Они ехали сквозь метель. Натянув на лицо черный платок-маску, генерал стоя смотрел вперед и командовал водителю, куда ехать, будто его вело что-то, неведомое простым людям. На подъезде к разрушенной ферме сбавили ход, остановились, не доехав метров ста до моста через большой овраг. Возможно, раньше здесь протекала река. Вокруг торчали из-под снега покосившиеся обгорелые строения. Метель скрыла весь ужас произошедшего тут побоища.

Луций оперся одной рукой о борт автомобиля, приложив вторую ко лбу, вглядывался в противоположный берег, где голый кустарник и деревья оплели развалины давно заброшенного фермерского хозяйства. Он сдернул с лица маску и повернулся к Сергею. Тот без промедления отдал приказ людям. Они начали выгружаться из машин, спрыгивая с кузова и приминая холодный пух солдатскими ботинками.

Катя тоже подошла к краю борта, посмотрела вниз на белое покрывало и шагнула вперед. Приземлилась на что-то твердое. Нога подкосилась, и девочка упала на бок, впопыхах ухватилась за торчащую палку. Огляделась и увидела рядом с собой закоченелый труп. От неожиданности взвизгнула и отскочила в сторону. Поняла, что ухватилась за руку мертвеца. Отползла в сторону, поднялась и снова наступила на что-то твердое. Пошевелила ногой туда-сюда и отрыла из-под снега очередное тело. В колее, оставленной грузовиками, виднелись чьи-то ноги, которые приняли форму проехавшего по ним колеса. Хорошо, что сейчас холодно. Летом был бы невыносимый смрад.

Кроме шума, который издавали солдаты генерала, больше ничего не было слышно. Даже ветер и тот дул тихо-тихо. Все вокруг умирало. Земля явно задумала погубить все живое, решив проверить, выстоят ли люди в очередной раз или канут в небытие, как динозавры, уступив место кому-то более приспособленному.

— Все нормально? — голос Шона вывел Катю из оцепенения, она обернулась.

— Угу.

— Ну, тогда давай топай ножками.

Генерал стоял напротив своих солдат, держа левую руку на рукояти меча.

— Там, — он указал рукой на мост, за которым располагались постройки, — находятся те, кто бросил нам вызов. Раньше тут была наша земля, жили наши люди. Теперь тут только мертвое поле. А я хочу, чтобы мертвыми были те, кто осмелился пойти против нас.

Солдаты стали колотить себя в грудь, издавая глухой шум, отдаленно похожий на барабанную дробь.

— Что они собираются делать? — удивленно спросила Катя у Шона, но он только поднес палец к губам.

Странный ритуал завершился. К Луцию из строя вышел Сергей. Генерал дал ему указания, и через несколько минут солдаты разделились на четыре группы и стали занимать позиции. Отряд во главе с Сергеем удалился. Сам Луций направился к мосту, пробираясь через снег, подошел к оврагу и остановился у края, где торчала железобетонная конструкция. К другому концу моста на том берегу подошел человек в драной шубе нараспашку, под которой виднелся темный костюм с белой вставкой на воротничке, в сопровождении двоих. На одном плащ химзащиты, в руках М-16. Второй в жутком тряпье, голова замотана в платок, словно у моджахеда, вместо верхней одежды что-то типа пончо, в руке сабля, за спиной дробовик.

— Кто вы такие и что вам нужно? — заговорил священник на английском.

— Ты пришел на мою землю. Убил моих людей. Это мне́ стоит спросить, что вы тут делаете?

— Земля — это Божье творение и принадлежит всем. А насчет мертвых всегда можно договориться. Как ты считаешь?

— Так давай договоримся, — Луций указал на середину моста и сделал шаг вперед.

— Давай попробуем, — падре двинулся навстречу генералу. — Твоих людей много, но мы хорошо укрепились и достаточно вооружены. Я знаю, что тут неподалеку ваша база.

— Не пойму, зачем вы напали на наших работников?

— Они не захотели делиться, — падре усмехнулся. — А ведь Бог велел делиться.

— Да, где-то я уже это слышал.

— Послушай меня. Мы пришли сюда издалека. Мне было знамение. И я удивлен, что встретил хоть кого-то, кто говорит на нормальном языке, — он положил руку на плечо генерала. — Послушай доброго совета. Снабди нас припасами, и мы пойдем дальше. Вчера к нам подошло подкрепление, и мы стали еще сильнее. Но я в хорошем настроении. Сегодня утром я разговаривал со Всевышним, и Он сказал мне, что этот день будет милостив для нас.

— То есть вам нужны припасы? — Луций с презрением снял руку собеседника с плеча.

