~~~

Это всегда начинается ночью. Ночью мои планы наполняются тьмой. Она — то, что у меня есть в избытке. Она — почва, на которой взойдет посаженное мною.

Если бы передо мной стоял выбор, я бы, пожалуй, всегда предпочитал ночь — дню и подвал — саду. Лишь после захода солнца придуманные мной странные, уродливые существа отваживаются выглянуть из своих пещер, чтобы подышать ледяным воздухом. Они ждут, что я наделю их обезображенные тела причудливой красотой, ведь наживка должна быть привлекательной, чтобы добыча заметила крючок только тогда, когда он глубоко вонзится в плоть.

Моя добыча. Еще ничего о ней не зная, я уже мечтаю ее заполучить. В конце концов это случится: мы станем едины, моя душа поглотит ее.

Мне незачем искать тьму — она всегда со мной: она запах моего тела, я дышу ею, словно воздухом. Порой меня избегают — это хорошо. Они пробираются мимо меня на цыпочках, шушукаются, дрожат, боятся. Им кажется, что от меня исходит зловоние, но я-то знаю, что на самом деле их пугает тьма.

 

1

Уже десять минут четвертого, а Колин как сквозь землю провалился.

Ник принялся чеканить по асфальту баскетбольным мячом, ведя его то правой рукой, то левой, потом снова перекидывая в правую. Мяч отскакивал с коротким певучим стуком, и Ник старался держать одинаковый ритм. Еще двадцать раз — и, если Колин и тогда не придет, Ник отправится на тренировку один.

Пять. Шесть. Задерживаться, не предупредив, как-то не похоже на Колина — он же отлично знает, что из команды, которую тренирует Беттани, люди вылетают только так! Мобильник Колина не отвечал, он наверняка опять забыл зарядить аккумулятор. Десять. Одиннадцать. Забыть о баскетболе, о друзьях, о команде? Восемнадцать. Девятнадцать. Двадцать. Нет, только не Колин.

Ник вздохнул и зажал мяч под мышкой. Ладно, тогда большинство очков сегодня будет записано на его счет.

Тренировка выдалась тяжелой, и через два часа Ник был весь мокрый от пота. На свинцовых ногах он поковылял в душ, встал под горячую воду и закрыл глаза. Колин так и не появился, и Беттани, как и следовало ожидать, был взбешен. Все свое раздражение он выплеснул на Ника, как будто тот имел отношение к отсутствию друга.

Ник выдавил на голову шампунь и принялся мыть волосы, чересчур длинные, по мнению тренера Беттани; затем перехватил их потрепанной резинкой и заплел в косу.

Он покидал спортзал последним — на улице уже было темно. Спускаясь по эскалатору в метро, Ник достал из сумки мобильник и набрал номер Колина. После второго гудка включилась голосовая почта, и он нажал «отбой», не оставив никакого сообщения.

Матушка лежала на кушетке, читала один из своих очередных журналов о модных прическах и вполглаза смотрела телевизор.

— Сегодня только хот-доги, — заявила она, стоило Нику закрыть за собой дверь. — Я вся вымоталась. Не принесешь мне из кухни аспирин?

Ник бросил спортивную сумку в угол и положил в стакан с водой таблетку аспирина вместе с аскорбинкой. Черт, одни хот-доги. Он умирал с голоду.

— А отца что, нет дома?

— Нет, он придет позже. У его коллеги день рождения.

Без особой надежды Ник изучал содержимое холодильника в поисках чего-нибудь более подходящего, чем сосиски с булкой, — остатков вчерашней пиццы, например, — но ничего не нашлось.

— А что там за происшествие с Сэмом Лоуренсом? — крикнула из комнаты мать. — Он что, правда с ума сошел или как?

Сэм Лоуренс? Имя казалось знакомым, но лица он так и не смог вспомнить. Когда Ник сильно уставал — вот как сегодня, — все эти загадочные намеки матушки только действовали ему на нервы.

Он подал ей заказанный коктейль от мигрени и задумался, не принять ли таблетку самому.

— Вы же были там, когда она его привела? Миссис Гиллинджер сегодня рассказала мне эту историю, пока я красила ей волосы. Она работает в той же фирме, что и мать Сэма.

— Я вообще не в курсе. Сэм Лоуренс ходит в мою школу?

Матушка недовольно взглянула на него:

— Ну конечно! Только он на два класса младше тебя, а сейчас временно отстранен от занятий. Ну что, уже интересно?

Нет, Нику это было до лампочки, но его мать хлебом не корми — дай рассказать обо всем в мельчайших подробностях:

— В его шкафчике нашли оружие! Оружие, представляешь! Там вроде были пистолет и два автоматических ножа. Откуда у пятнадцатилетнего парня пистолет? Не поделишься секретом?

— Нет, — честно ответил Ник. Он даже не слышал об этом, как выразилась матушка, скандале. Некстати вспомнились рассказанные кем-то истории об американских школах, где ученики расстреливают своих одноклассников, и Ник вздрогнул. Неужели эти чокнутые типы теперь завелись и у них?

Рука потянулась к телефону позвонить Колину — наверняка тот что-то знает об этом происшествии, но друг ведь — где его только носит? — не берет трубку. Может, и к лучшему: матушка, скорее всего, опять все преувеличила, и у этого Сэма Лоуренса были припрятаны какой-нибудь водяной пистолет и перочинный ножик.

— Как плохо, когда дети вырастают и у них все начинает идти вкривь и вкось, — произнесла матушка и посмотрела на него таким взглядом, словно хотела сказать: Ну, а ты, мой зайчик, мой малыш, мой сынок, ты же не сделаешь ничего такого?

Слыша подобное, Ник начинал всерьез задумываться, не переехать ли ему все-таки к брату.

— Ты вчера что, заболел? Беттани здорово на тебя разозлился!

— Нет, все путем, — покрасневшие глаза Колина уставились мимо Ника куда-то на стену школьного коридора.

— Точно? Выглядишь ты как-то неважнецки.

— Точно-точно. Просто ночью мало спал.

Взгляд Колина скользнул по лицу друга и снова уперся в стену. Ник засопел от отчаяния: у Колина никогда не было привычки недосыпать.

— Ездил куда-то?

Колин покачал головой, дреды мотнулись из стороны в сторону.

— Ладно. Но если твой отец опять…

— Он мне не отец, ясно?

Колин протиснулся мимо Ника в класс, но не уселся за парту, а не спеша направился к Дэну и Алексу, которые увлеченно разговаривали у окна.

Дэн и Алекс? Ник удивленно заморгал, не веря своим глазам. Они же совсем придурки, вечно занимаются всякой ерундой, за что Колин всегда называл их «кружевницами». Дэн, первая «кружевница», был очень низкого роста, и возникало впечатление, что он старается это скрыть, отрастив необычайно толстый зад. У Алекса, «кружевницы» номер два, всякий раз, стоило только с ним заговорить, цвет лица с рекордной скоростью менялся от землисто-бледного до ярко-красного, как у светофора.

Неужели Колин решил записаться в «кружевницы» номер три?

— В это я просто не въезжаю, — пробормотал Ник.

— Сам с собой болтаешь? — за спиной возник Джеми, похлопал его по плечу и запулил изношенную сумку через весь класс, ухмыльнувшись Нику и продемонстрировав ряд самых острых зубов, какие только можно было сыскать во всей школе. — Между прочим, разговоры с самим собой — дурной знак. Один из первых симптомов шизофрении. Ты, наверное, и голоса уже слышишь?

— Еще чего, — Ник шутливо толкнул Джеми плечом. — Это Колин с «кружевницами» связался. Дружить, что ли, собрался?

Он еще раз посмотрел в сторону окна и изумился. Стоп. Никакой дружбы тут в помине не было: на лице Колина появилось какое-то подобострастное, заискивающее выражение, совершенно ему не свойственное. От неожиданности Ник подошел ближе.

— …никак не пойму, в чем там дело. Может, дашь пару советов? — послышался голос его друга.

— Нет, так не пойдет. Не валяй дурака, ты же сам знаешь, что можно, а что нельзя, — ответил Дэн и скрестил руки на груди. На галстуке его школьной формы красовалось засохшее пятно желтка, оставшееся с завтрака.

— Да ладно, что тут такого? Я ведь тебя тоже никому не выдам.

Алекс с сомнением посмотрел на Дэна, а у того на лице явно читалась самодовольная радость от происходящего:

— Забудь. Иначе в такое вляпаешься — не успеешь заметить, как вылетишь.

— Ну хотя бы…

— Нет! Заткни, наконец, пасть, Колин!

Сейчас, вот сейчас его друг схватит Дэна за плечи и швырнет через весь коридор. Прямо сейчас.

Но Колин только свесил голову и понуро разглядывал носки своих ботинок.

Что-то здесь было не так. Ник не спеша присоединился к троице у окна:

— Ну, что тут у вас делается?

— Тебе чего от нас нужно? — задиристо спросил Дэн.

Ник переводил взгляд то на одного, то на другого.

— Не от тебя, — ответил он. — Только от Колина.

— Ты ослеп? Он же разговором занят.

У Ника даже дыхание перехватило. Как Дэн вообще посмел ему такое ляпнуть?

— Да неужели, Дэн? — медленно процедил он сквозь зубы. — И о чем же с тобой можно разговаривать? О кружевных узорах, что ли?

Черные глаза Колина сверкнули, но он ни слова не произнес. Не будь его кожа такой смуглой, точно бы покраснел, Ник готов поклясться.

Да нет, этого просто не может быть! Неужели у Колина неприятности, влип в историю, а Дэн об этом узнал и теперь шантажировал его?

— Колин, — громко произнес Ник, — после школы мы с Джеми кое с кем встречаемся на Кэмден-Лок. Ты с нами?

Колин долго стоял молча, не отвечал.

— Пока не знаю, — наконец сказал он, напряженно глядя куда-то за окно. — Лучше на меня не рассчитывайте.

Дэн и Алекс многозначительно переглянулись, и у Ника отчего-то засосало под ложечкой.

— Да в чем, собственно, дело? — он обнял друга за плечи. — Колин! Ну же, что стряслось?

И вдруг Дэн, эта жалкая тефтеля, снял руку Ника с плеча Колина:

— Тебя тут ничего не касается. Ты в этом ничего не понимаешь.

В половине шестого на Северной линии яблоку некуда было упасть — все забито битком. Ник и Джеми, собравшись в кино, стояли, втиснувшись среди усталых потных людей. Нику все же удавалось время от времени высунуться из толпы и глотнуть свежего воздуха, а вот Джеми, зажатый между солидным обладателем костюма и пышногрудой матроной, не мог рассчитывать даже на это.

— Я тебе говорю, тут что-то не так, — настаивал Ник. — Дэн обращался с Колином как с мальчиком на побегушках. А со мной — как с ребенком. В следующий раз… — Ник запнулся. И что же он сделает в следующий раз? Врежет Дэну по носу? — В следующий раз я ему покажу, кто тут главный, — закончил он.

Джеми шевельнул плечом — единственное, что ему оставалось в такой тесноте.

— Мне кажется, ты сам себя заводишь, — равнодушно отозвался он. — Скорее всего Колин надеется, что Дэн поможет ему с испанским. Он же многим помогает.

— Нет. Там было совсем не то. Слышал бы ты их!

— Тогда он, наверное, задумал что-нибудь эдакое, — Джеми расплылся в широкой ухмылке. — Колин заткнет их обоих, понимаешь? Как в тот раз, когда он накрутил Алексу, что Мишель на него запала. Мы тогда не одну неделю потешались!

Сам того не желая, Ник улыбнулся. Однажды Колин сумел так убедить Алекса, что тот стал буквально преследовать эту тихоню Мишель. Дело, естественно, вскрылось, и Алекс потом пару дней не менял окраски — оставался все время пунцово-красным.

— Это же произошло два года назад. Нам тогда было ровно по четырнадцать, — сказал Ник, — и мы еще дурачились как дети.

Двери вагона плавно открылись. Несколько пассажиров вышли, еще больше втиснулось внутрь. Какая-то девушка на высоких каблуках наступила Нику на ногу, и на несколько минут он от боли позабыл и о Колине, и о его странном поведении.

Только потом, когда они уселись в темном кинозале и во весь огромный экран замелькали рекламные ролики, перед глазами Ника снова возник Колин и два фрика рядом с ним. Светящийся ревностью взгляд Алекса, самодовольная гримаса Дэна, смущение Колина.

Нет, тут дело не в помощи.

На выходных Колина не было ни видно, ни слышно, а в понедельник он говорил с Ником только по необходимости и, казалось, все время хотел уйти. На одной из перемен Ник увидел, как друг что-то протягивает Джерому, что-то тонкое, из зеркального пластика. Джером как будто заинтересовался, и Колин заговорил с ним, лихорадочно жестикулируя, а потом снова куда-то ушел.

— Привет, Джером, — Ник старался говорить как можно более дружелюбно. — Скажи, что Колин тебе только что дал?

Пожатие плечами.

— Ничего особенного.

— Дай все-таки посмотреть, что там!

На мгновение показалось, что Джером уже тянется к карману куртки, но в следующую секунду он нашел, как выкрутиться:

— С чего вдруг тебя это интересует?

— Да так, просто. Любопытно.

— Ничего важного. И вообще, спроси лучше Колина.

С этими словами Джером отвернулся и присоединился к парням, обсуждавшим результаты последних футбольных матчей.

Ник вытащил из шкафчика книги по английскому и побрел в класс, где, как всегда, первым делом взглянул на Эмили. Она рисовала, опустив голову, вся погрузившись в работу; темные волосы спадали на белоснежную бумагу.

Он оторвался от этого зрелища и направился к парте, за которой обычно сидел вместе с другом. Однако сейчас там торчал Алекс, чертова «кружевница». Сблизив головы, они с Колином о чем-то перешептывались.

— Ну я тебе это припомню, — мрачно пробормотал Ник.

На следующий день Колин не пришел в школу.

— Знаешь, дело там может быть в чем угодно. Ха, обычно из нас двоих я самый недоверчивый! — словно в подтверждение своих слов Джеми громко захлопнул дверцу шкафчика. — Ты не думал, что Колин просто втрескался в кого-нибудь по уши? Тут многие чудить начинают. — Он закатил глаза. — Например, в Глорию. Почему бы нет? Или в Бринну. Нет-нет, та сохнет только по тебе, Ник, старый ты казанова.

Друг слушал его краем уха: дальше по коридору, прямо перед туалетами, стояли двое ребят из седьмого класса, Дэннис и еще один, Ник не смог вспомнить его имя. Дэннис что-то торопливо говорил второму и совал ему в руки тоненький квадратный пакет. Парень лишь ухмыльнулся и как ни в чем не бывало положил эту штуку в карман. Нику показалось, что он уже видел подобное.

— А может быть, Колин втюрился в Эмили Карвер, — бодро предположил Джеми. — Просто конфетка! Об эту он точно поломает зубы; чего уж тут удивляться, что у него такое плохое настроение. Или в нашу общую любимицу Хелен! — Джеми смачно шлепнул по попке толстушку, которая в этот момент пыталась протиснуться мимо него в класс.

Хелен обернулась и врезала ему так, что он отлетел на середину коридора.

— Руки прочь, ты, задница, — прошипела она.

В первое мгновение испугавшись, Джеми быстро пришел в себя:

— Ну да, конечно. Мне ж при одном только твоем виде уже трудно себя контролировать. Я же как чокнутый западаю на прыщики и жировые складочки!

— Оставь ее в покое, — сказал Ник.

Джеми изумленно воззрился на него:

— Что с тобой творится? Ты чего, в Гринпис записался? Спасите моржей и все такое?

Ник ничего не ответил. Всякий раз, когда Джеми острил по поводу Хелен, у него возникало чувство, будто кто-то запускает фейерверк рядом с канистрой бензина.

По телевизору показывали «Симпсонов». Ник в одних шортах сидел на кушетке и ложкой вылавливал из банки еще теплые равиоли.

Матушки пока не было. Она вновь куда-то упорхнула, причем опять собиралась в такой спешке, что половина ее «инструментов» так и осталась валяться на полу. Вернувшись домой, Ник наступил на бигуди и чуть не растянулся. Это не мама, это сплошной Все-Вверх-Дном!

Отец храпел в спальне, повесив на дверь табличку «Пожалуйста, не беспокойте! Сплю про запас!»

Банка из-под равиоли была пуста. Гомер врезался на автомобиле в дерево. Ник зевнул. Эту серию он уже видел; к тому же надо было немедленно отправляться на баскетбол.

Без особого энтузиазма Ник собрал вещи. Может, Колин хотя бы сегодня появится, он ведь все-таки пропустил последнюю тренировку? Позвонить, что ли, ему, напомнить? Вреда не будет.

Ник набирал номер трижды, но неизменно включалась голосовая почта и просила оставить сообщение, а Колин, как известно, прослушивает их лишь раз в год, да и то по обещанию.

— Тем, кому неохота всерьез относиться к игре, в команде ловить нечего!

Рычание Беттани заполняло зал, все члены заметно поредевшей команды стояли, напряженно застыв. Тренер кричал, конечно, не на тех, кто все же пришел на тренировку. Но вместо семнадцати их оказалось всего восемь. Из восьми игроков не составишь две команды, и уж тем более нечего даже думать о том, чтобы выпустить кого-то на замену. Колин, естественно, не явился, но и Джерома не было. Странно.

— Что там с этими прогульщиками? Все скопом слегли? В округе что, свирепствует острое размягчение мозгов?

Скоро Беттани охрипнет, надеялся Ник.

— Если и дальше пойдет такая дрянь, то в следующий раз я сам останусь дома, — проворчал он и в награду заставил всех сделать двадцать пять отжиманий.

По пути домой Ник еще дважды позвонил Колину. Безуспешно. Черт побери!

Почему же он так обеспокоен? Только потому, что Колин по-дурацки себя вел? Нет, решил Ник после недолгого раздумья, не из-за этого стоит волноваться. А из-за того, что Колин изо дня в день в упор не замечал его, словно решил вычеркнуть друга из своей жизни. Так пусть он хотя бы скажет, почему.

Придя домой, Ник вбежал в свою комнату и бросился на вращающийся стул у письменного стола, затем включил компьютер и открыл почту.

От кого: Ник Данмор <[email protected]>

Ник

Кому: Колин Харрис <[email protected]>

Тема: У тебя все о'кей?

Привет, старик! Ты заболел или у тебя проблемы?

Я тебя обидел или что? Если да, то это было не нарочно.

Скажи, что там между тобой и Дэном? Он же довольно странный тип, мы ведь оба так считали…

Ты завтра будешь в школе? Если у тебя какие проблемы, давай поговорим.

Чао!

Ник нажал Отправить, потом открыл браузер и зашел в чат баскетбольного союза. Там никого не оказалось, и тогда он перебрался на «Deviantart». К Эмили. Ник посмотрел, не выложила ли она на сайт стихотворение или новую мангу. Эмили была невероятно талантлива.

Он нашел два новых наброска, которые сразу перекинул на жесткий диск, и короткую запись в блоге. Помедлил, прежде чем прочитать ее. Всякий раз Нику будто приходилось преодолевать невидимый барьер, ведь он знал, что сообщение предназначено вовсе не для него. Эмили старалась сохранить анонимность, но подружки у нее оказались болтливыми.

Ник отогнал эти мысли. Здесь, на сайте, он был наедине с Эмили, словно незаметно дотрагивался до нее в кромешной тьме.

Эмили писала в блоге, что чувствует в голове какую-то пустоту. Ей хотелось уехать за город, прочь от громадного молоха — Лондона. Ее слова невыносимо жалили Ника. Эмили покинет его город, его жизнь! Он трижды перечитал запись, прежде чем закрыть браузер.

Еще раз проверил электронную почту. Ни слова от Колина. И уже несколько дней никаких новых сообщений в твиттере. Ник вздохнул, щелкнул мышкой сильнее обычного и выключил компьютер.

Химия — сущая кара судьбы. С нараставшим отчаянием Ник зависал над книгой и пытался понять задачу, которую им на этот урок подсунула миссис Гантер. Если бы можно было просто получить в конце года тройку! Но даже с четверкой почти ничего не светит и, честно говоря, нужно зарабатывать «отлично». Ведь в медицинские университеты неудачников от химии не принимают.

Он поднял глаза. Перед ним сидела Эмили; темная коса спадала ей на спину. Не на какую-нибудь узкую спинку эльфа, а на спину, при одном виде которой сразу представлялась тренировка по плаванию. Как и при виде ее ног — длинных, и мускулистых, и… Ник мотнул головой, словно пытаясь прогнать навязчивые мысли туда, где им следовало находиться. Черт! Сколько все-таки молей содержится в 19 граммах СН4?

Звонок, возвестивший об окончании урока, прозвучал слишком быстро. Ник сдал свой листок одним из последних, убежденный, что миссис Гантер не порадуется его работе.

Эмили уже вышла. Он машинально попытался отыскать ее взглядом и обнаружил девушку в коридоре, всего в нескольких метрах от него. Она разговаривала с Рашидом, чей огромный нос отбрасывал на стену тень, словно от клюва. Ник на пару шагов приблизился к ним и сделал вид, что ищет что-то в своей сумке.

— Никому об этом не говори, понимаешь? — Рашид что-то показывал Эмили, какой-то плоский квадратный конверт из газетной бумаги. Опять то же самое. — Это важно. Ты удивишься, это просто улет.

Скептическая гримаса на лице Эмили говорила сама за себя:

— У меня нет времени на всякие глупости.

Ник перешел к тщательному изучению висевшей рядом доски объявлений шахматного клуба.

— Ну вот еще — «нет времени»! Ты просто попробуй! Держи.

Краем глаза Ник заметил, что Рашид протянул Эмили конверт, но девушка его не взяла. Она сделала шаг назад, покачала головой и пошла по коридору.

— Подари это кому-нибудь еще, — крикнула она Рашиду, обернувшись через плечо.

Ага, подари это мне, подумал Ник. Да что же это творится? Какая-то квадратная штука ходит от одного к другому, но никто ничего не говорит. И почему, интересно, он еще об этом не знает? Он же всегда в курсе всех событий!

Ник наблюдал за Рашидом, а тот, сунув конверт в карман куртки, стал расхаживать по коридору, шаркая ногами. Пару минут спустя он подрулил к Бринне, которая только что попрощалась с подружкой; Рашид заговорил с девушкой, достал конверт…

— Ну, о чем замечтался? — Джеми энергично хлопнул Ника по плечу. — О-о, этот отвратительный урок химии?

— Ага, отвратительный, — пробормотал Ник. — А ты чего ожидал?

— Хотел узнать из первых рук.

Несколько учеников остановились в коридоре и заслонили Бринну с Рашидом. Ник подошел ближе, но сделка уже состоялась. Рашид удалялся своей характерной шаркающей походкой, Бринна свернула за ближайший угол.

— Вот дрянь, — выругался Ник.

— Что стряслось?

— Да непонятное что-то. В прошлый раз Колин что-то подсунул Джерому, и оба стали так секретничать, просто жуть. Сейчас вот Рашид пытался что-то передать Эмили, но она его отшила, так он пристал с этим к Бринне. — Ник провел рукой по стянутым в хвост волосам. — А концовку я упустил. Хотелось бы знать, в чем там дело.

— Диски, — буднично пояснил Джеми. — Думаю, какие-то пиратские копии. Я сегодня уже дважды видел, как один оттаскивал другого в угол и всучивал ему CD. Слушай, тебе не все ли равно, что там?

Значит, диски. Да, они примерно того же размера, что и конверт Рашида. Пиратская копия, которую передавали из рук в руки; может быть, музыка из чартов. Неудивительно, что Эмили не захотела об этом слышать. Да, такое вполне возможно.

Эта мысль немного уняла любопытство Ника, но… если дело в дисках, почему никто ничего не говорит? В прошлый раз, когда ребята обменивались каким-то запрещенным фильмом, все только о нем и болтали. Те, кто смотрел, взахлеб описывали увиденное, а остальные с завистью слушали их красочные рассказы.

Сейчас же все делалось втихомолку, по секрету. Посвященные в эту историю помалкивали, перешептывались, держались отдельно от других.

Размышляя о происходящем, Ник отправился на английский. Этот урок был скучным, Ник погрузился в свои мысли и только через двадцать минут после начала занятия заметил, что сегодня отсутствует не только Колин, но и Джером.

Теплый осенний свет падал из окна, окрашивая в золотистые тона царивший на столе хаос из книг, тетрадей и скомканных листов. В сочинении по английскому языку, над которым вот уже полчаса безуспешно корпел Ник, пока насчитывалось ровно три фразы, зато поля были усеяны кольцами, молниями и волнистыми линиями. Вот черт. Он просто не мог сосредоточиться, мысли постоянно где-то витали.

Ник слышал, как на кухне хлопотала матушка, как одна радиостанция сменяла другую. Уитни Хьюстон пела «I will always love you». Да за что ему такое наказание?

Он швырнул карандаш на стол, вскочил и захлопнул дверь. Эти диски просто не выходят из головы; так дальше продолжаться не может. Почему Ник еще ни одного не получил? И почему никто ему ни слова об этом не сказал?

Он снова попытался позвонить Колину, но тот — уж такой-претакой сюрприз! — не брал трубку. Ник наговорил ему кучу грубостей на голосовую почту, потом переключился на номер Джерома и нажал кнопку Вызвать. Один длинный гудок, второй, третий; вызов сбросили.

Вот черт еще раз. Ник глубоко вздохнул. Это уже не смешно. Он размахнулся, чтобы зашвырнуть мобильник в сумку, но внезапно замер от возникшей в голове идеи. Ведь в памяти его телефона хранится номер Эмили.

Прежде чем Ник успел придумать кучу отговорок, почему не следует ей звонить, пальцы уже сами нажали нужные кнопки. Снова длинные гудки: один, второй…

— Алло?

— Эмили? Э-э… это я, Ник. Я только хотел тебя кое о чем спросить… Сегодня… в школе…

Он закрыл глаза, вздохнул.

— Ты о работе по химии?

— Нет. Э-э-э… Я случайно увидел, что Рашид хотел тебе что-то передать. Ты можешь мне сказать, что это было?

Прошло несколько секунд, пока Эмили не ответила:

— Зачем?

— Ну, это… потому что… Кое-кто из ребят странно ведет себя в последнее время. Ты заметила, что многих нет в школе? — Ну вот, наконец-то он выдавил из себя хотя бы пару фраз. — Я думаю, это как-то связано с теми штуками, которые все друг другу передают. Поэтому… Ну, ты уже понимаешь. Мне очень хотелось бы знать, в чем там дело.

— Я сама не знаю.

— Разве Рашид ничего об этом не сказал?

— Нет, он принялся расспрашивать о моей семье, выпытывал то, что его вообще не касается. Много ли чего мне позволяют родители и все такое, — она коротко усмехнулась, но в голосе ее не было слышно никакой радости. — И еще есть ли у меня свой компьютер.

— Ага, — Ник напрасно силился что-то извлечь из этой информации, — а он не сказал, для чего тебе понадобится компьютер?

— Нет. Сказал только, что хочет дать мне что-то уникальное, лучше всего, что у меня когда-либо было, и что я должна смотреть его одна. — Интонации Эмили прекрасно передавали, что она думает обо всем этом. — Он суетился и был как-то слишком назойлив. Но ты ведь и сам видел.

Последняя фраза прозвучала насмешливо. Ник почувствовал, что краснеет.

— Видел, — отозвался он.

Наступила пауза.

— Как ты думаешь, что там такое? — наконец спросила Эмили.

— Без понятия. Я спрошу Колина, если он появится в школе. Или… Я рассчитывал, может, ты какую идею подкинешь.

Ему ничего не приходило в голову.

— Нет, — расстроенно ответила Эмили, — честно говоря, я на эту тему мало задумывалась.

Перед следующей фразой Ник глубоко вздохнул:

— Тебе хотелось бы узнать об этом, если я что-нибудь выведаю? Если интересно, конечно.

— Да, разумеется, — сказала Эмили. — Ясное дело. Но сейчас давай заканчивать, у меня еще очень много дел.

После такого разговора день для Ника был прожит не зря. Колин его вычеркнул? Ну и пусть! Зато он подобрал ключик к Эмили. И теперь у него есть повод еще раз ей позвонить. Как только он что-нибудь разузнает.

Колин снова был тут, как будто ничего не произошло. Прислонился к шкафчику, ухмыльнулся Нику в лицо и, тряхнув головой, разбросал дреды по плечам.

— В жизни не было такой ангины, — произнес он, показав на платок. — Даже по телефону говорить не мог. Хрипел-сипел.

По лицу Колина Ник пытался понять, не врет ли тот, но так ничего и не заметил.

— Беттани никогда еще так не злился, — наконец сказал он. — Почему ты не предупредил его, что заболел?

— Да я совсем расклеился. А старику не стоило так кипятиться.

Теперь Ник особенно осторожно подбирал слова:

— Наверняка твоя болезнь сильно заразна. Позавчера на тренировке нас было только восемь. Абсолютный антирекорд.

Если Колин и удивился, то ничем этого не выдал:

— Ну, вполне может быть.

— Джером тоже отсутствовал.

У друга чуть дрогнули веки, выдавая внезапно пробудившийся интерес, и Ник тотчас этим воспользовался:

— Кстати о Джероме. Слушай, что ты ему в последний раз передал?

Ответ прозвучал как выстрел из пистолета:

— Новый альбом Linkin Park. Прости. Знаю, надо было тебе тоже дать переписать. Завтра получишь, о'кей? — с этими словами он захлопнул дверцу шкафа, сунул под мышку учебники по математике и вызывающе посмотрел на Ника. — Ну, пошли?

Одним рывком Ник стряхнул с себя странный ступор, в который впал, когда услышал объяснение Колина. Linkin Park! Неужели он сам себе внушил весь этот заговор? Что, если фантазия сыграла с ним злую шутку и ребята не ходили в школу просто из-за эпидемии гриппа?

В принципе, если посчитать, то занятия пропускали немногие. Зайдя в класс перед самым звонком, он быстро окинул всех взглядом. Отсутствовали «кружевница» номер два, еще Джером, Хелен и тихоня Грег. Остальные сидели за партами, и вид у них был более или менее заспанный.

О'кей, подумал Ник. Значит, он все просто вообразил. Никаких страшных тайн, всего лишь Linkin Park. Он посмеялся над самим собой и повернулся к Колину, чтобы описать ему вчерашний приступ тренерской ярости.

Однако друг не обратил на него никакого внимания: он пристально смотрел на Дэна, который сидел на своем привычном месте у окна. Дэн поднял четыре пальца, старательно пряча их за своим животом. Колин восхищенно взметнул брови и вытянул в ответ три пальца.

Ник поглядывал то на одного, то на другого, но, прежде чем он успел спросить Колина, что означают эти жесты, в класс вошел мистер Форнери. Весь следующий час учитель так старательно втолковывал им важнейшие математические проблемы, что к концу занятия у Ника просто не осталось времени подумать о трех, или четырех, или скольких бы то ни было пальцах.

 

2

На кухонном столе лежали деньги и список покупок невероятной длины. Матушка с ее искусством делать перманентную завивку была теперь нарасхват — такое ощущение, что осенью все женщины в Лондоне вдруг решили обзавестись локонами. Наморщив лоб, Ник изучал список. Бесконечная замороженная пицца, лазанья, рыбные палочки и блюда из готовой лапши. Похоже, в ближайшее время матушка ничего готовить не собирается.

Он вздохнул, взял три большие сумки и направился в супермаркет. Снова вспомнились и жест Дэна, и молчаливый ответ Колина. Может, ему приснилось?

— Тебе просто скучно, старик, — сказал тогда Джеми. — Нужно найти занятие по душе или подругу. Хочешь, я договорюсь с Эмили о свидании?

Ник схватил тележку и попытался отбросить все мысли о школе. Джеми прав, надо решать реальные проблемы. Например, как ему, ради всего святого, дотащить двадцать бутылок воды, которые матушка внесла в список?

Когда на следующий день Ник вошел в школу, воздух там гудел от волнения. В фойе никогда еще не было столько учеников одновременно: они стояли небольшими группками, шептались, тихо переговаривались, их болтовня сливалась в сплошную звуковую пелену, и Ник ни слова не мог разобрать. Всеобщее внимание привлекли двое полицейских, которые уверенно прошли по коридору, ведущему в кабинет директора.

В углу неподалеку от лестницы Ник обнаружил Джеми, оживленно беседовавшего с «кружевницей» Алексом, Рашидом и еще каким-то парнем, чье имя он не сразу и вспомнил. Ведь Эдриану, так его звали, было тринадцать лет, и обычно он не общался со старшими. Но Ник его узнал, потому что о семье Эдриана много сплетничали, когда он два года назад перешел в их школу. Его отец, говорят, повесился.

— Привет! — Джеми размашистым жестом подозвал друга. — Во дела сегодня творятся!

— Что фараоны делают в школе?

Джеми осклабился:

— Да преступники тут у нас завелись. Негодяи. Шайка воров. Девять компьютеров слямзили, новенькие ноутбуки, все, что было приготовлено для занятий информатикой. Теперь вот, видишь, копы осматривают компьютерный класс, ищут следы.

Эдриан кивнул.

— А ведь класс накануне закрывали, — робко ввернул он. — Мистер Гарт рассказывал это полицейским, я сам лично слы…

— Заткни пасть, детка, — прорычал Алекс.

Его угри так и светились — переволновался, предположил Ник. Внезапно ему дико захотелось влепить затрещину этому идиоту. Чтобы только не видеть его, он повернулся к Эдриану:

— Дверь была взломана?

— Нет, в том-то и дело, что нет, — живо отозвался тот. — Дверь была отперта. Должно быть, кто-то стащил ключ, хотя мистер Гарт говорит, что это невозможно, все три ключа на месте, и один из них он всегда носит с со…

— Ник?

Чей-то тихий голос прервал словоизлияния Эдриана, чья-то рука с наманикюренными ноготками легко легла на плечо Ника. Эмили, на долю мгновения подумал он, но тотчас поправился. Эмили никогда не носила по три кольца на каждом пальце и не пользовалась духами с таким пряным ароматом.

Он повернул голову и взглянул в голубые глаза Бринны. Как лужицы воды.

— Никочка, ты знаешь… Я думаю, мы могли бы… только наедине, без зрителей…

Алекс язвительно ухмыльнулся и облизнул губы, так что Ник мысленно сжал кулаки.

— О'кей, — отозвался он, — но только на пару минут.

Похоже, его раздражительный тон ее не смутил, а если даже и смутил, то она сделала вид, что ничего не заметила. Бринна симпатичная, кто бы сомневался, но она ужасно болтлива и, как полагал Ник, глупа как пробка. Теперь, покачивая бедрами и стуча шпильками, она тянула его к лестнице, которая вела вниз, в спортзал. В эти часы там еще было безлюдно.

— Ну же, Ник, — шептала она. — Мне очень хочется кое-что тебе дать. Это безумно круто, честное слово.

Она расстегнула молнию сумочки, висевшей на плече, но почему-то медлила.

Ник оцепенело уставился на нее. Он уже догадывался, в чем дело, и еле удерживался, чтобы не улыбнуться Бринне.

— Но сначала мне нужно тебя еще кое о чем спросить.

Она подчеркнуто медленно отвела локоны, ниспадавшие на лоб.

Только не спрашивай, нравишься ли ты мне, если не хочешь разочаровываться.

— Выкладывай.

— У тебя в комнате есть компьютер? Твой личный? Просто это очень важно.

Вот оно что! Ну наконец-то.

— Да, есть.

Бринна с довольной улыбкой кивнула:

— А родители часто роются в твоих вещах?

— Мои родители не настолько отсталые.

— Да? Это хорошо, — она напряженно размышляла, наморщив лоб. — Подожди, вроде это не все. А, точно. — Она приблизилась к Нику еще на шаг и подняла голову, глядя ему прямо в глаза. Ее дыхание, пропитанное запахом жевательной резинки, и аромат духов, словно доносившийся из гарема, образовали причудливую смесь. — Показывать это никому нельзя. Иначе не сработает. Сразу включай и ни с кем об этом не разговаривай. Обещаешь?

Это было уже слишком глупо. Он состроил гримасу:

— С чего вдруг?

— Таковы правила, — настойчиво проговорила Бринна. — Если ты не пообещаешь, я не смогу тебе это передать.

Ник с напускным раздражением громко вздохнул.

— Ну как хочешь. Обещаю.

— Только помни об этом, ладно? А то у меня будут проблемы, — девушка протянула ему руку, он схватил ее и почувствовал, какая она горячая. Горячая и немного влажная.

— Хорошо, — взволнованно шепнула Бринна. — Я на тебя полагаюсь.

Она бросила на него взгляд, которому, к ужасу Ника, постаралась придать соблазнительность, потом достала из сумочки тонкую квадратную пластмассовую коробочку и вложила ему в ладонь.

— Желаю хорошо повеселиться! — чуть слышно прошептала она и ушла.

Ник даже не посмотрел ей вслед. Все его внимание было приковано к таинственному предмету, лежавшему в руке, который оказался DVD-диском в футляре без надписей. Одолеваемый любопытством, Ник достал диск.

Сюда, вниз, свет почти не попадал, и он поднес диск к окну, чтобы лучше рассмотреть, что Бринна написала на нем своим игривым почерком.

Одно-единственное слово, совершенно незнакомое Нику.

ЭРЕБ.

Весь оставшийся день Джеми поддразнивал его историей с Бринной. Ник давно уже привык к шуточкам друга и не обижался. Куда обиднее было другое: его так и подзуживало достать DVD из кармана куртки и показать Джеми, однако всякий раз он не решался это сделать. Вначале надо самому посмотреть, что там такое и из-за чего все ходят с ужасно таинственным видом. Правда, ему совершенно не хотелось секретничать с ними за компанию — это здорово действовало на нервы.

Школьный день тянулся мучительно долго. Ник едва мог сосредоточиться, его внимание снова и снова обращалось к невзрачному предмету, спрятанному в куртке. Тот чувствовался даже сквозь три слоя ткани. Тяжесть. Острые края.

— Тебе плохо? — спросил его Джеми перед звонком на последний урок.

— Нет. С чего ты так решил?

— У тебя такой странный вид.

— Просто задумался.

Уголки рта Джеми дрогнули в насмешливой улыбке.

— Дай-ка угадаю. О Бринне думаешь? Договорился с ней о свидании?

У Ника просто в голове не укладывалось, как друг мог поверить в то, что он запал на кого-то вроде Бринны. Впрочем, сегодня у него не было никакого желания возражать Джеми.

— А если даже и так, то что? — парировал он, игнорируя очередную тираду в духе «Я-понял-это-по-твоему-выражению-лица».

— Надеюсь завтра услышать все подробности.

— Ага. То есть не знаю. Может быть.

 

3

Когда Ник вернулся домой, квартира была пустой и очень холодной. Должно быть, матушка опять умчалась, оставив окно открытым. Он не стал снимать куртку, плотно закрыл все двери и окна и включил обогреватель в своей комнате на полную мощность. Затем выудил из сумки диск и вытащил его из футляра.

ЭРЕБ.

Ник поморщился. Странное слово вызывало у него стойкие ассоциации со словом «Эрос». А если на диске порнография по полной программе? Это вполне в стиле Бринны, и можно будет сразу ее разоблачить.

Он включил компьютер; пока тот запускался, принес из комнаты шерстяное одеяло и накинул его на плечи. Впереди по меньшей мере четыре спокойных часа, никто не будет мешать. Скорее по привычке, но, впрочем, и для того, чтобы попусту не отвлекаться, Ник сразу же отключил почту (три рекламы, четыре рассылки и раздраженное послание от Беттани, который грозил применить самые ужасные наказания ко всем, кто еще раз пропустит тренировку).

В тот момент, когда он собирался зайти на свою страницу в Facebook, в ICQ выскочило сообщение от Финна.

«Хэлло, братишка! Все в порядке?»

Ник невольно улыбнулся.

«Лучше некуда».

«А как там матушка?»

«У нее много хлопот, но все о'кей. Как у тебя дела?»

«Все так же. Идут как по маслу».

«Круто». Ник удержался от подробных расспросов.

«Никки, послушай. Футболка, которую я тебе обещал… Ты ведь знаешь какую, да?»

Еще бы Ник не знал. Футболка с Hell Froze Over, лучшей группой на свете по версии Финна.

«Что с ней?»

«Я не достал твоего размера. В ближайший месяц не получится. Ты просто очень длинный, братишка. В фанатском магазине футболку заказали, но она будет через какое-то время. Ничего?»

В первый момент Ник не понял, почему он так расстроился. Вероятно, потому, что в воображении уже представлял, как через две недели они с Финном пойдут на концерт, оба в футболках HFO с зеленовато-голубой, словно обледеневшей, головой дьявола на груди, как вместе будут орать «Down the Line».

«Могло быть хуже», — вяло отстучал Ник.

«Я обязательно все устрою, обещаю. Заглянешь как-нибудь ко мне?»

«Конечно».

«Мне тебя не хватает, малыш, ты знаешь об этом?»

«Мне тебя тоже». Да еще как не хватает. Но Финну он не станет трепаться о чем не следует, а то снова будет мучиться угрызениями совести.

Поболтав в чате с братом, Ник еще раз мельком взглянул на рисунки Эмили, выложенные на «Deviantart», но со вчерашнего дня ничего нового там не появилось. Вполне логично, подумал он, немного устыдившись, и закрыл браузер.

Его внутренний голос советовал сначала заняться сочинением по английскому, прежде чем погружаться в Эреб. Но у голоса не было никаких шансов: любопытство Ника оказалось слишком велико. Он снова достал диск, состроил рожицу, увидев почерк Бринны, и вставил DVD в дисковод. Через несколько секунд компьютер считал данные, и на экране возникло окно установки.

Не фильм, не музыка. Игра.

Фон у этого окна оказался на редкость мрачным. На заднем плане среди выжженного пейзажа виднелась рушащаяся башня. Прямо перед ней в голую землю был воткнут меч с привязанным к рукоятке красным платком. Этот платок развевался на ветру как последнее напоминание о жизни в теперь уже мертвом мире. А сверху, вся залитая кроваво-алым, изгибалась надпись.

ЭРЕБ

У Ника засосало под ложечкой. Он прибавил громкость, но никакой музыки не было, только глухие раскаты, как при приближении бури.

Ник подвел курсор к кнопке Установить. Его охватило смутное ощущение, будто он что-то позабыл… ну конечно, сканировать диск на вирусы. Он проверил файлы в двух разных программах и облегченно вздохнул, когда оба раза никакой угрозы не обнаружилось. Ну, поехали.

Синяя полоска, указывавшая, что установка игры идет, ползла мучительно медленно. Крохотными, ничтожными рывками. Несколько раз, когда долго ничего не менялось, ему начинало казаться, что компьютер завис. Он пробовал водить мышкой — курсор все-таки двигался, правда, тоже рывками и еле-еле.

Ник нетерпеливо крутанулся на стуле. Двадцать пять процентов. Да быть не может! С тем же успехом можно сходить на кухню и взять что-нибудь попить.

Когда через несколько минут он вернулся, полоска доползла до тридцати одного процента. Чертыхаясь, он плюхнулся на стул и принялся тереть глаза. Что за дрянь!

Все сто процентов установились чуть ли не час спустя. Ник уже ликовал в душе, как вдруг экран стал черным. И остался черным. Ничего не помогало: ни постукивание по корпусу, ни разные комбинации клавиш, ни приступы ярости. Дисплей ничего не показывал — лишь кромешную тьму.

Ник уже готов был сдаться и нажать кнопку Reset, но тут кое-что произошло. Из темноты проступили красные буквы, сложились в слова; они пульсировали, будто незримое сердце питало их кровью, вдыхало в них жизнь.

Войди.

Или поверни обратно.

Это Эреб.

Ну наконец-то! Охваченный волнующим предвкушением, он выбрал «Войди».

Дисплей снова стал черным, и Ник откинулся на спинку стула. Оставалось надеяться, что игра такой тягомотной не окажется. Дело тут не в компьютере — он ничем не уступал самым последним моделям, процессор и видеокарта превосходные, и во всем, что касалось игр, проблем никогда не возникало.

Постепенно экран осветился, открывая взору очень реалистично выглядевшую лесную чащу; в небе над ней висела луна. Посреди чащи сидел на корточках какой-то человек в разорванной рубашке и изношенных брюках. Без оружия, с одной только палкой в руке. По-видимому, это и был виртуальный персонаж Ника.

Из любопытства Ник кликнул мышкой справа от него, и человек вскочил и перешел точно на указанное место. О'кей, с управлением любой дурак сладит, да и с остальным Ник быстренько разберется. В конце концов, это не первая его игра.

Что ж, вперед. Только куда? Никакого пути или подсказок не было. Может, существует какая-то карта? Ник безуспешно пытался вызвать игровое меню или что-нибудь подобное. Никаких намеков на цели игры, на то, что нужно отыскать или получить; других персонажей тоже не видно. Лишь красная полоска — знак того, что герой жив, и под ней голубая — она, видимо, указывала запас его сил. Ник попробовал нажимать различные комбинации клавиш, которые действовали в других играх, но ничего не помогало.

Вероятно, в игре куча ошибок, допущенных при программировании, уныло подумал он, но на всякий случай щелкнул мышкой прямо по убогому персонажу. Над головой человека появилась надпись «Безымянный».

— Ну хоть что-то, — пробормотал Ник. — Итак, таинственный Безымянный.

Для начала он попытался заставить этого оборванца пробежать немного вперед, потом двинуться налево, а затем направо. Похоже, тут можно плутать сколько угодно, а спросить не у кого.

— «Это безумно круто, честное слово», — передразнил он Бринну. С другой стороны… Колин тоже, кажется, был увлечен игрой. А он не дурак.

Тогда Ник решил: пусть его персонаж все время бежит вперед. Он и сам сделал бы то же самое, если бы заблудился. Надо двигаться в одном направлении. Как-нибудь он пробьется, любой лес рано или поздно кончается.

Он сосредоточил внимание на Безымянном, который ловко огибал деревья, палкой — своеобразным посохом — отводя в сторону мешавшие ему ветки. Каждый его шаг был отчетливо слышен: трещал подлесок, шуршали увядшие листья. Когда Безымянный карабкался на скалу, с ее склона срывались и катились вниз камешки.

Позади скалы почва была топкой, Безымянный уже не мог так быстро идти вперед, поскольку то и дело увязал по щиколотки. Ник был поражен. Все выглядело чрезвычайно реалистично, не обошлось даже без чавкающих звуков, которые раздавались, когда его герой двигался по болоту.

Безымянный продолжал поход, уже начиная немного задыхаться. Голубая полоска стала на треть короче. Когда появилась следующая скала, Ник позволил своему персонажу немного передохнуть. Тот уперся ладонями в бедра и свесил голову — очевидно, пытаясь отдышаться.

Где-то здесь должна быть речка, Ник слышал, как струилась вода. По его команде человечек двинулся вправо, где и впрямь обнаружился небольшой ручей. Все еще тяжело дыша, Безымянный остановился над ним.

— Ну подойди же, попей, — сказал Ник. Он нажал на клавишу курсора со стрелкой «вниз» и с восхищением увидел, как Безымянный и впрямь наклонился, ладонями зачерпнул воду из ручья и выпил.

Теперь дело пошло быстрее. Почва стала не такой топкой, как раньше, да и деревья уже не стояли стеной на его пути. Однако никаких ориентиров по-прежнему не появлялось, и Ник понемногу начал опасаться, что выбранная им тактика — двигаться всегда по прямой — была ошибочной. Если бы он лучше осмотрелся, если бы нашлась карта или…

Осмотреться! Ник скорчил гримасу. Точно, надо посмотреть, что там. Что, если его виртуальный персонаж умеет не только наклоняться, но и лазить по деревьям? Ник выбрал громадное дерево, ветви которого свисали до самой земли, подвел к нему своего героя и нажал на клавишу, указывающую движение вверх.

Безымянный аккуратно прислонил посох к стволу и полез по ветвям. Он останавливался, как только Ник отпускал клавишу, и карабкался дальше, стоило снова ее нажать. Ник заставил его подняться на самую верхушку, туда, где крона стала совсем редкой и человечек едва мог держаться, чтобы не соскользнуть вниз. Когда он расположился поудобнее, Ник рискнул и позволил ему осмотреть окрестности. Перед ним открылась фантастическая картина.

Высоко на небосводе стояла полная луна, разливая свет на бесконечное серебристо-зеленое море деревьев. Слева виднелись отроги горной цепи, справа до самого горизонта — равнина; впереди расстилалась холмистая местность. То тут то там, как крохотные яркие стежки на темной ткани, угадывались селения.

Вот так-то, ликовал Ник. Путь вперед — самый верный.

Он уже занес палец над клавишей «вниз», как вдруг заметил среди деревьев, совсем рядом, желтый огонек. Тот словно манил к себе. Если пойти немного левее, то через несколько минут будет видно, что же там светится. Может быть, это дом? Охваченный нетерпением, Ник вернул Безымянного на землю, где его персонаж взял посох и двинулся вперед. Закусив губу, Ник надеялся, что задал верное направление.

Вскоре ему стало казаться, что среди деревьев уже пробиваются первые робкие проблески света. И практически в тот же момент Безымянный натолкнулся на препятствие — расщелину в земле, гораздо более широкую, чем сам мог перепрыгнуть. Вот же засада! Он повертел головой — направо, налево: расщелина уходила куда-то вдаль, теряясь во тьме среди деревьев. Если бы пришлось ее обходить, он потерял бы уйму времени и вдобавок мог бы сбиться с пути.

Поваленное дерево Ник обнаружил только после того, как уже несколько минут просидел, мысленно чертыхаясь. Еще бы сдвинуть его да точненько положить…

Залогом успеха оказалась клавиша пробела. Виртуальный двойник поднатужился, потянул и перетащил ствол в заданном курсором направлении. Когда дерево легло поперек расщелины, Безымянный тяжело вздохнул, и красная полоска, отмерявшая срок его жизни, стала чуть-чуть короче.

Со всей осторожностью Ник заставил его, балансируя, пройти по стволу, который оказался очень ненадежным мостом, поскольку на пятом шаге немного перекатился вправо, и Нику едва удалось уберечь своего героя, вынудив того совершить отчаянный прыжок.

Теперь свет виднелся отчетливее, чем прежде, мерцал среди деревьев. Вот наконец впереди показалась узенькая просека. Посреди нее пылал костер, а возле огня, оцепенело уставясь в него, сидел какой-то человек. Ник отпустил кнопку мыши, и Безымянный тотчас замер.

Человек у костра не шевелился. У него, похоже, не было никакого оружия, но это ровным счетом ничего не значило. Он мог оказаться волшебником; об этом свидетельствовала длинная черная мантия, в которую он был облачен. Интересно, если щелкнуть по нему мышкой, можно узнать что-нибудь более определенное?

Но стоило его курсору приблизиться к незнакомцу, как тот поднял голову, открыв узкое лицо с очень маленьким ртом. В ту же секунду у нижнего края экрана замаячило диалоговое окно.

«Приветствую тебя, Безымянный». Серо-серебристые буквы отчетливо выделялись на черном фоне. «Ты быстро пришел».

Ник подвел своего персонажа почти вплотную к огню, но незнакомец словно и не заметил этого, все так же неторопливо сгребая длинной веткой горевшие в костре сучья. Ник был разочарован; в кои-то веки встретил хоть кого-то в этом заброшенном лесу, а тот ограничился сухим приветствием.

Лишь заметив в окошке мигающий на следующей строке курсор, он понял, что от него ожидают ответ.

«Приветствую и тебя», — набрал он.

Человек в черной мантии кивнул.

«Залезть на дерево — отлично придумано. Не многие безымянные странники были так находчивы. Эреб возлагает на тебя особые надежды».

«Спасибо», — ответил Ник.

«Думаю, ты хочешь идти дальше?» — маленький рот незнакомца скривился в странной нетерпеливой улыбке.

Ник хотел напечатать «Верно», но собеседник еще не закончил фразу:

«Ты сможешь помериться с Эребом силой, только если свяжешь себя с ним. Тебе это должно быть известно».

«Я в курсе», — ответил Ник.

Человек опустил голову, разворошил палкой сучья, пылавшие в костре. Взметнулись искры. Совсем как настоящие. Страшно настоящие.

Ник ждал, но незнакомец не выказывал никаких намерений продолжать разговор. Видимо, весь заготовленный текст он уже произнес.

Сгорая от любопытства, Ник решил поэкспериментировать и набрал в текстовом поле «p#434<3xxq0jolk

Он же смотрит мне прямо в глаза, подумал Ник, с трудом подавляя раздражение. Он всматривается так, словно может разглядеть меня через экран.

Наконец человек в черной мантии снова отвернулся к костру.

Только сейчас Ник услышал доносящуюся откуда-то тихую музыку: изысканная, проникновенная мелодия как-то по-особому взволновала его.

«Кто ты?» — набрал он в текстовом поле.

Разумеется, никакого ответа не последовало. Незнакомец лишь склонил голову набок, словно о чем-то задумавшись. Однако через несколько секунд, к изумлению Ника, в окошке появились слова:

«Я — Мертвец».

Он снова вперился в Ника, словно хотел проверить, какое произвел впечатление.

«Всего лишь Мертвец. Ты, наоборот, живой. Безымянный, правда, но долго это не продлится. Скоро ты выберешь имя, занятие и совершенно новую жизнь».

Пальцы Ника соскользнули с клавиатуры. Странно было слышать такое, но совсем не страшно. Похоже, в этой игре на любой вопрос следовал вполне разумный ответ.

Может быть, это просто случайность.

«Мертвые обычно не разговаривают».

Он напечатал фразу и откинулся на спинку стула. Вряд ли это можно расценить как вопрос, скорее как возражение. Похоже, человек, сидевший у костра, не запрограммирован подбирать подходящие к его словам ответы. Или запрограммирован?

«Ты не прав. Это во власти Эреба».

Незнакомец подержал ветку в огне, а затем достал ее, пылавшую как факел.

Немного встревоженный, хоть и не желая отдавать себе в этом отчета, Ник принялся проверять, действительно ли, компьютер работает в автономном режиме или кто-то решил устроить непонятный розыгрыш. Да нет, к интернету он точно не подключен. Ветка в руках Мертвеца еще пылала, и отблески света плясали в его глазах.

Следующую фразу пальцы Ника набрали будто бы сами собой:

«Каково это — быть мертвым?»

Человек у костра коротко, язвительно усмехнулся:

«Ты — первый Безымянный, который меня об этом спрашивает!»

Небрежным движением он отправил остаток ветки в огонь.

«Очень одиноко. Словно живешь среди призраков. Вряд ли кто-то может описать точно». Мертвец провел рукой по лбу. «Если бы я спросил тебя: каково это — быть живым? Что бы ты мне ответил? Каждый живет сам по себе. И у каждого своя смерть».

Словно стремясь подчеркнуть сказанное, он натянул капюшон мантии на голову. Тень легла на его глаза и нос, только маленький рот все еще оставался виден.

«И ты, без сомнения, однажды это узнаешь».

Без сомнения. Ник вытер вспотевшие руки о штаны. Разговор переставал ему нравиться.

«Куда мне идти дальше?» — отстучал он еще одну фразу и улыбнулся, словно давая понять, что рассчитывает на разумный ответ.

«Ты все же хочешь идти дальше? Послушайся моего предупреждения: лучше не делай этого».

«Я хочу».

«Ну, тогда поверни налево и беги вдоль ручья, пока не доберешься до ущелья. Пересеки его. Потом… Впрочем, сам увидишь».

Мертвец посильнее закутался в мантию, словно борясь с холодом.

«И следи за Вестником с желтыми глазами».

 

4

Вдоль ручья — его гортанное журчание все время доносилось слева, — вперед, трусцой, не слишком напрягавшей тело. Выносливость, как уже догадался Ник, точно не являлась сильной стороной его безымянного двойника. Взобравшись даже на небольшой холмик, он уже уставал и был вынужден то и дело останавливаться, отдыхая до тех пор, пока полоска в правом нижнем углу экрана вновь не оказывалась полностью голубой. Дальше, дальше, карабкаясь по камням, перепрыгивая через препятствия, высматривая ущелье. И нигде не видно Вестника с желтыми глазами.

Вершины холмов, обступивших ручей с обеих сторон, постепенно возносились все выше и выше, их склоны становились все круче. Темная лесная почва сменилась каменистым грунтом, и на пути у Безымянного то и дело возникали галечные осыпи, преодолевать которые было все труднее; несколько раз он падал. Когда же холмы справа и слева стали вдвое выше виртуального двойника, Ник понял, что это и есть ущелье.

А еще он заметил, что уже не один. В густом сухом кустарнике у дороги слышалось какое-то шуршание, что-то там двигалось, а потом — словно по беззвучной команде — из кустов стали выпрыгивать маленькие, похожие на жаб существа. Кроме перепонок, на лапках у них были еще и когти, ими эти создания пытались вцепиться в Безымянного. Ник пережил несколько ужасных секунд, пока не вспомнил о палке, которую его герой сжимал в руках, и не пустил ее в ход.

Две жабы обратились в бегство, еще одна свалилась на землю, сраженная метким ударом.

— Есть, — пробормотал Ник.

Но последняя жаба повисла на левой ноге Безымянного, и пятно крови под ее когтями становилось все больше. Ник встревоженно заметил, что красная полоска, отмерявшая срок жизни его двойника, уже едва переваливала за половину. Он нажал на пробел, заставив того подпрыгнуть, но когтистую тварь это не спугнуло.

Лишь клавиша Escape принесла желанный успех. Безымянный резко повернулся, стряхнул с себя это жабье отродье и по команде Ника пришиб его посохом.

Между тем большая часть жизни, отпущенной ему, уже была растрачена. Ник удостоверился, что поблизости нет других врагов, и подвел курсор к тельцу жабы. Всплыла справка: «4 единицы мяса».

— Хотя бы так, — пробурчал он, поднял измученного двойника и заставил его собрать тушки этих созданий, прежде чем продолжить путь по ущелью. Теперь он держался начеку, готовый заехать посохом по любой неожиданно выпрыгнувшей когтистой жабе. Однако новых противников не появлялось. Зато где-то вдалеке раздался шум; странные звуки, повторяясь снова и снова, отражались от стен ущелья. Топот копыт.

Он приказал двойнику, чтобы тот шел помедленнее и, соблюдая крайнюю осторожность, прокрался за ближайший поворот, за которым, впрочем, не оказалось ничего, кроме все тех же отвесных скал и вездесущего галечника.

Несколько мгновений спустя топот смолк. Ник велел Безымянному пробираться вдоль скалы, прижимаясь к ней вплотную, чтобы миновать заросли высокого, в рост человека, колючего кустарника, и двигаться дальше, туда, где вырастала новая отвесная скала. Прямо над ущельем, довольно высоко над головой двойника, там нависал массивный каменный выступ, а позади него виднелся узкий вход в пещеру.

Перед пещерой, верхом на громадном коне, облаченном в доспехи, восседал странный худой человек в сером плаще. Жестом он подозвал к себе обоих: и Ника, и Безымянного. Ник заметил и лысый заостренный череп, и необычайно длинные, костистые пальцы всадника, но тут его внимание привлекли бледно-желтые глаза.

«Ты весьма ловко справился».

«Спасибо».

«Но жизненной силы у тебя осталось не так уж много».

«Я знаю».

«В будущем тебе надо за этим следить».

Деловая манера говорить, присущая Вестнику, причудливо контрастировала с его жутким видом.

«Пришло время тебе получить имя, — продолжал тот. — Время первого обряда».

Неторопливым движением он указал на пещеру за своей спиной:

«Желаю тебе счастья. Пусть решения, которые ты принимаешь, окажутся правильными. Мы еще увидимся».

Он повернул лошадь и умчался прочь.

Ник подождал, пока топот копыт не смолк, и лишь тогда подвел своего двойника к отвесной скале. Высеченная в камне крутая лестница вела вверх, на выступ. «Время первого обряда». Почему у него снова вспотели руки? Он кликнул мышкой на тьму, окутавшую вход в пещеру. Безымянный прошагал в проем и исчез. В следующее мгновение экран монитора стал непроницаемо черным.

Мрак. Тишина. Ник ерзал на стуле. Почему это длится так долго? Из любопытства он немного постучал по клавиатуре, но так ничегошеньки и не изменилось.

— Ну давай же, — воскликнул он и ударил по корпусу компьютера. — Не зависать!

Тьма не рассеивалась, и нервозность Ника нарастала. Можно достать DVD из дисковода и вставить заново или нажать клавишу Reset, но это рискованно. А вдруг придется все начинать сначала? Или игра вообще больше никогда не запустится?

Внезапно откуда-то донесся звук. Тук-тук! Он напоминал биение сердца. Ник открыл верхний ящик письменного стола, вытащил наушники и подключил их к компьютеру. Теперь он слышал все гораздо отчетливее и, кроме странного стука, подумалось Нику, различал что-то еще. Звуки рогов, которые трубили какие-то короткие сигналы. Наверное, охотничьи — уж очень призывно они звучали. Такое ощущение, что где-то там, в глубине, игра идет полным ходом, но без него.

Ник прибавил громкость, досадуя, что не догадался раньше взять наушники. Может быть, он упустил что-то важное, какие-нибудь предостережения, указания! Может, прослушал ценный совет, как продолжить игру!

Скорее из нетерпения, чем в надежде ускорить ход событий, Ник забарабанил по клавише Enter.

Стук вдруг стих, и на черном фоне экрана проступили красные буквы:

«Это Эреб. Кто ты?»

Ник раздумывал недолго. Он выбрал то же имя, которое уже использовал в других компьютерных играх:

«Я — Гаргул».

«Назови свое имя».

«Гаргул!»

«Твое настоящее имя».

Ник насторожился. Для чего это? Хорошо, он сообщит имя и фамилию, лишь бы игра продолжилась.

«Саймон Уайт».

Слова повисли посреди экрана, красные на черном, и пару секунд ничего не происходило, лишь мигал курсор.

«Я сказал: твое настоящее имя».

Ник недоверчиво уставился на экран. Сейчас он сильнее, чем когда-либо, чувствовал, что кто-то в него внимательно, испытующе всматривается. Ладно, глубокий вздох и еще одна попытка.

«Томас Мартинсон».

Вновь на дисплее несколько секунд мигали буквы, пока игра наконец не ответила:

«Томас Мартинсон — ложь. Если ты собираешься играть, назови настоящее имя».

Надпись исчезла, остался лишь мерцающий красным цветом курсор. Никакого разумного объяснения этому не было. Возможно, все дело в ошибке программного кода, и Эреб вообще не может принять ничье имя. Ник вдруг ужаснулся, вообразив, что игра может закрыться или будет блокирована при очередном неправильном ответе, как это случается, если трижды ввести неверный PIN-код в мобильном телефоне.

«Ник Данмор», — набрал он, втайне ожидая, что имя снова будет отвергнуто.

Но в ответ услышал шепот:

— Ник Данмор. НикДанмор. Ник. Данмор.

Вновь и вновь эти слова, как пароль, передавались от одного шептавшего их существа к другому — приветствие незримого сообщества.

Его опять царапнуло ощущение, что за ним кто-то наблюдает, и Ник даже дотронулся до наушников, чтобы снять их. Однако надпись уже исчезла, так же, как и голоса, а вместо них зазвучала манящая мелодия, словно обещая нечто увлекательное и таинственное.

«Добро пожаловать, Ник. Добро пожаловать в мир Эреба. Прежде чем ты начнешь, ознакомься с правилами. Если они тебе не устраивают, ты можешь в любое время прервать игру, хорошо?»

Ник уставился на экран монитора. Игра уже уличила его во лжи. Игра знала, как звучит его настоящее имя. Теперь, казалось, она с нетерпением ждет ответа — курсор мигал все быстрее и быстрее.

«Хорошо», — торопливо набрал Ник: какое-то неопределенное предчувствие подсказывало ему, что, если слишком медлить с ответом, все снова скроется во мраке. Позже, он подумает об этом позже.

«Прекрасно. Первое правило: у тебя есть только один шанс сыграть. Если упустишь его, ты распрощаешься с Эребом. Если твой герой умрет, ты распрощаешься с Эребом. Если ты нарушишь правила, ты распрощаешься с Эребом. Идет?»

«Идет».

«Второе правило: когда играешь, следи, чтобы никого не было рядом с тобой. Никогда не упоминай в игре своего настоящего имени. Никогда не упоминай где-либо имени своего виртуального двойника».

Как это так? Но Ник тут же вспомнил, что даже Бринна, которая никогда не отличалась умением держать язык за зубами, ничего об Эребе не сказала. Все, что он услышал, — «это безумно круто, честное слово».

«Ладно».

«Отлично. Третье правило: содержание игры хранится в секрете. Ни с кем о ней не разговаривай, особенно с теми, кто не зарегистрирован. Во время игры можно обмениваться мнениями с другими игроками, сидя у костра. Но не распространяй никаких сведений об Эребе ни в кругу своих друзей, ни среди семьи. Интернета это тоже касается».

Как будто ты об этом узнаешь.

«О'кей».

«Четвертое правило: надежно храни DVD с игрой. Диск нужен тебе, чтобы запустить Эреб. Ни в коем случае не копируй его, если только Вестник этого не потребует».

«Хорошо».

Едва Ник нажал клавишу Enter, как взошло солнце. Во всяком случае, так показалось. По черной тьме экрана разлилась нежно-алая краска, которую вскоре сменили желтые и золотистые тона. Персонаж Ника на этом фоне сначала представлялся просто тенью, но постепенно обретал контуры, как и все, что окружало его: залитая солнцем лесная поляна, высокая трава, сквозь которую вилась протоптанная кем-то тропинка. Она вела к мрачной, затянутой мхом башне. Слева на обломке скалы сидел Безымянный; его глаза были закрыты, а лицо поднято к солнцу. Ник ощутил легкий приступ зависти, как при рассматривании фотографий, сделанных кем-нибудь в отпуске. В какой-то момент ему показалось, что он даже может ощутить аромат смолы и запах цветущих трав, окружавших башню. Стрекотали сверчки; нежно веял легкий ветерок.

Перекошенные, висящие на одной петле ворота башни с грохотом ударились о стену. Безымянный, все в той же разорванной одежде, потянулся и встал, потом приложил ладонь к лицу и снял его, словно маску. Под ним не было ничего, кроме гладкой кожи, сверкавшей, как яичная скорлупа.

От резкого порыва ветра взметнулся флаг на вершине башни, на полотнище показалась поблеклая единица. Видимо, здесь начинается первый уровень, предположил Ник и направил своего героя, отсутствие лица у которого беспокоило его больше, чем он сам готов был себе признаться, в сторону башни.

Внутри тихо и спокойно, ветер умолк, и ворота наконец перестали скрипеть. Среди соломы и разбросанных то тут, то там костей стоят деревянные сундуки с заржавелой обшивкой. По стенам развешаны сверкающие медные таблички, на которых начертаны слова. Первое слово везде одинаково: «Выбери».

Он обходит таблички по порядку.

«Выбери пол», — требует первая.

Не колеблясь ни секунды, он выбирает мужской. Когда решение уже принято, он задумывается о том, что играть в образе женщины было бы по-своему интересно. Что ж, уже поздно.

«Выбери народ», — читает он на второй табличке.

Здесь он задерживается дольше. Отвергает мысль стать варваром или вампиром, хотя любопытства ради примеривает их тела — при одном лишь виде лоснящихся, словно натертых маслом бицепсов варвара у него кривится рот. Несколько минут стоит, глядя на человекоящера; чешуйки его тела переливаются так соблазнительно, а их окраска меняется в зависимости от освещения. Можно выбрать и собственно человека, но это даже не приходит ему в голову. Слишком обыденная фигура. Слишком слабая.

Карлик, вервольф, человек-кошка или темный эльф — последние четыре варианта все весьма заманчивы. Он примеряет тело карлика: маленькое, кряжистое и сильное. Недурно, малый рост его очень даже устраивает. Вот кривые ноги и сморщенная мордочка уже не так привлекательны.

В конце концов он решает стать темным эльфом: среднего роста, зато юркий, изящный и загадочный. Его решение принимается к сведению.

«Выбери внешность», — предлагает третья медная табличка.

Ему хочется как можно меньше походить на себя настоящего. Итак, короткие светлые волосы, торчащие во все стороны, словно иглы дикобраза, заостренный нос и узкие зеленые глаза. Теперь созданный заново двойник уже совсем не напоминает Безымянного.

Он тщательно подбирает одежду: зеленовато-золотистая куртка, темные брюки, сапоги с отворотом. Кожаный колпак, который хоть как-то, но защищает. Правда, шлем ему больше пришелся бы по душе, но, к сожалению, темному эльфу этот головной убор не полагается.

Он еще немного работает над чертами лица: увеличивает глаза и расстояние между носом и ртом, приподнимает брови, немного подчеркивает скулы. Теперь он выглядит как потерявшийся принц.

«Выбери род занятий», — значится на четвертой табличке.

Ассасин, менестрель, маг, охотник, шпион, стражник, рыцарь, вор. Да уж, довольно богатый выбор. Он хочет выяснить преимущества и недостатки каждого из них и узнает, что особенно хорошие маги получаются из вервольфов, в то время как вампиры — прирожденные ассасины и воры. Вот и из темных эльфов, таких, как он сам, тоже выходят хорошие воры.

Он медлит. И пугается, когда ворота внезапно скрежещут, распахиваются, и кто-то входит в башню. Скрюченная тень. Горбатый гном с кривыми ногами, красным носом, похожим на картошку, и темно-синей опухолью на шее. Прихрамывая, он подходит ближе, усаживается верхом на один из сундуков и облизывается.

— Еще один темный эльф, смотри-ка. Сдается мне, этот сорт народца нарасхват.

— В самом деле?

Свежеиспеченному темному эльфу не очень-то хочется оказаться лишь одним из многих.

— Ага. Ты уже выбрал профессию?

Он еще раз просматривает список.

— Возможно, вор. Или стражник. Может, рыцарь.

— А почему не маг? Они очень могущественные люди, знают толк в колдовстве.

Он позволяет себе ненадолго увлечься этой идеей, прежде чем отвергнуть. Душа у него лежит не к колдовству, а к сражению на мечах.

— Нет, не маг. Рыцарь.

— Ты уверен?

Вполне. Рыцарь — это благородно, почти как принц.

— Рыцарь, — подтверждает он.

«Выбери способности», — приказывает пятая медная табличка, а ниже тянется необозримо пространный перечень умений и качеств.

Он выбирает острое зрение. Силу, выносливость и способность сливаться с окружающей местностью. Порождение огня. Быстроту. Прыгучесть.

Он осторожничает, ведь неизвестно, сколько всего способностей ему полагается. Уже сейчас любой сделанный выбор лишает его каких-то других возможностей. Он получает «быстрое исцеление», и тут же гаснет «смертельное проклятие». «Силовой щит» лишает его «железной кожи».

После десятой способности все внезапно заканчивается. Текст в долю секунды гаснет — именно в тот момент, когда он думает, что может продолжать сколько угодно.

— Скоро ты пожалеешь о том, что отверг, — смеется гном.

— Может быть.

Он спрашивает себя, что здесь делает этот уродливый карлик, ведь ему-то хотелось побыть тут одному. Шестая табличка уже ждет.

«Выбери оружие».

Открывается огромный сундук, стоящий внизу. Мечи, копья, щиты, несколько моргенштернов разной величины, убийственные даже с виду клинки, снабженные крючьями, плетки с вшитыми в них когтями, дубинки, обвитые колючей проволокой.

— Хочешь совет? — спрашивает гном.

Одурачить меня вздумал?

— Нет, спасибо.

Он намерен сам подобрать все нужное. Осторожно вынимает из ящика один меч за другим и ставит их в ряд к стене. Затем каждый проверяет: не слишком ли тяжелый, сумеет ли он быстро им размахивать. В конце концов останавливает выбор на длинном мече с узким клинком и темно-красной витой рукояткой — уж очень соблазнительно свистит рассекаемый им воздух.

Все щиты деревянные и на первый взгляд особого доверия не заслуживают. К тому же чем они больше, тем тяжелее и сильно сковывают движения. Поэтому он берет самый маленький щит, который только может найти: круглый, с выпуклой бронзовой вставкой посредине и синими узорами на деревянной основе.

— Ты можешь носить его за спиной, — советует гном и азартно размахивает кривыми ножками, словно пытается пришпорить сундук.

Темный эльф не удостаивает его ответом и подходит к последней, седьмой табличке.

«Выбери имя».

Немного оторопев, Ник припоминает, что еще недавно хотел назваться Гаргулом. Но теперь это имя ему уж точно не подходит. Он осматривается: может, откроется еще какой-нибудь сундук, а в нем — свиток с возможными вариантами? Нет, похоже, в выборе имени ему придется полагаться только на самого себя, хотя гном так и порывается навязать свою помощь.

— Эльфилей, Эльфубей, Темнотомнокрошка! Остроух, Лисолик! Или, может, желаешь старую добрую классику? Мом, Эрида, Кера? А, там еще Морос был! Ну как, что-нибудь приглянулось?

Несколько мгновений он с наслаждением думает, не взять ли меч и не покончить ли раз и навсегда с надоедливым карликом. Это не так уж трудно сделать, зато появится возможность спокойно подумать. Однако стоит лишь представить пронзительный предсмертный крик, который испустит гном, и лужу крови, что появится на полу башни, как ему становится не по себе.

Классику. А ведь это идея. Что-нибудь из Древнего Рима. Марий. Нет, Сарий.

Незачем больше раздумывать; он нашел, что искал. Он вводит имя.

— Сарий, Ссссарий, Са-рий, — тихо перекатывается по башне. — Добро пожаловать, Сарий.

— Сарий? Скучно как! Скучнее лишь быстро умереть. Ты знал это, Сарий?

Гном спрыгивает с сундука и в виде последнего напутствия высовывает острый зеленый язык. Тот достает ему до груди.

Сарий следом за ним выходит из башни на залитый солнцем луг. Лишь когда он видит, как гном, ковыляя, скрывается в лесу, он закидывает щит на спину и пристегивает его.

 

5

Красные, словно крохотные круглые рубины, они посверкивают среди подернутых пушком листьев. Сарий достиг опушки леса и в тени деревьев нашел ягоды. Интересно, он может их собирать? Может. Приятно сознавать, что теперь у него есть место, где можно хранить все, что ему принадлежит. Пока припасы составляют только тушки жаб, которых он убил, еще будучи Безымянным. А так его сума пуста, и, стало быть, в ней хватит места для ягод.

Он выпрямляется, когда слышит какой-то шелест. Неужто тут в кустах водятся змеи? Быстрый взгляд по сторонам — нет, ничего. И никого. Сарий снова занимается ягодами. Наверняка они растут здесь именно для того, чтобы он мог подкрепиться.

Нападение столь внезапно, что Сарий пугается только тогда, когда все уже миновало. Двое мужчин набрасываются на него сзади и прижимают к земле. Один давит коленом на спину, заламывает ему руки и связывает их. Второй приставляет к его горлу кинжал, на котором видны запекшаяся кровь и чьи-то волосы.

Сарий не может защититься. Он пытается это сделать, но лишь барахтается, не в силах помешать тому из нападавших, что крупнее, поднять его и забросить на плечи, словно мешок.

Вот так это случилось. Сарий, рыцарь и темный эльф, был похищен врагами, когда собирал ягоды. Что за невезение! Теперь этот, с кинжалом, его прикончит, и все приключения завершатся. Дрянь, тупая, жалкая дрянь! Да вдобавок типичная дрянь. Он определенно единственный, кто позволил себя так по-глупому захватить врасплох.

Они шагают по лесу, причем парень, который несет Сария, снова и снова поудобнее укладывает свою ношу на плечах. Видно, что ему не хочется ненароком ее потерять. Но вдруг он резко останавливается на краю откоса, швыряет Сария наземь и пинком сбрасывает вниз.

Сарий дважды переворачивается, прежде чем замирает на дне ложбины.

Внизу его поджидают три субъекта, очень похожие на похитителей: шрамы, кожа, заскорузлая от грязи, разорванная одежда. У одного нет глаза, у другого выделяется горб. Только за оружием они, похоже, следят очень тщательно.

— Где вы его раздобыли? — спрашивает горбун.

— Возле башни, ползал по земле. Схватить его было легче, чем голубка.

Горбун берет Сария за шкирку и ставит на ноги, прислоняя к стволу дерева.

— Думаете, из него получится разбойник? Так что, сохранить его?

Одноглазый склоняет голову набок, словно так ему сподручнее рассматривать Сария.

— Нет, — подытоживает он. — Этот нам не пригодится. Он не подходит, это даже по одежде видно. Он из тех, которые идут на Ортолана.

— Тогда мы его заколем, — радостно отзывается горбун.

Сарий охотно возразил бы — сказал бы, например, что не знает никакого Ортолана и в любой момент готов присоединиться к банде, если ему сохранят жизнь. Однако ничего не получается. Недавно в башне он мог говорить с гномом, а теперь молчит. И вообще все вокруг очень похоже на кино.

Третий мужчина, чье лицо закрывает тень от огромной шляпы, пока еще не произнес ни слова. Но вот он на шаг приближается.

— Нет. Мы не станем его убивать. Этот совсем не такой, как другие.

Он наклоняется и обшаривает карманы Сария.

— Гляньте. Никаких ядов. Никаких объявлений о награде, выплачиваемой за голову. Никакого золота. Мы можем просто отпустить его.

— Отпустить? — горбун разочарован. — Это же бессмыслица какая-то! Не шути так!

Мужчина в шляпе отмахивается.

— Хотел бы я сразиться с тобой в финале, Сарий. Но, к сожалению, малыши, такие как ты, обычно проигрывают. И поэтому я тебя не трону.

Он отгоняет горбуна, который как раз пытается завладеть содержимым карманов Сария.

— Вместо этого я дам тебе совет. Ты знаешь, что было бы для тебя лучше всего?

Сарий хотел бы сказать «нет», если бы мог. Однако его собеседник, очевидно, и не ожидает ответа.

Он хватает Сария за руки и довольно ловко освобождает их от пут.

— Ты должен покинуть Эреб. Ступай и больше не возвращайся. Исчезни, будто тебя здесь никогда не было. Забудь этот мир. Ты сделаешь это?

Конечно, нет, думает Сарий. Он пытается разглядеть лицо мужчины, скрытое полями шляпы, но не может увидеть даже глаз.

— Если ты решил покинуть Эреб, то немедленно уходи. Беги назад, к башне. Сейчас.

Он правда может убежать, или это ловушка? А вдруг, если он воспользуется данным ему шансом и улизнет от похитителей, Эреб для него закроется?

Он нерешительно переступает с ноги на ногу. Разбойник принимает это за ответ.

— Я так и думал, — вздыхает он. — Тогда слушай меня хорошенько: здесь у тебя не может быть друзей, даже если тебе покажется, что они есть. На самом деле тебе никто не собирается помогать. Все хотят попасть во Внутренний Круг, но лишь очень немногим удастся его достичь.

Сарий не понимает ни слова. О каком Внутреннем Круге идет речь?

— В конце останется лишь несколько игроков, избранных на битву с Ортоланом. Убить чудовище, найти клад. Не каждый на это способен.

Трудно сказать, смеется над ним разбойник или нет, а Сарий не решается переспросить.

— Из того, что я тебе говорю, другим ничего не рассказывай. Не лишай себя хотя бы этого крохотного преимущества. Старайся отыскивать волшебные кристаллы. Они облегчат тебе жизнь. Жизнь, понимаешь?

— Не говори ему ничего о волшебных кристаллах, — перебивает горбун.

— А почему бы нет? Они ему понадобятся. Знаешь что, Сарий? Волшебные кристаллы — это одна из величайших тайн Эреба. Они служат тебе. Они делают невозможное возможным. Они исполняют твои мечты.

— Если Вестник узнает, что ты нашептал мальчишке обо всем, он тебя укоротит на целую голову! — взволнованно взвизгивает горбун.

— Он и так это сделает, если я попаду ему в руки.

Человек в широкой шляпе — он их главарь, он должен быть их главарем, думает Сарий, — поворачивается к нему спиной и медленно уходит, скрываясь в подлеске. Остальные следуют за ним; одноглазый, прежде чем исчезнуть, еще успевает быстро плюнуть Сарию в лицо. Никто не трогает его даже пальцем. Впрочем, никто и не говорит ему, что теперь надо делать.

Так что он карабкается по склону, выбираясь наверх, и пытается сориентироваться. Башня должна быть по левую руку, но туда, назад, ему не хочется. Он оглядывается в поисках какого-нибудь ориентира. И внезапно слышит тихое позвякивание, доносящееся оттуда, где лес темнее всего.

Сарий следует на звук, который с каждым шагом становится все отчетливее: железо бьет по железу, по дереву, по камню. Удары перемежаются глухим ревом и чем-то похожим на стоны и крики боли.

Битва.

Он по-прежнему идет навстречу шуму; какой-то жар разливается по телу, может быть, любопытство, или страх, или и то и другое. Так продолжается до тех пор, пока на пути не возникает странное препятствие. Он замедляет шаг, озадаченно всматриваясь в высокую стену, которая пересекает всю местность и вздымается над деревьями. Черная краска на ней блестит как смола.

Нечего и думать о том, чтобы вскарабкаться наверх, — нужно найти какой-то проход. Ну, или найти, где кончается эта громадная стена.

Сарий поворачивает налево — именно с той стороны доносятся звуки сражения — и бежит, пока ему хватает сил. Никаких ворот.

В бешенстве он бьет по стене. От ударов клинка черная краска отслаивается и открывает две буквы.

Убежденный, что под блестящим слоем скрывается какое-то послание, он начинает колотить по нему мечом, надеясь, что единственное его оружие не сломается. Но все удачно, меч выдерживает, и через несколько минут Сарий видит всю фразу. Неоднозначную фразу.

«Ступай в сеть».

Легкая же я добыча, усмехается он, подключаясь к Интернету.

В тот же момент часть стены рушится и открывается сцена сражения. Два варвара, женщина-кошка, вервольф, несколько карликов, три вампира и два темных эльфа сражаются с четырьмя непостижимо уродливыми троллями. У одного из шеи уже торчат три стрелы, очевидно, выпущенные женщиной-кошкой: она единственная вооружена луком. Другой тролль размахивает обломком скалы и швыряет его в вервольфа, который, отпрыгнув как можно дальше, оказывается в безопасности. Два карлика колошматят ноги третьего тролля топорами при поддержке самого большого из варваров, дубасящего чудовище булавой по спине.

Над всеми ними парит голубоватый овал. Он сверкает, словно огромный ограненный сапфир, и медленно поворачивается вокруг своей оси. Это волшебный кристалл? Тогда он чересчур велик, чтобы просто взять его с собой. Другие воины слишком заняты сражением, чтобы интересоваться этой штукой.

Сарий нащупывает меч, висящий на поясе. На первый взгляд его оружие выглядит таким небольшим и безобидным. Вероятно, ему следовало бы сейчас ввязаться в битву, но пока он на это не отваживается.

У одного из карликов из-под шлема сочится кровь и стекает на бороду, пропитывая ее. Но карлик по-прежнему сражается как берсерк.

Сарий глубоко вздыхает. Какое бы ранение он здесь ни получил, каким бы правдоподобным оно ни казалось, оно не причинит ему подлинной боли. Он делает шаг вперед и тотчас отступает, чтобы обдумать тактику. Четвертый тролль держится особняком, он загнал в угол вампиршу, которая, обороняясь узким длинным клинком, пытается не подпустить к себе противника, размахивающего кистенем. Сария пока еще никто не заметил.

Значит, на тролля. Быстрым движением руки Сарий сдергивает со спины щит, поднимает меч и бросается в бой. На секунду он чувствует стыд оттого, что пришлось напрячь все мужество, чтобы сделать это.

Его меч отскакивает от шкуры чудовища, как от той стены, только на этот раз не оставляет ни малейшего следа. Тролль издевательски ревет. Одной лапой он хватает вампиршу и отшвыривает в сторону. Та взмахивает руками, роняет меч и с отвратительным глухим стуком ударяется о землю. Алый шарф вокруг ее талии окрашивается в темно-серый цвет, красное проступает лишь чуть-чуть. Индикатор жизненных сил, соображает Сарий. Только сейчас он видит, что у каждого из воинов и у него самого в снаряжении есть что-то красное — чаще всего полоска на груди или пояс.

Вампирша, очевидно, чувствует, что ей угрожает смертельная опасность. Она отползает в кусты, левая нога ее неестественно вывернута и волочится.

Тролль потерял к ней интерес. Он оборачивается, смеривает Сария тупым взглядом; из его пасти сочится густая пена. Сарий невольно отшатывается.

«В Эреб ты можешь сыграть только один раз».

Он не забыл. И никоим образом не хотел так быстро погибнуть.

Тролль неуклюже направляется к нему, и Сарий молниеносно обегает чудовище. Нужно нанести удар в какую-то чувствительную точку и сделать это как можно быстрее. Он целится в сухожилия на громадных, как у слона, ногах и бьет.

Тролль снова рычит, но на сей раз, похоже, от боли. Темно-красная кровь, вязкая, как сироп, вытекает из раны. Сарий удивленно всматривается в этот широкий ручеек и слишком поздно замечает, что над ним кружится кистень, которым яростно размахивает его противник. Он успевает увидеть, как усеянный шипами шар со свистом несется вниз, и инстинктивно ныряет в сторону.

Страшное оружие чиркает по плечу. Откуда-то вырывается оглушительный визг, и в его мозг словно вонзается раскаленная проволока.

Он падает. Тролль стоит, глядя на него сверху вниз каменно-серыми глазами. Потом снова поднимает кистень. Внезапно — Сарию кажется, что он слышит это даже сквозь пронзительный, терзающий уши звук, — грохочет гром. Тролль пошатывается и переводит взгляд на самого рослого из варваров, который возник словно из ниоткуда и теперь пытается своей булавой размозжить чудовищу позвоночник.

Удар достигает цели — громадный противник Сария судорожно выпрямляется; еще один взмах булавы, и тролль опускается на колени, уже не рычит, а только стонет. Последний удар по затылку, и он смолкает.

Сарию хочется встать, но при малейшей попытке оглушительный визг нарастает. Ему легче, когда он движется медленно. Пояс еще примерно на четверть красный. Увеличится ли срок его жизни, если отлежаться? Он падает в траву, вжимается в нее. Ему достаточно увиденного, чтобы в ближайшее время ни во что не ввязываться.

Битва почти подошла к концу. Два тролля лежат, побежденные, на земле; третий спасается бегством. Четвертый еще держится, но оба варвара вовсю на него наседают, и вот уже все, кто может двигаться, присоединяются к бойне. Против настолько превосходящих сил у тролля нет ни малейшего шанса; он пошатывается, еще раз пытается отбиться и рушится наземь. Топор карлика глубоко врезается ему между лопаток.

— Победа, — негромко доносится чей-то бесплотный голос, а в следующий момент на опушке леса появляется Вестник и осаживает коня.

— Вы завоевали овал, — говорит он и касается костлявыми пальцами диска, переливающегося всеми цветами радуги. — Награда вам обеспечена. КровоПуск!

КровоПуск? Сарий не понимает, пока вперед не выступает рослый варвар и не склоняется перед Вестником.

— Ты внес самый большой вклад в сражение. Я награждаю тебя шлемом с двадцатью семью точками защиты. Он убережет тебя от яда, удара молнии и лихорадки, насланной колдунами.

Вестник протягивает КровоПуску награду. Варвар поспешно стягивает с головы простой железный колпак и нахлобучивает блестящий золотой шлем, украшенный бараньими рогами, в котором теперь кажется намного выше, чем прежде.

— Кескориан, — продолжает Вестник, и вперед выходит варвар ростом поменьше.

— Ты отдал все, что мог, однако то и дело чересчур медлил. И все же ты заслужил награду. Возьми старый шлем КровоПуска, он лучше твоего.

Кескориан выполняет указание.

— Сарий! — выкрикивает Вестник.

Уже? Его изумлению нет предела. Ведь он вмешался в битву, здорово опоздав, и не сделал почти ничего для победы. Собрав все силы, он поднимается на ноги. Любое движение доставляет невыносимую муку — пронзительный звук нарастает. Плечо снова кровоточит, и он видит, что пояс еще немного посерел.

— Это было твое первое сражение, и ты выказал доблесть, вместо того чтобы довольствоваться ролью наблюдателя. Я высоко ценю мужество, поэтому ты получишь то, в чем сейчас нуждаешься больше всего: исцеление. Возьми этот напиток, он восстановит твое здоровье и укрепит силы. За тебя, друг!

Сарий видит перед собой парящую в воздухе золотистую бутыль, берет и открывает ее. Пьет.

