Заканчивались третьи сутки плавания «Улисса». Час назад капитан доложил Рощину, что на следующее утро яхта войдёт в Петербургскую гавань. Далее, путь друзей лежал в Сибирь. На специальном поезде по железной дороге, как и настаивала Светла. Влад сильно сомневался, можно ли найти заветные травки на западном побережье Байкала в конце осени, но его фея уверенно предсказала полное отсутствие снега и сильных морозов в нужном им месте ещё на пару недель: «Нам этого хватит. Семь дней на поезде – туда, да – пару деньков там!»
Из Бельгии ребята вернулись в Мэлдон вместе со спасённой принцессой Елизаветой. Девушка не хотела расставаться с Майклом, что полностью соответствовало и желанию графа. Правда, за наследницей престола на борт поднялись четверо телохранителей, это не считая ещё двух британских, как сказала английская королева, «законных» агентов секретной службы Её Величества. В ставшем уже родным, порту Мэлдона к пассажирам яхты добавились дети: Коля и Леночка. Рощин, как и обещал, пригласил в путешествие по России их приёмных родителей, но чета Джонсонов отказалась. Джонсон папа не мог так надолго оставить, только что найденную службу в местном отделении банка.
Солнце почти утонуло в море. Длинная алая дорожка ещё несколько минут поребрилась на волнах и пропала. Влад с Майклом по уже устоявшейся традиции остались в баре вдвоём. В это время суток их никто не беспокоил. Дорсет, раскурив толстую ароматную сигару, отхлебнул из стаканчика коньяка и вздохнул:
– У меня цветочно-конфетный период с Лизой как-то резко, ещё в Лакенском дворце, перешёл в постельно-любовный,… и теперь я живу сразу с двумя моими дамами. Ну, не одновременно, конечно! В салоне желаем друг другу спокойной ночи, и все расходимся по каютам. Потом я полчасика навещаю принцессу, бегу в душ и – к Глории на часок. А ночую в одиночестве у себя, как приличный неженатый человек. С утра снова все вместе общаемся, как ни в чём не бывало. Хотя, думаю, и принцесса, и Глория прекрасно знают про мои ночные скачки по каютам…
– Они обе умные женщины, по крайней мере – Глория. Ну, а принцесса воспитана по-королевски. Ничего страшного, – пробормотал Рощин, подумав, что он сам почти в таком же положении замечательно живет больше двух месяцев. А, что будет после реального освобождения Светлы, он не загадывал…
Наташа ещё сегодня утром рассказала Владу про интимные откровения принцессы и Глории – с глазу на глаз с каждой, про их подозрения. Хотя, обе девушки поведали об этом без особого беспокойства. Глория прекрасно понимала, что граф никогда не составит с ней супружескую чету и вполне довольствовалась своими нынешними отношениями с Майклом, а принцесса, полностью уверенная в своей превосходности над всеми подружками Дорсета, к его похождениям до их скорой свадьбы относилась философски. Да, наверно, и после свадьбы… Рощин не стал делиться с другом девичьими секретами. «Лишняя информация, – решил он. – Пусть всё идёт, как идёт…» С графом всё так и шло, само собой.
Однако эта тема неожиданно всплыла спустя пару часов с более близкой собеседницей Влада, когда он вслух пожелал доброго и долгого вечера Светле, забравшейся в тело уснувшей Наташи. Завела разговор фея:
– Представляешь, когда ты освободишь меня, то сам реально окажешься в такой же ситуации как Майкл. Причём, не временно как он, а постоянно.
– И что делать?
– Станешь двоежёнцем.
– Да я уже практически стал… – попробовал отшутиться живописец.
– Тем более, привыкать не придётся.
– Ты меня в чём-то упрекаешь? – нахохлился Рощин.
– Вовсе нет, – мягко ответила фея. – Про вторую жену я сказала совершенно серьёзно. Наташа будет жить с нами… если пожелает. Понимаешь, это ведь я через некоторое время, вдруг появившись в твоей жизни, стану для неё сюрпризом. Неприятным сюрпризом. Мне-то с ней сродняться не впервой. Давно сроднилась. Причём гораздо ближе, чем сумели бы любые сестры-близняшки. А вот она наяву внезапно увидит ту, которую ты постоянно рисовал. Поверит ли в чудо нашей любви, примет ли его сердцем?
– Почему ты сейчас об этом заговорила? Она добрая…
– Знаю.
