Пролог

Западный Техас, 1844

Мучительный вопль донесся из глинобитной постройки, и Джон Дэвис ощутил его каждой клеточкой своего тела. Ручейки пота побежали у него по спине и увлажнили грубую хлопчатобумажную рубаху.

Он не привык молиться. Но, устремив взгляд в горячую, сухую прерию, расстилавшуюся за окраиной промежуточной станции, он молился так, как никогда прежде. Еще несколько часов, Господи. Только несколько часов.

Он взглянул на своего друга, рейнджера Кэллума Смита, примчавшегося галопом на пошатывающейся от изнеможения лошади.

— Команчи прочесывают весь этот район, — произнес Кэл. — Тебе нужно убираться отсюда к чертям.

— Сузан…

Джон мог не продолжать — это сделал за него очередной вопль.

— Господи, Джон, ну и времечко она выбрала, чтобы рожать.

Джон вытер лоб шейным платком. Он должен что-то сделать, он не любил чувствовать себя беспомощным.

Он бросил рейнджерство из-за Сузан, потому что она ужасно беспокоилась о нем. Десять месяцев назад компания почтовых перевозок «Оверленд» предложила ему работу смотрителя на этой промежуточной станции на почтовой дороге. Это был шанс выстроить дом и будущее, и он принял его, потому что наконец-то ему представилась возможность проводить время с женой и детьми, которые должны были, наконец, появиться.

А теперь…

Команчи не показывались здесь больше десяти лет, с тех пор как в двадцати милях отсюда установили рейнджерский пост. Но в последние месяцы людей в нем поубавилось; большинство рейнджеров перебросили ближе к границе, где мексиканские бандиты опустошали новые поселения.

— Мне пора, — сказал Кэллум. — Я должен предупредить поселенцев. Но я вернусь сразу же, как только смогу.

Джон кивнул:

— Я оседлаю тебе свежую лошадь. Только возьми воды из колодца.

Кэллум кивнул, из дома снова донесся вопль.

— Как скоро?..

Джон покачал головой:

— Схватки начались вчера под вечер, месяцем раньше срока. Слава Богу, одна из женщин из дилижанса согласилась остаться. — И он заспешил к амбару, вспомнив, как собирался отвезти Сузан через три дня в Эль-Пасо, к ближайшему доктору на сотню миль. Но схватки начались как раз по прибытии почтовой кареты. Единственная пассажирка, хорошенькая, но печальная женщина в черном, согласилась остаться и помочь. Флер Бэйли — так она назвалась — возвращалась домой, в Огайо, после того как потеряла мужа и только что родившегося ребенка.

Теперь ей тоже грозила опасность. Заканчивая седлать пегую лошадь, Джон проклинал команчей и себя за то, что привез Сузан в это пустынное место. Он решил приготовить фургон, чтобы тронуться к рейнджерскому посту сразу же, как только родится ребенок.

Он проследил, как Кэллум сел на пегую, коротко отсалютовал и, пустив лошадь в галоп, быстро исчез в бесконечных зарослях высокой травы прерии. Если им повезет, думал Джон, и Кэллум успеет предупредить семьи Келли и Маршала, то уедет отсюда он уже вместе с Сузан и младенцем.

Младенец. Его дитя. Он снова помолился, затем вернулся к сараю за двумя лошадьми, которых собирался запрячь в фургон. Остальных лошадей он выпустил: ему не хотелось, чтобы они оказались в ловушке в случае нападения.

Он услыхал громкий, жалобный крик ребенка.

«Слава Богу», — благодарно подумал он. Возможно, это было ответом на его молитвы.

Джон заспешил к хижине и открыл дверь. Флер с хозяйским видом держала на руках маленький сверток. Он почувствовал внезапный испуг, но женщина улыбнулась ему так ласково, что он мгновенно забыл минутный страх.

— Мальчик, — произнесла она, очищая новорожденного влажной тряпкой. Затем подала его Джону, который стал похож на неуклюжего великана с птенцом в руках.

Когда Сузан вскрикнула снова, женщина наклонилась над ней, потом изумленно подняла взор на Джона:

— Боже милостивый, кажется, будет еще один.

Пораженный неожиданной новостью, Джон держал ребенка, с волнением прислушиваясь к непрестанным стонам и вскрикам жены. Наконец последовал последний вопль — полумучительный, полуторжественный. Флер, уже не посторонняя в этой самой интимной из драм, выпрямилась, держа ребенка:

— Опять мальчик. Близнецы.

Джон склонился над Сузан и поцеловал ее, затем вложил первого младенца ей в руки, а Флер тем временем очищала второго. Вытирая крошечные ножки, она помедлила и сказала:

— Родинки на ступнях, почти как сердечки, у одного на левой, у другого на правой.

Это замечание мало что значило для Джона Дэвиса. Для него важно было лишь то, что младенцы здоровы, хотя и появились рано. Теперь его забота — сохранить их такими. Он взял Сузан за руку.

— Ты сможешь двигаться?

Ее синие глаза чуть расширились в немом вопросе.

— Горстка отступников-команчей, — пояснил он. — Возможно, беспокоиться и не о чем, но тебе и детишкам безопаснее будет у рейнджеров.

Она проглотила слюну. Лицо ее было в потеках пота и слез, она казалась усталой, но слабо улыбнулась ему и кивнула.

— Я положу матрас в фургон, — произнес он, следя в то же время за тем, как пальцы жены пробежали по старшему сыну.

— Морган, — прошептала она. Они уже заранее выбрали это имя для своего сына. Но другой? Они не ждали его. Будет чем похвастаться на рейнджерском посту. Папа. В свои сорок три он дважды стал папой!

Он опустился на колени рядом с постелью и сдвинул в сторону яркий цветной коврик, прикрывающий дверцу-люк. Внизу находилась сделанная его собственными руками комнатка. Восьми футов длиной, шести шириной и пяти глубиной, она служила нескольким целям: была погребом для фруктов и сыра, кладовкой для матрасов на те случаи, когда пассажиры дилижанса оставались на ночь, и тайным укрытием при нападении индейцев или бандитов. Деревянная дверца была обшита изнутри слоями жести, чтобы предохранить прячущихся от огня.

Он отнес два матраса к фургону, полагая, что двойная подстилка облегчит жене путь по ухабистой дороге.

Когда он вернулся, Флер обернула одного из близнецов пеленкой.

— Вы возьмете близнецов, — сказал ей Джон, — а я принесу жену.

Но Сузан отказалась выпустить ребенка из рук. Он повернулся к Флер:

— Вы можете взять свой саквояж и другого ребенка?

Она кивнула и быстро схватила саквояж — она уловила спешку в голосе Джона. За те два дня, что она провела здесь, Флер поняла, что он не из тех, кто легко пугается. Она уже потеряла мужа и ребенка. Ей не хотелось терять того, которого она держала на руках. Держать ребенка так приятно. Точь-в-точь как собственного сыночка, Николаса, совсем недавно.

Она почти побежала к фургону, куда затем уложила ребенка и спрятала саквояж. Флер едва успела забраться внутрь, как лошади нервно дернулись. Она потеряла равновесие и упала и тут же услышала стук копыт и дикий вопль.

Она схватила ребенка на руки и нырнула под сиденье. Фургон покачнулся, когда лошади попытались сорваться с привязи. Она подумала о том, чтобы вернуться в хижину, и выглянула в щель между досками фургона: к ней неслись с дюжину или больше индейцев. Она просто не успеет вернуться, можно лишь спрятаться здесь и надеяться, что они не найдут ее.

— Не плачь, — шепнула она ребенку. — Пожалуйста, не плачь.

Затем прогремели выстрелы. Много выстрелов. Казалось, они окружают ее, забившуюся под сиденье, а затем она услышала фырканье лошадей и почувствовала толчки фургона, вначале взад-вперед, затем во все стороны, — каким-то образом лошади сорвались с привязи.

Одной рукой она вцепилась в сиденье, а другой держала ребенка. Фургон, качаясь и кренясь, несся по прерии, и Флер отчаянно пыталась удержаться на месте и не перекатиться через ребенка. Выстрелы стихли позади, и теперь все ее мысли сосредоточились на малыше, так похожем на ее сынишку и так нуждающемся в ее защите.

Она не знала, как долго фургон несся по камням и выбоинам. Ей казалось, что это длилось вечно. Но вдруг последовал очередной рывок, и фургон накренился еще больше. Она поняла, что лошади сорвались с упряжи.

Фургон попал в глубокую рытвину, резко остановился, отчего Флер отбросило на стенку, и ее тело приняло удар на себя, предохранив ребенка. Мучительная боль пронзила ее плечо, но она тем не менее поднялась и огляделась. Почтовый полустанок был еле виден, но она заметила поднимающийся стой стороны дым, от которого потемнело все небо.

Она не видела дикарей, но те могли очень скоро появиться в поисках фургона и лошадей — именно это было им нужно. Флер слышала, как об этом говорили рейнджеры.

Женщина взяла ребенка и выползла из-под фургона. Она не знала, где они находятся, но кругом была высокая трава прерии, и она могла спрятаться. Она и малыш.

Он захныкал, и она прижала его к себе. Николас. «Я позабочусь о тебе», — прошептала она, осознавая, что обитатели хижины, должно быть, мертвы. Это дитя было даром, посланным ей Господом взамен собственного мальчика.

* * *

Джон Дэвис знал, что умрет. У него похолодела кровь, когда он услышал первый крик командой. Он подбежал к двери, прикидывая, сможет ли достичь фургона; скорее всего его поймают на открытом месте, и Сузан с Морганом останутся без защиты. Ему придется оставить женщину и другого ребенка в фургоне. Слава Богу, что она исчезла из виду.

Он захлопнул дверь и кинулся за одной из двух магазинных винтовок. Было слишком поздно прятаться в погребе: фургон и дым из трубы ясно указывали на присутствие людей.

Он разбил стекло в окне, прицелился и выстрелил. Он попал в одного индейца, затем в другого. Когда они подались назад, он взглянул на Сузан, которая теперь сидела на постели, прижимая к себе ребенка. Он положил винтовку рядом с окном, быстро двинулся к люку и распахнул его. Затем потянулся к ней.

— Нет, — сказала она. — Спрячь туда ребенка, а я не пойду, Я могу заряжать для тебя.

Он поколебался, но увидел решимость в ее глазах. Он знал этот взгляд. Даже если он заставит ее сойти в погреб, ока тут же вернется. Он просто кивнул, думая о том, как ему повезло — как повезло, что она любит его.

Может, удача не покинет их. Если он сможет продержаться еще час, пока Кэллум соберет других… Он поместил маленький сверток с ребенком в погреб, крепко поцеловав его на прощание. Морган. Его первенец. Он погладил темный пушок на макушке ребенка, затем краткое, наполненное нежностью затишье нарушили выстрелы. Он подтянулся, вылез и, закрыв дверцу, положил на место цветной коврик.

Он обернулся и увидел, что Сузан взяла другую винтовку и пытается прицелиться. Но руки ее дрожали. Джон взял винтовку у жены и посмотрел на миг ей в глаза перед тем, как снова выглянуть из окна.

Он увидел, как лошади сорвались с привязи, и, отвлекшись, следил, как фургон, накренившись, несется через прерию, и вдруг всему настал конец: пуля впилась ему в грудь. Он услышал крик Сузан, почувствовал обнимающие его руки, затем новые выстрелы. Он ощутил новую боль, затем вес осевшего на него тела Сузан, и ее кровь смешалась с его кровью.

Его последняя мысль была о младенцах. «Храни их Господь», — молился он, пока жизнь вытекала из него на дощатый пол.

* * *

Кэллум Смит нашел ребенка в погребе. Предупредив о набеге индейцев две оставшиеся семьи, он проводил их до рейнджерского поста, где находилась маленькая группа рейнджеров, вернувшаяся с границы.

Пятеро из них сломя голову поскакали к дому Джона Дэвиса, чтобы найти лишь пепел — и два обгорелых до неузнаваемости трупа. Не обращая внимания на жар не успевшего остыть пепелища, Кэллум направился к люку погреба, надеясь, против всех ожиданий, что найдет там кого-нибудь живым.

Перчатка защитила его руку от раскаленного железа. Он вместе с товарищами тянул дверцу, пока она не открылась, и услышал слабый крик. Внизу он нашел крохотный, мяукающий сверток. Воздух в погребе был горячий и душный, и его удивила воля новорожденного к жизни.

Кэллум неуклюже поднял ребенка. Джон говорил ему, что намерен назвать его Морганом, в том случае если это будет мальчик, в честь одного из их старых командиров. Он судорожно глотнул. Ни у Джона, ни у Сузан нет родных. Что же будет с маленьким? Он подал малыша одному из рейнджеров и выбрался наверх.

Если бы они прибыли чуть раньше, сокрушался он, принимая ребенка обратно. Если бы…

Он опустил глаза на два обнявшихся тела. Что же случилось с другой женщиной? Вероятно, захвачена команчами. Она была хорошенькая, блондинка. Того типа, который предпочитают в белых женщинах дикари. Рейнджеры попробуют отыскать ее, но на это мало надежды — белые женщины не живут среди команчей долго, к тому же он подозревал, что эти негодяи направятся в Мексику, поскольку рейнджеры вернулись.

Ребенок. Кэллум почувствовал ответственность за него. Сам того не желая, он предал своего друга. Своего друга-рейнджера. Он не может допустить, чтобы ребенок очутился в приюте. Он должен это Джону и Сузан. Он возьмет малыша и как-нибудь вырастит. Мария, его в некотором роде экономка, позаботится о ребенке, когда он будет в отъезде. Он воспитает его так, как хотелось бы Джону.

Воспитает рейнджером.

* * *

Два дня. Может быть, три. Флер Бэйли спотыкаясь брела по ухабистой дороге. Ее молоко высыхало, молоко, оставшееся после смерти ее ребенка. Молоко, поддерживающее жизнь в Николасе.

Ее томили жажда и голод, левое плечо дьвольски болело. Но она должна идти дальше. Она должна найти помощь.

Услышав, что приближается фургон, она бросилась наземь: она стала осторожной из страха перед команчами или перед тем, кто мог отобрать у нее ребенка. Ее Николаса.

Это был тяжелый фургон, Флер смогла разглядеть на его ярко раскрашенных бортах надпись: «ЧУДО-ПРЕПАРАТЫ ДОКТОРА БРЭДЕНА».

Доктор. Она выползла на дорогу, крепко держа ребенка, и услышала возглас, затем скрип останавливающейся упряжки. Она устала, ужасно устала. Но теперь она в безопасности.

Глаза женщины закрылись, и тело уступило потрясениям, истощению и страхам последних нескольких дней. Она даже не очнулась, когда к ней семеня подбежал маленький, менее четырех футов ростом, человечек. Не почувствовала она и рук мужчины повыше первого, с любопытными и сострадающими глазами, который поднял ее и внес в фургон, коротышка шел следом за ним с ее сыном.

Она не слышала и своего несвязного бормотания о команчах и о мертвом муже. Все умерли, сказала она. Все, кроме ее сына, Николаса.

 

Глава первая

Вайоминг, 1876

Лицу техасского рейнджера не место на плакате о розыске!

В который уже раз Морган вынул из кармана смятый лист бумаги, посмотрел на изображенное на нем лицо, напоминающее его собственное, затем сложил плакат и вернул на прежнее место. Каждый раз, когда он смотрел на него, кровь вскипала у него в жилах.

Он уставился вниз, на приютившуюся на берегу речушки хижину. После восьми недель слежки за Николасом Брэденом он наконец настиг ею прошлой ночью в юго-восточном Вайоминге, в месте, называемом Медсин-Боу. Брэдена и его сестру, черт побери. Морган следил за тем, как они суетились около хижины, с раннего утра.

Когда оба появились в первый раз, Морган тихо выругался и, хотя с большой неохотой, решил все же не торопиться и выждать подходящую минуту. Он потратил два месяца на то, чтобы отыскать Брэдена, и несколько лишних минут уже не имели значения.

Рука Моргана поднялась к лицу. После того как его несколько раз принимали за Брэдена, он решил отрастить усы — исключительно ради самозащиты. Но он ненавидел эту чертову штуку. Его бесило, что он вынужден был изменить собственную внешность из-за убийцы. Многодневное путешествие добавило колючей щетины на его лице, и он чувствовал себя одним из тех негодяев, которых преследовал уже четырнадцать последних лет. Он потер щеки, содрогаясь от грубости щетины под пальцами и приставшей к ней пыли.

Его гнев усилился, когда он заметил, что Брэден не счел необходимым менять свою внешность. Но эта неосторожность как раз и погубит добычу Моргана. Очевидно, Брэден полагал, что находится вне досягаемости закона. Он не рассчитывал на настойчивость Моргана.

Три месяца назад жизнь Моргана неожиданно и круто изменилась — теперь он был не охотником, а объектом охоты. Три месяца назад он впервые столкнулся с охотниками за премией.

Он возвращался на рейнджерский пост Эль-Пасо, проведя четыре тяжелые недели в погоне за группой похитителей скота. Он расположился на ночь у ключа, когда к нему подъехали двое. Морган был подозрителен. Черт возьми, он был воспитан подозрительным, и ничто за четырнадцать лет на службе закону не смягчило в нем этого качества. Но, держа руку на рукояти револьвера, он предложил, в традициях прерии, свое гостеприимство и свой кофе. Ему не понравились оба незнакомца, но ему вообще мало кто нравился, не считая его товарищей-рейнджеров. В нем таилось глубокое недоверие к роду человеческому, а в глазах этих чужаков был холод, выдававший занятие, презираемое Морганом.

Они почти не разговаривали, разве что помянули дьявольски жаркую погоду. Морган не носил своего жетона; он часто обходился без него, если не был на службе. Он не любил привлекать внимание и не хотел, чтобы кто-то запомнил его лицо. Он часто действовал под чужим именем и приучился ценить анонимность. Лишь глаза его запоминались — они были редкого индигового оттенка, и он старался скрывать их за широкополой, надвинутой низко на лоб шляпой. К тому же он часто добавлял к этому нашлепку на глаз, отвлекающую внимание от яркой синевы неприкрытого глаза.

Все трое улеглись спать рано, но что-то беспокоило Моргана, и он едва дремал. Уже под утро оба незнакомца сделали свой ход, и Морган услышал щелчок взводимого курка. Но Морган действовал быстрее.

Оба были убиты на месте — Морган не делал ошибок. Он осмотрел их карманы и немедленно обнаружил повод для нападения. Обещание премии в пять тысяч долларов. Целое состояние! Глаза его пробежали по рисунку, различимому в ярком свете луны. Он застыл как вкопанный. С тем же успехом он мог глядеть на самого себя. Он медленно и внимательно прочел текст:

РАЗЫСКИВАЕТСЯ

Николас, он же Ник Брэден.

За убийство Вэйда Уордлоу из Хармони, Техас

Далее следовал набросок и приметы:

Рост шесть футов, темно-каштановые волосы, синие глаза, вес 180 фунтов.

Ездит на гнедой лошади.

Награда 5 000 долларов.

ЖИВЫМ ИЛИ МЕРТВЫМ

Сообщить Лу Уордлоу или шерифу Нэту Сэйерсу, Хармони, Техас.

Проклятье, подумал Морган, приметы совпадают, лицо вполне соответствует его лицу, и он тоже ездит на гнедом. Награда заставит каждого охотника за премией на Западе попытаться пристрелить этого Николаса Брэдена. Мало кто из них способен на угрызения совести. Им наплевать, убьют они настоящего Николаса Брэдена или нет, — лишь бы заполучить мертвеца с его лицом. Единственным выходом, понял Морган, будет найти настоящего Николаса Брэдена и вернуть его в Хармони, Техас.

Он слыхал, что у каждого человека есть двойник. Но сходство в его случае было невероятным. Возможно, это всего лишь рисунок, возможно, на самом деле сходство не столь велико. Он знал, что Брэден не мог иметь с ним родственных связей: Морган был сиротой, единственным ребенком пары, убитой команчами сразу после его рождения.

Он сунул рисунок в карман, похоронил двух охотников за премией и вернулся в штаб рейнджеров, где затребовал себе работу по розыску Николаса Брэдена и отдаче его в руки правосудия. Это было первым назначением, о котором просил Морган и которое он немедленно получил.

Но его неприятности не остались позади, в Техасе. Плакат преследовал Моргана на всем его пути. Он имел стычки с двумя другими охотниками за премией: одного он ранил и оставил с шерифом в маленьком шахтерском городке, а другого — человека по имени Уайти Старк — сумел убедить, что тот нашел не преступника. По крайней мере, Старк повел себя так, будто поверил ему, — под дулом винтовки Моргана.

Морган приколол на грудь жетон техасского рейнджера — хотя вряд ли это имело значение на этой территории. Но он не желал ошибок — он хотел, чтобы Брэден узнал в нем представителя закона.

Он хотел взять Николаса Брэдена живым.

Обычно Морган был не столь щепетилен. Убийца остается убийцей, и Морган почти не переживал, когда ему приходилось прикончить такого человека, и он никогда не целился, чтобы только ранить. Это было одним из первых выученных им правил. Но Морган не желал тащить труп за сотни миль, назад в Техас, даже если альтернатива означала долгое и тяжелое путешествие с живым арестантом.

Единственным, что останавливало его от немедленного нападения на Брэдена, была молодая женщина. Он не хотел вовлекать ее в возможную перестрелку.

Он предположил, что она сестра Брэдена, хотя они ничуть не походили друг на друга. У Лорили Брэден были медового оттенка волосы, и он представлял себе, что глаза у нее необычные, золотисто-карие, как у ее отца и другого брата, Энди.

Вначале Морган выследил эту семью, надеясь, что она даст ему нить к местонахождению Брэдена. И они это сделали: он подслушал, как они говорили о ранчо Брэдена в Вайоминге. Вдобавок он узнал, что Брэден застрелил в Хармони невооруженного паренька и что весь клан Брэденов живет тем, что с маленьким шоу путешествует туда-сюда через Техас и Колорадо. Мошенники, вот кто они такие. Куда бы они ни направлялись, их сопровождали слухи о карточном шулерстве и обмане клиентов, получающих под видом чудо-препаратов от всех болезней лишь спиртовые растворы.

Моргану был неприятен сам факт, что его принимают за одного из них. Он надеялся исправить это положение.

Скоро.

Как ни странно, сестра держалась вблизи Брэдена все утро, работая вместе с ним по ограждению кораля , которым они, вероятно, никогда не воспользуются. Она завязала свои длинные волосы на затылке лентой, и на ней были мужские брюки. Он никогда не видел прежде женщины в брюках и подивился реакции собственного тела на ее стройную, подчеркнутую ими фигуру.

Впрочем, ему не следовало удивляться: судя потому, что он о ней узнал, она могла соблазнить ангелов на небесах.

Солнце стояло высоко в небе, когда женщина вошла в хижину, а Николас Брэден отъехал на лошади, позади него на седле лежала винтовка в чехле. Видно, отправился на охоту, предположил Морган, здесь, должно быть, полно дичи. Моргану не приходилось бывать так далеко на севере, и здешняя природа казалась ему Божьей благодатью. Он никогда не видел таких буйных трав, холмы были укутаны ими словно покрывалом — полная противоположность высушенным прериям Западного Техаса.

Он подождал пятнадцать минут, затем тронулся вниз, к подножию холма, у которого провел эту ночь. Он оставил наверху своего коня, Дэмьена, стреноженным, вместе с винтовкой. Шестизарядника будет достаточно. Он уже подвесил на пояс пару наручников; ложные кандалы и запасной комплект наручников остались в седельных сумках. Жизнь заставила его возить с собой достаточно железа, чтобы возвращать сопротивляющихся арестантов правосудию.

Струйка дыма спиралью вилась вверх из трубы хижины, когда он тихонько, по-змеиному, полз вдоль только что возведенной ограды. Неподалеку лежали груды древесины.

Морган достиг двери и вытянул левую руку, чтобы проверить, не закрыта ли она изнутри на засов. Она оказалась открытой. Он резко распахнул дверь и быстро заполнил телом дверной проем, держа перед собой шестизарядник.

Женщина круто повернулась. Она стояла за столом и, по-видимому, что-то резала. Нож в ее руке отразил солнечный свет, внезапно заливший хижину.

Морган не шевельнулся. Он позволил ей разглядеть его револьвер и жетон на рубахе. Надвинутая на брови шляпа, он знал, не позволит женщине рассмотреть его лицо, а многодневная щетина также скроет сходство с ее братом, по крайней мере на время.

К его удивлению, в ее глазах не было страха. И они в самом деле были золотисто-карие, почти янтарные, с пылинками золота. Он видел это достаточно ясно.

И еще он видел, что она ужасно рассержена.

И держит нож.

— Положите его, — тихо произнес он самым устрашающим тоном.

Она игнорировала его приказ.

— Что вам нужно?

— Николас Брэден, — сказал он. — И мне не нужны неприятности от вас.

Ее взгляд обратился на жетон. Морган увидел, как она глотнула и в ее глазах промелькнули, сменяя друг друга, противоречивые мысли. Затем она отчетливо проговорила:

— Техасский рейнджер? Но почему?

Морган восхищался ее спокойствием — но, по сути, ему следовало ожидать этого. Он слышал, что она часто играла в покер, и играла хорошо. И еще он слышал, что она умела жульничать.

Очевидно, она научилась управлять своими чувствами — качество, на его взгляд, уникальное в женщине. Не вскрикнула, не заплакала, не стала молить о пощаде, что было обычной реакцией беглянок, с которыми он сталкивался.

Он прошел в хижину и сдвинул шляпу назад так, чтобы она смогла разглядеть его получше. Он хотел испугать ее, отвлечь внимание, чтобы можно было вытянуть руку и схватить нож.

Он увидел, как ее взгляд сосредоточился на нем, затем глаза ее неожиданно расширились, рука на секунду дрогнула, и он сделал свой ход — схватил ее за кисть. Нож выпал под безжалостной хваткой.

Но едва он начал ослаблять пальцы, как ее обутая в сапог нога опустилась на его ногу, а колено дернулось к его паху. Морган ощутил мучительную боль и потому едва различил ее движение к выпавшему от удара револьверу.

Он выругал себя за неосторожность и, не обращая внимания на мучительную боль, схватил женщину за талию в тот миг, когда ее руки коснулись шестизарядника на полу. В хижине прогремел выстрел, и он понял, что она хотела предупредить брата. Отобрав у нее револьвер, он завел ей руки за спину, затем притянул к себе поближе, охватив ее ноги своими, чтобы оградить себя от повторного удара.

— Черт побери, леди, — произнес он. — Вы могли этим трюком отправить Брэдена на тот свет.

Морган почувствовал, как тело ее напряглось, и понял, что она снова что-то замышляет.

— Погодите, — предупредил он. — Даже не думайте об этом.

— Вот как? — поддразнила она. — Рейнджеры действительно убивают женщин или просто охотятся за премией?

— Вы знаете о премии?

— Разве не за ней вы проделали такой долгий путь? — рассердилась она, и золотисто-карие глаза потемнели от ярости. Теперь в них не было ни малейшей мягкости.

— У меня свои причины, не относящиеся к премии, — произнес он, неожиданно задетый ее укором, хотя испытываемая им боль заставляла его удивляться тому, что он не безразличен к мыслям этой чертовки. Какого дьявола теперь с ней делать? Он не может стоять так весь день, удерживая ее в «капкане» собственного тела.

Когда она стала вырываться, пытаясь освободиться, он ухватил обе ее кисти одной рукой и, сорвав со своей шеи платок, быстро связал ей руки за спиной и повернул ее так, что спина ее оказалась прижатой к его груди. В таком положении она не могла пнуть его, по крайней мере с достаточной силой.

— Куда он уехал? — осведомился Морган. Она молчала, но тело ее напряглось и казалось начиненным яростью, как динамит взрывом.

— Вы действительно хотите, чтобы он был убит, Лори? — спросил он, нарочно называя ее по имени, чтобы вывести из равновесия.

Ее спина задеревенела еще больше; тело женщины было настолько напряженным и выглядело таким хрупким, что Моргану казалось: она просто рассыплется на дюжину кусков, если он сделает резкое движение. Но ее молчание бесило его, а сопротивление давало ему понять, что он не стоит ни единого слова, ни единого взгляда.

Морган вздохнул: он знал, что ему придется нелегко. Всегда нелегко взять кого-то, когда поблизости родня, но ему еще никогда не приходилось сталкиваться с женщиной, которая, не задумываясь, оказывает сопротивление гораздо более крупному и лучше ее вооруженному мужчине. Он надеялся, что…

Черт, он не знал, на что надеяться. Он просто знал, что должен теперь сделать.

Он оглядел хижину — в углу, на Колышке, висела мужская рубаха. Это подойдет.

Он подошел к колышку, не ослабляя, однако, хватки и тем самым вынуждая женщину следовать за собой. Взяв рубаху, он на миг выпустил ее, живо нагнулся и поднял уроненный ею нож.

Она повернулась, следя враждебными золотистыми глазами за тем, как он режет рубаху на полосы. Очевидно, она догадывалась о его намерениях, потому что ее подбородок упрямо затвердел, а широкий рот сжался в прямую, сердитую линию.

Она была высокой, но ее макушка приходилась ему под подбородок. Ей приходилось смотреть на него снизу вверх, и он ощущал исходящие от нее флюиды враждебности. Пряди ее светлых золотистых волос выбились из-под ленты во время их короткой схватки и упали на лицо.

— Откройте рот, — приказал он, комкая полоску материала в ладонях.

Она промолчала, отказывая ему в возможности забить ей рот кляпом, — просто стояла и смотрела на него, крепко сжав губы.

Он пожал плечами:

— Что ж, придется проучить вас.

Ногой она попыталась нанести повторный удар в ту слишком уязвимую точку его тела, которая все еще ныла от боли, но на этот раз он опередил ее и шагнул назад. Она едва удержала равновесие и застыла на месте.

Морган не питал иллюзий: если он попытается заставить ее открыть рот — она укусит. Эта женщина не берет в расчет, что побеждена, хотя бы и грубой силой. Его раздражало восхищение, которое он начинал к ней испытывать, и чертовски бесило то, что она спутала ему все планы.

Как скоро возвратится Брэден? Если он услышал выстрел, то, по-видимому, вот-вот будет здесь. По крайней мере, в этом его план пока еще не нарушен.

— Мне нужен ваш брат живым, — сказал он, — но если вы сделаете это невозможным, я не колеблясь убью его. Вы это понимаете?

Она кивнула.

— Тогда откройте рот, Лори. Или, помоги мне Господи, я оставлю вас здесь спеленутую по рукам в ногам, и можете вопить сколько угодно. Я просто подожду его в засаде и нападу, когда он появится здесь. — Он помолчал, давая словам прозвучать в ее мозгу, затем добавил:

— Я не промахиваюсь, Лори, и не стреляю, чтобы только ранить.

При прямой угрозе убить ее брата она смерила его взглядом и явно нашла достойным презрения. Но хотя взор ее прожег в Моргане дыры, в нем читался вопрос: что он предпримет, если она послушается?

Неужели она так заботится о своем брате?

— Он нужен мне живым, — повторил Морган.

— И что потом? — подозрительно осведомилась она.

— Я верну его в Техас, чтобы отдать под суд.

— Это неблизкий путь.

Морган промолчал. До Техаса действительно не близко. Многое может случиться между Вайомингом и Техасом — только не в том случае, если ее брат умрет.

— Он никого не убивал, — произнесла она вдруг с неожиданной мольбой на лице.

— Это не мое дело. Моя работа — вернуть его обратно.

— Этим городком управляет Лу Уордлоу. У Ника не будет ни единого шанса.

Морган пожал плечами: каждый ни в чем не виновен.

— Вас это совсем не трогает?

— Это решат судьи и присяжные.

— Но не в Хармони.

Он понял, что она тянет время, и заставил себя оторваться от ее золотисто-янтарных глаз. Боже, мужчине не мудрено утонуть в них. Не мешает постоянно помнить, что именно этот цветок вооружен острыми шипами. Боль в паху облегчила ему процесс запоминания.

— Хватит, Лори. Откройте рот.

— Вы не… убьете Ника?

— Предположим, у него будет намного больше шансов, если вы послушаетесь.

Морган увидел согласие в ее глазах. Но не покорность. Она просто взвесила «за и против» и сложила карты, надеясь получить на следующем круге более сильную сдачу. Он сказал себе, что нельзя недооценивать ее. Ни сейчас, ни в будущем.

Она открыла рот, позволяя Моргану засунуть туда кляп и стянуть его полосой ткани из рубахи Ника. Затем он за руку вывел ее из хижины, чтобы отвести в находящуюся за ней рощу. Найдя подходящее дерево, крепкое, но не слишком толстое, он заставил ее сесть и вначале связал ей лодыжки, а затем привязал и без того связанные вместе руки к дереву.

Впервые Морган ощутил в ней страх — притом не за себя. Он не мог гарантировать, что возьмет Ника живым, и не обещал того, что, вероятно, не сможет выполнить.

Теперь все зависело от Брэдена.

* * *

Лори отчаянно пыталась ослабить путы. Она уже боролась с кляпом, но оставила эти попытки, уговаривая себя не паниковать.

Она ненавидела человека, навязавшего ей свою волю и заставившего ее подчиниться. Но она ни секунды не сомневалась в его угрозе застрелить Ника. Один взгляд этих холодных голубых глаз — и она поверила. Ей-богу, она поверила. В глазах у этого рейнджера была неумолимость, какой она никогда не встречала у представителей закона.

Она сталкивалась с двумя типами законников: с продажными и с теми, кто окутывал себя неподкупностью, как флером. Она ненавидела и тех и других.

Если только Ник переживет сегодняшний день, она сможет найти способ освободить его. Ни за что этому ублюдку не увезти ее брата до самого Техаса — ведь она последует за ними и сможет шепнуть словечко отцу, и Энди, и лучшему другу отца Дэниэлу Уэбстеру.

Впрочем, все это окажется лишним, если она освободится и предупредит Ника. Но узлы, с легкостью затянутые рейнджером, не поддавались, и чем больше она старалась, тем крепче они затягивались.

Она прислонилась спиной к дереву, пытаясь сосредоточиться. Вряд ли Ник сможет услышать ее призывы о помощи. Или ей нужно всего лишь выждать момент, когда она сможет захватить рейнджера врасплох? Однажды труппа доктора Брэдена наняла в качестве «гвоздя аттракциона» трюкача-стрелка, и она вместе с Ником тренировалась. Нику было двадцать, ей лишь десять, но у нее был хороший глаз и природный талант, а потому ее способности сделали ее главной приманкой в представлении. Она продолжала упражняться и в последующие годы как для самозащиты, так и ради удовольствия и добилась прекрасных результатов в стрельбе по мишеням.

Рейнджер знает ее имя. Ей оставалось только надеяться, что ему не известны прочие, довольно необычные таланты, которыми обладали брат и сестра.

Она лишь ненароком вспомнила о его сходстве с Ником. Вначале оно испугало ее. Она пыталась скрыть изумление, не желая выдавать его человеку, в котором инстинктивно чувствовала способность обращать себе на пользу любые слабости других. Но все же сходство обескураживало. Цвет глубоко посаженных глаз, черты лица, широкий рот. Интересно, пряталась ли в щетине рейнджера та же ямка на подбородке, что и у Ника?

Девушка снова подергала путы, напрягая кисти рук и чувствуя, как ткань врезается в тело. У рейнджера были с собой наручники, и когда он не надел их на нее, она сразу поняла, что он приберег их для брата.

Мысль о том, что Ника отправят в тюрьму или, хуже того, повесят, была для нее невыносима. У семьи Брэден никогда не водилось много денег — обычно отец раздавал и те крохи, что они зарабатывали, — но между ними всегда была глубокая привязанность, любовь и преданность, слившие их воедино. Не было у них и соседей или друзей, потому что Брэдены постоянно кочевали из городка в городок. Лишь Дэниэл Уэбстер, карлик с сердцем великана, и один-другой из артистов, временно очутившихся на мели, допускались в их семью, становясь как бы ее частью.

Ник всегда был «совестью семьи». Мальчишкой и позже, юношей, он охотно участвовал в маленьких мошенничествах их отца, но в последнее время старался уговорить членов семьи бросить бродяжничество и осесть на месте. Запад меняется, постоянно говорил им Ник. Сюда идут закон и порядок. Жизнь, которую они вели, уже невозможна. Люди теперь подвергают сомнению «чудесные препараты», и их шоу дышит на ладан.

Но Джонатан Брэден не проявлял желания расстаться с цыганским образом жизни, а жена его была полностью предана ему и поддерживала его во всем.

Теперь Ник расплачивался. Его девятнадцатилетний брат Энди влюбился в сотый раз, но на этот раз выбрал дочь самого влиятельного человека в городке, где они остановились на несколько недель. Ее брат набросился на Энди с плетью, и Ник вынужден был заступиться. Парень был убит в честном бою, но Ник знал, что дело кончится бедой. Уэйд был единственным сыном Лу Уордлоу. Его гордостью. Любой в городке знал это.

Ник убедил Джонатана отправиться в Денвер, их домашний оплот, где Ник собирался исчезнуть. Затем Лори узнала, что Ника обвинили в убийстве, и поехала за ним, чтобы предупредить его. Она осталась с ним, хотя это противоречило его желанию. Но прогонять ее не имело смысла — она просто поедет следом.

Они удачно добрались до Вайоминга и сочли себя здесь в безопасности. Никто не знал об этой земле, кроме Брэденов. Ник объездил эту местность годами раньше, когда их шоу побывало в Вайоминге, и каждую зиму он покидал труппу, чтобы поработать на ранчо, которое надеялся сделать приманкой для всей семьи. Он любил дни, проведенные здесь, тяжелую физическую работу, когда приходилось что-нибудь строить. То же, к его удивлению, случилось и с его сестрой: после многих лет заработка, основанного на сообразительности, для нее было раем добиться чего-то устойчивого. Она постепенно начинала понимать, что привлекало Ника в новой жизни.

Но вот их каким-то образом выследил рейнджер.

Лори замутило при мысли о ловушке, ожидающей Ника.

Она сильно забилась в узах. И вдруг взмолилась, что бывало с ней лишь несколько раз в жизни.

* * *

Ник Брэден предвкушал хорошее рагу из кролика. Господи, он и впрямь голоден, а Лори хорошая стряпуха.

Он был в ярости, когда Лори последовала за ним в Вайоминг, но с тех пор, как они три месяца назад прибыли на ранчо, она доказала свою незаменимость — вначале помогая ему закончить постройку хижины, а затем кораля. К тому же она оказалась веселым компаньоном, сохраняющим добродушие даже тогда, когда приходилось сетовать на что-либо.

Ему всегда казалось чудом, что спустя десять лет после его рождения родители завели себе другого ребенка, Лори, а затем и третьего — Энди. Однажды он спросил, почему Лори и Энди светлокожие, а он — смуглый. Мать быстро пояснила, что он, как видно, пошел в ее родню, где были преимущественно смуглые ирландцы, а Лори и Энди напоминали отцовских предков-викингов. Поскольку вопрос Ника опечалил мать, он никогда больше не повторял его.

Перед ним показалась хижина с приветливо вьющимся над крышей дымком. Он уже освежевал двух пойманных во вчерашние силки кроликов, а Лори, наверно, успела испечь свежий хлеб. Сегодня днем они закончат маленький кораль и начнут строить конюшню — зима уже не за горами. Нужно будет сделать еще многое, но каждый раз, когда он оглядывал эту землю, его переполнял оптимизм.

Он давным-давно мечтал о месте, которое назовет собственным домом. Он хотел сделать его домом для всей семьи. Та перестрелка, что случилась несколько месяцев назад, лишь усилила это стремление. Тогда он чуть не погиб. Промедли он еще секунду…

Его охватило жгучее сожаление: Уэйд Уорлоу едва вышел из детского возраста, но он не оставил Нику выбора. Уэйд собирался убить Энди, который был ему не соперник, и поэтому Ник вмешался, хотя ему еще не приходилось участвовать в перестрелке. Он даже не знал, способен ли он выстрелить в человека, не знал, пока не сделал этого.

Он пытался выбросить раскаяние из головы, хотя и знал, что оно останется с ним навсегда. Малышом Ник проделывал всякую всячину: обманывал, жульничал и даже крал, но он никогда не чувствовал, что обидел этим кого-либо по-настоящему: он брал у тех, кто мог себе позволить небольшую потерю. А теперь, чувствуя ответственность за Энди и Лори, он изо всех сил пытался изменить свои привычки.

Хижина казалась мирной и приветливой. Он пустил лошадь рысью и подъехал к домику. Привязывая лошадь к одной из новых перекладин загона, он ощутил немалую гордость за его прочность.

С улыбкой подошел он к двери: Лори будет довольна его добычей. Она прекрасно готовила рагу из кролика со шнитт-луком, картофелем и специями.

Он открыл дверь и вдруг замер на месте. Вместо Лори перед ним спокойно разместился на одном из его стульев человек с направленным на него шестизарядником.

Лицо человека покрывала недельная бородка, а губы украшали усы. Однажды Ник отрастил усы, но потом сбрил их.

Но он мгновенно понял, что, оставь он эти усы, то смотрел бы на незнакомца как в зеркало.

И он уловил ту же поразительную мысль в холодных, жестоких глазах человека, державшего его на мушке.

 

Глава вторая

Морган изучал противника с осторожным интересом. Конечно, если верить плакату, он подозревал, что Николас Брэден похож на него, но он не ожидал столь необыкновенного сходства.

Брэден фунтов на пять тяжелее, волосы чуть длиннее. Подстриженные аккуратнее, чем у рейнджера, они слегка курчавились, будучи такими от природы, в точности как у Моргана.

Больше поражали глаза Брэдена: они были того же оттенка индиго, с синевой под густыми, темными бровями. У Моргана больше морщинок вокруг глаз, выгравированных долгими часами, проведенными на солнце, и рот его пожестче на вид, с легкой гримасой, свидетельствующей о глубоком цинизме. Глаза Брэдена казались чуточку светлее, но это могло быть из-за яркого света в комнате, и они были скорее любопытными, чем циничными. Кожа у него не столь обветрена и опалена солнцем, как у Моргана, и рейнджер заметил, что Брэден носит револьвер слева, а не справа, как он.

Но, не считая этих маленьких отличий, смотреть на Николаса Брэдена было все равно что смотреть в зеркало. Непроизвольная дрожь змейкой скользнула по спине Моргана, когда он подметил все эти детали. Он готов был поверить в родство с этим человеком, не будь он уверен в невозможности этого. У него возникло странное ощущение, словно он собирается арестовать самого себя.

Он прогнал эту мысль.

— Брось этих кроликов на стол, — коротко сказал он, — а следом за ними и пояс с кобурой.

Брэден не шевельнулся.

— Где моя сестра?

— Эта маленькая разбойница? Она в безопасности, пока ты будешь делать то, что тебе сказано.

— Если ты обидел ее… — Лицо Брэдена вспыхнуло гневом.

— Ты не в том положении, чтобы угрожать мне, — проговорил Морган, на секунду опуская взгляд на свой кольт-миротворец.

— Как, черт побери, тебя зовут?

— Морган Дэвис. Техасский рейнджер. А теперь у тебя пять секунд, чтобы скинуть свой пояс.

Морган следил, как медлил Брэден, очевидно взвешивая свои шансы и находя их слабыми. К тому же Морган ожидал, что в лицо ему полетят эти кролики, и приготовился к такому нападению.

Наконец Брэден осторожно положил кроликов, расстегнул пояс и опустил его на пол.

— Лори?

— Как я уже сказал, она в безопасности. — Морган поднялся. — Отойди от револьвера.

— Что ты собираешься делать?

— Отвезти тебя назад, в Техас.

Лицо Брэдена потемнело, тело напряглось.

— Я бросил револьвер, — угрюмо сказал он. — Так где же моя сестра?

— Б безопасности, — ответил Морган, — Неподалеку отсюда.

— Ты не обидел ее… — шагнул к нему Брэден.

— Скорее наоборот, — печально произнес Морган, остерегающе шевельнув дулом. Он бросил наручники Брэдену, но тот позволил им упасть на пол.

— Подними их и надень. — Голос Моргана походил на брошенные им наручники — суровый и безжалостный.

Брэден уставился на него взглядом человека, смотрящего на гремучую змею.

— Сделай это, Брэден. Я могу и не возвращать тебя живым.

— Я стою мертвым столько же, сколько живым? — горько произнес Брэден.

— Пять тысяч долларов в любом случае. — Морган увидел, как лицо Брэдена побледнело: по-видимому, он этого не знал.

Взор Николаса, впрочем, оставался таким же пристальным — Морган понял, что Брэден не трус. И не глупец. Он «взвешивал» Моргана точно так же, как тот «взвешивал» его.

Наконец, усвоив весть о назначенной за его голову цене, Брэден спросил:

— Почему бы тебе не покончить с этим прямо сейчас?

— Мне не улыбается долгое путешествие с трупом, — ответил Морган, — но если ты учинишь бунт, я, несомненно, вынесу его тяготы. А теперь надень наручники, и мы пойдем посмотрим, как поживает твоя сестра.

В глазах Брэдена мелькнула искорка. Он поднял железные манжеты и замкнул их на себе. Цепь между ними была не длиннее двенадцати дюймов — ее сделали такой по указаниям Моргана.

Морган медленно поднялся, сунул свой револьвер в кобуру, поднял пояс Брэдена и повесил себе на плечо.

— Вначале, — добавил он, — мы заберем мою лошадь, затем поглядим, как дела у мисс Лори.

Морган не испытывал гордости оттого, что использует женщину как оружие, но успокаивал свою совесть тем, что этот его план наверняка всех устраивает больше, чем если бы пришлось убить Брэдена. Он подтолкнул пленника:

— Давай поднимемся на холм.

Брэден ответил вопросом:

— Что делает техасский рейнджер в Вайоминге?

— Если ты не заметил, Брэден, — на том плакате не только твое, но и мое лицо, и мне уже пришлось убить из-за этого.

— Моя жизнь в обмен на твою? — с горечью протянул Брэден.

— Ведь это ты убил того мальчишку, верно?

— Тот мальчишка целился, чтобы убить моего брата.

— А ты взял да и убил его самого. — Морган говорил нарочито презрительным тоном. Он не видел необходимости продолжать этот разговор — его работа лишь доставить парня куда положено.

— Идем, Брэден.

Брэден двинулся медленно, очевидно проверяя его выдержку, его готовность быть начеку.

— Чем дольше ты протянешь, — заметил Морган, — тем дольше твоей сестре будет очень неуютно. — Он изучал мотивы поведения арестанта, нити, за которые следовало дергать. Чем он воспользуется завтра? Или несколько дней спустя, когда его сестры не будет рядом?

Брэден пошел быстрее, рука Моргана направила его к лошади. Ему хотелось оставить Брэдена в хижине, но на наружной двери не было замка, а в хижине — ничего, к чему можно приковать Брэдена. Но, вероятно, эта короткая прогулка поможет ему получше узнать Николаса.

Мысль о его сестре беспокоила Моргана. Что ему, черт побери, с ней делать?

Он не мог оставить ее здесь, в этих холмах, одну, хотя она, похоже, способна позаботиться о себе. Еще как способна, подумал он.

До Ларами всего день пути. Он отвезет ее туда и посадит на дилижанс до Денвера: остальное семейство Брэдена следует в том же направлении.

Когда они подошли к лошади Моргана, рейнджер взял поводья в руки, и они начали спуск по тропе. Брэден охотно подчинялся, но Морган, уже познакомившийся с неуступчивостью семьи Брэдена, знал, что его арестант лишь ожидает подходящей минуты.

Едва они вернулись к хижине, Морган привязал свою лошадь рядом с похожим на нее животным Брэдена. Маленькая изящная кобыла-паломино находилась в новом корале. Лошадь сестры. На миг он задумался, не столь ли она горяча, как ее хозяйка, но тут же укорил себя за излишние фантазии. Завтра он избавится от этой девушки, и вообще, она ненавидит его. Он не сомневался, что так будет и в дальнейшем.

У Моргана было мало опыта общения с женщинами, не считая потаскушек, с которыми обычно водятся рейнджеры: он всегда в пути и никогда не задерживается на месте достаточно долго, чтобы завести прочные связи. Морган не обладал теми светскими достоинствами, которые требуются приличным женщинам. Его воспитали в грубом и грязном скотоводческом поселке сменяющие друг друга рейнджеры, и он почти не получил должного образования.

Впрочем, у него были непревзойденные практические знания: он мог попасть пулей в глаз кролику с двухсот ярдов, пойти по следу человека или зверя, прожить с того, что дает земля, несколько месяцев кряду и драться столь же подло, как дерется последний конокрад. Его понятие чести включало в себя лишь понятие рейнджера о долге. Он был рейнджер до мозга костей, никогда не хотел быть никем иным и даже не думал об иной судьбе. Он служил помощником, затем шерифом в диких техасских городках в те годы, когда рейнджеры были распущены после войны, но он просто выжидал. Он знал, что их призовут вновь: нет другой столь же сплоченный и действенной силы, как рейнджеры.

Арест Брэдена был сродни любой другой работе, не считая того, что он был в нем лично заинтересован. Видеть на плакате собственное лицо, ей-богу, было оскорблением всему, что он собой воплощал.

И ему чертовски не нравилось, что мысли его то и дело возвращаются к маленькой злючке, которая, как пить дать, превратит для него ближайшие двадцать четыре часа в ад.

Словно читая его мысли, Брэден снова замедлил шаг.

— Где моя сестра?

— Позади хижины, — сказал Морган. Он первым подошел к дереву в нескольких ярдах за хижиной. Оба пленника увидели друг друга одновременно, и Морган заметил, как взгляд Лори задержался на миг на наручниках, прежде чем зло обратиться на него.

Брэден подошел к сестре, наклонился и неуклюже вытащил кляп у нее изо рта.

— Ты невредима?

Морган лениво прислонился спиной к дереву и следил за малейшими движениями и обменом молчаливыми посланиями между братом и сестрой. Его на миг охватило жгучее сожаление о том, что сам он никогда и ни с кем не делился заботой и сопереживанием такого рода.

Брэден попытался развязать сестру, но, очевидно, ему мешали наручники. Морган услышал приглушенное ругательство и увидел, как лицо женщины напряглось от боли.

— Отойди-ка, — сказал Морган Брэдену. И снова тот помедлил. — Проклятье, я не собираюсь повторять. — Слова рейнджера были пронизаны раздражением и нетерпением.

Брэден поднялся и отошел в сторону.

— Подальше, — приказал Морган. — Если не хочешь, чтобы она оставалась здесь всю ночь.

Брэден попятился футов на десять, и Морган встал рядом с Лорили Брэден. Ножом, который он снял со своего пояса, он быстро перерезал стягивающие ее путы. Незнакомое ему чувство вины укололо его при виде крови вокруг ее кистей. Он не связывал их слишком туго, но, по-видимому, материя впилась ей в кожу при попытках освободиться.

Он протянул руку, чтобы помочь, но она отказалась принять ее и попыталась подняться на ноги самостоятельно, но мышцы явно задеревенели, и она едва не упала.

Инстинктивно протянув к ней руки, Морган уронил нож и увидел ее движение к нему. Ногой он вдавил нож в землю, и тогда ее рука дернулась к револьверу у него на поясе Брэдена.

— Черт побери, — бросил Морган, разворачивая ее и охватывая рукой за шею, чтобы подчинить себе. Краем глаза он заметил, как к нему двинулся Брэден. — Не смей, — проговорил он. — Я могу ошибиться и причинить ей боль.

Пылая от ярости, она дрожала, сопротивляясь ему каждой унцией тела.

Брэден замер на месте, и глаза его потемнели от гнева.

— Ты неплохо справляешься с женщинами, а? — дразняще произнес он.

Морган всегда был горяч — он готов был взорваться и сейчас, — но голос его прозвучал холодно и спокойно:

— Лучше посоветуй своей сестре вести себя как следует, если она хочет, чтобы ты пережил этот день.

Когда руки Моргана сомкнулись вокруг нее, Лори попыталась освободиться, и тело против его воли откликнулось на прикосновение ее тела. Это озадачило его. Взбесило. Он не любил того, чего не понимал, а он никак не мог осмыслить своей реакции на эту кошку. Она несла ему беду, настоящую беду, но частицей разума он восхищался ею и ненавидел в себе это восхищение, принимая его за слабость.

— Скажи ей!

— Лори.

Голос Брэдена был тихим, но властным, и Морган почувствовал, как она слегка расслабилась, затем вырвалась из его рук и подбежала к Брэдену. Он смотрел, как скованные руки арестанта поднялись над ее головой, затем опустились и обняли девушку и она приникла к нему. Преступник. Убийца.

Волна одиночества накрыла Моргана, и впервые в жизни он ощутил острую ревность и тоску, едва не вывернувшую его наизнанку.

— Трогательная сцена, — саркастично заметил он, стараясь подчинить их грубостью голоса — подчинить пленных и себя самого.

Он пытался взять себя в руки, выкинуть из головы цветочный запах Лори и запомнившуюся мягкость ее тела. Она просто злюка, напоминал он себе, и вовсе не мягкая, не считая ее тела. Он недооценил ее уже дважды и не сделает этого снова. Он избавится от нее в Ларами.

Но глаза его не могли оторваться от брата и сестры. Он не помнил, чтобы в его жизни были хоть когда-то привязанность и нежность. Был лишь короткий кивок, когда он делал что-то правильно, но никогда к нему не было нежного прикосновения. А теперь он распознал жажду привязанности, не изведанную им ранее, и это сердило его.

— Ну хватит, — сказал он. — Пора трогаться.

— А как быть с моей сестрой? — спросил Брэден. — Она не может остаться тут одна.

— Мы поедем в Ларами. По-моему, туда направлялась ваша семья.

— Но как, чтоб мне пропасть, ты разнюхал… — Брэден смолк. Рейнджер нашел его. Он узнал имя Лори. Очевидно, он мастер в выслеживании людей. Это стоит запомнить.

Морган пожал плечами.

— Трогаем, — сказал он. — Я хочу быть на тропе через час.

Лори выскользнула из-под скованных наручниками рук брата и уставилась на Моргана:

— Я не сяду ни в какой дилижанс. Я еду с вами.

— Черта с два.

— Вы не остановите меня.

— Нет, остановлю, мисс Лорили, — коротко возразил он. — За мной по пятам идут охотники за премией, а путь чертовски долог. Мне не нужны лишние неприятности.

Ее подбородок дернулся вверх, и она упрямо расставила ноги. Глаза ее опалили рейнджера янтарным огнем — она бросала ему вызов, и Николас Брэден смотрел на них с изумлением, которое отнюдь не поднимало настроение Моргана.

— Мы потеряли достаточно времени, — сказал он и повернулся к Лори:

— Можете сделать ему скатку из пары одеял. Добавьте одну перемену белья. Плащ-дождевик. Куртку. Жестяную тарелку. Чашку.

— А что разрешено взять мне? — едко осведомилась она. Он поднял бровь:

— Пожалуй, платье? — Тон его был нарочито оскорбителен: он не хотел снова почувствовать то, что она уже пробудила в нем. Он никогда не позволял эмоциям влиять на работу. Это было вколочено в него едва не с пеленок, более сурово и основательно, чем уроки грамоты.

Взор его перешел на брата, и Морган снова заметил непонятный для него обмен взглядами. Затем она повернулась к нему и одарила ослепительной улыбкой, за которую он не поручился бы и ломаным грошом.

— Пожалуй, я все-таки возьму платье, — согласилась она.

Морган вспомнил о тех историях, которые о ней рассказывали. Очаровательница. Приманка для фальшивых лекарственных препаратов, для шулерской карточной игры. Ее улыбка обладала мощным эффектом: жаркая волна прошла по его телу, задерживаясь там, где не следовало.

Он стоял перед ними, чувствуя себя глупцом, вросшим в землю и пытающимся управлять неуправляемым. Ощущение было незнакомым, и он замечал, как усиливается веселое изумление Брэдена. В Николасе была некая бесшабашность, раздражавшая Моргана. Он чувствовал, что Брэден мало что принимает всерьез, в то время как он, Морган, всегда относится ко всему серьезно. На миг он задумался, чей подход разумнее, но лишь на краткий миг.

Он был тем, чем был, и не собирался менять характер.

— Десять минут, — проговорил он. — И мы поедем отсюда, с его вещами или без них. — Он кивнул в сторону Брэдена.

Брэдены подчинились, и Морган последовал за ними в хижину и приказал арестанту сесть: Моргану не хотелось, чтобы оба пленника расхаживали по хижине, в которой могло найтись подходящее оружие.

Он пристально следил за тем, как Лори упаковала скатку из одеял, затем сняла с полки маленький металлический предмет и двинулась к брату.

Он остановил ее и конфисковал предмет. Это была гармоника.

— Неужели она вам помешает? — Голос девушки выразил презрение.

Морган посмотрел на Брэдена:

— Ты всегда позволяешь ей говорить за вас обоих?

Брэден улыбнулся и подмигнул сестре:

— Она справляется с этим неплохо.

Пожав плечами, Морган бросил гармонику Брэдену, и тот с легкостью поймал ее скованными руками. Не произнося ни слова, он сунул ее в нагрудный карман рубахи.

— А вы, мисс Брэден, — повернулся Морган к Лорили. — Скрипка? Гитара?

— О, я всего лишь пою. Рейнджер?..

— Дэвис, Морган Дэвис, — хмуро ответил он, чувствуя сгустившуюся атмосферу вызова. Они оба испытывают его, и ему это ни капельки не нравилось. — Кстати, мисс Лори, — насмешливо добавил он, — по-моему, у вас лишь пять минут на сборы, или вы поедете как есть, даже если мне придется привязать вас к седлу.

— Как скажете, рейнджер, — мило произнесла она, и тон ее голоса заставил его понять, каков на вкус начиненный мышьяком сахар.

* * *

Они не останавливались, пока время далеко не перевалило за полночь. Даже тогда Морган долго тянул с привалом — он знал, что сегодня ночью останется без сна из-за девчонки с кошачьими повадками.

Он поместил ее вместе с братом на одну лошадь и связал эту лошадь вместе с чудной маленькой кобылой поводьями. С помощью второй пары наручников Морган пристегнул Брэдена к седельной луке, оставив его рукам минимальный простор для движения. Лори сидела позади седла Николаса, и Морган знал, что она испытывает боль от езды на позвоночнике лошади. Голова девушки свесилась на плечо брата.

Пленники очутились далеко не в лучших условиях, но Морган опасался, что если Лори поедет на своей кобыле, она может попытаться бежать. Он не собирался предоставлять ей ни эту, ни любую другую возможность.

Морган нашел ручей и объявил привал, затем спешился, привязал лошадь к дереву и вынул ножные кандалы из своих седельных сумок.

— Держитесь на виду, — коротко бросил он девушке. Движением головы Морган приказал Брэдену спешиться, хотя руки того все еще были прикованы к седельной луке. Когда пленник очутился на земле, Морган быстро закрепил на его ногах железные манжеты, затем освободил ему руки от седла.

Ник Брэден не произнес ни слова, и лицо его оставалось бесстрастным, но Морган ощущал его гнев и напряжение словно внутри себя самого. Он не понимал охватившего его горького разочарования, того же, что переживал, по-видимому, Брэден. Моргану показалось, будто разум его перешел в Брэдена и теперь именно его мучают возмущение и беспомощная ярость… в то время как он должен чувствовать удовлетворение.

Он не переносил мошенников и убийц, а Брэден был и тем и другим. Морган никогда не был нарочито жесток с пленниками, но не проявлял и заботы о том, чтобы устроить их поудобнее.

Но теперь… Проклятый Брэден и его сестра.

Когда Морган заговорил, голос его прозвучал сурово:

— Привыкай к этому, Брэден. Обычная предосторожность.

Глаза арестанта блеснули гневом, бесстрастность испарилась.

— Тебе наплевать, виновен я или нет, да?

— Да, — подтвердил Морган. — Это меня не касается.

— Вот и сидел бы в своем Техасе. У тебя нет здесь полномочий. Ты ничем не лучше тех охотников за премией.

Морган пожал плечами, не показывая, что намек попал в цель.

— Думай что хочешь. — Он вернулся к своей лошади и принялся расседлывать ее, не обращая внимания на арестантов. Закончив, он вернулся к ним.

Лорили приблизилась и принялась изучать при свете луны скованные руки брата.

— У него кровь, — укорила она Моргана. Рейнджер разомкнул манжеты на окровавленной правой кисти Брэдена.

— Можешь обернуть ее своим платком, — посоветовал он.

Расседлав лошадь Брэдена, он подал пленнику поводья к обеим лошадям, его и сестры, и приказал напоить их, зная, чти он никуда не денется с ножными кандалами, а заодно использует минуту-другую для личных дел. Проводив взглядом неуклюже ковыляющего к ручью Брэдена, он обратил внимание на Лорили: та тоже следила за братом с отчаянием и заботой, делающим ее лицо еще более выразительным и прекрасным.

— Вы можете набрать веток для костра, — заметил ей Морган.

— Идите к черту, — ответила она, и укор прозвучал не в словах, а в интонации, с которой она их произнесла. Глаза ее были яркими, слишком яркими, они почти мерцали В лунном свете, и он понял, что она еле сдерживает слезы. Ее немая боль ранила его больше, чем полученный от нее раньше жестокий пинок.

Даже у убийц есть семьи… есть родные, которые переживают за них. Их отношения остаются прежними, — думал Морган. И знал, что прав. Он представитель закона. Слуги закона не позволяют эмоциям мешать работе.

Черт побери, право же, он совершенно холоден. Но эта ночь будет бессонной. Он следил за Лори и видел, как она стояла гордо распрямив спину. Глаза ее были все еще влажны, но она не пыталась осушить их. Девушка просто лучилась мятежными флюидами.

— Скоро похолодает, — мягко сказал Морган. — Я буду бодрствовать, поэтому мне это не помешает, но Ник… — Он нарочно назвал уменьшительное имя, точно так же как обращался иногда к ней — это показывало его власть и право. Он мог делать и говорить что угодно, и Брэденам придется смириться с этим.

Он видел, как она судорожно глотнула, сдерживая резкий ответ, и пальцы ее сжались в кулаки. Он почувствовал, что она спорит сама с собой. Стоит ли сражаться с ним, когда он настороже? Может, лучше подождать? Но она не хотела ждать. Она с радостью убила бы его в эту минуту, и он знал это.

— Вы наслаждаетесь этим, да? — спросила она наконец сквозь стиснутые зубы.

— Нет, — мягко возразил он, удивляясь самому себе. Это стоило ему нескольких очков, но, несмотря на моральную потерю, ему не хотелось, чтобы она принимала его за бесчувственное чудовище. — Нет, это не приносит мне удовольствия, но это мне безразлично.

— А что вам не безразлично? — Голос ее смягчился. Это прозвучало неприкрытым предложением, и Морган почувствовал, как внутри все напряглось. Она ненавидела его, он видел это по ее глазам, но ради своего брата она предлагала себя рейнджеру. Ему показалось, что в него воткнули нож и повернули лезвие. Он повернулся:

— Ничего, мисс Лори, и я не думаю, чтобы вашему брату понравился ваш последний вопрос.

— А вам не все ли равно?

Морган взглянул на нее в упор:

— Есть что-либо, на что бы вы не пошли ради его освобождения?

— А у вас есть сестра? Он покачал головой.

— Может, брат? Или еще кто-нибудь?

На этот раз он не ответил, просто стоял и чувствовал, как его омывают волны тоски и одиночества — настолько сильное чувство, что он не мог двигаться, не мог думать или отвечать. За него ответила тишина, и на лице девушки мелькнуло и исчезло понимание. Она отвернулась от него и начала собирать сучья и ветки, ни разу больше не взглянув на него.

Через час пламя разгорелось, и Морган изжарил на вертеле пойманных Брэденом кроликов. На краю костра стоял кофейник, пламя шипело и потрескивало от сока, капающего с мяса. Лори перевязала брату обе кисти, и они сидели вместе, словно объединившись в борьбе против Моргана.

Ник вынул из кармана гармонику и заиграл. Он играл хорошо, и ночной воздух разнес звуки печальной баллады, обостряя чувство печали и одиночества Моргана. Иногда глаза мужчин встречались, вопрошая друг друга, и вели молчаливую дуэль. И Морган снова ощущал странное родство. «Просто Ник Брэден похож на меня», — говорил себе рейнджер. Вскоре он заметил на себе пристальный, оценивающий и строгий взгляд Лорили.

После молчаливого ужина Морган привязал Брэдена к дереву. Он знал, что должен привязать и девушку, и подошел к ней с этим намерением, вынимая из кармана шейный платок. Но, взяв ее за руку, он заметил на ее кисти засохшую кровь и вздохнул. Он поймал ее взгляд, я подбородок Лори вздернулся, словно бросая ему вызов. Она даже протянула ему сомкнутые кисти.

— Валяйте, — предложила она, — если боитесь меня.

Морган почувствовал себя глупцом второй раз за день.

— Нисколько, мисс Лори, — мрачно произнес он. — Дети никого не пугают. Они лишь чертовские зануды.

Глаза ее блеснули, но она выдавила улыбку.

— Вы все еще обижены, рейнджер? — спросила она с поддельным сочувствием.

Так оно и было, но черта с два он позволит ей увидеть это.

— Ей-богу, москит кусал меня сильнее, — сказал он.

Ее губы растянулись в зловещей улыбке, и Морган понял, что она не поверила. Она прекрасно знала о причиненной ему боли, и то, что он это понял, не улучшило его настроения. Но он не собирался льстить ее самолюбию настолько, чтобы связывать.

— Идите спать, — посоветовал он.

— Вы не свяжете меня?

— Не испытывайте меня, мисс Лори. Вам не хватило времени почувствовать неуютность веревок?

— А мой брат почувствовал?

Он не ответил. Ник Брэден перенесет еще множество неудобств, прежде чем закончится это путешествие, но это не касалось Моргана.

— Будьте вы прокляты, — спокойно произнесла она и отвернулась.

— Мисс Брэден, — позвал Морган, и на этот раз в голосе его не было насмешки. Она повернулась. — Сегодня ночью я не буду спать, так что не затевайте ничего, иначе ваги брат пожалеет.

— Я и не собиралась, — отрезала она.

Он проследил, как она развернула постели для себя и брата и помогла Брэдену закутаться в одеяла. Наклонившись, она что-то прошептала ему, и в лунном свете Морган заметил мелькнувшую на ее лице улыбку. У Моргана сжалось сердце, и он почувствовал себя посторонним, каковым всегда и был. Он понял: Лорили Брэден считает, что взяла над ним верх, и, возможно, так оно и есть, но только потому, что он позволил ей это. У него просто не хватило духу связать ее сегодня ночью лишь оттого, что она предана брату. Она не совершила никакого преступления, не сделала тл-чего дурного, а он ценил преданность, хотя бы и направленную не по адресу. И, видит Бог, он обходился без сна и по менее достойным причинам.

Он продолжал следить за тем, как она легла на свои покрывала в нескольких футах от Ника и сравнительно далеко от него. Она почти сразу затихла, но Моргав чувствовал, что девушка притворялась. Она подождет в надежде на то, что он заснет.

Морган пристроил ружье под рукой и прислонился спиной к дереву, наблюдая за несущимися по небу легкими облаками, — время от временят они скрывали луну, и лагерь погружался в темень. Он провел без сна много ночей, когда выслеживал бандитов, индейцев или разведчиков во время войны. Он наслаждался тишиной и непорочностью ночного неба. Оно казалось ему именно непорочным — чистая, строгая красота, не запятнанная людской жадностью, гневом или ненавистью.

Однажды он пытался объяснить это ощущение другу, отца, Кэллуму, бывшему его главным воспитателем. Но Кэллум только рассмеялся. Ночь, сказал он, — питомник зла.

Но Морган никогда не думал о ней так. Это было одним из немногих его разногласий с Кэллумом.

Взгляд Моргана вернулся к Лорили. Интересно, что подумал бы о ней Кэллум? Кэллум, заменивший ему когда-то отца, мертв, а эта блистающая и прекрасная ночь обещала быть чертовски долгой.

 

Глава третья

Нетерпение не давало покоя Лори, затем ждать стало просто невыносимо.

Должен же он заснуть!

Съежившись под одеялом в холодном ночном воздухе, она медленно открыла глаза, выждала, пока они привыкнут к темноте, и слегка повернулась в ту сторону, где устроился рейнджер.

Он все еще сидел там, и ружье стояло рядом, возле его правой руки. Голова его касалась дерева, но она чувствовала, что он настороже. Лори скрипнула зубами.

— Не можете уснуть, Лори?

Она приподнялась и села, понимая, что дальнейшее притворство покажется глупым. Она уставилась на него… и нашла, что в лунном свете лицо его еще смуглее. Все в этом Моргане Дэвисе было суровым и грубым. Интересно, думала Лори, умеет ли он улыбаться? Она вспомнила о пустоте в его глазах, когда она спрашивала о его семье.

Он не понял ее. Он никогда не поймет ее привязанности к своей семье, которую разделял и Ник, и это давало ей преимущество над рейнджером.

— Нет, — ответила она наконец. Она подсела к нему поближе, так что могла теперь разговаривать с ним, не повышая голоса. Быть может, она внушит ему, что Ник невиновен, что он не заслуживает наручников. Она посмотрела на брата и почувствовала, что он прислушивается. Он не спал, потому что спать связанным по рукам и ногам просто невозможно. — Вы не могли бы снять с него хотя бы ножные кандалы?

— Нет, — покачал головой рейнджер.

— Почему? Ведь он никуда не уйдет с прикованной к дереву рукой.

Морган внимательно посмотрел на нее, и теперь глаза его казались почти черными, как колодцы, глубин которых она не могла постигнуть. Но она уловила в его манере странное, раздражающее сходство. Может, потому что он напоминал Ника? Она не хотела думать об этом, верить, что между ним и братом есть нечто общее, не считая похожих черт лица, что не означало ровным счетом ничего.

Он пожал плечами:

— По-моему, с ним все в порядке.

— Вы не знаете его.

— Вы правы, мисс Лори. Я не знаю его. И не хочу знать, мне это ни к чему. А теперь я советую вам немного поспать. Завтра нам предстоит долгий путь, и я не позволю вам замедлить наш ход.

— А как же вы? Вам что, не нужен сон? Его губы скривились в невеселой улыбке.

— Я обхожусь без сна по три дня кряду, когда иду за кем-то по следу, мисс Лори. И я собираюсь поспать в Ларами, если вас так уж волнует мое здоровье.

Лори слегка покоробил его сарказм, но она не сделала попытки вернуться к своей постели. Он поднял бровь, затем медленно, с ленивым безразличием, опустил ее. Она увидела, как тело его напряглось, и поняла, что безразличие его напускное. Впрочем, она тоже притворялась.

Что-то происходило, но она не понимала, что именно, и не понимала почему. Девушка чувствовала, как по телу ее словно пробегают язычки пламени, напоминая ей горящую траву прерии, огоньки, несущиеся по равнине и поджигающие все на своем пути.

Она пыталась заговорить, освободиться от неожиданного удушья. Ведь она всегда способна была очаровывать. Она знала, что не красавица, но давно обнаружила, что ее чарующий смех и обворожительная улыбка, точь-в-точь как у Ника, с успехом компенсировали недостаток красоты. Но несколько адресованных рейнджеру улыбок не привели к желаемому результату. Даже сейчас он смотрел осторожно, с опаской. До Хармони пятьсот миль, а то и больше. Пять сотен миль тяжелой дороги по горам, долинам и рекам. Индейцы. Бродяги. Где-то теперь семья Браденов — лишь бы удалось найти их и передать весточку.

И еще поспать. Сон совершенно необходим. Морган пусть считает себя железным человеком, но никто не может неделями обойтись без сна, не ослабляя своей бдительности. Он сделал ошибку, не связав ее. Если он не решился на то сегодня, не сможет и завтра ночью, и на следующую ночь, а там…

Пусть он думает, что оставит ее в Ларами или посадит в дилижанс, но она-то знает…

— Я отнюдь не обеспокоена вашим здоровьем, — честно призналась она. — Я просто любопытна. Неужели вы выследили столь многих?

Он пожал плечами. Казалось, это было его обычным ответом.

— Сколько именно? — настаивала она.

— А к чему вам знать?

— Узнай врага своего, — быстро ответила она с капризной улыбкой, обычно смягчающей самых закаленных мужчин. Она находила, что откровенность действует гораздо быстрее, нежели тонкие ухищрения.

— Умно, — заметил он. — А Николас столь же умен?

— Узнай врага твоего? — живо отпарировала Лори и на миг заметила в его глазах одобрение. — Ведь он ваш враг, — тихо сказала она, — и я тоже. Вы никогда не доставите его назад в Техас. — Она поколебалась, затем снова заговорила:

— Он действительно невиновен. Там, в Техасе, была честная схватка. Не заставляйте его — или меня — делать то, чего мы не хотим.

— А что бы вы сделали, Лори? Как далеко вы готовы пойти? Вы созрели для убийства? Или просто готовы покалечить?

— А как вы думаете?

Его хмурый, суровый взгляд, казалось, пронзил ее.

— Я думаю, вам лучше немного поспать.

— Вы не ответили мне раньше, — настаивала она. — Сколько человек вы поймали?

— Достаточно, — ответил он просто.

— А у вас есть трофеи? — поддразнила она. — Может, локоны волос? Зарубки на ружье? Вы наслаждаетесь вашей охотой?

Уголки его рта затвердели, и огоньки костра, отражающиеся в его глазах, приняли опасный блеск.

— Идите спать, Лори.

Лори почувствовала странный толчок в сердце, что было новым ощущением, и она не поняла, в чем тут дело. Это подстегнуло в ней гнев.

— Не называйте меня Лори. Только люди, которые мне нравятся, называют меня так.

— Я не просил вас подсаживаться ближе. И предположил, что это указывает на… краткое перемирие, — ответил он сухо, давая ей понять, что на самом деле он вовсе этого не думал. Его слова задели Лори, как задевало все относящееся к рейнджеру. То, как он смотрел на Ника. Его манера сидеть с индейской выдержкой. Те странные, горячие ощущения, которые он в ней вызывал. Больше всего последнее. Он не имел на это права.

— Вы в самом деле попытаетесь оставить меня в Ларами? — спросила она.

— Я не собираюсь ничего пытаться, — напряженно произнес он. — Я это просто сделаю.

— А как быть с моей лошадью?

— Я о ней распоряжусь.

— Закон в Вайоминге карает за кражу лошадей.

— Есть и законы, карающие за нападение на представителей закона.

— Вы здесь не в качестве законника, — укорила она. — Вы просто хотите получить премию.

— Мне ровным счетом наплевать на премию, — возразил он, и в голосе его послышалось не только раздражение.

Лори поняла, что задела его за живое. Интересно, насколько уязвима его чувствительность?

— Почему же тогда?.. — Ник не сказал ей об этом ни слова — ни о мотивах рейнджера, ни о его намерениях. Рейнджер в свою очередь слишком скрытен, постоянно настороже. Она пристально смотрела на него, изучая его черты и особенно глаза. — Вы похожи на него, — заметила она, — но только внешне. У вас совсем нет сердца.

Он отвернулся, играя желваками, и тут она заметила ямку, ту самую ямку, которая была на подбородке и у Ника. Прежде она скрывалась за его свежей бородкой, но теперь показалась, потому что он повернул голову под определенным углом.

— Господи, до чего же вы похожи на него, — прошептала она.

— В достаточной степени, чтобы трое уже попытались убить меня, а еще несколько кинулись по моему следу, — грубо перебил он.

Она нахмурилась:

— Так вот почему вы проделали такой далекий путь…

Ответом послужило молчание.

— Вы почти могли быть братьями, — начала было Лори, но смолкла. Это было невозможным, она знала это наверняка. Ее братья Ник и Энди. Это просто невероятно и несправедливо. Морган Дэвис выследил ее брата лишь потому, что они походили друг на друга.

— Немалое число охотников за премией были бы рады пристрелить меня вместо вашего брата и выдать властям мой труп, — сказал рейнджер. — Но он не мой брат, и будь я проклят, если мне придется по нраву оглядываться через плечо всю оставшуюся жизнь из-за его проступка.

Лори с минуту молчала, усваивая его слова.

— Вы приносите его в жертву, чтобы спасти себя, — объявила она укоризненно.

Губы рейнджера превратились в щель.

— Он убил человека, мисс Брэден. А потом сбежал.

— Потому что у него не было выбора — они бы линчевали его. А та схватка была честной.

— Так, значит, половина Хармони лжет. Ведь я уже побывал там.

— И успели судить и вынести ему приговор, — горячо подхватила Лори.

— Я уже говорил вам, что это не моя работа.

— Но вы делаете именно это. Тогда вы станете убийцей.

— Я еще ни разу не арестовывал невинного, — устало произнес он. — И не было ни одного, кто не поклялся бы, что невиновен.

— И вы не верили им?

— Однажды поверил, — горько сказал рейнджер. — Он напоминал вашего брата. С ним была некая красотка, назвавшаяся его беременной женой. Она притворилась, будто у нее случился выкидыш, а он схватил мой револьвер, когда я пытался помочь ей, и всадил в меня три пули. Вероятно, всадил бы еще столько же, не услышь он вдруг приближающихся всадников. Тогда он удрал, оставив жену. Позже я узнал, что она не его жена и вовсе не беременная. Просто девчонка из салуна, которую он подцепил за несколько дней до ареста.

— Ему удалось бежать?

— В тот день — да, — коротко ответил рейнджер.

— А потом?

— Позже я поймал его.

— И где он сейчас?

— Вы действительно хотите знать это, мисс Лори? — Голос его казался почти нежным. Почти, но не совсем. Тот случай, тот благородный поступок, очевидно, лишил его остатков сострадания и доверия, подумала Лори. Или же его предавали неоднократно.

— Как давно вы служите рейнджером?

Казалось, его удивил ее неожиданный вопрос.

— Я вступил в рейнджеры в шестьдесят первом.

— Но тогда вы были очень молоды, — поразилась девушка. Он выглядел несколькими годами старше Ника. Суровое выражение лица прибавляло ему десяток лет, к тому же морщинки, которых нет у Ника. И все же мускулистая поджарость его тела и собранная в узел энергия говорили ей, что он ненамного старше брата.

Она ожидала ответа.

Но лицо Моргана сделалась совсем непроницаемым.

— Узнай врага твоего, — произнес он, и на губах его мелькнула странная улыбка.

Впрочем, причиной ее вопросов было другое. Просто этот разговор пробудил в ней интерес к рейнджеру. Она всегда могла вызвать людей на откровенность благодаря своей обостренной способности слушать. Отец всегда твердил ей, что умение слушать — это главное. Но на этот раз она попалась в ловушку собственного преимущества. В Моргане ощущалась некая энергия, воспринимаемая ею как нечто иное. В той же мере интересной была его особая отстраненность, чувство одиночества, затрагивающее внутри нее какую-то струнку, сколько бы раз она ни повторяла себе, что должна ненавидеть этого человека. Обмануть его, использовать. Даже пристрелить при необходимости.

Она старалась скрыть свои чувства, свое неожиданное нежелание уйти от него.

— Узнай врага твоего, — повторила она, поднимаясь и возвращаясь туда, где лежало ее одеяло. Она Ощущала на себе глаза брата, хотя он лежал в тени. Он лежал неподвижно. Слишком неподвижно.

Лори накрылась одеялом и плотно укуталась. Ей было зябко и одиноко. Она больше не будет отгонять сон. Он же спать не будет. Теперь она это знала. Но завтра он будет усталым.

Очень усталым.

* * *

Ник стиснул зубы, когда рейнджер отомкнул манжет, приковавший его к дереву. Глаза представителя закона были утомленными, но он казался столь же осторожным, как и накануне. Он не потерял ни грамма присущей ему жесткой осмотрительности.

В те недолгие секунды, пока руки были свободны, Ник подавил желание ударить Моргана Дэвиса кулаком — он знал, что не сможет двигаться быстро с ножными кандалами, И все же ему ужасно хотелось стереть собственные черты с лица рейнджера. Он крепко сжал кулаки, когда вспомнил, как Лори сидела с этим человеком прошлой ночью и как долго они проговорили. Он понимал смысл того, что делала Лори, и бессилен был изменить это.

Он чертовски хорошо мог постоять за себя. Ему не хотелось вовлекать ее в это и не хотелось, чтобы она считала себя способной очаровать человека вроде Дэвиса. Ник редко встречал таких парней прежде, но знал их натуру: крутые, несгибаемые и уверенные в своей правоте.

Ник сохранял безразличный вид, когда ручные кандалы вновь замкнулись на обеих его кистях, защищенных теперь, благодаря Лори, обрывками шейного платка. Он неуверенно поднялся, движения его ограничивались унизительными и неуклюжими шажками.

Рейнджер уже разжег костер и поставил на угли кофейник. Лори захватила с собой свежеиспеченный хлеб, от которого отломила куски Нику и себе, игнорируя рейнджера. Она вела себя по отношению к нему нарочито вызывающе, и Ник недоумевал, чего она этим, собственно, добивается. Морган Дэвис не похож на тех парней, что роились вокруг нее, и Ник уже почувствовал ее увлеченность человеком, не клюнувшим на ее чертовски обворожительную улыбку.

Но вот рейнджер, не обращая на нее внимания, извлек из седельной сумки вяленое мясо и принялся за еду, не произнеся ни слова. Он налил себе чашку кофе, затем еще две и осторожно протянул одну из них Нику, взявшему ее обеими руками, а другую Лори. Затем он поднялся, подошел к дереву и, прислонившись к нему, стал молча наблюдать за ними, как делал это с первой минуты, когда увидел Ника.

Слежка и ожидание. Ник понимал это. Он уже многое понял в человеке, решившем непременно доставить его назад, туда, где его повесят. С первой минуты, как он повстречал рейнджера, между ними промелькнула странная искра узнавания. Дело не ограничивалось их внешним сходством — тут было внутреннее родство, ощущение, что они встречались раньше, хотя он хорошо знал, что этого не было. Нику некогда было думать о столь отвлеченных материях; его забота о Лори и собственный обостренный инстинкт самосохранения отодвинули их прочь, но теперь, видя, как следит за ним Дэвис, он вдруг понял, что знает, о чем именно думает рейнджер.

Ник был уверен, что Дэвис относится к людям, никогда не сворачивающим с выбранного пути, ни перед чем не склоняющимся и не позволяющим эмоциям взять над собой верх. Ник, в свою очередь, давно научился быть гибким. У его отца не было моральных правил — доктор Джонатан не делил мир на черное и белое. Он наслаждался каждой минутой, веря, что Господь — или судьба — не оставит его без хлеба насущного и завтра. Он был мошенником, обычным и неприхотливым, с присущим мошенникам оптимизмом. Во многом он напоминал никогда не стареющего ребенка, не перестающего восхищаться путешествиями, людьми и новыми впечатлениями.

Быть его воспитанником означало то же самое, что быть учеником в школе приключений. Ника очень любили не только Джонатан и Флер, но и всяческий сброд — артисты, бродячие торговцы, бродяги и одиночки, прибившиеся к шоу на день, неделю, месяц или же на многие годы, как Дэниэл Уэбстер. Ник взрослел, продолжая потешать людей, участвовал в мелких надувательствах и, под стать отцу, не видел ничего дурного в том, чтобы привнести в жизнь людей немного азарта, которого было так мало в привычном существовании. Если же при этом имели место полуправда, маленький трюк в карточной игре или мошенническая проделка с деньгами, когда их не хватало, — Джонатан оправдывал их как развлечение для тех, кто мог себе это позволить. Он никогда не надул бедняка и часто давал деньги нуждающимся, даже когда собственная семья испытывала лишения.

Таков был его отец, и Ник любил его, хотя, взрослея, он хотел большего покоя и безопасности для своих близких. Джонатану теперь за шестьдесят, а матери Ника пятьдесят, и Ник гадал, долго ли они еще смогут вести излюбленную Джонатаном бродячую жизнь. К тому же у него была Лори, никогда не испытавшая настоящей жизни, и Энди, необузданный, как техасский лонгхорн .

Каждый из них питал к остальным безмерную любовь и фанатичную преданность, но Ник знал, что Лори нуждается в большем. Ей двадцать два, и она больше разбирается в покере, чем в ухажерах. У нее были почитатели. Боже, сколько их было! Но Брэдены никогда не задерживались на месте достаточно долго, чтобы можно было серьезно увлечься, да и Лори содрогалась при мысли об участи фермерской жены. Она привыкла к свободе в выборе платьев и поступков; к этому ее всегда подталкивал Джонатан, а Флер полагала, что дочь ее благословила своим светом луна и потому она такая хорошенькая, умная и способная добиться всего, чего захочет.

Ник допивал остатки кофе, когда Морган Дэвис покинул свой наблюдательный пост, приблизился к костру и быстро забросал пламя пылью.

— У вас есть несколько минут на умывание, пока я седлаю лошадей, — произнес он, обращаясь к Нику.

Ник поднялся, испытывая чувство благодарности за возможность краткого уединения, хотя и знал, что риск у рейнджера невелик. Ник едва мог передвигаться с ножными оковами и вряд ли способен был побежать или влезть на лошадь. Лори тоже встала.

— Вы останетесь здесь, — сказал рейнджер, — пока не возвратится ваш брат.

— Я вам не арестант, — возразила она.

Дэвис уже уложил одеяло на одну из лошадей и собирался поднять на нее седло. Нарочито неторопливо он снова опустил его, пристально глядя на Лори, и Ник смотрел на разворачивающуюся перед ним битву с растущим беспокойством. У нее нет ни одного шанса против парней типа Моргана Дэвиса — ни единого.

— Да, — мягко сказал Морган. — Пока еще. — Он быстро взглянул на Ника:

— Но он — арестант, и вы лишь усложняете положение. Он не пойдет, если вы не побудете здесь.

Видя, что лицо Лори становится сердито-покорным, Ник понял, что согласен с рейнджером в одном — в том, что необходимо оставить Лори в Ларами. Чтобы отвезти его в Техас, Моргану понадобится не менее пяти недель, а кто выдержит пять недель без единой ошибки? Это все, что нужно Нику: одна маленькая ошибка. И что потом? Ник не может оставить его в живых, иначе Дэвис будет гоняться за ним до самой смерти, такой уж он человек.

Ник знал, что он не убийца. Он убил однажды, спасая своего брата. Интересно, сможет ли он убить, спасая себя?

Он не был уверен.

В любом случае он не хотел впутывать в это Лори.

Глаза его встретили взгляд Моргана, и между ними возникло странное взаимопонимание. Дэвис нахмурился, лицо его помрачнело, он отвернулся и снова принялся седлать лошадь.

Стесненный оковами, Ник заковылял к ручью. Краткое облегчение при мысли о свежей воде и уединении исчезло. Скоро их будет лишь двое: он и рейнджер. Жизнь для одного означает смерть для другого, и оба они только что безмолвно признали этот факт.

Ник поклялся, что не сдастся, но эта клятва не принесла душевного покоя. Его снова охватило знакомое странное чувство незавершенности. Он споткнулся, цепь попала ему под ноги, и он упал наземь. С минуту он лежал, и его переполняло такое сильное отчаяние, что он не мог двинуться.

Если что-то случится с ним…

Джонатан и Флер нуждались в нем. Энди тоже. И Боже мой, Лори! Он понимал это сейчас лучше, чем когда-либо. Ее опыт заставлял его зачастую забывать, что она женщина, которой предстоит открыть предназначение женщины. Она так долго смотрела на него снизу вверх, подражая ему, что он думал о ней скорее как о младшем брате. Но от него не ускользнул электрический заряд, скользнувший между нею и рейнджером, и это испугало его до полусмерти. Она совершенно не понимала, что за человек этот Морган. Он принесет погибель свободной душе, какой была Лори.

Итак, его жизнь или жизнь рейнджера?

Ради семьи Ник знал, каков должен быть ответ.

 

Глава четвертая

Вскоре после полудня они остановились у ручья, хотя и были уже неподалеку от Ларами.

Прежде чем покинуть утром место стоянки, Лори переоделась в скромную блузку и юбку для верховой езды, не отличавшуюся от обычной, если девушка не сидела на лошади. Лори знала, что женщины в Вайоминге обладают большей свободой, чем где-либо. Они заседали среди присяжных и добилась права голосовать. Впрочем, носить штаны им, разумеется, не позволялось — и она не представляла, когда и как сможет воспользоваться своими женскими уловками.

Рейнджер осмотрел ее наряд с близким к изумлению чувством. Она связала волосы сзади лентой и знала, что коричневая блузка подчеркивает янтарный оттенок ее глаз.

Шляпу она лихо сдвинула набок. Сознавая, что не красавица, девушка понимала однако, что достаточно привлекательна, особенно здесь, где мало женщин.

Поездка прошла в основном в молчании, враждебность змеей вползла между ними. Весь их разговор сводился к коротким приказам рейнджера и изредка к шепоту, которым обменивались она и Ник, но даже в этом чувствовался накал.

Ник снова натер руку о седельную луку и все утро беспокойно ерзал в седле. Когда он вернулся этим утром от ручья, глаза у него были темными и недоверчивыми, рубаха испачкана, и Лори с трудом подавила желание подойти к нему. Она знала этот взгляд, словно предупреждающий каждого, даже близких ему людей, держаться от него подальше. Такое хмурое настроение охватывало его нечасто, и Лори сдержала сочувственные слова: они ему не понравятся, особенно на виду у рейнджера.

На миг блеск его глаз напомнил ей глаза рейнджера, но она отбросила эту мысль. Ник вовсе не напоминал мрачного, лаконичного представителя закона. Единственное, что было между ними общего, горько решила она, — это обоюдное желание избавиться от нее. Но от нее так просто не отделаешься.

Ник сказал, что она будет мешать ему и он не сможет сосредоточиться, если будет беспокоиться о ней. Рейнджер просто-напросто хотел устранить ее с дороги. Но Лори знала, что Ник не сможет так легко сбежать от человека, нацеленного на то, чтобы возвратить его в Хармони. Она уже заметила осторожность рейнджера. Как вообще сможет Ник бежать, когда он столь тщательно скован?

Лори не спорила, но и не собиралась выполнять желания брата. Ей все время казалось, что она — единственный шанс Ника. И она должна подарить его брату — вся семья задолжала ему этот шанс. Все они слишком зависели от него, с упавшим сердцем подумала Лори. Никто не слушал его, когда он говорил о жизни на ранчо. Никто не принял всерьез его размышлений о земельном участке в Вайоминге, приобретенном им на втайне накопленные тяжелым трудом деньги. Семья полагалась на его силу, но принимала ее как должное, никогда не спрашивая, нужно ли что-нибудь самому Нику.

У ручья Морган позволил Нику слезть с лошади, не преминув подчеркнуть, что делает это ради усталых животных. Ник потер саднящие кисти и размял ноги ходьбой. Морган не настоял на проклятых ножных оковах, но ручные кандалы остались на месте.

Лори подавила слабый стон, пытаясь прогуляться: она привыкла к езде на большие расстояния, но не на крупе лошади. Как обычно, рейнджер следил за ними с чуткостью кошки, наблюдающей за мышью, которую она намерена сожрать. Он дал лошадям пригоршню овса и позволил им медленно пить, и Лори поняла, что он относится к ним внимательнее, чем к ее брату, с которым обращался с привычным, но осторожным безразличием.

Рейнджер не казался утомленным и не ослабил бдительности, присущей ему с той минуты, как она его увидела. Лори гадала, есть ли в нем хоть одна чувствительная жилка. Их глаза на миг встретились, но он почти сразу отвернулся. Ник находился в нескольких футах от них, и лицо его казалось Лори бесстрастной маской. Она чувствовала, что ему отчаянно хочется прыгнуть на рейнджера, сделать хоть что-нибудь, чтобы ослабить телесное напряжение, но вот взор его остановился на ней, и она заметила, как он с усилием взял себя в руки.

Это уловил и Морган: Лори видела, как напряглись под темно-синей хлопчатобумажной рубахой его мускулы.

— Пора отправляться, — бросил он, и в его потемневших глазах читалось предупреждение им обоим.

— Как скажешь, — пожал плечами Ник.

Морган поднял бровь, но промолчал и подвел Ника к лошади, снова приковал его кисти к седельной луке и проследил за тем, как он садится, затем подставил Лори свои руки.

Вдруг Лори показалось, что сейчас он допустил первую ошибку. Поводья лошади Ника свободны. Если она забросит их на круп, Ник сможет подбежать к лошади. Конь рейнджера надежно привязан поодаль, а ее кобыла Клементина находится на поводу у гнедого. Если бы только руки Ника не были прикованы к седельной луке.

Ее взгляд опустился на кобуру рейнджера. Ей нужно добыть его револьвер. Она поставила левую ногу и приготовилась броситься на него я схватить револьвер, но, как видно, он был наготове.

Моргай ожидая этого. Едва Лори приблизилась, как он быстро повернулся, и она очутилась у него на руках, при этом их лица разделяла лишь пара дюймов, а ладони его крепко обнимали ее спину и бедра. Уже третий раз Морган держал ее в объятиях против воли, и с каждым разом его охватывал все более нестерпимый жар, который ему теперь едва удавалось сдерживать.

Он держал ее чуточку дольше, чем было необходимо, потом поставил на ноги, и губы его тронула знакомая улыбка, далекая от искреннего веселья.

— Больно, мисс Лори?

Она распрямилась и посмотрела на него в упор:

— Не вы ли заставили меня ехать на спине лошади целых полтора дня? У меня задеревенели все мышцы.

— Вот как? Глядя на вас, этого не скажешь, — протянул он с мягким техасским акцентом.

— Так вы поможете мне или нет? — рассердилась Лори.

— Не думаю, — ответил он терпеливым тоном, каким говорят с детьми.

Он оставил ее и привязал поводья лошади Ника к кобыле девушки, затем уселся на своего гнедого и обернулся:

— Как, по-вашему, сможете вы сесть на лошадь сами или хотите немного пройтись?

Лори повернулась к брату, оперлась ладонью о его напрягшуюся руку, поставила левую ногу в освобожденное им стремя и села позади него.

— Я так и думал, что сможете, — проговорил рейнджер и, ударив лошадь каблуками, пустил ее рысью, не дожидаясь ответа.

* * *

Через три часа они въехали в Ларами. Морган все еще ощущал дьявольское пламя, охватившее его в краткие секунды невольных объятий. Ее лицо было так близко, а широко распахнутые глаза, затененные темными ресницами, глядели так удивленно, что ему захотелось, черт побери, поцеловать ее. Хотелось просто адски, как никогда прежде. И не отпускать. В его объятиях она была такой мягкой и гибкой, а вовсе не задеревеневшей. Но он знал, что эта мягкость — всего лишь следствие испуга. Что касается ее чувств, нежными их не назовешь: она готова была вонзить в него нож, и он не настолько глуп, чтобы сомневаться в этом.

Он сожалел, что она замешана в этом деле. В своей жизни он видел чертовски мало преданности и еще меньше самоотверженности. Как жаль — Ник Брэден не заслуживал своей участи. В Хармони слишком многие видели, как он целился в безоружного человека.

Они въехали на переполненные солдатами и фургонами улицы поселка. Морган знал, что форт Ларами находится севернее, и гадал, не случилось ли чего там. Генерал Кастер со своими людьми был зверски убит лишь пару месяцев назад, и он слышал, что готовились карательные экспедиции против шайенов и сиу в Северном Вайоминге. Он желал солдатам удачи. Сам он уже достаточно хлебнул в стычках с индейцами в Техасе.

Он оглянулся: Брэден сидел гордо выпрямившись и не обращая внимания на прохожих, глазеющих на трех всадников, едущих по пыльной улице. Морган нашел контору шерифа в центре поселка, спросил одного из зевак, у себя ли шериф, и спешился, когда тот кивнул. Он снова предложил руку Лори, зная, что она откажет ему, затем отомкнул Брэдена от седельной луки, взял его под руку и провел в контору.

Грузный мужчина, сидевший за письменным столом, поднял глаза на вошедших и внимательно осмотрел каждого, пока они стояли у входа. Он мгновенно заметил жетон рейнджера и кандалы. Глаза его на миг задержались на Лори и одобрительно расширились, затем быстро перешли на Моргана и нарочито внимательно изучили жетон.

— Техасский рейнджер? Морган кивнул.

— Далековато от дома, да? — Глаза ею все еще перебегали с одного парня на другого, словно оценивая обоих. — Братья? — спросил он.

— Да нет же! — Ответ Моргана прозвучал запальчивее, чем ему хотелось, но все это чертовски вымотало его. И он знал, что, пожалуй, сам больше похож на разбойника, чем его пленник: ему некогда было побриться этим утром, и его бородке было уже несколько недель. Вынув из кармана сложенный плакат и техасский ордер на арест, он подал их шерифу.

— Я — Морган Дэвис. Брэден обвиняется в Техасе за убийство.

— Лен Касл, — представился шериф. — Чего вы от меня хотите?

— Подержите его под замком, пока я не посажу его сестру на дилижанс до Денвера. Я не мог оставить ее там одну. По-моему, его ищут несколько охотников за премией.

— Вы правы, — подтвердил представитель закона. — Два дня назад через поселок проезжали трое и расспрашивали о вашем парне. Я приказал им убираться из города к чертям.

Морган внутренне напрягся:

— Парень со светлыми, почти белыми волосами?

Шериф кивнул:

— Да, он назвался Старком.

Старк. Уайти Старк. Человек, выследивший его несколько недель назад. Морган знал, что должен был убить его тогда же, но ему надоело убивать только из-за проклятого сходства. Это было ошибкой, которую он не повторит.

— Куда он отправился?

— Прямо в Шайенху.

Это означало, прикинул Морган, что Старк отставал от него на три дня. Морган тоже останавливался в Шайенхе, столице территории, чтобы проверить документы на земельную сделку Брэдена. Старк тоже обнаружит их, как и Морган.

— Когда будет следующий дилижанс до Денвера?

— Через два дня. Он ходит дважды в неделю.

— Вы сможете подержать столько времени Брэдена?

— На следующей неделе соберется суд, — с сожалением произнес шериф. — У меня нет мест. Но вы можете попытать удачу в территориальной тюрьме, за полмили отсюда.

— Гостиница?

— Лучшая в городе неподалеку на этой улице. Там Билл Хикок, и Билл Коди тоже. Готовятся к чертовской драке на севере.

— Сиу?

— И шайены. Они там в ловушке, я слышал. Надеюсь, с ними будет покончено. У меня были друзья с Кастером.

— Мы не можем очутиться в заварушке?

— Нет, если направитесь на юг. Там могут быть несколько отбившихся шаек, но это не столь опасно.

Морган кивнул.

— Жаль, что не могу помочь вам, — сказал шериф, — но наша тюрьма так переполнена, что стала небезопасной. — Он покачал головой:

— Проклятая железная дорога привозит сюда всякое отребье.

— Если вы увидите тех охотников за премией…

Шериф ухмыльнулся:

— Я отправлю их на север. — Он кивнул на девушку:

— Мисс?..

Лори подарила ему милую улыбку, от которой напряглись мускулы у Моргана. Ему чертовски хотелось знать, о чем она думает.

— Шериф… — отозвалась она, и лицо законника выразило откровенное самодовольство.

Морган решил не давать ей шанс затеять что-либо и, коротко окликнув Брэдена, повел его к двери. Они уже были рядом с ней, когда их остановил голос шерифа:

— Вы уверены, что вы не братья?

— Вполне уверен, — произнес рейнджер, оборачиваясь, — поскольку мои родители были убиты, когда я родился, и до меня у них никого не было. — Он не знал, что побудило его объяснять, но ему не нравился укоризненный тон шерифа. Он чертовски устал от всяческих недоразумений. Ей-богу, это с ним поступили несправедливо, а не с Николасом Брэденом. Его собственная жизнь уже не принадлежала ему с тех пор, как Брэден убил юного Уордлоу.

* * *

Начальник территориальной тюрьмы согласился подержать у себя Брэдена два дня. У него было место, и Морган дал поручительство, гарантирующее оплату расходов штатом Техас. Потом он нашел гостиницу и снял две оставшиеся комнаты — для себя и для Лори.

