Катя выглядела куклой, найденной на заброшенном чердаке старинного дома. Короткое платьице, рваные штаны и сандалии, поверх жилетка, сшитая Виктором из тряпья. Швея из него никакая, зато заботой он их не обделял, спору нет. Виктор ушел на разведку, оставив непоседу на Марса. Он расположился в тени большой ели на окраине леса и жевал сухарь ржаного хлеба, который больше походил на камень. Наверное, этот кусок видел еще динозавров. Маленькая, чумазая, с растрепанными волосами девчушка смотрела на Марса, широко улыбаясь.
— Чего тебе? — грубо спросил он.
— Дай сухарик.
— Ага, сейчас! — он откусил хлеб, смачно пережевывая и хрустя.
— Ты что такой жадина?
— Хочешь выжить в этом мире — научись доставать себе все сама.
— Я же девочка! И я маленькая. Ты должен делиться, так дядя Витя говорит, — она топнула ножкой и надула губки.
— Да мне плевать.
Катя ударила его ногой в лодыжку, не сказать, чтобы больно, но неожиданно и как-то обидно. Кусок черствого хлеба выпал из руки, девчонка ловко подхватила его с земли и кинулась в сторону, словно нашкодивший котенок. Марс лишь посмеялся, потирая место удара рукой. Катя спряталась от него в кустарнике и затихла.
— Молодец, урок усвоила.
— Просыпайся! Вставай давай! — грубый голос Павла разбудил его.
Засов на решетчатой двери щелкнул. Марс сел на кровати. Командор поставил напротив него табуретку и расположился на ней.
— Давай-ка я разъясню тебе кое-что. Так, для общего развития. Понимаешь, это моя́ территория, моя, — он постучал себя по груди для пущего убеждения. — Я пытаюсь быть вежливым, пытаюсь помочь тебе.
— Чтобы я помог тебе.
— Да. Конечно, не без этого. Но ты ведешь себя как дикарь.
— Ха-ха-ха.
— Чего смешного?
— То есть ты хочешь сказать, что у тебя здесь цивилизация? Я не напрашивался к вам. Ты сам притащил меня. Вы все равно все сдохнете. Даже если мы перебьем твоих левобережных, придут другие, гораздо сильнее. Так всегда происходит. Если хочешь выжить, нужно либо бежать, либо сражаться и идти вперед, постоянно вперед, переступая через совесть, мораль и трупы.
— А что делаешь ты, Марс? Бежишь или сражаешься?
— Я трачу с вами свое время, а оно мне дорого. Дай мне спокойно уйти. Это все, о чем я прошу.
— Помоги мне, и мы поможем тебе. Кого ты ищешь?
— Это не твое дело! — он вскочил с кровати. Павел последовал его примеру. Здоровый атлант смотрел на Марса сверху вниз. — Дай мне уйти! Дай уйти по-хорошему!
— Роман пришел в себя, ты можешь узнать у него то, что тебе нужно, — спокойно сообщил Павел и вышел из комнаты, оставляя дверь открытой.
Марс несколько секунд смотрел ему в спину, кусая губу, снова сел на кровать, глубоко вздохнул и впился руками в тряпье. Поднялся.
Пока шли в лазарет, Павел кратко объяснил правила поведения в его общине. Это был своеобразный свод законов, которые люди выработали для себя, чтобы не скатиться ниже того уровня, на котором они уже находились. У каждой общины существовали свои правила, и эта не была исключением. По законам правобережных вся власть принадлежала Павлу, но некоторые вопросы он был обязан выносить на совещания, в которых принимали участие приближенные к нему члены группы. В принципе, все сводилось к драконовским мерам, а по-другому и быть не могло. Любое преступление, будь то кража, насилие или убийство, в общине быстро наказывалось и искоренялось. Приговор один — повешение. Патроны были на вес золота. Имущество приговоренного отходило к общине, его делили между нуждающимися. Примитивно? Возможно. Но это работало. Еще одним условием проживания в общине правобережных была обязанность приносить пользу, а именно работать. Все, включая детей, должны были отработать свою ежедневную норму. И в этом Павел преуспел. Все было отлажено. Каждый знал, чем он должен заниматься. Из мужчин он сформировал два основных отряда, внутренний и внешний. Первый занимался охраной общины. Главной в нем была Лиза. Вторым отрядом командовал лично Павел, делал вылазки в город, пресекал набеги левобережных. Но после того как появились «Огненные братья», все стало разваливаться. Главарь правобережных — Хищник — заключил договор, который Новый Рим предлагал всем: помощь и защита в обмен на половину ресурсов и людей для армии «Огненных братьев», а люди им требовались постоянно, если учесть масштаб их военных конфликтов.
