Да, здесь бы я хотела позировать! – крутнула прекрасной головкой Глория. – Командуй, Влад! Куда мне встать или лечь?

– Тебе придётся сидеть, дорогая, – Рощин указал рукой на гладкий валун размером с добрый сундук, наполовину высунувшийся из земли и очень похожий по форме на яйцо динозавра.

Долгожданная полянка была метров двадцать в окружности. Композиция будущей картины уже стояла, плясала перед взором «русского Леонардо». Слева – сидя в профиль на динозаврином яйце, озабоченная приятными хлопотами и довольная собой Глория, полностью откинув назад подол длинного ярко-алого платья с разрезом от самой пряжки серебряного с жемчугом пояска, надевает сверкающие платиной и крупными рубинами туфли с замысловатым витым растительным узором. Правая, уже обутая для бала, ножка вытянута вперёд, в центр холста, а с левой, согнутой в колене, возятся проворные пальчики обеих рук девушки, застёгивая хитрые замочки-листики чудесной туфельки. Чуть поодаль на траве валяются бирюзовые кружевные сапожки почти без каблуков – только что сброшенная, повседневная обувка лесной нимфы.

В середине полотна на плоском, словно упавший комод, валуне, спиной к зрителю и выпрямившись во весь рост – нагая Светла. Плавные, но одновременно совсем по-девичьи ангельские изгибы стройной фигурки, округлые плечики, густые волны волос, поднятые сапфировой заколкой с одной стороны, целиком открывающие шейку и опрятное ушко. В глубине картины – вода из крошечного озерца, что сразу за ровным валуном, по светлому велению поднявшись тонкой колеблющейся стеной, стала живым зеркалом для феи. В волшебном отражении, улыбаясь, прелестница прижимает к себе ослепительно белое платье в пол, почти невесомое, если бы не богатое золотое шитье по талии и на широкой лямочке только для одного плеча. Ножки Светлы в лаковых позолоченных туфельках, сплошь усыпанных по заднику бриллиантами, кокетливо закинуты одна за другую. Тут же на плоском камне свернулась жгутом небрежно скинутая шелковая голубая туника, и неуклюже сморщились жёлтые, свитые из шерсти какого-то неведомого зверя, короткие летние сапоги феи.

Чуть правее, в пятнистой тени трехвекового дуба – вполоборота или, вернее, в три четверти стоит радостно жеманная Наташа, слегка опустив реснички и аккуратно пряча обнажённый роскошный бюст в тесноватый лиф атласного ярко-синего бального наряда. Щедро украшенные самоцветами узенькие бретельки платья пока ещё лежат на отставленных в стороны локотках нимфы. Прохладный шёлк мягко, но плотно обнимает бедра девушки до самых колен, а ниже вольно расходится русалочьим хвостом. Блеск обтягивающего животик атласа дополняют по пять сияющих алмазных полосок в палец шириной, тянущиеся с двух боков из-за спины с уровня талии кверху и сходящиеся прямо под ложбинкой на груди.

Все девушки в предвкушении близкого и столь редкого для них праздника, ведь балы у короля…

– Я правильно сижу? – привольно разместившись в джинсах и кроссовках на валуне-яйце, вторглась Глория в видения художника. Нечаянно и с открытой душой.

Тот лишь мельком кинул на неё взгляд и замахал ладонью с широко растопыренными пальцами, словно пытаясь начисто стереть увиденное изображение:

– Встань, пожалуйста!

Когда немного удивлённая, но не издавшая ни звука протеста, графская медсестра покинула камень, Рощин удовлетворённо кивнул и достал телефон:

– Вильям, срочно закажи в спортивном магазине пять походных велосипедов. Ну, с шинами потолще! Два мужских, три дамских… Пусть привозят и ждут меня. Вернёмся – оплачу.

– Почему пять велосипедов? – сразу заинтересовался этим заказом Дорсет.

И спустя секунду, не успев ответить, Влад услышал уже внутри себя нежный голос Светлы: «Спасибо, родной». – «Да… Представляешь, третий велосипед для тебя», – чуть не всхлипнул Влад. Вслух же откликнулся, как можно беззаботнее:

– Пятый – подарок старенькому садовнику. Он же себе сроду не купит.

