С минуты на минуту на горизонте должен был появиться американский берег. Рощин стоял в рубке рядом с рулевым и через бинокль всматривался в сине-голубую бесконечность. В этот момент запиликал аппарат спутниковой связи.

– Кто это меня вспомнил? – повернулся к телефону художник, одновременно махнув матросу, дескать, рули – не отвлекайся! – «Улисс» на связи!

– Здесь – капитан фрегата «Леопольд»! Прошу вас, позовите милорда…

– Милорд вас слушает, капитан! – с ноткой официоза произнёс Влад. – Во-первых, здравствуйте.

– Добрый день, Ваше Высочество! – бодро ответил моряк. – Не могли бы вы подрейфовать полчасика? Вы понимаете?

– Конечно, понимаю. Я уже почти месяц, как стал морским волком, – усмехнулся живописец. – А зачем? Земля уже близко.

– Хочу прибыть к вам на катере, с вашего разрешения…

– Милости прошу! – дружелюбно отозвался Рощин и, не отключаясь, чтобы капитан всё слышал, скомандовал рулевому: – Лечь в дрейф!

«Гордыня, не спорю… Но ничто человеческое мне не чуждо», – мысленно оправдался Влад перед Светлой.

Она не откликнулась. Некогда. Когда проверяешь охрану аэропорта в Сантарене, где в ангаре стоит заказанный вертолёт, отвлекаться нельзя. Попутно фея отправила восвояси богатого туриста с женой, который собирался повертолётить над тропическим лесом. У него отчего-то резко заболел живот. Видимо, экзотических фруктов переел…

Запрошенные тридцать минут ещё не протикали, как к «Улиссу» подошёл катер, и по штормтрапу на борт поднялся капитан бельгийского фрегата. Он был учтив и предупредителен.

– Конечно, я в курсе, что вас на яхте охраняют два сотрудника английской секретной службы, – вполголоса проговорил капитан, когда они с Рощиным расположились в пустом баре. – Но перед своей королевой за вашу безопасность отвечаю я. И в то же время, сам не могу покинуть корабль, поэтому с вами отправится мой старпом, унтер-офицер и два опытных водолаза. С оружием. Не беспокойтесь, я уже созвонился с бельгийским послом в Бразилии, и он уладил этот вопрос с местными властями. Кстати, не обошлось без курьёза. Когда он сообщил их министру иностранных дел, что на континентальный полюс недоступности собираются попасть: близкий друг нашей королевы и принца, английский маркиз, бельгийский герцог и придворный художник британской королевы, то их министр уронил очки. Затем он подумал минутку и заметил, что для охраны столь обширной и представительной делегации их правительство готово предоставить отряд лучших полицейских детективов из главного управления. Посол не стал уточнять, что названные им вельможи – это один человек, а не четверо, но от детективов вежливо отказался. Взамен он успешно испросил официальное разрешение для моих вооружённых моряков. Им понадобится всего одна небольшая каюта – спать будут по очереди. Что касается питания…

– Они прибыли с вами на катере? – прервал монолог Влад.

– Да… – слегка смутился капитан. – Я взял на себя смелость. Скоро территориальные воды независимого государства, и военный корабль другой державы…

– Ясно, – кивнул живописец. – По поводу фрегата посол договориться не сумел.

– Простите, милорд, – вскинулся офицер. – Но боевой фрегат на Амазонке?! Да и не стояло такой задачи – договориться насчёт моего корабля. Да и не пройдёт он по фарватеру реки, на мель сядет…

– Шучу я! Успокойтесь, капитан, – Влад плеснул в два бокала по капельке виски. – Лёд? Правильно, я тоже предпочитаю – чистый. Кстати, какое у вас звание? А то я всё – капитан, капитан…

– Вы не ошиблись, милорд. Ваше здоровье! – моряк пригубил напиток и облизнул губы. – Но, если по уставу военно-морских сил, то правильно говорить – капитан корабля. Но от вас меня устроит и просто – капитан.