Марс повидал много общин, и ему было с чем сравнивать. Эта была довольно неплохо организована. Не хватало, правда, огнестрельного оружия. Но где его хватает?
Они вновь оказались в лазарете. Роман смотрел в потолок и тяжело дышал. Пот обильно покрывал лицо.
— У него двустороннее воспаление легких, — тихо произнес доктор, откладывая фонендоскоп и подвигая указательным пальцем очки ближе к переносице.
— Сделать что-нибудь можешь?
— У него пара дней, не больше, — он покачал головой. — Мне сказать Лизе или ты сам?
— Сам. Мне не привыкать. Один раз я уже похоронил ее брата.
Павел кивнул Марсу, чтобы тот приступал к расспросам, а сам с доктором вышел из палаты.
— Эй, — тихо подойдя к кровати и придвинув стул, произнес Марс. Роман со стеклянным взглядом лежал неподвижно. — Эй, ты тут? Ты меня слышишь? — он дотронулся до парня и тот вздрогнул так, что Марс отдернул руку.
— Душно-то как, — прохрипел Роман.
— Эй, парень, ты меня слышишь? А?
— Хреново мне как-то. Помру я, наверное.
— Да брось. Все нормально будет. Выкарабкаешься. Ты молодой, сильный. Ты мне вот что ответь. Ты, когда в разведку ходил, видел тех, кто приезжал к левобережным?
— Видел, — сухо бросил Роман и прикрыл глаза.
— Эй! Эй! Не отрубайся! Ты тут?! — Марс вскочил с места. Роман закашлял, но открыл глаза. — Ты так больше не делай, ладно? Ты мне скажи, среди них была девчонка-подросток?
— В головной машине. Я ее сразу приметил, так как она была там одна среди солдат. Эта машина ушла на юг, у нас не останавливалась. Про нее должен знать тот, кого они оставили у левобережных. — Он снова закашлял, захрипел и начал закатывать глаза.
— Твою мать! Эй! Доктор! Доктор!!! — заорал Марс и растерянно вскочил перед кроватью, на которой корчился Роман. Врач коршуном влетел в палату, отодвинул Марса в сторону и принялся колдовать над парнем.
— Мне с ним договорить нужно.
— Какое, на хрен, договорить?! Все, уходи. Он больше ничего не скажет. Все, я сказал!
— Сожалею, что так вышло, — проходя мимо помрачневшего Павла, извинился Марс.
— Все мы под Богом ходим. Лизку жалко, второй раз брата похоронит.
— Боюсь, теперь по-настоящему, — сухо бросил Марс.
Вечером, когда стемнело, было долго слышно, как кричала девушка, не стесняясь никого, с завыванием. Теперь такое было редкостью. Смерть повсюду. Часто трупы попросту валялись на земле на растерзание животным. Порой и люди не брезгали падалью. Так что этому парню несказанно повезло: его хотя бы зароют. Тут еще не забыли о том, что после смерти люди должны быть похоронены, а не лежать поверх земли, как прошлогодняя листва.
Для Марса эта смерть была чуждой, он не чувствовал ничего. Просто умер еще один человек, которого он не знал, почти не знал. Смерть лишь мгновение. К ней так же легко привыкнуть, как и ко всему остальному в этом мире.
Он сидел и обдумывал слова Романа. У Марса снова появилась надежда, снова появилось желание действовать, когда он узнал, что Катя — а он не сомневался в том, что это была именно она, — жива. Теперь ему нужно было узнать, куда ее везут и для чего вообще ее схватили. И координатор левобережных от «Огненных братьев» мог ответить на эти вопросы как никто другой. Все складывалось просто чудесно, за исключением того, что он не хотел ввязываться в распри местных группировок. Однако ничего не поделаешь, придется помочь этому здоровяку Павлу в его разборках. Обоюдно выгодные условия, как ни крути: Марсу нужна информация, а Павлу нужно перебить врагов.
Романа похоронили на следующий день. Сообразили даже что-то типа поминок, на которые пригласили и Марса, но он не пошел. Он встретился с Павлом позже, чтобы обсудить будущие действия. Толстая свеча одиноко стояла на столе, освещая комнату. Павел указал на карте расположение левобережных. Всем своим видом он выражал готовность расправиться с ними. Впрочем, аргумент у него был только один и сводился к тому, что они утратили человечность. Марсу этот довод был лишним: он бы пошел убивать их, даже зная о том, что они божьи ангелы.
— Значит, ты уверен в том, что их примерно человек пятьдесят? Я имею в виду мужчин.