Следы крови на его плече вмиг пропадают, пояс сверкает новехонькой красной краской, и — вот чудо! — исчезает свербящий, оглушительный звук, который донимал с тех пор, как тролль достал его своим кистенем. Вместо него звучит музыка — Сарий уже слышал ее там, в башне. Потрясающей красоты мелодия обещает все. Все, что он когда-либо хотел.

— Для Сапуджапу, который впервые продержался до конца, я припас новый топор.

Карлик выходит вперед, берет топор и быстро возвращается. Возникает пауза. Вестник переводит взгляд с одного на другого, словно раздумывает.

— Голор! — наконец подзывает он вампира и дарует тому возможность быть невидимым в течение двадцати пяти минут, другому вампиру — ЛаКору — вручает полсотни золотых монет.

Нуракс, вервольф, удостаивается похвалы и нагрудных доспехов; женщина-кошка Самира — меча двойной закалки. Вестник раздает дары всем, кому побольше, кому поменьше: второму карлику — волшебный щит с рунической надписью; Вулкану, темному эльфу, — ядовитый кинжал. Остаются еще один темный эльф и раненая вампирша, которая лежит в траве рядом с Сарием.

— Лелант, ты держался в стороне. Ты струсил, лишь три раза махнул мечом, да и то без толку. Ты не получишь никакой награды. Я думаю, надо понизить тебя на один уровень.

Лелант, темный эльф с черными волосами, стоит на краю поляны, полузакрытый деревьями, за которыми он и прятался во время битвы. Сарий чувствует странное удовлетворение. Он был не так уж хорош и знает об этом, но кто-то оказался еще хуже.

— Я предупреждаю тебя, Лелант. За страх не дают награды. Я рассчитываю, что в следующем сражении ты проявишь волю, покажешь силу, откроешь свое сердце.

Наконец Вестник обращается к вампирше.

— Жаквина, ты почти мертва. Если я оставлю тебя, ты умрешь через несколько секунд. Если ты хочешь этого, то лежи и умирай. Если нет, следуй за мной.

Измученная вампирша медленно поднимается на колени. Кровь, текущая из ее ран, черна. Она ползет к Вестнику, и тот, как только она приближается, поднимает ее на седло.

— Вам позволено разжечь костер, — говорит он, рывком поворачивает коня и галопом уносится прочь.

Сапуджапу опережает всех. Три палки и красная искра, сверкнувшая из-под его пальцев, — этого достаточно, чтобы посреди поляны запылал костер. Тотчас все собираются вокруг огня.

— Как вы думаете, чего он добивается от Жаквины? — спрашивает Нуракс.

— Обычное дело, — говорит Кескориан. — Кого это волнует? Если она вернется, то будет на четвертом уровне.

— Если вернется, — уточняет Сапуджапу.

Один за другим они садятся. Сарий в нерешительности. Здесь он чувствует себя чужим, ему неловко. Хотя он наверняка знает кого-то из тех, кто скрывается за этими героями, может, даже всех, почему бы нет…

— У нас новичок. Сарий, — замечает Самира.

— Ага, очередной темный эльф, — усмехается до сих пор молчавший КровоПуск. — Плодятся как мухи.

— Но выглядят симпатичнее, чем варвары, — подает голос Лелант.

— Умолкни, слабак.

Лелант больше не говорит ни слова, и КровоПуск вновь обращается к Сарию:

— Почему темный эльф? Тебе разве не сказали, что тут их и так хватает?

— А какая тебе разница?

— Наверняка ты еще и шпион, — пренебрежительно продолжает варвар, — как все ваше отродье.

— Я — рыцарь. А что скажешь ты, если я назову тебя Мясником?

Вампир ЛаКор от души веселится:

— Рыцарь! Да тебя зароют в землю быстрее, чем ты можешь себе представить. Особенно если начнешь придумывать прозвища для КровоПуска.

Что же такого в том, чтобы быть рыцарем? Сарий рад бы спросить, но не хочет еще больше опозориться. Может быть, гном в башне объяснил бы, если бы Сарий все-таки спросил у него.

Вместо этого он любопытствует:

— А куда Вестник увел Жаквину?

— Сам потом увидишь, — осаживает его Сапуджапу.

— Почему бы тебе просто не рассказать мне?

— Я не имею права. Ты на первом уровне.

Первый уровень, конечно. Он же только начал, и остальные, конечно, просто жаждут заткнуть его. Или зарыть в землю, как витиевато выразился ЛаКор. Он пристальнее всматривается в Сапуджапу и Самиру, но нигде не находит знаков, указывающих их уровень. Откуда все знают, что он новичок?

А тем временем все уже переключились на другую тему:

— Кто-нибудь знает, где сегодня Дриззел?

— Не имею ни малейшего понятия. Может, бродит с другой группой.

— Или ушел в одиночное плавание.

— Ну, думаю, ему есть чем заняться снаружи.

Интерес к Сарию улетучивается. Он рад этому, вот только спрашивается, кто такой Дриззел и что значит «снаружи». Впрочем, хоть Сарий и не понимает всего, о чем говорят, он понемногу успокаивается, охваченный обворожительной музыкой, которая медленно растекается по нему, как мед. Его наполняет странная тяжесть, чувство удовлетворения, словно он отдыхает после еще одной выигранной битвы.

Все это время Самира стоит поблизости. Сарий не может отделаться от ощущения, что ей хочется с ним заговорить, но она не знает, с чего начать.

— Старый шлем КровоПуска — фуфло, — дуется Кескориан. — Лучше бы мне достался стоящий меч.

— Если б ты больше сил вкладывал в дело, достался бы, — отзывается Нуракс.

— Да ладно, ладно, целуйся теперь со своими доспехами. Но я тебе скажу: они тоже фуфло. Сколько у них точек защиты? Четырнадцать? Точно такие же вполне можно просто склеить из бумаги.

— Ничего подобного, — возмущается Нуракс. — В любом случае четырнадцать точек защиты отразят стрелы орков, а ведь из-за них вчера я чуть не лишился всей жизненной энергии!

Сарий благоразумно не присоединяется к спору. Только что он понял, что его куртка может доставить немало хлопот. Всего пять точек защиты! Хоть бы поблизости не было никаких орков.

— Посмотри на доспехи КровоПуска! Сколько там точек защиты?

КровоПуск медлит с ответом.

— Пятьдесят две.

— Я не хочу даже знать, что ему потребовалось для этого сделать, — замечает Сапуджапу.

— Рано или поздно тебя эта дрянь тоже коснется, — поясняет громадный варвар.

— Эй, поосторожнее! Вестник уже кое-кого предупреждал насчет сквернословия. Одного карлика, причем прямо у меня на глазах.

Пока Нуракс говорит, у костра появляется новая фигура. Девушка, темный эльф. Через плечо перекинут длинный лук. Темная, туго заплетенная коса напоминает Сарию Эмили. Ее зовут Дитя Арвен.

— Салют, Д. А.! — приветствует ее Нуракс. — О, ты уже на третьем уровне! Поздравляю!

— Да так, был один пустячок. Спасибо. Сегодня что, вообще не сражались?

— Мы тут дали жару, — сообщает ей Кескориан. — Четыре тролля, не до шуток, сама понимаешь. Ты здесь всех знаешь? Ну, хотя бы КровоПуска?

— Да, мы вместе искали одного камнеформера. Привет, КровоПуск!

Варвар не отвечает, даже не шевелится, а оцепенело сидит и смотрит в огонь.

— Но я совсем не знаю ЛаКора, да и Сапуджапу, Самиру и Сария. Сейчас что, вошли в моду имена на «Са»?

— Лучше так, чем воровать из «Властелина колец», — возражает Сарий и получает аплодисменты от Самиры.

Дитя Арвен делает пару шагов в сторону Сария.

— Ты на первом уровне, — отмечает она.

— Да.

— Есть еще кто с первого уровня?

— Я сегодня четверых видел, — говорит Лелант. Сарий уже почти позабыл об этом молчаливом темном эльфе. Возможно, потому, что Лелант в буквальном смысле слова темный: его одежда сплошь черная, волосы тоже, да и лицо — цвета кофе с капелькой молока. Сарий невольно спрашивает себя, не скрывается ли за этой фигурой Колин.

— Ага, первоуровневых все больше. Вместе с Сарием сегодня два темных эльфа, женщина-вервольф и человек.

— Люди — такая редкость, — замечает Сапуджапу.

— Да и зачем они нужны, — добавляет КровоПуск.

Возникла пауза. Сарий уже собрался подкинуть пару вопросов в заглохший было разговор, вот только о чем спрашивать в первую очередь? Действительно ли тот овальный камень, круживший над ними, был волшебным кристаллом? Или что ему сделать, чтобы со своими хлипкими доспехами выстоять в ближайшей битве? Или как быстро он продвинется на следующий уровень? Ведь быть «первышом», похоже, все равно что быть полным нулем.

— Вы можете мне что-то посоветовать? — спрашивает он наконец.

— Попытайся остаться в живых, — говорит Нуракс. — В битве, например, лучше всего держаться рядом с кем-нибудь могущественным, по крайней мере пока ты недостаточно силен.

— Только ко мне не подваливай, — говорит КровоПуск. — Чертовы эльфы.

— Зачем ты даешь новичку советы? — брюзжит Кескориан. — Мы противники, ты забыл? Хочешь получить награду в конце игры, или пусть достается этому? Я бы вообще всех новичков вышвырнул, нас и так уже слишком много.

— Правильно, — говорит КровоПуск.

— Слишком много для чего? — интересуется Сарий.

Нуракс, после того как его столь грубо одернули, молчит, но Сапуджапу не обращает на упреки варваров никакого внимания:

— Для последней битвы. Для великого сражения против Ортолана. В нем могут участвовать лишь пять, максимум шесть человек, и они могут выиграть… ну, что-то типа джек-пота. Ты не поверишь, как КровоПуск об этом мечтает.

Варвар взмахивает кулаком и одним ударом опрокидывает Сапуджапу наземь. Часть пояса карлика сереет.

— Заткнитесь, идиоты. Вы же не имеете об этом ни малейшего понятия.

КровоПуск отходит от костра и останавливается на опушке леса. Кескориан следует за ним как собачка.

— Разве он имеет право так поступать? Ему позволено? — взволнованно спрашивает Нуракс, пока Сапуджапу поднимается на ноги.

— Похоже на то. Иначе бы давно какой-нибудь из гномов Вестника объявился. Они же тут как тут при малейшем нарушении правил, — поясняет Дитя Арвен.

В следующую секунду из кустов кто-то выпрыгивает. Это гном, такой же, как тот, в башне, только с оранжевой кожей.

Ага, думает Сарий, ну что, гора мышц, вот тебе и попадет.

Однако гном ни единым словом не упоминает о грубости КровоПуска:

— Весточка от господина: расхитители грабят святые места. Убейте разбойников, и их добыча достанется вам. Приступайте! Разделитесь, распределитесь, торопитесь!

Одним движением руки он гасит костер и прячется в заросли кустов.

Сарий собирается спросить, что они теперь будут делать, но разговоры вести уже нельзя — костер погас. Интересно, остальные знают, где находятся эти святые места? По-видимому, нет, раз они бросаются в противоположных направлениях. КровоПуск ломится налево, через подлесок, Кескориан следует за ним. ЛаКор и Дитя Арвен мчатся направо; Нуракс, Голор и Лелант несутся вдогонку за варварами.

Чтобы не остаться в одиночестве, Сарий решает держаться рядом с Сапуджапу. Карлик не слишком проворен, а среди качеств, которые выбрал себе Сарий, все-таки есть и быстрота. Сейчас они входят в лес, где их тут же окружают тьма и странные, угрожающие звуки. Сарий держится вплотную к карлику, но с каждым шагом запас его сил тает. Это все потому, что он на первом уровне? Сапуджапу продвигается неторопливой трусцой и все время оказывается впереди. Если Сарию придется делать передышку, карлик не станет его ждать. Да и с какой стати он должен это делать?

Запас сил все меньше и меньше. Сарий пыхтит, вскоре ему становится трудно дышать, он начинает спотыкаться. Если бы хоть немного перевести дух… Но Сапуджапу неутомим, как паровоз, а Сарий не хочет оставаться один, поэтому он бежит, все время поглядывая на голубую полоску. Вдруг впереди Сарий видит подъем — вовсе не длинный, довольно пологий, но и такое препятствие для него непреодолимо. Он падает наземь, отчаянно хватает ртом воздух, его грудь быстро поднимается и опускается. Сапуджапу исчезает в подлеске.

В некотором отдалении уже слышится шум битвы — видимо, КровоПуск выбрал верный маршрут и теперь, похоже, оправдывает свое имя. Сарий осторожно поднимается, но медлит вступать в битву, ведь он устал до полусмерти. Зато теперь он по крайней мере знает, куда идти, и жадно следит за звуками сражения. Если на его долю остались расхитители гробниц — хорошо. Если нет — ничего уже не поделаешь.

Сарий осторожно продолжает путь, всячески стараясь сберечь силы. Немного погодя по левую руку от него опять возникает черная стена. Он делает паузу, стучит мечом по глянцевитой поверхности, надеясь, что снова откроется кусочек надписи, которая даст ему совет, что делать дальше.

Черная краска осыпается, но под ней лишь новые блестящие слои камня. Сарий немного проходит вдоль стены вглубь леса и предпринимает еще одну попытку. Ничего. Расстроенный, от нечего делать он ударяет по дереву; кто-то слетает с вершины и, с шелестом взмахивая крыльями, уносится прочь.

Похоже, птица не единственное существо, которое он вспугнул. В густых кустах, всего в паре шагов от него, что-то зашуршало. И сверкнуло.

Сарий, так и не убрав меча в ножны, мчится к зарослям и наудачу бьет. Раздается резкий, пронзительный крик и странное звяканье. В следующий момент выпрыгивает кто-то, похожий на кобольда, со складчатой, желтой как пергамент кожей. Его плечо сильно кровоточит, но то, что он тащит в охапке, — какие-то странные блестящие штуки — карлик из рук не выпускает.

Сарий гонится за ним, ударяет мечом, но не попадает. Гном теряет что-то, похожее на серебряное блюдо, и несется дальше. Следующим ударом Сарий глубоко рассекает ногу расхитителя гробниц; тот вскрикивает и падает, по-прежнему не желая расставаться с добычей. Сарий не мешкает и наносит два удара кобольду, пока тот не…

— Ник?

…перестает шевелиться. Его руки соскальзывают в стороны, шлем скатывается с головы; Сарий торопливо его подбирает и бросается за остальными своими трофеями — короткий кинжал…

— Ник? Во что ты там играешь?

— Я тебе потом объясню.

…амулет и что-то, что выглядит как ножные латы. Там же было еще что-то, там было…

— Что-то новое? Откуда ты это взял?

— Я мигом, о'кей? Дай мне еще минутку!

Точно. Блюдо, которое потерял разбойник. Где оно? Вот дрянь, укатилось куда-то. Нужно его найти.

Он обшаривает кусты.

— Ты уже поел?

— О господи, мама, ты не можешь хоть на чуть-чуть оставить меня в покое?

Вот оно. Завалилось за бревно. Сзади внезапно раздается звук, ужасающе громкий, и он оборачивается, машинально хватаясь за меч.

Но это всего лишь матушка захлопнула дверь.

 

6

На кухне в большой кастрюле бурлила вода. Матушка оперлась локтями на сервировочный столик и листала женский журнал. В ее бокале оставалось немного красного вина.

— Прости, что я так сейчас. — Ник посмотрел на мать. В ее черных волосах яркими полосками выделялись два оранжевых локона, они появились недавно и совершенно ему не нравились.

— Есть лапша с соусом, — она даже не взглянула на него. — Больше я сегодня ничего делать не собираюсь. — Матушка зевнула. — Что же там было, чему я так сильно помешала?

— Да так, ничего. Извини меня, я вел себя по-идиотски.

— Это уж точно, — матушка повернулась к нему и улыбнулась. — Ну и как, увлекательно?

— Очень. — Но он чувствовал, что простого «очень» недостаточно, нужны подробности. — Я только сегодня эту игру получил. Она приключенческая и в самом деле, похоже, вполне ничего.

Мать высыпала в кипяток лапшу.

— Надеюсь, из школьных заданий ты тоже успел что-то сделать.

— Конечно, — сказал Ник, скрывая за улыбкой угрызения совести.

Одиннадцать часов вечера. Слегка гудит лампа над письменным столом. На соседней улице паркуется автомобиль. Усталый покой воцарился в квартире, пропахшей томатным соусом с чесноком.

После ужина Ник еще успел быстро накатать сочинение по английскому, а теперь включил компьютер и вставил диск с Эребом. Несколько минут, нервничая, он ждал, пока не рассеялась тьма, закрывавшая экран, и не появилась надпись. Дыхание перехватило, но он заметил это лишь тогда, когда игра все-таки запустилась и он смог облегченно вздохнуть.

Ночной пейзаж показался ему незнакомым — это не лес, в котором он сражался с расхитителем гробниц, и не место битвы с троллем. Вокруг тянется вересковая пустошь, слегка холмистая; то тут, то там виднеются одинокие деревья.

Расхититель гробниц! Внезапно Сарий вспоминает, что еще не проверил, все ли добытые им сокровища сохранились. Он заглядывает в свою суму и удовлетворенно вздыхает. Блюдо, шлем, кинжал, амулет. Ему хочется сразу же надеть шлем, но — вот досада — ничего не выходит.

Сарий идет по шуршащему вереску, в очередной раз не имея ни малейшего представления, куда направиться. Ему хочется, чтобы звучала музыка или откуда-нибудь доносились голоса, но только слегка шелестит ночной ветерок да еще… раздается отдаленный шум.

На этот раз он не медлит, спешит на звук и вскоре оказывается на берегу реки. В ночи ее вода сияет каким-то бледно-голубым, неестественным светом. Сарий осматривается в поисках костра, но тщетно. Нет костра — нет разговоров, нет разговоров — нет новой информации. Его можно и самому разжечь, в конце концов, это несложно. Может, кто-нибудь заглянул бы на огонек, и они поболтали бы. Сария буквально раздирает от так и не заданных до сих пор вопросов. Но он припоминает, что Сапуджапу развел костер только после того, как получил на это разрешение от Вестника, так что лучше правила не нарушать.

Он еще долго идет, пока ему не начинает казаться, что впереди в отдалении мелькают отблески света. К охватившей его поначалу радости примешивается тревога: Сарий один в этом лесу, он чувствует, что напасть на него — легче легкого. Он достает меч, но тотчас представляет себе всю смехотворность ситуации и снова убирает оружие в ножны. Каждый шаг, кажется ему, звучит предательски громко.

При виде огня Сарий облегченно вздыхает. Перед ним открывается вполне мирная картина: в трепещущих языках пламени видны всего двое: темный эльф и вампир. Обоих он не знает.

— Привет. Найдется свободное место?

Темный эльф, которого зовут Ксоху, делает шаг в сторону.

— Ясное дело, найдется. Даже для «первыша». Как тебя зовут? Сарий? Мне это напоминает латынь.

— Никаких намеков на мир за пределами Эреба, — остерегает его вампир по имени Дриззел. — Иначе Вестник так крепко врежет тебе по пальцам, что не сумеешь больше держать меч.

Дриззел. Это имя Сарий уже слышал, только не может вспомнить когда и в связи с чем. В задумчивости он посматривает на реку, мерцающую голубым сиянием.

— Скажите, могу я вас кое о чем спросить?

Дриззел оскаливается:

— Конечно. А мы посмотрим, получишь ли ты ответ.

Сарий тщательно раздумывает, прежде чем задать вопрос:

— Откуда вы знаете, что я новичок, и почему я не могу понять, на каком уровне вы находитесь?

Отвечает Ксоху:

— Потому что мы продвинулись дальше, чем ты. Уровень тех, кто слабее, всегда виден.

— Значит, если я продвинусь на второй уровень, то буду различать тех, кто на первом?

— Точно.

Наконец-то полезная информация. Обрадовавшись, Сарий подбрасывает следующий вопрос:

— А как подняться на следующий уровень? Здесь же нигде не видно, сколько у меня очков, и ничего типа индикатора побед тоже нет.

— Тут все иначе. Тебе нужно дождаться, пока он не решит, что ты готов.

— Он?

Ксоху молчит, и Дриззел довольно замечает:

— Наконец-то ты заткнулся. Тебе прекрасно известно, что не стоит так много болтать.

— Я же не выдал никаких секретов, — оправдывается Ксоху, и в это время в отдалении слышатся шаги. К их маленькой группе присоединяется варварша. Она гораздо крупнее Сария, зато ее юбочка, прикрывающая мускулистые бедра, опрометчиво коротка. На плече у варварши лежит топор непомерных размеров. Говорящее же у нее имя, думает Сарий, — Тирания.

— Мы разве не отправляемся на поиски приключений? — даже не поприветствовав сидящих у костра, интересуется она.

— Нет, ты же видишь, — отвечает Ксоху.

— Ага. Тогда… никого случайно не тянет сразиться на дуэли? — Тирания снимает с плеча топор и швыряет его так, что тот, описав дугу, со свистом пролетает рядом с грудью Сария.

Дриззел отвечает на ее предложение издевкой:

— Ты спятила? Мы здесь не в городе и уж точно не на арене! Вдобавок, чтобы сражаться на дуэли с варваршей, нужно, чтобы у меня в голове было так же пусто, как у всего вашего отродья. Лучше подерись с какой-нибудь горой мускулов, авось схлопочешь так, что жизненной энергии не хватит даже на то, чтоб с дере…

Что-то без всякого предупреждения нападает со стороны реки. Мало того: нападает сама вода. Мерцающий голубым светом поток вздымает волны величиной с башню, которые превращаются в необычные женские фигуры. Одним прыжком они выбираются на берег, и все утопает в призрачном голубом сиянии.

Сарий выхватывает из ножен меч, хотя ему больше всего по душе пуститься наутек. Это вода, всего лишь вода.

К несчастью, удары меча проходят сквозь тела напавших воительниц, не причиняя им ни малейшего вреда. Их семеро, и численно они представляют грозную силу для Тирании, Дриззела и его самого. Ксоху, должно быть, улизнул — его нигде не видно.

Сарий выбирает себе в противники самую маленькую из водяных воительниц. Он наносит размашистые удары мечом по ее телу, надеясь найти уязвимое место, однако все бесполезно. Его оружие с легким плеском проскальзывает сквозь ее ноги, живот, грудь. Выше нанести удар он при всем желании не может.

Ну что ж, думает он, мы хотя бы не причиним друг другу вреда — ни я ей, ни она мне.

В следующее мгновение воительница делает громадный шаг в сторону Сария, нет, наступает на Сария, и остается стоять. Ее нога окружает его, словно лучащийся голубым сиянием столп воды.

В его ушах вновь раздается мучительный, ноющий звук, вонзается в мозг. Сарий видит, как из его тела уходит жизнь. Я тону, понимает он.

Шаг в сторону, другой. Великанша без труда следует за ним, он пленен и не может вырваться, с какой бы яростью ни размахивал мечом вокруг себя. Тирания тоже схвачена, а вот Дриззел спасается бегством, скрываясь среди деревьев. Сарий видит, как он исчезает во тьме; ему хочется помчаться за вампиром, но куда там! Пять воительниц, которые не нашли себе соперника, возвращаются в реку — это он еще видит, когда пронзительный звук в голове нарастает до невыносимости.

Умение порождать огонь, вспоминает Сарий. Огонь против воды. Нужно понять, что требуется сделать, ведь он еще никогда не порождал огонь. Но действовать надо быстро, его пояс уже почти полностью потемнел. Быстро!

Все шипит, дымится. Под звуки, напоминающие шум волн, хлещущих по берегу во время бури, водяная великанша отпускает его и утекает назад, вновь сливаясь с рекой. Через несколько мгновений то же происходит и с Тиранией. Она подсмотрела мой трюк, думает Сарий, немного обидевшись.

К его раздражению, Тирания чувствует себя гораздо лучше, чем он сам: у нее сохранилась почти половина энергии, а он, наоборот, выглядит сейчас так, словно в нем едва теплится жизнь; он боится даже шевельнуться. Впрочем, это не требуется: его и без того буквально парализует пронзительный звук, который, как и в прошлый раз, появился после полученного ранения.

Визг, вероятно, прекратится, когда последние точечки красного цвета на его поясе исчезнут, однако этого ни в коем случае нельзя допустить. Так что сейчас рисковать не стоит. Сарий стоит на месте, не шевеля даже пальцами. Кто знает: а вдруг ему достаточно лишь споткнуться, чтобы отправиться на тот свет?

Но, по всей видимости, передышки не дождаться — кто-то приближается. Сарию слышны удары копыт. Один всадник или несколько? Ему все же пришлось шевельнуться; он достает свой меч и медленно подходит к опушке леса. До этого там скрылся Дриззел, вот и Сарий собирается сделать то же самое. Ему ли теперь выказывать мужество? И почему он сразу не мог вести себя осторожнее?

Он уже стоит в тени деревьев, когда узнает закованную в броню лошадь Вестника.

— Сарий, — слышит он знакомый шепчущий голос. — Подойди сюда.

Вестник останавливает своего коня прямо возле потушенного костра. Желтые глаза из-под капюшона смотрят именно туда, где затаился Сарий.

Немного помедлив, тот выступает из-за защищающих его деревьев.

— Водяные сестры здорово вас потрепали, — отмечает Вестник.

— Да.

— Вы с Тиранией одни с ними сражались?

— Да.

— А других воинов не было поблизости?

Сарий молчит, но Тирания с готовностью дает ответ:

— Здесь были Дриззел и Ксоху, но они смотались.

— В самом деле?

Вестник смотрит в сторону леса, в котором спаслись оба воина, затем запускает руку в свой плащ и достает небольшой кошелек.

— Это тебе, Тирания. Здесь сорок четыре золотые монеты, на которые тебе следует купить у ближайшего торговца доспехи получше. Если ты отправишься отсюда вниз по течению реки, то скоро придешь к небольшому селению. Не беспокойся, что время позднее; разбуди торговца и передай ему, что тебя послал я. Ну а чтобы поправить здоровье, поищи на берегу траву с красными листьями.

Тирания поспешно хватает мешочек с золотыми и молниеносно исчезает.

— Сарий? — оставаясь в седле, Вестник наклоняется вперед и протягивает костлявую руку. — Плохи твои дела. Тебе придется пойти со мной.

Жест Вестника вызывает у Сария неприятное чувство: в том, как тянется к нему рука, ощущается что-то жадное.

— Ты хочешь мне помочь? — спрашивает он и в следующее мгновение уже раскаивается в своих словах. Они звучат наивно и глупо.

— Мы помогаем друг другу, — отвечает Вестник, по-прежнему протягивая руку.

Поскольку у него нет выбора и поскольку Вестник на этот раз, очевидно, и не помышляет о том, чтобы просто передать ему бутылочку с целебным напитком, Сарий хватается за костлявые пальцы. Вестник помогает ему взобраться на лошадь, та фыркает, взвивается на дыбы и несется прочь.

Сарию уже лучше. Шум в голове исчез, и вновь зазвучала великолепная музыка. Она говорит ему, что все будет хорошо, что ничего с ним не случится. Он — герой в этом приключенческом романе, все здесь вертится вокруг него. Он рад, что выдержал сражение с семью водяными воительницами и не сбежал от них, как Дриззел и Ксоху.

Конь Вестника быстр. Они мчатся галопом по лесной тропе, которая медленно поднимается в гору. Деревья по правую руку вскоре сменяются громадными скалами, которые темны, как вода в омуте. Вестник поворачивает коня в сторону, к горам. Когда они подъезжают ближе, Сарий видит знаки, процарапанные в камне, слова, которые он не может расшифровать.

Перед пещерой они останавливаются и спешиваются. Вестник указывает рукой на вход, и Сарий направляется туда. Беспокойство, охватившее его, когда он усаживался на закованного в доспехи коня, беспокойство, которое ему с таким трудом удалось преодолеть, давно улетучилось и не возвращается к нему, даже когда он входит в просторную, как кафедральный собор, пещеру; каждый его шаг многократно повторяется эхом.

— Ты достойно сражался, — говорит Вестник.

— Спасибо. Я, во всяком случае, пытался.

— Очень жаль, что ты так тяжело ранен. Еще одну битву ты не выдержишь.

Как будто Сарий этого не знает! Но слова Вестника звучат так, словно ничего уже нельзя изменить. Словно Сарий обречен на смерть. Он медлит с ответом и решается наконец облечь его в форму вопроса:

— Я думал, мы хотим помочь друг другу?

— Да. Это было мое предложение. Я полагаю, ты уже не беспомощный новичок. Ты, наверное, уже готов пройти второй обряд.

Это больше, чем ожидал Сарий. Видимо, после второго обряда он перейдет на второй уровень.

— Итак, я исцелю тебя, прибавлю силы и выносливости и дам доспехи получше, — продолжает Вестник. — Ну как, нравится?

— Конечно, — отвечает Сарий.

Теперь очередь Вестника ставить условия, называть цену, которую нужно заплатить за все это. Однако тот молча сидит, скрестив длиннющие пальцы. Ждет.

— А что мне нужно сделать? — спрашивает Сарий, когда пауза уже чересчур затягивается.

Желтые глаза его собеседника вспыхивают:

— Одну мелочь, но она весьма важна. Нужно исполнить поручение — кое-что доставить.

Сарий, рассчитывавший, что придется побеждать монстра или сражаться с драконом, даже не понимает, что чувствует после этих слов — облегчение или разочарование.

— Охотно сделаю.

— Это меня радует. Поручение состоит вот в чем. Поезжай завтра в Тоттеридж к церкви святого Андрея. Там растет старый тис. Под ним ты найдешь коробку, на которой написано слово «Галарис». Она будет закрыта. Ты не станешь ее вскрывать и положишь в сумку, которую прихватишь с собой. Затем отправишься к виадуку на Доллис-роуд, туда, где он пересекается с шоссе. Ты спрячешь коробку в кусты, под одну из арок, поближе к дороге. Сделай это так, чтобы никто из посторонних не мог ее увидеть. Потом уходи не оборачиваясь. Ты все понял?

Сарий, онемев, пялится на Вестника. Нет, он вообще ничего не понимает. Тоттеридж и Доллис-роуд? Они ведь располагаются в Лондоне, а не в мире Эреба. Или как? Он медлит, раздумывает, в конце концов для надежности переспрашивает:

— Значит, я должен выполнить твое поручение в Лондоне? В реальном мире?

— Именно так. В том, что всегда понимают под словами «реальный мир».

Вестник выжидающе смотрит, но Сарий не готов сразу дать ответ. Нет, это же бессмыслица. Он не найдет никакой коробки возле церкви святого Андрея, и как тогда быть? С другой стороны, он может утверждать что угодно. Например, что выполнил поручение в точности так, как ему и предписывалось.

— Хорошо, я сделаю это.

— Прекрасно. Только не стоит чересчур медлить. Мы увидимся завтра, еще до полудня, а до нашей встречи тебе нужно успеть выполнить задание. Если разочаруешь меня…

В первый раз за все время с тех пор, как Сарий встретил его, в черты лица Вестника вкрадывается усмешка. Как будто он знает о мыслях Сария.

— …если разочаруешь меня, эта встреча станет последней.

С приветственным жестом Вестник оборачивается и уходит; за его спиной смыкается вход в пещеру. Одновременно исчезает свет. Темнота. Настолько непроницаемая, что Сарий всерьез задумался, не является ли он сам частью этой тьмы. А может, он просто умер?

Мы все умираем. Странно, что большинство поднимает столько шума из-за того, что рано или поздно это случится. Время бежит как вода и уносит нас с собой, как бы мы ни пытались плыть против течения.

Как же приятно отказаться от этого! Пусть пролетают дни и ночи, пусть скроется ход мировых событий. Надо жить в своем собственном мире, следовать самим собой установленным правилам. Не стремиться к разным бесчисленным целям, а настойчиво и неизменно преследовать одну-единственную.

О да, настойчиво. Я от многого откажусь, но зато буду настойчив. Когда все получается само собой, это хорошо, но гораздо лучше, когда этого добиваешься. Одна из немногих вещей в жизни, которые еще имеют хоть какой-то смысл, — это делать что-то самому, значительно расширяя границы своих возможностей. Расширяя их все дальше и дальше. И дальше.

Впрочем, надо кое-что уточнить. Я не был откровенен, когда говорил, что мне все равно, долго ли проживут окружающие меня люди. Это не так. Однако я не буду делать ничего, чтобы продлить отпущенный им срок. Как раз наоборот: я сижу здесь и вытачиваю орудие, с помощью которого укорочу все, что можно укоротить.

 

7

Ни одна комбинация клавиш не помогала. Вздохнув, Ник нажал Reset, и, к его облегчению, компьютер перезагрузился и загудел вентиляторами.

Время, которое прошло до появления заставки и стартового экрана, показалось Нику несказанно долгим. Он нетерпеливо покачал ногой и бросил взгляд на наручные часы: почти два ночи. К счастью, завтра суббота, и значит, он может еще немного поиграть. Только бы запустить Эреб, тогда точно все получится. В конце концов, можно ведь выбрать еще одного игрока — а что, неплохая идея! На этот раз, наверное, варвара или вампира. Варвары потрясающе сильные и стойкие.

Он отыскал на экране значок Эреба, простую красную букву Е, и щелкнул по ней мышью. На долю секунды курсор превратился в песочные часы, затем снова принял привычную форму стрелки. Всё.

Ник еще дважды кликнул букву Е, потом вытащил DVD и заново вставил — ничего. Наконец он дважды перезагрузил компьютер и сдался. Остальные программы работали безупречно, только с Эребом глухо, как в танке. Вот черт!

Ник был слишком взбудоражен, чтобы пойти спать. В то время как он бесполезно просиживает здесь, где-то там, возле голубой реки или черной стены, бушуют увлекательные сражения. И даже если нет, все равно можно сидеть у костра и беседовать с другими участниками игры.

Похоже, в его копии игры имелся серьезный дефект.

Перед глазами Ника снова предстала сцена, которую ему довелось случайно увидеть: Колин выпрашивает у Дэна советы, заискивает перед ним и все равно ничего не добивается. Может быть, и у него тогда игра так же безнадежно накрылась?

В окончательно испорченном настроении Ник открыл «Сапер», трижды подряд взлетел на воздух и неподобающе громко выругался.

Или ненадолго заглянуть в галерею Эмили?

Нет, для этого он в слишком неподходящем настроении. Недостаточно расслаблен. Недостаточно романтичен.

Недостаточно любопытен.

Вопреки всем своим привычкам Ник проснулся в семь утра, нервничая и трясясь, словно перед экзаменом. Глаза как будто слиплись, их жгло. Мысль о том, чтобы подняться с кровати, тут же вызвала у него усталость. Вообще-то ему не нужно вставать. Во всяком случае, пока еще. Собственно говоря, совсем не нужно.

Он глубоко зарылся головой в подушку и попытался ни о чем не думать, но вскоре поймал себя на том, что повторяет комбинации горячих клавиш, которые узнал вчера во время игры в Эреб: Ctrl+f — вызвать огонь, b — блокировать, пробел — прыгнуть, Escape — стряхнуть. Он спрашивал себя, не играет ли Колин прямо сейчас. Да нет, чушь, он, конечно, спит. Колин вообще-то… У Ника давно зародилось подозрение. Как звали того темного эльфа, который во время битвы с троллями держался позади всех? Лелант, правильно. В разгар сражения тот стоял в стороне, как имел обыкновение делать Колин, когда считал баскетбольный матч проигранным. В таких случаях он выключался из игры, не желая пошевелить даже пальцем.

Ладно, будем пока считать Колина Лелантом. Однако КровоПуск, точнее, тот, кто скрывается под этим именем, — вот уж кто намного интереснее. Вероятно, это один из тех драчунов, что слоняются вокруг мусорных баков на школьном дворе и запугивают одиннадцатилетних мальчишек. Из них он почти никого не знал по имени.

Дэн? Дэн наверняка был жирным карликом вроде Сапуджапу. Или он сделал себя необычайно стройным и красивым — вампиром, например. Или был одним из темных эльфов, которые, к досаде Ника, в самом деле очень часто встречались. Во всяком случае, он бы сразу узнал Дэна по дурацким высказываниям и самодовольному виду и тут же огрел бы его мечом.

Ник вздохнул. Пожалуй, поспать сегодня больше не удастся, потому что в голове все время вертится игра. Он потянулся, сел и свесил ноги с кровати.

Тоттеридж не так уж далеко, как раз на его родной Северной линии, и он мог бы быстро добраться до церкви святого Андрея, хотя бы для очистки совести. Игра ведь вообще теперь не запускается.

Ради любопытства Ник подсел к компьютеру и попытался еще раз начать игру — с тем же результатом, что и ночью, перед сном. Эреб отказывался загружаться.

К счастью, Интернет работал, и Ник всего за несколько минут нашел по картам Google церковь святого Андрея — и даже увидел фотографию тиса, которому якобы две тысячи лет и который считается старейшим деревом Лондона. Ух ты. Его ветви начинались так низко, что на снимке тис был похож скорее на громадный куст.

Отец уже час как уехал на работу, а матушка наверняка будет спать до десяти. Ник причесался, перетянул волосы на затылке вчерашней резинкой. Можно воспользоваться удобным случаем и заодно прихватить чего-нибудь на завтрак. Пожалуй, шоколадные маффины. Да, маме это определенно понравится.

Он взял старую спортивную сумку, затолкал ее в карман куртки и оставил матери записку на кухонном столе: занесу кое-что Колину, скоро вернусь. Выходя, Ник закрыл за собой дверь так бесшумно, что сам едва услышал, как защелкнулся замок.

Матушка не будет звонить Колину, чтобы проверить, у него ли ее сын. И даже если будет — Колин все равно уже несколько дней не подходил к телефону.

Ник вышел на станции Тоттеридж-энд-Уэтстоун и минут десять прождал автобуса, который повез его по Тоттеридж-лейн и наконец доставил к церкви.

Тис нельзя было не заметить. Только вот глупо и неудачно, что он располагался вовсе не в таком уединенном месте, как представлял себе Ник, изучая фотографию в Интернете. По церковному двору прогуливались люди: старая супружеская пара, две женщины с детской коляской, садовник. Они не удостаивали Ника вниманием, но ведь он же собирался, как последний дурак, искать под этим громадным деревом то, чего там и быть наверняка не могло.

Он вдруг осознал, насколько абсурдной кажется сложившаяся ситуация. С какой стати он оказался здесь? Потому что некий персонаж из компьютерной игры поручил Нику поискать кое-что под деревом? Боже, это просто смешно.

Хорошо хоть никто ни о чем не знал, так что он мог просто вернуться домой и забыть обо всей этой истории, позавтракать с матушкой, а затем погулять с Джеми. Или спокойно посидеть за компьютером, поиграть.

Вот только игра теперь не запускалась. Чертов проклятый Эреб.

Чтобы чем-то занять себя и как-то оправдать утреннюю поездку, Ник принялся прогуливаться возле церкви святого Андрея. Он осмотрел красное кирпичное здание, увенчанное высокой светлой башенкой, и наконец решил, что было бы ужасно глупо уехать сейчас домой, даже не заглянув под тис.

В тени дерева покоились старинные покосившиеся надгробия. Ну очень весело, подумал Ник. Он почти с благоговением коснулся громадного ствола. Интересно, четыре человека сумели бы его обхватить? Или все-таки пять?

Внутри дерева без труда можно было бы что угодно спрятать. Но тут ведь пусто, по крайней мере, кажется, что ничего нет. Ник сунул руку в широкую расщелину в стволе и нащупал землю, которая забилась внутрь. Он посмотрел под ноги — там тоже ничего не было. А что там вообще должно быть?

Он прошел вперед, забрался под низко свисавшие ветви, залез за исполинское дерево. Нагнулся.

Среди травы виднелся какой-то угловатый предмет светло-коричневого цвета. Он вплотную прижимался к изрезанной трещинами коре дерева. Ник отвел рукой стебли.

Коробка была величиной с толстую книгу; по боковым сторонам она оказалась обмотана широким черным скотчем. Недоверчиво Ник приподнял коробку, бегло отметил, что та достаточно тяжела, и, путаясь в мыслях, машинально смахнул с нее налипшую землю.

На деревянной крышке проступила размашисто выведенная надпись: «Галарис». Под ней значилась дата: 18.03. Ник попытался отогнать от себя чувство нереальности происходящего.

Восемнадцатое марта было его днем рождения.

Сумка с коробкой лежала на коленях, Ник оцепенело смотрел в окно. Какая-то часть его сознания следила за тем, чтобы не пропустить нужную остановку. Другая, большая, пыталась разобраться в происходящем. Почти в два часа ночи Вестник поручил ему отыскать эту коробку. Интересно, в это время она уже лежала под деревом? И еще важнее: как она туда попала? С какой стати на ней значилась дата рождения Ника? Что означало слово «Галарис»?

Теперь он больше чем когда-либо хотел обсудить все эти вопросы с Колином. Тот ведь наверняка уже лучше него разбирался в Эребе. А может, Вестник тоже отправлял его к старому тису?

Ник вышел на Уэст-Финчли. Ему предстояло добрых минут пятнадцать топать пешком, хорошо хоть идти можно было по парку, а не по дороге. Ник знал эту местность, раньше они часто здесь гуляли. Рай для тех, у кого есть собака или кто любит бегать трусцой.

Пересекая Доллис-брук по небольшому мостику, он достал из кармана брюк телефон и набрал номер. Колин ответил сразу — даже второго гудка не пришлось дожидаться. Ник был так поражен, что в первый момент забыл, зачем вообще позвонил.

— Слушай, у меня много дел, — сказал Колин. — Если ты хочешь поболтать о какой-то ерунде, мы можем заняться этим в школе. Ладно?

— Подожди! Я только хотел у тебя кое-что спросить об Эребе. Дело в том, что… Я получил такое странное задание, я должен…

— Заткнись, ясно? — прервал его Колин. — Ты же читал правила? Не распространяй никаких сведений об игре даже среди своих друзей! Не говори ни с кем о ней. Ты совсем спятил или как?

На какой-то миг у Ника перехватило дыхание.

— Но… но… неужели ты думаешь, что это так серьезно?

— Это серьезно. Не рассказывай никому о своих делах, или вылетишь быстрее, чем досчитаешь до трех.

Ник молчал. Мысль о том, что он вылетит, подействовала на него неприятно. Унизительно.

— Я… я всего лишь подумал. Забудь об этом, — сказал он.

Когда Колин ответил, его голос звучал заметно дружелюбнее:

— Таковы теперь правила, старина. И поверь мне, их стоит соблюдать. Игра просто суперская и становится все круче.

Ник явственно ощущал в руке тяжесть сумки с таинственной коробкой.

— Рад слышать, — промолвил он. — Ну что, тогда…

— Ты ведь не так давно в игре, — теперь голос Колина звучал оживленно, — еще увидишь меня. Только придерживайся правил. В том числе не болтай попусту.

Ник воспользовался тем, что настроение друга переменилось, и задал последний вопрос:

— У тебя уже было такое, что игра зависала?

Колин усмехнулся.

— Зависала? Нет. Но я знаю, что ты имеешь в виду. — Он понизил голос, словно боялся, что их кто-то может подслушать. — Иногда… она просто не хочет. Ждет. Испытывает тебя. Ты понимаешь, о чем я, Ник? Иногда я думаю, что она живая.

Ник миновал небольшие сады, обступавшие дорогу с обеих сторон. Рядом спокойно несла свои воды Доллис-брук, оттуда не доносилось почти ни звука.

«Иногда я думаю, что она живая». Ну очень остроумно, Колин.

Солнце выглянуло из-за облаков как раз в тот момент, когда Ник, следуя по тропинке, оказался под сводами леса. Он остановился и поднял лицо навстречу жарким лучам. Может, поискать в парке спокойное местечко и осторожно отклеить край изоляционной ленты, которая обматывает коробку?.. Только разок бы взглянуть… Только узнать, что там было такое тяжелое…

Ник пропустил трех промчавшихся мимо бегунов и обернулся. Теперь никто не мог за ним наблюдать. Правда, в стороне он увидел женщину, прогуливавшуюся с собакой, но она находилась еще достаточно далеко.

Чувствуя странное пощипывание в затылке, Ник достал коробку из сумки. Она была, пожалуй, не больше упаковки из-под сигар, но ее содержимое наверняка не имело с сигарами ничего общего. Ник наклонил коробку, и то, что в ней лежало, тоже соскользнуло влево.

Похоже, этот предмет металлический и не особенно большой. Если принять во внимание время, которое требовалось, чтобы он перекатился от одного края до другого, то содержимое не занимало даже половины коробки.

Любопытства ради Ник попытался подсунуть ноготь под краешек скотча. Но тот сидел ужасно крепко. Если же попробовать его отодрать, это займет много времени, к тому же останутся следы. Не очень хорошая идея.

Бешеный лай прервал размышления Ника. Позади него встретились лабрадор и светло-коричневая легавая и, очевидно, отнеслись друг к другу отнюдь не с симпатией. Пытаясь разнять питомцев, хозяева тянули их за поводки.

Ник опустил коробку в сумку и углубился в лес, сопровождаемый воем одной из собак.

Найти виадук, переброшенный через Доллис-брук, было нетрудно: он высоко поднимался над лесом и тропинкой, кроме того, по нему проходили рельсы Северной линии. В этом месте метро пролегало в восемнадцати метрах над землей и было залито лучами солнца. Зато под виадуком лежали тень и сырость.

«Спрячь коробку под одну из арок поближе к дороге», — сказал Вестник. «Поближе» — относительное понятие. Ник выбрал вторую из громадных арок и опустил коробку в траву, которая особенно высоко разрослась прямо у подножия каменной опоры. Здесь ее можно было найти, но случайно о коробку никто бы не споткнулся.

Довольный сделанным, Ник стал осматриваться, как вдруг вспомнил слова Вестника. «Уходи не оборачиваясь», — сказал тот.

Потому что иначе случится… Что? С логической точки зрения, вообще ничего не могло случиться. Игра ведь не может знать, выполнил ли он свое задание, и если выполнил, то как. С другой стороны, она знала его имя. Знала, где спрятана коробка и что на ней написано «Галарис».

Над головой Ника прогрохотал поезд, мчавшийся по направлению к Миллз-Энду. Он не должен оборачиваться. Собственно говоря, для этого нет ни малейшей причины. Кроме, может быть, мании преследования, а Ник определенно ею не страдал.

Он сложил спортивную сумку в маленький пакет и сунул его под куртку. Потом отправился обратно, так ни разу и не оглянувшись.

Когда Ник вернулся домой, был уже почти полдень. В руках он держал бумажный пакет с четырьмя только что купленными маффинами. Матушка пила свой второй кофе.

— Посидели-поболтали, — пробормотал Ник и разложил кексы на тарелке. Он умирал с голоду.

— Тоже кофе?

— С удовольствием. Если будет быстро готов.

Мать принялась варить кофе в кофемашине, снова и снова с аппетитом косясь на тарелку с маффинами.

— Они шоколадные?

— Да, те, что темные. А от кокосовых руки прочь, они мои.

Матушка поставила у него перед носом капучино со взбитыми сливками.

Первый кекс Ник проглотил с таким ощущением, словно чудом избежал голодной смерти, а вслед за тем наполовину опустошил чашку кофе.

— Я сегодня после обеда поеду к дяде Хэнку, у него ремонт. Было бы хорошо, если бы и ты подъехал. Отцу нужно заскочить к коллеге. Так что ты — единственный, кто может без лестницы дотянуться до потолка, а кто-то ведь должен его покрасить.

У Ника очень удачно оказался набитым рот, что позволило выиграть ценные секунды.

— Я бы с удовольствием, — сказал он, придавая голосу как можно более прискорбные интонации, — но, знаешь, мне нужно через пару дней сдавать чертовски сложную работу по химии — и у меня плохие предчувствия насчет того, что меня ждет, если я ее завалю. Я думал, я сегодня ее сделаю…

Взгляд матушки был одновременно насмешливым и испытующим.

— Ты хочешь учить химию? Не удерешь на спортплощадку или в кино?

— Клянусь. Спортивная площадка или кино сегодня даже не обсуждаются.

Ник улыбнулся матери; совесть его была чиста как свежевыпавший снег. В последней фразе все — от слова до слова — было правдой.

 

8

Включить компьютер. Вставить DVD. Надеть наушники. Напряженные секунды ожидания, пока программа не запустится.

— Сарий, — шепчет призрачный голос.

Он в той самой пещере, где в последний раз встретился с Вестником. Однако, в отличие от вчерашней ночи, сегодня со стен пещеры струится свет. Сами стены выглядят светлыми и отполированными, словно хрусталь или большой кристалл. Волшебный кристалл?

Сарий склоняется над чем-то, похожим на золотую монету, как вдруг вход в пещеру открывается и появляется Вестник. Он мерит Сария взглядом желтых глаз.

— Ты выполнил задание, — говорит он.

— Да.

— Только из интереса: что значилось на коробке, помимо слова «Галарис»?

— Цифры. 18.03.

— Очень хорошо. Вот твои новые доспехи: нагрудные латы, шлем и неплохой меч. Я доволен тобой, Сарий, — он указывает на стоящую у хрустальной стены скалу, по форме похожую на стол.

От неуемного любопытства Сарий несется к ней чуть не прыжками. Блестит медный шлем, украшенный отчеканенной на нем головой оскалившегося волка. Сарий счастлив: волки — одни из любимых его животных. Он надевает латы — девять точек защиты! — и хватает меч, который сделан из темного металла, длиннее прежнего и совершенно не похож на старое его оружие. Наконец, словно коронуя себя, он водружает на голову волчий шлем.

— Ты доволен? — спрашивает Вестник.

Сарий с чистым сердцем говорит «да». Он на втором уровне, и он выглядит просто круто.

— Это еще не все.

Вестник закутывает в плащ свое длинное худое тело.

— Это Эреб. Ты увидишь, что за верную службу здесь удостаивают награды. Скажи Нику Данмору, пусть позаботится о том, чтобы ни один непосвященный не проник в игру, а потом пусть отправляется во внутренний двор соседнего дома. Решетка на одном из вентиляционных люков отвинчена. Если он снимет ее, то кое-что найдет внутри.

Кое-что найдет? Вообще-то Сарию не хотелось прерываться; он с удовольствием бы отправился в путь и опробовал новый меч.

— Именно сейчас? — спрашивает он.

— Конечно. Я жду, сколько бы мне ни пришлось ждать.

Вестник прислоняется к хрустальной стене и скрещивает руки на груди.

Волокита, сплошная волокита. Ник снял с головы наушники. Наверное, ему следовало бы запереть комнату, осторожности ради. Однако, если матушка это заметит, без вопросов не обойдется. И вообще ему надо пройти мимо нее, а если она спросит, куда он направляется, он не сумеет придумать никакого подходящего ответа.

Как бы там ни было, лучше провернуть все это побыстрее. Он украдкой выбрался из комнаты, тихо прикрыл дверь и прислушался к тому, что происходило в квартире. Из кухни доносился голос матушки — она разговаривала с кем-то по телефону. На такой счастливый случай он и не мог надеяться. Ник прокрался к выходу, быстро сунул ноги в кроссовки, прихватил куртку и юркнул наружу.

Внутренний двор соседнего дома пребывал в приятном запустении. Несколько лет назад кто-то попытался развести цветы на этом крохотном клочке земли, но по большей части они погибли. Зато те, что уцелели, теперь буйно разрослись.

Всего в фундаменте дома имелось три вентиляционные решетки, все располагались на уровне колена. Первая была так прочно заделана, что ее не сорвать даже взрывом. Ник немного подергал железные прутья, однако те не шевельнулись. Он прильнул к квадратным ячейкам решетки, но не разглядел в темноте ничего, лишь почувствовал затхлый подвальный запах.

А вот вторая решетка оказалась именно той, что надо. Она слабо держалась в стене и без труда подалась, когда Ник потянул ее на себя.

Только теперь он задал себе вопрос, который должен был задать намного раньше: что может поджидать его в трубе за решеткой? Снова коробка с датой его дня рождения? Еще одно задание? Или и впрямь награда, на которую намекнул Вестник?

Шоколад, подумал Ник. Или жевательный мармелад в форме медвежат, чтобы было чем подкрепиться долгими ночами, которые он будет проводить в Эребе. Он запустил руку в проем и сразу же выдернул ее назад.

Трус, обругал он себя. Что случилось? Крыс боишься, что ли? Возьми себя в руки, это же реальный мир!

В затылке Ника опять заныло, стоило ему только снова запустить руку в нишу. Поначалу он вообще ничего не мог нащупать, кроме всякого мусора, но вскоре ощутил под пальцами что-то пластиковое. Он схватил его и вытащил из вентиляции желтый пакет с рекламой «Селфриджес», в котором находилось что-то мягкое. В первый момент Ник подумал об униформе, которую имеют право носить все играющие в Эреб, начиная со второго уровня. Это, конечно, было смешно, но все-таки куда более понятно, чем то, что на самом деле оказалось в пакете.

Hell Froze Over — было напечатано голубыми буквами на черной футболке, под этой надписью ухмылялась обледеневшая голова дьявола.

На несколько минут воцарилась полная тишина. Нет, этого просто не может быть. HFO — это только их с братом дело; о футболке не знал никто, кроме Финна и его самого. Ник был уверен, что не проронил ни единого звука об этом ни в разговорах с Вестником, ни с кем бы то ни было еще. Он бросил взгляд на ярлычок с указанием размера: XXL. Значит, поставки все-таки есть.

Он непременно позвонит Финну. Нет, конечно, одно правдоподобное объяснение этому имеется: вероятно, сам Финн и припрятал здесь футболку. Ник поднес ее к носу: не пахла ли она холодным дымом — квартирой Финна? Нет, только моющим средством и немного — сырым подвалом.

Может быть, Финн играл в Эреб? Очень даже возможно, почему нет? Иногда случаются самые дикие совпадения.

— Где ты был? — спросила матушка, когда он ворвался в квартиру. Хорошо, что хоть догадался спрятать футболку под курткой.

— Я только на минутку за дверь выскочил. Жвачку в киоске взял.

В кармане как раз имелась вскрытая пачка, но матушка даже не взглянула на нее.

Вернувшись в комнату, Ник первым делом, страшно торопясь, убедился, что Вестник все еще стоит на своем месте, а затем взял мобильник с ночного столика и позвонил Финну.

— Привет, малыш! Как классно, что ты звонишь! Что нового?

— Финн, ты ведь раздобыл футболку с Hell Froze Over?

Короткая пауза.

— Нет, я же тебе писал. Ее сейчас так просто не достать, но я обязательно займусь этим, о'кей? Я вообще не знал, что для тебя это так важно.

— Нет, нет, уже все нормально. Не беспокойся об этом.

Нет, Финн, конечно, не врет. Зачем ему это?

— Не кисни, Никки. Извини, мне нужно заниматься делами, в студии полно людей.

— Хорошо. Подожди, спрошу только одну вещь: ты в последнее время играешь на компьютере? В квесты, например?

— Ничего подобного. Просто времени нет — я же теперь бизнесмен!

Финн рассмеялся, положил трубку и оставил Ника в еще большей растерянности, чем до начала разговора.

Вестник не выказывает ни малейшего нетерпения. Наоборот, он медленно, словно все время мира даровано ему, отделяется от стены, лишь только Сарий снова приходит в движение.

— Нашел награду?

— Да. Спасибо.

— Надеюсь, она пришлась тебе по вкусу и доставит большую радость.

— Конечно. Даже очень. Могу я кое о чем спросить?

У Сария вдруг возникает ощущение, что Вестник слегка медлит.

— Конечно. Задавай свой вопрос.

— Откуда Вам известно о моих желаниях? Ведь Вы же не можете этого знать.

— Это во власти Эреба. Радуйся, что он на твоей стороне.

Вестник наклоняет голову, и усмешка искажает его худые черты.

— Не разочаровывай нас, тогда сможешь и дальше получать удовольствие от игры. А теперь скажи мне, к чему у тебя лежит душа. Есть возможность поучаствовать в разрушении деревни орков, там ты добудешь себе немного золота. Или можно отправиться на поиски потайного пути в Белый Город. Там завтра состоятся бои на арене. Хороший повод, чтобы перейти со второго уровня на третий. Или даже на четвертый.

— Такое бывает?

— Бывает еще и не такое. Арена покажет, из какого теста сделан воин. Там ты можешь выиграть все, как, впрочем, и все проиграть. Победа, естественно, лучше: можно получить волшебные кристаллы или оружие, подняться на новый уровень. В прошлый раз один вампир по имени Дриззел отнял у другого вампира по имени Блэкспелл сразу три уровня. В одном-единственном поединке.

— Такое бывает? — повторяет Сарий, воодушевленный возможностями, которые внезапно открываются перед ним.

— Разумеется.

Решение Сария однозначно и несомненно. К черту деревню орков.

— Я буду искать Город.

— Отличный выбор. Остается только надеяться, что ты найдешь его вовремя. Запись для участия в поединках на арене завершается завтра, когда часы на башне пробьют три. Желаю успеха.

Взмахом костлявых пальцев Вестник прощается с ним, и Сарий выходит из пещеры на цветущий, залитый солнцем луг. В очередной раз он предоставлен сам себе.

Цветущие деревья, цветущие кусты. Он поворачивается вокруг, однако нигде нет ни малейшего указания на расположение Белого Города. Чтобы не топтаться на месте, он просто бежит вперед. Один раз эта тактика уже себя оправдала.

Птичий щебет действует ему на нервы, навевает настроение пикника, рассеивая странную атмосферу предвкушения приключений. Никакого потайного пути не видно. Нигде нет даже кротовьей норы.

Хотя вон там, впереди, что-то лежит в траве. Возможно, какая-то тряпка, может быть, даже флаг. Он подходит поближе, нагибается, замирает. Поднимает пропитанную кровью ткань, с которой еще сочатся капли. Это рубашка.

Издалека он слышит шум, похожий на сдержанное бурчание. Сарий выпускает рубашку из рук и бросается бежать. Прочь от бурчания, от этих звуков, не звериных и не человеческих — нет, в них одновременно слышно и то и другое, голос человека и рычание зверя, и это нагоняет ужас. Дорога поднимается в гору. А выносливости-то у меня прибавилось, с удовлетворением отмечает он.

Чистая случайность, что он успевает остановиться, а то бы свалился в расселину, разверзшуюся на вершине холма. Сарий заглядывает вглубь. Изрезанные трещинами крутые стены выглядят очень неприветливо. Бурчание позади становится громче; несмотря на присущее ему любопытство, он вовсе не желает знать, кто или что порождает этот звук.

Сделав пару шагов вправо, Сарий обнаруживает лестницу, настолько ржавую, что она совершенно не внушает доверия. Впрочем, выбора у него нет; ему кажется, что, спустившись, он ускользнет от рычащего чудища. Он вспоминает окровавленную рубашку и осторожно ставит ногу на первую ступеньку. Та скрипит, но в это время снова начинает звучать чудесная музыка, рождая в Сарии уверенность, что он на верном пути, что он нигде не ошибся. Не мешкая, он спускается по лестнице, подхваченный этой мелодией, в радостном предвкушении того, что ждет его внизу.

С каждой новой ступенькой вокруг становится все темнее. Когда Сарий достигает дна, то в дрожащем свете факелов видит стены, коридоры, проходы, боковые лазы, грубо высеченные в толще скал. Похоже, это лабиринт.

Положившись на удачу, он пускается в путь и уже через несколько минут умудряется заблудиться. В его снаряжении нет ничего, чем можно было бы отмечать путь: ни мела, ни нити. Он мог бы попытаться разве что делать на скалах зарубки, но поостерегся. Только не новым мечом.

Взгляд, брошенный наверх, подсказывает ему, что расселина, через которую он спустился, осталась уже где-то далеко позади. Дневной свет сюда даже не проникает, впрочем, кое-где на стенах закреплены факелы. В промежутках между ними царит тьма.

Сарий бежит дальше, а эхо многократно отражает его шаги. Но только ли его? Он останавливается, и отзвуки сразу стихают.

Музыка ободряет его, побуждая продолжить путь. Наудачу он выбирает первый поворот налево и тотчас раскаивается: следующий факел находится ужасно далеко. Сарий спешит до него добраться, но, почти уже подойдя к границе освещенного места, останавливается как вкопанный. Что-то поблескивает на стене. Волшебный кристалл? Сарий алчно ощупывает его, но под руками это искрящееся нечто растворяется, растекаясь по стене слизистым ручейком. Охваченный отвращением, он отворачивается. Вот следующий факел, а за ним дорога снова разветвляется. Направо или налево?

Слева светлее. Он осторожно прокрадывается за угол, сжимая меч в руке. Каждый шаг гулко разносится по коридору. Если здесь внизу есть чудовища, они давно его услышали.

Сарий снова оказывается на развилке. Он чувствует, как в душе нарастает какая-то тревога. Наверняка у него в запасе еще много времени и он успеет записаться на участие в поединках, но уж слишком однообразно все здесь выглядит. Темные стены, своды, факелы, лужи воды. Ни одного воина, сколько ни смотри по сторонам, думает он, но, едва свернув в сторону, обо что-то спотыкается и падает. Ужас пробирает Сария до костей, он, не теряя ни секунды, вскакивает на ноги и замахивается мечом, прежде чем успевает рассмотреть, на что наткнулся.

Женщина-кошка. Сарий взглядывает на имя: Аврора. На ее поясе видны лишь крохотные вкрапления красного цвета, он весь почернел, как уголь. Но она еще жива. Когда он дотрагивается до нее, она слегка шевелит рукой. Сарию требуется мгновение, чтобы понять, чего она хочет. Он вызывает огонь.

— Спасибо. Я чуть концы не отдала. Ты можешь мне помочь?

— Что тебя ранило?

— Гигантский скорпион. Здесь вокруг носятся три или четыре этих мутанта. Чертовы твари. Если они тебя ужалят, все, твое дело труба.

Гигантский скорпион. Не очень-то весело звучит.

— Мы тут внизу единственные?

— Вот еще! Здесь целые толпы бродят. Послушай, ты случайно не умеешь исцелять?

Сарий на минутку задумался. Авроре так сильно досталось, что, наверное, звук ран, буравящий ей мозг, почти невозможно вынести.

— Могу. Но я еще никогда этого не пробовал.

— Тогда дело дрянь! Я этого не умею и не знаю, как это делается.

Это все равно что огонь разжигать, думает Сарий и пытается попробовать. Вскоре вспыхивает алый свет, и пояс Авроры снова окрашивается. Зато запас жизненных сил у Сария заметно убывает. Он как-то не подумал, что ему понадобится вся энергия до последней капли. А теперь он рискует вообще не дойти до Белого Города.

— Могла бы меня предупредить, — напускается он на Аврору.

— Что такого?

Женщина-кошка уже поправилась настолько, что может стоять на ногах и держать оружие. Девятихвостая плетка очень ей идет.

— Сказать, что, исцеляя тебя, я сокращаю срок своей жизни!

— Успокойся. Это восстановится. Не то что с настоящими ранениями.

Все еще злясь, Сарий пристально смотрит на свой пояс. Тот в самом деле понемногу меняется: вместо темно-серого становится красным, миллиметр за миллиметром.

— Ты тоже отправился на поиски Города? — спрашивает Аврора.

— Да. Меня не потянуло колошматиться с орками.

— Меня тоже нет. Хотя они, наверное, были бы поприятнее, чем скорпионы. Я так перепугалась, что ты представить себе не можешь.

Невольно Сарий задается вопросом, знает ли он Аврору — там, за пределами Эреба.

— Ты до этого слышала какое-то бурчание? В смысле, наверху. На холме.

— Естественно, — говорит она.

— В курсе, что это за животные?

— Это не животные, это зомби. Мне пришлось двоих прикончить, пока добралась до лестницы. От них просто выворачивает, они прямо рассыпаются, стоит только хорошенько им заехать.

Втайне Сарий радуется, что ему не довелось увидеть зомби. Он, конечно, правильно сделал, что спустился, хотя бы ради того, чтобы отыскать город. Правда, сейчас ему кажется, что он что-то слышит. Как будто множество ног семенит по камням.

— А, да ты только на втором уровне? — удивленно спрашивает Аврора.

— Ага. Ну и что? Ты-то сама на каком?

Над ними раздаются глухие раскаты, словно приближается гроза.

— Я не могу сказать. Тебе же известны правила.

Шаги приближаются. Неужели Аврора их не слышит? Или в этом нет ничего особенного?

— Можешь мне хотя бы сказать, кто еще тут есть?

— Ты сам скоро увидишь. Парочка тех, которые всегда здесь, и парочка, которых я не знаю. До этого я видела Нодхаггра, Дюка и Нуракса, а еще Самиру, с которой вообще не знакома, и какого-то вампира.

— Самиру я знаю, — тут же отзывается Сарий.

— И что? Она смылась, когда…

За спиной Авроры из-за угла выскакивает черный скорпион громадных размеров; топот его лап теперь отчетливо слышен. Метнувшись в сторону, Сарий уворачивается от жала, уже занесенного над ним, и поднимает меч. Можно попытаться отсечь скорпиону клешню, когда тот подойдет. Однако зверюга и не думает приближаться к Сарию: остановившись возле Авроры, которая заметила его слишком поздно, скорпион принимает атакующее положение и наносит разящий укол. Аврора падает наземь.

Что там, на ее поясе? Осталось хоть немного красного? У Сария нет времени вглядываться и нет желания снова делиться жизненной энергией с женщиной-кошкой. Ему кажется, что с другой стороны доносится топот еще одного приближающегося скорпиона. Вот перекроют эти твари ему путь, и придется поворачивать…

Раздумывает Сарий недолго. Он взмахивает мечом и бьет по левой клешне. Раздается лязганье, словно металл ударяется о металл. Скорпион чуть подается назад. Сарий наносит колющий удар туда, где, как ему кажется, находится крохотная голова. Скорпион пытается цапнуть его клешнями, снова заносит жало. С острия что-то капает на землю — кровь, яд или то и другое. Внизу, на камне, образуется лужица, над которой поднимается дым.

Теперь Сарий целится точно в жало, которое покачивается из стороны в сторону над его головой, и со второй попытки попадает. Скорпион пятится, поворачивается назад и пускается наутек, исчезая в одном из темных боковых коридоров.

Сарий бросает последний взгляд на лежащую без движения Аврору и торопится уйти. Я один раз ей помог, этого достаточно. Продвигаясь вперед, он изо всех сил прислушивается и всматривается. Почему Аврора не услышала скорпиона? У него мелькает смутная догадка. Аврора была ранена и хотела уменьшить пронзительный визг, сверливший ей мозг. Роковая ошибка.

Тем внимательнее он следит за каждым звуком, что раздается позади. Он не даст себя застать врасплох. Он не погибнет, добравшись только до второго уровня.

Скорпион преследует его, Сарий это чувствует. И слышит, конечно, тоже. Он не станет уменьшать звук. Впрочем, у него все равно нет никакой стратегии, которая помогла бы целым и невредимым выбраться из лабиринта.

На мгновение он замирает на месте и прислушивается. Никаких звуков сражения. Больше не слышно и топота следующего по пятам скорпиона. Тревога нарастает. Сарий медленно идет дальше, поворачивает направо и останавливается, видя развилку. Такими темпами в этом лабиринте можно и с голоду умереть.

Подчиняясь интуиции, он идет налево — и замечает скорпиона, который, подобно пауку, прицепился к стене; черный хитиновый панцирь отражает свет факела. Этот скорпион еще больше того, что он видел. Проклятая тварь поводит жалом, словно гипнотизируя Сария. Еще не успев ничего обдумать, он выхватывает меч, заносит его над головой и, не размахиваясь, просто бьет, целясь в середину тела скорпиона, туда, где пластины, прикрывающие спину, сочленяются друг с другом…

Раздается ужасный скрежещущий звук. Меч утопает в теле чудовища; скорпион, словно обезумев, пытается достать Сария жалом. Однако он не может сдвинуться, меч пригвоздил его к стене. Руки Сария дрожат — удерживать эту членистоногую зверюгу труднее, чем карабкаться по горной круче. Он боится даже представить себе, что произойдет, если силы покинут его.

Сдохни, думает он, сдохни же наконец.

В какой-то момент — Сарию кажется, что прошло уже несколько часов, — скорпион перестает двигаться, его тело обмякает, хвост, увенчанный жалом, склоняется набок. Теперь можно выдернуть меч. Вот только он не подумал, что мертвая тварь не в силах держаться за скалу. Когда это становится ясно, уже поздно что-либо делать, он едва успевает отпрыгнуть в сторону, прежде чем скорпион сваливается. Теперь эта махина лежит спокойно, лишь иногда подергивая одной из многочисленных лап.

Сарий садится, опираясь спиной о скалу, и оцепенело глядит на мертвого скорпиона. Он прислушивается, не подбирается ли еще кто-нибудь из его хитиновых собратьев, но, сколько ни напрягает внимание, не слышит шороха семенящих ног. Вместо этого снова раздаются медленные, едва уловимые звуки музыки. Это какая-то новая и в то же время знакомая мелодия, и теперь Сарий уверен, что никакая опасность ему не грозит.

Он может пока повнимательнее рассмотреть своего поверженного противника и убеждается, что того можно без особого труда разрезать на отдельные части. Отсечь, например, клешни. Сарий прихватывает и их, и часть пластин, покрывавших спину скорпиона. Что касается ядовитого жала, тут он медлит. Кто знает, может, достаточно одного прикосновения к нему, чтобы пораниться. В этот момент ему меньше всего хочется, чтобы к нему вернулся ужасающий визг боли, раздирающий нервы.

Он очень осторожно дотрагивается до жала, только до его широкой стороны. Ничего не происходит. Аккуратно отделив его, Сарий прячет жало среди своих вещей.

Когда он вновь поднимается, то видит, что всего в нескольких шагах от него стоит темный эльф, которого он узнает с первого взгляда. Лелант. За прошедшее время тот добыл себе новые доспехи и сейчас помахивает моргенштерном, утыканным длинными, внушающими страх шипами.

Оба мельком взглядывают друг на друга. Ни один не пробует развести костер. Что касается Сария, то ему не хочется делать первый шаг. Он все еще чувствует себя новичком, он только на втором уровне. Кроме того, есть лишь одно, что он хотел бы узнать о Леланте: не Колин ли это? Точнее, он хочет узнать, что Лелант и есть Колин. Но ведь Колин не признается ему, даже если он разведет тут добрый десяток костров.

Рассеченный на части скорпион выглядит отвратительно. Сарию не хочется дотрагиваться до его серо-розовой плоти, поблескивающей влажными разводами. Он делает несколько шагов в сторону Леланта, который, как недвижимая тень, стоит у стены.

Чего он ждет? Он хочет идти дальше вместе с Сарием? Это совсем нелишне, ведь поблизости разгорается сражение. В коридорах лабиринта раздаются звон, треск, лязганье металла о металл.

Сарий смотрит, сколько у него осталось жизненной энергии. Нормально — большая часть сил, потраченных на исцеление Авроры, вернулась, а во время сражения со скорпионом он практически не пострадал, так что вполне готов к следующей битве. Он в последний раз бросает взгляд на Леланта, который наконец отлип от стены и теперь направляется к поверженному скорпиону. Неужели он хочет поживиться, взять часть этой тошнотворной туши? Как-никак в скорпионе семь единиц мяса, хотя Сарий не рискнет добыть себе ни одной.

Шум сражения занимает теперь все его внимание. Он идет навстречу этим звукам, заглядывает в какое-то ответвление с пугающе низким сводом. Здесь царит кромешная тьма, но он все-таки добирается до более широкого коридора, стены которого покрыты странной темно-сизой плесенью. Когда Сарий достигает следующей развилки, то поворачивает направо и вновь оказывается в тупике. Чертов лабиринт! Он сдерживает раздражение и в следующий раз снова поворачивает направо. Ни один даже самый небольшой факел не освещает этот коридор. Если здесь притаился скорпион, то Сарий заметит его только тогда, когда жало вонзится ему в спину.

Впрочем, многое свидетельствует, что на этот раз он выбрал нужное направление. Грохот битвы слышен еще отчетливее, чем прежде. И еще слышно страшно знакомое «клак-клак-клак» — так постукивают по камням хитиновые лапы скорпиона. Он делает шаг во тьму и чувствует разлитую в воздухе угрозу. Сарий поднимает меч и поворачивается вокруг. Есть что-то рядом с ним или сзади? Нет.

Темнота такая, что хоть глаз выколи, но, если он намерен выбраться, надо идти вперед. Он держит перед собой щит, прижимая его к телу, и поднимает меч, готовясь отразить нападение. Теперь шаг за шагом он продвигается навстречу тьме.

Кажется, что стены коридора смыкаются ближе и ближе, пока он движется вглубь. Где-то далеко позади Сарий вдруг замечает крохотный огонек. Вот куда нужно добраться. Радостно думая о том, что надо немедленно направиться в ту сторону, он прибавляет шагу — и падает.

Охваченный паникой, он размахивает мечом, нанося удары по пустоте. В любой момент может последовать нападение, он может получить рану, и снова раздастся этот раздирающий душу звук. Однако пока ничего не происходит. Он снова поднимается на ноги. Даже в столь скудном освещении видно, что он один в этом коридоре, не считая, конечно, того, обо что он споткнулся.

Сарий приглядывается. На земле под ногами он видит кости, пару клоков рыжих волос, длинный лук и две сломанные стрелы. Череп откатился немного в сторону от скелета и лежит у скалы.

Один из нас? Да какая разница, быстрее отсюда. Он в последний раз бросает тревожный взгляд на скелет, затем идет дальше, туда, где светлее и где звуки сражения становятся уже довольно громкими. Там, впереди, битва. Все лучше, чем эта неопределенность, и гораздо лучше, чем одинокое блуждание во тьме.

Куда пропал свет? Не мог же он заблудиться! Но тогда почему он снова видит перед собой стену? Сарий крутит головой. Ты никогда не сумеешь выбраться отсюда. Он вдруг задумывается об окровавленной рубашке, которую отыскал в траве. Если бы остался там, наверху, сражался бы с зомби, но, по крайней мере, при свете дня.

Снова что-то мерцает, отбрасывая тень на стену. Он замечает, что это его собственная тень, только когда бьет по ней мечом. Эхо удара теряется в темных коридорах.

Шум сражения раздается уже совсем близко, чуть не за стеной. Он на ощупь движется вдоль скалы, его доспехи с пронзительным визгом царапают камень. Внезапно стена заканчивается, Сарий вваливается в нишу, и здесь — ну наконец-то! — ворота. Разумеется, закрыты. Он обшаривает их, отыскивает засов, отодвигает его, потом изо всех сил налегает на деревянную створку, и та чуть подается.

В образовавшуюся щель вливается свет, много света. Грохот битвы оглушителен. В поле зрения попадают чьи-то ноги в сапогах, обшитых звериной шкурой, следом за ними — черные клацающие лапы скорпиона.

Части его — большей части — хочется снова захлопнуть ворота и ждать, пока все закончится. Интересно, его никто не видел? Но Вестник-то уж точно все видит и все знает…

Мысли о желтых глазах оказывается вполне достаточно — Сарий нажимает на дверь и бросается вперед. Он видит трех скорпионов и шестерых, нет, семерых воинов. Знает ли он кого-нибудь? Нет времени присматриваться: один из скорпионов моментально отвлекается от своего противника и устремляется к Сарию.

Он отступает, выставив меч в сторону скорпиона. Жало чудовища высоко поднято и покачивается из стороны в сторону в поисках цели. Сарий наносит удар, меч задевает бок скорпиона; раздается хруст. Второй удар приходится в ядовитое жало; первую тварь это обратило в бегство, но на сей раз, к сожалению, ничего подобного не произошло. Может быть, Сарий слабо ударил; во всяком случае, скорпион лишь дернулся и на секунду замер, чтобы потом с удвоенной скоростью броситься на него.

Сарий прыгает вправо, и жало проносится мимо. Он улучает момент и еще раз бьет по нему мечом. Скорпион шатается. Если бы Сарию чуть повезло, он мог бы пробуравить и это чудище, как того скорпиона у стены, которого раньше прикончил. Одна из клешней с шипением проносится мимо него на пугающе близком расстоянии, он уже сжимается в ожидании ужасного визга, но скорпион промахивается. Удар мечом. Панцирь подается, скорпион изгибается вправо, Сарий преследует его и наносит колющий удар в незащищенный живот. Попадание.

Вдруг кто-то возникает рядом и бьет почти дохлую тварь алебардой.

Еще недавно Сарий страстно хотел оказаться в чьей-нибудь компании, но теперь вдруг чужое присутствие кажется ему тягостным. Глуповатая девчонка, темный эльф, перехватывает его добычу, когда он проделал самую тяжелую работу, а то, что осталось, — можно сказать, увеселительная прогулка. Но девчонку не так-то просто оттеснить — оружие у нее покрепче, чем у Сария: трех ударов достаточно, чтобы скорпион бездыханно замер на земле.

Сарий разгорячен и при этом уязвлен до глубины души. Его меч перемазан серой слизью, которую он рад был бы смешать с кровью этой темной эльфийки, ведь она просто отодвинула его и выполнила самую легкую часть задания. Как будто он нуждался в помощи! Как будто он не сделал бы все сам, в одиночку!

Он смотрит ее имя: ага, Финиэль. Вот тупая корова! Ну и что она теперь творит? Бросается на мертвого скорпиона и делает из него фарш. В отличие от Сария она не польстилась ни на жало, ни на клешни, нет, она буквально роется в туше. Вот ведь больная!

— Победа! — достигает его слуха чей-то тихий голос. Сарий оглядывается. Сражение окончено, но другим воинам Эреба еще есть чем заняться. Как и Финиэль, они потрошат мертвых скорпионов, разрубая их на мелкие кусочки, и у Сария внезапно появляется ощущение, что он чего-то не знает.

Услышав топот копыт, он догадывается, что им предстоит. В следующее мгновение появляется закованная в доспехи лошадь Вестника. Она мчится рысью, приближается. Всадник приветственно поднимает руку:

— Вы сделали доброе дело и получите награды. Думаю, надо начать с Дриззела.

Поднимается вампир, который только что ковырялся в брюхе одного из скорпионов. Сарий старается не думать о том, что налипло на руки Дриззела.

— Ты хорошо сражался, хотя это и не самый твой выдающийся бой. Я даю тебе новый щит. Он тоже хороший, хоть и не самый выдающийся.

Дриззел липкими руками берет награду и забрасывает старый щит в один из коридоров лабиринта. Раздается звяканье.

— Финиэль.

Девчонка-эльф протискивается мимо Сария.

— Мне приятно видеть, что ты не ведаешь сомнений и берешь себе все, что хочешь. Поэтому тебе нужно поступить так же и с доспехами. Вот полсотни золотых монет. Выбери сама, что купить.

Сарию пришлось напрячь все самообладание, чтобы не ударить Финиэль мечом. Она его оттеснила, и ее за это награждают. Несправедливо!

— Сарий.

Он выдвигается вперед. Я был изумителен, давай, согласись же. Даже слишком хорош для несчастного второго уровня, признай это!

— Ты вышел из битвы невредимым. Мои поздравления. Впрочем, ты слишком поздно добрался сюда и не сумел самолично прикончить скорпиона. Тем не менее я хотел бы тебя наградить. Пусть твой талант целителя крепнет! Теперь у тебя будет больше силы, чтобы делиться ею с другими.

«Это всё», — шипит что-то внутри него. Это всё? Сарий недоверчиво смотрит на Вестника. Что это за награда, как такое вообще может быть? Когда он исцеляет кого-то, он вредит самому себе — а теперь будет вредить еще сильнее? Нет, он не станет больше применять эти дурацкие чары, он же не совсем спятил!

— Блэкспелл, — вызывает Вестник следующего воина.

Это вампир, которого он превозносит до небес и дарует ему меч, бордовый, как вино, просвечивающий насквозь меч. Сарий тоже был бы рад обзавестись такой игрушкой. Но он ведь только сегодня получил новое оружие. Ах да, и, конечно, этот чудесный дар исцеления. Вот уж нелепость.

Почему он, собственно, так разозлен? И на Нуракса, вервольфа, которому Вестник только что подарил пару сапог, добавляющих выносливости, и на Гротока, первого человека, которого Сарий встретил в Эребе, — тот получил какие-то свитки с письменами.

Следующего удостоенного награды Сарий знает, как и Нуракса. Это Дитя Арвен. Она слегка ранена; ей достается целебный напиток и десять золотых монет. Все это куда лучше, чем то фуфло, которое досталось ему.

— Гагнар! — выкрикивает Вестник.

Из-за убитых скорпионов выползает сильно израненное и потрепанное существо, похожее на ящерицу.

— Да, Гагнар, это было на грани. Если ты останешься здесь, то умрешь. Пойдем-ка со мной.

Гагнар безуспешно пробует выпрямиться. На его разорванной куртке, как и на пятнистой шапочке, Сарий совершенно отчетливо видит цифру I, словно оттиснутую на ткани. Он не может отвести глаз от Гагнара. Наконец-то нашелся хоть кто-то, разбирающийся во всем этом еще меньше, чем он сам.

Вестник усаживает человекоящера на лошадь.

— Вам позволено разжечь костер, — объявляет он и уносится прочь.

У Сария уже горит огонь — прежде чем кто-либо из остальных среагировал на слова Вестника. Дитя Арвен и Блэкспелл медленно приближаются. Остальные вернулись к тушам скорпионов и яростно потрошат их.

— Что они там все-таки ищут так усердно? — начинает разговор Сарий.

Блэкспелл молчит, но Дитя Арвен готова поделиться тем, что знает:

— Волшебные кристаллы, конечно.

— В дохлых скорпионах?

Сария словно по голове ударили. Он бы и сам стал искать их там, если бы вовремя сообразил. Теперь понятно, почему Дриззел и компания с таким усердием занимаются потрошением туш. Сарий с удовольствием бы к ним присоединился.

— Ты уже находила когда-нибудь такой кристалл? — спрашивает он собеседницу в обличье темного эльфа.

— Пока нет. Они и впрямь редко встречаются, а ведь это самое ценное, что здесь можно заполучить. Я видела однажды, как КровоПуск достал такой кристалл из туши громадного ядовитого паука. Он был голубого цвета. Впрочем, о том, что с ним сделал КровоПуск, я не имею ни малейшего понятия.

В задумчивости Сарий смотрит на взвивающиеся вверх языки пламени. Интересно, когда же зазвучала музыка? Он и не заметил, но сейчас она слышна и придает новые силы. Наверное, он мог бы прямо сейчас вступить в очередной бой. На этот раз Сарий не даст себя оттеснить какой-то там жалкой Финиэль!

— Ты знаешь, что именно можно сделать с кристаллами?

Дитя Арвен медлит с ответом.

— Говорят, они могут выполнить твои самые большие желания. Разве что мертвых к жизни не вернут. И во Внутренний Круг тоже не перенесут.

— А что это такое — Внутренний Круг? — уже нисколько не стесняясь своего неведения, спрашивает Сарий. Это все музыка, это благодаря ей он чувствует себя как король. Здесь ты — главный герой, остальные — всего лишь помощники.

Но ответа он не получает — в разговор вмешивается Блэкспелл:

— Сам выяснишь. Нам всем тоже так пришлось.

— Ладно-ладно. Это же был всего лишь вопрос.

Дриззел и Нуракс прекращают поиски, бросают туши скорпионов и направляются к костру.

— Могли бы хоть немного почиститься, вы грязные, как свиньи, — говорит Дитя Арвен и отодвигается.

Дриззел располагается слева от нее.

— Смотрите-ка, Сарий. А я думал, ты уже на том свете. Разве эти голубые великанши у реки не остудили твой пыл?

— Как видишь.

— Ну и что, яростная была схватка?

— Если б ты не смотался, узнал бы.

— Прекрасная похвальба для того, кто добрался до второго уровня.

Сарий молчит. Остальные видят, на каком уровне он находится; он же не знает о них ничего. В их присутствии он сразу чувствует себя голым.

— Немедленно оставь Сария в покое, иначе расскажу ему пару вещей, которые о тебе знаю, — небрежно предупреждает Дитя Арвен.

— Попробуй только. Ты же понимаешь, как Вестник относится к умникам, которые все знают, — так же небрежно парирует Дриззел.

В этот момент Лелант заглядывает за угол и тут же останавливается как вкопанный, молниеносно доставая из-за пояса моргенштерн.

— Вот черт. Вторжение эльфов, — стонет Блэкспелл.

— Заткнись! — возражает Сарий. Лелант — один из тех, кто ему больше всего здесь нравится. Я знаю, кто ты, старина. Жестом он предлагает остальным немного подвинуться, чтобы Лелант тоже смог расположиться рядом. Однако тому, похоже, этого не хочется, он держится в стороне. Взглянув на Финиэль и Гротока, которые все еще возятся с дохлыми скорпионами, направляется к ним, потом снова передумывает. Наконец он подходит к костру, впрочем, старается усесться как можно дальше от Сария.

— Привет, Лелант! — приветствует его Сарий.

— Те двое, они что, ищут волшебные кристаллы? — спрашивает Лелант вместо приветствия.

— Точно, — говорит Блэкспелл. — Но им не везет. В этих тварях ничего нет.

— Н-да, досадно. У меня было немножко иначе, — Лелант запускает руку в карман и достает оттуда кристалл, который переливается зеленым светом. — Круто, ага?

— Где ты его достал? — спрашивает Дитя Арвен.

— Тебя это не касается.

Сарий завороженно смотрит на сверкающий камень и чувствует, как все у него в душе кипит. Не стоит спрашивать, где Лелант нашел кристалл. Это был его скорпион, его добыча, которую он оставил Леланту, а тот воспользовался промашкой. Это просто мерзко.

— Ты понимаешь, что камень вообще-то принадлежит мне?

— Вот уж не знал. И почему же?

— Потому что я один прикончил скорпиона, вот почему. Если ты честный человек, то вернешь эту штуку.

— Ага, мечтай и дальше! Мне еще никто так на мозги не капал!

Сарий быстрее, чем успевает что-либо сообразить, выхватывает меч. И вот он стоит, не зная, как поступить. В принципе, ему не хочется нападать на Леланта, ему нужен только кристалл, который причитается ему по праву. Если бы ты знал, кто я, ты просто бы мне его отдал.

— Эй, эй, никаких дуэлей за пределами Города! — кричит Дриззел.

— Ой, боюсь, боюсь! Второклашка на меня прет! — издевательски вопит Лелант. — Один удар мечом, и Вестник с тобою сочтется. Ну же, попробуй! Давай, порадуй меня!

Еще несколько секунд для проформы Сарий держит меч, целясь в грудь Леланту, но потом убирает оружие, втайне радуясь, что поединка не будет.

— Ты точно знаешь, что этот камень тебе не положено было брать.

— С какой же это стати? Чего ж мне не взять что-нибудь, если ты просто сбежал оттуда, прихватив с собой лишь жало и клешни? Ну, ребята, вы бы это видели! Отрезает у этой твари клешни и набивает ими свою котомку. Что ты вообще с ними задумал делать? Ножницы смастерить?

Сарий пристально смотрит на Леланта. Смуглое лицо, черные колючие волосы, темные блестящие глаза. Ну, я с тобой еще поквитаюсь, задница.

— Ладно, оставь его себе, трус!

— Трус, зато с волшебным кристаллом. Ну что, кто-нибудь знает, в какой стороне находится Город?

— Спроси лучше свой волшебный кристалл, — саркастично бросает Сарий, — или для разнообразия сам напрягись.

Он не дожидается ответной реплики Леланта, а поворачивается спиной к костру и топает в первый попавшийся коридор лабиринта. Лучше уж в самом деле быть одному, чем сидеть в окружении таких идиотов. Он чуть не нашел волшебный кристалл, чуть не нашел!

В лабиринте по-прежнему царит кромешная тьма, но мысль об этом чертовом Леланте гонит его вперед. Если сейчас на его пути попадется еще один скорпион, он сотрет его в порошок.

Дальше, дальше. У него еще уйма времени, чтобы достичь цели, и он отвяжется от остальных, вот что.

А может, это и глупо. Ведь все коридоры здесь выглядят одинаково, и нет даже намека на Белый Город. Он снова плутает, не встречает никого, никто на него не нападает. Кажется, время тянется бесконечно; наконец он останавливается. Ярость сжалась в душе в крохотную пылающую точку.

Что теперь? Впору влепить себе оплеуху за то, что поступил так необдуманно. Почему он не позвал с собой хотя бы Дитя Арвен? Она держалась на его стороне, он не должен был оставлять ее с другими. Будь она здесь, можно было бы сейчас развести костер. Будь она здесь, он сейчас не остался бы в полном одиночестве.

