— Мадмуазель … э-э-э … Амалия! — несколько неуверенно говорит месье Фернан, вечно путающий сестер Лебрен.
— Я — Мари! Доброго здоровьечка вам, господин управляющий! — улыбаясь во весь рот, отвечает Мари Лебрен. — Амалия сегодня выходная, а я вот все тружусь, работаю, рук не покладаю, с утречка не присела, маковой росинки…
— Да, да, да, мадмуазель Лебрен, — управляющий безжалостно прерывает горестную сагу Мари, — так вот. Завтра к нам прибывает важный гость — я подчеркиваю, мадмуазель Лебрен — важный гость! — и мне бы хотелось, чтобы вы должным образом подготовили наш единственный люкс, особое внимание уделяя таким … э-э-э … скрытым от взора участкам, как … э-э-э … пространство под кроватью и за прикроватной тумбочкой…
— Помилуйте, месье! — Мари Лебрен картинно потрясает шваброй, словно призывая небеса в свидетели. — Да я завсегда первым делом прибираю под кроватью и за тумбочкой! И Амалия тоже! Первым делом! Завсегда!
— И, однако же, мадмуазель Лебрен, когда предыдущий обитатель люкса имел неосторожность уронить свой несессер за прикроватную тумбочку, то обнаружил за нею, а также и под кроватью, много интересного! Например, засохшее надкушенное печенье, дохлую муху, фантик от конфеты «Снежок» и скомканный бумажный носовой платок (использованный)! И всё это, подчеркну, помимо пыли! — месье Фернан, похоже, сам утомившийся от столь длинной тирады, утирает пот со лба.
Мари Лебрен отставляет в сторону ведро и швабру, запускает руки в карманы передника и готовится долго и обстоятельно объяснять управляющему, в результате каких мистических совпадений и злодейских происков печенье, муха, фантик, платок и пыль оказались там, где их обнаружил постоялец. Однако, приглядевшись к месье Фернану повнимательнее, Мари решает отложить прения по поводу мусора на потом. Склонив голову набок и прищурившись, она молвит:
— Вот гляжу я на вас, и сдается мне, господин управляющий, что есть у вас на сердце печаль покрепче мухи под кроватью!
Месье Фернан тяжело вздыхает и становится как будто ниже ростом.
— Вы, мадмуазель … э-э-э…
— Мари! — подсказывает ему Мари Лебрен.
— Мари… да… вы поразительно догадливы, как всегда, но я не думаю, что нам пристало обсуждать…
— Пристало — не пристало, какая разница? — говорит Мари, и из ее речи волшебным образом улетучивается фирменная лебреновская «сермяжность». — Рассказывайте, месье Фернан! Когда капитан унывает, корабль в опасности!
— Что ж, возможно, вы и правы, — задумчиво говорит управляющий. — Пройдемте в мой кабинет!
В кабинете месье Фернан приглашает Мари Лебрен присесть, и как только горничная располагается в кресле у камина, к ней на колени тут же взбирается кот Бомарше.
— Надо же, сам к вам пришел! — поражается управляющий. — Обычно он никого, кроме меня, не признает!
— А меня признал, хоро-о-о-ший котик, — говорит Мари Лебрен, поглаживая Бомарше. За несколько секунд кот в ее руках превращается в мурчащую кисельную массу.
— Так вот, мадмуазель Мари, — говорит месье Фернан, — дело вот в чем… Дело, видите ли, в том… Я… В общем… Короче говоря…
— Да уж, месье Фернан, давайте короче! — подбадривает Мари Лебрен. — Итак?
— Я люблю ее! — с неожиданной горячностью в голосе вскрикивает месье Фернан.
— Кого вы любите? — тоном медсестры отделения для буйно помешанных спрашивает Мари Лебрен.
— Мадмуазель Дюбуа, — упавшим голосом молвит месье Фернан и вжимает голову в плечи.
— Да-а-а-а, положение серьезное, — констатирует Мари.
— Не то слово — серьезное! — плаксиво вторит управляющий.
— Но не безвыходное! — продолжает Мари Лебрен.
— Правда? Вы так считаете?! Но она же не обращает на меня внимания! То есть… она, конечно, обращает — как на шефа, и всё такое… Но сколько раз я ни пытался намекнуть, подать знак — никакого толку! Он такая суровая, и такого невысокого мнения о нас, мужчинах…
— Да, с мадмуазель Дюбуа традиционные методы не сработают, это факт!
— Но что же делать?!
— Месье Фернан, что лучше всего способствует сближению двух, казалось бы, совершенно несовместимых людей?
— Э-э-э… ну-у-у… — месье Фернан морщит лоб, но явно не может найти ответ на этот вопрос.
— Общая беда и общее дело! — торжественно возвещает горничная, подняв указательный палец левой руки, словно святая Анна на рисунке Леонардо да Винчи. — А если еще и объединить беду и дело, то успех будет гарантирован!
— Но я не хочу, чтобы нас с мадмуазель Дюбуа объединяла беда! — капризно мямлит месье Фернан.
— А это будет не настоящая беда! Но знать об этом будете только вы! Ну, и еще мы с Амалией…
— А что же это будет за беда? И какое общее дело? — вновь обретая форму, интересуется месье Фернан.
— Я думаю, надо сделать так…
Тут мадмуазель Мари Лебрен и месье Фернан переходят на шепот, и разобрать, о чем они говорят, делается решительно невозможно.
