Потрясенный Редер, который сообразил, что сражается за само существование созданного им флота, вернулся в Берлин, чтобы подготовить меморандум. Он не мог спорить с фюрером, а Кранке вообще никто не собирался слушать. Это означало, что никто не выступит в защиту флота перед Гитлером. Геринг воспользовался случаем, чтобы представить флот в самом дурном свете. Мартин Борман (главный помощник фюрера) и Гиммлер тоже не скрывали своей антипатии. Лишь Кейтель мог удержать Гитлера, если бы захотел. Однако Кейтель был услужливым лакеем и подпевалой, символом современного состояния некогда гордого офицерского корпуса. Кейтель был готов пойти на любые унижения, только чтобы укрепить свою репутацию в глазах фюрера. Редер не мог рассчитывать на его помощь.
Теперь все зависело от меморандума, который в течение недели готовила группа старших офицеров оперативного отдела РВМ. Абсолютно все — само будущее флота, исход войны и перспективы победы, и уж точно будущее самого гросс-адмирала. Последний вариант меморандума состоял из более чем 5000 слов и был представлен на рассмотрение гросс-адмиралу. Он прочитал его и сделал несколько поправок. В основном он вычеркивал фразы, которые могли быть неправильно поняты и восприняты как политическое оскорбление. (К этому времени Гитлер, как и подавляющее большинство людей, дорвавшихся до власти, стал очень болезненно воспринимать критику. Он раздражался при малейшем намеке на нее, намеке действительном или мнимом.) Редер также убрал из меморандума некоторые детальные вычисления, показывающие возможности использования орудий и другой техники, снятых со списанных кораблей. Однако там, где речь шла о роли германского флота в этой войне, поправки Редера излагали его точку зрения наиболее ясно и доходчиво.
После того как меморандум был перепечатан для передачи Гитлеру, адмирал написал короткое письмо, адресованное «Фюреру и верховному главнокомандующему вооруженными силами». В нем была изложена последняя просьба флота. Гросс-адмирал писал: «Списание больших кораблей будет победой, одержанной противником, причем без всяких усилий. Это вызовет радость во вражеском лагере и разочарование среди наших союзников, особенно у японцев. Это будет рассматриваться как признак слабости и нехватки понимания основных принципов морской войны».
Сам меморандум представлял собой тщательно написанный документ. В нем Редер простым, понятным непрофессионалу языком излагал свою концепцию германской морской стратегии, какой она должна быть и какой она была до сего времени. Сегодня этот документ так же актуален, как и тогда.
«Германские морские силы предназначались и создавались для использования против уязвимых точек враждебных держав. Эти слабые точки определяются уязвимостью англо-американских морских коммуникаций. Само существование английского народа зависит от этих коммуникаций, они также служат основой всех британских военных усилий. Противник превосходит нас в живой силе, сырье, промышленном потенциале. Его главная проблема заключается в обеспечении судоходства внутри Британской империи, с Соединенными Штатами и с Россией. Это позволяет противнику перебрасывать людей, технику и снабжение туда, где он желает развернуть свое наступление».
Описав недостатки кайзеровского флота, меморандум отметил, что при нацистах были предприняты усилия создать к 1945 году «флот, способный атаковать британские коммуникации в Атлантике надлежащим количеством кораблей». Меморандум деликатно констатировал: «Строительство таких морских сил только началось, когда в 1939 году разразилась война, за 5 лет до намеченного срока».
Это означало, что британские коммуникации перерезать не удастся. Возможность добиться быстрого окончания войны была утеряна. Вся тяжесть войны была переложена на подводные лодки. Оккупация Норвегии и Франции еще больше увеличила их возможности.
«Наши корабли, малые числом, но агрессивные, используя элемент внезапности в своих операциях, создали такую опасность британским коммуникациям, что Англия начала рассматривать численное увеличение наших сил за счет французских источников как недопустимую угрозу».
Сосредоточение германского флота в северных водах тоже было серьезной угрозой Великобритании. «Чтобы защитить наши морские пути в Северной Атлантике, нам приходилось использовать Флот Метрополии, его наиболее современные линкоры, несколько авианосцев и много крейсеров».