– А я решил, что ты хочешь горничную за собой по лесу таскать… Для комфорта.

* * *

Находчивый Вильям перевыполнил приказ Рощина. Он не просто заказал велосипеды, а велел водителю фургончика с двухколёсным грузом ехать по щебёнке вглубь парка, как можно дальше. Строго на запад и никуда не сворачивать. И там ожидать двух господ с двумя дамами.

Садовник ещё после завтрака на всякий случай понаблюдал из самого верхнего окошка – куда в такую рань уходит новый владелец усадьбы с невестой и высокородными друзьями. И едва грузовичок запылил среди деревьев «строго на запад», заботливый старикан отзвонился и порадовал сэра Влада. В результате, изнурённых дальней прогулкой девочек усадили в автомобиль, а джентльмены, нажимая на педали, поехали их догонять.

Филиппинки уже ждали ребят с готовым обедом. А точнее, с пиром горой. За столом придирчивый живописец, поглядывая на девушек, громко и тяжело вздыхал:

– Побойтесь Бога! Дурно станет от такой обильной и жирной пищи… Вредно переедать! И перепивать тоже!

Стенания Рощина не имели особого успеха у голодных дам, тогда он вполголоса произнёс волшебные слова:

– Вы растолстеете и ни в одно платье не влезете…

Обед тут же и закончился.

– Полчаса на перекур, потом примерка! И сегодня же – на поляну! – велел Влад красавицам, убегающим по лестнице на второй этаж, затем повернулся к Дорсету: – Дай мне минут двадцать. Я нашёл в лесу последний ингредиент для твоего лекарства… Добавлю – присоединюсь к тебе.

– Конечно. Помощь нужна?

– Собственно, чего это я секретничаю?! – Рощин обнял Майкла за плечо. – Пойдём в кабинет вместе, покажу, как священнодействовать. Там и подымим.

– Очень хорошо! – воскликнул граф, довольный полным доверием друга-чародея. – Любопытно посмотреть, а ещё больше – поучаствовать.

Едва целитель выложил на застеленный чистой бумагой стол пакетик с травкой, Дорсет схватил один стебелёк и поднёс к носу.

– Так это простая полынь! – немного разочарованно промолвил он.

– Не простая, а однолетняя, – рассудительно поправил его Влад. – Ты, небось, думал, что я тут найду какую-нибудь одолень-траву или британский женьшень? А всё оказалось так тривиально? На самом деле, всё, что лечит – растёт под ногами всюду. Лишь надо знать… Ну, ладно. Ты желал понаблюдать – наблюдай. Все действия буду пояснять.

– …Извини, вырвалось не к месту, – пробормотал граф.

– Проехали, – миролюбиво махнул рукой русский художник. – Смотри. Берём семь веточек полыни и засовываем в склянку со спиртом… Дай мне крышку. Да, спирта – двести грамм. Теперь, берём ещё семь стебельков и кладём уже в склянку с родниковой водой… Предвижу твой вопрос! В то лесное озерцо впадает крошечный ручеёк, я не поленился и прошёл к его истоку. Недалеко, метров триста. Из-под земли бьёт. Там и набрал воды во фляжку.

– Когда ты только успел?! – подивился Дорсет.

– Смотри-смотри, что дальше, – Рощин пропустил изумление друга мимо ушей. – Обе посудины закрываем притёртыми пробками, и ставим в тёмное место на неделю. Через семь дней добавим уже почти готовое с Лондона снадобье вначале в водяной настой, потом туда выливаем спиртовой. Час отстоится, процеживаем и по столовой ложке три раза в день…

– Сколько дней принимать?

– Один.

– Всего?!

– Майкл, дорогой, не удивляйся. Это жутко сильное лекарство. Однако не забудь, в этот день ты не должен ничего есть. Совсем ничего. Лишь лекарство и много чистой воды. Постарайся выпить литров шесть-семь. На следующее утро будешь снова здоров как лев. Или тигр. Кто тебе больше нравится?

– Медведь…

– Ты знаешь, мне тоже, – серьезно улыбнулся Влад. – Ну, и славно! Пошли на показ мод. Думаю, уже пора.

* * *

Демонстрация, к великому сожалению наших манекенщиц, продлилась всего минут десять. Не затягивая, Рощин указал перстом на нужные наряды:

– Эти берем с собой, и быстренько переодевайтесь в джинсы. И не забудьте что-нибудь от комаров.