Когда он оставил ее у двери, она обратила к нему застывшее от гнева лицо:

— Меня удивляет, почему вы не попытались запереть в тюрьму и меня.

— Я подумывал над этим, — мягко сказал он. — Они содержат там нескольких женщин. Но полагаю, вы не сможете что-либо предпринять, пока ваш брат под замком. И вы обязательно отправитесь этим дилижансом в среду.

Он подумал, не приковать ли ее к кровати, — но, впрочем, куда она денется? К тому же она женщина и, по сути, не совершила никакого преступления.

Смерив его злым взглядом золотистых глаз, Лори открыла дверь, вошла в комнату и молча закрыла дверь. Это обеспокоило Моргана больше, чем любые слова. Гром небесный, как рад он будет, когда все это кончится. Он постоял — несколько минут у закрытой двери, затем подошел к своему номеру, сожалея, что тот не находится ближе. Но он отбросил эту мысль, ведь с этим пока что придется мириться. Зато Брэден надежно упрятан.

Рейнджер спустился на улицу, отыскал самого надежного владельца конюшни и отвел туда всех трех лошадей, дав хозяину десять долларов.

— Никто, — предупредил он его, — а особенно юная леди, не должен подходить к лошадям.

Мужчина кивнул, не сводя глаз с жетона Моргана.

Морган нашел баню, затем цирюльника. Как хорошо снова ощутить себя чистым. Но он мысленно выругался, взглянув на себя в зеркало. Несмотря на оставленные усы, сходство с пленником, казалось, усилилось еще больше.

Он решил сосредоточиться на хорошем — бифштексе, после которого неплохо поспать. И тут же подумал о Лори Брэден. Пожалуй, ему придется заплатить за ее обед. Вряд ли у нее есть деньги, и он в любом случае собирался оплатить ей проезд в дилижансе и дать вознице дополнительную сумму на ее расходы.

Он не пожалеет никаких затрат на то, чтобы избавиться от нее. И все же… на миг он почувствовал сожаление. Она была для него заманчивым вызовом, и он ожил впервые за много лет. Он даже не подозревал, насколько глубоко он похоронил в себе любые чувства.

Когда это случилось — после войны? С тех пор как умер Кэллум? Или же Кэллум просто выбил их из него с самого детства? Будучи ребенком, он не помнил страха. Опасность и смерть вошли в его жизнь с тех пор, как он начал ходить. Он вырос рядом с ними, привык к ним, как привык к утреннему рассвету.

Он тяжело вздохнул. Проклятый Брэден пробудил в нем чувства, которые лучше бы оставить в покое.

* * *

Лори смотрела из окна вниз, на улицу. В любое другое время она была бы там, смешиваясь с толпой и стремясь слиться с ней в одно целое. Она уже столько слышала о Билле Хикоке и Бэффало Билле, что хотела бы увидеть их собственными глазами.

Но не сейчас, поскольку сейчас ничто, кроме Ника, не имело значения. И кроме победы над рейнджером Морганом Дэвисом. Уж он-то не сдастся. А когда она увидела, как спокойно и деловито он управляется с делами в последние два дня, то склонилась к мысли, что он способен добиться успеха.

Тогда Ник умрет.

Ее взор скользнул вдоль улицы, и она заметила рейнджера. Его легкая, как у пантеры, походка выдавала постоянную настороженность хищника. Охотник на человека.

Дрожь пробежала у нее по спине и телу. Ее изумило то, что стоило ей увидеть его — и внутренний мир ее превратился в хаос. Ненависть — вот что это такое, убеждала она себя. Самая обычная ненависть. Он обращался с Ником как с преступником, а с ней — как с неизбежной обузой. Он ошибался в обеих оценках и был слишком праведен, чтобы заметить это.

Но, помоги ей Боже, он очень досконален. Этого у него не отнимешь. Он знает свое дело и не рискует.

Лори раскрыла свой маленький саквояж. У нее при себе было лишь немногое: рубаха и брюки, юбка и блуза, которые на ней сейчас, и одно платье. И еще несколько монет, которые она ухитрилась спрятать под платьем. Это немного. Ник оставил большую часть того, что у него было, в семье, а остальное потратил на дрова и припасы.

Лори переоделась в нарядное платье в светло-коричневую с белым клетку, облегающее стройное тело и подчеркивающее цвет ее глаз. Высокий ворот и рукава с буфами придавали ей простодушный вид.

Она придирчиво осмотрела себя в зеркало и расчесывала волосы до тех пор, пока они не засияли в лучах позднего солнца, проникающих через окно. Затем она затянула их французским узлом. Возможно, платье и красивая прическа помогут добиться того, чего не удалось брюкам, а улыбка окажется сильнее гнева.

Лори пошлет телеграмму отцу с рассказом о случившемся, поухаживает за своей лошадью и обворожит рейнджера.

Если последнее не сработает, ей придется прибегнуть к другому плану.

Для которого ей необходим револьвер.

И выдержка, в чем она очень сомневалась.

Поскольку ей придется убить рейнджера.

* * *

Невидимая рука стиснула грудь Моргана Дэвиса, когда он увидел Лори Брэден. Он не помнил, чтобы встречал когда-либо столь очаровательную женщину, как та, что открыла ему сейчас дверь. Ее золотистые глаза сияли, и он догадывался, что так бывает довольно часто, потому что девушка питает любовь к жизни, подавленную вчера ее гневом. Он понял, что такие глаза нравятся ему несравнимо больше, чем те, что мечут на него злые искры. Он напомнил себе, что она вероломна, но сейчас она не казалась такою. Она была просто… хорошенькой.

И беззащитной. Чертовски беззащитной. Губы ее улыбались, но это была полуулыбка, призванная обезоружить, в то время как ласковая улыбка могла лишь вызвать подозрение.

Она была хороша. Она была очень хороша.

Так хороша, что, по сути, он едва не забыл о том, что вовсе не его обаяние и симпатичная внешность интересуют ее.

Что ж, он подыграет ей и посмотрит, куда это приведет. Ее носик чуть наморщился, и он понял, что все еще благоухает едким лосьоном после бритья, как ни старался смыть его с лица.

Она слегка наклонила голову и внимательно посмотрела на него.

— Не говорите этого, — предупредил он, зная, что его сходство с Ником Брэденом еще более усилилось, когда он сбрил щетину.

Она кивнула:

— Вы все равно ничуть не похожи.

Она говорила ему это и раньше, скорее в качестве укора: у Ника Брэдена есть сердце, у рейнджера нет.

— Вы говорите иначе. У вас разная походка. Вы по-разному думаете.

— Я чертовски надеюсь на это.

— Вам не о чем беспокоиться, — произнесла она, привнеся каплю уксуса в сердечность, с которой старалась говорить. Но эта сердечность почти убивала ее, и он чувствовал это.

— Я подумал, что вы не прочь перекусить, — сказал он с лукавой улыбкой. К своей глубокой печали, он обнаружил, что ему в ней многое нравится. Девушка обладала врожденной честностью, — по крайней мере, ее неприятие рейнджера то и дело проглядывало сквозь попытки очаровать его. И ее немыслимая преданность. Он уважал и то и другое.

— Как любезно, — отвечала она с еле заметным сарказмом, и он провел ее в переполненную столовую гостиницы.

Оба заказали бифштекс, и это ему тоже понравилось. Она ела с жадным аппетитом фермерского работника, хотя иногда ему казалось, что она сосредоточивается на еде, чтобы избежать разговора с ним. Когда иссякли поводы не глядеть на него, она подняла янтарные глаза, способные увлечь, как и многие из тех, что он видел раньше. Он ожидал от нее слов в защиту Ника Брэдена, но она, как обычно, удивила его. Спрятав подбородок в ладонях, она направила на Моргана все свое женское обаяние и внимание.

— Вы… говорили, что родители ваши умерли, когда вы родились?

Он осторожно кивнул.

— Как?

Он положил нож на стол:

— Это очередная ловушка, мисс Лори?

— Может быть, — подтвердила она с присущей ей обезоруживающей прямотой. — Но к тому же мне интересно, — сказала она. И это действительно интересовало ее, хотя и против желания. Она должна знать. Некий демон внутри заставлял ее задавать вопросы, ответы на которые ей ни к чему было знать.

Он с минуту пристально изучал ее, затем пожал плечами:

— Это не секрет. Их убили индейцы в первые часы после того, как я родился. Родители спрятали меня в погреб, когда началась атака. Рейнджеры нашли меня там позже.

— Поэтому вы и стали рейнджером?

Он нахмурился, словно озадаченный этим вторжением в его прошлое, но решил, что ответит он или нет — разница невелика, и поэтому сказал:

— Мой отец был рейнджером. Человек, нашедший меня, был его лучшим другом. Никаких родственников у меня нет, и никто не востребовал меня. Поэтому Кэллум решил вырастить меня, а не отдавать в приют для сирот.

— Вас воспитали рейнджеры? — Это было хуже, чем она себе представляла.

— Да. И еще… несколько дам легкого поведения. — Он ожидал ее реакции с насмешливой искрой в глазах. Она впервые заметила в нем шутливое настроение. Но было и еще кое-что. Нет, не уязвимость — это качество в нем совершенно отсутствовало. Но она уловила признаки одиночества, которое уже замечала прежде.

Ее глаза на миг сверкнули, и он снова ощутил бурлящую в ней страстную привязанность к жизни, совершенно не знакомую ему… и опьяняющую. Очевидно, тот факт, что его воспитывали шлюхи, ничуть не беспокоил ее.

— Что еще вам хотелось узнать? — спросил он, и губы его дрогнули в усмешке.

— Не уверена, стоит ли мне спрашивать, — ответила она с озорной ноткой в голосе. — По-моему, вы пытаетесь шокировать меня.

— С чего вы это взяли?

— Не знаю. — Она облокотилась о стол и положила подбородок на сложенные кисти, чтобы пристальнее следить за ним. — Но, кажется, мне это нравится.

Он усмехнулся. Она была самой непредсказуемой женщиной из всех, кого он встречал. И в эту минуту самой желанной. Хотя…

— Так, значит, вы поступили в рейнджеры в шестьдесят первом? — подсказала она после недолгого молчания.

— Мисс Лори, я стал рейнджером с той поры, как научился ходить. Я ухаживал за лошадьми и кормил их, подметал здание штаба, начищал жетоны и чистил винтовки. И никогда не мечтал ни о чем другом.

— Никогда?

— Никогда. Служба была для меня так же естественна, как штаны, которые приучаешься носить с детства.

Лори непроизвольно подалась вперед:

— А во время войны?

— Моя рота влилась в регулярную армию конфедератов в шестьдесят втором. После поражения рейнджеры были распущены на девять лет. Но я все же служил с некоторыми из них, патрулируя один скотоводческий поселок за другим.

— Ожидая?

— Вот именно. — Теперь в глазах у него сквозило любопытство. Они казались недоверчивыми и чуть смущенными. Лори поняла, что он сказал гораздо больше, чем хотел. — А вы хороший слушатель, мисс Лори.

— Как и вы. Я кое-чему выучилась, когда была молодой.

— Не думал, что вас обучали этому искусству.

Теперь между ними мелькали искры, живые и жгучие. Напряженные. Пугающие. Лори казалось, что она теряет самообладание, барахтаясь в неведомых ей водах. Их взоры скрестились, вступили в дуэль, и по ее телу пробежали незнакомые тепловые потоки, казалось излучаемые его поджарым, стройным телом.

— А чему, по-вашему, меня должны были обучать?

— Я изучал семейство Брэденов, мисс Лори. Карточные трюки. Продажа виски в качестве лекарств. Мелкое мошенничество при случае. Ваше место в гуще этих талантов.

— Вы всегда так категоричны? — Лори ненавидела себя за легкую дрожь в голосе, признак обиды.

Их взгляды встретились, и его темно-синие глаза потемнели еще больше от одному ему известных мыслей.

— Я стараюсь не судить.

— Просто выполняете свою работу? — настаивала она с сарказмом.

— Да.

— Но вы судите, рейнджер, — сказала она уже без дрожи в голосе. — Вы составили о нас мнение задолго до того, как очутились здесь. Вы ничего о нас не знаете.

— Улики… — Господи, он снова делает это: оправдывает себя за то, что честно исполняет свою работу. Но все же он пожалел о сказанном по поводу ее семьи. Он неожиданно подозвал официанта, заплатил по счету и поднялся.

— Было… очень интересно, мисс Лори.

— Ну еще бы, — согласилась она, но глаза ее вспыхнули гневом, и Морган забеспокоился: его сейчас не удивила бы даже ее попытка проникновения в тюрьму, хотя она и казалась безнадежной.

Девушка прошла через заполненную людьми столовую, не обращая на него внимания, затем миновала конторку администратора и поднялась по лестнице. У своей двери она остановилась, Посмотрела на него и поблагодарила коротким «спасибо». Он ожидал либо колкости, либо очередного вызова, и ее спокойствие встревожило его. Он подозрительно взглянул на нее:

— Что вы замышляете?

— Как следует выспаться, мистер Дэвис.

— А почему я в этом сомневаюсь?

— Потому что вы подозрительный человек, — произнесла она с очаровательной улыбкой. — Может, мне поклясться, что я не замышляю ничего иного?

Он поверил ей. Сейчас он поверил ей, хотя и взвешивал каждое ее слово.

— Тогда спокойной ночи, — пожелал он, понимая что для него чертовски хорошо было бы выспаться сегодня ночью, поскольку завтра могут случиться любые непредвиденные события.

Она поколебалась, глядя на него с немым вопросом. Морган ощутил себя пронзенным этими поразительными золотистыми глазами, неожиданно ранимыми и полными мольбы, удовлетворить которую он никак не мог. Огонь, мечущийся между ними с первой минуты, как он ее увидел, превратился было в искры, почти погасшие за ужином, но сейчас вспыхнул ярким пламенем.

Моргану слишком хорошо была знакома страсть женщины, чтобы не узнать ее сейчас, хотя он понимал, что она смешана с более опасными эмоциями. Он сказал себе, что именно это сочетание волнует и мучает его так, как никогда раньше. Это не могло быть ничем иным.

Ее лицо находилось совсем близко, аромат полевых цветов витал в воздухе, дразня его чувства. Лихорадочная жажда женщины, неведомая ему ранее, охватила его, поглощая остатки рассудка и смеясь над его хваленым самообладанием. Он ощутил в себе пробуждение голода, знакомого и одновременно неизведанного.

И все же он смог бы уйти, если бы лицо ее не исказилось удивленным смущением, а глаза не зажглись вдруг той же страстью, что обжигала и его.

Казалось, ее губы манили его, и он коснулся их своими губами с изумившим его непреодолимым желанием. То, что он поддался ему, рассердило Моргана, и губы его вовсе не были нежными. Они искали и нашли. Неожиданно он захотел быть победителем, но ее губы были столь же голодны, как и его, и столь же требовательны, и пространство между ними взорвалось огненным вихрем. Гнев и грубое желание зажгли в них чувства, слишком сложные для понимания и еще менее поддающиеся обузданию.

Он вез ее брата на казнь. Она пыталась остановить его. Рациональная часть его мозга знала это, но им правила иррациональность. По некоей Богом забытой причине желание — непреодолимое желание — брало верх в них обоих, не доверяющих друг другу всеми фибрами души. Но осознание этого лишь усиливало яростный, стихийный голод, охвативший их. Как будто запретный плод…

Но только Морган никогда не стремился к запретному плоду, никогда не поддавался тем демонам, что заставляют всегда рассудительных людей тоже желать невозможного.

Их губы впились друг в друга, и частью разума Морган осознал, что она так же беспомощна, как и он, — и это ее тоже сердит. Он понял это из отчаянности их поцелуя и яростного движения ее рук, обнявших его шею: они были безрассудными и требовательными, кусали кончиками пальцев кожу.

Язык его нашел путь меж ее губ, и Морган удивился тому, как у нее перехватило дыхание, будто она никогда прежде не испытывала подобного. Но она ответила с новым жаром, и ее язык не уступил, оказывая достойное сопротивление. Он услышал, как в горле у нее родился слабый стон, когда тела их прижались друг к другу, и почувствовал собственное возбуждение от ее близости. На краткий миг ее тело придвинулось к нему вплотную, затем она вдруг вырвалась от него, и ее огромные изумленные глаза затуманило влагой, отнюдь не похожей на слезы.

Она смотрела на него, и он увидел, как губы ее дрожат отказом, пронзившим, будто лезвием, его душу.

— Нет, — прошептала она, резко распахнула дверь в комнату и исчезла внутри, оставляя ему для созерцания грязную стену, охваченное тугими, мучительными спазмами тело и смешанные в немыслимом хаосе мысли.

 

Глава пятая

На следующее утро Лори старалась избегать рейнджера. Она то и дело повторяла, что ей следует думать о нем только так. Никакого Моргана Дэвиса. Никакой личности и никакого мужчины, которого она целовала. Дева Мария и Иосиф — какой это был поцелуй! Она вспыхивала каждый раз, когда вспоминала его, а воспоминания навещали ее слишком часто.

Ей нужно думать о нем как о человеке, арестовавшем Ника, чтобы отвезти его к виселице, а не о том, кто пробудил в ней столь необычные ощущения, эту глубокую, ждущую страсть, пульсировавшую в ней всю ночь напролет, не давая заснуть и путая мысли. Она не ощущала такого прежде, никогда не испытывала непреодолимой тяги ощущать подобное снова и снова.

Еще менее ей хотелось думать об ужине, о тех мгновениях, когда он ослабил свою оборону и она ощутила его грусть и насмешливое признание об одиноком детстве, которое почти внушало к нему симпатию. Почти.

Снова и снова за эту долгую ночь она напоминала себе, кем он был. Рейнджер, способный без колебаний уничтожить ее брата, а с ним заодно и всю ее семью. Если что-то случится с Ником, это разобьет сердце им всем, особенно матери.

Лори промучилась всю ночь и весь рассвет как из-за физической, так и эмоциональной реакции на Моргана Дэвиса. Наконец она поднялась и, сев у окна, стала наблюдать, как улица наполнялась людьми. Она сидела неподвижно, пока не увидела, как из гостиницы вышел рейнджер и направился в контору дилижансов, — вероятно, чтобы снова выяснить насчет дилижанса, зло подумала она. И покинула свою комнату — отправить телеграмму подруге в Денвер.

Затем она пошла в конюшню навестить Клементину, но владелец сказал, что ей не позволено подходить к лошади. Слезы не смягчили этого человека, и Лори предположила, что рейнджер сунул ему несколько лишних долларов. Кипя гневом и нехотя признавая его предусмотрительность, она зашла в торговую лавку поискать, нет ли там чего-нибудь полезного. К несчастью, у нее не было достаточной суммы для покупки револьвера, но, будучи весьма изобретательной, она вскоре нашла кое-что.

Девушка то и дело оглядывалась, не следит ли за ней рейнджер, но ничего не заметила: либо он очень искусен в неприметной слежке, либо чувствует себя настолько уверенным в своих планах, что не видит в ней угрозы. Он заплатит за свою мужскую наглость, пообещала она себе, и повторяла это неоднократно — чтобы не вспоминать о прошлой ночи.

Она коснулась пальцами бутылочки лауданума, которую только что купила, и обдумала свой план. Лори знала, что рейнджер, вероятно, проследит за покупками в торговой и оружейной лавках. Осторожность не позволит ему поступить иначе. По крайней мере она на это надеялась. Важно только, чтобы он узнал об этой ее маленькой покупке.

Всю ночь она обдумывала, как ей перехитрить его, после того как пришла к выводу, что ее очарование не сработает, — оно могло бы подействовать на многих, но только не на этого прирожденного законника. При мысли об альтернативе ей чуть не стало плохо. Желудок ее сжался, и она поняла, что берется за дело, которое будет преследовать ее всю жизнь. Но у нее нет выбора, ни малейшего. Она не может подвести Ника, ведь она его единственный шанс, что бы ни думали оба парня. Она не может рисковать тем, что Ник потерпит неудачу в собственной попытке бежать, — а, судя по исключительной осторожности рейнджера, иного быть не может.

Но ей необходимо раздобыть револьвер, поэтому следует пошевелить мозгами. Ее хитрость может принести больше пользы, чем насилие. Она исследовала малейшие возможности. Она полагалась на осторожность рейнджера, на то, что он узнает о ее покупке, решит, будто она собирается отравить его и выкрасть оружие, и поэтому будет ожидать ее этой ночью.

Два дня назад через поселок проезжали трое в поисках вашего парня. Так сказал шериф. Охотники за премией. Рейнджер говорил правду — но, впрочем, так оно и было, с горечью подумала она.

Выходит, они вовсе не в безопасности. Интересно, будет ли Ник в безопасности хоть когда-нибудь? Наверняка нет, пока жив Морган Дэвис.

Она с усилием вернулась к своей проблеме — скорейшему освобождению Ника. Тогда они вместе смогут позаботиться о будущем. Она посмотрела на приобретенную ею бутылочку лауданума. Зная о крайне недоверчивом отношении к ней рейнджера, она могла предположить, что он проследит за ее действиями, а заодно осмотрит ее вещи в номере гостиницы. По сути, она рассчитывала именно на это.

Лори знала, что освободить Ника из территориальной тюрьмы невозможно. Не может она и напасть на рейнджера, прежде чем он покинет городок с ее братом. Если рейнджер будет убит, за Ником пошлют другого. В сущности, они способны послать целую армию. Морган — плоть от плоти этих людей, она поняла это из разговора с ним прошлой ночью.

Нет, она позволит рейнджеру взять Ника под свое попечение, а затем подстережет их в засаде где-нибудь по пути. Но ей нужен револьвер, и еще она должна ускользнуть от Моргана прежде, чем он посадит ее в дилижанс утром и она потеряет шанс на преследование. Рейнджер знает, что по следу идут охотники за премией, и не будет медлить в Ларами, присматривая за ней. Не воспользуется он и маршрутом через открытые равнины. Вместо этого он, по-видимому, попытается проехать через горы.

Ей нужен револьвер и ее лошадь. Пожалуй, она знает, где и как сможет раздобыть их.

Шериф!

Будучи у него в конторе, она заметила несколько висящих на стене оружейных поясов, очевидно принадлежащих неудачникам, запертым в тюрьме. Возможно, ей удастся украсть один из револьверов, пропажа которого не сразу бросится в глаза. Она сомневалась, что шериф пересчитывает их всякий раз, как в контору входит посетитель. И она может обратиться к нему с просьбой вернуть Клементину. Она попыталась вспомнить дословно все, что сказал шерифу рейнджер. О ней не было сказано ничего, что могло показаться подозрительным. От Лори не укрылся восхищенный взгляд представителя закона из Ларами.

Она принялась расчесывать волосы и делала это до тех пор, пока с них буквально не посыпались искры. Лори завязала их прошлым вечером французским узлом, чтобы казаться старше; сегодня она распустила их по плечам, чтобы выглядеть моложе. Юная, непорочная — и нуждающаяся в помощи, чтобы сбежать от бессердечного техасца.

Лори спрятала бутылочку лауданума в маленький саквояж, оторвала полосу простыни и перевязала верхнюю часть лодыжки двумя полосками материи на расстоянии трех дюймов друг от друга. Погуляв немного по улицам, она поспешила в контору шерифа.

Он сидел на том же месте, где и прежде, а увидев входящую девушку, медленно поднялся и кивнул ей с заметным восхищением в глазах. Лори нервно прикусила губу и умоляюще посмотрела на него широко раскрытыми глазами:

— Шериф Касл… — Казалось, он доволен, что она помнит его имя. — Я… надеюсь, что вы поможете мне.

— Если смогу, — улыбнулся он.

— Нежели… неужели этот рейнджер действительно заберет моего брата в Техас? Он невиновен. Он стрелял, чтобы защитить меня, когда… тот человек, в убийстве которого обвинили брата, пытался… изнасиловать меня.

Глаза шерифа сузились.

— Вот как?

Она кивнула:

— Но у него влиятельная семья, и его отец обещал денежное вознаграждение. Это все, что волнует рейнджера… и тот факт, что кто-то принял его за моего брата. Ему абсолютно нет дела до правосудия.

Шериф с минуту смотрел на нее хитрым взглядом, затем расслабился.

— Жаль, но я не могу ничего сделать, мисс, у него техасский ордер.

— Но ведь в нем ничего не говорится обо мне, да? — спросила она.

Он покачал головой:

— По-моему, ничего.

— Он отобрал у меня лошадь и просил владельца конюшни не допускать меня к ней. — Она зажмурилась, чтобы сдержать слезы. — Клементина — единственное, что у меня осталось.

— А ваша семья, мисс?

— Мой отец в Денвере, — сказала она, и глаза ее снова наполнились слезами. — Он уже преклонных лет — это убьет его. Мне нужно вернуться к нему, но дилижанс едет медленно… а у меня есть Клементина. Она у меня еще с тех пор, как я была… — Она отвернулась, и голос ее дрогнул.

Он с ужасом взглянул на девушку:

— Но вы не можете ехать на лошади одна, мисс. Только не в нашей округе.

— Я подумала, что вы… знаете какого-нибудь надежного человека, которого я могла бы нанять для сопровождения, — проговорила она, надеясь успокоить совесть законника.

За конторой послышался шум, и она предположила, что там находятся камеры. Шериф нетерпеливо подождал, но шум усилился, будто за стеной началась драка. «Сам Господь делает мне подарок», — подумала она. Лори молилась о каком-нибудь отвлекающем происшествии.

— Я вернусь через минуту, мисс, — сказал он и вышел за дверь, ведущую в заднюю часть дома.

Лори быстро подошла к висящим поясам, извлекла оружие из одной кобуры и прикрыла ее другим поясом. Вернувшись к столу, она села перед ним, живо подняла платье и подсунула револьвер под полоски материи, привязанные к ноге. Едва она расправила юбку, как вернулся законник. Лори уже касалась щек платком.

— Извините, мисс, — произнес он, садясь и сочувственно поглядывая на нее. — Сейчас у меня на примете никого нет, но я кое-кого расспрошу и скажу Джиму Эвансу в конюшне, чтобы он позволил вам навещать лошадь когда угодно.

— Вы думаете… я смогу выехать на Клементине, чтобы повидать моего брата, перед тем как… — Слезы снова потекли у нее по щекам.

— Проклятье, почему бы и нет? Я просто дам вам записку к Джиму и заодно для начальника тюрьмы. — Он торопливо написал записки, бормоча о техасских рейнджерах, каждый из которых возомнил себя Господом Богом.

Лори заставила себя не переигрывать, когда с благодарностью брала эти записки, но все же одарила шерифа ослепительной улыбкой.

— Как славно знать, что кому-то важно правосудие, — заметила она, — а не просто награда.

— Я попробую подыскать вам кого-нибудь в сопровождающие, — сказал шериф, — но я не слишком надеюсь на это.

— Вы уже и так оказались столь добры и любезны, — запинаясь, прошептала она. — Я не забуду этого.

Он вспыхнул от удовольствия, готовый идти воевать с рейнджером, которому нечего было делать здесь, в Вайоминге, по крайней мере на взгляд шерифа. Местные жители не поступают с леди столь жестоко и сроду не стали бы отбирать у нее лошадь.

— Я провожу вас в гостиницу, мисс, — предложил он.

Меньше всего ей хотелось, чтобы ее видели в его обществе. Она надеялась, что у рейнджера не возникнет ни малейших подозрений о том, что она попытается достать оружие у шерифа.

— Спасибо… — поблагодарила Лори. — Но я…

Очередная слеза скатилась по ее щеке, и она очень убедительно притворилась, будто старается успокоиться.

— Вы были так добры. Пожалуйста, поймите… мне нужно побыть одной… Я так надеялась, что вы сможете помочь Нику.

— Это не в моих силах, — покачал он головой.

— Я не хочу, чтобы меня увидели в таком состоянии, — сказала вдруг в порыве вдохновения Лори. — Здесь не найдется… черного хода?

Он кивнул, и глаза у него были полны сочувствия.

— У меня наверху комнаты, там есть боковой выход.

Она снова улыбнулась печальной и благодарной улыбкой, сознавая ее неотразимую силу. Улыбки навещали ее с легкостью, и она давно научилась пользоваться ими эффективно.

— После этого ужасного рейнджера я уже и не думала, что смогу когда-нибудь восхититься кем-либо из представителей закона. — Она протянула ему руки с отметинами от веревок на кистях:

— Он даже связал меня, когда я сказала, что у него нет прав сажать в тюрьму Ника.

Шериф тихо выругался.

— Прошу простить меня, мисс. Он нуждается в том, чтобы его поучили хорошим манерам.

— Тогда он просто выместит гнев на моем брате, — покачала головой Лори. — Пожалуйста, не говорите ему ничего.

— Я намекну ему, что арестанта следует доставить в Техас непременно, — сказал шериф. — Хороший законник просто обязан это сделать.

Она посмотрела на него широко открытыми глазами:

— Вы действительно намекнете ему?

— Да, мисс. Для меня законники такого типа ничуть не лучше нарушителей закона.

Лори привстала на цыпочки и неожиданно поцеловала его в щеку.

— Вы возродили мою веру в закон, — робко поделилась девушка.

Лицо шерифа снова покраснело, и он решительно шагнул к двери, через которую выходил прежде. Позади нее находились ступени, ведущие направо, а налево от них — еще одна дверь с решеткой в верхней части. Она последовала за шерифом вверх по лестнице, до площадки. В холле были две двери и еще одна в конце, к ней они и направились. Он вынул связку ключей, отпер дверь и распахнул ее.

Лори выглянула наружу и, увидев маленькое крыльцо, ступени которого вели вниз, в переулок позади здания, повернулась к шерифу:

— Не могу выразить, как я вам благодарна.

— Можете не благодарить, мисс. Если что-нибудь понадобится, навестите меня.

Она кивнула.

Пока все идет как по маслу.

Она пыталась радоваться своему успеху, но перед ней маячило лицо рейнджера, каким она помнила его с прошлого вечера: короткая вспышка юмора и моменты, когда она почувствовала в нем глубокое одиночество. Револьвер тяжело давил на ногу.

Слезы жгли ей глаза. Успех оказался очень горьким на вкус.

* * *

Морган внимательно прислушивался к словам владельца торговой лавки, упаковывающего покупки, только что сделанные рейнджером.

— О да, она была здесь, — отвечал владелец на вопрос Моргана. — Симпатичная милашка. Но к чему ей нужен револьвер?

Морган вздохнул. Все же оказалось, что он прав.

— Надеюсь, она чувствует себя лучше, — добавил торговец.

— Чувствует лучше? — поднял бровь Морган.

— Она жаловалась на ужасную головную боль. Я предложил ей несколько капель лауданума. Очень надеюсь, что он поможет. Дока нет сейчас в городе, иначе мне пришлось бы послать за ним.

— Лауданум? — повторил Морган. Мужчина кивнул, довольный, что смог оказаться полезным.

Морган в задумчивости покинул лавку. Так вот что она задумала. Еще один… дружеский вечер. Кофе с наркотиком. А потом — Бог знает что она замышляет, но для него это полная загадка. Он никогда не встречал таких, как она. Господи, стоит лишь вспомнить прошлую ночь и тот поцелуй. Он невольно застыл при этой мысли, хотя то и дело настраивал себя против девушки. Всю ночь он пытался внушить себе, что этот поцелуй всего лишь очередной ход в шулерской игре. Ловкий трюк.

Все же она не могла так искусно разыграть ответный порыв. Она слишком сердилась на себя — он видел в ее глазах ярость, знакомую ему, потому что сам он чувствовал то же отвращение к себе.

По крайней мере, он может не беспокоиться о ней остаток дня. Он снова пригласит ее на ужин, притворится, будто пьет любое зелье, затем подождет следующего хода. До вечера делать ему определенно нечего. Тюрьма переполнена. Он не может просить поместить туда девушку, поскольку у него нет ордера и законных оснований задерживать ее. Он испытает чертовское облегчение, когда завтра она сядет в дилижанс до Денвера. Ему же хватит хлопот и с одним Брэденом.

Моргану не нравился навязчивый голос, шепчущий о том, что она бросает ему вызов, который он не может не принять. Он чувствовал, что брат ее окажется не менее вызывающей проблемой после благополучного устранения сестры. Впрочем… было в Лори Брэден нечто такое, что заряжало его энергией, наполняло тело радостью и заставляло мысленно улыбаться. Он уже не помнил, когда веселился так, как прошлым вечером, — ведь он улыбался и даже шутил. А когда улыбалась она, это казалось первым ярким лучом солнца после двухнедельных бурь.

Он решил немного поспать после полудня. Он слишком уверен в том, что ему не удастся поспать этой ночью перед выездом. Начальник тюрьмы сказал, что не может более задерживать Брэдена, и Морган знал, что охотники за премией теперь уже не заставят себя ждать.

Ну а сейчас нужно поспать. Как жаль, что он не может изгнать ее из своих грез и тело его не может расслабиться и быть нечувствительным к первобытным инстинктам.

* * *

Лори услышала, как он прошел по коридору: он немного постоял у ее двери, затем двинулся к своей комнате. Она узнала эти шаги в тот миг, когда он остановился возле ее комнаты. Можно было сказать, что она узнала их каким-то внутренним чутьем.

Лори переоделась в расшитую на две части юбку и мужскую рубашку. Она не посмела взять саквояж, поскольку это означало бы, что ей придется оставить платье, но она тщательно обернула штаны, рубаху и куртку походной постелью. Девушка выскользнула в коридор, убедившись, что он пуст. Лестница вела вниз, в главный вестибюль, и она не могла пронести постельную скатку этим путем. Впрочем, в конце коридора находилось окно и пожарная лестница, ведущая в тыльную часть постройки и заканчивающаяся пустой площадкой.

Лори выбросила скатку из окна, затем праздной походкой прошла к лестнице, спустилась по ней и вышла на улицу. Конюшня находилась совсем недалеко. Она подала шерифскую записку упрямому хозяину конюшни, и его отношение к ней мигом переменилось. Он оседлал для нее Клементину.

— Я скоро вернусь, — пообещала девушка, просияв улыбкой. — Просто мне нужно навестить моего брата.

Лори еле сдержалась, чтобы не пустить лошадь галопом. Вместо этого она безмятежно направила кобылу вниз по улице, поджидая, пока конюший не вернется в сарай, а когда он ушел, повернула назад и направилась к тыльной стороне гостиницы. Лори быстро подхватила свою постель и пристегнула скатку позади седла. Украденный у шерифа револьвер был надежно укреплен у нее на ноге. Когда поселок исчезнет из виду, она уложит его в седельную сумку. Оружие создавало значительные неудобства, несмотря на некоторое ощущение безопасности.

У нее есть несколько часов, прежде чем рейнджер обнаружит ее исчезновение. Если повезет, к тому времени уже стемнеет, и ее следы смешаются со многими другими, ведущими из города, и он никогда не найдет ее.

Но она найдет его. Ей хорошо известно, куда он направится, когда покинет Ларами вместе с Ником. И поскольку их семейный аттракцион путешествовал по городкам Северного Колорадо, она полагала, что ей этот район знаком больше, чем рейнджеру. Лори знала, где именно искать его. Если он не появится к завтрашнему полудню, значит, он выбрал прямой маршрут через равнины, и тогда она легко догонит его. Он не может ехать очень быстро, ведь Ник обязательно воспрепятствует его продвижению.

* * *

Морган постучал в дверь Лори, затем подергал ручку. Комната была заперта, и изнутри не доносилось ни единого звука. Он спустился вниз, к столу администратора, и попросил у клерка ключ. Поскольку он заплатил за оба номера, возражений не последовало. У Моргана возникли весьма мрачные предчувствия. Опустилась ночь, и все лавки были закрыты. Девушке следовало находиться в своей комнате.

Он отпер дверь и зажег газовый светильник. На бюро лежал наполовину раскрытый саквояж, платье в коричневую клетку было небрежно брошено на постель. Не считая этих двух предметов, комната была пуста. Он раскрыл сумку — там было лишь несколько предметов женского туалета, включая корсет. Он обнаружил бутылочку лауданума и, взвешивая ее на ладони, принялся размышлять.

Она оставила достаточно своих вещей, чтобы можно было предположить, что она еще в городе, но у него было неприятное ощущение, что он одурачен. Это чувство становилось острее с каждой минутой.

Куда же она могла отправиться?

Он сбежал вниз по ступеням и быстро зашагал к конюшне. Кобыла Лорили Брэден исчезла. Он подступил к владельцу конюшни, и тот показал ему записку от шерифа.

— Она сказала, что скоро вернется.

— Как скоро?

— Через четыре… или пять часов, — пожал плечами конюший.

— А в какую сторону она поехала?

— Я не следил.

Морган мысленно выругался. Должно быть, этот парень был очарован Лори. Это вполне очевидно. Он не собирается поделиться ни капелькой информации. Моргану хотелось прижать шерифа, но неизвестно, что за басни наговорила ему Лори, чтобы убедить законника вмешаться. Морган сомневался, что получит сейчас от шерифа хоть какую-то помощь.

Было слишком темно, чтобы преследовать девушку. К счастью, Брэден надежно упрятан в территориальной тюрьме.

А что если нет?

Моргану начинало казаться, что способности ловкой Лори выходили за пределы возможного. Ему оставалось лишь надеяться, что она все еще не добралась своими хорошенькими ручками до оружия. Но впрочем, он сомневался, что даже в этом случае она способна кого-либо убить. Он полагал, что ее оружием были чары и быстрый ум.

Он оседлал своего гнедого, подъехал к территориальной тюрьме и убедился, что его пленник все еше находится там. Никакая юная леди не добивалась встречи с ним. Морган чуть было не решил тут же забрать Брэдена, но его припасы остались в гостинице. Гнедая лошадь Брэдена в конюшне. Что ж, он может и подождать до следующего утра.

Какого черта задумала мисс Лорили?

Морган знал теперь твердо, что предпочел бы иметь дело с охотниками за премией вместо Лори. Но, похоже, теперь его будут преследовать и она, и эти парни. Он знал, как справиться с охотниками, но не с этой женщиной.

Это было унизительное открытие.

* * *

Ник никогда не думал, что будет рад увидеть лицо представителя закона, но сейчас испытывал чертовское облегчение при виде Моргана Дэвиса, хотя внешность его столь раздражающе напоминала его собственную.

Две прошедшие ночи показались адом. Теперь он знал, что предпочтет висеть, нежели отсидеть срок в таком месте, как Вайомингская территориальная тюрьма. Его камера была чуть больше могилы, четыре на семь футов, и содержала гамак и ведро с помоями. Он даже не подозревал, как ненавистны ему тесные каморки, хотя всегда предпочитал спать на открытом воздухе, даже маленьким, вместо того чтобы проводить ночи с бродячей труппой в тесном пространстве фургона.

Очевидно из-за того что он временный заключенный, ему оставили собственную одежду и не заставили облачиться в черно-белую арестантскую робу, как прочих обитателей, и волосы не остригли. Но его одежда пропиталась вонью, не исчезнувшей даже тогда, когда он, снова закованный, последовал за мрачным рейнджером за ворота, к их лошадям. Ему казалось, что сейчас он дышит впервые после того, как был заперт в маленькой камере. Паника, теснение в груди и быстрый, болезненный стук сердца рассеялись в ярком свете дня. Он жадно глотал сладкий воздух, ощущая омывающее свежестью утреннее солнце.

Ник терпеливо ожидал, пока рейнджер вторым комплектом наручников прикует его кисти к седельной луке. Он заметил, что лошадей только две, и гадал, где могла быть Клементина.

— Лори? — спросил он. Скулы рейнджера затвердели. — Она на денверском дилижансе?

Не отвечая, рейнджер закончил свое занятие и уселся на гнедого. Лошадь Ника уже была на поводу.

— Черт тебя побери, Дэвис. Что случилось с Лори? Морган оглянулся — лицо его было бесстрастным, но Ник буквально ощущал тлеющий в нем холодный гнев. На миг ему показалось, что Морган не ответит, но, очевидно, тот передумал.

— Она уехала прошлым вечером одна.

— То есть как «одна»? — Руки Ника сжались вокруг седельной луки, и он пнул каблуками своего гнедого, чтобы поравняться с рейнджером.

— Просто взяла и уехала вчера на своей лошади.

— И ты отпустил ее? Одинокую женщину?

— А ты бы предпочел, чтобы я запер ее с тобой? — грубым от гнева голосом спросил Дэвис.

Не будь Ник так обеспокоен, он улыбнулся бы при виде очевидного затруднения, в котором оказался рейнджер. Получается, что Лори в чем-то перехитрила его. Это добрый знак. Если Лори это удалось, то, значит, рейнджер не так уж хорош, каким казался.

Но Ник беспокоился о Лори. Ему хотелось, чтобы она не впутывалась в эти неприятности и скорее вернулась к Джонатану. Только будучи уверенным в безопасности Лори, он мог бы спланировать собственные шаги. А сейчас…

Лори всегда была бесшабашной потому, возможно, что всегда добивалась успеха в любых своих начинаниях. А возможно, потому, что была очаровательна, как ребенок, и ей все прощалось.

— Что она сделает, Брэден?

Ника удивил вопрос. Удивило, что он прозвучал и что Дэвис ждет ответа.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Я никогда не знаю, что у нее на уме.

— По нашему следу идет охотник за премией, по имени Уайти Старк, отстающий от нас не более чем на день. Он и еще двое. Они не проявят себя джентльменами, если повстречают ее.

— Неужели ты себя считаешь джентльменом, Дэвис? — насмешливо осведомился Ник. — Иногда мне трудно в это поверить.

Рейнджер повернулся и уставился на него таким холодным, жестким взглядом, на какой вряд ли был способен Ник.

— Не беспокойся об этом, Брэден. Твоя сестра хорошо разбирается в том, как дурачить мужчин.

По спине Ника пробежал ледяной холодок. Еще не зная, что именно сделала Лори, он точно знал, что не хочет оказаться на ее месте, доведись ей снова повстречать рейнджера.

Он просто молился, чтобы она добралась к Джонатану и заручилась помощью, хотя и опасался, что надежда эта не оправдается.

 

Глава шестая

Притаившись на кромке горного хребта, Лори следила за двумя далекими фигурками — она была уверена, что ее предположения верны.

Хотя до них и было полумили, отличное зрение не могло ее подвести. Она не различала на таком расстоянии лиц, но смогла определить двух гнедых лошадей, одна из которых, казалось, вела другую, и обе фигуры поразительно напоминали друг друга манерой сидеть на лошади.

Она не знала, откуда пришла уверенность, что рейнджер выберет этот маршрут. Но знала, что его выбрал бы Ник, будь у него такая возможность. Он любил горы и хорошо знал их. В нем было что-то от отшельника, хотя он редко позволял этому качеству проявляться. Но Лори знала брата лучше, чем кто-либо другой, и видела, с какой тоской поглядывал он на горы, а когда полагал, что остальные спят, совершал долгие прогулки на лошади или пешком.

Несмотря на то что его лицо часто освещалось легкой улыбкой, часть его души была закрыта для других, и даже для нее. Иногда улыбка его тонула в неясных, темных глубинах, природы которых Лори не понимала. Она часто гадала, не жалел ли он о тех нередких случаях, когда все они столь безоглядно полагались на него.

Она увидела, как фигурки уменьшились еще более, а затем исчезли. Лори знала, что рейнджер должен быть хорошим следопытом. Ведь он как-никак профессиональный охотник на людей и чрезвычайно осторожен. Он будет остерегаться не только ее, но и охотников за премией, о которых упомянул шериф. Но ему придется следить и за Ником, а это означает, что он не сможет повернуть назад или петлять на маршруте. Он просто достигнет максимально возможной скорости, выбрав путь, о котором никто, на его взгляд, не подозревает.

Для Лори осталось загадкой, с чего она решила, что он выберет горы. Может, потому, что так поступил бы Ник? Или потому, что за несколько проведенных с ним дней она начала немного разбираться в его мыслях. Оба ответа беспокоили ее. Они подсознательно мучили, и даже слегка покалывало сердце. Рейнджер пытался быть последовательным в своей грубой, подозрительной манере. Он мог бы запереть ее, приковать наручниками к кровати. Она подозревала, что он обдумывал каждый из этих вариантов.

Лори гнала прочь мысли о том поцелуе и влекущем порыве, поразившем их словно неожиданный раскат грома. Она часто слышала, что любовь и ненависть — две стороны медали. Сильные, необузданные эмоции, вывернутые наизнанку. Любовь, привязанная к ненависти, означает ничто — абсолютно ничто. Такая любовь умрет, захлебнувшись собственной яростью, как погибает огонь, лишенный кислорода.

Она зло отбросила прочь мысли о рейнджере. Жизнь брата в опасности. Брата, научившего ее верховой езде, подшучивающего над ней и любящего ее, единственного друга, достойного доверия. Брэдены давно привыкли полагаться друг на друга, до конца защищать своих родных, а сейчас у Ника не было никого, кроме сестры.

Девушка вернулась к Клементине, с удовольствием пасущейся в прерии. Оба всадника направлялись к тропе, находящейся ниже колорадской границы, а значит, они скорее всего выберут маршрут Тропы Ручья, тот самый, которым раньше воспользовались брат и сестра. Вероятно, рейнджер надеется на то, что преследователи будут уверены, что он следует более прямым путем, через Форт Коллинз.

Она уселась на лошадь, заранее благодаря Клементину за быстроту и выносливость, на которые никоим образом не указывали ни ее внешность, ни имя. Если Лори поскачет быстро, то достигнет тропы раньше обоих мужчин. Ник притормозит рейнджера — ведь он не спешит в Техас, — даже не подозревая, что Лори может быть где-то поблизости.

Девушка прикусила губу, зная, что дает ход событиям, которые невозможно будет повернуть. Она никогда не стреляла в человека, никогда не обидела нарочно ни одно живое существо — она даже отказывалась удить рыбу. Обдумывая последствия своего плана, Лори заметила, как дрожат руки. Она отчаянно пыталась обрести внутреннее спокойствие. Она ничем не обязана рейнджеру. Дело лишь в том, что он внешне похож на Ника, и сходство это делает его опасным врагом, о чем ей не следует забывать. Если она проявит слабость, Ник умрет за то, в чем не виновен.

Да она и не замышляла убить рейнджера. Всего лишь ранить его. Оставить ему лошадь, чтобы он смог получить помощь. Выгадать немного времени для Ника, и все же у нее замирало сердце при мысли, что придется в кого-то стрелять. Смущенная и сердитая на себя, Лори стиснула коленями бока Клементины, легко хлопнула ее по крупу и помчалась к Колорадо.

* * *

Морган раздраженно следил за тем, как его пленник массирует лодыжку скованной рукой.

Снова проклятая задержка! Ник Брэден притормаживал его, под еле заметными предлогами, с той минуты, как они покинули Ларами два дня назад. Несколько раз лошадь Брэдена взбрыкнула, едва не сбросив седока, хотя Морган полагал, что это животное приучено к седлу гораздо лучше. Каждый раз Моргану приходилось спешиваться и успокаивать гнедого, теряя время. Утром того дня, когда они выехали из Ларами, он разрешил своему пленнику вымыться в ближайшем ручье. Он отомкнул один из манжет, чтобы Брэден смог переодеться. Через минуту рубаха плыла вниз по течению, а Брэден неуклюже шлепал за ней, основательно промочив сменную рубаху. Поскольку утро было холодным, Морган позволил высушить рубахи у огня, что задержало их почти на час.

Остаток дня Морган не жалел усилий. Ближе к вечеру они остановились, чтобы напоить лошадей, и Брэден попросил размять ноги после восьмичасовой скачки. Морган согласился и на всякий случай надел ему ножные оковы. Проковыляв несколько шагов, Брэден споткнулся о камень, упал и ухватился за правую лодыжку. Морган неохотно отомкнул манжет и увидел, как Ник с гримасой боли стягивает сапог, а затем и шерстяной носок. Лодыжка действительно распухла, черт ее побери!

Рейнджер вынул карту, которую рассматривал вместе с начальником тюрьмы. Последние несколько часов он и Брэден поднимались вверх и достигли узкой тропы, образованной быстро бегущим ручьем. Езда уже была тяжелой и будет еще тяжелее — он знал это — после того, как они проедут по тропе. Он хотел проехать по ней к ночи.

Ник Брэден с бесстрастным лицом поднял глаза на Моргана. Он ожидал, внешне покорный, но рейнджер почувствовал его настороженность. Морган всегда ощущал ее, но на этот раз мозг посылал ему собственные сигналы тревоги, и они пронизывали его, будто серия динамитных взрывов. Рука его машинально потянулась к поясу с оружием. Прикосновение было успокаивающим. Он взглянул на покрытые осиновыми и хвойными лесами склоны холма. Ничего подозрительного; к тому же он был чертовски осторожен эти два дня, а прошлой ночью даже проехал немного назад по следу, привязав вначале Брэдена к дереву. Он мог поклясться, что позади никого нет, но его поражала собственная нервозность.

Морган опустился на колени, и руки его пробежали по лодыжке Брэдена. Она была не сломана, но и не здорова — быстро распухла и приобрела красновато-лиловый цвет. По меньшей мере она сильно вывихнута.

— Мы сделаем здесь привал, — коротко объявил он. Брэден продолжал пристально смотреть на него, ожидая дальнейших указаний Моргана. Если Ник притворяется, подумал рейнджер, то он делает это чертовски хорошо.

Он вспомнил, как шептались Ник и его сестра, но они не могли знать о маршруте, который он выберет. Если Лорили следует за ними незаметно для Моргана, он готов съесть собственную пропотевшую шляпу.

И все же он не хотел рисковать.

— Подойди к тому дереву, — приказал он, указывая на стройную, но сильную осину. Брэден заколебался.

— Не забывай, о чем я говорил тебе в Медсин-Боу. В ту минуту, как ты начнешь досаждать мне больше живым, чем мертвым, ситуация изменится. — Он знал, что голос его сейчас холодный и жгучий, как ветер, начинающий шевелить золотистые деревья.

Брэден взглянул на дерево в нескольких футах от него и скользнул к нему, помогая себе здоровой ногой и скованными наручниками руками. Морган живо взял пустой манжет ножных оков, обвил цепь вокруг дерева и замкнул ее снова, надежно приковав Брэдена. Затем бросил парню его носок и сапог.

— Пойду напою лошадей, — сказал он, гадая, почему объясняет свои поступки пленнику. — Потом согрею воды для твоей лодыжки.

— Меня удивляет твоя забота.

— А меня нет, — мрачно бросил Морган. — Но я все же не хочу, чтобы ты продолжал тянуть время.

Брэден криво улыбнулся, и Морган уже не сомневался, что падение было неким образом спланировано. Повреждение подлинное, но не случайное — всего лишь попытка затянуть время, испытать его. Морган начал чертовски уставать от этих трюков.

Эти мысли не шли у него из головы, пока он поил лошадей, а затем стреноживал их на ночь. Морган быстро собрал хворост для небольшого костра. Он согреет воду, сделает Брэдену компресс на лодыжку, затем загасит костер, хотя ночь и обещает быть холодной. Ему не слишком хотелось маячить силуэтом на фоне пламени или заявлять о своем присутствии отблесками костра.

Разжигая костер, он то и дело поглядывал на горизонт. Еще час, и наступит ночь. Он прислонил винтовку к дереву, подальше от Брэдена, разорвал на части одну из немногих своих рубах и намочил материю в согретой воде. Протянув влажную ткань Брэдену, он следил, как парень осторожно оборачивает лодыжку, вздрагивая от прикосновения горячей материи.

— Благодарю, — пробормотал Ник.

— Не за что, — ответил Морган, в его голосе были те же насмешливые нотки, которые он зачастую слышал от своего арестанта. — Потому что завтра ты будешь скакать весь день, в каком бы состоянии ни была лодыжка.

— Я и не рассчитывал на другое.

— Вот как? Значит, зря старался?

— Не знаю, о чем ты говоришь.

— А я думаю, знаешь, — протянул Морган. — И мы наверстаем каждую проклятую минуту.

— Как скажешь, — пожал плечами Брэден.

Морган загасил огонь. Ночь опускалась быстро, и облака заслоняли луну. Хорошо, что они сделали привал. Сегодня ночь будет абсолютно темной.

— Поспи, Брэден. Мы тронемся на рассвете.

Ответа не последовало, но в гаснущем сером свете сумерек Морган смог заметить, как блеснули белые зубы Ника. Он тоже скрипнул зубами: и он, и Брэден знали, что этой ночью он вряд ли сомкнет глаза.

* * *

Лори следила за приближением всадников с того места меж камней, откуда открывался вид на единственную тропу на пятьдесят миль в округе. Усилием воли она пыталась заставить их приблизиться, но они остановились на недостижимом для пистолета расстоянии, и тут она заметила, как Ник упал и схватился за лодыжку.

Она подумала о том, чтобы спуститься вниз и сократить расстояние, но рейнджер то и дело осматривался. Любое движение куста или камня насторожит его, а она не должна этого допустить. Только не сейчас.

Она тихонько спустится к ним ночью, когда тьма скроет всякое движение. А затем, на рассвете…

Что же на рассвете?

Лори пожевала кусочки вяленого мяса, отчасти чтобы успокоить нервное волнение и отчасти из необходимости утолить голод. Когда она прикоснулась к револьверу, руки ее дрожали. Обычно она полностью полагалась на то, что сможет попасть в любую цель, неподвижную или движущуюся. Ведь она сбивала выстрелами яблоки с голов братьев и тех добровольцев из публики, у которых хватало на это смелости. Она была метким стрелком.

Но все же девушка не была уверена, что сможет ранить или убить человека, тем более настолько похожего на ее брата, что она вздрагивала каждый раз, когда видела их вместе. Человека, которого целовала с такой злой страстью, который пробудил в ней неведомые желания и даже тронул ее сердце своим одиночеством и искренностью.

И все-таки ей придется попытаться. Рейнджер не отдаст добровольно своего оружия, особенно ей. Она знала это так же хорошо, как знала о невиновности Ника.

Лори дрожала в холодном ночном воздухе. Поверх рубашки и штанов на ней была куртка, постельную скатку она оставила притороченной к седлу кобылы, довольно далеко отсюда. Она не смела покидать это место, чтобы найти лошадь. Лори вытянулась на спине и уставилась в небо, черное и без обычных блесток, словно кто-то затянул его одеялом, загасив все светильники. На душе у нее было также темно.

* * *

Ник следил за наступлением рассвета. Ему было слишком неуютно, чтобы хорошо выспаться, и удалось лишь немного подремать. Он чувствовал себя скорее больным, чем отдохнувшим.

Дьявольски холодно, подумал он с неуместным юмором. В этих горах сентябрьская погода непредсказуема. Его не удивило бы, разразись сейчас снежная буря, — настолько тревожны были темные облака, несущиеся по небу.

Но не холод лишил его сна, он привык спать под открытым небом в любую погоду, — у него сильно болела лодыжка. Должно быть, на этот раз он перехитрил сам себя. Ник упал нарочно; ему и не пришлось особенно стараться с проклятыми оковами на ногах. Он хотел лишь симулировать легкое ранение, достаточное, чтобы замедлить их продвижение. Вместо этого оковы вынудили его упасть тяжелее, чем он рассчитывал, и рухнуть всем телом на правую лодыжку.

Он потянулся вниз и снова ощупал ее. Этим утром лодыжка распухла еще сильнее. Теперь ему не удастся надеть сапог, но зато Дэвис вряд ли укрепит на ней ножное железо. По крайней мере он на это надеялся. Проклятье, теперь это уже не обязательно. Ему повезет, даже если он просто сможет встать на ноги.

Ник оглянулся на лес. Осины меняли свой цвет. Вчера, на солнце, они были ярко-золотыми, сегодня же, под грузными облаками, они казались серыми. А может, все дело в его настроении.

Он увидел лишь одно яркое пятно в той картине, которая не выходила у него из головы. Лори не появилась и, по-видимому, сделала то, о чем он просил ее впервые в своей жизни. Иначе она уже показалась бы неподалеку, ведь у нее просто-напросто не хватило бы терпения прождать так долго; к тому же он сомневался, что она смогла бы выслеживать их незаметно. Поэтому Ник предположил, что она отправилась за помощью в Денвер на Клементине — кобыла гораздо быстрее, чем дилижанс, достигнет цели. Теперь Ник и рейнджер остались один на один, что было Нику на руку.

Он сел, сбросив с себя одеяла. Чертовски трудно придерживать их на себе, будучи в наручниках. Это было все равно что иметь одну руку вместо двух. Да и ножное железо не в помощь. Его здоровая нога занемела и похолодела от недостатка движений.

В отчаянии он посмотрел на человека, виновного в его мучениях. Рейнджер уже начал седлать лошадей. Интересно, удалось ли ему поспать? Словно чувствуя на себе взгляд Ника, Дэвис повернулся, не переставая застегивать седельные ремни.

— Как лодыжка?

Вопрос был короток, как и прошлой ночью.

Ник попытался встать, держась за осину, к которой был прикован. Он испытывал личную нужду, соперничающую по мучительным ощущениям с больной лодыжкой.

— Болит просто дьявольски, — признался он.

— Можешь идти?

Теперь Ник стоял балансируя на одной ноге. Мучительная боль пронзила его, когда он слегка опустился на поврежденную ногу. Он добавил вес, боль усилилась, но осталась терпимой. Все можно вытерпеть, лишь бы очутиться на свободе, и, быть может, он приблизит этот миг даже с помощью больной лодыжки. Он коротко глянул на здоровую ногу, все еще окольцованную железом.

— Нет, если останусь прикованным к чертову дереву, — проговорил он и скривился от очередного приступа боли.

Дэвис затянул последний ремень на седле, затем вынул из кармана ключ и настороженно приблизился к Нику. На рейнджере был оружейный пояс, но винтовка его все еще лежала возле постельной скатки. Он проследил за взглядом Ника и, казалось, помедлил, но вскоре отбросил подозрения: Ник с больной лодыжкой наверняка не рискнет кинуться к винтовке. Дэвис подал ключ от ножных кандалов Нику, и тот понял, что рейнджер не собирается опуститься перед ним на колени, чтобы отомкнуть железо. А Ник надеялся…

Пленник неуклюже наклонился и отомкнул кольцо вокруг ноги, не обращая внимания на другое кольцо, все еще скрепляющее цепь с деревом, к которому был прикован. Он сделал пробный шаг, содрогаясь от новых волн боли. Ник стиснул зубы и сосредоточился, затем прошел несколько шагов, и хотя каждый шаг был пыткой, все же проковылял их ради обретенной свободы движения. Остановившись, он прислонился к дереву, чувствуя на себе пристальный взгляд рейнджера. Земля леденила холодом его разутую ногу, усиливая боль в лодыжке.

С минуту отдохнув у дерева, он справил нужду, по-прежнему ощущая взгляд Дэвиса. Когда он зашагал обратно, лодыжка подвернулась. Он начал падать и ухватился за крепкую на вид ветку. Та сломалась, и он почувствовал, как рука рейнджера придержала его и опустила наземь. И еще он услышал тихие ругательства осматривающего лодыжку Дэвиса. Рейнджер перебинтовал лодыжку на удивление чуткими пальцами, затягивая повязку потуже для большей надежности. Затем он сделал шерстяной сапог из куска одеяла; закончив, выудил из своих припасов немного вяленого мяса и сухарей и протянул Нику вместе с флягой:

— Пять минут, и мы уходим.

Ник заметил, как рейнджер повернулся и направился к своей скатке. Раздался выстрел, и на лице Дэвиса появилась гримаса боли и удивления, а на рубахе расплывающееся красное пятно. Он развернулся, начиная падать, но Ник заметил, что, падая, он подался к винтовке. С поразительной быстротой винтовка очутилась в руках Дэвиса, и он нашел себе укрытие от выстрелов за деревом.

* * *

Револьвер в руке Лори дрогнул. Ей казалось, что эхо выстрела снова и снова разносится над каньоном, — возможно, этот звук был лишь у нее в мозгу.

Она целила в плечо. В плечо стреляющей руки. Но каким оно было? На миг она просто не могла вспомнить. Ник был левшой, и она машинально переместила цель влево.

Она на минуту закрыла глаза. Лори попала в него, она это знала. Она видела, как он повернулся перед падением, а затем схватил винтовку и откатился, пропав из виду. Насколько серьезно он ранен? Она знала, что выстрел был достаточно хорошим, чтобы попасть в цель. Но она никогда не стреляла в расчете на то, чтобы ранить. Это отличалось от стрельбы по яблоку.

Девушка долго и внимательно осматривала площадку внизу, перед тем как сделать выстрел. Ей хотелось, чтобы Ник отошел от дерева и чтобы на нем не было ножных кандалов, когда она выстрелит, — на тот случай, если что-то пойдет не так и она вместе с рейнджером будет убита. Вот ее брат вышел с линии огня, и пришел единственный миг удачи, когда рейнджер очутился на виду.

А где он сейчас? Она чувствовала себя скверно из-за того, что сделала. Она напала на человека из засады, и, вполне возможно, придется стрелять снова. Лори-то надеялась, что один выстрел выведет его из строя и обезопасит в достаточной степени, чтобы она смогла освободить Ника. Затем они перевязали бы рану рейнджеру, оставили его на лошади и попытались бежать. Но она заметила, как он схватил винтовку, и в тот же миг поняла, что скорее всего попала не в то плечо. И еще девушка поняла, что ранила очень опасного тигра.

Лори не знала, оставаться ли ей на месте или спуститься вниз. А Ник? Она не видела его, хотя и могла различить его перед самым выстрелом. Необходимо найти его! Сейчас ей уже нечего терять, и она может объявиться. К тому же она держит верхнюю площадку на мушке и находится под укрытием скал.

— Ник! — крикнула она.

— Уходи оттуда, — послышалось в ответ, голос его непривычно дрогнул. Затем другой голос:

— Спускайтесь сюда, мисс Брэден, или, помоги мне Господь, я убью вашего брата.

— Нет!

Голос ее брата:

— Оставь, Лори.

Грянул винтовочный выстрел, и тело Лори охватила дрожь.

— Ник!

— Следующий попадет ему в сердце. — Голос рейнджера был холодным, как неожиданный порыв снежной бури в горах. Она знала, что он не шутит. Боже, что она наделала!

Лори медленно поднялась и опустила руку с оружием.

— Бросьте револьвер, — приказал рейнджер. Теперь он уже не называл ее «мисс Лори» или просто «Лори». Лишь ледяной холод, обещающий смерть.

Револьвер выпал из ее онемевших пальцев.

— А теперь медленно спускайтесь вниз. Я хочу видеть ваши руки, — продолжал он.

Она сделала несколько шагов, как вдруг внизу послышалось восклицание и снова прозвучал выстрел. Ник! Он на что-то решился. Игнорируя приказ рейнджера спускаться медленно, она заторопилась вниз, громко призывая брата, а затем побежала к тому месту, где видела его раньше.

Он лежал на земле неподвижно, уткнувшись лицом в сосновые иглы. Не обращая внимания на стоявшего в двух футах от нее рейнджера, она опустилась на колени перед братом. Сбоку на голове его виднелась кровь, но он дышал.

Слава Богу, он дышал.

— Он жив, — произнес Дэвис. — Пока еще жив. — Он выделил последние слова, и Лори, обернувшись, подняла на него глаза. Он стоял прислонившись к дереву, и левая сторона его рубахи была влажной и ярко-красной. Винтовку он держал на сгибе правого локтя.

Она хотела что-то сказать. Хотела предложить помощь, но знала, что не найдет слов. Она знала, что он откажет ей. В глазах у него читалось презрение, а челюсть затвердела от боли, которую она могла себе представить. Она тоже чувствовала боль, глядя ему в лицо, — морщинки на нем казались глубже, чем пару дней назад.

— Что случилось?

Рейнджер покачал головой:

— Чертов дурак напал на меня. Даже в наручниках и с больной ногой. Мы схватились из-за винтовки. Я выиграл. — Он сказал это тоном, не допускающим сомнения в исходе.

Ее взгляд уперся ему в плечо. Он не упомянул о собственной ране. Схватка была почти равной. Он встретил ее взгляд.

— Вы целились не слишком хорошо.

Ей хотелось сказать, что он ошибается — она попала точно туда, куда хотела. Но она знала, что он не поверит ей. Да и с какой стати ему верить? Почему бы ему не думать, что она пыталась убить его?

Ник вздрогнул, и в груди у него родился тихий, глубокий стон.

Лори снова посмотрела на брата. Ник шевельнулся, глаза его открылись и расширились при виде сестры. Рука потянулась было к ней, но замерла. Лицо его пересекали морщинки, и он никогда не походил на рейнджера больше, чем в эту минуту. Казалось, разница в годах исчезла, когда боль прочертила бороздками уголки его глаз.

— Лори, — прошептал он, и тихое отчаяние в его голосе поразило ее, словно удар ножа. Его взор перешел на Дэвиса.

— Не… наказывайте ее. Она просто…

— Пыталась убить меня, — закончил за него рейнджер, и голос его был таким бесстрастным, что это напугало Лори больше, чем его гнев.

Ник покачал головой, но рейнджер не обратил на него внимания.

— С меня хватит вас обоих, — проговорил он.

Пальцы Лори вонзились в сосновые иглы. Она почти ожидала, что в Ника вопьется пуля. Затем в нее. Рука ее потянулась к скованным рукам Ника, но он избегал ее взгляда. Он медленно попытался сесть. Она знала, что им движет гордость, и испытывала боль за эту его гордыню и за него.

Девушка повернула голову к рейнджеру. Лицо его было бледным, скулы затвердели решительностью. Лужица крови, капающей с насквозь промокшей рубахи, расширялась у его ног.

— Ник не знал…

— Мне наплевать, знал он или нет. Я не поверил бы вам, обрети вы вдруг крылья и… — Голос его на миг дрогнул, затем снова окреп. — Брэден, вернись к дереву, у которого провел прошлую ночь.

Ник уставился на него.

— Черт побери, сделай это. Живо!

Ник попытался встать. Лори поднялась с ним, позволяя опереться на себя как на костыль. Они сделали несколько шагов к осине, и Ник опустился на землю. Лори облегченно вздохнула: по крайней мере, рейнджер не собирался застрелить его, иначе он сделал бы это несколько минут назад.

— Замкните ножное железо вокруг его лодыжки. — Он говорил с ней тем же бесстрастным голосом, хотя Лори и чувствовала, с каким трудом он сдерживает гнев. На нее повеяло холодом, не имеющим ничего общего с прохладной горной погодой. Она помедлила, и Ник, очевидно чувствуя ее сопротивление, склонился, чтобы сделать это самому.

— Нет. Она сделает это. — Его голос был напряженным, но внушительным. Лори поняла, что он на последнем пределе терпения, и, наклонившись, подняла железное кольцо. Ключ все еще торчал в замке. Она затянула железо вокруг здоровой ноги брата и тут, увидев распухшую правую лодыжку, не смогла сдержать сочувственного восклицания.

— Бросьте мне ключ.

На этот раз Лори не колебалась — сердить рейнджера и далее уже не имело смысла.

Он оставил ключ там, где тот упал, вынул другой и бросил ей.

— Отомкните манжет на его правой кисти.

Лори молча повиновалась.

— Теперь замкните его на своей кисти.

— Но ему нужна помощь, — в отчаянии воскликнула Лори. — Вам… тоже нужна помощь.

— Вы действительно полагаете, что я доверюсь теперь вам или вашей проклятой помощи? — с горечью произнес он. — И мне сдается, что ваш брат переживет шишку на голове и подвернувшуюся лодыжку. Замкните манжет, Лори, или я сделаю то, что должен был сделать еще в хижине — убить его и избавить себя от хлопот.

Она затянула манжет вокруг своей кисти.

— Потуже, Лори.

Девушка затянула манжет до отказа. Он все еще казался свободным, но не настолько, чтобы позволить ей выскользнуть.

— Теперь верните ключ.

Она подержала его в руке, затем бросила ему.

Он отвернулся от них и прислонился к дереву. На миг он застыл, и его поникшие плечи говорили о слабости, которую он отказывался показать им до этой минуты. Лори прикусила губу, сдерживаясь от желания предложить ему помощь. Ему нужно помочь.

Он мог бы убить ее, но не убил. Даже после того как она напала на него из засады. Даже когда решил, что она пыталась убить его.

Он мог убить Ника.

Рейнджер постоял несколько минут неподвижно, будто собираясь с силами, потом снял рубаху, оторвал от нее полосу и наложил на плечо повязку, чтобы остановить кровотечение. Не произнеся ни слова, он прошел туда, где находились их припасы. Подняв две фляги, он бросил их Нику, затем куда-то ушел и исчез из виду. На миг она испугалась, что он может оставить их в таком положении, но он вернулся с охапкой сушняка для костра в правой руке, левая была застывшей, полусогнутой. Бросив наземь ветки, он добавил щепы и разжег костер. Со все усиливающимся страхом она смотрела, как он кладет в огонь нож.

Рейнджер не обращал на них внимания, словно они и не существовали. Он снял повязку и ощупал края раны пальцами, и даже с разделяющего их расстояния в двадцать футов Лори содрогнулась при виде все еще кровоточащей, рваной раны.

— Пуля все еще внутри? — Это произнес ее брат, тихим и серьезным голосом.

Рейнджер не подал виду, что слышал вопрос.

— Черт побери, парень, ты не можешь прозондировать ее сам.

— Заткнись, — проговорил Дэвис.

— А как же Лори? — с отчаянием в голосе продолжал Ник. — Что если…

— Что если я умру? — Вопрос прозвучал до странности равнодушно. — Я полагаю, те охотники за премией будут здесь через несколько дней. — Он невесело улыбнулся Нику; — Конечно, будь у меня хоть капля сострадания, я, пожалуй, оставил бы им предупреждение.

Пальцы Ника сжались в кулак. Лори чувствовала себя плохо. Она переживала за то, что сделала, страдала из-за беды, которую навлекла на брата. Более того, ей становилось дурно при мысли о том, что собирался проделать рейнджер.

Дэвис поднял нож из огня и немного остудил его. Он прислонился к дереву для опоры, и она увидела, как он приложил нож к ране и продвинул его. Его губы сжались так крепко, что казались почти невидимой линией, но он не оставил своего занятия и не издал ни звука. Не в силах видеть это, она отвернулась и уткнулась лицом в куртку Ника, закрыв глаза и зная, что ее тело напряжено, как и тело брата. Ей хотелось, чтобы он что-нибудь сделал, но помочь было нечем.

Как бы ни сложились обстоятельства, даже если он потеряет свою собственную жизнь, рейнджер не собирался рисковать жизнью брата и сестры, — он намерен доставить Ника в руки правосудия.

Теперь она тоже его пленница. Рейнджер никогда не забудет и не простит ей предательства. Она помнила его рассказ о другой женщине-пленнице, и охвативший ее холод превратился в обжигающий лед.

Она почувствовала, как тело Ника чуть расслабилось, и снова повернулась к рейнджеру. Его нагая грудь была теперь залита кровью, как и его штаны, в руках он держал пулю. Но он не дал ей возможности вздохнуть с облегчением. Сунув нож в огонь, он подождал, пока тот раскалится, прижал его к ране на несколько секунд, прежде чем уронил к ногам, и тело его напряглось так сильно, что, казалось, вросло в дерево. Она заметила, как ладони его сжались в кулаки в мучительном преодолении боли.

И тут девушка ощутила, как реагирует тело Ника: словно подвергшийся зверскому насилию, Ник отшатнулся от чего-то невидимого, и дыхание его стало коротким и прерывистым. «Боже мой», — заикаясь прошептал он.

Лори смахнула влагу со щек свободной рукой. Она чувствовала головокружение и тошноту от происходящего, потому что знала, что она тому причиной. Ей хотелось подойти к рейнджеру, прикоснуться к нему и хоть как-то облегчить его страдания, но она не могла решиться и знала, что никогда не забудет этот день, этот час и эти ужасные минуты.

Она пыталась бороться со слезами, с беспомощностью и гневом на самое себя. Сапог Ника врос в землю на несколько дюймов, и сам он, казалось, забыл о ее присутствии. Она знала, что он испытывает страшную боль. Причина этого осталась для нее загадкой, но она ощущала его дрожь.

Ее взор вернулся к Дэвису. Нож рядом с ним уже потемнел, запах горелой плоти разнесся в воздухе. Глаза его были закрыты, а тело успокоилось: он потерял сознание. Она даже помыслить не могла, что будет с ней, если он не очнется.

 

Глава седьмая

Неожиданная, жгучая и необъяснимая боль пронзила плечо Ника, и он вонзил каблук в землю. Его плечо болело и раньше, и он приписывал это нескольким падениям, но эта боль, неумолимо усиливающаяся по мере продвижения ножа Моргана, была чем-то совершенно иным. Он едва сдерживал стоны.

Как и у Моргана, пальцы его сложились жесткими узлами, как бы борясь с болью и с помутнением разума. Но вот Морган потерял сознание, и, казалось, боль отпустила Ника. Он не понял происшедшего. В прошлом он редко ощущал неожиданную боль или дискомфорт без очевидной причины. Но сейчас это выглядело чертовски странным совпадением.

Дело вовсе не в сочувствии. Хотя он и порицал поступок Лори, в нем не было симпатии к техасскому рейнджеру. Впрочем, он отчасти и восторгался им — только парни не из робких способны на то, что сделал Морган.

Ник слегка пошевелился. Плечо все еще саднило от пронизывающей боли, а голова болела от удара прикладом, нанесенного рейнджером, когда Ник бросился на него, испугавшись, что тот застрелит Лори. Но он не мог осудить Дэвиса за его гнев на Лори. Рейнджер не мог знать, что Лори — крошка Лори — меткий стрелок и если бы захотела убить его, он был бы мертв.

Ник сердился в эту минуту и на себя — ведь теперь ему придется беспокоиться еще и о Лори. И помоги ему Боже, если рейнджер умрет. Ник подозревал, что Дэвису хотелось, чтобы они оба оценили именно это обстоятельство. Для Лори больше не будет никаких послаблений, даже самых незначительных.

Холод просачивался сквозь подбитую овчиной куртку Ника, и он вдруг забеспокоился о рейнджере, распростертое тело которого выше пояса было обнажено, а нижнюю часть прикрывали влажные от крови брюки. Он повторял себе, что беспокоится лишь потому, что сейчас они с Лори зависят от этого человека. Впрочем, сейчас ему не оставалось абсолютно ничего, кроме как испытывать холод и ощущать отчаяние, охватившее Лори. Он знал, что она с истинным раскаянием и сожалением следила за действиями рейнджера.

Несмотря на преданность и беспечность, Лори обладала сострадательным сердцем. Он знал, насколько нелегко было ей сделать этот выстрел, и сделала она это только из любви к нему.

Он пристально смотрел на нее. Она выглядела моложе своих лет, с испачканным лицом и упавшими на глаза волосами. Ее скованная наручником рука впилась в руку брата, когда Дэвис действовал ножом.

— Все будет хорошо, — словно ребенка успокаивал ее Ник.

— Нет, — возразила она. — Теперь уже не будет хорошо. Я думала… — Голос ее дрогнул, она смолкла. — Я вообще не думала. И ни о чем не могла думать, кроме того, чтобы вызволить тебя…

— Вот как? — лукаво улыбнулся он. — Раньше я всегда управлялся с проблемами сам.

— Но он… не такой.

Ник оглядел все еще неподвижную фигуру:

— Да-а. Но где-нибудь по пути он проявил бы неосторожность.

— Но не теперь, — хмуро сказала она.

Нику хотелось, чтобы она ошибалась, но он видел лицо Моргана после выстрела. Если эта работа прежде казалась рейнджеру важной, теперь, после выстрела Лори, она стала первостепенной. От Ника не укрылась искра интереса, которую рейнджер пытался скрывать последние несколько дней, — интереса к Лори, выходившего за рамки осторожности. А теперь он подозревал, что гнев рейнджера на сестру укоренился.

— Вышло очень много крови, — сказала Лори, перебивая ход его мыслей после минутного молчания. — А что если…

— Он не умрет, — уверенно произнес Ник. — Для этого он чертовски упрям. И не думаю, — добавил он с улыбкой, — что он оставил бы тебя в этом положении, если бы предусматривал такую вероятность.

Но Лори не была в этом так уверена. Она могла лишь представить себе, какие именно чувства испытывает теперь к ней рейнджер. В тот вечер, за ужином, он кое-что рассказал о себе и сейчас, вероятно, очень сожалеет об этом, полагая, что она выудила у него эту информацию, чтобы применить против него. Но он ошибался: она действительно была заинтригована и тронута его мимолетными воспоминаниями о своей жизни, о тяготах и одиночестве. Теперь он никогда не доверится ей.

Девушка попыталась отвернуться от Ника и от зрелища, которое представлял собой рейнджер, но манжет на ее руке не позволял ей даже такого небольшого облегчения.

— Лори? — тихо и обеспокоенно позвал брат. Глаза Лори вернулись к неподвижной фигуре Дэвиса, тело которого было открыто холоду.

— Что я наделала, Ник? — спросила она мучительно-виноватым голосом.

Ник и сам хотел бы это знать и сделать хоть что-нибудь, все равно что. Холодный ветер усиливался, и рейнджеру повезет, если он переживет потерю крови. Он знал, что Дэвис не отпустит его даже для того, что привести помощь. Ник внимательно изучал своего противника и знал, что этот человек скорее умрет, чем сдастся и расстанется со своим пленником.

Ник лишь частично понимал такую приверженность идеалу. Он знал, что способен умереть ради семьи; быть может, и за очень хорошего друга, но никогда за идеал или что-либо туманное, а зачастую несправедливое, как, например, закон. Возможно, он даже убил бы рейнджера, чтобы спасти собственную шкуру, хотя убийство никогда не далось бы ему легко. Очевидно, у рейнджера не было таких угрызений совести.

А может, они были? Ник знал, ему повезло, что он остался жив. Другие парни убили бы его, не придавая особого значения поводу, и обошлись бы куда хуже с Лори. Провались оно ко всем чертям, ему просто хотелось, чтобы перестало болеть плечо. Видно, он ушиб его гораздо сильнее, чем думал. Он шевельнул рукой, чтобы помассировать его, но, вспомнив о скованной с ним Лори, снова осознал серьезность их положения.

— А что если рейнджер не выживет?

Тогда они умрут с голоду, если только вначале не замерзнут. Он поднял свободной рукой фляги. Обе были полны. Наверное, рейнджер наполнил их еще утром. Даже боль не помешала Дэвису вспомнить о них, — очевидно, он понимал, что может потерять сознание, а то и хуже.

Во рту у Ника пересохло, но он боялся пить. Он не мог представить себе, сколько это могло продлиться.

Проснись, черт возьми, мысленно желал он рейнджеру.

Проснись!

* * *

Огонь и лед поглотили его, каждый усиливая боль, причиненную другим. Морган пытался вновь погрузиться в темноту забвения, но что-то продолжало звать его. Левую часть тела будто опалило пламенем, когда он попытался шевельнуться. Он казался себе тяжелым, очень тяжелым, и ему пришлось бороться за то, чтобы открыть глаза. Похоже, кто-то навесил на них замки. Боже, как можно чувствовать одновременно такую жару и такой холод. И такую усталость.

Наконец он все-таки открыл глаза и попытался сфокусировать их. Его била дрожь. Какой ужасный холод, не считая пламени, свирепо бушующего в плече.

И тут он вспомнил: выстрел. Боль. И глаза. Предательские янтарные глаза.

Он вытер лицо правой рукой, потом медленно попытался сесть. Ему было холодно, он чувствовал холодный ветер, обжигающий его нагое до пояса тело. Рубаха. Он снял рубаху после выстрела. Нужно что-то сделать, чтобы согреться. Он попробовал двинуться, и боль в плече усилилась. Подавив стон, он огляделся вокруг.

Рубаха был рядом, но холодная, задеревеневшая и все еще чуть влажная от крови. Его куртка лежала неподалеку, в ней тоже виднелась дырка от пули, и она была обрызгана кровью. Он накинул ее на себя, но нужно остановить кровотечение. И другую рубаху. Одеяло. Как холодно, и он устал. Устал и ослабел. Чертовски устал, ослабел и замерз.

Он подумал о пленниках. Его полуоткрытые распухшие глаза отыскали их в двадцати футах от себя. На обоих были куртки и одеяла, которыми Брэден пользовался прошлой ночью. Морган отвернулся от них. Он не хотел видеть эту девушку, не хотел, чтобы она удовлетворилась своим успехом. Еще несколько дюймов и…

И как это он не догадался, что она на такое способна? Эта нежность в ее глазах в тот вечер, за ужином. Ну и глупцом он был. Морган поднялся на колени, затем, призывая на помощь силу воли, встал на ноги.

Волны головокружения накатили на него. Он прислонился к дереву, страстно желая, чтобы сила вернулась к нему. Не обращая внимания на Брэденов, он нашел нож на земле и рассек на полосы то, что оставалось от его окровавленной рубахи. Тщательно и неуклюже забинтовал плечо, содрогаясь от прикосновения материи к открытой, сочащейся ране. Закончив, он немного отдохнул с закрытыми глазами, готовясь предпринять очередное усилие. С трудом встав и неся в руке оружейный пояс, он заковылял к своей лошади. Он успел оседлать животное и привязать к седлу скатку до выстрела. Теперь же, действуя здоровой, но дрожащей рукой, развязал скатку.

Скатка упала наземь, и Морган рухнул рядом и резко раскрыл ее. У него были две запасные рубахи, одну из которых он отдал Брэдену перевязать больную ногу. Взяв вторую, он попытался натянуть ее поверх черного ожога на плече. Господи, ну и боль! Теперь все тело его тряслось от холода, пальцы левой руки обессилели от боли, а пальцы правой дрожали. Он заставил себя натянуть рубаху, сосредоточившись изо всех сил. Наконец, также мучительно, он надел куртку. Один рукав, потом другой. Теперь оружейный пояс. Он отдохнул рядом со своим гнедым.

Костер. Ему нужен костер. Не только для себя, но и для тех двоих. Несущиеся облака затемнили дневное небо. Его предупреждали о бурях в горах. Он закрыл глаза. Он знал, что мог бы уехать далеко, но только не сейчас. Только не с двумя арестантами, мечтающими расправиться с ним.

Убить его. Мечтающими именно об этом.

Тело его охватила непроизвольная дрожь, то ли от холодного ветра, то ли от внутреннего льда — он не знал. Все, что оставалось в нем чуткого, заставляющего пренебречь зловещими признаками, которыми он обычно не пренебрегал, теперь застыло в камень. Но это не согрело его, и озноб бил его больнее несущегося через каньон холодного ветра.

Несколько минут там, в Ларами, он не был одинок.

Нет, одинок, просто не сознавал этого. А теперь ему придется решать, что делать с Лорили Брэден, — если только они проживут ближайшие несколько дней. Два калеки и женщина-изменница. Охотники за премией, идущие по следу. А теперь еще может пойти снег. Господи, что еще может случиться?

И все же он отвечает за Брэденов. Он не собирается отпускать Ника Брэдена, но и не оставит их буре или охотникам за премией, от которых вряд ли можно ожидать пощады. Он снова заставил себя подняться. Костер. Ему нужно тепло, затем он решит, что делать дальше.

Морган поискал в кармане ключи к кандалам. Ему нужно отправить одного из них за сушняком, а так как Ник повредил ногу, отправить следует женщину. У него не осталось сил, чтобы собрать достаточно топлива на оставшийся день и предстоящую ночь, — он сомневался, что сможет отправиться в путь раньше.

Лишь бы буря повременила.

Он пытался сосредоточиться. Лошадь Лорили. Ее револьвер. Они должны быть где-то там, у камней. Ему нужно забрать и то и другое прежде, чем он пошлет ее за сушняком.

Морган медленно направился к Брэденам. Ник сидел с застывшей спиной. Лори подтянула повыше ноги, положила подбородок на колени и смотрела на рейнджера из-под длинных темных ресниц. Он не мог прочесть ее мысли, но, быть может, и не хотел. Пусть его разразит гром, если он еще раз поверит тому, что увидит в ее глазах.

По крайней мере, у них хватило «чутья» не спрашивать, как он себя чувствует. Он сердито посмотрел на Лори:

— Где ваша лошадь?

— За полмили отсюда.

— В каком направлении?

— К северу.

Ее ответы были кратки, как и его вопросы.

— Дайте мне ориентиры.

Лори поглядела на скалы, с которых стреляла в него:

— Вон та группа осин меж сосен.

Он кивнул и повернулся, заметив, что ее свободная рука была сжата в кулак. Не потому ли, что ей не удалось убить его?

Морган собирался было уйти, но его остановил голос Ника Брэдена:

— Скоро будет метель.

— Я здесь ни при чем, — обернулся к нему Морган. Челюсть Брэдена дрогнула.

— Я знаю тут неподалеку одну хижину.

— Мы останемся здесь. Благодаря твоей сестре я не в состоянии куда-либо ехать.

— До нее не больше двух миль.

— Мы останемся здесь, — повторил Морган и зашагал к лошади, стараясь не спотыкаться и благодаря Господа, что гнедой уже оседлан. Он думал, что не смог бы поднять седло сейчас, да и себя поднять будет дьявольски трудно.

Он вцепился правой рукой в седельную луку — для баланса, чтобы поднять в седло измученное тело.

— Дэвис! — Морган игнорировал последний зов Брэдена и, изо всех сил скрывая слабость, пустил лошадь рысью.

* * *

Ник дернул за цепь, пригвоздившую его к дереву. Он наклонился, вынуждая Лори наклониться вместе с ним, и в очередной раз его руки исследовали железное кольцо. Сколько раз уже его пальцы искали слабинку, способ извлечь ногу из кольца? Он никогда не чувствовал себя таким беспомощным, неспособным защитить Лори, не говоря уже о себе.

Дэвис был техасец. Он не знал гор, не знал, как быстро может выпасть снег и окутать все кругом. Без убежища они замерзнут за несколько часов. Рейнджер со своими ранами погибнет первым. Но это малое утешение: поскольку Ник и Лори скованы, им просто придется дольше умирать.

Но был один маленький шанс, последняя надежда — железное кольцо вокруг ее маленькой кисти было велико. Она безуспешно пыталась выскользнуть из него, но будь ее кисть скользкой от крови… Возможно, это шанс. Чертовски маленький шанс.

Ник посмотрел на сестру, испытывая мучительное сочувствие. Что-то жизненно важное покинуло ее за последние несколько часов, не оставляя в ней ненависти, сарказма и вызова. Ее спина казалась задеревеневшей еще больше, чем его спина, а лицо походило на маску. И он понял, что она страдает так, как не страдала никогда в жизни.

Пока что он подождет. Быть может, он сможет убедить Дэвиса добраться до хижины. Ник снова поднял глаза к небу: у них осталось лишь несколько часов. Он чувствовал это.

* * *

Морган нашел паломино после того, как поднял с земли револьвер, выроненный Лори. Лошадь стояла спокойно, поводья были привязаны к дереву. Ласковое ржание ясно показало — животное довольно, что кто-то приближается. Кобыла нервно переступала, вытягивая длинную золотистую шею, словно высматривая хозяйку.

Морган наклонился и отвязал поводья. Он едва смог выпрямиться в седле. Сколько еще он протянет, прежде чем снова потребуется отдых? Наверное, глупо было ехать сюда, но он не мог оставить привязанную лошадь одну, когда в горах бродят дикие звери и приближается буря. Не мог он и позволить прийти за своей лошадью мисс Лори — неизвестно, на что она способна, чтобы закончить то, что начала, неизвестно, какой сюрприз спрятан у нее в седельных сумках.

Он стиснул зубы, скорее отгоняя эти мысли, чем борясь с волнами боли, то и дело накатывающими на него. Почему его так волновало, что она стреляла из засады? Почему это мучило его больше, чем физическая боль? Брэден всего лишь очередное задание, изгой, как и многие другие, пойманные им. Лорили Брэден же проблема, которую следовало решить, но он разберется с любым, кто помешает ему выполнить свой долг.

По-видимому, его беспокоит собственное ошибочное суждение, а не всплывшее вдруг неизвестно откуда чувство, давно похороненное им. С ним поступили как с глупцом, и он платил цену глупца: единственное, что ему оставалось, — извлечь из этого урок. Очевидно, он все еще не усвоил его с тех давних пор, когда поддался женским слезам. Это ошибка, которую он впредь не повторит. Пальцы его сжались на поводьях кобылы, он повернул свою лошадь и тронулся обратно.

Снег начал падать, когда он достиг стоянки. Спешившись, он привязал лошадей, зная, что больше не сможет избегать Лори: есть дела, с которыми он не справится один, и их следовало выполнить прежде, чем он свалится от усталости и слабости.

Он настороженно приблизился к Брэдену и его сестре, нащупывая пальцами ключ от наручников. Затем бросил его Лори, держась на безопасном расстоянии от обоих. Он знал, что в данную минуту не сможет осилить и детеныша кагура.

— Наберите сушняка, — резко бросил он, вынимая из кобуры кольт и наставляя его на Ника. — И помните, я буду держать его на мушке все время, пока вы не вернетесь. Малейший неожиданный звук или движение — и я стреляю.

Она отомкнула наручники и собиралась идти, но ее удержала рука брата.

— Давай стреляй. Покончи с этим, черт тебя побери, — произнес Брэден, — и отпусти Лори.

— Геройствуешь, Брэден? Это не сработает.

— Ничего такого, Дэвис, — равнодушно возразил Брэден. — Я никогда не геройствовал в отличие от тебя. Охота на людей никогда не привлекала меня, но я практичен. Если мы останемся здесь — мы умрем. Ты умрешь первым. Именно сейчас меня это не волнует, но твоя смерть означает и нашу. Медленную, мучительную смерть. Я предпочел бы умереть здесь сейчас и дать Лори шанс.

— Нет! — пронзил ледяной воздух мучительный крик Лори.

Палец Моргана напрягся на курке, но Брэден смотрел на него, не моргая. Просто приглашал к выстрелу. Бросал вызов. Заставлял сделать по-своему.

Что-то в Моргане хотело покончить с этим. Он медленно опустил кольт к бедру.

— Я сделаю все, что ты хочешь, — убеждал Брэден. — Дам тебе слово, поклянусь. Что угодно. Только отведи нас к хижине.

Морган перевел взгляд на Лори. Она затаила дыхание, глаза ее наполнял страх, и он понял, что она боится не за себя.

— А вы, Лори, — протянул он, — вы сделаете то же самое?

Она кивнула, впившись в него глазами и надеясь уловить смягчение раскаленного в нем добела гнева.

— Что угодно, — шепнула она.

— Что угодно? — Голос его был грубым от горечи, наполненным жестокой насмешкой и болью.

Она на миг закрыла глаза, губы ее задрожали, и он ощутил сочувственный укол, исчезнувший почти сразу после появления. Эти двое убьют его не задумываясь. Но он знал, что Брэден прав: он умрет первым, он слишком слаб, чтобы бороться с холодом и зимней бурей. И знал, что не может оставить своих пленников умирать следом за ним.

Но все же ему претило дарить Брэдену даже небольшую победу. Этот парень должен заплатить за нее чертовскую цену, поклялся себе Морган. Он не помнил, когда его охватывал такой мстительный гнев — и это не слишком нравилось ему, — гнев горячий и целеустремленный.

— Как далеко находится твоя хижина?

— В двух милях или около того. Она принадлежит трапперу , который ушел отсюда в прошлом году, когда переловил всех бобров. Она прочная, с крышей и очагом.

Морган заколебался, оглядываясь. Хлопья снега пошли гуще, засыпая землю. Ветер задул сильнее, проникая сквозь его подбитую овчиной куртку. Господи, ему так нужен отдых. Он сражался за то, чтобы устоять на ногах, чтобы не прислониться к дереву и не закрыть глаза. Он знал, что Ник прав: если он заснет сейчас, то, пожалуй, никогда не проснется.

— Дэвис?

Морган снова прислушался к голосу Ника.

— Я никогда не нарушал своего слова. — Ник помедлил. — И никогда еще никого не упрашивал. По крайней мере, отпусти Лори.

— Чтобы она снова напала на меня из засады? — презрительно посмотрел на него Морган. — А может, у нее хватит запаса лауданума, купленного ею в Ларами?

— Чего ты от меня хочешь? — взмолился Ник. — Боже милостивый, я сделаю все.

Морган заколебался. Он никогда не доверится Нику Брэдену или его сестре. Но у него нет выбора.

— Ладно, — согласился он. — Твое слово. Ты дал слово, что ни ты, ни твоя сестра не сделаете попытки сбежать.

Брэден посмотрел на Лори. Она кивнула.

— Я хочу услышать это, — проговорил Морган.

— Клянусь, — произнесла Лори дрогнувшим голосом.

— Теперь ты, Брэден.

— Клянусь, — повторил Брэден. — До тех пор, пока не кончится буря.

— Уже делаешь оговорки, Брэден?

Скулы Ника затвердели, и волны поражения окатили Моргана. Эта пара согласна умереть друг за друга и точно так же готова убить его. Он никогда не чувствовал себя таким одиноким. Он попытался стряхнуть с себя отчаяние, смерил взглядом обоих противников и заговорил:

— Интересно, сколько стоит ваше слово? — Голос выдавал, сколь мало доверия к ним он испытывал. — Между нами есть невыплаченный должок, — предупредил он Лори.

— Я… — Она судорожно проглотила слюну. — Мне… ужасно жаль. Но вы ведь не поверите и этому?

— Нет, поверю, — равнодушно бросил он. — Поверю, вам жаль, что вы промахнулись.

Теперь снег шел быстрее. Все еще без наручников, Лори сидела, ожидая его решения.

— Соберите все скатки, — коротко приказал он. Она промолчала, но спокойно взяла одеяла Ника, скатала их и посмотрела на Моргана, ожидая дальнейших указаний.

— Полагаю, вы можете оседлать лошадь. — Она кивнула. — Тогда оседлайте лошадь вашего брата. — Лори молча занялась седлом, которое наконец перебросила через могучий круп лошади. Вторая пара наручников все еще была прикреплена к седельной луке. Морган следил, как она застегивает ремень под крупом гнедого. Когда она отошла прочь, он перенес внимание на Брэдена.

— Надень этот наручник на другую руку, — приказал он. Брэден заиграл желваками:

— Я дал тебе слово.

— О, я принимаю его, — хмуро произнес Морган, — и ожидаю, что ты сдержишь его, но мне претит мысль, что ты можешь поддаться искушению. Не думаю, что в твоей семье придают большое значение этике.

Морган проследил за взглядом, устремленным на Лори. Та услышала намек, и лицо ее вспыхнуло. Брэден замкнул наручник на свободной руке и бросил ключ Моргану, после чего тот дал ему ключ от ножных кандалов.

— Отопри кольцо вокруг дерева, — сказал Морган. — Другое пусть остается.

Брэден выполнил приказ и, покачиваясь, стоял на здоровой ноге. Лори ожидала дальнейших указаний. Господи, ему нужно скорее усадить всю компанию на лошадей. Он кивнул на лошадь Брэдена:

— Лори, вы сядете первой и затянете наручник вокруг правой кисти. Теперь, Брэден, твоя очередь. Садись у нее за спиной.

Снег падал быстро. Брэден прохромал к своему гнедому, волоча за собой второе кольцо ножного железа. Он помедлил, стиснув зубы, поставил ногу в стремя и, ухватив Лори за стройную талию, влез на лошадь. Морган следил за каждым их движением, как ястреб за своей жертвой. Это выглядело очень неуклюже, но Брэден все же поместился в седле вместе с Лори. Впрочем, его скованным рукам не оставалось места, как ни пыталась потесниться в седле сестра.

Пока оба подопечных устраивались поудобнее, Морган упрятал ключи от наручников и ножных оков в крошечный кармашек, вшитый в подкладку шляпы. Затем поднял ее вместе с винтовкой и привязал скатку позади седла. С минуту отдохнул, борясь со слабостью, грозящей лишить его сознания, потом отвязал лошадей Брэдена и Лори от дерева и присоединил их поводья к веревочному поводу.

Он медленно, изо всех сил стараясь не упасть, поднялся в седло. Усевшись, посмотрел на Брэдена:

— Как добраться до хижины?

— Вниз по этому каньону, — ответил Брэден. — На полдороге, слева в скалах, будет проход. Затем вверх по каменистой тропе.

Снег уже покрывал землю. Морган даже не мог рассмотреть неба — ну как тут отыщешь тропу? Этот снег был не похож на тот, который он знал. Он инстинктивно почувствовал в нем опасность.

Они тронулись. Его широкополая шляпа не спасала глаза от летящего снега, ветер пронизывал куртку, а защищенные перчатками руки вскоре защипало от холода. Он согнулся в седле, борясь с ветром и будучи не в силах сидеть прямо.

Лед и пламя. Точно как этим утром. Они вылизывали его внутренности, лишая остатков сил. Ему показалось, что прошло много часов, прежде чем он услышал за спиной крик и поднял глаза. Проход в скалах.

Повернув лошадь, он нашел тропу и с отчаянной решимостью вцепился в седельную луку, а лошадь двинулась вперед, будто ощущая невидимую для всадника цель. Перед ним маячила лишь стена белизны, и он понял, что его слепит снегопад.

Белизна — вот и все, что он видел. А затем кромешная тьма.

После этого не было ничего.

 

Глава восьмая

Лори вздрогнула, заметив, как едущий впереди всадник бессильно пригнулся к шее лошади. Лори мерзла, но ее согревало тело брата. Он поднял скованные руки, обнял ее и прижал к себе. Рейнджер был лишен этого преимущества.

Она была не в силах отвести взор от рейнджера, хотя желала этого. Она должна была чувствовать определенное торжество, но вместо этого ощущала стыд и горечь, причину которой постигала лишь отчасти. Жизнь ее брата зависела от гибели другого человека, но она не ожидала, что выбор этот окажется столь мучительным.

В этом парне было что-то невыразимо печальное, как и в любом, кто пытался осуществить невозможное. Он так упрям и неподатлив. Она никогда еще не встречала человека, абсолютно не доступного подкупу. Он не поддался ни на дюйм ни самому себе, ни другим. Лори говорила себе, что виновато его поразительное сходство с Ником, почему-то тронувшее ее сердце. Но ее глубокая, доверительная родственная любовь, которую она питала к Нику, ничуть не походила на мятежные, приносящие сердечную боль противоречивые чувства, которые она не в силах была сдержать каждый раз, когда поглядывала на рейнджера. Эти чувства были слишком странными и глубокими, чтобы их можно было разгадать.

Лошадь рейнджера брела через снег, направляясь в проход между деревьями, хотя ею никто не управлял. Интересно, как долго он сможет оставаться в седле? Но не успела девушка об этом подумать, как тело его начало клониться, затем рухнуло наземь, а лошадь остановилась рядом и, опустив голову, вопросительно подтолкнула мордой тело хозяина.

Лори ощутила на себе движение: руки Ника поднялись над ее головой и покинули ее вместе с теплом его тела. Она почувствовала, как он соскользнул с седла на землю за ее спиной. Полузамерзшая, девушка увидела, как он, хромая, подошел к рейнджеру. Она хотела пойти с ним, но была прикована к седельной луке. Лори следила, как он нащупывает пульс рейнджера, затем проверяет содержимое его карманов. Судя по проклятью Ника, он ничего не нашел и вскоре вернулся к ней.

— Он все еще жив, — произнес брат с мрачным лицом. — Уму непостижимо, что может убить его?

Лори судорожно проглотила ком в горле:

— Что нам делать?

— Хижина как раз над нами. Проблема в том, что я не могу нести его из-за проклятых наручников, а ключа не найти. — Оба посмотрели на руку Лори, все еще прикованную к седлу, — девушка ничем не поможет ему.

— Мы не можем оставить его тут умирать.

Казалось, Ник еле заметно заколебался, и на миг Лори стало плохо при мысли о том, что брат способен на сомнения. Но на лице его играли желваки, что было признаком сосредоточения.

— Конечно, — произнес он. — Я только не знаю, как мы доставим его туда. Надеюсь, черт побери, что ключи не выпали у него из карманов. — Он распрямился. — Я не могу посадить его на лошадь, кандалы мешают. Проклятое железо.

— Далеко ли хижина?