РВМ отметило, по возможности помягче, что Люфтваффе не смогли надлежащим образом поддержать действия флота. Вступление в войну Италии означает, что «морская стратегия Оси сможет оказывать такое давление на британское морское командование, что к весне 1941 года оно больше не сможет полностью выполнять свои обязанности. Была запрошена помощь со стороны Соединенных Штатов и получена в виде легких морских сил в обмен на британские базы». Вступление Японии в войну означает, что очень сильный флот начал действия на стороне Оси. Это приведет к большему напряжению сил британского флота и свяжет американский.
Кратко обрисовав положение, меморандум заявлял:
«Эта общая стратегическая ситуация претерпит фундаментальные изменения с уничтожением ядра германского флота, состоящего из «Тирпица», «Шарнхорста», «Гнейзенау», «Шеера», «Лютцова», «Принца Ойгена» и «Хиппера». Такие действия будут означать бескровную победу противника.
Для нас результат будет следующим: противник получит возможность действовать в наших прибрежных водах совершенно свободно. Невозможно содержать в постоянной готовности достаточные для обороны силы авиации, особенно в северных водах. Даже если бы это было возможно, погодные условия, например, низкая облачность, помешали бы их действиям.
Мы практически обнажим нашу береговую линию для неприятеля. Легкие морские силы в одиночку не смогут помешать таким операциям… Если корабельные орудия будут установлены на береговых батареях, их огневая мощь потеряет мобильность, сделает невозможным их использование в тех пунктах, где они могут быть более необходимы…»
После предупреждения, что Люфтваффе все больше теряют способность защищать каботажное судоходство, опасность для подводных лодок вблизи портов постоянно растет, РВМ привело свои последние аргументы.
«Если крупные корабли Германии будут списаны, возмездие будет катастрофическим не только для нашего положения, но и для общей стратегической ситуации. Будут иметь место быстрые и серьезные последствия для наших союзников на других театрах. Если мы уберем нашу угрозу из Атлантики, противник сможет сосредоточить свои силы в каком-то другом месте. От него не потребуется никаких усилий для достижения такого успеха.
Противник сможет использовать положение для окончательного решения средиземноморской проблемы. Точно так же он сможет сосредоточить свои лучшие корабли для нанесения решающего удара японскому флоту. В любом случае противник снова захватит инициативу, которую он потерял или в которой был серьезно ограничен.
Просто невозможно предусмотреть все последствия».
После этой исключительно точной оценки, которая могла заставить Гитлера пересмотреть свое «окончательное решение», если бы он ее прочитал, РВМ привело несколько цифр. Списание крупные кораблей дало бы следующий «вклад» в германские военные усилия:
«1. Освободились бы примерно 300 офицеров и 8500 матросов. Это составляет 1,4 процента личного состава флота.
2. Если разобрать все корабли, будет получено 125800 тонн стали. Это составляет одну двадцатую ежемесячного производства Германии.
3. Будет сэкономлено сырье, топливо, мощности верфей, рабочие и так далее. Большая часть этой экономии будет съедена установкой корабельных орудий на береговых батареях.
4. Освободившиеся орудия позволят построить 15 батарей. Первая из них будет готова к бою через год после приказа разобрать корабли, пятнадцатая — через 27 месяцев.
5. Разборка кораблей потребует работы 7000 человек на 5 крупных верфях в течение полугода.
6. Воздействие на программу строительства подводных лодок будет минимальным. Из 300 освободившихся офицеров не более 50 можно будет перевести на лодки. Остальные будут непригодны либо по возрасту, либо по другим причинам. Если использовать всю полученную сталь для строительства лодок, можно будет строить по 7 лодок в месяц, что потребует задействовать до 14000 рабочих высокой квалификации.
7. Списание крупных кораблей потребует обязательного увеличения количества эсминцев и миноносцев.
8. Списание крупных кораблей является необратимым поступком. Потребуются долгие годы, чтобы восстановить положение.