– Ну, и славно! – Рощин закурил. – Непросто вам с гражданскими персонами,… но придётся потерпеть меня ещё с месяц. В конце нашего круиза попрошу принца, чтобы он произвёл вас в адмиралы. Есть такое звание в бельгийском флоте?

– Да. Но следующее за моим чином, звучит чуточку длиннее…

– Нисколько не сомневался! Итак?

– Адмирал флотилии, милорд.

Живописец тренькнул своим стаканом о стакан капитана:

– Да будет так! А теперь, наверно, пора познакомить меня со старпомом и водолазами! Пусть поднимаются на яхту.

– Ещё один унтер-офицер, – уточнил будущий адмирал, улыбаясь и вставая со стула. – Привести их сюда?

– Да-да! И посерьёзней, капитан. Наше плавание имеет важное государственное значение, а какое – вам пока знать рановато, – заявил Влад и подумал: «Что-то я разошёлся не на шутку!»

«Всё в порядке! – утешила его Светла. – Они не должны болтать между собой, что сопровождают какого-то знатного бездельника».

«Вот как?! Тогда я ещё недостаточно чужой короной потолок зацарапал!» – посетовал художник.

* * *

Едва «Улисс» причалил к узкому длинному пирсу, как по дощатому настилу к нему уверенно затопали трое бразильских таможенников в сопровождении худого загорелого господина в белом костюме с золотыми пуговицами и гербом местного яхт-клуба, вышитом на нагрудном кармане. Влад велел спустить трап и попросил капитана «Улисса», самому разобраться с формальностями. Тот уже стоял наготове, держа в руке непромокаемую кожаную папку с документами.

– Вилли, – добавил Рощин уже вполоборота. – Стоянку в Макапе максимально сократите – только горючее и продукты. Никаких экскурсий не будет. И ровно через сутки мы должны быть в Сантарене. Я – в баре!

Спустя каких-то пять минут, в бар следом за Вилли вошли непрошеные гости: господин в белом и старший таможенник.

– Что-то с бумагами? – поднялся к ним навстречу живописец.

– Нет, сэр! Всё в порядке, – ответил капитан «Улисса». -Они захотели поговорить именно с вами.

Влад широким жестом радушно указал на полукруглый диван:

– Прошу присесть, господа! Виски? – «Так я скоро и барменом стану!» – в сердцах мелькнуло у художника, а вслух он пробормотал: – Спасибо, Вилли! И позовите сюда Синди или Афину.

Капитан вышел, а бразильцы, переглядываясь, рядком опустились на краешек дивана. Живописец расположился напротив. Не дожидаясь прихода горничной, он достал из кармана двести долларов и положил их на стол:

– Мой посильный взнос в фонд семей погибших моряков.

– Вы нас обижаете, мистер! – проурчал господин с золотыми пуговицами.

– Ах, ну да! Вас же четверо, – поправился Рощин и накинул ещё две сотни. – У вас разве нет фонда для вдов затонувших моряков?! В каждом порту есть!

– Получается, что мы напросились на взятку… – протянул старший таможенник, забирая купюры. – А мы здесь – не за этим. Хотя, конечно, спасибо.

– Пожалуйста, – усмехнулся Влад. – Итак, раз формальности закончены, говорите цель визита.

– Говорить будет он, – таможенник указал на загорелого франта в белом.

В этот момент в бар вошла Афина и вопросительно посмотрела на живописца.

– Угости нас виски, пожалуйста, – распорядился тот. – Пятидесятилетним. – И вновь повернувшись к гостям, Влад уставился прямо в зрачки пиджаку с гербом: – Излагайте, прошу.