Сарий еще раз пытается сориентироваться. Должно же быть какое-то указание! Может быть, нужные повороты обозначают белые камешки или звуки колокола, отбивающие каждый час? Он напрягает слух. Всматривается во все подозрительные предметы. Напряженно ловит каждый шорох, замирая возле развилок. И вот на третьем повороте он кое-что слышит, правда, не звон колокола, а странный шум, очень тихий. Ну хоть какой-то сигнал. Хоть что-то, куда можно направиться.

Шум тем отчетливее, чем дольше Сарий следует в выбранном направлении. Он позабыл о всякой осторожности, что-то подсказывает, что опасности ему не грозят. На мгновение он задерживается, пытаясь уяснить себе, откуда взялась в нем эта уверенность. Дело в музыке, догадывается он. Мягко и неприметно она изменила свой характер и сейчас придает ему уверенность, не оставляя никакого сомнения в том, что он на верном пути.

Через несколько минут Сарий обнаруживает источник шума — это подземная река. Ее вода в скудном свете факелов кажется почти черной, но, приблизившись, он замечает, что поток окрашен в темный кроваво-красный цвет.

В голове Сария невольно возникают жуткие картины: поля сражений, горы трупов, жертвоприношения. Где-то же пролилась эта кровь!

Если только это кровь. Точно вряд ли кто скажет: окраска воды может быть связана с камешками, устилающими дно, или… да какая разница. Пить ее Сарий в любом случае не будет, хотя подкрепиться бы не мешало.

Он стоит на каменистой кромке возле воды, текущей по прямому, как линейка, руслу, своей геометрической четкостью напоминающему канал. Города часто строят на берегах рек, значит, он должен следовать за водой, пока она не приведет его к цели. Вот только куда: вверх по течению или вниз? Он обследует окрестности в поисках подсказок, ни одной не находит и решает идти вверх по течению.

Вскоре становится светлее. Вдоль берега реки на одинаковом расстоянии установлены корзины, в которых пылает огонь. Все сразу вдруг превращается в детскую игру. Сарий уже бежит, а заметив широкую лестницу, которая ведет куда-то ввысь, несется еще быстрее, правда, всего в двух шагах от ступеней приходится остановиться, потому что он не рассчитал свои силы. Отдышавшись, он начинает подъем. Раздаются ликующие звуки музыки, он видит, как сверху пробивается дневной свет.

Когда он наконец выбирается на поверхность, перед ним открывается потрясающая, великолепная картина. Стены, башни и арки из белого мрамора залиты ярким солнечным светом; даже улица, ведущая в Город, блестит, словно выточенная из слоновой кости.

Сарий уже не спешит. Город, похоже, только его и ждет. Какое-то мгновение он любуется этой картиной, а затем медленно направляется в сторону ворот.

При его появлении четверо стражников приветственно склоняют копья, звучат фанфары, и толстопузый герольд, поднявшись высоко на стену, возвещает самую свежую новость:

— Прибыл Сарий. Сарий, рыцарь, принадлежащий к племени темных эльфов, вступает в Белый Город.

 

9

— Еще рису? — матушка, решив проявить инициативу, поднесла к тарелке Ника полную поварешку.

— Нет, спасибо.

— Неужели невкусно? Ты так комично ковыряешься в мясе.

Нику было тяжело сосредоточиться на словах матери. Несколькими минутами ранее Сарий заглянул в одну из харчевен в Белом Городе, снял комнату, и хозяин этого заведения велел ему три часа отдыхать. Бац — экран снова стал черным.

— Слушай, твоя мать задала тебе вопрос!

— Да, пап, прости. Нет, все очень вкусно, просто я немного устал!

Отец глотнул из кружки пива и наморщил лоб:

— У тебя ж сегодня даже уроков не было!

— Не было, но он учил химию, — пришла на помощь матушка. — Порадуйся, что Ник всерьез взялся за учебу. Я вчера говорила с миссис Фолкнер: ее сын вообще не сидит дома, и в школе с ним только проблемы…

Мысли Ника уже опять были далеко. Он еще не зарегистрировался для участия в боях, которые должны были проходить на арене. Он даже не знал, куда ему для этого обратиться. Что, если он так и не найдет нужный адрес или же потребуется выполнять еще какие-то задания? Тогда придется туго. Пока же оставался еще почти час до истечения срока, отведенного ему на отдых. Матушка уснет у телевизора, а отец, быть может, выберется в паб за третьей дозой пива. Лучше, конечно, если бы Сарий мог отправиться на отдых попозже — после полуночи, когда Ник устанет. Он задавался вопросом, как там остальные: нашли они за это время красную реку или все еще блуждали по лабиринту?

Он потер воспаленные глаза. Хозяин харчевни, смерив взглядом доспехи Сария, рассказал ему о великолепных мастерах оружейных дел, живущих в Белом Городе. Но у Сария не было ни золота, ни волшебного кристалла. Он даже не знал, как ему расплатиться за комнату в харчевне, в которой все же пришлось остановиться, следуя письменному приказу Вестника.

Проклятый Лелант. В понедельник Ник возьмет Колина, этот мешок с дерьмом, за грудки.

— …на следующей неделе?

После этой фразы воцарилась тишина, и Ник понял, что вопрос был адресован ему.

— Извини, ты не можешь повторить?

— Я спросила, эту твою работу по химии надо сдать на следующей неделе? Господи, Ник, что же с тобой творится?

Раздраженно наклонившись, папаша наткнулся внушительным пузом на край стола.

— По-моему, это вообще не дело, как ты выключаешься из разговора. Все-таки речь идет о тебе.

— Да, прости. — Только всяких «почему», «отчего», «с какой стати» ему не хватало! — Срок сдачи — следующая неделя, но я думаю, что все прекрасно успею. А как у тебя на службе сегодня?

Спросить папашу о работе — стопроцентный успех. У него всегда было что порассказать. Сегодня речь зашла о пациенте, который тайком сунул санитару Данмору пять фунтов, чтобы тот принес из ближайшего киоска рыбу и чипсы.

— При этом уровень холестерина у него — отсюда до Непала, — пояснил отец и налил еще одну тарелку густого куриного супа. — Поверьте, людям нужно давать понять: они зажрались уже настолько, что из-за этого попали в больницу.

Ник машинально улыбнулся, ему хотелось вернуться в Белый Город.

— Можно выйти из-за стола?

— Конечно, — отозвалась матушка.

— Помоги матери с посудой, — вставил папаша, покончив с одним куском и собираясь взяться за другой.

Ник решительно очистил стол, торопливо сунул тарелки и стаканы в посудомоечную машину и взбежал по лестнице в свою комнату. Теперь он лучше разбирался в правилах игры, но все равно попытался ее запустить; естественно, у него ничего не вышло.

Оставалось сорок пять минут, которые можно было потратить на химию. Все в нем противилось этой мысли. Давай же, уговаривал он себя, хоть на пару формул взгляни.

Именно в тот момент, когда он уже раскрыл книгу и теперь боролся с захлестнувшей его волной раздражения, в комнату ввалился папаша.

— Я совсем забыл спросить тебя, завтра ты… О, да ты и впрямь занимаешься!

— Ну да.

— Трудно?

— Сам посмотри.

Отец встал у него за спиной и заглянул в книгу; впрочем, его снисходительный интерес улетучился уже через пару секунд.

— Бог ты мой. Тут я тебе и впрямь не могу помочь, Ник.

— Да все в порядке, пап. Тебе вообще не нужно об этом задумываться, я сам разберусь.

Отец положил руку ему на плечо:

— Извини, что помешал. Знаешь, я горжусь тобой. Все-таки из моего мальчишки кое-что получилось.

Ник подавил желание стряхнуть руку отца и закусил губу. Тяжесть, придавливавшая его плечо, исчезла.

— Пойду еще загляну в паб. Не занимайся слишком долго, Ник.

Щелкнул дверной замок.

Еще сорок три минуты. Он потер лицо, вновь склонился над книгой и уставился в формулы. Если найти хотя бы пару первых фраз, этого уже будет достаточно для работы. Ник закрыл глаза и повторил то, что только что прочел. Жаль, что в реальной жизни нет волшебных кристаллов, ведь для занятий химией они бы и впрямь пригодились. Нет, «отлично» ему ни за что в жизни не получить.

Ник взял из пачки лист бумаги и написал заголовок: «Идентификация аминокислот посредством тонкослойной хроматографии».

Начало есть. Теперь нужна вводная часть. Вообще-то не стоит так работать: если уж писать, то по-нормальному и в удобное время, лучше всего утром после завтрака. Тогда у него в голове не будут сновать скорпионы, да и злость на Колина, он надеялся, развеется.

Ник в последний раз посмотрел в книгу и включил компьютер. По привычке заглянул в галерею Эмили на «Deviantart», но там не было ничего нового. На миг в душе вспыхнуло разочарование, а в следующее мгновение Ника осенило. И как это он до сих пор не додумался?

Он открыл Google и ввел в строку поиска: «Эреб». Должен же существовать сайт фирмы, разработавшей игру, форум, может, даже обновленная версия. Наверняка есть всякие советы по прохождению, чит-коды и прочий хлам.

В первой строке результатов поиска стояла ссылка на Википедию. Отлично, значит, игра была известна. Открывшаяся в окне статья гласила:

Эреб (др. — греч. Ερεβος или έρεβος — «мрак», «тьма»), в греческой мифологии — бог и воплощение мрака. Согласно Гесиоду, он возник из Хаоса (пустое зияющее пространство) вместе с Землей (Геей), Ночью (Никтой), Тартаром и Эросом. От союза Ночи и Эреба произошли, помимо Сна и толпы Сновидений, все беды мира: Обман, Старость, Смерть, Убийство, Гнев, Скорбь, Забвение и Голод; от них также родились Немезида (богиня мщения), Мойры (богини судьбы) и Геспериды; впрочем, Радость, Дружба и Сострадание — тоже их порождения. Согласно позднейшим легендам, Эреб — часть подземного мира, место, которое душа должна миновать сразу после смерти человека. Зачастую Эреб выступал синонимом Аида, греческого бога подземного царства мертвых.

Ник дважды перечитал этот текст и закрыл окно. Все это было бы интересно, пожелай он узнать что-то о греческих богах, однако к игре прочитанное не имело никакого отношения. По большому счету, эта статья не дала ему ни одной подсказки.

Он продолжил поиск. Сплошные отсылки к греческой мифологии, несколько упоминаний о группе, играющей дэт-метал. Только добравшись до конца страницы, он тихо возликовал: «Эреб, игра» — сообщала последняя строка. Больше ничего.

Преисполненный ожидания, Ник кликнул по ссылке. Прошло несколько секунд, страница открылась. Красная надпись на черном фоне:

Скверная идея, Сарий.

«Почему бы нет?» — чуть не спросил Ник в первый момент. А в следующую секунду вся чудовищность ситуации дошла до него, и он спешно закрыл окно, вышел из браузера, словно хотел от кого-то отгородиться. Быть этого не может, у него просто разыгралось воображение. Разве возможно, чтобы Интернет с ним разговаривал? Надо еще раз открыть эту страницу и удостовериться, что он ошибся. Нет, это точно было…

Зазвонил мобильник, и у Ника чуть сердце не остановилось от неожиданности. Может, не стоило закрывать страницу? «Джеми» — прочитал он на экране телефона и облегченно вздохнул.

— Привет! Я тебе не помешал? А то у тебя такой странный голос.

— Да нет, все в порядке.

— Отлично. Слушай, нет желания завтра поехать на велосипеде на природу? Мы целую вечность никуда не выбирались, и погоду обещают хорошую.

Несколько секунд Ник подбирал подходящий ответ.

— Идея супер, но я как раз сижу над домашней работой по химии. Надо обязательно сделать что-нибудь содержательное, так что рисковать не буду.

— О! — в голосе Джеми сквозило разочарование. — Тогда знаешь что? Я тебе помогу. Приходи завтра, и мы вместе поищем в Интернете, тогда у тебя все наверняка быстрее получится!

Вот дрянь.

— Посмотрим. Одному мне, пожалуй, все-таки легче сосредоточиться. И… ну да, в принципе, все-таки это тоже, понимаешь, важно.

Ник закрыл глаза. Господи, какая идиотская лживая чушь. На другом конце провода воцарилось растерянное молчание; до Ника доносилось только бормотание телевизора.

— Ты серьезно? — после необычайно долгой паузы спросил наконец Джеми. — Раньше ты совсем по-другому к этому относился. Мы же все-таки… А, вон оно что! — Джеми засмеялся. — Теперь я понял! Ник, старина, почему ты сразу не сказал? У тебя свидание, и ты боишься, что дядя Джеми вечно будет тебя дразнить, если ты в этом признаешься.

— Чепуха.

— Да все в порядке, топай на свое свидание, развлекайся. В понедельник все в мельчайших подробностях мне расскажешь. А к следующим выходным, надеюсь, я уломаю Дарлин, и мы погуляем вчетвером.

— Дарлин? — переспросил Ник, против воли заинтересовавшись услышанным.

— Да, такая стройненькая блондинка из школьного оркестра. На год младше нас, играет на кларнете, обычно носит джинсовую мини-юбку. Дарлин… По-моему, звучит.

— Да, ничего так. Слушай, мне надо закругляться, матушка зовет.

Ложь без труда слетела с губ Ника, ведь часы на компьютере показывали без пяти минут девять. Сейчас он снова сможет запустить игру.

Комната тесная, всего с одним крохотным окном, которое невозможно открыть. При любом движении Сария кровать издает пугающие, похожие на предсмертный хрип звуки; ему кажется, что она вот-вот рухнет, и тогда хозяин харчевни выставит счет еще и за сломанную мебель.

Запас сил и здоровье у него отменные, лучшего нельзя и желать, с удовольствием отмечает он. Отдых пошел ему на пользу.

Только подойдя к двери, он замечает, что не один. На небольшом табурете, забравшись на него с ногами, восседает гном, грязно-белый, как стена комнаты.

— О, Сарий! — верещит и гримасничает гном. — У меня есть для тебя новости. От Вестника. Я, так сказать, вестник Вестника.

Сарий поглядывает на посетителя, чье кривоносое лицо прямо-таки светится радушием, и ничего хорошего почему-то от него не ждет.

— Мой повелитель недоволен твоим любопытством, — начинает гном. — Думаю, ты догадываешься, о чем я говорю. Конечно, он понимает, что тебе хочется узнать побольше об Эребе, но ему не нравится, что ты у него за спиной что-то вынюхиваешь.

Длинным ногтем гном ковыряется в зубах, находит нечто зеленоватое и тщательно его рассматривает.

— Поэтому он готов ответить на твои вопросы. Кстати, представь себе, у него к тебе тоже есть вопросы.

С легким отвращением Сарий наблюдает, как его собеседник снова кладет зеленоватый комок в рот и принимается его жевать.

— Какие вопросы?

— О, совсем несложные. Например, Ник Данмор знает человека, которого зовут Рашид Салех?

Сарий настораживается. Интересно, что значит подобное любопытство? С другой стороны, если вопросы Вестника будут и дальше так просты, то он, можно сказать, легко отделается.

— Да, Ник его знает.

— Хорошо. А знает ли Ник Данмор, что особенно нравится Рашиду?

Это совсем просто.

— Он любит кататься на скейтборде, слушает хип-хоп и балдеет от Стивена Кинга.

Продолжая жевать, гном с довольным видом кивнул:

— В этом Ник хорошо разбирается. А может быть, он знает еще, чего боится Рашид Салех?

Нет. Откуда ему это знать? Хотя… есть одна вещь, которая в свое время бросилась ему в глаза: Рашид боится высоты. Однажды они всем классом побывали на «Лондонском глазе», гигантском колесе обозрения на берегу Темзы. Рашид хоть и прокатился с ними, но было видно, что он страшно побледнел, а потом его чуть не вырвало.

— Он не любит высоты. Избегает подниматься на смотровые площадки, башни и все такое.

Гном прищелкивает языком.

— Это превосходит все, что мы уже узнали. Спасибо, Сарий. Мой повелитель склонен простить тебе чрезмерную любовь к знаниям. Теперь и я в ответ кое-что поведаю тебе.

Белый гном наклоняется вперед и доверительно подмигивает Сарию.

— Список участников поединков, которые пройдут на арене, ты найдешь в таверне Атропос. Поприветствуй от меня старушку.

Он спрыгивает с табурета, излишне почтительно раскланивается и уходит. Сарий надевает шлем, вешает на спину щит и уже направляется к двери, как вдруг что-то всплывает в памяти.

Белый гном не ответил ни на один его вопрос. Сарий даже не успел задать ни одного вопроса.

Город, несмотря на поздний час, более чем оживлен. Сарий предпочитает держаться широких улиц и избегает сворачивать в темные тупики, которые напоминают ему коридоры лабиринта. На каждом углу стоят чаши, в которых пылает огонь, окрашивая кремовые стены домов в золотистые цвета. То тут, то там он встречает других воинов; некоторые ему знакомы: Сапуджапу, например, и ЛаКор. Ему хочется узнать, отыскали ли Дриззел, Блэкспелл и Лелант дорогу сюда, — скорее всего, да. Им вряд ли потребовалось много времени, чтобы найти красную реку. А может, на них напала еще одна орда гигантских скорпионов и всех прикончила? Эта мысль ему определенно нравится.

Жаль, что не было возможности спросить у гнома, как добраться до таверны Атропос, ведь, прогуливаясь по главным улицам, он может и не обнаружить ее. Ему нужна подсказка. А чаши с огнем, сообразил он, — это не то же самое, что разведенный где-нибудь в глуши костер: они предназначены лишь для освещения, возле них не поговоришь.

Лишь когда Сарий видит карлика, который силится открыть тяжелую деревянную дверь, он понимает, что можно зайти в один из магазинов с левой или правой стороны улицы. «Мясная лавка» — гласит надпись, начертанная крупными буквами на прибитом гвоздями деревянном щите прямо над входом.

Несколько минут спустя Сарий заглядывает в лавку старьевщика, где полки ломятся от всевозможных диковин. Внимание его привлекает череп вампира, на клыках которого нанизаны катушки с нитками, — здесь им самое место. Впрочем, катушки можно было бы насадить и на жала скорпионов.

Из самого мрачного уголка лавки, шаркая ногами, выходит седобородый старик.

— Ты что-нибудь покупаешь или продаешь? — спрашивает он, не удостаивая Сария даже приветствием.

— Продаю, — отвечает Сарий, открывает суму и выкладывает на прилавок две клешни скорпиона, пластины, покрывавшие его спину, и жало. В душе вновь вздымается гнев. Он мог бы уже быть обладателем волшебного кристалла!

— Ага. Скорпион раскромсанный, — убеждается торговец. — За это много не дадут, кроме разве что жала, если в нем еще сохранился яд.

Вооружившись лупой, он рассматривает черный изогнутый шип.

— Сколько я получу за него? — спрашивает Сарий. — Мне бы, например, хотелось разжиться волшебным кристаллом.

Торговец недоуменно глядит на него:

— Волшебные кристаллы нельзя купить. Их можно найти. Или получить в подарок. За жало я даю тебе три золотые монеты, за остальное — еще две.

Звучит не очень-то радужно. Сарий припоминает, что Тирания после сражения с водными великаншами получила сорок золотых.

— Слишком мало, — говорит он, поддавшись внезапному порыву. — Я хочу десять золотых, иначе сделка не состоится.

Торговец недовольно поглядывает то на останки скорпиона, то на Сария.

— В лучшем случае шесть.

Они договариваются на семи, и Сарий, преисполненный радости, покидает лавку — на этот раз он все правильно сделал. Впрочем, чувство это улетучивается, когда в одной из соседних витрин он видит жало скорпиона, выставленное на продажу за пятьдесят пять золотых монет. Кроме того, увлекшись торгами, он забыл спросить о дороге в таверну.

В следующей лавке — это обувная мастерская, где предлагается купить самые разные сапоги: непроницаемые для яда, усеянные клинками и даже поражающие молниями, — ему с готовностью все рассказывают. Итак, третий поворот налево, и вот он уже стоит перед покосившейся облезлой дверью. На вывеске у входа красуются ножницы, приготовленные к работе, а под ними надпись: «Последний разрез».

Внутри едва ли не темнее, чем снаружи, на ночной улице. Маленькие фонарики освещают только столы и руки сидящих, лица остаются завешены тьмой.

Сарий останавливается у стойки, за которой хозяйничает древняя старуха; та не обращает на гостя никакого внимания. Скрюченным указательным пальцем она выводит какие-то линии на деревянном прилавке и тихо бормочет себе под нос.

— Я хотел бы записаться для участия в боях, которые состоятся на арене, — говорит Сарий.

Старуха мельком взглядывает на него, но ни слова не отвечает.

— Где мне найти список, в который я мог бы внести свое имя для участия в поединках? — делает он еще одну попытку. — Вы Атропос, не так ли?

Упоминание ее имени, кажется, выводит старую хозяйку из оцепенения:

— Да, это я. Список в подвале.

Она мерит Сария взглядом с ног до головы.

— Ты и впрямь хочешь участвовать в поединках?

— Да.

— На втором уровне? Да уж, умнее не придумаешь. Ну, делай что хочешь. Меня это вообще-то не касается.

Она снова наклоняется и принимается за разглядывание узоров на деревянном прилавке.

Сарий отыскивает лестницу вниз. В подвале куда больше света, чем наверху: в камине пылает огонь и освещает арочный свод. Список нельзя не заметить, он прикреплен к стене, и его охраняет солдат. Когда Сарий подходит ближе, тот заговаривает с ним:

— Ты пришел, чтобы записаться?

— Да.

— Как твое имя?

— Сарий.

Он жадно вглядывается в список. Некоторые из имен ему знакомы: КровоПуск, Ксоху, Кескориан, Сапуджапу, Тирания. А вот Леланта, похоже, нет, как нет и никого из тех, с кем он встретился в лабиринте.

— С каким оружием ты собираешься выйти на арену?

— С мечом.

Солдат что-то помечает у себя в книге.

— Ты еще на втором уровне, как я вижу.

Сарий уже устал выслушивать одно и то же.

— Да. И что? Я только недавно в игре. Именно поэтому хочу участвовать в поединках. Чтобы наверстать упущенное.

В дальней части подвала, прямо под сводом, происходит какое-то движение. Рослый человек с длинными черными волосами поднимается со стула и теперь стоит так, что его освещает огонь камина.

— Если ты так спешишь наверстать упущенное, то приготовься к встрече со мной. Давай сразимся на дуэли.

Вид человека, бросившего ему вызов, производит на Сария странное впечатление: что-то в нем не то. Кого он напоминает? В конце концов вслед за охватывающим его трепетом мелькает догадка: этот неведомый воин выглядит точно так же, как будет выглядеть Ник Данмор лет через десять. Те же гладкие темные волосы, узкие глаза, ямочка на подбородке — именно его черты, только более зрелые, да еще щетина на подбородке. Воина зовут ЛордНик. Нет, это не может быть случайностью.

— Ну так что? Дуэль или нет?

— Если здесь разрешено…

Глупо, как глупо. Он не знает уровень ЛордНика. Что если тот находится на седьмом или восьмом уровне? Но, если он на, скажем, третьем, тогда у Сария, возможно, есть шансы. Он вспоминает о том, как расправился со скорпионом, и чувствует, как в глубине души нарастает уверенность.

— Дуэли в таверне дозволены, — поясняет солдат, который ради того, чтобы поглазеть на поединок, даже оставил без присмотра свой список. — Впрочем, нужно, чтобы более слабый вызвал на бой того, кто сильнее. В вашем случае это значит, что вызов должен исходить от Сария.

Сарий не уверен, хочется ли ему вообще сражаться. Прежде он бился только с монстрами, а не с другими участниками игры. С другой стороны, раз он намерен выступить на арене, ему не повредит, если он немного потренируется.

— Хорошо. Я вызываю ЛордНика на дуэль.

— Классно, малыш! — кричит его противник.

Хорошо ему веселиться, думает Сарий. Видит же, что я всего лишь на втором уровне. Он отступает от ЛордНика, который уже готовится нанести удар.

— Ради чего мы будем сражаться? Мне нравится твой волчий шлем, как насчет него? Я ставлю против него свой щит с тридцатью точками защиты.

— Шлемом я ни в коем случае не рискну.

Не рискну, даже если ты мне признаешься, кто ты и почему выглядишь так же, как я.

— Ну а что тогда?

Сарий ненадолго задумывается, припоминая, что у него имеется.

— Четыре золотых монеты.

— Что? Ради этого не стоит даже дергаться!

Фигура, до неприятного знакомая Сарию, вновь отворачивается к столу.

— Да, ладно, еще как стоит, — вмешивается солдат. — Любое выигранное сражение приносит опыт и прибавляет жизненную силу — вы не должны об этом забывать.

ЛордНик, уже почти занявший свое прежнее место, неожиданно останавливается.

— Ну ладно. Четыре золотые монеты.

Вставь перед камином, они принимают боевые позы. Сарий не может отвести взгляда от лица ЛордНика — все равно что сражаешься против себя самого. Неудивительно, что первый же удар его противника достигает цели. Сарий слишком поздно поднимает щит, и меч ЛордНика задевает его бок. Тотчас уши вновь раздирает пронзительный визг.

У Сария нет даже времени взглянуть на пояс, проверяя, сколько жизненной силы осталось. Ему остается лишь надеяться, что он выживет и после еще одного ранения. Он бросается на соперника и наносит ему один удар по шлему, другой — по бедру. Есть! На поясе ЛордНика уже появляется черное пятно.

Однако ликование Сария недолго. Его противник бьет так сильно, что Сарий выпускает щит из рук; тут же следует колющий удар мечом, он приходится в живот. Сарий падает наземь; звук раны, свербящий его мозг, раздирает голову, раздирает, раздирает…

— Остановитесь!

Чья-то тень разделяет их. Солдат.

— Сарий тяжело ранен. Пусть он решит, стоит ли сражаться дальше или он признает себя побежденным.

Тут нечего и решать. Сарий едва может подняться на ноги. Звук, пронзающий голову, напоминает визг циркулярной пилы. Он бы и рад его выключить, но не решается, ведь, может быть, он пропустит тогда что-нибудь важное. Некое указание, предостережение.

— Я сдаюсь.

Ликующий ЛордНик вырастает над ним:

— Тогда вываливай четыре золотых.

Сарий открывает котомку, намеренно стараясь не делать ни одного движения, которое причинило бы лишнюю боль, и отдает требуемую сумму. Теперь у него остается всего три монеты. Надо быстро перевести в деньги те вещицы, которые он отнял у расхитителей гробниц, — при условии, что у него вообще хватит на это сил. Уцелевшая полоска красного цвета на его поясе до обидного мала.

Он смотрит в сторону, где в сумраке прячутся несколько столов и стульев. ЛордНик удаляется туда, а навстречу Сарию плавно поднимается еще одна фигура. Под капюшоном, скрывающим лицо, он замечает хорошо знакомые желтые глаза.

— Урок первый, — начинает лекцию Вестник. — Не вызывай на поединок противника, о котором вообще ничего не знаешь. Держись тех, кого тебе уже доводилось видеть в бою.

Он опускается на колени рядом с Сарием и кладет ему руку на голову. Пронзительный звук боли становится немного тише.

— Урок второй: сражайся только за что-то стоящее. Четыре золотые монеты — жалкая плата. А теперь вставай.

Вестник протягивает ему костлявую руку. Глядя на худые пальцы, Сарий внезапно вспоминает ноги скорпиона, но все равно принимает помощь.

— Надо кое-что обсудить. Пойдем.

Вестник уводит его в небольшую соседнюю комнату, посредине которой стоит круглый стол, а на нем горит одна-единственная свеча. Они садятся.

— Тебе снова нужно подлечиться, — говорит Вестник. — Ты еще помнишь правила Эреба? Здесь у тебя всего одна жизнь, одна-единственная. Я вижу, ты не особенно это ценишь.

Сарий не находит подходящего ответа и молчит. Похоже, отнюдь не легко угодить Вестнику: он ругает и тех, которые берегут себя, и тех, кто готов пойти на все.

— Не пойми меня неправильно, я ценю твое мужество, — говорит Вестник, словно слыша то, что думает Сарий. — Поэтому я и здесь — чтобы помочь тебе.

Он ставит на стол бутылочку с золотистой жидкостью. Сарий узнает целебный напиток, который получил после битвы с троллями.

— Я рад был бы тебе это дать. Ты знаешь, завтра состоятся бои на арене. Они проходят не каждый день — и тот, кому хочется продвинуться в игре, должен в них участвовать.

— Я хочу, — отвечает Сарий.

— Хорошо.

Вестник наклоняется, словно собираясь поведать Сарию что-то доверительное, то, чего не должен подслушать никто другой:

— Поединки начнутся в полдень. Те, кто записались, должны в это время находиться на арене. Так что постарайся не опоздать к началу, иначе тебя не допустят.

— Обязательно, — отвечает Сарий и тянет руку к бутылочке.

— Подожди секунду.

Бледно-желтые глаза вспыхивают. Вестник кладет ладонь ему на руку, и звук, свербящий мозг Сария, мгновенно усиливается.

— Я сказал, что рад был бы тебе это дать, но не говорил, что тебе позволено это взять.

Сарий послушно отводит руку. Возникает небольшая пауза, и, лишь выждав немного, Вестник заговаривает вновь.

— Я думаю, будет лучше, если ты примешь участие в поединках, будучи игроком третьего уровня, а не второго.

— Третьего уровня? Да, это было бы здорово.

— Ладно, тогда все же сделаем так, словно у нас здесь состоится третий обряд. Я дам тебе одно поручение, Сарий.

Длинные костлявые пальцы играют с целебным напитком, словно Вестник никак не может поймать мысль.

— Ты ведь наверняка хранишь серебристый диск, с помощью которого открыл для себя Эреб?

Сарию требуется какое-то время, чтобы понять, что имеет в виду Вестник.

— Да. Конечно.

— Хорошо. Поручение таково: найди для нас еще одного игрока, не важно, парня или девушку. Скопируй то, что записано на диске, и передай тому, кого ты считаешь достойным. Но помни правила!

К желтому цвету глаз собеседника Сария подмешивается что-то красное.

— Ничего не рассказывай об Эребе. Не говори ни слова. Скажи новичку, что ты даришь ему ценный подарок. Ведь ты же это делаешь, ты даришь ему, как-никак, целый мир. Пусть он пообещает тебе, что будет помалкивать. Объясни ему, что нельзя никому показывать твой подарок. Сделай это так, чтобы он поверил. А еще внуши ему, что в Эреб полагается заходить одному, без свидетелей — ты же выбираешься сюда один. И постарайся, чтобы он как можно скорее очутился здесь. Или она.

Вестник тихо передвигает с места на место бутылку с целебным напитком.

— Пока здесь не появится новый воин, ты тоже сюда не попадешь. А ты же не хочешь опоздать к началу боев на арене?

Сарий жадно глотает воздух.

— Но сейчас ведь середина ночи, завтра воскресенье! Как я могу так быстро…

— Это не мое дело. Ты же сообразительный воин — и хочешь достичь третьего уровня. Если замешкаешься, значит, так тому и быть, и тогда поединки пройдут без тебя.

Сарий сидит как громом пораженный. Как он так быстро справится? Ему же ни в коем случае нельзя пропускать поединки. А если он сейчас поднимется на третий уровень и хорошо выступит на арене, то, может быть, завтра будет уже на четвертом!

— Ты уже подумал о ком-нибудь? — интересуется Вестник.

— Ну да, уже.

— Кто это?

— Один мой друг, Джеми Кокс. Я думаю, он еще не в игре.

— Ага. Джеми Кокс. Хорошо. А если не он, то кто тогда?

Эмили, думает Сарий. Ни с кем я не хотел бы так поделиться тайной, как с Эмили.

— Есть еще одна девчонка, которую я мог бы спросить, — говорит он.

— Как ее имя?

Ему не хочется его говорить. Совсем не хочется.

— Эмили Карвер? — спрашивает Вестник скорее мимоходом, чем из любопытства.

Сарий, не веря своим ушам, оцепенело смотрит на него.

— Что ж, если речь действительно о ней, то я могу лишь пожелать тебе удачи. Вдруг тебе повезет больше, чем троим твоим предшественникам.

Убийственно-бесстрастный тон, необъяснимое всеведение Вестника, внезапный цейтнот, в котором оказался Сарий, — все мешает ему обдумать происходящее. Он пытается отбросить лишнее, сосредоточиться на самом важном. Решить задачу, которая поможет достичь третьего уровня.

Джеми, Эмили… Кто еще? Дэн и Алекс давно заражены, Бринна — само собой разумеется, Колин, Рашид, Джером…

По-видимому, с девчонками больше всего шансов на успех. Он мог бы спросить Мишель, может быть, еще Аишу или Карен. Иначе придется отправляться к школьникам младших классов…

— Еще можно поговорить с Эдрианом Маквеем, — делится он с Вестником. — Я думаю, тот пока не в игре, а Эреб ему наверняка понравится.

Желтоглазый едва заметно покачивает головой:

— Он его тоже не возьмет.

Наступает пауза, во время которой Вестник не сводит глаз с Сария, молча вертит в руках бутылочку. Все вокруг погружено в тьму, которую рассеивают лишь три ярких пятна: золотисто-желтый цвет напитка, гнойно-желтый цвет глаз Вестника и бледно-желтое пламя свечи.

— Мне все-таки хочется поговорить с Эдрианом, — наконец отзывается Сарий. — Думаю, он заинтересуется игрой.

— Ну что ж, попытайся. Итак, Джеми Кокс, Эмили Карвер и Эдриан Маквей. Хорошо. Я жду одного из них. Если решишь пригласить кого-то другого, дай мне знать.

Он ставит бутыль перед Сарием, ждет, пока тот выпьет напиток, и лишь затем покидает комнату. Пояс Сария снова окрашивается в радостные тона, а звук ранения, свербящий мозг, исчезает еще до того, как дверь захлопывается и все вокруг поглощает тьма.

 

10

Взгляд, брошенный на часы в углу экрана компьютера, подсказал Нику, что уже 0:43, значит, слишком поздно, чтобы звонить Джеми. У того компьютер точно в личном распоряжении, уже хорошо. Вообще-то Джеми не особо часто им пользовался, но Ник сумел бы убедить его в том, что нельзя упускать возможности побывать в Эребе.

Идея еще немного позаниматься сегодня химией, пусть она и мелькнула в голове Ника, очевидно, была просто смехотворна. Конечно, поединки на арене могли длиться долго, поэтому для собственного спокойствия стоило бы сделать хоть что-нибудь на будущее. Однако важнее, гораздо важнее сначала скопировать игру. Ник порылся в ящиках стола. У него точно оставались чистые DVD-диски, определенно оставались. Только вот где?

Прошло какое-то время, прежде чем он отыскал серебристый диск в фирменной упаковке, лежавший под стопкой книг и бумаг. Оставалось надеяться, что тонкий пластик не пострадал.

Процесс копирования длился дольше, чем предполагал Ник. Полоска индикатора, сообщавшего, сколько осталось до окончания записи, продвигалась медленно, очень медленно. Ник не отводя глаз смотрел на нее, словно пытаясь таким образом помочь делу. С другой стороны, что толку, если бы он перезаписал все быстро? Все равно нужно ждать до завтра, нужно ложиться спать, а он не мог даже представить, что способен хотя бы сомкнуть глаза. Голова пухла от вопросов.

Самое главное: кому пришла в голову идея придать своему виртуальному двойнику внешность Ника? Почему кто-то так поступил? Ник еще раз во всех деталях вспомнил, что происходило тогда в башне, о чем он сам думал, создавая Сария. Ни на секунду у него не возникло мысли сделать своего героя на кого-либо похожим. Тем более похожим на кого-нибудь из родных, друзей или знакомых.

Это, сто процентов, кто-то, кто меня знает. И кого знаю я. Мысль оказалась забавной и в то же время неприятной. Это его друг? Колин? Все-таки он скрывается не под личиной Леланта, а в образе ЛордНика?

Голубая полоска индикатора записи не доползла даже до середины. И так же тягомотно ворочались мысли в голове Ника.

Все остальные игроки, которые его знали, наверняка подумали, что он и есть ЛордНик. Они наверняка были уверены в том, что вычислили хотя бы одного из участников — своего соратника или противника, кому как виднее. Никому и в голову не пришло бы уравнение: Сарий = Ник. И теперь он никак не мог решить, нравится это ему или раздражает.

Компьютер копировал, копировал и копировал.

Интересно, а какое имя выбрал бы себе Джеми? И какой народ? Ник машинально подумал о карликах, но тотчас счел, что это было бы нечестно. Джеми не малыш, он среднего роста. Да и, кроме того, решающее значение имело вовсе не это, а то, кем Джеми хотел быть. Темным и таинственным, как вампир? Элегантным, как темный эльф? Громоздким и страшным, как варвар?

По правде говоря, Джеми ничего толком не подходило. Он был просто он, и точка. Но ему все равно пришлось бы на что-то решиться, и Ник был уверен, что узнает Джеми в любом облике, пусть даже тот станет Кунигундой, Королевой ящериц или чем-то типа этого. Он ухмыльнулся. Не попытаться ли все-таки позвонить ему? Джеми поймет, а мобильник вряд ли кого-то разбудит.

Или SMS? Но что тогда написать?

Нужно встретиться, срочно, лучше всего сейчас или завтра в семь часов. Нет, это невозможно. Ник знал, что по воскресеньям Джеми любил выспаться. До девяти он наверняка не поднимется. Девять часов! Безумно поздно. Да и кто сказал, что Джеми тотчас усядется за игру?

Наконец DVD перезаписан. Ник достал его из дисковода, перманентным маркером написал на диске «Эреб» и осторожно вложил в коробку.

Быстро в кровать, скомандовал он себе. Однако в голове продолжали непрестанно кружить мысли: и пока он чистил зубы, и пока сидел в туалете, и даже когда уже лежал под одеялом, пахнувшим кондиционером для белья.

Что, если он не успеет вовремя выполнить задание? Тогда Сарий пропустит бои на арене — ну и что?

Однако ему как раз было не все равно. Наконец-то появился шанс продвинуться в игре. Вестник на его стороне, Ник это чувствовал. В конце концов, именно Вестник давал ему мудрые советы и оказывался прав. В самом деле, умнее было бы подбирать себе только тех противников, которых Ник уже видел в бою. ЛордНик к таким не принадлежал, КровоПуск, конечно, тоже был ему не по зубам. Но вот Леланту, как и Финиэль, он задал бы трепку, если бы те попали ему в руки. При условии, конечно, что оба вообще нашли дорогу в город.

Ник зарылся головой глубоко в подушку. Он рад был бы рано утром сразу поехать к Джеми и в девять часов позвонить ему, вызвать из дома. Так он не потерял бы время, да и Джеми сразу мог бы включиться в игру. Отлично. Ник знал, что его друг будет вне себя от восторга.

В полуоткрытую дверь выглянули два полуоткрытых глаза. На Джеми был смешной полосатый халат и носки разного цвета. Видимо, он в спешке что-то накинул на себя, чтобы только выскочить к Нику.

— От меня привет. Заходи. Но тихо, предки еще спят.

Радужное настроение Ника слегка омрачалось угрызениями совести. Он все сделал правильно: разбудил Джеми звонком не в дверь, а по мобильному и тем самым не дал мистеру и миссис Кокс тоже поспрыгивать с кроватей. Теперь Ник делал все, чтобы не шуметь и не поставить под угрозу успех своей миссии. Он стянул с ног обувь и последовал за Джеми на кухню, где слегка пахло подгоревшим жиром. На плите стояла сковорода, со дна которой кто-то напрасно пытался соскрести остатки мяса.

Джеми налил стакан воды и уселся напротив Ника за кухонным столом. Судя по взгляду, он еще витал где-то в сонных небесах.

— А времени-то сейчас сколько? — пробормотал он.

— Ровно восемь.

— Ты с ума сошел, — сказал потрясенный Джеми. Он залпом опустошил стакан и продолжил: — Если я правильно помню, вчера я предложил встретиться, но у тебя не нашлось времени. Что ж, ладно, хорошо. Но с какой стати… с какой стати, как у тебя только ума хватило припереться сегодня ко мне под дверь в такую рань?

Вообще-то Ник надеялся, что на Джеми сразу подействует его выражение лица, этакое таинственное и многообещающее.

— У меня тут для тебя кое-что есть, — сказал он и достал из кармана куртки DVD. — Но прежде чем я его тебе отдам, надо кое о чем договориться.

— Что это? — все еще заспанный, Джеми потер глаза и взялся за упаковку с диском.

Ник быстрым движением ее отдернул.

— Один момент. Вначале нужно обговорить пару вещей.

— Чего? Что еще за чушь? — Джеми недовольно наморщил лоб. — Ты что, хочешь меня высмеять? Вначале ты меня будишь потому, что речь идет якобы о чем-то важном, а потом затеваешь игру в кошки-мышки?

Ник почувствовал, что неправильно взялся за дело. Ну почему же именно ему так не повезло и он получил задание вербовать новичков в выходные? В обычный школьный день все было бы куда проще.

— Ладно, давай еще раз с самого начала. Мне хотелось бы подарить тебе кое-что. Это просто фантастика, в прямом смысле слова. Оно тебе обязательно понравится, но ты должен меня выслушать.

На лице друга нельзя было разобрать ни любопытства, ни восторга.

— Это тот самый диск, который уже неделями ходит по рукам, что ли? Пиратская копия?

— Э-э-э… Ну да, в каком-то смысле…

— А кто сказал, что меня это заинтересует?

— Все будет именно так, поверь мне! Это безумно круто. Я поначалу тоже думал по-другому, но оказалось, что это и правда просто супер.

Он заметил, что использовал почти те же самые слова, что пару дней назад Бринна, и осекся.

— Ага, — Джеми зевнул, — и что там такое?

— Я не могу тебе этого сказать.

— Почему?

— Потому! — Ник отчаянно подыскивал нужные слова, которые, с одной стороны, не раскрывали бы никаких секретов, а с другой, пробудили бы в Джеми любопытство. — Так полагается. Мне нельзя тебе ничего рассказывать, и тебе нельзя об этом распространяться. Я дам тебе этот… этот DVD, но только если ты его никому не будешь показывать.

Еще до того как Ник договорил до конца, ему стало ясно, что ничего не получилось. Складки на лбу Джеми прорисовались еще резче, теперь они стали похожи на маленькие каньоны.

— А кто сказал, что тебе нельзя ничего мне рассказывать?

Ник тряхнул головой, чтобы отогнать преследовавшее его повсюду видение желтых глаз. Как-же-меня-это-бесит. Даже если забыть все наставления Вестника, ему все равно не удастся внятно растолковать Джеми, в чем тут суть. Он не сумеет объяснить, чем так удивителен Эреб. Джеми нужно самому все пережить.

Понимая это, он все-таки не отважился нарушить правила, как бы они его ни раздражали. Вестник уличил бы его в этом. Он ведь даже догадался, что Ник подумал об Эмили Карвер.

— Кто сказал — роли не играет. Я не могу ничего разглашать, такова часть правил.

— Каких правил? Послушай, Ник, у меня понемногу появляется какое-то странное чувство. В смысле, ты же знаешь меня, ты понимаешь, что я человек любопытный и мне в самом деле хочется знать, что творится с этими таинственными дисками, но возня вокруг них кажется мне дурацкой. Либо ты отдаешь мне DVD просто так, либо оставляешь его себе. А эти твои условия просто глупые.

— Ну да… но… — Ник подбирал слова. С ним-то все получилось так просто! Не прошло и трех минут, как Бринна подцепила его на крючок. — Но другие тоже их придерживаются, и это никого не смущает.

— Ну и ну, Ник, — Джеми встал, снова налил стакан воды и выпил. — Ты ведешь себя совсем иначе, не так, как обычно, ты это понимаешь? Другие! Раньше тебе на них было наплевать.

Он снова уселся за стол, теперь его взгляд стал куда более бодрым.

— Знаешь что? Дай мне эту штуку. Я правда хочу разобраться, в чем там дело.

— Ты будешь придерживаться правил? Никому не скажешь об этом? Никому не покажешь?

Джеми пожал плечами:

— Может быть.

— В таком случае я не могу отдать тебе диск.

— Ладно, оставь его себе. По крайней мере, я тогда смогу вернуться в кровать досыпать.

— Ты идиот, понимаешь? — фраза вырвалась у Ника прежде, чем он успел подумать, что сказать. Но в тот момент разочарование, охватившее его, перевесило, ведь такой прекрасный план разбился о неодолимую тупость Джеми. Как досадно. Почему он не решился даже попробовать? Почему бросил друга в беде? А самое главное: как теперь Нику успеть вовремя выполнить задание?

Слово «идиот» странным образом повлияло на выражение лица Джеми: больше никаких складок на лбу, все гладко.

— Знаешь что, Ник, — сказал он. — Боюсь, что мистер Уотсон прав. Он думает, что у нас в школе обмениваются чем-то опасным, и теперь я тоже в это верю. Вероятно, мне все-таки стоило взять у тебя диск — хоть бы узнал наконец, о чем идет речь.

Какой тупизм, хотел сказать Ник, но прикусил губу. Злоба душила его, и заносчивые ужимки Джеми были ему просто отвратительны. «Обмениваются чем-то опасным», ну надо же!

— Интересно, — продолжал Джеми, — что, очевидно, все ваши придерживаются этих — как ты сказал — правил, и никто в самом деле ни о чем не рассказывает. Но какая-то информация все же потихоньку просачивается. Мистер Уотсон слышал, что это игра, которая называется «Эреб».

— Ах, так? — наехал на него Ник. — А что если я тебе скажу, что это — полный бред?

— Значит, ты это и хотел сказать, — ответил Джеми. — Но мне все равно, я теперь окончательно в отказе. Еще пара человек, впрочем, тоже. Они обратили внимание на те же вещи, что и я.

Знакомая лукавая ухмылка исказила лицо Джеми.

— Слушай, старик, бросай все, а? Это просто психоз, который рано или поздно пройдет. Но у меня ощущение, что участники всего этого к тому времени увязнут слишком сильно и глубоко.

— Спасибо за предупреждение, дядя Джеми, — издевательски бросил Ник и с удовлетворением отметил, что улыбка с лица друга испарилась. — Малыш Никки уже начеку. Эх, если б ты знал, насколько сейчас смешон…

Он встал и направился к двери, на этот раз не особенно заботясь, чтобы не шуметь. Ну и что теперь делать? План Б — позвонить Эмили? От этой мысли внутри Ника все буквально сжималось. А не лучше ли сначала все-таки попытаться уговорить Эдриана? Но он не знал его номера. Вот дрянь, и почему вчера об этом не подумал?

— Если будешь сыт по горло этой ерундой, приходи опять ко мне, — сказал Джеми, закрывая за Ником дверь.

Он никогда больше не скажет Джеми ни слова. Нет, тот просто клинический идиот! Знать не знает, что упустил, и еще думает, что нужно капать другу на мозги!

Теперь вот надо впихивать диск кому-то другому. Нервничая, он выудил мобильник из кармана куртки.

Алло, Эмили, скажет он. Или как-нибудь покруче. Салют, Эмили. Это Ник. Найдется для меня пара минут? Можно к тебе заскочить?

При одной только мысли об этом его ладони вспотели. Он ведь знал, что Эмили уже отшила троих, он даже видел, как Рашид пытался ее уговаривать. Но я поступлю иначе. Он вдруг сразу понял, что скажет. Это же напрашивалось само собой и при этом не противоречило правилам игры.

— Алло?

Голос Эмили звучал грубовато — то ли заспанно, то ли простуженно. Ник не посмотрел на часы — черт, вот черт. Первым желанием было отключиться, но это выглядело бы еще глупее.

— Салют, Эмили, — он закашлялся. — Прости, что беспокою так рано, но мне надо быстренько переговорить с тобой.

— Сейчас? — Это звучало без особого энтузиазма.

— Ну да, сейчас было бы… хорошо.

— В чем дело?

Ник приготовился к пространному объяснению, которое должно было увенчаться фразой «Я хочу подарить тебе целый мир», но Эмили еще не закончила.

— А, знаю, ты об этих дурацких надоевших дисках, да? Ты узнал какие-то подробности? Ко мне вчера уже третий приставал, хотел, чтобы я взяла эту штуку. И каждый изображает Бог знает какую тайну.

Вся составленная с таким трудом речь была сметена в один момент. Ник вообще уже не понимал, что ему говорить.

— Ник? Ты еще тут?

— Да. Э-э-э… А почему ты, собственно, всем говорила «нет»?

— Думаю, по той же причине, что и ты. Мне не нравится эта возня. Кроме того, всегда пристают какие-то отвратительные типы, от которых я ничего не хочу получать, даже в подарок.

Ник закрыл глаза. Еще чуть-чуть, и он тоже вписался бы в череду отвратительных типов.

— Ну так что? — продолжала Эмили. — Что ты узнал?

— Ничего. Прости. Я о другом…

— И о чем же?

В голове Ника царила чудовищная пустота. Он отчаянно искал первую попавшуюся мысль, за которую можно было бы схватиться.

— Я о… об Эдриане. Эдриане Маквее. У тебя случайно нет его номера?

Молчание на другом конце провода выдавало растерянность. Ник себя ненавидел.

— Ты имеешь в виду худенького блондина, который всегда выглядит немного напуганным? Мальчика, у которого отец совершил суицид?

Теперь на какое-то время завис уже Ник. «Совершил суицид» — с каких это пор Эмили выражалась так витиевато?

— Да. Его отец покончил с собой.

— Я знаю Эдриана только по имени, видела пару раз. С чего ты вообще решил, что у меня может быть его номер?

Да уж, с чего? Ник прислонился лбом к стене ближайшего дома, размышляя, стоит ли стукнуться о нее головой.

— Просто подумал, что вы знакомы. Я, наверное, ошибся. Извини.

В принципе, можно заканчивать. Для него это, с одной стороны, стало бы большим облегчением, а с другой стороны, нет, ведь разговор сложился неудачно. Он предпринял еще одну попытку спасти начатое:

— А у тебя как дела? Уже справилась с домашней работой по химии?

Молчание. Вероятно, Эмили расценила внезапную смену темы именно так, как следовало: как попытку выйти из затруднительного положения.

— Ник, чего ты все-таки хочешь?

Подарить тебе Эреб. Или хотя бы услышать твой голос.

— Я же сказал, номер Эдриана. — Ой, не слишком ли неуклюже это прозвучало? — Прости, я думал, ты ему помогала с учебой, но, видимо, ошибся.

— Да. — Голос Эмили прозвучал так, словно она ему поверила. Какое счастье! Вдруг что-то на том конце провода зашумело, зашуршало, словно кто-то пытался прикрыть трубку, затем она продолжила разговор. — Слушай, Ник, давай заканчивать. Через полчаса за мной заедет отец, а нужно еще успеть маме помочь, кое-что сделать.

— Ой, конечно, извини. Хорошего воскресенья.

Он не продвинулся ни на шаг. К полудню нужно быть на арене, а сейчас уже почти девять. Эдриан, ему нужно разыскать Эдриана.

Ник открыл в мобильнике телефонную книгу и начал листать имя за именем: может, хоть кто-нибудь из его приятелей поддерживал связь с Эдрианом.

На Генри Скотте он остановился. Генри тоже занимался баскетболом и ходил в тот же класс, что и Эдриан. Нашел.

После двух длинных гудков Генри снял трубку.

— Привет. Скажи, ты можешь дать мне телефонный номер Эдриана Маквея?

— Ясное дело. Подожди секунду.

Генри продиктовал Нику номер домашнего телефона — не совсем то, что надо, но хоть что-то.

— А что тебе нужно от Эдриана?

Раз уж Генри так ему помог, Ник, конечно, не имел права сказать, чтобы тот засунул свое любопытство куда подальше.

— Ну, у меня есть кое-что, и я хотел бы это ему передать.

Он буквально почувствовал, как собеседник внезапно напряг все внимание.

— А мне ты это кое-что не мог бы передать?

Опля! Ник невольно ухмыльнулся.

— Ну, теоретически…

— Оно снаружи ребристое, а внутри блестящее и круглое?

Теперь Ник громко рассмеялся.

— Ага, так и есть.

— Тогда у меня ему будет лучше. Эдриан уже однажды сказал «нет». Ты напрасно потеряешь время.

Значит, Вестник был прав. Может, и впрямь все выбранные Ником кандидаты не хотели иметь дело с Эребом? Но почему, если они вообще ничего об игре не знали?

— Ну хорошо. Раз ты так говоришь, тогда я отдам его тебе. Где ты живешь?

— Джиллингем-роуд. Но мы можем встретиться где-нибудь еще.

В голосе Генри явственно слышались нотки азарта.

— Давай встретимся на станции Голдерс-Грин, она там недалеко. Идет?

Через полчаса копия Эреба, переписанная Ником, поменяла владельца. Генри был заранее согласен на поставленные условия: молчать обо всем, хранить все в тайне, соблюдать строжайшую секретность; никаких вопросов, никаких сомнений, он лишь послушно кивал головой. У него имелся свой ноутбук, и он так и рвался сразу же взяться за дело. Ник не мог отделаться от впечатления, что Генри уже примерно представлял, о чем речь, но не стал его расспрашивать. По большому счету, Нику было все равно. Главное, что он нашел нового игрока. Генри будет по-своему доволен, а Ник теперь, увидев любого игрока первого уровня, невольно задастся вопросом, не его ли это новичок.

 

11

— Задание выполнено?

Ровно одиннадцать часов. Сарий снова стоит в подвальной комнате таверны Атропос. Вестник сидит за столом и костлявыми пальцами сдирает с доски остатки воска.

— Да, я все сделал, — говорит Сарий. — Только не стал отдавать Эреб никому из тех троих, о ком вчера говорил, а передал его другому.

Пальцы Вестника перестают царапать воск. Сарию кажется, что он видит в желтых глазах неудовольствие.

— Кому?

— Его зовут Генри Скотт, ему четырнадцать лет. Ходит в мою школу.

— Расскажи о нем.

О нем? Больше он ничего не знает. Так, пару мелочей.

— У него светлые волосы, и он довольно высок для своего возраста. Тоже играет в баскетбол. Он живет на Джиллингем-роуд. Генри заметно запал на Эреб. Я думаю, он уже знал, о чем пойдет речь.

Какое-то мгновение Вестник медлит с ответом, собирает содранный воск в небольшую кучку прямо на столе.

— Хорошо. Эреб видит, что ты выполнил задание. Но все-таки скажи, почему ты не привел никого из тех троих? Где Джеми Кокс? Эмили Карвер? Эдриан Маквей?

Почему Вестник все еще удерживает его? Сарию надо найти арену, а она может быть где угодно. Вдруг не повезет, и он снова наткнется на лабиринт или троллей. Все возможно. Втайне он надеется, конечно, получить новое снаряжение — получил же он его, когда в прошлый раз был переведен на второй уровень. Сейчас, перед поединками, это было бы кстати.

— Джеми и Эмили не захотели, с Эдрианом я даже не говорил, потому что все уже уладил с Генри, — нетерпеливо объясняет он.

Глаза Вестника вспыхивают, словно уголья, когда их раздувает порыв ветра.

— Из-за чего отказался Джеми Кокс?

Не все ли равно? Сарию хочется как можно скорее продолжить игру. Он мечтает увидеть окончательный список участвующих в поединках и обдумать, с кем из них у него есть шансы побороться. Он вовсе не рвется разглагольствовать о Джеми.

— Вся эта секретность просто оказалась ему не по душе, вот почему.

— А еще он что-нибудь сказал? — Вестник настойчив.

О боже, он что, должен был весь разговор записывать?

— Да, он считает это скрытничанье дурацким, я, по его мнению, веду себя глупо, а некоторые учителя полагают, что у нас в школе обмениваются чем-то опасным.

Вестник внимательно все выслушивает, подавшись вперед и положив подбородок на руки.

— Кто именно из учителей?

Сарий медлит. С какой стати Вестник этим интересуется? Его, видимо, так и подзуживает задавать вопросы, но и Сарию совсем не с руки сейчас запираться и затягивать разговор. Наверняка мистеру Уотсону Эреб не нравится, а потому запрет на участие в игре его не обидит.

— Вообще-то всего лишь один учитель. Его зовут Уотсон, он ведет у нас английский.

Довольно кивнув, Вестник принимает эти сведения к размышлению.

— Что с Эмили Карвер?

Мучительное воспоминание о разговоре с девушкой причиняет Сарию боль.

— Она уже пару раз сказала «нет» и… вообще не хочет ничего получать в подарок.

— …ничего получать в подарок, — задумчиво повторяет Вестник.

Сарию хочется уточнить, закончились ли у Вестника вопросы. Он очень надеется, что да. Уже поздно, ему надо спешить, а лицо Вестника сегодня тревожит его сильнее, чем когда-либо. Он торопится уйти.

— Хорошо. Эреб надеется, что Генри Скотт не заставит себя долго ждать. Эреб надеется, что ты привел к нам достойного новичка.

Вестник поднимается, не сводя с Сария глаз.

— Это твой первый бой против равного тебе, не так ли?

— Да, — отвечает Сарий. Вдруг он сейчас услышит какой-нибудь полезный совет?

— Мне очень интересно, как ты будешь биться. Как ты выберешь себе противника. Здесь представлены лучшие воины, здесь будут все пятеро, достигшие Внутреннего Круга.

Теперь самое время Сарию задать вопрос — не все же одному Вестнику разглагольствовать:

— Что такое Внутренний Круг?

Вестник смеется. Всякий раз, когда он это делает, Сария бьет озноб.

— Внутренний Круг — это лучшие из лучших. Эти воины в одиночку отправятся на свою последнюю, самую великую битву. Если они одержат победу, их ожидает щедрая награда.

Сарию нет нужды спрашивать, как попадают во Внутренний Круг, он и так знает: быть хитрее и сильнее других, одерживать победы, находить волшебные кристаллы. Совершенно ясно, что он пока еще очень далек от этого.

Дверь, ведущая в таверну, открывается, внутрь проникает свет. В ярко-желтом луче танцуют пылинки.

Сарий еще раз обращается к Вестнику:

— Я не получу новых доспехов?

— Ты получил бы их за Джеми Кокса, — отвечает Вестник, все еще смеясь. — Желаю успеха на турнире. Знаешь, мне очень интересно. Я тебе это уже говорил?

Перед таверной толпится много людей, намного больше, чем вчера вечером. Сарий следует за группой тяжеловооруженных варваров, которые наверняка держат путь на арену. Через несколько минут к ним присоединяются два человекоящера, три вампира, три темных эльфа и карлик. Карлик — это его старый знакомый Сапуджапу. За это время он разжился громадной алебардой и щитом, за которым может спрятаться целиком. Сарий не видит, на каком уровне находится Сапуджапу, но явно выше третьего. Зато один из вампиров всего лишь второуровневый, а среди темных эльфов виден даже «первоклашка». Сарий тихо посмеивается.

— Салют, Сарий! — приветствует его Сапуджапу.

— Привет, — ошарашенно отвечает Сарий. — Я не знал, что мы можем здесь, вдали от костра, так запросто болтать.

Карлик перекладывает алебарду на другое плечо.

— В городах действуют другие правила, не такие, как на открытой местности. Ты тоже собираешься сражаться на арене?

Сапуджапу явно настроен поболтать. Сарию просто повезло встретить его, и он обеими руками хватается за неожиданно подвалившую удачу:

— Ага. Мы ведь правильно идем, да?

— Да правильно, правильно. Я уже был тут вчера и осмотрелся. Арена огромная. Зрелище просто сумасшедшее, сам увидишь.

— Это твой первый турнир? — любопытствует Сарий.

— Что? Нет, конечно нет. Я уже два раза был на арене, которая рядом с гробницей короля. А ты?

Если он хочет больше узнать, лучше сказать правду.

— Нет, для меня это в первый раз. Я уже просто изнемог — так хочется узнать, как там будет.

Мимо пробегает Ксоху, за ним мелькает оскалом вервольфа Нуракс. Приветствует или угрожает? Смотри-ка, думает Сарий, и они сюда добрались.

— Как там будет? Значит, так: у тебя есть право вызвать любого другого участника, и тебя тоже могут вызвать. После вызова начинается поединок. Вокруг стоит безумный шум, все кричат, вопят, хлопают, топают…

КровоПуск чеканит огромные шажищи, задевает Сапуджапу, который сразу теряет нить разговора. Карлик с Сарием смотрят вслед гиганту, который несет на плече страшного вида двуручник — таким бы палачу махать. Темная коса варвара бьется о меч.

На чем же они остановились? Сарий еще не всю важную информацию выудил из карлика.

— Что можно выиграть? И как?

— Это обговаривается заранее вместе с противником. Например: мой меч против твоего щита. Мой волшебный кристалл против одного или двух твоих уровней. Как-нибудь так. У меня на этот раз дело совсем дрянь: алебарда не самая лучшая, придется держать ее обеими руками. Так что я не смогу воспользоваться щитом.

Оружие Сапуджапу по-настоящему тяжелое. Одна только длинная рукоятка кажется на вид неподъемной. Заточенный клинок блестит как зеркало.

— Но если ты попадешь, удар будет убийственным, — утешает его Сарий.

— Да. Если попаду.

Они заворачивают за угол, и в конце длинной аллеи Сарий видит арену. Округлое белоснежное здание, прорезанное высокими арками, словно римский Колизей. Один только вид внушает уважение… Или это музыка, которая с недавних пор снова овевает его? Сарий никогда не замечает, как она начинает звучать. Всякий раз он лишь внезапно обнаруживает, что она снова здесь, сопровождает его, словно чары, придающие сил. Или зовет, как сейчас. Она объясняет все без слов, и потому ему сразу становится ясно, что арена — это его настоящее призвание, что бы она ни принесла ему, счастье или беду.

На огромной медной таблице, расположенной возле входа на арену, перечислены все записавшиеся для участия в поединках. Сарий находит себя в этом списке между неким Нодхаггром и своей старой знакомой, Тиранией, сражавшейся вместе с ним против водяных воительниц. Пока зеленокожий гном отмечает его присутствие, Сарий просматривает список в поисках других знакомых имен. Он быстро находит Кескориана, Нуракса, Сапуджапу и Ксоху. Также записались Самира и ЛордНик. Есть здесь и воины из лабиринта: Дитя Арвен, Блэкспелл, Дриззел, Финиэль и Лелант. Вот досада! Значит, они все же нашли дорогу в Белый Город, вместо того чтобы стать пищей скорпионам.

— Сарий внесен в список, Сарий должен отправиться в комнаты темных эльфов и ждать начала поединков, — пищит гном.

К счастью, внутри арены все напичкано указателями. Комнаты, где готовятся к схваткам темные эльфы, расположены по соседству с комнатами людей-кошек. Впервые Сарий получает возможность увидеть и мужчину-кошку: он массивный и гибкий, как тигр.

Как и следовало ожидать, помещения, где темные эльфы ждут начала состязаний, переполнены. Сарий выискивает себе свободное место у стены и прислушивается к разговору, который затеяли какой-то рыжебородый эльф с очень длинными ушами и его соплеменник, только волосы у него бежевого цвета. Да он же всего на втором уровне!

— Что, если я проиграю? — как раз спрашивает «второклашка».

— Тогда быстро сдавайся, а то противник может тебя прикончить. Я уже видел такое.

— И что тогда? Я буду выброшен из игры?

— Естественно. Ты еще скажи, что правила забыл.

— Не-е-ет. Все понятно.

Сарий продвигается дальше сквозь толпу и в противоположном углу видит Ксоху. Из всех знакомых ему темных эльфов этот нравится Сарию больше всего. Обрывки разговоров снова и снова долетают до него, пока он идет через зал.

— …слышал, что КровоПуск намерен сегодня попытаться это сделать.

— Он спятил. Он, конечно, сильный, но тем не менее…

Толпа становится все плотнее.

— …больше никаких шансов, поэтому мне сегодня нужно во что бы то ни стало добыть волшебный кристалл.

— Я хочу подняться на два уровня. Если бы ты только знал, что мне пришлось проделать, когда я проходил обряд в прошлый раз. Не хочу, чтобы это повторилось.

Сарий почти достиг цели. Ксоху в одиночестве стоит в углу и поправляет шлем.

— Салют, Ксоху.

— Привет, Сарий.

— Нервничаешь?

— Да, есть немного. А ты?

— Тоже. Это мой первый турнир.

— Ах вот оно что. Ну, значит, сам все увидишь. Не такая уж эта арена и плохая.

Сарий поднимает глаза к сводчатому потолку зала. Из-за него доносится страшный шум. Слышны голоса, хохот и топот. Публика, догадывается Сарий; нервозность в нем нарастает. Сначала хорошо бы понаблюдать за поединками, вместо того чтобы сразу же бросаться в бой, не имея никакого представления о том, что его ожидает. Что он будет делать, если его снова вызовет ЛордНик? Или если придется выступить против КровоПуска? Тогда можно сразу себя хоронить.

— Против кого ты сражался в прошлый раз? — спрашивает он Ксоху.

— Сначала против Дюка, которого я победил. Потом против Дриззела… с моей стороны это было полной дуростью. Он дико коварный.

— Ага. Значит, можно выбирать себе противников?

— Чаще всего, но не всегда. Хе… кажется, начинается.

Бам-бам-бам! Над их головами раздается ритмичный топот — публика пританцовывает от нетерпения. Отдельные голоса еще можно различить, хоть и с трудом; крики сливаются в слитный монотонный гул. Многоголосый хор скандирует одно и то же:

— Кровь! Кровь! Кровь!

— Воины, на арену! — ревет голос откуда-то снаружи. Раздаются ликующие крики.

Сарий молча стоит в углу, охотно пропуская других. Но те тоже медлят. Никто не хочет идти первым.

— Эй, герои, топайте, не прячьтесь! — кричит громадный солдат, охраняющий арену; справа и слева из его шлема торчат рога буйвола. Плетка щелкает раз, другой. — Вы записались, так покажите, на что способны! — Он толкает первого в арку ворот, остальные, поколебавшись, следуют за ним.

— Кровь! Кровь! Кровь! — доносится снаружи.

Во мне герой точно не прячется, думает Сарий. Во мне прячется зритель. Я бы лучше уселся на трибуне, и кричал, и топал…

Другие бредут, подталкивая его к выходу. Они минуют коридор, темную глотку, которая в конце концов извергает их в свет, в шум, в гигантский круг.

— Темные эльфы! — кричит публика. Раздаются аплодисменты. Сарий оглядывается, мечтая лишь об одном — зарыться в песок арены.

Тысячи, десятки тысяч зрителей заполняют ряды сидений; круглое здание, кажется, достает до неба. Публика состоит из самых разных персонажей, в том числе тех, которых Сарий никогда еще не видел. В одном из нижних рядов, чуть справа от него, сидит человек с головой паука. Восемь ног, которые вырастают у того вместо ушей, взволнованно подергиваются. Сарий отворачивается и видит насмешливо высунутый язык человека-змеи, а парой мест дальше обнаруживает женщину, у которой изо лба торчит глаз на тонком стебельке. Тут и там мельтешат карлики, эльфы, вампиры и какие-то прозрачные существа, у которых кожа как будто обволакивает воздух. На несколько секунд у Сария спирает дыхание: уходящие ввысь зрительские ряды кажутся ему чем-то вроде петли, свитой из шума и тел, которая тут же затянется вокруг шеи, стоит только выйти на середину арены.

Чтобы отвлечься, он сосредотачивается на двух других группах отважных воинов, которые уже находятся здесь: это люди-кошки и человекоящеры. По сравнению с темными эльфами их немного.

— Карлики! — ревет толпа, и из другого выхода вываливается куча невысоких, короткоруких, мускулистых парней. Пять распорядителей, облаченных в черные мантии, следят, чтобы все оставались на отведенных им местах.

Сарий обнаруживает Сапуджапу, который держит перед собой алебарду так, словно это талисман, оберегающий его от враждебных взглядов со всех сторон. Кроме того, Сарий замечает трех карлиц. Они почти ничем не отличаются от карликов-мужчин, только не носят бороду.

Под звуки громкого голоса, возвещающего приход вампиров, те появляются и занимают погруженную в тень часть арены. Группа велика, их почти столько же, сколько и темных эльфов. Дриззел и Блэкспелл стоят далеко впереди, словно никак не могут дождаться, когда же начнется поединок. Сарий чувствует, что Блэкспелл смотрит в его сторону. Только не это. Он же не хочет меня вызывать, не так ли?

В следующее мгновение ему начинает казаться, что все участники сильнее, искуснее, опытнее его. Я умру, думает Сарий. Все пойдет своим чередом без меня, и я никогда не узнаю, к какой великой цели все мы стремимся, ведь никто мне не расскажет об этом. Вероятно, это мои последние минуты в Эребе. Разве что Вестник здесь… и, может быть, еще раз спасет меня.

Он осматривается, выискивает тощую фигуру, знакомую ему до жути, но взгляд теряется среди множества зрителей. Кроме того, в эту минуту на арену как раз выходят люди. Их всего трое, причем ЛордНик — единственный, кого знает Сарий. Затем под оглушительный рев следуют варвары; их приветствуют, как никого еще до них.

Ну, значит, вот идут победители, думает Сарий. Для чего же нам-то мучиться?

Шагая по залитой солнцем арене, варвары кажутся исполинами. У них громадное оружие, и Сарий сомневается, что мог бы поднять его, не говоря уж о том, чтобы сражаться. Топор, который несет Кескориан, вполне сравним по размерам с самим Сарием.

Варвары занимают отведенное им место, и раздается барабанная дробь.

Сейчас это произойдет, и я погибну. Сейчас это произойдет, и я погибну.

Однако нетерпеливый шепот, который проносится по зрительным рядам, вовсе не означает, что бои начинаются прямо сейчас. Дальние ворота открываются еще шире, чем все остальные. Четыре титана ростом с огромные деревья, посверкивая золотой кожей, вносят круглый золотой постамент, на котором стоят пять воинов. Два варвара, человек, женщина — темный эльф и человек-кошка. В суматошном ликовании зрителей растворяются любые шумы, кроме музыки, которая без всяких слов повествует о героических деяниях, о тайнах, о вещах, которые обычный воин не может себе даже представить. Титаны остаются на середине арены; золото их кожи лучится в сиянии дневного света, словно солнце.

— Приветствуйте воинов Внутреннего Круга, — возглашает голос, который доносится вроде бы со всех четырех сторон одновременно. — Они — лучшие из лучших, самые сильные, самые отважные. Они очень давно не проигрывали никому из вас. Не забывайте, отправляясь на битву, что любой из вас может достичь Внутреннего Круга, если окажется этого достоин.

Редко когда Сарий желал чего-либо так страстно. Пятеро избранных героев, вознесенных на постамент, кажутся неуязвимыми. Он немедленно поменялся бы местом с любым из них, и ведь там есть женщина — темный эльф, не одни только варвары. Он тоже может получить шанс. Он тоже может стоять там, наверху. Только, конечно, не в качестве игрока третьего уровня.

Постамент водружают на почетном месте на краю арены. Воины Внутреннего Круга усаживаются, и вмиг воцаряется тишина. Слышны только шепот, нетерпеливое шуршание и тихая неотступная музыка, от которой сердце Сария начинает биться сильнее.

Посреди арены, словно из-под земли, вырастает человек. На нем нет никакой одежды, кроме набедренной повязки; его кожа каштанового цвета, как у старика, но тело очень мускулистое. В руке у него длинный посох, которым он дважды быстро стучит по земле, словно придворный церемониймейстер. Все внимание Сария приковано к его длинным, необычайно длинным, заостренным ушам, которые затмят уши любого темного эльфа. Пучки волос, словно клубки серой шерсти, торчат из ушей и над лбом распорядителя; усы стоят торчком. Все это очень странно и неприятно, но неприятнее всего кажутся Сарию белесые глаза, выпученные как шары. Большие белые шары, которые в любую секунду готовы выкатиться из глазниц.

Этими глазами навыкате человек обводит всех собравшихся. Кажется, что от его взгляда все подались назад. Что-то с ним не то. Сарий напряженно всматривается в церемониймейстера и обнаруживает новые несуразности. Ноги! У него человеческие ноги с когтями хищной птицы! Но это еще не все. Отвратительный облик человека-паука, на которого Сарий старается не смотреть, тоже странен, но его тошнотворные подрагивающие ножки, растущие прямо из головы, выглядят вполне естественно, так, словно там им и место. А рослый Пучеглазый, наоборот, кажется чем-то инородным, словно его по недосмотру пропустили в мир Эреба.

Когда распорядитель начинает говорить, в его голосе слышится плеск воды:

— Правила известны. Я выкликаю воинов. Запрещено вызывать противника, который находится на более низком уровне, чем тот, кто его вызвал. Начну я с карликов. Баханиор!

Проходит несколько секунд, прежде чем названный воин выбирается на середину арены. Нигде на его одежде Сарий не может заметить число. Значит, Баханиор находится по меньшей мере на третьем уровне.

— Выбери противника, — требует Пучеглазый.

Теперь Баханиор медлит еще сильнее. Он поворачивается раз, другой, всматривается в толпу темных эльфов.

Если он выберет меня, значит, он тоже находится на третьем уровне, иначе мой уровень будет слишком низким для него, заключает Сарий. Это было бы неплохо. С карликом, который на третьем уровне, он бы мог побиться.

Однако Баханиор поворачивается дальше, застывает перед людьми-кошками, потом — перед вампирами. Церемониймейстер нетерпеливо ударяет посохом по песку:

— Решайся.

Снова проходит несколько секунд. Публика начинает волноваться. Доносятся отдельные громкие выкрики:

— Слабак! Крохуля! Знай Мышесранских!

Сарий благодарит судьбу за то, что не находится сейчас на месте Баханиора.

— Я вызываю Блэкспелла, — решается наконец карлик.

По тому, в каком быстром темпе Блэкспелл вырывается из рядов вампиров и замирает напротив Баханиора, Сарий догадывается, что карлик поставил не на ту карту. Вероятно, вампир как минимум на два или три уровня выше соперника и уже радуется тому, что вот-вот порубит Баханиора на куски. Сарий мельком припоминает то, что ему когда-то сказал Вестник: однажды Блэкспелл был побежден Дриззелом и лишился сразу трех уровней. Впрочем, он наверняка уже наверстал тогда упущенное. Но в любом случае Дриззел, должно быть, ужасно сильный вампир. Сарий его ни в коем случае не вызовет.

Блэкспелл вынимает меч, и зависть охватывает Сария, потому что меч — тот самый, словно отлитый из красного стекла. Баханиор же держится так, словно больше всего на свете хочет отчаянными прыжками, перескакивая через зрительские ряды, умчаться прочь. Его меч рядом с оружием его противника напоминает скорее нож для масла.

— За что вы собираетесь сражаться?

Баханиор нерешительно переминается с ноги на ногу.

— Если я одержу победу, я хочу получить от Блэкспелла один уровень и… двадцать золотых.

— Слишком мало, — возражает вампир. — Два уровня и тридцать золотых.

Баханиор молчит. Судя по его виду, он уже устал раскаиваться в том, кого выбрал в противники.

— Ты согласен? — интересуется церемониймейстер.

— У меня только двадцать пять золотых, — признается Баханиор.

На этом они и сходятся — два уровня и двадцать пять золотых. Сарий убежден, что это больше, чем Баханиор может себе позволить.

— Бой! — кричит Пучеглазый.

Баханиор тотчас делает три шага назад. Блэкспелл наступает, небрежно отвернув в сторону щит, словно намеренно заманивает карлика, побуждая того броситься в атаку.

Тук-тук-тук! Это оттуда, из реального мира.

— Ник?

Дрянь, не сейчас! О, пожалуйста, нет!

Не снимая с головы наушников, Ник вскочил со стула и через плечо увидел, как поворачивается дверная ручка. Отец. Ну почему, почему его не могут оставить в покое?

Ник попытался загородить экран, одновременно понимая, как смешно это выглядит. По внезапному наитию он выключил монитор и раскрыл учебник по химии, все равно на какой странице. В ушах раздался звон мечей.

— Мы с матерью хотели сходить в кино после обеда. Я как раз успеваю после сеанса на ночную смену. Пойдешь с нами? Мы так давно уже вместе никуда не ходили.

Сквозь наушники долетел чей-то стон, исполненный боли. Это Баханиор, гарантированно. Затем послышались шипение и удар.

— Эй, я задал тебе вопрос! Будь добр, сними эти штуки с ушей, или думаешь, что я куплюсь и поверю, что ты занимаешься, когда у тебя вовсю грохочет музыка! — Отцовское лицо стало наливаться краской.

Проклятье, проклятье, проклятье. Ник снял наушники.

— Так-то лучше. В кино идешь или нет?

— Вряд ли, пап. Лучше мне еще позаниматься, все оказалось труднее, чем я думал.

Уильям Данмор недоверчиво покачал головой:

— И ты не можешь прерваться даже на пару часов? Ты б хоть спросил, какой фильм мы собираемся смотреть.

Сражение, вероятно, уже закончилось. Блэкспелл наверняка выиграл, но разве Ник мог быть в этом уверен? А что, если этот рослый пучеглазый распорядитель вызвал сейчас именно Сария и надо выбирать соперника, а он неподвижно стоит среди толпы? Что тогда произойдет? В эту минуту Нику больше всего хотелось бы зафутболить отца на Луну.

— Все равно какой, пап. Я останусь дома, ты не против?

Недоверчивый взгляд отца скользит по письменному столу, компьютеру, книге.

— Наверное, уже чувствуешь себя взрослым, раз не хочешь с родителями в кино сходить?

А нам с матерью остается лишь платить за все, раскошеливаться, раскошеливаться и раскошеливаться и никогда не получать ничего взамен. Эта фраза наверняка прозвучит следующей. Иногда на папашу накатывало такое настроение, но почему сегодня, почему именно сегодня?

Ник улыбнулся, что ему далось на редкость трудно.

— Поверь мне, я безумно рад был бы посмотреть с вами какой-нибудь фильм, это куда лучше, чем мучиться с тупой работой по химии. Но тема чертовски трудная. Последнюю ночь я ужасно плохо спал. Чистая правда.

Может быть, именно крепкие выражения заставили отца поверить. «Кто чертыхается, тот не врет», — такая у него поговорка. Н-да, нелепое заблуждение.

— Гм. Ну, если это так серьезно, — я, должен признаться, немного изумлен. Надеюсь, твое усердие отразится на результате.

Увы, в это очень трудно поверить.

— Я тоже надеюсь.

— Ну, тогда бывай, профессор. Желаю хорошенько повеселиться.

Баханиор куда-то пропал с арены, от Блэкспелла тоже не осталось и следа. Но ведь один из них должен был выиграть, не так ли? Сейчас сражается темный эльф с женщиной-ящером, оба Сарию незнакомы. Сам он все еще стоит на том же самом месте, рядом с Ксоху, и рад был бы спросить у того, какие события пропустил. Он делает попытку, но это не срабатывает. Похоже, на арене разговоры запрещены. Так, наверное, даже лучше: если никто не заметил его ошибку, то никто на него и не пожалуется.

Женщина-ящер сражается без оружия, она мечет молнии в противника-эльфа. Она волшебница? Темному эльфу дважды удается увернуться, и теперь женщина отступает, у нее нет больше сил, ей нужна передышка. Немного погодя эльф смекает, в чем дело; он бросается вперед с копьем наперевес, но женщина-ящер уже накопила достаточно волшебных чар, чтобы метнуть в противника еще одну молнию и поразить его.

— Победительница — Дракония. Она получает от Дзайквора один уровень и пятнадцать золотых монет.

Короткий шелест, и внезапно Сарий видит, как на доспехах Дзайквора появляется цифра II. У Драконии ничего не меняется; во всяком случае, Сарий не в силах этого заметить. Избранным, расположившимся на постаменте, точно всем видно, как, например, четверка превращается в пятерку.

— Ксоху! — кричит распорядитель.

Темный эльф рядом с Сарием дергается. Какое-то мгновение он медлит, затем крепче сжимает меч и щит и выходит. Другие пропускают его, и Ксоху занимает место на середине арены.

Удачи, удачи тебе, думает Сарий.

— Выбери противника.

Очевидно, Ксоху уже обдумал свою стратегию. Он тотчас поворачивается к небольшой группке людей.

— Я вызываю ЛордНика.

Зачем же ты, идиот? Ты его никогда не побьешь! С другой стороны — кто знает. Впечатление может быть и обманчиво, Сарию ведь неизвестен уровень Ксоху. Почему же тогда он так напрягся?

Разве не может такого быть, что за Ксоху скрывается кто-то, кто знает Ника Данмора? А раз так, то он, вполне вероятно, в курсе, что Ник Данмор погрузился в мир Эреба совсем недавно, и потому вполне логично считает, что уровень Ника не так уж высок?

ЛордНик бегло взглядывает на Ксоху, прежде чем шагнуть вперед. В душе Сария пробуждается то же неприятное чувство, что и прошлой ночью. Вид этого воина знаком, словно отражение в зеркале, вот только у Сария нет над ним никакой власти, и это его тревожит.

Кто же ты? Сарию вдруг становится ясно, что все игроки, с которыми он хоть раз пересекался за пределами Эреба, уверены, что под личиной ЛордНика скрывается Ник Данмор. Любая гадость, которую учинит этот самозваный лорд, будет в их головах записана на счет Ника. Ну ты и задница, думает он. Кто тебе это позволил?

— За что вы собираетесь сражаться?

— Один уровень и двадцать золотых, — говорит Ксоху.

— Слишком мало.

Ну, теперь-то Ксоху уже должен заподозрить неладное, думает Сарий.

Эльф, похоже, испытывает неуверенность, он ждет, что предложит соперник. Никакого ответа. Тогда он сам делает следующее предложение:

— Один уровень и двадцать пять золотых?

— Ни в коем случае, — отзывается ЛордНик. — Два уровня и, пожалуй что, двадцать пять золотых. Но в любом случае два уровня.

— Для меня это слишком много.

— Вот досада. Лучше б ты меня не вызывал. Если ты можешь потерять два уровня и при этом не умереть, тогда соглашайся. А ты можешь.

Если бы ЛордНик хоть не был таким заносчивым сопляком, думает Сарий. Или если бы я мог объявить в школе, что не имею с ним ничего общего. Но даже это против правил.

Пучеглазый поднимает посох.

— Бой!

ЛордНик молниеносно бросается на Ксоху, который, видимо, не рассчитывал на столь быструю атаку. Длинный меч война-человека рассекает бедро эльфа. Льется кровь, и снова разносятся крики зрителей:

— Кровь! Кровь! Кровь!

Заткнитесь и дайте ему шанс, хочется заорать Сарию. Но он обречен молчать, да и в его словах все равно нет никакого смысла.

Ксоху пытается сделать выпад, но его затея с самого начала обречена на неудачу. Он волочит ногу, его пояс уже более чем наполовину почернел.

Скажи своим двум уровням «прощай», сочувственно думает Сарий. Если бы я не знал ЛордНика, я бы тоже его вызвал и ударил по физиономии, которую он у меня своровал.

С каждым шагом Ксоху слабеет. Из нескольких его ран сочится кровь; он вяло отбивается от наскоков ЛордНика. В конце концов хватает одного удара щитом, и Ксоху валится наземь.

— Победитель — ЛордНик, — объявляет Пучеглазый. — Он получает два уровня и двадцать пять золотых монет.

На доспехах Ксоху проступает цифра II. Похоже, шок от этого события придал ему новые силы: он снова поднимается и вонзает меч в ногу ЛордНика. Его противник, не ожидавший такого, отпрыгивает, оставляя на песке широкий кровавый след. На мгновение оторопев, он выхватывает оружие и наносит Ксоху рубящий удар в живот.

Один, другой — и на поясе темного эльфа не остается даже красной точки. Ксоху падает на песок арены и замирает. Со всех сторон доносится оглушительный рев зрителей. ЛордНик делает шаг назад; он тяжело дышит, видно, как его грудь то вздымается, то опускается.

Ксоху ведь не умер? У Сария внутри все холодеет. Наверняка же нет, ну наверняка же на поясе эльфа осталась хоть одна красная полоска? Этого достаточно, чтобы подошел Вестник и взял его с собой, чтобы вылечить. Так ведь и будет, разве нет?

«У тебя есть только один шанс сыграть», — нашептывает кто-то на ухо Сарию. Он в самом деле это слышал? Или ему мерещится?

Да какая разница? Ксоху не шевелится, не шевелится даже тогда, когда церемониймейстер вначале осторожно, а затем энергично толкает его посохом. На пучеглазом лице появляется ухмылка. Распорядитель оглядывает публику взглядом, а затем большим пальцем левой руки проводит по шее, словно перерезая себе горло.

Куда же запропастился Вестник? На зрительном ряду за варварами он не сидит, за ящерами его тоже нет… Но что, если он подыскал себе место прямо за темными эльфами? Сарий поворачивает голову, осматривает сидящих, отводит взгляд при виде человека-паука, снова быстро оборачивается и вдруг видит: в третьем ряду между женщиной, у которой вместо волос вьются змеи, и мужчиной с тремя глазами восседает знакомая тощая фигура. Лицо скрывается в тени капюшона, но желтые глаза светятся, словно крохотные мерцающие свечи на крышке гроба. Похоже, Вестник даже пальцем пошевелить ради Ксоху не собирается.

Эльфа уносят. Два стражника хватают его за ноги и волокут труп прямо по песку. Остается лишь широкий кровавый след.

Сарий растерянно смотрит в их сторону. Все это так по-настоящему. Просто чертовски по-настоящему. Страх возвращается к нему с удвоенной силой, он боится, что не покинет арену живым, а когда церемониймейстер снова выходит на середину, Сарий чуть не молится о том, чтобы его не вызвали.

Его желание исполняется. Когда Пучеглазый называет следующее имя, можно буквально услышать, как у всех перехватывает дыхание.

— КровоПуск.

Тот появляется с топором, мечом и щитом, небрежно переброшенным за спину. На мгновение Сарию на ум приходит безумная мысль о том, что бы он делал, если бы варвар выбрал его, хотя такого и не может случиться. Он же всего лишь на третьем уровне, а КровоПуск, вероятно, на каком-нибудь чертовом девяносто пятом или каком там еще.

Варвар и полуобнаженный церемониймейстер почти одинакового роста. КровоПуск буквально пышет энергией, не может ни мгновения стоять спокойно. Оружие в его руках дрожит, словно живое.

— Выбери своего противника.

КровоПуск не медлит ни секунды:

— Я вызываю Бероксара. Я намерен занять его место во Внутреннем Круге.

Арена замирает, как исполинский зверь, свернувшийся в кольцо. Если бы тут повсюду не лежал песок, то можно было бы расслышать даже звук падающей иголки. Один из двух варваров на золотом постаменте приподнимается.

Нелогично, думает Сарий. На месте КровоПуска я выбрал бы человека-кошку или женщину — темного эльфа.

Соперники практически одинакового роста. Бероксар вооружен изогнутым мечом и щитом размером со столешницу. Его шлем похож на голову акулы и доходит хозяину до плеч, защищая даже часть спины.

— Что ты потребуешь от КровоПуска в случае, если он проиграет?

— Быть моим рабом в течение двух недель и отдать шесть уровней.

Шесть! Однако если КровоПуск взволнован, то по нему этого не заметно. Он торопливо кивает и занимает позицию. Готовясь к схватке, Бероксар взмахивает мечом; рассекаемый воздух жужжит, словно рой пчел.

Пару следующих минут Сарий не способен ни о чем рассуждать. Поединок заставил его позабыть обо всем, даже о собственном страхе. Ни на мгновение варвары не выказывают своей слабости. Они кружат друг возле друга, совершают короткие молниеносные выпады и защищаются с одинаковым искусством. Кривой меч Бероксара выписывает серебристые узоры возле своего соперника. КровоПуск, размахивая топором около своей головы, мечом пытается выискать брешь в обороне Бероксара. Ее, похоже, нет. Этот поединок напоминает танец, где поочередно то один, то другой ведет партнера. Так продолжается до тех пор, пока КровоПуск внезапно не поворачивается и не подставляет Бероксару спину. Кривой меч варвара звенит и стремительно летит к плечам КровоПуска, где со всей силой обрушивается на деревянный щит и глубоко вонзается в него. Быстрый поворот, и застрявший меч выскальзывает из руки Бероксара.

Без оружия у того нет шансов. Удары топором по ноге, мечом по боку валят его наземь.

— Победитель — КровоПуск.

Варвар высоко вздымает руки и поворачивается по кругу, сопровождаемый чудесной музыкой и ликованием публики, которая моментально стряхивает оцепенение. Хлопая и топая, зрители выкрикивают имя КровоПуска, вновь и вновь повторяя его.