– Наверно, я неправильно выразился. Она не просто какая-то добрая дурочка, а душевная. По-настоящему…
– Я поняла всё, что ты пытаешься мне сейчас очень неловко объяснить словами. С кистью в руках ты бы выразил всё гораздо точнее и тоньше. Но я поняла и слова. И знаю, что её ты тоже любишь… Да-да! Не перебивай. Это же прекрасно и совершенно искренне, как с её, так и с твоей стороны. Мне нравится, что Наташа для тебя не только лишь интимная игрушка, но и любимая девушка. Душевная подруга. Как ты иногда говоришь, хотя и немного грубовато, но метко – наплюй! Наплюй на условности и предубеждения. Верно, всего две жены – это даже не гарем.
– Да это так… мелькнула мыслишка.
– Ну и Бог с ней. Всё будет так, как захочешь ты, как захочет Наташа, а я – уже хочу. И не думай, что я тебе тут расписываю наши будущие постельные изыски втроём, чтобы ты не оттягивал моё освобождение. Я действительно так считаю.
– Ты иной раз сказанёшь… – крутанул головой Рощин. – Оттягивал! Хоть стой, хоть…
– Не падай, пожалуйста, – фея обняла Влада. – Иди ко мне… Потом, когда ты меня найдёшь, мы не станем рассказывать Наташе, что творили с её телом…
– Кстати, ничего плохого не твори… – договорить Рощину не дал пальчик, прижатый к его губам.
– Всё равно не станем, – прошелестела Светла.
* * *
В Петербурге «Улисс» встречал не только генеральный консул Бельгии в северной столице России, но и посол королевства, прилетевший из Москвы по случаю прибытия наследной принцессы. Возвращение в родные пенаты без лишнего шума, как хотел Рощин, не удалось. Хотя в этом имелись и некоторые солидные плюсы. Дипломаты избавили живописца от хлопот с железной дорогой – небольшой состав из четырёх президентских вагонов уже ожидал путешественников на запасном пути Ладожского вокзала. Влад легко убедил Майкла – прогулки по Эрмитажу и другим, памятным для них местам отложить до возвращения из Сибири. Как только Дорсет узнал, что главная и единственная цель вояжа – сбор редких лекарственных трав, он тут же помчался в музыкальный салон яхты к своим пассиям и командирским тоном щедро дал им на сборы пятнадцать минут. Не больше! И никаких споров. Елизавета, Глория и Наташа в это время неспешно за чашечкой кофе сидели в компании посла и консула.
– А как же приём?! – попробовал возразить посланник королевства. – Лучший ресторан Петербурга…
– Пусть всё доставят на наш поезд, как говорится, возьмём сухим пайком! – распорядился Дорсет, но заметив недовольные лица дипломатов, повернулся к принцессе: – Лизонька, пожалуйста, скажи своим подданным, что… что…
– Как пожелаешь, мой принц, – помогла Елизавета с завершением фразы. – Господа, пусть так и будет. Кстати, приём, о котором вы просите, устроим в дороге, в вагоне-ресторане. Я вас приглашаю. А в Москве сойдёте… Мы же через Москву поедем?
– Да, Ваше Высочество, – посол поднялся с дивана и поклонился. – Сейчас я отдам распоряжения, но есть маленькая деталь.
– Какая же? – поинтересовалась Лиза.
– Король приказал мне сопровождать вас в этом путешествии. Я не могу сойти в Москве…
– Хорошо. Сопровождайте, – просто ответила принцесса.
* * *
В российских верхах прекрасно знали о покушении германских фанатиков на принцессу Елизавету в самом центре Европы, а тут ей предстояло пересечь бескрайние просторы лесов, лугов и степей. Причем на пути высочайшего состава лежали обширные области, заселённые поволжскими немцами. Мало ли! Поэтому к четырём президентским вагонам прицепили еще два спальных с дюжиной офицеров федеральной охраны и десятком опытных бойцов с террористами. Кроме этого прислали из министерства транспорта железнодорожника в генеральских погонах, чтобы тот ставил начальников станций по стойке «смирно» от Питера до Читы и обратно.
