Не буду его сегодня ждать. Проскочу, как все нормальные люди, один мимолетный взгляд в зеркало и все. Никаких томлений, волнений, ожиданий. Деловая и собранная спортсменка-комсомолка. Аспирантка-отличница. Нимфоманка-любовница. Фу, как грубо!

Ладно, сказано — сделано. Бегу вся такая легкая, цокаю зазывно каблучками, шарфик тонкий за спиной, аромат весны. Лестница, зеркало, окно… Снова лестница, окно, длинный коридор… Шум, гам, толкотня… И тут из-за поворота — два резких глаза набегающих. Наша радость на всех парах и нам навстречу. Картина — «Не ждали». Или «Приплыли». Или «Атас». Пыхтит, зубами скрепит, сердится. А мне-то что? Только нежней румянец, круче локон…

— Зайдите ко мне, Ольга Алексеевна, — через плечо, на бегу…

— Надолго, Илья Петрович? — за ним, за ним одним…

— Не задержу, — коротко, делово…

— Что-то случилось? — ничего не понимаю, соскучилась, не могу…

— Сейчас все узнаете, — гневный затылок, широкий шаг…

Звонок к первой паре, глухонемая секретарша, дверь в его кабинет.

— Я же тебя просил! — он вынул из портфеля папку и так грохнул по столу, что портрет Блока за его спиной вздрогнул.

— Что стряслось Илюшенька?

— Я же тебя как нормальную просил!

— Что случилась, объясни мне толком!

— Я же тебя умолял!

— О чем ты? — я тоже стала заводиться, — в чем я опять провинилась?

— Что бы такое и со мной! — Илюшенька как-то по-бабьи всплеснул руками и забормотал: — Тоже мне, Цветаева доморощенная! Мой милый, что тебе я сделала! Вся такая бедненькая, несчастненькая, брошенная! Весь университет знает… Весь университет гудит… Только ленивый не поинтересовался, как декан свою аспиранточку уделывает… Весь университет… На каждом шагу… Пальцем на меня… Декан-сорняк! Профессор-чертополох!

— Слава богу, — выдохнула я, — а я думала, что-то серьезное…

— Ты что, притворяешься или в самом деле ничего не понимаешь? — Илюшенька приблизил ко мне свое лицо и зашипел: — Как назло, как назло, именно сейчас! Именно сегодня! Когда у меня чуть ли ни судьба решается! А она — муси-пуси, сладенький мой, как ты мог, подлец, так со мной поступить?

Он выбежал из-за стола и стал метаться по кабинету:

— Ты же у меня место проректора буквально из-под ног выбила! Угробила! Живым закопала!

Пластиковая бутылка, мутный стакан, теплая вода.

— А знаешь, чего мне все это стоило? Мне! Моей семье! Жене! Друзьям?

Портфель, сигареты, пепельница.

— Я же всех, кого можно облизал, сил немерено угробил, денег, здоровья! И тут она, здрасти-приехали, в самый под дых!

Жалюзи, форточка, сквозняк.

— Ты что, только сегодня на свет родилась? Не знаешь, как ректор ко мне относится? Что у него свой собственный кандидат на эту должность есть! Ему только зацепку дай, только намек на аморалку! Он же коммуняка недобитый! Он же только случая ждал, чтобы меня за шкирку ухватить и вытолкнуть! А тут эта кретинка выплыла со своими гребаными откровениями! Я же тебя просил!

— Это все? — я резко встала и увидела, как перед глазами закружились резвые светящиеся мошки.

— А тебе мало? — Илюшенька уже орал, не опасаясь, что его услышат снаружи, — мало тебе? Надо мною же теперь весь университет потешается!

— Это все? — я держалась руками за край стола, боясь потерять равновесие.

— А если до жены дойдет? — он уже разговаривал сам с собой, — Конечно дойдет! Кто бы сомневался! Доложат! Обязательно доложат! Догонят и еще до кучи доложат! — Илья ослабил узел галстука и прошептал: — Все пропало…

Я оторвалась от стола и осторожно двинулась к выходу, все еще преследуемая роем разноцветных мух. Секретарша кричала мне вслед:

— Как только не стыдно! Как вы могли? У него же сердце!

Я вышла за дверь и прислонилась к стене. Предметы медленно принимали свои очертанья. Надо бежать, но чувствую, что могу только идти медленно и печально.

Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, ехал поезд запоздалый, из последнего окна вдруг упала голова. Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы… Привяжется ведь глупость такая.

На воздухе стало лучше. Всюду желтые цветы. Не мимозы, не тюльпаны, другие… Как называются? Еще был такой бог. Смотрел в зеркало, любовался собой, желтые кудри, желтые глаза, желтые цветы… Дома такой букет… Где мой дом? Где моя мама?

Я остановилась, оглянулась по сторонам, задумалась. Где мой дом? Мама, ужин, макароны, тепло. Солнце, лужи. Чистые пруды… Метро, рельсы, шпалы, желтые цветы… Страшные, холодные цветы… Бьющиеся, стеклянные… Осколки под кожей…

Но я правильно еду. И правильно иду. И вот мой дом.

Добрый вечер, добрый дом. Добрый вечер, это я. Да, действительно, промокли. Да, действительно, настолько мокрые ноги, что даже разутые оставляют на полу влажные следы. Как смешно, мама! Я иду босиком. Все хорошо. Я дома. Я не пьяная. Не волнуйся, я в ванную. Пена, вода. Пар, тепло. Мирный сон, успокоительные волны. Желтые цветы, мальчик Нарцисс, мамин крик за дверью:

— Оля, сколько можно, выходи!

Теперь все можно, мама! Делай со мной, что хочешь. Интернет, замуж, чужой мужик в постели. Странный запах, прикосновенье, дрожь. Взберется, возобладает, возьмет. Как свою, как законную…

Ненавижу…