Пучеглазый выходит на середину и одним движением руки заставляет массы замолчать. Затем он наклоняется к поверженному и снимает с его шеи украшение. Это железная цепь, на конце которой болтается рубиновое кольцо; в поперечнике оно примерно равно донышку бутылки. С внутренней стороны кольца виднеется выступ, который напоминает шип розы или изогнутую букву V. Этот выступ обращен к середине кольца.

Церемониймейстер надевает цепь на шею КровоПуска. Снова вспыхивает ликование, которое не стихает даже тогда, когда Бероксар с трудом вновь поднимается на ноги и, следуя указанию распорядителя, занимает место среди столпившихся варваров.

Сарий даже не заметил, как Вестник оказался на середине арены. Однако теперь он стоит там и протягивает КровоПуску костлявую руку.

— Добро пожаловать во Внутренний Круг. Мы надеемся, что ты будешь достоин этой чести.

КровоПуск почтительно склоняет голову и направляется к золотому постаменту, где занимает место Бероксара. Красный круг на его груди сверкает, как свежее клеймо.

Вестник обращается к варварам.

— Бероксар и впредь должен выполнять свой обет. Пусть он не забывает об этом. Предатели умирают быстро. Разумеется, при первой удобной возможности он может отвоевать себе место во Внутреннем Круге. Так же, как и любой из вас, — широким жестом обводит он всех собравшихся.

Следующий воин воспринимает эту напутственную речь в буквальном смысле и вызывает на поединок Вюрдану, женщину — темного эльфа из Внутреннего Круга. Та скорее сметает его, чем побеждает, — на несчастного обрушивается град огненных шаров, молний и метких ударов копьем. Поединок длится не дольше минуты, и вот уже поверженный воин лежит на песке и покидает арену жалкой «единицей».

Да ладно, темные эльфы ни на что не годятся. Вы только и способны, что подражать кому-то. Сарий чувствует, как его понемногу наполняет гордость. Неудивительно, что КровоПуск предпочел выбрать в соперники эту вялую гору мышц.

Следующие три поединка ничем не примечательны, и потому мысли Сария отвлекаются от происходящего на арене. Мельком он замечает, что воины впервые сражаются за волшебный кристалл — ни у вампира ЛаКора, ни у женщины-кошки Маймай его нет, но оба страстно жаждут им завладеть. Пучеглазый жестом фокусника достает кристалл (из воздуха, что ли?) и предлагает его в награду. Женщина-кошка поколачивает ЛаКора, и тот лишается одного уровня. Кому его? Никому. Просто так.

— Финиэль!

Он не заметил ее раньше в толпе эльфов, но теперь она гордо шествует мимо. Жаль, что скорпионы не расправились с этой придурковатой куколкой с вздернутым носиком. Сарий смотрит, как она располагается посреди арены, и надеется, что она выберет себе кого-нибудь на беду. Дриззела, может быть, или кого-то еще, который вытрясет из нее уровни только так.

— Выбери противника.

Еще до того, как Финиэль ответит, у Сария бьется сердце; он знает, что эльфийка произнесет.

— Я вызываю Сария.

Тотчас снова тут как тут и страх, и образ мертвого Ксоху, как его волокут с арены; только об этом сейчас нет времени думать. Он не может видеть уровень Финиэль, она его — тоже нет, иначе не могла бы его вызвать. Значит, она на третьем уровне. Тут можно потягаться.

Нетерпеливое ворчание трибун напоминает ему, что он все еще стоит, словно окаменев, среди других темных эльфов. Вперед, вперед!

Финиэль не может знать, что он на третьем уровне. Тогда с какой стати она его выбрала? Потому что во время схватки за скорпиона он позволил себя так беспардонно оттеснить? Вероятно.

Он пробирается среди других темных эльфов, не глядя ни влево, ни вправо. Ему нужно выбрать тактику, чтобы перехитрить Финиэль с ее алебардой. Своим оружием она будет удерживать его на расстоянии, сомнений тут нет и быть не может. Мысленно Сарий уже представляет, как будет беспомощно размахивать мечом, рассекая им только воздух, в то время как его соперница вонзит острие алебарды ему между ребер.

— За что вы собираетесь сражаться?

Финиэль раздумывает недолго:

— Один уровень и двадцать золотых монет.

У всех есть золото, только у Сария нет. Зато у него все еще есть чаши и блюдо, отнятые у расхитителя гробниц, он ведь их так и не продал, просто забыл. Интересно, почему он только сейчас о них вспомнил, именно сейчас, когда всякая посторонняя мысль только мешает?

— Золота у меня нет, и мне хотелось бы сразиться за волшебный кристалл, — говорит он без особой надежды.

Вблизи Пучеглазый безобразен настолько, что трудно выдержать. Землистая кожа изобилует морщинами и ямками, напоминая старый холст с облезшей краской. В голове Сария укрепляется уверенность, что с церемониймейстером что-то не так.

— Волшебные кристаллы не подлежат выбору, — объясняет распорядитель. — Вы сражаетесь за один уровень. Этого достаточно.

Он поднимает мускулистую руку и подает знак, что можно начинать поединок.

Нужна какая-то хитрость, чтобы ускользнуть от оружия Финиэль. Сарий, пританцовывая, перемещается с места на место. Только не медлить. Только не стать легкой целью. Увы, его прыжки ничуть не нервируют Финиэль, она ведет себя так, словно у нее бесконечно много времени: стоит совершенно спокойно, держит алебарду обеими руками, направив ее острием — ну разумеется — в его сторону. Сарий пробует сделать выпад — конечно, для видимости, — и тотчас отскакивает на безопасное расстояние. Ничего не происходит, острие алебарды лишь на миг дергается в его сторону, и все. Но в тот момент, когда он немного опускает меч, скорее от растерянности, чем от изнеможения, Финиэль буквально взрывается. Два прыжка, и она рядом с ним, острие ее оружия направлено ему прямо в грудь. Он поднимает щит, но уже слишком поздно: она наносит удар. Вновь раздается пронзительный звук боли; ударом меча он отводит алебарду в сторону.

Мелом по доске, вилкой по фарфору, пилой прямо по слуховому нерву. На этот раз пронзительный звук не вызывает у Сария ничего, кроме бешенства. Уже не думая об обороне, он еще раз бьет мечом по алебарде с такой силой, с какой только может, а потом, отбросив щит, хватается за длинную рукоятку и отводит ее от себя.

— Сарий! Сарий! Сарий!

Его подбадривают? Он слышит скорее шепот, чем крики, многоголосый шепот, словно его окружает хор призраков. Они гипнотизируют его?

Он наступает на брошенный щит и чуть не спотыкается, но все же не выпускает из рук оружие Финиэль. Ни в коем случае. Ее тело не защищено, если он сейчас промедлит, то окажется полным идиотом: она нанесет удар, и пронзительный звук будет резать его уши, как стекло…

Сарий бьет мечом в грудь Финиэль, вытаскивает, бьет в живот. Из ран хлещет кровь, руки Финиэль соскальзывают с алебарды, она падает наземь. Он бросается к ней, пояс эльфийки почти целиком почернел, еще один укол, удар и…

— Победитель — Сарий.

Голос Пучеглазого вырывает его из куража схватки. Финиэль уже не шевелится — ни движенья. Он опускает меч, и в тот же момент стихает звук раны и слышится музыка. Великолепная музыка, как в кино, когда герой победил в решающей битве. Так было и с КровоПуском — и ни с кем из других воинов. Почему? Потому что только я могу ее слышать, становится ясно Сарию, потому что она — часть моей награды, как и четверка, которая сейчас наверняка появилась на моих доспехах, и двойка, которая внезапно проступает на кожаном жилете Финиэль.

Его соперницу уносят — не волокут за ноги, как Ксоху, но уносят осторожно и быстро. Так что, по всей видимости, она жива, и ей предстоит обстоятельный разговор с Вестником.

Он теперь на четвертом уровне. На победоносном, неуязвимом четвертом. Сарий возвращается назад, в тот угол, где стоят темные эльфы. Он осматривается: теперь ему видны те, кто находится на третьем уровне, а их множество. Например, та девчонка-вервольф, которую как раз сейчас вызывает церемониймейстер:

— Галарис!

Вот так момент. Галарис… Это имя Сарий знает. Деревянная коробка. Тоттеридж. Виадук через Доллис-брук. Это Галарис спрятала под тисом ту таинственную коробку?

Спросить ее он не может: как раз сейчас она занимается тем, что выискивает себе противника. К тому же у Сария есть ощущение, что его любопытство не очень понравится Вестнику и его гномам. Галарис, чьи каштановые волосы светятся на солнце, как жидкий шоколад, решается выбрать варваршу по имени Рахалл-ЛА. Дерзко. Или глупо. Но в конце концов риск оправдывается, ведь вервольф вооружена луком и стрелами, а Рахалл-ЛА — тоже находящаяся на третьем уровне, — даже близко не может к ней подойти.

Затем сражаются друг с другом несколько тех, кто находится на более высоком уровне. Бои длятся долго и ведутся с необычайной резкостью. Сарий пытается запоминать имена и примечать уязвимые места соперников, однако вскоре бросает это дело. Похоже, интерес к поединкам повсюду понемногу затихает. Некоторые из уже записавших на свой счет победу удаляются. Сарий следует за ними, после того как успевает еще посмотреть поединок между Дриззелом и Кескорианом, во время которого варвар теряет три уровня сразу. Дриззел ужасающе коварен, запоминает урок Сарий.

В комнате, отведенной темным эльфам, он встречает Леланта и Дитя Арвен.

— …идиот, конечно, если еще раз сорвался уже после того, как проиграл, — говорит Лелант.

— Мне нравился Ксоху, — немного помолчав, поясняет Дитя Арвен. — Печально, что он мертв. Я думаю, он заслуживал бы еще одного шанса.

Сарий думает так же. Почему именно Ксоху, в котором хоть что-то приятное было? Почему не схлопотал свое тот же Лелант, трус, который никак не заткнется?

— Ты вообще не сражаешься? — спрашивает его Сарий.

— А тебя это колышет? — фырчит Лелант.

— Он никогда не участвует в поединках, всегда ждет великой битвы, которая состоится в конце. Так рискуешь меньше и можешь больше записать на свой счет, — вместо него поясняет Дитя Арвен.

— Скажи-ка, ты всегда все так досконально за других просчитываешь? — досадливо бросает Лелант.

У него по-прежнему то же самое оружие, что и в лабиринте, ничего новенького, насколько может заметить Сарий. Остался ли еще у него тот волшебный кристалл? Интересно, можно ли на него наброситься и пошерстить вещи? Наверное, нет.

— Великой битвы? — переспрашивает он вместо этого и демонстративно поворачивается к Леланту спиной.

— Да ты вообще ничего не понимаешь, — раздраженно отвечает тот, прежде чем Дитя Арвен успеет пояснить:

— В конце каждого турнира проводится великая битва, каждый против каждого. Это довольно опасно, ведь тебя могут поколотить те, кто достиг более высокого уровня. Зато ты можешь отнять у других самые ценные вещи, которые у них есть.

— И волшебные кристаллы? — спрашивает Сарий, косясь на Леланта.

— Ну да, если кто-то носит их с собой. Правда, такое вряд ли произойдет.

Если признаться себе начистоту, то Сарий в этот момент отнюдь не расположен участвовать в великой битве. Он только что достиг четвертого уровня и может вмиг снова все потерять. С другой стороны, кто поручится, что здесь и сейчас он не сумеет подняться на два-три уровня выше?

— А все-таки клево, что Ксоху сыграл в ящик, — меняет тему Лелант.

Этот идиот просто уняться не может. Ну подожди, Колин.

— У нашего дурачка-эльфа голова была набита всякой чепухой. Постоянно трепал языком. В этом он, так сказать, никогда не был в отстающих, так что ему лучше было сразу погибнуть. Такой же рохля, как и ты, Сарий. Думаю, когда начнется битва, я тебя сразу уделаю. Скажи-ка лучше Арвен «чао», пока есть возможность.

— Меня зовут Дитя Арвен, ты, обезьяна.

— А кого это колышет?

Ощущение, словно собравшиеся на арене ждут стартового выстрела, чтобы пуститься во все тяжкие; в какой-то степени это даже верно. Пучеглазый церемониймейстер расположился на краю и высоко поднял посох. Сарий снова оглядывает всех собравшихся. Неподалеку от него стоит вампир, он на втором уровне и мог бы оказаться легкой добычей, но чуть дальше караулит ЛордНик, а от него Сарию нужно держаться в стороне. Церемониймейстер объявляет условие: никому не разрешается нападать на того, кто уже сражается с соперником.

Итак, надо быстро найти подходящую жертву, легкую жертву, прежде чем кто-нибудь из девятиуровневых придет к идее, что Сарий для него — самая подходящая добыча.

Вампир-«двушка» — идеальный вариант и стоит очень близко. Пучеглазый опускает посох, Сарий срывается с места, однако тотчас замечает справа от себя Леланта. Тот опустил забрало зеленоватого шлема и теперь похож на стальную лягушку на двух ногах. Острие меча Леланта направлено в сторону Сария, но на бегу ему прицеливаться неудобно, он промахивается, чуть задев руку противника. Сарий слышит лишь тихий, скрипучий звук — так скрипит плохо смазанная калитка в саду, — и ничего более. Но после пропущенного удара в душе его, словно багровое раскаленное солнце, вскипает бешенство.

Ну что ж, если Лелант нарывается, то он получит. Например, получит от Сария щитом, как тараном, по ребрам, а самое главное, получит мечом — сперва по шлему, затем по латам. Так у него не будет времени, чтобы снова подняться на ноги.

На этот раз Сарию не нужно бравурной музыки, чтобы почувствовать себя победоносным военачальником. Ему достаточно всего лишь понаблюдать за Лелантом: тот отшатывается, неловко парирует удар, спотыкается, теряет щит. А потом падает, и растягивается, и высоко поднимает меч, словно жало осы, как будто надеется, что Сарий сам на него наступит.

После двух энергичных ударов меч тоже долой. Сарий с удовольствием наблюдает, как на плечах и груди Леланта проступает кровь. Должно быть, от этих ран в его ушах творится просто ад.

Он приставляет меч к шее Леланта, прямо к краю доспехов, и едва поддается искушению просто заколоть соперника. Интересно, что дальше? Разговаривать-то они не могут.

Как это часто бывает, решение появляется в виде гнома-посланца. На его голубоватом лице — широкая гримаса.

— Все-таки тут и впрямь победил Сарий, — квакает он и начинает рыться в вещах Леланта. — А победитель выбирает все, что хочет.

Конечно, Сарий первым делом принимается искать свой волшебный кристалл. Однако его тут уже нет, это было ясно с самого начала. Кто знает, что Лелант с ним сделал.

Кто знает, что вообще с ним делают.

Ну хоть что-то: Лелант припрятал сто тридцать золотых монет. Великолепно. Сарий бросается к ним, но гном незамедлительно его осаживает:

— Не больше половины.

Тоже хорошо. Шестьдесят пять золотых — неплохая добыча. Кроме того, Сарий находит пару украшенных смарагдами сапог, кинжал и бутылку с целебным напитком. Все это он берет себе, и гном даже не протестует. Он вступает в разговор только после того, как Сарий надежно укладывает свою добычу.

— Жадноватый, очень жадноватый молодой господин. А ведь уровни, само собой, так просто у соперника не отнимешь. Но он может, конечно, забрать два уровня, если оставит побежденному взамен его вооружение.

Естественно, Сарий лучше возьмет себе уровни Леланта, чем оружие и доспехи. К его огромному удовлетворению, на доспехах побежденного противника появляется римская V.

Значит, он был на седьмом уровне, а я, будучи на четвертом, являлся для него легкой добычей. Или же нет. Глупо вышло, Лелант, ты идиот. И сейчас он показал дураку Леланту, что и сам кое в чем силен.

Он смотрит, как Лелант медленно поднимается на ноги и ковыляет прочь, как и другие поверженные воины. Достигнув шестого уровня, Сарий теперь гораздо лучше понимает, что происходит вокруг. Он различает уровни примерно у трети участников, но, к сожалению, среди них не так много знакомых ему лиц. Блэкспелл, ЛордНик, Кескориан и Дитя Арвен все еще превосходят его или, по крайней мере, тоже достигли шестого уровня. Жаль. Зато Сапуджапу оказывается игроком пятого уровня — так же, как и Нуракс. Оба все еще никак не могут разделаться со своими противниками. На другом конце арены Сарий обнаруживает Дриззела, который пытается стянуть КровоПуска с постамента Внутреннего Круга.

— Ты готов к новой битве? — осведомляется гном с голубой кожей.

К новой битве? Он в этом не уверен. Конечно, было бы заманчиво раздобыть себе еще пару уровней, но что если счастье ему изменит? Начать день на третьем уровне и завершить его на шестом — все же не так плохо.

— Нет. На сегодня довольно.

— Тогда покидай арену.

Сарий выполняет указание и направляется в те же ворота, через которые вошел сюда; он еще раз заглядывает в комнату темных эльфов, где уже никого нет, и топает прямо к выходу. Когда же он в последний раз так хорошо себя чувствовал? Нет, не вспомнить. Должно быть, давно, может быть, год или два назад. С кучей золота в кармане Сарий бодро шагает по улице. Посмотрим, что еще интересного в Белом Городе?

 

12

По ту сторону окна уже стемнело, из комнаты доносилась сводка новостей. Ник потер разболевшиеся виски.

Все оставшиеся у него сокровища Сарий превратил в золото, включая кинжал Леланта, который стоил поразительно дорого. Затем он отправился в таверну «Последний разрез», откуда Атропос без особых церемоний его вышвырнула. Почему? Он не знал, да и она не собиралась давать какие-то объяснения.

На Белый Город неторопливо опускалась ночь, всюду зажигались факелы и корзины с огнем. В мире Эреба ночь сулила многое. Она была временем Вестника, хотя его-то как раз нигде не было видно. Глаза Ника горели, словно он часами плавал в хлорированной воде. Вероятно, они были красными, как рубины на кинжале Леланта.

Устроить перерыв — похоже, хорошая идея. Перекусить — тоже неплохая мысль. Надо бы встать, выйти из комнаты и совершить набег на кухню. Матушка абсолютно точно что-то сварила. Он оцепенело смотрел на экран монитора, на улицы города, на своего двойника-эльфа. Невозможно оторваться. Что-то подсказывало ему, что в любой момент здесь что-нибудь может приключиться. Нападение орка, поручение Вестника, квест, загадка — что-то, что он пропустит, если сейчас отключится.

Может, хоть на час? Всего час, чтобы поесть, перекинуться парой слов с матушкой и отцом и… сходить в туалет. Только сейчас он заметил, как его распирает, как он изогнулся на стуле, чтобы ослабить давление мочевого пузыря.

Ну ладно, пойду схожу. Но вначале надо завершить программу. Ник стал щелкать мышкой по экрану. Где там можно сохранить в памяти игру и отключиться? Только сейчас ему вспомнилось, что он пока еще ни разу этого не делал. Игра отключала его или заставляла прерваться, сам же он еще никогда не покидал ее. Вероятно, это вообще не предусматривалось.

Ник взвесил свои возможности. Он мог бы просто выключить компьютер, но… Рискованно. Если бы это не понравилось Вестнику, то, быть может, тот отобрал бы у него с таким трудом завоеванные уровни. Или ему бы пришло в голову что-нибудь похуже.

Еще один вариант — компьютер не выключать, лишь погасить монитор. Тогда Сарий остался бы стоять на улице как пригвожденный, и любой «первыш», шляющийся по Городу, мог бы стибрить все его вещи. Тоже не очень хорошая идея.

Мочевой пузырь Ника уже готов был лопнуть. Ему нужно смотаться в туалет, ничего не попишешь. Надо только быстренько отвести Сария куда-нибудь в безопасное место. Вот только куда?

Идея пришла как гром среди ясного неба — он же снял комнату! Ник заставил своего эльфа мчаться по ночным улицам Белого Города, словно за ним гнался лично пучеглазый церемониймейстер. Надеюсь, я не заблудился. Он вспомнил узкую лестницу рядом с пекарней, ведущую куда-то наверх, — нужно пройти вдоль нее и сразу направо. Вот только где эта проклятая лестница?

Он заставил Сария бежать, бежать, бежать. Голубая полоска, отмечавшая запас его сил, становилась все короче — и это несмотря на шестой уровень! Если в ближайшие минуты он не найдет дорогу, то Нику придется оставить своего двойника и просто пойти в туалет. Но только не здесь, не в темном углу, где теснятся какие-то подозрительные фигуры.

Пекарня. Лестница. Наконец-то. Он погнал Сария вперед, через порог постоялого двора, вверх по скрипящей лесенке до самой комнаты. Дверь закрыть. Монитор отключить. Так, теперь быстро, ради бога, быстро…

Ник подскочил, выбежал из комнаты, словно травимый дикими псами. Рывок до туалета. Все-таки удалось.

— Ник? — крикнул из своей комнаты отец. — Если ты еще раз будешь так хлопать дверью, точно кое-что схлопочешь.

Его ждала овощная лазанья с тофу вместо мяса, но на этот раз Ник не жаловался. Он почти не ощущал вкуса того, что ел. Родители беседовали между собой о кинофильме, который посмотрели, и удовольствовались периодически доносящимися с его места «гм» и «ага», немного, впрочем, удивляясь тому количеству еды, которое Ник поглощал. Он и сам удивлялся, пока не вспомнил, что с завтрака ничего не ел.

Но он должен спешить. Сарий остался один на постоялом дворе, без всякой защиты, в онлайне. А вдруг бы начался пожар? Или кто-нибудь напал бы на него? Что если бы его отыскал Лелант?

Надо было отключить Интернет, подумал Ник. Хотя я понятия не имею, что тогда произойдет. А если гномы сыграют со мной злую шутку и сообщат обо всем Вестнику?

Последний кусок он нанизывал на вилку, уже вставая.

— Спасибо, все было просто супервкусно!

Он улыбнулся матери, та улыбнулась в ответ. Все в порядке, но лицо отца снова вытянулось:

— Только не говори, что опять идешь заниматься. Я тебе не верю.

— Нет, на сегодня достаточно, — сказал Ник и демонстративно зевнул. — Я еще немного почитаю, а потом пойду спать. Совершенно вымотался.

— Я уж и позабыл, когда ты в последний раз отправлялся спать так рано.

— Я же сказал, я хочу еще почитать немного! — возразил Ник резче, чем хотелось бы. — Извини, пожалуйста. Химия делает меня каким-то раздражительным.

Отец пробормотал что-то невразумительное, глядя в тарелку, но Ник не стал переспрашивать. Ему хватало проблем с Сарием.

В окно харчевни заглядывает убывающая луна; она в той же фазе, что и луна над Лондоном. Однако Лондоном здесь и не пахнет.

Сарий лежит на кровати, руки скрещены за головой, взгляд уткнулся в потолок. В какой же момент ему подбросили это письмо? Желтый сургуч, которым оно запечатано, своей формой до ужаса похож на глаз. Прежде чем распечатать его, он проверяет свои вещи и успокаивается: пока все тут — и золото, и целебный напиток.

Сарий вскрывает письмо. Оно лаконично, и в нем мало приятного:

Остальные ушли. Ты был нужен, но ты отказал им в помощи. Мы разочарованы, Сарий. Твоя небрежность не может остаться без последствий, ты понимаешь это?

Письмо подписано таким же желтым пятном, напоминающим глаз, — большего и не нужно. Сарий вляпался.

Свеча на столе гаснет в тот момент, когда он откладывает письмо в сторону; в следующее мгновение гаснет луна. Мир Эреба становится мрачным и безмолвным. Сарий отвергнут, и на этот раз навсегда, — пару секунд бьется в нем ужасная мысль. Да нет, это, конечно, просто нелепость, ведь он сегодня так удивительно сражался. Вестник же сказал, что ищет лучших из лучших. К ним может принадлежать и Сарий. Он знает это. Он чувствует это.

Овощная лазанья оказалась тяжела для желудка. Если бы ты меньше ел, если бы ты ел быстрее, то не пропустил бы этот квест. Можно лопнуть от досады, честное слово. Ник оцепенело пялился на черный экран. Ужасно несправедливо. Однако, как всегда, тьма оставалась неумолима, как ни пытался Ник перезапустить компьютер, как ни просил, как ни чертыхался.

Интересно, где же сейчас другие? И с ними ли Лелант? Не обгонит ли тот его опять этой ночью? Черт побери, черт побери, черт побери. И все только потому, что Ник не знал, как правильно сделать перерыв в игре.

Без особой радости он просмотрел почту, не обнаружив ничего, что бы улучшило его настроение. Скорее по привычке, чем из интереса Ник заглянул на страницу Эмили на «Deviantart» и нашел новое стихотворение.

В этих строках было что-то, заставившее Ника ненадолго забыть о собственных бедах. Он вдруг подумал, что, может быть, стоило все же поговорить с Эмили. Спросить, например, все ли у нее хорошо или тоже есть какие-то проблемы. Он на мгновение задумался и сразу отверг эту идею. Они не настолько хорошо знакомы друг с другом, и ему пришлось бы в очередной раз сгорать со стыда.

Привет, Эмили. Я только на минутку — спросить, все ли у тебя в порядке. Или… гм… есть проблемы?

У меня нет. Откуда бы им взяться?

Я просто подумал, потому что прочитал твое стихотворение…

И где?

На «Deviantart».

Надо же. Откуда ты знаешь мой ник?

Ну, так, слышал однажды, как ты с Мишель болтала об этом. Мне жаль. Честное слово.

А мне-то уж как жаль. Отстань от меня, Ник. И в Интернете, и в жизни.

Примерно так все произошло бы, и никак иначе. Очень даже может быть, что это стихотворение — чистая выдумка и не имеет ничего общего с переживаниями Эмили.

Ник толкнул мышку, так что она перекатилась по всему письменному столу, и поправил косичку. Он мог, в принципе, попробовать еще раз запустить игру. С тех пор как Сарий увидел письмо, прошло минут десять: вдруг Вестнику этого было достаточно, чтобы его наказать? Может, Вестник всего лишь хотел посмотреть, проявит ли Ник настойчивость, попытается ли он снова принять участие в игре?

Но ничего не заработало ни с первой, ни со второй, ни с пятой попытки. Вот дрянь, это все же нечестно.

Вечер был потерян. Единственным светом в окошке стало изумленное лицо Уильяма Данмора, который, мельком заглянув в комнату, в самом деле обнаружил сына за чтением.

Красные цифры электронных часов показывали 21:34. Десять минут назад Ник решил пораньше отправиться в кровать. Он хотел как следует выспаться, ведь если завтра ему повезет, то можно будет провести в онлайне всю ночь и наверстать то, что упустил сегодня.

Еще один способ — притвориться, что заболел, а со школой уж будь что будет. Ник готов поспорить, что Колин так и сделал. Вместе с Хелен, Джеромом, Алексом и… да всеми остальными.

Однако Ник знал, что ему нельзя прогуливать, во всяком случае, завтра нельзя. Это его первый учебный день, после того как в пятницу Бринна передала ему диск. Завтра он будет совсем другими глазами смотреть на ребят в школе. На своих противников из плоти и крови. Он хотел поговорить с Колином и обсудить вместе с ним, кто за какой фигурой скрывается. Он хотел выяснить, кто такой ЛордНик.

Кто знает, что сейчас происходит в игре? Может быть, продолжается самый лучший квест. И без меня. Вот дрянь.

Ник перевернулся вначале на правый бок, потом на левый, но сон не приходил. Стоило закрыть глаза, как он снова видел сегодняшние бои: Пучеглазый взмахивал посохом и с явной угрозой надвигался на него; Ксоху волокли за ноги, унося с арены по залитому кровью песку…

Тяжело вздохнув, Ник скрестил руки за головой. Часы показывали 22:13. Уже ближе к тому времени, в которое он обычно ложился спать, но — вот проблема — на этот раз он был бодр, как редко когда. Как же Ксоху справился со своим вылетом? Узнает ли он его завтра? Если, конечно, тот ходит в ту же школу, что и Ник. Наверняка не все игроки в Эреб посещали его школу. Ну конечно, нет, что за глупая мысль! Он снова закрыл глаза.

Сколько сегодня человек было на арене? Примерно сорок или пятьдесят темных эльфов, тридцать вампиров, двадцать карликов. Варваров? Тоже двадцать, по самой грубой оценке. Вервольфов немного меньше — пятнадцать? Где-то так. Людей-кошек и человекоящеров было примерно столько же. И еще там было три человека. Итак, в сумме это… сто шестьдесят или сто семьдесят воинов. Приличное количество, но не так много, если сравнивать с числом участников других ролевых онлайн-игр. Хотя, разумеется, не все игроки в Эреб собрались на арене, но там все равно оказалась большая их часть.

И, конечно, этот зловещий Внутренний Круг. Чемпионы. Интересно, удалось ли Дриззелу сдернуть кого-нибудь с золотого постамента? Ник невольно ухмыльнулся. Наверное, нет, и Дриззел как следует получил по черепушке. Он по праву это заслужил.

22:21. А если еще раз попробовать? Ведь может такое быть, что запрет снова снят. Он не мог заснуть, не сделав хотя бы еще одной попытки.

Ник зажег ночник, подошел к компьютеру и включил его, чувствуя, как сжимается сердце. Не нервничай, ты, идиот.

Дважды щелкнул по красной Е. Ничего. Еще раз. Снова ничего. Недолго думая, Ник зашел в Google. Если бы он узнал об игре побольше, то наверняка бы отыскал способ снова запустить программу. Правда, первую попытку Вестник заметил, такое может произойти и на этот раз. Вторая попытка, пожалуй, уже рассердила бы его.

Все же, следуя осенившей его мысли, Ник зашел на Amazon.com. Его игра была пиратской копией, но ведь должен быть оригинал. Он ввел слово «Эреб» в поисковик и нажал Enter, в глубине души ожидая, что снова вспыхнет красная надпись, озаряя его комнату, окутанную ночной тьмой, и увещевая: «Скверная идея, Сарий. Глупая идея, если быть точным. Смертельно опасная идея».

Однако сайт Amazon предложил ему целый ряд дисков оперы «Орфей и Эвридика» в самых разных версиях. Почему? Ага, все дело в одной из арий, которая называлась «Chi mai dell'Erebo». К сожалению, это открытие не продвинуло его ни на шаг вперед. Здесь не было игры под названием «Эреб». Не было даже никакого анонса этой игры. Как же тогда можно раздобыть ее копию? И у кого во всем мире имеется оригинал?

Ник рассматривал различные картины, украшавшие обложки оперных дисков. Чаще всего это были фрагменты каких-то полотен, и они что-то напоминали Нику. Лишь через пару минут он вспомнил — они напоминали ему пучеглазого церемониймейстера.

22:57. Назад в постель — все, теперь и впрямь хватит. Если у него уже нет возможности продолжать игру, то надо хотя бы выспаться; он чувствовал себя так, словно перенес тяжелую болезнь.

Игра, которую невозможно купить. Игра, которая с тобой разговаривает. Игра, которая за тобой наблюдает, награждает тебя, угрожает тебе, дает тебе задания.

«Иногда я думаю, что она живая», — сказал тогда Колин. Он, разумеется, не кандидат на Нобелевскую премию, но наивным его тоже не назовешь. Нет, конечно, игра не была живой в прямом смысле слова. Но она была очень необычной. Очень.

Сарий лежит на полу, ЛордНик стоит над ним и ухмыляется ужасно знакомым лицом.

— Первым тут был я. Ты — всего лишь маленький засранец, — говорит он и протягивает Сарию сумку, в которой лежат головы Джеми, Эмили, Дэна и Финна. — Выбери себе одну, или хочешь вечно шляться с этой рожей эльфа?

Сарий ненавидит ЛордНика, он хочет вскочить и выхватить меч, но не может даже шевельнуться; кроме того, здесь темно, как в склепе.

— Мы можем сразиться, как тебе такая идея? — устало спрашивает он. — Мы будем сражаться за два уровня, но тебе придется меня поднять.

— За уровни? Без шансов, Сарий. Мы будем сражаться за годы. Десять лет твоей жизни, как тебе такая идея?

Сарий вдруг понимает, что он в первый раз слышит голос своего противника. Почему? И с какой стати тот говорит о десяти годах жизни, он же не всерьез, так же не получится? И все же эта мысль пугает его.

— Меня не устраивает ставка. Я не хочу.

Теперь он слышит свой голос, высокий, плаксивый.

— Ну ладно, — говорит ЛордНик и бросает сумку с головами в сторону. — Тогда ты выбываешь.

Он берет обеими руками меч, поднимает его и бьет. Удар буквально пригвождает Сария к полу, как бабочку, и тот вопит, ревет, повторяя, что не хочет умирать…

Ник проснулся от собственного стона. Сердце билось так быстро, словно он пробежал пару километров. Все вокруг окутывала тьма, будто явившаяся сюда из сна; может, он еще не проснулся?

Под руками — вот счастье-то — оказались часы. 03:24. Ник уткнулся в подушку и отдышался. В ушах все еще звучал собственный крик — оставалось надеяться, что кричал он только во сне, иначе бы наверняка перебудил весь дом. Но в квартире было по-прежнему спокойно и тихо; ни матушка, ни отец не спешили врываться к нему в комнату, чтобы посмотреть, из-за чего это их сын так убивается. Повезло.

Ник закрыл глаза и тотчас снова открыл их. Воспоминание о сне все еще тревожило его: казалось, что ЛордНик с мечом и сумкой, полной голов, уже готов возникнуть в следующем его сне.

Чтобы отвлечься, Ник решил сходить в туалет. Он пошлепал по коридору, изо всех сил стараясь не шуметь, чтобы не разбудить родителей. Ник попытался вспомнить голос ЛордНика, но это был просто какой-то голос, который не соотносился ни с одним из его знакомых.

Почему во время игры мы не можем разговаривать? Нормально беседовать друг с другом, как в других ролевых онлайн-играх?

Ответ был как на ладони, даже в этот ночной час: потому что игроки не должны узнавать друг друга, не должны знать, с кем имеют дело в действительности. Но все ли они действительно держали язык за зубами?

Ник аккуратно нажал на смыв и, крадучись, двинулся обратно, к себе в комнату. Он уже вообще не чувствовал усталости. Ни чуточки. Можно, конечно, попытаться еще раз запустить Эреб. Если игра включится, то через пару часов он с чистой совестью пойдет в школу.

В ночной тишине шум заработавшего компьютера показался ужасно громким. Шорох винчестера и гудение кулеров наверняка могли бы разбудить родителей.

Он нажал мышкой на красную Е, с одной стороны, не ожидая ничего особенного, с другой — надеясь на лучшее. В следующую секунду Ник с невероятным удивлением увидел, что мир Эреба и в самом деле снова открылся.

Сарий уже не отдыхает в комнате постоялого двора, а стоит посреди леса. Почти как в начале игры, когда он еще был Безымянным. Вокруг высоченные деревья, Сарий в полном одиночестве. В воздухе разливается странная музыка, какое-то жужжание, как будто предвещающее скорую беду.

Между стволами вьется узкая тропа, исчезая где-то в темноте чащи. Сарию недолго приходится бежать по ней; вскоре тьма заканчивается, и он оказывается на поляне.

С первого взгляда ясно, что это такое. Это кладбище, окруженное высокой железной оградой. В лунном сиянии ярко светятся надгробные камни; некоторые покосились, некоторые обвиты плющом. Такое ощущение, что они его ждут.

Сарий выходит на поляну, хотя ему страшно хочется повернуть назад. Над головой раздается совиное уханье, одновременно с этим меняется музыка — женский голос затягивает какую-то тоскливую песню без слов.

Вестник всегда ценит в игроках мужество, думает Сарий и делает еще два шага вперед. Может быть, остальные где-то поблизости? Или я получу индивидуальное задание? А вдруг это кладбище скрывает какую-то тайну?

Он подходит к первому надгробью и читает надпись:

Аврора, женщина-кошка,

умерла от невнимательности.

Аврора? Через несколько секунд перед глазами Сария возникает картина: раненая женщина-кошка в лабиринте, позади нее — скорпион с высоко поднятым жалом. Однако она не видит чудовище, не слышит его. И прежде чем Сарий успевает прогнать ядовитую тварь, скорпион вонзает жало в Аврору. Я не знал, что она умерла. Я думал, Вестник…

«От невнимательности». Что имеется в виду: ей не хватило бдительности или умения просчитывать события? В надписи этого не сказано. Он прогоняет угрызения совести и идет дальше.

Рабелар, темный эльф,

умер от болтливости.

Это имя — Рабелар — еще не встречалось Сарию. Однако от болтливости, похоже, здесь гибнут довольно часто. Ее жертвами стали также вампирша Хармалия и варвар Вахокс.

Тоскливая песня становится все тягостнее. В голове Сария возникает образ: женщина стоит на коленях, уткнувшись лицом в ладони, и всем телом раскачивается то вперед, то назад. Ее лицо закрыто черной вуалью, и она жалобно стенает…

Он прогоняет возникшее видение и идет дальше; ему отлично известно, чей камень он ищет. Миновав еще одно надгробье, у следующего он останавливается.

Каскаар, вампир,

умер как предатель.

Это один из немногих покосившихся камней. Кто-то намалевал на нем ужасно оскорбительную рожицу.

Трава шуршит под ногами Сария. Дальше, дальше.

Огалфур, карлик,

умер от лени.

Береналис, темный эльф,

умерла от болтливости.

Джулано, человек,

умер от непослушания.

Троябас, вампир,

умер от невнимательности.

И следующее, хотя он надеялся, что этого все-таки не увидит:

Ксоху, темный эльф,

умер от несдержанности.

Значит, Ксоху и впрямь мертв. Что ж… жаль. Очень.

Эта тьма, и всхлипывающий женский голос, и то, что никто не скорбит о Ксоху, — все это очень трудно вынести. Сарий отводит взгляд от надгробного камня и идет дальше.

Эйрди, темный эльф,

умерла от любопытства.

Этот вид смерти может быть опасен и для меня, огорченно думает Сарий и непроизвольно ускоряет шаги, продолжая двигаться кладбищенскими рядами.

«Джостабан, вервольф, невнимательность».

«Грунальфия, карлик, любопытство».

«Раггор, карлик, лень».

«Гроток, человек, непослушание».

С Сария хватит. Здесь просто невозможно выдержать все приключения и справиться с квестом. Кладбище производит на него жуткое впечатление. Ему кажется, что в любой момент рыхлую землю могут пробуравить мертвые руки и схватить его. Ему хочется уйти отсюда. Он больше не читает надписи на надгробиях, ему все равно, встретятся ли знакомые имена, хотя найти здесь имена Дриззела и ЛордНика дорогого стоило бы.

Однако хотеть уйти отсюда и суметь выбраться — две большие разницы. Правда, в лунном свете, за рядами могил, мерцает кованая чугунная арка ворот, обозначая выход, но за ней простирается только лес. Какой-то лес. Вероятно, он находится в нескольких милях от Белого Города.

Ветер освежает и приносит откуда-то новые звуки, покачивающиеся ветви деревьев словно зовут Сария к себе. Или предупреждают об опасности? Он уже ничего не понимает; больше всего ему хочется склониться и уткнуться лицом в ладони; но ведь кто-нибудь наверняка наблюдает за ним.

Умер от трусости, от ледяного страха. Нет, так не пойдет. Он сейчас соберется с силами, не даст ни этой тьме, ни отчаянным стенаниям сбить себя с толку; он найдет выход. Начать лучше всего с ворот.

Сарий идет в ту сторону, минуя все новые могилы. Некоторые из надгробий поросли травой или осыпались, так что даже нельзя разобрать написанного. Да какая разница? Прочь, прочь отсюда.

Как только он вошел в ворота, жалобные вопли стали стихать. Слава Богу. Вот только куда теперь идти? Он не отваживается покинуть Эреб просто так. Кто знает, где Сарий окажется в следующий раз? И вообще окажется ли где-нибудь?

Но вот что-то доносится до его слуха. Глухой стук. Удары, словно из шахты. В ночном лесу этот шум пугающе оглушителен, как и его собственные шаги. Он достает меч и идет на звук.

Чем ближе подходит Сарий, тем громче и четче раздаются удары, и, к его великому облегчению, вскоре между деревьев впереди становится виден просвет.

Конечно, это снова гном, один из спутников Вестника. Он сидит спиной к Сарию, на одном из срубленных деревьев, и держит перед собой каменную плиту, на которой, орудуя молотком и резцом, что-то высекает. Теперь Сарий знает, откуда берутся надгробия.

Если я встану позади и загляну ему через плечо, то он, вполне возможно, начнет высекать на камне мое имя, так, просто чтобы испугать.

Сарий подкрадывается поближе и заглядывает гному через плечо. Ошибка. На камне другое имя — Скийзо. Тем лучше, Сарий его не знает. Теперь, когда он стоит прямо за спиной гнома, тот поворачивает к нему уродливое лицо:

— Необычное время для визита, Сарий.

— Знаю. Я, честно говоря, вообще не хочу здесь оставаться.

Гном, странно тявкая, смеется:

— Ну да, кому ж этого хочется?

— Ты мне подскажешь, как вернуться?

— Вернуться куда?

Действительно, куда? Сарий осторожно подбирает слова:

— Я хочу ненадолго покинуть Эреб, но не желаю совершать при этом какую-нибудь ошибку.

Гном продолжает стучать по камню, видимо, что-то обдумывая.

— Так просто это не получится.

Если бы это было так просто, мне бы вообще не понадобилась твоя помощь. Но Сарий не рискует произнести свои мысли вслух. Он терпеливо ждет, пока гном чешет у себя за бахромчатым ухом.

— Ну ладно, ступай. Мы ждем тебя завтра после полудня. В твоих интересах нас не разочаровать.

— Да. Конечно, — облегченно выдыхает Сарий.

— И передай Нику Данмору: правила нарушать запрещено. Так что пусть он глядит в оба — ведь мы все равно обо всем узнаем.

— Да. Хорошо. В конце концов, я же не хочу, чтобы ты взялся изготавливать подобную штуку и для меня, — говорит Сарий и указывает на каменную плиту перед ними.

— А-а. Ну, у меня уже давно все готово. Для всех вас. Большинству из вас такая штука понадобится, не правда ли?

Гном еще раз ухмыляется, когда экран уже гаснет.

04:42. Слишком рано, чтобы вставать, слишком поздно, чтобы попытаться еще раз уснуть. Без особой надежды на сон Ник улегся, натянул на голову одеяло и закрыл глаза. Попробовал ровно, спокойно дышать, но в мыслях все еще плясали надгробные камни.

Интересно, остальные все еще в пути? Через пару часов можно будет спросить Колина. А, нет, нельзя, это ведь запрещено. Черт. Но все-таки на его лице наверняка будет написано разочарование, ведь на арене Сарий так круто отделал Леланта. С этим утешительным чувством Ник наконец заснул.

 

13

Эта ночь, когда Ник спал лишь урывками, да еще и посещение кладбища не могли пройти для него бесследно. Уже на пути в школу он ощущал в висках какую-то тяжесть — так бывает, когда подступает простуда. Это чувство сопровождало его весь день, несмотря на то что иногда он отвлекался на совершенно другие вещи. Например, на зрелище, которое являли собой Джеми, Эмили и Эрик Ву, когда шушукались у школьных ворот.

Эрик. Он наклонился к Эмили и энергично убеждал ее в чем-то. Она не отстранилась, даже улыбалась. Джеми стоял рядом со скрещенными руками и кивал. Ник сделал вид, что пытается найти что-то в сумке, и краем глаза наблюдал за этой троицей. Должно быть, Эрик сказал сейчас что-то остроумное, поскольку они засмеялись, а Ник в этот момент подумал о том, как редко он видел Эмили смеющейся и как сильно ему хотелось, чтобы он, а не Эрик был причиной ее радости.

Если бы Эрик хоть не был таким кривлякой, подумал Ник, машинально прекратив рыться в сумке. Неужели Эмили западает на таких вот парней? Неуклюжий полуазиат с дурацкой прической и очками карьериста? Завсегдатай литературных клубов? И он не был ей противен, о нет, она определенно уделяла ему внимание. Проклятье!

Ник отдал бы два… нет, один свой уровень, чтобы только услышать, о чем они говорят. Если бы он вчера не ввязался в перепалку с Джеми, то мог бы просто подойти, встать рядом с ними…

— Данмор, не стой на пути как идиот!

Пробегая мимо, Джером так сильно задел Ника, что тот чуть не выпустил из рук сумку.

— Извинись! — рявкнул вслед Ник. Лучше всего сейчас было бы догнать его, схватить за шкирку и припечатать кулаком по носу, ведь Эмили, Эрик и Джеми, конечно, уже заметили Ника. Джеми быстро взглянул в его сторону и отвернулся. Эмили подняла руку в небрежном приветствии. Вот черт, похоже, среди них Эрик — самый вежливый.

Ник отвернулся и пошел в школу. Откуда накатила эта ярость? Наверняка благодаря ночи, когда он спал лишь урывками.

Для утра понедельника в классе математики было что-то слишком спокойно, но Бринна все равно подкараулила его прямо у двери.

— Ну? — шепнула она. — Ну?

Он приложил палец к губам. Как все-таки иногда здорово, что об игре запрещено говорить.

Сияющее выражение лица Бринны тут же стало таинственным, словно они вместе участвовали в каком-то заговоре. Она сказала понимающе:

— Я знала, что тебе понравится.

— Да-да, — Ник выдавил улыбку. Бринна, похоже, тоже мало спала, заметил он, однако приложила все силы, чтобы скрыть усталость под макияжем.

Что касается Хелен, то даже если бы она попробовала это сделать, попытка не имела бы ни малейшего смысла. Она и так никогда не отличалась привлекательностью, но сегодня превзошла саму себя. Волосы были нечесаны, веки то и дело смыкались, а рот вообще не закрывался. Казалось, еще немного — и она распустит слюни. Джером и Колин не сводили глаз с Хелен и передразнивали ее, смеясь чуть не до упаду.

Хелен ничего не замечала. Она оцепенело смотрела перед собой, а теперь еще и начала покачиваться. В душе Ника затеплилось сострадание. Может быть, она одна из тех на кладбище. Может быть, она была Авророй, которую я бросил в лабиринте.

Он подошел к ней.

— Хелен?

Она едва среагировала, только слегка наморщила брови. Колин и Джером покатывались со смеху.

— Хелен? У тебя все в порядке?

Она подняла глаза. Под ними лежали темно-коричневые круги.

— Что?

— У тебя дела нормально? Ты выглядишь… — ужасно, хотел он сказать, но прикусил язык, — …больной.

Из горла Хелен вырвался резкий смешок.

— Ты лучше своими фиговыми делами занимайся, Ник Данмор!

— Ясненько. Тогда продолжай пускать слюни и делать из себя посмешище, — он указал в сторону Колина и Джерома. — Им уж точно есть над чем похохотать.

Что он тут разыгрывает из себя милосердного самаритянина, да еще и с Хелен? Ты прекрасно знаешь, почему это делаешь, озлобленно говорит тихий внутренний голос. Она ведь может тебе кое о чем рассказать. О последней ночи, например. Или о своей гибели. Тогда ты спросил бы ее имя, не так ли? И раскусил бы одного из многих неизвестных персонажей.

Ник обеими руками потер лицо. О господи, он сегодня был на том свете. Впрочем, ему все-таки удалось добиться, чтобы Хелен снова стала выглядеть более или менее сносно. Теперь она сидела выпрямившись, закрыв рот и сжав кулаки.

— Ну ты и болван, Ник, — приветствовал его Колин. — Чего хотел от Хелен?

— Заткнись, Колин. Она выглядела совершенно разобранной, и поэтому я подошел к ней. Не веди себя так, словно ты здесь самый главный.

— Понятно. Ну и как? Есть новости?

— Нет. — Ник смерил Колина взглядом с головы до ног. Конечно, бледным приятель не выглядел, но его кожа приобрела нездоровый серый оттенок. Это было внове.

— Клевый вчера выдался день, — заметил Колин.

— Можно сказать и так. И классная ночь. — Мог же он просто сделать вид, будто… Будто был вместе со всеми, а не шлялся по кладбищу, едва не наделав в штаны.

— Да уж, ночь, — мечтательно произнес Колин. — Между молотом и наковальней. Я бы не подумал, что так выйдет. А ты как?

— Не-е. Я тоже не думал. — Ну давай, еще пару подробностей, пожалуйста!

— И это только начало, — сказал Колин. — Там, того и гляди, еще одна такая у тебя выдастся.

— Ага. Наверняка. Я весь на взводе, что будет дальше. Как ты думаешь?

Колин поднял руки:

— Я что, ясновидящий?

Эта затея не имела смысла. Ник от него ничего бы не добился, кроме смутных намеков. Но вдруг он не откажется поделиться кое-какими безобидными предположениями?

— Мне бы любопытно было знать, под каким именем играет Хелен, — тихо пробормотал он так, чтобы никто, кроме Колина, не мог слышать.

— Н-да, это было бы интересно. Не каждый ведь носится повсюду, не скрывая своего лица. На месте Хелен я бы точно не стал этого делать.

Ник раскусил намек и уже открыл рот, чтобы возразить, но так ничего и не сказал. Колин ухмыльнулся.

— Да ладно, не дрожи. Я знаю, что это не ты. Он уже давно в игре. Но думаю, что просекли это не многие. — Он прервался, когда по проходу к ним вразвалочку приблизился Джером.

— Инсайдерские сплетни? — спросил тот.

— Ты спятил? — возразил Колин. — Думаешь, я не знаю правил?

— Всякое может быть. — Язвительно ухмыльнувшись, Джером снова отошел в сторону. Вслед ему был устремлен мрачный взгляд Хелен.

— Он прав, — сказал Колин. — Было велено держать язык за зубами. Но Джером и сам прежде вовсю болтал, так что нам он ничего не сможет сделать. — Колин осклабился. — К тому же я все равно не вылечу.

Когда прозвенел звонок на первый урок, Ник еще раз пересчитал собравшихся. Алекс на месте, Дэн отсутствовал. Аиша тут, Мишель не пришла. Впрочем, при ближайшем рассмотрении он увидел, что Аиша выглядела совсем кисло, платок ее повязан был кое-как, и она постоянно моргала.

Разумеется, Джером здесь, как и Эмили. Рашида не было. Тихоня Грег присутствовал и, очевидно, делал то же самое, что и Ник: сканировал ряды сидящих и отмечал все в памяти. Но вот началось занятие по математике, которое вел мистер Форнери, и Ник вынужден был немедленно прекратить наблюдения.

Кофейный автомат — последнее спасение, но уже издали Ник заметил очередь, которая перед ним выстроилась. Вот дрянь. Ему срочно нужно что-то раздобыть, чтобы выдержать еще три часа занятий.

У окна стоял Джером и одной рукой сминал пустую банку «Ред Булла». Умный парень Джером. Завтра Ник тоже запасется энергетическими напитками.

Позевывая, он плюхнулся на одну из скамеек в аудитории. В кои-то веки я провожу перемену в полном одиночестве, подумалось ему. Джеми снова трепался с Эриком Ву, но на этот раз хотя бы Эмили с ними не было. Колин демонстративно молчал и бродил по коридору, посматривая вокруг. Когда Ник в последний раз взглядом выловил приятеля в толпе, предметом его интереса была девчонка, учившаяся в одном из младших классов. Ее звали Лаура, если Ник не ошибался. И она несла с собой небольшой пакетик.

Он взглянул на часы. Еще пять минут до следующего урока, как раз есть время, чтобы сходить в туалет.

Тот оказался местом оживленной дискуссии. Уже взявшись за ручку двери, Ник невольно попятился.

— …я не могу, и ты это знаешь. Оставь меня в покое.

— Но ведь это нелогично! Скопируй мне еще раз, и я смогу хотя бы попытаться, я же никому не выдам.

— Я сказал «нет».

— Бо, ты скотина! Тут же вообще нет ничего такого, и ты это знаешь!

— Не надо. С какой стати я должен ради тебя нарушать правила? Тебе же известно, что он потом придет. Он всегда потом приходит.

Дверь распахнулась, и вылетел парень, имени которого Ник не знал. Вслед за ним шел один из учеников младших классов, Мартин Гарибальди, красный как рак, в очках, съехавших набок.

— Подожди, пожалуйста! — крикнул он и побежал за тем, кто выскочил первым.

Ник смотрел, как спорщики прокладывали путь среди школьников, отдыхавших на перемене в холле. Легко было догадаться, кто в игре, а кто нет. Те, кто не участвовал в Эребе, смотрели на эту сцену с изумлением, а игроки ухмылялись и пожимали плечами. Когда Ник отвернулся, то обнаружил, что рядом с ним стоит Эдриан Маквей и ждет, когда его заметят.

— Салют, Эдриан. — Вид этого парня всегда производил на Ника странное впечатление. Жизнь яростно била его, и это было заметно, словно ему не хватало какого-то защитного вала, крепкого фасада. Но в то же время что-то в нем таилось такое, что Нику всякий раз хотелось встать перед Эдрианом с распростертыми объятиями.

— Я могу тебя кое о чем спросить, Ник?

— Конечно.

— Что на DVD, которыми вы то и дело обмениваетесь?

Ник вздохнул и сказал первое, что пришло в голову:

— Мы не обмениваемся то и дело.

Правильно. Мы копируем и распространяем, это ведь нечто совершенно другое, не так ли?

— А, ну ладно. Но ребята тайком суют друг другу диски. Ты можешь мне сказать, что на них?

— С какой стати ты спрашиваешь об этом именно меня?

— Даже не знаю. — Уголки рта Эдриана поднялись, обрисовав вымученную улыбку. — Честно говоря, ты не первый, кого я спрашиваю.

— Но другие не дали тебе никакого ответа?

Он покачал головой.

— Видимо, ты тоже промолчишь, да?

— Я не могу. Мне очень жаль. Прости.

Мимо приветственным маршем прошагал Колин; брови его вопросительно приподнялись. Нет, подумал Ник. Я не болтаю, как «кружевница».

Неужели Колин его контролирует? И теперь кто-то будет подслушивать его разговоры и следить, не нарушил ли он правила?

Эдриан задумчиво рассматривал свои руки.

— Вы все говорите, что не можете. Это правда? Или просто не хотите?

— Я слышал, что тебе уже кто-то предлагал диск. Почему ты его не взял, раз такой любопытный?

Улыбка испарилась с лица Эдриана.

— Потому что у меня не получится. Тут уж ничего не поделаешь.

— Да разве ты знаешь, что там? Извини, но с меня на сегодня уже хватит.

Прошло несколько секунд, пока Эдриан наконец ответил. Голос его был тих:

— Я, к сожалению, не могу тебе этого объяснить. Глупо, знаю. Я не могу взять диск, но мне действительно было бы важно знать, что там.

Звонок на следующий урок. Какое счастье. Этот разговор с каждым словом становился ему все неприятнее, и Ник рад был улизнуть, отделавшись улыбкой и парой пустых фраз.

На физике и психологии он клевал носом.

— Что хотел от тебя маленький Маквей? — спросил Колин на перемене перед английским.

— Ничего особенного, — солгал Ник, снова повинуясь необъяснимому порыву защитить Эдриана. И себя самого, конечно, заметил он мимоходом. — Так, потрепаться.

Колин как будто остался доволен ответом, хоть и поднял снова скептически брови. Ну да ладно. Ник не обязан давать ему отчет, вовсе не обязан, даже если тот корчит из себя блюстителя правил, тупица.

На какой-то миг при упоминании имени Маквея Эмили обернулась и испытующе, почти презрительно посмотрела на Ника. Почему же все так внезапно изменилось?

Вдруг он понял. Конечно, Джеми наверняка рассказал ей, что Ник за эти дни также присоединился к обладателям одиозного DVD. Так что она могла вычислить, зачем он вчера ей звонил, и понять, что это не имело ничего общего с телефонным номером Эдриана. Черт. Почему Джеми не мог просто держать язык за зубами?

Мистер Уотсон вошел в класс со стопкой книг под мышкой. Он окинул аудиторию испытующим взглядом, и Нику показалось, что, пересчитывая пустовавшие места, учитель понимающе кивнул.

— Как ваши дела? — спросил он и не удовлетворился нестройным бормотаньем, заменившим ответ. — Шестерых учеников нет, если я не ошибся. Вы знаете, по какой причине? В других классах тоже много заболевших, но, по словам школьного врача, никакой эпидемии гриппа не разразилось, не свирепствуют и желудочно-кишечные инфекции.

— Я не в курсе, — сказал Джером.

— Но на прошлой неделе ты один день проболел, не так ли? Что же именно с тобой было?

Ошарашенный Джером умолк.

— Голова болела, — сказал он, немного подумав.

— Голова болела, так-так. За выходные, наверное, ты поправился?

— Конечно.

— Тогда достаем книги. Надеюсь, вы прочли сонет номер восемнадцать, как было задано. «Shall I compare thee to a summer's day…»

Они принялись рыться в сумках. Ник, конечно, позабыл даже глянуть на стихотворение и надеялся, что Уотсон его не вызовет. Молниеносно разобраться с этим сонетом он сегодня не мог — голова была как в тумане.

Крик пронесся по классу, словно кого-то ударило током, и все вздрогнули, как от выстрела. Аиша трясущимися руками закрывала рот; лицо ее побледнело, казалось, что она сейчас упадет.

— Что случилось? — Мистер Уотсон, испуганный не меньше остальных, поспешил к ней, чтобы вывести из оцепенения. Девушка торопливо вырвала что-то из книги и смяла в руке.

— Ничего, — быстро сказала она. — Показалось, я паука увидела. Уже все в порядке. — Дрожащий голос и выступившие в уголках глаз слезы, которые она поспешила смахнуть, выдавали ее ложь.

— Ты можешь показать, что у тебя в руке? — Мистер Уотсон, не колеблясь, подошел к Аише.

Она молча покачала головой. Слезы все сильнее катились по ее щекам.

— Пожалуйста, Аиша. Я хотел бы тебе помочь.

— Но ничего же не случилось. Я просто испугалась, правда.

— Покажи.

— Не могу.

Мистер Уотсон протянул руку.

— Это останется только между нами. Обещаю.

Но Аиша все так же упрямо отказывалась.

Мистер Уотсон изменил тактику — он оставил Аишу в покое и обратился к классу:

— Аиша не хочет говорить о том, что ее так задело, но, может быть, это сделает кто-то из вас? Вы помогли бы ей в том случае, если она обязана молчать по причинам, которых я не знаю. — Он всматривался в каждого из учеников. — Мы коллектив. Если у одного возникают проблемы, остальным не должно быть все равно.

Поначалу никто ему не ответил. Класс держался на редкость тихо, слышалось только, как всхлипывает Аиша. Грег протянул ей бумажный носовой платок, и она взяла его, не поднимая глаз.

— Может, у нее всего лишь критические дни, — брякнул Рашид.

То здесь, то там раздались отдельные смешки.

Рашид ухмыльнулся:

— Может же такое быть.

Мистер Уотсон долго смотрел на него, не произнося ни слова, пока Рашид не потупил взгляд. Только сейчас Ник понял, почему некоторые девочки перед английским подрисовывали губы.

— С моей стороны было бы глупо расспрашивать вас, — констатировал учитель, — но справедливости ради хотел бы сообщить: я приложу все силы, чтобы выяснить, что так расстроило Аишу. Я очень надеюсь, что никто из вас не имеет к этому отношения.

Он уселся за учительский стол и раскрыл книгу.

— Рашид, прочитай нам, пожалуйста, сонет номер восемнадцать, а потом расскажи, что ты думаешь о прочитанном. Хотя после твоего объяснения, прозвучавшего сейчас, я вряд ли могу ожидать, что услышу что-то другое.

После урока Джеми подловил Ника у двери класса:

— Ты не знаешь, что случилось с Аишей?

— Нет, откуда? Я точно так же, как и ты, не заметил, чего она так испугалась.

— Вот и я не заметил. Но мне кажется, все укладывается в систему. Это ведь связано с дисками? С этой игрой, не так ли?

— Без понятия, — пробормотал Ник и попытался отодвинуть Джеми. Однако тот крепко держал его за рукав.

— Ведь в самом деле какая-то дрянь творится, — сказал Джеми. — Подожди, Ник. Разве мы не можем с тобой просто поговорить? Аиша — не первая, которую я видел сегодня плачущей. С девчонкой из седьмого класса тоже похожее произошло. Она что-то нашла в сумочке, и вид у нее был совершенно убитый, но она ни за что не хотела никому об этом говорить или показывать это.

— Ну и? — спросил Ник. Он вырвал рукав из рук Джеми, но остался на месте. Поблизости не было ни Колина, ни Рашида, в классе очень шумели, и никто не мог подслушать их разговор.

— Ты ведь не думаешь, что Аиша говорит правду? — судя по выражению лица, Джеми скорее веселился, чем расстраивался. — Паук, вот еще новости! Ты ведь точно так же, как и я, видел, что она спрятала в руке какую-то записку.

— Может, там был нарисован паук, — съязвил Ник, но тотчас почувствовал, что сглупил, и махнул рукой. — Ясное дело, я тоже видел записку. Но я не имею ни малейшего понятия, что в ней. Вдруг какой-нибудь ее приятель прислал ей письмо и сообщил, что рвет с ней отношения.

Джеми тихо улыбнулся.

— Честное слово, перестань корчить из себя дурака. Вот уже дней десять или сколько там здесь творятся какие-то необычные дела. С тех пор как все увлеклись игрой. Ты ведь должен это понимать.

— Ты точно страдаешь от мании преследования.

Джеми задумчиво посмотрел на него.

— Жаль, — сказал он. — Я должен был вчера принять твое предложение и сцапать себе этот диск. Тогда бы у меня сейчас было в руках то, с чем можно было бы пойти к мистеру Уотсону.

— Н-да. Прокололся. Но знаешь что? Ты здорово ошибаешься, — сказал Ник. Игра-то ведь гораздо умнее, чем ты, Джеми Кокс, и она тебя легко перехитрит.

В школьной столовой было полно народа, несмотря на то что многие пропускали занятия. Впрочем, столовая большая, а настроение у Ника такое, что не до особых церемоний, потому всего за пять минут он заграбастал себе тарелку салата и миску какой-то непонятной вермишели. Так, и что дальше? Обычно он садился рядом с Джеми или Колином, но сейчас об этом нечего было и думать.

Ник осмотрелся и, когда обнаружил небольшой столик, за которым сидела Эмили, какое-то время переминался с ноги на ногу вместе с подносом. Она взмахнула рукой, и он готов был все бросить, чтобы только махнуть ей в ответ, но это оказалось излишним. Жест был адресован не ему, а Эрику, который тотчас направился к ее столу. Не прошло и нескольких секунд, как они уже увлеченно говорили о чем-то так, словно их незадолго перед этим прервали.

Ник сразу позабыл про голод. Он бросил поднос на первое попавшееся свободное место и уставился на еду. Школьная кормежка. Все эти блюда надо было бы опрокинуть на голову Эрику.

— Здесь еще свободно?

Все мироздание ненавидело Ника Данмора, это подтверждалось на каждом шагу. Кокетливо улыбаясь, Бринна поставила на стол тарелочку с салатом и рядом с ней стакан воды.

— О, спагетти! — сказала она, как будто еще никогда не видела ничего подобного. — Приятного аппетита.

Теперь уж еда оказалась кстати. Ник набил полный рот и таким образом был избавлен от необходимости отвечать на ее болтовню.

— Что там Аиша взбунтовалась? Может, ты видел, что у нее в руке?

Ник покачал головой и намотал на вилку побольше вермишели. Белый соус, в котором она плавала, по вкусу отдаленно напоминал шампиньоны.

— Да и правда, какая разница. Я в любом случае никогда не стала бы так себя вести. — Она ждала одобрения, но Ник сосредоточился на своем салате, который буквально купался в уксусе.

Почему он не мог быть таким, как Колин? Тот бы сказал Старуха, отдзынь и обеспечил бы себе покой. Однако Ник побаивался обиженного выражения лица, которое обязательно появится у Бринны, да и совесть бы стала его мучить.

— Алло! Все дома? — Она помахала рукой у него перед глазами.

— Да. Прости. Что ты сказала?

Я жалкий слизняк.

— Я тебя кое о чем спросила, — сказала она с ударением на последнем слове.

— А-а. Извини, я капитально устал. Что ты хочешь знать?

— А ты ничего не хочешь мне сказать?

Приехали. Что он должен был хотеть ей сказать?

— Ты думаешь, я должен тебя отблагодарить? За вещицу? Ладно, большое спасибо. Довольна?

Улыбка Бринны улетучилась. Она откинула волосы назад и сжала губы. Ну, и что теперь стряслось? Он же был достаточно вежлив.

— Я спрашивала, что с тобой и Джеми такое, — начала разговор Бринна, помолчав пару секунд.

— Что такое там должно быть? Вообще ничего.

Она бросила на него понимающий взгляд.

— Ну уж нет. Вы поцапались из-за… ты же знаешь, из-за вещицы. Верно?

Ник не ответил, и Бринна восприняла его молчание как знак согласия:

— Не расстраивайся. У тебя куча друзей, он тебе не нужен. Он же вовсе не из крутых парней. Ты видел ботинки, которые он сейчас носит?

Бринна на полном серьезе хихикнула. Она умудрилась впутать его — опять же на полном серьезе — в разговор о немодном стиле одежды своего лучшего друга. Ник швырнул вилку на безвкусную вермишель и отодвинул стул.

— Думаю, я сыт. И если тебе в следующий раз захочется посплетничать насчет Джеми, найди себе для этого кого-то другого.

— Эй, это же было всего лишь…

Больше он ничего не слушал, он уже направлялся к выходу, но еще надо было пройти мимо Эмили, которая его вообще никак не воспринимала. Положив подбородок на ладони и слегка наклонив голову, она слушала Эрика, а тот говорил как заведенный.

Домой, подумал Ник. Расколошматить всех противников, пока не расплавится жесткий диск.

Правда, его ждали еще два часа занятий после обеда. А нельзя ли незаметно улизнуть? Его мутило от одной только мысли о том, каких успехов добьются ребята, которых сегодня не было в школе.

Однако, если сейчас он продержится, то завтра, может быть, сумеет сослаться на болезнь и просидит целый день дома. Нет, черт побери, завтра ему надо сдавать эту работу по химии. Уже завтра!

Ну что ж, хорошо. По крайней мере, выяснилось, как он проведет обеденный перерыв. Ник подхватил сумку и отправился в библиотеку.

Подыскав спокойное место у окна и взяв с полки две книги, он начал списывать оттуда текст, стараясь как можно сильнее менять предложения. Хм, все не так уж и плохо. Полстраницы готово. В учебнике имелся и график, который Ник вполне мог построить и сам; так его работа вообще станет похожа на серьезное исследование.

График он скопировал, потом принялся переписывать дальше и накатал еще две страницы. Наверняка они не слишком хороши, но они по крайней мере есть. Ник с довольным видом посмотрел в окно, на заливаемый дождем школьный двор, словно пытаясь отыскать в серых струях и темном асфальте источник вдохновения еще для парочки страниц.

Но виден ему был только Дэн, который сегодня вообще-то отсутствовал на занятиях. И все же он стоял там внизу, совсем один. Почему этой «кружевнице» не сиделось за компьютером?

Ник внимательно следил, как Дэн, пригибаясь, прячется за живой изгородью из туи, отделявшей школьный двор от парковки. Он что-то держал в руке. Бинокль? Нет, фотоаппарат.

Сощурившись, чтобы лучше разглядеть происходящее, Ник заметил, что Дэн фотографирует что-то, находящееся на парковке. Он никак не мог понять, что именно, — правое крыло школы загораживало вид. Вот досада.

Вскоре Дэн опустил камеру и оглянулся, затем двинулся на середину двора, внимательно всматриваясь в окна классов на первом этаже. Возле одного из них он остановился и снова сделал пару снимков, прежде чем вошел в школу и скрылся из поля зрения Ника.

Больше всего в этот момент Нику хотелось вскочить и помчаться вниз по лестнице, чтобы перехватить Дэна и спросить его, что он там делал. Только разве Дэн признался бы?

Было бы, конечно, не проблемой вырвать у него камеру и глянуть пару последних снимков. Нет, он не станет этого делать. Нет.

Вместо этого Ник перевернул лист, чтобы продолжить работу.

ДЭН — написал он с левой стороны и нарисовал рядом знак «равно». Четверть часа спустя на бумаге красовалась уже масса уравнений. Они не вполне соответствовали основам математики, зато, несомненно, были куда как интереснее.

ДЭН = Сапуджапу? Нет, тот слишком мил. Дриззел? Возможно. Блэкспелл? Под вопросом.

АЛЕКС = ни малейшего понятия. Может быть, ящер, Гагнар? Или темный эльф, Вулкан? Может быть любой. Все может быть.

КОЛИН = Лелант. Но уж слишком он сегодня был веселый. Чувствует себя неуязвимым. Хотя… кто знает, что там случилось ночью. А, может быть, даже КровоПуск? Или Нуракс?

ХЕЛЕН = Аврора? Тогда она мертва. Тирания? Может быть такое. Дитя Арвен? Со смеху помереть можно.

ДЖЕРОМ = ЛордНик? Но почему?

БРИННА = Финиэль, вероятно, потому что несимпатичная корова. Или Дитя Арвен. Или Тирания.

АИША = вероятно, мертва и потому так расстроена. Аврора?

РАШИД = Дриззел? КровоПуск? Блэкспелл? Ксоху?

Утомившись, Ник бросил карандаш. За каждой догадкой стоял вопросительный знак, и ни одного виртуального персонажа невозможно было однозначно соотнести с кем-либо. Точно так же вполне вероятно, что он еще ни разу не встречал Колина в игре, как и многих других, кто лежал на кладбище, как и тех, кто принадлежал к Внутреннему Кругу. Кем, например, были Бероксар и Вюрдана?

Нет, это какая-то бессмыслица. Нужно перестать ломать голову. Сейчас лучше еще немного поработать, а потом с чистой совестью вновь погрузиться в Эреб.

Ник взял очередной лист и продолжил писать, мало понимая, о чем идет речь. Когда раздался звонок к началу урока, три с половиной страницы были готовы. Очень даже неплохо. Остальное он насобирает сегодня вечером и потом быстренько загонит все в компьютер. Получится ведь. Как-нибудь.

С каждым новым днем реальность, окружающая меня, все более утрачивает значение. Здесь нет никакого порядка, системы, здесь все непредсказуемо, сложно, здесь царит хаос.

На что она тогда, эта реальность? Испытывать голод, жажду, раздражение? Реальность причиняет боль, разносит болезни, заставляет подчиняться смехотворным законам. Но прежде всего реальность рано или поздно заканчивается. Она всегда ведет к смерти.

Совсем другое имеет значение и придает силу: идеи, страсти, даже безумие — все, что выходит за рамки разума.

Я отказываюсь признавать реальность. Я не хочу участвовать в том, что происходит вокруг. Я предаюсь заманчивому желанию бежать от мира. Всей душой я погружаюсь в бесконечный мир ирреального.

 

14

— Я тебя ждал.

Вестник сидит на стуле в комнате постоялого двора, когда, далеко за полдень, входит Сарий. Солнце стоит невысоко над горизонтом, и его золотистые лучи вливаются в окно.

— Говорят, сегодня был интересный день. Расскажи, Сарий. Что-нибудь необычное произошло?

Простое «нет» вместо ответа Вестнику не понравится, это понятно.

— У девочки по имени Аиша было что-то вроде нервного срыва.

— Ты знаешь, из-за чего?

— Не совсем. Она что-то нашла в своем учебнике английского и пришла в дикий ужас. Что это было, мне не удалось разглядеть.

Ответ Вестнику, похоже, понравился.

— Что еще?

Н-да, что?

— Я наблюдал за Дэном Смитом, как он тайком фотографировал. Что-то там на парковке.

— Хорошо. Еще что?

Сарий задумывается. Что бы такое еще сообщить?

— Расскажи мне об Эрике Ву. Или о Джеми Коксе, — подсказывает Вестник.

Он уже все знает, догадывается Сарий. И теперь проверяет меня.

— Они разговаривали друг с другом.

— О чем?

— Понятия не имею.

— Жаль.

Плавным движением Вестник поднимается со стула. В этой крохотной комнате его фигура кажется громадной. Оказавшись у двери, он вдруг оборачивается, словно его только что осенила какая-то идея.

— Меня тревожит, — говорит он, — что у Эреба есть враги, и они становятся все сильнее. Некоторых из них ты знаешь, не правда ли?

В голове Сария мельтешат мысли. Он не будет говорить об Эмили и Джеми, ни в коем случае. Может быть, об Эрике? Нет, лучше все-таки не надо. Но он должен же что-то сказать, и как можно быстрее — похоже, терпение Вестника иссякает.

— Я думаю, мистер Уотсон невысокого мнения об Эребе. Он, конечно, мало что знает, но пытается расспрашивать людей в школе.

— Ценное указание. Спасибо.

Вестник тепло улыбается.

— Теперь поспеши. Тот, кто принесет мне перо золотого сокола, получит щедрую награду.

— Какого золотого сокола? — пытается уточнить Сарий, однако Вестник поворачивается к нему спиной и, не говоря больше ни слова, покидает комнату.

Чтобы найти дорогу, Сарий пускается в расспросы. У пекаря он узнает, что надо повернуть на юг и остерегаться овец. Первая несуразица в этом мире, думает Сарий. Подумаешь, овцы!

Нищенка, которой он подает золотую монету, сообщает, что следует все время держаться розовой изгороди. Это все ужасно утомительно и скучно, но где-то через час с небольшим Сарий собирает достаточно информации, чтобы отправиться в путь и, как он надеется, не сбиться. Внезапно его прерывают: как всегда, сигнал из внешнего мира, который в такие моменты ему только мешает.

Мобильник.

Джеми.

Сарий игнорирует его. Нужно действовать, нужно выбираться из города. Лишь бы меч оказался достаточно крепким, чтобы справиться с золотым соколом.

Он мчится в том направлении, которое указал ему стражник у городской стены. На юг. Он бежит и бежит, но не находит ни овец, ни сокола. Зато сокол находит его. Внезапно, без всякого предупреждения, на него бросается с неба громадная, блещущая золотом птица, она пылает, как солнце. Сарий лихорадочно ищет, где бы укрыться, и понимает, что у него нет никаких шансов спрятаться. Он стоит посреди открытого поля, и сокол хватает его когтями, поднимает в воздух и выпускает. Большая часть пояса темнеет, становится черной.

Уползти, быстрее, пока не станет слишком поздно. Пронзительные крики хищной птицы и появившаяся вновь буравящая боль, вызванная раной, делаются все громче. Сарий стискивает зубы — у него еще есть целебный напиток, надо только добраться до сумы, прежде чем сокол подцепит его во второй раз.

Однако противник не оставляет ему времени — кружит в небе, словно сверкающий дракон, и снова готовится камнем броситься на него. Сарий видит мчащегося сокола, ослепительно яркую птицу. Он выхватывает меч. Еще одно серьезное ранение ему не выдержать.

Удар жесткий, с металлическим скрежетом. Звук раны делается невыносимым, но все-таки он есть, это хорошо, это означает жизнь. Вот только теперь сокол готовится к третьей атаке, которая будет последней. Чтобы прикончить Сария в его теперешнем состоянии, достаточно комариного укуса.

Нет, пожалуйста, пожалуйста, нет. Он судорожно перебирает вещи — там целебный напиток, быстрее, птица взмывает ввысь, может быть, хватит времени, быстрее…

Однако напиток действует очень медленно. Полоска за полоской возвращается цвет, звук медленно-медленно стихает. За это время сокол снова набрал высоту и теперь готовится к очередному броску. Сарий пытается, хоть это и не имеет смысла, подползти к ближайшему дереву, в то время как сокол устремляется к нему, вырастая прямо на глазах.

— Остановить его?

Вестник. Возник из ниоткуда, как всегда.

— Да, пожалуйста, быстрее!

Чудесно, Сарий будет жить. Он знал, что на Вестника можно положиться.

— Однако ты должен для меня кое-что сделать.

— Конечно. Охотно сделаю.

Сарий согласился, но почему Вестник не отгонит эту тварь? Она уже пикирует, все происходит так быстро…

— Обещаешь?

— Да! Да! Да!

Вестник небрежно поднимает руку. Сокол, резко свернув влево, несколько раз взмахивает крыльями, взмывает ввысь и постепенно исчезает из поля зрения.

— Тогда пойдем.

Целебный напиток подействовал: пояс Сария почти полностью окрасился в прежний цвет, пронзительный звук, раздиравший голову, почти стих и теперь похож на простое жужжание. Вестник подводит его к растущему рядом дереву, и они располагаются в тени.

— Чем выше ты заберешься, тем труднее будут задачи, которые я перед тобой поставлю. Понятно или нет?

— Да.

— Нику Данмору нужно будет выполнить мое задание. Если он хорошо с ним справится, ты перейдешь на седьмой уровень и окажешься уже в избранном обществе.

— Прекрасно.

— Задание таково: Ник Данмор должен пригласить на свидание Бринну Фарнхем. Пусть он позаботится о том, чтобы она чувствовала себя хорошо и провела прекрасный вечер. Пусть он уверит Бринну, что влюбился в нее.

Бринна? Но как же так? Что тут общего с Эребом? Сарий медлит с ответом. Он не понимает цели задания. Стоит только представить это свидание, как его тут же охватывает отвращение. Ведь Бринна обязательно растреплет, и все узнают. Эмили узнает…

— Ну, и почему же ты не отвечаешь?

— Я не уверен, что правильно понял задание. При чем здесь Бринна? Какая у всего этого цель?

Ощущение, что туча заслонила солнце. Мир вокруг становится серым.

— Ты поступаешь неумно, Сарий. Любопытство мне ненавистно.

— Ладно, хорошо, — спешит сказать он, пока Вестник не передумал. — Я сделаю это. Согласен.

— Не возвращайся, пока не выполнишь задание.

Тем же жестом, каким прогонял сокола, Вестник поднимает руку, и воцаряется тьма.

Бринна! Ник потер лицо обеими руками и застонал. Почему это не могла быть хотя бы Мишель? Или Глория? Такая милая, скромная.

Но нет, придется возиться с Бринной и ее жеманными ужимками.

Если он выполнит задание Вестника, то уже никогда от нее не отделается, это ясно. Кроме того, Бринна растреплет обо всем, как она обычно делает, и тогда Эмили от него отвернется. Хотя она всего лишь раз к нему обратилась.

Не зная, что делать, Ник оцепенело уставился в черный экран компьютера. И с чего вдруг Вестнику вздумалось дать ему такое бессмысленное и неприятное задание? Он хотел его наказать? Или проверить на послушание?

Итак, он согласился. Что придется делать на этом свидании? Сидеть в кафе и болтать о пустяках? Есть бургеры в «Макдональдсе»? Прогуливаться вдоль Темзы и непременно держать друг друга за руку? Или — боже упаси! — идти в кино, где он был бы лишен всякой возможности сбежать и постепенно терял бы сознание в облаке парфюма, окружающем Бринну?

Решено: кафе плюс болтовня. По крайней мере, между ними будет стол. Пусть она мелет чепуху, а он будет кивать в ответ и, может быть, даже улыбаться. Ей это наверняка понравится, и она проведет хороший вечер.

Получить за это в награду всего один уровень — слишком мало, вдруг сообразил Ник. Он вытащил мобильник и с изумлением обнаружил, что в свое время все-таки записал номер Бринны. Ник уже нажал на зеленую кнопку, но тут же сбросил вызов. У него не было настроения. Завтра — это слишком рано. Почему он должен портить себе вечер?

А не перезвонить ли вместо этого Джеми? Ага, точно, чтобы тот снова нашептывал свои опасения по поводу Эреба.

Нет.

Единственное, чего он действительно хотел, так это играть; но как раз на это сегодня он мог даже не рассчитывать. История повторяется.

Ник схватил айпод, заткнул уши и принялся думать об Эмили. Свидание с ней — вот это было бы настоящее задание.

История с Бринной настолько занимала мысли Ника, что работа по химии окончательно отошла на второй план. Только после ужина Ник вспомнил, что завтра должен ее сдать. Он уселся за компьютер, перепечатал написанные от руки страницы, подобрал в Интернете дополнительную информацию и пару картинок и с грехом пополам втиснул их в свою работу. Наконец распечатал то, что получилось, надеясь, вопреки всякой логике, что миссис Гантер удостоит его писанину отличной оценки. Он ненавидел химию.

Теперь вот еще и Бринна. Как уж тут про нее забудешь. Ее он тоже ненавидел.

На следующий день после химии Ник подкараулил ее, тщательно проследив, чтобы не попасться на глаза Эмили.

— Привет, — сказал он. Лицо передернулось от наигранной улыбки. — Я хотел тебя кое о чем спросить.

Глаза Бринны, полные ожидания, светились, как две огромные голубые фары.

— Да? — тихо шепнула она.

— Что ты скажешь, если мы сегодня после школы… встретимся? Мы могли бы, например, сходить в кафе.

— О да, конечно. С ума сойти!

Последние слова она произнесла, как показалось Нику, скорее себе, нежели ему.

— Скажем, в кафе «Бьянко». Мы могли бы поехать туда сразу после школы, — предложил он.

— Знаешь, вообще-то я лучше бы сначала заскочила домой переодеться и все такое.

Вот дьявол, она там будет часа два краситься и затягиваться в самую узкую мини-юбку, какую только сумеет найти в своих шмотках!

— Знаешь, Бринна, — сказал он, загоняя смех куда-то вглубь черепа, — я полагаю, тебе это вовсе не нужно. Давай сразу поедем туда. Если я до кафе попаду домой, — он закатил глаза, — тогда, вполне возможно, просто свалюсь в кровать от усталости. За последнее время мне еще не удавалось выспаться как следует.

Подействует ли на нее эта отговорка? Может быть, и нет.

Она улыбнулась и заговорщически подмигнула.

— А чем я, по-твоему, по ночам занимаюсь? Слово «сон» мне уже давно незнакомо.

Они договорились после урока искусства встретиться на станции метро. Ник надеялся, что в сутолоке их вместе никто не увидит.

Три минуты спустя он обнаружил Бринну возле кабинета физики, где она, бурно жестикулируя, в чем-то убеждала Глорию и Сару. Даже если бы они не пялились на него так откровенно, все равно было бы ясно, о чем идет речь.

Позднее, когда Ник в одиночестве сидел в самом дальнем углу столовой и без особого аппетита заталкивал в себя сэндвич с тунцом, к нему подошел Джеми. Они сегодня еще не разговаривали, и, по-честному, виноват в этом был Ник. Работа по химии и свидание с Бринной засели у него в печенках, а потому он не особенно был настроен на споры с Джеми.

Но кто вообще сказал, что они поссорились? Они старые приятели, так почему их дружба должна потерпеть крах, если они не сходятся между собой в каком-то одном вопросе? Вот-вот, сейчас он это четко понял.

Джеми был бледным как мел и выглядел очень серьезным.

— Жалко, что ты вчера мне не перезвонил, — сказал он.

— Дел много было.

— Да, конечно.

— А у тебя тут что происходит? — Ник попытался сразу перевести разговор в безопасное русло. — Поговорил уже с Дарлин? Ты же вроде собирался.

— Нет. Ник, я хотел тебе кое-что показать.

Показать? Звучит обнадеживающе. Не похоже, чтобы Джеми снова собирался расспрашивать его об игре.

— Валяй, показывай.

Джеми достал из кармана брюк сложенный пополам листок бумаги и вложил Нику в ладонь.

— Я вчера нашел это прикрепленным к багажнику моего велосипеда.

Ник развернул листок и в первый момент почувствовал какое-то дежавю. В записке был нарисован надгробный камень, не очень искусно, но узнаваемо. Надпись гласила:

Джеми Гордон Кокс,

умер от любопытства и непозволительного вмешательства в чужие дела.

Да покоится он с миром.

Рядом с этими словами человек, составивший записку, нарисовал кровь, крупные капли, стекающие с каменного надгробья.

— Довольно дурацкая шутка, — сказал Ник. — Ты не в курсе, кто мог бы это написать?

— Нет. Думаю, из тебя эксперт куда лучше выйдет, чем из меня.

Он не стал возмущаться обидным замечанием Джеми.

— В первый раз вижу такую записку. Я даже не могу сказать, кто ее написал, девчонка или…

— Это угроза, соображаешь? — перебил его Джеми. — Кто-то угрожает мне смертью, и притом довольно откровенно. Я не должен вмешиваться, мне полагается держаться подальше от игры, иначе… — Он провел большим пальцем по шее.

— Ты же не воспринимаешь это всерьез? — спросил Ник. — Просто дурацкая выходка! Ну скажи, пожалуйста, кому понадобилось тебя убивать?

Джеми пожал плечами. Он выглядел измотанным и уставшим.

— Да кто вообще сказал, что с тобой что-то… Подожди, ты имеешь в виду, что знаешь, в чем тут дело? Но ты же не можешь быть уверенным на все сто.

Досадно, что сам-то Ник уж точно знает наверняка. Эту записку непременно написал кто-то из тех, кто как-нибудь ночью прогулялся по кладбищу Эреба.

— Я ведь не так глуп, — сопел Джеми. — О чем же еще, по-твоему, тут может идти речь? О каком это вмешательстве в чужие дела? Я что, жаловался, что на школьной кухне в лапшу соли мало кладут?

— Ну ладно, ладно, но все-таки, по-моему, ты слишком серьезно к этому относишься. Это вздор, и ничего больше! Кто-то захотел тебя напугать, и ты поддался страху. Не стоит, честное слово.

Джеми долго смотрел на него, прежде чем снова негромко заговорить:

— Что тогда было с Аишей? Почему она вскрикнула? А девочка из седьмого, Зоя? Что с ней случилось?

— Без понятия. Пошел бы да спросил их.

Джеми горько улыбнулся.

— Именно это я и сделал. Я поговорил с ними обеими и спросил, что их так сильно напугало. А теперь самое интересное: они ничего не говорят. Молчат как рыбы.

— Ну, может, они давно сообразили, что кто-то просто по-идиотски над ними подшутил.

— Нет. Они боятся. Я вчера отыскал двоих ребят, которые вылетели из игры. Они тоже ничего не хотят об этом говорить, во всяком случае, пока не хотят. Но я надеюсь, один из них одумается. Может быть, он сходит к мистеру Уотсону, по крайней мере, я ему это предложил.

Только не рассказывай ничего, думал Ник, пожалуйста, помалкивай. Что мне придется делать, если Вестник спросит о тебе?

Он встревоженно обернулся — не подслушивал ли их кто-нибудь? Нет, поблизости заняты не все столы, а ученики, сидевшие поодаль, увлечены своими разговорами.

— Вот видишь? Ты уже сам страдаешь манией преследования! — воскликнул Джеми. — Почему? Объясни!

— Потише! — невольно шикнул Ник. — Я не страдаю манией преследования. Просто ты многого не понимаешь. Все это сложно и увлекательно, но его очень легко испортить, и будет чертовски жаль, если так случится. Поэтому, вполне возможно, кое-кто из игроков отреагирует слишком резко, если кто-нибудь шутки ради начнет портить игру.

— Шутки ради? — шепнул Джеми и сунул Нику под нос записку. — Так это шутка? — Он сложил листок и спрятал в кармане брюк. — Я отдам ее мистеру Уотсону. После случая с Аишей он очень взволнован, уже поговорил с несколькими учениками и намерен теперь пообщаться с их родителями. Может быть, эта писанина ему поможет. Может быть, он узнает почерк.

— Ну, это уж слишком!

Почему Джеми не сообразил, что все это — лишь игра? Она ведь была такой увлекательной именно потому, что снова и снова перетекала в реальность, но по этой же причине никто из игроков его даже пальцем не тронет.

— Хотелось бы знать, могу ли я на тебя рассчитывать, если дело дойдет до крайности, — сказал Джеми. — Мы еще друзья?

— Ясное дело, друзья. Но смешно же паниковать из-за одного-двух идиотов, которые подбрасывают письма с мнимыми угрозами. Поверь мне. Если ты отдашь записку мистеру Уотсону, то попусту раздуешь шумиху и вызовешь лишь раздражение.

Джеми положил ладонь на карман брюк.

— Если я вызову раздражение у тех, у кого надо, тогда все в порядке, — сказал он и встал. Но прежде чем уйти, еще раз наклонился к Нику: — Может, тебе лучше выскочить? Давай, завязывай. Из этого ничего хорошего не выйдет, я так чувствую почему-то.

Ник покачал головой:

— Ты целое представление разыгрываешь из-за… дела, которое того не стоит. Это классное приключение, и мне интересно, понимаешь?

— Тебе даже не хватает смелости рассказать, что это за игра такая.

Ник в бешенстве уставился на него, но ни слова не произнес. Да и что Джеми мог знать о правилах игры? Они ведь подразумевали умение хранить секреты. Если бы он загрузил себе Эреб и хоть немного присмотрелся к игре, он был бы в таком же восторге!