Маршрут до столицы Забайкальского края определил Рощин, хотя конечная точка их турне находилась ближе на тысячу километров – на южном берегу байкальского залива Култук, в посёлке Сухой Ручей. В последнюю ночь перед заходом «Улисса» в Финский залив Светла продиктовала Владу точные координаты, где предстояло отыскать каменный зверобой и большой сибирский лопух:
– Запиши в блокнот: 51 градус 38 минут 35 секунд северной широты и 103 градуса 45 минут 27 секунд восточной долготы. Только в этой местности растут травы с необходимыми нам свойствами…
– А вдруг там какой-нибудь карьер или завод?
– Нет там… хотя папа говорил, что некий рыбный завод, действительно, лет пятьдесят назад построили. Ну, отойдём от него метров на двести. Погоди секундочку, сейчас вселюсь в тамошнего аборигена и поброжу по окрестностям. Не всё же там чешуёй загадили?!
Вскоре фея вновь объявилась в теле Наташи и заговорила:
– Проверила сама! Есть и лопухи, и зверобой. В относительно чистом месте… даже по сибирским меркам… Целоваться-то будем?
– Ещё как! – с готовностью, громко возгласил Влад.
* * *
Предусмотрительный живописец с помощью графа запаковал в коробки и вывез на яхту все вещи из съёмной квартиры, включая отпиленные кругляшки от пеньков и своё первое шифровальное оборудование, смахивающее на громадного монстра в сравнении с нынешним аккуратным кейсом. На этот груз вежливый посол Его Величества проставил печати «дипломатическая почта» и тем избавил от досмотра. Созвонившись с владельцами своего бывшего жилища и отказавшись от аренды, Рощин вздохнул спокойно, теперь никто посторонний не влезет в питерское пристанище, уже ставшего знаменитым художника, и не попытается проникнуть в его тайну.
По поводу вызова Наташи в полицию для опознания преступников, убивших её мужа, волнения Влада оказались напрасными. Меч Фемиды прекрасно обошёлся без неё, хватило видео и полного признания вины бандитами. По странному стечению обстоятельств суд над ними проходил как раз во время банкета в салоне президентского вагона. Кушанья и напитки подавали проводницы, больше похожие на стюардесс авиалайнеров в бизнес-классе, а на просторной кухне над разносолами, копчёностями и прочими фуаграми из лучшего питерского ресторана колдовал посольский повар. Филиппинские горничные занимались с гардеробом девушек, развешивая по шкафам шубки, платья и юбки. К их обычным заботам теперь добавились ещё и чемоданы принцессы, которая, смирившись, ради общества графа, терпеть некоторые лишения в поездке, не взяла с собой дворцовую прислугу.
Что же касается Синди и Афины, то их прямо с трапа яхты усадили в машину консула и доставили к поезду. Пограничники на пирсе вместо дотошной проверки документов вытянулись по струнке и отдали честь. Влад вместе с Майклом, опершись на леерное ограждение второй палубы, наблюдали за этим чудом.
– Что я тебе говорил? – засмеялся граф. – Они решили, что это личные служанки принцессы. А ты им взятку хотел дать! Спрячь, спрячь деньги…
– Да уж… Не узнаю свою родину, – Рощин сунул в карман, зажатые в кулаке две тысячи фунтов. – Вернулся совсем в другую страну…
– Та же страна, та же… – Дорсет достал пачку сигарет, угостил друга и прикурил сам. – Тут главное – с кем вернулся. И кем сам стал.
* * *
Приглушённый свет в спальне принцессы, отделанной красным деревом, не слепил глаза парочке влюблённых. Майклу и Лизе. После жарких объятий граф ничком лежал на животе, вытянувшись во весь рост. Принцесса, присев на постели, пощекотала пальчиком его спину:
– В Москве тебя ждёт приятный, надеюсь, сюрприз.
– Расскажи! – немного глуховато отозвался Майкл.
– Потерпи чуть-чуть, через несколько часов всё узнаешь. Кстати, у тебя есть фрак?
– Дома, в замке Дорсет? – от неожиданного вопроса граф даже оторвал голову от подушки. – Да десяток фраков разных цветов…
– Нет же! Здесь, с собой есть?
– Зачем он?! Хотя есть, тот, что твой папа подарил перед награждением.
– Пожалуйста, вели горничной, чтобы приготовила его к завтрашнему утру. Хотя, я сама ей сейчас скажу, – Лиза вскочила с кровати и накинула длинный шёлковый халат. – В каком купе они ночуют?
– Понятия не имею…
– А Глория не знает?