Щёголь благородно кивнул:

– Благодарю вас… Я представитель министерства иностранных дел, дипломатический ранг – первый секретарь посольства. Мне поручено – сопровождать…

– Нет, нет и нет! – возмутился Рощин, чуть не подавившись виски. – Даже не просите, у меня нет свободных кают! И вообще, что значит – поручено?! Меня-то кто спросил?

– Простите, Ваше Высочество! – выпалил волшебные слова вежливый господин с приятным загаром, а именно так его теперь воспринимал наш художник – дипломат, тем временем, продолжал: – Речь не идёт о вашем великолепном «Улиссе». Мне поручено следовать за вашей яхтой на полицейском катере. Об этом я и хотел вас уведомить. Кстати, я уже предупредил вашего капитана, что ночью на яхту возможны вылазки… Нет, не пиратов, конечно, но нечто похожего…

– Даже на полном ходу?! – удивился Влад.

– Ночью вы не сможете идти на полном ходу по незнакомой реке, особенно в сезон дождей. Можно налететь на бревно или какой-нибудь сарай смоет потоком… Это Амазонка, а не океан, – поджал губы дипломат. – Три-четыре самых тёмных часа лучше стоять у надёжно охраняемого причала.

– Но у меня через сутки – вертолёт в Сантарене, – пробормотал Рощин.

– Он без вас не улетит, – разумно заметил милый господин и, повернувшись к таможеннику, легонько чокнулся с ним, как бы предлагая, уже допить свою порцию: – Думаю, мы можем отпустить офицера.

Таможенник проглотил виски, вскочил и щёлкнул каблуками. Когда дверь за ним закрылась, дипломат заговорил вполголоса:

– Вы не думайте, что бразильцы все такие продажные. Просто по местным обычаям – таможенникам вообще не платят зарплату. Они даже форму себе сами покупают. Поэтому я и смотрел на эту вашу помощь сироткам сквозь пальцы. Надеюсь, сумма вас не сильно стеснила?

– Не сильно, – фыркнул живописец.

– Я так и думал, – кивнул обходительный господин. – Зато, и на обратном пути этот офицер будет с вами исключительно любезен. Ни досмотров, ни придирок…

– Они, что – не меняются?

– Меняются, но поверьте, что именно он будет ждать вас здесь с распростёртыми объятиями.

– Что ж, с удовольствием пополню фонд ещё разочек, – проговорил Влад и указал Афине на опустевшие бокалы.

Выпили по второму кругу. Закурили любимые сигары графа Дорсета. Рощин откинулся на мягкую спинку:

– Говорят, что ваш министр решил, что нас тут, аж четверо вельмож? Вы-то, как догадались, что я – один?

Дипломат нарочито хитро прищурился:

– Ваше Высочество, прежде чем лететь из столицы в Макапу, я навёл справки.

– Хорошо-хорошо, но, на будущее, обращайтесь ко мне просто – милорд. Этот громкий титул меня немножко шокирует, хотя и приятно для слуха, – тут Влад просветлённо вскинул брови и залихватски щёлкнул пальцами. – Ясно! Не тушуйтесь, но я понял, почему вы меня так громко величаете. Вы сами мечтаете стать «Вашим превосходительством господином послом»! Верно?

– Вы читаете мои мысли, милорд, – потупил взор первый секретарь.

– Я-то нет, не читаю… – буркнул живописец. – Вот, к примеру, не знаю – в какую страну вы намерены поехать.

– Хотелось бы – в Европу, милорд, – поскромничал дипломат и чуть ли не шёпотом присовокупил: – Тогда вам не придётся мотаться сюда за полсвета. Всё, что нужно, доставят дипломатической почтой.

– Люблю деловой подход, – воскликнул Рощин. – Британию обещать не могу, а вот Бельгию, думаю, реально устроить. Но – не завтра! А что вы собираетесь везти для меня дипломатической почтой?

– Что угодно! – будущий посол, словно рыбак, раскинул руки в стороны. – И сколько угодно. Только с живым товаром несколько сложнее, но всё решаемо!