— Эмили тоже была бы рада, если бы ты завязал с этим. Так она сказала.

— Пусть Эмили заботится об Эрике, — резко ответил Ник, — а не вмешивается в мои дела.

Джеми шумно выдохнул.

— Вот дрянь, Ник, — сказал он, развернулся и вышел.

 

15

В кафе «Бьянко» пустовали почти все столики, среди посетителей не видно было ни одного знакомого лица. Ник вздохнул. Даже поездка на метро оказалась утомительной — Бринна тараторила без умолку. Теперь они вместе собираются что-нибудь выпить. Ник оплатит колу Бринны, а потом по домам, и ничего больше. На следующий квест он выйдет уже игроком седьмого уровня.

— …вчера была на нервах. Я думаю, она в каком-то поединке здорово потрепала себе перышки.

О ком это сейчас идет речь? Ник переспросил и удостоился разъяренного взгляда.

— Ты что, меня не слушаешь? Зоя, толстушка из седьмого класса. Она выла так, что у нее сопли по лицу текли, — с отвращением сказала Бринна. — Потом Колин что-то пошептал ей на ухо, и все успокоилось.

Похоже, Колин теперь сует нос повсюду.

Официантка с тремя колечками пирсинга, вставленными в губу, приняла у них заказ. К удивлению Ника, Бринна заказала пиво.

— Западаю на пиво. Ты разве нет? — проворковала она.

— Гм… — неопределенно буркнул Ник и посмотрел в сторону. Сколько же надо тут проторчать, чтобы Вестник засчитал это за настоящее свидание? Пять минут, которые они здесь уже сидят, наверное, чересчур мало. Вот дьявол.

— Колин — клевый, — сказала Бринна с наигранной задумчивостью. — Почти такой же клевый, как ты, Ник.

У него вырвался страдальческий вздох, который он тотчас попытался искупить широкой улыбкой. Она должна быть в прекрасном настроении, это условие сделки. Посмотрим, может, Бринну удастся одурачить, и она почувствует себя просто отлично.

Он еще раз осмотрелся, нет ли среди посетителей кафе знакомого лица. Нет. Тогда стоит попытаться.

— Мне жутко хочется узнать, под каким именем играет Колин, — медленно произнес он. — У тебя нет идей?

— Ах, Ник, — отозвалась Бринна и положила теплую влажную ладонь на его руку. — Я не так уж глупа.

— Ты о чем?

— Я не нарушаю правил игры. Это рано или поздно становится известно, а потом приходит беда. Ты же сам знаешь.

Ник едва подавил желание отдернуть руку.

— Но здесь нас никто не слышит.

— Никогда нельзя знать наверняка.

Подали напитки, и Ник смог как бы ненароком убрать руки подальше от Бринны.

— Так все-таки о чем ты говоришь? Какая беда? Вылетишь из игры? Это, конечно, дрянь, но…

— Ты разве не знаешь, что бывает, когда находят предателя? — перебила Бринна. — А я вот уже видела. Они его отыскали и… казнили. Это произойдет с каждым, кто будет сражаться на стороне Ортолана.

Она пригубила пиво, не спуская глаз с Ника. Тот погрузил взгляд в темные глубины стакана с колой.

— Ты знаешь, кто такой Ортолан? — спросил он. — Об этом-то мы можем поговорить или нет?

— Ты видишь костер?

Похоже, у нее окончательно снесло крышу.

— Костер? О чем ты?

Вместо ответа Бринна достала из сумки скомканную записку.

— Правила я обычно ношу с собой. Видишь, здесь написано: во время игры можно обмениваться мнениями с другими, сидя возле костра.

Она достала зажигалку и щелкнула ею. Вспыхнуло небольшое пламя.

— Теперь нам нужно лишь чуть-чуть притвориться, — шепнула она и провела пальцем по тыльной стороне его ладони. Ощущение было приятное, главное — не думать о том, что его руку гладит Бринна. Ник закрыл глаза.

— Я представляла себе, что Ортолан — маг, — взволнованно нашептывала Бринна, склонившись к нему. — Или дракон с тремя головами. Он наверняка очень сильный. Игроки, достигшие Внутреннего Круга, проходят специальную подготовку, чтобы потом иметь хоть какой-то шанс в борьбе с ним.

Если бы не парфюм Бринны, которому место только в гареме, Ник мог бы представить, что его руку гладит Эмили. Эта мысль больно ужалила его, потому что в воображении немедленно встали Эмили и Эрик. Ник открыл глаза. Зажигалка все еще горела, и Бринна полным ожидания взглядом смотрела на него. Нет, я тебя не поцелую.

— Ладно, пусть это будет для нас сюрпризом, — громко произнес он и схватился за свой бокал.

На какой-то момент на лице Бринны проступила тревога, но она сразу же взяла себя в руки:

— Что сегодня случилось с Джеми? Он носился с таким выражением лица… Ну да, он и так обычно выглядит не слишком радостно, но сегодня… — Она лукаво посмотрела на Ника. — Он не сказал тебе, в чем проблема?

— Нет.

— А я думала, вы так крепко дружите. Значит, не так уж крепко? Впрочем, мне это нравится. А то уж слишком он какой-то дерганый.

Она, пожалуй, в хорошем настроении, подумал Ник. Отлично себя чувствует, глупая корова.

— И Джеми точно не игрок. Ты видел, он постоянно возится с этим Эриком? Колин зовет его Суши; я ему уже объясняла, что «суши» — вообще-то японское слово, но он тащится от этого прозвища. Кстати, Эрик сейчас вроде бы сдружился с Эмили. Скучная коза. Честное слово, Колин тоже говорит, что еще никогда не встречал такой зануды. Рта сроду не откроет и выглядит так, словно у нее морская свинка только что околела.

Бринна громко рассмеялась. Она должна быть в прекрасном настроении.

— Ну, это дело вкуса, если кто-то кому-то кажется занудой, — сказал он и выдавил улыбку. — Нам с Колином чаще всего нравятся абсолютно разные девушки.

Теперь пусть Бринна думает, что ответить. Ник предположил, что она начала что-то понимать, но сейчас ему не было до этого никакого дела. Он с трудом переваривал информацию о том, что Эрик и Эмили якобы сдружились. Неужели это в самом деле так? Если да, то откуда это известно Бринне? И ведь ее не спросишь. Черт. А он еще пытался увлечь Эмили Эребом! Вот идиотизм. Он готов был волосы на себе рвать.

— Мы ничего важного не упускаем? — пробормотал он, когда молчание стало тягостным.

— Всегда найдется что-нибудь важное, — отозвалась Бринна. — Когда начинаешь или заканчиваешь игру, обязательно что-нибудь значительное, да упускаешь. Меня это тоже нервирует. Надеюсь, нам прямо сейчас не объявляют сроки следующих боев на арене.

— Ты в последних участвовала?

Она надула губы.

— А может, ты решил меня перехитрить, а затем донесешь? Ты же знаешь правила. Если бы я сказала тебе, например, что была там, дважды сражалась и поднялась на один уровень, тогда совсем не трудно было бы вычислить, кто я. Или кто не я. Вестник мне объяснял. А он с этим шутить не любит.

— Ладно-ладно, хорошо.

— Ты правда рад, что я дала тебе Эреб? — спросила она, не глядя на него.

— Конечно, какие вопросы. Это просто потрясающе. Бринна подчеркнуто медленно провела рукой по пряди волос у себя за ухом.

— А тебе порой игра не кажется жуткой?

Дьявольски жуткой.

— Угу. Бывает такое. Но я думаю, что так и должно быть.

— Ага. — Держа стакан обеими руками, она повернула его вправо, потом влево и снова вправо. — Мне хотелось бы только понять, каким образом можно читать мои мысли.

Читать мысли — это уж слишком, думал Ник, возвращаясь домой на метро. Бринна вышла на предыдущей станции, не удержавшись от того, чтобы не прижаться к нему, а затем поцеловав его чуть ли не в губы.

Игра никак не могла читать его мысли. Во всяком случае, не все. Если не принимать во внимание тот непонятный факт, что она подарила ему за оказанную помощь футболку с Hell Froze Over. И еще она говорила с ним об Эмили, хотя он никогда о ней не упоминал.

Двери с шумом раскрылись, и Ник вышел. На улице смеркалось. Он надеялся, что дома было что поесть. Терять время, дожидаясь ужина, он не мог — слишком уж долго не выбирался в Эреб.

— Седьмой уровень, Сарий. Ты выполнил мое поручение. Вот твоя награда.

Вестник костлявым пальцем указывает на угол темного сводчатого подвала, в котором они находятся. Он напоминает подвал таверны «Последний разрез», только более тесный; кажется, что сюда уже несколько лет никто не заглядывал. Между арочными перемычками протянулась паутина, в углах проросли зеленоватые грибы.

В том месте, куда указал Вестник, Сарий находит новый меч и высокие сапоги с металлическими мысками. Меч посверкивает золотом; Сарию чудится, что от него чуть ли не исходит свет.

— Спасибо.

— Благодарю тебя. Можешь сообщить мне какие-нибудь новости?

Сарий медлит. Он ничего не скажет о планах Джеми поговорить с мистером Уотсоном, ни в коем случае. А стоит ли упоминать письмо, в котором был нарисован надгробный камень? Лучше не надо. Он роется в памяти, пытаясь вспомнить, что ему говорил Джеми и что рассказывала Бринна.

— Говорят, что у девочки по имени Зоя недавно сдали нервы. Впрочем, об этой истории я мало что знаю.

— Меня больше интересует, чем занимается Эрик Ву, — говорит Вестник. — Я буду рад, если ты уделишь его действиям больше внимания. Судя по тому, что я узнал, он не очень благосклонно к нам относится. Теперь ступай.

Со смешанными чувствами Сарий выбирается наружу, минуя коридор, больше похожий на туннель, который выводит его из подвала. У него нет абсолютно никакого желания следить, как Эрик клеится к Эмили. Что все это значит? Он и так уже переступил через себя, встретившись с Бринной. Какая все-таки это была скверная затея…

Темный коридор становится шире; вот он уже оканчивается стеной, освещенной факелами. Посредине стены — открытые ворота, которые ведут на улицу. Наконец-то, думает Сарий и в тот же момент останавливается как вкопанный.

Стена! Он отступает на пару шагов, чтобы удостовериться. Нет, никакой ошибки нет.

Кто-то нарисовал рисунок почти во всю стену. Он напоминает фрески или старинные настенные росписи, вроде тех, что можно часто увидеть в церквях. На рисунке изображены два человека, которые сидят за столом, о чем-то секретничая. У девушки в руке — зажженная зажигалка, другая рука лежит на ладони юноши, который сидит напротив. Он очень рослый, длинные темные волосы заплетены в косичку, ниспадающую на спину…

Наверняка кто-то сделал фотографию, иначе и быть не может, думает Сарий. А еще мы смотримся как влюбленные.

Он отворачивается и, спотыкаясь, выбирается на улицу. Теперь он чувствует, что кому-то известна практически вся его жизнь, и ему становится страшно. А ведь это всего лишь картина. Но он с ужасом думает о том, что когда-нибудь такая же картина в натуральную величину может появиться на ограде его школы.

— ЛордНик нашел волшебный кристалл.

— Клево. Он сказал, что намерен с ним делать?

— Конечно нет. Он же не чокнутый.

Вокруг костра — сплошь знакомые лица: Дриззел, Финиэль, Блэкспелл, Сапуджапу, Нуракс и — на правах почетного гостя, в некотором отдалении от остальных, — КровоПуск. Рубиново-красное кольцо на цепи, свисающей с его шеи, нельзя не заметить; оно свидетельствует о принадлежности к Внутреннему Кругу.

Вечерние сумерки совсем недолго окрашивают небо над горизонтом в красные и голубые цвета; вскоре становится темно. Сарий подсаживается к остальным игрокам, расположившимся у костра, и мельком замечает двух новичков — Шароль, она темный эльф и находится на первом уровне, и Бракко, человекоящера-«второклашку». Они держатся в тени, в то время как Дриззел и Блэкспелл ведут свои вампирские беседы.

— Я бы распорядился волшебным кристаллом как следует. Те два, что я до этого нашел, были на вес золота, — прямо говорит Блэкспелл.

— Закрой пасть, — прерывает его КровоПуск. — У нас здесь новички, они сами должны набраться опыта, а ваша болтовня только сбивает их с толку. Ясно?

— Конечно. С каких это пор ты стал таким заботливым, КровоПуск?

— Тебя это не касается, — говорит громадный варвар. На нем новый шлем, закрывающий лицо до самого носа. Косые прорези для глаз придают КровоПуску еще более пугающий вид, чем прежде. — Просто выполняй то, что я говорю. Здесь и так уже болтали гораздо больше, чем следует. Вестника это не порадует.

— Ой-ой, «Вестника это не порадует», — передразнивает Блэкспелл. — Я бы тоже не порадовался, будь я таким же желтоглазым скелетом.

КровоПуск приподнимается и берется за топор, но затем его, похоже, осеняет какая-то мысль.

— Я уже знаю парочку идиотов, у которых давно с головой не все в порядке, а вот теперь познакомился еще с одним таким.

— Ой, мамочки, как я испугался, — отвечает Блэкспелл.

Разговор действует Сарию на нервы, как и тот факт, что, наверное, каждый хоть раз, да находил уже волшебный кристалл — каждый, только не он.

— А у нас вообще есть какое-нибудь задание? Или мы так и будем здесь прохлаждаться?

— Ура, хоть кто-то с нормальными мозгами, — говорит КровоПуск. — Мы ждем одного известия. Уже скоро.

Однако известие так и не приходит. Вместо этого из кустов появляются вооруженные до зубов орки. На их стороне явный численный перевес и внезапность. Сарий вскакивает и начинает махать вокруг себя новым золотым мечом. Он приканчивает трех орков, нисколько при этом не пострадав. КровоПуск безумствует как берсерк, разрывая врагов в клочья. Дриззел порождает огонь и сжигает тварей. Хуже всего приходится новичку, Бракко. Он неподвижно лежит на земле, его голова пробита, и из раны ужасно хлещет кровь.

Клинок Сария поет, рассекая воздух. Еще никогда ему не доводилось так прекрасно сражаться. Он чувствует себя более сильным, ловким и быстрым, с тех пор как достиг седьмого уровня. Это просто праздник.

К тому моменту, когда они одерживают окончательную победу, на его счету шесть орков и ни царапины — такого прежде никогда не было. Это с удовольствием отмечает и Вестник, появившись сразу после битвы:

— Сарий, ты выдержал испытание. Я награждаю тебя пятьюдесятью золотыми монетами.

Остальные получают то да се. Бракко, истекающий кровью человекоящер, ползет по искромсанным трупам орков до тех пор, пока Вестник, восседающий на коне, не подхватывает его.

— Пусть те, у кого еще есть силы, отправляются на поиски убежавших овец, — распоряжается Вестник. — У нас уже убиты четыре пастуха.

С этими словами он пришпоривает лошадь и галопом уносится прочь; позади него на седле трясется Бракко.

— Я иду искать овец, — объявляет Сарий.

— Я тоже.

— Я тоже.

К нему присоединяются Сапуджапу и Нуракс, оба уже с цифрами VI на одежде. Это значит, что со времени поединков, состоявшихся на арене, они сумели завоевать по одному уровню, но Сарий все еще их опережает.

Вот и Дриззел, не говоря ни слова, подходит к ним. Этот бледный вампир на голову с лишним превосходит Сария.

— КровоПуск, ты тоже с нами? — спрашивает Сарий, поскольку варвар, не шелохнувшись, по-прежнему молча смотрит на пламя костра. — КровоПуск?

— Оставь его, — говорит Дриззел. — Заснул, наверное.

Они бегут по вересковой степи. Вечер уже давно наступил, почти ничего не видно, но препятствий на пути практически нет, и поэтому они быстро продвигаются. Сарий был бы рад поболтать с другими, например, о том, что это за квест такой — найти овец. Но нет костра — нет и разговора. В мыслях мелькает образ горящей зажигалки, и Сарий содрогается.

Они бегут вдоль живой изгороди, осыпанной светло-розовыми цветками. Ее хорошо видно даже в сумерках, однако не успевает Сарий порадоваться этой картине, как замечает что-то, висящее на кусте, и цветки тут же отступают на второй план.

Труп.

Словно по беззвучной команде весь отряд останавливается. Только сейчас Сарий замечает, что Финиэль и Блэкспелл тоже последовали за ними. Значит, их все-таки шестеро; это немного успокаивает, особенно при виде мертвеца.

Тот уже давно здесь висит, его словно растянули, чтобы высушить. Труп весь обглодан, на костях почти не осталось мяса. На земле под ним лежит изогнутый посох.

А вот и один из убитых пастухов, думает Сарий и в тот же момент обнаруживает первую овцу. Это крупное животное с белой, ставшей уже слегка грязной шерстью; она пасется под деревцем.

Опыт подсказывает Сарию, что пропускать вперед других было бы глупо. Это его овца, его добыча. Он поймает ее, как требовал Вестник. Вот только нигде не видно огороженного пастбища, куда ее можно было бы загнать.

Овца безмятежно жует траву, пока Сарий крадется сквозь надвигающуюся тьму; темнота — это хорошо, это облегчает задачу. Подобравшись поближе, он замечает что-то странное… красно-бурые проплешины усеивают шерсть животного, словно запекшаяся кровь. Наверняка кровь пастухов, думает он, но по-настоящему осознает это, только когда овца замечает его и поднимает голову.

Кошмарную голову. У этой твари широкая, выпяченная вперед морда, и теперь овца отводит назад губы, словно акула, готовящаяся к нападению; обнажаются острые, как иглы, металлические зубы, длинные, словно ножи для разделки мяса.

Сарий не готов к поединку и еще даже не успел достать меч. Теперь он наверстывает упущенное, пока овца преодолевает разделяющее их расстояние. Между ее зубами Сарий замечает обрывки ткани — по-видимому, плаща пастуха.

Первый удар мечом приходится в пустоту — овца отскакивает и набрасывается на Сария с левой стороны… Черт побери, он забыл снять с плеча щит, и теперь его левый бок ничем не защищен.

Позади Сарий слышит звон клинков, что-то со свистом проносится мимо — наверное, топор Сапуджапу. Видимо, появились новые овцы, однако оглядываться нет времени: зубастая тварь, словно явившаяся из фильмов ужасов, не дает Сарию возможности ни на что отвлекаться. Бегает она очень быстро, а ее зубы так страшны, что Сарий не может отвести от них взгляд. Наконец удар его меча достигает цели, однако всего лишь срезает с овцы несколько клочьев шерсти. Эта зверюга опять устремляется в сторону его левого незащищенного бока. Сарий отбивается, наносит удары и все-таки попадает овце по уху. Выступает кровь. В следующее мгновение он ловит себя на мысли, что от ярости ему с трудом удается сосредоточиться: скорпионы, орки, тролли — никто не мог вывести его из равновесия так сильно, как эта ни на что не похожая тварь. Она снова атакует. Кровь хлещет из ее рассеченного уха, стекает по морде и сверкает на стальных зубах.

Сарию не хочется даже смотреть на нее, ему хочется просто спрятаться где-нибудь. Он изо всех сил надеется, что эта овца не будет теперь сниться ему в кошмарах. Наконец он решает отбросить всякую стратегию, бежит навстречу зверю и наносит ему колющий удар мечом в грудь; острые зубы щелкают в каком-то миллиметре от его бедра. Он вытаскивает меч из раны и снова бьет, потом еще и еще раз. Тихий звон, раздающийся в ушах, подсказывает ему, что он ранен, хотя и очень легко.

Овца пошатывается, но не умирает. Потому что она не овца, догадывается Сарий, а чудовище, адская тварь, порождение ночи. Он заносит меч как можно выше, насколько хватает сил, и колошматит овцу прямо по затылку. После третьего удара ее голова наконец скатывается в траву.

Ему дурно. Ему хочется, чтобы труп овцы просто сам собой бесследно зарылся в землю. Вокруг растекается кровь, прилипает к золотому клинку его меча. Кровь и овечья шерсть. Новая волна тошноты накатывает на него, и, словно это может избавить от испытываемого им отвращения, он еще раз что есть мочи бьет по распластанному телу овцы, а потом снова и снова, будто от этого она куда-нибудь испарится.

Сарий замечает это, уже почти отвернувшись. Где-то между ребрами поверженной твари мелькает странный зеленоватый свет. Сарий превозмогает чувство тошноты и наклоняется над трупом. Покопавшись в нем, он вытаскивает крупный камень, который светится изнутри. Наконец-то.

Он молниеносно оглядывается — не в поисках новых овец, а в надежде на то, что остальные воины ничего не заметили. Нет, им не до этого — сражение еще идет. Сарий прячет камень среди своих вещей. Последние отголоски тошноты исчезают, сметенные мощной волной радости, охватившей его после того, как он нашел камень.

Вот и Дриззел завершил свой поединок и теперь методично крошит сраженную овцу на кусочки. Впрочем, совершенно напрасно, с глубоким удовлетворением замечает Сарий.

Блэкспелл и Нуракс еще сражаются, у них один противник на двоих, в то время как Сапуджапу в одиночку, размахивая длинным топором, расправляется с черной как смоль овцой.

Позади него на земле, неподвижно застыв, лежит темный эльф. Финиэль. Наконец-то тебя зацепило, злорадно думает Сарий. Такое случается, если все время нарываешься.

На поясе Финиэль осталась лишь тоненькая полоска красного цвета, не более. Звук, вызываемый раной, наверное, просто убийственный.

На долю секунды Сарий вспоминает, что способен ведь исцелять других, — но этой своей спутнице он уж точно не поможет. Вот Сапуджапу, тому бы Сарий сделал добро. Может быть. Но не этой глупой девчонке.

Он оборачивается, наблюдает за Блэкспеллом и Нураксом, которые добивают свою овцу. Наконец-то! Сарий едва может дождаться появления Вестника. Он добыл себе волшебный кристалл. Кто знает, сколько уровней это ему принесет? Секунда в секунду с последним вздохом последней овцы он слышит звуки копыт.

— Я поздравляю вас. Это было нелегкое задание, — говорит Вестник, приветствуя игроков.

— Пустяки, — отзывается Дриззел.

— Ладно, тогда и в награду тебе тоже сгодятся пустяки. Три единицы крысиного мяса для Дриззела.

Чувство злорадства захлестнуло и уже не оставляет Сария. Сперва Финиэль, теперь Дриззел — лучше просто быть не может.

— Сапуджапу, в награду я подновлю твои доспехи, — продолжает Вестник и передает карлику шлем из черного металла с рогами, отсвечивающими красным. — Такие же шлемы носили викинги. Говорят, что они могут порождать молнии.

Один за другим воины получают золото, целебные напитки или оружие. Сария Вестник замечает предпоследним.

— В тебе я укреплю твое умение порождать огонь, Сарий. Отныне ты будешь не только творить пламя, но и сражаться с ним. Однако наибольшую награду ты добыл себе сам, не так ли?

Сарий смущенно молчит. Вообще-то он не хотел никому рассказывать, что нашел волшебный кристалл, но Вестника, похоже, не остановить.

— Да, — наконец отвечает Сарий.

— Хорошо. Тогда подумай над своим желанием для этого кристалла.

Напоследок Вестник обращается к Финиэль:

— Ты хочешь умереть или следовать за мной?

Медленно-медленно она поднимает голову:

— Следовать за тобой.

— Я и сам этого ожидал. Тогда идем.

Он одним рывком поднимает ее на коня и галопом уносится прочь, даже не оборачиваясь.

— А как же мой кристалл? — хочет спросить Сарий, но слишком поздно. Разочарованный, он направляется к остальным, уже сидящим у костра.

— Сарий нашел волшебный кристалл и не говорит ни слова, скромняшка наш, — насмехается Дриззел.

— Я еще ни разу не отыскивал ничего такого, — сетует Сапуджапу. — Скажите, что я неправильно делаю?

— Нужно кромсать убитых противников на мелкие кусочки, — объясняет Сарий. — Неаппетитно, я знаю. У меня это тоже первый волшебный кристалл. Однажды я едва не нашел его, но Лелант, задница, уволок камень прямо у меня из-под носа.

Ну, не совсем уж так все было, но кому какое дело? Во всяком случае, Лелант — точно задница, это абсолютная правда.

— Что ты себе пожелаешь? — хочет узнать Блэкспелл.

— Еще не знаю. И вообще, я же к тебе с такими вопросами не пристаю.

— Покажешь хоть его? — тянет лапу вервольфа Нуракс, и Сарий невольно делает шаг назад:

— Забудь.

Беседа стихает. Все стоят у костра и ждут.

— Пойду я, пожалуй, спать, — внезапно говорит Сапуджапу. — Я устал до смерти.

Только теперь, после слов карлика, Сарий замечает, что он и сам придавлен усталостью: она ворочается внутри и поднимает голову, как зверь, которого окликнули. Но он не пойдет спать, пока не решит, что будет делать с волшебным кристаллом.

— Ты же все упустишь, если сейчас выйдешь, — говорит Нуракс. — Самые клевые квесты всегда бывают ночью!

— Но если я задремлю и меня просто прикончат, мне уже ничего не поможет, — возражает Сапуджапу. — Честное слово, ребята, на сегодня я пас.

Едва он это произносит, как из кустов появляются два гнома. Как всегда, они страшно нервничают.

— Тревога! Ортолан натравливает на нас новых чудовищ, они нападают на кузнецов на юге! Нам требуется подкрепление, следуйте за нами!

Дриззел тотчас срывается с места, Нуракс за ним. Блэкспелл не сводит с Сария глаз. Чего же он ждет? Удобного момента, чтобы выхватить у него волшебный кристалл? Осторожности ради Сарий достает меч, и вампир отворачивается, отправляясь вдогонку за остальными.

— Ты и правда не пойдешь с нами, Сапуджапу?

Сарий и карлик — последние, кто еще остается у костра.

— Нет, прости. У меня едва хватает сил открыть глаза, и я боюсь, что одно из этих чудовищ меня одолеет. Может быть, мы увидимся завтра, а?

Сапуджапу спешит в сторону изгороди из роз, чьи цветки и ночью ярко светятся на фоне окружающего пейзажа. Сарий сочувственно смотрит ему вслед. Жаль. К Сапуджапу он и впрямь хорошо относится, не то что к остальным балбесам, за которыми должен сейчас следовать — за кем нехотя, а за кем и с отвращением.

Он срывается с места. Те, кто умчались вперед, так громко шумят, что Сарий от них точно не отстанет, ну, а если чуть-чуть поспешит, то, может быть, даже нагонит.

Хриплый вопль заставляет его вздрогнуть. На ночном небе он видит ярко-желтое пятно, от которого тянется след, как от огромной кометы. Когда раздается следующий крик, он понимает, что это — золотой сокол, и инстинктивно наклоняется.

— Не тревожься, он сейчас не на охоте.

Сарий испуганно вскрикивает. Впереди стоит Вестник и машет костлявой рукой, жестом подзывая к себе.

— Какое у тебя самое заветное желание, Сарий? Ты нашел один из волшебных кристаллов, используй его с умом. Что ты хочешь?

Я столько всего могу получить, думает Сарий. Он смотрит на собеседника, прямо в желтые огни его глаз.

— А можно, скажем, подняться на несколько уровней? Или получить место во Внутреннем Круге?

Вестник улыбается.

— Место во Внутреннем Круге относится к тем вещам, которые нужно завоевывать. Как любовь человека или доверие друга. Впрочем, помимо этих желаний тебе доступно многое, полагаю, даже больше, чем ты можешь себе представить.

На Сария это действует. Он может загадывать любое желание, как в сказке. Только фея выглядит очень уж отвратительно.

— Может быть, у Ника Данмора есть какое-нибудь пожелание? — предлагает Вестник. — Особое пожелание?

Ник Данмор рад был бы превратиться в гения химических наук, раздраженно думает Сарий. Он рад был бы без всякого труда заработать лучшие оценки на экзаменах. Но это, наверное, тоже относится к тем вещам, которые надо завоевывать.

Если же быть честным с самим собой, то это, конечно, не самое большое его желание. Прежде всего… Эмили. Н-да, только это, к сожалению, тоже не получится. Эмили должна влюбиться в Ника. Ха-ха. Вестник ведь подобное заранее исключил.

Но… может быть, выйдет как раз наоборот? Если нельзя пожелать, чтобы возникла любовь, то, возможно, удастся ее погасить?

Стоит рискнуть? Он медлит. Так неправильно. Ведь это все равно не получится. Или, может, лучше все же выбрать что-то попроще? Нет.

— Ник Данмор желает, чтобы Эмили Карвер рассталась с Эриком Ву. Он желает, чтобы эти двое не были больше вместе.

Молчание. Вестник задумчиво прикладывает к подбородку длинные пальцы.

Ну? Ну? Давай, скажи, что ты этого не можешь!

Вестник не шевелится. Он размышляет? Нет, слишком долго. К тому же становится все темнее, еще темнее — почему? Что-то не так? Пожалуйста, нет, только не сейчас! Сарий пытается сдвинуться с места, но и это дается нелегко. Словно он увяз в сиропе.

И лишь когда Сарий уже ни на что не надеется, Вестник наконец отвечает:

— Эмили Карвер, говоришь ты. Хорошо. Я позабочусь о том, чтобы Эмили Карвер и Эрик Ву не были больше вместе.

Слова Вестника вызывают смятение в душе Сария. Он поверить в это не может, потом его охватывает ликование, в котором рассеиваются всякие угрызения совести.

— Взаправду?

— Посмотрим, Сарий. А теперь ступай. Другие уже ушли далеко вперед.

 

16

— Ник? Ник! Бога ради, у тебя все хорошо? Просыпайся! Разлепить веки — уже задача не из легких, но это пустяки по сравнению с усилиями, которые требуются, чтобы хоть немного приподнять тело. На письменном столе что-то сгромыхало — это клавиатура, приклеившаяся к щеке Ника. Он торопливо глянул на дисплей компьютера. Экран весь черный. Повезло.

— Ты что, спал сидя?

— Э… может быть. Похоже, так и есть.

Во рту пересохло, в висках что-то колотилось.

— Послушай, ты еще не помешался на компьютере? Ради всего святого, чем ты занимался так долго?

Отсекал ноги громадным паукам.

— Сидел в чате. Было весело, и я забыл про время. Прости, мам. Больше не повторится.

Матушка убрала у него со лба выбившуюся прядь волос.

— А ты вообще в таком состоянии можешь идти в школу? Наверняка ведь смертельно устал. И почему ты так поступаешь, а? Я думала, что могу на тебя положиться. Тебе нужно поспать, Никки, ты же знаешь, что школа отнимает много сил…

— Все будет хорошо, я в порядке, — перебил ее Ник. — Сейчас приму холодный душ и буду в форме.

Мать фактически посоветовала ему прогулять уроки, хоть и не сказала об этом в открытую. Заманчивое предложение, но сегодня, к сожалению, совсем неподходящий день. Пауки так достали Сария, что ему в конце концов потребовалась помощь Вестника и он согласился выполнить новое задание. Так что посидеть за игрой вместо школы не удастся. К тому же в нем уже ворочалось любопытство: хотелось увидеть Эрика и Эмили, хотелось узнать, что произошло. Если, конечно, что-то вообще произошло.

Зеркало в ванной отразило глубокие отметины, которые оставила на лице Ника клавиатура. Когда же он заснул? Он еще раз вспомнил свое задание, вспомнил, как с горящими глазами искал листок бумаги, чтобы записать слова Вестника. Видимо, после этого он и задремал.

Ник постоял под горячим душем, включил холодную воду, потом снова горячую; его стало мутить. Запах кофе, доносившийся с кухни, смешивался с ароматом геля для душа; от этого сочетания его буквально выворачивало. Конечно, хорошо, что есть возможность остаться дома; это было бы лучше всего. Но свободные дни слишком ценны.

Он свернул листок, на котором записал порученное задание, и сунул его в бумажник. Потом положил в школьную сумку фотоаппарат. Смысл сегодняшнего задания он понимал так же мало, как и события прошлой ночи. Ну и наплевать. Потом все обдумает.

Всю дорогу к школе Ник вспоминал историю с волшебным кристаллом. Да нет, это просто невозможная чушь. Через пару дней Вестник непременно подзовет его и потребует пожелать что-нибудь иное. Наверное, надо к этому подготовиться, хорошенько все обдумать. Выбрать что-то разумное. Именно так. Поэтому хватит терзаться напрасными угрызениями совести.

С этой мыслью он повернул на улицу, ведущую к школе. Сегодня на ней было необычайно тихо и спокойно, как будто кто-то взял пульт дистанционного управления и уменьшил громкость почти до нуля. Впрочем, кое-кто из учеников, группками и по отдельности, слонялись возле самого здания, как это всегда и бывает, но шуметь они практически не шумели. Даже разговаривали вполголоса. Ник заметил двух девочек из младших классов, которые стояли возле ворот, явно чего-то ожидая и всматриваясь в каждого, кто входил. Сюда по их недовольному виду, пока что они не дождались того, чего хотели.

Под каштаном, листья которого уже приобрели красноватый оттенок, стояла Эмили. Эрика рядом с ней не было. От одного этого сердце Ника готово было выскочить из груди. Не будь смешон. Это не имеет ничего общего с твоим желанием. Ничего.

Но Эмили была не одна, она разговаривала с Эдрианом. Маленький Маквей обхватил себя руками за плечи и, говоря с Эмили, не смотрел на нее. Она слушала, кивала, затем внезапно провела рукой по его лицу и отвернулась.

Ник с трудом подавил желание встать рядом с ними; он понимал, что, замаячь он где-нибудь поблизости, их разговор тотчас прервался бы.

Тем временем одна из девчонок, стоявших у школьных ворот, наконец добилась своего: какой-то мальчишка — насколько Нику было известно, он играл в школьном оркестре на саксофоне, — жестом подозвал ее, зашептал что-то на ухо, а через пару минут достал из сумки какой-то плоский блестящий предмет…

— Ник?

Сзади подкрался тихоня Грег. Ник обернулся; его сердце колотилось как сумасшедшее. Чего это он так испугался?

— Помоги мне, Ник. Пожалуйста.

Нижняя губа Грега слегка дрожала — так же, как и его руки, державшие запечатанный DVD-диск в фабричной упаковке.

— Я вчера вечером вылетел. Но это было просто ужасной ошибкой, правда, мне нужно непременно поговорить с Вестником, и ты должен скопировать для меня диск. Пожалуйста!

Ник невольно сделал шаг назад, подальше от DVD, который протягивал ему Грег, однако тот сразу же подошел еще ближе:

— Я уже так далеко продвинулся, я был…

— Я не хочу этого слышать! — крикнул Ник.

Кое-кто из учеников, стоявших в нескольких шагах, повернули головы в их сторону. Не говоря больше ни слова, Ник потопал в школу, но едва вошел в вестибюль, как Грег схватил его за рукав:

— Я же говорю, это было ошибкой! Я делал все, что он хотел, только чуть-чуть опаздывал, и тут он меня просто… — Грег прикусил губы. — Все равно это какая-то ошибка. Скопируй мне игру, пожалуйста. Пожалуйста!

Умер от непунктуальности, мрачно подумал Ник.

— Я не могу, ты же должен это знать, — сказал он. Не стоит ли за всем этим Колин? Вдруг он сейчас следит за ними? — Правила четкие: у тебя только один шанс сыграть. Мне жаль.

— Да. Да, я знаю! Но со мной просто вышла ошибка! Тут совсем другой случай. Ну давай я тоже тебе помогу в следующий раз, идет? Или позанимаюсь с тобой химией. Или заплачу тебе за копию, хорошо? Двадцать фунтов? Договорились?

Ник молча отошел в сторону, заметив, что Колин действительно наблюдал за всей этой сценой, небрежно прислонившись к стене.

— Задница! — забыв про всякую сдержанность, вдруг громко выкрикнул Грег вслед Нику. — Задрипанная задница!

Колин ухмыльнулся, когда Ник проходил мимо.

— Чего Грег от тебя хотел?

— Не твое дело.

— Ну, похоже, он этого не получил.

— Ты чертовски догадлив.

Все-таки надо было сидеть дома, подумал Ник, остановившись перед своим шкафчиком и внезапно сообразив: он не знает, что нужно для первого урока. Учебники по биологии? Или по английскому? А какой сегодня вообще день?

Он зевнул и поздоровался с Аишей, которая оцепенело смотрела куда-то мимо него и ничего не сказала в ответ. Похоже, сегодня не только он почти не спал. После нескольких попыток Аише все же удалось попасть ключом в замок. Когда она наконец открыла дверцу шкафчика и взяла учебники, вся стопка книг вдруг выпала у нее из рук и рассыпалась по полу. Кто-то издевательски хихикнул.

Аиша замерла, не делая никаких попыток собрать свои вещи.

— Эй, — сказал Ник. — Тебе помочь?

Она резко мотнула головой и медленно наклонилась за первой книгой, но не выпрямилась, а осталась сидеть на полу на корточках, прижав учебник к груди. Ее плечи дрожали.

— Тебе плохо? — спросил Ник, но не получил ответа. Он оглянулся в поисках хоть какой-то помощи. Где же остальные? Джеми, например? Или Бринна, которая обычно то и дело попадается ему на глаза?

Не зная, что еще можно сделать, Ник собрал книги и положил их назад на полку.

Позевывая, подошел Рашид, покопался в своем шкафчике и, даже не соизволив взглянуть на Аишу, побрел, держа под мышкой книги по биологии.

Значит, все-таки биология. В последний раз Ник попытался заглянуть Аише в глаза, но та зажмурилась. Подавленный, но одновременно и с чувством какого-то облегчения, он схватил свои вещи и поспешил за Рашидом.

Ужасно трудно было не заснуть на уроке, настолько трудно, что Ник оперся подбородком на левую руку и неподвижно уставился на доску, пока глаза не начали слезиться. Только не смотреть направо, где сидел Грег, буравя его взглядом. И налево, где Эмили и Джеми, расположившись за одной партой, о чем-то оживленно шептались. Аиша тоже была здесь; похоже, она все-таки справилась и взяла себя в руки. Ну ладно.

Стоит закрыть глаза, и жжение в них стихает. Только совсем ненадолго. Как же это здорово. По-настоящему здорово. По-настоящему…

Болезненный удар в ребра чуть не сбросил его со стула.

— Не спать, идиот, — прошипел Колин. — Мы должны вести себя как обычно, забыл?

— Что? Нет…

— Ладно, хорош расклеиваться.

— А ты не бей меня так в следующий раз, понял?

Колин насмешливо вздернул брови.

— Да, мадам.

Ник боролся с дремотой остаток биологии и весь следующий урок. Еле дождавшись перемены, он занял место в очереди к кофейному автомату. Внезапно кто-то дотронулся до его плеча. Стоило ему повернуться, как Бринна тут же чмокнула его в щеку.

— Вчера вечером было классно, — взволнованно зашептала она.

— Да, ничего так. — Ник демонстративно зевнул, чтобы скрыть равнодушие под маской усталости. Не сработало: Бринна заулыбалась еще нежнее. — Тебе тоже кофе захотелось? — спросил он, стараясь повернуть разговор на постороннюю тему, однако девушка не успела ответить: чей-то пронзительный крик, донесшийся из холла, заставил стоявших в очереди прервать болтовню.

Посреди вестибюля, крепко вцепившись в Эмили, замерла Аиша, окруженная все разраставшейся толпой. Перед ними обеими с растерянным видом стоял Эрик Ву.

— Не трогай меня! Никогда больше! — визжала Аиша.

Ник покинул очередь из страждущих кофе и принялся протискиваться сквозь толпу зевак, словно врач, спешащий к месту, где только что приключилось несчастье. Во рту у него все пересохло.

Аиша уткнулась лицом в плечо Эмили и всхлипывала.

— Я уверена, что ты ошибаешься, — тихо произнесла Эмили. Она гладила Аишу по голове, невольно сдвинув ее платок на затылок. — Это определенно был кто-то другой.

— Нет. Я точно знаю. Это был он. После литературного клуба он еще хотел проводить меня к метро и сказал, что дорога через маленький парк будет гораздо приятнее… — Она всхлипывала все громче.

Дрожащими пальцами Эмили попыталась вернуть ее платок на прежнее место, но вскоре отказалась от этой затеи.

— Он ра… зо… рвал мою блу… зку и всю… ду до меня до… тра… гивал… ся… — Аиша могла выдавливать слова только по слогам. Она закатала рукав и показала синяк, красовавшийся возле локтя. — Вот! — выкрикнула она.

Ник до боли закусил губы. Это же не имеет никакого отношения ко мне. Конечно, не имеет. Не может же все так быстро…

— Да это же все неправда! — воскликнул Эрик. Он был бледен, голова его тряслась так, что ему с трудом удавалось ее удерживать. — Ни слова правды!

— Я видел, как вы вместе уходили, — заявил Рашид.

— Я тоже, — поддержал его Алекс.

Эмили пристально посмотрела на узкоглазую «кружевницу»:

— Как интересно. Вы же не посещаете литературный клуб.

— Ну и что? Есть и другие вещи, из-за которых можно задержаться в школе, — возразил Алекс.

Эмили глядела то на Алекса, то на Эрика, то на всхлипывающую Аишу.

— Она лжет, — произнес Эрик, на этот раз громче.

Аиша вскипела:

— Мужчины потом всегда так говорят, скажешь, нет?

— Что мужчины всегда говорят? — Мистер Уотсон прокладывал себе путь сквозь скопление учеников, мимоходом сунув Алексу в руки термос и надкушенный сэндвич. — Аиша? Что случилось? — Он положил руку на плечо девушки, но Аиша вырвалась и еще теснее прижалась к Эмили:

— Не трогайте.

— Конечно-конечно, как хочешь. Извини. Не могли бы остальные разойтись по своим классам? Сейчас уже урок начнется.

Никто даже не сдвинулся с места, только Эрик сделал шаг вперед:

— Аиша утверждает, будто я… лапал ее в парке. На локте у нее синяк, который я якобы поставил. Но в этом рассказе ни слова правды.

Аиша заплакала еще громче:

— Он пытался меня из… изнасиловать. Разорвал мою юбку и повалил меня на землю…

— Я просто не могу представить, что все это действительно так, — прошептала Эмили. Она осторожно, но решительно вырвалась из объятий Аиши, судорожно вцепившейся пальцами в ее футболку, и отошла в сторону от плачущей девушки. Лишенная защиты Аиша, укрывавшаяся за Эмили, как за стеной, присела на пол и спрятала лицо в ладонях.

Я не хотел этого. Ник сжал заледеневшие руки в кулаки. Только не так. Я не хочу иметь с этим дело, честное слово.

А что, если это правда? Ведь может такое быть, что Эрик и впрямь приставал к Аише, и Вестник уже вчера ночью знал об этом. Это объяснило бы, почему он так легко пообещал все устроить, хотя дело казалось сложным.

Мистер Уотсон, поначалу лишившийся дара речи, постепенно пришел в себя:

— Это очень серьезное обвинение, Аиша.

— Ни слова правды! Я клянусь! — В голосе Эрика впервые послышалось что-то вроде отчаяния. — Это все — полный бред!

— Как бы там ни было, выяснять это при всех не стоит, — сказал мистер Уотсон. — Аиша, Эрик, вы пойдете со мной.

Оба последовали за учителем, причем старались держаться как можно дальше друг от друга.

Едва они ушли, в вестибюле разразились бурные споры.

— Думаю, она лжет!

— Зачем она это сказала?

— Эрик-то не младенец, мне давно так казалось.

— Захотел турецкой девке под юбку забраться.

— Да чепуха это, врет она все.

— Вот это скандал, круто!

— А Уотсон фараонов не вызовет? Их уже пару дней не было.

Ник не выпускал Эмили из виду. Она стояла тут же и, погруженная в свои мысли, поглаживала намокшее от слез Аиши пятно на плече.

Сейчас мне нужно подойти к ней, подумал Ник. Втянуть в разговор. Утешить.

Однако прежде чем он набрался мужества, чтобы сделать первый шаг, к Эмили уже подошел Джеми и заговорил с ней. Они обменялись парой фраз, потом вместе пошли вверх по лестнице.

Следующий урок — математика. Только этого Нику не хватало. Но ему все же удалось с ходу войти в курс дела, и больше он уже не чувствовал никакой усталости. Выходка Аиши подействовала на него куда круче, чем двойной эспрессо.

На перемене Джеми подкарауливал Ника возле столовой.

— Как дела?

Так, похоже, это первая нормальная фраза, с которой Джеми обратился к нему за последние дни. Тут определенно какая-то ловушка, Ник поспорил бы на что угодно.

— Да вполне хорошо. А у тебя как?

— А я все голову ломаю, — сказал Джеми и сделал соответствующее этим словам лицо: множество складок на лбу. — Сегодняшняя история с Эриком… Как ты думаешь, что заставило Аишу наговорить на него? Он совершенно убит. Мистер Уотсон отослал его домой.

Ник подавил желание попросту смыться.

— Что заставило? Дай-ка подумать… Может, он забрался ей под юбку?

— Ты же сам этому не веришь.

— Ага, а ты веришь, что Аиша его просто оклеветала? Ты ее истерику видел? А синяк?

— Я, — сказал Джеми, — верю, что кто-то заинтересован в том, чтобы обезвредить Эрика. Он не фанат вашей игры, помнишь?

— Просто маразм какой-то! — Ник протиснулся мимо Джеми в столовую. — После той записки с надгробным камнем ты совсем спятил от мании преследования.

Он взял из стопки поднос и внезапно почувствовал, что на плечо ему легла рука. Джеми шел следом; он выглядел так, словно вот-вот разревется.

— Знаешь, что еще произошло? Кто-то спрятал на школьном дворе, за мусорными баками, пистолет и патроны. Директор говорит, что никто из учеников к этому не причастен и точно не мог такого сделать, но он просто не хочет журналистов в школу.

Ник взял порцию рыбы и чипсов. То и другое выглядело бледным и безвкусным.

— Но Джеми, естественно, знает лучше, а? — выпалил он. — Джеми знает, что за этим прячутся злые компьютерные игроки.

Он прикусил губу и стукнул бутылкой колы по подносу. Пора заканчивать с этим разговором.

— Джеми кое-что находит странным, — ответил Джеми подчеркнуто спокойно. — Я беседовал с мистером Уотсоном, и тот говорит, что профессионал бы сделал все куда грамотнее. Пистолет получше бы замаскировал, а не оставил его прямо за мусорными баками в старой коробке из-под сигар.

— Ага. Тогда, видимо, на самом деле мистер Уотсон — это доктор Уотсон. А ты сгодишься в Шерлоки Холмсы. Оставь меня в покое, Джеми. Я ничего не понимаю в пистолетах и уж точно ничего не смыслю в изнасилованиях.

— А еще кто-то написал на коробке что-то вроде кода или послания, — продолжал Джеми, словно ничего не слыша. — И все как раз подходит к вашей игре. Пара чисел и странное слово, не «галактика», но что-то похожее.

Бац!

Грохот ужаснул Ника не меньше, чем остальных в столовой. Он не заметил, как выпустил из рук поднос.

Галарис.

Все сходилось. Коробка из-под сигар, слово, числа, которые были датой его рождения. Пожалуйста, только не это…

Коробка была тяжелой, а предмет, лежавший в ней, — не особо большим… Это мог быть пистолет? Да. Конечно, да.

— О господи, ты внимательнее не можешь быть? — принялась ворчать повариха за стойкой. — Давай, сам теперь убирай!

— Хорошо, — прошептал Ник и взял веник и совок. Он чувствовал, что взгляд Джеми буквально размазался по его затылку, как овсянка, но не в силах был обернуться.

Пистолет? Да с какой стати? Зачем Вестник велел ему спрятать пистолет у виадука над Доллис-брук?

— Ты что-то об этом знаешь, — констатировал Джеми, стоя у него за спиной.

— Нет. Я ничего не делал.

А есть ли фотография этой сцены? Такая же, как фотография его и Бринны в кафе? Он стоял на коленях и сметал чипсы на совок; когда на полу уже ничего не осталось, он все равно продолжал мести, потому что сил подняться у него не было. Перед глазами плясали черные точки.

— Я ведь видел, Ник. Ты до смерти перепугался. Ты что-то знаешь.

— Заткни пасть, — пробормотал Ник и с трудом привстал. Черные точки слились в подрагивающую стену. Он сунул поварихе совок и тяжело оперся на стойку.

— Пойдем к мистеру Уотсону. Расскажешь, в чем дело, и сразу почувствуешь себя лучше. Ведь все, что там у вас творится, — это же просто дерь…

— Заткнись! — закричал Ник. Эмили, Эрик, пистолет, Аиша, Галарис… слишком много всего. Он уже ничего не понимал. От запахов, окутавших школьную столовую, выворачивало желудок. Такое ощущение, что его сейчас вытошнит прямо перед всеми. Если есть фотография и если она попадет в руки директора или учителей — он, считай, вылетел. Чистая правда, как и то, что небо голубое.

Ник опрометью бросился из столовой, распихивая встречных налево и направо и получая в ответ возмущенные толчки. Наконец он нашел открытое окно и высунул голову на улицу. Свежий воздух, слава богу.

Ему нужно подумать. Может быть, поговорить с Вестником. Наверняка тот испытывает к Нику благодарность за полученную информацию. Может быть, он даже объяснит, что это за история с пистолетом.

Только сначала надо еще выполнить данное ему поручение. Непонятное, бессмысленное поручение.

 

17

Было почти пять часов вечера, когда Ник вышел на станции метро Блэкфрайарс и направился вдоль Нью-Бридж-стрит. Крытая многоэтажная автостоянка располагалась на Лудгейт-Хилл, и найти ее особой проблемы не представляло. Скорее уж незаметно проникнуть туда — вот в чем заключалась трудность.

Он постарался, как мог, придать себе солидность и забренчал связкой ключей в кармане, словно заранее выискивая брелок от машины. Однако опасения не оправдались: никто не остановил его, когда он входил на автостоянку, и Ник даже не поручился бы, что охранник, читавший в будке газету, вообще его заметил.

Он достал из кармана брюк записку. Там значился номер автомобиля, который требовалось найти: LP60HNR.

— Если ты его не обнаружишь, — сказал Вестник — то придешь туда еще раз. Если потребуется, будешь приходить снова и снова, каждый день, с пяти до шести, пока не выполнишь поручение.

Нику повезло уже на третьем этаже. Он глянул на автомобиль и присвистнул. LP60HNR оказался серебристо-серым «Ягуаром», который выделялся среди остальных машин уже хотя бы тем, что сверкал как драгоценный камень. Нигде ни пятнышка грязи, сколько ни всматривайся.

Ник достал фотоаппарат и сделал пару снимков. Понятно, что этого недостаточно, но все-таки хотя бы начало было положено.

Теперь требовалось отыскать место, где он мог бы расположиться в засаде, причем так, чтобы автомобиль оставался в поле его зрения, а самого Ника не было бы видно. Лучшее, что удалось найти, — узкий зазор между старым «Фордом» и стеной парковки. Улечься здесь на пол — и его практически никто не заметит, если только не будет специально приглядываться.

Ник отключил вспышку фотоаппарата и установил светочувствительность на максимум. Затем попытался устроился поудобнее, хотя на холодном полу автостоянки сделать это было не так уж легко. 17:12. Спокойствие, только спокойствие.

Когда внезапно заверещал телефон, громко сообщая о пришедшей SMS, сердце Ника чуть не остановилось. Как вообще можно было так сглупить и не отключить звук?

Поза, в которой Ник лежал, зажатый между автомобилем и стеной, была настолько неудобной, что он едва мог дотянуться до кармана брюк. Наконец ему это удалось. Взглянув на экран мобильного, Ник почувствовал, как бешено заколотилось сердце.

Эмили.

Привет, Ник! Я рада была бы где-нибудь пересечься и при случае представить тебя одному человеку. Его зовут Виктор, и он, вполне вероятно, мог бы нам всем помочь. Ответь, пожалуйста. Эмили.

Имя «Виктор» ничего Нику не говорило, так что на него можно было и не реагировать. А вот что значат слова о том, что он якобы мог бы «нам всем» помочь? Видимо, Эмили собиралась помочь прежде всего Эрику, который по уши увяз в неприятностях.

Но она захотела с ним встретиться. И какая разница, почему. Эмили захотела с ним встретиться!

Бум! Открылась дверь. Шаги. Кто-то приближался.

Ник затаил дыхание и попытался вжаться в бетонный пол. Впрочем, фотоаппарат он все время держал нацеленным на «Ягуар», чтобы, как только объявится его владелец, тотчас щелкнуть.

Вот показалась пара ног в черных брюках, они прошли мимо «Ягуара», ближе, ближе. А вдруг охранник все же заметил его на мониторе камеры наблюдения? Пожалуйста, только не это! И пожалуйста, только не водитель «Форда», машины, служившей Нику укрытием!

Мужчина прошел мимо, не удостоив его тайник даже взглядом, и Ник облегченно вздохнул. Вскоре по направлению к выезду двинулась красная «Мазда». И вновь воцарилась тишина.

Прошло пять минут. Ник попытался сменить позу, перенеся вес на другой бок, и осторожно отложил фотоаппарат. Стало лучше. Снова раздались чьи-то шаги, но вскоре стихли, далеко от того места, где он укрывался. Хлопнула дверца автомобиля, завелся мотор.

Еще через пять минут правая нога Ника начала затекать. Он попытался не обращать на это внимания и сосредоточился на шорохах и звуках, раздававшихся на парковке. Рокот кондиционера. Доносящийся снаружи приглушенный уличный шум. Снова открылась и закрылась металлическая дверь. Женщина засмеялась, мужчина что-то пробормотал. По бетону зацокали каблучки. Всего в паре метров от Ника щелкнул автомобильный замок, разблокированный с помощью пульта дистанционного управления. Фары «Ягуара» зажглись.

Сердце Ника забилось быстрее. Он поднял фотоаппарат и навел его на автомобиль. Мужчина и женщина приблизились, вошли в кадр. От мужчины, словно жар от печи, исходила какая-то нервозность.

Щелк!

Женщина вполне могла бы оказаться звездой из вчерашнего сериала. Блондинка. Сверкающие серьги, меховая куртка, дорогая заколка в волосах. Мужчина — высокий брюнет, на висках уже проступила седина. Он был в костюме и галстуке. Наверное, врач. Или адвокат.

Щелк!

Мужчина открыл дверцу автомобиля и положил портфель на заднее сиденье.

Щелк! Щелк!

— В следующий раз мы пойдем в «Рефетторио», — произнесла женщина. — Вивьен говорит, там великолепная баранина.

— Как пожелаешь, золотце.

Щелк!

Женщина села в автомобиль.

Щелк!

Мужчина внезапно замер и стал осматриваться. Услышал щелканье фотоаппарата? Ник попытался слиться с тьмой, окутавшей уголок, в котором он притаился.

— Что с тобой, любимый?

— Ничего, — он провел ладонью по голове. — Нет, совсем ничего. Я, должно быть, ошибся. Ты знаешь, в последнее время…

Остальное Ник уже не расслышал, так как мужчина сел в автомобиль и захлопнул дверцу. Видно было, как он покачал головой и в недоумении пожал плечами. Затем завелся двигатель, и полминуты спустя «Ягуар» покинул парковку.

Сделано. Ник прижал фотоаппарат к груди. Теперь уходить, быстро. Нет, вначале нужно проверить, удались ли фотографии.

Немного нечеткие, ну да, и довольно зернистые. Но без вспышки лучше и не выйдет. Во всяком случае, все узнаваемо. Женщина, мужчина, номер автомобиля. Двенадцать довольно приемлемых снимков.

В людской сутолоке метро Ник достал из кармана мобильник и еще раз перечитал SMS Эмили. «Виктор. Может нам всем помочь». Не очень-то напоминает приглашение на свидание. Скорее уж она хочет помочь Эрику выпутаться из беды.

Ник начал набирать ответ, но вскоре понял, что получается глупо. Он стер послание и закрыл глаза.

Если вдруг выяснится, что он имел какое-то отношение к коробке с надписью «Галарис», Эмили это тоже станет известно. Никто не поверит, что он не знал о содержимом. Газеты будут писать о массовом убийстве, намеченном в школе, которое, может быть, как раз еще удастся предотвратить. Или что-нибудь такое.

Отец его убьет.

Ник снова открыл глаза и стал всматриваться в усталые лица окружающих. Все они увидели бы в газете его фотографию. Эмили увидела бы в газете его фотографию.

Он снова набрал SMS к ней, но сразу же стер, не отослав. Что, если этот Виктор из полиции?

Ник зажмурился. Нужно действовать наверняка, убедиться, что Эреб по-прежнему благосклонен к нему.

— Фотографии ко мне доставлены, — говорит Вестник. Он восседает на скале на краю болота, вытянув длинные ноги. Судя по всему, он доволен.

Сарий успокаивается. Отсылка фотографий на нужный сервер прошла отнюдь не без проблем: связь два раза прерывалась.

— Ты уже поужинал?

— Да.

Когда это Вестника интересовали такие подробности?

— Ты поговорил с родителями? Оставил нормальное, приятное впечатление?

— Думаю, да.

Я болтал как заведенный, чтобы у них не возникло идеи спросить меня о домашних заданиях.

— Хорошо. Нам нужно быть осторожными. Слишком много говорят там, за пределами Эреба. Наши враги собираются с силами. Мы не должны давать им повода для нападок. Поэтому я хотел бы, чтобы ты каждый день появлялся в школе и вел себя неприметно. Не позволяй никому ничего заподозрить.

— Ладно.

— Теперь внимание. Я повышаю твою жизненную силу и умение властвовать над огнем. Прежде чем ты уйдешь, скажи мне еще кое-что. Твой волшебный кристалл уже начал действовать? Ты получил то, что пожелал?

Я не знаю, думает Сарий. Ведь это все не имело ко мне никакого отношения. Я не верю, что эта ужасная сцена была моих рук делом.

— Ты не хочешь дать мне ответ?

— Я не уверен. Возможно. Может быть, желание уже исполняется. Может быть, кристалл уже начинает действовать.

Вестник недоволен:

— Подожди немного. Вот увидишь, все пойдет на лад. Ну, а остальное в твоих руках, Сарий.

Неужели по мне видно, что я боюсь? Но он же не способен этого заметить? Или способен?

Сарий ждет, что Вестник наконец его отпустит, однако тот, как и прежде, всматривается в него и растопыривает костлявые пальцы.

— Было бы неплохо, если бы у Аиши нашелся свидетель, — говорит он. — Тот, кто мог бы подтвердить ее обвинения. Тебе никто на ум не приходит, Сарий?

Не может же он всерьез такое говорить, думает Сарий. Я этого не сделаю. Черт побери, с какой вообще стати он требует это от меня?

— Вчера я в это время был с Бринной в кафе. Так что в свидетели не гожусь.

— Знаю. Я спросил не о том, сделаешь ли ты это сам, а о том, не вспомнишь ли ты кого-нибудь.

— Ах, вот Вы о чем. Жаль, но я не могу никого вспомнить.

— Тогда ступай.

Вестник жестом отправляет его прочь, и Сарий, радуясь, что может скрыться от этих желтых глаз, немедленно повинуется. О коробке с надписью «Галарис» они оба так и не заговорили, но Вестник, можно не сомневаться, все уже об этом знает.

Свет огромного костра Сарий видит издалека. Справа простирается болото, а слева, на фоне ночного неба, вздымается какая-то круглая постройка. Между ними пролегает луг, на котором не растет ничего, кроме колючих кустов и пары искривленных деревьев.

— Приветик, Сарий!

Дитя Арвен — первая, кто его замечает. Она сидит у огня рядом с ЛордНиком. На ее новеньких нагрудных латах отражается пламя костра. Должно быть, оба продвинулись дальше него — Сарий не может разглядеть, на каком уровне они находятся. Чуть поодаль он замечает Леланта, который после их поединка немного поправил свои дела и теперь вновь находится на седьмом уровне.

— Ты уже записался для участия в следующих поединках на арене? Там, наверху! — Дитя Арвен указывает в сторону круглой постройки. — Пожалуй, это единственное, что ты в данный момент можешь сделать. Сейчас вообще ничего не происходит. Мы уже почти полчаса здесь зависаем.

Сарий еще ничего не знает о новых поединках на арене, но, разумеется, собирается в них участвовать. Однако он не рассчитывал, что пучеглазый распорядитель самолично примет его заявку.

Церемониймейстер стоит на ночной арене, покрытой песком, среди мельтешащих вокруг гномов и поистине кажется исполином: он почти вдвое выше Сария. Того снова сбивает с толку странная внешность гиганта — настолько распорядитель не похож на остальных обитателей этого мира. К тому же он почти голый.

— Внеси сюда свое имя, — говорит он и указывает своим диковинным посохом на список, который висит на стене. — Через семь дней, за два часа до полуночи, начинаются поединки.

Сарий вписывает себя прямо под именем Бракко. Смотри-ка, тот, значит, тоже еще жив. В списке есть Блэкспелл, КровоПуск, Лелант, ЛордНик и Дриззел. Дальше Сарий не успевает ничего прочитать, поскольку распорядитель прогоняет его:

— Не будь любопытным, маленький эльф. Беги назад к остальным.

Когда он покидает арену, ему навстречу идет Финиэль. Должно быть, она играет день и ночь напролет, ведь, когда Сарий встречался с ней в последний раз, эльфийка была тяжело ранена и находилась на четвертом уровне, а теперь ее уровень ему не виден. Значит, как минимум восьмой. У Финиэль совершенно новые доспехи, и она вооружена двумя мечами. Она что-то говорит Сарию, вроде того, что на этот раз, если они сойдутся друг с другом, он проиграет.

Атмосфера вокруг громадного костра — как в кругу старых друзей. Сапуджапу сидит посреди толпы карликов и меряется с собратьями своим топором, но тотчас отрывается и приветствует Сария.

— Сегодня нет квеста?

— Как-то не похоже.

— Ну что ж, просто отдохнуть — тоже здорово.

Они болтают о поединках на арене, в которых Сапуджапу тоже намерен участвовать, но Сарий внезапно прерывает разговор. Он видит, что КровоПуск в одиночестве сидит на поваленном стволе дерева и пристально смотрит на огонь. Кольцо, подвешенное к цепи, надетой на шею варвара, в пламени костра сверкает рубиновыми лучами. Сарий колеблется, но все же решается с ним заговорить.

— Ты случайно не знаешь, что сегодня приключится?

— Нет.

— Ладно. Извини. И прекрасного вечера.

КровоПуск поднимает голову:

— Я чертовски устал.

— Неудивительно. Думаю, мы все в последнее время почти не спим.

— Ты даже не догадываешься, о чем я.

Напускную важность Сария как рукой снимает.

— Тогда пусть сегодня все будет хорошо, а все удары достанутся только твоей шкуре варвара, — говорит он, но КровоПуск опять не понимает шутки.

— Не попадайся мне, эльф вонючий, — говорит он, поднимается, высоко вздымая громадное тело, и, шаркая, направляется к еще одному варвару и человеку-кошке, которые стоят в стороне. На их шеях тоже висят красные кольца. Сарий абсолютно уверен, что во время последних поединков на арене этого человека-кошки не было среди стоявших на постаменте.

— Не строй иллюзий.

Рядом с Сарием из ниоткуда возникает Дриззел и грубо толкает его в бок:

— Ты никогда не станешь одним из воинов Внутреннего Круга, слабак. Зато я среди них точно буду, спорим? Следи за мной и жди поединков на арене.

Он оскаливает длинные клыки. Осторожности ради Сарий собирается достать меч, но его внимание отвлекает новое событие. На скалу близ костра забирается гном со светло-зеленой кожей:

— Воинов Внутреннего Круга ждут там, где проводятся тайные собрания. Есть новости.

КровоПуск, оба его собеседника и волшебница-эльф Вюрдана встают и идут к перелеску, который, словно тенистая стена, лежит слева от них. Пятого избранного не видно, но вот из тьмы, простирающейся возле арены, выступает Блэкспелл и следует за членами Внутреннего Круга. На его черной накидке горит красный знак.

— Блэкспелл принадлежит к Внутреннему Кругу? — изумленно спрашивает Сарий.

— Черт. Я тоже этого не знал, — отвечает Дриззел. — Что ж, тем лучше. На арене я из него кашу сделаю!

Втайне Сарий уже радостно предвкушает этот поединок. Какая разница, кто из кого кашу сделает — он обоих вампиров терпеть не может.

Вот теперь и Блэкспелл исчезает в темноте, окутавшей лес, и Сарию приходится прилагать огромные усилия, чтобы усидеть у костра. Как же ему хотелось бы знать, о чем там беседуют воины Внутреннего Круга!

Зеленокожий гном все еще стоит на скале — он должен сделать еще одно объявление.

— Воины! — начинает он. — Последняя битва приближается. Уже не так далек ее час, а потому самое время отделить зерна от плевел.

Он делает паузу.

— Ваш теперешний лагерь расположен не так уж далеко от крепости Ортолана. Мы приближаемся к ней, шаг за шагом. Мой повелитель полагает, что Ортолан уже это чувствует. Однако нападать на нас он не станет. Он не может на нас напасть, ибо не ведает, кто мы.

Снова многозначительная пауза.

— Впрочем, кое-кто стремится обречь нашу миссию на провал. Они шпионят за нами, клевещут на нас, пытаются нам навредить. Если мы не сплотимся еще теснее, то они просочатся в наши ряды и непременно разрушат наш мир. Поэтому больше чем когда-либо от нас требуется молчать. Хранить спокойствие. Оберегать тайны. Относиться к врагам как к врагам.

С этими словами гном спрыгивает с камня и, тяжело ступая кривыми ногами, возвращается на арену.

Несколько следующих часов воины сидят вместе. Они ожидают того, что вот-вот случится, но никто не получает никакого задания, никто не нападает на них, ни одно из чудовищ Ортолана не пытается их убить. Поэтому они мирно занимаются своими делами. Некоторые играют в кости, ставя на кон золотые монеты и мясо. Настроение спокойное, никто не накидывается на соседей. Сарий едва замечает, как течет время.

Прощаясь с остальными около двух часов утра, он испытывает приятную усталость. Еще никогда ему в Эребе не было так безопасно и спокойно — словно у себя дома.

 

18

От кого: Фрэнк Беттани [email protected]

Ф. Беттани

Кому: Ник Данмор [email protected]

Тема: Тренировка

Ник, ты не поверишь, как я разочарован в тебе. Во всех вас. Ты отсутствовал на последних тренировках и даже не посчитал нужным сообщить мне. К сожалению, ты не единственный. В последний раз вместе со мной в зале было лишь четверо парней.

Можете принимать за дурака кого угодно. Со мной такой номер не пройдет. Еще один прогул, и ты вылетишь из команды.

— Что с тобой произошло?

— Ты в больнице был?

— Дело-то срочное.

Бринна и несколько ее подруг окружили тихоню Грега. Тот пытался вытащить из шкафчика книги, и было видно, каких трудов ему это стоит.

— Я упал с эскалатора. — Грег напряженно улыбнулся. Судя по тону голоса, сегодня эту историю он рассказывал уже не в первый раз. — Оступился и загремел вниз. Но мне вовсе не так плохо, как кажется.

Он потрогал запекшиеся царапины на носу и криво ухмыльнулся.

Вовсе не так плохо — это все-таки плохо, подумал Ник. Грег прихрамывал, левое его запястье было перебинтовано.

— Помочь сумку донести? — предложил Ник, но парень поспешно отмахнулся:

— Нет. Все нормально. Не трагедия. Чао.

Ник смотрел вслед ему, отгоняя мысли, которые не выходили из головы с того момента, как он увидел Грега.

Чепуха какая-то. Грег ведь сам сказал, что споткнулся. Как будто с Ником такого никогда не случалось! После столкновения на баскетболе он однажды две недели ходил с забинтованными ребрами.

Ну ладно. Что было, то было.

— Ник?

Эмили. Одна. Никакого Эрика, никакого Джеми, даже Эдриана нет поблизости.

— Привет, Эмили. Прости, что не ответил на твою эсэмэску.

— Да ничего. Там ничего такого важного и не было. — Она улыбнулась.

— А кто такой этот Виктор, о котором ты писала?

— Это тоже не так уж важно. Можно тебя кое о чем спросить?

— Конечно.

— Пойдем наверх. — Движением головы она указала на лестничную площадку, где можно было побеседовать так, чтобы никто не мешал.

Ник последовал за девушкой, чувствуя, как взгляд Бринны впивается ему в спину. Полуобернувшись, он бросил ей в ответ короткую улыбку и молча принялся обзывать себя трусом.

— Как ты думаешь, — без всяких околичностей начала Эмили, — то, что Аиша рассказала об Эрике, — правда?

Она знает, подумал Ник и почувствовал, что краснеет. Она знает о моем волшебном кристалле. Однако в глазах Эмили не читалось и следа упрека, лишь искренний интерес к его мнению.

Он развел руками, показывая, что ничего не понимает.

— Ни малейшего понятия. Может быть. В смысле, я ведь не очень хорошо его знаю… так что… я… — Под ее пристальным взглядом он смешался и начал мямлить.

— В общем-то мы все не очень хорошо знакомы друг с другом, — Эмили пришла ему на помощь. — Знаешь, я со вчерашнего дня постоянно думаю: не кроется ли за этими заявлениями Аиши что-то еще? Поначалу мне все представлялось совершенно абсурдным, но кто знает.

Ника словно мешком по голове огрели.

— Ты веришь Аише?

— Нет. Возможно. Не знаю. Люди порой совершают абсолютно непостижимые поступки. Просто не поверишь, что они на это способны.

Прямое попадание. Его бросило в жар, а лицо наверняка стало пунцово-красным. Ей же все известно.

Если Эмили и заметила его смущение, то очень искусно это скрыла. Она задумчиво посмотрела в сторону гардероба, где все еще, не сводя с них глаз, стояла Бринна.

— Я тоже не очень хорошо знаю Эрика. Мы оба любим английскую литературу и обычно об этом разговариваем. Он очень умный, и мне это нравится. Пожалуй, он даже слишком умен, чтобы чем-то таким заниматься. Но сейчас нашелся еще свидетель, который уверяет, что видел его…

— Кто?

Эмили пожала плечами.

— Понятия не имею. Мистер Уотсон рассказывал про это Джеми сегодня утром. Джеми чуть не лопнул от злости. Он считает все происходящее какой-то дурацкой игрой.

«Было бы неплохо, если бы у Аиши нашелся свидетель». Ник зажмурился.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

Эмили уставилась в пол.

— Что ты хотел тогда, в воскресенье утром, когда звонил мне?

Ник невольно улыбнулся. Я хотел подарить тебе целый мир, подумал он. Классный, невероятный, восхитительный мир. Увлекательный. Мистический. Ужасный. Кошмарный. Все вместе.

— Ты, наверное, догадываешься, правда? Я хотел не телефонный номер Эдриана узнать, а позвонил, чтобы…

— Ясно, — кивнула она. — Я тогда довольно резко ответила, знаю. Но я не имела в виду тебя лично. Сегодня я, наверное, среагировала бы по-другому. Знаешь, если тебе это кажется интересным, значит, там и правда есть что-то такое.

Эмили еще раз улыбнулась ему и ушла.

Ник, лишившись дара речи, смотрел ей вслед. Неужели это подействовал волшебный кристалл? Ему стало по-настоящему страшно. Такого просто не может быть.

А еще: Эмили и Эреб. С чего вдруг? Он запустил пятерню в волосы, удивляясь, что эта мысль теперь мало его радовала. Он же хотел, чтобы было так! Эмили-кошка, Эмили-эльф, а может быть, даже Эмили-вампир — на его стороне. Но Ник уже скопировал игру для Генри Скотта, и значит, ничего нельзя изменить. Даже если бы захотел, он ничего не мог предложить девушке.

— Как безумно трогательно с твоей стороны флиртовать с Эмили, когда я стою рядом! — позади мгновенно материализовалась Бринна. Ее распирало от злобы, голос девушки звучал визгливо и до неприятного громко.

— Что-что?

— Так наше свидание вообще ничего для тебя не значило?

— Но… я… — Черт возьми, он опять сбился на лепет.

— Думаешь, ты можешь каждый день крутить романы с другой? Думаешь, у меня нет никаких чувств?

— Я никаких романов с Эмили не крутил! — возмутился Ник. — Я только с ней поболтал немного!

— А на меня рукой махнул! Думаешь, я не заметила, как ты на нее пялился? — Театральным жестом Бринна перекинула волосы за спину. — Ты меня так разочаровал, Ник!

Она удалилась, гордо задрав подбородок. Ник потер глаза и вздохнул. Ну и идиот же он.

Но на самом деле он нисколько не жалел, что переговорил с Эмили.

Как потом выяснилось, это вообще был день странных разговоров.

На одной из следующих перемен к Нику подошел мистер Уотсон и попросил разрешения с ним побеседовать. У Ника тотчас же бешено забилось сердце.

Пистолет. Он знает, что я имею какое-то отношение к пистолету.

— Я хотел бы поговорить с тобой потому, что считаю тебя умным человеком, — пояснил мистер Уотсон. Он поставил термос на стол и задумчиво посмотрел в окно. — Полагаю, ты ввязался в то, что не идет тебе на пользу.

Сейчас он скажет про оружие.

— Теперь мне известно, что группа учеников нашей школы увлеклась компьютерной игрой под названием «Эреб». Думаю, ты можешь меня правильно понять. Я не имею ничего против компьютерных игр. Я даже задал некоторым своим классам написать сочинение, основанное на сценарии «World of Warcraft». Но здесь все иначе. «Эреб» — опасная игра, и мне надо принять против нее какие-то меры.

Ник молча смотрел на учителя. Колин, Рашид и еще как минимум пара игроков точно уже заметили, что Уотсон увел его с собой. Стало быть, от Вестника этот разговор скрыть не удастся.

— Я хотел бы, чтобы ты мне помог, Ник. Буду с тобой откровенным: пока что особых успехов в этой борьбе я не достиг. Несколько выбывших из игры учеников со мной побеседовали. Однако на их компьютерах «Эреб» уже не найти. Думаю, криминалисты могли бы добиться большего, но я имею право подключить полицию, только если что-то произойдет. — Он вздохнул. — Однако я очень боюсь, что произойдет что-то страшное. А ты нет?

Ник издал неопределенный звук, что-то среднее между сопением и кашлем.

— Что должно произойти? — наконец произнес он, так как мистер Уотсон, очевидно, ждал ответа.

— Не знаю. Это ты мне скажи.

— Тогда я тоже не знаю.

Мистер Уотсон смерил его пристальным взглядом.

— Я полагаю, было бы достаточно и того, что случилось с Эриком. Очень неприятное происшествие, не находишь? Конечно, ты можешь сейчас сказать, что он сам виноват, раз приставал к Аише. Но Аиша не хочет идти в полицию. Ни за что. Это все очень странно, не так ли?

Ник пожал плечами; в груди его что-то сжалось и не отпускало.

— Наверное, ей неприятно. Я хорошо ее понимаю. В конце концов, это ее личное дело.

— Да. Конечно. Здесь каждого волнуют только свои личные дела, не так ли? За исключением твоего друга Джеми, который решил сам докопаться до сути. Ты не обратил на это внимание?

— Можно мне идти? Я вообще не знаю, чем тут помочь.

Мистер Уотсон разочарованно кивнул:

— Если понадобится поддержка, ты можешь прийти ко мне в любое время. Ты и все остальные.

Ник вышел из класса. Он слишком поторопился это сделать и уж точно не выглядел спокойным и уверенным. Да и какая разница? Мистер Уотсон ни словом не упомянул о пистолете. Это главное.

— Можешь мне сообщить какие-нибудь новости?

Сарий стоит перед Вестником в совершенно незнакомом месте. Здесь он никогда еще не был. Перед ним холм, на котором высится заброшенная башня. Вид этой башни почему-то тревожит Сария, и он не может отвести от нее взгляда. Когда-то она являлась частью крепости, — и совсем не трудно представить, какой величественной была эта крепость, — но теперь башня, похоже, готова рухнуть в любую минуту.

Простирающийся вокруг суровый ландшафт пересекает более чем странная живая изгородь. Она четко делится надвое: по одну сторону — зелень, по другую — желтизна. Эту желтую окраску ей придают бесчисленные цветки, похожие на маленькие воронки. Они растут поразительно густо, вся левая половина изгороди оплетена ими; зато с правой стороны их вообще нет. Сарий невольно думает о сумасшедшем садовнике, который, безумно хихикая, высаживает диковинные растения в каменистую почву ровно посредине этой унылой равнины.

Ему не хочется упоминать о разговоре с мистером Уотсоном, особенно если нет надобности, и он решает рассказать о другом. Эта информация полезна, но Сарий пока не в состоянии разобраться, что она может значить.

— У меня создается впечатление, что Эмили Карвер начинает интересоваться Эребом. Раньше она не была им увлечена, но сегодня дала понять, что все изменилось.

— Ага. Хорошо, Сарий. Пока достаточно. Сейчас тебе стоит кое-куда отправиться. Мы приближаемся к крепости Ортолана, ты наверняка знаешь об этом. Так что следует быть очень осторожным. Если ты пойдешь вдоль изгороди на запад, то наткнешься на памятник. Прямо-таки монумент.

Он издает смешок, и от этого по спине Сария пробегает дрожь.

— Там ты найдешь дружественных воинов — а возможно, и кое-каких врагов, которых нужно победить. Желаю удачи!

Изгородь светится в темноте, и идти вдоль нее очень удобно. Она прорезает равнину, словно проведенная по линейке. В какой-то момент Сарию начинает казаться, что в ней что-то проступает, словно в картинках-загадках. Как будто за простой, обычной на первый взгляд изгородью что-то скрывается. Однако это ощущение исчезает так же быстро, как появилось.

Сарию предстоит долгий путь. Однако выбор сделан, и нет никаких сомнений, что надо идти вдоль этой светящейся изгороди.

Но вот вдали обрисовываются контуры чего-то громадного. Вероятно, это и есть монумент, только почему-то движущийся. Подойдя ближе, Сарий понимает, что памятник — известная греческая скульптура: мужчина — имя он не смог вспомнить — и два его сына, которых душат громадные морские змеи. Вознесенные на высокий постамент, три каменных человека изо всех сил сражаются за свою жизнь, но змеи обвивают их тела и душат героев.

Возле постамента толпится множество народу: тут и Дриззел, и ЛордНик, и Финиэль, и Сапуджапу. Чуть в стороне держатся Лелант, Бероксар и Нуракс — видимо, ждут того, что вскоре должно начаться.

Сарий располагается рядом с Сапуджапу и вместе со всеми наблюдает за томительным зрелищем, разыгрывающимся над их головами. Он рад бы спросить у карлика, что вообще здесь должно произойти, но начать разговор трудно: небольшой костер зажжен слишком далеко. Однако его света достаточно, чтобы отбрасывать жуткое мерцание на оплетенные змеями статуи.

Может быть, задача состоит в том, чтобы убить змей? Но как подняться на постамент? Остальные даже не пытаются это сделать, во всяком случае, сейчас.

В движениях каменных фигур кроется что-то гипнотическое. У Сария возникает чувство, что ему не хватает воздуха; он ощущает это всякий раз, когда змеи, как представляется в сполохах костра, еще плотнее обвивают тела троих несчастных.

Вдруг появляется очередной вестник Вестника. На сей раз это гном с белоснежной кожей.

— Милая картинка, не правда ли? — говорит он, оскаливая зубы. — Понимаете, что это значит?

Никто не отзывается. Это какая-то загадка? За ее решение можно получить награду?

— Нет, вы ничего не понимаете. Так мой господин и думал. Что ж, тогда ступайте в лес и убивайте орков. Кто принесет мне три их головы, получит награду.

Радуясь, что можно убежать куда подальше от мрачного зрелища, Сарий мчится прочь. Как это часто бывает, вновь начинает звучать чудесная музыка, которая придает ему уверенность в собственной непобедимости.

Добыть три головы — задача из разряда самых легких.

 

19

Бамс! Мяч пролетел сантиметров на тридцать в сторону от корзины и ударился о щит. Беттани чертыхнулся, Ник стукнул ногой по стене. Вот же дьявол! У него не было ни малейшего желания прыгать без всякого толку в этом вонючем спортзале; хотелось побыстрее вернуться домой, чтобы вместе с Сарием наконец взобраться на проклятую гору.

Последние четыре дня оказались сплошным разочарованием: сражение с девятиглавым драконом, с гигантскими ядовитыми мокрицами, а вчера — битва с поразительно живыми скелетами в очень темном склепе. Сарий выдержал все почти без потерь, но особых результатов это не принесло — он по-прежнему оставался на восьмом уровне. Как ни старался, он не сумел разжиться ничем, кроме толики золота, целебных напитков и новых перчаток. Никакого поручения Вестника. Никакого шанса проявить себя.

Ник побежал за Джеромом, отнял мяч и, ведя его дриблингом, промчался по всей площадке. Прицелился. Бросил. Бамс! Мяч снова пролетел мимо.

— Мне что, подсаживать тебя к корзине, Данмор, или, может, стремянку подставлять? — прорычал Беттани.

Нет. Ему просто нужен новый меч и улучшение игровых способностей. Время сражения на арене неуклонно приближалось, но если другие становились все сильнее, то Сарий со своего несчастного восьмого уровня не сдвинулся ни на йоту. Если бы только Вестник дал ему шанс, поручение, выполнив которое, Сарий мог бы показать, чего он стоит!

Джером снова подхватил мяч и длиннющими шагами, чуть не прыжками, промчался мимо Ника. Почти машинально тот задумался, под какой личиной Джером участвует в игре. Кто он? Лелант? Нуракс? Дриззел? Он сильнее Сария? Слабее?

— Ты что, спишь, Данмор? — крикнул Беттани. — Может, тебе надо сделать приседания, чтобы взбодриться?

Ник был рад, что тренировка окончилась. Домой. Там, впрочем, еще потребуется написать сочинение по английскому, но это пустяки. Для чего, в конце концов, существует Интернет? Перепечатать пару страниц — и готово. А затем можно попытать счастья в игре, покончить наконец с полосой неудач. Сегодня ночью все должно получиться, он это чувствовал.

Тьма легла на окрестности и придавила их, словно громадная тяжелая толща, нависшая над миром. Воины бегут, надо спешить. Им следует захватить мост — такое задание передали гномы. Дорога, по которой они движутся, окрашена в темно-синий цвет и напоминает водную пучину.

Сарий пытается опередить остальных, обгоняет трех спутников: Дриззела, Нуракса и Дитя Арвен. Вместе с ним на вершину поспешно взбирается ЛордНик, сразу следом несутся Сапуджапу, Гагнар и Лелант. Замыкают вереницу два новичка — Сарий даже не пытается запомнить их имена. Они на первом и втором уровнях и не смогут причинить ему на арене никакого вреда.

Он чувствует теперь, что почти достиг своей цели. Он напряжен и взвинчен, но это приятное напряжение — его переполняют любопытство и жажда крови. У кого им нужно отбить мост: у орков, скорпионов, пауков? Да какая разница. Сегодня он будет биться с такой яростью, что Вестник непременно его наградит.

До начала поединков на арене остается еще три дня. К этому времени Сарий надеется перейти по крайней мере на десятый уровень.

Бег давно уже не утомляет его. Он мельком вспоминает то время, когда приходилось останавливаться и отдыхать, едва взобравшись на какую-нибудь возвышенность. Теперь он может в спринтерском темпе взбегать на холмы и спускаться с них, не испытывая ни малейших признаков усталости. Как здорово быть сильным! Как здорово находиться на одном из высших уровней!

Их путь плавно ведет в гору. Подъем слишком пологий, так что вряд ли он естественного происхождения. Сарий всматривается внимательнее и видит, что впереди дорога отрывается от земли и возносится над тьмой, словно синяя радуга. Значит, вот он — мост.

Слышно, как там, в темноте, металл лязгает о металл. Сражение уже идет? Сарий вынимает меч из ножен, замечая, что ЛордНик делает то же самое. Если бы только можно было увидеть врага, а не мелькающие то тут, то там гигантские тени!

Дзынь! Звук напоминает удар колокола. Что-то падает в пропасть. Что-то? Или кто-то?

Шум битвы становится все громче, и теперь на фоне неба уже вырисовываются сверкающие фигуры — громадные рыцари в серебристых доспехах. Они защищают мост.

Энтузиазм Сария мгновенно улетучивается. Разве ему удастся сразить хоть одного из этих исполинов? Он сбавляет скорость и видит, как Дриззел увертывается от длиннющего, словно дерево, меча, с которым на него бросается один из рыцарей. Вампир буквально танцует, перебегая то в одну сторону, то в другую, и не может нанести ни одного точного удара. У Нуракса дела обстоят так же.

Нужно придумать какую-то хитрость, размышляет Сарий. Найти уязвимое место или что-то еще. Да, но для этого нужно подойти почти вплотную к рыцарям.

ЛордНик пробегает мимо него, бросается на ближайшего воина, закованного в доспехи, бьет его мечом по подколенным ямкам. Великан даже не вздрагивает, и вот уже ЛордНик прилагает все силы только для того, чтобы его не разрубили надвое мечом.

Я мог бы пробежать мимо них. Задание звучит — «захватить мост», а не «победить рыцарей».

С близкого расстояния противники кажутся высокими, как башни. Их движения исполнены невероятной силы, но не очень быстры. Сарий пробегает мимо первого, успешно минует и второго. Третий пытается его остановить, опускает меч, но Сарий уворачивается. Так, теперь очень осторожно — здесь край моста. Дзынь! Следующий рыцарь делает к нему широкий шаг, пытается нанести колющий удар, и тут происходит непоправимое…

Гигантский меч лишь слегка касается Сария, совсем чуть-чуть. Нет, он не ранен, просто теряет равновесие. Становится ясно, что удержаться ему не удастся: нет ничего, за что можно было бы схватиться, никаких поручней, даже бордюра или ограды.

Он падает. Летит от рыцарей, летит с моста, который синеющей дугой выгибается над ним. Улетает его мечта сегодня ночью перейти на девятый уровень. Что там, внизу, под ним — Сарий боится даже задумываться. Хорошо, если вода или хотя бы мягкая трава. Однако внутренний голос подсказывает ему, что там только острые колючие камни. Вокруг со свистом расступается воздух. Земли все еще нет.

Умер от глупости.

Этого не может быть. Нет, только не сейчас. Не так. Не из-за ошибочно сделанного шага.

Когда он ударяется о землю, звук, причиненный раной, нарастает до такой степени, что Сарий стонет. Какое-то мгновение ему хочется только одного: чтобы этот пронзительный визг немедленно стих. Но ведь он — признак жизни, он означает, что у Сария хотя бы есть шанс. Нужно только подождать. Нужно вытерпеть.

Поэтому он ждет, изо всех сил стараясь не шевелиться. Вскоре у него начинает болеть голова; звук — единственное, что его мучит, — заглушает все, даже шум сражения, доносящийся со стороны моста. Почему битва длится так долго? А на мосту вообще хоть кто-нибудь еще сражается? По всей видимости, да. Но кроме него пока никто не упал.

— Не особо блестящий бой, Сарий.

Наконец-то. Еще никогда он не был так рад видеть эти желтые глаза.

— Полагаю, тебе нужна моя помощь?

— Да. Пожалуйста.

— Ты понимаешь, что мне начинает надоедать это занятие — всякий раз вызволять тебя из беды?

Сарий молчит. Да и что он может на это сказать? Но Вестник, похоже, ждет ответа, а Сарий определенно не хочет, чтобы тому окончательно надоело нянчиться с ним.

— Мне жаль. Я был неловок.

— Тут я с тобой согласен. Неловкость простительна тому, кто пребывает на втором уровне, а для того, кто достиг восьмого, — это позор.

Сейчас он снимет с меня один уровень, печально думает Сарий. Если не больше.

— До сих пор ты ведь всегда мог на меня положиться, не так ли?

— Да.

— А я на тебя могу положиться, Сарий? Даже если речь идет об очень трудном деле?

— Конечно.

— Хорошо. Тогда я хочу тебе еще раз помочь. Но ты должен выполнить для меня одно поручение, и на этот раз неловких промахов тебе допускать нельзя.

Звук раны понемногу стихает, и Сарий медленно поднимается на ноги. Это удается с немалым трудом. В следующий раз он возьмет себя в руки, и ничего такого с ним уже никогда не случится. Через два дня поединки на арене, там надо быть в форме.

— Я выполню поручение. Ничего страшного, что оно будет трудным. Не проблема.

Вестник медленно кивает.

— Рад это слышать. Позволь сперва задать тебе один вопрос. Мистер Уотсон — твой учитель английского?