— Примерно в сотне ярдов, не больше того.

Как близко и в то же время как далеко. Каждая частица ее тела дрожала от холода. Прежде белый, день стал теперь серым: его будто окунули в сгущавшуюся темноту, предвещавшую наступление ночи. Неужели прошел только день с тех пор, как она устроила засаду на рейнджера? Казалось, прошла целая жизнь.

Ник отвязал тем временем поводья своего гнедого с повода рейнджера и подал их сестре.

— Поднимайся наверх, — сказал он. — Тропа кончается прямо у хижины.

— Я подожду тебя, — возразила она. Он поднял бровь:

— Не доверяешь его мне? — В словах его слышалась ирония. — Я дал слово, Лори.

— Я… просто не хочу остаться одна, — пояснила она. — К тому же я могу… понадобиться. Хотя бы чтоб приободрить тебя. — Она попыталась выдавить улыбку, и он снова посмотрел на ее прикованную кисть.

Лицо его смягчилось. Он повернулся и пошел к рейнджеру. Если только удастся вернуть его в сознание на пару минут, он сможет получить от него помощь. Если нет — придется смастерить нечто вроде дрог. Он опустился на колени перед парнем, который любой ценой хотел увидеть, как его, Ника, повесят. Несмотря на слова, сказанные им Лори, было бы так просто оставить его умирать. В самом деле, легкий выбор: его жизнь или жизнь рейнджера.

Легкий, но не для Лори, которая никогда не простит ни его, ни себя.

Легкий, если не думать о довольно запятнанной чести рейнджера: он полагал, что рейнджер смог бы оставить умирать их обоих.

Ник с тоской посмотрел на кольт в кобуре рейнджера. Он поклялся, что не попытается сбежать, по крайней мере до конца бури. Все же не помешает взять оружие Дэвиса. Разве не достаточно будет спасти его никчемную жизнь? А моральный выбор он оставит на будущее. Ник вынул револьвер из кобуры и сунул себе за пояс, затем попытался привести рейнджера в чувство.

— Дэвис, — звал он. — Черт побери, Дэвис, очнись!

Он несколько раз похлопал рейнджера по щекам:

— Дэвис!

Безуспешно. Он опять сел рядом с ним и попытался вернуть ему сознание усилием воли. Он ощущал странную связь с рейнджером, возможно из-за их необычайного сходства, но что-то говорило ему, что есть и другие причины. Он понимал рейнджера лучше, чем кого-либо другого, даже из тех, кого знал давно и в более благоприятных обстоятельствах.

Когда это не помогло, он переменил тактику.

— Дэвис, — произнес он тихим, проникновенным голосом. — Ну ладно, Дэвис. Сдайся. Брось все и умри, а я уйду своей дорогой. Я возьму верх, Дэвис, я всегда это знал. Лори тоже это знала.

Ник угрюмо усмехнулся, расслышав тихий стон, родившийся глубоко в груди у лежавшего рядом человека. Глаза его медленно открылись, и тело содрогнулось в тяжелом, натужном усилии. Рука в перчатке машинально потянулась к кобуре и обнаружила ее пустой. Рейнджер зло уставился на Ника, и тот понял, что победил. Морган Дэвис как-нибудь найдет в себе силы, чтобы добраться до хижины. Ник вытянул скованные наручниками руки.

— Что ты сделал с ключами?

Дэвис, не обращая внимания на вопрос, с трудом сел.

— Я все равно найду их, — пожал плечами Ник. — Но без них будет дьявольски трудно доставить тебя в хижину.

— Ты… дал мне слово.

— Это так, — согласился Ник. — Но я вовсе не обещал спасать твою достойную жизнь. — Он снова протянул руки:

— Держись за них. Попробуй подняться. Нам необходимо попасть в дом прежде, чем мы замерзнем насмерть.

Дэвис послушался и тяжело поднялся на ноги, уцепившись обеими руками за руки Ника. Его хватка была на удивление сильной.

— Обопрись на меня, — сказал Ник. — Хижина совсем рядом. — Придерживая рейнджера, Ник сделал несколько шагов, его обернутая одеялом больная нога почти онемела от холода, а кольцо ножных кандалов, волочась за здоровой ногой, цеплялось за ветки. Они прошли несколько шагов, и Дэвис, споткнувшись, ухватился за плечо Ника. Тот выпрямился и сердито повернулся к рейнджеру:

— Нам было бы намного легче, если бы ты отдал мне проклятые ключи.

Дэвис покачал головой, и Ник длинно и цветисто выругался.

Они продвигались медленно, а путь с каждым шагом усложнялся из-за глубокого снега. Ник огляделся и увидел едущую за ними Лори, направлявшую лошадь свободной рукой. Лошадь Дэвиса шла следом сама по себе. Казалось, прошли долгие часы, прежде чем он увидел хижину.

Когда они очутились у двери, Ник толчком распахнул ее и почувствовал, как Дэвис снова споткнулся. Ник напрягся, чтобы устоять, и в тот же миг рука потянулась к его поясу — так неожиданно, что он не сразу понял, что случилось.

Кольт снова оказался в руке у Дэвиса, и он опирался о стену, держа Ника на мушке. Ник позволил себе криво улыбнуться. По крайней мере, исчезла моральная дилемма.

— Лори? — тихо произнес Ник.

— Можешь отстегнуть ее седло. Потом помоги ей войти вместе с ним.

— Ты не собираешься… оставить ее прикованной к седлу?

Не обратив внимания на вопрос, Дэвис двинулся в хижину, чуть помедлив, чтобы привыкли к полутьме глаза. Затем он тяжело прохромал к кушетке у стены и сел.

— Можешь набрать сушняка, — с усилием проговорил он.

На скулах Ника заиграли желваки. Он опустил взгляд на свою больную ногу: повязку покрывал лед, он так стремился доставить рейнджера в хижину, что совсем забыл о ней. Теперь боль казалась невыносимой. Но он не думал, что именно сейчас его жалобы сыграют какую-либо роль.

Проследив за взглядом Ника, рейнджер выругался, глаза его сузились, когда он осматривал влажную повязку.

— А твой сапог?

— Лори положила его в скатку.

Морган Дэвис помедлил, и Ник заметил, что он едва держится. Рейнджер редко медлил и редко что-либо забывал. Должно быть, его силы на исходе. Ник не понимал, как вообще ему удалось продержаться до сих пор.

— Приведи сестру, — произнес наконец рейнджер. — Я добуду сушняка.

Ник покачал головой:

— Не думаю, что ты сможешь. Я сделаю это сам. Я был здесь прошлой весной: у стены хранятся дрова, и нижние поленья должны быть сухими. — Он прохромал к двери и приостановился:

— Я принесу большую пользу, если ты снимешь с меня наручники.

Рейнджер отказался и поторопил Ника, сказав, что Лори, наверное, сильно мерзнет.

— Я спас твою проклятую жизнь! — взорвался Ник.

— После того как взял мой револьвер. Твое слово стоит не больше, чем я ожидал, — возразил Дэвис. — А твоя сестра едва не убила меня. Я не обязан тебе абсолютно ничем.

Дэвис начал оседать. Он на миг закрыл глаза, и Ник решил было броситься на него, но глаза Дэвиса снова открылись и холодно уставились на Ника. Брэден прогнал прочь искушение и вспомнил о сходящей с ума от волнения за дверью хижины Лори. Так или иначе, Дэвис наверняка не протянет долго — хотя у него в запасе больше заколдованных жизней, чем у кошки в легенде.

Ник вышел за дверь. Лори стояла у лошади, ожидая помощи. Снаружи было почти темно, и свет исходил лишь от падающего густыми хлопьями снега. Ник, хромая, приблизился к ней.

— Ник?

— Не думаю, что тебе стоит волноваться о рейнджере, — с горечью сказал он и медленно отстегнул седло. Он придержал его скованными руками, не позволяя седлу сбить наземь сестру. Она взглянула на него, и он выдавил, как ему показалось, обнадеживающую улыбку. — Он все еще не доверяет нам, — сухо бросил он.

Ник помог ей войти в хижину. Седло было тяжелым, но обычно не представляло для девушки проблемы; теперь же она выбилась из сил и замерзла, а пальцы почти онемели от холода. Он помог ей опустить седло, для чего ей пришлось сесть на пол.

— Пойду за дровами, — сказал Ник, и темная фигура в углу промолчала, наблюдая за каждым его движением.

Ник снова вышел в дверь; на этот раз он едва двигался, и каждый шаг был для него мучением. Ник собрал сушняка и веток на растопку, затем поднял на руки несколько поленьев, осторожно придерживая их скованными руками. Он обязан развести огонь, чтобы согреть Лори и себя.

Что касается рейнджера — ему на него наплевать. Чем больше он о нем думал, тем больше жалел, что не оставил парня в снегу умирать, и желательно помедленнее.

Ник внес в хижину несколько охапок дров, захлопнул дверь и положил несколько поленьев в очаг. Затем сложил их горкой и саркастично пожаловался фигуре в углу, что не имеет «волшебного огня».

Рейнджер бросил ему спички, и Ник зажег огонь. Вначале пламя еле теплилось, затем метнулось к полейьям. Никто из троих в хижине не двигался, пока поленья не разгорелись и тепло не заструилось к ним, и тогда все они двинулись к теплу одновременно — неохотно, но не имея выбора. Тепло нужно им для выживания.

Ник растянулся перед очагом, снял перчатки и принялся разматывать повязку на ноге. Его постельная скатка была пристегнута к седлу, внесенному в хижину, и Лори уже развязывала ее свободной рукой, а затем, молча, подала ему одеяло, чтобы он вытер насухо ногу. Другое одеяло она набросила на себя и, пододвинувшись как можно ближе к огню, наслаждалась его теплом, на миг почти позабыв о человеке, сидевшем на единственной в комнате кушетке. Он, как всегда, казался отстраненным и бесстрастным. Между ними зияла бездна, и искры напряженности трещали яростнее, чем искры ревущего пламени в нескольких футах от них.

* * *

Морган знал, что сознание его удерживает лишь тонкая нить. Там, на снегу, часть его мозга ответила Нику Брэдену. Звук его голоса эхом отдавался в сознании Моргана вместе с мучительным вопросом: «Почему этот парень заботится о нем?» Потому что ему нужны ключи к наручникам? Это единственное разумное объяснение. Морган был благодарен той частице сознания, которая решила спрятать ключи. Теперь шляпа была при нем, спасенная кожаными шнурами, которые он во время бури связал узелком под подбородком.

Морган огляделся. Все они были на пределе — Брэден с сестрой вымотались, как и он. Брэден прав: они не выжили бы снаружи. Особенно он, Морган. А теперь им нужна пища, и пора позаботиться о лошадях. Так много забот, а он так устал, не говоря уже о постоянной, жгучей боли в плече.

Но вначале он позволил теплу просочиться сквозь его влажную одежду и наполнить хижину, выстроенную на удивление хорошо. Скудно обставленная комната была маленькой и сохраняла тепло, идущее от очага. Он лежал на единственной постели — грубом деревянном топчане на четырех коротких стойках. Очевидно, его изготовили, чтобы обитателю хижины не пришлось лежать на холодном полу. Остальная обстановка исчезла — либо украли, либо пустили на дрова.

Грубое ложе казалось ему мягким и уютным. Все остальное тоже. Какое искушение — полежать, приклонив голову.

Но вначале пища. Затем надежно запереть пленников. Но как? Вокруг нет ничего подходящего. Вдобавок ему очень нужен сон и отдых.

Когда тепло вытеснило часть холода из его тела, он ощутил, как возвращаются силы, и задумчиво осмотрел своих компаньонов. Ник растянулся боком перед очагом. Лори притулилась рядом, без шляпы, потерянной где-то в снегу, со все еще влажными волосами. Голова ее поникла на седло, и фигура девушки казалась хрупкой, беззащитной. Лишь боль в плече напоминала Моргану о том, насколько она могла быть опасной.

Взор его выхватил Брэдена, освещенного пламенем очага, единственным светом в хижине. Господи, сколько всего нужно сделать. Два обессиленных калеки и еще более обессиленная женщина.

— Лошадям нужна крыша, и в моих припасах есть кофе, — проговорил Морган. — И кое-что из еды.

Брэден застыл на месте, затем вытащил из скатки свой сапог. Носок он пристроил на очаге и, ощупав его, убедился, что он влажный, но теплый. Натянув его, он попытался надеть сапог на распухшую лодыжку. Это было больно, но он все-таки втиснул ногу.

— Сзади есть сарай, где лошади укроются от бури. — Гнев в его голосе уступил место банальной практичности.

— Как долго продлится буря? — Моргану не хотелось задавать этот вопрос, выдающий его неосведомленность. Он знал, что Брэден бывал здесь довольно часто.

— Дня два или три, — пожал плечами Брэден. — Для долгой бури в этих краях еще рано.

Морган вздохнул. Судя по его «удаче» с этой работой, буря может не стихать неделями. Он поднялся и кивнул Брэ-дену, чтобы тот вышел первым. Брэден собрался с силами, открыл дверь, и в хижину ворвался воющий ветер. Морган вышел следом за ним и закрыл дверь.

Он направился к своей лошади, вынул из чехла винтовку и перебросил ее через здоровое плечо вместе с седельными сумками. Удерживая их при себе, бросил у двери хижины свою постельную скатку. С немым пониманием Брэден отстегнул седло Моргана, подтащил его и мешок с припасами к двери и оставил их там. Затем они отвели лошадей в сарай и поставили их там на привязь.

Морган вернулся следом за Брэденом в хижину. Он уложил винтовку и свои седельные сумки, в которых были револьверы Ника и Лори, позади кушетки. Затем сел, борясь с болью, которая норовила бросить его в блаженное забытье обморока.

Пока Брэден готовил кофе, Морган снял куртку и рубаху. Повязка пропиталась кровью. Брэден взял одну из чашек, молча налил воды из фляги и подал ее рейнджеру. Морган осторожно снял повязку и стиснул зубы, чтобы не застонать.

Но Лори не была столь хладнокровной.

— Боже милостивый, — прошептала она, затем взмолилась:

— Позвольте мне помочь.

Он нахмурился и резко отказал ей, заметив, что с ним «бывало и хуже».

— Ну пожалуйста…

— Чтобы вы довели до конца начатое? — проговорил он, и собственный голос показался ему тихим рычанием. — Ну нет, спасибо.

Она села, и лицо ее разгорелось от волнения и близости пламени. Что-то в нем хотело поверить ей, но он не мог. Ему хотелось, чтобы она не казалась такой умоляющей, беззащитной… и хорошенькой. Она не имела права так смотреть на него после всего случившегося. Он вспомнил ее обнимающие руки и то, какими нежными и успокаивающими они были. Но тут же напомнил себе, что в этой девушке нет ничего нежного. Тот поцелуй был ложью. Ловушкой.

Он занялся обработкой раны, подавляя стоны. Сейчас он не может допустить заражения, ему нужны эти дни снегопада, чтобы восстановить силы. Тогда они смогут возобновить путешествие, и он заявит на Лорили в первом же городке, в который они приедут. Позже он снимет эти обвинения, но только когда она перестанет досаждать ему. А пока что он должен держаться настороже…

Наконец он закончил обработку раны, снова забинтовал плечо, натянул рубаху и куртку для тепла и откинулся назад, наблюдая, как Брэден хромает по хижине, наливает кофе и делит сухари и вяленое мясо, извлеченное им из сумки с припасами. После этого его пленник рухнул перед очагом. Лори была немногословна, она молча взяла скромную долю припасов и принялась за кофе. Иногда она задерживала взгляд на рейнджере и пристально изучала его плечо. Затем отворачивалась. Несомненно, девушка жалела, что выстрелила не совсем точно. И все же Моргану не хватало ее непокорной речи и вызова.

Когда они покончили со скудным ужином и кофе согрел их желудки, в комнате уже стало теплее. Они едва не падали с ног, и он подозревал, что ослаб больше других. Морган взял ключ из шляпы, пока Брэден был занят, и бросил ею Лори.

— Хотите размяться? — спросил он, и лицо ее чуть покраснело, но она кивнула и отомкнула руку от седельной луки, а Брэден с досадой взглянул на Моргана. Морган понимал — он укоряет себя за то, что не смог отыскать ключи.

— А мне можно размяться? — насмешливо спросил Брэден.

— Когда она вернется, — равнодушно произнес Морган. — Захватишь заодно дров.

— А что потом? — настаивал Брэден.

Морган прекрасно понял смысл его вопроса. Комната очень маленькая. В ней оружие, раненый и двое пленников, мечтающих лишь о том, чтобы подчинить себе этого раненого. И оба знают, что Моргану нужен сон.

Брэден поднял скованные руки.

— Не делай этого с ней, — сказал он. — Я чертовски мало просил в своей жизни раньше… — Он помедлил и продолжал:

— Но теперь прошу об этом.

Первый раз Брэден проявил какие-то чувства, и Морган понял, чего стоило парню выложить такую просьбу. Оба они с Брэденом были в этом одинаковы: оба презирали просьбы об одолжениях и прекрасно скрывали свои чувства.

Но у Моргана не было выбора. Он просто не доверял никому из Брэденов, что бы те ни обещали. Особенно после того поцелуя. И после той засады.

— Нет, — коротко произнес он.

— Твоя проклятая честь, Дэвис? — заиграл желваками Брэден. — После того как в тебя стреляла женщина?

— Из засады, Брэден. Будем точны: тем, кто был в засаде, я отказываю в повторном шансе.

— Она могла бы убить тебя. Она хороший стрелок.

Морган лишь недоверчиво поднял бровь.

Брэден беззвучно выругался и посмотрел на Моргана:

— Когда-нибудь я убью тебя, Дэвис.

— Что ж, попробуй, — сказал Морган, гадая, почему внутри у него не проходит грызущая боль.

 

Глава девятая

Лори мучительно поежилась между одеялами. Она лежала головой к ногам Ника, с прикованной к его ножным кандалам правой кистью. Руки Ника были соединены за спиной второй парой наручников. Проклятый рейнджер нашел единственный способ сделать их беспомощными на время его сна: сейчас они не могли двинуться более чем на несколько дюймов.

Огонь в очаге погас, пол хижины похолодел, и даже под четырьмя одеялами, укрывавшими ее и Ника, чувство вины и сочувствия к рейнджеру быстро исчезали в Лори. Она уже жалела, что не целилась ему в сердце. Она старалась на думать о том, что рейнджеру сейчас гораздо хуже, чем им с Ником.

Девушка услышала, как рейнджер медленно, с усилием поднимается с кушетки. Ей не хотелось показывать свое лицо, и потому она просто слушала, как он поднимает несколько поленьев, укладывает их в очаг и снова возвращается к своему ложу. Кушетка скрипнула, когда он уселся на нее с тихим стоном. Ник беспокойно шевельнулся рядом с Лори, — видимо, он испытывал боль из-за скованных за спиной рук и больной ноги. Рейнджер немного поколеблен, прежде чем приказал Нику замкнуть кольцо ножных кандалов на распухшей лодыжке…

И все-таки Ник немного поспал. Она слышала его ровное дыхание, чувствовала неподвижность сна. И сама она подремала. Они так устали, борясь с бурей и друг с другом.

— Ник? — прошептала она.

— Все в порядке, — произнес он и шевельнулся. — Постарайся немного поспать.

Она прислушалась к тихому храпу рейнджера. Ей хотелось поговорить, но она боялась разбудить человека на кушетке. Она не могла подвинуться к Нику, а брат к ней, иначе слетят одеяла, поднять которые они уже не смогут. Лори мысленно повторила все ругательства, слышанные когда-либо от Ника. Ей не приходилось еще сталкиваться с кем-либо наподобие Моргана Дэвиса. Он являл собой чистую бессердечную сталь, и глаза его, смягчившиеся в Ларами, стали холодны, как ветер снаружи.

Лори старалась не думать о поцелуе в коридоре гостиницы, о недолгой теплоте, ушедшей теперь навсегда. Ясно, что он не простит ей содеянного, и хотя она не верила, что он нарочно мстит Нику, его усилившаяся осторожность грозила брату еще большими неприятностями.

Она мечтала заснуть. Тело ее задеревенело от неподвижности, но ей не хотелось беспокоить прерывистый сон Ника, его краткое забытье от невзгод, которые его постигли. Девушка гадала, идет ли все еще снег и как долго им придется еще пробыть здесь вместе. Этим вечером напряжение между ними настолько усилилось, что ей казалось, будто оно грозит взорвать хижину изнутри.

— Не волнуйся, — услышала она шепот Ника. — Все будет хорошо.

Но у Лори было ужасное предчувствие, что теперь уже никогда не будет ничего хорошего. Все, что было когда-то, уже не повторится. После того поцелуя и ее осознанного выстрела в Моргана Дэвиса она лишилась его доверия. Она знала, что никогда теперь не увидит в его глазах того, что видела в них несколько ночей назад.

Неужели гнетущее ощущение потери никогда не покинет ее?

* * *

На третий день их пребывания в хижине Морган подумал, что сойдет с ума, если они не двинутся в путь. Физически он чувствовал себя лучше и знал, что плечо заживает быстрее, чем он мог ожидать, после пытки, которой подверг его в тот первый день бури. Но еще один день в хижине с Лори и Ником Брэденом — и он способен будет выйти отсюда и застрелиться, чтобы покончить с таким жалким положением.

Ему чертовски хотелось, чтобы они хотя бы посетовали на жесткое обращение, но Ник не говорил больше о Лори, очевидно понимая, что не добьется ничего хорошего, и не желая унижаться. Он ни разу не попросил и за себя, хотя Морган видел по его усталым глазам, что он не мог спать ночами и что железо болезненно впивается ему в лодыжку. Но Морган не видел способа исправить это — ему нужен отдых.

Что касалось Лори, он знал: она слишком горда, чтобы жаловаться. Он замечал это в ее манере вздергивать очаровательный подбородок каждый раз, как он «укладывал» их на ночь, почти вызывая обоих на просьбы о сострадать. Он позволял Лори двигаться, но держал наручники и ножное железо на Нике Брэдене. Он знал, что Ник представляет главную угрозу, тем более что сам он восстановил лишь часть обычной силы.

Морган позволял Лори выходить одной, но всегда забирал с собой Ника, когда кому-то из них нужно было справить нужду, принести дров, натопить воды из снега или присмотреть за лошадьми. Снегопад все еще продолжался, и иногда трудно было даже следить за пленником, а снежные заносы опасны для них обоих. Поэтому все трое вынуждены были уживаться друг с другом в хижине. Ник проводил большую часть времени за игрой на гармонике, пока Морган не пригрозил бросить ее в огонь. Но он понимал, что это единственное, на что парень имел сейчас право, и, скрипя зубами, терпел его прихоть.

Особенно выводила его из себя Лори. Когда Брэден играл по вечерам, сестра подпевала ему, и оба, ссутулившись, сидели перед очагом, освещенные пламенем. При этом лицо Брэдена поражало сверхъестественным сходством с его собственным, а Лори просто очаровывала своими песнями о найденной и потерянной любви, от которых у него ломило все тело, и даже боль в плече бледнела по сравнению с этими мучениями. Ему хотелось протянуть руку, схватить ее и снова поцеловать, как бы опасна она ни была. И он ненавидел себя за эту слабость.

Несмотря на презрительные укоры в предательстве, он уважал ее. Он восхищался преданностью более, чем любым другим качеством. Он сражался три долгих года за дело, в которое не верил, просто потому, что поклялся рейнджерам. Когда его рота была включена в армию конфедератов, он решил, что у него нет иного выбора, как сражаться, и отдавал этому делу всю свою сноровку. Он полагал, что следует выполнять долг просто из преданности делу. Он достаточно часто подавлял собственную совесть, но мужчина достоин своего имени, лишь свято следуя определенным правилам, в которые верит.

Он никогда не считал, что философия касается и женщин, а может, просто не думал об этом. Морган замечал сожаление, даже боль в глазах Лори каждый раз, когда ее взор падал на его плечо. Но все же он не доверял ей. Он знал, что она — под стать ему — способна на все, чтобы добиться своей цели — освободить брата.

Рейнджер нервно прошагал к двери и открыл ее, ожидая могучего порыва ветра. Ожидание оправдалось, но снегопад уже стихал, и Морган произнес не частую для него молитву, чтобы завтра они смогли тронуться в путь. Кстати, буря кое в чем оказалась полезной: она замела следы и дала ему время поправиться.

Но теперь он заболел «лихорадкой хижины». Ему не хотелось думать, что эта лихорадка может терзать его по другой причине — из-за Лори.

Завтра они покинут хижину и направятся к Джорджтауну, где он попросит шерифа придержать Лори, пока он не вернет Брэдена в Техас.

— Снег почти перестал, — послышался у него за спиной голос Лори. Это были первые слова, сказанные ему девушкой за последние три дня, не считая кратких ответов на вопросы и приказания.

— Да, — повернулся он к ней.

— Это значит, мы уходим?

Он кивнул:

— Завтра утром.

Ее взгляд остановился на его плече, но он заверил девушку, что все будет в порядке.

— Могу я выйти? — спросила она, избегая его глаз.

— Пять минут, не больше, — предупредил он. — И не отходите далеко. Утром я видел следы кугуара.

Она взяла свою куртку, но он остановил ее:

— Возьмите мою шляпу. Снаружи холодно.

— А вам не все равно? — смело посмотрела она ему в глаза.

— Я не хочу, чтобы случилась непредвиденная задержка, — ответил он.

— Ну конечно, — бросила она, и губы ее задрожали. — Как глупо с моей стороны.

Вдруг он слегка улыбнулся. Его улыбка, подумала Лори, привлекательна скорее всего потому, что видишь ее крайне редко. Возможно, и потому, что он как будто стесняется, словно ему чуждо малейшее проявление удовольствия.

— Не думаю, что вы и впрямь глупы, мисс Лори, — протянул он, и она вышла из хижины, оставив его прислонившимся к косяку двери.

Лори завернула за угол, где стояла на привязи Клементина. Ей нужно было позаботиться о лошади. По сути, она не думала о причине страстного желания хоть что-то сделать. Ни рейнджер, ни Ник не позволяли ей этого, и желание сводило ее с ума. Сделать хоть что-то, все равно что. Она не обладала терпением Ника.

Девушка потерлась лицом о голову Клементины, и шляпа рейнджера чуть съехала набок. Шляпа была ей велика и пахла Морганом. Кожей и потом. До сих пор это сочетание отнюдь не казалось ей привлекательным, но в этой холодной, уединенной глуши вдруг показалось ей дразнящим.

Клементина издала легкое ржание и мотнула головой, словно убеждая хозяйку, что, как минимум, в одном она права. Но все шло наперекор, и Лори сомневалась, смогут ли когда-нибудь дела выправиться. Она зарылась лицом в конскую гриву, борясь с искушением просто умчаться. Но у нее нет ни оружия, ни припасов, и однажды она уже совершила глупый поступок. Она последует примеру Ника — подождет подходящей минуты. А что потом?

— Думаете о побеге?

Он стоял рядом, прислонившись к бревенчатой стене хижины, и его темные волосы развевались на ветру.

— К сожалению, нет, — задумчиво ответила она, надеясь на то, что он не видел ее затуманенного взора.

Он подошел ближе, и она отвернулась, скрывая охватившую ее слабость. Нужно было что-то сказать.

— Когда мне было двенадцать, — медленно начала она, — я сбивала выстрелами яблоки с голов моих братьев. Это входило в представление вместе с трюками фокусников и индейцев. Я сбивала яблоко с головы Ника, а он гасил выстрелом пламя свечи, которую я держала между пальцев.

Его лицо походило на гранит, но она заметила, как на щеке у него дрогнул мускул.

— Должно быть, вы здорово доверяете друг другу.

— Да, — согласилась она, хотя прежде это не приходило ей в голову. Она повернулась и посмотрела на него снизу вверх. — Я просто хочу, чтобы вы знали, что задумай я действительно убить вас, мне удалось бы это с легкостью.

Что-то блеснуло в его глазах, но она не могла прочесть его мыслей. Он был слишком скрытен, особенно после того, как она однажды уже нарушила его оборону. Теперь он вдвойне осторожен, и она чувствовала усилившееся недоверие.

— Значит, надо было убить меня, мисс Лори, — протянул он мягко, но с неумолимостью, от которой Лори похолодела. — Потому что другого шанса не будет.

— Вы в самом деле готовы умереть, лишь бы не отпускать его? — поразилась она.

— Такова моя работа.

— Дело не только в ней. Это ваша проклятая религия! — зло бросила она.

Он пожал плечами:

— Если я не сдам его властям, его убьет охотник за премией. Вы этого хотите? Он будет бегать от пули всю оставшуюся ему недолгую жизнь, и любой, кто будет рядом, окажется в опасности.

— Нельзя, чтобы этим человеком были вы, — возразила она, ненавидя слезы, неожиданно наполнившие ее глаза.

— Но почему, Лори? — голос его неожиданно смягчился. — Ей-богу, это интересно. — Она отвернулась, но рука его поймала ее руку. — Почему не я, Лори?

Настойчивость в его голосе заставила ее вновь взглянуть на Моргана. Теперь глаза его были темными, уже не бесстрастными, а горящими неведомым чувством. Она не знала, кроется ли в его словах ловушка, сердится ли он или хочет ее столь же сильно, сколь вожделеет к нему она где-то в глубинах души. Его голова чуть склонилась, и девушка почему-то приподнялась на цыпочки. Их губы были близко, совсем рядом.

Она услышала его глубокий, тихий стон, рожденный в груди и выражающий внутренний протест, но, как и она в этот миг, он не хотел прислушаться к голосу рассудка.

Слеза сбежала по ее щеке, замерзая. Она едва заметила это, потому что в ней рос внутренний жар, отчаянно требующий выхода как жар вулкана. И росла ее страсть, столь же сильная, как и жар.

И еще страх. Страх, что ее поглотит водоворот страсти, грозящий закружить их. Неужели желание и ненависть могут идти рука об руку?

Но она не питает к нему ненависти. Она хотела ненавидеть его с той же страстью, с какой добивалась других целей. Но не могла. Она смотрела на это жесткое, неумолимое лицо и видела в нем искру пробуждающейся жизни.

Вскоре мысли покинули ее, потому что губы их встретились, и она погрузилась в поток ощущений, не имеющих смысла. Они не могли насытиться друг другом, упивались соками друг друга, и каждым двигало яростное отчаяние, противиться которому было невозможно, несмотря ни на какие предостережения. Она чувствовала его жадные губы, вторгающийся язык и принимала их радостно, соблазненная ими и изумленная множеству проснувшихся в ней ощущений. При нем была винтовка, но она упала на землю, и рука его обняла девушку, погружаясь в ее волосы.

Он притянул ее ближе, так близко, как только позволяли их куртки. Но ей было этого мало. Она хотела его тепла и силы, хотя и боялась их. Лори ощущала дрожь, бьющую ее волнами и заставляющую отчаянно колотиться сердце.

Запретный плод. Он всегда манил ее, он стал легендой в их семье. Скажи Лори, что это не для нее, и она непременно добьется своего. Как тогда, когда ей было запрещено стрелять. Ведь она слишком молода и к тому же девчонка. Но она очаровала меткого стрелка из их труппы, чтобы тот обучал ее тайно, и добилась таких успехов, что Джонатан смягчился и она получила номер в шоу. Не послушав совета Ника.

Запретный плод. Единственный человек на свете, которого нельзя полюбить.

Страх стиснул ее сердце.

Оттолкни его! Но она не могла. Вместо этого она таяла в его властной и влекущей силе. Неожиданно она поняла, что всю жизнь ждала именно этой силы и этого непреодолимого желания: слиться с другим человеком. Чтобы потерять частицу себя, чтобы приобрести частицу другого. Волны страсти понесли ее вдаль, когда он прижал ее к себе сильнее.

Мысли исчезли, поглощенные поразительными ощущениями. Она снова услышала тихий стон, его губы смягчились, и ей показалось, что они приглашают ее поискать вместе путь в смятение неведомых чувств. Их «скорлупкой» был гнев, но сердцевиной — жадное, грубое желание.

— Черт тебя побери, — услышала Лори голос брата.

И почувствовала удар от броска Ника на рейнджера. Она упала наземь вместе с обоими парнями и отползла прочь от катающихся по снегу тел.

Лори молча следила за ними. Нику мешали кандалы, но помогал гнев. Рейнджеру досаждала рана, нападение застало его врасплох, но он все же знал, что у скованного противника нет ни единого шанса. Ник сильно ударил кулаком, целясь рейнджеру в лицо, но тот смог увернуться, затем схватил здоровой рукой за цепь между запястьями пленника и зло дернул.

Ник с трудом откатился на несколько футов, потом согнул ноги и пнул рейнджера в живот. Лори услышала короткий вопль; Ник навалился на Дэвиса всем телом, пытаясь перенести цепь кандалов под затылок рейнджера, но тот успел увернуться и сам нанес Нику удар кулаком по скуле.

Ник получил удар ногой, упал на бок и очутился под противником, а тот, придерживая цепь, снова ударил Ника в челюсть. Лори потянулась к брошенной рейнджером винтовке и подняла ее.

— Отпусти его! — приказала она, и голос громко прозвенел в морозном воздухе.

Рейнджер замер, все еще удерживая Ника.

— Ты снова хочешь подстрелить меня, Лори? — спросил он грубо, с трудом переводя дыхание. Тело его тяжело содрогалось от усилий.

Слова были словно пули, пронзившие ее тело и рвущие на кусочки сердце.

— Если придется, то да, — прошептала она.

— Ваши поцелуи смертельны, мисс Лори, — сухо произнес он.

Ник был неподвижен до этой минуты. Теперь он попытался сбросить с себя рейнджера, но тот лишь перенес вес тела, жестоко скручивая цепь наручников, и Ник снова замер.

— Я сказала «отпусти его», — повторила Лори окрепшим голосом.

— Не думаю, что я послушаю тебя, Лори, — произнес рейнджер нарочито интимно, словно провоцируя в ней ярость. Она расслышала в его голосе угрозу и еле сдерживаемый гнев. Оба взвешивали каждое слово.

Лори почувствовала в руках дрожь. Он испытывает ее. Но он ошибается. Она непременно выстрелит.

— Стреляй же, Лори, — побуждал ее рейнджер. — Конечно, ты можешь задеть Брэдена, но ведь ты гордишься своей меткостью, а?

Теперь он насмехался над ней, бросал вызов. Палец ее лег на курок, но она не могла заставить себя нажать на него. Только не сейчас. Она замерла.

— Не можешь выстрелить, когда я так близко, Лори? — продолжал рейнджер. — Из засады гораздо легче, верно? Ведь издали не разглядеть лица… — Она знала, что он подталкивает ее, желая знать, выстрелит она или нет.

И тут она поняла. Она поняла, черт бы его побрал. Святые Мария и Иосиф! — она поняла. Лори подняла дуло, нацелила его в заросли и выстрелила. Курок щелкнул — патронник был пуст. Он вынул патроны.

— Положи ее, — сказал рейнджер.

Но теперь пришел ее черед позлить его.

— Ты все еще не знаешь, рейнджер? — спросила она. — Ты так и не знаешь, смогу ли я выстрелить или нет? В этом и была цель этой игры, да?

Он ответил злым взглядом. Желание все еще горело в его глазах, но вместе с ним пылала раскаленная ярость.

— Нет, — возразил он. — Я не настолько хитер. Я не ожидал… — Он смолк, затем, взяв себя в руки, продолжал:

— Я вынул патроны из винтовки в первую ночь в хижине. Это показалось мне необходимым в данных обстоятельствах.

Лори испытала ярость, неведомую ей до сих пор. Ярость была смешана с другими, непостижимыми переживаниями. Как могла она питать какие-то чувства к мужчине, едва не умоляющего ее выстрелить, но знающего, что оружие безопасно?

— Ты отвратителен!

— Ты была другого мнения пару минут назад.

— Я просто хотела взять винтовку, — солгала она.

Он медленно поднялся, сделал несколько шагов к Лори и отнял у нее винтовку. Потом следил, как медленно и мучительно поднимается Ник. Кисти его покраснели от крови в местах, где железные браслеты врезались в плоть во время схватки.

— Позаботься о нем, — устало сказал он Лори. Ник повернулся к нему:

— Разве в этом путешествии не хватит одного Брэдена, Дэвис? Тебе обязательно нужно уничтожить нас обоих? Морган не ответил.

— Держись подальше от моей сестры, — произнес Брэден сквозь стиснутые зубы и крепко сжав кулаки.

— По-моему, она сама может позаботиться о себе, Брэден, — сказал рейнджер, и Лори показалось, что в голосе его прозвучала пораженческая нотка.

И опять тоска захлестнула ее, потому что сердце отозвалось на печаль в его голосе, и она поняла, что он ошибается — она просто не могла заботиться о себе, когда рядом он…

 

Глава десятая

Они покинули хижину на следующее утро. У Моргана распухло лицо и под левым глазом появился синяк, но Ник выглядел еще хуже. Правда, Моргану было от этого не легче. Брэден был скован, Морган — нет. Он любил честную борьбу, а то, что случилось, не было честным, даже принимая в расчет рану Моргана.

Поэтому, черт побери, он горел желанием выплеснуть грозившее взорвать его изнутри разочарование. Пусть с помощью голых кулаков. Матч без правил между ним и Ником Брэденом.

Хотя отнюдь не Брэден заставил его почувствовать себя последним глупцом. Боже, как мог он быть таким опрометчивым? Его пленил промелькнувший на запрокинутом лице Лори проблеск желания, он оказался беспомощным перед ним и мог лишь притянуть девушку к себе.

Беспомощным — черта с два! Просто жалким слабаком. Он никогда не был слабым прежде. И не станет оправдывать себя сейчас, перекладывая вину на нее. Она была также беспомощна перед неожиданной вспышкой желания — он понял это по ее глазам.

Но все же он не счел низким воспользоваться этим преимуществом. Он только не знал, нажмет ли она на курок, — ведь он не предполагал, что винтовка не заряжена.

Подумать только, как силен был накал страстей и их постоянное стремление друг к другу. Ужин из бекона и бобов прошел в полном молчании, и на этот раз не заиграла гармоника Брэдена, лелеющего свои израненные кисти. Молчание действовало на Моргана гнетуще, и он рад был первому лучу солнца, которое сменило беспокойную ночь.

Теперь солнце искрилось на снегу. Снег таял, обнажая опавшие золотые листья осины, и капли воды поблескивали на них, как алмазы. Этот день в горах был торжественно-прекрасным; Моргану не приходилось видеть такой красоты, и в обычных условиях он спокойно наслаждался бы ею, позволяя себе нечастую роскошь душевного покоя. Но сейчас она лишь усиливала гнетущее ощущение одиночества. Он выступал один против всего света, выполняя свой долг, потому что был прав, — потому что всю жизнь ставил превыше всего закон.

Он прав и сейчас, черт побери. Он пытался гнать прочь одолевавшие его сомнения: они словно булавками покалывали его совесть, не позволяя спать ночью и продолжая мучить днем.

Сомнения, которых у него не было прежде.

Николас Брэден не был для него обычным арестантом. Обычно Морган не находил в своей двуногой добыче ни преданности, ни бескорыстия. Но Брэден бросился вчера на Моргана, зная, что вряд ли справится с ним в наручниках. Он сделал это не с целью бежать, а только ради сестры. Моргану не доводилось раньше видеть такой привязанности между братом и сестрой, и он просто не мог увязать поступок Ника с поступком человека, выстрелившего в безоружного мальчишку. Не верил он и в то, что Лори могла быть так предана человеку, способному убить не моргнув глазом.

Конечно, рейнджера дурачили и прежде. И это дорого обходилось ему…

Он оглянулся: Ник Брэден снова был прикован к своему седлу, а Лори ехала на собственной лошади, но он связал ей руки остатками рубахи, которая была на нем в тот миг, когда она в него выстрелила. Материя не вопьется ей в кожу, как веревка, к тому же ей будет удобнее в собственном седле, чем позади Брэдена. Оба пленника ехали с прямыми спинами, выражающими гордость и вызов, которые не шли у него из головы.

* * *

Бет Эндрюс стояла на коленях у могилы годичной давности, склонив голову перед простым деревянным крестом.

— Я старалась, Джошуа. Я так старалась держаться за твою руку… но теперь уже я не могу. — Она закрыла лицо ладонями, отпуская на волю поток слез впервые после того, как Джошуа умер от заражения крови.

Неосторожность с топором. Редкая случайность — и глубокая рана, которую он не принял всерьез. «Ничего страшного, милая, — сказал он, — тебе не о чем беспокоиться». Он никогда не хотел волновать ее, всегда обходился с нею как с принцессой, с того самого дня, как впервые вошел в лавку ее отца в Индепенденсе. Он был здоровяком, и ее хрупкая фигурка, казалось, пугала его. Пожалуй, это было единственное, что пугало его.

Вдобавок он был добрейшим из всех знакомых ей мужчин, а его крупное телосложение не соответствовало открытому для всех сердцу. В отличие от большинства жителей Запада, у него не было предрассудков в отношении индейцев, и когда они поселились в долине Колорадо, он немедленно подружился с племенем юта, которое пасло здесь своих лошадей. И индейцы не нарушали покоя фермы, на которой Джошуа выращивал пшеницу, овощи и скот, скрещивая мустангов со своей гордостью и радостью — племенным жеребцом. Он черпал наслаждение в своей ферме, вставая до рассвета и с улыбкой встречая солнце. «Бог уже подарил мне рай, — говаривал он. — Это ты, наша дочь и эта земля».

С ним она всегда чувствовала себя в безопасности, с той самой минуты, когда он робко снял шляпу и, запинаясь, пригласил ее поужинать с ним. Он был так не похож на других ухажеров — коммивояжеров с их гладкой речью или грубых ковбоев. Ради него она старалась полюбить землю. Ради него и ради Мэгги.

Но у нее не было силы Джошуа. Она не могла ни пахать каменистую землю, ни успешно скрещивать жеребца с горными кобылами, и у нее не хватало ловкости объезжать отловленных мужем мустангов. Изгороди нуждались в починке, на зиму не хватало дров. У нее не было денег, чтобы нанять работника, по крайней мере мужчин больше манили золото и серебро в горах. Редкие бродяги на пути через ферму, казалось, больше интересовались хозяйкой, чем несколькими монетами, которые она могла предложить, и ей пришлось отгонять кое-кого из них с помощью ружья.

Была и другая забота. После смерти Джошуа она пребывала в постоянном страхе за Мэгги — ведь случись какая-нибудь беда, медицинскую помощь оказать будет некому.

Последней каплей послужил вчерашний визит группы индейцев: они решили, что ей нужен мужчина. Она может выбирать из четырех воинов, сказали индейцы, и пожелали услышать ее выбор до следующего полнолуния. Через неделю.

Сзади послышался странный шум. Она оглянулась и увидела Мэгги — шестилетнюю Маргарет Энн. Девочка стояла молча, — казалось, радость жизни ушла из дочери по капле, когда умер Джошуа. Ее смех исчез, а не покидающая раньше лица улыбка стала редкой гостьей.

— Ты плачешь, мама? — произнесла девочка удивленно.

— Я скучаю по твоему папе, — сказала Бет.

Глаза Мэгги широко открылись, и Бет неожиданно поняла, что, утаивая свои переживания, она предает Мэгги. Не разделяя с матерью горе, дочь, очевидно, полагала, что мать вовсе не переживает. Бет подумала, что она должна казаться ребенку сильной, но вместо этого дочь решила, что мать бессердечна.

— Нам нужно уехать отсюда.

— Но я не хочу уезжать.

— Знаю, милая. Но я больше не могу заботиться о ферме.

Мэгги надула губы:

— Я не хочу уезжать. Здесь папа.

— Папа был бы за наш отъезд, — пояснила Бет. — Ради нашей безопасности.

— А как же Каролина? — спросила Мэгги, немного подумав. — Она сможет поехать с нами?

Бет вздохнула. Ну как они смогут забрать с собой свинью? Но Каролина была последним подарком Джошуа дочери. Еще будучи крошкой, Каролина сразу начала повсюду ходить за Мэгги. Слезы дочери спасли Каролину от уготовленной участи, и Джошуа отдал свинку Мэгги в собственность. За последний год ребенок привязался к своей любимице.

— Постараемся взять ее с собой, — сказала Бет. Она не была уверена, следят ли за фермой индейцы, или они полагают, что она оправдает их ожидания в недельный срок. В любом случае ей придется воспользоваться фургоном, ведь она не сможет оставить здесь все. А свинья не помешает им в дороге, и при необходимости они всегда смогут отпустить ее на волю.

Они уедут завтра ночью, за пять дней до того, как индейцы юта вернутся за ответом. Она и Мэгги направятся в Денвер.

Мэгги продолжала молча созерцать мать, и ее большие голубые глаза вымаливали обещание.

— Да, — продолжала Бет с большей уверенностью. — Мы возьмем с собой Каролину. Завтра мы нарвем цветов и принесем сюда. И еще ты сможешь искупать Каролину в дорогу. — Бет знала, чем это обернется: Мэгги в конце концов перемажется так, что и Каролине будет до нее далеко, но это отвлечет дочь от мыслей о прощании. Ведь она не знала в жизни ничего, кроме фермы.

Бет судорожно глотнула. Ей тяжело уезжать. Жизнь здесь была богата событиями. Мэгги родилась на ферме через четыре месяца после их прибытия. Тогда у них были соседи, Уильям и Каролина Грин, и Каролина помогала ей при родах. Но когда Уильяма охватила «серебряная лихорадка», они уехали, и Джошуа и Бет остались одни на плодородной равнине.

Временами ей было одиноко. Но истинная красота долины и окаймляющих ее гор с избытком компенсировали одиночество. У нее были Джошуа и Мэгги, горячие ключи, в которых они любили купаться, а до последних дней была и дружба индейцев. Теперь Бет поняла, что дружба эта опасна. Юта чувствовали себя ответственными за нее, а для них это означало выбор мужа.

Прежде чем вернуться в дом, Бет последний раз взглянула на могилу. Ей предстояло решить, что взять с собой и что оставить. Что остается у тебя после семи лет замужества?

И как начать жить снова?..

* * *

Дни слились для Лори в один. Сколько их было — четыре или пять с тех пор, как они покинули хижину? Она съежилась в седле, сожалея о том, что так быстро заживает рана рейнджера. С каждым днем он задерживал их в седле все дольше, и сейчас уже почти наступили сумерки, а они все еще в пути. Она была голодна, устала и страдала от грязи. Другим было не лучше, ведь у них так мало запасной одежды. У нее лишь одна рубашка и перешитая юбка, но оба мужчины уже использовали сменные рубахи, а рейнджер пока еще не позволил им выстирать то, что у них было. Казалось, он одержим одним желанием — двигаться.

Да, он одержим. Он ехал с мрачным лицом, не обращая внимания на мучения.

К счастью, погода улучшилась, как часто бывает осенью в горах. Они миновали снег, и засияло яркое солнце. В полдень рейнджер отомкнул манжеты Ника, давая ему и себе время сбросить куртки. Затем они остановились у ручья напоить лошадей, но он не позволил пленникам спешиться.

Солнце должно было бы лечить раны, но, напротив, раны начали гноиться. Теперь им не надо было бороться с бурей, они были предоставлены сами себе. Она начала ощущать признаки надвигающейся паники. Она обещала послать Джонатану очередную телеграмму, ее семья будет ожидать от нее весточки в Денвере. Если бы только знать, куда направляется рейнджер, но она лишь замечала иногда, как он доставал из седельной сумки карту, сверялся с ней, а затем тщательно свертывал ее рулончиком с присущей ему во всем аккуратностью.

Лори понимала, что он избегает наезженных троп и следует менее известными. Что это — обычная осторожность или он подозревает беду? Она вспомнила, как в Ларами он пытался выяснить, не расспрашивал ли кто-нибудь о них. И каждым утром, когда они сворачивали стоянку, он зарывал пепел костра. Конечно, на тропе попадались следы и других всадников, полностью устранить их было невозможно, но, очевидно, он стремился свести их к минимуму.

Лори старалась не думать о причинах этой осторожности, не думать о рейнджере, о своих мучениях и голоде. Ей хотелось остановиться, но едва они делали это, как ей снова не терпелось тронуться в путь. Когда бы они ни останавливались, близость рейнджера причиняла девушке еще большую неловкость, чем наручники на собственных руках. Получив несколько раз резкий отпор, он перестал предлагать ей помочь спешиться. Лори не выносила его прикосновений, ее бросало в жар, потому что они напоминали ей о тех двух поцелуях.

Она смотрела в холодную глубину его глаз, вспоминала о том, как они на миг потеплели, и боль воспоминаний была для нее непереносимой.

Лори закрыла глаза, пытаясь думать о славных и беззаботных временах, когда их труппа замечательно выступала в городках и вся семья была вместе. Они смеялись и подшучивали друг над другом, все, кроме матери, которая всегда отличалась спокойным нравом и робостью. Почему-то она поглядывала на всеобщее веселье с непонятной для Лори опаской…

Лошади встали, и она открыла глаза. Рейнджер наконец спешивался возле источника. Надежно привязав лошадь, он, как обычно, приказал Нику спешиться, затем замкнул ножные кандалы на его лодыжках, прежде чем освободить его руки от седельной луки. После этого он вернул Нику куртку и запер наручники на обеих кистях. Теперь настала очередь Лори. Он всегда позволял ей быть без наручников, пока не наступало время ложиться спать, очевидно полагая, что сможет справиться с ней, когда бодрствует. Это раздражало ее, хотя она и понимала, что он прав. У нее было не больше шансов справиться с ним, чем у пригоршни снега в аду.

Солнце заходило за горные вершины, и температура падала. Лори отвечала за сбор сушняка, и поэтому, пока рейнджер расседлывал лошадей, она отправилась на его поиски, остановившись на миг у источника. Опустившись на колени, девушка попробовала воду на вкус.

Горячая. Это был один из теплых источников, восхищавших ее на пути к северу, в Вайоминг. Опустив в воду руки, она вымыла лицо слегка ароматной водой. Как ей хотелось искупаться, постирать одежду свою и Ника.

Она оставила источник и набрала сушняка. Очевидно, здесь снегопада не было. Дерево было сухим, и пламя немедленно вспыхнуло. Ник подошел к источнику и, последовав примеру сестры, ополоснул лицо, затем тоскливо уставился на источник. Лори знала о его мечте искупаться. Ни в коем случае не будучи щеголем, Ник всегда щепетильно относился к своей внешности. Обычно он был чисто выбрит и по прибытии в городок в первую очередь всегда разыскивал баню. Сейчас его лицо покрывала щетина, и он еще поразительнее походил на столь же заросшего рейнджера.

Но Ник скорее умрет, чем попросит рейнджера об одолжении. Лори знала это и поэтому сама подошла к Моргану. Она все еще не позволяла себе думать о нем иначе как о рейнджере. Не как о Моргане Дэвисе, человеке, к которому ее неудержимо влекло, а просто о рейнджере. Это напоминало ей, что он враг.

При ее приближении он вопросительно поднял глаза. Они едва ли обменялись парой слов с той ночи в хижине.

— Да, Лори? — спросил он с любопытством. Голос не был ни теплым, ни холодным — просто любопытным. Неуклюже стоя перед ним, она вдруг выпалила:

— Этот источник… он теплый и может быть полезным для лодыжки Ника.

Он поколебался.

— Я постираю твою одежду, — предложила она взамен, не желая просить, а предпочитая заключить сделку.

Синева в его глазах сгустилась, но на лице не дрогнул ни один мускул.

— Это ни к чему, — сказал он.

Морган поднялся, нашарил в кармане ключ и подошел к Нику. Наклонившись, он отпер ножные кандалы, не обращая внимания на удивление Ника. Затем отомкнул один из наручников, позволяя Нику сбросить куртку и рубаху.

— Не заставляй меня пожалеть об этом, — грубо бросил он, потом отошел и прислонился к дереву, легко опустив ладонь на рукоять револьвера.

Ник улыбнулся впервые за четыре дня и сказал, что ему это и в голову не пришло бы. С этими словами он стянул сапоги и как можно выше засучил штанины. Лодыжка была все еще опухшей; он погрузил ноги в источник и со вздохом облегчения потянулся.

— В моих сумках есть мыло, — набравшись смелости, сказала Лори.

Рейнджер кивнул, она поблагодарила его и, едва не танцуя, устремилась к седельным сумкам, достала мыло и присоединилась к брату. Она тоже сбросила сапожки и опустила ноги в воду. Ник глянул на нее, и былой чертенок заиграл в его глазах, тот самый, что исчез со времени появления рейнджера. Явно довольный, Ник ухмыльнулся и начал намыливать тело.

Он наклонился, чтобы вымыть голову, и Лори толкнула его в воду. Ник вытянул руку, пытаясь ухватиться за нее, и девушка плюхнулась рядом, погружаясь с головой. Она всплыла на поверхность, смеясь и на миг забывая о том, где находится. Она вновь была вместе с Ником, и они веселились, как в старые времена. Вода была теплой, и находиться в ней было чудесно даже в одежде.

Тут она увидела рейнджера: он хмурился, и недолгая радость быстро покинула девушку. Но она не собиралась оставлять начатое, пока не вымоет голову. С лица Ника тоже исчезла улыбка, когда он вышел из источника в насквозь мокрых штанах. Тело его чуть дрожало в холодном воздухе. Но он подождал, пока сестра вымоет голову, затем подал ей руку и поднял из воды, причем дьявольские браслеты свешивались с его левой кисти. Лори, задрожав от холода, направилась к огню, ощущая на себе пристальный взгляд рейнджера.

Он не произнес ни слова, когда она, нахохлившись, села у костра. Ник натянул сухую рубаху и рылся в скатке в поисках другой пары брюк. Лори отвернулась, позволяя брату на миг уединиться, но понимая, что от рейнджера он этого не дождется. Даже с расстояния двенадцати футов она чувствовала настороженность Моргана, похожую на ежесекундную готовность гремучей змеи нанести удар.

Услышав несколько щелчков, она поняла, что Ник уже оделся и рейнджер запер оковы на его руках и ногах. В этот момент она ненавидела его. Только что они с Ником были свободны, и потеря свободы казалась сейчас более мучительной, чем раньше. А на что она надеялась? Что рейнджер смягчится и отпустит Ника? Что та минута нежности способна переменить его характер? Ну и глупа же ты, Лори. Она прикусила губу, сдерживая охватившую ее дрожь и надеясь, что дрожь вызвана холодным воздухом, но в глубине души зная, что причина совсем не в этом.

Вдруг он очутился рядом с ней, держа в руке ее одежду.

— Тебе не помешает переодеться, — произнес он, протягивая ей вещи. — Не то заболеешь воспалением легких. Мне больше не нужны задержки.

* * *

Морган снова заворочался под своими одеялами. Он ворочался так всю ночь. Господи, наступит ли когда-нибудь безмятежная минута?

Вряд ли раньше, чем он избавится от Брэденов.

Образ девушки не покидал его мыслей — он вспоминал ее победную улыбку, когда он согласился на ее просьбу, затем показавшееся из-под воды ее смеющееся лицо. Он видел ее улыбающейся и раньше, но на ее лице не было радости, и теперь ее улыбка поразила его в самое сердце — она преобразила ее лицо из милого в прекрасное и зажгла жизнью глаза. Он не в силах был отвести от нее взгляд и желал видеть ее такой всегда.

А потом она выбралась из воды. Прилипшая к телу одежда подчеркнула идеальные пропорции ее фигуры, и он ощутил, как тело его напряглось ответной реакцией. Лори посмотрела на него, и радость исчезла с ее лица, а удовольствие сменилось настороженностью. Он почувствовал, как что-то жизненно важное покидает его тело, хотя оно все еще горело волнением.

Ему пришлось пустить в ход всю силу воли, чтобы отвернуться, пока она переодевается, и сесть затем от нее подальше, ожидая, когда она приготовит бобы и бекон им на ужин. А потом он следил, как она расчесывала волосы и сушила их у огня. При свете пламени они были восхитительны и сияли золотисто-медным отливом. Брэден снова заиграл на гармонике, но Лори не пела.

Вместо этого она смотрела на него укоризненными золотистыми глазами, и он знал, что они останутся с ним навсегда.

* * *

Уайти Старк улыбнулся, заметив свежий пепел в очаге горной хижины. Итак, он был прав. Он спорил об этом с Кертом. Они потеряли несколько дней в Денвере, прежде чем Уайти убедил своих компаньонов, что техасский рейнджер предпочтет горный маршрут.

Пепел еще не успел смешаться с пылью. Буря кончилась три дня назад. Наверное, они покинули хижину тогда же. Морган Дэвис опережает их на три дня, но его обременяет арестант и, возможно, женщина. Старк нашел следы трех лошадей, а не двух, к тому же он знал, что в Ларами с мужчинами была женщина. Чертов шериф пытался сбить их со следа, но другие жители поселка оказались более полезными. Несколько монет добыли много интересной информации, включая тот факт, что рейнджер поужинал с этой женщиной и между ними возникла явная симпатия.

Именно такой информации был рад Уайти. Женщина могла быть оружием.

Он обнаружил среди пепла еще кое-что — окровавленный кусок материи. Один из обитателей хижины ранен, а это означает для путников потерю скорости. Старк и братья Несбитт догонят Моргана Дэвиса и его арестантов не более чем за три дня. Чтобы проехать через горы, их добыча должна следовать вдоль ручья, и Старк вместе с Кертом смогут прочесть следы. Если Уайти поднажмет как следует, они загонят добычу за следующую неделю. На этот раз рейнджер не сможет улизнуть от него. На этот раз они поймают Моргана Дэвиса.

Уайти знал, что ему придется убить обоих парней. У него нет выбора. Он сталкивался с Дэвисом прежде и знал, что тот не выдаст пленника, даже ценой собственной жизни.

К тому же с ними эта женщина. Официант гостиницы сказал, что она очень хорошенькая.

Уайти убедится в этом сам. И довольно скоро.

 

Глава одиннадцатая

На следующее утро Морган встал до рассвета и вымылся в горячем источнике. Брэдены еще спали. Жаль, что сам он уже поднялся. Интересно, удастся ли ему когда-нибудь выспаться, или ночами ему по-прежнему не будут давать покоя Лори и Ник Брэден? Тем не менее вода оказалась приятной, и он понял, почему Брэдены так восторгались ею прошлым вечером. Он ощутил тепло омывающих его ключей, снимающее напряжение в мышцах, и впервые после бань в Ларами ощутил себя чистым. Поскольку источник в поле зрения Лори, он купался в брюках, хотя и скинул рубаху.

На востоке показалась первая полоска света, слоями осветившая ночное небо. Все еще сияли несколько упрямых звезд, но он знал, что они скоро уйдут, подчиняясь превосходящей силе светила. Вода успокоила его, горячий, ароматный источник ослабил физическую усталость, а заодно изгнал из головы непрошеные мысли. Теперь его рана будет заживать быстрее. Он не наложит на нее повязку этим утром. Ей-богу, ему уже и перевязывать ее почти нечем. Им нужна дополнительная одежда, ее не хватает всем троим.

Прошлой ночью он изучал карту, зная, что Лори наблюдает за ним. Джорджтаун был ближайшим к ним городком. Если они погонят лошадей, то смогут достичь его поздним днем. Чтобы избежать Уайти Старка и людей его толка, Морган собирался огибать все поселки, черпая необходимое в природе, но присутствие Лори делало это почти неприемлемым. Он не может покидать обоих Брэденов на время охоты. Если с ним что-то случится…

Возможно, он оставит ее в Джорджтауне, если подыщет понимающего шерифа. Будучи представителем закона, он, впрочем, знал, что здесь могут возникнуть проблемы. Они не захотят задерживать Лори без оснований и без свидетеля, желающего остаться в городке до суда. И он не хотел этого. Наверное, ему следовало желать такого исхода — ведь она напала на него из засады. Морган запросто застрелил бы преступника, не испытывая при этом угрызений совести.

Проклятье, ну и в переделку он попал! Можно снова попытаться посадить Лори на дилижанс, но он подозревал, что история повторится. Она опять очарует кого-нибудь и упросит отпустить ее. Теперь он это понял. И еще понял, что для освобождения Брэдена она готова пойти на все. Но, ей-богу, он этого не допустит.

Морган мыл голову, не переставая отыскивать решение проблемы и не находя его. Ему чертовски не хотелось брать Лори с собой в Техас. В той же мере не привлекала его и альтернатива — высматривать девушку за каждым деревом, беспокоиться о ее безопасности и о том, как бы Уайти Старк, по-видимому идущий по следу, не нашел ее первым.

От одной этой мысли ему едва не стало плохо. Но столь же мерзко он чувствовал себя, когда привязывал ее к седлу и сковывал цепью по ночам. Это становилось для него все более трудным — ведь она смотрела на него огромными, беззащитными глазами, пусть даже он и знал, что она притворяется. Черт бы ее побрал! Да она беззащитна, как гремучая змея! И все же ему казалось, будто он попал в некий бурный вихрь желания, и страсть его была столь сильна, что он едва способен был держаться от девушки на расстоянии.

Никогда прежде Морган не был таким нерешительным. Всегда были правда и ложь, белое и черное, и он сроду не верил в полутона. Эта вера облегчала ему жизнь, он редко подвергал сомнению собственные поступки. Но теперь он непроизвольно сомневался в каждом из них. И ему это не нравилось. Совсем не нравилось. Испытывая отвращение к самому себе, он закончил мытье и тряхнул головой, разбрызгивая капли во все стороны.

Джорджтаун. Они направятся туда сегодня же. Там он сможет купить пару новых рубах для себя и Брэдена, а заодно и прочие припасы. Быть может, он найдет там ответ. Он молил об этом Господа.

* * *

Сладкая трель разбудила Лори. Она шевельнулась осторожно, чтобы не разбудить Ника. Он всю ночь беспокойно ворочался, и она знала, что ему досаждает собственное вынужденное бездействие. Кроме сходства в лицах, рейнджер и ее брат походили друг на друга своей с трудом подавляемой энергией и нетерпением. Ник любил бродить по ночам, он никогда не наслаждался покоем.

Вот и рассвет. Раньше это было ее любимое время суток. Она любила первое пробуждение жизни, нежные песни окликающих друг друга птиц, возвещающих наступление очередного дня. Но теперь рассвет не приносил радости: ведь каждый день все ближе увлекал Ника к петле. Каждый день она сражалась с собой из-за все более крепнущего увлечения рейнджером и страха за брата. Взор девушки устремился к тому месту, где спал Морган, но нашел лишь непривычно скомканные одеяла. Неподалеку лежала карта, и она пожалела, что не может схватить карту. Она продала бы свою душу за то, чтобы знать, куда они направляются.

Быть может, ей даже придется это сделать — продать душу.

Услышав плеск, донесшийся от источника, она посмотрела туда и увидела выходящего из воды рейнджера, грудь которого усеивали капли воды. Он был великолепен. Он казался неким богом войны, с многочисленными шрамами на груди, сильной и мускулистой, хотя тело его было более поджарым, чем у Ника. Он все еще не побрился и выглядел почти так же4 как в тот день, когда впервые появился в хижине, — жестким, безжалостным и во всем полагающимся на себя. Ничего не прощающим и бесчувственным.

Но она знала, что бесчувственным он не был. Его поцелуи опровергали это, хотя он и старался скрыть свои эмоции. При мысли о тех поцелуях внутри у нее зажглось пламя, и она вспомнила, как отвечала на них, и знакомые чувства забурлили в ней снова. Он приближался, и его мокрые штаны из грубого хлопка облегали ноги, непроизвольно привлекая внимание. Ей пришлось заставить себя отвести глаза и посмотреть на поднимающееся на востоке солнце, на деревья и куда угодно еще — только не на этого загадочного и внушающего ей ярость человека.

Рейнджер даже не взглянул в ее сторону. Он направился прямо к своей постельной скатке, схватил запасную пару брюк и исчез в зарослях. Через минуту он вышел оттуда, и его обнаженный торс все еще поблескивал каплями воды, но ниже пояса тело уже было облачено в сухую одежду. Он молча прошагал к сидящей девушке, наклонился и быстро отомкнул наручник, соединяющий ее с Ником.

Она тихонько отодвинулась от брата, который еще не проснулся. Лори быстро собрала сушняк для костра, как делала это по утрам, а рейнджер тем временем натянул рубаху и расчесал волосы. Проведя рукой по щеке, он оценил пробивающуюся бородку и нахмурился. Потом застегнул на себе оружейный пояс, лежавший рядом, и снова потер щеки. Искоса поглядывая на Лори, он открыл свои седельные сумки, вынул из них мыло и зеркало и снова двинулся к источнику.

Глаза Лори в тот же миг устремились на карту, все еще лежавшую возле седельных сумок, оставленных им здесь после того, как он достал все нужные ему вещицы. Девушка задвигалась быстрее и вскоре набрала достаточно сушняка для костра.

— Мне нужны спички, — сказала она рейнджеру, едва успевшему намылить лицо и сделать плавное движение бритвой перед зеркальцем, которое он удерживал на коленях.

Он поколебался и попросил ее принести седельные сумки.

Лори наклонилась над его скаткой, спиной к рейнджеру, причем встала так, чтобы он не смог увидеть, что делает ее рука с этими сумками. Скрытой из виду рукой она подхватила карту и сунула ее себе под рубашку. Он заставил ее подождать, пока не сделал еще несколько движений бритвой, затем отыскал в одной из сумок коробку спичек и молча подал ей.

— Могу я уединиться? — спросила она с насмешливой вежливостью.

Он поднял на нее пристальный взгляд, лицо его покрывала щетина пополам с мылом.

— Пять минут, не больше, — коротко сказал он. — И ты знаешь правила. Даже не помышляй подойти к лошадям.

— Да, сэр, — насмешливо произнесла она.

В глазах его играло пламя, они могли бы прожечь ее насквозь. Она хотела сказать еще кое-что, но опасалась внушить подозрение. Ей нужно уйти в рощицу, изучить карту и вернуть ее на место до того, как он побреется.

Лори пошла обычной для нее ленивой и вызывающей походкой, пытаясь казаться такой же, как в любое другое утро. Едва скрывшись из виду, она вытащила карту и впилась в нее взглядом. Он не провел линию маршрута, но городок Пуэбло был обведен кружком, и, судя по тому, как была сложена карта, их путь лежит посреди Колорадо, и скорее по горным тропам, чем по наезженным дорогам, огибающим долины. Ей необходимо передать весточку Джонатану и Энди. Если рейнджер переменит маршрут, то, по крайней мере, они не окажутся слишком далеко, и она сможет уведомить их об изменении телеграммой.

Девушка сунула карту за пазуху и заторопилась обратно. Рейнджер вытирал лицо шейным платком, и Лори, быстро подойдя к его скатке, притворилась, что споткнулась, и позволила карте упасть на свое место.

Рейнджер мигом очутился рядом с ней.

— Не ушиблась? — спросил он с устыдившей ее заботой.

Она покачала головой. Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Она помедлила, зная, что случается, когда он прикасается к ней, но все же взяла его теплую, сильную ладонь и непроизвольно стиснула. Его рука удерживала ее на секунду дольше необходимого, затем он отпустил девушку, и глаза его вдруг потеряли блеск.

— Ты должна быть более осторожной, Лори, — сказал он. — Нам хватит, похоже, двух ранений.

Взгляд ее упал на его рану. Она не была перевязана и казалась воспаленной и страшной. Девушка оглядела другие шрамы рейнджера.

— А эти у тебя откуда? — спросила она. Он пожал плечами:

— Два с войны. Еще один… от женщины, о которой я тебе рассказывал, той, что была «беременна». — Губы его дернулись так неожиданно, что она непроизвольно ответила на улыбку. Он улыбался словно мальчишка в пылу игры.

Быть может, Моргана смягчил тихий рассвет? Она просто знала, что таким он ей нравится. Очень нравится. И это опасно, весьма опасно. Разве может она замышлять что-либо против того, кто ей нравится? Она заставила себя отвести от него взгляд и посмотрела на просыпающегося Ника. Глаза рейнджера проследили за ее взглядом, и улыбка исчезла.

— Если хочешь завтракать, — заметил он, — разведи огонь. Я хотел бы скорее тронуться в путь.

— А куда мы едем, если мне будет позволено об этом спросить? — осведомилась она, неожиданно задетая холодом в его голосе.

— В Джорджтаун, — ответил он. — Поглядеть, смогу ли я найти там для тебя дилижанс.

— Я не поеду, — отозвалась она. — Я не оставлю Ника.

— Значит, предпочитаешь тюремную камеру? — Голос его был холоден, и она уже гадала, не была ли наваждением его недавняя улыбка.

— Неужели у меня нет выбора?

— Вероятно. — Глаза его сузились. — Попытка убить блюстителя закона.

— Но тогда ты получишь обоих Брэденов, да? — горько усмехнулась она. — Два трофея для охотника за людьми, две головы за цену одной.

Он скрипнул зубами:

— Черт побери, я не хочу, чтобы это выглядело так, но ты не оставляешь мне выбора.

— У тебя достаточно других вариантов, — оскорбилась она. — Ты просто не признаешь их.

— А как насчет вас, мисс Лори? — спросил он спокойным и угрожающим голосом. — У вас, случаем, не было других вариантов, кроме нападения на меня из засады?

— Да, — ровно ответила она. — Я могла бы убить тебя тогда.

— Ну и надо было так сделать, потому что другого шанса у тебя не будет, — произнес он, и голос его почти перешел в рычание, глаза горели недоверием. Он все еще убежден, что она пыталась убить его. Он всегда будет убежден в этом.

Он хочет верить этому, вдруг осенило ее, потому что это проводит между ними черту.

— Жаль, что я этого не сделала, — проговорила она, отворачиваясь. Ей хотелось скрыть слезы — слезы горечи, говорила она себе — слезы за Ника. Но еще, и она знала это, — слезы по утерянному краткому мгновению тепла, скользнувшего меж ними.

Присев перед кучкой сушняка, она разожгла костер, а рейнджер тем временем отомкнул Ника от дерева. Лори заметила гримасу на лице брата, когда тот разминал ноющие мускулы. Она посмотрела на скатку рейнджера — карты уже не было…

Оба мужчины исчезли среди деревьев. Лори посмотрела на седло рейнджера, отыскивая винтовку, но она знала, что та не заряжена, а пули, по-видимому, в седельных сумках, которые он нес, перебросив через плечо.

Она подождала, пока умрет пламя, затем осмотрела их запасы. Небольшое количество кофе. Бекон. Кукурузная мука. Немного сухарей и вяленого мяса. Ее уже тошнило от последнего, ставшего их основной пищей в последнюю неделю. Что ж, она не пожалеет бекона и кукурузы, поскольку они направляются в лоно цивилизации. Она вовсе не возражает против того, чтобы рейнджер потратил собственные деньги. Джорджтаун — город приличных масштабов. Их группа проезжала через него несколько раз, но они не давали там представления, насколько она помнила. Джонатан предпочитал городки поменьше, поселки без докторов и шерифов.

Конечно, там будут и частые дилижансы до Денвера. И наверняка телеграф. Ей необходимо найти способ отправить телеграмму, хотя она понимала, что на этот раз он будет следить за ней каждую минуту… если только не выполнит угрозу отправить ее в тюрьму. Она не слишком беспокоилась по поводу дилижанса, от которого запросто сможет избавиться: например, неожиданно заболеть после нескольких миль пути по дороге, — ну, скажем, нечто неприятное и заразное вроде холеры.

Тюрьма могла принести другие проблемы. Но за единственным исключением в лице рейнджера она никогда еще не встречала представителя закона, которого не смогла бы очаровать, если ей этого хотелось.

Девушка положила внушительную порцию бекона на сковороду и почти уже закончила готовить завтрак, как появились Морган и Ник. Ник сел изящным, несмотря на железо на кистях и лодыжках, движением и жадно принюхался. Лори отложила поджаренный бекон в сторону, смешала муку с водой, добавила ложку мясного сока и снова поставила сковороду на угли.

Она не обращала внимания на рейнджера, наблюдавшего за ней. Лори в первый раз готовила для них пищу. Прежде об этом заботился рейнджер, но в основном они перебивались сухарями и вяленым мясом, а прежде, в хижине, он так долго варил бобы, что они едва не превращались в пюре. Лори предполагала, что он, пока был слаб, опасался, что она ошпарит его горячим жиром или сделает еще что-нибудь столь же опасное.

Теперь она действовала сама по себе, и он следил за ней, не давая указаний, но с осторожностью, будто боясь, что она готовит динамит, а не обычный завтрак. Он нахмурился, когда кукурузная мука запузырилась и порыжела, и девушка приготовилась услышать от него грубый укор за то, что сделала нечто непозволительное.

Но он промолчал. Оставив костер, он оседлал лошадей и пристегнул постельные скатки, прежде чем вновь присоединиться к ним. Она перевернула готовую кукурузную лепешку и наполнила кофе две жестяные чашки, которые рейнджер возил с собой наряду с жестяными тарелками. Она поделила бекон, затем подняла лепешку со сковороды и разрезала на три части. Рейнджер казался испуганным, когда она подала ему тарелку, положив остальное на вторую, поскольку собственную посуду девушка оставила в Ларами.

Ник поднял глаза на рейнджера.

— Лори — хорошая стряпуха, — заметил он с лукавой улыбкой. — Она готовит гораздо лучше тебя.

Рейнджер лишь хмыкнул и уселся, скрестив ноги и уставившись на кукурузную лепешку, словно та была отравлена. Взор его недоверчиво задержался на Лори, будто пытаясь разгадать ее замыслы, затем снова перешел на лепешку. Морган медленно и с опаской пожевал, потом кивнул Лори, и та посчитала это наивысшим одобрением, на которое был способен рейнджер.

Когда они позавтракали, рейнджер остатками кофе загасил костер. Когда погасли последние угли, он разбросал пепел, стараясь уничтожить следы костра. Ник отдыхал, прислонившись к дереву. Лори украдкой глянула на брата. Постороннему его поза могла показаться беззаботной, но девушка прекрасно знала, что это не так: вулкан готов извергнуться, как было в хижине, но только на этот раз он постарается не рисковать.

Она покачала головой, предупреждая Ника, что следует подождать. Он ответил уничтожающим взглядом. Лори понимала — он теряет терпение и ему до смерти надоели приказы рейнджера и то, что тот сковывает его как дикого зверя. Она подошла к брату и проговорила тихо, чтобы не услышал рейнджер, укладывающий в сумки остатки провизии:

— Я видела его карту. Он направляется в Джорджтаун, а затем в Пуэбло. Я смогу послать телеграмму, предупредить Джонатана и Энди.

— Нет, — сказал Ник. — Я не хочу впутывать их в это дело, как впутал уже тебя. Он слишком хорош для Энди и Джонатана.

Ник мог и не продолжать: Джонатан был прирожденным жуликом, но в нем не было ни малейшей склонности к насилию.

— Но они смогут помочь нам, — настаивала она, но смолкла, заметив, что на них подозрительно поглядывает рейнджер.

Ник покачал головой:

— Это моя проблема.

— Нет, — прикусила губу Лори, и тут к ним подошел рейнджер, очевидно понимая, что они говорят о нем.

— Трогаем, — произнес он как всегда коротко и бесстрастно, но темно-синие глаза его светились подозрительностью.

Она обернулась и обнаружила злой, вызывающий взгляд точно таких же глаз Ника. До этой минуты обе пары глаз были так различны — у Ника беззаботные, даже после его пленения, у рейнджера — задумчивые и сдержанные. Лори затаила дыхание, пораженная сходством между двумя парнями. Ну разве могут быть двое людей так похожи и не состоять в родстве? Даже выражение их лиц в эту минуту было одинаковым. Рейнджер был чуточку выше и более поджарым, но все остальное…

Но Ник был ее братом по крови, а рейнджер происходил из Техаса и был, по его словам, сиротой, а его мать и отец погибли при нападении индейцев.

— Лори?

Это был обеспокоенный голос Ника, и она уставилась на собственные стиснутые в кулаки руки, кожа на которых стала бледной от усилия. Она чувствовала, что кровь отхлынула от ее лица, хотя не понимала почему, почему… так внезапно ее охватило странное предчувствие трагедии.

— Лори! — Теперь это был голос рейнджера, и в нем слышался приказ.

Она тряхнула головой, чтобы сбросить паутину смутных мыслей и неожиданного, необъяснимого страха.

Лори ощутила на своих руках ладони Ника. Знакомые и родные. Не такие жесткие и мозолистые, как у рейнджера, но такие же уверенные и спокойные. Его руки, все еще скованные наручниками, коснулись ее подбородка и подняли его, чтобы встретиться с ее взглядом.

— В чем дело, Лори? — мягко спросил он.

Она не могла сказать ему, потому что не знала ответа. Она просто чувствовала смерть. Пустоту. Ужасное одиночество в окружении темных теней.

— Ты бледна, как призрак, — обеспокоенно произнес он. — Ты не больна?

Она с трудом покачала головой:

— Просто устала, и у меня… закружилась голова. — Она машинально прислонилась к брату и опустила голову ему на плечо, как делала много раз в детстве, впитывая в себя его уверенность, его силу. Лори почувствовала, как он медленно расслабляется и как его нетерпеливый гнев сменяется беспокойством за нее. Теперь он не набросится на рейнджера, чтобы быть убитым Морганом.

Через минуту она выпрямилась и отступила назад.

— Теперь мне уже хорошо. Не знаю, что на меня нашло. — Она посмотрела на рейнджера, лицо которого, как всегда, было бесстрастным. — Я готова, — сказала девушка и подошла к Клементине.

Рейнджер уже успел привязать поводья обеих лошадей к ведущему поводу. Лори поднялась на лошадь сама, затем подставила руки, чтобы Морган привязал их к седельной луке. Он чуть помедлил, будто не хотел этого делать, затем быстро связал ее кисти полосой материи, и девушка едва расслышала сорвавшееся с его губ проклятие.

Лори следила, как он проделывает обычный ритуал с Ником, приковывая его наручниками к седлу, прежде чем отомкнуть ножные кандалы. Она заметила, как плечи Ника чуть приподнялись, будто он еле удерживается от опрометчивого поступка, но вот он ловко поднялся в седло, изо всех сил стараясь не показать, насколько задета его гордость. Ярость снова охватила брата, и он едва овладел собой — только ради нее, и она это знала. Он был близок к тому, чтобы рискнуть всем, включая и собственную жизнь, чтобы вырваться на свободу, как бы ни был ничтожен его шанс.

Лори поняла, что обязана найти способ остаться рядом с братом. Иначе один из них умрет прежде, чем они достигнут города Хармони в штате Техас. Ник тянет время как мо-' жет, но он уже на пределе сил.

Лори увидела, как рейнджер отвязывает поводья своей лошади и садится в седло. Он казался бесконечно усталым, рот его был крепко сжат, а морщинки вокруг глаз углубились. Но он, как всегда, полностью овладел ситуацией и был таким же спокойным и уверенным, как в ту первую минуту в их хижине.

Повернувшись в седле, Ник посмотрел на нее, — очевидно, убедиться, что с ней все в порядке. Она попыталась улыбнуться, но события последнего часа лишили ее оптимизма. Ее чувства были слишком глубокими, а мысли слишком реалистичными. Брат медленно отвернулся, и она поняла, что он все еще беспокоится о случившемся рядом с горной хижиной.

Она волновалась о том же самом, и внутри у нее непроизвольно затаился постоянно растущий комок страха.

* * *

Морган чувствовал, что нервы у него натянуты, как шкура военного барабана, который когда-то призывал его в бой.

Вначале он заметил, как по лицу Лорили Брэден скользнули прозрачные тени — она смотрела на брата, и верным зеркалом внезапного страха служили ее золотистые, выразительные глаза, полные тяжелых предчувствий. Ее животный страх казался ощутимым и терзал когтями его душу.

А потом Морган увидел, как Ник Брэден успокаивает ее и голова девушки доверчиво покоится на плече брата. Боже, как хотелось Моргану очутиться на его месте и утешать ее, но вместо этого приходится следить за нею со стороны как врагу, которым он для нее и был. Он чувствовал нетерпение своего пленника, его ярость. Он ожидал нападения в любую минуту, а тут еще эта бледность на лице Лори, будто девушка видела перед собой парад смерти.

Он повернулся и посмотрел на Брэдена. Сейчас лицо арестанта казалось высеченным из камня. Взгляды их скрестились, и Морган понял, что он переоценил очевидную покорность Ника Брэдена своей участи, его внешнее добродушие. Теперь в глазах его читалась враждебность. Враждебность, вызов и обещание.

Ты или я, молча обещал ему Брэден.

Морган впервые понял, что скорее всего лишь один из них переживет это путешествие. И еще он вдруг понял, что, несмотря на свое ранение, Ник Брэден окажется беспощадным противником.

Ну а Лори? Лори с ее медового оттенка волосами, золотистыми глазами и тлеющей под мальчишеской одеждой страстью. Лори, полюбившая так глубоко и не слишком разумно. Что случится с Лори?

Если он убьет Ника Брэдена, она возненавидит его.

Он мог бы позволить Брэдену сбежать.

Да, мог бы, но он не сможет после этого ужиться с самим собой. Ник Брэден — убийца в розыске. Морган — слуга закона. Если он поступится совестью ради личных чувств, вся жизнь его окажется ложью. Да и Брэдену этим не поможешь. Ведь награда в пять тысяч долларов за его голову останется в силе.

Знать бы только, что правда сейчас на его стороне…

 

Глава двенадцатая

В Джорджтауне, одном из крупнейших городов Колорадо, вовсю кипела жизнь. Сами масштабы этого города, надеялся Морган, позволят путешественникам затеряться на его оживленных улицах. Когда Морган и Брэден заметили перед собой первые здания, рейнджер остановил лошадей и развязал руки девушке. Он и так привлечет к себе немалое внимание с одним арестантом, и ему чертовски не хотелось, чтобы прошел слух, что он везет с собой пленницу-женщину. В этих краях слухи путешествуют быстро, летя от одного шахтерского поселка к другому.

Впрочем, он счел нелишним предупредить девушку.

— Изволь вести себя как следует, Лори, — сказал он. — Ты будешь при мне каждую минуту и станешь выполнять все, что я скажу.

— Почему? — вызывающе осведомилась она.

— Я не хочу привлекать к нам внимание. Может, тебе хочется, чтобы каждый охотник за премией в этом штате набрасывался на твоего брата? Мне — нет, — нетерпеливо объяснил Морган.

Она пожала плечами:

— Не вижу разницы между тобой и охотниками за премией.

— Со мной Ник может добраться до Техаса живым.

— А может, он предпочтет пулю петле? — оскорбилась она.

— Он может также предпочесть, чтобы ты не попала в тюрьму, — произнес Морган, поглядывая на объект их разговора.

Ник поежился в седле, смерив взглядом Лори и Моргана. В отличие от Моргана Брэден редко носил шляпу, и сейчас темные кудри упали ему на лоб. Он казался удивленным.

— Похоже, раньше тебя не интересовало, что я предпочитаю, рейнджер.

Морган зло посмотрел на них. Ему не нравилось, когда его подкалывали, а эти двое за словом в карман не лезли. Особенно девушка, прекрасно чувствующая его слабости — отвращение к охотникам за премией и нежелание причинять ей серьезные неприятности. Он скрипнул зубами.

— Я говорил о том, что Лори вряд ли предпочтет попасть под суд.

— Если выбирать между тобой и тюрьмой, я выбираю тюрьму, — едко отрезала девушка.

— Лори. — Голос Брэдена посуровел, и что-то неуловимое промелькнуло в его глазах, когда он повернулся к ней в седле. Что это — предупреждение? Морган не знал.

Сердитый взгляд Лори обратился на брата.

— Сделай, как он просит. Ради меня. Пожалуйста. — Неожиданно голос Ника смягчился.

— Да он не кто иной, как самонадеянный, заносчивый… — Она помедлила, и Морган понял, что девушка ищет наиболее оскорбительное определение.

— Ублюдок? — охотно предложил он. Морган то и дело вспоминал, как веселилась она прошлым вечером, когда толкнула Брэдена в источник, и как лицо ее просияло смехом. Теперь глаза девушки сузились неприкрытой угрозой.

— Оборотень, — сказала она. — Ублюдок остается тем, кем родился.

Морган пожал плечами, снова удивляясь тому, как точно она посылала в цель свои стрелы, и начал поворачивать лошадь к дороге.

— Погоди, — сказал Брэден. Морган поколебался.

— Могу я поговорить с сестрой минуту?

— Валяй.

— Наедине, — добавил Брэден, процедив это слово сквозь зубы.

Морган чуть подумал и кивнул. К черту, ведь они могли обсудить дюжину разных планов прошлой ночью, когда он спал, — он не мог бодрствовать все время или прислушиваться к каждому слову. Проехав вперед несколько футов, так что натянулся повод, он обмяк в седле и сосредоточил часть внимания на золотистых холмах. Другая часть, впрочем, была настороже к любому неожиданному движению. Он снова ощутил себя посторонним, которого заставляют чувствовать себя негодяем.

Вскоре Ник сказал:

— Она вделает, как ты скажешь, Морган.

А как долго она будет слушаться?

Но Морган не высказал сомнения вслух. Ей-богу, нашелся бы только дилижанс до Денвера. Он пришпорил лошадь, посылая ее рысью и прекрасно понимая, что дилижанс вряд ли решит его проблему: девушка найдет способ вернуться к Брэдену. Он предполагал, что лучше всего будет взять ее с собой, чтобы он мог присматривать за ней. У него было оправдание этому — ведь она в него стреляла.

Но он быстро отогнал эту мысль. Это будет настоящей мукой, он и так уже мучится, как лошадь, которой подложили под седло колючки. Он реагировал на нее так, как ни на одну женщину прежде. Морган всегда довольствовался своей одинокой жизнью, и ему мало что нужно было от женщин, кроме оплаченной ночи. Он предпочитал платить, чтобы потом не сожалеть, не привязываться и не ожидать продолжения.

Но Лорили Брэден не походила на тех женщин. Она скорее напоминала дикую кошку, прекрасную, золотистую и неуловимую. Она бросала ему вызов и поддразнивала так, как до нее не смел никто. Она пробудила его к жизни, пусть даже он знал, что она готова убить его, подвернись возможность. Ну разве все это не делает его последним болваном?

Ему не хотелось отвечать на этот вопрос, вместо этого он стал думать над тем, что им понадобится. Он хотел остановиться в городе совсем ненадолго. Вначале контора дилижансов, затем припасы. Рубашки. Перемена одежды для Лори. Морган не обращал внимания на любопытные взгляды зевак, направленные на него и его пленников, когда они проезжали мимо роскошных домов, банка и телеграфной конторы. Он остановился у конторы дилижансов, спешился и привязал всех лошадей к столбу, а затем подошел к Лори и предложил ей руку, чтобы помочь спешиться. К его удивлению, она приняла помощь.

Ему чертовски хотелось узнать, о чем говорил с ней Брэден.

Взяв девушку за руку, он вошел в контору, оставляя Брэдена в седле, с прикованными к седельной луке руками, надежно привязанной к столбу лошади.

Сидевший в комнате клерк поднял на них глаза.

— Когда следующий дилижанс на Денвер?

— В девять утра.

Морган до конца не терял надежды, что хотя бы один дилижанс отправится сегодня вечером. А может, не надеялся? Он не был в этом уверен, черт побери.

— Один билет для леди.

Взгляд Лори испепелил его на месте, но она промолчала.

— Вы не могли бы порекомендовать гостиницу?

— Лучшая здесь «Отель де Пари». Там даже есть ванны. Впрочем, она дорогая, — ответил клерк, с сомнением оглядывая их пыльные одежды. — И еще есть «Наггет», — добавил он с меньшим энтузиазмом.

Морган помедлил, чувствуя на себе взгляд золотистых глаз Лори. Наконец он кивнул.

— А где контора шерифа?

— В здании суда. Но самого шерифа там нет, он отправился в Денвер на какую-то встречу законников.

— А его помощник?

Клерк пожал плечами:

— О нем я не знаю.

— А где каталажка?

— За зданием суда, вниз по улице.

Морган вынул из кармана кошель и расплатился за билет на дилижанс, затем снова взял ее под руку. Брэден поник в седле, глаза его были полузакрыты. Морган помог Лори сесть на лошадь, затем оседлал свою и повернул лошадей к зданию суда. Ему нужно устроить Брэдена на ночевку в каталажку, тогда единственной его заботой останется Лори.

Суд был закрыт. Рейнджер объехал постройку кругом и очутился перед каменной каталажкой. Прочитав кое-как нацарапанную на листе записку, приколотую к крепкой деревянной двери, он разочарованно чертыхнулся.

«Поехал за конакрадами. Памощник шерифа Смит».

Он надеялся, что помощник лучше справляется с охраной закона, чем с грамотой. Морган отвернулся от записки и, подойдя к ожидающим его арестантам, снова сел на лошадь.

— Никого нет дома? — с насмешливой улыбкой спросил Брэден.

Морган игнорировал вопрос. Он может отвезти их в гостиницу или убраться к чертям из города и устроить их как обычно на ночевку в лесу. Но он все еще не восстановил полностью силы и измотан. Чертовски измотан. Даже купание в горячем источнике этим утром — превосходная баня — помогло ненадолго. Но присматривать за обоими Брэденами в гостинице, особенно за Лори?

Впрочем, они пробудут там лишь несколько часов. До завтрашнего утра.

«Наггет» или «Отель де Пари»?

Они проезжали мимо той и другой. Он бы, естественно, выбрал «Наггет» — он никогда не стремился к роскоши. Но, судя по презрительному замечанию клерка, там нет ванны. И возможно, замков на дверях.

Он боялся признаться себе, что на его решение повлияло нечто иное: загоревшиеся глаза Лори при упоминании об «Отель де Пари». Он чертовски грубо обращался с нею последние десять дней. Правую кисть девушки опоясывали красные круги в том месте, где он еженощно приковывал ее наручником. Она не жаловалась, и это заставляло его чувствовать себя виноватым.

Интересно, примет ли его гостиница вместе с арестантами? У него есть деньги, он потратил совсем мало — его запросы невелики.

Брэдены ожидали его решения. Сколько раз им уже приходилось это делать? Он знал, как мучительно это ожидание для Ника и независимой Лори. Он чуть повернулся в седле, и его задумчивый взор упал на скованные руки Брэдена. Оба пленника застыли под его взглядом. Вынув из кармана ключи, рейнджер поочередно отпер оба комплекта наручников и сунул их в свои седельные сумки, где хранились ножные кандалы.

— Поезжай передо мной, — произнес он, — а твоя сестра пусть едет рядом. Когда подъедем к гостинице, ты спешишься и войдешь внутрь, снова передо мной. Помни, я быстро управляюсь с револьвером и, кроме того, задержу Лори. Если попробуешь смыться, твоя сестра отправится в тюрьму за ту засаду.

Брэден помолчал и потер кисти рук, вначале одну, потом другую. Затем он вызывающе неторопливо потянулся и отозвался на приказ Моргана слабой улыбкой.

— Хочешь, чтобы я дал слово?

Морган взглянул на Лори:

— У меня есть кое-что получше.

— Ты и в самом деле ублюдок, Дэвис, — сказал Брэден.

— Давай трогай, — пожав плечами, бросил Морган.

— В «Наггет»?

Морган невесело ухмыльнулся:

— Пожалуй, поедем в «Париж».

* * *

Внутри гостиница была столь же роскошной, как и снаружи. Стоя с переброшенными через плечо седельными сумками, Морган потребовал две смежные комнаты с окнами на улицу, затем приказал немедленно приготовить две ванны и зажарить три бифштекса на ужин, которые следует доставить в его комнату в течение часа.

Казалось, клерка ничто не выводило из равновесия, даже их пыльная одежда или непривычное платье Лори. Клерк лишь кивал, то и дело повторяя как попугай «Слушаюсь, сэр». Портье провел их на второй этаж, с важностью открыл одну дверь, затем другую и отпер дверь, соединяющую два номера. Узнав, какие лошади принадлежат путникам, он пообещал «немедленно» принести им постельные скатки. Морган угостил его щедрыми чаевыми и попросил купить пару рубашек и платье. Портье смерил всех троих взглядом и кивнул. Морган подал ему несколько банкнотов, мужчина осклабился и ушел.

Рейнджер обернулся: Ник Брэден расхаживал взад-вперед, очевидно чувствуя облегчение без наручников. Он держался на расстоянии от Моргана, явно пытаясь не дать повода для повторного применения браслетов, и Моргану самому почему-то не хотелось этого делать. Лори исчезла в смежной комнате, но Морган слышал ее движения за дверью.

Рейнджер подошел к окну, не упуская из виду Брэдена. Как он и требовал, комната выходила на главную улицу. Сгустились сумерки. Улица еще не опустела, но по большей части по ней бродили мужчины, исчезающие затем в нескольких салунах неподалеку. Он прислонился к оконной раме, чтобы можно было видеть и расхаживающего арестанта, и происходящее под окном на улице.

— Сядь-ка, Брэден, — произнес он наконец.

Ник чуть помедлил, явно не желая повиноваться. Его правая рука снова потерла кисть левой. Он стреляет этой рукой, вспомнил Морган. Брэдену не терпелось воспользоваться ею и, прикинув расстояние, выхватить револьвер у Моргана. Рука рейнджера дернулась точно так же, как у Ника Брэдена.

— Даже не думай об этом, — предупредил он Брэдена. Глаза их скрестились в дуэли, и он понял, что парень взвешивает все шансы. Рука Моргана потянулась к «кольту».

Из другой комнаты вышла Лори. Она остановилась, поочередно осматривая обоих мужчин. Изумленно мигнув раз-другой, она взглянула на Ника.

— Нет, — тихо произнесла она, и Морган заметил, как Ник медленно расслабился. Сегодня она уже во второй раз утихомирила брата.

Морган знал, что скоро им придется посчитаться друг с другом, и в нем росла уверенность, что Ник Брэден повинуется ему лишь из-за сестры. Это было одной из причин, почему Морган рискнул привести его сюда. Брэден стремится ни в коем случае не обидеть Лорили, и рейнджер невольно восхищался этим качеством в парне.

В дверь постучали, и Лори открыла. Вошли четверо слуг, и каждый внес по глубокой бадье с водой для стоявших в каждой комнате ванн. Все четверо вошли во вторую комнату и вылили окутанное паром содержимое в ванну. Затем они исчезли в холле и вскоре вернулись с водой для второй ванны.

Морган следил за Лори. Девушка казалась искренней в своем изумлении. Он готов был спорить на что угодно, что она никогда прежде не бывала в хорошей гостинице. Та, что в Ла-рэми, была вполне подходящей. Никаких портье. Никаких ванн. Постояльцы должны были отправляться в бани, если их не удовлетворял таз свежей воды. Он и сам нечасто бывал в роскошных гостиницах, но достаточно, чтобы знать, что в них можно получить что душе угодно. Эта девушка была очаровательным сочетанием опасной решимости и непорочности. Он помнил ее смех прошлым вечером и хотел бы услышать его снова, прежде чем она покинет их.

Рейнджер поклонился, приглашающе протягивая руку.

— Мисс Лори, — произнес он.

Она поколебалась, глаза ее сузились.

— Это подарок на прощание, — легко бросил он. Она напряглась:

— Я не принимаю подарков от…

— Оборотней? — напомнил он и ощутил вдруг колющую боль в животе.

Она промолчала, позволяя произнесенному слову повиснуть между ними.

— Иди же, Лори, — сказал Брэден, шагнув к ней и улыбаясь. Он тоже беспокоил Моргана своей противоречивостью. Этот парень убийца, и Морган знал это. Но Ник Брэден заботлив и нежен к сестре, ни разу не заслонился ею, чтобы попытаться бежать, а мог бы сделать это неоднократно.

Рейнджер закрыл дверь в собственную комнату, затем вошел в комнату Лори и запер дверь, ведущую в коридор. Вернувшись в свою комнату через смежную дверь, он оставил ее приоткрытой и выглянул из окна на улицу — ее освещали окна открытых салунов. Он привык отыскивать взглядом людей, изучать их, запоминать лица, и делал это сейчас.

Услышав, как закрылась дверь в смежную комнату, он подошел к ней и чуть приоткрыл — недостаточно, чтобы видеть, но достаточно, чтобы слышать. Он гадал, разумно ли поступил, позволяя девушке даже эту крошечную вольность, но вскоре услышал скрип досок и плеск воды, вначале слабый, затем усиливающийся.

На него смотрел Брэден.

— Я тоже хочу, чтобы она села в дилижанс, — произнес он тихо.

— Чтобы ты смог напасть на меня?

— Это только одна причина.

— Я не хочу убивать тебя, Брэден.

— Вот здесь мы с тобой мыслим по-разному, — отвечал Ник, пристально глядя на Моргана.

— А я было подумал, что ты не убийца, — поддразнил в свою очередь Морган, позволяя своим сомнениям проявиться в словах, которые сорвались с губ.

— Любого можно сделать таковым, — возразил Брэден все еще тихим голосом, но теперь в нем слышались стальные нотки. — Похоже, ты в этом поднаторел.

— У тебя два варианта, Брэден, — сказал Морган, устав от словесной пикировки и от всей этой чертовски нелепой ситуации. — Либо ты воспользуешься ванной, либо можешь приковать себя наручником к кровати, пока ванной пользуюсь я. В любом случае заткнись.

Ник Брэден посмотрел на него долгим взглядом, затем начал освобождаться от одежды, а Морган отвернулся и снова уставился на улицу.

* * *

Закрывая глаза и погружаясь в ванну, Ник подумал о странном настроении рейнджера. Техасец нервничал весь день, словно угодивший в западню кугуар. До сих пор Ник считал, что у этого парня нет слабостей. Казалось, он напрочь лишен любых эмоций, даже после того как на него напала из засады Лори. Он просто продолжал делать свое дело в той же действенной, бесстрастной манере. За десять дней этот вечер был первым, когда Морган Дэвис проявил склонность к состраданию, хотя Ник признавал, что он и не был нарочито жесток. Просто весьма и весьма осторожен.

И эта осторожность не покинула его до сих пор. Ник не тешил себя напрасными надеждами: Дэвис не пропустит ни одного, даже чертовски маленького шага с его стороны. Рука Моргана всегда рядом с револьвером, и Ник знал, что, несмотря на рану, он столь же проворен, как и раньше. Это доказала та схватка возле хижины. Он подумал было, что благодаря ране рейнджера у него появился шанс, пусть даже он в наручниках, но этот парень, похоже, не чувствует боли. Вдобавок он не устает так, как устают обычные люди.

Даже Лори не вызывала обычного обезоруживающего эффекта, хотя Ник не упускал мимолетных взглядов, бросаемых на нее техасцем. Заметил он и интерес Лори к этому парню. Он никогда не видел такого блеска в ее глазах, — блеска, который она не могла утаить, когда глядела на Дэвиса.

А тут еще тот проклятый поцелуй. Ник надеялся, возможно против логики, что поцелуй всего лишь один из трюков Лори, хотя и не слишком умных, и что рейнджер лишь взял то, что ему было предложено. Но теперь Ник засомневался. Именно поэтому он и хотел бы посадить ее на дилижанс утром. Насколько он знал, рейнджер был первым мужчиной, которого ей не удалось обернуть вокруг своего прелестного мизинчика. Она определенно очарована им, Лори нуждалась в сильном мужчине под стать ее упрямой натуре, но рейнджер — мрачный и бездушный человек, он высушит ее душу.

Эта мысль снова заставила его потереть свои кисти. Они все еще болели, как болели лодыжки в местах, где их натерло железо кандалов. Горячие ключи помогли, но тогда ему помешала одежда и наручник, оставленный рейнджером на его руке. Сейчас он оказался свободен от железа впервые за десять дней, и это было чертовски хорошо.

Рейнджер все еще смотрел на улицу. Он казался хищником, настороженным и гибким, готовым напасть. На миг Ник задумался над тем, что сделало его таким, этого парня с его, Ника, лицом.