— Именно. Знаешь, мы выживаем так долго потому, что верим в Господа нашего и Сына Его Иисуса Христа. Нас ведет вера. Земля полнится слухами о том, что новый пророк появится в ваших землях.

— А зря. Зря ты веришь слухам, — генерал положил ладонь на рукоять меча.

— Я бы не советовал делать резких движений. Мы заберем провизию и уйдем, а вы сможете жить дальше с Божьей помощью.

— Значит, ты веришь в Господа Бога?

— Мало того — я служу Ему. И моя паства растет под Его спасительной рукой, — падре воздел руки к небу и устремил взгляд вверх.

— Ясно, — Луций улыбнулся и продолжил на русском: — Я вырежу всю твою гребаную паству. Твои женщины будут молить моих людей о том, чтобы их убили. Я устрою вам такой ад, что сам Сатана будет удивлен, на что я способен. А ты, долбаный ублюдок, будешь наблюдать за всем этим и жалеть, что вообще напал на нас.

— О’кей, о’кей.

Генерал вернулся к английскому языку:

— «Заповедь новую даю вам: да любите друг друга, как Я возлюбил вас», — сказал Господь своим ученикам. Что же такое настоящая христианская любовь? Как нам научиться такой любви?Самым главным примером для нас служит Господь наш Иисус Христос, который так возлюбил мир, что умер на кресте за грехи наши.

Луций вызвал восхищение и удивление у своего собеседника.

— О-о-о-о-о!Ты знаешь Писание? Это прекрасно! — падре протянул руку, чтобы похлопать по плечу генерала, но тот резко подался вбок и мгновенно отсек ее.

Все произошло так молниеносно, что святой отец успел лишь широко раскрыть глаза, провожая взглядом падающую на снег часть тела и одновременно наблюдая за струей крови, окропляющей белоснежную гладь. В следующее мгновение замотанный в платок моджахед лишился головы. Раздались выстрелы с обеих сторон. Свинец дырявил резиновый плащ телохранителя, вонзаясь в плоть. Луций схватил падре за шкирку и вместе с ним спрыгнул с моста вниз, зарываясь в глубокий снег. Падре орал от боли, заглушая выстрелы.

— Стой тут, — Самурай пристегнул Катю наручниками к грузовику, а сам устремился на помощь генералу.

Солдаты Луция наступали. С обеих сторон уже имелись убитые и раненые. Двое бойцов скатились вниз по снегу к генералу, который прижимал пленника коленом к земле. Вокруг все было красным от крови.

— Наложите ему жгут! А то еще раньше времени подохнет, — распорядился Луций, взглянул наверх, осмотрел мост. Все было чисто. Машины могли проехать без опасения подорваться. Он устремился вверх по склону.

Бой длился больше часа до переломного момента, когда Сергей со своим отрядом зашел в тыл бойцам падре. Уже через пятнадцать минут оставшиеся в живых сдались на милость победителей.

Пленных разоружили, согнали в кучу. Самурай вернулся к Кате, усадил ее в кузов, после чего на машинах переехали через мост, по пути собирая своих раненых и убитых.

Потери примкнувшей группы сброда, которой командовал Лысый, во внимание никто не принимал. «Мясо» зверствовало, вытащив из кучи пленных нескольких женщин. Луций не вмешивался, его солдаты тоже. Генерал обошел раненых, приказал забинтовать руку падре и дать ему нашатырь, чтобы не потерял сознания.

— И что ты собираешься делать? Неужто убьешь всех? — еле промолвил, превозмогая боль, духовный лидер.

— Знаешь, я пощажу вас всех, если твой бог, с которым ты общался сегодня утром, спустится ко мне и поцелует меня в зад.

Солдаты притащили пенек и поставили перед пленниками.

— Что ты задумал?

— Увидишь. — Улыбнувшись, генерал обратился к пленникам: — Мне нужен палач. Один из вас может сохранить себе жизнь.

Долго ждать не пришлось. Несколько человек кинулись вперед, предлагая свои услуги. Даже женщины не отставали в рвении. Луций указал пальцем на крепкого парня, солдаты вытащили его вперед.

— В бога веришь?

— Да! Да! Верую! — затряс тот головой, упал перед генералом на колени и стал креститься со слезами на глазах.

— Это понятно. Приступай и помни, что сказано в Писании: «Не убей».

Сергей поднес топор и кинул палачу под ноги. Солдаты вытащили из толпы женщину, скрутили и положили головой на пенек. Парень, держа топор в руках, оглянулся.