— Да.

— Говорят, он часто носит с собой термос. Это верно?

Сарий ненадолго задумывается.

— Да. По-моему, там чай.

— Хорошо. Завтра утром, за пять минут до начала третьего урока, ты заглянешь в туалет на втором этаже. Тот самый, в котором треснуло зеркало над раковинами. В мусорном ведре ты найдешь небольшую бутылочку и высыпешь ее содержимое в термос мистера Уотсона. Беспокоиться о том, что будет внутри, незачем. Нужна лишь твоя ловкость. Важно, чтобы тебя никто не заметил.

Сарий выслушивает пояснения Вестника со все более нарастающим недоверием. В какой-то момент в голову ему приходит мысль о том, чтобы просто улизнуть, сделать так, будто он ничего не слышал. Впрочем, можно и остаться лежать здесь, дожидаясь, пока Вестник возьмет свои слова обратно, объяснив все неудачной шуткой. Однако его собеседник лишь скрещивает руки на костлявой груди.

— Ну? Ты все понял?

Сарий собирается с духом.

— Да.

— Ты сделаешь это? Задача трудная, поэтому награда будет щедрой. Новая волшебная сила и три уровня. Тогда ты будешь на одиннадцатом уровне, Сарий, и у тебя появится шанс побороться за место во Внутреннем Круге. Я мог бы подсказать тебе, кто там слабое звено.

Сарий глубоко вздыхает. Это же игра, не так ли? Видимо, Вестник всего лишь задумал испытать его на храбрость, а в бутылочке — молоко. Или глюкоза.

— Я сделаю это.

— Отлично. Завтра жду твой отчет.

На этот раз тьма опускается почти мгновенно, вселяя в Сария такое чувство беспомощности, которого он никогда еще не знал.

Созидать. Сохранять. Разрушать.

У индусов за любую из этих задач отвечает свое собственное божество. Я со всем справляюсь один.

Я создал то, что еще никому до меня не удавалось, но мир этого не знает и никогда не узнает.

Потом я пытался сохранить созданное — приложив все свои силы, всю волю, превозмогая боль, иногда со слезами на глазах и каждый раз с немалыми жертвами.

Теперь я буду разрушать. Кто решится обвинять меня? Если только справедливость существует, то это мне удастся.

Я был бы счастлив остаться Творцом и радоваться созданным мною творениям, пестовать их, делясь ими с другими людьми. Но и в разрушении есть что-то увлекательное. Его прелесть в том, что оно окончательно и бесповоротно.

 

20

Ник не мог вспомнить, когда в последний раз спал так же плохо, как прошлой ночью. Он снова и снова обдумывал полученное задание, то успокаиваясь, то впадая в панику. Снова и снова Ник пытался представить себе завтрашний день, разработать какой-то план, но всякий раз, стоило ему только прокрутить в уме свои действия, а особенно вообразить, как он будет отвинчивать крышечку термоса и высыпать туда неизвестно что, картина, возникавшая перед глазами, обрывалась.

Но теперь уже слишком поздно: две минуты назад прозвенел звонок на третий урок. Ник поднимался по лестнице на второй этаж; сердце в груди бешено колотилось.

Занятий у него сейчас нет — одно из многих преимуществ, появляющихся у тех, кто все-таки добрался до выпускных классов. Остальные, пользуясь отсутствием урока, сидели в библиотеке или в комнате для отдыха, так что Ник не думал, что кто-нибудь за ним увяжется. Тем не менее он постоянно оглядывался, втайне ожидая, что Дэн, или Алекс, или кто-нибудь еще с фотоаппаратом подкараулит его.

Перед дверью в туалеты Ник остановился. Ему хотелось убежать отсюда, скрыться как можно дальше. Но теперь выхода уже не было.

Итак, вперед. Дверь настежь. Быстро глянуть на треснувшее зеркало, увидеть бледное лицо с глубокими кругами под глазами.

Слева от раковин стояло мусорное ведро, наполовину заполненное использованными бумажными носовыми платками, пустыми банками из-под напитков, кожурой банана, надкусанной едой и несколькими мятыми тетрадными страницами.

Ник осторожно разворошил бумагу. Наличие отсутствия. Под верхней из банок тоже пусто.

Ничего другого не оставалось, и он принялся рыться в мусоре. Тут было еще больше мятой бумаги. Бездарный рисунок — изображение обнаженной женщины. Ник запустил руку глубже. Если и тут опять ничего, он возьмет ведро и перевернет его, будет копаться в этом хламе, как свинья. Или — самая лучшая мысль — объявит Вестнику, что никакой бутылочки в мусоре не оказалось.

Но стоило надежде уже затеплиться в душе, как он увидел то, что искал: маленькую синюю с белым коробочку. «Диготан. 50 табл. 0,2 мг», — прочитал Ник. Он достал упаковку и почувствовал, что она не пустая. Чертовая дрянь.

Ник заперся в последней кабинке и открыл коробочку. В ней оказалась небольшая коричневая бутылочка, примерно на две трети заполненная белыми пилюлями.

Открыв ее, Ник принюхался к содержимому, но не заметил ничего странного. Таблетки выглядели безобидно: они были маленькими и словно вымазанными мелом, с небольшой бороздкой посредине.

Он сдержал слово, данное Вестнику, и не стал интересоваться, что именно лежит внутри, зато присмотрелся к инструкции. Судя по ней, основным компонентом маленьких белых таблеток был β-ацетилдигоксин. Из описания явствовало, что эти пилюли помогали при сердечной слабости.

Диготан улучшает работу сердца. Благодаря этому препарату оно сокращается медленнее и энергичнее, улучшается кровообращение всего организма.

Надпись внушала доверие. Ник перевернул инструкцию, чтобы изучить побочные действия.

Следует соблюдать осторожность: лекарства, содержащие гликозиды, повышающие сердечную активность, могут вызывать нарушения обмена веществ; кроме того, при взаимодействии с другими лекарственными средствами эффект от их применения может значительно усиливаться. При передозировке опасны для жизни! Следует незамедлительно обратиться к врачу в случае проявления следующих побочных действий: дурнота, тошнота, расстройство зрения, галлюцинации, нарушения сердечного ритма.

Опасно для жизни. Ник заметил, что инструкция в его руках слегка дрожит. Там значилось, что таблетки могут, того и гляди, слишком сильно подействовать. И это произойдет, если он пересыпет в термос мистера Уотсона все содержимое бутылочки? Что, если одного глотка будет достаточно, чтобы отравить учителя?

Закрыв глаза, Ник прислонился к стене туалета. Он не мог выполнить невыполнимое. Он не мог никого убить. Надо попросить Вестника о новом задании — снова сделать фотографии, например. Это же просто безумие какое-то. Вероятно, в программе произошел некий сбой, и Вестник будет только рад, если он обратит на это его внимание.

Ты ведь сам в это не веришь.

Он вспомнил то, что пару дней назад, у костра, говорил зеленокожий гном: надо относиться к врагам как к врагам. Враги — это те, кто решил разрушить мир Эреба. Неужели он действительно имел в виду, что их надо убивать?

Ник взвесил бутылочку в ладони. Какое-то мгновение он раздумывал, не высыпать ли ее содержимое в унитаз, однако все же не отважился на это. Может быть, таблетки ему еще понадобятся. Надо что-то придумать.

Остаток урока он как привидение беспокойно бродил по школе. Ему нужна была идея, и не абы какая, а хорошая. Идея, которая сохранит жизнь и Уотсону, и Сарию.

На следующей перемене дежурил Уотсон. Ник наблюдал за ним и никак не мог отвести взгляд от посверкивавшего хромом термоса, который учитель небрежно держал под мышкой.

Так к нему не подобраться. Это абсолютно исключено. Единственная возможность все осуществить — дождаться, пока Уотсон не отставит термос в сторону. Но он, наверное, сделает это только в учительской, где всегда масса народу. А просто зайти туда и подбросить кому-нибудь таблетки в чай Нику вряд ли удастся. Да это вообще ни у кого и никогда не получится!

Ник потрогал бутылочку, лежавшую в кармане брюк. Нечестно. Задание по определению невыполнимо, даже если Ник отбросит угрызения совести, даже если он…

— Ник? — отвлек его чей-то приглушенный возглас.

— Эдриан, черт побери, зачем ты так подкрадываешься?

— Прости.

Однако по виду Эдриана не было заметно, что он действительно чувствовал себя виноватым. Он выглядел решительно, хотя и немного бледно, и постоянно облизывал губы.

— Чего тебе?

— Это правда, что на DVD-дисках записана игра? Компьютерная игра?

Эдриан не сводил с него умоляющих глаз, но Ник не отвечал. Именно в этот момент мистер Уотсон поставил термос на подоконник, чтобы помирить двух поссорившихся младшеклассниц. Жаль, что в вестибюле полно людей, ему просто так не подойти… Да он, разумеется, и не сделает ничего подобного. Надо прекратить даже думать об этом!

— Ник! Это верно?

Ник обернулся и увидел Эдриана, грызущего ноготь большого пальца. Его моментально охватила неописуемая злоба:

— Ну почему ты не оставишь меня в покое? Почему ты сам это не попробуешь? Я не могу тебе ничего рассказать, да к тому же и не хочу! Убирайся!

Неподалеку стоял Колин, чуть дальше — Джером. Оба повернули головы в их сторону. На лице Колина зазмеилась ядовитая улыбка, и Ник тут же раскаялся, что не удержал себя в руках. Ему совсем не хотелось, чтобы Эдриан в ближайшее время тоже свалился с эскалатора.

— Оставь меня в покое, хорошо? — сказал он уже тише. — Если тебя это интересует, раздобудь себе диск. Это нетрудно. Если же нет, лучше забудь об этом деле.

— Если это игра, — зашептал Эдриан, — тогда завязывай с ней. Я серьезно. Пожалуйста, завязывай с ней.

Ник непонимающе посмотрел на него:

— Ты можешь объяснить, почему?

— Нет. Пожалуйста, просто поверь мне. Другие, к сожалению, не сделают этого, даже ребята из моего класса.

— А чего ради они должны это сделать? — Говоря, Ник не сводил глаз с мистера Уотсона, который подошел к подоконнику и взял термос. Вот дрянь. Он снова повернулся к Эдриану: — Ну давай, скажи! С какой стати они должны тебя послушаться? Ты ведь даже не знаешь, в чем там дело! Почему ты хочешь помешать другим ребятам развлекаться?

Развлекаться. Я сказал именно «развлекаться».

— Вообще-то я этого не хочу. Но у меня такое чувство, что…

— Так значит, у тебя чувство, — прервал его Ник. — Сейчас я дам тебе один хороший совет. Прекрати нервировать других людей своим чувством. Ты не вызываешь у них ничего, кроме раздражения, и этим здорово им мешаешь!

Ну вот, приехали. Он предупредил Эдриана, что ему лучше держаться подальше от остальных игроков. Если об этом станет известно, Вестнику такая новость не понравится, как пить дать. А еще эта история с пилюлями. И ни одна спасительная идея не желала приходить в голову.

Не говоря больше ни слова, он оставил Эдриана одного.

Через час Ник отправился в кафетерий. Он не испытывал абсолютно никакого голода, но нужно было чем-то себя занять. Если просто сидеть и ждать, когда закончится обеденный перерыв, недолго и свихнуться.

Эрик опять был в школе — Ник заметил, как тот стоял на углу коридора и оживленно спорил о чем-то с тремя ребятами из литературного клуба. Когда он подошел ближе, они сбавили тон, но все равно Ник отчетливо расслышал имя Аиши.

Только Эмили нигде не было видно. Зато он обнаружил мистера Уотсона, который вместе с Джеми и какой-то толстой девчонкой стоял у стеклянной стены, возле класса биологии. Ник пристально посмотрел на учителя. Никакого термоса, даже на подоконнике, нет.

Не очень-то задумываясь, что Уотсон мог здесь делать, Ник направился прямиком в учительскую. Он не выполнит задание, конечно, нет, но надо хотя бы проверить, можно ли его в принципе осуществить. Чтобы потом он мог объяснить Вестнику, почему у него ничего не получилось. Если бы и впрямь не получилось.

Дверь в учительскую была наполовину открыта. Ник заглянул внутрь. За длинными, поставленными в виде буквы П столами сидели всего двое учителей, которые даже не подняли головы, когда он зашел в комнату. Один проверял тетради, другой читал газету и жевал сэндвич. От термоса мистера Уотсона не было и следа.

Наполовину разочарованный, наполовину обрадованный, Ник развернулся на каблуках. Что дальше? Теперь надо по крайней мере сделать вид, что он пытался выполнить задание, ведь наверняка кто-то за ним наблюдал и составлял рапорт. Да, точно: по коридору как раз проплелся Дэн, и, хоть он даже не взглянул в его сторону, Ник был уверен, что тот фланировал здесь только по его душу.

Ник медленно двинулся обратно тем же путем, которым шел в учительскую, но, едва сделав несколько шагов, остановился. Его вдруг осенило. Учителя ведь наверняка хранят свои вещи где-то еще, помимо учительской? Абсолютно верно, в гардеробе. Ник стоял сейчас прямо перед этим маленьким помещением, и еще до того, как он повернул ручку двери, в голове его уже готов был план.

Термос он увидел сразу, тот как будто магнитом притягивал к себе взгляд Ника. Серебристый цилиндр выглядывал из кожаной сумки, которую учитель носил, перекинув через плечо. Эта сумка висела на одном из крючков, в окружении курток и плащей.

Ник молниеносно проскользнул в гардероб и прикрыл за собой дверь. Уже одно это могло ввергнуть его в затруднительное положение, ведь ученикам здесь вроде бы нечего делать. Зато тут никто не мог за ним проследить — ни Дэн, ни Колин, ни Джером.

Он немного вытянул термос из сумки и приподнял его. Тот тихо забулькал: должно быть, он еще наполовину полон. Сердце билось все сильнее и сильнее, его удары отдавали даже в голову, пока Ник откручивал крышку термоса. Мятный чай. Склянка с таблетками теперь оттягивала брючный карман, словно напоминая о себе.

Я могу выполнить задание, подумал Ник. Прямо сейчас. Только быстро.

Нет. Он же не сошел с ума! Какого дьявола он вообще здесь делает?

Еще поспешнее, чем открывал термос, Ник снова завинтил крышку, стер краем своего спортивного свитера отпечатки пальцев с хромированной поверхности и сунул термос назад в кожаную сумку.

Но он здесь был. Кто-нибудь наверняка видел, как он сюда заходил. А это главное.

Впрочем, выйти из учительского гардероба оказалось почти так же сложно, как и войти в него. Что если бы он угодил в руки мистера Уотсона? Однако никто особенно не приглядывался к Нику, когда он выскочил оттуда, быстро прикрыв за собой дверь. Только Хелен прошаркала мимо, пробуравив его загадочным взглядом.

От склянки с пилюлями Ник избавился после занятий, бросив ее в урну возле метро, и сразу ощутил какую-то поразительную легкость. Он поступил умно, он обдумал каждую деталь. В гардеробе он мог сделать что угодно, и никто не сможет доказать, что он не выполнил задание. Мистер Уотсон будет жить, Сарий тоже. Считай, он уже на одиннадцатом уровне.

 

21

Кафедральный собор тьмы, думает Сарий, стоя перед Вестником. Они находятся в громадном помещении со стрельчатыми окнами, сквозь которые не проникает ни единого луча света, хоть и кажется, что от стекол исходит бледное сияние. Между окон замерли каменные статуи, вдвое выше Сария, с лицами демонов и крыльями ангелов. Они оцепенело уставились в пустоту.

Вестник восседает на деревянном стуле, своего рода троне, украшенном затейливой резьбой. За ним разверзается нечто, еще более мрачное, чем окружающая тьма, — пропасть или расщелина. Сарию со своего места не удается разглядеть, что же именно там есть.

Вестник складывает длинные пальцы, опускает на них подбородок и молча рассматривает Сария. Вокруг в светильниках мерцают сотни серых свечей.

— У тебя было задание, — произносит Вестник.

— Да.

— Ты его выполнил?

— Да.

Вестник откидывается назад, кладет ногу на ногу.

— Расскажи мне об этом.

Сарий быстро собирается с мыслями, стараясь не упустить ни одной важной детали. Он докладывает, как обнаружил склянку с пилюлями, как искал термос, и, наконец, рассказывает, как высыпал таблетки в чай.

— Все? — уточняет Вестник.

— Да.

— Хорошо. Что ты сделал с пустой склянкой?

— Выбросил. В урну возле станции метро.

— Хорошо.

Снова наступает молчание. Одна из свеч с шипением гаснет, тонкая струйка дыма тянется вверх, принимая форму черепа. Вестник наклоняется вперед, его желтые глаза наливаются кровью.

— Объясни мне вот что.

Я сглупил, он знает, он знает все…

— Один из моих шпионов нашел бутылочку. Она была полной.

Сария охватывает паника. Объяснение, быстро…

— Может быть, шпион нашел не ту бутылочку.

— Ты лжешь. Остальные лазутчики сообщают мне, что мистер Уотсон прекрасно себя чувствует. И он все еще в школе.

— Может быть, мистер Уотсон еще не пил чай, — поспешно замечает Сарий. — Или вылил его, потому что из-за таблеток чай стал горчить.

— Ты лжешь. Я не могу более найти тебе применения.

— Нет. Секундочку, все это совсем не так!

Сарий отчаянно подыскивает аргументы, с помощью которых можно было бы убедить Вестника. Он же так удачно все проделал, никто не может доказать, что он увильнул!

— Я выполнил задание, как договаривались. Если мистер Уотсон не пьет свой чай, то моей вины в этом нет. Я…

— Люди нерешительные, колеблющиеся, трусливые, поборники морали не вправе служить моему повелителю. С ними не уничтожить Ортолана. Прощай!

Прощай?

Повинуясь знаку, поданному Вестником, два каменных демона, застывших у стен, сходят со своих постаментов и расправляют крылья.

— Нет, подождите, это какая-то ошибка! — кричит Сарий. — Это нечестно! Я сделал все правильно!

Оба демона когтями впиваются ему в плечи и, подхватив его, взмывают высоко над землей. Сарий отчаянно защищается, извивается, пытаясь вырваться из каменной хватки крылатых исполинов. Ну почему Вестник так с ним поступает? Прежде он всегда помогал… А сейчас, из-за одного случая, одного этого задания…

— Да послушайте же! Это все недоразумение! Я еще раз попытаюсь! — кричит Сарий. — Теперь я сделаю все лучше, теперь мне это удастся, обещаю!

Вестник ниже натягивает капюшон, скрывая под ним бесстрастное лицо.

— Ты ничего не расскажешь об Эребе. Ты не станешь выступать против нас. Ты оставишь в покое воинов, продолжающих свой путь. Ты не перейдешь на сторону наших врагов, иначе пожалеешь об этом.

— Перестаньте, пожалуйста! Я правда все сделаю, обязательно сделаю!

Демоны уносят его к расщелине, разверзшейся прямо за троном Вестника. Расщелина — его смерть, Сарий это прекрасно понимает. Он изо всех сил бьется, пытаясь вырваться из когтей каменных демонов. Напрасно.

— Ник Данмор. НикДанмор. Ник. Данмор, — тихо разлетается под сводом кафедрального собора.

Его бросают вниз. Вокруг со свистом проносится воздух. Ему кажется, что он снова и снова слышит свое имя. А падение все продолжается и продолжается. Впрочем, сюда еще проникают отдельные лучи света: в страхе вытянув руки, он видит их смутные очертания.

Затем удар. Короткий, резкий взвизг — звук боли, громкий, как еще никогда до сих пор.

Потом тишина. Чернота. Конец.

Ник барабанил по клавишам, колотил мышь. Он бил по экрану монитора, по компьютеру, по письменному столу. Сарий не умер, он не мог умереть!

Так, надо делать все спокойно и медленно. Для начала выключить компьютер. Теперь включить. Посмотреть, как он заработает. И не торопиться при этом почем зря. Подумать.

Кто его предал? Кто вытащил из урны эти чертовы таблетки? Ник никого не видел, но он особо и не проверял, не потащился ли после школы кто-нибудь следом.

Я идиот. Наверняка какой-нибудь игрок шпионил за ним. Получил, вероятно, в награду немного золота или новый уровень.

И все же Вестник не сумел доказать, что Ник провалил задание. Не мог же он вышвырнуть Сария из игры просто так, без всяких убедительных доводов! И дня ведь еще не прошло с тех пор, как он говорил совсем другое. А еще убеждал, что Сарий может вскоре попасть во Внутренний Круг.

Эта мысль причинила ему боль. Завтра на арене должны состояться поединки. Он хотел, он обязан был там присутствовать. Тогда бы ему все удалось. Нет, он должен найти способ переговорить с Вестником и уладить это недоразумение.

Ему вспомнился Грег. Еще одно недоразумение. Только у меня-то вообще ничего не было.

Но он не Грег. Его так просто не вышвырнуть. Наверняка есть способ вернуться. Должен быть. Нику всего лишь нужен второй шанс. Ему нужно только снова попасть в игру.

Он нетерпеливо постучал костяшками пальцев по крышке письменного стола. Ну почему компьютер так медленно грузится?

Предположим, Вестник еще раз даст ему то же самое задание. Что он тогда будет делать? Отравит мистера Уотсона? Раскается, что в прошлый раз не использовал такой блестящий повод?

Да, черт возьми. Да. И, вообще, кто такой мистер Уотсон по сравнению с Сарием?

Ник закрыл глаза. Очень может быть, что вообще бы ничего не случилось. Уотсон глотнул бы чая, нашел бы его вкус ужасным и выплюнул. И? Невелика забота. Вероятно, Вестник об этом втайне и думал. Если пилюли растворить в чае, его невозможно будет пить. Ничего опасного. А Ник просто должен был почувствовать угрызения совести.

Компьютер наконец включился, появился привычный рабочий стол. Ник машинально подвел курсор туда, где находилась иконка Эреба. До сих пор находилась.

Красная буква Е исчезла.

Какого дьявола? Ник торопливо выхватил диск с Эребом из коробки и сунул его в дисковод. Так, дальше. Отлично. Установить.

Время опять тянулось нескончаемо долго, как и в первый раз. Но сейчас это ничего не значит: у него хватит терпения.

Так. Готово. Где же буква Е?

Ник не нашел ее, как не отыскал и вновь установленную программу. Он проверил весь жесткий диск, второй раз, третий. Ничего. Снова установить.

Так, секундочку: может быть, вначале DVD нужно было скопировать? Ведь именно так игра заработала в первый раз.

Он копировал и устанавливал, еще и еще, снова и снова. В промежутках в отчаянии колотил по компьютеру. Всего Ник пробовал запустить игру семь раз, используя все мыслимые комбинации. Бесполезно, ничего не удавалось. И он заранее знал, что не удастся, но не мог остановиться: смириться означало конец всему.

Стало быть, он и правда пролетел. Ник едва сдерживал подступавшие слезы. Сарий был его частью, а никто не вправе отнять у человека часть его самого. Еще раз установить. Еще раз.

Провозившись с диском три с лишним часа, Ник оставил безнадежную затею. Он все пролопоушил. Он принес Сария в жертву чокнутому учителю английского, этому типу, которому непременно надо вынюхивать, чем занимаются другие. Все равно бы с ним ничего не случилось: подумаешь, раздался бы своего рода предупредительный выстрел. Но Ник для этого оказался слишком труслив.

Умер от трусости?

При мысли о надгробном камне слезы все-таки прорвались и брызнули из глаз. Неужели там и впрямь будет высечено, что он умер от трусости? Или от непослушания? От нерешительности?

Даже это он не может узнать.

— Лазанью, Ник? — Рукой, все еще одетой в варежку-прихватку, матушка умудрялась удерживать тяжеленную алюминиевую миску. Вкусно пахло сыром и итальянскими травами, но у Ника не было никакого аппетита.

— Да, с удовольствием. Только не слишком много, — все-таки отозвался он. Ведь игроки должны вести себя как обычно, чтобы ничем не выделяться среди остальных. Так им велел Вестник.

Стоп. Для него все это уже не имеет никакого значения. Ник опустил голову на руки. Щипало глаза.

— У тебя все в порядке?

— Все супер. Просто немного устал.

— Наверное, это из-за погоды. Сегодня миссис Брикер чуть не заснула, пока я делала ей перманент…

Ник попросил матушку рассказать поподробнее. Местами ему удавалось улыбаться, а два раза он даже рассмеялся, хотя давно потерял нить беседы.

Собравшись с духом и вытерев слезы, он вдруг понял, что наверняка мог бы установить игру на другом компьютере. Можно заново зарегистрироваться, только, к сожалению, уже не как Сарий. Ему правда хочется так сделать? Ну, все же это лучше, чем ничего.

Ах, дьявол, он же совсем забыл, что в начале игры должен указать свое настоящее имя. В прошлый раз Эреб не дал себя обмануть. Но все равно непременно нужно попытаться. Вестник увидит, что Ник Данмор всерьез относится к делу, и снова примет его.

Сарий стоит посредине арены, с его шеи свисает красное кольцо, только оно не из рубинов, а из огня. Публика вокруг ликует. Но на этот раз зрители — почему-то одни люди-пауки; подрагивающие мохнатые лапки вырастают у них прямо из головы. Сарий отворачивается и видит, что рядом стоит ЛордНик. Его тело пронзено копьем.

— Ну и? — говорит тот и поводит плечами.

Внезапно копье превращается в змею, которая прячется в ране, рассекшей тело ЛордНика, словно в норке. Рана затягивается. Чудеса.

Сарий ищет Сапуджапу, но того нигде нет. Зато есть Лелант, он корчит дурацкую гримасу и делает в сторону Сария неприличный жест. За поясом у него торчит термос.

— Бой! — рычит пучеглазый распорядитель. Он ударяет посохом по земле, и посреди арены разверзается расщелина.

Не надо этого снова, думает Сарий, я же только что вернулся. Он смотрит вверх: там кружит золотой сокол, а рядом с ним два каменных демона, но видеть его они не могут.

Расщелина становится все шире. Кто-то прыгает туда по своей воле, но Сарий так не поступит — он же не сумасшедший. Он пятится и пятится, пока пропасть не поглощает всю арену. Теперь ему нужно вскарабкаться на ограждение, на зрительскую трибуну, но там люди-пауки, и они тянут руки, словно Сарий — желанная их добыча…

И опять он падает, бесконечно летит в бездну. Ничего мне не сделается, думает он, теперь я все-таки знаю, как сюда вернуться.

Звон будильника прервал падение Ника, и первое мгновение его переполняло абсолютное счастье: Эреб вновь открыт для него. Но в следующее мгновение реальность заняла полагающееся ей место, и Ник, уткнувшись лицом в подушку, попытался вернуться в свой сон.

Интересно, по его лицу можно догадаться, что произошло? Стоило переступить порог школы, и на него, как показалось Нику, тут же все уставились. Колин смерил друга насмешливым взглядом; Рашид и вовсе смотрел сквозь него, словно Ник был пустым местом.

Ни тот ни другой не станут ему помогать, это ясно. Тут нужен кто-нибудь вроде Грега — один из тех, кто уже пережил падение в пропасть и теперь стремился вернуться в мир Эреба.

В первую же подходящую минуту, убедившись, что никто за ним не следит, Ник попытался подойти к Грегу. Правда, пришлось сопровождать того буквально до туалета.

— Могу я быстро кое о чем тебя спросить?

Грег неприятно передернул плечами. Шрамы на его лице потемнели, но левое запястье все еще было перебинтовано.

— Если тебе нужно.

— Ты уже нашел, как… справиться со своей проблемой?

Грег наморщил лоб, а потом состроил гримасу. Видимо, намерения Ника ему были вполне понятны.

— Гляди-ка, значит, за это время тебя тоже вышвырнули. Ну что ж, Данмор, не повезло. Ты же в прошлый раз был таким отзывчивым, так хотел мне помочь, что я тебе ни в коем случае не выдам, как туда вернуться. Если б я сам только это знал!

Дверь туалета захлопнулась прямо перед носом Ника.

Ладно, обращаться именно к Грегу и впрямь было не слишком вежливо. Но от кого же тогда он мог узнать, что Ник вылетел? Ни от кого. Так, а кто еще ходит с таким же подавленным, замкнутым видом? Он вдруг вспомнил Хелен — Хелен, которая в тот день сидела, уставившись куда-то перед собой, и говорила еще меньше, чем когда-либо. Значит, можно расспросить Хелен, хотя она не особенно жаловала Ника. Строго говоря, она никого особенно не жаловала.

Ну и пусть! В худшем случае она ткнет его носом в его собственный идиотизм и даст ему словесного пинка под зад. Это Ник выдержит. У него нет времени быть особенно разборчивым: чем дольше Сарий мертв, тем труднее его воскресить. Пока еще такая возможность существует, Ник это чувствовал. Вполне вероятно, что Сарий еще даже не погребен на кладбище, и его можно вернуть, просто позволив действовать дальше. Нужно только убедить Вестника. Как-нибудь.

Хелен он отыскал на следующей перемене. Та сидела на школьном дворе под липой и вертела между пальцев желтый листок, по форме напоминавший сердце. Хелен выглядела непривычно миролюбиво, и Ник какое-то время медлил, не решаясь нарушить ее спокойствие. Ну да ладно, просто надо вести себя очень вежливо.

Он присел на скамью рядом с девушкой.

— Хелен?

Она не шевельнулась, лишь скривила уголок рта, словно в ее голове мелькнула какая-то изрядно надоевшая мысль.

— Я хотел бы тебя кое о чем спросить. Ты… ты ведь тоже играла, не так ли?

— Проваливай.

— Это только… — он попытался подобрать нужные слова. — У меня проблема. Я не могу больше там находиться, и я подумал, что ты, наверное, сможешь меня выручить.

Она провела пальцем по зазубренным краям липового листа.

— У меня такое чувство, — осторожно продолжал Ник, — что ты уже побывала в подобной ситуации. Так что…

Хелен повернулась к нему. Глаза ее были совершенно красными, под ними лежали тени. Ночь, проведенная за игрой, подумал Ник. Она там. Вот только интересно: она все еще в игре или снова там?

— Ну, прошлого не воротишь, — отозвалась наконец Хелен и отбросила листок. — Лучше б тебе оставить меня в покое.

— Но мне нужна помощь.

Это ее, казалось, развеселило.

— И как же в твою голову пришла идея, что я могу тебя выручить?

Потому что я всегда симпатизировал тебе больше, чем другие.

— Да просто так, — ответил он. — Ну ладно, хорошо.

Ничего хорошего вообще-то не было. Через пару часов начинаются поединки на арене, и Ник дико хотел там быть, гораздо больше, чем все остальные.

Весь английский он гипнотизировал термос, стоявший на учительском столе. Мистер Уотсон проводил урок, словно издеваясь над Ником: время от времени наливал в чашку немного чая и делал глоток. Он только теперь сообразил, что учитель и раньше иногда так поступал.

Эмили сидела наискосок от него. Сегодня волосы ее были распущены, и хотя Ник по-прежнему относился к ней как к идеальной красавице, его внимание отвлекали совсем другие мысли. Она еще могла бы посвятить себя игре. Она еще не потерпела неудачу. Великое приключение еще только ожидает ее.

Должно быть, Эмили почувствовала, что он смотрит на нее, поскольку повернула голову и улыбнулась Нику. Он напряженно улыбнулся в ответ. Она уже знает, что Ник вылетел? Вот и Джеми сегодня тоже смотрел на него необычайно приветливо — им что, всем известно о его поражении? Но откуда?

На перемене Ник позвонил Финну. Тот взял телефон лишь после десятого гудка:

— Извини, братишка, но у меня сейчас как раз клиент. Что там у тебя?

— Финн, я могу одолжить у тебя старый ноутбук? На пару недель?

— А с твоим компом что случилось? Полетел?

— Нет, но… мне сейчас нужен второй компьютер. Пожалуйста.

— Ну ладно. Бекка, правда, не в восторге будет, она его иногда использует для проектов. Но все нормально. Ты его получишь.

— Спасибо, — облегченно выдохнул Ник. — А я могу забрать его сегодня после обеда?

— О, вот это немножко в напряг, — ответил Финн. — Сегодня в три часа мы закрываем студию и едем в Гринвич к друзьям. Может, завтра?

Нет, бои на арене сегодня, в отчаянии подумал Ник.

— О'кей. Завтра. Пока.

Остаток школьного дня прошел в раздумьях, с ощущением, что время неминуемо уходит. Он должен что-то сделать. Ему надо найти какое-то решение.

Когда он возвращался домой, к нему на велосипеде подъехал Джеми, остановился и спрыгнул.

— Что-то случилось? У тебя совершенно убитый вид. Что-нибудь серьезное? Неужто с Эребом что-то стряслось?

Ник подавил желание врезать другу.

— Я думал, ты так серьезно воспринимаешь Эреб, что даже задумал с ним побороться, — отозвался он. Если Джеми решил затеять спор, то он готов к этому разговору. Ник с огромным удовольствием выместил бы на ком-нибудь свое разочарование.

— Так и есть. Но для меня важна не столько игра, сколько ее последствия, — Джеми подвинул велосипед к Нику, как в старые добрые времена. Как будто их не разделял целый мир.

— Как дела у Эрика? — спросил Ник, надеясь, что прозвучит ответ «плохо».

— Так себе. Он пытается поговорить с Аишей, но та отказывается. Она даже с психологом не хочет беседовать. Она вообще ничего не хочет, но по-прежнему обвиняет Эрика. Так что дела у него не так уж хороши. — Джеми искоса посмотрел на Ника. — К счастью, у Эрика потрясающая подруга, она горой за него стоит. Я недавно с ней познакомился, она изучает экономику. Очень милая. Она бы тебе понравилась.

Подруга. Студентка.

У него вдруг возникло чувство, будто он проглотил раскаленный камень, и тот остался торчать в желудке. Легко же Вестнику было давать свои обещания!

Только… зачем тогда вся эта история с Аишей? Как задаток, чтобы убедить Ника? Или Аиша для Эрика тоже оказалась чем-то вроде таблеток, подброшенных в чай?

Последняя мысль заставила его улыбнуться, и Джеми тотчас неправильно это истолковал:

— Я был уверен, что это тебя обрадует. Ее зовут Дана, и она помогает нам бороться с игрой. Разъяснять родителям, в чем там дело, ну и все такое. Я бы тебе давно рассказал, если бы ты хоть пару минут выслушал меня как нормальный человек.

Эту критику Ник уже не мог вытерпеть:

— Нормальный, да? А кто же тогда страдал от мании преследования? Какой уж тут нормальный!

Вот и вход в метро. Ник понесся вниз по лестнице, не попрощавшись с Джеми и даже не обернувшись к нему.

Разъяснять родителям! Джеми повезло, что он ляпнул такое только Нику. Любой игрок тотчас доложил бы об этих планах Вестнику.

Десять вечера. Ник лежит на кровати, скрестив руки за головой. Он потратил еще два часа на то, чтобы снова включить игру: дважды копировал диск, трижды устанавливал заново. Но ничего не изменилось.

Он закрыл глаза. Сейчас уже все собрались на арене, воины каждого народа — в своем помещении: варвары, вампиры, люди-кошки, темные эльфы… А теперь они, наверное, выходят на арену, публика их приветствует, церемониймейстер выкрикивает первые имена. Но Сария там нет.

Интересно, Дриззел вызвал Блэкспелла на поединок? Кто победил? Погиб ли кто-нибудь, как Ксоху в прошлый раз? Он никогда об этом не узнает. Какая несправедливость.

Жаль, что Нику неизвестно, кем на самом деле был Ксоху. Вот с кем ему хотелось бы поговорить. Еще никогда он не чувствовал себя таким одиноким, как сегодня.

Ночью оказалась просто ужасной. Ник стремился хотя бы во сне снова стать Сарием, однако чем больше старался, тем меньше ему хотелось спать.

 

22

Утром следующего дня все вокруг было залито солнечными лучами, окрашено золотом, словно реальный мир стремился привлечь Ника всеми прелестями, какие только может явить осенний день. Ника это лишь раздражало. К его настроению лучше подошли бы туман и дождь, да и тьма тоже. Но сегодня после обеда он возьмет у Финна компьютер, заново установит игру, а дальше уже посмотрим. В крайнем случае придется начать все сначала. На этот раз, может быть, как вампир. Или варвар.

Перед ним маячил еще весь школьный день. Хорошо хоть пятница. За выходные с новым виртуальным двойником он мог бы добраться до более или менее высокого уровня, подняться хотя бы на четвертый. В конце концов, определенный опыт у него есть.

Закончился последний урок, и Ник собрал свои вещи. Он спешил: в студию Финна нужно ехать через весь город, это долго. А метро в пятницу забито под завязку, не то что в другие дни.

Но, естественно, как только Ник вышел из школы, его опять тормознул Джеми.

— Говорят, ты вылетел из игры. Это правда?

— Кто говорит?

— А какая разница?

— Мне есть разница.

Ник видел, с какой радостью Джеми об этом треплется, и ему ужасно захотелось съездить другу кулаком по лицу. Конечно, вышло бы нечестно, но с Ником ведь тоже особо не церемонились. И если Джеми радовался его вылету, то Ник чувствовал себя совершенно несчастным, а значит… значит…

— Я обещал никому не говорить, откуда об этом узнал. Но если все так, Ник, тогда я очень рад! Ты даже не представляешь, как сильно ты изменился за последнюю неделю. Нет, мы с тобой все-таки самые лучшие друзья!

Ник побагровел.

— Мы кто? Кто? Ты все время лезешь в мои дела, а теперь радуешься! Ты безумно счастлив, что я вылетел! А ты не подумал, что тебе могли наговорить полный вздор?

Джеми выглядел растерянным.

— Ты что-то не так понял…

— Я? Я все отлично понял! Ты обиделся на меня, потому что я занимаюсь тем, что тебя не интересует! Можно подумать, я когда-либо запрещал тебе заниматься тем же самым!

Джеми изменился в лице.

— Какую чушь ты порешь, Ник. Я радуюсь, что ты избавился от этой дрянной и на самом деле опасной игры.

— Да, да, да, Джеми ведь такой прозорливый! Джеми такой умный, он во всех делах разбирается, да? А Ник слишком тупой, чтобы самому что-нибудь понять! Ну ясное дело, ты же меня изучил. Отвали!

Не говоря ни слова, Джеми повернулся и пошел к своему велосипеду.

Ник смотрел вслед другу, злясь, что не может высказать тому все, что хочет, и одновременно мучаясь, оттого что… оттого что… он не знал точно, отчего. Оттого, что Джеми не на его стороне?

Он глубоко вздохнул и направился к метро, краем глаза следя за Джеми. Тот, видимо, тоже очень разозлился. Во всяком случае, он, отчаянно нажимая на педали, пронесся мимо Ника назад по улице. Ник не удостоил друга даже взглядом. Сейчас он будет у Финна, возьмет ноутбук, уладит все свои дела…

Сначала он не обратил никакого внимания на грохот и отчаянные гудки. Только когда рядом остановились автомобили и один из водителей выскочил из машины, Ник понял, что что-то не так, и повернулся.

Пробка начиналась от перекрестка, который находился в трех сотнях метров от школы, по ту сторону, и продолжалась до самой станции метро, к которой Ник уже почти подошел.

— Похоже, там авария, — сказал мужчина, стоявший возле автомобиля.

Ник ни тогда, ни потом так и не смог сообразить, откуда он вдруг все понял. Похолодев, он сорвался с места, уже ничего не разбирая. Сумка соскользнула с плеча и упала на тротуар. Он несся словно в туннеле, видел только улицу, и перекресток, и столпившихся там людей…

— …вообще не затормозил.

— Но на светофоре же был красный!

— …я не понимаю.

— Как это ужасно…

— Лучше не смотри туда, Дебби.

На бегу он оттолкнул кого-то на автобусной остановке. Он плечами пробивал дорогу к светофору, бежал, слышал растерянные голоса, доносившиеся словно сквозь вату. Собственное дыхание заглушало все вокруг, было громче, чем сирена приближавшейся «скорой помощи».

Вот и перекресток. Вот и велосипед. Вот и… О господи, вот и…

— Джеми!

Он с боем протискивался сквозь толпу, ему нужно было туда, нужно было подойти к Джеми, нужно было правильно повернуть его ногу…

— Джеми!

Сколько крови. Тело Ника внезапно обмякло, и он опустился на колени рядом с другом. Джеми…

— Эй, парень, перестань. Неотложка уже приехала.

— Но… — Вздохи Ника переросли в судорожное всхлипывание. — Но…

— Ты сейчас уже ничем не поможешь. Не прикасайся! Да отведите же его кто-нибудь!

Руки на его плечах. Стряхнуть. Руки, которые тянут его куда-то.

Отбиться. Ударить. Закричать.

Машина скорой помощи. Мигание огней, неоново-желтые куртки.

— Слабое дыхание.

Носилки.

— Пожалуйста… пожалуйста, он не должен умереть!

— Думаю, этому тоже нужна помощь. Он в шоке.

— Пожалуйста…

Вой. Он оттуда, из реанимобиля, и он пронизывает Ника насквозь. Пожалуйста…

Руки на его плечах. Стряхнуть.

Чья-то рука гладит по голове. Взглянуть вверх.

Эмили.

Ему дали попить, и он сделал глоток. Эмили сидела рядом, рука ее слегка дрожала, когда она забирала у него бутылку. Несколько раз он пытался спросить девушку о чем-то, но из горла вырывались только сухие всхлипывания.

Он сжался, слыша свое жалобное хныканье и чувствуя руку Эмили, обнимавшую его за плечи. Она ничего не говорила, только нежно прижимала его к себе.

Она бы не сделала этого, если бы знала правду.

Когда Ник снова начал воспринимать происходящее вокруг, толпа зевак уже рассосалась. Эмили все еще сидела рядом с ним. Собравшись с силами, он улыбнулся девушке.

Ник не чувствовал ничего, кроме вины. Он разозлил Джеми, поэтому тот не затормозил на перекрестке. Ник себя ненавидел.

Он не хотел идти домой. Сама мысль о том, что придется сидеть и ждать, была невыносима. Но и оставаться тут он больше не мог. Куда заманчивее просто разбежаться и удариться головой о стену.

— У меня тут твои вещи. Надеюсь, ничего не пропало.

Откуда здесь взялся Эдриан? Он протягивал Нику здорово перепачканную сумку. Ник непонимающе смотрел на нее. Он не хотел брать свою сумку, как и не хотел больше ничего пить. Он хотел только одного: повернуть время вспять и еще раз поговорить с Джеми. Не дать ему сесть на велосипед. Не оказаться проклятой лживой задницей.

— Спасибо, — сказала Эмили вместо Ника и взяла сумку.

— Не знаете, как дела у Джеми? — шепнул Эдриан. — Что-нибудь говорили?

Ник не произнес ни слова, лишь почувствовал, как Эмили покачала головой.

— Там полицейские, они опрашивают свидетелей, — сказал Эдриан. — Если вы видели, как все произошло, они наверняка будут рады услышать об этом от вас.

— Я ничего не видел, — прошептал Ник. — Я только услышал, а потом… — Он осекся, потому что слезы вновь подступили к глазам.

Эдриан кивнул. Что-то загадочное крылось в его взгляде — понимающем и одновременно… профессиональном, как взгляд психолога.

— Я тоже ничего не видела, — тихо произнесла Эмили. — Но, думаю, Бринна оказалась там довольно близко. Вряд ли ее уже допрашивали: ей вкололи успокоительное, так что, наверное, пока нет возможности с ней поговорить.

Как же мне было страшно. Как страшно. Ник уткнулся лицом в ладони, впившись ногтями в кожу. Боль делала свое дело. Она была гораздо лучше той, другой, которую он почти не мог выносить. И эта добрая боль наконец навела Ника на одну мысль.

— Кто-нибудь знает, куда увезли Джеми?

— Думаю, в Уиттингтон, — отозвалась Эмили. — Кто-то упомянул Уиттингтон. Но, может быть, это была просто болтовня.

Не говоря ни слова, Ник вскочил на ноги, чуть качнулся, потому что у него вдруг потемнело перед глазами, и почувствовал руку Эмили, поддержавшую его.

— Я еду к Джеми, — он не говорил, а скорее хрипел. — Мне надо узнать, как у него дела.

Эмили поехала с ним. Они вышли из метро на станции Арчуэй. Ник продрог, и дорога до больницы показалась ему вечностью. Он был рад, что Эмили ничего не говорила и ничего не спрашивала; ему требовались все его силы, чтобы просто переставлять ноги.

Страх рос с каждым шагом. Они подойдут к больнице, и кто-нибудь скажет им, что Джеми, к сожалению, невозможно было спасти. Что он умер в реанимобиле. Внезапно Ник почувствовал, что не в силах даже сделать вдох. Он остановился возле стеклянного фасада больницы и уперся руками в колени. Его тошнило.

— Они повезли его в реанимацию, — предположила Эмили. — Это там, за углом.

— Но справочная наверняка здесь. Я сейчас пойду спрошу.

Ник вошел в холл. Путь к справочному окошку — как дорога на эшафот. Худенькая белокурая женщина, выдававшая справки, должна была решить судьбу Ника, определить его дальнейшую жизнь. От этой мысли у него все внутри переворачивалось.

— Добрый день. Сюда доставили Джеми Кокса?

Она смерила его пристальным взглядом сквозь узкие стекла очков.

— Вы его родственник?

— Джеми Кокс. Дорожная авария. Мне нужно узнать, как у него дела, понимаете?

Блондинка слегка улыбнулась:

— Мы выдаем справки только родственникам. Вы родственник мистера Кокса?

— Мы друзья. Самые лучшие друзья.

— В таком случае мне жаль.

Из больницы Ник плелся еще медленнее, чем шел туда. Приговор отсрочен. Как ему теперь продержаться? Да и кто мог ожидать, что он это вынесет?

Эмили отвела его на небольшую лужайку в стороне от здания больницы. Земля была холодной и немного влажной. Ник снял куртку и расстелил ее, чтобы можно было сесть.

— Я не могу идти домой, — сказал он. — Только когда узнаю, что с Джеми.

Они помолчали немного, глядя вслед проезжавшим мимо автомобилям.

— Можно позвонить в школу, — предложила Эмили. — Вполне вероятно, что они в курсе.

— Нет, только не в школу. — Живот Ника снова судорожно сжался. — А его родители уже знают?

— Непременно. Им наверняка позвонили. Если он еще жив, — Эмили теребила травинки и не сводила напряженного взгляда с автобусной остановки, расположенной напротив. — Они не звонят, а заезжают лично, только если человек умер. Прибывают вдвоем — видимо, это не полагается делать в одиночку. Они спрашивают твое имя, а потом говорят, что соболезнуют…

Ник покосился на нее, но ни слова не произнес. Эмили выдавила страдальческую улыбку:

— Мой брат. Это случилось уже давно.

— Тоже несчастный случай?

Лицо девушки закаменело.

— Да. Несчастный случай. Полиция, правда, тогда заявила, что это было самоубийство, но в такой бред я не поверила бы никогда.

В руках Эмили оказался еще пучок травинок; он тоже обречен был стать ее жертвой. Ник закусил губу. Он не мог решить, что лучше: расспрашивать или промолчать. Скорее всего, и то и другое неправильно.

— Он был отличным пловцом, — прошептала Эмили. — Он не прыгнул бы в воду, чтобы покончить с собой.

Ник положил руку девушке на плечо, не страшась, что она его оттолкнет. Сейчас никто из них не оттолкнул бы другого. Они обнялись — не как влюбленные, а как люди, объединенные общим горем.

Эмили первой заметила, что отец Джеми выходит из больницы. У него был такой затравленный вид, что Ник не решился заговорить с ним. Однако Эмили считала иначе: она побежала за мистером Коксом и остановила его.

Ник смотрел, как они беседуют, но не мог расслышать, о чем именно говорится. Мистер Кокс то и дело вытирал ладонью глаза и беспомощно разводил руками; сердце Ника ухнуло в пятки. Эмили несколько раз кивнула, а на прощание обняла отца Джеми и задержала его в своих объятиях. Наконец девушка подала мистеру Коксу руку и вернулась к Нику.

— Он жив. В машине «скорой» у него была остановка сердца, пришлось прибегнуть к реанимации, но сейчас его состояние более-менее стабильно, как сказал мистер Кокс.

При словах «остановка сердца» у Ника самого сердце чуть не остановилось.

— Стабильно? Это же хорошо?

— Не так чтобы очень. Его ввели в искусственную кому. Он очень серьезно пострадал. Левая голень сломана в нескольких местах, бедро тоже. И у него сильное сотрясение мозга, — она смотрела куда-то в сторону, мимо Ника. — Возможно, будут последствия. Если он выживет.

— Последствия? В смысле? Что значит «будут последствия»?

Она отвела спадавшие на лоб волосы.

— Это значит, что он может стать инвалидом.

Волна облегчения, на несколько секунд захлестнувшая было Ника, тут же отхлынула. Инвалид. Нет. Ни в коем случае. Он попытался загнать куда подальше саму эту мысль. Этого не случится, потому что этого не должно случиться.

— Мы можем его навестить?

— К сожалению, нет. Он в интенсивной терапии. Да к тому же не приходит в сознание, поэтому даже не заметит, что мы тут. Надо просто ждать.

В следующие два дня Ник только этим и занимался, чувствуя себя так, словно попал в ад. Что бы он ни делал — ел, учился, говорил с другими, — он постоянно ждал известия, что Джеми очнулся и пошел на поправку. Мысли Ника отвлекались лишь иногда, и перед ним сразу же вспыхивали картины: арена, Пучеглазый, КровоПуск с огромным топором, но чаще всего Вестник — такой, каким он предстал перед Сарием в последний раз, когда желтые глаза налились кровью. Видения мучили Ника: он не мог думать об Эребе, пока Джеми лежал в коме, однако образы возвращались, снова и снова.

Были выходные, так что невозможно даже отправиться в школу, чтобы хоть как-то отвлечься. При каждом телефонном звонке Ник вздрагивал, охватываемый то паникой, то надеждой. «Отвали» — вот последние слова, которые он бросил Джеми; от этой мысли Ник каждый раз корчился в судорогах. Не отваливай, Джеми, пожалуйста, не отваливай.

В понедельник в школе темой номер один, естественно, был Джеми. Все что-нибудь видели или слышали и наперебой об этом рассказывали. Те же, кто действительно оказался поблизости от места аварии, подавленно молчали, и прежде всего Бринна, почти неузнаваемая без косметики. Ее саму в день аварии доставили в больницу; говорили, что девушке потребовалась психологическая помощь.

Про Эрика и Аишу никто больше не вспоминал. Как показалось Нику, Аиша восприняла это с бо льшим облегчением, нежели Эрик.

Время, проведенное возле больницы, внешне ничего не изменило в отношениях между Ником и Эмили. На уроках они не садились рядом друг с другом, обедали тоже за разными столами. Однако кое-что все-таки стало иначе, не так, как прежде. Все дело было в мимолетных взглядах, которые они бросали друг на друга, в улыбках, которые дольше задерживались на их лицах, или в еле заметных кивках, которыми они обменивались. До сих пор ничего подобного Эмили себе по отношению к Нику не позволяла. И эти знаки были для него единственными яркими пятнышками в мрачном, казавшемся бесконечным море ожидания.

Во вторник наконец появились новости, мистер Уотсон огласил их на уроке английского:

— Звонили родители Джеми. Он вне опасности, но по-прежнему находится в искусственной коме. Врачи пока не знают, как долго будут держать его в этом состоянии. Но все-таки новость очень хорошая. Я не могу даже выразить, как рад был узнать об этом.

По классу, словно порыв ветра, пронеслось облегчение. Кто-то зааплодировал, Колин и вовсе вскочил и пустился в пляс. Что до Ника, то он охотнее всего бросился бы на шею Эмили, но ограничился тем, что обменялся с ней долгим взглядом — полным радости, но и с примесью прежней неуверенности.

Мистер Уотсон ничего не сказал о том, что Джеми может грозить инвалидность.

 

23

Это произошло на следующем свободном уроке. Ник в одиночестве сидел в пустой аудитории и пытался зазубривать химические формулы. Дверь оставалась открытой, и, когда он между делом взглянул в ту сторону, по коридору как раз прошел Колин. Очень тихо, очень осторожно — так осторожно, что в Нике моментально проснулось любопытство. Он отодвинул стул, встал и подобрался к двери, стараясь как можно меньше шуметь.

Колин крался по коридору. Вот он повернул налево, и Ник последовал за ним. А вдруг у него где-нибудь назначено тайное свидание?

Приятель спускался по лестнице — видимо, направляясь в гардероб. Что ж, очень даже неплохое место для встречи в такое время. Держась на приличном расстоянии, Ник по-прежнему следовал за ним; он почти потерял Колина из виду, но вскоре снова обнаружил — как и предполагалось, у лестницы, ведущей в ученическую раздевалку.

Тот что-то искал, пробираясь между рядами вешалок с куртками и плащами, и наконец остановился. С того места, где притаился Ник, было не очень хорошо видно, что именно делал Колин, а подойти ближе, оставаясь незамеченным, ему вряд ли бы удалось. Он прищурил глаза и разглядел, как среди одежды шевелится что-то зеленое. Это продолжалось всего секунду.

Через несколько мгновений приятель двинулся обратно, и Ник моментально дал деру. Спрятавшись в ближайшем туалете, он досчитал до пятидесяти. Теперь Колин наверняка ушел.

Зеленое нашлось довольно быстро. Это оказался тренчкот, принадлежавший кому-то из девчонок. Что с ним делал Колин?

Ник тщательно осмотрелся, прежде чем запустить руку в карман плаща и нащупать аккуратно сложенный листок бумаги. Любовная записка? Тогда это его не касается. А может быть, там важное послание? Да какая разница. Любопытство уже слишком далеко его завело, чего теперь-то отступать.

Он вытащил бумажку и развернул ее. Надгробная надпись.

Дарлин Пембер,

умерла от недостатка благоразумия.

Да покоится она с миром.

В голове словно щелкнул переключатель. Такое же письмо получил и Джеми. Может быть… Ник отогнал эту мысль, но она сразу же вернулась, как воздушный шарик, который пытаешься утопить.

Может быть, Джеми не затормозил на перекрестке вовсе не потому, что разозлился и был невнимателен. Может быть, он тормозил или по крайней мере пытался это сделать. Ведь он показывал Нику письмо с надгробным камнем, и Ник тогда воспринял угрозу просто как шутку. А Джеми — как раз наоборот, отнесся к письму серьезно. И вот…

Вывести из строя тормоза на чьем-то велосипеде или подсыпать кому-то в чай лошадиную дозу дигиталиса — не такая уж большая разница.

Значит, Колин. Угрожающие записки подбрасывал Колин. А может, он и приводил эти угрозы в исполнение?

Недолго думая, Ник промчался вверх по лестнице и побежал по коридору, ведущему к кафетерию. Приятель как ни в чем не бывало фланировал у дверей.

— Ты, задница! — Ник налетел на него, и Колин потерял равновесие. Оба повалились на пол.

— Ник? Ник, ты чего, рехнулся?

Вместо ответа Ник сунул записку Колину в лицо, принялся возить ею по его щекам, носу, глазам:

— Тебе это знакомо, не так ли? Уже видел?

— Убери руки, идиот! Что это?

— Ты просто свинья!

Они наделали столько шума, что к месту драки из кафетерия уже стали сбегаться люди. Ник отпустил Колина, и оба вскочили на ноги.

— Дарлин Пембер, да? С ней тоже скоро произойдет несчастный случай?

Колин уставился на записку, только теперь, видимо, сообразив, в чем дело.

— Отдай сейчас же!

— И не подумаю.

— Ты не можешь просто так забрать… я должен…

Он бросился на Ника, но тот все заранее рассчитал и уклонился. С наслаждением располовинив письмо, Ник принялся рвать его на мелкие клочки, а потом вложил их в руку Колина.

— Вот. Можешь сунуть в карман плаща Дарлин. Я скажу ей, от кого она это получила.

На лице Колина читались одновременно и ненависть, и беспомощность.

— Ты не можешь так поступить.

— Тебе сейчас страшно, правда? Твой желтоглазый приятель вряд ли обрадуется, когда все узнает.

— Тише!

— Теперь сразу пару уровней потеряешь. — Краем глаза Ник увидел приближающихся к ним «кружевниц», привлеченных ссорой, как стервятники — падалью. Алекс держался неуверенно, Дэн откровенно ухмылялся. — Ты ведь с Джеми такое же провернул, признайся. Он на твоей совести, я видел записку, которую он получил. Надеюсь, тебя за это хотя бы наградили? Разжился парой клевых сапожек?

Ноздри Колина задрожали. Он сделал шаг в сторону Ника, кулаки его сжались так крепко, что стали видны проступившие на них вены.

— Это еще выйдет тебе боком, — процедил он, развернулся и ушел.

Лишь после обеда, когда Ник уже оказался дома, до него вдруг дошло, какую страшную ошибку он сегодня совершил. Он потерял голову и теперь официально будет объявлен врагом Эреба. А доказательств того, что несчастный случай с Джеми как-то связан с игрой, у него нет.

Возьми пассатижи, которые найдешь под скамейкой в парке рядом со школьными воротами, и перекуси ими тормозной трос темно-синего велосипеда. Это велосипед с наклейкой «Манчестер Юнайтед» на раме.

Он буквально видел перед собой эту надпись. Щелк, щелк, готово. Еще на один уровень вверх. Вполне вероятно, что это был сам Колин, хотя с тем же успехом вредитель мог вообще не знать, чей велосипед перед ним.

Вечером Ник уселся перед компьютером, щелкнул мышкой и задумался, что он должен сообщить Дарлин Пембер. И стоит ли вообще к ней обращаться.

Размышляя, он водил курсором вокруг того места на экране, где раньше находилась красная буква Е. А хотелось бы ему сейчас попасть в одну из тамошних пещер, посидеть у костра? Да. Нет. Да. Он рад был бы поболтать с другими. Но самое главное: он дико мечтал разнести Вестника по косточкам.

В среду во время свободного урока Эмили перехватила Ника возле библиотеки. Они были практически одни: большинство школьников гуляли на улице, наслаждаясь одним из последних прекрасных осенних дней.

— У меня новости, — сказала Эмили.

— От Джеми?

— Нет.

Недалеко прошли «кружевницы». Друг с другом они не разговаривали; больше всего это было похоже на патрулирование школьного коридора. Заметив Ника, Алекс улыбнулся и приветственно поднял руку, а свиная физиономия Дэна скорчила свирепую рожу.

Ник отвел Эмили в библиотеку, и они уселись в дальнем углу. Девушка буквально дрожала от переполнявшей ее энергии.

— Ну говори же.

Она улыбнулась, открыла сумочку и достала из нее диск, на котором округлыми буквами кто-то написал: ЭРЕБ.

В Нике яростно боролись противоречивые чувства. Отвращение. Беспокойство. Жадность.

— Ты в самом деле хочешь туда проникнуть?

— Да. Думаю, для меня сейчас самое время.

Ник смотрел на диск, который еще недавно так страстно жаждал заполучить. Эмили познакомится с Эребом, будет бродить по его причудливым, одновременно прекрасным и ужасным ландшафтам, переживать незабываемые приключения… У него вдруг остро засосало под ложечкой, и он невольно качнул головой.

— Джеми ведь был прав, ты больше не участвуешь в этом, верно?

Ник кивнул.

— Вылетел, — хрипло отозвался он.

— Н-да. Жаль. Тогда мы не сможем играть вместе.

— Да, не сможем, — Ник закусил губу.

Это правда круто. Он знал, что игра на самом деле дьявольски соблазнительна: азарт, напряжение, нервная дрожь… Но ему все это больше не нужно.

— Почему… а по какой причине ты передумала? Ты же поначалу даже знать об игре ничего не хотела.

— Верно. Но я хочу понять, что же вас всех так привлекает, — она задумчиво посмотрела куда-то в сторону. — Джеми был убежден, что эта игра — не просто игра. У него даже была теория. — Эмили повертела диск в руках. — Он полагал, что за такой игрой обязательно кроется нечто большее. Можно сказать, что у нее есть цель, понимаешь? Все эти события, которые происходят в реальной жизни, — ведь ими наверняка кто-то пользуется, как ты думаешь? Но я сумею это выяснить, только если сама увижу Эреб. Поэтому пришлось то тут то там мимоходом пробалтываться, что теперь копия диска очень меня интересует.

Ник припомнил, что и сам передавал это Вестнику, да и остальные наверняка не стали скрывать такую важную информацию.

— Что ж, единственная известная мне цель этой игры заключается в том, чтобы уничтожить злого духа по имени Ортолан, — сказал Ник. — Ну, а все, что происходит в реальной жизни, совершается только для того, чтобы защитить игру от людей, которые затевают против нее что-то плохое.

— Как Джеми? Тогда мы обязательно должны попытаться остановить ее.

Остановить ее. Ник вспомнил аварию и лужу крови. Эмили права. Пусть даже ему никогда больше не попасть в Белый Город и не участвовать в поединках на арене.

Он вздохнул.

— Я понятия не имею, как это сделать. Но попытаться можно.

Открылась и тихо закрылась дверь библиотеки. Ник сделал Эмили знак, что надо не шуметь, — но это оказался всего лишь мистер Болтон, учитель религии.

— Только придется быть дьявольски осторожными, — прошептал Ник. — Если они что-то заподозрят или заметят, то… в смысле, это и правда очень опасно. Игра безумно хитрая. Я пока не вполне уверен, что она действительно намеревалась устранить Джеми, но с мистером Уотсоном разобраться она точно хотела.

Эмили вопросительно подняла брови.

— Как-нибудь в другой раз расскажу, — отозвался он. — Перехитрить ее куда труднее, чем ты можешь себе представить. Как только попадаешь под подозрение или отказываешься что-то делать, вылетаешь быстрее, чем успеваешь досчитать до пяти.

В мыслях тут же возник и распростер крылья каменный демон. Усилием воли Ник прогнал видение.

Эмили лукаво улыбнулась — такое выражение ее лица ему еще не доводилось видеть.

— Я уже стараюсь быть предусмотрительной. И мне тут в голову пришла одна мысль… — Она пристально огляделась и понизила голос до шепота: — Что, если ты мне поможешь? Я не так уж хорошо разбираюсь в компьютерных играх. Честно говоря, мне приходилось иметь дело только с «Солитером».

В голове Ника вспыхнуло правило номер два: когда играешь, следи, чтобы никого не было рядом с тобой.

А что произойдет, если они станут играть вдвоем? Заметит ли это игра? Он глубоко вздохнул. Нужно хотя бы попытаться.

— Конечно, с удовольствием помогу. Ты гораздо быстрее продвинешься вперед, если последуешь моим советам.

— Прекрасно, — просияла она. — Зайдешь ко мне после чая, ладно? В половине шестого было бы просто отлично.

Ник оказался сверхпунктуален. За десять минут до условленного срока он стоял перед домом Эмили на Хитфилд-Гарденс и спрашивал себя, которое из окон — ее.

Он был очень осторожен. После вчерашней истории с Колином за ним наверняка кто-то должен следить, но пока что признаков этого не наблюдалось. Ник осмотрелся — улица почти безлюдна. Никто не знал, куда он поехал.

Нику не хотелось так рано звонить в дверь, чтобы не демонстрировать излишнее рвение, поэтому он немного покружил по прилегающим к дому переулкам; они смотрелись ухоженно и мило.

Он сообразил, что ничего с собой не взял. Жаль. Небольшой оригинальный подарок был бы неплохим поводом показать, что он человек интересный и неординарный. Но уже слишком поздно. Впрочем, если он будет вести себя не совсем глупо, то подарок можно сделать и в следующий раз.

Ровно в половине шестого Ник нажал на звонок, и Эмили открыла. Ее комната располагалась под самым коньком крыши. Она ничуть не походила на все эти стандартные девчачьи розово-плюшево-кукольные уголки с игрушками-зверюшками на кровати и постерами кинозвезд на стенах. Нет, это комната взрослого человека, подумал Ник. Две книжные полки, простенькая кровать и угловой диванчик со столиком, на котором тоже громоздились книги. У дальней стены стоял в высшей степени внушительный письменный стол, на котором дожидался раскрытый ноутбук.

Да уж. Если Эмили когда-нибудь решится нанести ему ответный визит, Нику придется затеять грандиозную уборку и чистку своей комнаты.

— Нам надо вести себя тихо, моя мама полчаса назад прилегла отдохнуть. Может быть, она сегодня вообще больше не выйдет.

Ник не стал переспрашивать, хоть ему и показалось странным, что взрослая женщина уже после обеда легла спать. Во всяком случае, для их совместных планов это просто идеально.

— Мы не будем шуметь. Поначалу игра тихая. Потом тебе понадобятся наушники. По разным причинам. Я видел, как участники погибали только потому, что что-то не услышали.

— Наушники, — Эмили кивнула. — Хорошо. Можно начинать?

Она достала из сумочки DVD и вставила его в дисковод.

— Игру устанавливать как обычно, в Program Files? Может, мне еще что-то следует знать?

— Нет, пока нет.

Открылось окно установки. Тут все по-прежнему: полуразрушенная башня, выжженная равнина. Из сухой земли торчит меч с красным платком на рукоятке. И кровавая надпись на фоне неба: ЭРЕБ.

Ник почувствовал, как у него что-то засосало под ложечкой. Он вытер вспотевшие руки о штанины.

— Я должна сама? — спросила Эмили.

— Конечно.

Она кликнула на Установить. Голубая полоска начала подвигаться вперед — как всегда, медленно.

— Это будет длиться довольно долго, — сказал Ник, не сводя глаз с индикатора, показывавшего, сколько уже загрузилось. Как же тогда все начиналось? Да, точно, в лесу. Значит, сейчас он увидит этот лес.

С каждым своим движением полоска индикатора словно приближала его к Эребу. Как будто Ник сидел в поезде, везущем его домой.

Эмили искоса посмотрела на него:

— Тебя что-то тревожит?

— Что? Нет! Я только… мне только интересно, понравится ли это тебе.

— Ну, пока все продвигается чересчур медленно, — сказала Эмили и оперлась подбородком на руки.

Какое-то время они ждали, ничего не говоря. Ник поочередно смотрел то на подставку для ручек и карандашей на письменном столе, то на экран ноутбука, то на профиль Эмили. Нигде в комнате он не видел ни одного из ее рисунков. Жаль. Можно было бы о них поговорить.

— Твоя мама всегда так рано ложится спать? — спросил он, когда молчание показалось ему уж слишком затянувшимся, и сразу же понял, что допустил бестактность; ему захотелось взять свой вопрос назад.

— У нее сейчас трудный период. В таких случаях она много спит, мало ест и почти не разговаривает, — Эмили еще напряженнее стала следить за тем, как загружалась игра. — Это продолжается с тех пор, как погиб Джек, — то лучше, то хуже. Я уже привыкла, знаешь, как к временам года.

— А твой отец?

— Снова женился. Двое детей, Дерек и Рози. Новое дело, новое счастье, — она пошевелила мышкой, словно надеясь, что от этого игра станет загружаться быстрее. — Пойми меня правильно, я на него не злюсь. Невозможно было это выдержать, вот он и не выдержал. Я безумно рада, что у него двое малышей. Мне хочется только одного — свалить подальше, так же, как и он.

Нику потребовалось какое-то время, чтобы переварить информацию.

— В школе ты об этом никогда не говорила.

— Тебе — и правда не говорила.

А Эрику — наверняка. На какое-то мгновение в душе Ника снова ворохнулась ревность.

Но сейчас-то Эмили сидит рядом. И разговаривает с ним.

— А твоя семья? Есть братья, сестры? — настала ее очередь любопытствовать.

— Да. Брат. Он на пять лет старше меня и уже живет отдельно.

— Вы с ним хорошо ладите?

— Да, просто отлично. — Ник подумал о Финне, попытался представить, что было бы, если бы он его потерял, но тотчас отогнал эту мысль. Он не понимал, как Эмили могла такое вынести. — К сожалению, он рассорился с родителями. С отцом, если быть точным. Они больше друг с другом не разговаривают.

— Из-за чего?

Ник сделал глубокий вдох.

— Ну… Отец всегда хотел быть врачом, но его родители не могли позволить себе оплачивать учебу. Сейчас он работает санитаром в госпитале Принцессы Грейс. Я не знаю, смирится ли он с этим когда-нибудь. Во всяком случае, было твердо решено, что хотя бы Финн должен стать врачом.

— Но он не захотел.

— Нет, сначала он был не против. Зубрил как чокнутый, и оценки у него наверняка были довольно хорошие. Но потом Финн передумал. Он познакомился с Беккой — и все. Медицина в полном пролете.

Эмили, прищурившись, посмотрела на Ника.

— И почему же?

— Бекка по наследству получила студию тату, и Финн тотчас стал душой и сердцем всего этого дела. Он закончил несколько курсов и теперь делает татуировки и пирсинг как чемпион мира. Отец заявил, что никогда больше не скажет ему ни слова.

Еле заметная улыбка появилась на лице Эмили, но тотчас же исчезла.

— А теперь врачом должен стать ты?

Она видела папашу насквозь, даже не зная его!

— Ну да, это и мне интересно, и его порадует.

Эмили повернула голову и испытующе посмотрела на Ника, словно пытаясь понять, правду ли он говорит.

— Значит, ты не злишься на брата за то, что тебе теперь придется выполнять пожелания отца?

Вместо ответа Ник откинул с затылка косичку:

— Нет. Я на него вообще не злюсь.

Хоть он, в общем-то, никогда и не видел двух летящих во ронов — Финн вытатуировал их прямо там, где кончались волосы, — но отлично знал, как они выглядят. Кожу словно обдало легким дуновением — это Эмили кончиками пальцев прикоснулась к татуировке. У него комок подступил к горлу.

— А почему во роны?

— Поначалу — потому что и у него, и у меня очень темные волосы, и матушка всегда называла нас братьями-воронятами. Но Финн говорит, что они еще и счастье приносят, а это, пожалуй, нужно нам обоим. Кроме того, они что-то вроде… печати. Знак, что мы вместе.

Эмили осторожно убрала руку, к глубокому сожалению Ника, и косичка соскользнула на положенное ей место.

— А твой брат и правда кое-что понимает в этом деле. Выглядит очень красиво.

Загрузка игры медленно приближалась к завершению. Эмили еще успела сходить на кухню за бутылкой имбирного эля и стаканами. Как только она вернулась, экран тут же потемнел.

— Так и должно быть?

— Да. Я тоже сперва подумал, что тут что-то не так. Подожди еще немного.

Тьма. Тьма. Тьма. Потом появились буквы, кроваво-красные, пульсирующие.

Войди.

Или поверни обратно.

Это Эреб.

— Ну что ж… — сказала Эмили и кликнула на «Войди».

Темный лес. Свет луны. Посреди поляны на корточках сидит Безымянный. Он выглядит точно так же, как игровой персонаж Ника, до того как стать Сарием. Наблюдая, как Эмили учится управлять своим безымянным двойником, Ник снова испытал приступ горечи.

— Заставить его бежать — это просто, — заметила наконец она. — А что-нибудь еще он может?

— Да! Лазить, сражаться… все! Позднее у тебя будут клавиши быстрого набора для его особых способностей, но это через какое-то время.

Эмили заставила своего Безымянного пройтись по всей полянке. Она очень внимательно осматривалась, прежде чем выбрала, в каком направлении двигаться.

— Думаю, я пойду туда, где лес не такой густой. Мне ведь не стоит напрягаться сильнее, чем необходимо.

Ветки хрустят, ветер свистит в вершинах деревьев. Если бы Ник взялся управлять виртуальным двойником, то заставил бы того преодолеть этот первый этап гораздо быстрее, но он постарался скрыть свое нетерпение. Эмили и так действовала очень умело и разумно, если вспомнить, что она новичок в компьютерных играх. В отличие от Ника, девушка не гнала Безымянного вперед, пока тот не выдохнется; нет, она грамотно распределяла силы своего героя. Лишь проплутав минут двадцать, она вновь обратилась к Нику:

— Тут есть какая-то цель? Или это всего лишь проверка терпения?

— Цель есть. Здесь где-то горит костер, а у него сидит тот, с кем ты сможешь поговорить.

В свое время Ник воспользовался деревом, чтобы осмотреть окрестности, Эмили же выбрала высокую скалу. Безымянный вскарабкался на нее, и запас сил у него впервые немного сократился.

Но отличный обзор компенсировал все. Вокруг простиралось целое море деревьев, а справа высился холм, на котором виднелись огоньки, указывавшие на селение.

— Вот! — выкрикнул Ник, указывая пальцем на золотисто-желтое пятнышко, мелькнувшее среди деревьев. — Тебе надо туда!

Только по изумленному и в то же время насмешливому взгляду Эмили он понял, насколько разволновался.

— Ну да… там все продолжится. Если тебя это интересует, конечно.

На пути к костру Эмили наткнулась на препятствие. Если у Ника это была расщелина, то здесь оказалась стена, через которую было не перелезть, поскольку всякий раз, как только Безымянный цеплялся за что-либо, чтобы подтянуться, камни и земля осыпались.

— А теперь как? — спросила Эмили после пятой неудачной попытки.

— Тебе нужно научиться решать подобные проблемы. Это понадобится еще очень часто. Ты должна представить, что здесь все наяву. Что бы ты делала в такой ситуации? — Своими объяснениями Ник напоминал самому себе какого-то чокнутого учителя. Но ведь он так хотел, чтобы Эмили поняла, как все здесь классно и по-настоящему!

И Эмили быстро сообразила. Она заставила Безымянного подтащить небольшие обломки скалы, причем все время следила за тем, какой запас сил у него остается. То и дело она давала ему немного отдохнуть, и в конце концов Безымянный без особых проблем перебрался через стену.

По ту сторону уже можно было разглядеть мерцание костра, а рядом с ним Ник заметил и смутную темную тень. Его сердце забилось сильнее. Все, теперь он не будет давать Эмили никаких советов. Она сама должна убедиться, что Эреб может все.

Человек, сидевший у костра, не шевельнулся, когда Безымянный медленно приблизился к нему. Однако около нижнего края экрана появились серебристые буквы:

«Приветствую, Безымянный. Я ждал тебя».

А Нику он тогда сказал другое: похвалил за скорость и за находчивость.

Эмили подвела виртуального двойника поближе к костру, пытаясь заглянуть под черный капюшон незнакомца. Однако тот сам поднял голову. Ник уже почти забыл его узкое лицо с маленьким ртом: этот человек никогда больше не появлялся в игре.

«А ты любопытен. Это может стать твоим преимуществом, а может и уничтожить тебя, Безымянный. Тебе следует помнить об этом».

Эмили бросила на Ника встревоженный взгляд.

«Хочешь идти дальше? — спросил человек. — Ты сможешь помериться с Эребом силой, только если свяжешь себя с ним. Тебе это должно быть известно».

Эмили все еще беспомощно сидела, переводя взгляд то на Ника, то на экран.

— Он ждет ответа, — пояснил Ник и глазами указал на клавиатуру.

— Серьезно?

— Да. Попробуй — сразу увидишь.

Эмили положила пальцы на кнопки, немного помедлила и набрала:

«Что значит „свяжешь себя с Эребом“?»

Человек поворошил костер палкой. Взметнулись искры, взвились в воздухе, засверкали.

«Это значит, что нужно перешагнуть границы, преодолеть их. Чем это в конечном счете обернется — зависит лишь от тебя».

Эмили отняла пальцы от клавиш и озадаченно посмотрела на Ника:

— Он в самом деле мне ответил. Как это возможно?

— Без понятия, — отозвался Ник. — Одна из особенностей Эреба. — Он едва подавил улыбку, потому что буквально видел, как Эмили втягивается в игру.

А вот и мелодия появилась — что-то вроде флейт и скрипок, очень мягкая, очень нежная, очень соблазнительная. Поразительно, что Ник еще никогда не слышал ее за все время, проведенное в Эребе. Ни разу.

«Вы посоветовали связать себя с Эребом, — набрала Эмили. — Вы и дальше будете давать мне советы?»

Человек долго и пристально посмотрел на Эмили.

«Нет».

«Почему?»

«Потому что тьма полна ловушек и пропастей. Из каких-то не удастся выбраться целым и невредимым. Какие-то поглотят тебя навеки».

Нику показалось, что Эмили полностью забыла про его присутствие. Девушку увлекли слова странного человека, руки ее так и летали по клавиатуре. Наконец она задала тот же вопрос, что и Ник в свое время:

«Кто Вы?»

Человек задумчиво повернул голову в сторону, впрочем, не выпуская Эмили из виду.

«Я — Мертвец. Ничего более».

Эмили еле слышно вздохнула.

«Если Вы — Мертвец, что Вы тогда здесь делаете?»

«Я жду и охраняю. Ну что, идешь дальше? Или хочешь вернуться?»

У него зеленые и поразительно живые глаза, вдруг заметил Ник. Он мог поклясться, что однажды уже видел их. У человека из плоти и крови.

«Иду дальше, — напечатала Эмили. — Вы ведь этого и ждали, не так ли?»

«Все идут дальше, — откликнулся Мертвец. — Поверни налево и беги вдоль ручья, пока не доберешься до ущелья. Пересеки его. Потом… Впрочем, увидишь».

Мне он тоже так сказал, припомнил Ник. Но, кажется, это еще не все.

«И следи за Вестником с желтыми глазами».

Ник предупредил Эмили о коварных жабах, которые тогда так его измучили, однако ее двойника в ущелье опасность поджидала сверху. Безымянного окружил рой маленьких, но необычайно злобных летучих мышей. Они то и дело вцеплялись в него своими острыми зубами. Красная полоска, отмечавшая запас жизненных сил, постоянно убывала.

— Используй посох! Нажми левую клавишу мышки! — Ник едва удержался, чтобы не вырвать у Эмили мышку и самому не расправиться с кровожадными тварями. — Их можно отбросить с помощью Escape. А прыгаешь ты с помощью пробела.

Прошло какое-то время, Безымянный потерял немало крови, но в конце концов Эмили прикончила всех летучих мышей.

— Ты можешь взять с собой их мясо, — объяснил Ник. — Потом, в городе, продашь его.

Пожав плечами, Эмили припрятала тушки зверьков.

— И что дальше?

Однако к ее словам уже примешивался приближавшийся конский топот, и Ник невольно пригнулся. Что сказал бы Вестник, если б увидел его здесь? В следующий момент он, смеясь над самим собой, покачал головой. Он не может меня видеть. Он видит только Безымянного. Я, похоже, и правда спятил.

Эмили заставила своего виртуального двойника двигаться дальше вдоль ущелья. Там, впереди, стеною высилась скала, посреди которой зиял вход в пещеру. На выступе, видневшемся перед ней, уже ждала такая знакомая Нику фигура — Вестник верхом на облаченном в доспехи коне.

— Ух ты, какой он жуткий! — шепнула девушка.

Вестник неподвижно взирал на Безымянного; его конь, похоже, был встревожен — он бил копытами и храпел.

«Приветствую тебя, Безымянный. Для начинающего ты хорошо сражался».

«Это меня радует», — набрала Эмили.

«Впрочем, тебе надо и впредь упражняться в искусстве вести битву, иначе жизнь твоя окажется недолгой».

«Понятно».

Вестник отвел взгляд от Безымянного и взглянул на Эмили. Девушка невольно откатилась назад на стуле.

«Пришло время тебе получить имя. Время твоего первого обряда».

«Что я должна делать?»

Вестник указал костлявым пальцем на пещеру за своей спиной.

«Иди туда. Все остальное будет понятно. Желаю тебе счастья. Пусть решения, которые ты принимаешь, окажутся правильными. Мы еще увидимся».

Он рванул лошадь и галопом унесся прочь по узкой, едва заметной тропе, пролегавшей высоко над головой Безымянного.

— Думаю, нужно пойти по этой лестнице, или как? — спросила Эмили.

— Да. Лестница ведет наверх, в пещеру.

Безымянный исчез среди тьмы, окутавшей вход. Экран компьютера потемнел.

— Это тоже займет какое-то время, — пояснил Ник. — Нервничать не стоит.

Эмили пощелкала мышкой в разных местах экрана, но курсор так и не появился.

— С ума сойти, как все реально, — проговорила она через несколько минут. — У меня возникло ощущение, что Вестник смотрит прямо на меня. Словно стремится показать мне, что он точно знает: дело не в игровой фигуре, дело в том, кто ей управляет.

— Такое будет повторяться все чаще и чаще.

Они всматривались в свои отражения, видневшиеся на экране ноутбука.

— Этот первый обряд, он трудный? Что-то вроде той истории с летучими мышами?

— Нет, совсем по-другому. Сейчас сама увидишь.

Тук-тук! Тук-тук!

— Словно сердце стучит. Что это?

— Это значит лишь, что игра продолжается. Нажми Enter.

На черном экране проступили красные буквы.

«Это Эреб. Кто ты?»

Эмили солжет? Укажет выдуманное имя?

«Я Эмили».

«Назови свое полное имя».

«Эмили Карвер».

Призрачный шепот: «Эмили Карвер. Эмили. Эмили. Карвер. ЭмилиКарвер».

Так они приветствуют всех игроков, и это же повторяют, прежде чем бросить их в пропасть, с горечью подумал Ник.

Эмили искала его взгляда, и он улыбнулся ей в ответ. Пока что все в порядке.

«Добро пожаловать, Эмили. Добро пожаловать в мир Эреба. Прежде чем ты начнешь, ознакомься с правилами. Если они тебе не устраивают, ты можешь в любое время прервать игру, хорошо?»

— Вот уж никогда бы не подумала, — пробормотала Эмили, набирая «ОК». — В любое время. Звучит вообще-то корректно.

«Прекрасно. Первое правило: у тебя есть только один шанс сыграть. Если упустишь его, ты распрощаешься с Эребом. Если твой герой умрет, ты распрощаешься с Эребом. Если ты нарушишь правила, ты распрощаешься с Эребом. Идет?»

«Хорошо».

«Второе правило: когда играешь, следи, чтобы никого не было рядом с тобой. Никогда не упоминай в игре своего настоящего имени. Никогда не упоминай где-либо имени своего виртуального двойника».

Эмили убрала пальцы с клавиатуры и озадаченно посмотрела на Ника.

— Это значит, что мне нужно сейчас тебя выгнать?

— Просто ответь «ОК», — сказал Ник. — Тебе сейчас еще может понадобиться какая-то помощь.

Неужели она и впрямь его выгонит? Ему совсем не хотелось пока уходить. Он с огромным удовольствием поприсутствовал бы при первом обряде Эмили. Может быть, даже при ее первом поединке.

По губам Эмили пробежала легкая улыбка, когда она вводила «ОК».

«Отлично. Третье правило: содержание игры хранится в секрете. Ни с кем о ней не разговаривай, особенно с теми, кто не зарегистрирован. Во время игры можно обмениваться мнениями с другими игроками, сидя у костра. Но не распространяй никаких сведений об Эребе ни в кругу своих друзей, ни среди семьи. Интернета это тоже касается».

— Кое-что постепенно становится ясно, — пробормотала Эмили.

«Четвертое правило: надежно храни DVD с игрой. Диск нужен тебе, чтобы запустить Эреб. Ни в коем случае не копируй его, если только Вестник этого не потребует».

«Хорошо».

Экран залило светом, его лучи буквально струились в комнату. На освещенной солнцем полянке сидел Безымянный, позади него ждала полуразрушенная башня, в которой должен был состояться первый обряд.

Едва лишь Эмили коснулась курсором виртуального двойника, как тот выпрямился, сбросил свое лицо, словно маску, и направился к башне.

— Сейчас тебе предстоит принять важные решения, — произнес Ник. — Торопиться нельзя. Я помогу тебе.

Безымянный стоит перед первой медной табличкой.

«Выбери пол».

— Тут не так важно, что ты выберешь, хотя мужчины заведомо немного сильнее…

Эмили уже щелкнула мышкой по слову «женщина». Тело Безымянного изменилось, фигура стала худощавее и стройнее, округлились бедра и грудь.

— Прости, Ник, но это моя героиня, — заметила Эмили.

«Выбери народ».

— Хорошо, я не вмешиваюсь, но варвары — это просто класс, — сказал Ник. — Они от природы сильные и многое могут выдержать. Если бы я еще раз делал выбор, я стал бы варва…

Однако Эмили уже решилась.

Человек? Он разочарованно покосился на девушку. С какой стати она выбрала человека?

— Знаешь, мне лучше всего иметь дело с существами своей породы, — возразила она, отвечая на его невысказанный вопрос. — Я рада быть человеком.

«Выбери внешность».

Эмили подобрала своей героине короткие рыжие волосы, торчащие во все стороны непослушными локонами, и одела ее во все черное: сапоги, брюки, рубашка, куртка. Только пояс красный, но это у всех.

На внешность ушло больше времени. В конце концов у виртуального двойника Эмили оказалось нежное, приветливое лицо, смышленый взгляд, карие глаза, высоко выгнутые брови.

«Выбери род занятий».

— Не сказать, что все так уж заманчиво, — отметила Эмили. — Если я решу стать менестрелем, значит, должна буду петь?

Ник не мог ответить на ее вопрос. Сарий был рыцарем, но во время игры ему не доводилось выполнять какие-то особые, связанные с этим задания.

— Думаю, род занятий не особо важен, — пояснил он, и Эмили решила стать менестрелем.

В следующий момент в башне появился гном. Ник совершенно забыл об этом неприятном визите, нанесенном во время первого обряда.

— Человек. Нет, вы только гляньте, как остроумно. И смешно к тому же. Ты так не считаешь? — здороваться по-прежнему не входит в его привычки.

— Нет, с чего вдруг?

— Ох-ох-ох. И к тому же менестрель. Стало быть, сражения тебе не по душе? Ты лучше будешь весело распевать в сторонке?

Эмили проигнорировала гнома и отыскала следующую медную табличку.

«Выбери способности».

— Умение исцелять — фуфло, — тотчас отозвался Ник. — Растрачиваешь собственные жизненные силы. Я выбрал эту способность и допустил серьезную ошибку.

Курсор кружил возле слов «сила», «выносливость», «смертельное проклятие», «умение подкрадываться», «порождение огня», «железная кожа», «умение лазить»…

— Мне кажется, умение исцелять — самое лучшее из всего, — промолвила Эмили, помолчав немного. Гном тем временем прыгал то влево, то вправо, корча дикие гримасы. — Играют ведь вместе с другими, не так ли? Один раз я кого-нибудь исцелю, другой раз он исцелит меня. Полагаю, это вполне разумно.

— Но так не получится! — воскликнул Ник. — Тебе прежде всего нужно думать, чтобы самой продвинуться дальше. Если будешь разбрасываться силами направо и налево, у тебя ничего не получится.

Гном повернул голову:

— Ты одна, женщина-человек? Ты соблюдаешь второе правило? Отвечай!

«Конечно, я одна. С чего вдруг мне быть с кем-то?» — набрала Эмили.

Но она впервые побледнела, да и Ник внезапно почувствовал озноб. Почему гном вдруг задал такой вопрос? Он же не мог ничего ни видеть, ни слышать. Это даже Вестнику не под силу.

— Я слишком долго колеблюсь, — пробормотала Эмили. — Будь я одна, сделала бы выбор быстрее. Думаю, поэтому он и насторожился.

Теперь она заторопилась. Выбрала умение исцелять, быстроту, порождение огня, железную кожу, прыгучесть. После короткой паузы добавила к этим качествам еще и орлиное зрение, выносливость, умение бегать по воде, умение лазить и подкрадываться.

— Нехило так, — прокомментировал гном. — Для человека-то. Жаль, что жить тебе недолго придется.

— Судьба, — ответила Эмили и сосредоточилась на выборе оружия. Она отыскала гибкую изогнутую саблю со смарагдами на рукояти. Затем — небольшой бронзовый щит.

— Миленькие такие игрушечки, — измывался гном.

Последняя табличка. «Выбери имя».

— Ну вот, теперь будет просто отвратительное человеческое имя, — проорал гном. — Какая-нибудь Петронилла, Батильда, Алдуса или Бертегунда. Ну давай же, я жду! Мы ждем! Ты ведь наверняка уже выбрала имя!

Эмили мгновение помедлила.

— Я и правда придумала себе одно имя. Посмотрим, что он на это скажет.

«Гемера», — появилось в диалоговом окне.

Ник почувствовал легкое разочарование. В имени «Гемера» не было ничего эффектного. Для него оно звучало как марка какого-нибудь кухонного комбайна. А вот на гнома, наоборот, произвело впечатление:

— Тут кто-то хитрым прикинулся, да? Ох, что-то из этого выйдет. Гемера! Смотри, не промахнись с моим повелителем, человечишка!