Девушки скрылись за дверью мастерской, где на перенесённом из гостиной старинном диване восседали их самые преданные, но нынче и нетерпеливые зрители. Граф искоса взглянул на задумавшегося друга, поднялся и шагнул к портрету принца Филиппа, ожидая услышать от него что-то новое. Он втайне надеялся, что королевская особа, наконец, перестанет посылать его на медовую баржу. Ну, за что ему, в самом деле…?!

«Чудесно! – Светла мысленно обратилась к Владу. – Платья для наших барышень имеются, а туфли можно подобрать более или менее подходящие по придуманной тобой форме. А может быть, и по цвету…» – «Так и сделаем, – отозвался художник. – И едем на поляну прямо сейчас. Приближается вечер – время самое подходящее для сборов на бал. Хочу истинное освещение поймать. Кстати, не понимаю, как это я ухитрился в видении нарядить их в уже купленные одёжки!? И даже для тебя – белое с золотом висит на плечиках!» – «Так ты их и видел именно на плечиках, – молвила фея. – И на манекенах в витринах дорогих магазинчиков торгового центра в Лондоне». – «Когда смокинг покупал?» – «Да. Увидел, и они тебе понравились, только ты об этом сразу забыл. Потом ты поведал мне свои задумки про «Лесную сказку», а я уж постаралась убедить дамочек во время их следующего похода за нарядами купить то, что надо». – «Светлочка – ты мой гений! А мимо обувных витрин я тоже проходил?» – «Естественно, всё, что тебе пришлось по нраву – было куплено, но на поляне у тебя так фантазия с обувкой разыгралась… Думаю, таких туфель ещё и на свете-то нет»…

– Влад! – Дорсет резко подскочил к дивану. – Принц мне свежачок выдал!

– Говори-говори!

– Он заявил: «Назовём это восемь склянок»! – граф выхватил из кармана телефон. – Звоню адмиралу!

– Давай. А я пока соберу походный этюдник…

* * *

– Сидеть удобно? Не застудишься? – озаботился Влад здоровьем Глории, усадив её голыми ягодицами на яйцо динозавра. – Может быть, подложишь свои трусики?

– Валун тёплый как парное молоко, – успокоила живописца медсестра. – Одевать вторую туфельку?

– Не спеши, а то устанешь быстро. Дай до этюдника дойти…

Наташа уже с минуту, как замерла в нужной позе с оголённой грудью и лямочками платья на локтях. Она даже ресничками боялась пошевелить, чтобы не испортить любимому его замысел.

«Всё получилось удивительно органично! Не ожидала такой покорности от девчонок, – облегченно выдохнула Светла в сознании художника. – Уже приготовилась чуть-чуть поколдовать, а не понадобилось!»

«Волшебная сила искусства! – бодро резюмировал Рощин. – Но в бассейн мы всё-таки сходим. Чтобы детали закрепить в памяти. На всякий случай».

«Ну да, ну да – волоски», – хмыкнула фея.

Спустя всего четверть часа Влад разрешил девушкам расслабиться, но велел со своих мест не уходить и не запахиваться в ткань. Главное на сегодняшний вечер его желание по поимке светотеней и общей цветовой симфонии будущего полотна исполнилось. Оставались лишь небольшие задачки, которые он сейчас решал при помощи акварели. Майкл разместился за кустами, вне поля зрения натурщиц. Он тоже играл свою роль для общего настроя – охотника или принца, который может в любой момент забрести на заветную поляну. Придворный живописец запретил графу курить, и тот жевал невкусный кончик какой-то травинки.

Протикало еще минут пять…

– Влад, милый, – не шевелясь, прошелестела Глория. – Можно я муравья с коленки сброшу?

– Отлично! Прямо почувствовал его! – совершенно непонятно воскликнул художник. – Скажи, он уже секунд сорок по тебе ползает?

– Про секунды не знаю… – отозвалась медсестра. – Как залез на ногу, так и чешет вверх!

– Ну, скинь-скинь бедолагу, – смилостивился Рощин. – Наташа, а по тебе случайно никто не ползает?

– Нет… – односложно произнесла верная подруга, хотя под лопаткой в неё впился дерзкий комар, и там отчаянно чесалось.