А иногда совпадали и их мысли и чувства. Он снова вспомнил о той странной мучительной боли, испытанной им, когда рейнджер опалил собственную рану. Он готов был поверить в узы крови, не будь эта мысль совершенно несостоятельной. Возможно, у них был общий предок где-то в далеком прошлом. Но даже это казалось невероятным. Рождение Ника было зарегистрировано в Денвере, он был сыном Джонатана и Флер Брэден. Рейнджер был техасцем и никем иным.

Нет, здесь нет никакой связи, лишь дьявольское совпадение.

Время истекало. Ник наклонился, поднял мыло и полотенце и начал мыться. Из-за озорства Лори у источника у него не было времени вымыться как следует, и он сделал это сейчас. Господи, как приятно вымыться после долгого и тяжелого путешествия. Он начал намыливать левую ступню, и сквозь пыль и грязь проступило родимое пятно — «полусердце», которым его бывало поддразнивала Лори. «Здесь только половинка сердца, — говаривала она. — А где же другая половинка?» — «Ты украла ее давным-давно», — отвечал он ласково, как бы завершая ритуал. И это так и было, с ее капризами, любопытством и страстной преданностью. Преданностью, способной теперь, как он опасался, уничтожить ее.

Стук в дверь прервал его мысли. Рейнджер быстро прошел через комнату и открыл ее. Вначале из-за двери появился стол на колесиках, нагруженный яствами, затем два официанта и портье, которому рейнджер дал указания о необходимых покупках. Последний нес несколько пакетов.

Ник чувствовал себя в ванне странным образом уязвимым, но аромат пищи заставил кончик его носа непроизвольно вздрогнуть. Он даже не представлял себе, насколько он голоден. Ник начал было подниматься с полотенцем в руке, но рейнджер, нахмурившись, взглянул на него, и он снова опустился в остывшую воду, осознавая в очередной раз свое положение арестанта. Еще один приказ от Моргана Дэвиса, и он взорвется, черт побери.

Брэден увидел, как рейнджер дал слугам чаевые, и те удалились, оставив ужин и пакеты. Дэвис кивнул Нику:

— Теперь можешь выходить.

Ник угрюмо повиновался и натянул брюки. Рейнджер грубо вскрыл обертки пакетов и бросил ему новую рубаху, которую Ник надел без единого слова. Рейнджер извлек из другого пакета синее хлопчатобумажное платье и тоже бросил его Нику.

— Отдай это своей сестре.

Ник встал у чуть приоткрытой двери в смежную комнату:

— Лори?

Она открыла дверь, на ней снова была юбка для верховой езды и блузка, в которой она въехала в город. Она посмотрела на платье в руках Ника, затем на рейнджера.

— Оно мне ни к чему, — произнесла девушка.

— Платье понадобится тебе завтра для дилижанса, — не терпящим возражений тоном бросил рейнджер.

Она упрямо вздернула подбородок. Морган проигнорировал этот жест, и Ник почувствовал растущее между ними напряжение, рожденное столкновением характеров. В воздухе витала неприкрытая чувственность и соединяющая сила, крепко удерживающая обоих в своей власти. В глазах рейнджера открылись глубины, неведомые Нику ранее, а тело Лори напряглось, и брат заметил, как дрожит ее рука.

Ник двинулся вперед, роняя платье, и рейнджер мгновенно повернулся, потянувшись к револьверу. Внимание его сосредоточилось на Лори — редкая ошибка. На лице Моргана дернулся мускул — он понял, что остался на миг беззащитен, и поразился тому, что Ник не воспользовался представившимся шансом; но вот взгляд его вернулся к Лори, и он коротко кивнул.

Ставки в игре повысились, и оба поняли это. Рейнджер выдал свое увлечение девушкой, а Лори — что ж, она оказалась не совсем равнодушной к рейнджеру. Все это ни капли не нравилось Нику. Он не собирался рисковать жизнью или свободой сестры, а теперь к этому прибавилось нечто более хрупкое — ее сердце. Мысленно Ник поклялся себе в отмщении — ведь сейчас подвергалось насилию то, что можно было сравнить лишь с его жизнью.

Ник почувствовал, как дрогнул мускул у него на скуле и непроизвольно сжались кулаки у бедер. Взор рейнджера скользнул по ним, и Ник, ожидающий от него приказа снова надеть наручники, замер в напряжении. Фактически он даже сам сознавал, что ему необходимы сейчас оковы, или же он нападет на рейнджера, невзирая на присутствие Лори. Если воля сестры должна быть сломлена, то он не станет принимать в этом участие. А сейчас ему казалось, что он не в силах сдержаться. Независимо от того, будет убит рейнджер или нет, Лори пропадет. Он тяжело сглотнул и заставил пальцы расслабиться. Рейнджер, не сводя с него глаз, читал его мысли своим непроницаемым взором.

— Мисс Лори, — протянул наконец Морган, и голос его сохранил лишь слабый намек на волнение. — Не окажете ли любезность нарезать мясо для себя и брата? Полагаю, вы более достойны моего доверия.

Лори подошла к столу и осторожно нарезала мясо под ровным взглядом рейнджера. Она подняла глаза лишь раз, и Ник снова ощутил электрические разряды между ними, словно предвещающие свирепую бурю противоборствующие ураганы.

Слава Богу, она уедет завтра. Но он опасался неизбежной развязки между ним и Морганом, способной навсегда отнять у девушки присущую ей радость жизни.

Очевидно, она начинала открывать в себе женщину. Ник всегда знал, что это время наступит. Но не с человеком вроде Моргана Дэвиса.

И ненависть Ника к техасцу превратилась в жгучую, всепоглощающую одержимость.

 

Глава тринадцатая

Лори заворочалась в мягчайшей пуховой постели. Ее правая кисть была прикована к одному из кроватных столбиков, и резной желобок удерживал наручник. Ей пришло в голову, что владелец пришел бы в ужас, узнай он, что его мебель используется подобным образом.

Она прежде не спала в такой прекрасной постели, и ей хотелось думать, что именно это послужило причиной ее бессонницы, но, увы! причина была в Моргане Дэвисе. И в ее брате. А скорее — в реальной перспективе распрощаться с ними обоими.

И еще в ее предательстве.

Все это просто не давало ей спать. Бифштекс, по крайней мере те крохи, что ей удалось проглотить, нашел себе жалкое пристанище в ее желудке. Ну почему ей внушал ужас любой поступок, который мог спасти Ника? Она снова поежилась, пытаясь прогнать ощущение вины.

В комнате, где она принимала ванну, Лори нашла в письменном столе перо, чернила и бумагу и нацарапала отцу телеграмму, не забывая издавать плещущие звуки. Лори спрятала телеграмму вместе с запиской, а затем при первой возможности подсунула их под одну из пустых тарелок — для портье — вместе с последней оставшейся у нее монетой. Ей осталось лишь надеяться, что он выполнит ее просьбу. Она угостила его одной из самых своих душещипательных улыбок, подкрепленной искусно повисшей в уголке глаза слезинкой.

Она тщательно составила текст записки. Ей не хотелось навлечь неприятности на человека, который должен отправить телеграмму.

Путешествуем через горы, направляемся в Пуэбло. Встречай нас там. Постараемся двигаться медленно. Лори.

Эта телеграмма дополнит ту, что она послала ранее из Ларами, и Джонатан будет знать, что ему делать.

Лори понимала, что это означает засаду. Джонатан, Энди и Дэниэл Уэбстер не ровня Моргану Дэвису, поэтому им придется ожидать его в засаде, как это сделала она. Вряд ли Энди и Джонатан будут столь же разборчивы, куда полетят их пули.

Ей ни к чему об этом задумываться.

Но она переживала. Ужасно переживала.

Лори снова заметалась, гадая, как чувствует себя Ник, воспринимает ли он пленение намного тяжелее, чем она. Сегодня вечером, когда рейнджер замыкал на его лодыжках железные кольца, она следила за лицом брата. Она чувствовала испытываемое им унижение оттого, что ему приходится, шаркая, брести через комнату. Рейнджеру наплевать на все — лишь бы доставить Ника палачу, как требовали от него "обязанности? и эгоистичная причина: их трагическое сходство. Ему наплевать на невиновность Ника.

Тем не менее эти мысли не смягчили боль в сердце, и ощущение собственного предательства жестоко мучило девушку.

* * *

Все инстинкты Моргана метали огненные ядра: он жил этими инстинктами, он всегда нуждался в них. А теперь они не дают ему покоя, хотя по-прежнему нужны ему. К тому же его беспокоило, что причина, быть может, не в них, а в Лори Брэден. Она всегда затрагивала в нем иные, более глубокие закоулки разума.

Морган то и дело подходил к окну. Он уверял себя, что дал Брэдену постель, потому что самому ему необходимо держать вахту и потому что легче приковать Ника наручником к столбику кровати, чем сковывать по рукам и ногам как дикого зверя. Но следует признать правду: он чувствовал себя все более не в своей тарелке от выполнения подобных обязанностей. Он даже начал сомневаться в своих мотивах. Перевозил ли он Ника Брэдена только потому, что тот находится в розыске, или же просто из-за внешнего сходства, осложняющего жизнь Моргану?

Брэден спал спокойно как младенец. Если его совесть запятнана, это никоим образом не отражалось на его лице. Зато в нем проявлялась ненависть, она просто рвалась из него наружу во время ужина. Хотя Морган и не понимал, почему это беспокоит его. Видит Бог, он не ждет от своих арестантов симпатий, особенного от тех, что обвиняются в убийстве. Но враждебность Брэдена намного превышала обычную неприязнь и вызов, она проникала во все клетки его тела.

Морган знал, что она усилилась этим вечером: Брэден не хотел, чтобы он прикасался к его сестре, но он коснулся ее. Он и Лори касались друг друга — проклятье, они просто опаляли друг друга одними только взглядами! Он все еще чувствовал жар, словно в теле у него бушевало пламя. Ну и болваном же он оказался! Она доказала ему это лишь неделю назад.

Морган снова выглянул на улицу — в последний раз, прежде чем вернуться в кресло, в котором собирался проспать несколько часов.

И тут он увидел их: трое мужчин въезжали в город. Один из них был без шляпы, и волосы его белели в лунном свете. Теперь их трое — где это они подцепили третьего? Он проводил взглядом всадников, направляющихся по улице в «Наггет».

Вот они спешились и вошли внутрь. Морган подождал. Один из мужчин вскоре вышел и повел лошадей к примыкающей конюшне.

Они явно устраивались на ночь, а вопросы будут задавать утром. Морган не хотел оставаться здесь до утра.

Он подумал о том, как его маленький отряд въехал в город. Утром он побрился, что теперь отличало его от арестанта, и это означало, что теперь сходство не бросится в глаза. Он не оставил никаких следов на то, что держит пленника в гостинице, опасаясь нежелания хорошего отеля приютить разыскиваемого убийцу. Он надеялся, что Старк не осведомится о его присутствии в «Отель де Пари», так как не рассчитывает, что Морган привезет Брэдена в такое место.

Откуда Уайти Старк знал, что они направятся в Джорджтаун? Они что, ехали следом? Или же Старк уже побывал в Денвере и нанял еще охотников за премией, чтобы прочесать несколько поселков вдоль возможных маршрутов? Судя по сумме премии, он мог запросто нанять еще нескольких помощников. Морган знал только, что ему не нужен преследующий его Старк. Ему не нужна и очередная засада: он не сомневался ни в цели, ни в безжалостности Старка. Им необходимо поскорее затеряться в горах, прежде чем Старк поймет, что они останавливались здесь.

Морган зажег масляную лампу и потряс Брэдена. Тот проснулся мгновенно, и в глазах его не было ни капли сна. Интересно, спал ли он вообще, — гадал Морган.

— Охотники за премией, — произнес техасец. — Мы уезжаем.

Брэден резко сел в постели:

— А как Лори? И дилижанс?

— Сейчас мы не можем рисковать, — процедил Морган. — Ведь ты не хочешь, чтобы ее выследил Старк, а если он решит, что сможет использовать ее, чтобы заставить тебя или… — он крепко стиснул зубы.

— Проклятье, ведь ты уже поймал меня, — проговорил Брэден.

— Старку это безразлично. Он постарается убить нас обоих.

— Думаешь, меня это волнует? Я в любом случае покойник и не премину захватить тебя с собою в ад.

— Хочешь получить шанс сделать это самому? — поддел его Морган, и в обычно бесстрастных глазах его мелькнула неприязнь.

Брэден улыбнулся:

— Это заманчиво, рейнджер.

— Мне не нужны от тебя неприятности. Никаких хлопот.

— До сих пор я был покорен, как ягненок, Дэвис, — возразил Брэден.

— Да, благодаря Лори.

— Благодаря Лори, — подтвердил Брэден, хотя мог и не делать этого. Замечание Моргана не было вопросом.

— Запомни это, — предупредил его техасец.

— Я не хочу, чтобы она была с нами.

— Думаешь, я хочу?

— Да, черт тебя побери, — зло бросил Брэден. — Ведь это удобно, а? Ты знаешь, что она готова почти на все, лишь бы помочь мне. Ты и воспользовался этим там, у хижины. — Он помолчал, затем ядовито добавил:

— Ты уверен, что видел охотников за премией?

Морган едва сдерживался, чтобы не вцепиться ему в горло.

— Если бы не она, — произнес он, — я выдал бы тебя им прямо сейчас!

— Нет, не выдал бы, рейнджер. Ты не можешь признаться таким образом в своем проигрыше. Скорее ты предпочтешь привезти свою добычу сам. — Почти те же слова говорила и Лори, и Моргану было ничуть не лучше от того, что сейчас сорвалось с губ Брэдена. Ей-богу, им обоим нравится издеваться над ним, поэтому Морган решил, что глупо сейчас продолжать в том же духе. Они теряют драгоценное время. Он подошел к двери в смежную комнату; та была чуть приоткрыта, и при свете лампы из их комнаты он всмотрелся в спящую Лори Брэден.

Ее волосы разметались по подушке, и лицо было спокойным. Рука девушки выглядела нелепо, прикованная наручником к столбику кровати, и он испытал особенную горечь, замешанную на сильных переживаниях, затрагивающих дотоле девственные глубины души. Ему не хотелось думать, что это коснулось его сердца; иногда он вообще сомневался, есть ли оно у него. Он не испытывал привязанности ни к кому, за исключением нескольких рейнджеров, по очереди бравших на себя роль приемного отца. Но они один за другим умирали, и он волевым усилием не позволял себе доверять более никому.

Война превратила его в закоренелого одиночку. Слишком многие из его друзей были убиты, но это не причиняет боли, если ты к ним равнодушен. Он отчаянно старался быть равнодушным, и наконец ему уже стало казаться, что усилия его увенчались успехом, но настал день, когда он узнал, что убит Кэллум. Тот самый грубый и требовательный Кэллум, ни разу не приласкавший его, но всегда бывший ему опорой. В первый раз, насколько он себя помнил, Морган заплакал. Он удалился в прерию, как раненое животное, и плакал как ребенок. Он никогда не делал этого прежде и не позволял себе отныне проявлять какие-то чувства.

И вот он изменил слову. Он заботился о женщине, пытавшейся убить его и, возможно, готовой на повторную попытку, о той, которая всегда будет ненавидеть его за то, что он выполнял долг. Помоги ему Боже, как он заботился о ней. Эта неожиданная мысль ударила его словно ножом: до сих пор он убеждал себя, что это всего лишь вожделение. Но его сердце никогда раньше не замирало при одном взгляде на женское лицо. Он никогда не чувствовал себя таким слабым в коленях или неуклюжим, как в эти дни рядом с нею. Он пытался скрыть это за резкостью, безразличием и холодом к ней, но не мог сделать этого сейчас. По крайней мере без того, чтобы не вовлечь всех троих в еще большую беду.

Он знал Уайти. К несчастью, он никогда не мог доказать вину этого человека в преступлениях, даже в Техасе, но Уайти Старк всегда оставлял за собой трупы. И не всегда тех, кто был в розыске.

Кулак рейнджера побелел на дверной ручке. Еще несколько дней предстоит провести с Лори, и ничто не изменится к лучшему. По крайней мере, ясно одно — враждебность между ним и ее братом переросла в мощную злокачественную опухоль.

Он хотел было войти, чтобы разбудить ее, но решил дать ей поспать еще немного, пока он спустится вниз, расплатится по счету и даст взятку клерку, чтобы тот забыл, что видел их. Слава Богу, он не поставил лошадей в общественную конюшню. Решение остановиться здесь было верным, он понял это, хотя и признался себе, что сделал это с целью дать Лори немного комфорта перед тем, как отправить ее в Денвер, и в равной мере, чтобы сбросить со своего следа любую погоню.

Морган не снимал с себя оружейного пояса. Рука его машинально скользнула к оружию. Он бросил короткий, предостерегающий взгляд на Брэдена: арестант сидел спустив ноги на пол и пристально следил за ним.

Морган выскользнул из комнаты, предполагая, что сейчас около двух ночи. Салун неподалеку только что закрылся.

Клерк удивленно поднял на него глаза.

— Боб Дэйл, — представился Морган. — Мы уезжаем завтра утром, — добавил он. — Я хотел бы расплатиться.

Клерк кивнул, назвал сумму, и Морган молча заплатил, а затем добавил несколько банкнотов.

— Моя жена… знаете, мы только поженились, и ее папаша не слишком доволен этим. Буду благодарен, если вы забудете о нас.

Глаза клерка расширились.

— Ну конечно, сэр.

— Он послал за нами несколько человек. Он способен на любые фокусы, — доверительно продолжал Морган. — Вообще-то он хотел… чтобы Элизабет вышла замуж за его делового партнера, старика…

Клерк понимающе кивнул, и Морган благодарно улыбнулся.

— У вас есть запасной выход? — Он уже знал, что выход есть, потому что, как всегда, проверил. И еще он знал, что дверь заперта.

Клерк кивнул и тут же предупредил, что дверь закрыта на ключ.

— А вы можете отпереть ее?

Клерк поколебался, и Морган добавил еще один банкнот. Так он скоро очутится на мели. Клерк ухмыльнулся:

— Я сейчас отопру ее. Счастливого пути вам и вашей женушке.

Морган одарил его редкой улыбкой.

* * *

Лори проснулась неохотно. Она очень долго не могла заснуть и теперь не хотела выходить из блаженного забытья.

— Лори! — произнес настойчивый голос. — Лори!

Голос был низким, как у Ника, но с другой интонацией. Более жесткой. Она шевельнулась. Что-то изменилось, и девушка знала что — ее правая кисть была свободна.

Она подержала глаза закрытыми еще с минуту, зная, кого сейчас увидит. Лори чувствовала себя отяжелевшей от сна, а быть может, от его нехватки. Это осталось для нее загадкой. Ну конечно, еще слишком рано для рассвета. Не может быть, что уже пора идти на дилижанс…

Ее охватил страх при мысли, что придется оставить Ника.

— Лори!

Она открыла глаза. Рядом стоял полностью одетый рейнджер, и его оружейный пояс был как обычно при нем. Ну почему он всегда хотел казаться таким уверенным и сильным? Лори потянулась в постели: по сути, в ней можно было забыться в блаженстве. Девушка отводила глаза от Моргана, но чувствовала, что провоцирует его. А может, и нет. Святые Мария и Иосиф, как ей хотелось добиться от него реакции — все равно какой, лишь бы добиться.

— Лори. — На этот раз голос прозвучал тише. Но еще жестче, фактически придушенно.

— Вы всегда входите в спальни к леди? — сонно осведомилась она.

Он что-то хмыкнул в ответ.

Лори посмотрела в окно, но вместо первых лучей солнца за шторами была темнота.

— Мы уезжаем, — коротко сказал он. — Приготовься.

— А который час?

— Раннее утро.

— Похоже, слишком раннее, — предположила она.

Он пожал плечами, как делал всегда, когда не хотел отвечать. Их глаза встретились, и она села в постели, укутавшись пуховым одеялом. Но она могла этого и не делать, поскольку на ней была надета мужская рубашка, которую она носила несколько последних дней.

— Что случилось… Ник?

У него снова сжалось внутри. Ник, всегда этот Ник, черт побери. Ну почему она так беспокоится об этом ублюдке и убийце? Моргану было ничуть не легче оттого, что он ревновал ее к кровному родственнику.

— Охотники за премией, — пояснил он. — Приехали в город с час назад.

Она застыла. Несмотря на собственные слова, что Морган не лучше этих людей, она знала, что у ее брата почти нет шансов против любого из охотников.

— Куда мы едем?

— На юг. Вдоль реки. Там много троп, ведущих из города, и к тому же русло ручья сведет наши следы почти на нет.

— Как они нашли нас? — Она впервые ощутила страх, которого не чувствовала в Ларами. Она была слишком сердита, слишком нацелена на освобождение Ника — и слишком уверена, что справится с этим.

— Не знаю, — ответил он откровенно. — Ведь они могли проверить все шахтерские поселки. Мы потеряли время из-за снежной бури.

И потому что она стреляла в него. Лори была благодарна, что он не напомнил ей об этом, и просто кивнула: теперь она уже поняла, что с ним не поспоришь. Если только он решался на что-либо — обратного хода не было. На миг она задумалась о том, отказывался ли он когда-нибудь от своего замысла, но решила, что нет. Он скорее ляжет костьми — если они есть у этого истукана, — с горечью подумала она.

Неожиданно рейнджер вышел, оставив девушку упаковывать свои немногочисленные пожитки. Немного помедлив, она уложила в постельную скатку подаренное им платье. Она не хотела от него ничего… но платье может пригодиться, и она не сомневалась, что когда-нибудь наденет его. Несмотря на принятую ванну, она чувствовала себя неуютно и казалась себе грязной в нестиранной одежде. Она не снимала ее прошлой ночью, исключительно ради самозащиты. Рейнджер позволял ей уединение лишь до определенных пределов.

Интересно, спал ли он вообще сегодня ночью, и нельзя ли воспользоваться этим преимуществом? Но она тут же напомнила себе, что нельзя недооценивать Моргана. Пока у него есть револьвер и кандалы, он берет верх.

До Пуэбло.

Едва прошло несколько минут, как она присоединилась к мужчинам в соседней комнате. Ник отрастил маленькую бородку: рейнджер не позволял ему бриться. Брат был в куртке, руки его были скованы, но лодыжки свободны. Рейнджер дал ему пару седельных сумок, чтобы он уложил их поверх наручников на случай встречи с кем-нибудь. Затем Морган внимательно оглядел девушку.

— Надеюсь, ты понимаешь, чем мы рискуем, — произнес он.

Лори кивнула; в руках у нее была своя постельная скатка. Рейнджер подал ей еще и скатку Ника, а свою взял в левую руку, оставляя правую свободной, — Лори это заметила.

— Мы выйдем через запасной ход к гостиничной конюшне, — сказал он. — Вы пойдете первыми. Направо и вниз по черной лестнице.

Лори угнетал недостаток сна, и мозг ее все еще не прояснился. Так же чувствовал себя и Ник: он вяло переставлял ноги и, казалось, лишился обычной своей бодрости. Лори поражалась тому, что рейнджер проявляет такую решительность и проницательность, и молча проклинала его за это.

Брат и сестра обменялись взглядами. Он криво улыбнулся, и у нее кольнуло сердце. В этой улыбке был проигрыш — нечто почти невиданное в нем ранее. Она знала, что частично виновата в этом сама: он хотел не меньше рейнджера отправить ее на дилижансе. Ведь она не поделилась с братом, что не собиралась ехать до самого Денвера. Она не могла оставить их наедине, особенно после того, как заметила, что гнев их едва не вспыхнул всерьез прошлым вечером.

Теперь Лори знала, что рейнджер не застрелит ее брата хладнокровно. Но она знала и то, что Ник уже созрел для безрассудного поступка, что он может не оставить техасцу выбора. Она подошла к лестнице и стала спускаться. Все трое молчали, спускаясь осторожно, как приказал рейнджер. В ней бурлила неприязнь к Моргану, и она мысленно прикидывала, не споткнуться ли ей… тогда Ник спиной закроет путь рейнджеру, и она и Ник могли бы…

— Даже не думай об этом, Лори. — Голос его был тихим, едва уловимым, и у Лори перехватило дыхание. Неужели ее колебания так заметны? Или он уже настолько хорошо знает ее? И, как бы смирившись с этой мыслью, она продолжала спускаться, придерживая груз, чтобы удобнее было открыть дверь.

Через несколько минут они уже помчатся прочь из города. Шанс утерян, но, по крайней мере, она не очутилась в дилижансе.

И впереди маячил Пуэбло.

* * *

Уайти Старк чертыхнулся: он смотрел на записку в телеграфной конторе. Он снова упустил их, и на этот раз не хватило лишь нескольких часов. Но он получил то, в чем нуждался.

«Пуэбло» — гласила копия телеграммы.

Его удивило то, что рейнджер позволил девушке отправить телеграмму. Но, по мнению Уайти, Морган Дэвис часто проявлял себя болваном. У рейнджера свой кодекс чести, который Уайти не понимал и никогда не поймет, а потому глубоко презирает. Слабость. Уайти не признавал слабости.

И он ненавидел Моргана Дэвиса. Дэвис неоднократно опережал Уайти в поимке тех, кого он себе наметил. Уже три раза Уайти едва не настигал находящегося в розыске человека, затрачивая на выслеживание несколько месяцев, но в последний момент обнаруживал, что Дэвис снова опередил его.

Сейчас ставкой были пять тысяч долларов. И в придачу его гордость.

Он выслеживал Дэвиса уже месяц, зная, что тот ловит Николаса Брэдена. Приятель сказал ему, что рейнджер наводил справки в Хармони. Уайти решил выследить Моргана и сэкономить себе труды и время. Он даже тешил себя мыслью застрелить Дэвиса и вернуть его под видом Брэдена, но не осмелился сделать это в Техасе. Он не хотел, чтобы всю оставшуюся жизнь за ним охотились рейнджеры. Он хотел представить дело так, будто Брэден застрелил рейнджера, а он, Уайти, убил Брэдена. Ему придется прикончить обоих.

Все шло как было намечено до тех пор, пока техасец не пошел вдруг назад по следу и не обнаружил его. Он обезоружил Уайти, — отобрал у него винтовку и особо ценимый им револьвер с перламутровой рукояткой и швырнул их в реку. Уайти так и не смог отыскать их, несмотря на многие дни поисков. Револьвер был его талисманом: он взял его у одного из убитых им стрелков, и оружие представляло собой его гордость и силу. Дэвис не только унизил его, но и отобрал самое ценное, что у него было.

У него едва хватило денег, чтобы приобрести новый револьвер и винтовку, сильно уступавшие по качеству тем, прежним. Еще он нанял Керта Несбитта, с которым работал раньше, и брата Керта, Форда. У него с Кертом были одинаковые принципы: никакого смысла брать того, кто в розыске, живым. Уайти дал ясно понять, что он оставляет за собой удовольствие подстрелить рейнджера и к тому же возьмет себе две трети премии. Женщина тоже послужит премией, а потом им придется убить и ее.

Уайти вышел из телеграфной конторы, где он подкупил оператора. Парень сказал ему, что телеграмму принес клерк из «Отель де Пари».

«Отель де Пари»! Он сроду не заподозрил бы, что Морган Дэвис остановится там. Ей-богу, он даже не проверил эту гостиницу, как все прочие, включая и контору шерифа, оказавшуюся пустой, и местного доктора, сообщившего, что к нему никто не обращался. Морган Дэвис оказался хитрее, чем предполагал Уайти. Но все же рейнджер совершил ошибку, и этой ошибкой была телеграмма.

Уайти изучил собственную карту, каждый городок близ горных маршрутов, ведущих в Пуэбло. Он и братья Несбитт разделятся и прочешут все эти тропы. Женщина замедлит ход рейнджера, его пленник тоже. Телеграмма сослужила хорошую службу.

* * *

Дэниэл Уэбстер посетил Денверскую телеграфную контору, как делал каждый день после того, как более недели назад прибыла телеграмма. Он не обращал внимания на любопытные взгляды, всегда его сопровождавшие, — Дэниэл давно уже научился этому искусству.

Энди находился в салуне, где предавался беспробудному пьянству. Его мучило чувство вины с тех пор, как брата едва не повесили за то, что спас его шкуру. Дэниэл немного сочувствовал ему, но не слишком: Энди пора уже повзрослеть.

Дэниэл подошел к стойке, высотою достигавшей почти до его макушки. Он поднялся на цыпочки:

— Есть какие-нибудь вести для Джонатана Брэдена?

Оператор с улыбкой подал ему телеграмму, и Дэниэл улыбнулся в ответ. Когда-то много лет назад этот служащий вовсю глазел на него, но теперь понял, как и многие другие, что Дэниэл не отличается от прочих людей, и обращался с ним соответственно. Он даже вмешался несколько раз, когда некоторые клиенты грубо дразнили Дэниэла за его крошечный рост. Кое-кто вообще не принимал карлика за ровню, некоторые получали огромное удовольствие, дразня его и называя уродом, чтобы возвыситься в собственных глазах.

Дэниэл взял телеграмму и вскрыл ее. Он был частью семьи Брэден. Между ними не было секретов, и он, как и все, беспокоился о Нике и Лори.

Он помнил предыдущую телеграмму слово в слово, а потому буквально похолодел, читая эту. Ник Брэден был его покровителем с тех пор, как ему исполнилось десять, и он начал перерастать Дэниэла, хотя тому было уже под двадцать пять. Любой из взрослых, кто дразнил или приставал к Дэниэлу, должен был помнить, что ему придется иметь дело с Ником, а тот, если сердился, мог быть опасен.

Дэниэл любил Ника и Лори, как будто те были его родными братом и сестрой. Они и впрямь были таковыми: Джонатан нашел Дэниэла, когда тому было восемь, и он мало чем отличался от умирающего с голоду зверька. Его продала цирку собственная семья, устыдившаяся того, что дала жизнь карлику. Несколько лет его выставляли в клетке.

Джонатан выкупил его у владельца цирка, хотя его принципы шли вразрез с продажей и покупкой людей, а потом он терпеливо учил его читать и писать и даже воспитал как родного ребенка.

Дэниэлу было пятнадцать, когда Джонатан наткнулся на Флер и новорожденного. Именно Дэниэл помог заботиться о матери и ребенке — особенно о мальчике, — найденных ими в Техасе. А потом Джонатан и Флер полюбили друг друга и не видели помехи, чтобы ребенок считал их своими родителями. После женитьбы Джонатан и Флер зарегистрировали Джонатана отцом мальчика, и он всегда считал Ника своим, даже после рождения еще двоих детей.

Дэниэл хранил эту тайну всю жизнь. Он унесет ее с собой в могилу, если этого захочет Джонатан.

А теперь Нику грозит смертельная опасность. Первая телеграмма от Лори была отправлена из Ларами, и в ней просто говорилось, что Ник арестован техасским рейнджером и тот собирается вернуть его в Техас. Она вышлет очередную телеграмму как только сможет. Дэниэл прекрасно понял ее мысль: Лори постарается сама вызволить Ника. Она всегда верила в свои силы, и на это были причины: девушка была необычайно умна и сметлива и быстро осваивала различные профессии, особенно те, где требовались координация и сосредоточенность. Она привыкла поступать по-своему и делала это очаровательно, пуская в ход свою яркую, открытую улыбку, помогавшую ей добиться цели.

Но покорит ли она техасского рейнджера? Дэниэл Уэбстер был наблюдателен, а труппа Брэдена достаточно часто путешествовала по Техасу, чтобы он узнал людей такого рода. Эти техасцы — люди особой закалки, способные противостоять одиночеству и изоляции, в которой им приходится жить. Шерифы же, как правило, живут в городках, и у них светлые минуты чередуются с темными. У рейнджеров, напротив, мало светлых минут, и большей частью они проводят их с друзьями-служаками.

Дэниэл снова перечитал телеграмму. Лори была необычайно краткой, что означало посторонний присмотр. «Путешествуем через горы. Направляемся в Пуэбло. Постараемся двигаться медленно…»

«Постараемся» — это означает, что она с ними. Дэниэл вошел в салун и отыскал Энди. Он проигнорировал обычный набор шуток по поводу своего роста и молча подал Энди телеграмму. Тот быстро прочел ее и резко вскочил, опрокинув стул и разлив пиво по столу.

— Идем, Дэниэл! — произнес он и бросил на стол несколько монет.

Карлик семенил рядом, чтобы не отстать от широко шагающего Энди, он не обращал внимания на комичность зрелища, которое они собой представляли, и даже не выразил обычного протеста, когда Энди подбросил его в седло своего «пинто» и уселся позади. Энди пришпорил лошадь, и они помчались к находившейся в миле отсюда хижине, в которой расположилась на зиму семья.

Через три часа Энди ехал в Пуэбло на «пинто», а позади него, в фургоне труппы, ехали Джонатан, Флер и Дэниэл. Флер и мысли не допускала остаться. Она не умела стрелять, но Ник был ее крошкой, ее первенцем. И Лори… Лори была всем, о чем могли мечтать любые родители. Она страстно любит жизнь и окунается в нее с головою, как мало кому доступно.

«Путешествуем через горы». Дэниэл щелкнул бичом над головами лошадей, запряженных в фургон. Им придется двигаться быстро, но они и так выбрали короткий равнинный маршрут. Они наверняка сэкономят время, если только Лори удастся «двигаться медленно».

Впрочем, Дэниэл знал, что если кому и удастся сделать это, то только ей, Лори.

 

Глава четырнадцатая

Морган безжалостно подгонял маленький отряд. Все уже едва не дремали в седлах, когда он решил к вечеру сделать остановку. Даже он несколько раз клевал носом, мгновенно просыпаясь при неожиданном звуке, — впрочем, ему приходилось не раз спать в седле. Его гнедой был хорошо выучен, и рейнджер доверялся ему, зная, что он не оступится и не дернется при резком шуме. Что касалось пленников, то они снова были привязаны к седлам.

Он поколебался, прежде чем связывать руки Лори, но у него не было времени на ее трюки, и он слишком устал, чтобы сохранять обычную настороженность. На лестнице гостиницы он мгновенно понял, что она подумывает о побеге, — он заметил, как напряглась ее спина. Она явно не собиралась сдаваться. Поэтому, оседлав лошадей, он своим платком привязал ей руки к седельной луке и, как обычно, сковал Брэдена наручниками.

Он следовал по руслу речки почти до полудня, направляя лошадей шагом по мелководью, затем поднялся выше, надеясь, что валуны затруднят путь преследователям. Как только он надежно устроит на привал Брэденов, он пройдет по тропе назад убедиться, что их не преследуют. Он жалел, что не нашел плана поумнее: ему нужно было разобраться с Уайти еще месяц назад, но охотник за премией не в розыске, и ни один шериф не станет его задерживать. Морган мог убить его тогда, и, возможно, так и следовало поступить, но в нем слишком силен был кодекс рейнджера, не позволяющий хладнокровно застрелить безоружного, будь он даже такой скотиной, как Уайти Старк. Теперь охотников трое — не слишком много в обычных условиях, — но сейчас у Моргана на руках Ник и Лори.

При одной только мысли о ней у него напряглась спина. Он поехал впереди отряда, чтобы не смотреть на девушку с падающими за спину длинными, заплетенными в небрежную косу волосами. Любой выглядел бы на ее месте ужасно после того, что она пережила, но усталость лишь увеличила эти золотистые глаза, пронизывающие его всякий раз, когда их взоры встречались. Он так и не решил, что для него мучительнее — враждебный вызов, часто мелькавший в ее взгляде, или страсть, в редкие минуты горевшая в ее глазах. А может, эта запретная страсть как раз сродни гневу? Помни об этом, предупредил себя рейнджер. Помни, прежде чем получишь нож в спину. В любом случае девушка лучилась энергией, и ее жизнелюбие было одной из черточек, привлекающих его к Лори.

Как раз перед тем как они покинули русло, он напоил лошадей и наполнил фляги. Днем они сделают «сухой» привал — без огня и без дыма. Пищей им послужат сухари и вяленое мясо. Он знал, что им нужно выспаться, всем троим, а после безопасного привала, с наступлением ночи, они двинутся дальше. Сегодня полнолуние, и он сможет воспользоваться этим.

Морган постоянно твердил себе, что делает обычную работу: доставляет правосудию арестанта. Но он сожалел, что не обессилел настолько, чтобы не обращать внимания на Лори, игнорировать собственные переживания и мучительное чувство одиночества, каждый раз охватывающее его при взгляде на эту столь опасную для него девушку…

Он нашел маленькую, защищенную деревьями прогалину и остановился. Сняв перчатки, развязал руки Лори и предложил ей руку. К его удивлению, она приняла его помощь и соскользнула с седла. Коснувшись ногами земли, она пошатнулась, и Морган машинально поддержал ее, обняв за плечи. На миг ему показался умысел в этом ее движении, потому что тело его мгновенно отреагировало на нежное прикосновение ее тела.

Но малейшие подозрения насчет нарочитости ее движения рассеялись: девушка напряглась и отскочила от него словно обожженная. Он непроизвольно протянул к ней руку, но она резко отдернула свою. Несомненно, ей неприятно даже его прикосновение, и рука рейнджера неуклюже опустилась, как у мальчишки, тянувшегося за недозволенными лакомствами и пойманного на месте преступления.

Он отвернулся, сожалея, что чувствует себя сильно задетым ее поступком. Напрасно он даже на секунду предположил, что она с радостью воспримет его близость, что те поцелуи были чем-то иным, а не ловушкой для блюстителя закона. Подойдя к своей лошади, он вынул из седельных сумок ножные кандалы, а Брэден тем временем спешился, ожидая неизбежного. Морган замкнул их на лодыжках Ника, затем освободил его руки от седельной луки. Брэден пошевелил ими, сердито взглянув на Моргана:

— Ты когда-нибудь спишь?

— Как раз собираюсь этим заняться.

— Это означает, что мне снова будет паршиво.

Вместо ответа Морган повернулся к Лори.

— У тебя есть пять минут, — коротко произнес он.

Она смерила его злым взглядом, но повернулась и исчезла в рощице. Морган прислонился к дереву. Проклятье, как ему это надоело. Хотелось потребовать от нее обещания. Хотелось, чтобы она дала его, а он принял. Но он просто не мог положиться на ее слово.

— У тебя тоже, — обратился он к Брэдену. — Но только помни.

— Немного нервничаешь, рейнджер?

— Не дразни меня, Брэден.

— Вот как? А что ты мне сделаешь?

Морган размахнулся сжатой в кулак рукой, но в последний миг сдержался. Он не поддастся искушению ударить скованного цепью человека.

— Три минуты, Брэден. После этого ты будешь привязан к дереву.

Брэден не шевельнулся.

— А как насчет обеда? Кофе?

— Получишь воду и вяленое мясо.

— А Лори? — затвердели скулы Брэдена.

— То же и для нее. Я не просил ее отправляться за тобой из Ларами.

— Ты мог бы оставить ее в Джорджтауне.

Морган почувствовал себя слабым и беспомощным.

— Давай условимся об одном: она нужна мне здесь не более, чем тебе. Но я знаком с этими чертовыми охотниками за премией. Если им только покажется, что она знает направление нашего пути, они схватят ее. Они не будут такими мягкими, как я. Можешь быть уверен, они осведомлены, что она была в Ларами с нами.

Ник мысленно взвесил информацию. Телеграмма. Лори говорила ему о посланной телеграмме. А что если охотники за премией проверят телеграфную контору? Он не хотел, чтобы она вмешивала в дело Джонатана и Энди, но Лори перестала слушать его с того дня, как началась вся эта заварушка в Техасе. Он понял, что сейчас для него как никогда важно сбежать.

— А ты не можешь остановить их?

— Только после того, как они на что-то решатся.

— Закон! — презрительно бросил Ник. — Ты позволишь им убить Лори прежде, чем что-то сделаешь. Я невиновен, черт тебя побери, а ты тянешь меня из огня в полымя. В то же время не обращаешь внимания на того, кто, по-твоему, способен обидеть женщину. Ты удираешь от него — что же это за дурацкий закон?

— Твое время вышло, Брэден. Шагай к одной из тех осин.

Губы Ника скривились.

— Вот как, Дэвис? Снова приказ вместо ответа. Или у тебя его просто нет? Может, осталось лишь безмозглое, тупое подчинение тому, что ты называешь долгом? Что ж, можешь засунуть этот проклятый долг себе в глотку. Будь я проклят, если позволю тебе приковать себя к дереву! — Его скованные наручниками руки сжались в кулаки. Он слишком устал, чтобы осторожничать, слишком измучился и слишком волновался о семье. Он почти с радостью примет пулю — скорее, чем снова перенесет унижение от этого тупицы-рейнджера, и скорее, чем будет продолжать подвергать опасности тех, кого любит.

— А Лори? — мягко спросил рейнджер. — Хочешь, чтобы она увидела, как ты умрешь?

— Похоже, она увидит это так или иначе. Пусть уж лучше увидит мою смерть от пули, чем от петли. К тому же ты не застрелишь меня просто так.

— Не зарекайся. На мой взгляд, ты все же убийца.

— Ну тогда стреляй!

Вызов был брошен, и Ник заметил, как на усталом лице рейнджера заиграли желваки. Затем рейнджер снял оружейный пояс, выпустил его из пальцев и двинулся к Нику. Ник снова сомкнул скованные руки в кулаки. Учитывая, что его движения ограничены ножными кандалами, он сделал шаг, прежде чем ударить кулаками рейнджера в челюсть. В удар он вложил всю свою силу.

«Проклятье, какое наслаждение…» Мозг Ника отметил звук удара костяшек пальцев по лицу рейнджера, но тот не упал, а лишь отшатнулся. Взгляд Ника впился в лежавший всего в нескольких футах револьвер в кобуре. Но ножные оковы так ограничивали его движения, что превращали несколько футов в милю. Он снова взмахнул кулаками, зная, что рейнджер просто позволил ему тот первый удар. Ник не знал почему, но надеялся, что получит свой второй шанс. Но надежды не оправдались.

Рейнджер отступил, и Ник пошатнулся. Он выпрямился, но потерял инерцию движения и в ярости остановился, чувствуя себя бессильным. Он гадал, почему рейнджер не ответил ему ударом вместо того, чтобы наблюдать за ним с раздражающим безразличием, смахивающим на насмешку. Ник знал, что бунт бесполезен, что он вряд ли досаждает этому парню больше, чем надоедливая муха, — и это злило его и заставляло отбросить прочь сиюминутное отчаяние. Он вложил всю мощь в одно усилие, способное принести победу или поражение: подняв руки, он рывком бросился на рейнджера, пытаясь поймать его за шею цепью между запястьями.

Нападение швырнуло обоих наземь, но рейнджер ухитрился поймать цепь раньше, чем она мелькнула за его головой, и дернуть ее вниз. Оба парня начали кататься по земле, как тогда, у хижины, причем Ник пытался воспользоваться единственным, что у него было, — весом, чтобы прижать мучителя к земле и как-то просунуть скованные руки ему за голову.

На его стороне несколько фунтов и отчаяние. У рейнджера — свободные руки и ноги, но Ник смог очутиться наверху и на миг прижать рейнджера. Тут он заметил совсем рядом оружейный пояс Моргана и потянулся к нему, давая рейнджеру краткую передышку, но в ту же секунду колено рейнджера дернулось и ударило Ника в пах. Морган столкнул с себя полупарализованного от боли Ника и схватил револьвер.

Ник лежал, согнувшись пополам и пытаясь отдышаться, а рейнджер тем временем застегнул на себе оружейный пояс, потом наклонился и, схватив Ника, подтащил его к тонкому дереву и быстро приковал. Потом он встал рядом, и Ник понял — он ждет, когда пленник поднимет на него глаза. Боль и чувство поражения обрушились на Ника; на миг он почти поверил, что у него был шанс. Наконец он поднял глаза на Дэвиса, не желая показаться трусом.

К его удивлению, на лице техасца мелькнуло сожаление и даже сочувствие, что сразу не понравилось Нику. Тихий стон сорвался с его губ — боль в паху была слишком сильна. Казалось, рейнджер хотел что-то сказать, но слова замерли у него в горле, и он резко отвернулся. Ник вдруг увидел Лори, с побледневшим лицом, потрясенно застывшую на месте. Интересно, много ли она успела увидеть?

Очевидно, и рейнджер заметил ее в ту же минуту. Ник увидел, как тело Моргана напряглось, а потом Лори вихрем налетела на него, рука ее взметнулась, и послышался хлесткий звук пощечины.

* * *

Лори отсутствовала дольше пяти минут. «Пусть он придет за мной», — решила она. Девушка прошла за маленькую прогалину и очутилась в уединенном месте. Ей необходимо было размять ноющие и затекшие мышцы, она нуждалась в покое леса, чтобы поразмышлять и утихомирить бушующие в ней переживания. Что-то произошло, когда она скользнула с седла, коснулась Моргана и едва не упала. Она так устала от этой езды на лошади, когда ее тело, привязанное к седлу, немело от невозможности поменять в пути положение.

Но едва тела их соприкоснулись, как усталость ушла, замещенная бушующим пламенем, толкнувшим девушку поближе к рейнджеру. Она коснулась его, и ее неудержимо потянуло к нему. Лори подняла глаза и заметила вспыхнувшую в его глазах жажду, но больше всего ее обескуражила неожиданная нежность его рук. Ей пришлось отпрянуть прежде, чем она уступит этому сочетанию истинно мужской сексуальности и редких, но убедительных мгновений доброты. Она была так обессилена и подвержена довлеющей силе рейнджера, что решила, будто предает этим и себя и Ника. И тогда она отпрянула, ей хотелось исчезнуть в зарослях, поймать проникающий сквозь деревья солнечный луч, умчаться на нем куда-то вдаль и очутиться в тихом и бесхитростном месте. Она все еще поражалась той силе, которая влекла ее к рейнджеру Моргану Дэвису. Тот факт, что он очень походит на ее брата, должен был отталкивать ее, — почему же ее завораживал мужчина, напоминавший мальчишку, а потом парня, рядом с которым она выросла? Но ведь это сходство лишь крайне поверхностно. В Моргане не было ни теплоты, ни сострадания, ни живого остроумия Ника.

Так почему же ей не наплевать на него? Наверное, некоторые из этих качеств, конечно, есть в этом парне — она не могла смириться с тем, что он холоден и безразличен. Она помнит те мгновения, когда он показал свою доброту. Возможно, ей стоит попытаться вызывать в нем сердечность, вместо того чтобы вступать с ним в борьбу на каждом дюйме их пути.

Приободренная этим решением, она быстро совершила свой туалет и направилась обратно. Как раз когда девушка достигла прогалины, она заметила, как ее брат мучительно согнулся от удара коленом. Ей было наплевать на то, что Ник поступил бы так же, будь у него шанс, и что оба парня сошлись в смертельной схватке, где не было правил. Она видела лишь, что ее брату причинили боль.

Ей захотелось собственными руками убить Моргана. По меньшей мере сделать с ним то же, что сделал он со скованным по рукам и ногам человеком. В ту же секунду рейнджер обернулся, и их глаза встретились. Она успела заметить в его глазах неожиданную боль, прежде чем они опустели и приобрели непостижимо глубокий оттенок синевы, более темный в сравнении с глазами Ника. А потом они стали осторожными, как будто он прочел ее гнев и бурлящую в ней агрессивность. Она бросилась к нему, а затем размахнулась и ударила его изо всех сил, заметив лишь в последний миг распухающий синяк на его щеке. Ее рука отозвалась болью от уд ара, но он не шевельнулся, чтобы ответить ей, и это еще больше разозлило девушку, размахнувшуюся в другой раз.

На этот раз он перехватил ее руку, затем поймал ногой ее устремившееся ему в пах колено. Левая рука техасца сомкнула оба ее запястья за спиной девушки, и он притянул ее к себе так близко, что она почувствовала напряжение его тела и его возбужденность. Она попыталась было вырваться, но он лишь усилил хватку. Он опустил глаза, и на миг ей в голову пришла сумасшедшая мысль, что он собирается поцеловать ее. Потом она всмотрелась в его глаза, и ее дикая ярость начала стихать. Она никогда не видела в глазах мужчины такого одиночества и такой отчаянной грусти. Ей показалось, будто она вдруг приоткрыла свежую рану. Ее тело замерло, и она просто стояла и смотрела на него.

Каждая частица в ней живо реагировала на его близость. Лори чувствовала, как ее бьет дрожь и бросает в жар, но не только оттого, что он рядом, а при виде неожиданной боля в его глазах. Она вдруг поняла, что он не хотел драться с Ником. Он даже принял от нее пощечину, чтобы доказать это. Она поняла, что он способен сделать то же самое в случае необходимости. Такова была натура этого жесткого, несгибаемого человека.

Глядя на него сейчас и зная, что должна ненавидеть его, Лори почувствовала сострадание и непреодолимое желание привнести в его жизнь немного нежности и радости, которых так не хватало человеку, принесшему все человеческие эмоции в жертву долгу.

Внезапно он отпустил ее, как будто это он внушил ей переход от ярости к жалости. Но он презирал последнюю, и она поняла это по внезапно залившей его лицо краске стыда. Морщинки вокруг его глаз, казалось, углубились. Он судорожно вздохнул, но она не знала отчего — от полученных им только что жестоких ударов или от чего-то другого.

— Иди к дереву и сядь рядом с братом, — вяло произнес он.

Морган прошел за ней следом и, опустившись на колени между ними, пристроил наручники так, чтобы Ник и Лори оказались скованными вместе. Затем он смерил обоих взглядом.

— Я не хочу проделывать это каждый день, — жестко произнес он, — но буду, если придется. — Он повернулся к Нику, и Лори заметила, как рейнджер изучающе всматривается в каждую его черточку, прежде чем продолжить:

— Ты вернешься в Техас, Брэден, даже если мне придется нести тебя связанным по рукам и ногам на собственной спине. Я не собираюсь просить тебя облегчить мне путь, зная, что ты на это не пойдешь. Но предупреждаю, что не буду терпеть ударов ради твоей сестры. Попробуй только начать что-нибудь — и я, черт побери, закончу…

Он широко прошагал к лошадям, расседлал их и, сняв постельные скатки, принес их пленникам. Подав им наполненную водой флягу и горсть вяленого мяса, он вернулся к выбранному футах в двадцати от них месту, улегся, набросив на себя одеяло, и отвернулся от них.

* * *

Морган просыпался постепенно. После схватки с Брэденом у него болело раненое плечо. Лицо тоже саднило, и губы распухли. Он чувствовал себя паршиво.

Под стать самочувствию было и настроение, когда он вспомнил о событиях последних дней. Он знал, что ситуация может лишь ухудшиться: Брэден подыгрывал ему только из-за сестры, выжидая удобной минуты и отъезда Лори на дилижансе. Но теперь Брэден знал, что это мало вероятно, и Морган мог ожидать очередных нападений, неприятностей и вызывающих поступков. Господи, он не хотел бить вчера Брэдена, по крайней мере сильно, но ведь тот тянулся за револьвером. Удар ногой был скорейшим и надежнейшим способом вывести его из строя прежде, чем вернется и вступит в схватку Лори.

Он повернулся на спину и посмотрел на залитое пламенем заходящего солнца небо. Оно показалось ему яростным и страстным, хотя он никогда не думал так о небосводе. Фактически весь его мир сместился, и он сомневался, что сможет теперь вернуть не покидавшую его прежде надежную опору.

До сих пор Морган никогда не чувствовал вины за то, что возвращает закону арестанта. Он никогда и на секунду не поколебался бы застрелить любого, кто пытался бы сбежать. При этом он почти не задумывался об ожидавшей пленника участи. На этот раз все было по-другому: он, сам того не желая, чувствовал уважение к Нику Брэдену за его постоянные попытки защитить сестру и одновременно за вызов непреодолимым, по мнению Моргана, обстоятельствам. Рейнджер сам сделал их таковыми.

Но проклятье, как действует на него этот Брэден!

Морган медленно сел. Еще полчаса, и солнце опустится. Еще час-другой, и луна будет достаточно яркой, чтобы можно было снова пуститься в путь. Он посмотрел в сторону Брэденов. Оба спали, голова девушки покоилась на плече брата. Морган на миг представил себе ее голову на своем плече и разметавшиеся по его груди медово-золотистые волосы. Он попытался сразу же прогнать эту мысль, но она только заставила его возбудиться. Черт побери, он напоминает жеребца, учуявшего кобылу в течке.

Морган оседлал свою лошадь: он немного пройдет назад по следу, пока опускаются сумерки, чтобы убедиться в отсутствии погони. Рейнджер осторожно отвел лошадь подальше от спящих, прежде чем подняться в седло. Одному лишь Богу известно, сколько удалось им поспать после жесткой потасовки сегодняшним днем, но он намерен теперь двигаться до завтрашнего полудня.

Когда он вернулся, совсем стемнело. Он порыскал кругом, но не нашел следа животного или человека. К тому же он обнаружил принадлежавшую горным разработкам старую дорогу, тянувшуюся в избранном им направлении. Этой ночью они поедут по ней и сэкономят немного времени — ночью она будет пуста, — а к рассвету снова вернутся к горному хребту, вдоль которого будут двигаться дальше.

Рейнджер со вздохом въехал на прогалину. Оба пленника сидели. Лори связала волосы у шеи полоской материи, и они спадали вдоль груди. Ник Брэден был напряжен, но расслабился при виде подъехавшего Моргана, и тот понял — парень опасался, что он не вернется и оставит их беспомощными в лесу. Эта мысль рассердила его, тем более что могла прийти в голову и Лори. Это заставило его вести себя резче обычного: он отомкнул пленников, дал им немного провизии и внимательно проследил за тем, как они уединялись по личной нужде. Лори сохраняла бесстрастный вид, и лицо ее было непроницаемым, будто она выучилась этому у Ника.

Брэден двигался медленно и осторожно, словно все еще испытывая боль. Лицо его тоже было бесстрастным, и Моргану казалось, что оба они похожи на ходячие палочки динамита. Тем не менее они выполняли все его приказы. Несмотря на то что луна сияла слишком ярко, Морган оседлал лошадей, после чего все трое молча выехали из-за деревьев и, поглощенные мыслями, направились вниз, к дороге…

* * *

Бет натянула поводья и остановила упряжку, заметив отходящую в сторону от дороги ухабистую тропу. Старая дорога на шахты, решила она. Они могут проехать по ней с полмили и, скрывшись из виду, остановиться. Там они дадут лошадям отдых и она сможет поспать. Мэгги уже спала в устроенной в фургоне постели, ее крошечная фигурка покоилась на груде одеял рядом с сундуком. Каролина и их жеребец — гордость и отрада Джошуа — шли следом, привязанные к фургону веревкой.

Прошло два дня с той ночи, как они покинули хижину. Минует еще два дня, и индейцы юта вернутся за ответом, — оставалось надеяться, что не раньше. Бет особенно опасалась одного из избранных воинов, Чорито, сына вождя, всегда поглядывавшего на нее голодными, жадными глазами. Он носил армейские брюки подозрительного происхождения и иногда раскрашивал лицо. Обычно его окружали шестеро юных воинов с хмурыми лицами.

С самого начала ее не оставляло предчувствие, что, независимо от ее выбора, она достанется Чорито: он добьется ее угрозами убить или подкупом. Почти все племя юта было мирным, воины лишь иногда спонтанно нападали на поселенцев, потому что были недовольны растущим числом фермеров, претендующих на земли, которые племя считало своими пастбищами. Бет всегда подозревала, что Чорито — один из тех, кто совершал набеги.

Она распрягла лошадей и поставила на привязь, затем напоила их из бочонка, который возила с собой, и накормила овсом, отмерив его в шляпу. Потом напоила и накормила Каролину. Мэгги все еще спала, когда Бет втиснулась между сундуком и дочерью. Бет обняла ее рукой и почувствовала, как ребенок прижимается к ней в поисках тепла и уюта. Она обязана защитить ее. Во что бы то ни стало. Три дня пути до Джорджтауна, еще несколько до Денвера. Там она продаст жеребца и, быть может, заведет ресторанчик.

Еще три дня, и они будут свободны. С этой успокаивающей мыслью Бет наконец уснула.

 

Глава пятнадцатая

Когда солнце село за восточные холмы, Морган придержал лошадь на грубой ухабистой тропе, ведущей вниз, — она петляла вдоль склона горы. Остальные лошади продолжали двигаться, пока не оказались с ним рядом, но он не удостоил седоков взглядом, как не удостаивал с тех пор, как они покинули прогалину. Он изо всех сил старался держаться подальше от пленников, хотя это становилось все более трудным.

Где-то в пути Ник Брэден стал для него не просто объектом доставки в суд, а личностью. А Лори? Он даже подумать о ней не мог без мучительной боли, не ограничивающейся его телом от пояса и ниже. Именно в этом и заключалась суть проблемы. Будь его чувства обычным вожделением, он бы справился со своим телом. Но девушка заставила его желать большего. Она обнажила саднящую пустоту в его жизни, — пустоту, заполненную ею, мимолетным поцелуем у хижины, когда губы ее стали нежными, а рука коснулась его почти с лаской. Он постоянно вспоминал то мгновение и в конце концов стал гадать, не дает ли он волю воображению, придумывая то, чего не было.

Теперь она ненавидит его, имея на это все основания. Она отстранялась от него, когда он приближался к ней прошлым вечером перед тем, как они тронулись в путь. Лори отвергла его помощь при посадке на лошадь, она не испепеляла его, как обычно, взглядом, а просто отворачивалась, будто не в силах вынести его присутствие…

Тяжелое молчание нарушил вопль. Затем раздались выстрелы. Снова вопль, затем громкий, испуганный крик ребенка или животного. Крик войны.

У Моргана похолодела кровь. Он слышал этот звук раньше, это было в Техасе, и потом он преследовал его в кошмарах. Снова отчаянный вопль. Морган посмотрел на Ника и Лори: их лица выжидательно повернулись к нему. Он подъехал к обочине тропы и посмотрел вниз, на ее изгиб. Внизу, там, где тропа выпрямлялась, стоял фургон и рядом с ним женщина, сжимавшая ребенка и беспомощно державшая в руке револьвер, а вокруг фургона кружили семеро разрисованных воинов.

Брэден тронул лошадь коленями, и та подошла к лошади рейнджера. Лицо Ника побледнело, он обратился к Моргану:

— Тебе понадобится помощь. Морган заколебался.

— Черт тебя побери, — настаивал Ник. — Я дам тебе слово, что не сбегу, по крайней мере до тех пор, пока…

— Пока снова не попадешь мне в подчинение, — мягко произнес Морган, уже принимая решение. Он доверял слову Брэдена.

Брэден кивнул. Морган вытащил револьвер из седельных сумок, зарядил его пулями от своего пистолета, благодаря Небеса за то, что калибр совпал. Вынув из кармана ключ к наручникам Ника, он отпер их, оставив висеть на манжете, скрепленном с седельной лукой. Затем предупредил тихим голосом:

— Ты дал мне слово, Брэден. Не забывай об этом. — Он подал ему оружейный пояс, потом взял нож и перерезал путы Лори. — Оставайся здесь, — коротко бросил он.

Брэден уже мчался вниз по дороге, низко пригнувшись к шее лошади. Морган вынул из кобуры свой кольт и последовал за ним. Когда они достигли места, где дорога выпрямлялась, он увидел, что двое индейцев уже в фургоне: один из них бросил ребенка на руки конному воину, а другой держал сопротивляющуюся и пронзительно кричащую женщину за талию. Брэден выстрелил в воздух, очевидно пытаясь отпугнуть их, но Морган заметил, как один из всадников прицелился в Брэдена и выстрелил. Он промахнулся, а Брэден резко повернулся и ответил выстрелом — индеец упал с лошади.

Остальные повернулись к Брэдену, вскидывая к плечам винтовки. Морган застрелил одного, и две оставшиеся винтовки качнулись к нему. Морган выстрелил в одного из воинов, увидел, как Брэден целится в другого, стреляет — и после этого у него не было времени смотреть на что-либо. Он услышал позади шум и обернулся в тот миг, когда в доле дюйма от него прозвенела стрела. Впереди, там, где был Брэден, раздались выстрелы, потом стон.

Морган повернулся: двое индейцев неслись к деревьям, между ними скакали пони без всадников. Три других воина лежали на земле, а Брэден, очевидно, напал на того, кто держал ребенка. Оба боролись на земле, а ребенок лежал неподалеку, исходя криком. Морган и женщина достигли маленькой девочки одновременно, и женщина, тихо вскрикнув, подхватила ее на руки. Техасец снова повернулся к Брэдену и индейцу, катавшимся в грязи, — индеец сжимал нож и отчаянно пытался достать Брэдена.

Морган следил за их движениями, намереваясь выстрелить, но боялся попасть в Брэдена. Нож полоснул, и Морган услышал стон, затем Брэден замер, и индеец снова поднял руку для удара. Морган уже готов был выстрелить, но Брэден вдруг скинул с себя воина, одновременно хватая его за руку и застав этим врасплох. Брэден вырвал нож и вонзил его в индейца, а потом навалился всем телом на агонизирующего противника.

Когда индеец вздрогнул в последний раз, Брэден устало поднялся. Куртка его была в крови, и он снял ее. На рубахе виднелся длинный порез, из которого сочилась кровь. Он взглянул на лежащие кругом тела, затем на Моргана и, наконец, на опустившуюся на колени рядом с ребенком женщину. Брэден подошел к ней.

— Она не ранена? — спросил он запинаясь. — Он собирался ускакать. Я не знал, что делать, и поэтому прыгнул на него, но… я не смог поймать ее.

Вдруг рядом с ним появилась Лори. Морган не знал, когда она подъехала и что видела. Но она опустилась на колени рядом с ребенком и женщиной, а затем, очевидно удовлетворенная состоянием девочки, обратила внимание на брата.

— Ник! — воскликнула она и потянулась к порезу на рубахе.

Морган приблизился к девочке, и та захныкала, заставляя его еще более мучительно почувствовать себя не имеющим отношения к событиям сторонним наблюдателем.

Женщина подняла голову. Из-под чепца выбились длинные пряди каштановых волос. Небесно-голубые глаза, затуманившись, переходили с одного мужчины на другого и затем остановились на Лори.

— Спасибо, — произнесла она, снова прижимая к себе ребенка. — Спасибо. — Ее руки нежно гладили девочку, словно убеждаясь, что с ней все в порядке, не считая страха и пары синяков. Потом женщина опять подняла глаза на Ника, и взор ее замер на его потемневшей от крови рубахе. Глаза ее расширились, и она вдруг поняла, что он все еще ожидает ответа.

— Она молодцом… но вы…

— Нужно немедленно убираться отсюда, — перебил Морган. — Двое из них удрали, и кто знает, сколько их окажется неподалеку.

Лори поднялась.

— Неужели ты хочешь, чтобы он истек сейчас кровью? — возразила она. — Похоже, это разрешило бы твои проблемы, а?

Морган не пожелал отвернуться под ее испепеляюще-гневным взглядом.

— Ну так займись им, — коротко сказал он, прогоняя мысль о том, как Брэден застрелил индейца, целившегося в него. Он не желал даже думать, что Брэден мог бы вскочить на одного из индейских пони или на свою лошадь и уехать в разгар суматохи. Морган предпочел не вспоминать и о том, что доверился Брэдену.

Сидевшая на земле женщина смерила их обоих взглядом, по-видимому, пытаясь понять причину напряженности.

— Я хорошо ухаживаю за ранеными. Пожалуйста, позвольте мне помочь.

Лори склонилась над нею:

— А мне позвольте взять девочку. — Она протянула руки и подхватила ребенка. Морган заметил, как сопротивление девочки погасло от нежности Лори, — малышка выказала доверие ко всем, кроме него. Ник усмехнулся, понимая дилемму, и Моргану захотелось ударить его, пусть даже раненого. Его пленник явно пытается выставить его бандитом. И, черт побери, он уже начинает ощущать себя таковым. Морган приблизился к женщине.

— Вы знаете, почему они напали? И есть ли неподалеку еще отряд? — спросил он, припоминая, что ему рассказывали о мирном характере юта.

Женщина вспыхнула, отчего стала еще миловиднее, даже хорошенькой. Она посмотрела на одного из лежащих на земле воинов:

— Он… хотел взять меня в жены после того, как умер мой муж. Он сын одного из вождей.

Брэден уставился на нее как завороженный. Потом перевел взгляд на Моргана:

— Если он — сын вождя, то ты прав: лучше убраться отсюда. Обычно юта ведут себя мирно, но их все дальше оттесняют с собственных земель, и это создает трения. Они сразу ухватятся за этот случай.

— Их лагерь в двух днях пути отсюда, — снова заговорила женщина. — Они предложили мне… выбрать одного из четырех воинов в мужья. Они не должны были прийти раньше чем через несколько дней, но Чорито… он… — Румянец окрасил ее и без того розовые щеки, и она в явном смущении отвернулась.

Морган вмешался, чтобы избавить женщину от смущения, и, сказав, что у них мало времени, подошел к прислонившемуся к фургону Нику. Подняв ему рубаху, посмотрел на порез и спокойно заметил, что рану необходимо зашить. Затем наклонился, поднял лежащий неподалеку револьвер и, проверив барабан и обнаружив, что пуль в нем не осталось, сунул его в кобуру на поясе.

— Теперь ты спокоен? — лаконично произнес Брэден.

— Не вижу здесь никого, кому можно доверять, — отразил выпад Морган и повернулся к женщине:

— Морган Дэвис, мэм. А это — Ник Брэден и его сестра Лорили.

Женщина застенчиво улыбнулась, но продолжала посматривать то на рейнджера, то на Брэдена, пытаясь понять суть противостояния между двумя так похожими друг на друга парнями.

— Вы разве не братья?

— Черта с два, — вырвалось у Брэдена, но он тотчас опомнился:

— Прошу прощения, мэм.

Женщина казалась испуганной, но воспитание взяло верх.

— Я — Бет Эндрюс. Это моя дочь, Мэгги.

— Хорошо, миссис Эндрюс, — проговорил Морган. — Если вы полагаете, что сможете обработать рану, то лучше займитесь ею. Нужно поскорее уезжать. Куда вы направлялись?

— В Джорджтаун, потом в Денвер.

Джорджтаун.

Господи. Он не мог оставить их одних, но не мог и проводить до Джорджтауна, опасаясь наткнуться на Уайти Старка. Прежде он был в невыгодном положении из-за пленников. Теперь к ним прибавятся женщина с ребенком. Он отошел на несколько футов, следя за тем, как женщина удалилась к фургону и вскоре вернулась с мешочком. Лори что-то шептала, зарываясь губами в волосы малышки и отворачивая ее голову от лежащих на земле мертвых тел.

До Моргана донесся мягкий голос Бэт Эндрюс:

— Вы не принесете нам воды? У нас было немного с собой в фургоне.

Морган отвязал от седла флягу и дал ей, после чего смотрел, как она промывает рану.

— Нет ли спирта?

Морган покачал головой.

Достав из мешочка немного порошка, она распылила его на рану.

— После смерти мужа я всегда держу при себе достаточно лекарств. Это помогает предотвратить инфекцию. — По лицу ее пробежало облачко тяжелых воспоминаний, и она покачала головой, отгоняя их, а затем вынула из мешочка иглу с нитью и склонилась над раненым. — Сейчас будет больно, — предупредила она. Брэден кивнул и напрягся, когда игла начала сшивать кожу. Рейнджер видел, как Лори вздрагивала с каждым стежком иглы, но Брэден не издал ни звука. Закончив работу, женщина достала бинт и наложила ему на грудь тугую повязку.

— Спасибо, мэм, — поблагодарил Брэден, провожая взглядом женщину; та отошла к дочери и подняла ее на руки.

— Спасибо вам, мистер Брэден. Ведь они могли забрать Мэгги…

Она покрепче прижала к себе девочку.

— А что случилось с вашим мужем, миссис Эндрюс? — спросил Морган, желая узнать больше. Она еще крепче обняла ребенка.

— Он умер год назад от заражения крови.

Морган посмотрел на нее с состраданием. Умереть от заражения крови — тяжелая смерть.

— И вам пришлось жить там целый год одной?

— Я пыталась вести хозяйство на ферме — это было мечтой мужа, — но не могла справиться одна, а потом, несколько дней назад, пришли юта. Они восхищались моим мужем, как и все другие, и, очевидно, решили, что теперь обязаны… позаботиться о нас.

— Даже против вашей воли? — в ужасе спросила Лори.

— Думаю, они полагали, что оказывают мне честь, предлагая одного из своих воинов. Я знаю, что они не примут отказа, особенно потому… — Она замолчала, но Морган заметил ее быстрый и опасливый взгляд на мертвого воина, боровшегося с нею в фургоне лишь несколько минут назад. Бет посмотрела на Брэдена и, казалось, собралась с силами. — Я так надеялась, что мы сможем достичь Джорджтауна раньше, чем они обнаружат наше исчезновение. — Она с надеждой посмотрела на Брэдена:

— Вы поможете нам добраться туда?

На щеке Ника Брэдена дрогнул мускул, и он неловко поежился.

— Боюсь, нет, миссис Эндрюс, — вмешался Морган. — Мы направляемся на юг.

Бет Эндрюс снова смерила обоих взглядом.

— Мистер Брэден?

Ник не дрогнул под ее умоляющим взглядом.

— Если бы это зависело от меня, я бы взял вас, — проговорил он. — Но мой голос тут не в счет. Дэвис главный… пока что. — И Ник смолк, не уточняя деталей.

Морган тихо чертыхнулся.

— Он в розыске за убийство, — сказал он напрямик. — Я везу его назад, в Техас. За нами следуют несколько охотников за премией, которые не прочь вернуть его туда мертвым.

Женщина казалась пораженной. Ее взор устремился на Ника, чтобы тот разуверил ее в услышанном, отверг эти обвинения.

Он лишь растянул губы в обезоруживающей улыбке.

— Это правда, мэм, — тихо произнес он. — Я действительно в розыске. Но это случилось при самозащите, хотя рейнджер не желает признавать этот факт.

— Но у вас был револьвер, — возразила она, явно не желая верить тому, что один из ее спасителей оказался меньше чем героем.

— Временное перемирие для защиты прекрасной дамы, — ответил Ник. — По сути, весьма ограниченное перемирие. — Взгляд его задержался на собственном револьвере на поясе Моргана.

— Я готов снова взять с тебя слово, — тихо заметил техасец. — И никаких кандалов, если ты его дашь.

— И вернуться добровольно в Хармони? Да ты не в себе, — проговорил Ник Брэден.

— Сделаем так, как хочешь, — пожал плечами Морган и повернулся к Бет Эндрюс:

— Мэм, лучшее, что мы можем сделать для вас, — это захватить с собой. Вам придется оставить фургон здесь. Если юта вернутся — они придут большим отрядом, и нам не уйти от них с этим фургоном. Мы подыщем для вас дилижанс или отправим поездом при первой возможности. Я отошлю кого-нибудь за вашими пожитками. Похоже, этой дорогой уже никто не пользуется, и мы можем замаскировать фургон в кустах, но нам следует торопиться.

Она кивнула.

— А мы сможем взять нашего жеребца Ветерка и… — она поколебалась, — Каролину? — Очевидно, на лице Моргана отразилось изумление, потому что она торопливо пояснила:

— Каролина — наша свинка. — И Морган впервые заметил привязанную к дереву свинью.

Брэден усмехнулся. Лори улыбнулась.

— Она — любимица Мэгги, — умоляюще говорила Бет. — Это последний подарок девочке от отца. У нее разобьется сердечко…

Свинья. Проклятая свинья. Морган уже собрался было сказать «нет», но тут посмотрел на девчушку, уставившуюся на него со страхом в глазах. Лицо ее было залито слезами, а на руках он заметил синяки.

— Каролина, — вымолвил он придушенным голосом, гадая, почему все вдруг вышло из-под контроля. У него было простое задание: вернуть беглеца. А потом Лори усложнила эту обычную рутинную работу. Теперь появилась другая женщина, и, Боже, с ребенком. И этим животным.

— Она не доставит хлопот. Свинка привыкла ходить за Мэгги, — быстро добавила Бет.

— Черт с ним, согласен, — сказал наконец Морган. Так или иначе, это не продлится долго. Они наверняка на время ускользнули от охотников за премией, но если и нет, возможно, тех собьют со следа дополнительные тропы. Скорее всего так оно и будет.

Через несколько минут он и Брэден выпрягли лошадей из фургона и навьючили на них столько вещей Эндрюсов, сколько те могли выдержать. Ник посмотрел на жеребца с благоговением.

— Муж привел его из самого Кентукки, — тихо сказала Бет. — Он скрещивал его с индейскими пони.

Брэден присвистнул:

— Закалка и выносливость горных лошадей плюс эта кровь — животные должны быть прекрасными.

— Они такими и были, — с гордостью подтвердила Бет, пристально глядя на Брэдена, словно пытаясь увидеть в нем убийцу, о котором говорил рейнджер. — Но мне пришлось их продать, и я оставила только Ветерка.

Брэден помолчал.

— Мне… жаль вашего мужа.

Морган увидел, как она всмотрелась в лицо Брэдена и как лицо ее смягчилось, как будто она решила для себя, что Ник не убийца, которым провозгласил его Морган. Рейнджер медленно почувствовал, что положение осложняется, и шагнул между ними.

— У нас только три седла, — сказал он. — Вы умеете ездить верхом, миссис Эндрюс?

Она кивнула:

— Меня научил муж.

— Без седла? — Морган не мог уступить свое седло из-за чехла с винтовкой, седельных сумок с оружием и патронами. Ник тоже нуждался в седле: кандалы были единственным способом управлять им, и Морган знал это. Он все же надеялся, что Брэден даст ему слово; теперь Морган его примет. Но он плохо знал Ника — ничего не изменилось, и об этом ему сказали глаза Брэдена.

Рейнджер шевельнул правой рукой и ощутил боль в правом боку. Наверное, он растянул мышцы, хотя боль была жгучая, а не тупая, как при растяжении. Это его еще более раздражило.

Женщина помедлила, затем кивнула, но тут вмешалась Лори:

— Бет и Мэгги могут воспользоваться моим седлом.

Морган повернулся и сердито посмотрел на девушку.

— Я даю тебе слово, — с горечью произнесла она.

Морган проглотил поднявшийся к горлу комок желчи. Золотистые глаза Лори снова загорелись: она знала, что его занимает лишь возможный способ доставки Ника в Техас. Миссис Эндрюс казалась усталой, беззащитной и растерянной. Ребенок смотрел на техасца испуганными глазами, и он понял, что говорил слишком грубо. Ник Брэден изучал его с веселым изумлением, мелькавшим иногда у него в глазах.

Морган едва не подавился тем комком. Боже, ведь он — блюститель закона, а чувствует себя воплощением дьявола.

Но он только кивнул и позволил Бет и ребенку сесть в седло Лори. Он приспособил для нее поводья и предложил помочь подняться на лошадь. Но, как обычно, она отказалась, подвела лошадь к пню и поднялась на круп сама. Брэден хотел помочь миссис Эндрюс, но Морган заметил, как Ник вздрогнул от боли, и подошел, чтобы поднять в седло ребенка. Малышка отпрянула, и его пронзила боль несравнимо более глубокая, чем боль в боку. Он поднял глаза на миссис Эндрюс и произнес «Извините».

Она попыталась улыбнуться, но улыбка не удалась, — очевидно, она уже стала союзницей Брэдена.

Ну и черт с ними, подумал Морган. Ведь прав он, потому что выполнял свою работу и делал это как обычно. Подойдя к лошади Брэдена, он жестом подозвал к себе пленника, и, к его удивлению, Брэден не упирался, когда он надел наручники ему на запястья. Морган не знал, чем это объяснить — присутствием ли женщины с ребенком или истощившей силы пленника раной. Впрочем, ему на это наплевать.

Но внутри него продолжало расти сомнение. Когда он и Брэден подъехали к индейцам, Брэден вначале выстрелил в воздух, явно не желая убивать. Это не характерно для человека, убившего безоружного парня. Мучительное сомнение снова зашевелилось: неужели он везет на смерть невиновного человека?

И кем это делает его самого?

Стиснув зубы, Морган пристегнул ведущий повод, соединяя его с лошадью Брэдена и жеребцом. Миссис Эндрюс сказала, что свинья пойдет следом, но он отыскал в фургоне веревку и сделал повод от ее седла к животному. Сейчас ему меньше всего хотелось потерять чертову скотину и заполучить убитую горем малышку и трех враждебных ему взрослых.

Наконец он закончил работу и поднялся в седло. Ему не хотелось оставлять мертвых индейцев на прогалине, но если юта похожи на техасские племена, которые он знал, то они вернутся за своими мертвецами. Ни он, ни Брэдены не были в состоянии вырыть могилы в этой жесткой, каменистой почве.

Он коснулся каблуками боков своего гнедого, и отряд тронулся вниз по каньону.

 

Глава шестнадцатая

Ник с трудом держался в седле. Тяготы последних двух недель почти истощили присущую ему энергию. Сон был в лучшем случае прерывистым, осложненным сковывающим железом и беспокойством Лори. А теперь еще потеря крови и пульсирующая боль от раны, ослабляющая его еще больше.

Но он не собирался просить отдых. Ведь рейнджер не позволил себе передышки, когда Лори подстрелила его. Ник не покажет себя менее достойным мужчиной. Но, Господи, когда же этот Дэвис остановится? Он гонит отряд так, как будто его кусают за пятки все демоны преисподней.

Который сейчас час? Солнце уже давно прошло зенит, поэтому Ник предположил, что сейчас середина дня. Не считая короткой схватки, они едут непрерывно почти с полночи. Даже лошади обессилели. Он старался не смотреть на Бет Эндрюс, у который были самые голубые глаза на свете и самые нежные руки. Ник закрыл глаза и снова ощутил эти руки на своей обнаженной коже. Ради этого, пожалуй, стоило получить порез. Когда она делала стежки, он впился ей в глаза взором, чтобы не стонать. Эти глаза переживали за него и явно восхищались им. И еще они были очень благодарны.

На несколько минут он снова ощутил себя человеком, а не диким животным в цепях и не пойманным преступником без будущего. Но передышка была короткой, и, когда рейнджер замкнул на нем наручники на глазах женщины и ребенка, Нику захотелось заползти под камень. Но сейчас ему не удастся даже это, по крайней мере без позволения рейнджера. Единственным утешением было то, что проблемы рейнджера постоянно усложнялись. Но Ник так же не был способен использовать в своих целях попутчиков, как и прежде сестру. Он вынужден, как и рейнджер, ждать, когда они останутся вдвоем, но эта перспектива казалась все более сомнительной.

Руки Брэдена стиснули седельную луку, голова его наливалась свинцом, а бок дьявольски болел. Он стиснул коленями бока лошади, подгоняя ее к лошади рейнджера.

— Дэвис, — позвал он.

Рейнджер повернулся к нему. Глаза его сузились, и он остановился.

— Господи, ну почему ты молчал до сих пор? — Он быстро спешился и едва успел подхватить закачавшегося и чуть не выпавшего из седла Ника, хотя тот и был привязан к луке ремнями. Ник словно в тумане заметил, как рейнджер придержал его лошадь; он попытался покрепче вцепиться в седельную луку, стыдясь зрелища, которое, должно быть, собой представлял. Но вот руки его освободились, и рейнджер помог ему опуститься на землю.

Ник хотел оттолкнуть его, но не смог — у него не было сил; он просто лежал, тяжело дыша, а потом рядом очутилась Лори и… Бет.

Милая… милая Бет.

* * *

Лори полюбила Каролину, как и маленькую, серьезную Мэгги. Спущенная с повода свинка следовала за девочкой, куда бы та ни шла, иногда толкая ее рыльцем, чтобы привлечь внимание. Животное и малышка отвлекали Лори от обоих мужчин, которые не шли у нее из головы.

Рейнджер уже разжег костер. Она удивилась, что он предложил отдохнуть, и удивилась еще больше, когда он сам собрал для костра сушняк. Прошлой ночью он категорически отказал им в огне. Техасец всегда был молчаливым, но теперь стал еще более замкнутым. Рот его превратился в тонкую линию, а глаза казались темными и загадочными. Морщинки вокруг глаз стали отчетливее, а двухдневная щетина оттенила его жесткий подбородок.

Бет Эндрюс с удовольствием ухаживала за Ником, и Лори чувствовала, что Нику это нравится. Она не видела его обычной искренней улыбки со дня убийства в Хармони. Но он улыбнулся Бет Эндрюс там, на дороге, несмотря на боль от раны. И она поняла, что у миссис Эндрюс больше опыта по уходу за больными, чем у нее. Потому Лори отошла в сторону и успокоила маленькую Мэгги, которая спросила, не умрет ли этот дядя, как ее папа.

Лори обняла ее, пытаясь спрятать туман в своих глазах:

— Ну конечно нет, милая.

Только не сейчас.

Мэгги подошла к свинке и крепко обняла ее, что было воспринято Каролиной весьма благосклонно, как показалось Лори, а затем Мэгги с серьезным видом прокралась обратно и стала наблюдать за матерью и Ником. Промывая рану и накладывая новую повязку, миссис Эндрюс то и дело поглядывала на дочь, очевидно успокаивая себя, что с малышкой все в порядке.

Лори не могла устоять перед Мэгги. Темные волосы девочки были стянуты двумя хвостиками, а глаза своей чистой голубизной очень напоминали глаза матери, но были наполнены недетской грустью. Даже сейчас она внимает боли и горю, и Лори вдруг захотелось увести отсюда малышку.

Ник попал в хорошие руки, Лори поняла это. Она приблизилась к миссис Эндрюс:

— Вы не против, если я отведу Мэгги к ручью, который мы только что проехали? Мы можем принести еще воды.

Женщина подняла глаза, на миг задержала их на Лори, затем улыбнулась:

— Думаю, ей это понравится.

Лори глянула в сторону рейнджера, следившего за огнем, и задала немой вопрос, как бы спрашивая его согласия. Ей ужасно не хотелось просить, и он знал это. Техасец коротко кивнул.

— Хочешь пойти со мной и помочь? — спросила она у Мэгги, инстинктивно понимая, что ребенок скорее отзовется на просьбу о помощи, чем подчинится решению, принятому без его согласия.

— А мы сможем взять Каролину?

— Ну конечно, — ответила Лори.

Мэгги кивнула в своей серьезной манере, и Лори пожалела, что не слышала смеха малышки. Она решила постараться изо всех сил, чтобы заставить ее рассмеяться. Им обеим нужен смех.

С молчаливой помощью рейнджера она собрала все фляги. Она взяла четыре, а ребенок две, и они направились по тропе меж деревьями. Стоял прекрасный осенний день. Хотя ночь была холодной, днем сияло теплое солнце и небо было ясное. Снег еще не достиг этого района, и на деревьях все еще оставались золотистые листья, хотя с каждым порывом ветра их сдувало, и они планировали наземь, будто крошечные воздушные змеи. Однажды Ник смастерил ей воздушного змея и научил запускать его под облака… Лори отогнала прочь это мучительное воспоминание.

Она поглядывала сверху вниз на Мэгги и бегущую следом свинью. Ее хмурое настроение, досаждающее ей каждый раз после стычки с рейнджером, начало рассеиваться. В этом прекрасном дне с его ярким солнцем и непорочностью сопровождающей ее девочки было что-то способное развеять любую грусть. Она просто должна поверить в это! Девушка поднималась вверх по течению, пока не нашла пологий берег, где они наполнили водой фляги, а Каролина тем временем рылась в корнях окружающих деревьев в поисках особых лакомств.

После того как вода была набрана, Лори бросила камешек по касательной к поверхности воды, и Мэгги немедленно захотела научиться этому искусству. Она живо уловила суть и завороженно уставилась на расширяющиеся после удачного броска круги на воде. Глаза Мэгги засияли, и Лори улыбнулась, чувствуя себя счастливой и беззаботной впервые за много недель. Она замурлыкала под нос песенку, как напевала ее всегда в таком настроении: «Милая Бетси из Пайка».

— Спой ее! — потребовала Мэгги, восхищенно подняв глаза на девушку.

Лори спела. Она часто пела ее, чтобы привлечь зрителей к труппе «Медицинских препаратов». Спев ее один раз, она повторила ее медленнее для Мэгги.

— Теперь попробуем вместе, — предложила она и с удовольствием вслушалась в то, как милый и нежный голосок девчушки слился с ее голосом и зазвучал, изредка прерываясь, но тут же подхватывая мелодию. Они попробовали в третий раз, и оказалось, что Мэгги прекрасно запомнила слова, а пропев песенку до конца, она застенчиво улыбнулась Лори.

Лори постаралась припомнить другую песню, не такую грустную и способную рассмешить Мэгги и заставить ее слишком серьезные глаза повеселеть. Неожиданно фыркнула Каролина, и Лори вспомнила песенку о свинке. По крайней мере в ней упоминалась хрюшка.

— А хочешь услышать особенную песню, посвященную твоей маме? — заговорщически улыбнулась она девочке. Мэгги кивнула, не сводя глаз с Лори.

— Она называется «Я кошечку любила», — пояснила Лори и медленно запела, делая веселый акцент на каждом слове:

Я кошечку любила, Из мисочки ее кормила.

— Мяу-мяу, — киска говорила.

Собачку я любила, Из мисочки ее кормила.

— Гав-гав, — собачка говорила.

— Мяу-мяу, — киска говорила.

Я Каролинку полюбила, Из мисочки ее кормила.

— Хрю-хрю, — мне хрюшка говорила.

— Гав-гав, — собачка говорила.

— Мяу-мяу, — киска говорила…

Вскоре Мэгги присоединилась к припеву, и тогда Лори добавила курочку и корову, а вскоре предложила девочке придумать куплет. Та выбрала лошадку и льва, подражая его реву, — и вот обе они уже хохотали, вспоминая всех подряд животных. У Лори громко заколотилось сердце при виде восторга в глазах малышки. Бет говорила, что отец ребенка умер год назад, и скорее всего жизнь их была с тех пор тяжела, особенно для чувствительной крошки Мэгги.

В непроизвольном порыве она наклонилась и крепко обняла Мэгги, но тут же вскрикнула, потому что накатившая волна подхватила одну из фляг, и та медленно поплыла вниз по течению. Девушка успела схватить ее, но оступилась и едва не упала в воду, промочив ноги. Мэгги захихикала, а Лори выпрямилась и шагнула на берег. Девушка села, сняла сапоги и вылила из них воду, затем, с немалой толикой досады, рассмотрела промокшие брюки. Святые Мария и Иосиф, какая холодная, однако, вода!

Она пожала плечами: что ж, всего лишь придется надеть платье, которое купил ей рейнджер. О прочей одежде нечего было и думать, настолько она была грязна и нуждалась в стирке. Лори улыбнулась Мэгги:

— Пойдем-ка назад, пока я не утонула. К тому же пора поесть из «той самой миски».

Мэгги снова улыбнулась и покрепче уцепилась за руку девушки.

— А ты знаешь еще какие-нибудь песенки?

— Вообще-то… а ты слыхала ту, где лягушонок ухаживал за лягушкой?

Мэгги покачала головой. Лори завела песенку, подхватила свободной рукой сапоги, и обе рука об руку направились назад к костру.

Привлеченный голосом Лори и грустной песенкой «Милая Бетси из Пайка», Морган следил за женщиной и ребенком из надежного укрытия в гуще деревьев. Он пришел проверить, не грозит ли им какая-либо опасность. Они отсутствовали гораздо дольше, чем требовалось, чтобы наполнить фляги.

Он слушал и наблюдал за Лори — Лори, какой он ее еще никогда не видел, — нежной и беззащитной, смех которой своим очарованием спорил с птичьим щебетом. Он впервые услышал смех ребенка, увидел восхищенное лицо малышки и заметил, как доверчиво она вложила ручонку в руку Лори. Сердце техасца, в существовании которого многие сомневались, вздрогнуло от неведомых ему доселе переживаний. Разумеется, он понял, что его влечет к этой девушке и что он хочет ее физически. А кто из мужчин не хотел бы? Он пытался объяснить себе свои чувства с точки зрения обычных мужских потребностей. Он знал, что восхищается ее упрямой преданностью брату и ее упорством, хотя эти качества успели превратить его жизнь в жалкое прозябание.

Но сейчас…

Он чувствовал себя маленьким мальчишкой, заглядывающим за витрину лавки, где царят волшебные чудеса и всяческие сокровища, о существовании которых он и не подозревал. Он смотрел и испытывал боль — то ли от простодушного очарования этой картины, то ли потому, что до сих пор не был знаком с этой стороной характера Лори. С ее радостным отношением к жизни и способностью делиться этой радостью. Он украл ее у Лори и почти уничтожил за время их путешествия.

Почти. Она откинула голову — не вызывающе, а от восторга, и губы ее дразняще улыбались ребенку, вызывая на ответный смех. Он тоже хотел бы смеяться с ней вместе. Боже, он даже не помнил, когда смеялся последний раз. Или когда пел. Но помнил, что никогда не швырял камешки поверх воды и не имел домашних любимцев. Согласно Кэллуму, животных следовало использовать — они служили или тягловой силой, или потенциальным провиантом. Свинка в роли домашней любимицы казалась нелепостью.

Но он видел, как ласково относились друг к другу ребенок и животное, и будь он проклят, если скажет, что из этой свинки следует наделать котлет.

Ну что за чертовщина с ним происходит? Он не знал, но понимал, что начинает видеть многое по-другому, начинает переживать чувства, подавленные в нем еще в детстве и не нашедшие себе тоща выхода. У него никогда не было того, с кем можно было поделиться тайной или крепко обнять. Был лишь тяжелый труд и надежды. Быть таким, как отец. Отец был лучшим из рейнджеров. Не уйди он со службы, возможно, он остался бы в живых. Его сделала слабым женитьба.

Морган пытался прогнать от себя голоса былого. Большинство из них уже стихли, заглушенные войной, схватками с мексиканскими бандитами, индейцами и ренегатами-янки. Рука рейнджера скользнула в карман, где у него лежал жетон. Этот знак делает его тем, кто он есть, черт побери, и ему не изменить этого. Только не сейчас.

Снова послышался смешок, и его внимание вернулось к Лори и Мэгги. Брюки девушки прилипли к ногам, обрисовывая их прекрасную форму; она несла сапоги, и ее босые пальцы радостно шуршали сосновыми иглами. Чудесные золотистые волосы были свободно заплетены в косы, но несколько прядей выбилось, и она беззаботно отбросила их на плечо рукой, ничуть не заботясь о том, как она выглядит.

Сейчас она была мила, как смеющийся лесной эльф, способный украсть сердце самого закаленного из лесорубов. В эти несколько минувших дней она украла его сердце. Он не готов был признать это до последней минуты, но, глядя на нее сейчас, понял, что в нем что-то изменилось и продолжало изменяться. Он узнавал в себе тот самый голод и жажду прикосновения к иным, чем вожделение или гнев, чувствам.

Ему хотелось купаться в ее смехе и обладать самому ее свирепой преданностью. Но он не имел ни малейшего понятия о том, как этого добиться.

Когда женщина и ребенок повернули в его сторону, он двинулся в противоположную, стремясь уйти из виду. Ему не хотелось быть пойманным за этой слежкой, он не хотел выглядеть как сходящий с ума от любви мальчишка-школьник. Или даже как рейнджер, проверяющий свою пленницу. Ах, если бы эта нелепая проблема имела какое-то решение. Но его не было. Если он не отвезет Ника назад, то ни Брэден, ни он, ни те, кто его окружает, не будут в безопасности. Но если он отвезет Ника, Лори никогда не простит ему. К тому же по его вине могут повесить невиновного парня.

Ни один из этих вариантов неприемлем. Но будь он проклят, если ему не хотелось вкусить еще от этой улыбки и этого смеха. Ему мало просто физического влечения, которое испытывали они оба, он хотел ее — и хотел ее всю, включая сердце до последнего кусочка. Эта мысль поразила его, но, подумав еще, он понял, что именно в последние дни вызывает в его душе такую бурю переживаний и постепенное смягчение отношения к Нику.

Но его продолжали мучить сомнения: казалось, все принципы, которым он следовал, закружились волчком, и он уже не знал, как их упорядочить.

Пожалуй, он никогда не сталкивался с такими проблемами раньше, но ему уже не хотелось возвращаться к прежнему состоянию. Как бы все это ни обескураживало, он был заинтригован и принял вызов. Он обнаружил в себе пустоты, о существовании которых и не подозревал. Впервые в жизни он ощутил себя живым человеком, из плоти и крови. Не просто охотником.

Он не имел ни малейшего понятия о том, что ему делать с чужим сердцем. Впрочем, у него не было шансов узнать об этом. Он помнил ее ладонь на своей щеке пару дней назад и ее лицо, когда она увидела, как он бьет Брэдена. Она не видела яростной атаки Ника и даже не поинтересовалась тем, что драку начал Брэден. Но теперь уже Моргану казалось, будто он сам спровоцировал Брэдена, чтобы избавиться от бушующего в нем разочарования. Разочарования, порожденного непроизвольным влечением к Лори. Разочарования из-за собственных сомнений в виновности Брэдена, усиленных действиями этого парня сегодня утром. Теперь он знал наверняка, что Ник Брэден не убийца.

Если бы только Брэден вернулся с ним в Техас добровольно, Морган обязательно помог бы ему, он заручился бы помощью капитана и знакомого ему судьи, чтобы провести дополнительное расследование. Но теперь он сомневался, что Брэден или его сестра доверятся ему.

Он чертыхнулся и повернул к лагерю. Брэдену нужна горячая пища, а Моргану нужно убраться подальше от спутников, пока он не выставил себя перед всеми окончательным глупцом.

* * *

Когда Лори вернулась, Ник спал. Рейнджера нигде не было видно. Она почувствовала укол разочарования, хотя и не поняла почему. Ведь она должна радоваться, что его нет поблизости. По крайней мере, на этот раз он не сковал Ника. Она тоже свободна. Хотя Ник слишком слаб, чтобы бежать, да и лошадь рейнджера вместе с оружием исчезла.

Поэтому она подошла к Бет Эндрюс, сидящей рядом с Ником. Бет прижала палец к губам, предупреждая Лори о молчании, затем поднялась и отошла от больного.

— Ну как он? — спросила Лори.

— По-моему, ему нужно немного отдохнуть. Он ужасно ослаб от потери крови и истощения.

— А рейнджер?

— Он только что отъехал, взяв винтовку. — Она поколебалась. — Он что, всегда смотрит так сердито?

Лори сухо улыбнулась меткому наблюдению:

— К сожалению.

— Мой муж сказал бы, что он напоминает медведя, влезшего на кактус.

— Пожалуй, мне бы понравился ваш муж, — заметила Лори. — Ваша дочь мне очень нравится.

Лицо Бет Эндрюс смягчилось.

— Я слышала, как она смеется. Спасибо вам. Последнее время она не слишком весела.

— Я тоже, — призналась Лори. — Мне это тоже не помешало.

Бет помолчала, пристально глядя на девушку.

— Мне бы хотелось помочь вам.

— Вы уже помогли, — сказала Лори. — Ведь я так давно не видела Ника улыбающимся.

Глаза Бет затуманились.

— Он действительно невиновен? Тогда почему…

— Почему рейнджер везет его в тюрьму? — закончила за нее Лори, видя нерешительность в глазах женщины и ее нежелание обидеть. — Потому, — горько продолжала она, — что они похожи друг на друга, а рейнджер не желает видеть свое лицо на плакатах о розыске. Это… неудобно.

— Но вдруг… — ужаснулась Бет.

Лицо Лори чуть дрогнуло, когда она ответила:

— Ему на это наплевать. Просто-напросто наплевать…

Женщина с сомнением склонила голову на плечо:

— Не думаю… что это в самом деле так. Он был озабочен, чтобы…

Лори покачала головой:

— Он озабочен тем, чтобы Ник не умер раньше, чем он доставит его обратно. Он говорил мне, что не хочет возвращать мертвеца. — Голос ее наполняла горечь. Она не могла забыть вчерашнюю несправедливую драку и то, как безжалостно гнал их рейнджер сегодня.

Она заметила недоверие в глазах женщины, но тут Ник заворочался, и Бет вернулась к больному. Лори обеспокоенно вгляделась в брата, боясь, что тому стало хуже, но женщина успокаивающе посмотрела на нее и присела рядом с Ником.

Лори переоделась в единственное свое чистое платье — проклятое платье рейнджера. Затем уселась рядом с Мэгги и Каролиной и завела историю о маленькой девочке из бродячей труппы и о некоторых испытанных ею приключениях.

 

Глава семнадцатая

Когда Морган вернулся, солнце уже садилось и часть его уже спряталась за горами. Он добыл двух кроликов. Не рискнув стрелять, техасец установил силки, затем проехал назад по следу, проверяя, нет ли за ними слежки. Видит eof, они оставили множество следов с шестью лошадьми и чертовой свиньей. На обратном пути пара силков оказалась с добычей, и он быстро подобрал ее.

Сегодня вечером Брэден получит бульон. Быть может, для них тоже найдется тушеное мясо.

Он помедлил у прогалины. Бет Эндрюс склонилась над Брэденом. Лори сидела у костра с Мэгги, и руки ее грациозно порхали перед завороженно слушающей девочкой. На Лори было то самое платье. Она надела платье впервые после Ларами, он успел забыть, как оно ей идет. Портье услужил хорошо: платье сидело идеально, облегая ее прекрасную грудь и тонкую талию. В слабых сумерках, обрамленная пламенем костра, она выглядела совершенно очаровательной. Его тело отозвалось на это зрелище внутренним жаром и нежностью вовлеченного теперь уже сердца.

Лори подняла глаза, чувствуя его приближение. Она робко улыбнулась, затем спохватилась, и уголки ее губ чуть поникли. Взор девушки устремился на кроликов.

— Это для твоего брата, — буркнул он.

Лицо ее снова просияло, и к его горлу подкатил комок. Как мало нужно, чтобы к ней вернулась улыбка. Она что-то шепнула малышке и подошла к нему, протягивая руку за кроликами. Глаза их на миг встретились, она поблагодарила его слегка охрипшим голосом и резко отвернулась. Он смотрел, как к ней подошла Бет; обе женщины уложили мясо в котелок с водой и подвесили его над огнем.

— Как Брэден? — спросил он у Бет.

— Спит, — ответила она своим нежным голосом. — Не думаю, что ему грозит заражение. Он просто потерял много крови.

В ее тоне прозвучал легкий укор, и Моргана снова охватило ощущение вины. Он кивнул и повернулся к Лори. Она пристально следила за ним золотистыми глазами, и он, не дрогнув, встретил ее взгляд. Еще днем он твердо решил поговорить с ней, разузнать подробнее о Нике, попытаться обсудить, не сможет ли он чем-то помочь парню. Постараться внушить ей доверие к себе.

С тем же успехом можно было попытаться согнать с небес солнце.

— Помоги мне напоить лошадей, — попросил вдруг он, и голос его прозвучал резче, чем он хотел.

— Это приказ или просьба? — спросила она, явно задетая, что он заставил их сегодня двигаться, несмотря на болезнь Брэдена. Но Ник хорошо скрывал свою боль, пока едва не упал с лошади. Морган не ожидал этого, полагая, что рана не настолько серьезна и что Брэден скажет ему, когда будет нуждаться в отдыхе. До сих пор его пленник предпочитал лишь замедлять их продвижение.

— Пожалуйста, — произнес он, пугая девушку и самого себя.

Их взгляды встретились, и ей снова показалось, что она падает в неведомые глубины. Теперь глаза его не скрывала тень, но девушка все же ничего не смогла прочесть в них. Она лишь знала — несмотря на все, что между ними было, ее влечет к нему, как ни к одному мужчине прежде, и ей снова хочется очутиться в его объятиях и почувствовать вкус его губ. Страсть билась между ними живым существом, соединяющим их интимными узами, хотя тела их и не соприкасались. Она дрожала от охватившего ее непрошеного желания. Лори заметила, как рука его дрогнула тем же непроизвольным движением, словно пытаясь защититься от того, что ему не подвластно.

Наконец она кивнула, чувствуя себя марионеткой в руках кукловода. Она увидела, как он взял поводья трех жеребцов — обоих гнедых, своего и Ника, и лошадь Бет Эндрюс, — и, чтобы помочь ему, занялась Клементиной и двумя вьючными лошадьми. Лори заметила, что он отстегнул постельные скатки, хотя и не расседлывал лошадей. Винтовка его оставалась в чехле — он все еще был настороже.