— Чего встал? Приступай, — прокричал Луций, проводя большим пальцем себе по горлу и давая понять, чтобы палач начинал представление.

Топор взмыл вверх и резко опустился. При виде отлетевшей в сторону головы толпа пленных ахнула. Катя зажмурилась и отвернулась, присела, прячась за бортом.

— Он просто чудовище, — обнимая колени и прижимая их к себе, не выдержала она.

— А они? — не смотря на девчонку, ответил Самурай.

— Следующего! — прокричал генерал.

Казнь повторилась, и еще, и еще, пока из пленных не остались в живых трое. Луций подошел к палачу, стоящему среди кучи обезглавленных трупов, и похлопал его по плечу.

— Хорошо. Прекрасная работа.

Солдаты схватили палача, поставили на колени и положили его руки на пень. Луций поднял топор.

— Ты обещал! Ты же обещал! Я все сделал, как ты приказал! — заорал испуганный парень.

— Я обещал не убивать тебя.

Через мгновение бывший палач катался без рук среди мертвецов, визжа от боли. Луций обратился к оставшимся в живых:

— Ступайте обратно, откуда пришли. А по пути рассказывайте о том, что видели. Ибо так будет с каждым, кто встанет на моем пути и не покорится мне. Нет никакого спасителя, и не будет. Ибо я есть тот, кто установит новый порядок.

Он вонзил окровавленный топор в пень и подошел к священнику, наблюдавшему за казнью, стоя на коленях.

— Думал, что со мной можно договориться? С тем, кто давно мертв, договориться нельзя. — Луций похлопал его по плечу и приказал солдатам: — По машинам!

Генерал заскочил на подножку водителя, что-то сказал ему и перебрался в кузов. Машина с пробуксовкой дернулась, резко повернула и подмяла под колеса падре. Трое оставшихся в живых проводили уезжающую колонну взглядом, после чего вынули из пня топор и, передавая орудие друг другу, искромсали еле живого парня, вызвавшегося быть палачом.

Колонна ехала долго, не остановилась, даже когда стемнело.

— Генерал, — Сергей робко обратился к своему командиру. Луций поднял на него взгляд. — Людям нужно отдохнуть, да и раненые у нас.

Генерал кивнул, поднялся и постучал по крыше кабины. Приказал разбить лагерь прямо посреди поля. Машины поставили по кругу в качестве укреплений. Установили одну палатку для раненых и одну для генерала. Все оперативно, все четко, как и всегда.

Пока тряслись по бездорожью, отошли к праотцам трое тяжелораненых. Их кое-как закопали в промерзшую землю. Двоим, что остались в живых, оказали медпомощь.

Людей Лысого выгнали за машины, дали им немного еды и дров, чтобы не околели ночью. Те, недовольно бухтя, расчистили себе поляну и развели огонь.

— Они нас вообще за людей не держат, — открывая ножом банку с консервами, бормотал человек в ватнике. — Выгнали на мороз, а сами сидят за баррикадами, — он оглянулся на лагерь Луция. Часовые ходили взад и вперед, всматриваясь в темноту. — Вон, суки, заныкались. А мы тутсловно скот на убой. Кто знает, что здесь вокруг? Не видно ни черта. Дров дали как кот наплакал.

— Чё ноешь? Забыл, как дохлятиной питались да голодали? И, между прочим, нас Кабан не в райские кущи вел, а сам знаешь к кому, — рявкнул на него Лысый, мужик в годах с обожженной головой и одним ухом. От ожога волосы росли на голове клоками, образуя проплешины. Он был правой рукой Кабана и после того, как тот пал от руки Марса, занял место лидера.

Шайка Кабана была немногочисленной и присоединилась к Луцию не так давно. Генерал никогда не отказывался привлекать подобные вспомогательные отряды в своих вылазках, даже, наоборот, искал такие группы, когда выезжал за стены Нового Рима. В основном попадались отморозки вроде Кабана, которые за кусок хлеба брались за любую работу. Кабан вел свих людей в стан Борова, так как они изрядно вымотались и изголодались, таскаясь по просторам умирающей земли, и в преддверии зимы были готовы прибиться даже к каннибалам. Но генерал оказался первым, и их счастью поначалу не было предела. Вскоре же они осознали, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Их использовали в основном как пушечное мясо, отправляя первыми в бой, и выставляли за стены лагеря, рассчитывая на то, что нападут сначала на них и у бойцов Луция будет время подготовиться к отражению атаки. В этот раз все было по проверенной схеме.