9. Ликвидация ядра флота будет иметь значение не только во время войны, но и в мирные годы. В первое время после войны флот не сможет демонстрировать флаг Рейха заморским странам».
Затем Редер повторил, что союзники смогут освободить много кораблей, которые в настоящее время связаны необходимостью караулить германские корабли. В заключение он писал:
«Я верю, что маленький выигрыш в живой силе и материалах, который будет получен в результате ликвидации флота, не сможет перевесить политические и стратегические последствия такого решения.
Я твердо убежден, что после сокращения сил германский флот больше не сможет решать задачи, возложенные на него Великой Германской войной за свободу».
Этот меморандум, к которому было приложено письмо Редера, был доставлен Гитлеру 15 января. Однако в Берлине ничего не было слышно до 18 января. В этот день из Вольфшанце позвонил Кранке. Его сообщение показывало, что Гитлер либо не читал меморандум, либо просто спятил.
«На сегодняшнем совещании, посвященном текущим вопросам, фюрер попросил меня остаться и снова заявил, что не видит, какую пользу могут принести тяжелые корабли в этой войне. Положение на востоке настолько критическое, что он должен собрать все силы, которые могут помочь. Больше, чем когда-либо, стало ясно, что решающей силой являются танки, но, несмотря на все наши усилия, их производство остается на низком уровне. Он должен принять все меры для увеличения производства танков.
Поэтому он должен прекратить все работы над проектами, которые не будут завершены к 1945 году, то есть к окончанию войны, и переключить эти силы на производство танков. Пока еще нельзя сказать, когда именно эти рабочие освободятся. Поэтому прекращается постройка и переоборудование всех кораблей, которые не будут необходимы для ведения подводной войны или укрепления береговой обороны (от катерных тральщиков до эсминцев). Все рабочие, задействованные в судостроении, будут немедленно переведены в танковую промышленность. Я попросил его подтвердить, что это означает прекращение постройки всех авианосцев, а также крупных судов, предназначенных для переоборудования в транспорты.
Я упомянул, что таким образом удастся освободить не слишком много рабочих, и уж никак не 20000, как он хотел. На это он ответил: «Даже если только 5000, это тоже поможет». Когда я улучил возможность вставить хотя бы слово в защиту больших кораблей, фюрер оборвал меня и сказал: «На сей раз следует сделать именно так и никак иначе».
Он сказал, что строительство и использование больших кораблей предполагает наличие заморских баз, которых у нас, к сожалению, нет, и которые мы пока не можем приобрести. Его идеи относительно приобретения баз в Исландии и на португальских островах в Атлантике РВМ не разделяет и считает это совершенно невозможным. Становится все более очевидным, что флот, состоящий из крупных кораблей, ограничен в действиях прибрежными водами, куда может проникнуть вражеская авиация. Авианосцы тоже бесполезны, так как вблизи от береговых аэродромов чувствуется превосходство летных характеристик базовых самолетов, добавил он…
Я снова упомянул, что борьба против англо-американцев с их гигантской морской мощью имеет такое же решающее значение для исхода войны, как и война на Восточном фронте. Фюрер сказал, что это совершенно правильно, поэтому следует сосредоточить все усилия на ведении подводной войны. Все, что связано с ней, должно быть усилено максимально. Однако мы должны понять, что все это будет бесполезно, если мы не сумеем разбить русских на востоке. Поэтому мы можем обойтись без крупных кораблей.
После этого беседа, в общем, прекратилась. Это позволило мне снова взять слово. По моему мнению, прекращение всех работ на крупных кораблях, в том числе на авианосцах, и высвобождение занятых рабочих носит характер приказа».
То, что теперь под приказ Гитлера подпала даже программа строительства авианосцев, был совершено неожиданным для РВМ. Об этом говорит пометка на полях сообщения Кранке.
Прошло еще 3 дня, прежде чем известия о реакции Гитлера на письмо Редера просочились в РВМ. Согласно Журналу боевых действий, начальник штаба РВМ адмирал Фрике «в узком кругу» сообщил следующую информацию, полученную по телефону из Вольфшанце:
«Фюрер сделал несколько замечаний, касающихся меморандума. Эти замечания были довольно ядовитыми и касались только мелких деталей. Поэтому адмирал Кранке сделал вывод, что основные пункты меморандума не произвели впечатления на фюрера. Насколько правильно это заключение, может показать только будущее».