– Причём тут Глория?! – Дорсет почуял какой-то подвох и привстал, опершись на локоть. Он, действительно, собирался после принцессы, навестить верную медсестру, и был уверен, что та ещё не спит, ожидая его.
– Ладно-ладно, не волнуйся, любимый, – Лиза приоткрыла дверь. – Сама спрошу у Глории, где горничные… Полежи, покури…
Едва принцесса вышла, Майкл, буквально, спрыгнул с широкого ложа:
– Тут не то что покурить, а выпить надо!
Он открыл холодильник и, взяв бутылку русской водки, щедро плеснул себе в бокал и осушил его одним глотком. Затем потянулся за сигаретами, но передумал и повторил процедуру со спиртным.
Спустя пару минут принцесса, довольно улыбаясь, вернулась.
– Всё в порядке, мой принц. Я встретила Синди в коридоре, не пришлось Глорию будить, – тут Лиза заметила стакан в руке Дорсета. – Угости и меня…
– Водочкой?
– Можно, но только капельку и с апельсиновым соком.
Пригубив коктейль, принцесса положила ладонь на плечо графа:
– Ты ещё хочешь узнать – какой сюрприз завтра?
– Конечно! – воскликнул Майкл. – Вообще, я не очень люблю сюрпризы… Знаешь, иногда такое… словно обухом по голове.
– Как-как?! – переспросила Лиза.
– Это я в России научился. По-моему, меткое выражение!
– Надеюсь, в данном случае оно не подойдёт, – прошептала принцесса. – Очень надеюсь…
– Говори-говори!
– Завтра наша свадьба. Если ты, конечно, хочешь взять меня в жёны.
Граф опешил. Нет, не то, чтобы он никогда не задумывался, когда-нибудь в дальнейшем сделать предложение этой милой девушке. Но вот так. Под стук колес. Да ещё в России. Да ещё от самой принцессы. Обух не обух, но что-то сродни удару тяжёлой пуховой подушкой по голове он ощутил.
– Так ты не против? – молвила Лиза, не дождавшись ответа.
– Нет, – наконец, произнёс граф. – Но как же?..
– Благословение? – принцесса чмокнула Дорсета в щёку. – И мои, и твои родители сегодня утром прилетают в Москву. Женить нас будут в их главном католическом соборе. Как и полагается, съедутся гости со всей Европы. Короли, королевы… На этом папа настоял…
– Чей папа? Твой или мой?
– Наш! – засмеялась Лиза. – Наш папа Филипп.
Майкл помотал головой, словно стараясь стряхнуть наваждение. Приятное, волшебное, нежданное. В которое трудно поверить. Но, хоть десять раз тряси шевелюрой – всё оставалось по-прежнему: принцесса веселилась, стакан в руке холодил. Дорсет поставил недопитую водку на тумбочку, опустился на одно колено и взял в свои руки мягкую податливую ладошку девушки:
– Лизонька, прошу, стань моей любимой женой.
– Стану, мой принц… Завтра. Вернее, уже сегодня, – вполне серьезно, но улыбаясь, ответила принцесса.
– Благодарю… Лиза, мне нужно срочно позвонить отцу. Моему отцу, – уточнил Майкл, поднимаясь на ноги.
– Так звони.
– Я из своего купе позвоню…
– Хорошо, – кивнула принцесса. – Можно тебя попросить об одной вещи?
– Проси, о чём разговор?!
– Не ходи сегодня ночью к Глории…
Дорсет прищёлкнул языком и не очень вежливо почесал затылок:
– Не пойду… Позвоню и сразу вернусь.
– Жду тебя, любимый.
В два прыжка Майкл добрался до своей спальни, влетел туда и захлопнул дверь. Телефон лежал на прикроватном столике.
– Папа, доброй ночи! Не спишь?
– Здравствуй, Майкл. Какой сон?! Собираемся на твою свадьбу… Кстати, все твои ордена привезём.
– Спасибо, – пробормотал граф. – Я тебя с мамой не сильно удивил?
– Мы рады твоему выбору. Дедушка тоже рад. Из-за болезни он не сможет приехать, но зато в Москву прибудет наша дорогая королева с супругом.
– Вот уж не ожидал! – Майкл немного помялся. – Меня смущает одно – свадьба в католическом соборе. А мы, вроде как, протестанты…
Хранитель Большой королевской печати, председатель Палаты Лордов маркиз Дорсет помолчал пару мгновений и тихо-тихо сказал:
– Сынок, Бельгия стоит мессы.