Он будет таким всегда, сказала себе девушка.

Она заметила, что он не надел на Ника наручников и ножных кандалов. Это подсказало ей, что рейнджер считает Ника слишком больным для побега. Настолько больным, что рейнджер не прибегнул к обычным предосторожностям. Но все же он приглядывал за своим оружием. Он остановился у ручья, подальше от места их стоянки. Морган молча поил лошадей, и она тоже молчала, а тем временем кругом опускались мягкие сумерки, и красные отблески неба тускнели, окрашивая его темной синевой, на которой загорелась первая звезда.

Интересно, был ли у рейнджера какой-то умысел, или он действительно хотел, чтобы она помогла ему с лошадьми, недоумевала Лори. Но тогда к чему «пожалуйста»? Почему бы не приказать как обычно? Но он терпеливо ожидал, пока напьются лошади, а затем вывел их на берег речушки и привязал к деревьям. Потом вернулся, отнес поводья и веревки к обеим вьючным лошадям и привязал их так же тщательно, как и прочих.

Морган вернулся к ней, его лицо казалось грубым в ночном свете, а внимательные глаза были непроницаемы. Вот он протянул ей руку в перчатке, и она удивилась самой себе, приняв эту руку.

Он подвел ее к тому месту, где берег образовывал естественное возвышение, и усадил на удобный холмик с удивившей девушку элегантностью. Затем присел рядом и, отведя в сторону взгляд, уставился на ручей, словно изучал некий неизвестный объект.

— Расскажи мне, что случилось в Хармони, — попросил он.

Лори ожидала услышать что угодно, но только не это. Впрочем, она поняла, что это не праздный вопрос, — такое не в его характере. Она всмотрелась в него, пытаясь отыскать суть его неожиданного интереса к случаю в Хармони.

— Зачем? — напрямик спросила она.

Вместо ответа он повернулся и посмотрел на нее. Глаза его выражали беспокойство, а морщинки вокруг глаз стали еще заметнее.

— Я хочу знать, — просто сказал он. Ее гнев, постоянно кипевший внутри и лишь усиленный грубым влечением к рейнджеру, вдруг прорвался наружу.

— Зачем? — повторила она. — Раньше тебе было наплевать. — Она заметила, как дрогнул ее голос, и рассердилась на себя за то, что показала свой интерес к его мнению и потому что ей самой это было небезразлично.

— Я хочу знать, Лори. — Неуверенность в его голосе исчезла. Вновь перед ней был требовательный рейнджер. Это был приказ, простой и четкий.

— Хорошо, — согласилась она. — Я видела все. А ты поверишь мне?

Он изучал ее, очевидно мысленно взвешивая ее вопрос, и она начала было подниматься. Его рука остановила ее и снова усадила на место.

— Просто возьми и расскажи, — потребовал он. Лори почувствовала, как у нее дрогнул подбородок. Она хотела этого, хотела, чтобы он выслушал.

— У нас есть младший брат, Энди. Он сделал ошибку, пытаясь ухаживать за дочерью Лу Уордлоу.

Рейнджер кивнул. Он видел Энди Брэдена — юного добродушного верзилу с явной бесшабашностью в характере.

— Лу и его сын, Уэйд, не желали видеть его рядом со своей принцессой, — с горечью сказала она. — Они, как и ты, считают нас грязными цыганами, — гневно добавила она. — Что ж, принцесса думала иначе, и однажды ночью она ускользнула из дома, чтобы встретиться с Энди. Уэйд выследил их и застал, когда они целовались за общими конюшнями. Он уволок сестру в сторону и стал хлестать Энди бичом.

Она помолчала, припоминая ночь, когда вся их жизнь изменилась.

— Ник и я, — она уставилась на ручей, — мы играли в покер в салуне и вдруг услышали, как кто-то сказал, что Уэйд Уордлоу обрабатывает бичом какого-то парня. Мы поняли, что это Энди. Мы уже пытались предупредить его насчет Уордлоу, но он не слушал. Мы выбежали и увидели лежащего на земле окровавленного Энди, а над ним, продолжая стегать его, стоял Уордлоу. Один из подручных Уордлоу стоял рядом с револьвером в руке. Когда Энди попытался перехватить бич, тот парень стал решетить землю рядом с ним. В ту ночь у Энди не было при себе оружия, да он все равно не справился бы с Уордлоу.

Ник кинулся к бичу, и Уордлоу ударил его, потом схватился за револьвер. Готов был стрелять и его подручный. Но Ник оказался проворнее: он ранил стрелка-подручного и бросился наземь, уворачиваясь от пуль Уордлоу. Уэйд продолжал стрелять, и Ник закатился за желоб-поилку и выстрелил. Он не хотел убивать Уордлоу, как не хотел убивать и его подручного. Но Уордлоу рассвирепел и принялся палить по всему, что двигалось, и пуля Ника попала ему в сердце.

Она смолкла, охваченная ярким воспоминанием. У нее не было тогда револьвера, только у Ника. Она побоялась шевельнуться, боясь нарушить цель брату, а потом Уордлоу был мертв… На миг Лори забыла, что рядом с ней рейнджер; она продолжала видеть улицу, на которой разворачивалось ужасное зрелище. Но тут она почувствовала, как ее онемевшие пальцы накрыла его ладонь, и безжизненно продолжала:

— Кто-то подхватил револьвер Уэйда Уордлоу, а его сестра заявила, что Энди напал на нее, а Ник хладнокровно убил ее брата, когда тот пришел ей на помощь. — Лори подняла глаза на техасца:

— Двое из очевидцев были подручными Уордлоу, другие работали на Уордлоу, остальные просто побоялись возразить.

— Что случилось потом?

— Пришли мой отец и Дэниэл, они оттеснили зевак, положили Энди в фургон и уехали. Ник знал, что будет дальше, знал, что в суде у него не будет ни единого шанса, поэтому уехал в другую сторону, пытаясь отвлечь шерифскую свору от остальных.

— А ты?

— Я знала, куда поедет Ник, и отправилась следом. С Энди были папа и Дэниэл. — Она помолчала. Ей не хотелось смотреть на него, чтобы не увидеть на его лице сомнение. — Ник, — произнесла она наконец, — всегда был самым сильным в семье, с тех пор как я помню. Я люблю папу, но он… фаталист. Он просто полагает, что все обернется к лучшему. Он всегда на стороне обиженных и, кажется, любит проигрышные ситуации. — Она посмотрела на рейнджера:

— Его семья владела рабами в Вирджинии. Он ненавидел рабовладение, открыто выступал против него и был лишен права собственности. Он два года учился в университете, любит книги и приучил любить их всех нас. Но он не мог добиться успехов в каком-либо деле, а может, у него не хватало терпения, чтобы обучиться профессии. Он присоединился к бродячей трупе «Чудо-препаратов» и унаследовал шоу после смерти владельца. Ему… нравится такая жизнь, он очень любознателен и обожает путешествовать и встречаться с людьми — а с труппой он может ездить куда и когда ему угодно. Однажды в пути он познакомился с мамой. — Она помолчала, вызывающе глядя на него. — Я знаю, что ты думаешь о нашей семье, но ты не прав. Папа… в общем, он никого не считает чужаком и всегда помогает тому, кто в беде. Он не видит ничего плохого в том, чем мы занимаемся. Наш тоник и «Целебные травы» никому не повредили, и к тому же мы веселим людей, лишенных развлечений.

Лори снова подняла глаза на Моргана, и в них блеснули озорные искры.

— Конечно, мы известны тем, что иногда «вытряхиваем» простаков, но только тех, кто жаден и кто может позволить себе лишиться денег. — Прикусив губу, она смолкла, затем продолжала как человек, решившийся говорить чистую правду:

— Мы с Ником иногда плутовали в карты, но только когда очень нуждались в деньгах. Мы хорошо играем и без шулерства, а нас обвиняли в нем, даже когда мы обходились без него.

Моргану хотелось улыбнуться. Снова эта чертовски обезоруживающая откровенность. Эта завораживающая своим хитроумием логика. Но он заставил себя сдержаться, не желая прервать поток слов и лишиться шанса узнать о девушке побольше. И о ее семье.

— Мы никогда не были одиноки, — продолжала Лори, — потому что нас было двое. — В глазах ее мелькнула грусть, и Морган понял чуть больше о привязанности между Лори и Брэденом. Нас было двое. Что бы она ни говорила, в детстве она вела одинокую жизнь. Ни корней, ни родных вне круга семьи. Но если она и сожалела об этом, то не показала виду. — Мы все время встречались с чем-то новым. Папа всегда подыскивал бродячего артиста, способного научить нас с Ником самым разным вещам.

— Включая искусство стрельбы, — вставил он лукаво. Она посмотрела на него и кивнула.

— И еще трюки с лошадьми, пение и игра на различных музыкальных инструментах. Кроме гармоники, Ник умеет играть на гитаре и банджо. — Лори чуть поколебалась, затем медленно продолжала:

— По-моему, мне всегда нравилось это больше, чем Нику. Я люблю детей и… люблю петь для них. Мне всегда нравились представления с меткой стрельбой. Я прекрасно стреляю.

Она снова намекала, что при желании могла запросто убить его.

— Ник… тоже хороший стрелок, — заговорила она после минутной паузы. — Но он не всегда вкладывал в это сердце. Во время войны Ник хотел вступить в армию, но чувствовал, что мы нуждаемся в нем: мне было только десять, Энди — шесть, и Ник беспокоился о нас. А в последнее время… ему хотелось завести ферму.

Лори посмотрела в глаза рейнджеру. Она рассказала свою историю и пояснила суть дела, стараясь сделать это как можно лучше. Теперь она пыталась выяснить его реакцию, разгадать, понял ли он все, что она сказала о невиновности Ника и о том, какой он добрый парень.

Ее сердце заледенело: лицо его по-прежнему было каменным.

— Ему придется вернуться обратно, Лори, — медленно и четко произнес он. — Но я помогу ему.

Лори расслышала лишь первую часть. Вторая мало что означала. Ничто не спасет Ника в Хармони. Ничто. Об этом позаботится премия в пять тысяч долларов. Он не поверил ей, ничего не изменилось. Она снова начала было подниматься, но его рука снова остановила ее.

— Отпусти меня, — горько промолвила она.

— Лори, послушай меня, — произнес он тихим, но настойчивым голосом. — За его голову назначена большая премия. Кто-нибудь потребует ее.

— Неужели этим человеком будешь ты?

— Проклятье, я вовсе не собираюсь получать эту премию. Я уже говорил тебе об этом.

— Я не верю тебе, — солгала она. Лори верила ему, но ей хотелось обидеть его, как он обижал ее. Он застыл:

— Я никогда не охотился за человеком ради денег.

— Так почему же?.. Из-за того, что вы похожи? Или ты боишься, что они будут охотиться на тебя?

Он вздохнул.

— Частично так, — подтвердил он. — Я был представителем закона всю жизнь. Увидеть свое лицо на плакате о розыске было для меня… оскорблением всего, во что я верил!

— Ты просто веришь в правосудие! — возразила она вне себя от ярости. Он заставляет ее сердиться все больше и больше. Потому что слеп… и потому что даже сейчас он влечет ее.

— Я верю в закон, — сказал он. — Обычно закон работает вполне сносно.

— А когда не работает?

— Я слежу за тем, чтобы он был справедлив.

— Ты сказал, что был в Хармони, — укорила она, — и был уверен, что Ник виновен.

Он кивнул:

— У меня не было причин сомневаться. Все рассказывали ту же самую историю.

— Но теперь у тебя есть причина? — спросила она, затаив дыхание. Может, она все-таки сможет убедить его отпустить Ника. — Тогда отпусти его.

— Ты не слушаешь, Лори. Ты знаешь, сколько убийц за ним охотится?

— Мы уедем далеко отсюда.

— Черт побери, ты не сможешь уехать настолько далеко.

Лори изумленно уставилась на техасца. Он не собирался отпустить Ника, чтобы она ни говорила и чтобы бы он ни думал.

— Но зачем ты тогда расспрашивал? Почему хотел узнать, что случилось в Хармони? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Я не могу отпустить его, Лори, иначе вы оба будете убиты, а может, и вся ваша семья. Но как только мы очутимся в Техасе, я смогу помочь.

— То есть успокоить свою совесть, прежде чем он умрет, — дополнила она. Лори ненавидела слезы, уже начинающие пощипывать ей глаза. Рука рейнджера поймала ее за подбородок и подняла лицо девушки, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда, — произнес он тихим охрипшим голосом.

Глаза его горели убеждением, и синева их сгустилась настолько, что они казались темными в вечерних сумерках. Она никогда не видела у него таких глаза. Он постоянно окружал себя такой стеной одиночества, что ей казалось немыслимым проникнуть в созданный им мир. Он всегда казался ей одиноким человеком, познавшим искусство одиночества и даже пытавшимся выставить его добродетелью.

У него сжалось горло, и она почувствовала его волнение и мучительные сомнения, но все же поняла, что он не откажется от того, что задумал.

* * *

Морган боролся с собой, но безуспешно. Он следил за эмоциями девушки, за искренностью, с которой она подбирала слова в защиту того, кого любила. Гнев. Печаль. Мольбы. Он чувствовал, как ненавистно ей упрашивать его. И что-то рухнуло в его потайных, охраняемых закоулках. Распахнулся некий люк, и обнажились одиночество и пустота, составляющие неотъемлемую часть его сущности.

Он хотел, чтобы она поверила ему так, как верила в Брэдена. Но он не знал, как добиться этого. И тут он не выдержал: в нем бушевали влечение и желание и продолжала таиться надежда, что ему как-то удастся заставить ее поверить в него…

Голова его склонилась. Губы встретились с ее губами. Вначале они были грубыми от неуемной жажды, которую он не в силах был обуздать, а ее губы сопротивлялись, но потом уступили его настойчивому напору и ответили столь же жадно, как и его. Впрочем, он не ощущал себя победителем. Он чувствовал ее сопротивление, ее гнев на себя за уступчивость. И ему хотелось погасить этот гнев, хотелось больше всего в жизни.

Морган никогда не был нежен с женщиной. Но он не был и груб, а был просто… надежен. Умел заботиться о необходимом. Он смотрел на лицо Лори, на котором отражались противоречивые переживания, и ему хотелось быть нежным, заслуживающим доверия. Он хотел намного больше того, чем когда-либо давал или получал.

Ему хотелось исследовать в ней все. Хотелось видеть ее улыбку и то, как загораются неожиданной радостью ее глаза. Ему хотелось, чтобы ее глаза загорались для него. Его поцелуй стал более нежным, глубоким и желанным. Руки Моргана обняли ее, тело девушки расслабилось в его объятиях, и она распахнула для него губы. Чуть-чуть доверия. Совсем чуть-чуть, но он возьмет сколько сможет, — подумал он, охваченный восторженным порывом.

* * *

Ей не хотелось отвечать ему. Она хотела оттолкнуть его, назвать убийцей. Но Лори не смогла ни того, ни другого. Ей показалось, будто она предает все, что любила и лелеяла, когда губы ее ответили на его поцелуй и ее охватил жар влечения, почему-то не потушенный гневом, одиночеством и неуверенностью, отягощенными чувством вины перед самой собой. Наоборот, этот жар как будто питался именно этими эмоциями.

Милые Мария и Иосиф, как он нужен ей. У нее уже не осталось иллюзий, что он сможет помочь, но ее привлекала его несгибаемая убежденность. Он мог бы солгать, но не солгал. Он был ее врагом и только что сказал, что останется им и впредь, но все же…

Он наполнил ее сердце, тело, душу и разум поразившей ее завершенностью своей натуры. Когда он был рядом, когда прикасался к ней, у нее не оставалось воли. И, Боже милостивый, как он прикасался к ней! Повсюду. Его губы твердо лежали на ее губах, его настойчивый язык исследовал глубины ее рта, вначале жадно, затем соблазнительно нежно. Удивительно нежно для такого жесткого человека с несгибаемой натурой. Его длинные пальцы нежно помассировали ей шею, вскоре напряжение покинуло усталые мышцы, и тело девушки расслабилось, и в то же время она испытывала пронизывающие волны желания.

В ней росло обжигающе-горячее чувство; оно внедрилось в ее сердцевину и посылало покалывающие сигналы в каждое нервное окончание. Она ощущала в нем нежность, о которой не подозревала раньше, и все ее опасения и решительность таяли под его прикосновениями. Она нуждалась в силе, хотя и боялась ее. Он отнял губы от ее губ и, осыпая ее шею легчайшими поцелуями, уложил ее на постель из мягких и сухих сосновых игл. Его руки, едва касаясь, погладили ее шею, затем опустилась на плечи. Он склонился ниже, и его язык легко пробежал по щеке девушки.

Тело Лори содрогнулось в ответ, испытывая искренний восторг перед этим даром, столь необычным для мужчины такого склада, явно не привыкшего к подобным ситуациям. Он хрипло прошептал ее имя и запнулся…

Но слова между ними были невозможны. Лори не могла их вынести, как не могла вынести обещания и отсутствие обещаний. Она не смогла бы вынести пробуждения к реальности своего положения или же осознания того, кто был с нею рядом. Она могла только чувствовать. Он снова взял ее губы в плен с той же мучительной страстью, которая сотрясала и ее тело. Жажда была столь острой… но в то же время утонченно новой, необычной и чудесной.

— Лори? — Вопрос прозвучал так тихо, что она еле расслышала его. Пристальный и задумчивый взгляд рейнджера тоже вопрошал ее. Ее ладонь легла на его обветренное лицо, казавшееся грубым из-за темной щетины. Но глаза его светились вопросом, и в их глубине горело ярко-голубое пламя.

Она не знала, как обратиться к нему. Он всегда был просто «рейнджер». Безликое имя для врага.

— Морган, — подсказал он, будто читая ее мысли, и пальцы его зарылись в ее волосы, расплетая одну из кос.

— Морган, — повторила она, как бы ощущая на языке что-то необычное.

— Не так уж трудно выговорить, а? — чуть задумчиво произнес он.

— Нет, трудно, как и все в тебе, — прошептала она. Его губы дрогнули и еле заметно улыбнулись.

— Вы очень проницательны, мисс Лори, — пошутил он.

Лихорадочный жар внутри нее усилился. Она ощутила, как напряглась в нем плоть, натягивая ткань брюк, и вспыхнула. Он все еще ожидал ответа на вопрос, витающий в воздухе. Ее рука поднялась и зарылась в его густых темных волосах. Он склонился и снова поцеловал ее, на этот раз с нежной яростью. Малейшее движение его тела и рук заставляло ее тело петь. Это было пробуждением, бьющим через край с каждым новым ощущением и заставляющим ее вздрагивать под невыносимым гнетом бурлящей в ней страсти.

Она ощутила, как его руки расстегивают платье, затем проникают под сорочку и ласкают ее груди, дразня соски пальцами. Когда он коснулся губами ее груди, ей показалось, что в венах заструился теплый мед. Она прошептала «Морган» и почувствовала, как его тело напряглось, когда он услышал долгожданное.

Он обнял ее за шею, и она чуть подняла голову, чтобы прижаться к его темным волосам, а губы его продолжали исследовать, дразнить и искушать. Ей казалось, будто она очутилась в водовороте чувств и ее увлекают вниз его бурные, крутящиеся течения. Она уже тонула в нем. Тонула в своей страсти к рейнджеру и к тому сочетанию нежности и еле сдерживаемой ярости, которое она всегда в нем ощущала. Его руки оказались на ее талии и потянули за панталоны. Она почувствовала, как они скользнули вниз по ее бедрам и прохладный воздух коснулся кожи.

А потом она неожиданно для себя уже помогала ему расстегивать рубаху, и руки ее порхали на его груди, едва касаясь новой раны и с большим любопытством поглаживая старые. Его грудь была жесткой как доска, не считая прекрасно вылепивших ее мышц. Пальцы девушки помедлили у его сосков, и она поиграла с ними, как прежде делал он с ней, а затем прочертила линию вниз, туда, где застегивались брюки. Он замер, потом быстро сбросил сапоги и брюки. Теперь он сидел только в длинных, облегающих мускулистые, поджарые ноги трусах.

Лори показалось, будто она никогда не видела столь сексуального и великолепно-первобытного мужчины. Идеального в своем совершенстве. Она протянула ему руку, и это было для него достаточным ответом. Он взял ее, повернул крошечной, в сравнении с его, ладонью вверх и провел по ее линиям другой рукой. Ей пришлось постоянно напоминать себе, что он «правша». Ведь она привыкла к Нику…

Эта мысль опустилась на нее зловещим предупреждающим грозовым облаком. Рука ее отдернулась в молчаливом протесте, и он на миг замер. Затем опустил свое тело рядом с нею и поцеловал ее долгим и требовательным поцелуем, пытаясь, как она поняла, изгнать незримо витающий между ними призрак. Этот поцелуй вызвал в ней громовые раскаты эмоций, обнаживших столь неуемное желание, что она поняла — она должна удовлетворить его, чтобы не взорваться. Она знала, ее выдают глаза, потому что следила этими огромными глазами за ним. Любя его. Ненавидя его. Желая.

Его тело со стоном двигалось, опускаясь и поднимаясь над нею. Она ощущала на себе его подрагивающую плоть; тела были разделены лишь тонкой материей, этим легчайшим барьером, разжигающим в ней горячую страсть.

Но вот эта материя исчезла, и Лори ощутила его гладкую кожу на своей теперь уже немыслимо чувствительной расселине между ног и требовательную дрожь собственной плоти. Она никогда не испытывала такой настойчивой дрожи и была испугана ее интенсивностью. Испугана и зачарована существованием подобной страсти, о присутствии которой не подозревала до последней минуты.

Вскоре она почувствовала, как его нежные, но настойчивые пальцы дразняще ласкают вход в ее лоно. Волны ощущений накатили на нее, когда эта часть ее тела потеплела и увлажнилась. Он обнял ее, привлекая к своему телу, лихорадочно ожидающему обещанного. Его руки дрогнули, и она увидела его лицо. Как оно сосредоточенно. Он поколебался, встретившись с ней взглядом. «Лори», — произнес он грубо, как человек, испытывающий невыносимую боль, а затем его напряженное, жесткое тело шевельнулось, касаясь и дразня ее сокровеннейшую часть. Она ощутила, как он медленно входит, и была поражена ощущением осторожного вторжения. Как странно и необычно… и в то же время утонченно. Но вот он вошел глубже, и она ощутила, как он напрягся, преодолевая что-то, и тут же пришла боль, настолько неожиданная, что девушка не удержалась и тихо вскрикнула.

Движение прекратилось, и она ощутила одновременно и непривычность его плоти в себе, и отступающую боль, и ощущение жадного смыкания вокруг него собственной сердцевины. Она почувствовала, как напряглось в нерешительности его тело и услышала его выдох и тихое проклятье. Затем ее пульсирующая сердцевина охватила его, и непонятная девушке жадность поднялась в ней, как бобовый росток легендарного Джека, дикий и неуправляемый.

— Морган, — шепнула она, даже не сознавая, что произносит его имя, пока оно не сорвалось с губ.

Его неровное дыхание щекотало ей волосы, потом его губы коснулись ее губ — легко, как крылья бабочки. Тогда жадно задвигалось ее собственное тело — о, как жадно! Она инстинктивно подняла тело ему навстречу, желая получить больше, и ощутила, как он наполняет ее, движется внутри в ритмичном танце, заставляющем ее взрываться эмоциями, а ее тайный ход оживает чудесными, дразнящими ощущениями, слишком тонкими для того, чтобы пытаться их понять. Но, несмотря на их волшебство, она знала, что они — всего лишь прелюдия на пути к некоей нирване, к неведомой цели, все еще не доступной воображению.

Руки девушки сомкнулись вокруг него, она целовала и покусывала его, инстинктивно обхватив ногами его ноги, чтобы завлечь его глубже, и его движения участились, усиливая ее ощущения до такой высоты, что ей показалось — она не сможет вынести их без воплей.

Она снова услышала собственный крик, но его губы прижались к ее губам, похищая из них звук, и он наконец извергся в нее последним толчком, посылая ей волны вздрагивающего тепла и удары восторга, потрясшие девушку и взорвавшиеся падающими звездами, с яркими и сочными шлейфами сияния. Тело ее охватила дрожь, но он уже успокоился в ней, удерживая ее крепко, как бесценное сокровище. Она чувствовала себе безмятежной и любимой. Ей было… так чудесно. Она была обновленной. Другой, но в то же время прежней. Будто стала богаче, найдя вдруг золотую жилу, способную изменить ее жизнь.

Он перекатился на бок, беря ее с собой, и она почувствовала, как тело его содрогнулось, а руки прошли по ней, словно отыскивая нечто чудесное. Эти руки были такими нежными.

Никто из них не произнес ни слова. Лори не хотелось прокалывать тот прекрасный кокон, в котором они находились. Ей так хотелось ощущать Моргана в себе и чувствовать прикосновения его рук. К щеке девушки прижималась его грубая щека. Вот он шепнул: «Боже мой, Лори», и это прозвучало криком боли, исторгнутым раненым животным на пороге смерти. Она закрыла глаза, зная, что эти чудесные минуты проходят ним обоим снова придется вернуться в мир, где нет места нежности и где их разделяет закон. Туда, где они запретны друг для друга, какой бы Бог ни управлял их судьбами.

Она почувствовала, как он вышел из нее и слегка отодвинулся. Его дыхание все еще было неровным. Слеза скатилась по ее лицу, и он смахнул ее. Она по-прежнему не открывала глаз: пока они закрыты, ей не придется отдавать себе отчета в том, что она сделала.

— Посмотри на меня, Лори, — сказал он. Но она не хотела смотреть. Ей хотелось свернуться комочком и просто страдать.

— Лори, — повторил он, и она заставила себя взглянуть ему в лицо — грубое и жесткое, но дорогое. Любимое и ненавистное. Нет, ненависти уже не было. И этот факт ранил ее так же, как раньше ненависть.

Он взял ее руку, сжал ее крепко, заставляя ее слушать и поверить себе.

— Доверься мне, — произнес он грубым от переполнявших его чувств голосом. — Доверься — и я помогу твоему брату. Обязательно помогу.

Будь это ее жизнь, она бы согласилась. Но речь шла о жизни Ника. Она знала, что Морган не обманывает. Он сделает для Ника все, что сможет, но что если этого будет недостаточно?

— Я… не могу.

Он немного помолчал, затем отодвинулся от нее. На лицо его снова опустилась маска безразличия, и он уставился на ручей.

— Что же тогда между нами было?

Это была любовь. Лори поняла, что полюбила его с той минуты, когда он приложил раскаленный нож к своей ране. С тех пор прошла почти целая жизнь. Она поняла это, когда ощутила его боль. А Морган… он тоже загорелся. Она знала, что его влекло к ней нечто большее, чем просто вожделение. Он был слишком нежен — слишком нежен, чтобы это было не так.

Но она не могла дать ему знать о своих чувствах. Они и так уже измучили друг друга.

— Страсть, — просто ответила она. — Просто… страсть. Мужчина и женщина.

Он повернулся к ней:

— Нет, это гораздо большее.

Она сглотнула. Она не могла отрицать это, потому что все еще сияла их близостью и тело ее словно горело от его прикосновений. Она все еще помнила изумление на его лице, когда оба они обессилели.

— Ничто не изменилось, — прошептала она. — По сути, все осталось как было.

Он продолжал пристально смотреть на нее, но она ничего не могла прочесть в его глазах в этой темноте.

— Черт побери, но почему ты не доверяешь мне?

Лори мучительно страдала. Она хотела поверить ему, хотела больше всего на свете. Но не имела права на доверие такого рода. Она пыталась не слышать грубой мольбы в его голосе, пыталась не сознавать, что он страдает не меньше ее, и пыталась не признавать тот факт, что ее отказ разбивает нечто хрупкое и прекрасное.

— Отпусти его, — сказала она. — Отпусти нас. — Слова застряли у нее в горле.

— За оказанные услуги? — горько произнес он, и слова рейнджера пронзили девушку.

— Да, — с вызовом бросила она.

— Извини, — холодно начал он, но поколебался, и глаза его смягчились, словно прочтя что-то в ее лице. — Но если бы я поверил, что это разрешит хоть что-нибудь, я бы отпустил. Но он не сможет убегать вечно, и я — лучший его шанс, хочешь верь, хочешь нет.

— Я не верю, — отрезала она, и прежнее разочарование вновь затопило ее своей горечью. — Ты просто доставишь правосудию своего парня, так? Ты даже не знаешь, что такое сострадание. Ты не знаешь… — Голос ее дрогнул, и она отвернулась.

Он ответил с бесконечной усталостью:

— По-моему, я доказал, что способен на человеческие чувства. — Он помолчал. — Мне очень жаль, Лори. Этого не должно было случиться. Я… просто надеялся… — Он замолчал.

Лори хотелось не слышать звучащего в его голосе отвращения к самому себе, но она не могла сдаться. Только не сейчас.

— Что мы не доставим тебе хлопот?

— Нет, не то, — сухо возразил он. — По крайней мере, Лори, дай мне слово. Хотя бы на время.

Боль пронзила ее еще глубже, чем минуту назад. «Зачем?» Она заставит его сказать это. Будь он проклят, она собиралась вытянуть из него объяснение.

Но он молчал и следил за нею темными, бесстрастными глазами, и она ощущала себя такой беззащитной, особенно в своей наготе. Лори увидела, как его взгляд пробежал по ней, в глазах его зажглось пламя, затем они снова сделались безразличными.

— Чтобы тебе не пришлось опять сажать меня на цепь? — спросила она холодным голосом. — Почему бы и нет? Это удается тебе лучше всего. Держать своих пленников на поводке, беспомощными и отчаявшимися. Ты чертовски хорош в этом… — Она смолкла, и голос ее вдруг дрогнул. Ее слова должны были ранить, и они ранили. Она заметила это по тому, как он откинул голову.

Он молча натянул брюки и сапоги, затем надел рубаху и застегнул ее с особой тщательностью, явно скрывая эмоции. Гнев? Разочарование? Он встал и подошел к дереву, молчаливый и одинокий, каким был всегда.

Чувствуя себя несчастной, она оделась. Это не должно было случиться. Но она знала, что нанесла удар, который он не забудет. Он вернулся к ней, и она заметила, как неестественно прямо он держит спину. Он помедлил, затем робко произнес:

— Лори, не ухудшай и без того неважные дела.

Девушка уставилась в землю. Она почувствовала, как у нее задрожали губы.

— Ты наденешь на Ника кандалы сегодня ночью?

— Он не оставляет мне другого выбора.

— Тогда тебе придется сделать то же самое со мной, потому что я попытаюсь освободить его любым способом.

Он громко вздохнул. Потерпев поражение, Морган отвернулся от Лори.

— Пора возвращаться, — устало заметил он. Отвязав поводья жеребцов, он, не взглянув на нее, повел их к месту стоянки.

Лори с минуту постояла, испытывая желание взять свои слова назад. Испытывая желание любить его. Доверять ему.

Но она не могла. Теперь она поняла, что такое настоящее одиночество. Полюбить человека, которому не можешь доверять и который не доверяет тебе. Она никогда не думала, что такое возможно, но теперь знала, что ошиблась.

Милая Мария и Иосиф, она поняла, что ошиблась.

 

Глава восемнадцатая

Морган поднялся на рассвете и снова проверил обратный след. Бет Эндрюс и малышка все еще спали.

Но он знал, что Лори не спит, — она следила за каждым его движением. Господи, он никогда не забудет эти глаза, когда прошлой ночью сковывал девушку с Ником Брэденом. Этот мучительный и вызывающий взгляд Лори будет всегда преследовать его. Он не забудет и то, какую пустоту ощутил. Да, он очень виноват, но правда на его стороне. Он знал, что с ним они будут в большей безопасности, чем сами по себе, убегая от закона и охотников за премией вроде Уайти Старка.

Но разве решение было не за ними?

Они слишком упрямы, чтобы увидеть его правоту.

У них свои причины.

Морган не обращался с каждым из них с особой вежливостью или сочувствием. Он был чертовски зол из-за того объявления и машинально предположил, что Ник Брэден виновен. Теперь он этому уже не верил. Брэден не пытался переубедить его, по крайней мере после первой попытки. Но за него говорили поступки. Обычно Морган неплохо разбирался в людях. Может, кто-то и смог бы дурачить его час или целый день, но не неделями, тем более в условиях их путешествия. Мужчина показывает свой характер под давлением, которому подверг Брэдена Морган.

И Брэден показывал свой характер раз за разом. Когда помог Моргану в хижине. Когда отказался использовать Лори, чтобы помочь себе. Когда пытался избежать убийства индейцев, но, вынужденный сделать это, проявил сноровку. Он не был трусом, способным выстрелить в безоружного человека.

Морган не винил Брэдена за то, что тот ненавидит его и не доверяет ему, — он не дал Нику повода думать иначе. По сути, он много раз провоцировал его на презрение к себе. Прошлой ночью, когда он вернулся с Лори, Брэден пронзил его взглядом. Даже в ночной темноте и при свете пламени костра лишь слепой не заметил бы сосновых игл у нее в волосах и ее зардевшихся щек.

Господи, ну и ошибку же он допустил! Но он заглянул в эти золотистые глаза, и страсть к ней лишила его остатков приличия и здравого смысла. Он хотел ее, как никогда не хотел ни одну женщину. Она была нужна ему, как никто прежде.

И еще он хотел убедить ее довериться ему. Ему показалось, будто он сможет…

Что сможет? Вызвать доверие к себе любовью… после того, как неделями тащил ее с братом через леса в наручниках? Это удается тебе лучше всего. Он все еще слышал горечь в ее голосе. К тому же она была девственницей! Зная, что она играла в карты в салунах, он смел предположить…

Он так и не выслушал ее внимательно. Желчь поднялась комом к горлу. Он никогда не сможет убедить их довериться ему. Брэден узнал о случившемся — Морган понял это по его глазам и горькой гримасе, и теперь отвращение Ника к убийству не распространяется на рейнджера. Морган не сомневался в этом.

Вот почему ему пришлось сковать их прошлой ночью, несмотря на жестокость такого поступка и несмотря на то, какими глазами смотрела Лори на его руку, когда та опустилась на запястье, прежде чем замкнуть на нем браслет. Но в свою очередь она способна была оглушить его ударом по голове либо украсть у него револьвер во время сна. Он знал, потому что она сама объявила ему об этом.

Он действительно мог помочь Нику Брэдену. Черт побери, он поможет ему независимо от того, нужна ли ему помощь. Техасец уже решил доставить Брэдена в штаб рейнджеров и держать там до тех пор, пока он не сможет доказать правду о случившемся в Хармони. Он воспользуется поддержкой капитана и судьи. Он всегда пользовался ею.

Но он знал, что не сможет убедить в этом Брэденов. Он даже не знал, как за это взяться. Раньше ему никогда не приходилось объяснять кому-либо свои мотивы или намерения. Он верил в абсолютные величины. Доверие есть доверие. Или оно есть, или его нет, и словами дела не заменишь. Он надеялся обратить последнюю ночь с Лори себе на пользу, но лишь усилил ее недоверие. А заодно и недоверие ее брата.

К тому же появилась Бет Эндрюс. Прошлой ночью она в ужасе смотрела, как Морган приковывал Ника и его сестру к дереву.

— Да он же болен! — воскликнула она.

Но Морган знал Брэдена как самого себя. Ножевая рана не остановит Ника, подвернись ему возможность.

Проклятье, единственными созданиями, глядевшими на него хотя бы с отдаленным подобием снисходительности, были его лошадь и чертова свинья, о которой он с грустным юмором подумал как о твари, не способной на иные эмоции. Что касалось лошади — он ее кормил.

* * *

Лори готова была вынести что угодно, только не печальный, полный внутреннего укора взгляд Ника. Он знал о случившемся и винил во всем себя. Прошлой ночью она ощутила его гнев и видела его крепко сжатые губы каждый раз, когда он смотрел на нее. Он поглядывал на рейнджера с убийственной яростью. Она пыталась поговорить с Ником, когда ей показалось, что рейнджер уже уснул, и хотела поделиться с ним мыслями о предложенной рейнджером помощи.

Но Ник только взглянул на нее, и она поняла, что он не верит техасцу и не собирается принять его помощь, даже если тот ее предложит. Ник считал, что она принесла себя в жертву ради него. Она не знала, как сказать ему правду. Сказать, что в те мгновения на берегу ручья она забыла обо всем на свете, кроме себя и Моргана Дэвиса, к которому испытывала неуемную страсть. Правда легла тяжелым грузом на дно ее души, она чувствовала, что предала Ника, хотя и верила в то, что Морган постарается помочь. Она лишь не верила, что ему это удастся. Он был рейнджером, поклявшимся исполнять закон, а закон в этом случае был гадким и извращенным.

Ник беспокойно пошевелился, и она склонилась над ним пощупать ему лоб. Он был слишком теплым для опустившейся ночью прохлады. Лори сняла с себя одеяла и укрыла ими Ника.

— У него жар?

Она подняла глаза: к ним подошла обеспокоенная Бет Эндрюс. Прошлой ночью она провела несколько часов с Ником, кормя его с ложки кроличьим бульоном.

Лори кивнула, испытывая стыд, что скована с братом, словно оба они преступники. Но, казалось, миссис Эндрюс не обратила на это внимания. Она смотрела на Ника широко открытыми глазами. Он попытался было улыбнуться, но улыбка более походила на гримасу, и Лори поняла, насколько он болен. Ник любил женщин непорочных и простых. Она знала, что он предпочел бы плеть слабости, выказанной перед одной из них. Обычно он был сильным, уверенным в себе и иронично-очаровательным.

Миссис Эндрюс взглянула на наручники, затем на кандалы и вздрогнула.

— Мистер Дэвис?

— Он уехал на рассвете, — нахмурилась Лори. — Он развел костер перед уходом, но теперь он почти погас. Дэвис… скоро вернется.

Кроткие голубые глаза Бет Эндрюс затуманились явным неодобрением поступка рейнджера, оставившего обоих пленников скованными, когда один из них болен.

— Я наберу сушняка и подогрею немного бульону, — произнесла она. — Нам необходимо переломить лихорадку.

Она посмотрела на Ника долгим, озабоченным взглядом, затем неохотно отошла, но через минуту вернулась с полной флягой. Глаза Ника снова сомкнулись, и она подала флягу Лори.

— Заставь его выпить сколько сможет.

Лори кивнула:

— Спасибо.

— Пожалуйста, зови меня Бет, — улыбнулась женщина. — Мэгги и я считаем тебя отныне подругой.

Теплая волна благодарности накатила на девушку. Интересно, заметила ли Бет Эндрюс прошлой ночью то, что заметил ее брат, — их близость с рейнджером? Лицо Лори вспыхнуло от этой мысли.

— Спасибо, — повторила она.

— Жаль, что я не могу помочь вам снять эти наручники…

Лори слабо улыбнулась:

— Мне жаль, но он держит ключи при себе.

— Почему?

Лори понимала, что вопрос не в том, почему он держит при себе ключи, а в том, почему он считал необходимым с самого начала надевать ей наручники.

— Потому что я стреляла в него, — прямо ответила Лори. — И он не уверен, что я не выстрелю снова.

Бет медленно осмыслила эту новость, и в глазах у нее мелькнула улыбка, когда она спросила, уверена ли в этом сама Лори.

Лори подняла на нее глаза:

— Не знаю.

— Это случилось… из-за Ника? — Улыбка Бетти почти исчезла.

Итак, она уже называет брата по имени.

Лори кивнула и посмотрела на лежащего с закрытыми глазами Ника. Она не знала, спит он или притворяется.

Выразительные глаза Бет смягчились, и она быстро отошла, словно испытывая смущение от их разговора. Лори смотрела, как она собирает сушняк, а затем сноровисто разжигает костер. Это была симпатичная стройная женщина, на удивление решительная и уверенная в себе, несмотря на нежные голубые глаза.

Лори снова прикоснулась к щеке Ника и она оказалась более горячей, чем раньше, но, возможно, это показалось ей из-за волнения. Она принялась будить его, и он наконец открыл глаза. Лори поднесла флягу к его губам.

— Мне приказано заставить тебя выпить, — сказала она.

Глаза Ника были полузакрыты, словно он боролся со сном. Его свободная рука потянулась к фляге, коротким жестом отвергнув ее помощь.

— А где… — Очевидно, ему претило называть своего противника по имени. Лори испытала мгновенный стыд.

— Он уехал на рассвете. Наверное, убедиться, что нас никто не преследует. — Ей пришлось отвернуться от его пристального взгляда и попытаться переменить тему разговора. — Это Бет просила тебя выпить бульон.

Когда Морган Дэвис вернулся, в воздухе витал сильный аромат кофе. Он привязал лошадь в стороне от остальных. Вынув винтовку из чехла, он разрядил ее, упрятал патроны в седельные сумки и поднес их к дереву, где находились прочие его припасы. Затем подошел к Лори и Нику и, открыто, как раньше, глядя в глаза Лори, отомкнул соединяющие Брэденов манжеты, стараясь при этом не коснуться ее руки. Затем он резко повернулся к Нику и положил ладонь на его пылающее жаром лицо. Ник чуть отпрянул, и глаза его наполнились гневом.

— У него лихорадка, — пояснила Лори. — Мы не можем тронуться этим утром, если только ты не хочешь убить его.

Морган еле кивнул, следя за тем, как она массирует запястье в том месте, где манжет оставил красную метку.

— Дай мне посмотреть твою рану, — коротко бросил рейнджер Нику.

Ник неохотно расстегнул куртку, затем рубашку и обнажил испачканную кровяными пятнами повязку. Рейнджер осмотрел кожу вокруг раны, очевидно опасаясь признаков инфекции. Исследуя кожу чуткими пальцами, он удовлетворенно хмыкнул:

— Сегодня мы останемся здесь. Я немного поохочусь. Полагаю, нам не помешает свежее мясо. — Он разомкнул железное кольцо вокруг лодыжки Ника, оставляя пленника полностью свободным. Настолько свободным, насколько позволяли боль и лихорадка. Уступка была невелика, и риска почти нет, принимая во внимание слабость Ника, но тем не менее Морган Дэвис явно смягчился.

— Не помочь ли тебе, — начал было рейнджер, но, бросив взгляд на Лори, крепко сомкнул губы. Скулы Ника затвердели.

— Мне не нужна твоя помощь. Справлюсь как-нибудь и сам.

Он попытался встать, прислонился к дереву, потом сделал несколько шагов и едва не упал, но его подхватил Морган.

— Еще немного, — проговорил он. — Держись за меня, и пройдем еще чуть-чуть.

Лори поняла, что он пытается помочь Нику, чтобы тот получил несколько минут уединения, и заметила, как Ник мысленно сопротивляется своему желанию. Ему претило положиться на рейнджера даже на самое короткое время. Девушка отошла от них, зная, что ее присутствие лишь усилит напряженность между ними.

* * *

Ник ненавидел тяжесть собственного тела и усилия, которых требовали движения. Ему ужасно не хотелось опираться на Дэвиса, но естественные потребности были слишком сильны, чтобы с ними бороться. Он все же как-то собрался с силами, чтобы стряхнуть с себя руку рейнджера, но вскоре вынужден был расплачиваться за миг независимости. Он страдал от боли и был слаб, как жалкий котенок.

Каждый раз, когда он смотрел на Моргана, на него накатывала ярость, потому что он знал — тот был с Лори прошлой ночью. Будь у Ника достаточно сил, он убил бы его. Он видел горе на лице Лори и в глазах, отказывающихся встретиться с ним взглядом. Как она не похожа на ту Лори, которую он знал. Лицо рейнджера, как обычно, казалось вытесанным из камня, когда оба они вернулись ночью с водопоя, но меж ними так и сновали электрические искры, так что казалось, будто оба находятся посреди грозы. Ник знал, что дело не ограничилось поцелуем наподобие того, что он прервал тогда, у хижины. В глазах Лори появилось новое знание, выдающее ее сильнее застрявших в волосах сосновых игл и измятого платья.

Ник не винил сестру. Она оказалась в водовороте эмоциональных событий. Она устала, истощена от волнения и боязни за него. Лори настолько предана ему, что пошла бы на что угодно, — вот почему он хотел, чтобы она уехала тогда с дилижансом. Она была уязвима для человека вроде Моргана Дэвиса, который вряд ли постеснялся бы воспользоваться ситуацией. Он даже обещал им свою «помощь» — так сказала Лори.

Ника едва не стошнило от такого лицемерия. Скорее Морган готов был помочь ему попасть на виселицу, чтобы избавиться от досадной помехи в лице «двойника», находящегося по ту сторону закона. Если для Ника и была еще возможность довериться техасцу, то она исчезла прошлой ночью, когда он понял, что тот соблазнил Лори, если только просто-напросто не изнасиловал.

Ну почему он не позволил индейцам убить Моргана?

Когда он и Дэвис отошли подальше, Ник вырвался от Моргана, затем набросился на него с упреками.

— Что ты хочешь за то, чтобы оставить Лори в покое? — зло процедил он сквозь зубы. Он проклинал свою слабость, проклинал тот факт, что все его силы уходят на то, чтобы стоять не падая. — Хочешь, я дам слово, что не сбегу?

Рейнджер просто стоял на месте, потом на щеке у него дернулся мускул.

— Мне не нужно твое слово, — спокойно проговорил он. Нику показалось, будто его пнули в живот.

— Вот как, — горько протянул он, — тебе оно не нужно. — Он отвернулся и прислонился к дереву, чтобы облегчиться, зная, что иначе не устоит на ногах.

Когда он справился с этим, между ними воцарилось молчание. Ник никогда еще не чувствовал себя таким бессильным.

— Ну что ты за ублюдок, черт возьми? Кто еще способен воспользоваться положением, чтобы взять невинную Лори, готовую на все ради…

По-прежнему молчание, мучительно долгое молчание. Ник снова повернулся к Дэвису. Лицо рейнджера казалось бесстрастным.

— Я… не знаю, — произнес наконец ровным голосом Морган.

Ник закрыл глаза, все еще опираясь на дерево. Ему хотелось проклясть человека, стоявшего неподалеку, — человека с его собственным лицом. Ему хотелось избить его до полусмерти, но в проклятьях мало проку, и он слишком слаб, чтобы драться с кем-либо. Ник съежился, ослабленный жаром в теле и свирепой яростью, истощившей остаток его сил. Ему нужно выжить и нужно окрепнуть. Ей-богу, он должен сделать это. Ник направился назад к прогалине, и каждый шаг давался ему с неимоверным трудом, словно ноги все еще были скованы железными обручами. Болезненно ощущая позади себя шаги рейнджера, он наконец добрался до стоянки и рухнул на одеяла. Он ожидал, что рейнджер снова наденет на него ножные кандалы, но тот этого не сделал. Вместо благодарности Ник почувствовал себя еще более униженным и осмеянным.

Так, значит, рейнджеру не нужно его слово. Единственное, что мог предложить Ник, было брошено ему в лицо за бесполезностью. Для него это было самой трудной жертвой — отбросить все попытки отыграть драгоценную свободу у человека, соблазнившего его сестру!

«Ты пожалеешь, что не принял моего предложения, — молча пообещал он техасцу. — Я возьму тебя с собою в ад». Противник стоял над ним, бесстрастно изучая его. Лишь в глазах у него мелькнуло подобие чувства, и то лишь на секунду. Сожаление? Но Ник немедленно отбросил это предположение.

Но вот рейнджер отправился к костру и вскоре вернулся с чашкой бульона, которую подал Нику. Ник взял ее, зная, что ему нужна эта горячая жидкость, чтобы бороться с лихорадкой и восстановить силы. Она нужна ему, чтобы убить Моргана Дэвиса, пусть даже сам он умрет вместе с ним.

Все это сказали глаза Ника. Рейнджер оставил его и подошел к своей лошади. Он взял винтовку, молча углубился в рощу и вскоре пропал из виду.

Лошадь Ника стояла в пятидесяти футах, но с тем же успехом их мог быть миллион. Даже если он и ухитрится добраться до нее, то не сможет удержаться на ней долго.

Как обычно, риск, на который шел рейнджер, оказался мнимым.

* * *

Бет следила за ними с того места, где она поддерживала огонь, и лицо ее хмурилось от смущения. Она уставилась на обоих парней, и ее пристальный взгляд заставил посмотреть на них и Лори. Лори так привыкла к разнице между ними, что перестала замечать сходство их черт. Но теперь у обоих парней на лицах была недельная щетина, и, не считая усов Моргана, сходство было просто поразительным, когда они стояли рядом.

— Я никогда не видела столь похожих мужчин… не считая близнецов, которых знала когда-то в Канзас-Сити, — заметила Бет.

Лори покачала головой.

— Между ними нет ничего родственного, — произнесла она. — Не может быть… Но их сходство — одна из причин, по которой рейнджер искал Ника.

Бет проверила кофе на огне, а заодно и котелок — один из предметов, спасенных ею из фургона. Он был наполнен водой, очевидно для Ника.

— Это… мало вероятно. — Лори присела на бревно, которое Бет подтащила поближе к костру. — Я знаю. По-моему, рейнджер старше. Он выглядит старше. Он сказал, что его родители были убиты при атаке индейцев в Техасе в тот день, когда он родился. Ник же родился в Колорадо. — Она поколебалась. — И они совершенно разные во всем прочем.

— Вот как? — спокойно спросила Бет. Лори пристально взглянула на нее:

— О чем это ты?

— Мужество, — пояснила Бет. — Сила воли. Твой брат… даже представить не могу, как и почему он смог так долго ехать вчера без единой жалобы. Ты заметила, как по-джентльменски они дрались? Как каждый из них откликался на опасность, грозящую другому? Мне показалось, что они… близки. Как будто оба они… уже сражались вместе и каждый понимал действия другого.

Лори не заметила этого. Она не заметила, потому что боялась за обоих. Она знала, насколько они не доверяют друг другу. Она провожала взглядом обоих парней, исчезающих среди деревьев. «Этого не может быть», — думала она. Они не могли быть кровными родственниками, — ну разве что какой-то безумный случай роднил их с давно позабытым предком. Но это невероятно. Она и Ник многократно обсуждали этот вариант, когда рейнджера не было поблизости.

Лори тряхнула головой, отбрасывая сомнения, которые заронила в нее Бет.

— Это… всего лишь совпадение, — проговорила она. — К тому же они совсем не похожи. Ник радуется жизни. Он любит смеяться и шутить и заботиться о людях. Ну а Морган Дэвис, он… никогда не улыбается. Он не умеет смеяться. Он охотится на людей и не заботится о них.

— Вот как? — переспросила Бет своим кротким голосом, кивком указывая на сосновый лес, в котором скрылись оба парня.

— Да, — сказала Лори, чувствуя волнение, скрытое за этим словом. Она не могла заставить себя подумать, что это не так. Она знал а, что несколько лишних дней дадут ее семье возможность достичь Пуэбло. И что потом? Что тогда случится с Морганом Дэвисом? Почему ей кажется, будто она предает его, как чувствовала это по отношению к Нику прошлой ночью? Боже милосердный, ее просто разрывает на части. Дрожащей рукой она подбросила в огонь несколько веток.

В этот миг с тихим вскриком проснулась Мэгги, и Бет пошла к ней, оставив Лори одну размышлять над ее словами и делать сравнения. Лори вспомнила о тех редких случаях, когда Ник казался таким отстраненным и одиноким, точь-в-точь как…

Нет. Это просто немыслимо. Все же ей было не по себе, и она знала, что будет продолжать сравнивать. Она не хотела находить общее, но семя было заронено и теперь должно дать росток.

Что если бы рейнджеру не довелось расти среди закаленных мужчин в суровой местности? Что если бы на его месте был Ник? Была бы тогда у брата его легкая улыбка и такая общительная натура? Что если Нику пришлось бы перестрадать целых четыре года войны? Не казался бы он тогда старше?

Не смей так думать, — приказала она себе. — Не равняй этих двоих, иначе ты не сможешь сделать то, что должно быть сделано.

Сможет ли она, во всяком случае, снова поднять на Моргана оружие? Даже ради Ника? Ведь прошлой ночью она сделалась частью Моргана, когда они любили друг друга. Она могла бы закрыть глаза и вспомнить каждое ощущение по секундам — и то, как тело ее и душа сомкнулись вокруг него, и то, как они вместе отправились в восхитительное путешествие. Ее тело вздрогнуло от наплыва воспоминаний.

«Доверься мне», — сказал он. Но нельзя просто так требовать доверия. Не могла и она оказать его, просто повинуясь его желанию.

Лори больше не хотела думать, она боялась, что эти мысли сведут ее с ума. Она переключила внимание на огонь. Кофе был готов, и бульон согрелся. Она сняла и то и другое с огня и поставила в сторонке, затем отыскала сковороду и занялась приготовлением печенья. Бет обогатила их запасы пищевой содой и мукой, а заодно картошкой, луком и даже яблоками.

Девушка подняла глаза на возвращающихся мужчин. Ник с трудом шел один, держась нарочито поодаль от своего тюремщика, но Лори заметила, с каким облегчением он опустился на одеяла. Рейнджер подошел к костру и стоял согревая у огня руки.

— Кофе готов, — объявила она, надеясь, что он не слышит легкой дрожи в ее голосе, — и есть немного бульона с прошлой ночи.

Он лишь коротко кивнул, налил бульон в чашку, отнес ее Нику, которую тот неохотно принял. После этого Морган отошел к дереву и, прислонившись к нему, как обычно принялся следить за ней. Это снова напомнило ей о том, насколько привык он наблюдать за добычей в одиночку.

Их взоры встретились, и они снова обменялись мощными волнующими зарядами энергии. Она заметила, как рука его задеревенела на чашке с кофе, и он, отвернувшись, удалился в заросли, на этот раз один. Лори немедленно ощутила свою потерю: он отвернулся от нее и ушел, чтобы она не видела его. Глаза ее начали туманиться, и она с усилием заставила влагу не пролиться. Но боль запульсировала позади глаз и во лбу.

— Лори. — Это была Бет. — Ты не могла бы приглядеть за Мэгги, пока я осмотрю рану твоего брата?

Лори кивнула, и Бет, прихватив котелок вместе с коробкой лекарств, которыми пользовалась прошлой ночью, подошла к Нику. Он сидел прислонившись к дереву, тому самому, к которому был прикован ночью. Цепь все еще свисала с него напоминанием о мимолетности его нынешней свободы.

Лори отвернулась от них и поставила печенье на огонь. Когда оно испечется, она сварит немного бекона и сделает подливку. Это будет первой существенной пищей за несколько дней и поможет ей занять мысли. Хоть чем-то немного помочь Нику.

 

Глава девятнадцатая

Пока Бет хлопотала над Ником, Лори взяла Мэгги с собой постирать одежду. Вся принадлежащая ей и Нику одежда была грязной, кроме платья, которое она все еще носила по необходимости. К тому же Лори отчаянно нуждалась хоть в каком-нибудь занятии. Морган Дэвис исчез спозаранку, а Ник проспал большую часть утра, поглотив всю пищу и бульон, которые были ему предложены. Впрочем, Лори знала, что он вряд ли ощутил их вкус. Он ел лишь потому, что нуждался в подкреплении, потому что у него снова была цель. Смертельная цель.

Ник казался более расстроенным, чем ей когда-либо приходилось видеть. Она знала, что он винит в случившемся прошлой ночью рейнджера, потому что не мог — и не стал бы — винить ее. И из-за этого она чувствовала себя ужасно виноватой. Но не могла же она сказать брату, что виновата в этом наравне с рейнджером. Как она скажет ему, что была близка с человеком, намеревавшимся вернуть Ника в Техас? Что она, о Боже, кажется, любит этого человека?

Ну как она скажет об этом Нику, когда он так слаб?

Она попыталась было заговорить с ним, но он отвернулся. Все же в глазах у него не было укора — лишь жгучая ненависть к рейнджеру. Лори знала, что он винит себя, а не ее, и от этого ей было еще хуже. К тому же она опасалась, что правда ранила бы его еще сильнее.

Только когда к нему приблизилась Бет, глаза Ника чуть смягчились. Он даже попытался улыбнуться, когда к нему подсела Мэгги и спросила, как он себя чувствует. Ребенок хлопотал возле него, возможно, потому что именно он вырвал ее из рук индейцев юта. Казалось, девочка не замечала в нем гнева, она лишь сосредоточенно и обеспокоенно следила за тем, как ее мать перевязывает его раны.

Лори хотела увести ее, но Бет покачала головой.

— Она привыкла видеть меня за перевязкой. Девочка любит помогать мне, — чуть улыбаясь сказала Бет. — Она хорошая маленькая сиделка, — добавила Бет и улыбнулась с такой гордостью и любовью, что сердце Лори дрогнуло.

Ребенок и впрямь был очарователен. Малышка была серьезна и примерна, любопытна ко всему и податлива в обучении. Лори заметила это вчера.

Девушка проследила, как Бет перевязала Ника, ополоснула его горячей водой и укрыла одеялами. Между этим трио — Ником, Бет и Мэгги — было нечто особенно поразившее Лори. Нежность и привязанность, при виде которых трудно не растрогаться. Вчера Лори подметила мгновенно возникшую симпатию между Ником и Бет, глаза Ника потеплели впервые за несколько недель, и она заметила, как лукаво изгибались его губы, когда Бет ухаживала за ним, и взгляды, которые они устремляли друг на друга.

Это не было той яростной «любовью-ненавистью», что потрясла своим порывом Лори. Ведь между нею и рейнджером было лишь несколько нежных минут. Совсем небольшая передышка посреди вечно окружающих его бурных страстей. Совсем чуть-чуть нежности — и много гнева и вызова.

Снова одно из этих ужасных противоречий. Лори завидовала зрелищу, которое видела перед собой, но, пожалуй, она не поменяла бы его на то, что чувствовала прошлой ночью, — свирепый морской шторм эмоций. Все они пронизали ее до самой сердцевины ее существа и заставили ощутить себя как никогда живой. Как будто каждое переживаемое ею ощущение взрывалось в небесах огненным фейерверком.

Лори отвернулась, давая им уединение, и принялась мыть посуду после общего завтрака. Вскоре Ник уснул, и Лори спросила у Мэгги, не хочет ли она помочь ей постирать одежду, пока ее мать будет присматривать за Ником.

Мэгги перевела взгляд с нее на Ника, словно взвешивая решение.

— Ты поможешь мне постирать его рубашки, — искушала Лори.

Мэгги подняла глаза на мать, и та кивнула.

— Мы возьмем с собой Каролину, — продолжала манить ее Лори. Ей все больше нравилась эта свинка. Она поглощала зерно из мешка, который везла с собой Бет, и стянула несколько печений, оставшихся от завтрака. Свинья была жадной, любопытной и привязчивой и буквально очаровала Лори, никогда не имевшую возле себя такого животного.

Она даже не думала, что из свиньи может получиться домашняя любимица.

Рейнджер просто-напросто исчез. Он взял все оружие и все патроны, прекрасно зная, что Ник слишком болен, чтобы попытаться сбежать. Лори, конечно, останется с ним. «Теперь уже техасец хорошо знает нас обоих», — хмуро подумала Лори. Он был далеко не столь бесстрастен, каким хотел казаться, и она начинала понимать его. Морган уже не был тем холодным и бесчувственным рейнджером. Если бы только она смогла поверить, что он действительно сможет сделать что-то для Ника…

Но он слишком доверяет закону — намного больше, чем она или Ник. Они-то повидали достаточно продажных и беспомощных блюстителей закона. Они заплатили свою долю взяток, чтобы действовать в городе и отвести от себя возможные нападки. Для нее правосудие всегда было связано с деньгами, а Уордлоу был богат.

Лори и Мэгги взяли рубашку и брюки девушки вместе с окровавленной одеждой Ника. Она помедлила у постельной скатки рейнджера. Сейчас на нем купленное в Джорджтауне, но ему не представилось возможности постирать то, что он носил прежде. Она сгребла все в охапку и присоединила к остальной одежде, даже не задумываясь о своих побуждениях.

Яркое солнце согревало воздух, небеса поражали голубизной. Легчайшие облачка медленно плыли по небу своим извилистым путем, не обгоняя шагающих к ручью девушку и малышку Мэгги.

У ручья они повернули налево и прошли вниз по течению от того места, где были прошлой ночью Лори и Морган. Ей казалось, что она не вынесет возвращения на то же самое место.

Вскоре они отыскали несколько удобных валунов, на которые и присели. Лори пожалела, что на ней нет брюк, но она подоткнула юбку над коленями и начала с рубахи Ника. Это будет самым трудным — рубаха испачкана кровью и с прорехой от ножа. Но она пригодится, судя по тому, как пользовались рубахами Ник и Морган.

— Хочешь взяться за дело сама? — спросила Лори. Мэгги кивнула и взяла предложенный девушкой кусок мыла и одну из рубах рейнджера. Она не нуждалась в наставлениях, и Лори предположила, что девчушка прежде помогала своей матери. Малышка была замечательной помощницей.

Лори принялась напевать «Девушку, покинутую мною», и вскоре Мэгги присоединилась к ней.

— Ты не расскажешь мне еще что-нибудь о вашем шоу? — попросила девочка, и Лори рассказала ей о Дэниэле Уэбстере.

— Он самый маленький человечек из всех, кого ты видела, — пояснила Лори, — но у него одно из самых больших на свете сердец.

Глаза Мэгги расширились.

— А какого он роста?

Лори подержала руку над землей на уровне чуть выше ее талии.

— А какое у него сердце?

Лори развела руками широко, как только смогла, и Мэгги рассмеялась, но поняла — ей не нужно было расспрашивать ни о чем, и Лори прониклась к Бет Эндрюс еще большей симпатией. Бет научила свою дочь выделять главное, а в человеке главное — характер, а не рост.

— Он, по сути, вырастил моего брата Ника, — сказала Лори, — и он умеет рассказывать чудесные истории.

— Мне нравится мистер Ник, — заметила Мэгги.

— Да и мне тоже, малышка, — не уступила Лори.

— Но тот другой дядя не любит его.

Лори отжала с рубахи мыльную воду, расстроившись при виде рыжего пятна, обесцветившего синий хлопок. Она поколебалась, прежде чем ответить, прикидывая, насколько Мэгги понимает происходящее и ощущает ли напряженность ситуации.

— Да.

— Почему?

Лори не знала, как ей объяснить. Она не могла объяснить это и себе. Неприязнь между обоими парнями проявилась с самого начала и стала еще злее с прошлой ночи. Она была частью этой неприязни, но лишь частью, а другую часть составляло, как она вдруг поняла, то, что подметила Бет: они во многом были слишком похожи друг на друга, и обоим не нравилось видеть себя в другом. Но Лори не знала, как объяснить это Мэгги, и избрала «трусливый» выход.

— Не знаю, милая, — произнесла она, — но думаю, он тоже хороший человек.

Мэгги с сомнением взглянула на нее, и Лори прониклась неожиданным сочувствием к Моргану. Несмотря на свою жесткость, он действительно хороший человек. Он многое вытерпел и от нее и от Ника, хотя мог бы запросто влепить пулю в ее брата. Любому другому, возможно, хватило бы и меньшего повода. Лори вспомнила о том, что поражало ее раньше: неужели этот человек никогда и никому не покорялся?

Но прошлой ночью он был другим! Тело его содрогалось, и он покорился.

Доверься мне. Он предлагал это всерьез. Он пытается помочь, насколько позволяет его личный суровый кодекс. Но будет ли эта помощь действенна при всех его ограничениях?

Если бы только она и Ник могли довериться ему.

Если бы ей и брату не нужно было полагаться на Энди, Джонатана и Дэниэла.

Неужели они приближаются к конечной схватке, в которой, вероятно, кто-нибудь может погибнуть?

Она взяла рубаху рейнджера и ощупала ее пальцами. На ней тоже были пятна. Пятна от ее выстрелов.

Сколько крови уже пролилось между ними.

Сколько ненависти.

Сколько…

Лори почувствовала, как по щеке скатывается слеза, и вытерла ее прежде, чем могла заметить Мэгги. Она отвернулась, заставляя голос звучать весело:

— Посмотрим, помнишь ли ты вчерашнюю песенку!..

* * *

Морган нарочно ушел подальше от лагеря. Он снова установил несколько силков, а затем еще раз осмотрел пройденный след, отыскивая признаки появления на нем юта или охотников за премией.

Его преследовали слова Брэдена и его ярость. Фактически все обвинения оправданны. Теперь он никогда не получит доверия Брэдена. У парня есть все основания ненавидеть его, не доверять ему и желать его смерти. Морган нарушил все выработанные им для себя правила, основное из которых гласило: «Никогда не впутывай личные эмоции в работу».

Но теперь это произошло. Как ни странно, не только с Лори, но и с Ником Брэденом. Отныне с каждой милей пути эти чувства усложнялись все более и становились опаснее. Наступил один из тех редких моментов в его жизни, когда он не мог решиться, что делать дальше. Где теперь правда, а где ложь? Однажды такое уже произошло с ним, и было это во время войны.

Даже ребенок держался от него поодаль, хотя малышка так легко подружилась с Лори и его пленником. Это ранило Моргана. Говорят, дети хорошо разбираются в людях. Неужели он похож на чудовище? Быть может, и так, особенно когда он защелкивал кандалы на ногах человека, спасшего маленькую Мэгги. Возможно, он показался таким и Лори, когда снова надел на ее запястья наручники. Он не знал, как объяснить ей, что ничего другого ему просто не приходит в голову.

Морган поднял глаза и взглянул на небо. Сейчас около полудня. Он отсутствовал уже четыре или пять часов и не обнаружил никаких признаков погони. Возможно, он перехитрил Уайти в Джорджтауне. А как насчет индейцев? Они все еще зализывают свои раны?

Рейнджер повернул назад к лагерю, задавая лошади темп коленями: он никогда не пользовался шпорами — ему не нравился звук, издаваемый ими.

Несмотря на проблемы, ожидающие его в лагере, ему не терпелось вернуться туда поскорее и увидеть Лори.

К своему изумлению, он принялся напевать. Господи, это была «Милая Бетси из Пайка».

* * *

Довольная Бет радостно улыбнулась: ее пациенту стало лучше, сон и горячий бульон творили чудеса. Проспав все утро, он проснулся и потянулся — вначале робко, затем со вздохом облегчения. Бет уже видела, как Ник беспокойно сражался в течение ночи с железом, и очень переживала за него.

Бет испытывала благодарность к рейнджеру, оставившему этим утром Ника свободным, хотя и заметила глубокую неприязнь между обоими мужчинами. Бет даже не могла представить себе глубины происходящего, настолько оно выходило за рамки отношений между тюремщиком и его арестантом.

— Добрый день, — улыбаясь произнесла она. — Как вы себя чувствуете?

Ник взглянул на небо и на клонящееся к горизонту солнце. Затем перевел взгляд на нее.

— Лучше, спасибо вам. — Глаза его внимательно осмотрели окрестности.

— Его здесь нет, — сказала она.

— А Лори? — нахмурился он.

— Она приглядывает за Мэгги. Они все утро стирали одежду, а теперь отправились за сушняком.

Его лицо смягчилось.

— Она любит детей.

— Мэгги уже у нее в плену, а она довольно разборчива в своих симпатиях.

— Ваша дочь и сама очаровательна, — произнес Ник, печально проводя ладонью по щетинистой щеке.

— Будь у меня бритва, — заметила женщина, — я бы помогла вам с этим.

Его лицо потемнело, и на скуле забился мускул.

— Мне не доверяют бритву. — Он попытался сесть, и губы его затвердели, пока он с трудом устраивался возле дерева. Одеяло сползло с его перевязанной груди. Он хотел надеть свою рубаху, но ее не оказалось.

— Лори собрала всю одежду, — пояснила Бет, указывая на развешанные на ветвях и на кустарнике рубашки и брюки. — Боюсь, она подхватила все, что было под рукой.

Он слабо улыбнулсяи попытался натянуть на себя одеяло.

— Не беспокойтесь об этом, — мягко произнесла она. — Я уже видела вас таким. Помните?

Она поняла, что он вспомнил, так как оставил попытки прикрыть наготу.

— Спасибо вам, — спокойно и с благодарностью промолвил он.

Она склонила голову:

— Это мне следует благодарить вас: ведь сейчас я могла бы уже быть в вигваме.

— Опасно быть хорошенькой, — проговорил Ник.

Бет почувствовала, как лицо ее вспыхнуло. Она не могла оторвать от него взгляда, ее завораживали его глаза. Они были синие, как у Моргана Дэвиса, и хотя Ник был болен и слаб, они светились добродушием и озорством, в то время как глаза рейнджера всегда были убийственно серьезными.

Она явно предпочитала глаза Ника Брэдена, — Принести вам что-нибудь?

— Поесть.

— Вот и славно.

— Бульон был хорош, но…

— Я просто рада, что вы голодны. Я сварю немного бобов. Каролина… съела все остатки печенья.

Ник усмехнулся:

— Меня побила свинья. Должно быть, я слабее, чем думал.

Бет тихо рассмеялась. Она уже не помнила, когда смеялась последний раз.

— Каролина побьет кого угодно, хоть больного, хоть здорового.

В глазах у него заиграли шутливые искры — те самые, неотразимо обаятельные.

— А почему ее назвали Каролиной? Я никогда еще не встречал свинку с таким именем.

— Она необычная свинья, — со смехом сказал Бет. — Казалось, Каролина всегда знала, что ее существование будет зависеть от ее необычного для свиньи поведения. Она начала повсюду ходить за Мэгги. У девочки никогда не было домашнего животного, и других детей поблизости не было. Она просто «удочерила» свинку и назвала ее именем девочки из сказки. Когда пришла пора заколоть Каролину, у Джошуа не хватило на это духу, и он подарил свинку Мэгги на день рождения. — Голос Бет посерьезнел, когда она упомянула мужа.

— Мне жаль, что вы остались без мужа, — тихо произнес Ник.

— Мне тоже, — ответила она. — Он был хорошим человеком и обожал Мэгги. Она… очень скучает по нему. Я тоже.

Она хотела подняться и уйти, но он поймал ее руку в свои ладони и снова сказал спасибо.

— Вы уже поблагодарили меня, — улыбнулась Бет.

— Да, за то, что вы ухаживаете за мной, но не за то… — он помедлил, — что вы не боитесь меня. — Слова давались ему с явным трудом, и взор его устремился на железный манжет, все еще опоясывающий дерево, а затем на собственную лодыжку.

Его слова несли в себе такую печаль, что укололи ее в самое сердце. Он благодарил ее не только за то, что она не боится его, — она наделила его мерой доверия и поняла, насколько это для него важно. Он в розыске за убийство и считается настолько опасным, что техасский рейнджер держит его на привязи как бешеного пса. В ней росло возмущение происходящим.

— Я никогда бы не побоялась вас, — проговорила она. — Я верю вам и… Лори.

— Вы очень славная женщина, Бет. — И вдруг после того, как он произнес легкие слова, на глаза его неожиданно упала завеса непроницаемости, делая их похожими на глаза рейнджера, когда тот уходил в себя. Все же она ощутила тепло, которого не знала с тех пор, как умер ее муж.

— А вы и сами лучше, чем могло показаться, — сказала она, пытаясь мягко высвободить руку.

Ник неохотно выпустил ее, и Бет отошла к костру. Она оглянулась и посмотрела на него — он все еще сидел, не спуская с нее глаз. Горячая дрожь пробежала по спине Бет и кровь горячо заструилась в венах. Она прикусила губу. Это случилось потому, что… к ней давно уже не прикасался мужчина. И она испытывала… благодарность. Она не хотела думать о том, что сейчас ее чувства сильнее и убедительнее, чем тогда к Джошуа. Тогда они были теплыми и ласковыми, но то, что она ощутила сейчас, совсем другое. Но она не была готова определить разницу.

Потому что он преступник?

Она не верила этому ни на миг. Он ласков с Мэгги, защищает свою сестру. Бет не могла соотнести эти качества с природой убийцы.

Он красив, и кажется гораздо более «опасным» человеком, чем Джошуа, хотя тот тоже не был обделен красотой. Но возможно, это ощущение возникало из-за темной бородки, покрывавшей его щеки, или враждебных флюидов между ним и Морганом. Они-то и заставили ее снова вспомнить об их внешнем сходстве и о необычности ситуации.

А может, она действительно видит больше других? Бет вспомнила близнецов, которых знала. Каждый из них, казалось, читал мысли другого, едва не опережая их возникновение. Они зачастую договаривали друг за друга фразы, и когда с одним приключалось несчастье, другой испытывал боль.

Близнецы являли собою абсолютные копии друг друга, а Ник и Морган Дэвис не были настолько одинаковыми, но очень близко к этому. Сбрей рейнджер усы, разгладь несколько морщинок и добавь улыбку…

Она заметила, что Ник левша, а рейнджер нет, в то время как знакомые ей близнецы были левшами оба. И все же это поразительно.

На миг она даже задумалась над тем, почувствовал ли рейнджер боль, когда ударили ножом Ника. Затем она отбросила эту мысль. Если верить Лори, оба парня точно знали, где родились и от кого.

Она снова украдкой глянула на Ника. Он пытался встать, и ей захотелось отчитать его за это и заставить отдыхать, набираться сил, но она поняла, что это бесполезно. Его глаза решительно блестели.

Бет крепко сжала руки в кулаки, мысленно сострадая ему, понимая, каких волевых усилий потребовала от него попытка подняться и сделать несколько шагов. Ник нашел ее взглядом и заговорщически улыбнулся. Улыбка была напряженной, но Бет непроизвольно ответила на нее, радуясь его успеху. Ее сердце дрогнуло, когда он сделал еще несколько шагов и погладил лошадь. Бет чувствовала его желание вскочить в седло и умчаться и его досаду на собственное бессилие.

Ей очень хотелось оседлать для него лошадь и помочь ему бежать. Но она знала, что он не уйдет далеко с ножевой раной. Он снова погладил лошадь, что-то шепнул ей и вернулся на свое место, к разбросанным по земле одеялам. Она заметила, как взгляд его снова устремился на кольца кандалов, а на лице его ясно читались смятение, тоска, отчаяние и горечь, от которых Бет захотелось расплакаться.

Ник тяжело опустился на землю, будто ноги отказали ему, и, отвернувшись от нее, устремил взгляд на лежащие на севере горы. Там была свобода. Взволнованная женщина почувствовала, что ее сердце птицей забилось в груди. Она отдала бы все на свете, лишь бы добыть для него эту свободу.

* * *

Проснувшись в первый раз, Ник взглянул в эти васильково-синие глаза и на миг решил, что уже вознесся на небо. Преждевременное решение, хотя и не лишенное оснований, если все сработает так, как надеется Морган Дэвис. Это чертовски мучило его. Он никогда еще не был так увлечен женщиной, и вот, когда надежда на долгую жизнь для него не превышала надежды быка на бойне, его угораздило найти нечто столько редкое и… прекрасное.

Он пытался убедить себя, что это лишь кажется ему, потому что Бет «заштопала» его, и между ними просто взаимная благодарность, — вот почему ее маленькие руки были такими нежными. Она маленькая женщина, но на ладонях у нее мозоли, а пальцы проворно работали над его раной. Глаза у Бет ласковые, но осанка прямая и решительная, и он понимал, какой сильной должна быть эта женщина, чтобы держать ферму на этой земле.

А тут еще проклятые индейцы. Она стояла перед ними с вызовом и изо всех сил прижимала к себе дочку. Он чувствовал себя благородным рыцарем, спешащим на помощь, а не тем преступником, которого сделал из него Дэвис. Вновь его охватил знакомый гнев. Он все еще хотел быть для Бет Эндрюс рыцарем. Вместо этого он был человеком, идущим на виселицу.

Ник вдруг вспомнил, что руки его свободны и лодыжки тоже. Она улыбнулась ему, делясь своим смехом, когда рассказывала о Каролине. А потом улыбка ее исчезла при упоминании о муже, и Ник понял, что у него нет ни малейшего права пытаться хоть немного увлечь эту женщину. Но даже тогда он задержал ее руку в своей на лишнюю секунду и выпустил ее с неохотой, потому что не помнил, чтобы испытывал такое влечение к женщине прежде.

Когда она отошла, он попытался встать, надеясь, что боль и усилие прогонят прочь более интимную физическую реакцию. И еще он хотел испытать свою выносливость. Черт побери, Дэвис был лишь в нескольких футах, но Ник усомнился, что смог бы оседлать лошадь. Ему удалось подняться на ноги, мысленно ругая их слабость, а заодно бессилие тела. Но в нем забрезжила надежда победы, когда удалось подойти к лошади, я он встал перед ней, мечтая вспрыгнуть ей на спину, пусть без седла, как бывало часто, — и тронуть навстречу восходящему солнцу, захватив с собой Бет и Мэгги.

Проклятье, да он едва стоит на ногах! Ник оглянулся и заметил сострадание в глазах Бет. На кой черт ему это сострадание? Он не нуждается в жалости, он хочет снова почувствовать себя сильным и свободным человеком. В эти минуты душа у него разболелась гораздо более тела, и он едва смог похромать до места своего отдыха. Он ненавидел это ложе, ненавидел висящие на дереве кандалы, постоянно напоминающие ему о том, что он пленник, но он нуждался в отдыхе. Отдыхе и пище. Без них он ни на что не способен. Ник отвернулся от Бет, не желая сочувствия. Ему нужна сила, нужна свобода. Он вспомнил о покинутом в Вайоминге маленьком наделе земли, о доме, который он надеялся создать. Бет понравились бы те плодородные пологие холмы. Он знал это.

* * *

На обратном пути Морган увидел антилопу и решил подстрелить ее. Все они нуждались в свежем мясе, и больше всех Брэден.

Все утро Морган не встретил ни единого признака жизни. Миссис Эндрюс сказала, что предводитель воинов юта нарушил слово вождя племени. Возможно, проблем не возникнет и они сочтут справедливым наказание горячих юных отступников, предавших своего вождя.

И еще его волновал Уайти. Чутье говорило Моргану, что он еще встретится с этим охотником за премией. Уайти хитер и пронырлив. Морган попытался поставить себя на его место. У него почти не было шансов выследить рейнджера из Джорджтауна — слишком много дорог вокруг города. Охотник за премией мог прослышать о стычке с индейцами, но юта ни за что не расскажут, чтобы не навлечь на свои головы преследование солдат за нападение на белую женщину.

Теперь охотников было трое: Уайти и два компаньона, — но Морган поставил бы последний доллар на то, что они разделятся и проверят каждый поселок по дороге, связавшись между собой по телеграфу. Это значило, что Моргану придется избегать городков и задержать при себе Бет и ее дочь подольше. К тому же это означает, что им придется питаться тем, что попадется по дороге.

Он вынул винтовку из седельного чехла и прицелился в грациозное животное. Техасец плавно нажал на курок, и антилопа, подскочив в воздухе, рухнула на землю. Морган медленно приблизился. Животное не шевелилось. Вспомнив о любви к животным Мэгги, он решил освежевать тушу на месте.

Морган снял с пояса нож и опустился на колени перед убитым животным, надеясь, что никто не услышал его выстрела.

* * *

Керт Бэйли услыхал далекий выстрел. Он, Форд и Уайти разделились двумя днями раньше. Керт был лучшим следопытом, и поэтому ему доверили попытку выследить рейнджера и его пленника в горах. Остальные двое поехали вперед к поселкам, вдоль возможного маршрута рейнджера.

Если они потерпят неудачу здесь, то у них всегда остается Пуэбло.

Услыхав далекое эхо выстрела, Керт испытал миг удовлетворения как награду за свою ловкость. Винтовочный выстрел не обязательно означал, что добыча близка, но инстинкт говорил ему другое, а он доверял своему чутью. Керт потерял след рейнджера — черт побери, он вообще не нашел его, — но он знал эти горы и что именно поэтому его и нанял Уайти.

У него был особый приказ Уайти ничего не предпринимать одному и связаться с остальными охотниками. Но сейчас он был чертовски близок к добыче, и в голову ему пришла мысль о том, что можно не делиться наградой в пять тысяч долларов. Он знал, что Уайти возьмет себе львиную долю, даже если работу сделает Керт. Сейчас перед ним лишь один рейнджер, к тому же обремененный арестантом. И женщиной. Керт уже знал, куда ему направиться, и сможет сам найти след. Он попытается получить премию для себя.

Мечтая о том, сколько выпивки и женщин он сможет купить на пять тысяч долларов, Керт Бэйли тронулся в направлении прозвучавшего выстрела.

 

Глава двадцатая

Сердце Лори вздрогнуло, когда она увидела возвращающегося Моргана. Ледяные пальцы впились в ее сердце, но оно жадно ожидало рейнджера. Она гадала, удастся ли ей когда-нибудь разобраться в своих необычных чувствах к Моргану; едва завидев его, она почувствовала, как в самых потаенных уголках ее души разгорелось пламя, и ей захотелось нежно стереть с его лица хоть часть суровых забот, говоривших о том, как мало у него в жизни радостей.

Он спешился с непроницаемым лицом, шляпа низко надвинута на глаза. На этот раз он не разрядил свою винтовку, и она решила, что он уже сделал это, — ведь он не допускает таких ошибок. Очевидно, Морган разгадал ее мысли, как бывало часто. Кривя губы, он отвязал от седла два больших куска мяса и подвесил один на дерево. Другой поднес к костру, у которого хлопотали Лори и Бет. Отрезав несколько кусков, он насадил их на изготовленный заранее вертел.

Бет сидела возле Ника, затем подошла к костру с робкой улыбкой на губах. По-видимому, она не решалась заговорить, но тут взгляд ее остановился на мясе.

— Ну как он? — спросил у нее Морган.

Лори следила за Бет: та, казалось, пыталась прочесть что-то на лице техасца, но его выражение, как всегда, было совершенно бесстрастным.

— Ему чуть лучше, — ответила она и торопливо добавила, что Нику необходим дополнительный отдых, потому что он потерял много крови.

Лори показалось, что лицо рейнджера чуть смягчилось.

— Мы пробудем здесь и завтра, — заметил он.

— Ему можно побриться? — спросила Бет.

Морган опустился перед огнем на колени и подбросил в него несколько сухих веток. Он избегал этого вопроса, как казалось Лори. Но она понимала почему — ведь он позволял Нику бриться прежде, хотя и под пристальным наблюдением.

— Пусть он сам попросит, — буркнул он наконец.

— Он не станет, — сказала Бет.

— Не думаю, что ему понравится ваше заступничество, — проговорил Морган, но в голосе его неожиданно прозвучали добрые нотки, несмотря на суровые слова. Ледяные пальцы чуть отпустили сердце Лори.

— Но почему? — мягко спросила Бет. — Потому что вы не позволяете?

Он бросил на нее острый взгляд. Лори взглянула на Ника. Брат был довольно далеко от них, а Бет и рейнджер разговаривали тихо, но, похоже, Ник знал, что разговор о нем, — его лицо явно выражало разочарование.

Но Лори знала, что Морган прав: Нику не понравилось бы вмешательство Бет в его дела. Бет тоже права: он не стал бы просить за себя. Тем более теперь. Оба они так упрямы — и рейнджер, и ее брат. Ну как сможет она заставить их примириться? Разве примет когда-либо Ник его помощь, даже зная, что Морган действительно способен что-то сделать?

Морган поворошил пламя и поднялся.

— Вы не присмотрите за огнем, пока… мисс Брэден и я… — Он вдруг смолк, увидев развешанную над кустами одежду, среди которой были и его вещи. Техасец повернулся к Лори и вопросительно поднял бровь.

— Вы побывали в моей постельной скатке, мисс Лори, — произнес он нарочито официально, как бы для находящейся рядом Бет.

— Ну конечно, — язвительно отозвалась Лори, обиженная в лучших чувствах. — Я искала оружие, которые ты всегда берешь с собой.

Он вдруг улыбнулся, и лицо его смягчилось и неожиданно стало приятным. Это далось ему тяжелее, чем Нику, словно Моргану пришлось потрудиться над улыбкой, но все же… это было славно. Так славно, что сердце ее снова заколотилось так сильно, что ей показалось, будто она слышит его удары.

— Тогда, полагаю, мне следует поблагодарить тебя.

— А это так трудно?

Улыбка исчезла, и лицо его снова превратилось в маску, суровую и невыразительную, а от улыбки не осталось и следа.

— Может, и так. Я не привык…

— К тому, что твою работу выполняют арестанты?

— Ты вовсе не арестована, — ровно возразил он.

— Значит, ты хорошо притворяешься, — сказала она. — Я даже подумать не могла, что ты наденешь на меня наручники прошлой ночью.

— Защищая тебя от самой себя, — пояснил он, и губы его снова скривились, но на этот раз лишь чуть-чуть.

— Скорее для собственной защиты, — бросила она.

— Ну хорошо, — согласился он. — Мне нужен был отдых.

— А сегодня ночью?

— Смотря по обстоятельствам. Я поверю тебе на слово, что ты будешь паинькой.

— Ты говорил, что не поверишь мне, даже если у меня вырастут крылья, — возразила она.

— Теперь я знаю тебя лучше.

Лори показалось, что голос его снова смягчился, а может, она принимала желаемое за действительное?

— В самом деле? — спросила она. — В самом деле лучше?

— Разве мне нельзя доверять тебе?

— Не знаю, — откровенно произнесла девушка. — Я способна на что угодно…

— Чтобы помочь брату, — ровно закончил он.

— Да.

Он повернулся к лошадям.

— Помоги мне напоить лошадей, — попросил он.

Вчера он воспользовался тем же предлогом. Но она знала, что лошадей следует напоить и что он хочет поговорить с ней наедине, так, чтобы не услышала Бет и не ощущая на себе злого взгляда Ника.

Она кивнула.

— Но вначале я поговорю с Ником. — Не ожидая ответа, Лори повернулась и подошла к сидевшему со сжатыми кулаками Нику.

— Держись от него подальше, — сказал Ник.

— Не могу, — просто ответила она.

— Не проси за меня, — процедил он сквозь зубы.

— Дело не в этом, — тихо произнесла она. — Я не просила и прошлой ночью. — Она даже не пыталась отрицать то, что уже было ему известно. — Просто… он мне не безразличен.

— Перестань! Он всего лишь пользуется своим положением, своей властью.

Она вздохнула. Брат не должен так думать. Это лишь усиливает напряженность между обоими и опасность того, что они могут убить друг друга, и теперь Нику будет еще труднее поверить Моргану. Лори знала, что Морган пользуется своим положением ничуть не больше, чем она. Он просто сражается, как и она.

— Нет, — коротко сказала девушка.

— Проклятье, Лори. Он тебе вовсе не пара. Даже если…

Последняя фраза ужасно обидела ее. «Даже если бы рейнджер не ставил своей целью вернуть Ника в Техас», — это разбивало ей сердце, потому что она знала, что не сможет теперь разлучиться с Морганом Дэвисом. Она уже пыталась держаться от него подальше, пыталась замкнуть свое сердце — запрещала ему трепетать, колотиться и кувыркаться в груди при одном только взгляде на рейнджера и на его нечастую улыбку.

— Я знаю, — горько сказала она. Ник взял ее руку:

— Как жаль, что…

— Мне тоже жаль, — ответила она задумчиво. Ник поднял бровь так же, как это делал Морган, и это выглядело пугающе.

— Будь осторожна, Пуговка, — произнес он, называя ее так, как не называл уже многие годы. — Либо с ним, либо со мной может случиться беда. Как ты это воспримешь?

— Ничего не случится, — возразила она. — Он знает, что ты невиновен. Он почти сказал это…

— Что он сказал? — хмуро осведомился Ник. — Что он сказал прошлой ночью, чтобы вынудить тебя… — Он смолк, не находя слов.

— Ник… — Она предполагала, что Морган пойдет на сделку с Ником этим утром, но, очевидно, рейнджер этого не сделал: Ник был слишком зол, чтобы выслушать его.

— Да, — холодно отозвался Ник.

— Он верит в тебя. Он считает, что сможет помочь тебе.

— В Техасе, — докончил Ник, и это прозвучало утверждением.

Она кивнула.

— Позволь мне разобраться, — заметил Ник с сарказмом. — Он собирался отвезти меня в Техас, потому что полагал, что я беспричинно убил человека. Теперь он считает, что я невиновен, но все же намерен вернуть меня. Ну так мне наплевать на то, что он думает, я не собираюсь возвращаться.

— Может быть… он сможет помочь.

— Намылить петлю, — сухо бросил Ник.

— Он сказал, что охотники за премией так или иначе догонят тебя.

Ник пожал плечами:

— Может, да, а может, и нет. Но в Техасе со мной наверняка разделаются.

Лори была убеждена, что не передумает. Возможно, она могла передумать до прошлой ночи, но только не теперь. Сейчас, по крайней мере, появилась хоть какая-то надежда. Осталось лишь убедить Моргана отпустить Ника.

— Нет! — яростно выкрикнул Ник, очевидно читая ее мысли. — Я не позволю тебе торговаться за меня!

Лори никогда не чувствовала себя такой несчастной. Она всей душой хотела поверить Моргану — и в то же время выполнить желание брата. Ей хотелось быть на обеих сторонах, но это невозможно, и поэтому ей придется встать на сторону Ника.

Она кивнула:

— Сейчас я иду поить лошадей.

В глазах у него мелькнуло мучительное сомнение, но он промолчал. Она знала, что он чувствует себя беспомощным и неспособным защитить ее. Ей необходимо поговорить с Морганом, чтобы узнать побольше о его планах, но только в удалении от яростного взгляда Ника, любопытных глаз Бет и чистых — Мэгги.

Она поднялась, подошла к лошадям и, отобрав тех же троих, что поила прежде, отправилась к ручью, зная, что Морган идет следом. Теперь он не был для нее безликим «рейнджером». Прошлая ночь уничтожила этот барьер навсегда.

Он не произнес ни слова, пока они не достигли ручья. Лори шла впереди и сама выбрала место поодаль от того, где они любили друг друга.

Оба сосредоточенно поили лошадей.

Когда животные напились, Морган вывел их на крутой берег и стреножил, давая возможность попастись.

— Ты поговорила с Ником? — Вопрос прозвучал резко, без околичностей, но она уже привыкла и ожидала откровенности. Правда, не ожидала, что он назовет брата по имени.

— Он не верит тебе. Он думает, ты говоришь так, чтобы легче было отвезти его обратно и… — Она смолкла.

— Продолжай.

Лори почувствовала, как лицо ее вспыхнуло. Она не могла продолжать, не могла заговорить о прошлой ночи и о своем беззастенчивом поведении.

Морган отвернулся и ударил кулаком по стволу дерева. Чертыхнувшись, он снова повернулся к ней:

— Извини, Лори. Мне ужасно неприятно, что так случилось, но я не хотел этого. Ей-богу, я не виню твоего брата за его чувства. Наверное, я тоже попытался бы убить его, окажись я на его месте.

— Он обязательно попытается сделать это, — спокойно произнесла она.

— Я знаю. Он уже сказал мне об этом сегодня утром. Лори отступила — она не могла ни о чем думать, когда он стоял рядом так близко.

— Ты сказал, что хочешь помочь. Ты можешь обещать, что его не повесят? Или не отправят в тюрьму? Он не вынесет этого, ты знаешь. Он любит простор и не вынесет долгого заключения.

Морган поколебался:

— Нет, я ничего не могу обещать. Но у меня есть друзья. Среди рейнджеров. Среди судей. Они доверяют мне, и я могу заставить свидетелей говорить, зная о том, как это случилось.

— А если не сможешь?

— Проклятье, Лори! Это лучший шанс, который у него есть.

— Этого не достаточно, — покачала она головой. — Отпусти его, Морган.

— Я не могу. Это все равно что стреножить ягненка и оставить его среди волков.

— Ник не ягненок. Он сможет постоять за себя.

Морган покачал головой:

— Но он и не профессионал-убийца. Я уже понял это. Но чтобы уйти от погони этой стаи, нужен убийца с инстинктами киллера.

— Но он убил бы тебя.

— Это другое дело. Я… обидел человека, которого он любит.

— А ты киллер, Морган?

Он взглянул на нее в упор и равнодушно бросил:

— Да. Я убиваю именем закона, но убиваю. И в большинстве случаев испытываю мало сожалений.

— А если речь пойдет о Нике? Ты стал бы одним из тех волков?

— Не спрашивай меня об этом, Лори.

— Мне нужно знать.

— У меня нет ответа. Я не даю обещаний, которых не могу выполнить, и не могу дать тебе слово, не надеясь его сдержать.

Лори почувствовала, как к глазам подступили слезы. Теперь это случалось очень часто. Ей хотелось отвести глаза, но она не могла. Его взор держал ее прикованной к месту. Он был неумолим, но убедителен.

Она снова услышала его голос. Снова ругательства, хотя и еле слышно. Затем его губы прижались к ее губам, безжалостно и требовательно.

И отчаянно. Она ощутила это отчаяние в нем и в себе. Ей не хотелось отвечать ему, она пыталась отвернуться от него, но его руки крепко обняли ее, а губы искали ответа, на который она твердо решила не отвечать. Только не сейчас. Сейчас она не могла — иначе она не сможет примириться с собой всю оставшуюся жизнь.

Лори вырвалась и, задыхаясь, попросила его оставить ее в покое.

Он уронил руки и отвернулся, затем, не произнеся ни слова, ловко снял с лошадей путы и задеревеневшей походкой направился обратно к лагерю. Лори не пошла следом, а уселась рядом с деревом. Убедившись, что он исчез из виду, она дала волю слезам. Выплакав все, что в ней болело, она побрела вниз, к ручью, и ополоснула лицо ледяной водой. Но глаза у нее по-прежнему саднило, и она знала, что они долго еще будут красными. Она пошла на это ради Ника, и ей не хотелось, чтобы Морган увидел, как сильно она переживает. Лори не могла вернуться, пока не стемнеет.

Девушка посмотрела на лошадей. На них не было седел, но она и Ник научились обходиться без седел и даже становиться лошадям на спину — один из старых трюков, выученных за годы путешествий с труппой. Как жаль, что она не может поскакать прямо сейчас в Пуэбло. Ей хотелось повидать родителей, но больше всего хотелось поговорить с Дэниэлом. После Ника Дэниэл был ее лучшим другом. Возможно, из-за крошечного роста и связанных с этим неприятностей он никогда никого не судил. Он всегда лишь слушал и обычно помалкивал, позволяя Лори самой разбираться в проблеме.

Если бы только она не нуждалась так сильно в Моргане. Если бы не томилась страстным желанием прижаться к нему всем телом и утопить собственное отчаяние в его отчаянии…

* * *

Воля Моргана была почти сломлена. Услышав в ее голосе отчаяние, он едва не согласился отпустить Ника. Что угодно — лишь бы вернуть солнечную улыбку на лицо Лори.

Он ругал себя всю дорогу: ведь именно он вызвал эту печаль в ее глазах и дрожь ее губ. Он заставил ее выбирать, заранее зная, каким должен быть ее выбор. Он не знал, чего рассчитывал добиться этим поцелуем, но скорее всего жгучая ревность вынудила его на еще более трудное решение. Господи, он ревнует ее к брату. Неужели он настолько жалок?

Но он действительно ревновал. Не к Нику как к мужчине, а к самоотверженной любви и уважению, которые питала к нему Лори. Ему хотелось сказать ей, что он не принадлежит к тем волкам из стаи и не стрелял бы в Ника, даже если бы тот попытался сейчас бежать. Но тогда вероятность побега станет почти неизбежной. Ему необходимо время, чтобы поладить с Брэденом, хотя это и мало вероятно. Но все равно он попытается.

Когда он вернулся на место их привала, его встретили подозрительные взгляды и запах варившегося мяса, от которого его затошнило. Привязав лошадей, он подошел к Нику. Тот зло уставился на техасца:

— Где Лори?

— Поит лошадей, — ответил Морган. — Как твоя рана?

— Переживу.

Очевидно, разговора тут не получится. Тогда он перешел прямо к сути:

— Лори говорила тебе, что я попытаюсь помочь тебе в Техасе?

Ник застыл на месте.

— А зачем это тебе нужно? Ты уже уложил мою сестру в постель. Или одного раза тебе мало?

— Оставь Лори в покое! — вспыхнул рейнджер. — Она тут ни при чем.

— Не оставлю. Ты впутал в это дело Лори, черт бы побрал твою наглую, подлую шкуру!

Морган мысленно вздрогнул от удачного «попадания», и когда наконец заговорил, то слова прозвучали грубо.

— Брэден, черт возьми, я хочу помочь!

— Почему?

Морган уставился на него, заставляя поверить себе:

— Ты не убийца, Ник: ты не хотел убивать тех индейцев и не оставил меня погибать возле хижины.

— То, что я сделал, было величайшей ошибкой.

— Проклятье, ты только выслушай, — оборвал его Морган. — Я отвезу тебя в штаб рейнджеров в Эль-Пасо. Это позволит мне провести расследование в одиночку.

— А пока ты спишь с моей сестрой, я должен покорно сидеть за решеткой, — с горечью проговорил Ник. — Если тебе не удастся в этом насмерть запуганном городишке убедить кого-то заговорить, то я — покойник.

— Я не прикоснусь к ней.

— Очень благородно.

Морган еле сдержал приступ разочарования.

— Ты можешь по крайней мере подумать над этим? Чтобы облегчить положение и себе и Лори, — нетерпеливо настаивал он. — Что если бы те охотники за премией поймали тебя раньше, чем я?

— Не думаю, что наше положение было бы хуже.

Намек был слишком ясен, и Морган снова ощутил зарождающийся гнев. Проклятье, этот парень знает, куда наносить удары.

— Тогда ты не знаешь Уайти Старка и его приятелей.

— Я просто не вижу разницы, Дэвис. — Ник отвернулся. — Я хочу немного поспать.

Морган вздохнул, признавая поражение, и подошел к костру. Бет следила за ним, и он грустно улыбнулся ей. Ему хотелось, чтобы Лори вернулась поскорее, но он понимал, что она хочет остаться одна. Он порывался рассказать ей все, о чем она хотела бы знать, но не сумел этого, да она и не приняла бы утешений. Она не приняла бы их точно так же, как и ее брат, и тогда Морган мог бы непоправимо испортить все на свете.

Мэгги покормила Каролину зерном, и Морган слегка улыбнулся при виде малютки и ее любимицы.

— Спасибо за то, что вы позволили нам взять с собой Каролину, — поблагодарила Бет.

Он пожал плечами:

— Я рад, что мы ее взяли. — Он все еще поглядывал на девочку. — У меня никогда не было домашнего животного, — признался он.

— Даже лошади?

— Меня приучили заботиться о лошадях, но никогда не забывать, что они всего лишь рабочие животные, — медленно сказал рейнджер. — Неразумно чересчур привязываться к лошади. Во время войны…

— Что было во время войны? — переспросила Бет.

— Я потерял пять лошадей. Тогда я решил, что… — Он вдруг умолк, как будто открыл слишком многое. Боже, что с ним происходит?

— Получается, что вам нельзя привязываться ни к лошадям, ни к людям?

Он изумленно посмотрел на нее:

— Примерно так.

— Но разве это не ведет к одиночеству?

Он снова пожал плечами и поднялся:

— Пожалуй, я покормлю лошадей.

— А вы когда-нибудь отдыхаете от погонь?

— Нет, мэм. По-моему, никогда.

— А хотели бы отдохнуть?

Он немного подумал над вопросом, затем честно сказал, что не знает.

— Вы когда-нибудь думали о том, чтобы уйти из рейнджеров и заняться чем-то другим?

— Нет, мэм.

Ответ прозвучал так быстро и уверенно, что Бет слегка вздрогнула.

— Даже когда человек, за которым вы охотитесь, невиновен?

— И вы, мэм, уверены в этом? — лукаво спросил он.

— Да, уверена, — мягко призналась она.

— Ну так убедите его, что я — его лучший шанс, — произнес Морган.

— Неужели?

— Да.

Она посмотрела ему прямо в глаза пытливым взглядом.

— А почему он должен меня послушать?

— По-моему, вас послушает кто угодно, миссис Эндрюс, — произнес он редкий для него комплимент. Она нравилась ему, особенно потому, что переносила трудности, никогда не жалуясь. Ему нравилось, как она улыбается дочери и как умело ухаживает за Брэденом.