— Около того. Я точно не знаю. По головам их никто не считал. Я еще вчера выслал разведку, скоро должны вернуться со свежей информацией.
— Да, сейчас бы она нам не помешала.
— Я надеюсь, что принял правильное решение насчет тебя.
— Это да. Что-что, а людей убивать я умею. Мой наставник хорошо меня этому обучил.
— Я думаю, что таким просто нужно родиться, — заметил Павел и ткнул пальцем в карту. — Смотри, тут их основное логово. Это бывший маслобойный завод. Они обосновались в правой его части, по периметру — забор. Вход через проходную. Снаружи стоят два бойца. Что внутри, не знает никто. Возможно, все как у нас, внутренняя охрана. Хищник мужик не глупый. Далеко не глупый.
— Ясно. Ответь мне на один вопрос. Вы хоть раз проводили полномасштабные действия?
— Нет, ты что? На кону стоит жизнь общины. А вдруг мы проиграем? И тогда они просто захватят нас, а тут женщины и дети. Думаешь, они пощадят их?
— А твои парни?
— А что с ними?
— Что сделают они, когда ворвутся в лагерь левобережных? У тех наверняка тоже есть женщины и дети.
— Всех, кто не станет сопротивляться, я возьму к себе в общину. Или они смогут уйти.
— Какой гуманизм! — усмехнулся Марс. — Ладно. Я так понимаю, Хищник ждет помощи от своих покровителей, раз не нападает. Поэтому нужно действовать на опережение.
— И каким же образом?
Дверь открылась, и в «штаб» с позволения командора вошли двое парней из группы разведки, которая только что вернулась с левого берега.
— Докладывайте.
— Докладывать особо нечего. На их стороне никаких движений. У входа охрана меняется в десять вечера. И теперь вместо двух четверо охраняют.
— Час от часу не легче.
— Мы их перебьем, — заулыбался и закивал головой Марс. — Есть одна идейка. Но как далеко ты готов пойти ради спасения своих людей?
— Ради них я готов на все!
— Посмотрим. Готовь группу. Да, и еще. Мне нужно оружие.
Поздним вечером следующего дня на проходной маслобойного завода дежурили четверо вооруженных мужчин. Они расположились у костра, громко разговаривали и смеялись, никого не боясь. Над костром висел закопченный чайник.
— Слушай, Петр Андреевич, а правда, что братья Адамс пропали? — поинтересовался у пожилого мужчины мальчишка лет семнадцати.
— Ага, как в воду канули. Этим ублюдкам туда и дорога. Если их кто порешил, так я только ему благодарен буду.
— Зря Хищник с этими «Огненными братьями» связался. Попользуются они нами, как девками, да и растопчут, — вступил в разговор еще один мужчина, тоже в годах.
— Так они же нам помощь оказывают, — возразил молодой.
— Какую? Какую помощь они нам оказывают? Пока только обещаниями кормят да своего надсмотрщика прислали. Этому ряженому сразу лучший угол выделили и на двойной паек поставили. Наверное, чтобы с голоду про свою веру не забыл. А все остальное только на словах. Хищник совсем с катушек съехал. Вместо того чтобы мир организовать с правобережными, — Петр Андреевич сплюнул в сторону, цыкая сквозь передние зубы, — с этими договор заключил.
— Согласен с тобой, Андреич, — поддержал пожилой. — Смотри, в усиление двух молокососов поставил, аж смешно.
— Да мы за нашу общину глотки порвем всем, и за Хищника тоже, а вы только и можете бухтеть, пердуны старые, — взвился второй парень.
— Ты б, Денис, лучше язык свой попридержал. Не знал бы я твоего отца, сейчас бы тебе надрал задницу. Различать нужно, где дело говорят, а где с ума сходят. Пол-общины недовольны Хищником. Понабрал всякий сброд. Одни братья Адамс чего стоили. Да и остальные пришлые. Для них вся радость — это людей резать. Аж тошно.
— Да какие они люди-то? Враги они, эти правобережные. Наших-то скольких положили.
— А мы их? И ради чего? Мы так и будем друг друга крошить, пока Хищник с командором не договорятся. А договорятся они, только когда кто-то один из них сдохнет! Вот тебе и задачка. Здоровяк хоть к себе всех людей берет. А мы что? Только тех, кто сражаться может. Вот теперь сам посуди, кто из них лучше, а кто хуже.
— Ну да, ну да, — мужичок в годах, соглашаясь, закивал головой.
— Хищник правильно делает. Зачем нам слабаки? Толку от них нет, только продукты переводить, — никак не угомонялся Денис.