– Какой ещё живой товар!? Рабы?! – вскинулся захмелевший художник. – Вы, в своём уме?

– Да нет же! – дипломат даже за голову схватился. – Я имел в виду редких птичек: колибри, туканов… Их тут сотни видов! Многие – в Красной книге, но для вас – вывезем. Есть редчайшие растения… Ну, да что я вам рассказываю?! Вы сами знаете, милорд!

– Ладно, проехали, – умиротворённо произнёс Влад. – Годится. Вернусь в Брюссель, попрошу королеву поменять вашего посла. А пока, пожалуйста, определитесь с моим капитаном, его зовут Вилли, где будет ночная стоянка.

– Там нас уже ждут, я сообщу ему…

– Что за место? – всё же поинтересовался Рощин.

– Милейший тихий городок на реке, – заверил дипломат. – Альмейрим…

* * *

Глухой ночью осматривать тихий городок?! Живописец лишь выглянул из каюты на минутку, когда услышал липкий скрежет резиновых покрышек, висящих на причале, о борт «Улисса». Он убедился, что старпом фрегата и один из водолазов охраняют покой. Моряки держали подмышкой короткие автоматы и, свесившись с леерного ограждения, вглядывались в сплошную черноту берега. Огни виднелись только где-то в полукилометре от реки. Оттуда же доносилась музыка. «Кабак? Дискотека? – подумал Влад. – Гулять, так гулять! Проверю-ка свою всесильность!»

– Эй, офицер! – крикнул художник. – Где полицейский катер?

– Он причалил к яхте с другого борта, со стороны Амазонки, – отозвался старпом.

– Вы не могли бы сказать бразильскому дипломату, чтобы убрали эту музыку. Она мешает спать… – чуточку безучастно заявил Рощин и откровенно зевнул.

– Слушаюсь, милорд! – козырнул офицер. – Сейчас же сообщу на катер – у меня есть полицейская рация для экстренной связи.

– Спасибо, – лениво протянул живописец. – Когда эти барабаны перестанут бить, попросите дипломата подняться к нам на борт.

Барабаны били на дискотеке в здешнем недорогом отеле. Разношёрстная публика из разных стран отплясывала под бразильские ритмы некую зажигательную смесь из любимых в своих краях танцев. Кто как умел. Долгожданная прохлада манила всех на открытую веранду – когда ещё допьяна пить и досыта плясать?!

К несчастью отдыхающих, русскому Леонардо попала шлея под хвост. Дипломат чертыхнулся про себя, поминая изысканными португальскими словами привередливость заграничного гостя, но задачу решил. Он связался с городской полицией и велел им от имени президента страны, объявить пожарную тревогу и прихлопнуть шумное веселье до утра. Ещё бы! За перспективу пообщаться накоротке с другом бельгийской королевы первый секретарь готов был устроить настоящий пожар в городке. Естественно, у него мелькнула мыслишка, что этот звездный художник – наркоман. Как, собственно, и большинство из их братии. А музыка, наверно, мешает воплощаться его привычным галлюцинациям. Но, это дело второе…

Пока дипломат перелезал с полицейского катера на «Улисс» и поднимался в бар, заботница Светла чуть ли не дословно пересказала любимому всё, что творилось в бразильской голове. «Ничего другого я и не предполагал! – ответил ей Влад. – Причём, ещё утром, при первой встрече. Он, похоже, став послом, собирается не только птичек для меня возить, но и героин. Для этого и зову, чтобы разубедить». «Попробуй, – согласилась фея. – Если у тебя не выйдет, сама влезу к нему в мозги!»

У живописца получилось. После пятого бокала виски первый секретарь искренне поверил, что придворному художнику необходима полная тишина, когда он обдумывает свои будущие шедевры. В коих присутствует собственный звук. Про шедевры Рощина «со звуком» дипломат ещё раньше читал в мировой сети. И даже фотографии картин рассматривал, которые, правда, как ни бейся – молчали.