От него не укрылись взгляды, которыми обменивались Брэден и Бет, он видел и ее несомненную заботу и его явную симпатию.

— Полагаю, это комплимент, мистер Дэвис. Благодарю вас.

Неожиданно Морган улыбнулся:

— Вы угадали и заслужили его. — Он хотел было уйти, но вдруг вернулся. — Мой прибор для бритья в постельной скатке, можете дать его Нику. — Он чуть поколебался и добавил:

— Передайте ему, что это моя идея, из соображений гигиены.

Морган заметил мгновенное понимание на ее лице. Не думаю, что ему понравится ваше заступничество. Он уже высказал эту мысль.

Она кивнула и заметила ему, что между ним и Ником много общего.

— Я не согласен, — возразил он.

— Вы хорошо его знаете?

Он пожал плечами:

— Ник сам справляется с проблемами. Я уже понял это.

Бет поднялась:

— Вы тоже, мистер Дэвис. Причем невзирая на то, сколько боли они приносят.

* * *

Ник потер лицо. Проклятье, это и впрямь приятно: расслабиться, пока тебя бреют. Бет предложила ему это, и он согласился после того, как она заявила, что часто брила мужа и всегда делала это с большим удовольствием.

Ощущать ее руки на своем лице было блаженством. Несмотря на загрубелые ладони, пальцы были умелыми и нежными. Одна рука осторожно скользила по его щеке бритвой Моргана, другая держала подбородок. Ник мог заглядывать в ее голубые глаза, сосредоточенные на работе, и гадать, каково чувствовать эти руки чаще и привыкать к их заботе и нежности. А потом она улыбнулась бы ему своей милой улыбкой, превращающей ее в настоящую красавицу, и он захотел бы обнять ее покрепче, чтобы увидеть, действительно ли она такая нежная, какой кажется.

Но впрочем, он не смог бы этого сделать. Его руки и лодыжки были свободны лишь временно, и он получил эту свободу благодаря сомнительной причуде человека, следящего за ним, как ястреб за кроликом. Поэтому он все еще чувствовал цепи на запястьях и на своем будущем, и ему оставалось лишь стиснуть в жадных пальцах пригоршню земли, чтобы они не потянулись к Бет.

Закончив бритье, она посмотрела на него и улыбнулась.

— Теперь моя внешность безупречна?

— У тебя есть ямочка. Как у мистера Дэвиса.

Он нахмурился, а она села рядом, не забывая присматривать за мясом на огне. Вскоре к ним подошла Мэгги и застенчиво присела рядом с матерью.

— А я знаю песенку, — сказала девочка.

Ник не мог смотреть на нее без улыбки. Это была прелестная малютка, немного робкая и в то же время смелая, какими обычно бывают маленькие девочки. Лори никогда не была робкой — она всегда принимала жизнь с распростертыми объятиями, в полной уверенности, что все поступают так же. Быть может, так оно и было. До того, как она встретила рейнджера. Ник все еще гадал, не было ли ее чувство к нему лишь увлечением. Он молил Бога, чтобы оно не было более глубоким.

— Ты не споешь ее мне, Пуговка? — попросил он Мэгги, называя ее детским прозвищем Лори.

Она запела о кошке и свинке по имени Каролина. Ник немного послушал, затем нашел свою гармонику и начал подыгрывать Мэгги. Его согревала восхищенная улыбка Бет, и, когда Мэгги смолкла, он заиграл новую мелодию, чувствуя себя по-настоящему легко впервые с тех пор, как его обвинили в убийстве.

Мэгги уютно устроилась рядышком с ним, затем спросила, широко распахнув глаза, не может ли он научить ее играть.

Ребенок обладал почти совершенным слухом и научился бы играть с легкостью. Улыбка Ника погрустнела.

— Если у нас будет время, — произнес он, не позволяя себе забыть, что расставание с Эндрюсами неизбежно. Они отправятся своим путем, а Ник вступит в последнюю схватку с Дэвисом.

— А ты умеешь играть «Бетси»? — спросила Мэгги, теряя остатки робости.

— «Милую Бетси из Пайка»? — задорно спросил он. — Умею ли я играть «Бетси»? Еще как! — Он взглянул сверху вниз на Мэгги:

— Бывало, я играл эту песенку для Лори, когда она была не выше тебя ростом.

— Мне нравится мисс Лори.

— Всем нравится мисс Лори, — сказал он.

— Но мне больше всех, — возразила Мэгги. — Она любит Каролину.

— Я тоже люблю Каролину, — жалобно протянул он.

Мэгги радостно прижалась к Бет, и та обняла девочку, притянув к себе поближе, и закатила глаза при мысли о всех почитателях Каролины.

Ник усмехнулся.

Бет качнула головой характерным для нее движением, которое все больше нравилось Нику.

— Тебе не мешает играть почаще, — проговорила она, и Ник почувствовал, как постепенно теплеет у него на сердце, и, едва зародившись, тепло уже переполнило душу.

Дыхание у него перехватило, поэтому он поднял к губам гармонику и позволил ей говорить вместо себя. Живая мелодия «Милой Бетси» понеслась над поляной, а когда песенка кончилась, он начал другую, на этот раз грустную мелодию, которую напевал в лесу. Еще не доиграв, он услышал, как к мелодии добавился голос, и увидел подошедшую Лори. Слова чарующе звонко слетали с ее губ. это была песенка из тех, которые всегда трогали слушателей, — «Красный розовый куст».

Ник повернул голову и увидел Дэвиса. Тот стоял, как обычно прислонившись к дереву, и наблюдал за ними. Взор его жадно следил за движениями Лори. Сладостно-горькая мелодия песни всегда затрагивала сентиментальную струнку в Лори, но Ник заметил, что глаза ее и без того были опухшими и покрасневшими, хотя голос звучал, как всегда, чисто и сильно. Что-то промелькнуло на лице рейнджера, но Ник не мог определить, что именно, потому что рейнджер уже повернулся и исчез в темноте.

Мелодия закончилась, все замолчали, охваченные тяжелыми мыслями. Даже Мэгги замерла, доверив свою руку крепкой ладони матери. Нику хотелось, чтобы этот краткий миг покоя не был поглощен мучительными предчувствиями, и он попытался рассеять их ради ребенка. Он заиграл очередную мелодию — песенку, которую часто пела для Мэгги Лори. Сестра приблизилась, присела рядом с малышкой и запела, теперь уже вовсе не жалобно, подстраиваясь под вымученное веселье Ника: «Задумал наш Фредди жениться…»

Едва Ник начал чуть покачиваться в такт песенке, как прогремел винтовочный выстрел, и в какой-то доле дюйма от него взметнулось облачко пыли. Его реакция была мгновенна. Крикнув женщинам «Укройтесь!», он заслонил телом Мэгги, затем поднял девочку и устремился вслед за женщинами к жалкому убежищу за стволами сосен.

Поглядывая на Лори и Бет, Ник продолжал закрывать собой Мэгги. Обе они прижались к земле, когда ударил второй выстрел, а затем и третий — последняя пуля снова едва не задела Ника. Кем бы ни был стрелок — он был весьма хорош. Ник снова услышал выстрел, на этот раз из шестизарядного револьвера Дэвиса. У того, другого, была винтовка, — Ник достаточно хорошо разбирался в оружии.

Снова прозвучала винтовка, но на этот раз выстрел предназначался не им: Ник понял, что стрелок целил в Дэ-виса. У рейнджера не было шансов против винтовки, и Ник поднялся. Приказав Мэгги идти к маме, он кивнул Лори, давая знак, чтобы все трое отступили подальше в заросли.

Не будь он настолько слаб, он мог бы добраться до винтовки рейнджера, лежащей на его седле футах в пятидесяти от него. И до патронов — Дэвис хранил их в своем ружейном поясе либо в седельных сумках, но все было при нем, а винтовка оставалась на открытой прогалине. Ник взмолился, чтобы ногам его хватило выдержки, а телу силы для броска к винтовке.

Ударил очередной выстрел, затем еще один. Сколько пуль уже выпущено из винтовки? Четыре? Он может подождать, пока не услышит шестой выстрел, затем попытается добежать до винтовки, а потом взять патроны у Дэвиса.

Если только Дэвис даст их ему.

Ник нашел свою гармонику и отбросил в сторону, привлекая внимание стрелка. Выстрел настиг гармонику на лету, и рейнджер ответил выстрелом, но он находился слишком далеко, чтобы попасть в противника.

Пять выстрелов.

Ник терпеливо ожидал, но вдруг понял, что стрелок не может как следует прицелиться и поэтому тоже ждет. Ник заметил какое-то движение сбоку: очевидно, это Лори качнула кусты, чтобы отвлечь стрелка.

Опять выстрел. Шестой.

Ник поднялся и бросился к седлу Дэвиса, чувствуя свинцовую тяжесть в теле. Он схватил винтовку в тот миг, когда его чуть не настигла седьмая пуля, и, откатившись за кусты, пополз в том направлении, где, по его расчетам, должен был прятаться Дэвис. Он услышал несколько револьверных выстрелов и понял, что Дэвис дает ему прикрытие.

Он обнаружил рейнджера футах в шести от себя: техасец лежал на боку, перезаряжая револьвер, в то время как пули решетили землю вокруг. Его, как и Ника, частично прикрывали стволы деревьев, и в эти минуты Ник продал бы душу за добрый, внушительного размера, валун.

— Патроны? — окликнул он Дэвиса.

Рейнджер почти не колебался и предложил Нику обменять винтовку на свой револьвер.

Нику не хотелось отдавать оружие, но он знал, что рейнджер справится с этим лучше него. Они с Лори отлично расправлялись с бутылками и яблоками, а рейнджер более опытен в стрельбе по двуногим мишеням. Ник бросил винтовку рейнджеру и поймал брошенный револьвер.

Господи, как приятно иметь возможность защищаться, хотя он понимал, что его задача лишь прикрывать Дэвиса, пока тот не сделает свою работу. Но все же приятно ощущать в руке рукоять оружия.

— Вон тот холм, — проговорил рейнджер, и Ник уловил отблеск садящегося солнца на винтовочном стволе. Он кивнул.

— Стреляй как можно ближе к нему, — приказал Дэвис, — а я обогну холм и постараюсь прицелиться получше.

Ник навел мушку на валуны над головой, стараясь целить туда, где только что блеснул металл. Снова грохнула винтовка, и в футе от него взметнулась пыль. Ник пополз в сторону, надеясь, что стрелок переместит следующий выстрел влево.

Он выстрелил, зная, что подставляется под выстрелы, но это необходимо Дэвису, чтобы тот мог стрелять без помех.

Ему было наплевать на Дэвиса — он заботился о ребенке, Лори и Бет, но он понял, что Дэвис был прав насчет охотников за премией. Стрелок едва не подстрелил Мэгги, — очевидно, ему безразлично, кого убивать, и это грозило и ребенку и женщинам опасностью. Ник рассчитается с Морганом позже. Он перекатился еще на пару футов и снова выстрелил. Проклятье, у него остался только один патрон.

Сколько времени прошло? Удалось ли Дэвису подняться наверх? До Ника снова донесся винтовочный выстрел и затем вскрик. Чье-то тело скатилось по склону, над которым прятался в засаде стрелок.

Все стихло. Наверное, Морган тоже ждал, чтобы убедиться в том, что стрелок ранен, а не притворяется. Над головой снова послышались трели птиц, и Ник увидел, как наконец Морган осторожно приблизился к груде камней, укрывающих стрелка. Он зашел за них, затем вернулся со второй винтовкой в руках.

Ник опустил глаза на свой револьвер. Остался один патрон. Это все, что ему нужно. Морган шел держа винтовки дулами к земле.

Один выстрел.

Он прицелился.

Рейнджер заметил револьвер в его руке и замер в ожидании.

Ник не мог нажать на курок. Он пытался, его палец лег на собачку, — но не смог нажать. Ник выругал себя. Мог же он выстрелить в Уордлоу, чтобы спасти Энди. Возможно, тогда сработал инстинкт. Но сейчас он подвел его. Быть может, наставь на него винтовку Морган… будь это честная схватка…

Если бы. С чувством проигрыша Ник увидел, как рейнджер двинулся дальше. Он достиг Ника, сунул обе винтовки под мышку и протянул руку за револьвером.

— Патроны кончились? — спросил он.

— Да, — кивнул в ответ Ник.

Положив винтовки на землю, Дэвис проверил барабан:

— Ты не слишком хорошо считаешь.

На щеке Ника дернулся мускул. Он почувствовал это и мысленно чертыхнулся. Ему хотелось быть таким же бесстрастным, как этот парень в паре футов от него. Ник молча повернулся и направился назад в лагерь, к своей постели и Бет… на свое место пленника.

Его даже не интересовало, кто был там, наверху.

— Брэден? — Ник обернулся. — Тебя не волнует, кто это был?

— А мне-то что за разница? — произнес он, и на лице снова дернулся мускул.

— Но тогда почему ты помог?

— Он почти попал в Бет и Мэгги, — равнодушно произнес Ник.

— Что ж, теперь он мертв, и благодаря тебе. Охотник за премией по имени Керт Бэйли.

Ник замер на месте, губы его напряглись. Но Морган продолжал:

— Ты здорово помог мне.

Ник не нуждался в похвалах рейнджера, особенно сейчас. Он пожал плечами, забыв, что многократно видел точно такой жест у Дэвиса. Он чувствовал себя больным. Теперь, когда опасность миновала, тело его налилось свинцом и слабостью, словно он был… раздавлен. Ник не способен был сделать то, что ему следовало. Каждый шаг казался ему милей, но он все-таки добрел до постели и дерева, к которому был прикован. Это дерево олицетворяло собой его поражение.

Не обращая внимания на взволнованные расспросы Бет, испуганное личико Мэгги и озабоченный взгляд Лори, он опустился на одеяла и отвернулся.

Рейнджер победил!

Глава двадцать первая

Лори сразу же поняла, что уровень напряжения между Ником и рейнджером, уже достигший точки кипения, еще более повысился после вечерней перестрелки.

Ножевая рана Ника снова кровоточила, и Бет принялась ухаживать за ней, осторожно подшивая лопнувшие стежки. Лори пыталась успокоить Мэгги и свинью, обиженную тем, что ее оторвали от ужина. Казалось, оба парня не были расположены говорить о случившемся. Проводив Ника до его постели, Морган без единого слова исчез. Ник был на удивление мрачен и переносил боль от обработки раны со стиснутыми зубами.

Обнимая и утешая испуганную Мэгги, Лори постоянно следила за братом. Что-то жизненно важное покинуло брата, и боль змейкой заползала в душу Лори. Она гадала, что за случай погрузил Ника в такое состояние. Нежно прижав к себе Мэтти, она попросила ее поискать гармонику Ника. Они наконец нашли ее с застрявшей в ней пулей. Теперь этот источник музыки иссяк, а ведь гармоника была одним из самых драгоценных сокровищ Ника, полученных в дар много лет назад. Лори зашептала на ухо девочке сказку и рассказывала ее до тех пор, пока Бет не покончила с перевязкой и не придвинулась к девушке, чтобы взять на руки ребенка. Лори поменялась с ней местами и села поближе к Нику, горя желанием узнать о случившемся.

— У меня был шанс, Лори, — тихо, чтобы не услышали Бет и Мэгги, ответил на вопрос сестры Ник. — Был шанс покончить с ним, но я не смог.

— Покончить со стрелком?

— Проклятье, нет. С Дэвисом. После того как он застрелил парня. Это был охотник. Я стоял напротив Дэвиса с револьвером в руке, но не смог нажать на курок.

Лори мысленно поблагодарила Бога, но благоразумно воздержалась от высказываний. К тому же она удивилась — она знала Ника, его горячность и растущий гнев на Моргана, особенно за последние два дня. Ее рука нашла руку брата и утонула в его ладони. Он огляделся, заметил, что Бет сидит поодаль, успокаивая Мэгги, и проговорил:

— Я трус, Лори, — с горечью, едва не разбившей сердце Лори.

— Это не имеет с трусостью ничего общего, — возразила она. — Посмотри, как храбро ты дрался, чтобы помочь…

— Помочь человеку, везущему меня на виселицу и спящему с моей сестрой. — На этот раз Ник не сдержал разочарования и высказал то, что раньше было написано у него в глазах.

Лори глотнула, лицо ее покраснело, но она не собиралась лгать ему.

— Я тоже виновата в этом, — сказала она. — Я увлеклась им, хотя и не хотела этого. Я до сих пор страдаю из-за этого, но… Боже милостивый, я так рада, что ты не смог выстрелить в него.

Ник промолчал.

— Семья будет ждать нас в Пуэбло, — продолжала она. — Мы сможем найти способ освободить тебя.

— Не убивая его? — спросил он недоверчиво. — Тогда он будет преследовать меня всю жизнь, такой уж он парень. — С этими словами он отвернулся от сестры, и сердце Лори разбилось вдребезги. Оно и так было разделено на две части, и Лори сомневалась, что когда-либо оно снова будет единым целым. Она не могла облегчить брату груз, который он взвалил себе на плечи. Лори чувствовала, что Ник не смог убить Моргана Дэвиса, потому что здесь замешана она.

Ей хотелось чем-то заняться, чтобы отвлечься. Но мясо на вертеле было почти готово, и она уже выстирала всю одежду, которую смогла отыскать. Бет все еще успокаивала Мэгги, а Ник не хотел даже поговорить с ней.

Но она не могла подойти и к Моргану, Только не сейчас, когда это может еще больше ранить Ника. Она и так натворила достаточно. Лори подошла к Клементине и погладила кобылу по шее, чувствуя, как задрожала под ее рукой лошадь. Девушка склонила голову на шею животного, желая приласкать хоть кого-нибудь. Святая Мария, Лори так нуждалась в привязанности, но, похоже, это никому уже не нужно… Лошадь была расседлана, но в уздечке. Повинуясь неожиданному порыву, девушка сняла с ног животного путы и вскочила ему на спину. Ей страстно хотелось унестись прочь от мучительного напряжения, от чувства собственной вины и неуверенности.

Не оглядываясь, Лори поскакала к горам, на запад. Она снова была девчонкой, скачущей перед восхищенной толпой и различающей среди многих восторженное лицо Ника. Она на секунду закрыла глаза, вызывая в памяти минувшие дни, и позволила Клементине самой выбирать путь, как обычно доверяя ей.

Лори все еще была погружена в воспоминания, как вдруг ее сильно ударила по лицу низкая ветка дерева.

* * *

Морган вернулся, похоронив человека, напавшего на них из засады. Вдобавок он осторожно осмотрел местность в поисках других следов, но ничего не обнаружил и решил, что охотник действовал в одиночку. Морган не мог понять, как он упустил появление этого типа утром. Ему не понравилась собственная опрометчивость, в результате которой он допустил этот промах.

Но, впрочем, раньше у него не было и девушки, подобной Лорили Брэден. Однако эта мысль не утешила его. Он понимал, как близко был сегодня к тому, чтобы получить пулю — вначале от охотника, затем от Ника Брэдена. Ему чертовски повезло, что последний не нажал на курок, особенно принимая во внимание их отношения.

Но почему он все-таки не выстрелил? Этот вопрос мучил техасца. Брэден убил Уордлоу, защищая своего брата. Почему же он не убил человека, ненавидеть которого имел все основания?

Тут Морган взглянул на это с другой стороны: в руках у него были две винтовки, когда Брэден наставил на него револьвер. Возможно, он смог бы опередить Брэдена, но он даже не рассматривал этот вариант. Убить Брэдена было все равно что убить себя. Несмотря на их несхожесть и гнев, накопившийся друг на друга, Морган смирился с тем фактом, что между ними есть некая связь, скорее усиливающая напряженность в их отношениях, чем ослабляющая ее.

Он медленно повернул к лагерю, отыскивая взглядом его обитателей.

— Лори? — спросил он у Бет.

— Она взяла свою лошадь, — ответила Бет.

— Укажите направление! — рявкнул он. Черт побери, ей не следовало отправляться одной. Он не был уверен, что бандит один. Сам он наделал в последние дни много ошибок, и теперь паника мешала его обычно спокойной и тщательной оценке ситуации.

Он оседлал своего гнедого и тронул в ту сторону, куда указала Бет. Следы хорошо читались на тропе, Лори вовсе не старалась скрыть их. Он знал, что она не пыталась сбежать, по крайней мере сейчас, когда Ник опасно ранен.

Плохие предчувствия охватили его, покалывая будто иголками. Он знал, что Лори оказалась перед тяжелым выбором между ним и братом, но не догадывался, что рассказал ей Брэден о событиях последнего часа. К тому же она беспечна, и это было одним из особенно привлекательных в ней качеств. Он всегда думал о последствиях, по крайней мере до недавнего времени. Но теперь… что ж, он по-прежнему думает о них — но они его уже не волнуют.

До него донеслось ржание лошади, и он пустил гнедого в галоп и вскоре обнаружил Клементину, подталкивающую мордой свою упавшую наездницу. Лори неподвижно лежала на земле. Соскочив с лошади, Морган опустился на колени и пробежал ладонями по телу девушки, пытаясь отыскать повреждения. Сердце его колотилось, пальцы дрожали. Крови не было, но он нащупал на голове у Лори большую шишку.

Он на миг прижал к себе девушку, ощущая легкость ее тела, нежность кожи. «Глупышка», — шепнул он дрогнувшим голосом. Его пальцы скользнули по лицу и погладили кожу вокруг закрытых глаз. Лори была такая милая и гораздо более хрупкая, нежели она хотела это показать. Она любила так яростно… тогда, прошлой ночью, когда смогла забыть, кто он для Ника.

— Лори, — шепнул он. Ее дыхание было ровным и не затрудненным. — Лори, — повторил он на этот раз более настойчиво. Одной рукой он обнимал ее, другая все еще ощупывала ее.

Она тихо простонала.

— Лори!

Девушка медленно открыла глаза и попыталась сосредоточиться. Господи, как они прекрасны. Теперь, когда их прикрывали от сумеречного света ресницы, янтарные глаза казались еще более золотистыми. Ее взор постепенно сосредоточился на его лице, и она улыбнулась так, что сердце его подпрыгнуло в груди. От этой улыбки лицо Лори засияло, и он понял, что ее улыбка, лишенная всех забот и сомнений, предназначалась ему.

Не в силах сдержаться, он наклонился и поцеловал девушку, вложив в поцелуй сердце, сознавая, что она поняла это. Глаза ее расширились.

— Никогда не делай этого! — укоряюще воскликнула она, и он спросил у нее деловитым голосом, не пострадало ли у нее еще что-либо, кроме головы.

— Только моя гордость, — ответила она, вздрагивая под исследующими ее голову пальцами рейнджера. — Я не падала с лошади с тех пор, как мне исполнилось десять. Этой шишки хватит мне и на будущее. — Она попыталась улыбнуться, и у Моргана стеснило волнением грудь. — Наверное, мне показалось, что я никому не нужна. Ты и Ник принимали на себя все удары, привлекая к себе внимание.

Он откинул у нее со лба прядь волос, и его рука задержалась на секунду.

— Мне жаль, Лори. Мне чертовски жаль всего, что случилось.

Она взяла его руку, поднесла к своим губам и замерла.

— Я так волновалась за вас обоих. Если бы хоть один из вас… — Ее голос дрогнул.

— Ничего не случится ни с кем из нас, — обещал он, затем наклонился и поднял ее на руки. Ему не хотелось выпускать ее. Ей-богу, ему хотелось держать ее так вечно, изгнать печаль из ее глаз, способных на этот волшебный блеск. Но сейчас они погасли, и виноват в этом он. Рейнджер на миг стиснул ее в объятиях:

— Ты можешь ехать обратно? По-моему, тебе не помешает холодная примочка на голову.

Она кивнула, и он отнес ее к Клементине, удержав ее руку чуть дольше необходимого. Губы его напряглись, и на щеке под черной щетиной дрогнул мускул. Она запросто могла пасть от пули во время этой прогулки, эта мысль жгла его адским пламенем.

Он выпустил ее руку и вернулся к своей лошади, всей душой мечтая уладить недоразумения наилучшим для всех способом. Он не был уверен в успехе, и знал, что, если с Ником что-то случится, Лори никогда не простит ему.

* * *

Ник встретил вернувшихся Моргана и Лори подозрительным взглядом. Она была покрыта пылью и сосновыми иглами, Морган ловко помог ей спешиться, и она чуть задержалась в его объятиях. Потом Ник заметил на ее лице признаки появляющихся синяков. Он попытался подняться и, еле устояв, ухватился за дерево. Очевидно, Лори увидела его искаженное гневом и подозрением лицо и потому подошла к нему чуть раньше Дэвиса.

— Я упала, — объявила она, прежде чем он смог сказать хоть слово.

— Ты никогда не падала, — язвительно заметила Ник.

— Но на этот раз я все-таки упала, — проговорила она, и губы ее слегка задрожали. Она коснулась его плеча вытянутой рукой:

— Я была невнимательна, переживала за тебя и на секунду закрыла глаза, а потом меня сбило веткой, и я упала. Морган нашел меня.

Губы Ника стянуло при таком фамильярном обращении к Дэвису, но он промолчал. Лори не лгала ему. Но все же ему не понравилось, как поддержал ее рейнджер, и было досадно, что именно Морган Дэвис нашел Лори.

Голос Брэдена смягчился, но вокруг губ оставалась резкая складка.

— Ты не ранена?

Она покачала головой.

— Она ушибла голову, — перебил Дэвис. — Ей необходим отдых.

Нику очень не хотелось соглашаться с ним, но он видел, что техасец прав.

— Думаю, это неплохая идея, Лори.

Она поколебалась, затем кивнула. Ник проследил, как она подошла к своей постельной скатке неподалеку и уселась на нее. С побелевшим от стараний удержаться на ногах лицом он повернулся к Дэвису:

— Там был еще кто-нибудь? — Он заключил, что рейнджер осмотрел местность и убедился, что стрелок был один.

— С ним нет, но, возможно, они где-то неподалеку. Я видел, как в Джорджтаун въехали трое, когда мы были там, и среди них — Уайти Старк. Я узнал его по белым волосам, но на остальных двоих были шляпы, поэтому я не разглядел их лиц. Наверное, наш приятель на холме один из них. Возможно, они разделились, и Бэйли решил действовать в одиночку, полагая, что справится со мной, тем более обремененным арестантом. Быть может, так и случилось бы, не будь у меня твоей помощи. — Он взглянул на Ника в упор:

— Ты хорошо стрелял.

Ник ответил злым взглядом.

— Но оплошал в конце.

— Бога ради, парень, — неожиданно рассердился Морган. — Убить кого-то — вовсе не повод для гордости! Гораздо больше мужества требуется, чтобы не нажать на курок.

Морган ушел, и Ник понял, что он сказал больше чем нужно, но Нику от этого не полегчало. Он был сердит — нет, просто в ярости, — оттого что не смог завершить начатого. Сердит на себя, на рейнджера, даже на Лори, буравящую Моргана жадным взглядом. Ник понимал, что такое желание. Он знал, что зачастую оно не различает, где правда, а где ложь, и не выбирает для себя ни времени, ни обстоятельств. Например, он сейчас желал Бет, и это такая же катастрофа, как и любовь Лори к рейнджеру.

Ник закрыл глаза. Он чувствовал себя слабым, больным и издерганным. Интересно, сколько времени проведут в пути все пятеро, прежде чем с ними не случится что-то гораздо более ужасное, чем сегодняшняя засада.

* * *

Даже Мэгги ужинала этим вечером в подавленном молчании, а затем устроилась рядом с Каролиной, обняв свинку так, словно от того, насколько крепко она ее держит, зависела ее жизнь. Всеми фибрами души ощущая атмосферу происходящего, Морган понял, какой пугающей выглядит жизнь для этой малышки: смерть отца, индейцы юта, потом перестрелка. За ужином она сидела рядом с Ником, иногда крепко держа его за руку, и Морган знал, что страху ребенка способствует и то, что он держит Ника пленником.

Но Морган не мог играть на гармонике, быть очаровательным и даже улыбаться. Он умел заботиться о людях, но не навязчиво, и поэтому оставался поодаль, наблюдая за ними со стороны, как был приучен давным-давно. Он полагал, что его приучили не вмешиваться в чужие дела, но теперь знал, что урок не пошел ему впрок. Он чувствовал себя очень одиноким, почти бессильным и лишенным цели.

Ник то засыпал, то просыпался, а Бет сидела рядом и держала ладонь на его плече. Морган не приковал его и не потребовал от него слова чести. Все понимали, что Ник полностью обессилен. Но с Лори он должен взять слово: он разобрался в ней достаточно, чтобы предположить, что она не оставит отчаянных попыток освободить Ника. Она не убьет Моргана, теперь он знал это, но не откажется от похищения его оружия и лошадей.

Он высказал ей свою просьбу так, что она не могла отказаться.

— Твоему брату нужно как следует отдохнуть. Он не сможет спать, если приковать тебя к нему. Дай мне слово, что ты не затеешь ничего, абсолютно ничего. Иначе придется соединить тебя цепью со мной. — Он знал, что она не примет второго условия, и ждал ответа, хотя душа у него болела из-за ее явной неприязни к его обществу. Он мог приковать ее к дереву, но не собирался прибегнуть к такому варианту — он никогда не сможет вновь надеть на нее металл. Ему нужно было только ее слово, простое и открытое, чтобы не пришлось делать ничего подобного. И для того чтобы добыть это слово, он поставил ее перед неприемлемым выбором, намеренно и почти жестоко подчиняя своей воле.

Она посмотрела на него с недоверием и разочарованием, и ему показалось, будто она вырвала у него сердце. Но она все же дала ему слово. С горечью. Неохотно. Он знал, что она сдержит его, хотя и будет держаться от него подальше этой ночью. Бет уже переместил а спящую девочку поближе к огню, а свои одеяла к Нику, чтобы заметить малейшие изменения в его состоянии.

Морган едва не задыхался от атмосферы, сгустившейся над их маленьким отрядом: Ник хмурился, Бет был взволнованна, а Лори печальна. Только Каролина казалась равнодушной: выстрадав объятия Мэгги, свинка беззаботно рылась в поисках остатков пищи, которые поглощала на месте. Она постоянно подрывала землю и зачастую подталкивала пятачком тех из людей, кто оказывал ей хоть небольшое внимание. Она даже удостоила этим Моргана, избегаемого остальными, и он был благодарен за это животному. Вообще-то он полагал, что оказался в весьма унизительном положении.

Морган подбросил в костер сушняку и завернулся в одеяла, с пристегнутым на поясе револьвером и винтовкой под рукой. Услышав, как Бет что-то шепчет Нику, он позавидовал своему арестанту. Он тоже хотел бы пошептаться с Лори, привлечь ее к себе поближе, поделиться с ней одеялами этой ночью и очиститься от привкуса убийства.

Но он чувствовал себя запятнанным кровью и понимал, что так уж сложилась его жизнь. Впервые за многие годы он задумался над тем, каково быть простым парнем, а не рейнджером и не охотником.

Но ему не давался этот образ. Помоги ему Боже, он просто не мог представить себе такого…

* * *

Они покинули прогалину спустя два дня — они понадобились Нику, чтобы восстановить силы в достаточной для езды на лошади мере; но и теперь они будут двигаться медленно. Потеря времени мучительно действовала на Моргана. Он оставил Ника свободным, зная, что тот не сбежит в таком состоянии. Рейнджер снова осмотрел окрестности, на этот раз еще тщательнее, и установил силки на кроликов — он решил пока что обходиться без выстрелов. Он подозревал, что именно они привлекли к ним внимание стрелка, и не раз ругал себя за это, хотя и знал, что свежее мясо было необходимо для выздоровления Ника.

К тому же вынужденное ожидание усугубляла и Лори.

Она избегала его словно чумного, и он подозревал, что будет таким же и для ее семьи. Ник был молчалив и почти не разговаривал с ним, общаясь лишь с Бет и Мэгги, и Морган заметил, что пленник как бы потерял часть присущего ему жизнелюбия. Впервые за время путешествия он притих и на время подавил в себе бунтарские наклонности и гнев. Морган, к своему удивлению, ощутил это как личную потерю. Оказалось, что он вовсе не желал «убивать» мятежную натуру Ника, как, впрочем, и его сестры, хотя ему это чертовски хорошо удавалось.

Морган никогда не подозревал, что будет скучать по звукам проклятой гармоники, но он скучал. Лори иногда напевала, но почти всегда только для Мэгги, — казалось, она забыла трогательные мелодии, излюбленные ею и Ником и поразившие сердце техасца. Ему хотелось поговорить с Ником, попытаться убедить его, что возвращение в Техас наилучший выход, но каждый раз, когда он приближался к нему, лицо Ника каменело, как будто Брэден полностью изолировал себя от окружающего мира. Морган понимал его, он и сам проделывал это много раз.

Да и что он скажет? Я попробую доказать твою невиновность, но не отпущу тебя. Он уже говорил это и знал, что слова эти лишены для Брэдена смысла. Ник не верил ему и, наверное, никогда не поверит. С другой стороны, Моргану казалось странным, что сам он доверял Брэдену, — по сути, он доказал это сегодня днем.

Морган не мог и признаться, что полюбил Лори: слишком долго он был одинок и не привык бросаться своими чувствами. Он не знал, как выразить их, не выставляя себя при этом глупцом. Он мог лишь держать их при себе, зная, что ему не верит женщина, в доверии которой он нуждался, и парень, уважение к которому росло в нем не по дням, а по часам. Поэтому он прибегнул к стоицизму, которым и жил столь долго, — ожидая малого, ничего не прося и все более уходя в себя, чтобы справиться с непрошеной болью.

На третий день самочувствие Ника улучшилось настолько, что можно было ехать, и Морган решил предпринять еще одну, последнюю, попытку объясниться с Ником. Видит Бог, он не хотел больше пользоваться железом и не хотел, чтобы Ник спровоцировал это, но боялся, что у него не останется выбора. В это утро оба они после завтрака побрились, и Морган, не удержавшись, вновь сравнил их лица. Теперь лицо Ника напоминало его собственное еще больше, потому что морщинки на нем за последние дни углубились. Ник искоса поглядывал, как рейнджер собирал свой бритвенный прибор, прежде чем спросить у пленника, подумал ли он над его словами насчет добровольного возвращения в Техас.

— Нет, — равнодушно бросил Ник, и губы Моргана затвердели. Они скрестили взгляды, как клинки.

— Могу я рассчитывать на твое слово, что ты не попытаешься сбежать?

— Нет, — снова бросил Ник.

— Черт тебя побери, Брэден, почему ты так усложняешь дело? Особенно для себя?

Ник пожал плечами:

— Я не собираюсь облегчать его для тебя ни ради себя, ни ради Лори.

— Ну тогда протяни руки, — коротко приказал Морган, снимая пару наручников с пояса. Ник посмотрел на него с отвращением, но выполнил приказ.

Морган запер на нем манжеты и махнул в сторону уже оседланных им лошадей.

— Возьми мою, — сказал он. — Миссис Эндрюс возьмет твою, а я — ее жеребца. На этот раз дай мне знать, когда тебе понадобится передышка. Я не хочу, чтобы ты снова истек кровью.

— Потому что это вынудит нас задержаться?

— Вот именно, — холодно подтвердил Морган. — Я больше не хочу никаких задержек.

Ник улыбнулся ему, но улыбка не была дружелюбной, и рейнджер, как ни странно, почувствовал облегчение при виде знакомого гнева в его глазах, как будто возвратилась частица его бунтарской души.

* * *

В начале дня Лори ехала родом с Бет. Морган не применил на этот раз второй комплект наручников, чтобы приковать Ника к седельной луке, но он опять связал поводья своей лошади с лошадью-лидером. Ник обескуражил всех, включая Бет и Лори, попытавшись заговорить с ним. Но когда они сделали в разгар дня короткую остановку, Мэгги, заворожившая Ника, упросила его взять ее к себе, и он посадил ее перед собой на седло и крепко держал малышку скованными руками.

Хотя Лори и надеялась на задержку, рана Ника не оправдала ее ожиданий. Впрочем несколько минувших дней были именно тем, в чем нуждался Ник. Теперь семья наверняка получила ее послание из Джорджтауна. Для Лори важно было достичь Пуэбло раньше Моргана и убедиться, что принятый план действий не причинит беды ни одному из парней. Мысль о смерти Моргана была ей невыносима. Энди не испытывал бы особых угрызений совести, да и отец и даже Дэниэл, если бы полагал, что Нику грозит опасность.

Она тоже не желала беспокоиться о рейнджере. Она хотела ненавидеть его за то, что вынуждена была дать ему слово, и за вновь надетые на Ника наручники, но не могла, тем более после той ночи. Лори знала о его искреннем желании помочь, но полагала, что его намерения не принесут добра. Он просто-напросто верил в то, чему не доверяла она: в правосудие, в закон, в свою способность выступить против богатого и влиятельного человека вроде Уордлоу. Девушка боялась, что упрямство рейнджера может лишь помочь «правосудию» расправиться с Ником.

Однако она дала слово, хотя и считала его временным. Ей придется аннулировать его еще до Пуэбло и честно предупредить его, пусть попытается остановить ее, если у него хватит на это духу. Иногда она считала его и вовсе бессердечным, но он тут же путал все карты — то разрешал взять с собой Каролину, то снимал комнату в гостинице в Джорджтауне, чтобы ей было удобнее, то решался на выстрел, чтобы накормить мясом Ника.

Каждый раз, когда он дарил ей свою робкую и лукавую улыбку, а она вспоминала его нежность и медовую сладость его прикосновений, у нее появлялась очередная трещинка в сердце. Она знала, что он делил с ней частицу того же чудесного восторга, и теперь, глядя на его прямую фигуру, всем своим видом говорящую о неумолимости, Лори страдала за них обоих. Смотреть в его глаза последние дни было для нее адской мукой, потому что они потеряли теплоту и снова стали ледяными и подозрительными, после того как она отказалась от его помощи.

Лори наклонилась и провела рукой по шее Клементины, борясь с комком в горле, что мешал ей уже два дня, и так будет, как она опасалась, еще очень долго…

* * *

Ник переменил положение рук вокруг Мэгги, чтобы немного отстранить ее от раны, которая все еще болела. Малышка то и дело клевала носом и падала ему на грудь. Господи, как он ненавидел проклятые манжеты. Правда, он свободен от седельной луки, и это уже неплохо, потому что он может обнимать ребенка. Впрочем, железо постоянно напоминало ему о его положении.

Последние дни он пытался быть грубым с Бет, надеясь, что это отпугнет ее. Что касается неприязни — у него ее в избытке, но вся она направлена на Моргана Дэвиса, а вовсе не на Бетти. Он понимал, что с ним происходит нечто, чего не случалось прежде. Он влюбился и отчаянно боялся, что то же самое произойдет и с Бет Эндрюс. Ник ощущал это во взглядах, украдкой бросаемых на него, в нежном, но властном прикосновении, блеске глаз, которые она не отводила, встречаясь с ним глазами, обмениваясь древним как мир знанием.

Он наслаждался этим, но знал, что может принести ей лишь беду, и поэтому изо всех сил старался отвратить ее от себя. Ей-богу, ей и без того хватит горестей на всю жизнь, и он не должен усугублять их. Сейчас он почти бессилен, но ему хотелось сделать хотя бы это по-своему. Каждый шаг говорил ему о том, что он неумолимо приближается к палачу, о том же звенела и цепь на его запястьях. Рейнджер не отпустит его, и единственный шанс Ника — смерть Моргана, но она лишь увеличит цену его головы и опасность, которую Ник несет всем окружающим.

У него была возможность, но он не воспользовался ею. Он пытался убедить себя, что не стрелял потому, что в то мгновение у рейнджера не было шанса, — его винтовки смотрели в землю, и убить его было равноценно убийству безоружного. Но Ник знал, что истина не так проста, и даже сам он не понимал ее до конца. Он ненавидел Моргана Дэвиса, но какое-то странное чувство помешало ему нажать на курок и хотя бы ранить техасца.

Но сейчас, снова оказавшись в наручниках, он понял, насколько коротка может быть его жизнь и сколь мало, не считая сердечной боли, может он предложить Бет с ее нежными глазами и теплым сердцем. И Мэгги, этой серьезной девчушке, к которой он успел привязаться всей душой. Еще одна смерть — смерть Моргана Дэвиса — ничего не изменит… Его руки крепче сомкнулись вокруг Мэгги. Он всегда любил детей и мечтал вырастить своих, лишь только заведет собственное ранчо и бросит бродячую жизнь. Но, видно, сейчас ему осталось лишь обнимать Мэгги — независимо от того, доберется он до Техаса или нет. Ведь он ни за что на свете не подвергнет свою семью опасности, удерживая ее возле себя, когда за голову его обещана премия.

Морган Дэвис обернулся, и взоры их встретились. Нику показалось, будто в глазах рейнджера мелькнула боль. Может быть, он по-настоящему любит Лори. Если так, то любовь его тоже обречена на гибель. На миг между обоими возникло взаимопонимание и даже некоторое внутреннее сочувствие. Ник сжал губы в тонкую линию: он не может позволить себе ни сочувствия, ни сопереживания. Все сосредоточено на том, удастся ли ему выжить и какую роль сыграет в этом рейнджер.

Мэгги беспокойно поежилась в его объятиях.

— Все хорошо, Пуговка, — мягко произнес он и почувствовал, как ребенок успокаивается и снова устраивается поудобнее. Девочка доверяла ему, и Ника охватила мучительно-сладкая тоска по тому, что не сбылось и теперь уже никогда не сбудется.

Глава двадцать вторая

Семь дней путешествия на лошади без седла, бесконечными тропами по гористой местности, взяли свое, и Лори онемела от усталости. Но она была благодарна этой усталости, потому что та лишила ее способности думать. Еще несколько дней, и они достигнут Пуэбло, — что будет потом, она не знала, и ей становилось плохо при мысли об этом, но ее решительность ничуть не поколебалась, тем более что она снова увидела Ника в наручниках.

Между Морганом и Ником продолжалось волевое противоборство. Ей казалось, что Морган пытается сломить волю ее брата, в надежде на то, что тот сдастся и решит вернуться в Хармони добровольно. Но он прекрасно знает, что Ник на это не пойдет. У этих парней одна общая черта: оба по-ослиному упрямы.

Бетти, Мэгги и Каролина все еще были с ними, хотя Морган частенько чертыхался, когда свинья отказывалась двигаться. Тогда Бет, единственная, кому доверял Морган, возвращалась и подталкивала животное, заставляя его идти вперед.

Морган отклонился от маршрута, чтобы заехать в один маленький городок, где надеялся найти дилижанс для Мэгги и Бет. Но с тех пор как он последний раз был здесь, городок превратился в поселок-призрак, все еще обозначенный на карте, но состоящий лишь из обшарпанных, готовых в любой миг обрушиться построек. Теперь уже Лори сомневалась, что Бет и Мэгги покинут их. Бет уже поделилась с ней, что собирается проводить их до Техаса, чтобы там постараться помочь Нику. Она промолчала насчет рейнджера, но Лори догадывалась, что Бет доверяет Моргану больше, чем она или Ник. Но ведь Бет никогда не была в городке Хармони.

Ни Лори, ни Ник не пытались уговорить ее помочь как-нибудь иначе. Ник был в этом непреклонен: он никогда не принудит миссис Эндрюс попытаться заполучить оружие или ключ. Пусть его лучше повесят, и Лори знала это. Она никогда еще не видела брата влюбленным, но сейчас он влюбился по уши. Любовь к Бет и Мэгги светилась в его глазах, как ни пытался он ее скрыть, даже когда он нарочито сердито вел себя с Бет. Лори страдала сейчас за него не менее, чем за себя.

Морган Дэвис возвратился в обычную для него стоическую и бесстрастную оболочку. Теперь по вечерам он предпочитал приказывать Нику помочь ему напоить лошадей. Он тщательно избегал оставаться с Лори наедине, и глаза его были холодны, а губы не улыбались.

День за днем рейнджер вел свой маленький отряд к Пуэбло. На седьмой день пути Лори поняла — пришла пора сказать ему, что она больше не намерена держать свое слово. Они сделали привал во второй половине дня, миновав очередной теплый источник. Морган остановил лошадь, спешился и попробовал воду. Затем провел лошадь немного дальше, туда, где ручей, пузырясь, бежал по дну каньона.

— Вроде подходящее местечко, чтобы устроить лагерь на ночь. Заодно мы сможем искупаться в источнике.

Вдруг Мэгги захныкала, что было совершенно необычно для этой девчушки. В пути она вела себя исключительно хорошо, особенно когда сидела с Ником, но сейчас, очевидно, выбилась из сил. Морган протянул руки к Мэгги, сидевшей на лошади Ника, и она разразилась потоком слез. Рейнджер недовольно поморщился, как был о всегда, когда Мэгги избегала его. Для малышки он все еще был «плохой человек», делающий нечто неприятное ее новому другу, за которого она отдала бы едва не все свое сердце.

Бет спешилась и заторопилась к Мэгги, чтобы успокоить ее. Лори заметила, как Ник чуть вздрогнул, слезая с лошади. Хотя сейчас он был гораздо сильнее, чем раньше, он все же уставал быстрее других — у него все еще болела ножевая рана. Первые несколько дней перехода Морган не торопился, заботясь о Брэдене, но вскоре опять начал подгонять свой отряд, как гнал его тогда, когда сам был ранен.

Лори тоже спешилась, немного размяла ноги и принялась собирать сушняк для костра, а Ник и Морган тем временем увели лошадей к ручью. Она попыталась было соблазнить Мэгги на песенку, но сегодня малышка была не в настроении петь. Она просто сидела, прижавшись к матери, и Бет виновато поглядывала на собирающую ветки Лори. Спички находились в седельной сумке, поэтому Лори ограничилась только подготовкой костра.

Бет тоже устала, это было заметно по ее лицу. Путешествие и без того тяжелое, а тут еще и постоянное противостояние, и Лори полагала, что в этом причина и непривычной капризности Мэгги. Они словно расхаживали по тонкому льду, и ни у кого из них это толком не получалось.

Когда мужчины вернулись, Морган расседлал лошадей, а Ник подошел к Мэгги. Лицо девочки мгновенно просветлело, и она перебралась к нему на колени под изумленным взглядом матери.

— Никогда не видела, чтобы она привязывалась к кому-то так, как привязалась к Нику, — спокойно заметила Бет, стараясь, чтобы ее слышала только Лори. — Отец был единственным.

— Ник, по сути, вырастил меня, — сказала Лори. — Он всегда был для детей «дудочником» из сказки. Он и его гармоника. Жаль, что нельзя достать ему новую.

Она знала, что это несущественно, но гармоника всегда помогала Нику сбросить накопившиеся эмоции.

— Быть может, в Пуэбло, — подсказала Бет. Теперь все уже знали, куда направляются, Морган перестал держать это в секрете, поскольку в этом не было необходимости.

Быть может, в Пуэбло. Может, в Пуэбло Ник будет разгуливать на свободе, а Морган, быть может, погибнет.

— Быть может, в Пуэбло… — пробормотала Лори, и Бет склонила голову, прислушиваясь.

— Ты не веришь Моргану, да?

— Нет, я верю ему, — удрученно ответила Лори. — Но мне кажется, он не сможет сделать то, что задумал. По крайней мере, мне не хотелось бы в этом убедиться.

— А мне хочется рискнуть, — неожиданно выпалила Бет, удивив Лори. Вообще-то Бет с большой осторожностью принимала чью-либо сторону. — По-моему, он сможет добиться всего, на что нацеливается, и я не думаю, что он пообещал бы невыполнимое.

— Но он ничего не обещал, — сказала Лори. — Сказал только, что постарается помочь.

Бет немного помолчала, размышляя.

— А разве тебе этого мало?

— Ну а тебе? — отвечала вопросом Лори. — Кажется, ты неравнодушна к Нику. Ты хотела бы рискнуть его жизнью?

Бет подняла голову, и глаза ее решительно заблестели.

— Да, я неравнодушна к нему. Мне казалось, что я буду равнодушна ко всем после смерти Джошуа, но Ник… Я любила Джошуа, он был очень хороший человек, но с Ником я чувствую себя так, будто мое сердце заново родилось. И я знаю, что до тех пор, пока он в розыске, ему не будет покоя. Мистер Дэвис прав насчет этого.

— Это его работа, — произнесла Лори, пытаясь не соглашаться. — Это все, о чем он беспокоится.

— Он беспокоится о тебе, и, по-моему, его очень волнует судьба Ника. Ведь у них много общего, кроме внешнего сходства, Лори. Их связывает нечто непостижимое — вот почему они постоянно сердиты друг на друга.

Лори задумалась. Пожалуй, Бет права. Ей и самой это неоднократно приходило в голову, а Бет со стороны виднее. В эту минуту Лори заметила приближающегося к ним Моргана, нагруженного мешком провизии, седельными сумка-Ми, с которыми он не расставался, винтовкой Ника с запасом патронов и ножными кандалами. Атрибуты его профессии. Что до пары винтовок, то она знала, что они хранятся в седельных чехлах пустыми, поскольку он не доверял Нику в те дни, когда тот не был скован по рукам и ногам.

Морган посмотрел в сторону Бет и Мэгги, и его угрюмые губы чуть смягчились.

— Почему бы дамам не принять ванну? Потом мы доедим остатки антилопы, и я сварю кофе.

Бет с благодарностью приняла его предложение. До сих пор, где бы они ни останавливались, вода была ледяной, и ей приходилось кое-как согревать ее для себя и Мэгги. Вымыть волосы в горячем источнике казалось сказочно-заманчивым.

Лори поколебалась. Ей хотелось поговорить с ним, но следовало сделать это наедине. Что ж, она поговорит позже. Она отвернулась, чтобы уйти, но он окликнул ее:

— Лори. — Она повернулась. — У меня все еще есть твое слово?

Пока что да. Лори кивнула.

Он порылся в седельной сумке и вынул револьвер, из которого она стреляла в него пару недель назад.

— Пожалуй, ты можешь воспользоваться им, — сухо произнес он.

Лори не улыбнулась. В ней снова бушевали противоречивые чувства. Она оценила его доверие, но это очень затрудняло следующий ее шаг. Она помедлила.

— Возьми его, — настаивал он. — Я не хочу, чтобы ты была там беззащитной, после той засады. Может, опасности и нет, но…

Она протянула руку и взяла револьвер, при этом пальцы их соприкоснулись, и для нее это было ударом молнии, пронзающей сразу весь ствол дерева. Сердце девушки заколотилось сильнее, она отвернулась, неохотно высвобождая пальцы из его ладони.

Лори подождала, пока Бет возьмет из седельных сумок мыло, затем подняла Мэгги на руки.

— Сейчас мы как следует вымоем волосы, — радостно объявила Бет, не обращая внимания на протестующий вопль девочки.

Лори оглядела прогалину. Ник сидел на бревне, не сводя взора с револьвера в ее руке, — того, что она стянула из конторы шерифа и из которого целилась в человека, несомненно дорогого ей. С помощью этого оружия она надеялась освободить брата и все еще могла это сделать, будь у нее сильная воля. Револьвер казался тяжелым, намного тяжелее, чем раньше. Отягощен грузом ответственности и вины.

Морган, не сводящий с нее взгляда, не шевельнулся. Бросает ей вызов? Просто следит? Она не знала. Теперь для Лори слились воедино реальность и желаемое. Он все еще удивлял ее, удивил и этим поступком. Он беспокоился о ней и ее безопасности в достаточной мере, чтобы вложить этот револьвер ей в руки.

Она резко повернулась и пошла следом за Бет и Мэгги.

* * *

Морган приготовил кофе. Солнце садилось, и через час стемнеет. Ему тоже хотелось вымыться, но, видно, с этим придется повременить до утра и ему, и Брэдену. Ему не улыбалось следить за своим пленником темной ночью, а дело могло кончиться именно этим. По небу неслись облака, и он произнес краткую молитву, чтобы погода не испортилась, пока они не достигнут Пуэбло.

Брэден тоже смотрел на небо. Он казался усталым, лицо его вытянулось, но все равно оно с каждым днем все более походило на лицо Моргана. Его кисти все еще были скованы, но Морган перестал применять ножные кандалы, пользуясь ими только ночью при этом отмыкая Нику наручники. Эта новая схема давала небольшое облегчение пленнику, но рейнджера раздражала необходимость применять железо. С каждым разом повороты ключа на манжетах казались Моргану все более отвратительными.

— Мы должны прибыть в Пуэбло через два дня, — произнес он. — Проклятые охотники за премией, вероятно, отыщут в городе наш след, но я хочу, чтобы женщина и ребенок были в безопасности.

— А что потом? — осведомился Ник.

— Эль-Пасо, — коротко ответил Морган, — где штаб моей роты. Ты останешься там, пока мы не соберем в Хармони доказательств твоей невиновности.

— Тюрьма?

Морган неохотно кивнул:

— Там ты будешь в безопасности.

— Я не могу переносить маленькие помещения. Мне показалось, что в Ларами я схожу с ума.

Морган тоже не выносил их. Он всегда приписывал этот страх тому, что новорожденным он находился в погребе, где нашел его Кэллум. Это служило для него единственным объяснением ощущения удушающей тесноты, которое он постоянно испытывал в маленькой комнатушке. Кэллум сказал, что хижина сгорела и, видно, часть дыма просочилась в погреб.

— Это ненадолго, — успокоил Морган. — Две-три недели, не больше. Мне нужны свидетели перестрелки.

— Ты не найдешь их в Хармони. По крайней мере честных.

Морган подбросил веток в костер, следя за тем, как языки пламени пляшут в воздухе, и сосредоточиваясь скорее на них, чем на парне в нескольких футах от него. Он опасался отпугнуть его, тем более сейчас, когда Ник его слушают.

— Поскольку теперь я чертовски неплохо разобрался в твоем деле, я смогу заставить людей заговорить.

Ник помолчал, лицо его казалось непроницаемым. Морган не знал, поверил он ему или нет. Наконец Ник поднялся:

— Не возражаешь, если я немного поброжу?

— Только держись на виду и подальше от лошадей.

— Конечно, — сухо согласился пленник. — Я и не рассчитывал на другое.

Морган едва не усмехнулся ему в лицо при виде такой фальши. Он подавил смешок, но понял, что Ник Брэден нравится ему все больше и больше. Разумеется, он знал, что тот не разделяет его симпатий, и, вероятно, это никогда не будет обоюдным. Рейнджеры приходят и уходят — они умирают, получают раны, меняют место службы, уходят в отставку. Он ни с кем ив подружился после смерти Кэллума, но и Кэллум скорее был наставником, нежели другом, скорее покровителем, чем отцом.

Рейнджер прогнал печальные мысли. До сих пор они просто не приходили ему в голову. Он даже не подозревал, что ему чего-то не хватает.

А может, просто не желал признаваться себе в этом.

* * *

Все пятеро поужинали в мирной обстановке. Мэгги устроилась на коленях у Ника, требуя, чтобы тот расчесал ее влажные волосы насухо. Бет чувствовала, что Ник искренне любит детей и у него хватает проницательности, чтобы обращаться с Мэгги как с маленькой взрослой. К тому же он обладал быстрой, естественной улыбкой, согревающей сердца. Теперь она появлялась редко и обычно предназначалась только Мэгги, но изредка он адресовал ее и Бет, и она с лихвой была вознаграждена за ожидание.

Бет расчесывала свои волосы, наблюдая, как Ник легкими и нежными движениями, несмотря на наручники, проводит гребнем по головке Мэгги. У женщины болела душа каждый раз, когда она видела эти наручники и когда рейнджер применял ножные кандалы, чтобы ограничить его движения ночью. Ник Брэден был рожден быть свободным, и она замечала, как с каждым днем, по мере приближения к Техасу, он отдаляется от нее все дальше. Казалось, лишь Мэгги способна выманить у него улыбку и уверенность в себе, замеченную Бет в тот день, когда он и мистер Дэвис спасли их…

Тот факт, что он не может смириться с влюбленностью Лори в рейнджера, лишь усугублял его горести. Бет понимала, что он чувствует себя преданным, но она понимала и Лори. Бет могла держать себя в руках как никто иной, и ей трудно было представить себе человека, менее подходящего ей сейчас, чем Ник Брэден. Мэгги уже потеряла одного отца, и Бет была невыносима сама мысль о том, что ребенку суждено потерять человека, к которому она привязалась.

То же относилось и к ней: ее чувства к Нику росли с каждым днем, несмотря на ложную грубость, с помощью которой он хотел защитить ее, и на отчаянные попытки избегать ее при любой возможности. Но его глаза говорили ей все, что он скрывал, и она читала в темной синеве этих бездонных глаз как в открытой книге.

Благодаря этой способности, Бет, в отличие от Лори, возлагала большие надежды на рейнджера Дэвиса. Она видела, как он изменился за последние десять дней, видела, как смягчается его взгляд, останавливаясь на Лори, и как твердеют скулы, когда он замыкает кандалы на ногах Ника. Она подметила и его разочарование, когда ему не удалось убедить обоих Брэденов довериться ему и когда он получил отпор от Мэгги.

В нем была сила, которой доверяла Бет, и точно такая же сила была в Нике. Хотя Ник и не признал бы этого, женщина знала, что он проявил большее мужество, не убив рейнджера, чем если бы выстрелил. А от Моргана требовалось больше сил для попытки оправдать Ника, чем просто отпустить его на волю. В стремлении к этой цели рейнджер рисковал всем, включая Лори.

Бет гадала, почему этого не замечают ни Ник, ни его сестра, хотя, присоединившись к ним лишь десять дней назад, она не знала, что было раньше, и не могла оценить ситуацию непредвзято. А что если могла?

Она подняла голову. Рейнджер собирал посуду; казалось, он постоянно охвачен беспокойной жаждой движения, не дающего ему ни покоя, ни отдыха.

Рядом с Бет примостилась Лори. Она была непривычно спокойна, даже там, у источника, когда помогала Мэгги мыть голову. Мэгги попросила ее спеть песенку, и Лори уступила ей, но без обычного задора. Вместо этого она не сводила глаз с револьвера, и Бет ощущала волнение девушки и сама чуть дрожала от опасений и предчувствий. Но ее новая подруга с готовностью вернула оружие, когда они возвратились, и Бет с облегчением вздохнула. Ее тоже ввергло в водоворот бурлящих страстей, охвативший весь маленький отряд. Она не представляла, что сделает, если ситуация разовьется в прямое противоборство, и верила, что Морган Дэвис — единственная надежда Ника, но знала, что Брэде-ны в это не верят.

Лори поднялась и подошла к рейнджеру. Бет не расслышала слов, которыми они обменялись, но увидела, как Морган коротко кивнул и подошел к Нику.

— Брэден. — Он мог не продолжать, потому что они проходили через это каждый вечер. Ник что-то шепнул Мэгги, та неохотно пошевелилась, но поднялась и вернулась к Бет. Женщина крепко обняла девочку, избегая смотреть ей в глаза, пока рейнджер приковывал Ника к дереву. При свете пламени Бет заметила, как напряглись губы Ника и заиграл мускул на шее, и задумалась — надолго ли еще хватит у парня терпения, прежде чем он взорвется яростью. Теперь он значительно окреп, хотя и не мог еще потягаться силой с рейнджером. Морган поколебался, словно чувствуя неожиданную угрозу, потом нагнулся и, отомкнув наручники, повесил их на пояс.

Бет увидела, как губы пленника сжались еще крепче, когда Морган посмотрел на Лори, перед тем как уйти к источнику. Лори помедлила, взглянула на Ника и последовала за исчезающим среди деревьев Морганом. До Бет донесся его резкий вздох и сдавленное — неподалеку была Мэгги — проклятье.

Бет дала Мэгги немного зерна, чтобы накормить Каролину, затем устроила дочь на ночь и напевала ей колыбельную до тех пор, пока веки девочки не сомкнулись. Убедившись, что Мэгги заснула, Бет подошла к Нику, чтобы посидеть рядом. Он все еще не сводил взгляда с деревьев, за которыми скрылась его сестра. Неожиданно он уронил голову на руки.

— Ник, — прошептала Бет.

— А я-то едва не поверил ему, — горько промолвил он. — Будь он проклят.

— По-моему, ему можно верить, — сказала она, беря его руку в свои и поглаживая пальцы.

Он поднял на нее глаза. В темноте она не могла прочесть в них его мысли, но чувствовала отчаяние парня.

— Ты будешь в безопасности в Пуэбло, — сказал он ей. — Ты и Мэгги.

— Я хочу поехать туда с тобой.

Его ладонь вдруг накрыла ее руку и на миг сжала ее.

— Это невозможно.

— Я останусь с тобой и прослежу, чтобы он выполнил свое обещание.

— Нет. — Он покачал головой. — Я хочу, чтобы ты осталась в Пуэбло или уехала в Денвер, если тебе этого захочется. — Он выпустил ее руку и попытался улыбнуться. — Начни новую жизнь, для себя и для Мэгги. Забудь обо мне.

— Я… у меня это не получится.

Он покачал головой:

— Для меня все кончено, Бет. Моя жизнь не стоит ни гроша. Я не подвергну тебя и Мэгги опасности.

— Но если ты вернешься?..

— Даже тогда у меня не будет гарантий. Мое лицо по-прежнему украсит плакаты по всему Западу. И это в том случае, если Дэвису удастся спасти меня от скорой петли, в чем я сомневаюсь. Я не могу рисковать.

— Ты собираешься сбежать, — мягко сказала она. Его скулы затвердели.

— Когда мы попадем в Пуэбло, отправляйся в гостиницу и не пытайся… увидеть меня снова. Пожалуйста. Хотя бы ради меня, если не ради Мэгги.

— Так вот почему Лори… — произнесла Бет еле слышно.

— Что сделала Лори?

— Она была… очень спокойной, грустной. — Бет помедлила. — Она любит мистера Дэвиса.

— Лори не может любить его.

— Точно так же, как я не могу… любить тебя? Все не так просто, Ник. Любовь не повинуется приказам.

Он уставился на нее, губы его чуть приоткрылись, и Бет вдруг потянулась к ним и коснулась их своими губами, как бы подкрепляя свои слова и не позволяя ему возвести между ними стену, способную стать для нее неодолимой преградой. Он на миг замер, потом обнял ее, привлекая к себе поближе. Она ощутила его дрожь, потом его язык жадно проник к ней в рот, и Ник прижал ее к себе еще крепче.

Бет показалось, что мир вокруг взрывается. Она наслаждалась и прежде близостью с мужем, но никогда еще не испытывала такого мучительного желания. Ник стал целовать ее в шею.

— Ах, Бет, милая, какие у тебя сладкие губы, как мне… Боже мой, Бет, мне так хочется… — Его слова звучали бессвязно, они были полны отрешенности и боли, и сердце Бет готово было разорваться от сочувствия. Она подняла руку к его щеке, успевшей покрыться щетиной, и быстро пробежала по ней пальцами, словно скульптор, запоминая тонкие черты и новые морщинки вокруг глаз.

Он целовал ее нежнее и нежнее, губы его оставляли за собой пламя, бурю и восход солнца. Этим восходом были для нее красота и нежность его губ, его рук и пальцев. Они несли с собой пробуждение к жизни, которую она считала давно похороненной. Бет посмотрела на Мэгги: малышка спала на своей постели, и рядом тихонько посапывала Каролина. Бет судорожно глотнула слюну, вспоминая как спокойно Мэгги сидела на руках у Ника и то инстинктивное доверие, которое она к нему питала.

Она повернула голову к Нику, он снова впился в ее губы поцелуем, в котором чувствовалась отчаянная мольба, и она поняла, что он вожделеет к ней не менее, чем она к нему, и так же отчаянно боится потерять только что обретенное сокровище.

Только что обретенное, но восхитительное и невероятно редкое!

Он чуть подвинулся и тихо чертыхнулся, когда его удержала цепь на лодыжке. Его руки вяло опустились.

— Нет, — прошептала она. — Прошу тебя, продолжай.

— Я не имею на это права, черт побери.

— У тебя все права на свете. Я даю их тебе. — Она коснулась его груди и почувствовала даже через рубаху дрожь его тела и биение сердца. Дыхание Бет участилось, и ее охватил поток знакомых, но в то же время новых ощущений. Волнующих, пряных и чувственных. Целое море чувственности и желаний. Его руки ласкали ее бедра легкими движениями, словно запоминая их малейшие изгибы. Она замерла от наслаждения, но к плотской радости примешивалось ощущение законности и оправданности своих поступков.

У Ника вырвался тихий стон горестного желания. Боже милостивый, он ждал этого всю жизнь. И вот оно пришло, но слишком поздно. Он пробежал пальцами по волосам женщины. Они все еще были влажными, но показались ему нежным шелком. В нем росло желание, какого он никогда еще не испытывал, и Ник понимал почему: прежде оно ограничивалось требованиями плоти, теперь же таило в себе нечто большее.

Он оставил ее волосы и положил ладони на ее груди, чувствуя, как они напрягаются под его прикосновением, и понимая, что за внешней сдержанностью Бет скрываются глубокие чувства и страсть, которую он пытался не замечать. Ник несколько раз прошептал ее имя, он не подозревал раньше, как сладостны могут быть объятия женщины. Его разрывали противоречивые желания: прикасаться к ней как к хрупкому бокалу и одновременно стиснуть в объятиях так, чтобы никогда уже не потерять.

Их губы снова встретились, и он ощутил вкус слезы, скатившейся по ее щеке. Ник испытал необычную боль и подумал, что это мгновение золотистого восторга должно остаться с ним навсегда и быть с ним неделями и месяцами — хоть в тюремной камере, хоть в скитаниях беглеца.

В голове у него промелькнули сменяющие друг друга образы: Бет, улыбающаяся у дверей ранчо в Вайоминге, Мэгги, карабкающаяся ему на колени, затем маленький мальчик — наполовину Бет, наполовину он сам, — улыбающийся своему первому пони… Но слишком поздно. Слишком поздно мечтать о таком счастье.

— Не убегай, — прошептала она, — и не проси меня уехать.

У него перехватило дыхание, он медленно взял ее за подбородок и приподнял ей лицо, чтобы заглянуть в глаза.

— Я не вынесу тюрьмы, Бет, не вынесу и не хочу погибнуть на виселице, не совершив преступления.

Она прикусила губу, и он заметил, как в уголке ее рта набухает что-то темное — кровь.

— Я всегда буду ждать тебя, — проговорила она наконец.

Он жарко прижал ее к себе, и она словно расплавилась в его теле, заполняя собою решительно все и двигаясь, чтобы избавить его от движений. Щеку его оросила влага — снова слезинка. А вскоре он уже терялся в догадках, чья она — ее или его…

Глава двадцать третья

Лори так волновало близкое присутствие Моргана, что она едва могла двигаться с ним рядом. Ноги ее подкашивались, и она не падала лишь потому, что опиралась на его руку. Они почти вслепую углубились в заросли сосен, поросшие дикой малиной. Прикосновение Моргана заставляло ее кровь быстрее бежать по жилам и отзывалось болью в глубине ее души.

Последние дни она старалась быть сильной и держаться от него подальше, но он не шел у нее из головы, и вокруг него вращались все ее мысли и чувства. Она могла быть сильной, только не позволяя ему приближаться. Ну что теперь с тобой будет? — повторял ей внутренний голос, и она не знала ответа.

Морган повернул девушку к себе лицом.

— Кажется, мы зашли достаточно далеко? — хрипло спросил он, и она поняла, что на него тоже действует их близость. Она предложила ему поговорить наедине, и в глазах у него мелькнуло изумление, потом еще что-то — и они снова сделались непроницаемыми. Оба они изо всех сил избегали друг друга всю неделю — ради Ника и ради самих себя.

Нет! Они еще не зашли «достаточно далеко». Лори все еще не была готова остаться с ним наедине. Ее голос затаился в дальнем уголке сердца: ведь ей придется произнести слова, которые разлучат их навсегда, и она боялась, что не вынесет этого.

— Лори? — окликнул он с хрипотцой, по-прежнему выдававшей его волнение. Но вместе с ней в голосе прозвучала та странная нежность, которой Лори не слышала уже несколько дней: Моргану удавалось держать себя в руках и не проявлять никаких чувств. Она не могла заставить себя взглянуть на него: если она это сделает, то не выдержит и коснется его, потом губы ее захотят встретиться с его губами, а сердце — обратиться к его сердцу.

— Почему ты дал мне револьвер? — неожиданно вырвалось у нее, хотя она и не нуждалась в ответе. Ей не хотелось услышать, что он доверяет ей, в то время как она не стоила его доверия и знала, что все это время они едут прямо в ловушку.

— Я уже говорил тебе, — мягко произнес он. — Мне не хотелось, чтобы ты попала в руки подонков. — Он усмехнулся, и его редкая усмешка показалась ей чудом. — Хотя я не дал бы им ни единого шанса, даже не будь у тебя револьвера. Ну а если он будет…

Она едва не растаяла на месте: он так редко позволял себе пошутить, что это всегда изумляло ее и приводило в восторг. Но сейчас она не могла восторгаться им. Святая Мария, сейчас ее сердце настолько хрупкое, что одного крошечного укола достаточно, чтобы оно разлетелось миллионом осколков.

Он поднял руку и властно обнял девушку, словно та принадлежала ему. Частица Лори действительно принадлежала ему и будет принадлежать всегда.

— А ты был уверен, что я верну его?

Он замер, словно понимая, что сейчас услышит нечто неприятное. Но, как обычно, Морган встретил вызов лицом клипу:

— Что ты задумала, Лори?

— Я дала тебе слово и держала его, — произнесла она холодно и чопорно. — Но теперь я беру его назад. — Она понимала, что это звучит смешно.

— Ты не объяснишь мне это простым языком? — спокойно спросил он.

Она подавила захлестывающие ее волны сожаления. Сегодня она поговорила с Ником и поняла, что он ни за что не согласится вернуться в Техас. Она уже дала толчок своей схеме, телеграфировав семье, и теперь у нее нет иного выбора, кроме как придерживаться задуманного. Она могла разве что проследить, чтобы при этом никто не пострадал.

Но в глубине сердца она предчувствовала, что все они пострадают: и она, и Ник, и Бет, и Морган. Лори ощутила это сейчас в его спокойном тоне и неожиданно застывшей фигуре. Это указывало на давно подавляемые им переживания.

— Тебе придется растолковать это мне по буквам, Лори. Иногда я кажусь себе тугодумом.

Если бы это было так. Не будь ей до всего этого дела и не люби она его…

— Больше никаких обещаний, — сказала она.

— Почему? — Снова обескураживающая прямота.

— Не думаю, что мне нужно объяснять это тебе, — бросила она.

— Не помогай своему брату угробить свою жизнь, — сердито сказал он. — Не рискуй своей жизнью, а заодно и нашей.

Впервые он сослался на будущее, и у нее тоскливо сжалось сердце.

— Я не могу перечить ему, — пояснила девушка.

— Ему действительно нужна от тебя помощь такого рода? — В голосе его послышалось презрение. — Ну, значит, он не тот человек, за которого я его принял.

Она сбросила с плеч обнимающую ее руку и отпрянула:

— Он не нуждается в моей помощи, но я не могу сложить руки и наблюдать, как ты увозишь его в тюрьму.

— А как ты сможешь помешать мне, Лори? Снова подстрелишь меня? — Он говорил угрожающе-мягким тоном. — Твой брат не смог сделать этого, а ты сможешь?

— Он не смог ради себя, но смог бы ради меня.

— А ты сделаешь это ради него?

— Я уже сделала это прежде, — дрожа возразила она.

— И я этого не забыл, — мрачно процедил Морган.

— Ну почему ты такой упрямый? Почему бы тебе не отпустить его? Тогда…

— Что тогда, Лори? — Лори услышала в его голосе предупреждение. Обиду. Боль. — Ты снова торгуешься?

— Зато ты не торгуешься, рейнджер! Ты несгибаем, и тебя не волнует ничто, кроме собственной проклятой работы, закончить которую ты так мечтаешь.

— Да, я не торгуюсь, — сухо и коротко подтвердил он. — Но я вовсе не равнодушен. — Его скулы затвердели. — Ты права в одном: меня давно уже ничто не волновало, но теперь… — Его губы прижались к ее губам жестким, как тогда, в Ларами, поцелуем. Лори ощутила знакомый жар в крови и менее знакомое, но сладостное вожделение. Сердце девушки вновь заколотилось в груди, и когда Морган притянул ее к себе, она услышала биение его сердца.

Она прижималась к нему всем телом, чувствуя, как все в ней тает от прикосновений его тела и требовательных, безжалостных губ. Голова у нее закружилась, и разум воспарил в небеса, томясь по нему, а губы его продолжали терзать ее жадными поцелуями.

Как во сне, он отстранился, расстегнул свой оружейный пояс и осторожно положил его под дерево. Через секунду он снова был рядом, чтобы заключить ее в объятия и положить на землю. Ее руки легли ему на шею, а он провел языком вниз по ее шее до самого выреза рубашки, — она даже не поняла, чьи руки расстегнули на ней пуговицы. Их пальцы переплелись одновременно с телами, отчаянно отыскивая друг в друге то, что каждый из них мог дать другому. Как будто оба знали, что любят последний раз…

— Ах, Лори, — выдохнул он перед тем, как найти губами ее груди, а потом он начал дразнить ее соски, и она почувствовала, как те напряглись и стали немыслимо чувствительны и податливы на каждое его прикосновение. Ее руки проникли ему под рубаху, пальцы ощутили игру мышц на спине, затем нашли шрам и нежно помедлили на нем, но вдруг она прижалась к нему теснее, чувствуя телом его пробуждение. Она выгнулась дугой, ощущая, несмотря на сковывающую одежду, яростное томление их тел. Лори подняла глаза и заметила в полутьме отпечаток боли и неуверенности на его лице.

Эта неуверенность казалась более чувственной и неотразимо возбуждающей, чем обычная бесстрастная уверенность. Ее рука скользнула с его спины и очертила линию его губ. Она мысленно произнесла слова, которые не могла позволить себе сказать вслух: Я люблю тебя и буду любить всегда. Но она знала, что их произносят ее пальцы. Она поняла это, когда губы Моргана растянулись в еле заметной улыбке.

Его руки нежно опустились ей на талию, расстегнули на ней брюки, затем одной рукой он начал ласкать низ ее живота, проникая ей между ног и творя чудо, унесшее прочь все, кроме наслаждения. Вскоре, обнаженный, он навис над ней, дразня своим пробуждением ту частицу ее тела, которая и без того уже была как в огне от его прикосновений.

— Морган, — прошептала она, и голос ее тоже приобрел хрипотцу желания и рвавшихся с губ, но не высказанных слов. Его руки скользнули по ее бедрам, приподнимая ее тело для встречи с ним, и она ощутила, как он вошел в нее своим теплом, наполнил ее и перешел к ритмическому, совершенному движению, исторгнувшему из нее слабый крик. Он накрыл ее рот губами, ловя этот звук, и ее тело запульсировало и заплясало вместе с его телом, отдавая и принимая в золотистом сиянии пронизывающие электричеством дары восторга. Она дрожала, как струна, любовью, отдавая единственное, что могла отдать, и принимая единственное, что могла принять.

А потом был поразительный взрыв экстаза и наслаждения — настолько сильный, что ей захотелось остаться в его объятиях навечно. Ее пальцы впились в него на вершине наслаждения, затем постепенно ослабели и отпустили, ощущения сменились иными: теплым, ленивым покоем отдыха рядом с ним. Удерживая его в себе, она воспринимала последние судороги обоюдного счастья, все еще уносящего их на своих волнах.

Словно во сне, она почувствовала, как он шевельнулся и, не выпуская, положил ее рядом, продолжая целовать, но теперь уже нежно и осторожно. Он тоже очертил линию ее губ, только пальцы у него были большими и загрубелыми к действовали на кожу волнующе. Он поймал прядь ее волос и пробормотал, что они напоминают мед.

Потом рука Моргана приподняла ее подбородок, чтобы она могла взглянуть ему прямо в глаза. Луна выглянула из-за облака и, казалось, наполнила своим сиянием темную синеву его глаз, делая их еще более проницательными. Он словно заглянул ей в душу и прочел в сердце, и ей хотелось протестующе вскрикнуть.

Вместо этого она провела рукой по его груди, касаясь пальцами темной поросли волос, клином уходящих вниз, к сокровенному месту. Она снова почувствовала, как твердеет его плоть внутри нее. Морган притянул ее поближе и перекатился на спину так, что она оказалась сверху. Он изогнулся в ней, дотягиваясь до потайных уголков, и она инстинктивно выпрямилась, забирая в себя немыслимо много и поражаясь этому. Она видела его лицо и прикрытые темными ресницами глаза. Сейчас оно казалось обеспокоенным, и оба знали, что между ними происходит нечто новое. Она желает его, и так будет всегда, но когда она оказалась на нем, то поняла, что не сможет предложить ему ласку, любовь и доверие, необходимые в близости. Итак, это будет чисто плотским наслаждением.

Лори отвела глаза, успев заметить изумление и неожиданное понимание в его глазах, пронзившее ее сердце, — но тела их действовали заодно, будто предназначались только друг для друга. Она ощущала множество эмоций — пламя, сияние и оттенки физического удовлетворения, — но вдобавок чувствовала невероятную грусть в отличие от согревающей душу радости, испытанной пару минут назад.

Его движения стали почти свирепыми в своих толчках, будто он преследовал демонов, победить которых не в силах. Ее охватил жар, и она попыталась отдаться ему всем существом. Но вот он шевельнулся, перевернул ее жесткими руками, затем вышел из нее и молча оделся. Оглушенная, Лори немного помедлила и последовала его примеру. Удрученная своей потерей, она с трудом справлялась с пуговицами и отвернулась от его оценивающего взгляда. Одевшись, она почувствовала на плечах его руки. Он повернул девушку к себе лицом:

— Я был глупцом, полагая, что… случившееся заставит тебя передумать и довериться мне. — Он отвернулся. — Это ошибка, которую я не повторю. — Он пытался казаться холодно-бесстрастным, но она уловила в его голосе боль.

— Морган… — Она запнулась.

— Я не могу соперничать с ним, верно? — с горечью произнес он.

— Ты принуждаешь меня выбирать между тобой и тем, кого я любила всю жизнь.

— Я ни к чему тебя не принуждаю, — теперь он говорил холодно и сердито, — и никогда не просил тебя выбирать, просто просил довериться мне.

— Это одно и то же.

— Только потому, что тебе этого хочется. — Он повернулся и пошел прочь, словно она не существовала, и Лори мгновенно поняла, как сильно обидела его. Да и себя тоже.

* * *

Морган был вне себя от гнева, он сердился и на девушку и на себя. Казалось, Лори нарочно превратила его добрый порыв в нечто совсем иное. Теперь он понял, почему все эти годы так усердно учи лея не принимать заботы других близко к сердцу — и даже преуспел в этом. Иначе не избежать боли.

Он знал это, черт побери, знал, что глупо уединяться с ней сегодня вечером. Но он просто не представляет, как справиться с ее слепой преданностью Нику и как совладать со своими чувствами. Он никогда еще не ощущал себя таким уязвленным.

Ей-богу, он никогда впредь не сделает этого.

Но что за чертовщину она замышляет?

Наверняка нечто надежное, иначе она не стала бы его предупреждать. Опять старый парадокс. В Лори сочетались беспечность и целостность, и кипела горячая страсть ко всем объектам ее любви — его восхищали в ней эти качества.

Что же она все-таки планирует? Это могло быть чем угодно, но, несмотря на ее слова, она вряд ли нападет на него с оружием. На что еще она способна? Он уже достаточно узнал ее, чтобы у него пропала всякая охота гадать.

Лори не могла знать, куда они направляются. Он сказал им об этом лишь недавно. Он и сам решил это не раньше чем они покинули Ларами — единственное место, откуда она могла отправить информацию. Возможно, так оно и было. Возможно, она планировала направиться в Пуэбло и попытаться заручиться там помощью.

Будь оно проклято. Если бы только он мог отпустить Ника Брэдена. Тогда проблемы бы разрешились — он смог бы ухаживать за Лори и избавиться от ненависти Брэдена. Но не примириться со своей совестью. Ни он, ни Брэден не смогли бы тогда дышать полной грудью.

Как далеко она зайдет?

Этого он не знал, но понял одно, что теперь у него не хватит духу применить к ней наручники. Если она хочет подстрелить его, что ж — у нее развязаны руки.

Впереди замаячило пламя костра, и он скользнул в тень деревьев, позволяя ей подойти к костру одной. Морган заметил, что Ник Брэден обнимает миссис Эндрюс, — очевидно, девочка спала. Он следил за ними еще минут десять, затем подошел к огню. Бет выпрямилась и отодвинулась от Брэдена. Лори неподвижно сидела поодаль от них.

— Постарайтесь поспать, — посоветовал путешественникам Морган и положил в огонь несколько веток. Затем он вернулся к своей сложенной постельной скатке и порылся в седельных сумках, по-видимому отыскивая оружие и патроны. — Мы тронемся рано, — добавил он, проигнорировав удивление Лори оттого, что он не собирается надеть ей наручники. Он отвернулся и улегся на одеяла.

Мучительная душевная боль не давала ему покоя, лишая вновь обретенной жизни. Он окончательно потерял эту девушку, и теперь на его долю осталось лишь изматывающее душу одиночество.

* * *

Морган поднялся до рассвета. Он дремал урывками и мгновенно просыпался от малейшего шума. Усталость и чувство поражения легли на его плечи грузом, но он надеялся, что работа отвлечет его. Подойдя к Брэдену, он отомкнул ножное кольцо. Его пленник уже бодрствовал, и Моргану пришло в голову, что он тоже плохо провел ночь.

Поворотом головы он указал на источник, который они миновали вчера, и Брэден кивком показал, что понял его молчаливый намек. Морган захватил с собой седельные сумки и винтовку и жестом предложил Брэдену следовать впереди. Остальные члены отряда, очевидно, еще спали.

Оба не произнесли ни слова, пока не очутились у источника, вдалеке от места стоянки.

— Я подумал, что тебе захочется искупаться, — сказал Морган.

Сохраняя бесстрастное выражение, Брэден подошел к кромке пруда. Он попробовал воду, и лицо его смягчилось. Присев, он начал стаскивать сапоги, и Морган безмятежно наблюдал за ним с расстояния нескольких футов. Он собирался тоже погрузиться в воду после того, как закончит мыться Брэден. Все его мысли по-прежнему занимала Лори.

Брэден снял правый сапог, взялся за левый и, наконец, снял носок. Морган застыл на месте — он ясно увидел подошву ноги Брэдена и уставился на красную метку в форме полусердца, точь-в-точь такую же, как на собственной правой ступне.

Боже! Липкие мурашки поползли по спине Моргана. Он снова взглянул на метку, но Ник пошевелился, и она исчезла. Брэден стащил с себя куртку, потом рубаху и попросил мыла. Морган нашел в сумке кусок и бросил его продолжающему раздеваться Брэдену.

Чувствуя себя неловко, Морган продолжал изучать его тело. Тот же клин темных волос, что и у него, виднелся на груди Брэдена. Рейнджер проглотил слюну.

Брэден поднял голову, и что-то в лице Моргана заставило его нахмуриться.

— Что-нибудь случилось?

Черт побери, все — абсолютно все — шло наперекосяк и выходило из-под контроля. Он поколебался:

— Это пятно на твоей ступне…

Ник пожал плечами:

— Оно было там всегда. Помню, Лори посмеивалась надо мной… — Он вдруг умолк, и скулы его затвердели.

— Посмеивалась? — переспросил Морган. С минуту Брэден упорно молчал, затем решил, что ни к чему делать из этого тайну, и легко пояснил:

— Обычно она говорила, что поскольку у меня осталась только половинка сердца, мне не хватает другой половинки. — Его темные брови сошлись на переносице. — Как ни странно, но мне и самому это приходило в голову. — Он стиснул губы, словно удивляясь собственной откровенности в таких интимных вопросах, но Морган выслушал его почти не дыша.

Сколько раз он ощущал то же самое — как будто важная часть его существа покинула его, оставив после себя лишь часть головоломки.

Брэден скользнул в воду, и Морган отвернулся, охваченный вихрем мыслей о родимом пятне. Вопросы за вопросами молоточками стучали у него в мозгу. Он всегда считал феноменальное сходство с собою Ника Брэдена поразительной случайностью, потому что другого объяснения, похоже, не существовало. Но каковы шансы на то, что у двойника может быть одинаковое с ним родимое пятно?

Сколько лет Брэдену? Хотя он выглядит моложе Моргана, тела у них примерно одинаковые. Кстати, Морган прекрасно знал, как отразилась на нем война и последующие испытания. Все эти годы убийств, охоты… и одиночества. Он знал, что лицо его избороздили морщинки, присущие более зрелому возрасту.

Он вспомнил о том мгновении, когда Брэдена ударил ножом индеец: он сразу почувствовал острую боль в той же части тела. Затем ему припомнилось другое: лицо Брэдена, искаженное мукой в тот миг, когда Морган прижал горячий нож к собственной ране. Это было последним, что заметил тогда рейнджер, прежде чем потерять сознание.

В памяти чередой промелькнули другие совпадения. Например, он почти сразу читал мысли Брэдена, хотя и приписывал это собственному опыту в предугадывании поступков преступников. Но Брэден всегда был другим: его мысли всегда казались более чистыми и яркими, даже когда они совпадали с мыслями других пленников Моргана.

Неожиданно у Моргана перехватило дыхание, и сердце заколотилось от волнующего открытия. Но разум отказывался в него верить.

Техас. Он родился в Техасе. Единственный ребенок родителей, погибших немедленно после его рождения. Он попытался вспомнить все подробности своего появления на свет, о которых рассказывал ему Кэллум.

Кэллум приехал, чтобы предупредить их о возможном нападении, он слышал предродовые крики его матери и должен был покинуть их, чтобы предупредить других. Вернувшись через несколько часов с помощью, он обнаружил, что хижина сгорела, и увидел обугленные тела его родителей, лежавшие одно возле другого. Моргана нашли в погребе для фруктов.

Что же случилось в тот день? Он пытался просеять по крупицам свою память. Он часто расспрашивал всех рейнджеров о тех событиях и о своих родителях. Может, он что-нибудь упустил?

Женщина! Однажды Кэллум сказал, что с ними была женщина. Эта женщина помогала при родах, но ее так и не нашли, и все были уверены, что ее увезли команчи. Эту женщину разыскивали, но не отыскали ни единого следа. Тогда ее посчитали мертвой.

Что если был еще один новорожденный, которого эта женщина как-то смогла спасти? Но почему она тогда не донесла об этом?

Проклятье, он зашел слишком далеко. Он пытался отбросить эту мысль как явную нелепицу, но как быть с тем, что у него и у Ника Брэдена одинаковые родинки. Догадка не оставляла его в покое.

Он снова взглянул на источник. Брэден мыл волосы, такие же темные и густые, как у Моргана, и почти такие же непокорные. У всех прочих Брэденов, кроме матери, волосы медового оттенка и золотистые глаза. У Брэдена глаза точь-в-точь как у него. И у матери. По рассказам, они у нее были синие, темно-синие.

Брэден левша. Его родимое пятно находится на левой стопе. Что это означает?

Морган никогда не знался с близнецами. Сомнения отягощали его душу.

Мне не хватает половинки. Слова Брэдена и собственные ощущения Моргана. Ему тоже казалось, что ему чего-то не хватает. Его зачастую укоряли в бессердечности, но лишь в этом путешествии он обнаружил, что отнюдь не лишен сердца.

Может, показать Брэдену свою родинку? Половинку сердца?

Он угрюмо усмехнулся: Брэдена ничуть не порадует вероятность их родства. Нет, нужно подождать, пока не отпадут сомнения. У него накопились вопросы к рейнджерам, к Джонатану и Флер, он должен полностью удостовериться, что это не случайное совпадение, выпадавшее на один из миллиона шансов.

А что Лори? Сестра Брэдена. На миг ему стало плохо при мысли о том, что если Брэден — его родной брат, то как же Лори? Он вспомнил об их взаимной любви и привязанности. Обычная привязанность родных брата и сестры, но во что она сможет перерасти, если Лори узнает, что Ник ей вовсе не брат?

Морган понимал, кого скорее выберет девушка. Если только он и без того уже не потерял ее.

Он услышал плеск: Ник поднялся на берег из теплого источника и начал быстро одеваться на утреннем холодном воздухе. Морган взглянул на небо — уже совсем светло. Сколько времени они здесь пробыли? Он так увлекся своим открытием и настолько задумался, что позволил себе потерять времени больше, чем рассчитывал. Придется подождать с собственным купанием. Он посмотрел на своего пленника, натягивающего носки, надеясь снова увидеть родинку, но движения Ника были слишком проворны.

Брэден удивленно взглянул на него, и Морган поймал себя на том, что не сводит с Ника глаз. Он принял бесстрастный вид и поднял винтовку и седельные сумки. Брэден провел пальцами по влажным волосам настолько знакомым жестом, что у Моргана снова заколотилось сердце. Сколько раз он проделывал то же самое?

— Пора возвращаться, — проговорил он, пытаясь придать голосу начальственные нотки.

Брэден пожал плечами, удивляясь, что Морган не собирается воспользоваться источником.

— Уже слишком поздно, — ответил Морган на его мысленный вопрос, и даже собственный голос показался ему странным.

Брэден повернулся и направился через сосновую рощу, и Морган пошел следом, подстраивая под него свои шаги и осознавая, как хорошо чувствует себя человек, не отягощенный цепями. Его брат. Мысль о том, что это возможно, не переставала волновать рейнджера.

— Брэден?

Ник остановился и с равнодушным видом обернулся.

— Когда ты родился?

Равнодушие исчезло с лица Ника, и вместо него появилось изумление, затем осторожность.

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто для досье, — пояснил Морган, чувствуя неловкость за нелепое объяснение.

— Мне наплевать на твои досье.

— Я могу спросить у Лори. — Это прозвучало вызовом, но рейнджер не успел сдержаться.

Глаза Брэдена сверкнули.

— Пятнадцатого июля 1844 года. Можешь поместить эту дату на моем надгробии. — Он отвернулся и продолжал путь по тропе.

Морган оперся рукой о Дерево, чтобы не зашататься. Пятнадцатое июля. Его день рождения. И год рождения тот же самый. Ник Брэден на самом деле его брат. Неизвестно, как и почему, но сомнений почти не было.

Морган с трудом удержал себя от того, чтобы не рассказать об этом Брэдену, когда он минутой позже шел следом за пленником в их лагерь. Побледневший Брэден повернулся к Моргану.

— Лори исчезла, — проговорил он, и страх в его голосе мгновенно отразился страхом в измученном сердце Моргана.

Глава двадцать четвертая

Дэниэл Уэбстер пытался успокоить Энди, следящего за дорогой к северу от Пуэбло.

— Терпение, Энди.

— Но где они? Мы не могли упустить их?

Дэниэл поднял брови:

— Не думаю. Техасского рейнджера, его пленника и такую хорошенькую девушку, как Лори? Да они будут сенсацией в Пуэбло.

— Может, они изменили маршрут.

Дэниэл покачал головой:

— Лори нашла бы способ предупредить нас.

— Это я во всем виноват, — выпалил Энди. — Они должны были охотиться за мной…

Семья расположилась лагерем к северу от городка, в миле от дороги, рядом с рекой, где ярко раскрашенный фургон прятался среди рощиц. Флер оставалась при фургоне. Джонатан уехал в город и снял комнату в самой дешевой гостинице. Он всегда умел затеряться в толпе и выудить любые новости у завсегдатаев бара. Он ничего не услышал о брате и сестре и о человеке, сопровождающем Ника. Но между тем он увидел двух мужчин, о которых говорили как об охотниках за премией. У одного из них были светлые до белизны волосы.

Вначале Дэниэл опасался, что они могут не успеть в Пуэбло, хотя и спешили день и ночь и несколько раз даже продавали лошадей себе в убыток, чтобы раздобыть свежих. Дэниэл был слишком приметен, поэтому он держался подальше от людей, но Джонатан проверил телеграфную контору и не нашел никакого сообщения.

Три дня. Они ждут целых три дня. Дэниэл пытался подбодрить Энди, но уже и сам начал унывать. Неужели что-то случилось в дороге? Что если рейнджер убил Ника? Или охотники за премией? Дэниэл чувствовал себя беспомощным. Он предложил семье действовать скрытно — ведь среди них не было стрелков, никто из них ни разу не убил человека. Единственной надеждой освободить Ника была самая что ни на есть обычная засада. Неожиданность. Блеф. Насилие только в крайнем случае.

Дэниэл проверил свою винтовку. Он умел стрелять. Все они умели стрелять, и это придавало им уверенность в блефе. Они уже проделывали это несчетное число раз, включая тот, когда много лет назад им удалось избежать нападения команчей, как раз перед тем как они нашли Флер.

Тогда блеф помог им. Блеф и рост Дэниэла. Именно в тот раз его крошечная фигура оказала им неоценимую услугу. Команчи окружили фургон труппы, и Дэниэл вместе с Джонатаном вынули винтовки, но тут один из индейцев заметил маленькие ножки Дэниэла, и команчи начали шептаться. Дэниэл предположил, что показался им «дурной приметой». С тех пор индейцы никогда не беспокоили фургон труппы «Чудо-препаратов».

Дэниэл расслышал стук копыт, и оба они выглянули из-за валуна и посмотрели вниз на дорогу. Два ковбоя. Дэниэл искоса глянул на Энди: тот старался успокоиться, но, пока он сворачивал и раскуривал самокрутку, руки у него дрожали. Дэниэл знал, что его юный подопечный дрожит не от страха. В этом и заключалась проблема: Дэниэл предпочел бы, чтобы Энди был испуган. Но сейчас его обуревает жажда действия, и он дьявольски нацелен на то, чтобы исправить случившееся. Дэниэл прекрасно понимал, что убийство техасского рейнджера не исправит положения, но Энди может совершить что-нибудь необдуманное. У него и Лори много общего.

— Как насчет партии в покер? — предложил Дэниэл, надеясь успокоить Энди.

— Ты уже выиграл у меня достаточно, чтобы я задолжал тебе на всю оставшуюся жизнь, — произнес Энди, и на его непривычно угрюмом лице заиграла улыбка.

— Всегда можно отыграться в загробной жизни, — сказал Дэниэл. — Главное, не теряй надежды и, быть может, научишься играть, как Лори.

Укол подействовал, на что Дэниэл и рассчитывал. Энди терпеть не мог быть «младшим». Он всегда пытался соперничать с Ником и Лори. Дэниэл извлек из кармана потрепанную колоду карт и начал сдавать, не забывая приглядывать за дорогой.

* * *

Лори сомневалась, что Морган бросится за ней в погоню. Прошлой ночью, когда он позволил ей остаться свободной от оков, она поняла, что рейнджер осознанно решил разрешить ей сбежать, если она этого хочет.

Она знала, он не верит в то, что она снова нападет на него из засады. Он не предполагает только, что эту задачу готовы выполнить за нее другие. Весь день глаза ее саднило от слез, то же было и прошлым вечером. Она видела поражение в глазах рейнджера и мелькнувшую в них боль. Он пожертвовал ей всем, кроме того, в чем она нуждалась больше всего.

Лори усердно подгоняла лошадь, не заботясь об оставленных за собою следах. Моргану и без того придется присматривать за женщиной с ребенком и за пленником. К тому же за бредущей за ними свиньей. Девушка улыбнулась, вспомнив, как Морган зачастую бросал на Каролину нетерпеливые взгляды, но Лори знала, что он не оставит любимицу девочки. Таков уж этот суровый рейнджер.

Не считая его отношения к Нику.

Улыбка девушки исчезла, она пустила Клементину в галоп. До Пуэбло уже недалеко. Найденная ею дорога приобрела более наезженный вид. «Прошу тебя, Господи, — молилась она, — позволь мне найти папу и Дэниэла раньше, чем они найдут Моргана…»

* * *

Моргану казалось, будто он несет на спине все горести мира. Мэгги то и дело спрашивала, где Лори; Бет казалась бледной и потрясенной, а Брэден ехал, стиснув зубы, и был мрачен. Они молча позавтракали, пока Морган оседлывал двух лошадей. Лори взяла Клементину в свое седло. Теперь у них на одно седло меньше, и Брэдену придется обойтись без него.

Ни у кого не было ответа на вопрос, куда направилась Лори. Моргана не покидало предчувствие, что вскоре он это узнает.

— Она уехала сразу после вас, — сказала ему опечаленная Бет. — Она не сказала, куда едет, но просила передать Нику, чтобы он о ней не беспокоился.

Морган повернулся к Брэдену:

— Ты знаешь, куда она поехала?

Брэден промолчал.

— Черт побери, ведь там охотники за премией, не говоря уже о горных львах, змеях и…

— У нее нет оружия, — закончил за него Брэден. — Ты об этом позаботился.

Морган чувствовал, что побег сестры радует Ника ничуть не больше, чем его самого. Теперь он смотрел на Николаса Брэдена другими глазами, пытаясь увидеть в этом парне что-то от себя. Частица Моргана хотела рассказать Брэдену о своих подозрениях, но, возможно, тот сейчас хочет этого менее всего. Ник не поверит истории о братьях-близнецах и скорее всего решит, что Морган своей выдумкой преследует нечто недостойное.

Вдобавок, прежде чем сказать об этом Брэдену, он должен окончательно удостовериться в своей догадке.

Но сомнения лишь усиливали решимость рейнджера покончить с проблемой Брэдена, и это означало, что необходимо доставить его на место, пока он цел и невредим. Морган отнюдь не собирался найти своего брата только для того, чтобы подарить его охотнику за премией. Впрочем, в глубине души и не без обиды, он признавал, что Брэден, по-видимому, предпочтет рейнджеру охотника за премией.

— Пора отправляться. Миссис Эндрюс возьмет твое седло.

— Мы едем за Лори? — спросил Брэден, очевидно не желая оставлять эту тему. Бет стояла рядом с ним, словно оказывая молчаливую поддержку, и ее выразительные глаза тоже вопрошали. Морган знал, что он значительно упал в ее мнении, так как не оправдывал ее ожиданий. Но у него чертовски небольшой выбор действий: если он погонится за Лори, ему придется оставить Бет и Мэгги беззащитными — в том случае, разумеется, если он не отпустит с ними Брэдена.

Морган гадал, не рассчитывала ли на это девушка. Она прекрасно знала, что делала, и подтверждением этому была вчерашняя ночь. Он был достаточно глуп, чтобы не надеть ей наручников, но ему чертовски надоело играть роль негодяя. Вообще-то Морган надеялся, что она останется если не с ним, то с Брэденом.

— Как ты уже отмечал прежде, — проговорил он, пряча свои опасения, — она сможет позаботиться о себе, и к тому же, сдается мне, ты догадываешься, куда она исчезла.

— Ты и впрямь ублюдок, Дэвис.

— Ты мог бы остановить ее, — заметил Морган. — Я ни на секунду не сомневаюсь, что ты знал о побеге. Если что-нибудь случится — вина падет на твою голову. — Он уже распалялся, волнение довело его почти до точки кипения, волнение и… боль, в которой он не хотел себе признаться. Он ощущал себя вулканом на грани извержения.

Оба зло уставились друг на друга.

Каролина начала пофыркивать, как бы чуя атмосферу противоборства.

Морган снял наручники с пояса и зашагал к Брэдену.

— Только не это! — подался назад Брэден.

— Чем дольше мы задержимся, тем больше шансов будет у Лори попасть в беду, — предупредил Морган. — Кстати, у тебя еще маловато сил, чтобы справиться со мной. — Меньше всего ему хотелось сейчас снова подраться с Брэденом. Несмотря на недавно зажившую рану, он опасался, что нанесет Нику больший ущерб, чем мог рассчитывать, особенно если извергнется кипящая в нем лава.

Казалось, Брэден прочел решимость во взгляде Моргана; он посмотрел на Бет упрямыми и усталыми глазами и все-таки протянул Моргану руки. К своему удивлению, рейнджер чуть помедлил, но исчезновение Лори и тот факт, что Брэден знал о ее плане, обусловливали применение наручников до тех пор, пока Морган не уладит ситуацию. Он защелкнул манжеты на запястьях Брэдена.