Атмосфера нереальности, царящая в Вольфшанце, усугубилась, когда 22 января там был получен рапорт начальника связи флота относительно задержек с передачей отчета адмирала Кумметца об операции «Регенбоген». Прочитав его, Гитлер понял только одно: не следует удивляться вообще ничему, что творится в РВМ в Берлине.
«Гросс-адмирал Редер в докладе фюреру 1 января сообщил, что быстрая доставка отчета была затруднена нарушением телефонных линий в Норвегии и многочисленными атмосферными помехами, нарушающими радиосвязь.
Данный рапорт (то есть начальника связи флота) показывает, что причины задержки крылись отнюдь не в состоянии линий связи. Радиосвязь во время операции на побережье Арктики работала особенно хорошо, причем в обоих направлениях. Время, необходимое для передачи радиограмм, было совершенно обычным, никакие дополнительные задержки не возникали.
Телефонная связь на суше между соответствующими штабами действовала постоянно…»
Описав трудности, которые возникли в результате того, что «Кёльн» не получил новые шифровальные книги, а на катере «Хиппера» отказал мотор, рапорт завершался следующим образом: «Ответ на вопрос, почему «Лютцов» не передал свое первое сообщение о бое по радио на входе в гавань, как это сделал «Хиппер» (эта радиограмма адмирала Кумметца была получена оперативным отделом РВМ и штабом Группы ВМФ «Север») лежит вне моей компетенции…»
В течение 2 недель после этой роковой беседы с Гитлером Редер хранил в секрете свою будущую отставку. 20 января он встретился с начальниками подразделений флота и сообщил им, что он повторил свою просьбу, высказанную впервые еще в 1941 году, сдать свой пост главнокомандующего более молодому адмиралу в связи с «преклонным возрастом и ухудшением здоровья».
Пока еще не было никаких указаний на то, кого выберет Гитлер новым главнокомандующим. Будет ли это Карле, который, скорее всего, продолжит политику Редера? Или Дениц? Фанатизм командующего подводными силами и его преданность фюреру были общеизвестны.
Когда именно Гитлер принял решение, точно не известно. Но выбор кандидатуры Деница был довольно очевидным. Ведь Гитлер сам намеревался сделать упор на расширение подводной войны. Поэтому Дениц получил приказ прибыть 25 января на совещание в ставку фюрера. Не сохранилось никаких записей сказанного на этом совещании. Нет соответствующих документов и в архиве германского флота, который был захвачен союзниками в конце войны. Эти события были отражены лишь в Журнале боевых действий РВМ:
«Согласно информации, полученной по телефону от адмирала Кранке, фюрер сообщил адмиралу Деницу о своем решении, касающемся меморандума. Он рассмотрел все аргументы, однако они не убедили фюрера пересмотреть свое решение ликвидировать надводный флот в пользу расширения подводной войны. После совещания с фюрером адмирал Дениц передал по телефону его приказ». Журнал боевых действий далее приводит выдержки из приказа Гитлера, в которых говорится, что все корабли, крупнее эсминца, должны пойти на слом.
Через 2 дня РВМ разослало следующую циркулярную директиву:
«26 января адмирал Дениц передал начальнику штаба РВМ следующий приказ фюрера:
1. Все работы по стройке или переоборудованию крупных кораблей прекратить немедленно. Это также относится ко всем работам на авианосцах, вспомогательных авианосцах и войсковых транспортах. Исключения: а), продолжающийся ремонт «Шеера», пока не будет решено, перевести его в учебные корабли или нет; b). корабли, которые останутся в строю в качестве учебных, следует сохранять в исправном состоянии, даже если это потребует ремонта. Детали будут указаны позднее.