Он подпрыгнул и поковылял к выходу из башни. Ник уже настроился, что в завершение «беседы» гном высунет непостижимо длинный зеленый язык, однако на сей раз тот, кажется, был не в настроении. Не говоря ни слова, он захлопнул за собой дверь. Со стен башни посыпалась штукатурка.

— А что он имел в виду, говоря «кто-то хитрым прикинулся»? — спросил Ник.

— Сам догадайся, — Эмили, похоже, подтрунивала над ним. — Я ведь тоже хочу здесь сама обо всем догадаться. Завтра увидимся, ладно? Отсюда я буду проходить игру одна.

Но ведь только сейчас становится по-настоящему интересно! Разочарование, словно тяжелый свинцовый груз, опускалось куда-то вглубь Ника.

— Слушай, ты недооцениваешь Эреб. Тебе гораздо быстрее удастся продвинуться вперед, если я тебе помогу, да и ран получишь гораздо меньше. Просто поверь мне!

Эмили выдернула наушники из айпода и воткнула их в ноутбук.

— Таков ведь был один из твоих советов, верно? Если я надену наушники, то больше не услышу, что ты говоришь.

— Но…

— Все в порядке, Ник. Ты же сам видел, каким недоверчивым стал только что гном. Я справлюсь, поверь. Просто сейчас буду придерживаться правил, как все остальные, буду играть одна.

Ник чувствовал себя так, словно в него в упор выстрелили из пистолета.

— Если ты сейчас задумаешь пособирать ягоды, будь осторожна, — наконец выдавил он. Эта последняя секретная подсказка уж точно не могла навредить. — И если вдруг поймешь, что тебе нужна помощь, — я с радостью приду. Честное слово.

— Буду иметь в виду, — улыбнувшись, сказала Эмили. — Спасибо, Ник.

Дома он запросил Википедию и выяснил, что Гемера была дочерью Эреба и одновременно полной противоположностью своего отца. Гемера — богиня дня, утра, света.

Некоторые говорят, что победителем нужно родиться. Чем дольше я думаю об этом, тем скорее склонен согласиться. Давно уже я справился с разочарованием, которое испытал, поняв, что не родился избранным, и все же не чувствую себя готовым к поражениям. Даже если в конце концов меня ждет триумфальная победа, я об этом уже не узнаю. Все продумано заранее. Мое присутствие в финале не требуется, роли сыграют другие актеры. Изо всех сил они будут добиваться поставленной мной цели.

Скоро так и произойдет. Значит, моя часть дела выполнена, и я могу спокойно уйти. В конце останутся только победители и проигравшие. Кто будет победителем — не имеет особой важности. Решающее значение имеют проигравшие, и я молюсь, чтобы проиграли те, кто заслужил поражение.

 

24

Когда на следующий день зазвонил будильник, Ник тотчас подумал о богине утра. Гемера. Он с нетерпением ждал отчета Эмили: что ей довелось пережить, как все прошло, получила ли она уже какое-то задание. Он рвался помочь девушке, и скоро ему наверняка снова доведется увидеть Эреб. Сейчас, когда он уже не является участником игры, может, ему будет проще понять ее подоплеку. Схему. Суть.

Весело посвистывая, Ник принял душ и, затянув какую-то песенку, оделся. День обещал быть хорошим.

Обычно Эмили приходила к школе раньше него и стояла с подружками — или с Эриком — во дворе, но сегодня ее нигде не удавалось отыскать. А вот Эрика он увидел, тот трепался о чем-то с девчонками из одиннадцатого. Выглядел он теперь куда более естественно и свободно, чем несколько дней назад — похоже, все-таки оправился от удара, который нанесла ему Аиша. Но рискнет ли он еще раз бросить вызов Эребу? Ник сильно в этом сомневался. Эрик, по-видимому, здорово радовался, что больше ему не придется быть в центре внимания.

Потом наконец появилась Эмили. Она шла быстро, словно очень торопилась. Эрик махнул ей, приглашая подойти, но она лишь быстро кивнула в ответ и поспешила дальше. Возле школьных ворот ее перехватил Ник.

— Привет, Эмили!

— Привет.

Было ясно, что здесь, на виду у остальных, она не может поговорить с ним об Эребе, но хотя бы подмигнуть, заговорщически улыбнуться… что-то ведь можно было сделать? Ник тщетно пытался отыскать в ее лице хоть какой-нибудь знак: оно было непроницаемо, словно белая стена.

— Четвертый урок? Библиотека? — встревоженно прошептал Ник.

Эмили пожала плечами:

— Посмотрим.

Не говоря больше ни слова, девушка отошла от него.

Впереди маячили Рашид с Алексом, и Эмили направилась в их сторону. Ну что ей от них может было нужно? Ник окончательно перестал что-либо понимать. Не веря своим глазам, он смотрел, как Эмили внимала каждому слову Алекса, когда тот, скорчив на лице таинственную мину и размахивая руками, принялся о чем-то рассказывать. Что, спрашивается? Не мог же он себе во вред выкладывать подробности игры.

Весь день Ник не сводил с Эмили глаз. Однако всякий раз, когда он пытался приблизиться к девушке, та отходила, смотрела куда-то мимо или и вовсе делала вид, что не замечает его, — и ни на миг не оставалась одна.

Вероятно, все дело было в том, что он слишком увлекся размышлениями об Эмили, — во всяком случае, то, что Колин его преследует, Ник заметил лишь после обеда. Где бы он ни находился, Колин всегда оказывался поблизости. Трудно было сказать, действительно ли он следил за Ником, но вот роль этакой темной тени, всюду за ним тянувшейся, точно решил сыграть.

Ник подумал, не стоит ли подойти к Колину и поговорить, замять вчерашнюю ссору. Они ведь были друзьями, причем совсем недавно. Но мысль о том, как втайне радовался Колин, подбрасывая Джеми письмо с угрозой и, может быть, даже выводя из строя его велосипед, сразу же тормозила Ника. Он не смог бы сдержаться и при первой же лживой фразе сломал бы Колину нос.

Чем дольше тянулся с такой радостью встреченный день, тем более потерянным чувствовал себя Ник. Его лучший друг лежит в коме, с Колином теперь они не доверяют друг другу ни на грош, а Эмили делает вид, что его вообще не существует. Ребята, с которыми он был хоть в каких-то приятельских отношениях, — Джером и остальные — посматривают на него подозрительно. Ну а те, кто, как Нику было известно, уже вылетел из игры, такие как Грег, изо всех сил старались быть тише воды ниже травы и избегали всяких разговоров.

В какой-то момент после обеда Ник заметил на школьном дворе зеленый тренчкот. Должно быть, это Дарлин Пембер. Раньше он видел ее только издалека, но теперь вспомнил, что на эту девушку положил глаз Джеми. А Ник хотел любыми способами загладить вину перед другом.

Он осмотрелся в поисках Колина. Ни в коем случае нельзя разговаривать с Дарлин, если его преследователь где-то поблизости. Однако того и след простыл. Так, теперь быстро.

Ник отозвал ее от двух девчонок, с которыми она как раз болтала.

— Послушай, Дарлин, ты вчера не находила записку у себя в кармане плаща? Или где-то еще, в каком-нибудь из учебников, например?

Она подняла на него взгляд, в котором смешивались страх и любопытство:

— Нет. С чего ради?

— Да так. Послушай, если ты вдруг обнаружишь записку, спрячь ее и при первом же удобном случае передай мистеру Уотсону, но только сделай так, чтобы никто больше этого не заметил.

Она прикусила нижнюю губу.

— Это такая же записка, как и та, что получил Мохамед? И Джереми?

Кто такие Мохамед и Джереми?

— А что это были за записки?

Дарлин пожала плечами.

— Мне не удалось их прочитать. Я точно знаю только, что они были не написаны от руки, а напечатаны на компьютере. Мохамед после этого сказал, что заболел, и уже два дня не появляется в школе. А ты, похоже, знаешь, что там, в этих записках?

Ник покачал головой:

— Не особо. Можно тебя еще кое о чем спросить?

Она смотрела на него улыбчивым, полным ожидания взглядом, и Нику вдруг подумалось, что этот взгляд адресован не ему. Он оглянулся.

— Ты там? Или нет?

До нее не сразу дошло. Ник пояснил, сделав пару фехтовальных выпадов.

— Ах! Нет, к сожалению. Но со мной они ничего не могут сделать, я уже пыталась заново раздобыть игру, побывала в нескольких магазинах, а еще…

— Лучше оставь эту затею, — сказал Ник. — Вообще всякие такие попытки. Веди себя, словно игры никогда не существовало.

— Но…

— Я знаю. Но тем не менее.

Девушка посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Ник попытался представить себе ее вместе с Джеми где-нибудь на скамейке в парке, или в кино, или на лугу среди цветов. Красивая картина. Он надеялся, что Дарлин спросит его о Джеми. Но она этого не сделала.

Вечером он сидел у себя в комнате и не знал, чем заняться. Ясно было лишь одно: неизвестность для него невыносима. В принципе, если как следует все обдумать, игнорируя Ника, Эмили вела себя абсолютно правильно. Скорее всего так оно и есть. Если только… если только игра не сообщила ей о нем что-нибудь совсем уж неприглядное. В голове Ника снова возникла та же картина, что преследовала его целый день: Вестник рассказывает Эмили о том, что Ник виртуально за ней шпионил и что он помог доставить оружие на школьный двор. В конце концов, могла еще всплыть фотография, где он сидит с Бринной, и тогда Эмили была бы навсегда для него потеряна.

Нет, это просто чепуха какая-то. Эмили — достаточно хладнокровный человек, она хорошо замаскировалась. Он позвонит ей и все выяснит. Прямо сейчас.

Однако девушка к мобильнику не подходила, не отвечала даже ее голосовая почта. Через десять минут Ник предпринял очередную попытку, через полчаса — снова. Результат тот же.

Ну да, вероятно, она играет. Он же тогда тоже не подходил к телефону.

Хочется ли ему к ней поехать? Да, лучше всего было бы забить в набат и разбудить ее депрессивную матушку, ведь Эмили в наушниках наверняка не услышит дверного звонка. Да и с мобильником, видимо, то же самое.

Он уселся перед компьютером и задумался. Заглянул на «Deviantart» и немного побродил по страничке Эмили в надежде найти свежие записи. Однако после «Ночи», стихотворения, которое он уже видел, не добавилось ничего нового.

Остаток вечера Ник провел, сидя перед телевизором в компании матушки и отца. Он не мог припомнить, когда в последний раз так поступал, а вот отец откровенно радовался, это легко читалось по его лицу.

— Все-таки зубрить без перерыва тоже не всегда полезно, — сказал он и ласково потрепал Ника по затылку.

Этой ночью Нику приснилось, что он очутился на кладбище Эреба и отчаянно искал надгробный камень Сария, но все надписи внезапно превратились в какие-то загадочные письмена, составленные из витых значков, которые он никогда в жизни не видел.

На следующий день Эмили вообще не пришла в школу. Ник всю химию провел, уныло пялясь на пустующее место, где она обычно сидела. Больше всего на свете ему хотелось завыть. Он знал, почему Эмили нет. Игра взяла верх над ней, как и над всеми остальными.

Я не имел права оставлять ее одну. С чего вдруг я вообще решил, что именно Эмили должна обладать иммунитетом к Эребу? А теперь уже слишком поздно. Ничего не поможет, она просто не станет с ним разговаривать, даже не подпустит его к себе. Ей хочется лишь выполнять полученные задания.

Надо было больше рассказывать Эмили об игре. А он вместо этого выдал ее на расправу, даже не позаботившись о защите.

На перемене Ник ей позвонил, но трубку, конечно, никто не взял. Ну ладно, тогда он поедет к Эмили сразу же после школы.

Приняв решение, он тотчас почувствовал себя лучше. Он переговорит с ней и напомнит об их плане — остановить Эреб. В конце концов, это ведь была ее идея.

Эйфория продолжалась до урока английского, когда Ник открыл книгу и нашел в ней свернутую записку, которую, ясное дело, сам туда не вкладывал.

Его сердце забилось чаще. Он развернул записку.

«Рядом с Джеми свободна еще одна кровать», — сообщали неуклюжие печатные буквы.

Ник сделал глубокий вдох, надеясь, что никто не заметил ужаса на его лице. Краем глаза он выискивал, кто же за ним наблюдает и, может быть, даже ждет какой-то реакции, но все, казалось, занимались своими обычными делами и не смотрели на Ника. Хелен зевала, время от времени почесывая затылок. Колин? Читал. Дэн и Алекс перешептывались. Может быть, это их рук дело? Алекс все время смотрит на Ника с демонстративным дружелюбием, но, может быть, он просто так маскируется?

Он снова свернул записку и сунул ее в карман брюк. Итак, рядом с Джеми свободна еще одна кровать. Грязные свиньи. Ведь они тем самым практически признались. Несчастный случай был подстроен, кто-то повредил тормоза Джеми. И все из-за этой дурацкой дрянной игры.

Ник вдруг мгновенно воспылал ко всем остальным такой ненавистью, что охотнее всего сейчас вскочил бы, схватил стул и заехал бы каждому по ушам. Чтобы они поняли, как это приятно — получить черепно-мозговую травму. Он опять глянул на Колина, и в душе сразу же поднялось желание схватить того за горло. Он вскочил.

— Да? — спросил мистер Уотсон. — Что-то случилось, Ник?

Я сейчас сойду с ума.

— Мне нехорошо. Боюсь, кое-что никак не желает перевариваться.

Он был абсолютно уверен, что мистер Уотсон понял скрытый смысл его слов — это ясно читалось по его лицу, но расспрашивать подробнее учитель не стал.

— Тогда, может быть, тебе лучше пойти домой.

— Да. Спасибо.

Нику уже было все равно. Пусть теперь кто угодно думает, что он убежал из школы, испугавшись письма с угрозой, — это не играло никакой роли. Важна была только Эмили. Он должен переговорить с ней, она наверняка еще не настолько увязла в игре, чтобы его аргументы не возымели никакого влияния. Нужно только поделиться с ней теорией о случившемся с Джеми и показать письмо. Прямо сейчас. Немедленно.

Ник достал из сумки мобильник — надо еще раз попытаться позвонить Эмили.

«1 новое сообщение» — увидел он на экране и нажал Прочитать.

Ни в коем случае не присылай мне никаких сообщений и не пытайся связаться по MSN или Skype. Если у тебя есть время, приходи сегодня в 16 часов в Блумсбери, [22] Кроумер-стрит, 32. Не говори никому ни слова и проверь, чтобы никто за тобой не следил. Эмили.

Он буквально проглотил сообщение. Затравленно оглянулся и снова посмотрел на экран. Никаких сообщений, никакого MSN — почему? Эмили что-то узнала?

Ник сделал глубокий вдох и попытался разобраться в своих мыслях. Все-таки SMS читалась так, словно Эмили по-прежнему могла здраво рассуждать. И она хочет с ним увидеться! Но до четырех еще почти три часа. Он понятия не имел, хватит ли ему терпения выдержать так долго.

В конце концов он использовал это время, чтобы убедиться, что никто за ним не следит. Еще ни один человек на свете ни разу в жизни не добирался до Кроумер-стрит такими окольными путями и не пересаживался так часто с одной линии метро на другую.

 

25

Перед домом номер 32 стоял очень странный парень: огненно-рыжая борода, огненно-рыжие длинные волосы. И борода, и волосы заплетены. Должно быть, он дожидался именно Ника, поскольку подошел, едва завидев его.

— Ты Ник, верно? Леди тебя хорошо описала. Я Спиди. Пойдем.

Он повел Ника по узкой лестнице на второй этаж дома, где открыл деревянную, выкрашенную в зеленый цвет дверь.

— Заходи. Кола, пиво или «Женьшень Улун»? Виктор утверждает, что чай полезен для мыслительной деятельности. А уж у него-то мозг постоянно работает.

Ник, еще не успевший ничего сказать, а только мельком поздоровавшийся с незнакомцем, попросил стакан воды. С какой стати Эмили его сюда позвала? Сама она тоже тут?

Он проследовал за Спиди через кухню, набитую всякой всячиной, и очутился в огромной комнате, наполненной многоголосым гудением. Ник насчитал двенадцать компьютеров, не говоря уж о ноутбуке Эмили. Девушка сидела в нише у окна, с наушниками на голове, и очень сосредоточенно смотрела в экран.

— Лучше не мешать, — сказал Спиди. — Тут прямо с ума сойти что творится. Пошли, я познакомлю тебя с Виктором.

Он провел Ника к гигантской конструкции из разнокалиберных приборов, за которой, совершенно ею загороженный, сидел полноватый человек, весь в черном. Но Ник глянул на него лишь краем глаза, поскольку все его внимание тотчас привлек огромный монитор, с диагональю дюйма двадцать два как минимум. На экране маячил лиловый человекоящер, сражающийся с червеобразным монстром. Он невероятно искусно обращался с мечом, движения его были просто молниеносны. Пухленькие пальцы игрока летали по клавиатуре и управляли мышью с такой же точностью, с какой врач манипулирует скальпелем. У гигантского червя не было никаких шансов, несмотря на острые, словно иглы, зубы. Хрясь, и человекоящер рассек тварь пополам. Передняя половина, усеянная зубами, еще продолжала биться, пока ее голова наконец не отлетела в сторону.

Спиди стянул с головы играющего один из наушников.

— Ник здесь!

— О, как раз вовремя! Доделаешь за меня?

— Ну конечно. Ник, впрочем, пьет только воду.

— Да не вопрос.

Мужчина встал и потянулся. В лучшем случае он доставал Нику до подбородка.

— Тебе нужно хотя бы попробовать моего чаю. Я Виктор.

— Очень приятно.

— Пошли в соседнюю комнату, там можно спокойно поболтать.

Он надел наушники на Спиди, высматривавшего новых врагов, и указал Нику на усеянную граффити дверь. Уже взявшись за округлую ручку, Ник вдруг понял, что привлекло его внимание.

— Рассеки червя, — крикнул он Спиди. — Разруби его на самые мелкие части, может быть, ты там что-нибудь найдешь!

Спиди отсалютовал Нику большим пальцем и начал крошить поверженного противника.

— Не так быстро, — посоветовал Виктор. — Иначе будет заметна разница. Тебе нужно придерживаться моего темпа.

Глубокий вздох сожаления вырвался из груди Спиди. Теперь человекоящер рубил своего противника уже медленнее, хотя все еще орудовал мечом не менее искусно, чем японский повар, готовящий суши.

— Проходи, — пригласил Виктор. — Я принесу чай.

В комнате за разрисованной дверью располагались три огромные кушетки и столько же столиков, все, мягко говоря, из разных гарнитуров. Ник вообще-то не особо разбирался в таких вещах, но в голове у него что-то слегка засвербило — видимо, от неимоверных цветовых диссонансов. Он уселся на самую некрасивую кушетку — оливково-зеленую с желтыми розочками и голубыми парусами. Так хотя бы можно было на нее не смотреть.

Через несколько секунд в дверь вошел Виктор с подносом в руках. По его виду Ник понял, что за этой сумасшедшей мешаниной стилей крылась своя система.

— Викторианский фарфор с фиалками или Симпсоны?

— Раз уж ты Виктор, то оставляю тебе викторианское, — сказал Ник и взял чашку, на которой Гомер позировал поверх надписи «Trying is the first step towards failure».

Пока Виктор, восторженно полуприкрыв глаза, потягивал чай из пузатой чашки, Ник смог повнимательнее рассмотреть нового знакомого. По всей видимости, ему было двадцать два — двадцать три года. С первого взгляда он казался старше, но лишних лет ему, вероятно, добавляли усы длиной во всю губу и лихо закрученная треугольная мушкетерская бородка. Виктор выглядел как Портос. Этакий готический Портос, поскольку в ушах у него болтались клипсы в форме черепа, размерами уж точно не меньше фунтовой монеты, а на каждом пальце красовалось по крайней мере по одному серебряному перстню. Среди них опять же с большим отрывом лидировали черепа, сразу следом шли змеи. Уравновешивал всю эту картину одинокий ангел, болтавшийся на свисавшей с шеи цепочке.

— Да ты пей, пей, — сказал Виктор.

Повинуясь чувству долга, Ник отхлебнул чай и поразился, насколько же тот вкусный.

— Нам тут Эмили принесла что-то уж совсем необычное, — заявил Виктор, сделав еще один глоток. — Должен тебе сказать, что я немножко разбираюсь в компьютерных играх. Но вот штучка типа Эреба мне в руки еще никогда не попадала.

— Она тебе так просто отдала диск?

— Ни в коем случае. Все в полном ажуре, в рамках третьего обряда. Я — новичок, которого она выбрала, — зажав пальцами усы, он покрутил их и ухмыльнулся. — Я и впрямь пока еще начинающий, играю всего лишь с сегодняшнего утра. — Он встал и отвесил поклон. — Сквамато, человекоящер. Вообще-то я хотел назваться Брокколи, но этот очаровательный гном-при-башне чуть не залепил в меня моим же бронзовым щитом. Эреб не любит издевок, пояснил он. По всей видимости, юмор — не самая сильная сторона этой игры.

Виктор отставил чашку в сторону.

— Но интерактивность! Ой, Боже ж мой!

— Да, знаю, Эреб разговаривает с тобой, — отозвался Ник. — Задает вопросы и выдает логичные, верные ответы. Ты представляешь, как это функционирует?

— Не имею ни малейшего понятия. Вначале я и в самом деле думал, что там просто кто-нибудь торчит на центральном терминале и строит из себя Вестника или этого дохлого типа. Но концы с концами не сходятся. Эмили говорит, что в игре участвует куча народа. Как, по-твоему, много там игроков?

Ник вспомнил поединки, проходившие на арене. А в них ведь еще и не все записывались.

— Сотни три-четыре. Может, даже больше.

— Вот-вот. Требуется целая армия Вестников, которым потом еще нужно держать в уме все розданные задания и все связи между игроками. Любой компьютер справится с этим в десятки тысяч раз лучше, чем человек, но сложные разговоры — не дело машины.

Чашка Виктора была пуста, он снова ее наполнил и подлил чая Нику.

— Расскажи мне о тамошних заданиях. Эмили вчера должна была следить за какой-то тринадцатилетней девчонкой, которая отправилась покупать газовый перцовый баллончик. Она не знала эту девчонку, та ее — тоже; вероятно, они учатся в разных школах. Но этот ваш Вестник снабдил Эмили фотографией девочки и сообщил ее имя, кроме того, назвал время покупки и адрес магазина. Как же все по-настоящему, просто с ума сойти! А у тебя были такие же задания? Может, расскажешь что-нибудь? Вдруг удастся отыскать хоть какую-то подсказку насчет того, что за всем этим скрывается?

Ник напряженно раздумывал.

— Нет, к сожалению. Один раз мне было приказано перенести деревянную коробку из Тоттериджа к виадуку на Доллис-брук. Потом ее обнаружили возле нашей школы, там внутри оказался пистолет. Еще мне надо было сфотографировать автомобиль и его хозяина и… пригласить кое-кого в кафе.

Виктор забавно засопел.

— Знаешь, звучит не так уж и страшно. У тебя не появлялось хоть малейшей догадки, зачем ты все это должен был делать?

— Нет. Только последнее задание… Там я как раз был почти уверен, зачем это нужно. Мне надо было подсыпать дигиталис в чай нашему учителю английского. Он считает Эреб… ну, слишком опасной игрой и пытается отвлечь ребят от нее. Один из гномов как-то сказал, что мы должны относиться к нашим врагам как к врагам, и я подумал, что это и есть цель игры.

Виктор как-то растерянно поглядел на Ника.

— В чай? — переспросил он таким тоном, словно речь шла о самом смертном из грехов.

— Да. Но тут я струсил, и поэтому вылетел. — Как же все-таки хорошо, что я наконец заговорил об этом. Все вдруг сразу стало не таким уж и страшным.

— Ты когда-нибудь задумывался, почему игра требует то, что она требует? — спросил Виктор после короткой паузы.

Нет, Ник не задумывался. Во всяком случае, всерьез. Ну да, пару раз такой вопрос мелькал у него в голове, особенно когда речь зашла о свидании с Бринной и о фотографиях с парковки. Кому могла быть польза от всего этого?

Но каждый раз подобные мысли так же быстро и благополучно проваливались куда-то на задворки сознания. Это были просто задания. Препятствия, которые требовалось преодолеть, чтобы двигаться дальше, как в «Бумажной охоте».

— Я думал, речь идет всего лишь о том, чтобы сделать игру увлекательной и интересной, — сказал он и, уже произнося это вслух, понял, насколько неправдоподобно такое объяснение.

— Если я не сильно ошибаюсь, то Эреб заставляет всех игроков действовать сообща, словно детали хорошо смазанной машины, — задумчиво произнес Виктор. — Один что-то прячет, следующий забирает спрятанное и переправляет в другое место. Один что-то покупает, другой наблюдает за ним и составляет отчет, чтобы игра могла планировать дальнейшие действия. После рассказа Эмили я почти уверен, что вы все вместе трудитесь над тем, что ни одному из вас не известно, поскольку каждый знает только маленькую часть целого, один-два камешка в громадной мозаике. — Виктор икнул. — А теперь и я вместе с вами, но я хочу увидеть всю картину разом, черт ее дери!

— Всю картину. — На долю секунды в голове Ника вспыхнула картина, пестрая и до жути знакомая, но мгновенно исчезла, прежде чем он понял, что это было.

— Знаешь, что тут поможет? Мне надо узнать как можно больше таких историй, вот как твоя. Как можно больше информации о заданиях, которые раздавала игра. Потом можно было бы сложить все это воедино, и как знать? — Виктор потер руки. — Вдруг в конце выяснится, что мы ищем святой Грааль или что-нибудь подобное! — Он буквально заражал своим хорошим настроением.

— Если хочешь, я попытаюсь расспросить кое-кого из бывших игроков, — предложил Ник. — Но может случиться и так, что ни один из них не захочет ничего рассказывать. Когда вылетаешь, получаешь строгое указание держать язык за зубами.

— Попытаться, во всяком случае, стоит. А мы тут пока организуем небольшую исследовательскую лабораторию. Я надеюсь, скоро настанет время перейти на следующую ступень. Блистательный Сквамато, к моему огорчению, все еще толчется на первом уровне.

— Надо браться за самые трудные дела. Когда окажешься при последнем издыхании, придет Вестник и спасет тебя. Он даст тебе задание, и если ты его выполнишь, то перейдешь на следующий уровень.

Виктор ударил себя ладонью по лбу:

— То есть я играю слишком хорошо, чтобы продвинуться дальше? Да это просто извращение какое-то. Подожди, надо сказать Спиди, чтобы он чуть-чуть накосячил…

Он с легким шумом выдвинулся из комнаты, а минуту спустя, хихикая, вернулся.

— Спиди как раз сражается с каким-то скелетом выше человеческого роста. Хочешь посмотреть?

Былое волнение вновь пробудилось в душе Ника. Да, конечно же, ему очень хочется посмотреть.

Они расположились за спиной Спиди, на небольшом расстоянии, чтобы не мешать. Сквамато как раз опрометчиво ринулся вперед, прямо навстречу самому сильному из воинов-скелетов, голову которого украшала корона. Они не могли слышать, что происходило, — наушники Спиди поглощали шум сражения, — но зато видели, как пояс человекоящера постепенно становился все более серым. Плохо отпарированный удар короля скелетов, еще один… и вот Сквамато уже лежит на земле, остатки жизни в нем едва теплятся, а битва вокруг и не думает утихать.

Ник сжал кулаки, так что ногти впились в ладони. Многих воинов, участвовавших в сражении, он не знал или видел их только на арене. Стоп-стоп-стоп! Это же Сапуджапу! Значит, он еще жив. Хорошо. А там, позади, бился — и вот это уже не так радовало — Лелант. Ник продолжал всматриваться в экран, невольно поймав себя на мысли, что ищет Сария. Какая глупость. А еще глупее то, что ему по-прежнему болезненно не хватает его второго «я».

Через несколько минут сражение закончилось, и появился Вестник. Ник невольно сделал шаг назад, но тут же понял весь идиотизм своего поступка и опять расположился за спиной Спиди. А вот появились и знакомые серо-серебристые буквы на черном фоне — слова Вестника:

«Лелант сражался как герой, и ему подобает главная награда».

Он протянул темному эльфу мешок золота и щит, сверкающий как звезда. Сапуджапу, слегка раненый, получил три бутылочки с целебным напитком — изрядное количество! Ник порадовался за него. Другим тоже достались разные подарки, и вот наконец Вестник обратился к Сквамато:

«Поначалу ты держался блестяще, а потом внезапно ослаб. Мне это не нравится».

— Ого! — произнес Виктор.

«Мне жаль, что я растерялся. Но такое больше не повторится», — торопливо отстучал по клавишам Спиди.

«Надеюсь. Но сейчас ты почти что мертв. Если останешься здесь, то умрешь. Если последуешь за мной, я спасу тебя. Какое решение ты принимаешь?»

«Я иду с тобой».

«Хорошо».

Вестник усадил Сквамато на лошадь позади себя, и они поскакали прочь от места битвы. Ник расстроился, что не слышит музыку, которая наверняка сопровождала их поездку.

А затем произошло то же, что и всегда. В одной из пещер, где они очутились, Вестник выложил карты на стол: Сквамато будет жить и перейдет на второй уровень, если выполнит задание.

«Сегодня вечером в семь часов приходи к Мемориалу Кавалерии в Гайд-парке. Позади памятника стоят белые скамейки. Под третьей справа ты найдешь почтовый конверт, в котором будет лежать записка с несколькими словами. Поезжай по указанному в ней адресу и нанеси краской эти слова на стене гаража. Затем сфотографируй сделанное, и тогда Эреб снова будет рад принять тебя — уже игроком второго уровня».

— Это неспроста, — пробормотал Ник.

Спиди, как и следовало ожидать, был просто ошарашен заданием:

«Кажется, я чего-то не понял. Ведь это не имеет никакого отношения к игре».

«Нет-нет, Сквамато, имеет, и гораздо большее, чем ты думаешь».

«Так речь идет все-таки про настоящий Гайд-парк и настоящий Мемориал Кавалерии?»

«Абсолютно верно».

«А если я ничего не найду под скамейкой? Если там ничего нет?»

«Тогда ты вернешься и сообщишь об этом. Но не пытайся меня обмануть. Я это замечу».

Спиди перевел взгляд на Виктора, который, казалось, был чем-то встревожен.

«К тому же задание не вполне законное, — напечатал Спиди. — Что, если кто-нибудь меня сцапает?»

Вестник натянул на лицо капюшон, только желтые глаза светились из темноты.

«Ну, до сих пор тебя сцапали всего один раз. Так что пускай в ход свои таланты и прекращай жаловаться. Мы увидимся, когда задание будет выполнено».

И на Эреб опустилась тьма.

— Просто бред какой-то, — констатировал Виктор, жестом отзывая Ника и Спиди в соседнюю комнату, поскольку Эмили как раз в этот момент попала в трудную ситуацию. Они слышали, как девушка торопливо барабанит по клавишам ноутбука.

— А что Вестник имел в виду, говоря, что «тебя сцапали всего один раз»? — Ник был искренне удивлен. — В каком смысле «сцапали»?

— Несколько лет назад я какое-то время увлекался граффити, разрисовывал стены, был настоящим вандалом, — ответил Виктор. — Но откуда Желтоглазый об этом знает… не имею ни малейшего понятия. Вообще все как-то по-дурацки. Лучше б я носился по Лондону с деревянной коробкой, чем рисковал быть обвиненным в порче чужого имущества.

— Но вы поняли? — вмешался Спиди. — Он не заметил, что я играл вместо Виктора. Его напрягло только то, что в конце сражения я держался очень неловко.

— Да, это удалось. Тем не менее рисковать больше не будем. Похоже, Эреб чертовски хитер. Пока не разузнаем поточнее, в чем там дело, будем вести себя осмотрительно. К тому же скоро тебе предстоит оказаться новичком, которого я посвящу в игру. Понятно?

Спиди провел рукой по рыжим волосам.

— Да уж надеюсь на это. Звякни мне, когда дойдет до дела, а сейчас пока я пойду. Кейт наверняка уже ждет.

После ухода Спиди Виктор принялся рыться в шкафах — наверное, предположил Ник, в поисках завалявшихся баллончиков с краской. Эмили по-прежнему сидела в нише у окна, полностью поглощенная игрой.

Может, ему пора уходить? Или остаться и подождать Эмили? Ник нерешительно перелистывал один из компьютерных журналов — те стопками лежали повсюду на столах. Он еще не до конца разобрался, кто такой Виктор. Это его квартира? Офис? Или то и другое? А чем он вообще занимается?

Спрашивать сейчас было неудобно — Виктор как раз сражался с горами бумаги, норовившими вывалиться из шкафа. А с кем сражается Эмили?

Ник подошел поближе, очень тихо, чтобы не помешать, и заглянул поверх плеча девушки. Гемера бежала по какому-то туннелю. Для игрока третьего уровня у нее были уже довольно завидный нагрудный панцирь и внушительный меч.

Впереди, справа и слева от нее то и дело проносились знакомые фигуры. Тут Дриззел, Финиэль и Нуракс. Гемера оказалась среди тех же воинов, что когда-то окружали Сария.

Бух! Несколько папок с документами все-таки грохнулись, пол содрогнулся. Похоже, Виктор нарушил хрупкое равновесие, царившее в до краев набитом шкафу, и теперь все содержимое оного устремилось навстречу своему владельцу. Из лопнувшей обувной коробки на его голову залпом просыпались пустые картриджи.

Эмили мельком взглянула на Виктора, но тотчас снова сосредоточилась на игре. Гемера выбежала из туннеля на свет и теперь стояла под громадным деревом, листья которого увенчивала золотая корона. Под деревом пылал костер, и понемногу завязывалась легкая беседа.

Может, появились какие-нибудь новости? Нет, разговор сводился только к тому, как трудно отыскивать волшебные кристаллы.

Взгляд, брошенный на часы, подсказал Нику, что сейчас будет ровно шесть. Лучше ему собираться на выход. Виктор тоже вскоре должен был тронуться в путь, если рассчитывал вовремя попасть к Мемориалу Кавалерии.

Последние лучи дневного света играли в волосах девушки. С тех пор как Ник пришел сюда, они еще не обменялись ни единым словом, но это было нормально — Эмили не могла отвлечься. Как же она красива. Ник не мог уйти просто так, он мечтал унести с собой хоть какое-то воспоминание. Не слова, так хотя бы образ.

Он достал из кармана брюк мобильник и сфотографировал сидящую за ноутбуком Эмили. Та даже не заметила. Ник бережно, словно сокровище, убрал телефон. Теперь ее образ всегда будет с ним.

Виктор наконец нашел баллончики с краской.

— Надеюсь, они не полностью высохли, — пробормотал он и встряхнул один из баллончиков с зеленой наклейкой.

— Я уже ухожу, — сказал Ник.

— Да все нормально. Только помни, что тебе нельзя отсылать сообщения ни мне, ни Эмили — их могут перехватить. Я не уверен, но, в принципе, даже удивился бы, если бы эта хитрющая игра не могла контролировать твою почту. Она определенно понимает то, что мы сообщаем друг другу, не забывай об этом.

Ник обещал не забывать. Черт побери, теперь он вообще не мог перестать об этом думать. Значит, Вестник читал его переписку?

По дороге домой в метро он снова и снова рассматривал фотографию Эмили. Больше всего ему хотелось расцеловать экран мобильника, но он благоразумно решил подождать, пока не окажется в одиночестве.

 

26

— Можешь забыть об этом, — заявил Грег. После его падения с эскалатора прошло почти две недели, но ссадины все еще были заметны.

— Только задания, — Ник предпринял вторую попытку. — Мне не нужно знать, за кого ты там играл, — только поручения Вестника. Это очень важно.

— Да зачем тебе? Ведь ты уже вылетел. Больше туда не попасть, как ни пытайся. Поверь мне.

Нет, это просто уму непостижимо! С самого начала недели он пытался разыскать бывших игроков и разговорить их, но пока что улов был более чем скуден. Вот и Грег наверняка уже смылся бы, если бы Ник не вцепился ему в рукав.

— Пожалуйста! Нас же никто не видит. А я расскажу тебе о своих заданиях. Ну, пойдем поговорим?

— А мне-то что? Гордиться тут особенно нечем, и навязываться к тебе с этими заданиями я точно не буду, Данмор. Так что оставь меня в покое, — он высвободил рукав и скрылся в одной из аудиторий.

Ник громко выругался, обернулся — и увидел убегающего Эдриана. Ну прямо воплощение нечистой совести. Он рванул следом.

— Эй! Стой! Ты что, подслушивал?

Эдриан повернул к нему бледное лицо:

— Я ничего не слышал. А что там такое было, что Грег не хотел тебе рассказывать?

Конечно, это несправедливо. Но ведь никого другого поблизости нет, и Ник решил выместить на Эдриане все свое разочарование.

— Слушай, хватит шпионить! Вот увидишь, когда-нибудь так схлопочешь по шапке, что забудешь, где верх, а где низ.

— Оставь мальчишку в покое, — раздался за спиной у Ника чей-то низкий голос.

Хелен. Нет, он определенно уже ничего не понимает.

— Ты-то что здесь забыла? — рявкнул он, не в силах сдерживаться.

— Я сказала, оставь его в покое. Если еще раз увижу что-то подобное, то на следующий день ты свою мордашку в зеркале точно не узнаешь.

Ник озадаченно переводил взгляд с Эдриана на Хелен.

— Я ему не угрожал, — наконец отвис он. — Я всего лишь сказал кое-что. Угрожаешь здесь только ты, причем не ему, а мне!

— Все понятно. А теперь исчезни.

По лицу Эдриана было видно, что он так же ошеломлен выходкой Хелен, как и сам Ник.

— Да все хорошо, Хелен, он же ничего мне не сделал.

— Н-да, — отозвался Ник. — Ты это знаешь, я тоже это знаю, но Хелен, очевидно, думает, что тебе нужна нянька.

Он развернулся и ушел.

Следующим уроком оказался очередной английский. Ник не сводил взгляда с мистера Уотсона, рассказывавшего про елизаветинский театр, хотя даже не слушал, что тот говорит. Вот уже несколько дней о Джеми не было никаких известий. Это, конечно, лучше, чем плохие новости. Вот только, может, им вообще плохое не сообщают?

В конце урока он демонстративно на глазах у всех подошел к столу мистера Уотсона — никто не должен заподозрить, что Ник что-то скрывает.

— Вы не знаете, как дела у Джеми? — Во рту у него все пересохло. — Я хотел позвонить его родителям, но не решился. Поэтому я подумал, может быть, вы могли бы мне что-то сказать…

— Он все еще в искусственной коме, — ответил мистер Уотсон. — Впрочем, все не так плохо. Бедро заживает. Куда больше хлопот с сотрясением, ведь могут быть последствия… но тебе это наверняка известно.

Значит, ничего нового. Ник поблагодарил учителя и вышел из класса, бросив в сторону Эмили быстрый взгляд. Девушка сделала вид, что ничего не заметила. Она поболтала с Глорией, махнула Колину, а его просто проигнорировала. Они вот уже несколько дней не обменивались ни единым словом, от Виктора тоже не было никаких вестей. Ник постоянно заглядывал в мобильник, надеясь получить эсэмэску с приглашением на Кроумер-стрит. Напрасно.

Следующий урок — свободный. Поначалу, когда он перешел в выпускные классы, куча не занятого ничем времени в перерывах между уроками ужасно его радовала; но сейчас от этого Нику становилось только хуже. Ведь никого, с кем можно было бы провести это время, рядом нет.

Но, с другой стороны, пожалуй, он не совсем прав. Ведь помимо Эреба существуют тысячи тем, на которые можно поговорить, и абсолютно при этом неважно, игрок собеседник или нет. Например, почему бы ему не поболтать с Джеромом? Тот как раз сидел впереди, сжимая в руках банку «Ред Булла».

— Привет, Джером. Как дела?

— Брр.

— Слушай, ты на последнюю тренировку ходил? Я пропустил, но на этот раз отправлю Беттани на почту письмо, чтобы он снова не кипятился.

— Умно с твоей стороны. — Закрыв глаза, Джером потягивал энергетик.

— Значит, ты там был.

— Йес.

— Ну и?

— Да все как всегда.

Ник замолчал. Идея заговорить именно с Джеромом сама по себе была не очень-то удачна: тот в принципе никогда особенно не любил болтать. Как будто каждое слово стоило ему денег.

— Ну ладно, тогда до скорого, — сказал Ник и отошел. Нужно как-то убить этот час.

По пути в библиотеку его перехватил Эрик:

— Найдется минутка?

Отказать ему Ник не мог, хотя один только вид Эрика снова пробудил в нем ревность. Эта его манера держаться, такая рассудительная, такая солидная…

— Да? — отозвался он.

— Я беспокоюсь об Эмили. Может такое быть, что теперь и она тоже увлеклась этой вашей игрой?

Ник улыбнулся. А Эрика-то она в свои дела не посвятила.

— Понятия не имею. Я вообще-то уже не в игре, ты в курсе?

— Да? — Эрик вздернул брови. — Ну что ж, тем лучше для тебя.

Нику ужасно хотелось нагрубить в ответ. С чего вдруг ты так в этом уверен? Но он подавил в себе это желание, ведь Эрик, пожалуй, мог бы ему помочь.

— Да я уже и сам так думаю. Теперь проблема в другом: мне надо бы переговорить с парой человек, которые… пострадали. Я точно знаю, что не меня одного вышвырнули, но никак не могу найти к остальным подход.

Эрик поджал губы.

— И тебя это удивляет? А с какой стати они должны тебе доверять? Ведь нет никаких доказательств, что ты теперь точно за пределами Эреба.

Да, все это чистая правда. Но…

— Если бы ты сказал им, что мне можно доверять, они бы наверняка согласились со мной пообщаться.

— Возможно. Но посуди сам, Ник: мы с тобой едва знакомы. А от Джеми я знаю, что ты очень изменился в последнее время. Я не могу просто так за тебя поручиться.

Невероятно. А Эрик-то, оказывается, не совсем уж рохля, раз в состоянии дать кому-то такой отпор. Ник решился на последнюю попытку:

— Я тут пытаюсь кое-что предпринять против Эреба. Я побывал там и знаю его механизмы. Во всяком случае, большую их часть. Но за игрой определенно скрывается что-то еще. Мне необходимо выяснить, что именно, а для этого нужна информация.

Эрик сочувственно пожал плечами.

— Прекрасно тебя понимаю. Но я обещал людям, которые мне доверились, что никому ничего не передам, и должен сдержать свое слово.

Да что ж они все захлопнулись-то, как устрицы, с какой стороны ни подойди, подумал Ник.

— Ладно, — вздохнул он. — Тогда сражайтесь каждый сам за себя.

Ему не давала покоя мысль о том, что в следующий раз у Виктора он появится с пустыми руками. К кому же еще можно подкатить?

К Дарлин. Она определенно вылетела. Правда, в их разговоре тогда мелькали еще Джереми и Мохамед, которые получили письма с угрозами, — но ведь это еще ничего не значит. Аиша вон тоже получила подобное письмо, но она, похоже, до сих пор в игре. Грега точно вышвырнули, но тот отказывается разговаривать.

Дарлин. Вот к кому Ник обратится. К тому же в прошлый раз она не показалась ему такой уж прям запуганной или замкнутой.

После некоторых поисков Дарлин нашлась в кафетерии. Под удивленными взглядами ее подруг Ник вытащил девушку в коридор. Тут было спокойнее, и он мог контролировать ситуацию. Никакого Колина, никакого Дэна, никакого Джерома.

— Опять ты, — усмехнулась Дарлин. — Келли и Тереза уже совсем обзавидовались.

А она и впрямь хорошо подходит Джеми, подумал Ник.

— Слушай, Дарлин, — он решил зайти издалека, осторожно. — Ты говорила, что больше не играешь. Сделай одолжение, расскажи мне парочку каких-нибудь историй, которые с тобой приключились, когда ты еще была там.

Она встревожилась:

— Но ведь ты же сам предупреждал, что я должна вести себя так, словно никакой игры никогда не было.

Ник оглянулся.

— Тебе нужно только один раз об этом поговорить. Сейчас. Со мной.

Услышав чьи-то шаги, он схватил Дарлин за руку и отвел в пустой класс. Потом закрыл дверь и сел напротив девушки.

— И о чем я должна тебе рассказать?

— Ну, например, о том, какие задания ты получала. Было там что-нибудь особенное?

Она задумалась и искоса посмотрела на Ника, словно не вполне убежденная, можно ли доверить ему подобные вещи.

— Помнишь кражу ноутбуков?

— Конечно.

— Я тоже имела к ней отношение. Стояла на стреме. Если бы кто-нибудь появился, то мне нужно было по мобильнику подать сигнал тревоги. Но только не вздумай кому-нибудь об этом сообщить, иначе я буду все отрицать.

Ник обдумывал услышанное.

— А тебе известно, что стало с теми ноутбуками?

— Нет. Но предположить можно. Думаю, они предназначались для тех, кто не мог участвовать в игре, потому что у них не было своего компьютера. Мне кажется, Аише как раз достался один из этих ноутбуков.

Разумное объяснение, но оно вряд ли поможет Виктору в разгадывании головоломки.

— А еще что?

— Боже мой, какой ты любопытный, — она вздохнула. — Еще я копировала какие-то документы, которые выудила из коробки на Кенсингтон-Гардене. Но не спрашивай меня, что именно там было. Что-то юридическое, целая стопка бумажек. Я в них ни слова не поняла.

Ник многое бы отдал, чтобы просто взглянуть на эти юридические документы.

— Всё? Может, ты кому-то угрожала или… вредила?

Дарлин отвела глаза.

— Нет. Я знаю, что ты имеешь в виду, но это была не я. Остальные мои задания оказались довольно безобидны. Написать за кого-то реферат, купить телефонную карту и активировать ее, ну, и все такое.

— А из-за чего ты вылетела?

— Из-за того, что моя чокнутая мамочка на три дня перекрыла доступ в Интернет. Когда мне все-таки удалось выбраться в игру, Вестник сказал, что больше я для него никакой ценности не представляю. Ну не нахальство ли? Я и сейчас готова выть от злости! Как будто в этом была моя вина!

— Ну ладно. Спасибо, Дарлин, — сказал Ник. — Ты мне очень помогла, но думаю, что тебе лучше вернуться в кафетерий, пока какой-нибудь учитель нас здесь не застукал.

Она кивнула.

— Да уж, хорошенькая история получилась, просто с ума можно сойти, правда? А как ты думаешь, вдруг мы уже встречались с тобой в игре?

Ник улыбнулся.

— Может быть. Как тебя звали?

Поначалу она колебалась, но потом пожала плечами:

— Самира.

— Эй, тогда мы и правда встречались! Женщина-кошка, верно? Мы познакомились, когда я впервые участвовал в сражении!

— Да ладно! А кем же ты был?

До сих пор, стоило Нику подумать о прошлом, вспомнить свое другое «я», как откуда-то издалека его настигала странная колющая боль.

— Сарий, — ответил он. — Я был Сарием!

 

27

Наконец-то снова выходные. Наконец-то приглашение от Виктора. Всем предлагалось переночевать у него в «студии», как он называл свою квартиру.

— Поиграем, поболтаем, чаи погоняем, — сказал он по телефону. — Тебе непременно нужно приехать. Я тут кое-что интересненькое придумал!

— Это хорошо, что ты снова встречаешься с друзьями, — заметила матушка, когда Ник рассказал ей о своих планах. — В последнее время тебя просто не оторвать от письменного стола.

Прихватив спальный мешок, изомат и кучу всяких закусок, Ник отправился на Кроумер-стрит. Но сначала нужно было избавиться от всяких доморощенных шпиков, которые могли бы увязаться следом. Поэтому на каждом перекрестке и на каждом углу он по нескольку раз оглядывался, а на метро опять ехал самыми невероятными окольными путями, чтобы окончательно запутать даже тех возможных преследователей, которых не заметил.

— Добро пожаловать, друг! — Виктор открыл дверь и взял у него вещи. — Давненько я не устраивал у себя на дому вечеринки! Надеюсь, ты скажешь «да» чаю и «привет» Эмили!

Девушка сидела на том же месте, что и в прошлый раз. Когда Ник вошел, она мельком взглянула на него, с извиняющимся видом указала на ноутбук и вернулась к игре. За ее спиной, у стены, стоял красный туристический рюкзак. Она тоже останется на ночь?

В соседней комнате на пестрых до аляповатости кушетках уже развалились Спиди и какая-то девчонка. Ее волосы были выкрашены в смолисто-черный цвет, а половина головы острижена наголо.

— Кейт, — представил ее Спиди. — Моя невеста.

— Очень приятно.

Кейт улыбнулась, обнажив украшенные стразами зубы.

— Тебе пора, Спиди, — произнес Виктор. — И знаешь, не строй из себя чемпиона.

— Я же не совсем отстой, — проворчал Спиди и вышел. Ник увидел, что он уселся за другой компьютер, не за тот, что в прошлый раз.

— Так надо, — пояснил Виктор, перехвативший его взгляд. — Первое, что гарантированно проверяет программа, — IP-адрес компьютера. А уж если она его просекает, тогда не видать тебе на заставке даже самой махонькой елочки.

Стало быть, Ник с идеей одолжить ноутбук у Финна оказался не так уж далек от истины.

— Как все прошло с граффити?

— А, хорошо, если так можно выразиться. — Виктор поставил на стол чашку для Ника. На этот раз она была в виде спрута, который в приветственном жесте скрещивал пару щупальцев, так что получилась ручка. — Я нашел записку, поехал по нужному адресу, разрисовал все и смылся, пока меня не зацапали.

Он отодвинул подальше пару компьютерных журналов и вытащил фотографию: стена дома, на ней красивыми иссиня-черными буквами выведено «Кто крадет наши мечты, убивает нас».

— Цитата из Конфуция, — пояснил он. — Тот, кто программировал Эреб, очень любит цитаты.

Видимо, у Ника был здорово озадаченный вид, раз Виктор ухмыльнулся:

— Привыкни к мысли, что Эреб не сам себя выдумал. У него, как и у всякой программы, есть автор, тот, кто написал сценарий от начала до конца. Только вот остальные программы Эребу, так сказать, и в подметки не годятся. Непостижимо крутая штука.

Ник мог поклясться, что на глаза Виктора навернулись слезы.

— Знаешь, сколько лет уже пытаются написать компьютерную программу, которая говорит и думает как человек? Сколько, по-твоему, стоят подобные разработки? Миллионы, Ник! Миллиарды! А мы эту игру получаем бесплатно, словно довесок к кукурузным хлопьям! Почему?

Об этом Ник еще никогда не задумывался. Для него игра с самого начала была почти живым существом, так что и мысли не возникало, сколько она может стоить.

— Потому что… Эреб преследует какую-то цель? — рискнул спросить он и тут же был награжден сияющим взглядом Виктора.

— Точно! Эта игрушка — инструмент, самый дорогой, самый изощренный в мире инструмент! Мысленно я в смирении и мольбах преклоняю колени перед ее творцом, — он глотнул еще чаю. — Кто бы ни создал Эреб, но раз уж он на такое способен, то не привык болтать попусту и уж точно не делает случайных намеков. Итак, что же он нам возвещает — или, точнее, не нам, а владельцу этого гаража?

«Кто крадет наши мечты, убивает нас».

— Что он хочет убить владельца гаража? Или что тому угрожает смертью кто-то еще?

— В десяточку. Я рассматриваю это именно как предостережение. В всяком случае, цитата и адрес уж точно выбирались не методом случайного тыка.

Ник чуть не лопнул от нетерпения, пока Виктор крошил кекс.

— Ну и? Кто там живет?

— М-да, а вот тут, к сожалению, начинается полная скукотища. Какой-то бухгалтер, разведенный, без детей, среднее звено менеджмента какой-то фирмы, экспортирующей какие-то продовольственные товары. Что-то более банальное почти невозможно себе представить. Впрочем, в душе он вполне может оказаться сущим дьяволом.

Бухгалтер. Да уж, мягко говоря, действительно ничего захватывающего.

— А у тебя нашлись какие-нибудь детальки для нашего пазла? — спросил Виктор.

— Боюсь, что нет. Я встретил только одну девчонку из бывших игроков, которая согласилась поговорить.

Ник рассказал о заданиях, полученных Дарлин: кража компьютеров, копирование документов, телефонная карта. Виктор все записал.

— Как знать, может быть, когда-нибудь мы увидим за всем этим какой-то смысл, — задумчиво проговорил он. — А пока давай вернемся к намекам, которые спрятаны в игре. Возможно, они окажутся более разговорчивыми. Ты хорошо разбираешься в истории искусства?

Ну и ну! Ник покачал головой:

— Прости, тут ты явно не по адресу.

— Хорошо, тогда начнем с орнитологии. О чем тебе говорит слово «Ортолан»?

— Это враг, с которым сражаются все участники игры, — сказал Ник, радуясь, что наконец может дать хоть какой-то ответ.

— Совершенно верно. — Виктор потеребил в пальцах клинышек бородки. Теперь он стал похож на волшебника, который вот-вот вытащит кролика из шляпы. — А хочешь, я покажу тебе, как он выглядит?

Значит, есть его портрет?

— Конечно, хочу, — отозвался Ник.

Виктор выдвинул стоявший рядом ноутбук.

— Этот не имеет к Эребу абсолютно никакого отношения. Стало быть, мы можем выйти с него в Интернет так, чтобы программа этого не заметила и не шлепнула нас по рукам. — Он открыл ноутбук. — Ну вот, а теперь давай-ка поищем Ортолана.

Ник вбил в Google слово «Ортолан». Первая же выпавшая ссылка переправила его на Википедию. Открылась страница.

— Да ну, это же просто чушь какая-то, — заявил он, изучив информацию.

Ортолан оказался не чем иным, как малоизвестным немецким названием овсянки садовой — певчей птицы, которая во Франции и Италии считается деликатесом.

— Капитально сбивает с толку, не правда ли? — ухмыльнулся Виктор. — К сожалению, я так и не выяснил, что мистер Программист в данном случае имел в виду, но абсолютно уверен: этим он пытается что-то нам сообщить. Тут и еще кое-что обнаружилось, тебе оно наверняка понравится. — Он захлопал в ладоши, словно ребенок, которому в день рождения подарили громадный торт. Пальцы, унизанные перстнями с черепами, уже легли на клавиатуру, когда внезапно Виктор передумал: — Нет, вначале надо тебя кое о чем спросить. Ты участвовал в этих одиозных поединках, которые устраиваются на арене? А то завтра ночью состоятся очередные бои, и все герои уже сейчас от волнения чуть не писаются в свои металлические штанишки.

Ник усмехнулся:

— Да, было такое. Один раз. До второго я, к сожалению, не дожил. Увлекательная вещь. Да ты сам увидишь.

— Отлично. Но для участия в поединках ты ведь должен был записаться, верно? Ну, скажи-ка мне, у кого?

Виктор любил многозначительные загадки и просто вопросами не ограничивался.

— Во второй раз — прямо на арене, у церемониймейстера. В первый раз — у какого-то солдата в таверне Атропос.

Ухмылка Виктора уступила место забавно-растерянному выражению лица.

— Ты сказал «Атропос»?

— Да. А что?

— О господи, куда мы катимся?! — воскликнул Виктор с наигранным отчаянием. — Дети в школе что, вообще больше ничему не учатся? Ну, тогда хотя бы скажи, не заметил ли ты в облике этого вашего церемониймейстера чего-нибудь странного?

— Он совсем не вписывался в игру. Выглядел не так, как другие персонажи, а… несуразно как-то. Я всегда называл его про себя просто Пучеглазый.

Виктор уже откровенно веселился.

— Как прекрасно, просто замечательно. Но этот Пучеглазый случайно не показался тебе знакомым, а? — он широко раскрыл глаза, пытаясь сымитировать выражение лица распорядителя.

— Нет, извини.

— Тогда глянь-ка сюда.

Виктор набрал в браузере адрес, открыв сайт музеев Ватикана. Потом он еще пару раз щелкнул мышкой и наконец повернул ноутбук так, чтобы Нику был лучше виден экран.

— Вот он, твой Пучеглазый. Нарисован лично самим Микеланджело.

Чтобы прийти в себя, Нику потребовалось несколько секунд. То, что показал ему Виктор, оказалось громадной картиной, на которой мельтешили сотни фигур. Посредине располагались Иисус и Дева Мария, вокруг них на облаках сидели и стояли полуобнаженные люди. Внизу дули в трубы несколько ангелов, а остальные втаскивали людей с земли на небеса. У нижнего края картины, в грязи, корчились какие-то фигуры, и там, чуть справа от центра, был он.

Церемониймейстер выглядел именно так, каким Ник увидел его в Эребе: обнаженный, в одной лишь набедренной повязке, со странными пучками волос на голове и с длинным посохом, которым он как раз замахнулся, словно собираясь ударить сидящих в лодке людей.

— Да, это он! — взволнованно воскликнул Ник.

— Ты знаешь, как его зовут?

— Нет.

Виктор выпрямился и сделал важное лицо.

— Это Харон. В греческих мифах он переправляет на своей лодке души умерших через реку Стикс в подземное царство мертвых.

Ник внимательнее посмотрел на картину и невольно содрогнулся. Здесь Харон скорее бил души мертвых, нежели перевозил их через реку.

— Возможно, стоит упомянуть и о родителях вашего пучеглазого распорядителя. Харон — сын Никты, богини ночи, и… Эреба.

Голова у Ника окончательно пошла кругом.

— И что все это значит?

— Трудно сказать. Но, может быть, удастся подобраться к сути всей этой истории, если взглянуть на название шедевра Микеланджело. Смотри! — Он подвел курсор к тексту под фотографией.

Микеланджело Буонаротти

«Страшный суд»

Сикстинская капелла

— На Страшном суде Господь отделяет праведников от грешников, — пояснил Виктор. — Не очень-то красивое зрелище. И знаешь, я вот задаюсь вопросом: а не делает ли игра что-нибудь подобное? В смысле, производит отбор. Иначе почему из Эреба так беспощадно изгоняются все, кто не справился с заданием?

— Слушай, а может, все это — просто бред сумасшедшего?

Виктор еще пару раз щелкнул мышкой по картине, увеличив ее так, чтобы можно было детально разглядеть черты лица Харона.

— Может, и бред. Но главное — то, что все продумано до мельчайших деталей. А что ты мне до этого сказал? Заведение, где ты записывался, чтобы участвовать в боях на арене, называлась «Таверна Атропос»?

— Вообще-то оно называлось «Последний разрез», — уточнил Ник.

— Ох, мой малыш, мой бедный слепой малыш! — театрально воскликнул Виктор и снова что-то набрал в поисковике. — Смотри сюда. Атропос — одна из трех мойр, греческих богинь судьбы. Она старшая и самая мрачная, ее задача заключается именно в том, чтобы ножницами перерезать жизненную нить человека. Вот тебе и последний разрез, — вздохнув, Виктор захлопнул ноутбук. — Игра дает нам абсолютно ясные намеки. Ее создатель питает большую слабость к греческой мифологии. Это одна подсказка. Любой из символов, который он использует, связан с умиранием, со смертью. Это вторая подсказка. В сочетании с гениальностью программы и ее притягательностью — ой-ей-ей! Бочка динамита под нашими задницами тревожила бы меня куда меньше.

Впрочем, встревоженным он не выглядел, скорее уж довольным. Снова до краев наполнив свою чашку, Виктор откинулся на спинку кушетки.

— Здорово, просто класс, — сказал Ник, прерывая повисшую паузу. — Но что теперь делать с тем, что мы узнали?

— Радоваться, что мы такие умные, — сказал Виктор. — И искать новые подсказки. Когда-нибудь мы же должны заметить кончик веревочки, которая вытянет весь клубок.

Следующие полчаса Ник провел, наблюдая, как Спиди, побывав в башне, превратился в Квокса, варвара. Виктор вручил Нику шариковую ручку и блокнот, и теперь тот во всех подробностях записывал все, что увидел в башне. Таблички медные — наверное, это тоже что-то значит? Он записывал каждую произнесенную гномом фразу и всюду искал какие-нибудь зашифрованные послания. Ему помогала Кейт, именно она указала на трещины в стене башни. Ник зарисовал их. Может, это какой-то потайной рисунок, план, имя, в конце концов?

Виктор уселся за свой компьютер и отправил Сквамато, активно размахивавшего мечом, вперед по унылой вересковой степи. Через каждую пару шагов рядом с ним поднимались громадные — метра под два — гадюки, пытались схватить человекоящера и снова исчезали под землей. Но Виктор, казалось, обладал шестым чувством: он всякий раз уклонялся, не дав себя укусить ни единожды.

Тем временем Гемера сидела у костра с четырьмя другими игроками, в том числе с Нураксом, и беседовала о приближавшихся боях на арене. Нуракс объявил, что поставил себе цель подняться как минимум на два уровня, а если и дальше все пойдет как запланировано, то, может быть, даже попытаться отвоевать место во Внутреннем Круге.

Эмили тревожно заерзала на стуле. Ник подумал, что, возможно, девушку нервирует его присутствие, то, что он стоит за спиной и смотрит через ее плечо на экран. Собрав все свои записи, он ушел в соседнюю комнату, уселся на кушетку с розами и парусами и открыл ноутбук — тот самый, про который Виктор сказал, что он чист и не имеет отношения к игре.

Мысль, что собственный компьютер, стоящий в его комнате, теперь, может быть, шпионил за ним, здорово встревожила Ника. Уж не поэтому ли Эмили в последний раз настаивала, чтобы он ни в коем случае не посылал ей сообщений по электронной почте?

Но раз этот ноутбук программой не контролируется, ничего же не случится, если Ник с его помощью заглянет в Google?

«Эреб» — вбил он в поисковую строку и нашел в списке ту самую ссылку, которая в прошлый раз содержала лично ему адресованную угрозу. «Эреб, игра». Ник кликнул мышью по этим словам, но возникший на экране текст оказался совершенно другим.

Покачав головой, Ник закрыл страницу. Строки эти он знал по симфонии Бетховена, но здесь они вообще не имели никакого смысла. Видимо, текст предназначался тем, кто не участвовал в игре, а на сайт заглянул просто из любопытства. Впрочем, это уже неважно.

Ник продолжил поиски. Следующим запросом в Google стали слова «медная табличка», и поисковик выдал кучу объявлений от тех, кто изготавливает подобные штуки; кроме того, медные таблички, очевидно, имели какое-то отношение к гравюрам в старинных книгах. По-видимому, опять выстрел в молоко. Дальше, дальше.

На этот раз Ник попытался ввести комбинацию слов «змеи» и «греческие мифы». Нашлась гидра с девятью головами, но у змей, преследовавших Виктора, голова была всего одна. Еще Нику попалась змея, обвивавшая посох Асклепия, и змея, охранявшая оракул в Дельфах. Ни одной бросавшейся на людей из-под земли. Все мимо, все плохо.

Так, и что же дальше? Через полуоткрытую дверь он заглянул в соседнюю комнату. Все сосредоточились на игре, только Кейт чем-то громыхала на кухне. Ник пошел посмотреть, не нужна ли ей помощь, но два подноса с пиццей как раз исчезли в духовке.

— Слушай, а какая у Виктора фамилия? — спросил он.

— Лански. — Кейт на миллиметр подкрутила регулятор температуры, вздохнула и вернула все как было. — Ужасная вещь чужие духовки, у меня в них пицца либо подгорает, либо превращается в какую-то кашу. Остается надеяться, что ты любишь итальянскую ветчину с огромным количеством лука.

— Да ничего страшного. Спасибо. — Ник вернулся на кушетку и ввел в поисковик имя и фамилию «Виктор Лански». Так, один Виктор Лански нашелся в Канаде, еще один — в Лондоне. Есть!

А в компьютерных играх Виктор и впрямь отнюдь не новичок. Он даже издавал на эту тему небольшой журнал, который хоть и выходил нерегулярно, но пользовался популярностью среди фанатов игр. Ага, есть еще кое-что. Некий Дзобболино написал на своей домашней страничке, что является очень давним другом одиозно знаменитого Виктора Лански.

Мы с Виктором много чего суперского можем вспомнить о тех временах, когда ни одна стена и ни один вагон не могли устоять перед нашим искусством. Рисовать или не рисовать — для нас даже не являлось вопросом. Мы были яркими богами мира граффити, и, если бы нас не сцапали в тот один-единственный раз, мы до сих пор бы раскрашивали Лондон в разные цвета.

Ник несколько раз перечитал текст. В нем совершенно четко было сказано, что Виктор когда-то имел дело с граффити и что его сцапали. Эреб тоже мог это прочитать, ведь неслучайно же он требовал, чтобы каждый регистрировался под своим настоящим именем. Вероятно, программа собирала досье на каждого игрока. Вот это да!

Эреб выуживает информацию из Интернета, записал Ник. До сих пор мы об этом как-то не задумывались. Из всего Интернета? Ну, жесткий диск он точно просматривает, а может быть, и сайты, которые посещаешь в Сети. Вот отчего игра кажется всеведущей.

Если это так, то, вполне вероятно, Эреб изучил и историю переписки в ICQ на компьютере Ника, анализируя его диалог с Финном. Поэтому Вестник знал и про футболку с Hell Froze Over…

Ник охотно поделился бы с Виктором своими соображениями, но Сквамато как раз в эту минуту был весьма занят тем, что карабкался на гигантскую стену, стараясь при этом не сверзиться. В нетерпении Ник выпил одну за другой две чашки чая, впрочем, давно уже остывшие. Третью он случайно опрокинул, когда потянулся за блокнотом, чтобы проверить свои записи.

— Проклятье!

Ноутбук удалось спасти, вместе с пятью килограммами компьютерных журналов и записями Ника. Последние, впрочем, все-таки успели пострадать.

— Ого! Тут тоже проблемы? — в дверях, устало улыбаясь, стояла Эмили. Глаза девушки покраснели и воспалились.

— Ага, я ужасный растяпа. Подожди, надо принести какую-нибудь тряпку.

Ник рванул на кухню. Обыскав все шкафы, он наконец нашел бумажные полотенца и помчался назад. Эмили за это время попыталась промокнуть чай с помощью бумажных носовых платков, чтобы тот хотя бы не капал на пол.

— Как дела у Гемеры? — спросил Ник, лихорадочно вытирая лужу.

— У нее одна рана на животе и одна на ноге. Этот визг в наушниках почти невозможно выносить, — Эмили повалилась на вторую по степени уродства кушетку и зевнула. — Мне срочно нужен кофе, но у Виктора дома его нет. А еще сегодня надо выполнить задание, хорошо хоть не особо сложное. Правда, нечто такое, что я вообще не люблю делать. — Она снова зевнула.

— Давай схожу в «Старбакс» и принесу тебе кофе, — предложил Ник.

— Это же далеко, — заметила Эмили и на одном дыхании добавила: — Я пойду с тобой. Мне все равно нужно подышать свежим воздухом. А еще нужен телефон.

— Для задания?

Она кивнула:

— Любая телефонная будка. Ну, по крайней мере, не придется тащиться через весь Лондон.

Осторожности ради Ник уже выглядывал из окна и не обнаружил в темноте ничего подозрительного; но теперь, у двери дома, он на всякий случай еще раз внимательно осмотрелся.

— Если нас тут кто-нибудь караулит, то прячется он просто блестяще.

Они прошли вдоль Кроумер-стрит и свернули на Грейс-Инн-роуд, почти пустынную в это время суток. Каждый раз, когда навстречу попадалась компания молодых людей, Эмили отворачивалась. Какое-то неприятное чувство гнало их обоих вперед.

Они добрались до вокзала Кингс-Кросс; вот уже показались телефонные будки, но девушка, не дойдя до них, вдруг остановилась.

— Я не могу это сделать, — нетвердо прошептала Эмили.

— Сделать что?

— Позвонить и угрожать по телефону. — Она умоляюще смотрела на Ника, словно надеясь, что тот найдет выход из создавшегося положения. — И ведь даже просто позвонить и наговорить кучу милых пустяков не выйдет, потому что я получила четко прописанный текст.

— Да уж, неприятно, — сказал Ник, сознавая, как убого звучат его слова. — Но попробуй представить, что ты делаешь это в исследовательских целях. Не просто чтобы выполнить задание, но для того, чтобы мы вышли на след Эреба.

— Вот только мой собеседник этого не знает, — пробормотала Эмили.

— Подумай о Викторе и его цитате из Конфуция.

— К сожалению, это послание писал точно не Конфуций, — она со свирепым видом направилась к ближайшему телефону. — Ладно, я справлюсь. — Девушка достала из сумочки мелочь, айпод и листок бумаги.

— А айпод зачем?

— Нужно записать разговор, а потом загрузить его. Чтобы было видно, что я не до конца провалила задание.

Ник смотрел, как она, скорчив отчаянную гримасу, набирает номер, как включает айпод и вслушивается в звуки на том конце провода. С первым длинным гудком Эмили закрыла глаза. Он услышал, как в трубке кто-то ответил.

— Ничего не кончено, — проговорила Эмили замогильным голосом. — Вам не обрести покой. Он ничего не забыл. Он ничего не простил. Вам не выйти сухим из воды.

— Кто это? — донеслось до Ника с другого конца провода. Какой-то мужчина кричал в трубку: — Я на вас всех натравлю полицию, проклятые бандиты!

Больше ничего не было слышно, кроме тихого «Проклятье» и коротких гудков. Эмили дрожащей рукой повесила трубку.

— Кажется, мне плохо, — сухо заметила она. — Поганая дрянь! Я никогда больше так не поступлю. А теперь кофе.

Они нашли спокойный уголок в «Старбаксе» на Пентонвиль-роуд. Эмили заказала двойной капучино с добавлением эспрессо. Ник, безмерно счастливый оттого, что она его пригласила, повторил заказ, взяв еще два шоколадных маффина.

— Откуда ты знаешь Виктора? — спросил он, когда Эмили съела половину своего маффина и теперь дула на их чашки, поскольку кофе все еще был обжигающе горячим.

— Он был другом Джека, — она рассеянно улыбнулась. — Виктор, правда, говорит, что он — по-прежнему друг Джека, и их дружбе нисколько не вредит то, что Джек чуть-чуть утонул.

Ник положил свою ладонь на ладонь Эмили, даже не успев подумать, что делает. Но девушка не отняла руку, наоборот, сплела свои пальцы с его.

— Виктор очень мне помог. Относился ко мне как к младшей сестре.

— Он просто замечательный, — от чистого сердца сказал Ник, но больше ничего не добавил; ему казалось, что он оторвался от земли и теперь парит в небесах, все выше и выше. Чтобы скрыть смущение, Ник взялся за кофе, который как раз остыл до подходящей температуры.

— Кейт на нас рассердится, — наконец заметил он. — Мы тут желудок маффинами набиваем, а она там пиццу печет.

— Я вполне могу есть маффины и пиццу друг за дружкой, — отозвалась Эмили. — Виктор, впрочем, тоже, так что никаких проблем. Но нам действительно надо возвращаться. Во-первых, в такое время этот район не внушает мне доверия, а во-вторых, я хочу забить в Google телефонный номер моего вынужденного собеседника.

На улице она взяла Ника за руку, как будто они всегда так ходили. Район и в самом деле не очень-то годился для романтических прогулок, но, если бы все зависело только от Ника, эта прогулка длилась бы всю ночь.

Когда они вернулись в квартиру Виктора, от пиццы мало что осталось.

Кейт развела руками, словно прося извинений.

— Это все Виктор. Он говорит, что гению нужна еда, много еды. Правда, половина пиццы еще есть. И я могла бы сварить вам лапшу.

Они покачали головами, забрали остатки пиццы и вскрыли упаковку арахиса. Кушетка с розами и кораблями вмиг обернулась самым прекрасным местом на свете. Ник открыл ноутбук и набрал в строке поисковика номер, который продиктовала ему Эмили.

— Никакого результата. К сожалению.

— Я примерно этого и ожидала, — проговорила Эмили. — Наверное, какой-то секретный номер. Обидно, что он не назвал свое имя, а лишь сказал «алло».

Слово «секретный» внезапно затронуло в душе Ника какую-то струну. Он должен сказать это Эмили. Прямо сейчас.

Хоть бы только улыбка с ее лица не сразу улетучилась.

— Послушай, Эмили, я хочу тебе кое в чем признаться. Я уже пару месяцев читаю записи в твоем блоге на «Deviantart». И стихи. И рисунки тоже смотрю. Они удивительно красивы.

Она прерывисто вздохнула.

— Откуда ты знаешь, что это мой аккаунт?

— Кто-то один раз проболтался. Пожалуйста, только не гляди на меня с таким кислым видом. Ведь тебя это не должно обижать.

Эмили отвернулась.

— Жаль.

— Почему жаль?

— Потому что я хотела бы сама тебе все это показать. Когда-нибудь.

Она опустила голову ему на плечо и зевнула. В душе Ник готов был пуститься в пляс, оттого что все обошлось так гладко. Только сейчас он увидел стоявшего в дверях Виктора.

— Вокруг нашего костра все чуть ли не обнимаются, — заметил тот. — Вот я и подумал, посмотрю, как у вас дела идут. А здесь, похоже, тоже обнимаются. — Он плюхнулся на кушетку напротив.

Эмили рассказала о своем задании:

— Я угрожала какому-то совершенно незнакомому человеку. Кто знает, что он сейчас думает. Похоже, он даже не подозревает, о чем шла речь.

— Что именно ты должна была сказать, помнишь?

Девушка протянула Виктору записку.

— «Ничего не кончено. Вам не обрести покой. Он ничего не забыл. Он ничего не простил. Вам не выйти сухим из воды». — Виктор чуть не дрожал от волнения. — С ума сойти! Так, попробую-ка это истолковать. Некий он очень злится на твоего собеседника, Эмили. Бьюсь об заклад, что он был бы рад усадить этого человека в лодку Харона или позволить Атропос перерезать его жизненную нить.

Эмили, похоже, смутилась, оттого что Виктор в очередной раз похвастался своей эрудицией.

— К сожалению, этот телефонный номер, вероятно, принадлежит не моему владельцу гаража, иначе бы тон предупреждения был куда дружелюбнее. — Он посмотрел, осталась ли в чайнике заварка, убедился, что нет, и перестал терзать бородку. — Если бы спросили меня, я бы ответил так: цель у Эреба всего одна — отомстить. Отомстить Ортолану, нашей певчей птичке.

— Да ладно! Разрисованные гаражи и сомнительные звонки? Я себе месть несколько иначе представлял, — перебил его Ник.

— Я буду очень удивлен, если он на этом остановится, — продолжал Виктор. — Наверное, стоит вспомнить, что кто-то совсем недавно рассказывал мне что-то такое о пистолете в коробке из-под сигар.

Ник почувствовал, как его бросило в холод, в жар и снова в холод.

— Ты думаешь, Эреб добивается, чтобы мы кого-то застрелили?

— Вполне возможно. Если не ошибаюсь, игра заключается еще и в том, чтобы сформировать элитный отряд для выполнения спецзаданий, — Виктор улыбнулся, но на этот раз его улыбка выглядела отнюдь не радостно. — Неплохо бы узнать, кто все эти члены Внутреннего Круга.

Следующие полчаса Внутренний Круг медленно и непрерывно вращался у Ника в голове, словно огненное колесо. Элитный отряд. Команда мстителей. Но для чего?

Когда Виктор вернулся к игре, Эмили и Ник пошли на кухню, чтобы набрать воды и снова заварить чай.

— Ты ведь сейчас продолжишь игру? — спросил он. — Раз уж задание выполнено?

— Завтра с утра. Хочу поприсутствовать на поединках, проходящих на арене. Может быть, сумею сделать хоть какие-то выводы. Досадно, что мы не знаем, кто скрывается за игровыми именами.

Она залила кипящей водой драгоценные чайные листки, приготовленные Виктором.

— Кстати, там, в игре, мельтешит один тип, который выглядит как ты.

— Да знаю я. Меня это все время раздражало, но что прикажешь делать?

Эмили улыбнулась:

— А меня его вид каждый раз радует.

Устроившись в комнате на одной из кушеток, Ник рассказывал Эмили о Сарии:

— Знаешь, он был крутым парнем. Безумно быстро орудовал мечом и потрясающе бегал. Начиная с пятого уровня я их всех оставлял позади.

— Почему же ты вылетел?

— Из-за мистера Уотсона и его термоса, — он сообщил о последнем своем задании и признался, что чуть не выполнил его. — Я почти решился, уж слишком сильным оказалось искушение.

Эмили содрогнулась, словно ее бил озноб.

— Игра и впрямь очень неплохо сражается против своих врагов. Как думаешь, история с Эриком и Аишей тоже ею подстроена?

Ник покосился на девушку, но не увидел в ее взгляде ничего, кроме искреннего интереса.

— Очень возможно. Даже скорее всего так и есть.

— Надо быть очень осторожными, Ник, особенно тебе. Колин недавно ляпнул странную фразу: «Придет время, и почва из-под ног Ника будет выбита». Это произошло вскоре после вашей драки у кафетерия. Только, ради Бога, не относись к этому как к пустой болтовне.

Да, конечно, подумал Ник, вот только Колин вообще горазд болтать.

Он налил чай Виктору в чашку и отнес ее к компьютеру. В этот самый момент Сквамато беседовал с Бероксаром о преимуществах топоров по сравнению с мечами.

Бероксар.

Ник схватил ручку и листок бумаги. Бероксар был членом Внутреннего Круга, пока КровоПуск его оттуда не вышвырнул, написал он.

Виктор поднял большой палец.

Вечер плавно перетек в ночь. Эмили распаковала рюкзак и залезла в спальный мешок.

Они принялись беседовать о ребятах из школы, сообща пытаясь понять, кто из учеников и одноклассников скрывается за тем или иным воином в Эребе, однако по большей части мнения не сошлись.

Вскоре после полуночи, пошатываясь, вошел Виктор:

— На сегодня хватит. Я вымотался. Есть у кого что-нибудь поесть?

Эмили достала из рюкзака плитку шоколада с нугой, и Виктор отломил сразу половину, взглядом прося у девушки извинения.

— Похоже, там что-то затевается, — произнес он с набитым ртом. — Постоянно мельтешат гномы, всё чего-то болтают о великой битве и о том, что время испытания близится.

— Я думаю, завтра развернутся ожесточенные схватки за места во Внутреннем Круге, — заметил Ник. — Если бы я не вылетел, то попытался бы это сделать, когда в последний раз должен был выступать на арене. Вестник обещал, что укажет самого слабого члена Внутреннего Круга. Пожалуй, он сделал бы это, если бы я… выполнил то его задание.

Все еще с набитым ртом, Виктор кивнул и поднял указательный палец.

— Все правильно! Он давал бы тебе советы, чтобы удерживать при себе. Вопрос: зачем ты был бы ему нужен? Ответ: потому что ты доказал бы, что ради Эреба пойдешь по трупам. Или сядешь в тюрягу.

Ник с Эмили переглянулись. Кто-то чуть не прошагал по трупу Джеми. Уж не кто-нибудь ли из тех, которые завтра будет стоять на золотом постаменте?

— Впрочем, перешагнуть через труп учителя — невелика задача, — пробормотал Виктор и вгрызся в оставшуюся часть шоколадки. — В свое время я и сам несколько раз хотел укокошить препода, и никаких наставлений ни от какого Вестника мне для этого не требовалось.

Пришло время, и Виктор скрылся у себя в спальне. Пришло время, и Спиди тоже завершил игру, устроившись вместе с Кейт на громадном надувном матрасе в комнате с компьютерами.

Пришло время, и Ник с Эмили сдвинули вместе две кушетки, обустроив большую кровать. Ее стенки будто бы отгородили их от остального мира.

— Спокойной ночи, — шепнула Эмили, и Ник запечатлел на ее губах неуловимо нежный, мягкий поцелуй. Пальцы девушки тихонько погладили его затылок. — Спокойной ночи, во роны.

А потом она опустила голову ему на плечо и закрыла глаза. Ник чувствовал, как волосы Эмили щекочут его шею, и слышал, как дыхание ее делалось все глубже и глубже.

Ему хотелось, чтобы все оставалось так, как сейчас, именно так. Ему хотелось лежать здесь до скончания дней. Ему хотелось остановить мир.

 

28

Тосты, мармелад и неизменный чай. Утром Виктор принес им завтрак в постель.

— Пора подкрепиться перед великой битвой, — сказал он.

Зевнув, Эмили поблагодарила его, пока Ник пытался понять, отчего он не может сдвинуться с места — оттого, что отлежал руку, или же от вида купального халата Виктора с изображениями Снупи.

За боями на арене он следил, словно пребывая в каком-то трансе. Ник постоянно переходил то поближе к Эмили, то к Виктору, то к Спиди, потому что они держались каждый среди своего народа. Людей по-прежнему почти не было, хотя ЛордНик дожидался начала поединков в одной комнате с Гемерой, и Эмили многозначительно подмигнула Нику.

Варваров же, наоборот, собралась довольно внушительная толпа: Квокс казался среди них самым слабым. Он все еще на первом уровне, но, уже зная способности Спиди, Ник не очень-то за него беспокоился.

То же самое относилось к Виктору и Сквамато. Даже если человекоящер вступил на арену, будучи игроком-«третьеклашкой», покинет он ее, наверняка поднявшись на пару уровней.

Появился пучеглазый распорядитель. Сейчас, когда тайна его происхождения уже была известна, церемониймейстер показался Нику еще более жутким. Посланец подземного мира.

Но с самым большим напряжением он ожидал прибытия воинов Внутреннего Круга, даже дыхание затаил, когда вносили золотой постамент.

КровоПуск был еще там и казался теперь громаднее, чем прежде. Вот и женщина — темный эльф Вюрдана, которую Ник помнил по последним поединкам на арене. Еще один варвар по имени Харкул, вервольф Телькорик — и Дриззел! Дриззел сумел попасть во Внутренний Круг! Изумленный, но отнюдь не ошарашенный Ник увидел на цепи, свисающей с шеи вампира, круглый красный символ принадлежности к избранным.

Прежде чем начались бои, на середину арены вышел церемониймейстер:

— Посмотрите на воинов Внутреннего Круга. Если хотите доказать свою силу и быть посвященными в самые важные тайны Эреба, то у вас еще есть возможность занять их места. Кого-то сегодня ожидает триумф, другие будут повержены и падут в пыль арены. Что ж, пора начинать поединки!

Ник уже успел забыть, насколько быстро там все происходило. Один за другим воины выбирали своих противников. Вскоре настал и черед Квокса: он был вызван на поединок другим варваром, также находившимся на первом уровне. Спиди действовал быстро и точно и победил своего противника, даже не особо напрягаясь.

Гемера одолела женщину-вервольфа, но оказалась при этом ранена. Было видно, как Эмили страдала от визга, который доносился из наушников.

А вот Сквамато дожидаться своего соперника пришлось дольше, и поединок их был более чем тяжелым: человекоящер вызвал слишком сильного противника, и Виктору едва-едва удалось решить исход боя в свою пользу.

Сколько Ник ни старался, он не мог разглядеть в событиях, происходивших на арене, никакой тайной подоплеки — ни в поединках, ни в речах Пучеглазого, ни в лицах зрителей. Не обнаружил он и каких-то необычных персонажей, которых можно было бы потом поискать на картине. Бои на арене были банальной рубкой, не больше и не меньше. Они не открыли Нику ничего нового.

Ближе к вечеру, после завершения поединков, Ник и Эмили упаковали рюкзаки и отправились по домам. Гемера достигла шестого уровня, Сквамато — седьмого, а Квокс прибавил себе сразу три уровня и сейчас находился уже на четвертом, не выполнив при этом ни одного задания желтоглазого Вестника.

— Похоже, мы застряли, — констатировал Виктор, провожая Эмили и Ника к двери. — Да, успехи в игре мы делаем, но все еще не понимаем ее сути. Эх, если б было время, можно было бы попытаться проникнуть во Внутренний Круг. Но, боюсь, последняя битва, о которой все только и говорят, уже не заставит себя долго ждать. Она вот-вот состоится.

Все время, пока они дожидались поезда на станции метро и ехали домой, Ник не сводил глаз с Эмили.

— Что теперь будет? — спросил он. — Мы сможем в школе… ну, хотя бы видеться друг с другом? Будем вместе ходить на обед? Или придется делать вид, что между нами по-прежнему ничего нет?

Эмили взяла его за руку.

— Боюсь, последнее. Но только до тех пор, пока все не устаканится. Только для маскировки, хорошо?

— Хорошо. Тогда держи меня в курсе с помощью эсэмэсок, ладно? Думаю, по мобильным общаться можно, главное — следить, чтобы никто любопытный не добрался до наших телефонов.

— Так и сделаю. А в среду после обеда мы снова встретимся у Виктора.

Конечно, они все заранее обговорили, и Ник, в принципе, этого ожидал, но все равно демонстративный вид Эмили, показывающий, что он ей не интересен, больно резанул по душе. Боль оказалась тем сильнее, что с остальными — с Колином, Алексом, Дэном, Аишей и даже Хелен — Эмили была особенно приветлива и весела. Она бросалась на шею Колину и проводила перемены в компании Аиши, а Ник тем временем буквально умирал от тоски. Один раз он заметил, как с Эмили заговорил Эрик, но после пары фраз девушка отошла. Значит, и у него дела идут не блестяще. Что ж, и на том хорошо.

После математики, на свободном уроке, в нескончаемое уныние, охватившее Ника, внезапно ворвалась Бринна.

— Можно с тобой поговорить?

Он увидел перед собой бледное, на что-то надеющееся лицо девушки и мысленно вздохнул.

— Валяй.

— Я завязала, — шепнула она.

Ух ты. Неожиданно, ничего не скажешь.

— Почему?

— Потому что она… она злая. Ну, я так думаю. И… она преследует меня, днем и ночью. — Девушка покосилась куда-то в сторону. — Ты ведь тоже больше не там, верно?

Ему неприятно было говорить об этом с Бринной.

— А что, есть разница?

— Гигантская. Мы вместе можем пойти к мистеру Уотсону и рассказать о том, что знаем. Я уверена, что он нас поддержит. Можно создать этакое школьное движение сопротивления.

О нет. Бринна плюс Ник против всего остального мира. Нет, только не это.

— Поищи для своих планов кого-нибудь другого. Выбывших — полно.

Краем глаза он заметил Дэна. Чем ближе тот подходил, тем медленнее переставлял ноги. Проклятье. Они привлекли к себе внимание.

— Ну и что же ты собираешься сказать Уотсону? — прошептал Ник. — Он давно в курсе, что в событиях в школе виноват Эреб. Теперь ему нужны конкретные имена: кто, что, где, когда и так далее. Если тебе они известны — вперед. Только меня в это не впутывай.

Похоже, Бринна растерялась:

— Я больше не выдержу.

— Ну так и что ж? Теперь ты вне игры. Конец проблемам.

Дэн подчеркнуто не лез на глаза, стоял всего в какой-то паре шагов от них и как будто сосредоточенно изучал объявления на стенде балетного класса. Нику надо уходить отсюда, хватит быть мишенью. Чем меньше внимания он привлечет, тем лучше для их небольшой команды, взявшейся за расследование.

Но Бринна, получив отказ, просто так отставать не собиралась.

— Что, Никки, струсил? — сказала она так громко, что Дэн точно услышал. Да и те, кто толклись в конце коридора, — тоже.

— Ну я тебе это припомню! — прошипел он сквозь зубы и пошел прочь.

— Подумаешь! — крикнула она ему вслед. — Я и одна все сделаю! Сама справлюсь! Вы еще тут все попляшете!

Ник, хоть ему и не хотелось, развернулся и подошел к Бринне.

— Тихо! Ты что, решила обязательно нажить себе неприятности?

Она засмеялась, и смех ее был ужасен. Как будто девушка вот-вот сойдет с ума или уже чокнулась.

— Неприятности? Никки, милый, да ты же ничегошеньки-ничегошеньки не понимаешь. Или почти ничегошеньки. В любом случае хуже уже не будет.

Остаток дня у Ника голова шла кругом от ожидания ужасной катастрофы, которая вот-вот неминуемо разразится. Однако ничего ровным счетом не происходило. Все было даже спокойнее, чем обычно. На школу, словно бесконечный серый шлейф, опустилась какая-то безмерная усталость.

На уроке английского мистер Уотсон сообщил новости:

— Состояние Джеми улучшилось настолько, что в ближайшие дни врачи выведут его из искусственной комы. Что с ним будет дальше, когда он вернется в сознание, — никто не знает. Так что с посещениями пока все еще придется повременить.