— Если мы не найдем Лори по пути, я отправлюсь за ней сразу после того, как ты и миссис Эндрюс окажетесь в Пуэбло. — Морган отвернулся к лошадям. — Мы потеряли немало времени. Садись на лошадь, полагаю, ты не нуждаешься в помощи.

Брэден с презрением взглянул на него и подошел к жеребцу Бет, уже соединенному поводом с лидером. Он легко вскочил на него, несмотря на наручники, и сидел в ожидании, пока Морган поможет Бет, а затем поместит перед ней Мэгги.

Морган удивился, заметив на лице Бет Эндрюс сочувствие.

— Все равно она вас любит, — тихо пробормотала она.

Он не притворился, что не понял. Покачав головой, он отвернулся, подошел к своей лошади и оседлал ее. Морган нашел ведущие на восток следы Лори — девушка не побеспокоилась скрыть их. Она быстро двигалась в Пуэбло.

* * *

Когда Дэниэл увидел Лори и Клементину, были почти сумерки. И всадница и лошадь казались обессиленными. Карлик подергал за рукав Энди, дремавшего, пока он следил за дорогой.

Дэниэл свистнул, подражая долгому крику птицы. Лори подняла голову, оглядывая холм, затем направила Клементину к лихорадочно машущему ей Энди. Лори соскользнула с седла и обняла Энди, потом наклонилась и заключила в объятия Дэниэла.

— Слава Богу, я нашла вас.

— Где Ник? — осведомился Энди.

— Его сопровождает рейнджер, — видно, они появятся позже. С ними едет женщина с ребенком, и я… хочу быть уверена, что рейнджер останется невредим.

Дэниэл впился взглядом в сильно изменившееся за последние месяцы лицо Лори, с которого почти исчезла радость жизни.

— Почему? — спросил он, нутром предчувствуя худшее.

— Он был… в общем, он… очень достойный человек, — проговорила она. — Он мог убить Ника и… имел на это все основания… — Она говорила, запинаясь, и лицо ее порозовело.

— Надеюсь, ты не предлагаешь нам самим сдать Ника? — оборвал ее Энди. Лори поколебалась:

— Нет. Рейнджер обещал помочь Нику в Техасе, но… Ник не верит ему.

— А во что веришь ты, Лори? — всмотрелся в нее Дэниэл.

— Какая разница, во что она верит? — вмешался Энди. — Ник в опасности!

— Что ты предлагаешь, Лори?

Она тяжело проглотила слюну и посмотрела на Энди:

— Пообещай, что с рейнджером ничего не случится. И не будет никакой стрельбы.

— Я не могу обещать этого, — сказал Энди.

— А я могу, — спокойно произнес карлик, бросив предупреждающий взгляд Энди.

— По-моему, они приедут этой дорогой, хотя рейнджер очень осторожен. Но он не знает, что я связалась с вами, — продолжала Лори. — Он не подозревает, что вы можете быть в Пуэбло, и поэтому не будет искать вас в городе.

— Ну а если бы подозревал, — воинственно воскликнул Энди. — Он понятия не имеет, как мы выглядим.

— Пожалуй, он догадывается, — возразила она. — Он знал, кто я такая, и узнал многое о нашей семье. — Она огляделась:

— А где папа? И мама?

— Отец в городе, на тот случай если бы ты появилась с другой стороны. Флер — в фургоне, в миле отсюда. Мы не хотели въезжать на нем в городок. Его довольно сложно замаскировать, — пояснил Дэниэл и усмехнулся:

— Как и меня.

Лори улыбнулась в ответ.

— Я очень скучала по тебе, Дэниэл.

— Тебе не помешает узнать еще кое-что, — помедлив, произнес Дэниэл. — В городе появились двое. Джонатан думает, что они охотники за премией.

— У одного из них белые волосы?

Дэниэл кивнул.

— Он… — Лицо Лори побледнело. — Морган упоминал человека по имени Уайти…

Дэниэл поднял брови, заметив, что Лори назвала рейнджера по имени. Он произнес нарочито деловым тоном:

— По-моему, тебе лучше всего отправиться в город и найти Джонатана. Нам может понадобиться помощь. Она помедлила.

— Дэниэл… Ты должен знать. Этот рейнджер… его зовут Дэвис, Морган Дэвис, и он как две капли воды похож на Ника. Это послужило одной из причин того, что он так долго выслеживал Ника, чтобы сдать его властям. Ведь на плакате было и его собственное лицо, не только Ника.

Ледяное предчувствие пронзило Дэниэла, почти парализуя тело.

— Но ведь Ник действительно родился в Колорадо? — настаивала Лори. — Он мой брат?

— Конечно, он твой брат, — подтвердил Дэниэл, проигнорировав первый вопрос. Он и сам всегда верил, что Ник-ребенок Флер, хотя и не Джонатана. Иначе разве прижимала бы она ребенка к груди посреди техасской прерии? Но все же что-то мучило его, не давая покоя, что-то из далекого прошлого. Какие-то слова, которые бормотала Флер сразу после того, как они нашли ее. Он не мог вспомнить их точно, но ему придется постараться. Пока они будут ждать, он попробует вспомнить все, что случилось тем жарким летним днем более тридцати лет назад.

Лицо Лори чуть прояснилось, но озабоченность в глазах осталась.

— Поезжай за отцом, — сказал Дэниэл. — Думаю, лучше будет, если Ник не доберется до Пуэбло.

Она неохотно кивнула:

— Но вы не…

— Ничего не случится с твоим рейнджером, — мягко произнес Дэниэл, снова предупреждая взглядом Энди. — Клянусь тебе.

Лори оседлала Клементину. Лошадь была обессилена. Девушка провела ладонью по шее животного и снова пот смотрела на Дэниэла:

— У тебя нет денег?

Карлик вынул из кармана несколько банкнотов:

— Этого хватит?

Лори кивнула:

— Клементина заслуживает, чтобы ее побаловали.

— По-моему, ты тоже, — улыбнулся он.

— Нет, — возразила она, и Дэниэл услышал в ее голосе боль. — Я ничего не заслуживаю. — Она повернула Клементину в направлении к Пуэбло. — Я так рада видеть тебя, Дэниэл, и тебя, Энди.

Провожая глазами всадницу, Дэниэлу оставалось лишь сожалеть о том, какой печальной она казалась, и даже спина девушки поникла, что было совсем не похоже на искрящуюся радостью Лори, которую он знал.

* * *

Уайти Старк постепенно терял терпение, а заодно с ним и брат Керта, Форд. К этому времени Керт должен был появиться. Должны были появиться и Дэвис с его пленниками. Уайти знал Моргана Дэвиса и то, что тот не теряет даром времени. Он опасался, что его надули и та телеграмма всего лишь уловка. Кто-то в Ларами сказал, что рейнджер, похоже, увлечен девушкой, хотя Уайти не мог представить себе, чтобы Морган Дэвис кем-то увлекся. Впрочем, не случайно же он поместил ее в самую дорогую гостиницу Джорджтауна.

Быть может, рейнджер настолько размягчился, что решил отпустить Брэдена? Ну, скажем, за определенные услуги. Если то, что Старку сказали насчет девушки, — правда, то он мог это понять. Почти мог. Уайти никогда не позволял женщинам становиться между ним и деньгами. Их слишком легко можно было купить, по крайней мере тех, кого предпочитал Уайти. Тех, которые были доступны и сами бросались на шею. Интересно, что за женщина могла привлечь Дэвиса? Возможно, ему придется узнать о ней побольше. Если он не сможет прикончить Николаса Брэдена, то Моргана Дэвиса наверняка. Они выглядят одинаково, это точно. Уайти нравилась эта мысль: обменять мертвого рейнджера на пять тысяч долларов наличными. Это поднимало ему настроение. Ник Брэден мог бы проявить благодарность и подбросить сюда же своих деньжат…

Уайти бездельничал возле одного из салунов, когда вдруг увидел женщину, верхом на кобыле-паломино. Он скользнул взглядом по одинокой всаднице. Мною ли молодых женщин ездят на кобылах-паломино? Особенно тех, что сидят в седле по-мужски, в сшитой из двух кусков юбке, и у которых волосы золотисто-каштанового оттенка?

Лорили Брэден!

Он проводил взором девушку, подъехавшую к городской конюшне и исчезнувшую внутри вместе с лошадью. Уайти вошел в салун и наклоном головы дал знать Форду, что тот должен выйти за ним следом. Форд боялся его: в отличие от Керта младший брат был трусоват.

— Девушка в конюшне, — сказал Уайти. — Пойдем возьмем ее.

— А зачем она нам? — жалобно протянул Форд.

— Проклятье, она может навести нас на них, а может, мы провернем маленькую сделку. В любом случае она нам полезна.

— Думаешь, они где-то неподалеку?

Уайти кивнул.

— А как же Керт?

— Может, он идет за ними по следу, может, его уже прикончил медведь или какая-нибудь чертова тварь. Откуда мне знать? — нетерпеливо бросил Уайти.

Форд замер на месте:

— А вдруг его убил рейнджер?

— Откуда мне знать? — повторил Уайти, и они подошли к конюшням. Он остановился у самых дверей. Девушка была внутри, она разговаривала с хозяином. Старк расслышал слова: «… овса… самого лучшего, и обработайте ее щеткой, только поскорее. Она может понадобиться мне уже сегодня, у вас есть лошадь, которую можно нанять ненадолго? У вас останется Клементина».

Уайти не расслышал ответа. Он посмотрел на улицу, по ней спешили лишь несколько прохожих, и пара малышей забавлялась с обручами. Охотник снова заглянул в конюшню. Хозяин стоял спиной к нему. Уайти положил руку на револьвер и шепнул Форду:

— Оглуши его ударом со спины. Действуй рукоятью револьвера, а я схвачу девчонку.

Внимание девушки было сосредоточено на кобыле, которую она поглаживала по шее, не замечая приближения Уайти и Форда. Услышав звяканье шпор, хозяин конюшен хотел было повернуться, но получил удар револьвером по затылку. Девушка подняла голову и открыла рот, собираясь закричать, во Уайти зажал ей рот ладонью и ударил ребром ладони по затылку. Лори начала оседать, но он подхватил ее.

— Живо приведи наших лошадей, — приказал он Форду, опуская девушку на пол. Форд повиновался, и Уайти достал свое седло и уздечку. Через минуту-другую обе лошади были оседланы.

Уайти связал девушке руки, затем сел на лошадь и приказал Форду поднять Лори к нему. Он поместил ее перед собой на седло. Форд выехал первым и проверил улицу. Он кивнул Уайти, они рысцой выехали из конюшни и направились прочь из города.

* * *

Джонатан нежно поглаживал кружку с пивом. Он любил выпить, иногда даже чрезмерно, но, в общем, умел сдерживаться. Сейчас как раз был тот случай. Он отхлебывал из одной кружки уже целый час. Если он не услышит ничего нового в ближайшее время, он вернется к Энди и Дэниэлу. Он не забывал приглядывать за двумя парнями, показывающими по всему городку плакат о розыске Ника.

Увидев, как они покинули салун, старик вышел на крыльцо и закурил сигарету. Когда они вошли в конюшню, он только пожал плечами. Может, они решили бросить задуманное. Джонатан вернулся в салун, сожалея, что уже немолод. Возраст давно давал о себе знать: сейчас ему шестьдесят, даже на пару лет побольше, но он уже бросил считать. Ник был прав, пора осесть на земле, но он отказывался слушать, и теперь сын расплачивается за эгоизм отца.

Он расплатится по счету и поедет туда, где сидит в засаде Дэниэл. В городке ничего не происходит и нет чужаков, кроме охотников за премией. Он надеялся, что Лори была права насчет Пуэбло. Однако он знал, что Ник обязательно убедился бы в этом лишний раз. Эти двое всегда были неразлучны. Он и Флер любили своих детей, но он первым признал, что они далеко не лучшие из родителей. Он всегда был скорее мечтателем, чем практичным человеком, да и Флер зачастую витала в облаках. Иногда она совершенно уходила от реальности и толковала о местах и временах, которых никто из них не знал.

Джонатан полюбил Флер с той самой минуты, когда увидел ее отчаянно прижимающей к себе младенца и умирающей от истощения. Но то, что случилось с ней в предыдущие дни, не прошло для нее даром. Она мало что помнила и замыкалась в себе, когда он или Дэниэл пытались расспрашивать об этом. Вместо ответа Флер начинала петь колыбельную, и глаза ее устремлялись куда-то в иной мир. Они приучились не спрашивать и не упоминать при ней о прошлом, и Джонатан растил Ника как родного сына.

Джонатан приблизился к конюшне, где стояла его лошадь, и вошел внутрь. В ту же секунду он заметил растянувшегося на полу человека, возле которого стояла паломино. Клементина! Сердце старика безумно заколотилось, и он прислонился к стене, затем склонился и потряс мужчину на полу. Никакого эффекта. Тогда он нашел ведро, наполнил его водой и горстями стал брызгать водой на лежащего человека.

Ресницы раненого затрепетали, и он уставился на старика.

— Что случилось? — хрипло прошептал Джонатан.

Человек смотрел на него ошарашенно, стараясь прийти, в себя. Он поднял руку к голове и застонал от боли.

— Что случилось? — настаивал Джонатан.

— Я просто… не знаю. Я разговаривал с юной леди, и вдруг… больше я ничего не помню. — Он попытался сесть и снова застонал.

— Хорошенькая девушка со светлыми волосами и янтарными глазами?

Человек кивнул.

— Приведите мне… доктора.

Джонатан вышел за дверь и окликнул какого-то прохожего, чтобы тот сходил за доктором и шерифом. Потом он вернулся и оседлал одну из принадлежащих Брэденам лошадей. Другая принадлежала Энди.

Не разговаривая больше с хозяином конюшни, Джонатан погнал лошадь из города туда, где ждали Энди и Дэниэл.

* * *

Морган знал, что отряд выглядит довольно нелепо с бредущей следом за всадниками проклятой свиньей. В который раз он мечтал найти какой-нибудь способ наделать из нее котлет, не разбивая при этом детского сердца.

Но такого не было, как и способа поладить с Лори и Ником Брэденом.

Мысли о Лори не шли у него из головы, он то и дело вспоминал ее слезы. Или слова Бет: «Все равно она вас любит». Морган не слишком-то разбирался в любви, он был мало знаком с этим чувством. Пожалуй, он любил Кэллума, но он никогда не проявлял свою привязанность. Он часто задавал себе вопрос, не слишком ли много он ожидает от любви, имея столь малый опыт. Но конечно, любовь заключала в себя определенную меру доверия.

Весь день он задавался вопросом, что придумала эта сумасшедшая девчонка. Она уже пыталась заручиться помощью шерифа в Ларами. Не сделает ли она этого снова? Может, в городе его встретит враждебный блюститель закона? У нее не было ни денег, ни оружия, хотя прежде это не было для нее помехой. Он вое еще не знал, откуда она достала револьвер с которым напала на него из засады. Она не сказала, а он не спрашивал, зная, что вопрос останется без ответа. Это представлялось ему очередной «битвой», которой лучше избежать, ведь его шансы на победу были незначительны.

Поэтому он смотрел в оба, заставляя себя постоянно быть настороже, хотя и чувствовал себя истощенным от нехватки сна и от напряжения. Он поймал себя на том, что часто поглядывает на Ника, с каждым разом пытаясь найти все больше признаков сходства. Он пытался заговорить с Ником, но получал в ответ лишь равнодушные и опасливые взгляды. Морган перевел взгляд на едущую следом за пленником миссис Эндрюс. Женщина держалась храбро, но заметно было, что она устала и с трудом успевает за ними. Он остановился, поджидая Бет. Свинья, с нелепым именем, тащилась сразу за ней, очевидно прекрасно зная, от кого именно зависит ее пропитание. На миг Моргану показалось, что свинья намного хитрее, чем он. Сейчас Ник ехал с ним рядом, вот он поднял руки, чтобы отбросить челку, упавшую на лоб. В отличие от Моргана он редко носил шляпу.

— Как самочувствие, миссис Эндрюс? — спросил Морган.

Она слабо улыбнулась, помогая неугомонной Мэгги усесться поудобнее.

— По-моему, Мэгги слишком беспокойна.

— Можно, я возьму ее? — после колебания спросил Морган, боясь, что Мэгги отклонит его предложение.

Бет Эндрюс что-то прошептала Мэгги, и та подозрительно глянула на Моргана.

— Я не кусаюсь, Мэгги, — смущенно пробормотал он, мысленно ужасаясь сомнению на лице девочки. — Я обещаю, — добавил он с лукавой улыбкой.

Девочка с тоской посмотрела на Ника.

— Поезжай с ним, Пуговка, — произнес Ник, — тебе слишком неудобно без седла.

Бет Эндрюс снова пошептала, и Мэгги наконец согласилась; Моргану хотелось узнать, чем она подкупила малышку, а может, и не хотелось. Он протянул руки, взял Мэгги и нежно усадил перед собой на седло, обнимая ее одной рукой, чтобы она держалась устойчиво. Девочка обернулась и посмотрела на него снизу вверх широко открытыми голубыми глазами, казалось проникающими в самую душу. Какие чистые глаза. Похоже, они теперь доверяют ему, как будто он успешно прошел какое-то испытание. Он ответил ей улыбкой и словно сломал дверцу, за которой все время таилась в одиночестве частица его души. Эта дверца уже начала подаваться с Лори и потом, когда он всерьез задумался и потянулся к Нику Брэдену, и вот…

Теперь он чувствовал. Удовольствие от прикосновений, от надежды быть любимым. Боль неуверенности. Но при этом надежда и яростное стремление понять, почему Лори сделала то, что сделала, дали ему возможность принять привязанность между Ником и ею и незнакомую ему готовность умереть друг за друга. Он даже ревновал к Нику. Это чувство казалось ему неудобным, как пара неразношенных сапог, но он подозревал, что, привыкнув к нему, искупит любую боль.

Он почувствовал комок в горле, когда Мэгги прижалась к нему, и посмотрел на человека, которого почти уже считал своим братом. Когда именно он порвал со всеми переживаниями и личными контактами с другими людьми? Во время войны? Когда умер Кэллум? Или же Кэллум внушил ему это еще в мальчишеском возрасте? Твой отец был бы жив, не вздумай он жениться. Рейнджеры не могут позволить себе семью. Твой отец был лучшим, пока не встретил…

Морган тоже был обучен на лучшего из рейнджеров. Как Кэллум. Но он вдруг понял, что не хочет кончить жизнь, как Кэллум. Крутым парнем, оплакиваемым только другими крутыми парнями. Ему недоставало в жизни нежности.

Он хотел Лори, хотел детей. Он хотел семью, которой у него никогда не было. Сейчас он испытывал отчаянное желание иметь все это, но одновременно и страшился. Он не знал, сможет ли быть достойным этого. Он был хорош только в двух ремеслах: охоте и убийстве.

Услышав выстрел, он инстинктивно обнял покрепче Мэгги. На дороге, всего в нескольких футах перед ним, взвилось облачко пыли. Он потянулся было к винтовке, но вдруг понял, что при этом Мэгги может упасть или очутиться на линии огня. Он услышал вопль Бет и проклятье Ника и обежал взглядом обочины дороги. На дорогу шагнул высокий тощий юноша с волосами медового оттенка и с винтовкой, нацеленной прямо в него. С другой стороны дороги Морган заметил еще одну винтовку.

Морган был беспомощен: любой его поступок подвергнет опасности Бет и ребенка. Если он рискнет и пришпорит лошадь, выстрел наугад может убить Мэгги. Он остановил лошадь и медленно поднял левую руку.

Глава двадцать пятая

— Энди! — приветствовал Ник брата и движением коленей подогнал свою лошадь вровень с жеребцом Моргана Дэвиса. Он огляделся — у дороги выпрямился с винтовкой в руках Дэниэл Уэбстер.

Левая рука Дэвиса была поднята, а правой он придерживал в седле Мэгги.

Ник нахмурился. Ему не хотелось, чтобы события приняли такой оборот. Он заметил страх в глазах Бет, ужас на личике Мэгги и презрение в глазах Дэвиса, сменившееся пониманием, когда он перевел взгляд с Энди на Ника.

— Все в порядке, — сказал Ник женщине. — Это мой брат, и с ним друг. — Он повернулся к Моргану, поднимая руки:

— Отдай Мэгги матери и дай мне ключ к манжетам. Потом отстегни свой оружейный пояс, только очень медленно. Может, я и не смог тогда выстрелить, но ручаться за моих друзей я бы не стал.

Рейнджер подал ребенка Бет, вынул из кармана ключ к наручникам и протянул его Нику, тот отомкнул их и помассировал запястья. Господи, как хорошо быть свободным! Он хотел было выбросить их, но, пожалуй, они ему понадобятся. Пришла пора показать Дэвису, как унизительно быть скованным словно животное.

— Твой пояс! — приказал Ник.

— Не вздумай пуститься в бега, Ник, — произнес Дэвис.

Лицо его показалось Нику удивительно сосредоточенным, но, впрочем, рейнджер вел себя странно весь день и то и дело оценивающе поглядывал на него. Как будто он знал какую-то тайну. Но между ними не было тайн, по крайней мере таких, о которых мог бы догадываться Ник.

— Спасибо за совет, рейнджер, — проговорил он, заставляя последнее слово прозвучать почти ругательством. — А теперь подай мне твой пояс, пока мой нетерпеливый брат не поступил так, что мы оба пожалеем.

Морган Дэвис посмотрел на Энди, и Ник заметил, что он как бы оценивает его светлые волосы, золотистые глаза и высокую, стройную фигуру, замечая в них явное сходство с Лори. Энди слегка надавил пальцем на курок.

Дэвис отстегнул пояс и подал его Нику. Тот протянул ему взамен наручники.

— Замкни-ка их на себе, — сказал Ник. — По-моему, давно пора, чтобы ты поносил их сам.

— Что ты собираешься делать? — Вопрос был задан спокойно, слегка любопытным тоном. Ник внутренне боролся с растущим уважением к Дэвису, он вынужден был признаться, что честная натура рейнджера производит впечатление. Он знал, что единственная причина, по которой сдался Морган Дэвис, — Мэгги и Бет.

— Да просто не позволю тебе пуститься за мной в погоню пару дней. Если только ты не предпримешь каких-то отчаянных мер. А теперь поверни ключ, пока у Энди опять не зачесался палец.

— Лори?

Вопрос предназначался Нику, и тот посмотрел на Энди, ожидая ответа.

— Она поехала в город за отцом.

Ник улыбнулся:

— Вся семья здесь?

— Ма в миле отсюда, с фургоном, — кивнул Энди. Ник снова повернулся к Дэвису:

— Удовлетворен?

Рейнджер промолчал, но глаза его буравчиками впились в Ника.

— Нам не мешает убраться с этой дороги, — предупредил Энди.

Ник кивнул.

— Наручники, — напомнил он бывшему тюремщику. — Мне ужасно неприятно будет заштопывать в тебе очередную дырку.

Дэвис насмешливо улыбнулся и замкнул браслеты на своих запястьях.

Ник спешился и взял поводья лошади Моргана. Предложив Моргану поменяться, Ник оседлал своего коня Дикенса. Приподнявшись на стременах, он потянулся, радостно ощущая под собой удобное кожаное седло. Какая роскошь! Его лошадь. И свободные руки. Он перенес внимание на Бет:

— Энди, это Бет Эндрюс и ее дочь Мэгги. Отвези их к ма. Я подъеду позже, чтобы попрощаться. Мы с Дэниэлом присмотрим за мистером Дэвисом.

— А почему бы мне… — запротестовал Энди.

— Потому что я буду спокойнее, зная, что они под твоей опекой, — пояснил Ник и улыбнулся:

— К тому же мне хочется увидеть, как ты пасешь свиней.

Впервые внимание Энди обратилось на Каролину, которая только что вперевалочку догнала отряд.

— У-у-у, Ник, да неужели эта… свинья с нами?

— Каролина? — наивно осведомился Ник, но в глазах у него играла улыбка. — Ну конечно. Она лучшая подружка Мэгги, верно, Пуговка? — мягко обратился он к девочке и, нагнувшись, откинул локон с ее лба. Мэгги хихикнула, а Энди ошарашенно переводил взгляд с одного на другую.

Ник усмехнулся.

— Если даже мой хмурый компаньон терпел Каролину, думаю, ты тоже сможешь, — сказал он, и улыбка исчезла. — И знаешь, Энди… спасибо.

Улыбка искренней радости скользнула по лицу брата. Он кивнул:

— Скоро ли ты увидишь ма?

— Скажи ей, что я буду через час. Мы только подыщем спокойное местечко для нашего приятеля, где он сможет воспользоваться долгожданным отдыхом.

Энди положил винтовку на сгиб локтя, исчез за холмиком и вскоре вернулся верхом на гнедой лошади. Он улыбнулся Бет и Мэгги очаровательной, беззаботнейшей улыбкой, завоевавшей сердца всех женщин Колорадо, — той самой, что послужила причиной всех неприятностей.

— К вашим услугам, дамы, — поклонился он. Бет обеспокоенно взглянула на Ника. Он подъехал к ней, наклонился и быстро поцеловал.

— Скоро увидимся.

Бет колебалась:

— А ты… уверен в этом?

Он подарил ей медленную, почти ленивую улыбку и кивнул. Ему и самому хотедось верить в это, но пути назад уже нет. Энди и семья рискнули всем, чтобы освободить его. И с рейнджером не случится ничего плохого. Пока что.

Но Ник знал, что Морган Дэвис не оставит его в покое. Он будет возвращаться раз за разом. Если только Ник не убьет его.

Ник взял винтовки у Дэниэла и, сунув одну из них в чехол, бросил другую находящемуся неподалеку Энди. Он проводил взглядом брата, отъезжавшего вместе с Бет, Мэгги, вьючными лошадьми и Каролиной, затем протянул руку Дэниэлу, помогая сесть позади себя. Потом Ник свернул в сторону от дороги и направился к холмам, поросшим лесом.

* * *

От Моргана не ускользнула ирония ситуации. «Твой отец был лучшим, пока он не встретил…»

Похоже, семья Брэденов обернется для него Немезидой.

Он ожидал чего угодно, только не этого. Он так и не понял, каким образом семья Брэденов очутилась в Пуэбло, — но, впрочем, он и прежде недооценивал Ника и Лори. Тот факт, что он называл про себя Брэдена Ником, удивил его. А может, удивляться тут нечему: он уже думал о нем как о брате во время последнего перехода, но сейчас предпочел отбросить эту мысль. Очевидно, Ник пока что далек от того, чтобы принять его как брата.

По крайней мере, Лори в безопасности. Это было единственным утешением. Он все еще надеялся, что сможет уговорить Ника передумать, хотя теперь, когда тот одержал над ним верх, сделать это будет труднее.

Если не брать в расчет красноречивую родинку. Не поразит ли она Ника, как поразила его? Ведь Ник так уверен в своем прошлом и в своей семье. И Морган понимал причину его уверенности. Лори готова была на все, чтобы помочь Нику, и другие тоже. Как должно быть здорово иметь такую семью…

Он пошевелил руками и понял мучения Ника. Наручники всегда были для него лишь инструментом, и он не задумывался над тем, каково в них арестантам. Железо было чертовски холодным и жестким. Он все лучше начинал понимать гнев Ника и его нежелание возвратиться в Техас. Будь он сам на месте Ника, он вряд ли поверил бы человеку, державшему его в наручниках.

Они подъехали к реке. Судя но карте Моргана — Арканзас. Карта! Наверное, Лори видела ее и догадалась о цели путешествия.

Ник остановил свою лошадь, и теперь ждать пришлось Моргану. Оружием теперь владея Ник, а Моргану достались наручники. Единственным оружием Моргана была уверенность, что у Ника Брэдена нет склонности к насилию, но Морган не был уверен, что ее нет и у сопровождающего его карлика.

Он увидел, как Ник опустил человечка наземь. Между ними чувствовалась искренняя привязанность, Морган понял это по взглядам, которыми они обменялись. Карлик был старше, лет под сорок или пятьдесят с небольшим, и у него было одно из самых интересных лиц, которые когда-либо встречались Моргану. Оно светилось живейшим любопытством, а в глазах были боль и доброта. Он держал оружие сноровисто и изучал Моргана с неприкрытым любопытством.

Морган уже привык к любопытным взглядам, когда оказывался рядом с Ником. Он соскользнул с лошади и стоял рядом, ожидая дальнейшего, как раньше ожидал этого много раз Ник.

Сейчас Ник был гораздо опрятнее Моргана, в основном потому, что утром, у источника, Морган был слишком поражен родимым пятном Ника, чтобы искупаться и побриться. У него была почти недельная щетина, и его по-прежнему украшали усы. И все же карлик по имени Дэниэл не мог удержаться от того, чтобы не смотреть на них во все глаза.

— Боже мой… — шепнул он. — Лори говорила… но я не думал…

— С ума можно сойти, да? — весело заметил Ник. — Но ты следи за ним, Дэниэл. Этот парень не сдается легко.

— Весь в тебя, верно? — отпарировал Дэниэл.

Теперь Морган знал, каково это слышать разговор о себе, как будто тебя здесь нет. Он переступил с ноги на ногу, словно объявляя о своем присутствии и чувствуя себя неловко в наручниках. Это было чертовски неприятно. Дэниэл взглянул на Моргана, на этот раз прямо в глаза. Морган знал, как похожи их с Ником глаза, и выдержал взгляд карлика, надеясь, что его внешность коснется струн его памяти. Как долго этот человек с Брэденами? Однажды Лори сказала «всю жизнь». Присутствовал ли карлик при рождении Ника?

Ник рылся в седельных сумках Моргана, и тому не приходилось особенно задумываться о цели поисков. Морган все еще превосходил силой Ника, несмотря на наручники. И все же Ник чертовски хорошо дрался в ту ночь у хижины. Морган обратился к Дэниэлу:

— Я говорил ему, что, если он вернется, я смогу помочь ему прояснить это дело. Побег тут не поможет, Ник погибнет, не пройдет и года.

Дэниэл казался взволнованным и задумчивым.

— Но если он не верит тебе, чего ты ждешь от меня?

Смотри же, черт тебя побери, смотри! Усилием воли Морган принуждал человечка увидеть признаки сходства и понять, почему он хочет помочь. Ник бросил ему ножные кандалы и с горечью заметил, что рейнджер сам знает, что ему с ними делать.

Морган опустил на них глаза:

— Ты собираешься оставить меня здесь, прикованным к дереву?

— Мне это кажется разумным, — сказал Ник. — Но Дэниэл будет проверять тебя достаточно часто. Пища и вода. Одеяла. Даже разговор, если тебе захочется поболтать, Дэниэл отличный рассказчик. Сорок восемь часов, и ты можешь уехать.

— А с чего ты решил, что я в этом случае отпущу Дэниэла?

— Потому что я достаточно хорошо узнал тебя, рейнджер. Ты не караешь преданность.

— Мы оба хорошо знаем друг друга, — проговорил Морган. — Не думаю, что ты воспользуешься тем револьвером.

— Но ведь ты не уверен по-настоящему, а? Я не убил бы тебя, но, помня о последних событиях, не слишком задумался бы, прежде чем всадить тебе пулю куда-нибудь в болезненное, но не смертельное место.

Морган понимал его. Будь он на месте Ника, его бы это тоже не слишком опечалило.

— Ник, — окликнул неожиданно Дэниэл. — Может, он и прав. Джонатан говорит, что здесь в городе есть пара ребят, которые ищут тебя. Охотники за премией.

У Моргана похолодела спина. Лори отправилась в город. Он вдруг встретился глазами с Ником и увидел в них отражение своего страха.

— Он говорил, как они выглядят? — спросил Морган.

— Один из них с белыми волосами, очень бросается в глаза, если верить Джонатану.

Морган впился взглядом в карлика:

— Откуда он узнал, куда мы направляемся?

— Телеграмма, — ответил Ник. — Она ухитрилась послать телеграмму из Джорджтауна.

— Это означает, что они проверили телеграфную контору, и еще они знают, что Лори путешествовала с нами, — пояснил Морган. — Они попытаются взять ее.

Ник на миг зажмурился. Это был шанс для Моргана, но он не воспользовался им. Сейчас важнее другое.

— Дэниэл, — произнес наконец Ник. — Останься с ним. Я поеду к фургону и посмотрю, там ли Лори.

Дэниэл указал ему дорогу, затем обеспокоенно заметил:

— Она уже должна была возвратиться. Она говорила, что вернется сюда, на дорогу. — Очевидно, ему не приходила в голову мысль, что кто-то мог охотиться за Лори. Иначе — Морган знал это — Дэниэла давно уже обеспокоила бы медлительность Лори. Холодок в его душе усилился.

— Я хочу поехать с тобой, — сказал он Нику. Он понимал, что это звучит нагло, но он никогда не отличался проклятой Щепетильностью в просьбах.

— Нет, — отозвался Ник. — Если ее нет в фургоне, я вернусь к вам. Надень это железо, мы и так теряем время.

Морган хотел было поспорить и даже попытаться применить силу, Но поверил обещанию Ника вернуться и решил не затягивать ход событий. Он наклонился и выполнил эту неприятную процедуру. Он хотел ехать за Лори и поэтому крепко стиснул зубы, чтобы промолчать и не задерживать Ника и не дать ему повода передумать насчет возвращения.

Ник не выказал ни малейшего удовлетворения тем, как все обернулось. Он сел на лошадь и послал ее в галоп, направляя к дороге.

* * *

Очнувшись, Лори постепенно обнаружила, что находится на лошади и ее придерживает чужая рука. Она попыталась шевельнуть руками, но они были связаны. Девушка с усилием вспоминала о случившемся: мелькнувшие силуэты фигур, затем боль. Вот и все.

Ее слабые движения, по-видимому, насторожили удерживающего ее человека. Рука его больно стиснула тело как раз под грудью.

— Никак пришла в себя? — проговорил гадкий и наглый голос ей в ухо. Неприятный запах окутал ее, и она попыталась отодвинуться, но мужчина лишь усилил хватку, стискивая ей до синяков грудь.

— Не дергайся раньше времени, — сказал он. — Мы начнем это по моему плану позже.

Она застыла на месте.

— Послушная женщина, мне это нравится, — шепнул человек ей в ухо. — Надеюсь, ты будешь паинькой и дальше.

Ее охватила дрожь.

— Что тебе нужно?

— Да просто послужить закону и порядку, — проговорил он, и рука его поползла вверх и приласкала ее груди. Он явно старался запугать ее своими угрозами, и это ему вполне удалось.

— Охотники за премией? — презрительно осведрмилась она. Его рука стала еще более жесткой.

— Изволь уважать закон, — процедил он. — Твой брат — убийца, так что нечего строить из себя важную птицу.

Лори заставила себя молчать. Должно быть, это тот парень, о котором Морган предупреждал ее и Ника. Напарник того, что был убит в горах. Как он смог отыскать их?

Девушка кое-чему научилась благодаря стычкам с Морганом. Она научилась выжидать и не спешить, Лори обмякла в седле, словно испугавшись, хотя это потребовало от нее усилий, ей хотелось кричать, ругаться и плеваться. Но это могло лишь еще больше насторожить бандита.

Ее семья догадается, что ее похитили, — ведь она уже должна была вернуться. Они начнут искать ее. Ник. Папа. Энди.

Морган.

При мысли о нем у нее заколотилось сердце. Она избегала этих мыслей с самого утра, когда сбежала из лагеря. Она пыталась успокоить себя тем, что направила его в ловушку, и старалась не думать, какие будут у него глаза, когда он догадается. Но что все-таки случилось? Достиг ли он Пуэбло? Свободен ли Ник? Не ранен ли кто-нибудь из них?

Она была настолько поглощена переживаниями за них, что у нее не осталось в сердце местечка побеспокоиться о себе. Лори испугалась, когда лошадь встала и ее бесцеремонно сбросили наземь. Она повернулась и подняла глаза на своего похитителя. У него были белые волосы, хотя он не напоминал старика, лицо жесткое, а сощуренные глаза — бледно-голубые.

— А теперь, — проговорил он, спешиваясь, — ты скажешь мне, где Николас Брэден…

* * *

Морган встал и прислонился к дереву. Он не мог спокойно сидеть, его мучило беспокойство. Проклятые цепи. Он посмотрел на сидящего неподалеку на бревне Дэниэла и на винтовку у него под рукой.

— Ник советовал нам поболтать, — произнес Морган.

Брови Дэниэла задумчиво сошлись на переносице, он внимательно посмотрел на Моргана и коротко согласился.

— Как давно ты живешь у Брэденов?

Дэниэл хитро улыбнулся:

— Никаких угроз или просьб?

Морган пожал плечами:

— Они вряд ли уместны, верно?

— Верно.

— Но мне не слишком хочется говорить о погоде.

Дэниэл усмехнулся. Он вытянул маленькие ноги и сказал:

— Я с Джонатаном с мальчишеских лет.

Морган затаил дыхание.

— Так, значит, ты был с ним, когда родился Ник?

В темных, почти черных, глазах карлика что-то блеснуло. Осторожность. Но почему?

Вместо ответа он вопросительно взглянул на рейнджера:

— А почему ты спрашиваешь?

— Это важно, — коротко сказал Морган. Это случалось с ним нечасто, но сейчас он жалел, что способен лишь на прямые вопросы и не столь искусен в уловках. Раньше ему никогда не казалось важным ходить вокруг да около, когда ему хотелось что-то узнать.

— Почему? — повторил Дэниэл, и Морган вдруг решился. Он снова сел на землю и стянул с правой, свободной от кольца, ноги сапог, а затем и шерстяной носок. Не произнося ни слова, он показал Дэниэлу ступню и заметил, как лицо карлика побледнело.

— У Ника такое же пятно на левой ноге, — пояснил Морган. — Я увидел его сегодня утром. Наше сходство можно было бы объяснить совпадением… но родимое пятно?..

— Ты говорил что-нибудь Нику? — Лицо Дэниэла напряглось, голос дрогнул.

— Нет… Я хотел удостовериться.

— Я не могу помочь тебе.

Черт побери взаимную преданность в этой семье. Дэниэл что-то знал, Морган чувствовал это. Он заговорил, и в голосе его слышалась настойчивость:

— Я родился в юго-западном Техасе в 1844-м. В июле. Возле нынешнего Эль-Пасо.

С лица карлика сползли остатки румянца. Он закрыл глаза, словно пытаясь что-то вспомнить, затем по лицу его пробежало облачко, он опять открыл глаза и уставился на Моргана как на привидение, затем поднялся и ушел прочь, оставив у дерева в отчаянии сжимавшего кулаки рейнджера.

* * *

Мэгги была очарована ярко раскрашенным фургоном «Чудо-препаратов». Бет заметила, как девочка провела пальцами по крашеным бортам. Она уже исследовала интерьер фургона — внутри он напоминал маленький домик, устроенный по-хозяйски, с крошечной плитой и аккуратно застеленными кроватями. Здесь, в этом маленьком пространстве, вырос Ник, — подумала Бет. Ник и Лори, засыпавшая Мэгги рассказами о своих приключениях.

И все же Бет не могла представить фургон домом, как не могла предположить, что Ник мог быть удовлетворен такой жизнью. Он говорил о ранчо и о своих планах с такой мечтательной тоской.

Флер Брэден была приветливой, хрупкой и нежной. Казалось, все щадят ее чувства, уверяя, что с Ником все в порядке и Лори поживает чудесно. Иногда она бросала взгляды вдаль, на что-то неведомое, чего увидеть никто был не в силах.

Хотя Энди был очарователен и безукоризненно вежлив, ему явно претило, что ему поручили ухаживать за Бет и Мэгги, когда вокруг происходят более интересные события. Он беспокойно бродил по стоянке, и Бет все больше видела в нем Лори — и в золотистых глазах, и в нетерпеливом стремлении сделать «хоть что-то». Бет уже в сотый раз поражалась тому, что Ник и Морган несравнимо более похожи друг на друга, чем Ник походил на собственную семью.

Она вспомнила странное поведение рейнджера утром, его быстрые взгляды на Ника и попытки завязать разговор, которых он не делал раньше. Он всегда казался Бет серьезным, но этим утром особенно, и его реакция на засаду семьи Брэденов была чрезвычайно мягкой. Это обеспокоило ее, потому что она опасалась за Ника.

Каролина подтолкнула ее рыльцем, требуя внимания. Свинья бродила по лагерю в поисках пищи, и Флер улыбалась ей, помешивая в котелке чудесно пахнущее варево. Бет вздохнула. Когда вернется Ник, необходимо будет принять решение. Она не может остаться здесь: в фургоне нет места, и вообще куда она сможет отправиться с Каролиной? Городская конюшня, конечно, приютит животное, а она с Мэгги устроится в гостиничном номере. Но что потом?

До того как она встретила Ника, Бет думала о будущем. Она продаст жеребца и, сложив все накопленные ею деньги, откроет маленький ресторан в Денвере, возможно при пансионе. Но теперь она думала только о Нике. Куда направится он? Она никогда не предполагало, что можно так быстро влюбиться. С Джошуа понадобились месяцы, но теперь ее чувства были такими же глубокими и сильными, и даже — она признавалась себе в этом с немалой толикой вины — более волнующими и страстными.

Что касается рейнджера, то ее отношение к нему было сложным: она верила ему, а Ник нет, и если есть хоть малейший риск быть повешенным — разве не справедливо бороться за свободу? Есть сотни мест, где он сможет спрятаться. Но она знала, что он никогда не возьмет с собой ее и Мэгги, не желая рисковать их жизнью.

Она едва сдерживала слезы.

Энди что-то крикнул, и она подняла голову. К ним быстро скакал мужчина, и Бет сразу же поняла, что это Джонатан Брэден. Старик подъехал к Энди.

— На дороге никого не было, — произнес он.

— Мы встретили его, папа, — сказал Энди. — Ник с нами, он позаботился об этом парне, рейнджере. Они чертовски смахивают друг на друга. А где Лори?

— Наверное, ее захватили те охотники за премией, — посетовал старик. — Я нашел в конюшне ее лошадь и оглушенного хозяина. Как раз перед этим я заметил, как те двое направлялись в конюшню. Проклятье, я чуть-чуть не застал ее, даже надеялся, что она там.

Оба мужчины смотрели друг на друга, и Бет чувствовала, как глубоко они переживают. Она казалась себе посторонней, но сердцем была вместе с ними. Ей очень нравилась Лори, да и Ник… он будет вне себя.

— А где сейчас Ник? — спросил старик, почти точная копия Энди, но с белыми прядями в золотистых волосах и красивым, все еще моложавым лицом, хотя ему было лет под шестьдесят, а то и больше.

— Он внизу, у реки, и должен вот-вот вернуться.

Словно услышав их, появился Ник, и радостная улыбка осветила его лицо при виде отца.

Он трусцой подъехал к старику и с жаром пожал ему руку. Но улыбка его быстро исчезла при виде озабоченного лица Джонатана Брэдена.

— Что случилось?

— Лори исчезла. Клементина стоит под седлом в конюшне, хозяина оглушили. Это охотники за премией…

— Мы должны пуститься за ними в погоню, — сказал Энди.

— Но куда? — напряженно осведомился Ник. — Мы даже не знаем, где их искать. — Он пробежал рукой по шее лошади, нервно переступающей на месте, как будто она чувствовала напряженность обстановки. Ник оглянулся туда, откуда только что приехал.

— Он предупредил нас, — произнес он вполголоса, затем перевел взгляд на отца:

— Им нужен я, а не Лори. И я дам им то, что они хотят…

— Нет! — не выдержала Бет. — Они убьют тебя.

— Бог знает что они сделают с Лори, — спокойно произнес Ник и горько рассмеялся:

— Кажется, мне понадобится Дэвис.

— Рейнджер? — недоверчиво переспросил Энди. — Располагай нами!

— Знаю, — мягко успокоил его Ник, и у Бет заколотилось сердце от доброты и любви в его голосе. И от ощущения силы. — Вы очень добры, и ты и Дэниэл, — добавил Ник. — Не знаю, говорил ли я тебе это, но ты вырос, парень. Ты действительно вырос.

— Так, значит… — с надеждой пробормотал Энди, но Ник покачал головой.

— В том, что я задумал, сможет помочь только один человек. Если захочет. — Он помедлил. — Ты не оседлаешь лошадь рейнджера — ту, на которой приехала Бет? И подожди меня здесь, это важно.

— Но ты… — запротестовал было Энди.

— Мне некогда с тобой спорить. Быть может, это единственный способ спасти Лори. Доверься мне, пожалуйста.

Энди неохотно кивнул и тут же поднял одно из лежавших поблизости седел на спину гнедому коню рейнджера.

— Мистер Дэвис обязательно поможет, — звонко произнесла Бет.

Ник оглянулся на нее, и губы его смягчились.

— Он понравился тебе с самого начала, верно?

— Не знаю, но, по-моему, «понравился» не совсем подходящее слово, — медленно проговорила Бет. — Скорее это уважение.

— Надеюсь, оно заслуженно. — Он посмотрел на женщину с тоской, но глаза его решительно блестели. Потом Ник наклонился с лошади, коснулся рукой ее лица и поцеловал ее. Нежно. Не торопясь. На глазах у всех.

Это было прощанием, и она знала это. Бет потянулась к нему, схватила за руку и на миг задержала ее в своей. По щеке у нее скатилась слеза, и она шепнула ему: «Будь осторожен».

Он кивнул и трусцой подъехал к матери. Ник долго смотрел на нее, потом наклонился и поцеловал в щеку. Бет заметила слезы на ее щеках, когда Ник распрямился, и подошла к Флер. Она стиснула в ладонях руку пожилой женщины, а человек, полностью завладевший ее сердцем, взял поводья второй лошади у Энди и отъехал прочь без единого слова и ни разу не оглянувшись…

Глава двадцать шестая

Морган пытался успокоиться, но не мог. Его упорядоченный мир взорвался хаотичными осколками, и он понятия не имел, как сложить их снова. Он даже не знал, хотелось ли ему вообще возвращаться к прежнему положению. Одно он знал твердо, что уже не сможет вернуться в ту свою оболочку, которую строил последние годы. Он встретил чудо, о существовании которого не подозревал прежде, — он полюбил, и его тоже любили. Это было для него небесным знамением, на которое он никогда не надеялся, и теперь он жаждал большего.

И еще он нашел брата. Лицо Дэниэла Уэбстера, несмотря на молчание, было для Моргана последним подтверждением, в котором он нуждался. Теперь он не представлял, что ему делать с «открытием» семьи. Частицей души он хотел рассказать об этом всем — и особенно Нику Брэдену. Но он знал, как неприятна Нику перспектива быть в родстве с человеком, превратившим его жизнь в ад. Это будет для него горьким потрясением, тем более что Ник любит семью, с которой был всегда.

Морган понимал, что он чертовски плохой кандидат на роль брата.

Он ждал возвращения карлика. Ему нравился Дэниэл Уэбстер, человек, которого несчастье сделало сильным. В нем было и сострадание, и даже юмор, вместо которого у других была бы лишь горечь. Между Ником и Дэниэлом ощущалась глубокая привязанность, и это прекрасно характеризовало обоих мужчин. Теперь Морган знал, что впредь не станет судить о людях предвзято; он с легкостью поверил слухам о труппе «Чудо-препаратов», поскольку они обычны для подобных гастролеров. Он выбрал худшее, что было сказано о Нике и Лори, потому что всегда верил именно худшему, что говорилось о большинстве людей. Неудивительно, что он стал заложником собственных принципов.

По сути, он пришел к выводу, что Ник лучший из них двоих. Ник — друг и покровитель, а Морган — охотник и киллер. Пусть киллер, облеченный властью со стороны закона, но все равно убийца. А теперь, когда левую лодыжку отягощало кольцо кандалов, а кисти сковывали наручники, он прекрасно понимал безнадежность и отчаяние, испытываемые Ником в эти последние недели, и сомневался, что когда-либо скажет ему, что они — братья. Лучше пусть думает, что его брат и сестра — это только Энди и Лори.

Но, впрочем, он может сделать Нику подарок, — независимо от того, вернется ли с ним Ник, Морган собирался оправдать его. Даже если это займет всю оставшуюся жизнь, он докажет невиновность Ника Брэдена.

Солнце опускалось на западе, когда словно ниоткуда появился Дэниэл. Казалось, за последний час он состарился на несколько лет. Карлик подал Моргану узкую флягу, и тот сделал несколько глотков.

— Расскажи мне все, что ты слышал о своем рождении, — попросил Дэниэл, как будто принимая неожиданное решение. Едва Морган успел начать рассказ, как они услышали громкий стук копыт, и оба обернулись на звук.

Подъехал Ник на своем Дикенсе. В поводу у него была лошадь Моргана. Он соскользнул на землю и направился к Моргану, нашаривая в кармане ключи. Отомкнув наручники, он подал Моргану ключ к ножным кандалам, не обращая внимания на его изумленный взгляд. Рейнджер нагнулся, разомкнул кольцо на ноге и снова выпрямился.

Ник, вынув свой револьвер из кобуры, протянул его Моргану, как это делает противник, неохотно решивший сдаться.

— Какого черта?..

— Я хочу, чтобы ты отвез меня в Пуэбло.

— Отвезти тебя?..

— Они взяли Лори. Те самые охотники за премией, о которых ты упоминал, — пояснил Ник придушенным голосом. — Я хочу, чтобы ты обменял меня на нее.

Сердце Моргана на миг замерло и снова тяжело заколотилось в груди.

— Ты знаешь, что тогда случится, — они не возвращают пленников живыми.

Ник покачал головой:

— Наверное, они взяли ее из конюшни в Пуэбло, поэтому ты должен отвезти меня в город, чтобы они смогли связаться с тобой.

— И просто-напросто выдать им тебя?

— Вот именно, — ровно подтвердил Ник. — Ты уже сотню раз повторял мне, что я не проживу долго, и еще говорил, что тебе наплевать на премию за мою голову. Таким образом, ты получишь Лори и избавишься от меня и от всех хлопот, которые причинил тебе тот плакат.

Морган задумался над тем, заслуживает ли он таких слов. В любом случае каждое слово Ника пронзало ему сердце ржавым лезвием.

— У меня есть идея получше, — медленно произнес он.

— Проклятье, я-то думал, ты ухватишься за мое предложение.

— Ну, значит, ты не слишком хорошо меня знаешь.

— Я вообще не хочу тебя знать. Я просто хочу, чтобы ты обменял меня. Ради Лори. Мне показалось… что ты к ней неравнодушен.

— Ты уделишь мне хотя бы минуту?

Ник трясся от гнева, и Морган видел, что он с трудом сдерживает себя.

— Я слушаю.

— Мы поменяемся местами. Если я сбрею усы, никто не уловит разницы.

— А зачем? — подозрительно осведомился Ник.

— Потому что у меня есть шанс, а у тебя его нет, — мягко пояснил Морган. — Потому что я убью при необходимости без колебаний.

— Но я убил Уордлоу! — сердито возразил Ник. — Именно из-за этого и началась вся эта чертова заваруха.

— Лори сказала, ты пытался избежать этого, но он шагнул под пулю.

— Я не трус! — яростно бросил Ник.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Морган, и уголок его губ дернулся. — Но убийство требует навыка, а у тебя его нет, хотя я вовсе не горжусь, что обладаю им.

Ник поколебался, у него не осталось ни аргументов, ни времени.

— Она моя сестра.

— А я люблю ее, — мягко заметил Морган. — Что она почувствует, если я сделаю по-твоему?

— Любишь? — поражение переспросил Ник.

— Тебя это удивляет? Я и сам не поверил бы этому пару недель назад. — Казалось, его изумили собственные слова, но он продолжал:

— Мой бритвенный прибор в седельных сумках. — Морган опустил глаза на револьвер:

— Я могу взять его?

Ник кивнул, с трудом приходя в себя.

— Но это не означает, что я согласен с тобой.

— Знаю, — тихо сказал Морган, поглядывая на внимательно прислушивающегося Дэниэла. Морган покачал головой, предупреждая карлика, чтобы тот молчал о их недавнем разговоре. Тот слегка кивнул в ответ.

Через десять минут Морган закончил бриться. Он поднял голову и взглянул на Ника, затем в маленькое зеркальце, которым пользовался, и снова посмотрел на Ника. Ей-богу, они и впрямь на одно лицо. Без усов меж ними не было разницы, кроме нескольких морщинок вокруг глаз и чуть более обветренной кожи на лице Моргана.

— Проклятье, — прошептал Ник. Морган поднялся:

— Мой револьвер?

— В моих седельных сумках, — ответил Ник.

Морган подошел к сумкам и вынул из них свой оружейный пояс с револьвером в кобуре. Проверив его, он нашел оружие заряженным. Нож тоже был на месте. Он отрезал от краешка седельного одеяла три тонкие полосы, привязал револьвер к ноге повыше лодыжки и натянул поверх брючину. Затем привязал нож к другой ноге.

— Они вряд ли проверят меня на оружие, особенно если поверят, что я твой пленник. Обычно я весьма предусмотрителен, — сухо произнес он.

— Я знаю, — согласился Ник. — Это так, но я все же не уверен насчет твоего плана. Я предпочел бы…

Морган поднял оставленные неподалеку наручники и снова замкнул их на своих запястьях.

— Посмотри на это иначе, Брэден, — посоветовал он. — Если мне не повезет — ты возвращаешься домой свободным. А если мне удастся прихватить их с собой, ты сможешь получить награду. Надеюсь, ты воспользуешься моим телом вместо своего. Кажется, тебе по нраву такой поворот дела.

— Мне это совершенно не нравится, — сказал Ник. — С самого начала и до конца.

— Но это лучший шанс для Лори, и ты это знаешь, — спокойно, уже без насмешки, произнес Морган. — Таким образом, мы оба вооружены. Они этого не ожидают, все их внимание сосредоточится на том, кого они считают более опасным, — на человеке без наручников. Это дает мне преимущество.

— Даже в наручниках?

— Даже в наручниках, — кивнул Морган. — Скажешь им, что потерял ключ в борьбе со мной. Ключ будет при мне, и я смогу выскользнуть из них, когда захочу.

— А что если они не поверят нашей истории?

— Я пользуюсь определенной… репутацией, — деловито, но без высокомерия, произнес Морган. — Я не делаю ошибок. — Его губы неожиданно дрогнули. — Не делал до встречи с Лори.

Ник не обратил внимания на последнее замечание и спросил:

— А с чего они решат, что ты хочешь меня выдать, а?

— Лори. Женщина. Они приучены так думать. Они ухватятся за шанс получить тебя без драки со мной. Они не любят рисковать своими головами, скорее предпочитают прятаться в засадах и стрелять в спину. Так или иначе, они не подумают, что все это имеет для меня особое значение. — Морган пожал плечами:

— Они просто прикинут, что тебе конец в любом случае, а мне только этого и надо. Для них тут нет никакой разницы.

— Для меня, пожалуй, тоже, — насмешливо заметил Ник. — Покойник и есть покойник. Падет ли он от руки закона или охотника за премией.

— В этом вопросе мы всегда расходились во мнениях, — сказал Морган.

— Потому что тебе не грозит петля.

— Нет, — возразил, чуть скривив губы, Морган и поднял скованные наручниками руки. — Я определенно начинаю понимать твою точку зрения.

Ник замер на месте:

— Это, случайно, не означает…

Рейнджер покачал головой:

— Если мы оба выберемся из этого живыми, я все же хочу, чтобы ты вернулся.

— Хочешь?

— Неужели ты действительно готов всю жизнь бояться удара в спину? Дрожать за Лори? Волноваться за остальных?

— Ты рассчитал все варианты, да? — с горечью протянул Ник.

— Ага, — серьезно согласился Морган. — Я всегда рассчитываю все варианты.

* * *

Они сняли в городке комнату в той же гостинице, где останавливался Джонатан. Наручники натирали Моргану запястья, но он не смел снять их. Револьвер терся о ногу под брючиной, да и нож служил немалой помехой.

Ник молчал всю дорогу до города. Он высадил Дэниэла возле фургона, но сам держался от него в удалении. Морган понимал, что он не хочет пускаться в объяснения. То же самое относилось и к нему.

Ник вписал имя Моргана в регистрационный журнал. Морган надеялся, что никто не знает, что Ник левша. Клерк коротко возразил против присутствия в гостинце арестанта и предложил, чтобы его отвели в тюрьму.

— Я с него глаз не спущу, — произнес Ник жестким, похожим, как показалось Моргану, на его собственный голосом. Ник был прирожденный имитатор.

Ухватив не слишком нежно Моргана под руку, Ник повел его в номер.

— Тебе никогда не хотелось стать блюстителем закона? — произнес Морган, стараясь, чтобы в голосе не прозвучали саркастические нотки. Морган редко шутил, но сейчас ему хотелось немного разрядить напряженность.

Ник ответил испепеляющим взглядом. Подойдя к окну, он выглянул наружу. Морган подошел следом за ним и прислонился к соседнему подоконнику. За окном совсем стемнело, но свет в витринах лавок позволял разглядеть улочки, заполненные желающими посетить салуны. Ковбои, рабочие депо, бродяги. Послышался свисток поезда. Вдруг Морган застыл, заметив, как внизу, у входа в гостиницу, остановился одинокий всадник. Ник тоже посмотрел на него с любопытством.

— Форд Бэйли, — сказал Морган. — Брат парня, которого я убил.

— То есть убитого мною, — иронично скривил губы Ник, намекая на их переменившиеся роли.

— Что ж, Форд этого не знает, и лучше будет, если не узнает, — заметил Морган. — Я уже сталкивался с ним прежде. Он, как и Уайти, из тех охотников за премией, что предпочитают возвращать покойников.

— Каковы теперь наши планы?

На Моргана неожиданно повеяло теплом, — между ними уже зарождались основы доверия. Не слишком значительного со стороны Ника, но начало положено.

— Подождем, пока он найдет нас, — ответил он. — Он не должен знать, что нам уже известно о похищении Лори. — Морган подошел к кровати, уселся и лениво прислонился к стене.

Стук в дверь последовал минут через пятнадцать. С револьвером в руке Ник осторожно открыл дверь, а Морган постарался принять равнодушный вид. Это был клерк. Посмотрев на револьвер, затем на хмурое лицо Ника, он сунул ему в руку записку.

— Это от парня, назвавшегося вашим другом, — произнес он, осторожно отступая, и живо скатился вниз по лестнице.

Ник повернулся к Моргану:

— Проклятье! Я никогда еще никого так не пугал. Ужасно неприятно, что я начинаю походить на тебя.

Морган растянул было губы в улыбке, но они застыли тонкой линией, когда он подошел и прочел записку через плечо Ника:

Лори Брэден с нами и хочет увидеть своего брата. Поезжайте северной дорогой из Пуэбло сегодня в десять вечера. Кое-кто вас встретит.

— Никаких угроз, никаких улик, — сказал Морган. — Он хитрее, чем я думал.

— Который сейчас час?

Морган извлек из кармана часы:

— Восемь.

— Откуда они узнали, что мы здесь?

— Пожалуй, выследили нас, как и ваша семья. Они тоже охотники. Должно быть, объехали телеграфные конторы от Джорджтауна, чтобы проверить, нет ли сообщений. Когда появилась Лори, они поняли, что мы где-то неподалеку.

Брови Ника сошлись на переносице.

— Но тогда они нашли бы нас и в Вайоминге.

— Точно, и довольно скоро после меня…

Ник смял записку и вернулся к окну. Вечер обещал быть долгим.

* * *

Лори вскрикнула от очередного удара кулаком по лицу. Ей не хотелось кричать, доставляя этим удовольствие мучителю. Казалось, этот человек по имени Уайти наслаждается, причиняя боль.

Но удар пришел неожиданно. Уайти некоторое время медлил, затем неожиданно повернулся и ударил ее, уже покрытую синяками.

— Где они?

— Не знаю, — повторила она. — Я сбежала от рейнджера два дня назад. Он направлялся прямо в Техас.

— Тогда почему ты отправила телеграмму семье, чтобы они встретили тебя здесь?

— Рейнджер… обнаружил, что я знаю, куда он направляется. Он подслушал мой разговор с Ником и изменил маршрут. Тогда я сбежала.

— Я не верю тебе. Я слышал, между тобой и рейнджером что-то было.

— Между мной и этим скотом! Я стреляла в него.

Охотник провел рукой по щеке девушки — руки ее были стянуты за спиной, и короткая веревка соединяла их с лодыжками, — и она вздрогнула от его прикосновения.

— Ты делала это и для рейнджера, верно? — произнес Уайти. — Дрожала, как сейчас? — Его палец уперся в вырез ее рубашки и нашел грудь. — Тебе это нравится? Или предпочитаешь быть избитой?

— Я не могу сказать то, чего не знаю.

Он хлестнул ее наотмашь.

— Я не верю тебе! Мне нужно знать, где они…

Девушка упала наземь и притворилась потерявшей сознание. Другой бандит, по имени Форд, неохотно покинул их ранее, получив приказ еще раз проверить гостиницы — не прибыла ли их добыча. Она услыхала, как выругался Уайти. Ей необходимо было выгадать хоть немного времени. Это поможет Нику бежать: она надеялась, что сейчас он уже на свободе. А Морган?

Боже, он даже не знал о засаде, которую приготовила для него семья Брэден. Лори не решалась подергать веревки, опасаясь показать, что она всего лишь имитировала обморок. Это было одним из тяжелейших испытаний, выпавших на ее долю, — лежать неподвижно, испытывая сильнейшую боль. Веревка врезалась ей в запястья и лодыжки, и ноги постепенно начинали неметь.

«Держись как можно дольше, — непрестанно повторял ей внутренний голос. — Минуту, еще минуту. И еще одну. Вспомни, как Морган прижег собственную рану. Если он перенес ту боль, ты сможешь перенести свою, менее мучительную».

Еще минута.

Вдруг она услышала приближающийся стук копыт. Лори бы помолилась, но не знала, о чем молиться.

— Форд, ты что-нибудь нашел?

— Они в городе, оба. В гостинице «Трейдерс Пост». Я написал им то, что ты хотел. Северная дорога, в десять.

— Вот жалость, — пробормотал Уайти. — А я было хотел придержать девчонку у себя.

— Ты говорил…

— Я знаю, но ни одна женщина не стоит пяти тысяч долларов, — произнес Уайти, и Лори снова почувствовала, как рука его змейкой скользнула по ее щеке, и на этот раз она не выдержала и вздрогнула. Его пальцы были холодными, жестокими и гадкими. — Ты слышала? Пожалуй, нам придется подождать до следующего раза. То есть если они появятся. Они могут решить, что ты не стоишь обмена на твоего брата, и тогда мы с тобой развлечемся, как в былые времена, у меня еще не было шлюхи, стоящей пять тысяч долларов. Она повернулась и плюнула в него, и он снова дал ей пощечину.

— Сделаешь это еще раз, — предупредил он, — и я покажу тебе, кто здесь хозяин, и рискну посчитаться с Дэвисом.

— Он не обменяет моего брата, — проговорила она с абсолютной уверенностью. — И он убьет тебя.

— Так, значит, ты вовсе не злишься на него, — усмехнулся Уайти. — Ну и ловкая же ты лгунья. Скажи мне, как далеко у тебя с ним зашло?

— Между нами ничего не было! Я просто знаю, что он не выдает пленников.

— Ага, только раньше у него не было такого соблазна. А теперь заткнись!

Он отошел от нее и приблизился к напарнику, чтобы поговорить наедине. Она поежилась, пытаясь облегчить боль, но, казалось, каждое движение лишь заставляло веревки сильнее врезаться в тело. Но гораздо более мучительными были для нее сомнения, обменяет ли Морган Ника на нее. Нет, не обменяет.

Это казалось ей невыносимым. Она пыталась не думать об этом, даже как о предположении. Рейнджер никогда не выдает своих пленников, он говорил это неоднократно. Лори напрягла слух, пытаясь подслушать разговор бандитов, но они говорили очень тихо. Что ж, она сама виновата во всем. Не отправь она ту телеграмму…

Если бы она доверяла Моргану.

* * *

Морган и Ник взяли своих лошадей из конюшни вместе с Клементиной. По пути из гостиницы они встретили Джонатана Брэдена, и Ник рассказал ему о случившемся.

— Мы вызволим Лори, — сказал он. — Возвращайся к фургону, мы привезем ее прямо туда.

Джонатан Брэден смерил Моргана долгим и суровым взглядом и кивнул. Затем коротко бросил: «Благодарю вас» — и отвернулся прежде, чем Морган успел ответить.

Морган и Ник уселись в седла примерно в десять вечера и направили лошадей шагом к северной дороге. Луна была ущербной, но звезды сияли ярко, и глаза обоих мужчин быстро привыкли к тусклому свету. Дорога была пустынна, но они тем не менее держались крайне осторожно, опасаясь неожиданной засады или нападения, хотя местность вокруг была ровной и спрятаться злоумышленикам было почти негде.

Они проехали в молчании с полчаса или больше. Морган привык к такого рода напряженным ситуациям и даже к усиленной циркуляции крови в жилах перед боем. Его чувства обострились, мозг ловил малейший звук и любое движение. Его раздражали наручники, мешающие привычно потянуться к револьверу. К тому же он понимал, что может пасть от пули раньше, чем успеет достать спрятанное оружие. Уайти не даст ему прожить долго — вероятно, прикончит его, едва Ник исчезнет с Лори, — и можно ожидать, что Уайти все же бросится в погоню за Ником. Однако Морган нарисовал Нику оптимистичную картину, зная, что это единственный способ заручиться его помощью, — но как долго Ник будет оказывать ему эту помощь.

Рейнджер предложил Нику надеть его оружейный пояс. Уайти знает, что Морган — «правша», а он не из тех, кто упускает подобные мелочи. Это ставит Ника в невыгодное положение, но тут уж ничего не поделаешь. Если все пройдет хорошо, Нику не понадобится револьвер, а если случится худшее, у Ника есть под рукой винтовка в седельном чехле.

Морган заметил впереди фигуру всадника. Он обменялся коротким взглядом с Ником. Даже в полутьме он заметил, как напряглось тело Ника, и шепнул ему: «Полегче».

— Мы зря поменялись, — пробормотал Ник.

— Не глупи, — оборвал Морган, нарочно сердя компаньона. — Теперь уже поздно менять планы. Тот человек впереди — Форд Бэйли. Мы знаем друг друга, поэтому обратись к нему по фамилии. Другой парень — Уайти. Чем меньше ты будешь говорить…

— Я знаю, ты не самый красноречивый оратор из всех, кого я встречал, — хмуро ответил Ник.

— Главное, как можно быстрее увези отсюда Лори. Я смогу постоять за себя.

— Неизвестно, что она выкинет.

Морган вздохнул:

— Тебе придется заняться этим.

Ник кивнул и погрузился в задумчивость. Они приближались к всаднику. Очутившись рядом, Ник коротко произнес: «Бэйли».

Всадник облизал губы, и Морган заметил, что он нервничает, — даже в слабом лунном свете он увидел блестевший на лице Бэйли пот. Взгляд охотника остановился на Моргане.

— Эй, да он твой двойник.

Ник передернул плечами, и Морган с удивлением узнал в его вызывающей манере себя.

Форд Бэйли явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Отдай мне твое оружие.

— Черта с два, — буркнул Ник, — ты при пушке, я тоже. Все поровну. Где девушка?

Всадник улыбнулся:

— Уайти говорил, что тебе не терпится ее заполучить. Похоже, он угадал.

Ник начал было поворачивать лошадь, и Морган мысленно одобрил его поступок.

— Погоди, — окликнул Бэйли.

— А где Уайти?

— Я здесь, — произнес голос позади них. — Просто хотел убедиться, что вас никто не сопровождает. — Уайти подъехал к ним со спины. Лори сидела перед ним со связанными руками, и он прижимал ее к себе рукой. Морган гадал, заметит ли девушка подмену в ночной полутьме.

Когда они приблизились, Морган увидел распухшее лицо Лори и ее порванное платье и мгновенно ощутил неведомую ему доселе ярость: не будь на нем наручников, он вцепился бы Уайти в глотку. Такую же ярость испытал и Ник и выругался. Лори рывком подняла голову и широко открытыми глазами поочередно оглядела мужчин.

Морган не понял, каким образом она догадалась, — быть может, по их манере сидеть на лошади или… неважно. Но она догадалась и промолчала. Морган мысленно благословил ее.

— Ты ранена? — мягко спросил Морган, играя роль заботливого брата, и они встретились взглядами. В темноте трудно было что-либо прочесть у нее в глазах, но она отрицательно покачала головой.

Ник казался более суровым, под стать Моргану Дэвису.

— Я мог бы убить тебя за это…

— Она жива и здорова, — успокоил Уайти. — Подумаешь, пара синяков от падения. Важные органы не затронуты. Так что на твою долю хватит, — добавил он с наглым смешком.

— Развяжи ее и опусти на землю.

— Не раньше, чем мы договоримся.

— Что еще тебе нужно? — прорычал Ник. — Кроме Брэдена?

— Твое слово не преследовать нас.

— А с чего ты решил, что я его сдержу?

— Морган Дэвис знаменит тем, что держит слово, — сказал Уайти. — Это непонятная мне слабость, но я ею воспользуюсь.

Ник помедлил:

— Заметано. Я даю тебе слово Моргана Дэвиса.

Морган подавил довольный смешок: Уайти слишком самоуверен, чтобы уловить ироничную игру слов.

— Нет! — прервал вдруг переговоры мучительный протест Лори, и ее возглас пронзил душу Моргана. Душа его болела, но испытывала радость, — он ей не безразличен.

— Подумай только, Дэвис, — продолжал Уайти, не обращая на девушку ни малейшего внимания. — Я сделаю работу за тебя, так что можешь быть доволен.

— Развяжи ее, — проговорил Ник в присущей Моргану нетерпеливой манере.

— Как скажешь, рейнджер, — согласился Уайти. Он вынул нож, быстро перерезал путы, стягивающие Лори, и что-то шепнул ей на ухо прежде, чем опустить на землю. «Нет», — снова повторила она, остановившись у лошади Моргана и глядя на него снизу вверх. Он заметил на ее щеке слезы и наклонился, чтобы осушить их, заставив себя проявить «братскую» нежность. Его мучило то, что из-за него Лори уже пролила столько слез.

— Все будет хорошо, — шепнул он, и она задержала на миг его руку. Но вот он силой отнял ее у девушки и выпрямился в седле, глядя, как Лори садится на свою Клементину.

— Телячьи нежности, — заметил Уайти язвительно. Он взял поводья лошади Моргана. — Ключи к наручникам? — последовал вопрос Нику.

Ник пожал плечами:

— Я их где-то потерял. Собирался найти кузнеца, чтобы разрезать их, а потом занять другую пару у шерифа.

Уайти пристально посмотрел на него, затем отрезал кусок веревки от свернутого лассо на седле. Наклонившись, он привязал скованные руки Моргана к седельной луке.

— Похоже, ты теряешь хватку, Дэвис. Ник ответил ему вызывающим взглядом.

— Мне вполне хватало наручников, — презрительно произнес он.

— Я не хочу рисковать, — ответил Уайти Старк и начал поворачивать лошадь.

— Старк!

Уайти обернулся к Нику.

— Я хочу, чтобы он был доставлен живым.

— А это зависит от того, попытается ли он сбежать или нет, — улыбнулся Уайти.

— У меня с этим проблем не было, — сказал Ник.

— Я слышал, что в тебя стреляли.

— То была мисс Брэден. Очевидно, у нее хватает храбрости на всю семью.

— Вот и она говорит то же, — хмыкнул Уайти. — Я-то было не поверил. Чтобы женщина взяла над тобой верх… И после этого она тебе нужна?

— Именно поэтому и нужна, — проговорил Ник. — Никто не нападает на меня из засады безнаказанно. — Это прозвучало явным и простым предупреждением Старку, заодно с объяснением.

— Я это запомню, — сказал Уайти и повернулся к компаньону:

— Останься здесь, приятель, и проводи их по дороге.

Форд кивнул.

Уайти пустил лошадь рысцой, ведя в поводу лошадь Моргана. Тот оглянулся. Ник и Лори провожали его взглядами, но вскоре оба исчезли в ночной темноте…

Глава двадцать седьмая

Когда оба всадника скрылись в ночи, Лори повернулась к Нику:

— Как ты мог?

Он предостерегающе качнул головой и повернул свою лошадь к Пуэбло. У Лори не осталось иного выбора, как следовать за ним. Когда они немного проехали по дороге, она наклонилась к лошади Ника и потянула за его поводья:

— Ник…

Ник обернулся и остановил лошадь.

— Это план Дэвиса. У него есть ключ к наручникам и спрятанное оружие. — Ник протянул к ней руку:

— С тобой все в порядке?

Она медленно кивнула. Девушка чувствовала себя физически здоровой. Лишь несколько царапин и синяков. Но что касалось душевного покоя — она сомневалась, что когда-нибудь обретет его снова.

Лори тяжело вздохнула — она все еще чувствовала прикосновение Моргана к своей щеке. С тяжелой грустью она вспоминала, как часто он просил ее о доверии, а она отказывала. А теперь он рискует своей жизнью ради нее и Ника.

— Скажи почему?

Ник помолчал, раздумывая, сказать ли ей о том, что поведал ему Морган Дэвис, затем решил, что обязан этим и Лори и Дэвису.

— Он сказал, что любит тебя.

— Как он мог? — шепотом пробормотала Лори.

— Полегче, Пуговка, — сказал Ник. — Не будь я твоим братом…

Но его шутка не имела успеха. Лори знала, что Уайти Старк способен на что угодно. Она вспомнила слова Моргана, что Уайти никогда не возвращает пленников живыми.

Она никогда не доверяла рейнджеру полностью. Скорее полагала, что он использует это как угрозу, пытаясь запугать ее. Ей легче было считать его своим врагом.

— Мы не можем оставить его наедине с ними.

— Я и не намерен это делать, — возразил Ник. — Я дал Уайти чужое слово. По-моему, скоро нас встретит на дороге отец. Тогда мы возьмем Бэйли и отправимся за Морганом.

— Я еду с тобой.

— Черта с два, — грубо бросил Ник. — Если бы тебя не угораздило удрать в город… — Он смолк, но Лори испытала болезненный приступ тошноты.

— Тогда ему не грозила бы сейчас… смертельная опасность, — закончила она за брата. Его голос смягчился.

— Я знаю, что ты пыталась помочь, и, говоря откровенно, рад был увидеть Энди и Дэниэла. Но мы не принимали в расчет тех двоих.

Лори вздрогнула:

— Сколько времени у нас есть, прежде чем он… убьет Моргана?

— Он боится Дэвиса, иначе никогда не пошел бы на обмен вместо того, чтобы просто преследовать нас и попытаться напасть из засады, — пояснил Ник, удивляясь собственной догадливости. — Надеюсь, мое предупреждение защитит Моргана хоть ненадолго. Но когда Бэйли не вернется…

Лори снова вздрогнула. Ей было холодно, так холодно. Она так боялась за Моргана. Она особенно переживала, что ей не доведется когда-либо поблагодарить его.

Доверься мне! — в который раз мысленно слышала она его мучительную мольбу. Она знала, что Морган Дэвис не из тех людей, кто упрашивает и умоляет. Но он именно умолял, и она отвергла его. А сейчас он рискует жизнью ради них обоих — Ника и Лори. Она вдруг поняла, что он сделал бы это ради любого своего пленника. Он не из тех, кто избегает ответственности, она с самого начала заметила в нем несгибаемое прямодушие, но сердце ее было слишком смущено, чтобы понять это.

Ник остановил лошадь и знаком попросил Лори сделать то же. Они молча постояли несколько секунд, ожидая стука копыт лошади Бэйли, нагоняющего их. Но не услышали ничего.

— Ты думаешь, он вернулся?

— Уайти приказал ему следовать за нами до города. Не думаю, что он посмеет ослушаться. — Вдруг до них донеслось тихое фырканье лошади. — Он здесь, — сказал Ник. — Если бы только па или Энди встретили нас… или было бы какое-то укрытие.

Но на дороге было пустынно, и Лори предположила, что именно поэтому и была выбрана северная дорога. Им нужен был кто-нибудь, кто мог бы миновать Форда и, очутившись у него за спиной, напасть на него. Они знали, что Бэйли никогда не видел Джонатана Брэдена. Попытайся напасть Ник, последовала бы стрельба, и это неизбежно привело бы к смерти Моргана, — звуки выстрелов разносятся здесь очень далеко.

Неожиданно перед ними, словно ниоткуда, появился Джонатан. Он кивнул им и остановился.

— Там на дороге парень, он преследует нас, — сказал Ник. — Тебе надо оказаться у него за спиной… и заполучить его оружие.

— Но только без шума, — добавила Лори. Джонатан кивнул:

— Пожалуй, я смогу это сделать. — Он вынул из-за пояса кошель и взвесил в руке:

— Думаю, он клюнет на это.

Его кошель с золотом. Реквизит для одного из трюков. Смесь монет и самородков, по большей части фальшивых, но среди них достаточно настоящих, чтобы заманить жадного простофилю в ловушку. Джонатан всмотрелся в дочь:

— Ты молодцом, Лорили? — Он всегда называл ее полным именем.

Она кивнула, желая, чтобы все они наконец перестали задавать ей вопрос о здоровье.

— Благодаря рейнджеру, — прошептала она. Отец протянул руку и коснулся ее:

— Никогда не уважал законников, но этот — не такой, как все.

— Он совсем не как все, папа, — сказала Лори.

Отец посмотрел на нее, будто хотел что-то добавить, но у них не было времени. Джонатан заговорил громче, чтобы его голос донесся до преследователя:

— Извините, что задержал вас, ребята, но, может, кто другой подскажет мне дорогу. — Он послал лошадь в легкий галоп, а Ник и Лори продолжали путь, прислушиваясь в темноте и надеясь, что им не придется услышать выстрелы.

* * *

Джонатан заключил одну из нечастых в своей жизни сделок со Всемогущим. До сих пор он делал это дважды, и оба раза его косноязычная молитва не осталась без ответа. Первый раз он просил, чтобы Флер и младенец остались в живых, и то было много лет назад, второй раз он молился, чтобы успеть вместе с Энди в Пуэбло для спасения старшего сына. Джонатану вовсе не казалось странным, что сейчас он молится о помощи человеку, против которого была направлена совсем недавняя его молитва.

Он давно уже принимал парадоксы жизни и даже наслаждался ими. Джонатан разработал несколько правил для себя и семьи. Одно из них требовало всегда возвращать долги. Сейчас он задолжал техасскому рейнджеру и точно так же, как раньше готов был убить его, хоть и против воли, теперь твердо решил спасти.

Джонатан не поверил собственным глазам, когда рейнджер занял место Ника. Он не представлял себе, что двое парней могут быть столь похожими, но так оно и было, и теперь он хотел по мере своих сил поправить положение.

Джонатан вскоре встретил человека, преследующего его детей, и остановил свою лошадь так, чтобы тот не мог проехать мимо.

— Не могли бы вы помочь мне, сэр? — вежливо произнес старик.

— Убирайся с дороги! — грубо бросил всадник.

— Всего лишь укажите мне дорогу, и я тронусь. У меня встреча на местном ранчо… Я государственный чиновник, с поручением купить нескольких лошадей. — В этот миг упал кошель, привязанный к запястью старика. Несколько самородков выкатилось из него, тускло блеснув в слабом свете луны.

Форд Бэйли уже соскочил с седла, ухватил в ладонь один из них и жадно впился в него глазами, но тут же получил удар рукоятью револьвера по затылку.

* * *

Дэниэл знал, что ему предназначена роль утешителя для Флер, Бет и Мэгги. Энди неохотно остался с ними, но от него было мало проку — он лишь расхаживал взад-вперед как медведь в клетке. Дэниэл боялся, что ему не удастся задержать его здесь надолго. Единственный способ сделать это — убедить Энди, что в случае необходимости Джонатан и Ник появятся здесь. Если Энди уедет из города, предупредил его Дэниэл, он может подвести их в нужный момент.

Пока что его замысел оправдывался.

Дэниэл поместил свой стул поближе к огню, рядом с Флер. Никто не проявлял особого желания отведать булькающего в котелке над огнем тушеного мяса. Он поговорил с Бет, но та вскоре исчезла, чтобы уложить Мэгги в постель. Тогда Дэниэл повернулся к Флер и заговорил, стараясь осторожнее подбирать слова. Его целью было выяснить правду о Нике.

— Тот рейнджер… который хотел сдать Ника, — начал Дэниэл, — должно быть, его близнец. Я никогда не видел такого идеального сходства.

Флер тихо покачивалась в своем кресле, пристально глядя на языки пламени.

— У него родимое пятно на правой ступне, — оживленно продолжал Дэниэл. — Точь-в-точь как у Ника на левой.

Кресло Флер замерло на месте.

— Его зовут Дэвис, Морган Дэвис, и он родился примерно там же, где нашел вас тогда Джонатан. Он родился в том же году, что и Ник. И месяц тот же.

Дэниэл посмотрел на Флер и увидел, что она застыла в кресле и лицо ее напоминает отмытый добела камень.

— Нет, — шепнула она. — Не может быть.

Дэниэл тяжело проглотил ком в горле.

— Когда вы лежали в лихорадке, я помню, вы говорили что-то о «бедных малышах». Был ли еще один младенец, Флер? Скажите мне, был?

Он знал, что Флер нянчила младенца, а следовательно, она — его мать. И еще карлик понял из разговоров с Морганом Дэвисом и между Дэвисом и Ником, что рейнджер, по-видимому, влюблен в Лори, в свою сводную сестру.

При свете пламени на лице Флер отразились мучительные переживания, и Дэниэл заметил, что в глубине ее души рождаются воспоминания. Но им мешал страх, нежелание очутиться в их власти.

— Огонь, — шепотом произнесла Флер. — Я видела огонь. Он не мог выжить.

— Но он выжил, — мягко возразил Дэниэл, не зная, о чем именно она говорит, но понимая необходимость заставлять ее говорить и вспоминать. Флер часто уходила в свой недосягаемый мир. Может, причина как раз в этом? Потому что она считала себя виновной в гибели ребенка в пожаре?

Она вытянула руку и вцепилась в руку Дэниэла.

— Что случилось? — тихонько спросил карлик.

— Николас мой сын, — сказала она.

— Ну конечно, — успокоил ее Дэниэл.

Глаза женщины устремились в неведомую даль.

— Тогда он все-таки не умер от лихорадки. Господь взял и вернул его мне.

У Дэниэла похолодела кровь в жилах.

— Но как смог Господь вернуть его?

Флер снова закачалась в кресле.

— Флер, — настаивал Дэниэл. — Скажите, как Он вернул вашего сына?

Флер запела колыбельную, и Дэниэл терпеливо ждал, пока она допоет песенку, а затем попросил рассказать ему вначале о Николасе.

— Он умер… как и мой муж, от холеры, — сказала Флер.

Дэниэл закрыл глаза. Он и Джонатан всегда чувствовали глубокую печаль в душе Флер. Это было одной из причин особенной заботы о ней Джонатана: ведь она была так беззащитна и подвержена приступам таинственной грусти, что зачастую мысленно уединялась в ином мире.

— Где вы нашли Николаса? — настаивал он, сомневаясь в том, стоит ли это делать. Но ответ слишком важен для Ника. И для Лори.

Если только рейнджер останется в живых. Если нет, то, быть может, для всех будет лучше не знать этого. Для всех, кроме Дэниэла. Он должен знать.

— Дилижанс… Я ехала на нем домой, в Канзас, после того как… умерли мой ребенок и муж… и дилижанс остановился сменить лошадей. У этой женщины начались родовые схватки, и я осталась. Мне не хотелось оставаться, я никогда не принимала роды и еще не оправилась от потери моих родных. Но муж женщины… он так волновался, так упрашивал.

— И что дальше? — спросил Дэниэл, надеясь, что она успеет рассказать все, прежде чем уйдет в себя.

— Она родила двух младенцев… двух мальчиков. Нас предупредили о команчах, и мы собирались бежать. Я уже укладывала одного младенца в фургон, когда… — Ее глаза затуманились слезами.

— Продолжайте! — настаивал карлик.

Она моргнула и снова стиснула в ладони руку Дэниэла.

— Лошади понесли. Я не знаю, сколько времени они мчались, но фургон перевернулся, и тут я увидела…

— Что?

— Хижину. Дым. Огонь. Никто бы не смог пережить такого пожара. Я знаю, что все они умерли. Тогда я пошла пешком. Не знаю, сколько я прошла, но Господь дал мне еще один шанс, чтобы я спасла этого ребенка. — Флер глянула на Дэниэла. — Я думала, все они погибли, но…

Дэниэл терпеливо ждал. Теперь она оживилась, и туман в ее глазах рассеялся.

— У них были родинки. Полусердечки на ступнях, они составили бы вместе одно сердце, — шепнула она. — Так мне тогда казалось. Я старалась отвлечь Ника от тоски по второй половинке. — По лицу ее заструились слезы. — Но он тосковал, — продолжала она. — Я знаю: он часто гулял в одиночестве, и я всегда чувствовала, что ему кого-то очень недостает. — Она погрузила лицо в ладони:

— Что я наделала?

— Вы спасли младенца, — мягко успокоил ее Дэниэл. — И вы с Джонатаном дали ему чудесную жизнь и много любви. Он отличный парень, Флер.

— А тот… другой?

Дэниэл кивнул:

— Пожалуй, другой тоже.

— Они… не знают об этом?

— Рейнджер подозревает. Нет, черт побери, скорее знает. В глубине души он знает. Я подозреваю, что именно поэтому он занял место Ника.

— А Ник?

— Он совершенно не догадывается.

— А что если… рейнджера убьют?

— Тогда, наверное, нам лучше будет держать это в тайне, — тихо сказал Дэниэл. — Но мне кажется, он очень опытен. Поверьте, очень опытен…

* * *

Морган мысленно выругался. Ключ к наручникам в шляпе, и достать его нет ни малейшей возможности, пока руки у него привязаны к седельной луке. Уайти оказался хитрее, чем он полагал.

Но Ник хорошо сыграл свою роль. Его последнее требование, чтобы охотник оставил арестанта в живых, попало в точку. Уайти по крайней мере подождет, пока Ник не отъедет достаточно далеко, чтобы не услышать выстрела.

Интересно, вернется ли за ним Ник? Хотя Брэдену, вероятно, придется прежде привязать Лори к лошади, чтобы она не вмешалась. Морган улыбнулся при этой мысли. Лори — лихая девчонка, но он, как и Ник, не хочет ее помощи. Да и Ник наверняка не станет выручать человека, силой тащившего его через Колорадо.

Нет, сейчас он сам по себе. Как было всегда и как он планировал. Он мечтал именно об этом, и это вколачивали в него с самого детства. «Никогда не полагайся ни на кого, кроме собрата рейнджера».

Брат. И Лори. Прошло всего лишь несколько недель, и это непреложное правило перестало быть таковым. Он понял, что сердцу не прикажешь, кого любить и чего желать.

И еще он обнаружил глубину своего одиночества я то, что ему недостает частицы себя. Он уже много лет отбрасывал эту мысль как никчемную причуду — идею о недостающей частице. Но даже когда они с Ником враждовали, им удавалось действовать слаженно. Ни один из них не нуждался в подсказках — они просто все знали.

Лори с ее золотистыми глазами, смотрящими на него с таким гневом и желанием. Лори, плачущая из-за него. Никто и никогда еще не плакал из-за него.

Он так и не заставил ее рассмеяться и сейчас сожалел об этом. Он даже не знал, как этого добиться. Но если будет у него шанс, он попробует. Он хочет увидеть ее улыбку, только не печальную, а радостную; хочет научиться делиться этой радостью.

Проклятье, теперь ему хотелось слишком многого, как будто он никогда не жил по-настоящему.

Наконец Уайти остановился.

— Мы подождем здесь Форда, — проговорил он, отвязывая Моргана от седельной луки и сталкивая с седла прежде, чем тот смог бы соскользнуть на землю сам. Рейнджер упал на бок, и Уайти тут же принялся связывать ему ноги веревкой.

Потом он связал Моргану локти за спиной, натягивая цепь наручников как можно сильнее, так что рейнджер едва мог шевельнуться.

— Дэвис купил тебе немного времени, — пояснил Уайти. — Я не вожу с собой железо, как он. Оно ни к чему для покойников, а ты уже можешь считать себя покойником. Можешь даже поблагодарить меня — получить пулю несравнимо лучше, чем болтаться в петле.

Не дожидаясь ответа, охотник подошел к своей лошади и снял с седла флягу. Он крепко приложился к ней, и Морган уловил запах виски. Он молча лежал на земле, надеясь, что Уайти поверит словам Ника, что пленник уже не представляет угрозы.

Это будет одним из тяжелейших его подвигов, но ему придется сейчас измучить свое тело, если он хочет достать ключ к наручникам. Его шляпа упала за спину и держалась на кожаном шнуре вокруг шеи. Ему придется изогнуть шею, перебросить шляпу через голову и добраться до подкладки, хотя он еле мог пошевелить руками.

Надолго ли задержится Бэйли? Морган подозревал, что как только он вернется, охотники не будут терять времени и мигом прикончат своего пленника.

Господи, как больно. Путы врезались и в лодыжки и в предплечья. Думай о Лори! Думай о ее робкой улыбке. Но он мог думать только о ее слезах. Если ему суждено выпутаться из этой переделки, он поклянется, что никогда больше не вызовет у нее ни единой слезинки. Уайти снова приложился к фляге. Валяй, Старк, пей вволю, — думал Морган. Уайти нетерпеливо прошел туда, откуда хорошо мог видеть дорогу, давая Моргану шанс попытаться справиться со шляпой.

Неожиданно бандит обернулся, и Морган замер.

— Должно быть, у твоей сестры добра хоть отбавляй, коли Дэвис решил отдать тебя, — промолвил Уайти.

Морган сдержался: ведь он — Ник Брэден. Если Уайти хоть на миг заподозрит в нем рейнджера, то, Морган знал это, он умрет немедленно. Уайти подошел ближе и пнул его вбок:

— Тебе нечего сказать? Я и сам побаловался с ней, пока мы вас ждали.

— Ублюдок! — выплюнул Морган.

— Я как раз гадал, чем можно досадить тебе, — самодовольно произнес Уайти, и Морган закрыл рот. Он знал, что Уайти готовит из него «наживку» — под стать мальчишке, отрывающему крылышки мухе. Но он не доставит ему этого удовольствия и лишнего повода к немедленному убийству.

— Пожалуй, Дэвис прав, — продолжал Уайти. — У тебя напрочь отсутствует малейшая смекалка. — Он нанес Моргану удар по ребрам, затем повторил его. — Тот рейнджер, случайно, не нарвался на одного из моих партнеров, а?

Морган простонал. Ему казалось, будто грудь его вбита внутрь тела, но стон предназначался в награду заслугам Уайти. Нога охотника снова обрушилась на него.

— Отвечай!

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — с трудом пробормотал Морган.

— Ты случайно не встречал здоровенного парня, черноволосого и с бородой?

— Не видел никого… с тех пор, как выехал из Джорджтауна.

Уайти, заскучав, вернулся к своему наблюдательному посту на дороге.

Морган потерял счет времени. Ребра саднило, и каждое движение отзывалось мучительной болью, но он все-таки ухитрился стащить шнурок с шеи и освободить шляпу. Он начал было изгибать шею, но тут до него донесся звук, похожий на фырканье лошади. Земля здесь слишком мягкая, чтобы можно было уловить стук копыт. Должно быть, Бэйли. Будь это лошадь Ника, она бы приветствовала его гнедого, едва почуяв знакомый запах, — значит, это Бэйли. Морган вдруг почувствовал себя покинутым и несчастным, хотя и знал, что у Ника Брэдена нет особого повода возвращаться.

Он склонил шею еще сильнее, зная, что внимание Уайти приковано к дороге. Наконец шляпа упала на дорогу перед его лицом. Невзирая на усиливающуюся боль в груди, Морган на этот раз изогнул тело, и ему удалось достать ключ пальцами правой руки. Морган поднял голову и увидел появившегося из темноты всадника. На нем были пыльник и шляпа Бэйли, и он ехал на гнедой лошади Бэйли, но чем-то неуловимо отличался от него.

Морган лихорадочно пытался отомкнуть наручник на левом запястье, но стягивающие локти путы туго натянули цепь, не давая ему запаса. Он потянул цепь, и веревки врезались в кожу.

Он снова поднял голову: теперь всадника удалось разглядеть. Сомнений не было — Ник Брэден. Но Ник не ровня Старку. Морган снова дернулся, но почувствовал на плече успокаивающую руку. Он быстро оглянулся. Джонатан Брэден! Старик ножом живо рассек веревки за спиной у Моргана, и тот отомкнул наручники. Старик исчез в темноте, а Морган нагнулся, извлек из-под повязки на лодыжке револьвер и поднялся на ноги.

В этот миг рейнджер услышал громкое проклятье Уайти, обнаружившего, что всадник вовсе не Бэйли, и заметил, как Старк потянулся к шестизаряднику в кобуре.

— Уайти!

При звуке резкого оклика Моргана Уайти стремительно обернулся, и его револьвер уже целил в рейнджера. Техасец выстрелил, Уайти распростерся на земле, тело его дрогнуло и замерло.

Морган наклонился над ним и пощупал пульс на шее. Пульса не было. Он мучительно разогнулся и медленно подошел к Нику, молча, не в силах говорить от переполнявших его чувств. Морган просто протянул руку, и Ник, секунду помедлив, наклонился я седла и пожал ее.

— Я вернулся бы раньше, — сказал Ник. — Но отцу пришлось сделать круг пешком. Мы не знали… какой будет ситуация, но прикинули, что лишняя пара рук не помешает.

— Лори?

— Держит того, второго, на мушке дробовика на дороге. Это было единственным способом удержать ее от возвращения с нами сюда.

Губы Моргана непроизвольно растянулись в глуповатой улыбке: он был рад, что ее скрывала темнота.

— Я твой должник, — произнес он наконец.

— Нет, ничуть — возразил Ник. — Это мы… Лори и я в долгу перед тобой. Ты не обязан был меняться со мной местами.

Морган почему-то чувствовал себя неловким и покорным… покорным. Ей-богу, что-то новенькое. Его друзья рейнджеры от души высмеяли бы его за это.

К ним подошел Джонатан Брэден. Морган вспомнил его сидящим в баре в начале своей слежки за Ником.

— Сэр, — произнес он. — Благодарю вас.

Было слишком темно, чтобы можно было разглядеть лицо старика, но Моргану показалось, будто его изучают как особо интересный экземпляр. Этот человек отец Лори, и Ник тоже считает его своим отцом. Морган вспомнил свое первое впечатление о Джонатане Брэдене — самый заурядный мошенник и чистейшей воды шарлатан. Но шарлатан не способен на такой поступок, не смог бы вырастить Лори и Ника преданными друг другу не на жизнь, а на смерть и не подружился бы с человеком, которого большинство считало просто уродцем. Морган снова дал себе клятву никогда не делать поспешных выводов.

— Вы — человек, во что бы то ни стало решивший доставить моего сына на виселицу, — промолвил Джонатан недружелюбно и не замечая протянутой руки Моргана.

Губы Моргана дрогнули в полуулыбке — он понял, где Лори и Ник научились упрямству.

— Я был им, — подтвердил он.

— А теперь? — осведомился Джонатан.

Морган взглянул на Ника, спешившегося с лошади:

— Думаю, ему лучше всего вернуться на мой рейнджерский пост и положиться на то, что я улажу это дело. Иначе он попадет в гораздо худшую переделку. — Это было одной из самых длинных речей Моргана, прочувствованных и умоляющих.

Джонатан поднял глаза на Ника, и техасец понял, что этот выручивший его старик не задумываясь убил бы его ради спасения сына.

— Он прав, черт побери, — медленно согласился Ник, ненавидя каждое произнесенное им слово. — Я не хочу подвергать вас всех опасности.

— А ты доверяешь ему? — с сомнением спросил Джонатан, и Моргану ужасно захотелось, чтобы они не разговаривали друг с другом так, будто его здесь нет.

— Теперь доверяю. Мы все верим ему, — сказал Ник и посмотрел на Моргана:

— Лори сойдет с ума, если мы не доставим тебя к ней срочно целым и невредимым. Ты не ранен?

Морган даже не помнил, когда чувствовал себя лучше. Тело ужасно болело, но он испытывал небывалое воодушевление. Лори ждет его. Человек, которого он считает своим братом, рискнул ради него всем, включая свою жизнь и будущее. Техасцу хотелось сказать им все, и немедленно, но он должен сначала удостовериться. Вначале он поговорит с Джонатаном и Флер. Он должен быть абсолютно уверен.

Морган запоздало кивнул Нику в ответ.

— Мы отвезем Уайти и Бэйли в шерифскую контору, и я прослежу, чтобы они задержали Бэйли за похищение.

— Служебный долг прежде всего, — проговорил Ник с каплей горечи и равнодушия. Он подъехал к стоявшему на дороге Джонатану и помог ему сесть в седло позади себя. — Лори и па должны возвратиться в лагерь. Там, наверное, ужасно волнуются.

— Ты поезжай тоже, — посоветовал Морган. — Видно, миссис Эндрюс и малютка считают минуты до твоего возвращения.

— Ты что, доверяешь мне? — не смог скрыть удивления Ник.

Морган отошел и поднял брошенные неподалеку наручники. Когда он вернулся, то заметил, что Нику не по себе.

— Я надену их на Бэйли, — пояснил он, навешивая наручники на пояс. Затем подошел к Уайти и начал было поднимать тело, но вынужден был оставить попытку из-за боли в ребрах. С губ его сорвался сдавленный стон, и Ник вопросительно взглянул на него.

Морган пожал плечами, как бы не придавая этому значения, но Ник наклонился и с помощью Джонатана уложил тело Уайти поперек седла лошади Моргана, а затем привязал его. Морган с благодарностью наблюдал за его работой, затем оседлал лошадь, а Ник снова сел на гнедую Бэйли и помог Джонатану примоститься у себя за спиной. Морган повернулся к Нику:

— Ты действительно хотел выступить против него один на один?

— У меня не было другого выхода, — ответил Ник. — Но я верил в тебя. Ведь ты слишком хитер, чтобы умереть.

Морган усмехнулся:

— Поэтому ты и спас мою шкуру?

Ник улыбнулся в ответ:

— Не напоминай мне.

Морган кивнул, и все трое отправились назад в Пуэбло.

* * *

Когда Морган подъехал, Лори держала ружье направленным на связанного, с кляпом во рту, Форда Бэйли. Техасец соскользнул с коня, она бросилась к нему в объятия, и он крепко прижал ее к себе.

— Ах, Лори, — шепнул он. — Боже мой, как я волновался за тебя. Как ты себя чувствуешь? Он не поранил тебя?

— Нет, — тоже прошептала она. — А ты?

— Твой брат говорит, я слишком хитер, чтобы умереть. — Лори на миг отстранилась и впилась в него взглядом. — Мы некоторым образом помирились, — мягко пояснил Морган. — Он возвращается вместе с твоим отцом в лагерь. Я же отвезу Уайти и… Форда в город.

Взор Лори упал на привязанного к лошади человека.

— Убит?

Морган кивнул.

— Ты или Ник?

— Я, но мне было бы не справиться без помощи Ника или твоего отца.

— Знаешь… когда я увидела тебя на месте Ника…

— Тш-шш, — шепнул он, и губы его прижались к ее губам, наслаждаясь ими и восхищаясь их покорностью. Ему хотелось углубить поцелуй, чтобы рассеять испытанный за девушку страх, но нельзя было забывать о ее ранах. Он неохотно оторвался от ее губ и нежно коснулся пальцем распухшей и покрытой синяками скулы девушки.

— Хорошо, что он уже умер, — пробормотал Морган, — иначе я убил бы его прямо сейчас.

— Со мной все в порядке, — успокоила Лори нарочито легко, но Морган уже заметил засохшую кровь на ее кистях и изорванное платье. Его снова охватил приступ ярости.

— Я отвезу тебя к доктору, — сказал он, и она, к его удивлению, согласилась.

— А что потом, Морган? — тихо спросила она.