Влад недоверчиво мотнул головой и, решив девчонок домучивать уже во сне, бросил кисточку:

– Ну, всё! Боюсь, я вас разочарую. Больше позировать не надо…

– Ты раздумал писать эту картину? – во весь голос, и даже громче, огорчилась Глория. – Или я сидела как-то не так? Давай поймаем другого муравья, пусть себе ползает по мне – потерплю! Если так надо.

Наташа молчала, но широко-широко распахнула глаза. Казалось, ещё мгновенье и она заплачет.

– Ни муравьёв, ни жуков, ни пауков! – как можно веселее заявил Рощин. – Всё, что требовалось – я зарисовал. А основная работа начнётся в мастерской завтра с утра.

– Ура! – на этот раз крикнула уже русская красавица, одновременно прихлопнув ладошкой кровопийцу на спине.

* * *

– Мы словно и не уходили с полянки, – тихо произнесла Наташа. – Так странно…

– Послушай, это мой сон или твой? – Глорию беспокоило совсем иное. – Ничего не понимаю.

– Конечно, мой.

– Я думаю иначе, – нагнувшись, медсестра сорвала жёлтенький цветочек и растёрла хрупкие лепестки пальцами. – Это что-то другое, только не сон.

– У тебя на всё – персональное мнение, – слегка капризно изрекла Наташа.

– Не спорьте! Позирование продолжается… – спокойно и веско сказал Влад, стоя у этюдника. – Светла, проходи на тот плоский камень. Зеркало из озера, надеюсь, сама поднимешь?

– Конечно. Здравствуйте, девушки! – фея появилась прямо из воздуха, из пустоты и неторопливо ступая, направилась в центр будущего полотна. Бриллианты на её золотых туфельках вспыхивали от солнечных лучей чудесным калейдоскопом, белое с дорогим шитьём платье прекрасная незнакомка несла на вешалке, держа одной рукой за металлический крючок. И больше – ничего. Если не считать пышных прядей платиновых волос на плечах. Остановившись в нужном месте, волшебница вновь заговорила. – Что ж вы молчите, мои хорошие? Знаете, как я вас ценю и люблю! Наташенька, сестра моя, не будь букой…

– Сестра?! – с трудом вымолвила онемевшая питерская учительница. – У меня есть сестра?

– Как видишь, есть, – умиротворяюще произнесла Светла. – Не бойся, всё будет хорошо.

Чересчур своевольная в отсутствии графа, Глория всё порывалась встать со своего каменного яйца, но словно приклеилась к нему. После десятой безуспешной попытки она возопила:

– Что тут происходит?! Немедленно прекратите!

Рощин в сердцах крякнул:

– Ну, видит Бог, не хотел колдовать, а придётся! – и хлопнул в ладоши, мысленно повелевая всем девушкам замереть в нужных позах.

– Погоди-погоди! – засмеялась его фея. – Поаккуратнее с приказаниями – я всё сделаю сама!

– Да ты посмотри, уже сделал! – скороговоркой выпалил живописец, берясь за кисть, изменив традиционным мелкам.

– Я имела в виду только себя, – уточнила Светла. – Сама, по собственной воле встану, как только тебе угодно. Просто, когда ты скомандовал, меня чуть не завертело юлой… А-а-а, поняла почему. Ты же будешь рисовать меня и спереди, и сзади, включая отражение. И видеть меня – и спереди, и сзади тебе надо одновременно. А зеркала пока нет. Вот и закрутило твою девочку, едва удержалась. Ну, и силищи у тебя прибавилось!… магической.

– Извини, – художник перебил щебетанье феи. – Теперь давай помолчим. Хорошо?

Светла лишь кивнула, а Глория всё же бормотнула упрямо:

– У меня были другие туфли. Эти конечно намного красивее, но застёжки очень сложные…

* * *

Зная о намерении Рощина весь день посвятить «Лесной сказке» и, чтобы бесцельно не слоняться по дому или парку, Майкл с утра укатил в Лондон. Он собрался пополнить Владу почти пустой винный погреб. Нашёлся и более чем достойный повод сделать это.