* * *

Синди проворно убрала грязные тарелки, а Афина тут же подала, на освободившее для десерта место, мороженое. Влад с Наташей ужинали в кампании Карлоса, так звали дипломата. После обильных ночных возлияний он был уже не в состоянии перебираться через борт на полицейский катер, и Рощин предложил ему переночевать на диване в баре: «Тут вас никто не потревожит. И опять же, когда проснётесь с головной болью, сразу сможете налить себе стаканчик для оперативного лечения». Карлос последовал совету художника. Рано утром он полечился самостоятельно, затем – на пару с живописцем, да так и остался на «Улиссе», который полным ходом шёл в Сантарен. Ну, не останавливать же яхту, ради хмельного дипломата?!

Наташа замерла с ложечкой у губ. Она всматривалась в побережье, где густой девственный лес, словно выталкивал убогие дощатые хибары в реку, не желая терпеть в их в своём лоне. Большинство этих халуп висели всего в полуметре над водой, опираясь на сваи из хлипких подгнивших брёвен. Карлос проследил за взглядом девушки и кашлянул:

– Да-да, госпожа Натали, бедность всегда уродлива.

– Я так не считаю! – запальчиво воскликнула красавица. – Просто удивляюсь, как они не боятся крокодилов и пираний…

– Привыкли… – рассудительно заметил дипломат, после жуткого перепоя в нём, вдруг, пробудился философ. – Вот вы, к примеру, живёте в большом городе, где ездит миллион автомобилей. Считайте, тех же крокодилов. Каждое авто может убить или покалечить. Вы просто аккуратно переходите дорогу… привыкли к такому соседству, как и эти индейцы. Кроме того, в городе масса преступников, которые гораздо хуже и злее любого здешнего крокодила.

– Интересная мысль, – заметил Влад.

Он собирался ещё что-то сказать, но его опередила Наташа:

– В том, что бандиты хуже крокодилов – я согласна. Но Карлос озвучил, будто аксиому, спорную мысль про бедность и уродство. Тут я не могу…

Дипломат отодвинул опустевшую креманку и размял сигарету:

– Вы разрешите?

Русская сердобольная учительница, готовая к словесному сражению, нетерпеливо кивнула.

– Извольте, – прикурив, Карлос продолжил: – Представьте себе такую историю: в одном из этих сараев случайно родилась красивая девочка, но вот превратиться со временем в прелестную девушку, а, тем более, в дивную женщину, ей не суждено никогда. От плохой пищи, вечной сырости и полного отсутствия лекарств и докторов – сначала испортились её зубы, потом кожа… Про ступни я уж не говорю! Из-за нищеты приходится почти всегда ходить босиком. По колючкам, камням… Раны, нарывы. А насекомые! Вы не видели наших насекомых! Денег, чтобы купить защитную мазь, нет, москитная сетка над гамаком – драная. Ведь она досталась в наследство ещё от бабушки. От непрерывных укусов начинают слезиться глаза. Причём, постоянно…

– Ужас какой! – эхом отозвалась Наташа.

– Обычная история для этих мест, – первый секретарь затушил сигарету. – Да и не только для этих…

– Карлос, довольно нагонять тоску! – Рощин решил направить беседу в более приятное, чем амазонское, русло. – Мы ещё вчера безвылазно жили в России. Думаете, там у всех есть средства на новые зубы? Или на свежую рыбу? А какую-нибудь вашу маракуйю и ещё полтора десятка разных фруктов, которые здесь растут прямо над головой, причём, круглый год, наши люди и не пробовали. Да какая там, к чёрту, маракуйа – многим на хлеб не хватает! На обувь, говорите, у бедняжки нет денег? Это жуткая катастрофа – ходить босой, когда плюс тридцать в тени. А не хотите: зимой не иметь не только тёплой одежды, но и крыши над головой? Да вы же не знаете наши зимы! – передразнил интонации дипломата живописец. – Для вас это просто некое лишнее слово. Тут же – всегда лето… Вы лучше о себе расскажите.