— Да лучше так, чем быдлом для них быть. Они ж нас ни в грош не ставят. Сидим тут на виду, освещенные костром. Нас видят за километр, а мы — никого. Это что, нормально, по-твоему? Первых-то нас перебьют, если замес какой начнется. — Он зачерпнул острием содержимое консервной банки и запихнул в рот, снимая еду с ножа зубами. — Откуда нам знать, что те, кого мы утром оставили в живых, до своих не добрались, а теперь к нам не подходят, чтобы отомстить? Кто знает, о чем генерал с ними балакал на своем этом туземском языке? Вот ты знаешь о чем? А ты? — В ответ все только пожали плечами. — Вот то-то и оно. Бесит все это.

— А он дело толкует. А, Лысый? — загудели мужики.

— А ну заткнулись все! Чего морды недовольные сделали? Тихо, шавки! Тут хоть пайку дают да при деле. Вы когда с Кабаном по просторам шлялись, бабу-то давно видели? А с генералом пока не обламываемся. Или думаете, у Борова вам лучше было бы? Сейчас бы не тушенку жрали, сидя у костра. Я гляжу, вам на вольные хлеба захотелось? Да? Так куда вы попретесь? Везде пустота, голод и полная разруха. Нужно держаться сильных. Чего тут непонятного? Да если на то пошло, то они, — Лысый кивнул в сторону лагеря, — и порешат нас в первую очередь, если вздумаем дезертировать. Вы все знаете, на что он способен. Сегодня он это еще раз показал. Хотите тоже голову на пенек положить? А? Своей башкой подумайте, что он с вами сделает, если вы тявкать будете. Он же псих, каких свет не видывал. Я лично своей головой рисковать не хочу. Хочу пожить подольше. Может, увижу побольше. Может, все же дойдем до этого их Нового Рима.

— Да сказки это все про Новый Рим! Нет его. И быть не может. Чтоб такие, как мы, поверили да делали все за них, мечтая о райской жизни. При Кабане лучше было. Он хоть слово мог сказать. А так мы своих же побросали. Своих людей генерал вон всех забрал, даже мертвецов похоронил, а мы что? Сами все видите, как Лысый перед ним лебезит. Так дело пойдет — он и нас кинет, чтобы свой зад в тепле подольше продержать. Рим он захотел увидеть, — злобно усмехнулся мужик.

— Что ты сказал?

— Что слышал. А кто тебя вообще главным над нами поставил? Что-то я не помню, чтобы мы тебя избрали. Ты у них на побегушках, да и мы с тобой заодно. Сколько нас было, когда мы к ним присоединились? А теперь сколько осталось? Раз-два и обчелся, — пробурчал мужик в ватнике и, поковырявшись пальцем в зубах, снова зачерпнул еду из банки.

Но как только он поднес нож ко рту, Лысый кинулся на него и загнал острие прямо в пасть, да так, что было слышно, как нож скрипит по нёбу, уходя в мозг. Сидевшие рядом вскочили с мест. Лысый провернул рукоять, убедился в том, что жертва мертва, вынул клинок и обтер о рукав. Медленно поднялся и посмотрел на ошарашенные лица своих людей.

— Еще кто-то хочет что-нибудь мне сказать? Может, упрекнуть в чем-то? Мнения там свои высказать? А? Хотите устроить тут долбаную демократию? Выборы, может, проведем? Голосовать будем? Может, кто-то из вас, мразей, мне кинет вызов?

Все молча стояли, поглядывая на труп. На грузовике появился Луций. Ему уже сообщили о произошедшем.

— Все нормально, генерал! — прокричал ему Лысый. — У нас небольшие разногласия были, теперь все уладили. Правда, парни?

Парни закивали головами. Луций молча скрылся.

— Место, шавки! — прорычал Лысый. — И уберите эту падаль в сторону, — он пнул ногой лежащее тело, а сам поднял недоеденные консервы и стал набивать ими рот, ковыряя ножом в банке. Двое оттащили труп в сторону. — Только далеко не уходите, а то я могу подумать, что вы дезертировали, — из набитого рта в разные стороны летела пища. — Ну что, упыри? Думаю, все единогласно проголосовали за меня. — Лысый рассмеялся.

Его люди пытались улыбаться, но это у них плохо получалось. В основном сидели с натянутыми рожами.

Луций зашел в свою палатку и сел за раскладной стол. Катя притаилась в углу на какой-то подстилке, походившей на половую тряпку. Минут через десять пришел Сергей и доложил о ситуации в лагере.

— Я тебя понял. — Луций достал карту и положил ее перед собой. — Что-то еще?