Перед самым отъездом Дорсет наконец-то дозвонился старому адмиралу, который вставал раньше петухов, и выяснил, что присказка «назовём это восемь склянок» переводилась, как сильное желание морских офицеров выпить раньше разрешённого времени, до конца вахты.

– Понимаю это, как намёк или, скорее, как повеление высочайшего лица, – за чаем заявил граф другу почти серьёзно. – Так что, поездка за спиртным – моя прямая обязанность.

– Разве в Мэлдоне нет винных магазинов? – особо не отговаривая, поддержал разговор Рощин, понимая, что у Майкла могли накопиться какие-то личные дела в столице.

– Уверен, принц имел в виду напитки совсем другого качества, чем те, что продаются в местных забегаловках.

На том и порешили.

Девушки покинули спальни намного позднее ребят и встретились уже в столовой на первом этаже. Горничные, до сего момента рядком сидевшие на кухне, было засуетились, обихаживая наших дамочек. Но мелькание хрупких фигурок туда-сюда продолжалось недолго. Наташе показалось, что они слишком гремят посудой, и она строго велела им сбавить пыл и не шуметь. Для пущей убедительности педагог подняла указательный палец:

– Хозяин трудится!

Служанки про связь звона тарелок с работой владельца поместья толком ничего не поняли, но перепугались, прижав руки к груди. Да и что им смогла бы объяснить Наташа?!

Не отвлекая художника, сразу после завтрака девушки влезли на велосипеды и укатили в город. Они слышали от Вильяма, что окрестные фермеры привозят в мясные, рыбные и молочные лавки свежие продукты, и хотели закупиться для обеда и ужина. В доме наступила полная тишина.

Однако уже в Мэлдоне Наташа предложила не возвращаться домой до вечера, а перекусить в знакомом пабе. Она видела размеры будущего полотна и знала почти наверняка, что оторвать Рощина от работы до её завершения – невозможно. Да и не нужно.

– А как же съестное? Протухнет всё, – забеспокоилась Глория.

– Сейчас только выберем и договоримся, чтобы отложили часов до шести, – нашлась русская хозяюшка. – А на будущее – возьмём у всех торговцев номера телефонов и станем заказывать доставку. Возможно такое в Британии?

– Естественно! Ещё и за честь почтут.

– Тогда я звоню Вильяму, чтобы к обеду нас не ждали, – воскликнула довольная Наташа. – Мы ещё успеем и по другим магазинчикам пройтись! Смотри-ка, как раз кондитерская!

– Кофе с пирожными? Всегда! – шины велосипеда медсестры жалобно взвизгнули от резкого торможения.

Как и обещала, Светла стёрла воспоминания о позировании во сне. Но она сделала это слишком нежно, боясь что-либо нарушить в прелестных головках девчонок. Поэтому некие смутные ощущения бередили душу Наташи. И, как скоро выяснилось, не её одной.

– Выслушай меня, только не смейся, – вполголоса начала учительница, пригубив горячий напиток. – Во время сеанса я незримо чувствовала возле себя ещё одну девушку. Да не тебя! Говорю ж, не смейся! Третью. И одновременно – как будто, саму себя. Но она была. Точно. От неё исходила любовь ко мне, я прямо физически чуяла тепло. И это не любовь мужчины или матери. Это как отражение в зеркале, которое любит тебя всегда и всякой.

Всякой. Такой как есть, такой – какую меня не знает никто, кроме меня самой. Словно я раздвоилась на этой поляне.

Глория притихла и уставилась на тарелку с куском торта перед собой, Наташа даже затормошила её:

– Что ты об этом думаешь? Потихоньку схожу с ума?

– Значит, мы обе сходим, – заговорила, наконец, медсестра. – А так не бывает.

– Ты тоже?!

– Ну, как сказать… Сидя на каменном яйце, мне привиделось, что лес живой и поляна живая. Причём, так странно… Словно поляна – это ещё одна девушка. Подруга. Хорошая подруга, которая не собирается никого у тебя отбивать из зависти. Сегодня, пока Дорсет одевался, я ещё спросонья пооткровенничала с ним. Он подобных изысков в лесу не заметил, и на мои слова только пожал плечами, заявив, что когда снова отправится с нами на поляну…

– Второго сеанса не будет! – уверенно выдохнула Наташа. – Влад не выйдет из мастерской, пока не сделает последний мазок. Поверь.

* * *