2. Все линкоры, карманные линкоры, тяжелые и легкие крейсера, не пригодные для использования в качестве учебных кораблей, должны быть списаны. Дата списания будет объявлена фюрером в соответствии с предложениями главнокомандующего флотом.
3. Личный состав флота, рабочие, мощности верфей и вооружение, которые высвободятся после этого, должны быть использованы для постройки и ремонта подводных лодок.
4. Следует принять все необходимые меры, чтобы к 2 февраля подготовить исполнение данной директивы. В этот день представить все предложения на рассмотрение мне».
После этого следовал список вопросов, на которые требовалось дать ответы. Приказ завершался фразой: «Учитывая политический и психологический эффект данного приказа, с ним следует ознакомить ограниченное число офицеров».
* * *
30 января, ровно через 10 лет после того, как нацисты захватили власть, а Гитлер стал рейхсканцлером, было официально объявлено о переменах в командовании германским флотом. Это был официальный финал. Но оставался еще неофициальный, и на следующий день Редер прощался с офицерами Руководства войной на море (Seekriegsleitung). В своей речи он постарался в очередной раз скрыть истинные причины отставки.
Его преемник Дениц впервые после своего назначения побывал на совещании у Гитлера 8 февраля. Он доложил фюреру о планируемых перестановках в высших эшелонах командования флота. Дениц намеревался убрать нескольких старших адмиралов, которые могли считаться сторонниками Редера и враждебно относиться к новоиспеченному главнокомандующему.
Дениц также представил Гитлеру график планируемого списания крупных кораблей, и фюрер его утвердил.
Линейный крейсер «Гнейзенау», который получил тяжелые повреждения, был уже исключен из состава флота. Через пару недель за ним должен был последовать легкий крейсер «Лейпциг». Тяжелый крейсер «Хиппер» и легкий крейсер «Кёльн» эта участь ожидала 1 марта. Старый броненосец «Шлезвиг-Гольштейн» отправлялся в отставку 1 апреля, а такой же древний «Шлезиен» — 1 мая. Линейный крейсер «Шарнхорст» прекращал существование как боевая единица 1 июля. Линкор «Тирпиц» планировалось списать осенью. Оставшиеся корабли, а именно: тяжелый крейсер «Принц Ойген», карманные линкоры «Адмирал Шеер» и «Лютцов», легкие крейсера «Нюрнберг» и «Эмден» превращались в учебные корабли. Их участие в боевых действиях не предусматривалось.
Примерно через 3 недели Дениц снова прибыл к фюреру, который перенес свою ставку из Вольфшанце в Винницу на Украине. Так как Гитлер питал слабость к имени «Wolf» (Волк), новая ставка получила название «Вервольф».
За эти 3 недели Карлу Деницу пришлось о многом поразмыслить. Судя по всему, лишь теперь он полностью осознал сложность рухнувших на него проблем. Гитлер силой повернул флот в сторону исключительно подводной войны. Однако на этом совещании Дениц был вынужден доложить, что за первые 14 дней февраля немецкие подводные лодки не потопили ни одного транспорта союзников, так как «ничего не сумели обнаружить». Февраль, как сказал Дениц, «может оказаться типичным для сегодняшнего состояния подводной войны».
Дениц сообщил, что «Хиппер», «Лейпциг» и «Кёльн» исключены из состава флота, вскоре за ними последуют «Шлезиен» и «Шлезвиг-Гольштейн». А затем он сделал предложение, которое было чрезвычайным, если вспомнить предшествующие события. «Архангельские конвои являются прекрасной целью для тяжелых кораблей. Считаю особенно важным направить «Шарнхорст» в Норвегию для усиления находящейся там эскадры. «Тирпиц», «Шарнхорст» и «Лютцов» вместе с 6 эсминцами образуют мощное соединение».