— Меня волнуют потери, генерал. Тринадцать человек. Нас осталось двадцать. Если еще раз встретимся с подобной группой, все может закончиться печально. — Генерал не отреагировал на его слова. — Воронеж недалеко. Это территория Князя. Вы же знаете, что он настроен к нам не особо дружелюбно. А под его руководством немалые силы. Тем более после того, как он распустил слух, что к нему якобы присоединился сам мессия, народ потянулся к нему рекой.

— Нет у него никого. И быть не может. Ее друг, — он кивнул в сторону Кати, — шастает где-то в одиночестве. А скорее всего, направляется в Рим за ней.

— Я с вами согласен. Но если встретим их отряд, будет беда. Да и местных шаек тут хватает, которые нас не любят.

— Я понял тебя. Отдохнем и выдвигаемся. Главное — дойти до Ростова. Там уже наша земля, — он перевел взгляд на карту.

— Генерал?

— Да.

— Блокпост сорок четыре. Это самая северная наша точка. Князь легко может ее взять. Им бы подкрепление прислать.

— Пришлем. Иван должен освободить место для солдат.

— Освободить место?

— Что-то непонятно, офицер?

— Никак нет. Разрешите идти? — Сергей вытянулся по струнке.

— Ступай.

Генерал поводил по карте пальцем, прикрыл глаза и задумался. До следующей ночи они должны уйти c территории Князя. С ним он еще поквитается, но сейчас у него слишком мало людей. Они измотаны поисками так называемого мессии. Да и он уже давно не видел Татьяны. Наверное, единственного на этой земле человека, которого он любил. Хотя любил ли он кого-то вообще?

— Зачем ты так с ними? Там же были женщины и дети, — Катин голос врезался в уши генерала, и его глаза вновь загорелись. Он повернулся на звук.

— Ты думала хоть раз о том, как было раньше?

— Меня раньше не было. Что думать об этом?

— А я иногда думаю. Правда, сам не помню того, что было. Знаешь, такое ощущение, что здесь, — он показал пальцем на свою голову, — живет несколько человек. Словно мое тело не мое. Хм, странно, правда? Иногда я хочу просто прирезать тебя, но что-то не дает мне сделать это. А может, кто-то. Впрочем, если подумать, то твой дружок придет за тобой, будь ты живая или мертвая, — он поднялся и подошел к ней ближе. Кожаная одежда и доспехи скрипели. — Я вот думаю, не слишком ли ты много задаешь вопросов для пленника?

— Я просто ребенок, — она смотрела на Луция испуганными глазами. Тот положил ладонь на рукоять меча.

— А что, разве дети бессмертны? Или, быть может, они не чувствуют боли? — Раздался скрежет лезвия по ножнам. Катя зажмурилась. — Открой глаза, — он схватил ее за подбородок. — Думаешь, я хочу убивать? Нет, не хочу. Но кто-то должен это делать. Кто-то должен остановить все это безумие, которое творится вокруг. Понимаешь? Это все происходит из-за твоего приятеля. Ты думаешь, он белый и пушистый? Если я не остановлю его, если я не уничтожу тех, кто в него верит, — мир исчезнет. Нет никакого спасителя, и мессии не существует, а существует только зверь, пришедший в наш мир, чтобы уничтожить его. Мне нужен твой приятель, и я найду его до того, пока он исполнит свое предназначение.

— Ты просто больной. Максимыч обычный человек, он никому не желает зла. Мы просто выживали, как и все, — шепотом произнесла девочка.

— Обычный человек? Поверь мне, девочка, не все так просто, как тебе кажется.

— Ты просто спятил, — дрожащим и срывающимся от страха и слез голосом произнесла девчонка.

Луций снял с левой руки наручи, задрал рукав. Вся рука до локтя была покрыта шрамами, несколько были свежими. Он провел мечом по коже, разрезал плоть до кости. Кровь хлынула ручьем. Катя поморщилась и отвела взгляд в сторону.

— Смотри! — приказал генерал.

Через несколько секунд, которые показались ей вечностью, рана на руке Луция перестала кровоточить. И вроде бы начала затягиваться.

— Как ты думаешь, способен ли простой человек на такое? Может, я и есть бог, посланный спасти этот мир от зверя, которого ты считаешь обычным человеком? Татьяна меня в этом уж очень сильно убеждает. Хотя Александр, напротив, говорит, что я совершенное орудие, которое должно очистить планету от неверных, оставив в живых только тех, кто принял его веру. Каждый из них чего-то от меня хочет. Все чего-то требуют. А я начал уставать от всего этого.

Луций раскатал рукав, поднял наручи и убрал в ножны меч. Бледная как смерть Катя смотрела на него не моргая. Она начинала понимать, о чем говорила старуха с блокпоста 44.