– Родился я в Ресифи, учился в Рио-де-Жанейро, а ныне живу в служебной квартире в столице, – монотонно и без малейших эмоций проговорил Карлос.

– Нет, вы посмотрите: он ещё обижается! – Влад даже указал пальцем на провинившегося первого секретаря. – Кто тут первый заныл как противная волынка? Знаете, дружище, на будущее… Я не собираюсь обсуждать с вами социальные проблемы наших стран. Не люблю пустую болтовню. Думаете, вот я плыву на дорогой яхте и мне никого вокруг не жалко. Ещё как жалко! Но я не в состоянии всех этих ваших красивых девочек усыновить… тьфу! удочерить. Чтобы из них потом выросли пригожие девушки…

– Интересная мысль, – беззлобно усмехнулся дипломат – настала и его пора пародировать художника. – Милорд, может, выпьем по капельке?

– Наконец слышу здравую идею! – Рощин хлопнул в ладоши. – И главное, выполнимую.

В этот момент недалеко от «Улисса» сверкнула молния и, почти сразу же загрохотал оглушающий гром. Афина от испуга уронила бутылку виски на пол. Она сочно цвенькнула и разбилась. Живописец утешающее сжал локоть горничной:

– Не переживай, возьми другую. – Он пружинисто встал с дивана и подошёл к панорамному окну. – За руганью мы не заметили, как тучи всё небо спрятали, и мы попали в самый центр грозы. Наша яхта превратилась в отличную мишень… Вы оставайтесь здесь, а я – на минутку в рубку.

«Вот чего совсем предусмотреть нельзя, так это прямого попадания молнии!» – прыгая по трапу через две ступеньки, обратился Влад к фее. «Как это нельзя?! – отозвалась Светла. – Папа уже попросил сдуть всю эту черноту за левый берег». «Так он и это может?!» – изумился художник. «Не он, – молвила прекрасная волшебница. – Говорю ж, попросил. Есть другие силы… Скажи капитану, чтобы всё электричество отключил». «За этим и бегу!» – Рощин, даже мысленно отвечая, запыхался. Фея хихикнула: «Ладно. Я быстрее…»

Когда через десять секунд Влад распахнул дверь рубки, капитан с невозмутимым лицом британского морехода козырнул ему и отчеканил:

– Двигатели заглушили, питание вырубили, и сейчас по инерции мы идём вон в ту излучину, сэр! К высокому берегу. Как остановимся, сразу бросим якорь.

– А, если мель?

– У нас даже не самый малый ход. Только инерция… Да ещё почти поперёк течения. Сильно не завязнем. Да и полицейский катер сдёрнет, в случае чего.

Рощин одобрительно кивнул и потоптался ещё пару минут на командном посту. Его так и разбирало желание – спросить англичанина: сам он решения принимал или помог кто? А может, у капитана, вдруг, случился провал в памяти? Но он понимал, что истины таким способом не узнать. К счастью, смилостивилась Светла: «Сам, сам! Словно мысли прочитал… И, правда, опытный моряк». «Но ты-то, откуда в кораблях разбираешься?!» – Влад даже плечами наяву пожал. «Я разбираюсь в грозах», – кротко откликнулась фея.

* * *

Одноэтажные, ярко раскрашенные домики, как нелепые цветные кубики с тёмными проёмами окон, тесно сгрудились, причудливо налепившись друг на друга. Они словно сползали с пологого холма к воде. Вся эта лепота тянулась по левому борту «Улисса», насколько хватало глаз.

– Вот и добрались, – дипломат призывно поднял бокал и торжественно, словно вовсе не Колумб, а именно он, Карлос… провозгласил – Сантарен, милорд!