Гитлер начал резко возражать. Он отвергал саму идею дальнейшего использования крупных кораблей, так как, начиная с «Графа Шпее», одно поражение сменялось другим. «Крупные корабли ушли в прошлое». Стенограмма совещания рассказывает:
«Тогда главнокомандующий флотом напомнил, что эти корабли были связаны наложенными ограничениями, требующими избегать риска гибели. Поэтому нельзя обвинять командиров. Фюрер ответил, что никогда не отдавал приказа, который связывал бы командиров подобным образом. В случае установления контакта с противником корабли должны вступать в бой. Однако фюрер больше не верит в их эффективность…
Тогда главнокомандующий флотом заявил, что вместо списания двух крупнейших кораблей («Тирпица» и «Шарнхорста») он считает своим долгом бросить их в бой, как только будет обнаружена стоящая цель. В конце концов, фюрер согласился перевести «Шарнхорст» в Норвегию, как рекомендовал главнокомандующий флотом. Он спросил, как долго придется искать эту подходящую цель. Главнокомандующий флотом сказал, что, по его мнению около 3 месяцев. Фюрер ответил: «Даже если это потребует 6 месяцев, вы еще вернетесь и будете вынуждены признать, что я был прав!»
Есть какая-то горькая ирония в том, как изменилась позиция Деница. Долгие годы он утверждал, что война на море может быть выиграна только его подводными лодками. Редер, который более четко представлял себе стратегическую ситуацию, заставлял лодки действовать так, как считал более правильным. Теперь Дениц сам стал главнокомандующим, и с февраля 1943 года он мог все усилия флота сосредоточить на развитии подводных сил.
Но в то же время начали приносить свои плоды усилия союзников по борьбе с подводной угрозой. Появилось большое количество новых самолетов с усовершенствованными радарами. В состав поисково-ударных групп стали включать эскортные авианосцы. Была увеличена численность эскорта конвоев. В итоге в первые же месяцы 1943 года потери подводных лодок начали увеличиваться. В мае были потоплены 37 лодок, или 30 процентов находящихся в море. Дениц оказался перед лицом самого серьезного кризиса с начала войны. Он был вынужден отозвать подводные лодки из Атлантики, пока не будут выработаны контрмеры. В июле количество и тоннаж торговых судов союзников, сошедших со стапелей, впервые за всю войну превысил потери. Хотя в тот момент ни союзники, ни немцы этого не осознали, Битва за Атлантику фактически завершилась.
* * *
Прошло чуть более 10 месяцев с того дня, как Дениц предложил Гитлеру перевести «Шарнхорст» в Норвегию. 25 декабря 1943 года линейный крейсер вышел из Альтен-фиорда, чтобы атаковать конвой JW-55B. К несчастью для немцев, адмирал сэр Брюс Фрезер (который сменил адмирала Тови на посту главнокомандующего Флотом Метрополии) ожидал этого и находился в море с линкором «Дьюк оф Йорк» и крейсером «Ямайка», который уже отличился год назад в бою с «Хиппером» и 4 эсминцами.
Вице-адмирал Барнетт, назначенный командиром 10-й эскадры крейсеров, прикрывал конвой, имея «Норфолк», «Белфаст» и «Шеффилд». В составе эскорта находились отремонтированный «Онслоу» и «Оруэлл».
Адмирал Барнетт нашел и атаковал «Шарнхорст», несмотря на шторм, когда линейный крейсер находился всего в 30 милях от конвоя. Немецкий корабль получил попадание, но сумел бежать, так как в бурную погоду держал более высокую скорость, чем крейсера. Адмирал Фрезер перехватил сообщение адмирала Барнетта и направился на перехват. После тяжелого боя в сочельник «Шарнхорст» был потоплен в районе мыса Нордкап.
Это был последний выход германского линкора в море. «Тирпиц» оставался в Альтен-фиорде, подвергаясь постоянным атакам англичан. Под ударами тяжелых бомбардировщиков в гавани перевернулся и затонул «Адмирал Шеер». «Хиппер» был подожжен, а «Эмден» поврежден в ходе воздушных налетов в апреле 1944 года. Когда закончилась война, в составе германского флота остались только «Принц Ойген», «Лютцов» и «Нюрнберг».
Так закончил свое существование флот, который должен был помочь Адольфу Гитлеру создать Тысячелетний Рейх германского народа. Рейх не оправдал своего названия и просуществовал всего 14 лет, вместе с ним погиб и флот.