— Заткнись лучше, — Петр Андреевич отвесил молодому оплеуху. — Понабрался идеологии от этих «Огненных братьев».
— Да чего ты?!
— Ничего! Сиди лучшемолча, раз не понимаешь.
— Лучше б я вообще внутри остался. Там хоть тепло и поспать можно. Зайди вон к ним на проходную: дрыхнут, наверное.
— Вот и плохо. Совсем расслабились, только на «Огненных братьев» и надеются, — мужчина снова сплюнул в сторону.
— Да брось, Андреич. А что еще им там делать? Мы тоже там спим, когда в охране стоим. Никто ж не полезет в лоб штурмовать. Тем более мы теперь вроде как под протекторатом у «Огненных братьев». Так что, — Денис улыбаясь развел руки в стороны и пожал плечами, — дураков-то нет. Эй, есть кто тут?! Есть кто повоевать хочет?! — прокричал в темноту с насмешкой.
Его голос раскатился по рядом стоящим полуразрушенным постройкам, рождая внутри них искаженное эхо, похожее на крик из самого ада. Вместе с эхом из темноты довольно отчетливо послышались посторонние звуки: шорох, скрип снега и легкие медленные шаги. Петр Андреевич первым почуял неладное, мгновенно притих и дал знак остальным замолчать.
— Может, парней позвать?
— Ш-ш-ш-ш, — прошипел Петр Андреевич, прикладывая указательный палец к губам.
Осторожно поднялся с места, снял с плеча карабин, прошел пять шагов вперед, стал всматриваться. Среди построек что-то мелькнуло, появилось на секунду в поле зрения наблюдавшего и стремглав кинулось обратно в развалины, прячась в темноте ночи.
— Чего застыл-то?! Стреляй! Уйдет! — заорал Денис, не выдержав напряжения.
Но Петр Андреевич отчего-то не стрелял.
— Ты чего не выстрелил? Эти два молокососа аж дрожат все. Кто там был? Вдруг это правобережные? — сказал второй пожилой из дозорных.
— Ребенок это. Малец какой-то лет восьми, — опуская карабин, произнес Петр Андреевич. — К костру, наверное, шел. Жрать хочет, а мы его чуть не пристрелили.
— Да какая разница? Хищник сказал, слабаков в общину не тащить, тем более сосунков всяких! Нужно было пристрелить, да и все! — Денис недовольно шмыгнул носом, его еще немного потрясывало от того, что произошло.
— Совсем, что ли, озверели? Я вам пристрелю! — Он закинул карабин на плечо и направился вглубь развалин.
— Стой, дурак старый! Куда?! — заорали почти в голос молодые.
— Да остыньте вы! Приведет малого, дадим ему хлеба да отправим на все четыре стороны. Дитя же все-таки.
В темноте послышался голос Петра Андреевича. Он тихо и даже как-то ласково стал звать ребенка: «Эй, не бойся. Иди сюда. Я ничего тебе не сделаю, не бойся». Он уговаривал минуты две, потом замолк.
— Андреич? — поднимая оружие и делая несколько шагов вперед, насторожился второй по старшинству из дозора. — Эй, Андреич, все нормально?
Наконец во мраке замаячила фигура.
— Фу ты черт! Напугал, — опуская ствол, вымолвил он и улыбнулся, но через секунду его улыбка сменилась выражением удивления.
Из темноты быстрым шагом выходил Марс. Резкое движение рукой — и нож впился в горло мужика. Позади бойцы Павла в белых костюмах оттаскивали в сторону тела молодых. Из развалин показались солдаты общины правобережных.
— А если б они его пристрелили?
— Но так ведь не пристрелили. Мальчишка отыграл на все сто. Молодец, не сдрейфил.
— Этому парню бояться нечего. Его родителей эти гады порешили у него же на глазах, и он давно уже не ребенок. Сейчас детей нет.
— А ты бы стал стрелять в ребенка? — повернувшись, поинтересовался Марс у Павла.
— Что дальше делать будем? — проигнорировал вопрос командор.
— Заходим внутрь. Мне нужен живым только тот, кто прибыл от «Огненных братьев». С остальными поступай как знаешь. И мой тебе совет: убивайте их спящими. Поверь, так хлопот будет намного меньше. Не стоит цепляться за совесть. Раз вы пришли сюда убивать, делайте это. И чем быстрее все закончится, тем лучше.
— А ты страшный человек, Марс. Я бы не хотел быть твоим врагом.
— Я и не говорил, что я добрый.
Павел сделал жест рукой, и его люди двинулись на штурм.