Известие ненадолго взбодрило класс, но Ник остался к нему странным образом равнодушен; так и не произнесенное слово инвалид мучило его, словно впившаяся в тело заноза, и не давало ощутить радость.

Они выведут Джеми из искусственной комы, и он будет только бессмысленно лепетать. Он не узнает меня. Не заговорит. Никогда больше не пошутит.

Ник тер ладонями лицо, пока кожу не стало жечь. Этого не будет. Точка.

После обеда он сидел дома и гипнотизировал телефон. Виктор сказал, что пошлет ему эсэмэску, Эмили — тоже. Почему же никто о себе не напоминает? Как жаль, что они не договорились встретиться сегодня вечером. До среды оставалась еще целая вечность.

Вторник выдался таким же серым и безрадостным, как понедельник. Ника не покидало ощущение, что время остановило свой бег; оно словно склеилось и теперь только и могло, что крошиться на мелкие кусочки.

Все мгновенно изменилось, когда около двенадцати на его телефон пришла SMS.

Тревога! Нужен твой совет. Приходи, как только сможешь. Виктор.

Интерес к послеобеденным занятиям, если он вообще оставался, тут же пропал. «Как только сможешь» — значит, немедленно; значит, надо смотаться из школы еще до обеда. Стоит ли сообщать Эмили? Ник отправился на поиски девушки и нашел ее в холле, где школьники отдыхали между уроками; она что-то набирала в телефоне. Удивительно, но Эмили оказалась одна. Ник рискнул быстро обменяться с ней эсэмэсками.

«Ты тоже получила сообщение от Виктора?»

«Да».

«Ты знаешь, что случилось?»

«Нет».

«Я еду туда. Сейчас же».

«ОК».

«Ты придешь?»

«Пока не знаю. Может быть».

Виктор открыл дверь. На лице у него не было видно и следа привычного веселья, он даже не предложил Нику чай.

— Я тебе сразу это покажу. Надеюсь, ты не потеряешь голову. Знаешь, оно вполне может оказаться враньем. Но мы со Спиди просто не знаем, что делать.

Они втроем расположились на кушетках в комнате, и на Ника сразу же нахлынули будоражащие воспоминания о том, что произошло здесь в эти выходные.

— Так в чем же дело?

— Спиди получил задание. Ему надо ближайшей ночью развесить плакаты на стенах вашей школы. Не менее десяти штук, и они просто громадные.

Пока что все звучало не особо драматично.

— Ну и? — поинтересовался Ник.

— Проблема в тексте. Это… это… я даже не знаю. В лучшем случае это клевета. В худшем — дело полиции.

Спиди протянул Нику свернутый лист бумаги.

— Вот такие плакаты мне надо развесить. Хорошо хоть не стены краской марать, — вымученно улыбнулся он.

Ник развернул туго стянутый рулон. Прочитал.

Ничего не понял.

Прочитал еще раз.

— Думаешь, это правда? — спросил Виктор.

Нет. Или все-таки да. Вероятно. Смысл в этом вполне мог быть.

Чувствуя себя совершенно беспомощным от охватившей его злобы, Ник уставился на бумагу.

Бринна Фарнхем вывела из строя тормоза на велосипеде Джеми Кокса.

— Если подобное расклеить на стенах вашей школы, то эта Бринна Фарнхем пропала. И без разницы, виновата она на самом деле или нет, — сказал Виктор. — Спиди и я вот уже несколько часов обсуждаем, как лучше всего поступить. Если никаких плакатов не появится, Квоксу дадут пинка под зад, не так ли?

Ника словно оглушили. У него даже губы онемели, так что он едва смог выговорить «да». Бринна. Значит, вот почему она вела себя как помешанная. Вот почему вылетела.

Как же ему хотелось ничего этого не знать. Как же хотелось, чтобы Эмили сейчас оказалась здесь и не пришлось бы принимать решение в одиночку.

— Я могу с ней связаться. Только она еще в школе.

Ник достал мобильник и набрал SMS: Позвони мне, это срочно.

— Думаю, она позвонит, как только получит сообщение. Можно пока чаю попить?

Виктор посеменил на кухню.

— Правда, я уже завербовал в новички Кейт, — сообщил Спиди. — Она хорошо справляется. Темный эльф, как и ты раньше.

Сил Нику хватило только на улыбку, да и то кривую. Сейчас он не способен был ни на какие разговоры. Мысли в голове проносились так быстро, что он едва успевал за ними следить. Если это и впрямь сделала Бринна, то плакаты эти она заслужила, тут даже сомнений быть не может. Да она уже вела себя так, словно в любую секунду ее могли уличить. В школе восемь этажей, и Ник вдруг представил, как Бринна выпрыгивает из окна…

Если Спиди не выполнит задание, то он вылетел. Недостатка в соглядатаях не имеется, так что если ни один из них ничего не сообщит о плакатах…

Квокс или Бринна. Бринна или Квокс.

Ник спрятал лицо в ладонях. Почему, ну почему тут нет Эмили? Он не хотел один отвечать за все, что случится с Бринной. Да, ему было жаль девушку, но в то же время, стоило только вспомнить о Джеми, как его сразу же охватывала дикая ненависть. Ну как тут примешь правильное решение?

Виктор вернулся с подносом, заставленным разноцветными чашками, и с чайником, из носика которого поднимался пар.

— Вчера был очень насыщенный день. Мы сидели у костра в тени храма, и толпа гномов непрестанно внушала нам, что мы должны быть начеку, потому что почти подобрались к крепости Ортолана. Потом вдруг из кустов повыпрыгивали всякие твари и набросились на нас: орки, зомби, великаны — всё по полной программе. Некоторым довольно крепко досталось. — Он разлил в чашки чай, аромат тут же распространился по комнате. — У меня такое ощущение, что дело близится к концу. Но я все еще ничего не понимаю. Впору выть от бессилия. Завтра попытаюсь…

Мобильник Ника зазвонил. Бринна.

Он глубоко вздохнул.

— Привет, Ник. Ты что, передумал?

— Нет. — Когда это у него во рту успело скопиться столько слюны? — Ты сейчас где?

— В парке напротив школы.

— Одна?

— Да.

— Я тут кое-что узнал, нам надо об этом поговорить.

— А-а. Ну ладно.

Услышала ли она в его голосе угрозу? Или и впрямь ничего не подозревала?

— Это из-за Джеми. Я теперь знаю, что с ним произошел вовсе не несчастный случай. Совсем наоборот: кто-то повредил его велосипед. Бринна, скажи, это была ты?

Пауза длилась слишком долго. Ник слышал дыхание девушки.

— Что? — наконец тихо произнесла она. — Почему… почему же я?

— Просто скажи, да или нет.

— Нет, конечно! Как ты вообще до этого додумался? Я… нет.

Голос ее дрожал, и Ник почувствовал, как в нем закипает злость, жгучая и неудержимая.

— Ты лжешь. Я же слышу, что ты лжешь!

— Нет! С чего ты вообще об этом заговорил? Почему ты хочешь меня доконать, я же тебе ничего не сделала!

Ник обменялся взглядами с Виктором, который сейчас больше всего походил на здорово озадаченного плюшевого медвежонка.

— Как раз наоборот, хочу предупредить. Возможно, завтра утром по всей школе развесят плакаты, на которых черным по белому будет написано, что это именно ты повредила тормоза на велосипеде Джеми. И что из-за этого он попал в аварию.

— Что? — Бринна всхлипывала, хотя Ник слышал, как она изо всех сил старается справиться с собой. — Н-н-но это н-н-неправда.

— Ага, как же, — сказал он и сам изумился тому, как уверенно вдруг себя почувствовал, — давай, сочиняй больше. Знаешь, пошла ты к черту. Завтра и так все узнают.

— Нет! Это была не я! Откуда… почему ты так говоришь? — Паника в ее голосе была вязкой, как сироп.

— Это говорит игра, а кто же может знать лучше? Игра хочет, чтобы об этом узнали все.

Ник не мог понять, почему не чувствует никакого удовлетворения. Никакой радости. Ведь он, считай, за шкирку поймал преступника, по вине которого Джеми лежит в больнице. Но сейчас им владело только сочувствие с примесью отвращения.

— Но я же не хотела! — девушка уже кричала. — Думала, что он, самое большее, разобьет себе нос, раздерет запястье, но только не это! Только не это… — Она осеклась.

Ник подумал, что Бринна сейчас увидела перед глазами ту же картину, что и он, — увидела Джеми, лежащего с вывернутыми ногами в луже крови посреди дороги.

— Он так быстро мчался по улице… Я ему еще даже кричала вдогонку, но он меня не слышал, все быстрее разгонялся…

А вот и моя вина в той катастрофе, подумал Ник.

— Почему ты это сделала? — хрипло спросил он.

— Ну как это почему? Потому что Вестник так захотел. Он описал велосипед и объяснил, как подвешены тормоза. У него даже была инструкция с рисунками, — она усмехнулась. — Ты не можешь себе представить, как часто я мечтала о том, чтобы все можно было повернуть вспять. И теперь меня преследует страх. Днем и ночью. Я все время вижу во сне, как он умирает. А потом приходит ко мне.

И она опять, как тогда, разразилась визгливым сумасшедшим смехом человека, который уже не может себя контролировать. От этого хохота у Ника по спине поползли мурашки.

Он переглянулся с Виктором и Спиди.

— Послушай, — сказал он, — может быть, я смогу остановить эту затею с плакатами.

Спиди кивнул.

— Ясное дело, — шепнул он. — Квокс получит свое местечко на кладбище. Только настоящие герои готовы жертвовать собой ради дамы.

— Так, — Ник потер лоб, — выслушай меня сейчас внимательно, о'кей? Ты объяснишь, что произошло, полиции или мистеру Уотсону, как захочешь. Но главное — расскажешь обо всем Джеми, как только он придет в себя. Думаю, тогда тебе станет легче.

Бринна надолго замолчала, а когда наконец ответила, слова ее были едва слышны:

— Не знаю, сумею ли я. Мне нужно подумать.

— Во всяком случае, Джеми я обязательно скажу, что произошло.

Если его мозг будет нормально работать, и он меня поймет.

— Да, конечно, — теперь, судя по голосу, она снова могла разумно рассуждать. — Сюда идут люди, кажется, Рашид и Алекс. Лучше заканчивать разговор. Ник?

— Да?

— Я не хотела. Когда я отдавала тебе игру, то всего лишь желала, чтобы ты порадовался.

— Я знаю.

— А ты скажешь мне, кем был? Ну, в смысле игроком?

— Зачем тебе?

— Просто так. Меня часто мучил этот вопрос.

— Я был Сарием.

— Да ладно, в самом деле? Вот уж на кого в жизни бы не подумала, — она еще раз коротко всхлипнула. — Я была Дитя Арвен.

Два часа спустя пришла Эмили. Она выглядела усталой, но улыбнулась, когда Ник ее обнял. Он рассказал девушке все новости о Бринне и был очень рад, что она одобрила его решение.

— Конечно, может статься, что задание развесить плакаты получит кто-то другой, — заметила она. — Но Бринна по крайней мере выиграла время. Может быть, ей хватит ума и она и в самом деле пойдет в полицию. А почему игра решила ее наказать?

— Бринна вздумала бороться с Эребом и вчера раструбила об этом в школе.

— Ну и ну! Другого места и времени не нашлось? А знаешь, похоже, и вправду что-то затевается. Кое-кто постоянно верещит о великой цели и о том, что она близка. Алекс, например. А вот Колин, наоборот, ходит с жутко таинственным видом. По-моему, дела сейчас очень напряженные.

Зато для Ника с тех пор, как появилась Эмили, все снова было просто прекрасно. Они еще час наблюдали, как играет Виктор, прежде чем разойтись.

— Попрощайтесь с Квоксом, — вздохнул Спиди. — Ему суждена безвременная кончина. Жаль, он был таким хорошим парнем.

— Завтра снова здесь, да? — подстраховался Ник, уже стоя у двери.

— Как только уладите свои школьные дела. Дядя Виктор не намерен чувствовать себя виноватым в том, что ты кончишь свою жизнь уборщиком туалетов.

 

29

На следующий день — ни одного плаката и никакой Бринны. Совсем нетрудно было понять, почему девушка предпочла остаться дома. Но ей все-таки хватило ума не наделать новых глупостей, или как? Ник размышлял, не стоит ли позвонить девушке, но потом решил: лучше пусть этим займется мистер Уотсон.

На перемене Ник окликнул учителя:

— В последнее время с Бринной Фарнхем явно что-то творится. Я хотел только сказать, что, может быть, вам стоит с ней побеседовать?

— Ты чего-то недоговариваешь, — лицо Уотсона было очень серьезным, на Ника он смотрел едва ли не с упреком, словно знал, что тот рассказал лишь половину правды. — Сегодня утром звонила ее мама и сообщила, что Бринна будет отсутствовать по уважительной причине эту и всю следующую неделю. У нее большие проблемы с психикой. Вроде бы она собирается даже сменить школу.

Это, конечно, тоже неплохой выход из положения, подумал Ник. Бегство. Вот только поделилась ли она с матерью подлинной причиной?

У Эмили сегодня, похоже, все шло кое-как, она выглядела еще более усталой, чем вчера. Девушка старалась не замечать вопрошающих взглядов Ника, однако немного спустя в его мобильнике обнаружилась SMS: Играла до трех часов ночи, получила отвратное задание. Боюсь, скоро вылечу. До встречи, я очень за тебя рада! Эмили.

Последнюю фразу Ник перечитывал, как минимум, раз двадцать. Эмили очень за него рада.

Остаток школьных занятий он старался не носиться по школе с блаженной улыбкой, но чувствовал себя очень легко, просто поразительно, до чего легко. Быстрей бы наступил вечер. Тогда он будет пить чай у Виктора, возможно, они будут обсуждать какие-нибудь новые теории, и рядом обязательно будет Эмили. Порой все в жизни складывается идеально гладко.

Ник побежал к метро, едва досидев до конца последнего урока. Он подумал, что надо сегодня немного сократить прежний окольный маршрут; может быть, проехать две, максимум три остановки в другом направлении, затем сделать пересадку и как-нибудь через Сити добраться до Кингс-Кросса.

Все шло как по маслу, никто за ним не увязался, Ник следил за этим очень внимательно. С поездами тоже везло — он почти не ждал на пересадках.

Вот-вот, думал Ник, стоя в толпе на перроне станции Оксфорд-кольцевая и уже слыша приближающийся поезд. Вот-вот он будет там. Он всего лишь в трех станциях от Эмили и чайной церемонии Викто…

Что-то ударило его в спину. Толчок оказался очень сильным. В первую секунду Ник не сообразил, что случилось, только заметил, как круглая эмблема метро на противоположной стене вдруг стала накатывать прямо на него, услышал крики стоявших вокруг людей, почувствовал, как из-под ног уходит земля. Потом, словно в замедленной съемке, он увидел, как нога его проскальзывает по краю перрона. Внизу блеснули рельсы, и Ник понял, что сейчас упадет прямо на них.

Поезд грохотал уже совсем близко. Он попытался сохранить равновесие, но руки беспомощно ухватили лишь воздух. В темноте туннеля засверкали огни. Закричали люди.

«Вот-вот», — эхом пронеслась мысль, уже мелькавшая прежде в голове Ника. Только теперь она наполнилась новым, совершенно ужасным смыслом.

Что-то рванулось к нему. Поезд? Нет, рука. Его втащили назад, бросили на перрон; поезд уже с лязганьем втягивался на станцию.

Люди вокруг, много, много голосов.

— Его толкнули!

— Да нет, я бы увидел.

— Это из-за толчеи.

— Нет, все было намеренно! Этот тип опрометью убежал!

Ник с трудом пошевелился, и рослый мужчина в голубой спецодежде помог ему подняться на ноги.

— В последний момент, — устало переводя дыхание, произнес мужчина. — Боже правый, я будто уже видел тебя под поездом.

Ник не мог выдавить ни слова. Он пошатывался, и мужчина поддерживал его. Обеими руками Ник вцепился в рукав форменной куртки, заметив на голубой ткани белые пятна.

Большинство людей вошли в вагоны, и поезд тронулся. Появился полицейский в желтом бронежилете и стал задавать вопросы. Голос возвращался к Нику с трудом. Да, он думает, что его толкнули. Нет, он не видел, кто. Да, мужчина в рабочей куртке спас его. Нет, ему не нужна медицинская помощь.

Полицейский все зафиксировал, не забыв и про имена и адреса свидетелей, один из которых видел убегавшего юношу (его лицо было скрыто под капюшоном), — и пообещал позвонить, если запись, сделанная камерой наблюдения на перроне станции, будет сносного качества.

Пропустив еще один поезд, Ник наконец вошел в вагон. Он почти не чувствовал ног, а потому старался шагать очень осторожно. Только не думать пока о случившемся. Он потом подумает. Сейчас лучше всего просто дышать.

Ник уставился на схему метро, висевшую на стене вагона наискосок от него. Сейчас он рад был бы всему, что могло хоть немного его отвлечь. Знакомая картинка успокаивала и напоминала об игре в угадайку, которой он раньше увлекался, когда ездил с отцом в подземке. Центральная линия? Красная. Кольцевая? Желтая. Пикадилли? Синяя. Виктория? Голубая. Хаммерсмит-энд-Сити? Розовая.

Ник чувствовал, что его сердце успокаивается, а дыхание становится размереннее и глубже. Он не умер. Он даже не лежит в коме. А обо всем остальном он подумает позже.

— Кто-то пытался что? — Виктор за руку втянул Ника в комнату и захлопнул дверь. Бородка его дрожала, и Ник еле сдержал улыбку.

— Ничего же не произошло, — он смотрел в побелевшее, как мел, лицо Эмили. — Правда, мне все еще немного не по себе. Можно что-нибудь холодного попить?

Виктор побежал на кухню. Там у него, очевидно, что-то выпало из рук и со звяканьем разбилось. Ник с Эмили слышали, как он чертыхается, возится и подметает.

— Надо было нам вместе сюда ехать, — Эмили прижалась к Нику и обняла его.

— Нет. Тогда можно было бы распрощаться с твоей конспирацией. Они тебя не вычислили, и я очень этому рад.

— Моя конспирация в любом случае скоро потеряет смысл. Со следующим заданием я наверняка не справлюсь.

— А что там?

— Даже говорить сейчас не хочется; я все еще в шоке от того, что с тобой случилось.

Виктор вернулся, неся огромный стакан чая со льдом.

— Ты видел, кто это был? — спросил он.

— Нет. И даже представить не могу, что знаю его: я все время был начеку и оглядывался, пытаясь заметить кого-нибудь знакомого.

Какое-то время они сидели, ни о чем не разговаривая. Ник видел, что Виктор над чем-то размышлял, и его это здорово успокаивало. Со мной уже ничего не случится. Но можно ли сейчас быть в этом абсолютно уверенным?

Чтобы отвлечься от всех таких мыслей, он поинтересовался, почему сегодня нет Спиди.

— У него все нормально, он просто ждет, когда Кейт понадобится подыскать еще одного новичка, тогда он снова вступит в игру. Под чужим именем, конечно, — Виктор ткнул указательным пальцем с надетым на него кольцом в сторону компьютерной комнаты. — У меня шесть фальшивых интернет-профилей, и Спиди вполне может воспользоваться одним из них. Должно сработать: у этих виртуальных «я» даже почтовые адреса имеются. — Он высоко вздернул брови. — Тут мне кое-что пришло в голову. Знаешь, Ник, если хочешь, можешь тоже позаимствовать один из профилей и снова вступить в игру. Правда, придется подождать, пока Спиди-ІІ не понадобится кого-нибудь пригласить…

Хочет ли он этого? Ник попытался разобраться в себе и понял, что ответом на этот вопрос было твердое «нет». Игра его больше не привлекала, даже наоборот, отталкивала. Он был рад, что теперь остается лишь сторонним наблюдателем.

— Нет, Виктор, не стоит. Я больше об этом не думаю. Но вот новости мне действительно хотелось бы узнать. Как там сейчас идет игра?

— Лихорадочно. У меня создалось впечатление, что все обостряется чуть не с каждой минутой. Прошлой ночью состоялась битва с чудовищами, выбравшимися из-под земли; они стреляли из пушек человеческими головами, и при этом серьезно пострадала куча народа. А значит, понадобится много новичков.

— У меня такое же ощущение, — добавила Эмили. — Но меня на этом сражении с пушками не было, я обороняла плотину от речных духов.

Чудовища, выбирающиеся из-под земли. Речные духи. Головы из пушек. Пушки. Ник чувствовал, как заломило виски и что-то словно заскреблось в черепе. Тут что-то есть, что-то такое, на которое он никогда до сих пор не обращал внимания. В конце концов, недавно он уже был близок к чему-то такому, хоть и не довел тогда дело до конца. Ник чувствовал, что сегодня ощущение это тоже возникло совсем неспроста, хоть и отличалось от того, прежнего.

— А ты не поиграешь немного? — попросил он Виктора. — Хочется взглянуть со стороны.

— С Эребом немного не получится, — тяжело вздохнул тот. — Стоит начать, и как минимум пару часов я там точно проторчу, ты же знаешь. Значит, больше никакой дружеской болтовни с чаем и кексами. — Вдруг он просиял. — А с другой стороны, вы могли бы меня кормить! Просто рай на земле: играешь, и тебя при этом кормят!

Они решили создать рай и поставили у компьютера арахис, кексы, жевательный мармелад в форме медвежат и большой чайник. Виктор, по его выражению, «разбудил» Сквамато.

Человекоящер в гордом одиночестве стоял посреди ровного луга с пожухлой травой. Нигде вокруг не было видно ни одного участника игры.

Сквозь наушники Виктора доносилась тихая музыка. Ник напряженно вслушался. Мелодия была другая, не та, которую он привык слышать, пока играл в обличье Сария. Странно.

Сквамато подбежал к живой изгороди. Определенно хорошая идея. Всякий раз, когда удавалось найти что-то подобное и следовать вдоль него, — неважно, изгородь ли это или река, — обязательно попадалось что-то интересное. Эту изгородь Ник уже видел; не так давно Сарий тоже бежал вдоль нее. Ночью. Желтые, похожие на воронки цветки тогда светились, и росли они только с одной стороны. Так же, как здесь. Ник наморщил лоб.

— Мармеладику, пожалуйста! — прервал его размышления Виктор и широко раскрыл рот. Эмили тут же набила его целой ордой аппетитных медвежат.

Сквамато побежал дальше. Впереди вырастало что-то большое, белое, оно двигалось, повора…

— Тут я тоже один раз был, — воскликнул Ник. — Это памятник: три человека, которых душат змеи. Довольно известный.

Он перехватил прищуренный взгляд Виктора.

— Скульптурная группа «Лаокоон», мой друг. Опять же Древняя Греция, античность. Как всегда, продуманно.

Вокруг памятника на этот раз также стояли воины. Ник узнал КровоПуска со сверкающим красным кругом на груди; неподалеку маячил Нуракс.

— Полагаю, это предостережение, — сказал Виктор. — Лаокоон не хотел пускать в Трою деревянного коня. Надеюсь, хоть эту-то историю ты знаешь, — добавил он, покосившись на Ника. — За это Посейдон наслал на него морских змей, которые расправились не только с Лаокооном, но и с его сыновьями. А у нашей игры-то, похоже, довольно много общего с троянским конем.

Лицо Ника перекосилось. Эмили пришлось угощать Виктора горстью орешков, чтобы прервать поток его красноречия.

Тогда, прежде чем отправить Ника к памятнику, Вестник что-то говорил. Он веселился, желтые глаза светились ярче обычного. Неужели это был намек на Трою, казавшийся ему таким остроумным?

Ник еще раз внимательно осмотрел скульптуру. Искаженные лица мужчин, их отчаянные попытки стряхнуть змей… зелено-желтая изгородь за статуей, цветы посажены строго по прямой линии. Так не удалось бы сделать ни одному настоящему садовнику. Ник снова увидел перед собой хихикающего Вестника.

«Если ты пойдешь вдоль изгороди на запад, то наткнешься на памятник. Прямо-таки монумент».

На мгновение у Ника потемнело в глазах. Это… возможно, это… Моньюмент.

— Знаю! — воскликнул Ник, вскакивая. Стул с грохотом опрокинулся. Срывающимся голосом он продолжал: — Теперь я все понял. Я знаю, что это.

Виктор вытаращил глаза и стянул с головы наушники.

— В смысле? Что ты знаешь?

— Это код! Я знаю, где мы! Смотрите… желтое, зеленое и монумент!

Эмили и Виктор обменялись непонимающими взглядами и посмотрели на Ника.

— Что именно ты имеешь в виду? — мягко спросила у него Эмили.

— Я знаю, где мы. Я разгадал код. Зеленое, желтое, красное, синее.

Они все еще не понимали.

— Цвета линий лондонского метро. Это станция Моньюмент, на ней сходятся Кольцевая и Дистрикт. Желтое и зеленое. Как изгородь. Ну, догадались?

Виктор растерянно переводил взгляд то на экран компьютера, то на лицо Ника.

— Ну да, — наконец прошептал он. — Конечно. Черт побери. — Он торжественно пожал Нику руку. — Беру назад все, что говорил о содержимом твоих мозгов. Ты просто гений!

Несколько следующих минут, пока Эмили и Ник копались в ящиках столов и шкафов в поисках схемы метро, Виктор метался, как зверь в клетке, — он вынужден был присматривать за Сквамато.

— Ох, только не надо сейчас никакого сражения, пожалуйста! Слушайте, может, я оторвусь ненадолго, а? Ведь ничего же не происходит. Вообще ничего! А вот если меня какой-нибудь вестниковский гном сию минуту отошлет на очередную битву, я проторчу там битых два часа. А, да будь что будет. Плевать я хотел на Вестника.

Он несколько раз щелкнул мышкой и вскочил с места.

Тем временем Эмили нашла схему и развернула ее на одном из столиков в комнате с кушетками.

— Ты прав, — сказала она, переводя дыхание, и взяла Ника за руку. — Первая битва, в которой я побывала, произошла на красной реке, возле которой стояли покосившиеся ветряные мельницы. Сначала я подумала о Дон Кихоте. Чушь. Это Холланд-Парк на Центральной.

Эмили приложила палец к соответствующему участку схемы и продолжила ее изучать.

Красная река. Ник вспомнил свою одиссею в подземном лабиринте и то, что река в конце концов привела его к Белому Городу.

— Уайт-Сити, Белый Город, — сказал он. — После него я следовал вдоль изгороди из роз — это линия Хаммерсмит-энд-Сити. Вот первая станция: Шеффердс-Буш-Маркет. — Он поднял на Виктора и Эмили ликующие глаза. — Таких тошнотворных овец вы еще никогда не видели. Впрочем, от них мало что осталось. — Он повел пальцем дальше. — Голд-хок-роуд. Золотой сокол почти меня доконал.

— Розовая изгородь! — воскликнула Эмили. — Я тоже была около нее! Там еще росло это громадное дерево с королевской короной. — Она стукнула по карте кулаком. — Ройал-Оук. По-моему, я схожу с ума.

Виктор пока ничего не сказал, хотя буквально дрожал от сжимавшего его напряжения.

— Вчера, — начал он, — да и все последние дни нам вновь и вновь объявляли, что мы уже недалеко от крепости Ортолана, того места, где состоится решающее сражение. — Указательный палец Виктора кружил по Кольцевой и Дистрикт. — Храм, Темпл, — сказал он. — Как раз около храма гномы нервничали больше всего. Сегодня мы вошли в игру возле Моньюмента. Ха! Смотрите-ка, Кэннон-стрит, Пушечная улица, совсем рядом. Не понимаю только, почему эти пушки стреляли человеческими головами.

Втроем, голова к голове, они продолжали разглядывать разноцветную схему.

Найтсбридж, подумал Ник. Здесь для Сария все и закончилось. Громадные рыцари, сталкивающие кого-то с моста, — и как это ему раньше в голову не пришло?

— Итак, крепость Ортолана находится где-то неподалеку от Темпла, — громко объявил он. — Посреди лондонского Сити.

— Вряд ли это крепость в привычном смысле слова, — отозвалась Эмили. — Есть идеи, как нам ее найти?

Эта проблема занимала Ника всю следующую ночь. Их всего трое. Как им контролировать окрестности четырех или пяти станций подземки? Что вообще надо там искать?

И, если Виктор прав, времени у них почти не осталось.

 

30

Утром от Виктора пришла ценная эсэмэска: Гномы болтали об Ортолане и его темных братьях. Может быть, мы не так уж и ошибались насчет станции Блэкфрайарс.

Эмили он тоже об этом сообщил.

«Что особенного на станции Блэкфрайарс?» — написала она Нику.

Но там же нет ничего такого, кроме моста, театра и большого вокзала. Может, он и есть крепость? Еще офисные здания, рестораны и… автостоянка, где Ник делал снимки! Она как раз недалеко от станции подземки. Может, это случайное совпадение, а может быть, и нет!

Ник мысленно перебирал имевшиеся в распоряжении варианты. «Ягуар» и автостоянка — единственные точки опоры. Сейчас только половина восьмого. Если весь день просидеть в засаде возле паркинга…

Да ты свихнулся.

Глупо, но в голову ему все равно ничего лучшего не пришло. Он послал Эмили сообщение, что сегодня в школе не появится, и собрал рюкзак.

Когда Ник подошел к автостоянке, была четверть девятого. Засаду устраивать было совершенно негде — ни угла здания, ни ниши, в которой можно было бы спрятаться. Тогда он принялся расхаживать взад и вперед, стараясь вести себя как можно неприметнее и в то же время не выпуская из виду ни одного автомобиля. Очевидно, парковка пользовалась популярностью у служащих окрестных офисов: ворота, выкрашенные в желто-черную полоску, миновал один автомобиль за другим. Но никакого «Ягуара» не появилось.

Ну что ж, Данмор, нечему удивляться, осаживал сам себя Ник. В конце концов, эта сумасбродная идея была твоей собственной. Если человек один раз припарковал здесь машину, то не обязан же он делать это снова и снова.

Однако Вестник тогда сказал, что Ник должен был приходить на автостоянку до тех пор, пока не сделал бы снимки, а Вестник всегда знал, о чем говорил.

Снова по улице, взад-вперед. «Форд», «Тойота», «Судзуки», еще одна «Тойота». «Фольксваген Гольф». Ник заметил, что внимание его притупилось, и взял себя в руки. Никаких посторонних мыслей. Вот подъехал «Мерседес». «Хонда», еще одна «Хонда».

Через полчаса Ник совершенно вымотался. Похоже, план продержаться здесь весь день был неосуществим по определению. Еще он начал мерзнуть и проклинал себя, что не прихватил куртку потолще. Где-нибудь с час он еще выдержит, ведь надо же…

Серо-серебристый «Ягуар» остановился возле ворот. Тот самый? Ник сощурился: LP60HNR. Номер тот же. Ворота открылись, «Ягуар» проскользнул внутрь.

Виктор прав, я — гений, гений, гений!

Теперь оставалось только следить. Не упустить бы из виду владельца машины, когда тот выйдет с парковки. Где выход? Выезд — вот он, а где же выход?

Ник пустился бежать. Впереди выходили люди. Это и есть нужная ему дверь? Или на автостоянке существует несколько выходов?

Ник замер на месте, еще раз оглянулся и увидел его. Вне всякого сомнения, это был тот самый человек, которого Ник фотографировал, и двигался он в направлении Нью-Бридж-стрит. Хорошо, теперь только не упустить его. Ник последовал за ним на некотором расстоянии, боясь даже моргнуть, чтобы не потерять его из виду.

Они спускались по Нью-Бридж-стрит. Заметил ли владелец «Ягуара», что его преследуют? Что-то его, похоже, все-таки беспокоило: через каждую пару шагов он косился по сторонам или судорожно оглядывался через плечо, как любой чего-то боящийся человек. Поэтому Ник еще немного подотстал, да к тому же у него начал болеть живот. Сейчас, впрочем, ничто не могло заставить его остановиться, даже парочка японских туристов, которые, улыбаясь, спросили дорогу к кафедральному собору святого Павла. Ник молча указал направление, которое считал правильным, и поспешил дальше.

Они достигли Брайдуэл-плэйс, где мужчина скрылся в офисном здании, которое как раз ремонтировали — окна и светлый фасад почти полностью загораживали строительные леса. Ник в нерешительности остановился. Первым его желанием было тоже войти внутрь, но он ни за что не хотел привлекать к себе внимание. Поэтому Ник лишь проводил глазами объект наблюдения, посмотрел, как тот поздоровался с портье и направился к лифтам, сверкавшим латунной обшивкой.

Значит, его офис должен находиться на одном из верхних этажей. Ясное дело: дорогой автомобиль, дорогой костюм, дорогой офис. Идею расспросить портье Ник тотчас отверг. Но у входа висели таблички с названиями фирм. Возможно, они чем-нибудь помогут…

Консалтинговая компания, бюро недвижимости. Может ли мужчина, судя по его виду, работать в одной из них? Под вопросом. Фармацевтическая компания и… У Ника перехватило дыхание. С четвертой табличкой он попал в десятку.

Soft Suspense

Игры для персональных компьютеров, мобильных телефонов и игровых приставок

Всё для вашего развлечения

Страхуясь, Ник сфотографировал на мобильник табличку с названием фирмы. Стоит ли сообщать Эмили? Нет, она еще в школе. Виктор! Точно, надо рассказать Виктору.

Однако тот к телефону не подходил. Черт. Тогда Ник поедет прямо к нему.

Он отправился назад, к станции метро. И тут, по-видимому, только благодаря тому, что погоня за хозяином «Ягуара» обострила все его чувства, он тотчас заметил на другой стороне улицы Рашида.

А Ника тот тоже увидел? Похоже, нет. Рашид, как всегда, плелся с опущенной головой, не глядя ни влево, ни вправо. Он прижимал к груди какой-то серо-зеленый сверток, содержимое которого крайне заинтересовало Ника.

Естественно, Рашид направлялся к тому же офисному зданию. Он остановился, глянул вверх на фасад и достал из кармана фотоаппарат. Потом сделал несколько снимков здания — с близкого расстояния и чуть отойдя. Фотографировал его с разных мест, под разными углами. Ник, притаившись у входа в соседний дом, наблюдал за этим.

Когда-то он фотографировал машину таинственного человека, а Рашид теперь, похоже, — его офис. Видимо, тому захотелось заснять здание еще и сбоку, поскольку он повернул за угол, все еще держа аппарат на взводе.

Ник ждал, что Рашид снова придет сюда, но он так и не появился. Встревожившись, Ник высунулся из укрытия. Если пойти вдогонку за Рашидом, недолго и наткнуться прямо на него. Рисковать Нику не хотелось.

Он подождал еще пять минут, обозвал себя идиотом и отправился к метро. Даже если Рашид его застукал, все равно Ник имел полное право гордиться сегодняшней утренней добычей.

— Надеюсь, у тебя была веская причина поднять меня с кровати посреди ночи. — С заспанными глазами, позевывая, Виктор стоял в дверях, все в том же купальном халате с изображениями Снупи.

— Надо срочно кое-что обсудить, — сказал Ник. — Я заварю тебе чай.

— Ты говоришь прямо как моя бывшая подружка, — Виктор, все еще не до конца проснувшись, пробрел на кухню и прислонился к холодильнику. — Впрочем, я сегодня до половины пятого утра сражался возле храма. Доспехи Сквамато уже из золота и потрясающе сочетаются с его фиолетовой чешуей.

Ник включил чайник и наполнил ситечко заваркой.

— Скажи, тебе говорит хоть что-нибудь название «Soft Suspense»?

— Естественно, — позевывая, произнес Виктор. — «Всё для вашего развлечения». Они, например, разработали «Проклятых в ночи», «Первый удар» и «Королевских соколов». Очень даже неплохие, скажу я тебе, игры.

— Их офис располагается близ Блэкфрайарс. На Брайдуэл-плэйс.

— Ага, — Виктор наморщил лоб. — Извини, но я не совсем понимаю, чего ты хочешь.

Ник рассказал, что ему было поручено сделать фотографии, о «Ягуаре» и мужчине, которому он принадлежал.

— За то время, пока я был в игре, мне досталось одно задание, связанное с Блэкфрайарс. Поэтому я сегодня утром поехал туда и принялся слоняться возле автостоянки. Появился этот мужчина, я пошел за ним, и ты уже догадываешься, куда он отправился.

— В «Soft Suspense». — Морщины на лбу Виктора стали глубже. — У меня это все еще в голове не укладывается. Уверен, что «Soft Suspense» не разрабатывала игру под названием «Эреб». Иначе я бы об этом знал, да все газеты-журналы давно бы уже всё раструбили. Наверняка был бы целый сайт об игре.

— А что еще ты знаешь об этой компании?

— Собственно говоря, ничего. Я знаю только их игры. И знаю, что они поглотили пару небольших фирм, разрабатывавших программное обеспечение. Впрочем, в их отрасли это в порядке вещей. Известная, успешная компания. Вот и все, пожалуй.

Ник задумчиво заливал кипятком чайные листики и вдыхал их аромат.

— Должна быть какая-то связь между этой фирмой и Эребом. Один из моих одноклассников тоже был на Брайдуэл-плэйс, фотографировал здание.

— В самом деле? Он что, тоже преследовал этого типа из «Ягуара»? — Виктор резко мотнул головой. — Знаешь, ты меня этой своей историей здорово сбил с толку. Вот только мой мозг пока что не работает. Ему нужно больше сна.

— Но ведь мы наконец-то вышли на след. Мне нужно узнать, кто этот человек.

— Да, было бы хорошо, — пробормотал Виктор и закрыл глаза.

Для начала Ник перестал добиваться от него хоть каких-то разумных высказываний. Он отправил Виктора спать на одну из кушеток, налил чаю и выскреб у себя всю мелочь, чтобы купить завтрак для них обоих.

Стоя в очереди в булочную, он не удержался и послал Эмили SMS.

Есть очень интересные новости. Я на Кроумер-стрит. Надо, чтобы ты тоже была тут.

Бледный, но совершенно бодрый Виктор уже ждал Ника.

— Я не могу сейчас ничего есть.

— Почему?

— Пока ты ходил за покупками, я залез в Google. Ты не поверишь.

Он подождал, пока Ник выложил на стол круассаны, и повернул ноутбук:

— Вот. Посмотри сам.

В браузере был открыт сайт компании «Soft Suspense»; на первой странице рекламировалась новая игра под названием «Кровь богов». Но боги в этой игре ничуть не напоминали греческих, сделаны они были из стали; графика ничем не походила на графику «Эреба».

— И что?

Виктор положил руку на плечо Ника.

— Это только стартовая страница. Тебе нужно посмотреть сообщения в прессе.

Ник кликнул по рубрике «Новости» и прочитал:

Компания «Soft Suspense» установила рекорд по продажам «Королевских соколов». Уже за первый месяц после официального релиза продано свыше 600 тысяч экземпляров игры.

Под заметкой размещалась фотография, на которой был изображен владелец «Ягуара». Улыбаясь в камеру, он позировал в своем кабинете, сидя в кожаном кресле. Да, подумал Ник. След оказался правильным.

Он посмотрел на подпись к снимку и переглянулся с Виктором.

— Да быть этого не может…

— Все так и есть. Ты нашел золото. Сокровищницу Алладина. Вот черт, Ник, нам надо его предупредить.

— Да. Ты прав.

Он смотрел на беспечно улыбающееся лицо на снимке, но видел не его, а текст под фотографией.

«Мы вложили в разработку „Королевских соколов“ все наши силы и творческие способности и счастливы, что игра так хорошо принята публикой», — заявил коммерческий директор компании «Soft Suspense» Эндрю Ортолан.

Значит, вот за какой птичкой охотится Эреб.

— Надо было нам лучше во всем разобраться, — пробормотал Ник, — тогда мы нашли бы его гораздо быстрее.

— Может, и нет. Есть куча людей, которых зовут именно так. Ну хорошо, не куча, но несколько точно найдется.

Эндрю Ортолан безмятежно улыбался с фотографии.

Эреб, похоже, и впрямь был создан только для того, чтобы… уничтожить его, как сказал Вестник. Но почему? И как теперь его предостеречь? А самое главное — от чего именно?

— Беру это на себя, — сказал Виктор и набрал номер, который нашел на сайте фирмы. — Да? Алло? Я хотел бы поговорить с мистером Ортоланом. Да, пожалуйста, соедините меня.

Пауза.

— Меня зовут Виктор Лански, — произнес Виктор, обращаясь, очевидно, к кому-то другому. — Нет, он не ждет моего звонка.

Ник не понял, что сказала секретарша, но слышал, как она повысила голос, очевидно, отказывая в разговоре.

— Если вам так угодно, — попытался продолжить Виктор, — то я представляю прессу. Мне надо сказать мистеру Ортолану кое-что важное.

Снова резкий, быстрый ответ секретарши.

— Послушайте, — сказал Виктор с подчеркнутой терпеливостью, — я уверен, что ваш босс захочет выслушать то, что я должен ему сказать. Нет. Вы не можете ничего передать. Как? Лански. Л-А-Н-С-К-И. Да, он может мне перезвонить. Но ему нужно поторопиться!

Виктор положил трубку и запыхтел.

— Да не станет он звонить. Эта корова из приемной даже не спросила мой номер телефона.

— Может быть, она записала его с определителя?

— Едва ли, — Виктор выудил из пакета шоколадный круассан. — Номер-то засекреченный. Там ничего не должно высвечиваться.

Ник немного подумал и нажал кнопку повторного набора номера.

— Добрый день, я хотел бы поговорить с мистером Ортоланом.

— Соединяю с секретариатом.

В ухо Нику полилась приятная мелодия. На другом конце линии кто-то снял трубку.

— Офис Эндрю Ортолана, Энн Уисбурн.

Тот же неприятный голос.

— А, здравствуйте. Меня зовут Ник Данмор, и мне нужно поговорить с мистером Ортоланом. Это срочно! Речь идет о жизни и смерти.

— Что, простите?

— О жизни и смерти! Я серьезно!

От волнения у Ника пересохло во рту. Как в разговоре с Ортоланом объяснить сложившуюся ситуацию — так, чтобы тот не посчитал его за фантазера?

В трубке что-то зашуршало, Ник услышал приглушенные голоса — секретарша, наверное, закрывала динамик. Потом послышался какой-то шорох, словно что-то слетело с трубки, и звук снова стал четким. Мужчина проревел в телефон:

— Я вычислю вас! Это телефонный терроризм! Я выведу вас на чистую воду, бандиты, и тогда вы отправитесь за решетку! Это было последнее предупреждение, поняли?

Бах. Трубку бросили.

Сердце Ника билось, словно после стометровки.

— Он подумал, что я ему угрожаю.

— Я слышал. Он говорил довольно громко.

Воедино все укладывалось очень просто.

— Готов спорить, что в последнее время ему уже несколько раз звонили с угрозами.

— Да. Эмили, например, — сказал Виктор.

Завтрак проходил в молчании. Оба были погружены в свои мысли. Ник обдумывал оставшиеся у них варианты. В принципе, можно ведь еще поехать на Блэкфрайарс и стучаться в дверь офиса Ортолана до тех пор, пока тот его не выслушает.

Да, но почему Эреб так его ненавидит? Должна же быть какая-то причина.

— Виктор, ты ведь, кажется, разбираешься в мире компьютерных игр?

— До сих пор разбирался.

— Можешь объяснить эту вражду? Дать хоть какое-то разумное толкование?

— Неа. Я блуждаю в потемках, как и ты. Думаю, нам стоит побольше разузнать о мистере Ортолане.

Когда приехала Эмили — раньше, чем ожидалось, — Ник с Виктором все еще ни на шаг не продвинулись. Они узнали только, что Ортолан являлся членом гольф-клуба в Уимблдонском парке, иногда устраивал благотворительные обеды в рамках программ ЮНИСЕФа и редко давал интервью.

Эмили, взвинченная тем, что удалось раскрыть подлинную сущность Ортолана, приступила к поискам со свежими силами.

— Может быть, тут вообще ничего личного. Может быть, проблема не в человеке, а в фирме. — Она развернула ноутбук к себе и ввела в поисковик: «Soft Suspense».

— Имей в виду, ты ищешь иголку в стоге сена, — предупредил Виктор. — Пока ты продерешься сквозь все электронные аукционы и рецензии на компьютерные игры, мы спокойно успеем встретить Рождество.

— Ты прав. — Глаза девушки сузились в щелки. Она вбила в строку поиска «враги Ортолана» и нашла кучу информации о сапсанах, питающихся этими певчими птицами. — Вот дрянь. Ну ладно. Попробуем поискать иначе.

Введенные в Google слова «Soft Suspense» и «жертва» выдали им описание «Королевских соколов», а название фирмы вместе со словом «конкуренция» — различные экономические данные, относящиеся к сфере компьютерных игр.

Эмили выругалась неподобающим для дамы образом.

— Я тут ни слова не понимаю. Если какой-нибудь конкурент решил таким изощренным способом погубить «Soft Suspense», то мы никогда об этом не догадаемся. — Она принялась штудировать перечень фирм, занимающихся компьютерными играми. — А может, эта фирма кого-нибудь поглотила? — предположила Эмили и сделала новый запрос: «преступления „Soft Suspense“».

На этот раз список результатов оказался не таким пространным — всего четыре страницы. Первые ссылки сообщали, что пиратские копии — это преступление и что фирма «Soft Suspense» недавно повысила степень защиты своих компьютерных игр от нелегального копирования. Эмили прокрутила содержимое окна и стала изучать следующие ссылки. Наконец она остановилась на судебной сводке двухлетней давности.

…признан виновным в мошенничестве и воровстве и приговорен к шести годам тюремного заключения. Компьютерная игра, созданная якобы по новаторской технологии, разработана компанией «Soft Suspense»…

Девушка кликнула по ссылке. Это была заметка из архива «Independent». Как только Ник и Эмили прочитали первые строки этой статьи, стало ясно, что поиски можно прекращать. Все было написано черным по белому и оказалось куда хуже, чем Ник когда-либо мог вообще себе представить.

Осужден программист, создавший компьютерную игру

После судебного разбирательства, длившегося два года, наконец вынесен приговор по делу об авторской принадлежности компьютерной игры «Отблеск рая». Ларри Маквей, владелец и коммерческий директор лондонской компании «Vay Too Far», занимающейся разработкой программного обеспечения, был признан виновным в мошенничестве и воровстве и приговорен к шести годам тюремного заключения. Компьютерная игра, созданная якобы по новаторской технологии, разработана компанией «Soft Suspense», коммерческий директор которой Эндрю Ортолан приветствовал решение суда.

— В эту игру вложены годы труда и миллионы фунтов стерлингов, — заявил Ортолан. — Ее нельзя украсть просто так.

С самого начала процесса Маквей утверждал, что именно он разрабатывал «Отблеск рая» и что компания «Soft Suspense» украла у него игру. Но он так ни разу и не сумел представить доказательства сказанного. Этот факт он объяснял якобы воровством, подкупом и мошенничеством со стороны компании «Soft Suspense». Коммерческий директор последней Эндрю Ортолан отверг все обвинения:

— Мы солидная фирма, а не преступная организация, и мы рады, что суд это признал. Кое-кто тут пытается перевернуть все с ног на голову, не имея на руках ни малейших доказательств.

Маквей заявил, что, исчерпав все правовые средства, он тем не менее не считает себя побежденным.

Ник открыл рот, но так ни слова и не произнес. Он не сводил глаз с Эмили. Девушка побледнела и сжала губы.

Виктор, тоже прочитавший статью, наоборот, захлопал в ладоши:

— Ну вот! Эмили, у тебя нюх как у Шерлока Холмса и Филипа Марлоу, причем одновременно. Просто класс.

В голове Ника царил хаос. Ларри Маквей и есть отец Эдриана? Фамилия не такая уж распространенная. Трудно представить себе простое совпадение.

— В чем дело? — изумленно спросил Виктор. — Вы что-то вообще ничего не говорите по этому поводу. А ведь мы сделали гигантский шаг вперед. Этот Ларри Маквей может быть частью пазла, как-никак он проиграл судебный процесс против «Soft Suspense». Он наверняка имеет зуб на Ортолана. Очень даже может быть, что он что-то знает об Эребе. Нам надо с ним побеседовать.

Нику потребовалось сделать громадное усилие, чтобы заговорить:

— Это невозможно. Он покончил с собой.

Они с Эмили рассказали Виктору об Эдриане и его странном поведении в последние недели.

— Он все время хотел знать, что там с этими DVD, а потом, когда стало ясно, что речь идет об игре, прямо-таки умолял меня прекратить в нее играть.

Правда, Ник по-прежнему не понимал, почему. Ведь игра, о которой шла речь на судебном процессе, называлась не «Эреб», а «Отблеск рая». Радость, чудный отблеск рая, свирепо подумал он.

Виктор схватил ноутбук и еще раз уткнулся в статью.

— Кажется, я припоминаю тот случай. Тогда всем показалось странным, что ни одна из сторон не желала детально объяснять, что такого уж необычного было в этой игре. Они просто вцепились в нее, как собаки в кость. Но в продаже она до сих пор так и не появилась.

Пока он перечитывал, Ник и Эмили обсуждали, что нужно делать дальше.

— Надо поговорить с Эдрианом, — тяжко вздохнула девушка. — Он невероятно милый парень. В последнее время мы подолгу общались; он высказал пару умных вещей. Знаешь, он, пожалуй, слишком взрослый для своего возраста.

— Мы с ним обязательно поговорим, — согласился Ник. Он вдруг вспомнил, как некоторое время назад Эдриан сказал ему, что не может взять диск, но ему надо знать, что там. В отдаленном уголке сознания Ника мелькнула какая-то догадка, но ухватить ее он не успел.

Надо поговорить с Эдрианом начистоту. Рассказать ему все, что тот хотел знать, а в ответ…

— Нет! — от крика Виктора Ник с Эмили одновременно вздрогнули. — Ребята, похоже, дело дрянь. Эта история становится все более жуткой.

— Что случилось?

— «Программист совершает самоубийство, — прочитал Виктор. — Вечером 13 сентября Л. Маквей, владелец компании, занимающейся разработкой программного обеспечения, найден повесившимся на чердаке своего дома на севере Лондона. По итогам проведенного разбирательства полиция исключила вмешательство посторонних лиц. Все говорит о том, что Маквей сам лишил себя жизни. Причиной случившегося называют приговор по делу о мошенничестве, вынесенный три недели назад. Согласно этому приговору Маквей должен был отбыть шестилетнее тюремное заключение. Он был выпущен под залог и объявил, что подаст апелляционную жалобу».

— Но ведь мы уже в курсе, — заметил Ник.

Виктор бросил на него мрачный взгляд.

— И что, ты знал Ларри Маквея? Ты его лично когда-нибудь встречал?

— Нет. Эдриан перешел в нашу школу только после его смерти.

— Я так и думал. Тогда приготовься к сюрпризу.

Он развернул ноутбук.

Теперь уже Эмили издала тихий крик и судорожно схватила Ника за руку.

— Это… это же не…

— Да, — прошептал Ник. Взглянув на фотографию, он сразу узнал эти глаза, узкие черты лица, маленький рот.

Ларри Маквей был Мертвецом.

 

31

Виктор выключил компьютер.

— Кто вставил этого типа в игру? — слабым голосом спросил он. — Кому пришла в голову такая жуткая идея?

Ему никто не ответил.

Ник бросил взгляд на часы: начало второго. Видимо, Эдриан сейчас как раз обедает. Потом у него еще два или три урока. Значит, прямо сейчас ехать в школу смысла не имеет.

— Нам надо успеть поговорить с ним сегодня, — сказала Эмили, словно читая мысли Ника.

— Да. Поехали в школу, может, перехватим его на перемене. Нет, так нельзя. Никто не должен заметить, что мы от него чего-то хотим.

— Почему это? — бросила Эмили. — Насчет меня ни у кого никаких подозрений не будет. Я официально подданная Эреба.

Верно. Теперь нужно было только договориться о надежном месте встречи, чтобы никто не мог увидеть их вместе.

— Здесь! — крикнул Виктор.

— Слишком опасно. Если за нами все же кто-нибудь увяжется, тебя вышвырнут, а ты — последняя ниточка, связывающая нас с игрой. Ты единственный, кто может объяснить, что творится в Эребе, — возразила Эмили.

— Минуточку. Ты ведь тоже еще в игре!

— Только теоретически, — она улыбнулась и посмотрела на наручные часы. — Через семнадцать минут я должна разыскать мистера Уотсона и поставить его в щекотливое положение. Делать этого я, естественно, не собираюсь, так что — гудбай, Гемера.

— Ну хорошо, — пробурчал Виктор. — Но ведь очень неразумно полагаться на одного лишь меня. Что, если теперь Вестник мне прикажет соблазнить мистера Уотсона? Значит, придется это сделать, чтобы мы окончательно не потеряли доступ к игре?

Все рассмеялись, и им сразу стало легче.

— Еще остается Кейт, но она играет не так блестяще, как ты, — сказал Ник. — Тебе, кстати, лучше бы вернуться в Эреб. Вы уже почти подобрались к Блэкфрайарс, так что все может начаться в любую минуту. И мы обязательно должны сразу об этом узнать, ладно?

Виктор выпятил нижнюю губу и отправился в комнату, где стояли компьютеры.

— Стало быть, я не узнаю, что скажет Эдриан Маквей? — крикнул он оттуда.

— Нет, почему же? Мы пошлем тебе почтового голубя. Его-то уж точно никто не перехватит, — с самым серьезным видом отозвалась Эмили. — Ник, где встречаемся? Кафе — слишком ненадежно. Тогда, может быть, Гайд-парк? Найдем какое-нибудь место, где все вокруг хорошо просматривается?

— Нет. Так нас тоже могут увидеть вместе. — Ника вдруг осенило, и он написал Эмили адрес на листе бумаги. — Там безопасно. Сто процентов. Я буду вас ждать.

Первой ему на шею бросилась Бекка, за ней Финн:

— Малыш! Какой прекрасный сюрприз! Хочешь кофе? Ты пришел за ноутбуком?

На оба вопроса Ник ответил отрицательно.

— Мне нужен спокойный уголок для… беседы. Я тут кое-кого пригласил, они придут через час. Можно?

Финн положил руку ему на плечо. Сделать это оказалось не так-то просто, учитывая, что Ник был на полголовы выше старшего брата.

— Ты нервничаешь. Какие-то проблемы? В вашем разговоре, случайно, речь не пойдет о чем-нибудь не совсем законном?

— Что? Нет! — Ник покачал головой. — Нет. Скорее наоборот. Дело очень запутанное, но все абсолютно законно.

— Ну ладно. — Финн отвел его в одну из трех студий. Стены комнаты были увешаны фотографиями татуировок, наколотых на всех мыслимых частях тела. — Здесь подойдет? Большая студия мне сегодня нужна, а к Бекке еще пара человек на пирсинг записались.

— Тут просто отлично.

— Ладно. С матушкой и отцом все в порядке?

— Да, все хорошо.

Похоже, столь лаконичные ответы немного удивили Финна — он высоко поднял брови, которые, как отметил Ник, с каждой стороны были проколоты уже по шесть раз. Старший брат вышел, но минуты через три вернулся с апельсиновым соком и кексами.

— Никто не должен упрекать Данморов, что они плохо принимают гостей.

— Спасибо.

Потянулись минуты. Ник пытался отвлечься, изучая галерею Финна. Спина, покрытая вьющимися побегами роз. Бицепс с панорамой Альп. Лодыжка с целующимися дельфинами.

Удалось ли Эмили уговорить Эдриана пойти с ней? С другой стороны, почему он должен отказываться? К тому же ему так интересно было все, что касалось игры.

Есть! Зазвякали колокольчики, которые Бекка повесила над дверью, ведущей в студию. Клиенты? Или Эмили?

— Привет, мы договорились здесь встретиться с Ником Данмором.

Эмили.

Финн ввел в комнату ее и Эдриана.

Нику сложно было не заметить, с каким интересом Эмили смотрела на его старшего брата. Тот был практически его копия, только не такой долговязый.

— Привет.

Она поцеловала его в губы, и Ник несколько секунд витал в облаках.

Эдриан стоял за Эмили и улыбался; белокурые волосы с одной стороны непоседливо ерошились.

— Классные картинки, — произнес он, указывая на стену. — Может, я тоже себе сделаю какую-нибудь татуировку.

Финн просиял:

— Можешь обращаться ко мне в любое время. Так, а теперь я покидаю ваше тайное заседание. Если кому-то захочется что-нибудь еще, то третья дверь налево — кухня, прямо напротив — туалет.

Когда за Финном закрылась дверь, Эдриан уселся на то, что Ник про себя называл «операционным стулом», и выжидающе посмотрел на него.

— Эмили говорит, вам надо о чем-то со мной побеседовать. Речь пойдет об Эребе, не так ли?

Во всяком случае, Эдриана нельзя было упрекнуть, что он склонен долго ходить вокруг да около.

— Да, — ответил Ник. — Для начала сразу кое-что проясним: Эмили и я уже не в игре. Так что тебе нечего нас опасаться.

— О'кей.

Нику трудно было придумать, с чего начать разговор, так, чтобы как можно меньше задевать в душе Эдриана старую рану и бередить ее. Он машинально провел рукой по лицу, словно пытаясь отвести от глаз пряди волос, которых там вовсе не было.

— Похоже, Эреб как-то связан с твоим отцом.

Он увидел, как расширились глаза Эдриана, и мысленно залепил себе затрещину. Это же больно, идиот.

— Откуда ты знаешь? — прошептал Эдриан. — Не от меня же. Я никому ничего не выдавал.

Ник и Эмили переглянулись.

— А я вот сейчас удивляюсь, что ты это знаешь, — произнесла девушка.

— Конечно, знаю. Правда, я долгое время не имел понятия, что это такое, — он с извиняющимся видом улыбнулся, — только предполагал, что игра. Отец ведь программировал в основном именно игры. Но уверен я не был.

Ник не понял ни слова. Так, пойдем с самого начала:

— В прошлый раз ты говорил мне, что не можешь взять диск, но тебе надо знать, что на нем записано. Почему?

— Я не мог взять диск потому, что отец запретил мне.

Ник с Эмили снова обменялись быстрыми взглядами.

— Не понимаю, — сказала Эмили. — Ведь твой отец умер.

— Конечно. — Эдриан отвел взгляд и теперь пристально рассматривал мыски своих ботинок. — Отец мне написал. Он все точно мне написал.

— Что? Что он написал?

Не поднимая глаз, Эдриан покачал головой:

— Нет, сначала вы. Я хочу знать, что такое для вас Эреб?

Ник невольно вздохнул.

— Это великолепная, увлекательная, потрясающая игра. Если хоть раз начинаешь в нее играть, остановиться уже очень трудно.

Эдриан сидел, уставившись в пол, но глаза его сияли.

— У отца все игры были такими.

— Ты так уверен, что именно твой отец разрабатывал Эреб, — заметила Эмили.

Теперь Эдриан поднял взгляд и посмотрел на нее с легким возмущением:

— Конечно. Иначе бы он никогда не сказал, что это его завещание.

— А он так сказал?

— Написал. В письме. Что диск — это его завещание, и что я должен передать его другим.

Эдриан взглянул на Ника, на Эмили и снова опустил глаза. Видимо, ему было ясно, что они не знают, как относиться к его словам.

— Отец умер два года назад, — произнес наконец он. — На вторую годовщину его смерти позвонил нотариус и сказал, что у него лежит адресованное мне письмо. В конверте было послание от отца и два DVD-диска.

Ник выдохнул.

— И ты стал распространять игру у нас в школе?

— Стал распространять? Ну да. Один диск я отдал кому-то из класса. Второй — парню, которого раньше знал, он учился в другой школе. Отец не хотел, чтобы оба DVD попали в одно и то же место. А еще он хотел, чтобы я хорошенько обдумал, кому их дарить. Отдай диск тому, писал он, чья жизнь, ты уверен, пуста. И обещай, что не станешь сам смотреть эти DVD. Они часть моего завещания, но эта часть для тебя не предназначена.

Что-то внутри Ника болезненно дернулось.

— И ты сдержал слово?

— Конечно, — взволнованно прошептал Эдриан. — Ведь это последнее, что я услышал от своего отца. Я вообще не надеялся еще раз его увидеть или прочитать что-нибудь, написанное им… Я так радовался! — В его глазах блеснули слезы.

Он и тебя использовал.

— Ваша очередь. О чем идет речь в игре?

К облегчению Ника, рассказать вызвалась Эмили:

— Вкратце говоря, это некий мрачный мир, в котором требуется решать самые разные проблемы и выдерживать всевозможные испытания. Правда, задания, которые нужно выполнять, рамками игры не ограничиваются — с ними надо справляться наяву. Например… что-то сфотографировать или сделать для кого-то домашнюю работу.

Вид у Эдриана был донельзя восторженный.

— Это «Отблеск рая», самый любимый проект отца. Он хотел, чтобы игроки делали друг другу подарки или каким-то еще образом поддерживали друг друга в реальной жизни. Чтобы они не только сидели перед компьютером. Чтобы завязывались дружеские отношения. Он мне так часто об этом рассказывал, пока… — Эдриан отвел глаза. — Ну, пока эту игру не захотели у него украсть. Вы заметили, что она для каждого из игроков немного другая. Музыка, например, меняется в зависимости от того, какие мр3-файлы записаны на твоем жестком диске или какие песни ты слушаешь в YouTube. Если игра с тобой хоть немного познакомилась, она уже знает, какие квесты тебе больше всего нравятся, и направляет тебя именно туда. Отец интегрировал психологическое программное обеспечение, чтобы игра полностью ориентировалась на человека. — Он с упоением купался в воспоминаниях.

Ник понял, что больше всего на свете хочет разнести это творение вдребезги, — так он разозлился на Ларри Маквея.

— А может быть такое… в смысле, не считаешь ли ты возможным, что твой отец перепрограммировал игру? Вписал в нее пару каких-нибудь милых пустячков? Я имею в виду, что она же теперь не называется «Отблеск рая». Она называется «Эреб».

— Что? Да, такое возможно. — Свет, до сих пор озарявший лицо Эдриана, потух. — У него попытались украсть «Отблеск рая», вы наверняка уже это знаете. Потом был судебный процесс; мне тогда казалось, что он вообще никогда не закончится… В последние два года отец стал… ну да, другим. Он уже не говорил со мной подолгу. Так что не знаю, изменил ли он что-нибудь. Во всяком случае, он чертовски много работал. Только работал, забаррикадировался в своем подвале, почти не ел, даже не тратил время на то, чтобы помыться. — Он взглянул на Эмили и Ника, словно прося у них прощения. — Мама говорит, что он уже с самого начала процесса был не таким, как раньше. Просто не выдержал обвинения в воровстве и обмане. При этом нас самих обкрадывали. Четыре раза. В офисе, дома, даже автомобили взламывали.

Суть истории, рассказанной Эдрианом, оказалась неприглядной. Для Ника она звучала так. Фирма «Soft Suspense» подхватила идею Маквея, открывавшую новую главу в истории компьютерных игр, и попыталась присвоить его программу себе. Это не удалось. Во всяком случае, результат не удовлетворил руководителей фирмы, и те обвинили Маквея в воровстве. И привлекли к суду. Могло такое в принципе быть?

— Слушай, — сказал он, — давай я скажу тебе, какова главная цель этой игры, хорошо? — Ник чувствовал на себе пристальный взгляд Эмили, но остановиться уже не мог. — Нужно убить чудовище. Для этого отбираются лучшие, самые сильные и беспощадные воины. Они должны быть готовы расправиться с любым человеком, кто попробует остановить Эреб. И еще им нужно подготовиться к решающему сражению — к последней битве. Эта последняя битва состоится очень скоро. А знаешь, как зовут чудовище, которое нужно уничтожить?

По глазам Эдриана он видел, что тот как минимум догадывался.

— Точно, — сказал Ник. — Его зовут Ортолан.

Он услышал, как Эдриан вздохнул. Громко рассмеялся. Снова посерьезнел.

— Правда?

— Клянусь.

На лице Эдриана отразились сразу несколько чувств: удовлетворение, печаль, ненависть.

— Думаешь, — спросил он хрипло, — кто-нибудь убьет Ортолана?

— Вполне может быть. Да, полагаю, произойдет что-то в этом духе.

— Знаете, я пару раз представлял, как сам это делаю. После того как отец стал совсем другим, и… позднее. — Уставясь в пол, он снова улыбнулся. — Когда я раздал диски и столько людей вдруг стали резко меняться, я испугался — подумал, что отец допустил ошибку. Создал игру, которая уничтожает самих игроков, понимаете? Ему напоследок было… ну, все равно. Он совершенно переменился. Примерно так же, как вы. Поэтому я и испугался. — Эдриан поднял взгляд. — Но вам он вообще не хотел причинять вреда. Только Ортолану.

Эмили заговорила, мягко и осторожно:

— Но так не получилось, Эдриан. Игра подталкивала игроков к ужасным поступкам. Кто-то вывел из строя тормоза на велосипеде Джеми.

Эдриан резко поднял голову:

— Что?

— Да. Это не было несчастным случаем. Произошло еще много дурных вещей. Впрочем, план мести, задуманной твоим отцом, от этого отнюдь не пострадал. А вчера кто-то пытался столкнуть Ника под поезд метро.

Эдриан, бледный и растерянный, покачал головой.

— Если один из игроков убьет Ортолана, он тем самым уничтожит и свою собственную жизнь, — продолжала Эмили. — Но, думаю, ты это и сам понимаешь. Наверняка и твоему отцу это было понятно.

Эдриан отвел взгляд.

— Игра правда разговаривала с вами? Спрашивала и отвечала?

— Да, — сказала Эмили.

— Вот что Ортолан непременно хотел заполучить. ИИ, разработанный отцом. Искусственный интеллект, — пояснил он в ответ на удивленный взгляд Ника. — Он разработал программу, которая могла обучаться как человек. Даже языки могла учить. Отец говорил, что, когда она будет готова, доведена до ума, он получит за нее Нобелевскую премию. Он безумно гордился программой и старался сделать все возможное, чтобы сохранить это свое изобретение в тайне.

В этих словах Ник вдруг опять ощутил какую-то ранимость, уязвимость — то, что так часто бросалось ему в глаза, когда он смотрел на Эдриана.

— Но одного из бухгалтеров в отцовской фирме удалось подкупить. Ортолан всегда внимательно следил за чужими изобретениями, и когда он узнал, что отец сделал большой шаг на пути к созданию искусственного интеллекта, то буквально потерял покой.

Теперь Ник почти точно знал, какому бухгалтеру принадлежал разрисованный Виктором гараж.

— Поначалу Ортолан хотел перекупить у отца идею, однако тот сказал «нет». У него была своя собственная фирма, и он хотел сам отладить программу. С этого времени начался террор.

Эмили встала со своего места и уселась рядом с Эдрианом.

— Как все ужасно. Так несправедливо, что хочется кричать. Но даже из-за этого нельзя допустить, чтобы кто-то стал убийцей, ведь так?

— Да, — шепнул Эдриан. — Ты права.

— Мы попытаемся этому помешать.

— Хорошо. А моя помощь вам понадобится? — В его голосе послышалась мольба, и Ник подумал, что он прекрасно понимает Эдриана. Ему не хотелось снова перейти на положение зрителя.

— Конечно, — ответил Ник, — ведь у тебя есть что-то типа ключа от этой тайны.

В ожидании поезда Ник позвонил Виктору. Тот взял трубку после первых же гудков.

— Ну наконец-то! Что говорит маленький Маквей?

— Что Ортолан — свинья.

— В самом деле? Ну да, в этом бизнесе таких хватает.

— Похоже, что все именно так и есть. Он еще сказал, что его отец разработал что-то вроде искусственного интеллекта и встроил его в созданную им игру. В результате получилось нечто совершенно новое, и Ортолан захотел заполучить его любой ценой.

— Вон оно что. Ну, меня это совсем не удивляет. Боже мой, значит, вот как он умудрился стать таким ужасно богатым человеком.

Искусственный интеллект. Дома Ник включил ноутбук Финна и зарылся в интернет в поисках информации об этом. Судя по всему, попытками научить компьютер мыслить как человек, воссоздать человеческое мышление во всей его сложности занимались легионы специалистов. Отцу Эдриана это удалось. Созданная им программа была способна самообучаться, она могла читать и понимать прочитанное, умела анализировать мотивы поведения пользователей, сидевших за компьютером, и давала им то, что они хотели в глубине души. С ума сойти! Неудивительно, что все, кто имел дело с Эребом, не могли от него оторваться. Теперь же игра превратилась в самостоятельно действующее оружие.

Продолжив чтение, Ник узнал о тесте Тьюринга, премии Лебнера, нейрональном и символическом искусственных интеллектах. Через два часа у него окончательно разболелась голова, и розыски пришлось прекратить. Но даже теперь он не мог представить, что Ларри Маквею удалось такое осуществить.

 

32

Посреди ночи Ника разбудил звук телефона — Виктор прислал SMS. В темной-претемной комнате светилось ослепительно белое пятно — экран мобильника.

Он вскочил с кровати так быстро, что закружилась голова и пришлось опереться о письменный стол.

«1 новое сообщение».

Он нажал Читать.

Похоже, пришел черед Ортолана. Внутренний Круг готовится к сражению: факелы, присяга, белые одежды и прочая атрибутика. Думаю, все произойдет сегодня, пока мы тут осаждаем эту дурацкую крепость.

P. S. Нашел волшебный кристалл (желтый). Если все сейчас кончится, мне останется, наверное, только нацепить его на шляпу, так?

Сообщение было отправлено в 3:48. Сейчас 3:50. Прихватив телефон, Ник вернулся в постель и позвонил Виктору.

— А что значит «мы осаждаем крепость»?

— Привет! Ну, мы расположились вокруг нее, берем измором. Это огромная белая глыба, которая светится в темноте, а внизу, рядом с ней, струится кровь. Жуть, в общем.

Ник не сумел ответить, потому что никак не мог унять зевоту.

— Я тебя разбудил, да? Прости, хотел непременно держать тебя в курсе дела. Ведь может случиться так, что… упс, опять стреляют головами!

Ник услышал лихорадочное щелканье.

— Так, справился. Что бишь я хотел сказать? А, вспомнил: может случиться так, что ты сразу захочешь что-нибудь предпринять.

— Знать бы только что. А никто не говорил, что должны делать воины Внутреннего Круга? Хоть какая-то подсказка для нас?

— Им надо свергнуть Ортолана. Если они с этим справятся, его башня рухнет и все мы будем осыпаны наградами. Так объявил Вестник. Теперь толпа людей сидит здесь и ждет, что башня зашатается, хотя воины Внутреннего Круга еще только двинулись в путь.

— Пожалуй, мне стоит немедленно отправиться на Блэкфрайарс.

— Метро еще не ходит, а о ночных автобусах можешь забыть. Да и вообще: что ты там собираешься делать? Лучше ложись-ка снова спать, Ник.

Последнее, видимо, было шуткой. Но Виктор прав: им нужно хотя бы подобие плана.

— Я с первым поездом приеду к тебе, тогда и обдумаем, что нам делать.

— Заметано. У меня пока тоже непонятно что. Но, думаю, сейчас все серьезнее некуда.

— Если произойдет что-то важное, сообщи.

— Конечно. Я продолжу нести свое ночное дежурство, унылое и одинокое. Присутствующие здесь воины, коих три с половиной сотни, не в счет.

Ник уселся на кровать, гипнотизируя взглядом цифры на табло будильника. До открытия метро еще час с лишним. Что, если за это время башня будет разрушена?

Он не смог усидеть на месте и начал ходить по комнате взад-вперед. В тихой ночной квартире, давно погрузившейся в сон, это хождение наделало невероятно много шума. Только бы никого не разбудить! Лучше всего пойти на кухню и написать записку, что рано утром, до уроков, они с Колином отправились на пробежку. Это лучшее, что пришло ему в голову. Если повезет и родители проснутся лишь через два с половиной часа, то они, может быть, даже поверят.

Когда Ник на цыпочках выходил из квартиры, было без четверти пять. Школьную сумку он прихватил с собой, чтобы та случайно не попалась на глаза матушке; впрочем, тут же припарковал ее в подвале рядом с велосипедом. Лишний балласт ему ни к чему.

На улице темно и безлюдно; вход на станцию метро еще перекрывает решетка. Ник поплотнее закутался в куртку и принялся считать минуты. Что ему теперь делать? Можно было бы подкараулить Ортолана и заставить того выслушать Ника. Или поговорить с полицейскими. Вы знаете, есть тут такая компьютерная игра, в которой все сходится к тому, что сегодня будет убит один паршивый менеджер. Просто супер. Идея — закачаешься!

От этих размышлений его оторвал мобильник. Новое сообщение.

Теперь точно. Все случится сегодня. Получил соответствующее задание. Ответь!

Он сразу перезвонил Виктору.

— Если кто-нибудь меня спросит, то мне нужно утверждать, что сегодня между восемью и десятью часами я завтракал вместе с неким Колином Харрисом.

Сначала Ник ничего не понял:

— С какой стати ты должен завтракать с Колином?

— Мне нужно обеспечить ему алиби, понимаешь? При условии, конечно, что его не схватят прямо на месте. Ты знаешь этого Колина Харриса?

— Конечно.

— Ага. Слушай, Ник, меня все это чертовски нервирует.

— Я уже еду к тебе. Как выглядит башня? Все еще стоит?

— А куда ж ей деваться? Стоит, сверкает и обливается кровью.

Когда решетка, закрывавшая вход на станцию, наконец поднялась, Ник пулей бросился по лестнице, словно за ним гнался лично Вестник. На этот раз никаких окольных путей, прямиком на Кингс-Кросс. Не прошло и двадцати минут, как он уже звонил в дверь дома на Кроумер-стрит.

— Взгляни сам, — предложил Виктор.

Там была башня. Громадная глыба, призрачно белевшая среди окружавшей ее тьмы. Кровь сочилась и капала из окон, бойниц, трещин, прорезавших стену. Вокруг башни, в темноте, сидели и стояли сотни воинов самых разных уровней из разных народов. Все они ждали. Ник легко мог себе представить, как их переполняет любопытство: ему и самому было бы ужасно интересно, окажись он там. Хотя теперь уже один вид этой башни вызывал у него легкую тошноту.

— Я пойду к Ортолану и предупрежу его. Да, конечно, он скотина. Но я должен попытаться, даже если он не воспримет меня всерьез, — сказал он.

— Или, — предложил Виктор, — мы поедем к зданию офиса и будем караулить. Как только появится кто-то из игроков, мы его остановим. И предупредим полицию.

Звучит неплохо. И должно получиться.

— Ладно, — сказал Ник. — Кто сейчас во Внутреннем Круге?

Виктор пересчитал по пальцам:

— Вюрдана, КровоПуск, Телькорик, Дриззел и… подожди… Убангато, варвар. Попал туда по итогам последнего турнира. Как думаешь, кто они в реальной жизни?

— Не знаю, — сказал Ник. — Но я все больше уверен, что КровоПуск — это Колин.

Они двинулись в путь сразу после шести. Ник отправил эсэмэску Эдриану — без особого желания, конечно, но ведь они ему обещали, что будут держать в курсе. Виктор тем временем писал предупреждение Эмили. Заметив это, Ник попытался вырвать у него мобильник:

— Ты с ума сошел? А если это опасно?

— Я обещал. Если я этого не сделаю, она меня задушит, — он нажал Отправить. — К тому же она имеет не меньше прав там быть, чем ты или я. Или Эдриан.

Блэкфрайарс. Они вышли из метро и направились к Брайдуэл-плэйс. Эмили и Эдриан должны были присоединиться к ним уже на площади.

Накрапывал дождь, и Ник молча вышагивал рядом с Виктором, время от времени оглядываясь в поисках знакомых лиц. Мысли вертелись по кругу. Что будет, если никто не появится? Если все это лишь ложная тревога? Если башня — вовсе не здание на Брайдуэл-плэйс, а что-то другое?

Они двигались по Нью-Бридж-стрит. Хорошо хоть ему хватило ума надеть куртку с капюшоном: так можно было хотя бы скрыть косу, если не замаскировать рост. Нику абсолютно не хотелось, чтобы кто-то из игроков раньше времени его узнал.

Поэтому же они не могли просто торчать на Брайдуэл-плэйс. Правда, за площадью был паб, но он открывался только в одиннадцать часов.

— Смотри внимательно, — сказал Виктор, когда они подошли к нужному зданию. — Сделаем так. Сейчас ты остаешься здесь и ждешь. Разумеется, старайся лишний раз не высовываться. Ну, а я пройдусь вокруг и погляжу, что там, меня ведь никто не знает.

Виктор ушел, а Ник все так же не сводил глаз со здания. Строительные леса мешали увидеть, что делается внутри. Вот досада! Он с возраставшим вниманием присматривался к тому, что можно было разглядеть. Там что-то двигается? Или кто-то? Нет, похоже, показалось. А если там и есть кто, это наверняка всего лишь строительный рабочий.

На часах полвосьмого с небольшим. Черт побери, да это может длиться целую вечность. Ник снова взглянул вверх, на строительные леса, а в следующую секунду его чуть не хватил удар: чья-то рука легла ему на плечо.

— Я сказал лишний раз не высовываться, мистер Данмор. Ты скромен, как маяк, — Виктор стоял позади, ухмыляясь от уха до уха.

— Обязательно нужно было так меня пугать?

— Да ладно, дай одинокому фрику немного повеселиться. Ну что, пошли? Надо подобраться поближе.

Какое-то время они вдвоем наблюдали за входом в здание, но так и не заметили ни одного знакомого лица. Потом зазвонил телефон, и Ник от ужаса чуть не прыгнул под проезжавший автомобиль.

— Привет, это я, Эмили. Мы с Эдрианом уже рядом, покупаем сэндвичи. Тебе какой купить?

— Сэндвичи? Сейчас? Нет, спасибо.

— Я когда нервничаю, всегда хочу есть, — пояснила она. — Ты где?

— Прямо перед зданием «Soft Suspense». Виктор тоже тут. Но пока ничего не происходит.

— Может быть, вы просто стоите на одном месте и слишком бросаетесь в глаза. До скорого!

Эмили, конечно, была права, и Ник потянул Виктора за рукав, чтобы укрыться за припаркованным неподалеку грузовиком. Им нельзя было провалить все дело.

Десять минут спустя, когда Эмили с Эдрианом присоединились к ним, по-прежнему ничего не происходило. В здание, впрочем, постоянно входили люди, но школьников среди них не было.

— Все наверняка случится сегодня, — настаивал Виктор. — Воины Внутреннего Круга отправлены на задание, и мы с Ником оба видели ту кровавую башню.

Прошло еще десять минут. Ничего. У Ника начала побаливать спина: ему приходилось, скорчившись, прятаться за автомобилем, чтобы его не заметили. Что, если воины Внутреннего Круга облажались? Именно сейчас, когда запахло жареным?

— Вон идет Ортолан, — сказал Эдриан. Он произнес это абсолютно спокойно, но Ник видел, как напряглись желваки на его скулах, а руки сжались в кулаки.

Уж теперь-то воины Внутреннего Круга должны были появиться. Когда же еще, если не теперь? Но никто ниоткуда не выглянул. Никто не поджидал здесь Ортолана. С каждой минутой в душе Ника крепло чувство, что что-то не так. Может, они что-то неправильно истолковали? Может, на самом деле все должно произойти где-то в другом месте? Что, если прямо в эту минуту кто-нибудь, пробравшись на автостоянку, закреплял бомбу под днищем ортолановского «Ягуара»?

Он почти уже представил себе эту картину, как вдруг что-то громко задребезжало. Звук доносился откуда-то сверху, из здания. Оконное стекло?

Ник внимательно посмотрел туда, но из-за проклятых строительных лесов ничего не было видно… Вот снова раздался тот же звук, нет, скорее это похоже на грохот…

— Мы сглупили, — пробормотал Ник. — Они уже внутри.

Дзинь! Не очень громко, но уличный шум не смог перекрыть дребезжание.

Переглянувшись, они как по команде сорвались с места, пробежали по улице, по площадке перед зданием, ворвались в холл.

— Теперь спокойно, — сказал Виктор, — иначе нас не пустят внутрь. И в лифт не входим, поднимаемся по лестнице.

В глаза бросился серый мрамор, колонны, много стекла и стойка, за которой сидела женщина, тут же дежурно улыбнувшаяся им. И еще тут, в дальнем углу холла, был Рашид, он почти спрятался в черном кожаном кресле.

— «Soft Suspense»? — осведомился Виктор, доставая журналистское удостоверение.

— Шестой этаж. Секундочку, я сообщу.

Рашид с сомнением взглянул на Ника — видимо, не рассчитывал, что тут кто-то появится и доставит проблемы. Потом, похоже, приняв решение, он подскочил и тут же куда-то унесся.

— Очень приятно, но предварительного звонка не нужно, — сказал Виктор.

Лестницы были сзади. Прыгая со ступеньки на ступеньку, Ник уже не слышал, что кричала им вдогонку женщина, сидевшая на ресепшн, он только задавался вопросом, есть ли у Рашида пистолет.

Второй этаж. Пока ничего особенного, никакой паники, никакого шума. Но ведь здесь располагалась только фирма, занимающаяся недвижимостью.

Третий этаж. Где же Рашид? Ник посмотрел через плечо — позади лишь безлюдная лестница. Спокойнее ему от этого не стало.

Промелькнули четвертый и пятый этажи: всюду обычная деловая обстановка. Какое-то время Ник, вопреки доводам рассудка, надеялся, что они ошиблись и сегодня вообще ничего не произойдет. Он цеплялся за эту мысль, пока лестница вела их к шестому этажу.

Когда они поднялись на площадку, Рашид преградил им путь:

— Вас это не касается. Стоять.

Пистолета у него в руке все же не было, только направленный на них газовый баллончик.

Рука дрожала. Голос Рашида — тоже:

— Стоять, я сказал. Не хочу никому причинять вреда, так что не двигайтесь… или лучше уходите, тогда точно никто не пострадает.

Когда Эмили ответила, голос ее был совершенно спокоен:

— Тебе вообще не нужно ничего делать, Рашид. Посмотри, ты можешь просто спуститься по лестнице и выйти на улицу. Никто тебе и пальцем не тронет, обещаю: ни мы, ни Вестник, ни кто-либо из игроков.

Лицо Рашида дернулось:

— Молчать. Это не твое дело. Проваливай.

Эмили сделала еще одну попытку:

— Если ты поторопишься, то успеешь уйти, прежде чем появится полиция. Боюсь, она скоро будет здесь, и тогда ты по-настоящему влипнешь.

Пальцы Рашида, сжимавшие баллончик, дернулись. Ник потянул Эмили назад.

— Мы тебе не угрожаем, — торопливо сказал он. — Напротив, помогаем скрыться.

— Но… тогда…

— Тогда ты вылетишь из игры. Честно говоря, я думаю, что после того, что сегодня произойдет, она и так сама прекратится.

Газовый баллончик опустился на несколько сантиметров.

— Вестник меня убьет.

— А ты где-нибудь видишь Вестника? Орка? Тролля? Здесь все реально, Рашид, и ты реально угодишь в реальную тюрьму за совершенно реальное пособничество в убийстве.

Рука Рашида беспомощно опустилась. Ник подумал, не стоит ли ему броситься и отобрать баллончик, но, по-видимому, в этом уже не было надобности.

— Вы меня не сдадите? — тихо спросил Рашид.

— Нет. Сто процентов.

Он бросил на них последний боязливый взгляд и начал спускаться по лестнице, сперва медленно, потом все быстрее.

— Рашид! — крикнул ему вдогонку Ник. — Много там еще народу?

— Не знаю, — ответил Рашид. — Двое, которые дежурили на улице, скорее всего, уже ушли. Значит, внутри пятеро из Внутреннего Круга.

Некоторое время его тяжелые шаги еще были слышны. Он то и дело перескакивал через ступеньку, спеша к выходу из здания.

— Пять человек и как минимум пара пистолетов, — простонал Виктор. — Надо было хотя бы отнять у этого типа газовый баллончик.

Ник мысленно с ним согласился, но сейчас уже слишком поздно. Они толкнули тяжелую стеклянную дверь, отделявшую лестничную площадку от офисов. За ней располагалась своего рода приемная, но без секретарши. В коридоре никого не было, и все двери были закрыты.

— Почему здесь никого?

Они прокрались по коридору и осторожно открыли первую дверь. В комнате за ней стояли два рабочих стола, но не было ни души. В следующей? Тоже никого. Ник открывал дверь за дверью, заранее опасаясь, что за одной из них обнаружит кучу трупов.

— Может, всех просто отпустили? — спросил Виктор.

— Я что-то слышу там, сзади, — сказал Эдриан и указал на дверь в конце коридора, деревянную с латунными украшениями. Внешне она заметно отличалась от остальных, выполненных в более современном стиле.

Они прислушались. Там действительно что-то происходило: раздался глухой удар, кто-то приглушенно вскрикнул.

— Что ж, теперь мы по крайней мере знаем, где они, — сказал Виктор. — Заходим? Или позовем копов?

Ник раздумывал недолго.

— Эдриан, ты зайдешь в какой-нибудь из кабинетов и позвонишь в полицию. Мы будем ждать здесь.

Немного помедлив, Эдриан отправился выполнять указание. А Ник, Эмили и Виктор осторожно подошли к деревянной двери.

— Можно было бы понадеяться на эффект неожиданности и ворваться туда, — предложил Виктор.

Ник покачал головой.

— У меня нет никакого желания надеяться на эффект неожиданности при встрече с человеком, у которого в руках пистолет.

Он приложил ухо к двери и теперь явственно слышал голоса, хотя и не мог понять, о чем идет речь.

— Я хотела расспросить Рашида о тех, кто входит во Внутренний Круг, — сказала Эмили, — тогда мы лучше могли бы оценивать…

Договорить она не успела: дверь распахнулась, и в коридор вывалилась странная фигура, одетая во все черное. На ее голову была натянута маска из фильма «Крик» — искаженное ужасом белое лицо.

— Я принесу воды, — крикнул человек в маске и остолбенел, увидев Ника, Эмили и Виктора. — Тут… люди! Проклятье, откуда они взялись? — Он повернулся на каблуках и ринулся назад в кабинет, дверь которого оставалась открытой.

— Успокойтесь! — торопливо крикнул Ник. О Боже, все пошло наперекосяк. В офисе были один… два, нет, три человека в масках с пистолетами в руках. Ник заглянул сразу в два нацеленных на него дула. Четвертый тип, в маске дьявола, лежал на полу, скрючившись, и стонал. Колин, без сомнения. Рядом с ним валялась бейсбольная бита, которой ему, похоже, как раз и врезали. Должно быть, тут разыгралось настоящее сражение — два окна были разбиты. У пятого типа, который как раз собирался принести воду, Ник не заметил никакого оружия. Слабое утешение, пожалуй.

— Данмор, — глухо произнес человек в маске с изображением черепа, — ну ты и засранец.

Ник невольно сделал шаг назад. Он узнал и этот голос, и эту массивную фигуру.

Хелен.

Девушка направляла оружие прямо на Эндрю Ортолана. Бледный как смерть, тот сидел во вращающемся кресле; замотанные веревкой запястья покоились на столе. Рядом с ним на полу лежали двое женщин и трое мужчин со связанными за спиной руками. Одна из женщин тихо плакала.

Теперь и Ортолан посмотрел на дверь.

— Кто там еще? Подмога? — В голосе его звучало презрение. Бровь мужчины, как заметил Ник, был рассечена, на лбу запеклась кровь.

— Пасть заткни! — приказала ему Хелен. — Ты сейчас сделаешь то, что я скажу. Или, может, хочешь, чтобы тебе ногу прострелили?

Ногу Ортолана как раз загораживал письменный стол, так что ее трудно было назвать идеальной мишенью. Хозяин кабинета тихо улыбнулся.

Нельзя ее недооценивать, подумал Ник. Она чокнутая. Она выстрелит.

— Может быть, вам стоит сделать то, что они требуют, — осторожно произнес он.

— Ты тоже заткни пасть! — прорычала Хелен. — Да принесите же наконец кто-нибудь воды!

Тип в маске из «Крика» снова отправился выполнять команду. Он протиснулся в дверь мимо Ника и помчался по коридору. Ник понадеялся, что у Эдриана хватило ума спрятаться.

Снова воцарилась тишина, нарушаемая только всхлипами женщины. Ник чувствовал, как по его затылку стекает пот. Колин, в напяленной на лицо маске дьявола, лежал и стонал. Рядом с ним на коленях стояла девушка, этого не могла скрыть даже ее маска Голлума.

— