Владелец галереи «Львиное сердце», которому сообщили о прибытии «русского Леонардо» с графом Дорсетом, немедленно выбежал из своего кабинета в зал с умело приклеенной, но всё же, искренней улыбкой. Дела его ныне пошли настолько хорошо, что он смог вдвое поднять плату за аренду. Теперь художники стояли к нему в очередь, расписанную на месяцы вперёд. Привычно лавируя среди посетителей, баловень чужой фортуны отыскал наших друзей в одном из боковых выставочных помещений. Именно с этой комнатки Рощин начинал завоёвывать Британию. Теперь же Влад и Майкл понуро стояли напротив картины с четырёхрукой и четырёхногой обнажённой дамой лет тридцати или сорока, в общем, неопределённого возраста. Грубые длинные мазки монотонным акрилом показывали не красоту тела, пусть и такого странного, а лишь неимоверную спешку автора.

– Добрый день, господа! – воскликнул галерист. – Всегда очень рад вас видеть! Да-да, ваши полотна, сэр Влад, произвели мощное впечатление на весь мир живописи. Появились подражатели. С собственным взглядом и манерой письма.

Граф кивком поприветствовал владельца художественных площадей и со скепсисом переиначил произнесённую фразу:

– С собственной бездарностью и плачевными плодами. Этой каракатице явно не хватает ещё одной головы, пупка и пары больших воронок.

Рощин засмеялся и взял Майкла за локоть:

– Это не воронки, а бюст такой.

– Таких бюстов не бывает, – упрямо и зло покусывал губы Дорсет. – Знаешь, что самое противное? Эту мазню обязательно купят за приличную сумму. Ты посмотри, он и название твоё на свой лад переиначил! «Современная Цирцея».

– Да плюнь на неё! – Влад безмятежно махнул ладошкой. – Стой-стой, ты и впрямь собрался? Пойдём отсюда! От греха.

Во время этой беседы галерист обескуражено покачивался с пяток на носки и молчал. Рощин, уводя графа от жуткого мутанта, весело подмигнул радушному хозяину:

– Вы не обижайтесь. Тут уже на нас оглядываются – отоприте нам, пожалуйста, запасной выход.

– С удовольствием!

Во дворике ребята закурили. Несколько голубей моментально слетели с крыш к их ногам и загуркали.

– Есть просят, – пробормотал Влад. – Как и тот, с «Современной Цирцеей». Надеюсь, ты не всерьёз так разошёлся?

– Как тебе сказать… Сейчас твои слова успокоили. Может, действительно, получив гонорар, он нарисует что-то прекрасное, – растягивая слова, Майкл, юродствуя, мечтательно задрал голову к облакам, но через миг, уже глядя в глаза другу, заговорил нормальным голосом. – Сам-то веришь в это? Вот именно, что – нет. Этот деляга будет и дальше промышлять своей отвратной мазнёй. Это же выгодно. Я рассуждаю так: допустим, на картины есть сто тысяч…

– У кого?

– Абстрактно. В обществе есть. На ту же еду – двести тысяч, на одежду и жильё – по столько же. А на искусство – некий остаток, излишек от всего прочего. Эти самые абстрактные сто тысяч. И, если они могли бы уйти на покупку настоящих полотен, то вот такие имитаторы, играющие на моде, на чужих идеях, фактически воруют деньги у истинных творцов. Творцы-то как раз, как эти голуби – слушают наше «гуль-гуль» на голодный желудок, а все куски уже стащили вороны и галки.

– Лихо! Никогда об этом не задумывался, – Рощин бросил окурок и сразу затоптал его, чтобы голуби случайно не обожгли клювы. – Хотя у меня на родине было ощущение, что на искусство в обществе совсем нет денег. Всё уходит на еду и одежду.

– Ошибаешься! – запальчиво воскликнул граф. – В конце концов, у вас же не Африка. Даже в самом нищем обществе есть полпроцента богатых. Среди них, конечно, только один из ста худо-бедно интересуется живописью, но в масштабах страны для поддержания подлинных талантов их вполне достаточно. Вспомни своего губернатора с женой! Тебе повезло с ним, а ему с тобой. А мог бы попасться подобный фрукт, – Дорсет указал на чёрный вход в галерею. – Современный. И толстосум находился бы в полной уверенности, что заплатил ему за шедевр. Для тебя бы уже денег не осталось…

– Меня тоже всегда изумляло, что до двадцатого века живопись, всё же оставалась именно таковой. Живым письмом, – Влад вытащил еще одну сигарету. – Никому бы и в голову не пришло выставляться с подобной дрянью. Любой рисовальщик должен был вначале овладеть элементарной техникой для этого, а уже затем искать свою неповторимую манеру. Помнишь, как мы с тобой после выпускных экзаменов устроили себе тур по маленьким русским городкам? В тамошних музеях висят старинные полотна неизвестных крестьянских самоучек с портретами купцов и купчих. Эти… ну, всякие эстеты презрительно называют такие холсты «лубком». Конечно, может нарисовано и наивно, но, по крайней мере, все зрители даже спустя двести лет реально могут увидеть, как выглядел тот или иной персонаж. К сожалению, мы не можем сейчас поменять отношение…

– Должны! – перебил друга Майкл. – Я тебе кое-чего не рассказывал, пришло время открыться. Зная твои работы ещё по академии, и, тем более, увидев богинь, которых ты привёз, у меня появилось жгучее желание вновь создать моду на настоящее искусство. Если угодно, возродить художественный вкус. Приподнять планку. Да, заработать, конечно, не без этого, но честно! Без обмана. Не поверишь, но мне зримо представлялись твои последователи. Последователи, а не ничтожные имитаторы, которые опять всё исказили и извратили.

– Теперь ясно, почему ты так разозлился, – Рощин легонько потряс Дорсета за плечо. – Мы все вместе попробуем воплотить твою мечту в этой жизни. Но это случится не скоро.

– Кто – все вместе? – переспросил граф.

– Мне почему-то вспомнились наши девчонки, они здорово помогают, – почти не соврал Влад. – Ты лучше скажи: я тебе нужен на встрече с покупателем? В качестве свидетеля, силовой или моральной поддержки?

– Что ты?! – изумился Майкл. – Это же не мафиози, индус-миллиардер. Никогда бы тебя не потащил туда, где опасно.

– Значит, это только вопрос доверия, – резюмировал Рощин. – Моего доверия. Мне не обязательно самому услышать от индуса заветные цифры за камни. Достаточно, что ты мне потом скажешь. Вот, возьми образец… и таких сто десять штук. Все изумруды немного побольше лесного ореха, и этот не самый крупный из них. Про те пять оставшихся смарагдов-гигантов не говори ему. Пока мы ехали от ювелира, у меня возникла идея придумать украшение с ними и заказать ему… Диадему или ожерелье.

– Хорошо, съезжу один, – согласился Дорсет. – Мне дико интересно, что за драгоценность получится. Кстати, её можно потом очень выгодно продать на аукционе… Или ты хочешь…?

– Нет, не могу позволить себе такие подарки. В смысле, никому не могу… Ну, ты понял. Обязательно потом продадим.

– Так ты хочешь сесть за рисунок? Не верю. По глазам вижу, ты ещё что-то задумал! – граф практически полностью оттаял. – Извини, что бесцеремонно вторгаюсь. Если личный секрет, не говори.

Влад заулыбался:

– Да уж, если интимная тайна, то ни слова не произнесу. Просто хочу немного отвлечься и вспомнить старое хобби. Случайно не знаешь, где в Лондоне рынок давнишней электроники?

– Прекрасно знаю. Одно время я встречался со скульпторшей-модернисткой, пару раз отвозил её туда за разным компьютерным хламом для инсталляций. Рынок – на Церковной улице, примерно, в середине… Ты, что? Записывать собрался? Сам живешь в отеле «Чёрные монахи», а надо – на Церковную улицу, по аналогии не забудешь. Даже в пьяном виде!

– Теперь точно не забуду.

* * *

В багажнике машины Рощина валялись оставшиеся от «богинь» два алюминиевых кофра, но для «Всадниц» они были маловаты. Учитывая, что с новым полотном требовалась особая осторожность, Влад заказал для него в магазине «Искусство» специальный жёсткий футляр, строго по размеру, а заодно, и подходящую раму. Её Рощин собирался прикрепить уже на месте в королевском дворце после демонстрации самой картины Елизавете Второй. Теперь изобретатель бродил по рынку электронной рухляди, толкая перед собой удобную тележку, взятую напрокат при входе. Кроме пары наполовину разобранных компьютеров и нескольких видеомагнитофонов, Влад купил и набор нужных инструментов вместе с паяльником и прочим припоем. Оставалось выбрать бинокль, чтобы выломать из него линзу. Как всегда – Светла вовремя пришла на помощь.

«Кейс выберу в другом месте, – мысленно доложился живописец своей фее, подкатывая тяжёлую тележку к машине. – Да и сборку, видимо, придётся отложить до поездки в Мэлдон. Не представляю, как я всё это потащу в апартаменты». – «Да уж! Отложи… – отозвалась девушка. – Это я погорячилась, подгоняя тебя, но, по крайней мере, теперь есть всё необходимое». – «Светлочка, ты не в курсе, у Майкла всё в порядке?» – «Папа всё контролирует – идёт обычный торг без скандалов и грубостей. Он думает, ещё минуты три-четыре и Дорсет с индусом ударят по рукам. Как раз успеешь спокойно погрузиться, и граф тебе позвонит».

Граф позвонил много позднее. Рощин успел загнать автомобиль на подземную стоянку отеля и пройти в бар на первом этаже, когда в кармане запиликал его телефон.

– Где встретимся? – кратко поинтересовался Майкл и, услышав, как русский друг заказывает в своём отеле джин-тоник, заявил, что пора пить шампанское. – Не успеет согреться, я уже в холле.

Друзья пересели от стойки за дальний угловой столик. Туда же им принесли ведёрко с торчащим во льду пузатым «Дом Периньоном». Первый тост предложил Дорсет:

– За успешного кладоискателя! Твои изумруды принесут сегодня вечером еще тридцать три миллиона фунтов. Проверю поступление, а потом сразу отвезу их индусу в тот же самый паб. Твоё здоровье!

– Спасибо! – ответил Влад, поднимая бокал. Он заулыбался ещё шире, когда услышал от Светлы: «Правда!» – «Хотя я почти не сомневался, родная моя, но, всё же, боялся тебя спрашивать», – про себя ответил ей Рощин. – «Понимаю, разочарование в друге – страшная вещь, – выдохнула фея. – А ведь соблазн у него был велик! Папа сказал, что таких порядочных и верных тебе людей надо награждать». – «Как же я его…?» – изумился художник. – «Об этом не беспокойся! Папа сказал, папа и наградит. Ладно, пей эти пузырьки – не буду отвлекать», – вернула Светла любимого в явь.

– Ты знаешь, – граф наклонился над столом, поближе к Владу. – Индус предлагал заплатить половину суммы наличными, но я отказался. Все деньги поступят на мой счёт в банк острова Мэн. Никаких налогов, но всё законно. Кстати, и тебе надо открыть там же собственный счёт, чтобы тебя в Британии не ободрали как липку. Я тебе на него сразу и переведу. Прикончим бутылку, давай поднимемся в номер, и я покажу, как это сделать удалённо. Да, совсем забыл спросить, удачно ты по рынку погулял?

– Вполне, но лудить-паять начну уже в поместье…

– Странное хобби для живописца… – задумчиво произнёс Майкл. – Извини! Это мысли вслух. Вот знахарство и кладоискательство – другое дело!

– Ты сильно удивишься, когда узнаешь, насколько это тесно связано, – по наставнически поднял указательный палец Рощин.

– Понял-понял! – граф даже по лбу себя хлопнул. – Ты соберешь, что-то типа миноискателя для золота и драгоценных камней. Только что дошло! Читал ведь про такие находки, и завидовал. Хотя… золото и серебро металлодетектором нащупать можно, а вот камни… Ты изобрёл машинку, которая находит изумруды?

– Можно и так её назвать, – засмеялся Влад, посылая виртуальный поцелуй фее. – Хотя я предпочитаю более мужское слово – аппарат.

– Ты – гений! – одними губами промолвил Дорсет, и совсем перешёл на азартный шёпот. – Я уверен, что в нашем парке вокруг замка полно кладов. Соберёшь машинку… пардон, аппарат, и милости прошу. Мешать нам никто не посмеет. Всё, что найдём – поделим поровну. А я уж из своей доли подкину сестрёнке на наряды.

– Идея интересная. Гляжу, ты тоже заразился от меня…

– Это не алчность! – Майкл приложил руку к сердцу. – Просто, какого лешего, сокровищам в земле лежать?! Мы лучше на них – здесь и сейчас – что-нибудь доброе сотворим.

– Обязательно сотворим, – уверенно произнёс Рощин, разливая остатки шипучего напитка по бокалам. – Ну, что? По последней – и пойдём наверх?

– Ага! Мне ещё хочется твою чудо-картину послушать.

* * *

Поднявшись в номер, Влад распахнул дверь в спальню для единственного и благодарного зрителя «Всадниц», а сам позвонил Наташе. Оказывается, девушки в этом походе по магазинам увлеклись спортивной амуницией. Предстояла близкая поездка, если не сказать – переезд, на природу, а на шпильках по долам и лесам много не проходишь. Если Наташа больше думала об удобных кроссовках, джинсах и толстовках, то в Глории не дремала рачительная заботница о здоровье, и она накупила всяких мазей от комаров, клещей и прочих насекомых. Вершиной её тревожности стало приобретение сыворотки от змеиных укусов. Русская подруга, решив пошутить. – «Ты ещё вакцину от бешенства спроси у аптекаря!» – попала впросак. – «От бешенства у меня уже есть полный комплект, – невозмутимо заявила медсестра. – Но, ты – молодец, что напомнила!»

Рощин, добродушно улыбаясь, терпеливо выслушал подругу до этого момента. И пока Наташа набирала воздуха в грудь, чтобы продолжить увлекательный рассказ, Влад всё же успел вставить пару фраз:

– Птичка, мы с Майклом в нашем отеле. Ждём вас – приедешь и поведаешь всё подробно. Целую!

– Через часик будем! – проворковала Наташа.

Как раз этого «часика» партнёрам вполне хватило, чтобы открыть на имя Рощина фирму на острове Мэн с собственным счётом, уставом и прочими атрибутами.

– Ежегодная пошлина всего триста фунтов! Ни налогов, ни финансовых отчётов, – расхаживая по гостиной с коктейлем в руках, Дорсет во весь голос нахваливал этот оффшорный рай. – Получай десятки, сотни миллионов и трать, как пожелаешь! Знаю, что ты меня ругаешь про себя. Мол, надо было все деньги от аукциона…

– Нет, – покачал головой Влад. – Ещё не успел дойти до брани.

– Хорошо, что я упредил! – Майкл остановился напротив друга. – Мы не могли там незаметно спрятать ни пенса, за новоиспечённым рыцарем слишком хорошо следила секретная служба. И хотя ничего незаконного в том, что мы сейчас проделали – нет, всё же не стоило с этого начинать. Сразу появились бы ненужные подозрения… А так, ты – официально богатый британский гражданин.

– Всё, проехали! Лучше – пробежимся по меню, с минуты на минуту голодные девчонки вернутся. Начнём с холодных закусок… – причмокнул Рощин, перелистывая первую страницу ресторанного фолианта.

– Только мне за ужином больше не наливать! – воскликнул граф, но мгновенно поправился. – Больше одного бокала. Через пару часов – камни индусу отвозить, надо быть в форме…

* * *

Влад со Светлой голышом плескались на мелководье. Спокойные волны накатывали на плечи ребят, и слегка солёные брызги попадали им в рот. Купание в прозрачной воде и полёты чуть пониже облаков стали их излюбленными занятиями во сне. Конечно, за исключением нежных объятий и живописи. И всё же взаимные ласки, с некоторых пор, они старались воплощать наяву. Стоило Наташе уснуть, и… хотя, случалось по-всякому.

Наигравшись морем досыта, фея и Рощин выбрались на берег и улеглись на возникшее из воздуха мягкое покрывало.

– Забавно, во сне можно сколько угодно валяться под солнцем и не сгореть, – Влад погладил обнажённую спину Светлы. – Белый песок тропического острова, пальмы и синее море – несбыточная мечта большинства людей. И главное, конечно, полное безделье. По мне, так вполне достаточно и пятнадцати минут…

– Скучно становится? – фея повернулась на бочок, соорудив в огромных глазах влажную грусть.

– Когда я тебя вижу в таком ракурсе, то во мне просыпается не только художник. А я-то наивный, хотел просто поболтать… – притворно вздохнул Рощин. – Видно не судьба.

– Ну, хочешь, отвернусь в другую сторону? Так тебе легче? – хихикнула Светла, упруго перекатившись на другой бок, и слегка согнув ноги в коленях.

– А так ещё веселее! Сказать, куда я сейчас уставился? Нет, лучше уж покажу… – крякнул Влад. – Вот, только подползу поближе!

– Подползай…

Вода полусонно шуршала о песок. Несколько белых облачков гонялись по небу наперегонки. Живописец вдруг ясно увидел, что ему нужно для портрета принца Филиппа. Не зря он изучил подробную биографию высочайшей особы! Но реально ли это?! В смысле – нереально… Рощин не стал тянуть:

– Сейчас я кое-что спрошу, но не зови сразу папу или маму. Ладно?

– Мы можем чем-нибудь накрыться… – бойко отозвалась фея, неподвижно раскинувшаяся на покрывале, словно морская звезда.

– Дело не только в одежде. Стоит тебе что-то у них попросить – всё тут же сбывается. А я сейчас не совсем готов…

– Поняла-поняла. Сразу звать не стану. Говори, что ты хочешь?

– Можно ли нас, так же как с королевой и Ладой, – Влад присвистнул, – в прозрачном коконе отправить в сон принца, когда он молодой и стоит на капитанском мостике военного корабля?

– Ма…, отбой! извиняюсь, Володенька! – Светла на всякий случай зажала ладошкой губы любимого. – Мама говорит, что во сне можно всё. Когда ты желал бы попасть на корабль принца?

– В первую ночь по приезду в поместье… – мечтательно произнёс Рощин. – И чтобы море бушевало, и ветер сильный…

– Это уже детали, ещё рано предопределять, – фея пощёлкала язычком. – После тех скачек мама сказала, что теперь тебе надо только подумать и всё сразу станет, по-твоему. Не только в собственном сне, а в любом. Куда бы ни попал. У вас с Ладой установилась какая-то особая связь…

– То есть?!

– Через меня, через меня! Очень близкая духовная связь. Хотя, почему только через меня? Володька, тебе же Гермес и Лада давно сказали – обращайся напрямую, – Светла распахнула голубые очи. – Стесняешься?

– Повода не нашлось… Что попусту людей дёргать?

– Дёргай! Им будет приятно сделать что-нибудь лично для тебя, – фея заливисто рассмеялась. – Оденься и дёргай сколько душе угодно! Но, в крайнем случае, можно и в таком виде… ничего страшного не наблюдаю.

Влад хмыкнул и, сев на манер йога, хлопнул в ладоши. Мгновенно его фигуру облегла тончайшая серебристая кольчуга, на ногах появились высокие сапоги-ботфорты, обшитые стальными пластинами, а на голове – шлем. На плетёном кожаном поясе: справа – кинжал в ножнах, слева – плоская золотая фляжка.

– Не понял!? – неизвестно на кого возмутился художник. – Я пожелал тогу патриция и сандалии, а тут…

– Извини, мой витязь, – надула губки фея. – Я чуть-чуть подправила твою амуницию. Ты же хотел снова оказаться в нашем саду, в той нашей жизни? Да просто подумал об этом слишком громко, и я услышала. Мне страшно захотелось вновь посмотреть на тебя прежнего, раз уж мы туда отправляемся.

– Сарафанчик не забудь, – наконец вымолвил Рощин, закончив осматривать облачение и пробовать кольчугу на прочность, потыкав в неё кинжалом.

– Он уже на мне! И ожерелье тоже – помнишь свой подарок?

– Не спрашивай так! – буркнул Влад. – Не подарок свой помню, а твоё ожерелье из затерянного города без дверей. Когда же мы.?..

– Самой не терпится! Обними меня и закрой глаза на секундочку.

– С удовольствием!

– Можешь смотреть…

Вишнёвый сад по-прежнему цвёл, а трава зеленела. Фея перенеслась вместе с любимым в то же самое место, откуда они из памятного сна растворились в явь. Тропка…

– Направление прекрасно помню! – громко сказал Влад и, продолжая обнимать Светлу за тёплое плечо, увлёк её по утоптанной извилине меж дерев. Они не прошли и полусотни шагов, как прямо перед ними возник белоснежный дворец с остроконечной изумрудной крышей и ярко-синими колоннами по фасаду. Дом не появился по щелчку феи, он стоял тут всегда, причём так органично, что казалось, будто он сам вырос из земли по воле природы. А чуть-чуть издали, даже намётанное зрение живописца не выхватило его из-за ветвей, густо усыпанных цветками. Рощин замер, и лишь жадным восхищённым взглядом скользил по стенам, окнам и узорчатым капителям, венчающим макушки круглых лазуритовых столбов. Он старался запомнить великолепные пропорции величественного и – одновременно – очень уютного здания в мельчайших подробностях, чтобы возвести такое же. Где? Влад пока не знал и отмахивался от этого машинально возникающего вопроса.

– Нравится? – фея пальчиком пощекотала Рощину подбородок. – Ты сам его придумал и построил. Для нас.

– Мы здесь жили вдвоём? – всё ещё зачаровано спросил Влад. Он как-то пропустил мимо ушей своё авторство.

– Да. Сразу после свадьбы поселились. Детишек родить не успели, – вздохнула Светла. – Только три месяца счастья, а потом началась война…

– Теперь ясно, почему на мне доспехи. Видимо, ты меня провожала на битву и запомнила именно таким…

– Я тебя запомнила всяким! – запальчиво возразила фея. – И на битву ты улетал в более серьёзных латах и с двумя булатными мечами, а не с этим ножичком. Так как сейчас, ты облачался весь последний месяц перед нашей разлукой, когда чаша весов мир-брань ещё только колебалась. Я ещё надеялась, что худшего не произойдет, и просила тебя не нагнетать своим видом…

– А я…?

– Твердил мне всегда одно и то же: «Хочешь мира – готовься к войне!» И нежно целовал, – Светла крепко обхватила своего супруга, сцепив пальцы на его спине. – Обещал вернуться с победой.

– С победой – над кем? – прикоснулся Влад к платиновым волосам своей прекрасной феи. Она лишь крепче прижалась щекой к прохладной стали на его груди. Витязь как можно ласковей повторил вопрос: – Кого надо было победить?

– Серых, – выдохнула Светла. – Демонов из темных миров космоса.