— Мы остановимся на ночь в городе. Ты сможешь отдохнуть и подлечиться, а я займусь этими двумя приятелями. Тут быстро не управиться.

— Ник?

Брат устало потянулся в седле и суховато сказал:

— Я вернусь с ним в… — Он запнулся. — Кажется, Эль-Пасо?

Морган кивнул, и Лори замерла, прижимаясь к нему. Рейнджера кольнуло чувство, похожее на ревность.

— Это был мой выбор, — просто пояснил Ник. — Он прав, я не могу удирать всю оставшуюся жизнь. Я должен довериться ему. У меня просто нет иного выхода.

— Я поеду с тобой! — перебила Лори.

— Я так и думал, — мрачно и с ноткой равнодушия бросил Морган. — Видно, ты не изменишь своего решения, что бы я ни говорил, да?

— Да. Я просто поеду следом за вами, как раньше…

Моргану не хотелось задавать мучивший его вопрос: «Ради меня или Ника?» Он даже сомневался, что хочет знать ответ. Иметь Лори рядом будет одновременно раем и адом. Он помог ей сесть на Клементину и оседлал свою лошадь. Ник тоже переменил лошадей и помог взвалить связанного Форда Бэйли на его гнедую, а сам взял своего Дикенса.

На окраинах Пуэбло их пути разошлись: Ник и Джонатан отправились одной дорогой, а Лори и Морган — другой, вместе со своим пленником и трупом Уайти Старка. На этот раз они не обменялись ни единым словом. Слова уже были сказаны, и оба знали, что их ждет впереди. Но подозрительность витала в воздухе. Морган чувствовал ее в Нике и старике, а может, и в Лори. Он говорил себе, что это естественно и потребуется еще немало времени, чтобы окончательно добиться доверия Ника.

Возможно, через несколько часов он полностью убедится в том, что его догадка верна и Ник его родной брат.

Глава двадцать восьмая

Ник и отец достигли лагеря Брэденов поздно ночью. Почти весь путь они проехали в молчании, не считая нескольких слов о Лори и пары вопросов о Моргане Дэвисе.

— Он и впрямь чертовски похож на тебя, — сказал Джонатан.

Ника все больше раздражала эта очевидная истина. Он кивнул.

— Кажется, он полюбил Лори.

Ник снова кивнул. Сейчас он уже не знал, как ему к этому относиться. Когда он впервые заметил склонность рейнджера к Лори, его охватила ярость. Теперь она угасла, но он был уверен, что жизнерадостная и энергичная Лори не будет счастлива со скучным блюстителем закона.

— А Лори — его, — зашел чуть дальше отец. Ник лишь пожал плечами.

— Черт возьми, паренек, ты не слишком разговорчив.

— Угу, — пробурчал Ник, чувствуя, что его манера все более напоминает поведение Моргана Дэвиса — можно было сказать многое лишь парой слов.

Несмотря на поздний час, у фургона весело потрескивало пламя костра, и Ник различил вокруг него четыре фигуры. Его мать. Бет. Энди. Дэниэл. Вот Энди вскочил, чтобы встретить их.

— Как дела?

Ник молча спешился и подошел к огню, прежде чем ответить. Он улыбнулся Бет, и та просияла ответной улыбкой.

— С Лори и Морганом Дэвисом все хорошо, — произнес он. — Только обоим не мешает подлечиться, а Моргану нужно поговорить с властями насчет мертвого тела. — Ник вдруг понял, что назвал Дэвиса по имени.

— Лори? — переспросила Флер. — А что с ней случилось?

— Ничего, кроме нескольких ушибов и порезов. — Он снова улыбнулся Бет. — Вообще-то мне показалось, что ей хотелось остаться с Морганом.

— С «Морганом»? — подняла брови Бет.

— Он спас мне жизнь, а я… отплатил ему тем же. Пожалуй, это позволяет нам называть друг друга по имени.

— Так, значит, он отпускает тебя?

Бет уже стояла рядом, и он заключил ее в объятия.

— Да, если бы я захотел этого. — Он прижал женщину к себе покрепче. — Но я решил вернуться с ним и уладить дело раз и навсегда. Иначе я никогда не смогу осуществить свои мечты о ранчо и… семейной жизни. Недавно я обнаружил, что это для меня очень важно. — Их взгляды встретились в свете пламени. Надежды и обещания молниями промелькнули между ними. Он тяжело глотнул. Она как будто принадлежала ему, доверчиво прижимаясь всем телом.

Он отвел взор от ее серьезного лица и посмотрел на мать. Она плакала, и рядом с ней был Дэниэл, хмурое лицо которого казалось постаревшим как никогда.

— Не беспокойся, — сказал ей Ник. — Теперь я определенно доверяю Дэвису, несмотря на то что…

Дэниэл поднялся, и в его торжественном лице было что-то царственно-важное. Ник знал его с детства, но никогда не видел ничего подобного.

— Я помогу тебе с лошадьми, — объявил Дэниэл.

Его предложение явно заключало в себе нечто большее и было необычно для никогда не вмешивающегося в дела карлика. Но он хотел что-то сказать, и Ник почему-то боялся этого. Ник не собирался откладывать возвращение в Техас, не желал рисковать Лори и Энди и лишиться последней надежды. Этой последней надеждой был Дэвис. Быть может, у Ника один шанс из десяти, но это, черт побери, лучше его положения в последние месяцы.

Ник неохотно выпустил руку Бет. Энди хотел было встать и помочь ему, но Дэниэл покачал головой, и Энди снова сел с мрачной гримасой.

— Тут неподалеку есть ручей, — заметил Дэниэл. — Похоже, лошади устали.

— Еще как, — согласился Ник. — Они работали с самого рассвета, да и в прошлые дни им доставалось от рассвета до заката.

— Рейнджер не дает спуску, а? — проговорил Дэниэл. Ник усмехнулся:

— Тут ты прав как никогда.

Они подошли к ручью и принялись молча поить лошадей. Ник ожидал, зная, что у Дэниэла на уме что-то очень важное.

— Что ты думаешь о Дэвисе? — спросил наконец карлик.

— Не знаю, — просто сказал Ник. — Ей-богу, я так долго ненавидел его, но в последнее время… в общем, мы не будем друзьями, но я научился уважать его. — Поднятая бровь Ника требовала от Дэниэла объяснений.

Дэниэл вонзил каблук в землю:

— Флер просила меня поговорить с тобой. Сама она… не может.

— Поговорить со мной? — окончательно смутился Ник. — Но о чем?

— Может, ты присядешь?

Ника все больше одолевали тяжелые предчувствия.

— Пожалуй, я постою, Дэниэл, а ты выпаливай. Ну как всегда.

— Флер и я… в общем, мы думаем, что рейнджер… может быть… твоим братом-близнецом.

Нику показалось, что его ударили обухом по голове. Или ткнули ножом прямо в нутро. Земля словно закачалась у него под ногами.

— Я не понимаю.

— Она рассказала мне вечером, Ник. Я и сам не знал. Я знал только, что Джонатан не твой отец. Я был… там, в Техасе, возле нынешнего Эль-Пасо, когда он нашел ее в пустыне с новорожденным младенцем на руках. Она кормила ребенка, и мы предположили, что она его мать. Когда Джонатан и Флер поженились, они просто объявили тебя своим.

Ник пожалел, что не присел. Он едва не рухнул наземь, и поводья выскользнули у него из рук.

— Но как же…

— Я узнал об этом лишь вечером. Рейнджер… Он начал догадываться и показал мне свою ступню. Ник, у него родинка точь-в-точь как у тебя. Поэтому я и спросил Флер. — Дэниэл опустил глаза. — Она рассказала мне, что много лет назад похоронила своего мальчика по имени Николас, отправилась в дорогу и на одной из станций помогла незнакомой роженице. У той родились близнецы. Потом напали команчи. Флер укладывала в фургоне одного из младенцев, когда лошади вдруг понесли. Когда она оглянулась, то увидела горящую хижину. Флер подумала, что все погибли, и тогда ты стал ее Николасом.

— О Господи, — простонал Ник, опуская голову в ладони.

— Ее муж и младенец умерли от холеры. По-моему, она сочла тебя Божьим даром. Она вовсе не хотела поступить плохо.

— Я… понимаю, — шепнул Ник, вспоминая о многих мелочах и о многих приступах одиночества, когда ему казалось, будто он лишен частицы собственной души. И еще он вспомнил боль, испытанную им, когда рейнджер прижег свою рану. Какое невероятное совпадение, а тут еще странная телепатическая связь, позволявшая им читать мысля друг друга.

— Но почему он ничего не сказал?

— Наверное, хотел убедиться, — ты ведь был уверен в обстоятельствах своего рождения. Он знал, что ты недолюбливаешь его, и поэтому не хотел… в общем, черт его знает. — Дэниэл никогда не чертыхался, и это было очевидным признаком волнения. — Ты имеешь право знать. И он тоже.

Ник не мог разобраться в своих чувствах. Неужели он не тот, кем был все эти годы? Но именно об этом твердит ему Дэниэл. Он вовсе не Ник Брэден. Его фамилия — Дэвис.

— А как же Лори? Энди?

Дэниэл смотрел себе под ноги.

— Никакого родства, Ник, не считая…

— Не считая?..

— Твоего сердца.

Нику казалось, будто у него обнажились нервы. Он и сам был нагим, лишенным своей семьи.

И очень одиноким.

Конечно, сердце связывало их между собой, но… этого недостаточно. Только не сейчас. Ведь вся его жизнь была ложью, и его на миг охватил гнев на мать и Джонатана за то, что они лгали ему.

Тот же гнев распространялся и на Моргана Дэвиса.

— А как давно… заподозрил Дэвис?

— Пожалуй, недавно. Очевидно, он заметил твою родинку утром и начал припоминать то да се, и в том числе рассказы о женщине, исчезнувшей после убийства его родителей. Тогда все решили, что она захвачена и убита команчами.

Утром… С тех пор прошла целая жизнь!

Его брат. Боже, не только брат, но и близнец.

Боль волной накатила на Ника и затаилась глубоко в душе. Ведь он несколько раз мог убить Дэвиса. Видит Бог, он хотел его убить. Ник вспомнил, как Морган протянул ему недавно руку, зная, что рукопожатие, возможно, не состоится. Теперь Ник понял смысл озадаченных и пытливых взглядов рейнджера в конце путешествия. Не тяготится ли, случайно, обретением такого родственника и Морган?

Рейнджер — и изгой.

Пальцы Ника зарылись в мягкую землю словно в поисках душевного равновесия. Дэниэл все еще стоял неподалеку, ожидая.

— Я хочу побыть один, — сказал Ник. Дэниэл кивнул.

— Флер… сама не своя от волнения. Боится, что ты не поймешь. Я могу сказать ей?..

— Скажи, что она всегда будет мне матерью, — мягко произнес Ник.

Карлик подошел к нему, коснулся плеча. Ник поднял голову и увидел в его глазах слезы. Он никогда еще не видел Дэниэла плачущим, даже после грубых издевательств и злых насмешек обидчиков. Не дав Нику произнести ни слова, его друг взял за поводья лошадей и отправился назад в лагерь.

— Оставь Дикенса здесь, — попросил Ник. Дэниэл помедлил, затем привязал поводья к дереву и исчез в рощице.

* * *

Лори не отводила глаз от лица Моргана. Она так легко могла потерять его, и осознание этого страшило ее. Неужели можно так сильно полюбить человека, которого еще совсем недавно ненавидела? Частицей разума она понимала: любовь и ненависть — сильные и страстные чувства, каждое из которых потрясает душу.

Что ж, эти потрясения уже разрывают ее сердце между преданностью Нику и любовью к человеку, не признающему компромиссов. По-видимому, Морган Дэвис не пойдет на уступки, ведь он видит мир только черно-белым. Он одиночка по натуре и блюститель закона по выбору. Скажи ей кто-нибудь пару месяцев назад, что она по уши влюбится в такого человека, — она расхохоталась бы ему в лицо.

Но теперь она смотрела на рейнджера, и ей было не до смеха. И Лори и Ник были хорошими наездниками, даже отличными. Оба могли встать на круп неоседланной лошади босыми ногами и удерживаться на скаку. Но ни у одного из них не было такого взаимопонимания с лошадью, как у Моргана. Он словно слился со своим Демьеном в одно целое.

Впрочем, сейчас он сидел в седле истуканом, и девушке казалось, что Морган обижен не на шутку. На собственном опыте она узнала, что Уайти Старк наслаждался, причиняя ей боль. Лори достаточно знала и Моргана: он никогда не смирится с обидой. Будто читая ее мысли, он повернулся, и на губах его появилась неуверенная улыбка. И вот сюрприз — он подмигнул ей. Это получилось у него изумительно, и Лори обрадовалась шутливой искорке, видимо годами тлеющей в уголке его души. Что ж, для начала и это неплохо.

— Я выгляжу не лучше тебя? — спросила вдруг она.

Лицо Моргана не только покрывала щетина, но и синяки, к тому же у него была испачкана одежда и сломана пара ребер. Он пристально посмотрел на нее, прежде чем ответить, и, как обычно, взгляд его был прямым и открытым. Скулы его окаменели, и улыбка исчезла.

— Думаю, мисс Лори, мы выглядим одинаково. Ваш синяк пройдет через несколько дней. — Лори еле уловила шутливые нотки в обращении «мисс», которым он поддразнивал ее. Да, ему нужно непременно поучиться шутить. И как следует постараться.

Она вздрогнула, но уголки ее губ приподнялись в улыбке.

Он наклонился и нежно стряхнул с ее волос сосновые иглы.

— Мне больше по душе, когда эти иглы попадают сюда по той причине, — поделился он, и ее сердце дрогнуло.

Снова нахлынули воспоминания. Его тело над нею и рука, тем же движением смахивающая сухие иглы, и еще его взгляд… изумленный и завороженный.

— Спасибо, — тихо сказал она. — Спасибо, что пришел за мной и что помог Нику.

Что-то в его лице изменилось, оно будто окаменело, и рейнджер отвернулся. Лори не поняла — ведь они с Ником помирились. Он сам ей сказал и доказал это, отпустив брата.

— Морган? — робко окликнула она.

Не глядя на нее, он погнал лошадь чуть быстрее.

— Что случилось, Морган?

На щеке у него дернулся мускул.

— Не будь Ник твоим братом… — начал было он, но она не поняла и вопросительно вздернула подбородок.

Он с минуту помолчал, затем продолжал, смущенно подбирая слова, и это изумило ее в человеке, всегда владевшем ситуацией.

— Ты и я… это потому, что я так похож на Ника?

Лори была поражена: оба парня настолько разные, их внешнее сходство представлялось ей лишь игрой природы. Но она вдруг почувствовала его глубокое беспокойство.

— Вовсе нет, ведь Ник мой брат.

— Но если бы он не был братом? — настаивал Морган.

— Почему ты об этом спрашиваешь? — не выдержала она.

Моргану хотелось сказать ей, что, судя по многим признакам, Ник Брэден на самом деле Ник Дэвис. Кого она выберет, если Ник ей не брат? Он почти не сомневался. Между Лори и Ником были искренние товарищеские отношения, но Морган догадывался, что Ник — непревзойденный сердцеед. Он же, Морган, искусен в делах, не имеющих с покорением сердец ничего общего.

Он уже и так причинил Нику и Лори много бед. На этом он ставит точку — он отпустит Ника и пожелает обоим счастья, пусть это разобьет ему едва обретенное сердце.

Такова только толика его долга перед ним.

— Морган? — снова настойчивый вопрос Лори. С той минуты, как она упомянула Ника, глаза рейнджера словно скрыло темной, непроницаемой пеленой. Но его вопрос был таким странным и неожиданным…

Показались первые вывески лавок, и он воспользовался этим, чтобы избежать ответа.

— Я отвезу наших приятелей к шерифу, а ты поезжай в гостиницу и сними комнату. Заодно я выясню у шерифа насчет доктора. — Он заметил на ее лице знакомую непокорную мину и добавил обезоруживающим голосом:

— Пожалуйста. А потом мы отдохнем, ведь мы так измучились….

Лори растаяла от его слов, не в силах устоять перед его просьбой, и кивнула.

— Но если ты не вернешься через тридцать минут, я пошлю за тобой охотника за премией.

Это была неважная шутка, скорее даже безвкусная, но она вызвала на его хмуром лице полуулыбку.

— Да, мэм, — чопорно ответил он.

* * *

Бет ждала Ника. Дэниэл вернулся без него, поговорил шепотом с Флер, и оба исчезли в фургоне, где уже отдыхал Джонатан. Энди постелил свою скатку под фургоном.

Бет уже успела навестить Мэгги. Девочка блаженно спала на перине в восхитительном, не перестающем ей нравиться фургоне. Там было местечко и для Бет; спальные места отделялись друг от друга занавесками. Женщина вернулась и снова принялась ждать Ника. Она услышала от Джонатана о случившемся с Уайти и узнала, что Ник согласился вернуться в Техас с рейнджером. Но, очевидно, случилось еще что-то, о чем она не знала.

Атмосфера как бы сгустилась, грозя яростной бурей. Бет казалось, будто ее новые друзья расхаживают на цыпочках меж осколками стекол.

Причина оставалась для нее загадкой; ведь Ник очень устал, и непонятно, что удерживает его у ручья. Бет не могла избавиться от ощущения, что нужна Нику. После того дня он тоже был нужен ей — просто чтобы подержать ее в объятиях. Наконец она отбросила осторожность и условности и отправилась на его поиски, закутавшись от холодного ветра в шаль.

Бет знала, что он и Дэниэл водили лошадей на водопой, и пошла вниз, к ручью, где еще раньше успела постирать одежду в ожидании Ника. Но его там не было, и она решила не идти дальше, чтобы не упустить его окончательно. Усевшись у ручья и дрожа от холода, она продолжала ждать.

Прошло около часа или больше. Она замерзла, но наружный холод был несравним с тем, что окутывал ее душу. Она не представляла себе глубины своих чувств к Нику до минувшего дня, когда он поцеловал ее печальным и невыразимо нежным поцелуем. Она не хотела отпускать его, понимая, что теперь не захочет с ним расстаться.

Бет услышала стук копыт. Медленный и усталый. Она поднялась и увидела Ника: он ехал опустив плечи и казался потерянным. Как не похож он был на гордого и непокорного парня, готового сражаться с рейнджером до последнего вздоха.

— Ник?

Он поднял голову и увидел ее. Широкие плечи парня распрямились, он спешился и подвел лошадь к ожидавшей женщине.

Ник посмотрел на нее непроницаемыми в темноте глазами.

— Тебе не нужно быть здесь одной, — сказал он.

— По-моему, тебе тоже, — ответила она. — Я… очень волновалась, и мистер Уэбстер казался таким грустным.

Он обнял ее и привлек к себе. Она вздрогнула, и он отпустил ее, потом снял с себя куртку и набросил ей на плечи. Отступив, он стоял против нее, и тело его казалось вытесанным из камня.

— Что случилось? — мягко спросила она. — О чем сказал Дэниэл?

— О том, что вся моя жизнь — ложь, — горько произнес он.

Она не знала, что ответить. Скорбь в его голосе была глубока и не шла в сравнение с горечью, которую он испытывал, сердясь на Моргана Дэвиса. Он тяжело проглотил ком в горле, будто справляясь с особенно невкусной пищей.

— Дэниэл только что сказал мне, что моя семья — вовсе не моя семья и что… Морган Дэвис мой брат. Брат-близнец.

Бет сочувственно взяла его руку. Она была холодна, и Бет поднесла ее к губам и слегка коснулась, затем помассировала рукой, пытаясь согреть.

Неожиданно она очутилась в его объятиях, таких тесных, что она едва могла дышать, и по ним она поняла глубину его отчаяния, вызванного ощущением потери. Ей хотелось как-то утешить его. Ведь он не потеряет то, что у него есть, не утратит их любовь — это очевидно, но сможет приобрести нечто важное. Но он должен прийти к этому выводу сам.

— Он знал, — устало произнес Ник, — Дэвис. Но почему же я не знал? Почему я не узнал собственного брата?

— О чем тебе рассказал Дэниэл? — повторила вопрос она.

Он рассказал ей обо всем короткими, мучительными фразами, каждая из которых давалась ему с трудом. Бет понимала, что он стремится осознать реальность услышанного от Дэниэла. Интересно, что чувствовала бы она, скажи ей кто-нибудь, что она не дочь Джеймса и Элизабет Кэролл, а родственница того, кого привыкла считать врагом?

Это казалось ей немыслимым.

— Мистер Дэвис и сам не знал этого, пока не увидел твое родимое пятно, — проговорила она наконец. — Откуда же мог догадаться ты?

— Я должен был… что-то почувствовать.

— Ты и почувствовал, — нежно подсказала Бет. — Просто ты не разобрался в нем… из-за вашей вражды. Лори рассказала мне, как ты помог ему во время снежной бури, и еще… вы оба отлично действовали, спасая меня, и позже, когда на нас напал охотник за премией. — Она помолчала и осторожно продолжала:

— Ты мог и не возвращаться за ним. Я с самого начала увидела в вас нечто схожее и естественное. Мне всегда казалось, что вы родня, но Лори уверила, что это невозможно.

— Проклятье, он мне даже не нравится.

Она улыбнулась:

— А тебе никогда не казалось странным, что у вас обоих гнедые лошади? У него Демьен, у тебя — Дикенс.

— Гнедые здесь повсюду.

— И улыбаетесь вы одинаково. — Она коснулась пальцами его губ. — У вас необычная улыбка… скорее полуулыбка.

Он глянул на нее подозрительно:

— Да я никогда не видел, чтобы он…

— А эта ямочка? — перебила она, и ее руки потянулись к глубокой, делящей подбородок надвое ямке.

Ник попытался поймать ее палец губами, но она была слишком проворна.

— Даже бровь у тебя поднимается точно так же.

Он поднял бровь, и рука Бет коснулась ее и помассировала кожу вокруг его глаз.

— Ты изучала его слишком пристально, — с подозрением проронил он.

— Только потому, что он похож на тебя. Кое в чем.

Она заслужила намек на улыбку.

— Спасибо и на этом, — сказал он. Бет прижалась к нему и уютно устроилась в его объятиях.

— Разве так плохо найти брата?

— Будь он кем-то другим.

— Например, Уайти Старком? — наивно спросила она.

— Ну конечно, не каким-то отребьем, — поправился он. Ник обнял ее покрепче, и она замерла.

— Он так или иначе мог быть тебе братом, — сказала она. — Ведь он и Лори любят друг друга.

— Но это непристойная мысль.

Она подняла глаза, пытаясь понять смысл сказанного. Очевидно, Лори все-таки не состоит в родстве ни с тем, ни с другим.

— Мой брат… женится на моей сестре, — пояснил он. Этой ночью он ощутил глубину чувств Моргана к его сестре, увидев, как тот коснулся ее прощальным, жертвенным поцелуем. Ник пробежал пальцами по волосам Бет:

— Она всегда будет мне сестрой, ведь Лори приходила ко мне со своими обидами еще с тех пор, как ходила пешком под стол. То же самое и с Энди.

— Лори несгибаема, верно?

— Иногда я даже сожалею об этом, — заметил Ник. — Она бросается в жизнь очертя голову. Скорее в неприятности, вроде Моргана, — проворчал он.

Бет мысленно порадовалась, что, разговаривая, Ник постепенно расслабляется. Похоже, он уже смирился с ситуацией, а может, и нашел в ней свое очарование.

— Жаль, что я не слишком похожа на нее, — задумчиво заметила Бет.

— Подумать только, — проронил Ник, — слышать такое от леди, управляющей в одиночку ранчо в окружении индейцев и пускающейся в путь среди ночи. В тебе тоже немало мужества. — Последние слова прозвучали почти шепотом и закончились вздохом, когда их губы слились в поцелуе.

Для них уже не было ни Моргана, ни Лори.

Остались только они двое и ночь.

* * *

Очнувшись от глубокого сна в одной из пустых камер тюрьмы Пуэбло, шериф отнюдь не был счастлив. Он с неприязнью уставился на небритое лицо Моргана, его пыльную одежду и внушительный на вид шестизарядник. Даже жетон рейнджера не произвел особого впечатления. Затем взор шерифа перешел на стоящею рядом с Морганом скованного наручниками Форда Бэйли, и он помрачнел еще больше.

— Какого черта вы не пришли сюда, когда впервые появились в городе? — осведомился он у Моргана. — Обычный визит вежливости.

— Я хотел по возможности не привлекать внимания, — ответил Морган. — Я знал, что эти двое охотятся за нами.

— Что ж, вижу, они вас нашли, — сухо промолвил шериф. Он был высоким, поджарым мужчиной с жесткими глазами, и Морган мгновенно определил в нем отличного представителя закона.

Морган кивнул и пересказал последние события, начиная с похищения Лори.

— А где сейчас ваш арестант?

— Он с семьей за чертой города.

Брови шерифа сошлись на переносице.

— Похоже, ты слишком доверчив, а?

Никто никогда не говорил такого Моргану, и он вдруг усмехнулся:

— Нет, но это не обычный случай — Брэден спас мне жизнь.

— Что ж, дело ваше, но я не хочу больше в моем городе неприятностей.

— Их не будет. Я бы предпочел завести здесь дело на Форда Бэйли о похищении. Лори Брэден будет здесь утром, чтобы подписать необходимые бумаги.

— Где она сейчас?

— В гостинице «Трейдере Пост». Мне нужно найти для нее доктора.

Шериф посмотрел на его лицо и окаменевшую фигуру:

— Пожалуй, вам он тоже нужен.

Морган пожал плечами.

— Дело ваше, — проговорил шериф. — Док Симпсон в доме напротив. Я устрою здесь Бэйли и пошлю кого-нибудь за гробовщиком для другого парня.

— Спасибо.

— В следующий раз вначале приходите ко мне, — напомнил шериф, — и доставьте сюда леди утром…

Доктор, придя в гостиницу, потратил минут тридцать на них обоих, перевязав несколько порезов Лори и наложив плотную повязку на ребра Моргана, одно из которых, по его мнению, было сломано. Глянув на исполосованное боевыми шрамами тело рейнджера, включая новый шрам на плече, доктор покачал головой:

— Господь совершил чудо, оставив тебя в живых с такими ранениями.

— Вы не первый, кто так думает, док. Спасибо. — Он дал ему пятидолларовую купюру и закрыл за ним дверь. Они находились в комнате Лори, Морган занял комнату рядом. Он привел доктора прямо к Лори и остался сам, чтобы тот обработал заодно его раны.

Пора было уходить, и он знал это. Лори была признательна ему, но он не нуждался в благодарности. Она была беззащитна. Черт побери, он тоже. Впервые, насколько он себя помнил, он был беззащитен перед женщиной, перед другим человеком. Проклятье, он просто не мог повернуть ручку двери. Огромные золотистые глаза девушки задавали ему множество вопросов, но он не знал, как на них ответить. Вначале необходимо уладить дела с Ником.

«Иди!» — кричал ему рассудок, но тело не повиновалось приказу. Его тело и сердце повиновались другому, более стихийному порыву.

— Не уходи, — сказала Лори. — Ты очень нужен мне… этой ночью. — Он заметил ее дрожь и подумал, что ей пришлось перенести за последние часы. Бог знает что говорил и делал Уайта, и вдобавок она так долго волновалась за него и Ника.

— Просто обними меня, — попросила она. — Обними и постой со мной.

Он положил руки ей на плечи и ощутил ее дрожь.

— У тебя был чертовски трудный день, да? — Она провела рукой по его груди — по новому шраму, по бинтам и старым ранам. — Похоже, у тебя было много таких дней. Ты не очень-то заботишься о себе.

— Верно, — согласился он, наслаждаясь прикосновением ее руки, словно впитывающей в себя его застарелую боль. Но его охватила новая, пронзительная боль, не имеющая ничего общего с ранами тела, — он хотел ее несмотря ни на какие раны. Ночью он снова был на волосок от смерти и теперь хотел того, чего ему больше всего не хватало в жизни. Он жаждал касаться и получать прикосновения в ответ, хотел, чтобы кому-то было небезразлично, жив он или мертв.

Господи, как это желание успело стать таким сильным и убедительным, что он готов забыть все на свете? А сколько лет он прятал свою душу в каменных тайниках, не позволяя ей понять значение этого желания. Теперь стены рухнули, и он чувствовал себя обнаженным и беззащитным. И целиком во власти своего желания, настолько зависимым от него, что это чертовски пугало его.

Его просто трясло от силы страсти, грозящей унести Лори и взять ее жизнь и любовь, которые она предлагала. Но этого не позволит ему врожденная честность: она должна узнать о его опасениях. Но когда она подняла на него свои колдовские золотистые глаза, он почувствовал себя великаном и трижды героем, и слова застряли у него в горле.

— Благодарю тебя, — шепнула она.

Его воспарившая душа рухнула наземь, как подбитая птица. Он не нуждался в проклятой благодарности.

Он принудил себя отстраниться, выдавил из себя суровые слова и посмотрел в окно, за которым виднелись первые проблески рассвета.

— Я не сделал ничего такого, чего бы ни сделал для любого порученного мне пленника. Никто не отнимет у меня арестанта. Никто! — подчеркнуто внушительно произнес он.

Услыхав тихий вздох, он непроизвольно устремил на нее взор. Ее лицо было серьезным, глаза задумчивыми.

— Кажется, я благодарила тебя за то, что ты такой, какой есть, — медленно проговорила Лори. — И ни за что иное. Я знаю, что ты сделал бы то же самое для любого другого. Быть может, поэтому я и люблю тебя.

Любовь. Это слово прокралось в его сознание, оно было теплым и настойчивым. Но в то же время чуждым. Новым. Его было трудно — нет, невозможно — принять, поверить ему. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но она положила пальцы на его губы и заставила молчать.

— Я никогда не встречала такого, как ты, — сказала она. — Эта гранитная одержимость, не уступающая ни дюйма никому и никогда. Я так долго не верила, что ты действительно такой.

Моргану хотелось возразить — просто он упрям, прямодушен и чист, вот и все. Но ее губы остановили его. Они убеждали и принуждали его поверить в невозможное. Он знал, что его нельзя полюбить. Никто еще не любил его. Кажется, она разглядела недоверие и сомнение в его глазах.

— Ты просил меня поверить тебе, но я была… глупа и не поверила, — медленно промолвила она. — Теперь я прошу тебя довериться мне, Морган. Я знаю, что не имею на это прав… после всего случившегося…… — Она смолкла, и Морган расслышал в ее голосе вину и сожаление.

— Не надо, — сказал он. — У тебя не было оснований…

— У меня есть мое сердце. Только я не послушала его.

— Я никогда не верил мыслям, идущим из сердца, — мягко сказал он.

Она покачала головой:

— Это не правда. Однажды ты рассказал мне… — Она вспомнила его историю о пленнике, которого он отпустил позаботиться о жене и который едва не убил его.

— Тогда я извлек урок.

— А теперь?

— Не знаю, — сказал он, чувствуя, что на самом деле знает. Он думал сердцем последние несколько дней — поэтому и навлек на всех смертельную опасность.

«Твой отец умер из-за женщины. Рейнджер не должен влюбляться,» — преследовали его слова Кэллума. Морган был рейнджером, и никем иным. Он никогда еще не подвергал это сомнению, никогда не задумывался над этим.

— Попробуй, — продолжала Лори. — Я хочу немножко того самого сердца. Думаю, оно гораздо больше, чем ты предполагаешь.

Господи, да она уже завладела этой дьявольской штукой целиком. В этом и заключалась проклятая ситуация.

— Морган?

Он очнулся.

— Останься со мной сейчас. Не… уходи.

Он откинул с ее лба локон, и обнажилось милое, покрытое синяками лицо. Он уже понял, что не может покинуть ее. Только не сегодня, когда в глазах ее таится страх. Когда его зовет любовь и манит надежда.

Была еще мысль о Нике. Но ему удалось утихомирить даже ее.

Он увлек девушку к постели, лег рядом, и руки его легко пробежали по ее предплечьям, затем по лицу. Он ощущал ее дрожь, помнил, что тело ее покрыто синяками под стать его телу. Но их поцелуй разбудил страсть, тлеющую в них с того первого поцелуя в Ларами. Оба сейчас слишком измучены для любви, хотя его мужское достоинство, казалось, забыло об этом. Оно жадно воспаряло, но Морган во что бы то ни стало хотел справиться с ним. Сейчас Лори нужен покой. Забота. Никаких волнений.

Он вступил в схватку с собой и смягчил поцелуй, зная о хрупкости ее тела и своих эмоций, подвергшихся испытаниям последних дней.

— Спи, — шепнул он.

— Не уходи, — снова сонно пробормотала она, и он понял, насколько она устала и как близка была к нервному срыву.

— Я не уйду.

— Скажи снова! — потребовала она.

Но он мог и не отвечать, потому что глаза ее сомкнулись, и она успокоенно вздохнула. Он долго согрел на нее — на золотистые ресницы над прекрасными глазами, на медового оттенка волосы, волной лежащие на его груди, и нежную щеку, греющую его кожу.

Вскоре он тоже уснул с мыслями о чуде в его объятиях.

А может, он опасался, что утром его мечта растает и наступит суровая реальность дня.

Глава двадцать девятая

Лори проснулась в объятиях Моргана. Свет потоком лился через окно, и она гадала, который сейчас может быть час. Тело девушки онемело, она пошевелилась и снова замерла. Моргану нужен отдых — чем больше, тем лучше. Поэтому она сосредоточилась на изучении его лица. Она никогда не видела его в минуты покоя. Суровые и жесткие черты как будто разгладились, длинные ресницы прикрывали обычно настороженные глаза. Ей ужасно хотелось коснуться этого лица. Он был так нежен прошлой ночью, так боялся причинить ей боль.

Но он промолчал о любви. Но с чего он должен был о ней говорить? Лори стреляла в него, не доверяла ему, и из-за нее он едва не погиб.

Глаза Моргана открылись, и он неторопливо улыбнулся ей:

— М-м-м, как приятно проснуться с тобою рядом.

— Мне тоже.

Он потянулся, лукаво улыбаясь, потом тихо простонал от боли в избитом теле.

— Может, тебе это и приятно, но я чувствую себя словно…

Он смолк, потому что Лори сделала то, о чем мечтала с самого пробуждения: она коснулась его губ, проследила впадинку щеки, ощущая грубую щетину.

— Чувствуешь словно?..

Но он упрямо стиснул зубы, промолчал и провел по своей щеке:

— Должно быть, я похожу на черта.

— Вот именно, — усмехнулась она. Он еще не совсем проснулся, веки полуприкрывали густую синеву изумленных глаз. Морган покачал головой:

— Это несправедливо. Ты по-прежнему чертовски хорошенькая.

Но Лори чувствовала себя ужасно, зная, что лицо ее распухло, волосы превратились в массу нечесаных кудрей, а одежда… впрочем, чем меньше думать об этом — тем лучше. Она вытянулась, прижимаясь к нему и не желая терять ощущение интимности.

Он быстро отодвинулся, но она успела заметить реакцию его тела. Он сел и натянул рубаху. Она смутно припомнила, что прошлой ночью он внес свою постельную скатку в соседнюю комнату.

— Я собираюсь побриться и принять ванну, — сказал он. — Заодно позабочусь, чтобы тебе принесли в номер воду. А потом мы, пожалуй, вернемся к твоей семье, прежде чем Ник появится здесь с дробовиком.

Пораженная его отчуждением, она лишь кивнула, борясь с разочарованием и пустотой. Он с минуту постоял в дверях, глядя на нее темными и опять настороженными глазами, затем открыл дверь и исчез.

* * *

Оставить ее одну этим утром было для него одним из тяжелейших испытаний, и, возможно, он сделал это ради них обоих. Он посмотрел на едущую рядом с ним Лори. Она молчала с тех пор, как он вернулся к ней в номер, принеся снизу кофе. Вдобавок он ухитрился раздобыть немного хлеба и мяса.

Морган нашел цирюльника и общественные бани и в полной мере воспользовался и тем и другим, облегчая боль в теле с помощью парной. Но жар не мог избавить его от другой боли — боли желания, не позволяющей думать ни о чем другом. Он хотел ее утром больше всего на свете, но ему мешал призрак Ника. И собственный жетон. Он уже причинил девушке достаточно горя. Даже если она не равнодушна к нему, то разве может быть счастливой жена рейнджера? Его не бывает дома по три четверти года, а то и дольше. К тому же она ясно дала понять, что ей не по нраву блюстители закона.

Морган то и дело повторял себе, что лишь чрезвычайные обстоятельства внушают ей мысль, что она полюбила его. Ей нужно время, чтобы она поняла, пусть это даже отзовется в ней мучительной болью. Он попытался не думать об этом и привести в порядок свои мысли, как делал много раз прежде. Его рука нырнула в карман и нашла там предмет, только что купленный в универсальном магазине. Быть может, он не будет оценен по достоинству, хотя и потребовал немалой суммы из немногих оставшихся у него денег. Им предстоит еще неблизкое путешествие в Эль-Пасо, хотя, очутившись в Техасе, он сможет добыть на рейнджерском посту дополнительную сумму денег.

Лори взглянула на него. Она предложила свернуть, чтобы сократить путь до лагеря, и Морган заметил, как девушка прикусила губу, чтобы не сказать лишнего. Ему хотелось успокоить ее, видит Бог, очень хотелось. И еще хотелось протянуть руку и просто коснуться ее, черт побери. Но он знал, что, сделав это, он пойдет дальше. Он скажет ей вещи, говорить которые не имеет права. Только не сейчас.

Поэтому он просто кивнул и повернул Демьена. Господи, если Лори поедет с ними, путешествие в Техас будет долгим, — даже сейчас его охватывала хорошо знакомая дрожь желания. Если бы можно было как-то… воспрепятствовать этому, но в последние недели он засомневался, что преуспеет в этом. Он никогда не встречал столь решительной женщины, с такой сильной волей. Любая другая лежала бы в постели в полуобмороке не одну неделю, претерпев то, что претерпела она прошлой ночью от Уайти.

Вскоре между деревьями замаячил ярко раскрашенный фургон. Лори пустила кобылу в галоп, Морган последовал за ней и увидел, как она спешилась и почти побежала к поразительной на вид женщине, стоявшей у костра рядом с Джонатаном. Морган остановился, наблюдая, как она поочередно обнимает обоих, и чувствуя себя посторонним, каким был для них всегда.

Неожиданно к его лошади подошел Ник, с тем же непроницаемым лицом, какое было у него в первые дни пленения. Но что-то в нем изменилось, — возможно, из-за нарочитого безразличия на лице.

— Нам нужно поговорить, — напряженно произнес он.

Морган кивнул, спешился и привязал Демьена к большому кусту. Он непроизвольно пошел нога в ногу с Ником, позволяя ему направиться в сторону речки, поросшей тополями и соснами, и Ник прислонился к дереву, как, бывало, делал Морган, наблюдая за ним и Лори. Теперь Ник изучал его столь пристально, что Морган понял: он знает или догадывается о том, что они братья.

Дэниэл!

Ник вдруг отвернулся, поднял камешек и пустил его по воде, следя, как появляются и исчезают на поверхности воды круги.

— Я чувствую себя как эти круги, — поделился вдруг он. — Только что были — и уже нет. — Он повернулся к Моргану, и глаза его уже не казались загадочными. Они были переполнены неведомой Моргану болью. Но он чувствовал ее, как и многое другое, что касалось Ника, — жгучее одиночество и поразительное открытие того, что знакомый мир вдруг перевернулся вверх дном.

Морган не знал, что ему делать, ну разве что впитать в себя часть мучений Ника и его смущение. Последние несколько дней у него было время привыкнуть к мысли о том, что у него есть брат. Но при этом ему не нужно было терять самого себя и семью, которую считал родной уже много лет.

— Ты уверен? — спросил наконец Морган, и ему не нужно было пояснять свой вопрос.

— Дэниэл говорил со мной прошлой ночью. Он расспросил… мою мать после разговора с тобой.

Морган выслушал от Ника пересказ истории Дэниэла, потом Ник взглянул на него в упор:

— Почему ты ничего не говорил мне?

— Я не был уверен, — сказал Морган.

— А тебе непременно нужно быть уверенным во всем, да? — с горечью спросил Ник. — Похоже, ты был убежден, что именно я убил мальчишку.

Пальцы Моргана непроизвольно сжались в кулаки. Он попытался распрямить их, но безуспешно. Сейчас на кону стояло слишком многое. Ему хотелось сблизиться с Ником, но он не знал как. Ведь Ник его брат. Брат-близнец. И сейчас он испытывает мучительную боль.

— Проклятье, скажи что-нибудь, — резко повернулся к нему Ник.

— Но что? — спокойно спросил Морган. — Сказать, что я что-то приобрел, а ты при этом чувствуешь потерю? Сказать, что мне больше повезло?

Ник уставился на него, и смущение в его глазах становилось более очевидным по мере проникновения в смысл слов.

— Значит, ты…

— Чертовски счастлив, — произнес Морган и поколебался, не зная, захочет ли Ник услышать дальнейшее. — И горд, — добавил он.

— Гордишься изгоем? Человеком, за голову которого назначена цена? — Слова были выкрикнуты с горьким вызовом, впитавшим недели мучительных раздумий.

Морган услышал собственный вздох и пожалел, что не владеет словом и не может высказать то, что у него на сердце, которое уже много недель назад почувствовало, что Ник — хороший парень. Преданный. Достойный. Храбрый. Парень, которого любой мог с гордостью назвать своим братом.

А сам он все эти недели обращался с Ником не многим лучше, чем с диким животным. Возможно, из-за собственных инстинктивных чувств к этому парню он давал ему еще меньше спуску, чем большинству своих пленников. И вот он не знает теперь, как поправить положение, как объяснить. Проклятье, объяснения этому просто нет, но он должен попытаться.

— Знаешь… я с самого начала чувствовал, может и знал, что в тебе есть что-то родное… но, ей-богу, не понял что, — проговорил Морган и отвернулся. — Помнишь, ты сказал вчера… у источника, что тебе не хватает частицы? Я всегда чувствовал то же самое. Я думал, это потому, что у меня никогда не было семьи, но теперь я понял: все дело в тебе… — Он смолк, затем продолжал:

— Помоги мне, Господи, я знаю, что ты ненавидишь это проклятое родство, и я… не виню тебя. Я провел тебя через ад и понимаю… — Он снова замолчал и собрался было уйти прочь.

— Морган! — остановил его голос Ника. Ник впервые назвал его по имени. Морган обернулся, ожидая удара, но только не вопроса, который прозвучал.

— Когда ты… сказал, что хочешь помочь мне, тогда, несколько дней назад, ты уже подозревал что-нибудь?

— Нет, — ответил Морган. — Я просто понял, что ты не стал бы стрелять в безоружного, тем более в мальчишку. Твою родинку я увидел только вчера.

Ник долго молчал, затем губы его дрогнули в лукавой усмешке.

— Придется привыкать к мысли о том, что у меня… брат-близнец, да еще и законник.

Морган застыл истуканом, соображая, не ослышался ли он.

— А тебе, быть может, придется привыкать еще дольше, — продолжал Ник, и улыбка его проявилась отчетливей. — Ведь ты войдешь в не совсем добропорядочную семью. — В словах Ника слышались озорные нотки.

Морган посмотрел на Ника, гадая, заволокло ли туманом его собственные глаза, или они влажны от тех же эмоций, что у Ника. Он чувствовал себя полностью побежденным этим изумлением от своего открытия и еще чем-то неведомым. Морган протянул руку, и Ник крепко пожал ее, не нуждаясь в словах. Морган первым разжал пальцы, затем сунул руку в карман и извлек предмет, купленный в Пуэбло. Он бросил его Нику, тот легко поймал его и — это была гармоника — с улыбкой погладил пальцами.

— Мне казалось, ты возненавидел ту гармонику.

— Да, — согласился Морган. — Ты наслаждался, дразня меня этой чертовой штукой.

— Мое единственное оружие, — серьезно сказал Ник, вспоминая те первые, горькие, дни, но тут же извлек из инструмента пару звуков и улыбкой поблагодарил Моргана. Морган уже понял, что его брат-близнец не слишком многословен. Но тут улыбка Ника исчезла.

— А Лори? Она догадывалась?

Морган покачал головой.

— Проклятье, — бросил Ник. — Я даже не знаю, возмущаться ли мне моей сестрой или… дать тебе братский совет. — Он задумчиво посмотрел на Моргана:

— Интересно, кто из нас старший?

Морган не сдержал усмешки, и она прозвучала грубовато и сочно:

— По-моему, лучше будет, если это останется тайной.

Ник согласно кивнул, и брови его сошлись на переносице.

— Так что же Лори?

Морган ни с кем еще не делился своими мыслями и не знал, сможет ли поделиться сейчас.

— Ты согласен, что мои намерения порядочны?

— Похоже, да.

— Я все думаю… не внушила ли она себе все это из-за… моего сходства с тобой?

Ник взглянул на него, затем улыбнулся:

— Опять эта проклятая гордость, а? Иногда ее трудно переварить. Лори и я навсегда останемся братом и сестрой, Морган, невзирая ни на что. А мы с тобой почему-то достаточно разные, чтобы она была уверена «кто есть кто» и никогда не путала нас. По некоей таинственной причине она влюбилась в тебя, но не в твое лицо. — Его улыбка засияла. — А у меня будет своя девушка, как только ты узаконишь мое имя. Наше общее имя.

Морган ощущал восторг, как будто ему подарили луну и позволили подстрелить звезду с неба — и то и другое сразу. Это было первым подарком в жизни, но вполне окупающим все не полученные. Господи, это слишком много: вначале брат, а теперь… Лори. Слова теснились у него в горле, переполняли сердце.

Он едва смог кивнуть и отвернулся, чувствуя рядом Ника и слыша его тихий голос.

— Мы все уладим, Морган. Как-нибудь. Это наверняка нелегко после стольких лет и всего того, что было между нами в последний месяц, но прошлая ночь — хорошее начало.

— Из тебя вышел бы отличный рейнджер, — сказал Морган.

— Ну нет, — ответил Ник. — Я всегда мечтал только о доме и о своем ранчо. — Он помедлил. — А ты когда-нибудь думал… об отставке?

Морган покачал головой:

— Это все, что я знаю и когда-либо знал. Мой… наш отец.

Неожиданно в глазах Ника отразилась боль, и Морган почувствовал его неуверенность и смущение. Узнать, что ты не тот, за кого себя принимал, — должно быть, мучительно. И Морган тоже чувствовал его боль, как когда-то боль от пронзившего Ника ножа. Он переживал ошеломленность Ника и его чувство потери, но все это не могло затмить восторга в ее душе. Ник вздохнул:

— Когда-нибудь мне захочется услышать обо всем, что ты знаешь, но… не теперь. Я все еще пытаюсь… — Он помолчал. — Пожалуй, нам лучше вернуться. Лори… я удивлен, что она не прибежала сюда, чтобы защитить одного из нас. — Он покачал головой:

— Последнее время ей тяжело дается ее преданность.

Морган изумленно уставился на него.

— Разве ты не знал? Она умоляла меня довериться тебе, но я был слишком сердит. Я знал, что она любит тебя, понял это с той минуты, как увидел ваш поцелуй у хижины. Лори… в общем, она никогда прежде не интересовалась всерьез мужчиной. Я никогда не видел у нее таких глаз, ведь они следили за каждым твоим шагом. Ее буквально убивало то, что она берет мою сторону, но она… должна была это сделать. И я не облегчал ей эту задачу, — добавил он лукаво, — даже видя, что это рвет ее на части.

Морган глубоко вздохнул. Так, значит, она все же доверяла ему. Колебался только Ник.

— Морган? — неуверенно окликнул Ник. — Не вини мою мать. Она не знала, что ты жив.

— Конечно. Я должен быть благодарен ей за твое спасение. К тому же… ей пришлось набраться мужества, чтобы рассказать обо всем после стольких лет.

Ник благодарно улыбнулся:

— Пожалуй, к тебе не так уж трудно будет привыкнуть.

* * *

Лори едва верила тому, что рассказывал Дэниэл ей и Энди о Нике и Моргане. Ее мать слушала спокойно, с бесконечной усталостью и печалью в глазах. Лори то и дело смотрела на нее, словно черпала в ней уверенность, что слышит правду. Ее мать казалась сильно состарившейся, но она то и дело кивала, как бы подтверждая рассказанное.

Когда Дэниэл упомянул о том, что Морган заметил родинку днем раньше и заподозрил, что они с Ником братья, Лори почувствовала себя преданной, задетой и сердитой. Прошлой ночью Морган не обмолвился об этим ни единым словом. Он был таким спокойным, отстраненным, даже держа ее в объятиях, точно таким, как в начале их путешествия.

Она сопереживала Нику, чувствовала боль за свою мать и за себя, хотя и знала, что Ник навсегда останется ее братом. И все же его должно было ужасно поразить, что он — сын других родителей и что у него есть брат. Особенно после того, как он совсем недавно испытывал к нему яростную ненависть.

А тут еще Морган, Боже милостивый, Морган. Она вспомнила, как он рассказывал ей о своем детстве. Без семьи. Без родных и никем не любимый. Теперь ему пришлось узнать, что все это время у него был брат, и не просто брат, а близнец. Это, наверное, было очень мучительным, но он не сказал ей об этом. Он не делился с ней многим. Но и не просил о многом, исключая доверие, — но она бросила ему эту просьбу в лицо, сбежав от него и устроив новую засаду. И все же он вернулся за ней и рискнул жизнью ради нее и Ника.

Почему он все-таки промолчал? — гадала она. Но Лори знала: у него не было оснований доверять ей и делиться своими душевными переживаниями. Поэтому он и молчал прошлой ночью, хотя и старался утешить ее в обычной для него спокойной манере.

Энди задал дюжину вопросов, но Лори молчала. Она встретила взгляд Бет и увидела в нем сочувствие. Девушка поднялась, подошла к ней, и Бет взяла ее холодные руки в свои ладони.

— Ник рассказал мне об этом прошлой ночью, — сказала Бет. — По-моему, он смирился с этим.

— Морган ничего не сказал, — сухо сказала Лори.

— Но Ник был уверен, а Морган нет, — мягко возразила Бет и ласково взглянула на возившуюся с куклой Мэгги.

Лори опустила глаза на свое платье, тщательно отобранное ею с час назад. Она переоделась — сразу после того, как Морган ушел с Ником — в чистое платье, которое лежало в сундуке. Лори расчесала волосы до блеска и вышла из фургона, когда Джонатан и Энди позвали ее, объяснив, что ей необходимо кое-что узнать.

Теперь она чувствовала себя смущенно и нелепо. Прошлой ночью она сказала Моргану, что любит его, и он не ответил. А утром он был особенно отчужден и поспешил покинуть постель, которую они делили, и поскорее уйти. И ничего не сказал ей о Нике. Это было хуже всего: не сообщить ей столь важную для них троих новость!

— Они идут, — заметила Бет.

Лори подняла голову и затаила дыхание. Оба парня побрились утром, и теперь, когда они стояли рядом, сходство между ними казалось невероятным. Даже ей пришлось приглядеться, чтобы отличить их друг от друг. У Ника подлиннее волосы, и кобура висит слева. Улыбка Моргана скрытна, лицо чуть более обветренно. До сих пор их разделяла антипатия, но теперь она исчезла.

Вначале Лори подошла к Нику. Он улыбнулся ей обычной озорной улыбкой, и в его синих глазах снова появился веселый блеск.

— Ты знаешь?

Она кивнула.

— Чертовская штука, верно? — спросил он. Лори снова кивнула, он наклонился и крепко прижал ее к себе.

— Ты всегда будешь моей Пуговкой, ты знаешь.

Она вздрогнула, услышав свое детское прозвище.

— А ты всегда будешь моим большим братом.

— Заметано, — сказал он, потом взор его перешел на двойника и снова вернулся к сестре. Улыбка Ника исчезла при виде ее несчастных глаз. — Ах да, — продолжал Ник, — даже не знаю, кто к кому должен проявлять братские чувства. — Он посмотрел на Моргана:

— Ты всегда такой несговорчивый?

Морган недоверчиво взглянул на него.

— Ну так скажи ей, Бога ради, что любишь ее! — раздраженно подсказал Ник. — Я не слишком способен угрожать дробовиком, особенно брату-близнецу.

Лори почувствовала, как лицо ее вспыхнуло, но выдержала прямой взгляд Моргана. Его глаза вопрошали, и она ответила единственным способом, который знала, — своим сердцем. Лори отдавала ему свое сердце, и это было написано на ее лице.

Он вдруг улыбнулся, и для Лори это было равносильно тому, как если бы разверзлись грозовые облака и показалось сияющее солнце. Он поклонился и произнес:

— Пожалуй, я сделаю, как мне сказано, мисс Лори. — Он поднял глаза на Ника:

— Но наедине. — Он взял Лори за руку и подвел ее вначале к Флер Брэден. Джонатан и Дэниэл немедленно приблизились к ней, словно для защиты, но Морган просто протянул свободную руку и взял руку Флер:

— Спасибо, что помогли моей матери. Спасибо за заботу о Нике и еще за то, что вы были достаточно мужественны, чтобы вернуть его мне. Я знаю, сделать это было… очень тяжело после стольких лет.

Ее глаза заблестели слезами. Джонатан кашлянул и заговорил чуть хриплым голосом:

— Семья Ника — наша семья. Теперь ты тоже принадлежишь нам.

— Спасибо вам, — просто ответил Морган. Он повернулся к Лори и улыбнулся так, что у нее едва не разбилось сердце. Теперь она знала, что пойдет за ним куда угодно. Лори больше не сомневалась, что у него есть сердце, а упрямцы с такими сердцами любят раз и навсегда.

* * *

— Я люблю тебя, — произнес Морган так, будто слова — драгоценные камни и с каждым из них нужно обращаться как можно осторожнее. Чтобы выговорить их, ему понадобился целый день, потому что он хотел сказать их наедине. Но они наконец отправились после ужина на прогулку вдоль берега реки. Луна была чуть больше, сияла чуть ярче и отражалась в быстро бегущей воде реки. Он вдруг остановился и пальцами коснулся ее лица. А потом произнес эти долгожданные слова. — Прости меня за сегодняшнее утро, — сказал он. — Покинуть тебя было дьявольски трудно, но… мне нужно было вначале узнать насчет Ника. Я все время думал, что ты… не будь он твоим братом… — Морган запнулся, как школьник, не знающий урока. — Господи, я даже не знаю, о чем подумал тогда. Кажется, я вообще разучился думать с тех пор, как встретил тебя.

Лори грустно рассмеялась:

— Но ты не показал этого. Я никогда не встречала более предусмотрительных людей.

— Самозащита, — лукаво улыбнулся он.

— А почему ты не рассказал мне о своих подозрениях насчет Ника?

— Но ты сбежала, а потом… все пошло кувырком.

— А что же прошлой ночью?

— Я не был уверен. И подумал, что лучше первому об этом узнать Нику.

Она поднялась на цыпочки и медленно и страстно поцеловала его, крепко прижимаясь губами к его жестким губам. Он обнял ее крепко, будто боясь, что она исчезнет.

Ее руки обняли его за шею, нежно играя густыми волосами. Он все еще пах мылом после утренней бани и еще каким-то соблазнительным мужским лосьоном, очевидно изобретенным цирюльником. Поцелуй затягивался, становясь все более жадным и требовательным, его язык проник меж ее губ, и она ответила его чувственному любопытству. В Лори вновь шевельнулась мучительная жажда, но он отстранился от нее и сказал:

— Я могу предложить тебе так мало, Лори.

— Это неважно.

— А для меня важно, — возразил он и всмотрелся в ее глаза. — Я рейнджер, Лори. Мне платят мало. Для холостяка денег хватает, и я кое-что сэкономил, но на двоих этого не хватит. Меня нет дома почти целый год. Такая жизнь адски трудна для жен. — Его голос дрогнул, и Лори поняла, что он уже думал об этом прежде. — Проклятье, рейнджеры не имеют права жениться. Любовь и покой лишают нас жесткой хватки, из-за этого нас убивают. Это лишь плодит вдов. Я не хочу для тебя такой участи.

Счастье Лори исчезало по капле, и тепло постепенно замещал ледяной холод. Она знала, что примет любую жизнь с ним. Но могла ли она подвергать его опасности? «Ты можешь покинуть рейнджеров», — хотелось сказать ей, но она не могла. Она узнала его достаточно хорошо, чтобы понять — в нем неистребим дух техасских рейнджеров. Для него это не только работа, но и жизнь, и она не должна лишать его частицы души. Он рано или поздно возненавидел бы ее за это.

— Мы все уладим, — веско произнесла она. — Как-нибудь уладим.

Слова Ника. «Мы все уладим». Интересно, будет ли он столь же оптимистичен, как клан Брэденов? Ей-богу, ему хотелось этого. Хотелось думать, что у них с Лори есть будущее. Он закрыл глаза, и перед его мысленным взором мелькнул яркий образ этого будущего. Глубочайшая тоска пронзила его словно ржавым ножом. Дети от Лори, дети, которых нужно вырастить достойно. С любовью. Сможет ли он предложить это Лори? Любовь? Надежность? Безопасность?

Или он оставит после себя сирот?

В горле у него родился мучительный стон. Он даже не понял, что этот стон вырвался наружу, пока не увидел испуганное и сострадающее лицо Лори. Он в отчаянии потянулся к девушке и стиснул ее в объятиях, как тонущий, лишенный воздуха человек. Сейчас она была для него всем тем, без чего немыслима жизнь.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Я никогда и никого не полюблю так. Что бы ни случилось, я буду любить тебя всегда.

Эти слова, вместо бальзама на раны, лишь усилили его мучения. Его как будто разрывали на части. Он знал, что ему нужно уйти немедленно, но не мог, потому что она рядом и предложила ему все, что у нее есть. Он даже не знал, что существует такое бескорыстие, — ему никогда не предлагали сердце, никогда не любили и не желали, а потому он не мог сопротивляться. Он был пуст так долго, был настолько… одинок. Всю свою жизнь.

Зная, что поступает неприглядно, он склонил голову и в бездумном отчаянии губами нашел ее губы. Ее ответ был столь же отчаянным и жадным, но в нем была и не испытанная им сладость — в нежности ее губ, ее рук и пальцев, ласкающих его прикосновениями. Физическое влечение было с ними, еще и нечто настолько чудесное и убедительное, что ему показалось, будто кто-то вошел в его душу и окутал сердце нежностью и… пониманием. Она любила его таким, каков он есть, и сказала ему об этом, не прося быть кем-то иным.

Мы все уладим. Впервые он почувствовал ее оптимизм, и его опасения начали рассеиваться, оставляя лишь короткие уколы страха. Неужели такое счастье может быть не правым и недоступным для него?

Но вот тела их слились, и даже одежда не помешала их единению. Он отбросил прочь все мысли, он пропал в ее волшебных глазах, в шелке ее волос и бархате кожи. Его пальцы касались ее лица, словно запоминая каждую черточку и вверяя ей себя до последней частицы. А потом оба они опустились на колени и губы их снова обменивались чудесами.

Он ощутил ее руки на своей коже, затем были скинуты вначале его рубаха, а следом ее платье, и он проник ей под сорочку, нащупывая уже напряженные соски. На этот раз он не спешил, его руки соблазняли и ласкали, пока у нее не вырвался тихий стон, и когда он вошел в нее, она вдруг поняла непостижимую ранее глубину его любви.

Их взаимная реакция друг на друга была столь сильной и утонченно-мучительной, что ему хотелось заплакать, а когда оба достигли вершины, их физические ощущения усилили мгновения счастья настолько, что они показались Моргану непереносимо-божественными.

В следующий миг он получил именно ту долю экстаза, которую способен был вынести, потому что знакомый ему мир взорвался и стал совершенно иным, сияющим миром.

 

Глава тридцатая

Через тридцать минут после прибытия в Эль-Пасо, в штаб рейнджерской роты Моргана, Лори поняла, что отныне никогда не станет недооценивать Моргана. Ей следовало знать, что он не предложил бы помощь Нику, если бы сомневался в душе, что сможет ее оказать. Айра Лэнгфорд, капитан роты Моргана, обладал чрезвычайно проницательными, строгими глазами и крайне немногословной, под стать Моргану, манерой. Лори задумалась, все ли рейнджеры таковы, и эта мысль показалась ей полезной на тот случай, если она когда-нибудь будет жить среди них.

Путешествие из Пуэбло было долгим и изматывающим, но не отмеченным враждебностью путешествия через Колорадо. Вместо этого между Морганом и Ником зародилось все более крепнущее доверие, которому, однако, далеко было до совершенства. Но в конце этого путешествия их ожидала надежда.

Они покинули Пуэбло через два дня после похищения и спасения Лори. Все они нуждались в отдыхе, и Морган сказал Лори, что Нику тоже нужно побыть с семьей, чтобы залечить «раны», причиненные откровением Флер. Лори уже не удивлялась сентиментальности Моргана. Он всегда понимал больше, чем казалось ей или Нику; просто он прекрасно маскировал свои чувства под грубой и непроницаемой оболочкой.

Когда Ник рассказал ей о гармонике, она едва не заплакала. Морган не упомянул об этом, он лишь попытался по-своему необычно найти подход к человеку, который мог отвергнуть его подарок. Это не было залогом мира или подкупом — просто проявлением заботы. Она так любила его за это, так переживала за него. С той ночи, когда он признался ей в любви, рейнджер прикладывал все усилия, чтобы не оставаться с ней наедине. Он считал это «непорядочным», полагая, что вначале следует все уладить.

Бет осталась в Пуэбло. Она будет ждать там с остальными Брэденами возвращения Ника. Она не могла оставить Мэгги, а путешествие в Техас будет долгим, жарким и опасным. Свое доверие к Моргану Ник и Бет проявили в том, что объявили, что поженятся, когда Ник будет свободен. Сомнений в этом у них не было.

Вопроса о том, поедет ли с ними Лори, не возникло. Она ожидала возражений Ника и получила их. Но Морган, к ее удивлению, не возражал. Лори не знала, была ли у него на это своя особая причина. Но по вечерам, после обычных бобов с беконом, он обнимал ее, и этого было достаточно. Ник играл на новой гармонике и следил за ними с очевидным равнодушием, все еще не решив, одобряет он их или нет.

На шестой день пути они достигли небольшого поселка. Этим утром и Морган и Ник побрились, но их одежда запылилась. Их вкусы были сходны: темно-синие рубахи и темные брюки, хотя Морган обычно носил шляпу низко надвинутой на лоб, а Ник обходился без нее. На обоих были оружейные пояса, поскольку Морган счел их необходимыми в путешествии по этой части Техаса, когда над обоими по-прежнему висела награда за поимку.

Каждый раз, когда Лори оглядывалась, у нее падало сердце. Такова была жизнь Моргана, и она казалась ужасно пустынной и одинокой. Самой большой постройкой в поселке был амбар, а снаружи находился кораль, в котором паслось несколько лошадей, и какой-то паренек качал насосом воду в желоб-поилку. Мальчишка обернулся и широко улыбнулся Моргану, тот улыбнулся в ответ и приветственно коснулся рукой шляпы. Лори вспомнила, как он рассказывал ей о том, как ухаживал за лошадьми будучи мальчишкой, и поняла, что особенности такой жизни глубоко укоренились в нем с детства.

Из дверей длинной постройки вышли двое мужчин и пристально посмотрели на Моргана и Ника, переводя глаза с одного на другого.

— Морган? — произнес один из них. Глаза рейнджера озорно заблестели.

— Угу, — буркнул он, — а это мой брат, Ник.

— Ни черта себе, — пробормотал мужчина и тут заметил Лори. — Прошу прощения, мэм. — Не удержавшись, он снова с любопытством оглядел обоих парней:

— Никогда не слыхал, что у тебя есть брат.

— Длинная история, Томми. Расскажу тебе позже. Капитан у себя?

— Ну да, и у него препаршивое настроение.

— Думаю, оно у него испортится еще больше, прежде чем я закончу, — заметил Морган.

— Проклятье, Морган, да ты улыбаешься! — с искренним изумлением воскликнул мужчина.

— Неужели? Наверное, из-за глупейшей гримасы на твоей физиономии.

Человек усмехнулся:

— Не дождусь того, чтобы посмотреть на лицо капитана, когда он увидит вас… обоих. Он то и дело жалуется с тех пор, как ты уехал.

— Неприятности?

— А когда их не было?

— Что ж, я принес ему еще немного.

— Пожалуй, меня ждет славная долгая прогулка. Рад был видеть тебя, Морган. — Он коснулся шляпы в знак прощания с Лори, добавил: «Мэм» — и отошел.

Морган с усмешкой повернулся к Нику:

— Думаю, мы по уши в неприятностях. — Он протянул руку:

— Дай-ка мне твой револьвер.

Ник вопросительно поднял бровь.

— Капитан Айра строго придерживается правил. Пока что ты еще в розыске.

Ник пожал плечами:

— Что ж, до сих пор я тебе верил. — Он вынул револьвер и подал Моргану, сунувшему оружие в свою седельную сумку. Все трое спешились, и Лори не стала дожидаться помощи Моргана. Ее уже начало мучить волнение. Морган стукнул в дверь глинобитной постройки один раз.

— Входи, черт побери! — проревел голос, и Лори начала догадываться, откуда берут начало грубоватые манеры рейнджера. Морган ободряюще подмигнул ей, открыл дверь и пропустил первым Ника, придержав Лори рукой.

— Проклятье, Дэвис. Где это тебя черти носили? Ты должен был вернуться уже несколько недель назад. — Последовал поток ругательств. — Я остался без лейтенанта, когда здесь была прошлая заваруха. — Затем чуть спокойнее:

— Морган?

Морган отворил дверь пошире и широко шагнул внутрь, а следом за ним показалась Лори.

— Не-е, капитан, это Ник. Тот парень, кого вы знаете как Николаса Брэдена.

Лори увидела, как мужчина оперся о стол и уставился на Моргана, потом на Ника.

— Тот парень, за которым ты отправился? Проклятье. Сроду бы не поверил. Да он точь-в-точь ты.

— На это есть причина, Айра, — успокаивающе, без тени озорства произнес Морган. — Он мой брат. Мой брат-близнец.

Капитан рейнджеров медленно сел и снова поочередно оглядел их. Потом глаза его остановились на девушке.

— Могу ли я осмелиться спросить, кто это?

Морган заулыбался, и это столь же поразило капитана, как и прежде Томми.

— Это его сестра, капитан, Лорили Брэден. Лори, это капитан Айра Лэнгфорд.

Капитан не обратил внимания на официальное представление.

— Не угодно ли объяснить мне все это, лейтенант? Только помедленней.

Лори прикусила губу. Морган никогда не говорил, что он в звании лейтенанта рейнджеров. Теперь она поняла, как мало еще знает о нем и как много ей пред стоит узнать. Морган жестом предложил Нику и ей сесть, и они повиновались, он же расхаживал по комнате как беспокойный тигр по клетке.

— Вы знаете историю о том, как меня нашли.

— Ну еще бы, все знают. У нас это давно уже стало легендой.

— Помните ту женщину, что помогала, до того как напали команчи? Она так и не была найдена. — Капитан рейнджеров кивнул, и Морган продолжал:

— Оказывается, она спаслась. Родились близнецы, и она отнесла одного из них в фургон, когда напали индейцы. Лошади понесли, и ее вместе с ребенком бросило на пол фургона. Вскоре фургон сломался, и женщина была ранена. Но она заметила пламя и дым из хижины и решила, что все погибли. Затем она брела и ползла, пытаясь уйти подальше от команчей, а через два дня ее взял в свой фургон «Чудо-препаратов» Джонатан. Незадолго до этого она потеряла собственного ребенка, у нее оставалось молоко, и она поверила в то, что этот младенец послан ей судьбой.

Глаза рейнджера остановились на брате, впитывая в себя каждую его черту.

— У нас одинаковые родинки, Айра. Полусердечки на подошвах ног. У меня на правой, у него на левой.

Капитан кивнул:

— Даже если бы их не было… не думаю, что тут могут быть сомнения. Но ты все же привез его с собой. — Он смотрел на рейнджера вопросительно.

— Он вернулся по собственному желанию. — Морган перестал расхаживать и оперся обеими ладонями о стол Айры. — Он спас мне жизнь, Айра. Даже не раз, а несколько, даже не зная о том… что я его брат, даже имея все основания желать мне смерти. Он не убийца, Айра, и мне нужна ваша помощь, чтобы доказать это.

Странная улыбка наморщила суровое лицо капитана.

— Я знаю тебя уже двадцать лет, Морган, но ты впервые обращаешься за помощью. — Он опустил глаза на стопку плакатов и лежащие на столе документы и поднял один из них. Он медленно прочел его, и Лори догадалась, что на плакате лицо Ника. Но и Моргана тоже.

Капитан повернулся к Нику:

— Что случилось?

Ник рассказал ему, и, слушая о событиях того вечера, капитан ни разу не отвел взгляда от его лица.

— Чертовская неприятность, — заметил Айра Лэнгфорд. — Ты знаешь, что Морган дважды попал в засаду, прежде чем отправился за тобой?

Ник сухо улыбнулся:

— Он несколько раз напомнил мне об этом, когда тащил меня через Колорадо.

Капитан казался пораженным.

— Должно быть, это была интересная поездка. Но какого дьявола она тянулась так долго?

— Меня подстрелили.

Айра Лэнгфорд живо перевел взгляд на Ника.

— Мне показалось, ты говорил…

Морган поколебался, предупреждая взглядом Лори.

— Охотники за премией. Уайти Старк с друзьями. Они несколько оживили события.

— Убит?

Морган кивнул.

— Чем я могу помочь?

— Позвольте мне взять несколько человек в Хармони. Лори видела перестрелку и знает всех свидетелей. Я смогу заставить кое-кого заговорить.

Капитан рейнджеров откинулся на стуле:

— А если не выйдет?..

— Лори говорит, там каждый до смерти боится Уордлоу. У него наемные стрелки. Честный ранчер не нанимает стрелков, — сказал Морган. — Когда я пытался навести там справки, увидев тот плакат, то в Хармони ходили слухи о краденом скоте и о том, что некоторые фермеры вынуждены продавать его совсем задешево. Но тогда я был занят другим и просто отложил эту информацию, чтобы доложить вам позже. Ну а когда Лори и Ник рассказали мне о Хармони побольше, я начал складывать факты воедино. Думаю, рейнджерский рейд — именно то, что нужно Хармони, чтобы помочь свидетелям немного осмелеть.

Ник и Лори не сводили с него вопросительных глаз. Лори неожиданно поняла, что ей разрешено сопровождать их по определенной причине, а не потому, что это совпадало с желанием Моргана быть рядом с ней. Непроизвольно она почувствовала себя невыносимо разочарованной и даже в некотором роде обманутой.

Морган смущенно выпрямился.

— Я не… хотел внушать вам излишних надежд, — проговорил он обоим.

Айра испустил страдальческий вздох:

— Я уже смирился с этим за много лет. Морган — самый скрытный убл… рейнджер в роте. — Он поднялся:

— Когда ты хочешь ехать?

Морган расслабился:

— Завтра утром. Сколько вы дадите людей?

— Десять. Я тоже еду. Тебе с твоей физиономией понадобится прикрытие. Я не хотел бы услышать, что тебя вздернули по ошибке. Это слишком рискованно, а я не хочу потерять тебя.

— А вам не грозят неприятности?

— У меня мандат от губернатора на прекращение краж скота любыми доступными средствами, — безмятежно пояснил Айра. — Вот почему я так нуждался в тебе. Ты назначен капитаном нового, особого отряда.

Морган устремил взор на Лори, глаза его вдруг потемнели и затуманились. На щеке у него дернулся мускул.

— Морган? — резко окликнул капитан.

— Выходим утром? — повернулся к нему Морган. Капитан посмотрел на Лори:

— Мэм?

Она кивнула, все еще не в силах отвести взгляд от рейнджера.

Ник уже был на ногах.

— Я тоже еду.

— Нет, не едешь, — коротко оборвал Морган. — Я не хочу, чтобы ты очутился под их юрисдикцией.

— Но шея-то, черт побери, моя.

— Не только твоя. Ты останешься здесь, даже если мне придется снова запереть тебя.

— Ну, значит, придется запереть! — Они стояли друг против друга, с яростью в глазах, и между ними, как и раньше, молнией проносились грозовые разряды.

— Морган! — Снова резкий голос капитана. Морган неохотно повернулся к нему.

— Он умеет управляться с револьвером?

Морган неохотно кивнул.

— Уордлоу знает о тебе?

— Не думаю, — покачал головой Морган. — Когда я был там, у меня были усы и я носил шляпу и нашлепку на глазу. Айра медленно растянул губы в улыбке:

— Пожалуй, мистеру Уордлоу покажется чрезвычайно интересным повстречать двух Николасов Брэденов. Это может сбить его с толку и заставить сделать ошибку.

Морган хотел было что-то добавить, но Айра поднял руку:

— Никто не заберет его из-под моей ответственности, обещаю тебе это.

Лори увидела борьбу на лице Моргана, и ей показалось, что она поняла. Он только что нашел Ника и не хотел потерять его, даже если ему придется от чего-то отказаться в попытках защитить брата. Морган гораздо больше походил на Ника, чем готов был согласиться.

Наконец он кивнул, и Ник угрюма ухмыльнулся, все еще сердясь на Моргана за попытку управлять им.

— Твой… брат может переночевать в складском домике. Мисс Брэден остановится у Мэри Джо Уильяме, — произнес Айра. — Мэри будет рада ее обществу. Я кого-нибудь пошлю за Мэри Джо.

— Как она и ее мальчик? — мягко спросил Морган. — Я видел Джеффри в корале.

— Она все еще отказывает половине местных рейнджеров. Клянется, что никогда не выйдет ни за кого, но ребята ставят денежки на Тая Смита.

— Кажется, с тех пор как умер Джефф, прошло два года?

— Скорее почти три.

Лори завороженно слушала, особенно после того как смягчился голос Моргана. Он не часто бывал мягок. Разве что с Бет и с ней. Она почувствовала укол ревности, когда капитан вышел во двор и сказал пару слов человеку снаружи.

— Мэри Джо? — не выдержав, спросила Лори.

— Ее муж был рейнджером. Его убили три года назад, и Мэри Джо некуда было уехать, поэтому она осталась здесь стряпухой. У нее с сыном маленький домик. Она тебе понравится. — Голос Моргана посуровел и звучал почти грубо. Они были одни; капитан рейнджеров покинул постройку, и Ник ушел следом за ним.

Морган обнял ее и на миг крепко прижал к себе:

— Мне ужасно не хочется тащить тебя и Ника с собой завтра, но…

Он склонил голову, касаясь ее волос, и это все больше нравилось Лори.

— Я… не знала, что ты лейтенант, — запинаясь произнесла она. — Та работа, о которой он упомянул, это повышение, да?

Он пожал плечами, и она поняла, что он о чем-то умалчивает. Морган лишь прижал ее к себе чуть крепче, но тут кто-то кашлянул за его спиной. Морган отстранился, но не быстро и, продолжая удерживать ее за талию, обернулся и увидел Айру.

— Нам нужно поговорить, Морган, — сказал тот. — Здесь, после ужина. — Это прозвучало не просьбой, а приказом, и Морган кивнул.

Айра взглянул на Лори более пристально, чем раньше, и лицо ее вспыхнуло.

— Мэм, — произнес он, показывая, что разговор окончен, и Морган проводил Лори за порог. Снаружи, у своей лошади, стоял Ник. Очевидно, новости уже распространились среди рейнджеров, потому что собралась толпа приветствовать Моргана. Большинство из них, как заметила Лори, были поджарые мужчины, с холодными глазами и столь же немногословные, как Морган. Казалось, они сдерживали свое любопытство к Нику, возможно из-за Лори или уважая частные дела Моргана. Они вежливо кивали ей и Нику, а Моргана встречали парой слов и сердечным рукопожатием, и Лори смотрела на них и лучше понимала Моргана. Ведь это люди, вырастившие его, и среди них она чувствовала себя более одинокой, будто отдавала Моргана кому-то, с кем ей не под силу бороться.

Вдруг из маленького глинобитного домика вышла хорошенькая женщина и заспешила к девушке.

— Я Мэри Джо. Айра сказал, что вам нужно где-то остановиться, и я очень рада видеть здесь женщину. — Мэри сердито уставилась на мужчин, особенно на Моргана:

— Заставляешь ее стоять здесь на такой жаре. Мне казалось, что ты лучше воспитан. Хотя, принимая во внимание…

Морган подмигнул Лори:

— Она намного круче, чем выглядит. По сути…

Лори была очарована им так же, как и тогда, в редкие минуты его веселого настроения. Она машинально вытянула руку, просто чтобы коснуться его, и увидела его глаза… теплые и любящие. Это поразило ее: здесь, среди товарищей по оружию, но, впрочем, он всегда отличался прямотой. Он не станет скрывать своих отношений с ней, как и отношений с Ником.

Мэри Джо выглядела пораженной.

— Что ж, Морган Дэвис, — пробормотала она и, явно потеряв дар речи, повторила эти слова несколько раз. Морган усмехнулся:

— Что-то не припомню, чтобы ты лезла за словом в карман, но ты права, Мэри Джо. Пожалуй, Лори не мешает привести себя в порядок, да и нам с Ником неплохо помыться.

Женщина кивнула, откинула выбившуюся прядь светлых волос и пристроила ее в узел на шее. На ней был передник поверх голубого льняного платья, и Лори неожиданно почувствовала себя неловко в рубашке и расшитой на два полотнища юбке, которые были на ней последние несколько дней. У нее было с собой лишь платье и еще рубашка и брюки, которые она носила в начале их путешествия. Мэри Джо была очень симпатичной, весьма смахивала на леди, но в то же время запросто общалась с этими мужественными, скупыми на слова людьми. Лори всегда легко чувствовала себя среди мужчин, но это закаленное племя отличалось от городских парней и ковбоев, которые глазели на фургон «Чудо-препаратов», ожидая развлечений, и Лори ужасно захотелось понравиться этим людям.

Она последовала за Мэри Джо к маленькому дому, который та делила со своим сыном.

— А здесь есть другие женщины? — спросила она. Мэри Джо отрицательно покачала головой, и глаза ее чуть погрустнели.

— Разве что Каролина Талбот, у них с Джорджем ранчо в десяти милях отсюда, и она ездит туда, когда он там работает. Вот и все. Среди рейнджеров мало женатых. Обычно, женившись, они уходят в отставку.

Лори увидела на столе фото, на котором Мэри стояла рядом с красивым мужчиной.

— Это Джефф. Он постоянно твердил, что покинет рейнджеров и заведет собственное дело, но так и не собрался с духом это сделать.

— А почему вы не уезжаете?

— Мне некуда ехать. Нет семьи, кроме Джеффри. И я ничего не умею, кроме варки пищи да шитья. Тогда мне показалось, что легче остаться здесь, но теперь я не знаю. Мне не хочется, чтобы Джеффри рос в таком окружении… и думал, что быть рейнджером — единственное достойное занятие. — Она помедлила и спокойно добавила:

— Как Морган.

— Он нравится вам, верно?

— Он был другом Джеффа, и Джеффри просто боготворит его. Когда Морган здесь, то проводит много времени с моим сыном. Я ценю это. — Она улыбнулась:

— Кажется, я заговорила вас. На кухне есть насос и ванна. Я разожгу плиту, и вы сможете согреть воды. Джеффри пойдет со мной в ротную кухню, так что можете не спешить.

В этот миг дверь распахнулась, и в дом ворвался веснушчатый мальчишка с постельной скаткой и седельной сумкой Лори в руках.

— Морган велел мне принести это вам, — сказал он.

Мальчику было лет десять, и его карие глаза горели волнением. — Ну и красивая же вы, — добавил он.

Лори вдруг почувствовала себя легко и шутливо проговорила:

— Благодарю вас, сэр. И еще раз спасибо за мои вещи.

Он чуть наклонил голову.

— Мне пора к Моргану, — бросил он и выбежал из дому. Мэри Джо усмехнулась:

— Видите, Морган и впрямь его герой.

«И мой тоже», — подумала Лори, но глаза ее вернулись к фото на столе, и по спине девушки пробежал холодок.

* * *

Хармони не изменился с тех пор, как Морган был здесь последний раз. Пыльный, грязный городок. Скотоводческий поселок, построенный лет десять назад, чтобы обслуживать бурно растущие после войны ранчо. Он глянул на едущую на Клементине Лори. Они вместе поужинали, а потом ему пришлось оставить ее, чтобы поговорить с Айрой. Это не было приятной беседой.

Айра мгновенно почувствовал, что Морган собирается покинуть рейнджеров.

— Что с тобой случилось, Морган?

— Сам не знаю, — вздохнул Морган. — Я люблю Лори Брэден. Никогда прежде не верил в любовь, но теперь… А тут еще Ник. Даже если мы добьемся успеха в Хармони, проклятые плакаты о розыске живут своей жизнью. Вы это знаете не хуже меня. Мы с Ником останемся приманкой для охотников, пока не будет пущен слух. Даже через год-другой… какому-нибудь охотнику может подвернуться старый плакат, и все начнется снова.

— Значит, ты хочешь отклонить повышение, а? Я вижу, ты уже решился.

— Я ценю предложение командовать ротой особых сил, но вы сами знаете, что это такое. Вечно в дороге. Имея жену, и на одном месте служить не сахар.

— Ты действительно собираешься жениться на ней?

— Если она согласится после разговора с Мэри Джо, — ответил Морган и взглянул на Айру:

— Вы сделали это нарочно, сознайтесь.

— Ей нужно узнать это. — Лира принялся расхаживать по комнате. — Я не хочу терять тебя, Морган. Ты у нас лучший.

— Был лучшим, — поправил Морган. — Был, потому что ничего не чувствовал. А теперь чувствую, а потому могу оказаться не столь быстрым.

— Подумай, Морган. Подумай как следует.

— Обязательно, — пообещал Морган.

— Никаких решений до нашего возвращения, — потребовал Лира, и Морган понял — командир рассчитывает, что боевая обстановка и работа в команде… да и характерное волнение помогут капитану одержать над ним победу. Он кивнул, и они с Лирой выпили. Они долго были друзьями и вместе переносили холодные ночи, долгие вахты и суровые сражения. Они служили в одной роте во время войны.

— За рейнджеров, — предложил тост Айра.

— За рейнджеров, — ответил Морган и снова почувствовал, как душа его рвется на части…

Но сейчас он сосредоточился на улицах Хармони. Прохожие изумленно поглядывали на дюжину мужчин в пыльниках и с потускневшими револьверами, едущих через город так, будто они в нем хозяева. Раньше так поступал только Уордлоу. Морган, как всегда, надвинул на лоб шляпу, прикрывая верхнюю часть лица. Ник ехал, по своему обыкновению, с непокрытой головой и с вызывающим видом. Двое мужчин на улице уставились на его лицо, затем бросились за своими лошадьми и ускакали прочь, будто за ними гнался сам дьявол.

Айра остановился у шерифской конторы. Морган и Ник спешились вместе с двумя рейнджерами, у которых были винтовки, затем Морган помог сойти с лошади Лори. Остальные рейнджеры остались на лошадях и внимательно следили за каждым окном, каждым дверным проемом.

Шериф, толстый и неопрятный мужчина, поднялся, когда в контору вошли незнакомцы, и поднял было крик, но быстро смолк, увидев рейнджерские жетоны.

— Какого дьявола… — Тут глаза его впились в Моргана, сдвинувшего шляпу на затылок, затем перешли на Ника, и он нахмурился. — Какого дьявола? Что тут происходит? Который тут Брэден?

Айра посмотрел на Моргана:

— Это рейнджер Морган Дэвис. Вы причинили ему немало неудобств. Ему и его брату, известному вам под фамилией Брэден.

Шериф побледнел:

— Но этот… Брэден разыскивается за убийство.

— Насчет убийства у меня некоторые сомнения, — проговорил капитан. — По крайней мере, эта юная леди внесет в дело ясность. Я хочу сам допросить всех свидетелей.

— Но это… дело местных властей, — вспыхнул шериф.

— Уже нет, — возразил Айра. — У нас новый мандат от губернатора. Он положит конец кражам скота. Я слыхал, в ваших краях эти вещи случаются часто.

— Они не имеют никакого отношения к…

— Напротив, имеют. Может, тот парень знал слишком много.

— Нет… нет, то была дочь мистера Уордлоу. Она подверглась нападению…

— Это дело может отнять у нас немало времени, шериф…

— Сэйерс, — подсказал шериф, побледнев еще сильнее, чем минуту назад.

— Я хочу увидеть все ваши досье на арест и свидетельские показания на… эту перестрелку. Но без посторонних глаз, что означает без вас или ваших людей. А потом я хочу увидеть все последние документы на продажу собственности.

— Вы не имеете права…

Айра улыбнулся, и Морган подмигнул Нику, потому что улыбка капитана была одной из самых холодных, какие ему доводилось видеть.

— У меня за дверью восемь рейнджеров, и они считают, что я его имею.

— Мистер Уордлоу…

— Я говорю не с этим господином, — мягко сказал Айра. — Но поговорю позже. Полагаю, его стадо растет чуточку быстрее, чем у других скотоводов. Хотя хорошему шерифу вроде вас нет до этого дела, верно? — Айра отвернулся от шерифа. — А теперь, мисс Лори, будьте любезны дать мне имена людей, которых вы видели в тот день. Я пошлю кого-нибудь за ними. Никто не покинет города, пока мы не закончим.

По мере наступления вечера Лори все понятнее становилась приверженность Моргана рейнджерам. Фактически она начала понимать это со вчерашнего дня, когда они прибыли. Между ними существовало братство, проявившее себя в немедленной помощи капитана Моргану. И девушка редко видела более внушительное зрелище, чем шестеро рейнджеров перед конторой, настороженно сидящих на лошадях и обманчиво небрежно держащих в руках винтовки. Двое других охраняли въездную и выездную дороги в городок, не позволяя никому его покинуть.

Как могла она просить его оставить рейнджеров? И как ей перенести то, что выпало на долю Мэри Джо? Ждать, всегда ждать, чтобы узнать, вернется ли ее муж после очередной битвы с индейцами, конокрадами, ренегатами.

Эти люди были необычайно сноровисты. Она следила, как они допрашивали свидетелей, вначале Айра, затем Морган, сходство которого с Ником обескураживало многих из них. К ночи четверо свидетелей изменили показания и обвинили Уордлоу в том, что он угрожал им смертью в случае, если они не покажут, что сын Уордлоу был безоружен, — в назидание в баре был избит один из работников.

Всех четверых заперли в тюрьме для их же собственной безопасности. Айра планировал арестовать Уордлоу утром и отвезти его в соседний округ, чтобы отдать под юрисдикцию суда. Он не только получит обвинение в махинациях со свидетелями и нападении, но и в попытке убийства посредством назначения премии в пять тысяч долларов. Как только Уордлоу будет арестован, свидетели окажутся вне опасности.

Когда рейнджеры закончили, городок погрузился в сон, было около полуночи. Айра кивнул Моргану:

— Почему бы тебе не отвезти мисс Брэден в гостиницу? Возьмешь с собой троих, остальные останутся здесь. Мне не нужны сюрпризы.

— Ник?

— Он останется здесь, — сказал Айра, подчеркивая свое положение начальника. Формально Ник все еще обвинялся шерифом в убийстве.

Морган и Ник обменялись быстрыми взглядами, и Ник повиновался, но глаза его загорелись новой надеждой. Лори подошла к капитану рейнджеров, поднялась на цыпочки я неожиданно поцеловала его в щеку.

— Спасибо, — просто сказала она, он покраснел до корней волос, повернулся к одному из рейнджеров и рявкнул несколько приказаний.

Морган усмехнулся и взял Лори под руку.

— По-моему, он застигнут врасплох впервые в жизни, — шепнул он достаточно громко, чтобы мог услышать Айра. Айра обернулся:

— Катись ко всем чертям, Дэвис.

— Слушаюсь, сэр, — нарочито поник головой Морган, и Лори снова подметила существующее между ними уважение.

Морган вышел первым, кивнул на ходу троим рейнджерам, и Лори скорее почувствовала, чем увидела, как они заняли свои места позади них. Отряд почти достиг гостиницы, как вдруг кто-то крикнул: «Вижу всадников!». Морган толкнул Лори наземь, и она поразилась быстроте, с которой прочие рейнджеры попадали на колени, и тут же загрохотали выстрелы их винтовок и повсюду взметнулись фонтанчики пыли. Морган подтолкнул девушку за поилку для лошадей, и из его кобуры молниеносно вылетел шестизарядник.

— Брэден! — услышала она вдали окрик, но стрельба продолжалась, а по твердому грунту улицы застучали копыта лошадей. Один из рейнджеров лежал на земле, и из груди его бежал ручеек крови. Двое других нашли себе ненадежное убежище на крыльце. Вдали, у шерифской конторы, тоже загрохотали винтовки, и наземь рухнули трое всадников.

— Брэден, — снова услышала она и узнала голос Лу Уордлоу. Морган поднял руку, приказывая прекратить огонь. На улице внезапно воцарилась тишина.

Из группы всадников вдруг выехал пожилой мужчина.

— Брэден, это между нами. Нет нужды продолжать бойню.

Морган огляделся: один рейнджер мертв, другой ранен. Умрут и другие. Такова его профессия, война, которую он выбрал. Он поднялся.

— Нет, — шепнула Лори.

— Он не сдастся, Лори, — сказал Морган. — Я знаю таких, как он. Зная, что все кончено, они обязательно прихватывают с собой других.

— Айра?

— Он оставляет это мне, — сказал Морган, затем наклонился и нежно поцеловал ее. — Разве ты не усвоила, что я способен постоять за себя и уступаю разве что золотоволосым сорванцам…

Он резко выпрямился, и Лори сделала движение, чтобы пойти следом, но ее удержал один из рейнджеров.

— Не стоит отвлекать его, мэм.

Теперь Лори услышала, как Морган обратился к Уордлоу:

— Убери дружков с дороги.

— А мне никто и не нужен! — торжествующе выкрикнул Уорддоу.

Она стихла в руках рейнджера, и тот, как и другие, нацелил винтовку на гарцующих всадников. Лори смотрела против воли и была не в силах делать что-либо другое. Она увидела, как Морган приближается к центру улицы, револьвер его снова в кобуре, а взор устремлен на поджидающего его всадника.

— Ты убил моего сына, — произнес Уордлоу, медленно спешиваясь и не сводя с Моргана взгляда.

Что-то отвлекло внимание Лори — блеск винтовки из окна. Она начала поворачиваться к стоявшему рядом рейнджеру, но тот уже отошел туда, откуда удобнее было следить за всадником. Если она его окликнет, это может отвлечь Моргана.

Лори быстро вышла из-за поилки и пошла вперед, но в этот миг услышала стрельбу с того места, где неподалеку от нее стоял Морган. Тут она заметила, как винтовка в окне целится в Моргана, и инстинктивно шагнула между нею и Морганом. Пламя пронзило ее, и она почувствовала, что падает. Девушка пыталась устоять на ногах, но оказалась вдруг бесплотной и бескостной.

Потом кто-то поднимал ее. Она пыталась разглядеть, но ее начало пожирать изнутри пламя.

— Морган? — шепнула она, но, не успев расслышать ответ, скользнула в небытие…

* * *

Морган стоял и смотрел, как она спит. Он пробыл рядом с нею два дня и прошел за это время через ад. Она несколько раз приходила в себя; очнувшись в первый раз, открыла глаза и произнесла его имя. Он опустился перед постелью на колени и держал ее за руку, стараясь не стискивать слишком сильно, потому что мог расплющить ее в своих пальцах. Лори улыбнулась, преодолевая боль. Удовлетворенная, что с ним все в порядке, она снова сомкнула веки, а он чувствовал себя таким покорным, что даже не замечал струившихся по лицу слез. Она ничего не спросила о себе, а только назвала его имя.

Теперь Лори спала спокойно, и ее дыхание было ровным под действием предложенного доктором лауданума. Морган знал, что боль была невыносимой: пуля прошла под грудью и вышла из тела сбоку. Она потеряла очень много крови, но, если верить доктору, важные органы были не задеты. Он еще добавил, что этой юной женщине очень повезло.

Но в сердце Моргана, который со страхом наблюдал ее борьбу с болью, не раз закрадывалось сомнение. Он стремился отвести от нее беду, но оказался виновным в том, что она оказалась на пороге смерти. Впредь он не подвергнет ее опасности и не заставит переносить такие мучения, как сейчас. Он начинал понимать, что переживать за жизнь любимого человека гораздо тяжелее, чем быть раненым самому. Он понял, что никогда не попросит Лори посвятить свою жизнь ожиданию и страху за него.

Морган посмотрел на Ника, сидевшего напротив. Голову брата украшала шишка неличной с порядочный булыжник. Один из рейнджеров ударил его по голове, когда он пытался выйти на улицу, отвечая на вызов, предназначенный ему. За последние два дня они сблизились, ожидая, опасаясь и страдая вместе. Они даже поговорили о будущем. Ник предложил Моргану поехать с ним в Вайоминг и помочь завести ранчо, о котором он всегда мечтал. Морган выслушал его, но не ответил. Но он уже принял решение: Ник по-прежнему нуждается в нем. Плакаты еще будут некоторое время в силе, и Лори… черт побери, теперь он никогда не покинет Лори.

Айра тоже все понял, увидев лицо Моргана, когда тот поднимал раненую Лори. Капитан даже пожелал ему удачи и сказал, что за ним всегда будет сохраняться место на случай, если он передумает.

Лори открыла глаза, и Морган подался к ней. Она не смогла сдержать еле слышный стон, и Моргану показалось, что этот звук едва не разбил ему сердце.

— Я люблю тебя, — отчетливо произнесла она.

Он наклонился, нежно обнял ее и коснулся ее лица своими колючим лицом, побрить которое у него не было времени.

— И я люблю тебя, сорванец, — запинаясь сказал он, гадая, уместны ли сейчас эти слова, но, взглянув ей в глаза, понял, что вполне.

— Ты, случаем, не согласна выйти замуж за бродягу и бывшего рейнджера?

Ее золотистые глаза зажглись сиянием, способным осветить целое королевство, и она впилась в него взглядом.

— А ты… разве ты уже не… — Она смолкла, подбирая слова. — Я знаю, как много для тебя значит служба…

И тут вдруг последние сомнения покинули его сердце и душу. Лори хотела не только подарить ему свою жизнь, но и гораздо большее. Он все еще не мог поверить, что ему довелось встретить такую любовь. Но он не настолько глуп, чтобы терять ее.

— Я слышал, в Вайоминге строят отличное ранчо, — произнес он дрогнувшим голосом. — У меня и напарник под рукой. — Он взглянул на Ника, и Лори, проследив за его взглядом, увидела неожиданную улыбку Ника.

Она взяла руку Моргана, затем руку Ника и соединила их вместе. Ей не нужно было отвечать на вопросы Моргана. Слезы в ее глазах, улыбка в уголках губ и сияющая сквозь слезы радость послужили прекрасным ответом…

 

Эпилог

Сидя на Демьене, Морган держал юного Ника на руках и смотрел на жилой дом на ранчо в долине внизу. Это было то самое место, о котором он мечтал уже три года, вплоть до сегодняшнего дня. Но пейзаж внизу изменился, как изменился и он сам. Морган постепенно увеличивал дом с помощью различных пристроек, и сейчас он был просторным, с двумя похожими на распростертые руки флигелями.

Он покрепче обнял сына. Три года. Это казалось невероятным. Теперь он муж и дважды отец. И это все еще поражало его.

Семейный человек и ранчеро. Весьма довольный ранчеро. Он не верил, что сможет оставить службу. Но Лори подарила ему будущее, такое, за которое он благодарил каждый день. Он постепенно пришел к выводу, что посвятил прежнюю жизнь службе рейнджером только потому, что не знал ничего другого и рейнджеры были его единственной семьей. Он стал «совершенным» рейнджером, потому что другого ему было не дано.

Однажды он сказал Лори, что не мыслит другой судьбы, кроме судьбы рейнджера. Но теперь он знал, что в душе у него таилось нечто большее. Теперь он понял, что никогда не станет рейнджером снова. Он уже никогда не сможет действовать без оглядки и без колебаний, уверенный, что действует правильно. Он лишился охотничьей хватки. Ее острое жало затупили покой и любовь. Он наслаждался каждой улыбкой, каждым взрывом смеха Лори. Даже ее укорами, и особенно ими, потому что они всегда кончались взрывом страсти.

К тому же он обожал своих детей, двухлетнего Ника и восьмимесячную Джой, этот пухлый комочек счастья. Он не уставал наблюдать за ними, завороженный каждым поступком малышей, и купался в улыбках, освещавших их лица, когда они замечали его. Ему хотелось дать им все, чего он был лишен когда-то, всю мыслимую и немыслимую любовь и защиту.

Над домом внизу поднялся дымок. Точно так же, как три года назад, когда он был скорее хищником, чем защитником. Три года. Глаза его подернулись слезами, когда он рассматривал свое убежище: теплый, радушный дом, лошади в короле, бык в амбаре. Сотни коров, пасущихся на открытом пастбище, которое он делил с Ником.

А там, в доме, — Лори. Лори, с ее золотистыми глазами, вспыхивающей улыбкой и жаждой к радостям жизни. Лори, подарившая ему столько любви, Лори, чей звонкий голос наполнял дом музыкой и чья яростная преданность тем, кого она любила, никогда не поколебалась. Лори, заполнившая каждый уголок в его душе, бывшей когда-то не более чем закрытой раковиной.

Он увидел, как к дому приблизился всадник, и улыбнулся при виде спешивающегося Ника. Он был постоянным гостем, он и Бет и их дети — Мэгги и двое мальчиков-близнецов, и точно такими же гостями у них были он и Лори. За эти годы Морган и Ник очень сблизились, и каждый находил в другом сильные стороны, подчеркивающие собственный характер.

С помощью Моргана и Энди Ник выстроил новый дом для своей немалой семьи. Прожив несколько месяцев в старом, но увеличенном доме, они решили, что одному из них необходим новый дом. Ник настоял на том, чтобы бросить жребий, и Морган выиграл старую «хижину». Впрочем, он подозревал, что Ник сжульничал, поскольку знал, как много значит этот дом для Моргана и Лори.

Плакаты о розыске больше не доставляли им неприятностей. Рейнджеры разослали уведомления каждому шерифу четырех штатов об отмене премии, и Ник с Морганом остались в Вайоминге и все эти три года спокойно строили ранчо. Блюстители закона близлежащих поселков знали обстоятельства их появления здесь и готовы были разочаровать любого случайного охотника за премией.

Энди был лучшим помощником Ника и стал первоклассным «ранглером» .

Теперь он был достаточно взрослым и надежным парнем, чтобы можно было доверить ему через пару недель поездку в Техас за дополнительным гуртом «лонгхорнов».

Ник и семья Лори провели с Брэденами зиму. На этот раз Джонатан оказался «кудесником не у дел» и завораживал своими ловкими фокусами Мэгги и всех остальных. Если вместе с ним и исчезло несколько предметов, то Морган списал их как оплату за услуги. Теперь он уже не верил в черно-белый мир: ведь жить по-настоящему означает постоянно примиряться со слабостями других, а заодно, осознавая свою силу, отдавать должное силе других.

Он понял, что врожденная порядочность Джонатана и его сострадательное отношение к людям с лихвой компенсировали его несколько вольное понятие о строгих канонах чести. Этому научил Моргана Дэниэл, и Морган вдруг начал с нетерпением ожидать в гости Джонатана, с его неубывающим оптимизмом и жаждой приключений. А еще он предвкушал долгие философские разговоры с Дэниэлом — крестным отцом юного Ника.

Как легко когда-то Морган заклеймил их «шарлатанами» и «мошенниками».

Ник заерзал у него в руках и потребовал:

— Хочу домой.

Морган посмотрел на бесконечно голубое небо, затем на долину, которой принадлежало его сердце. Наклонившись, он растрепал каштановые волосы Ника.

— Все в порядке, Пуговка, — произнес он, слыша в собственном голосе восторг и счастье, не перестающие поражать его временами. — Мы едем домой.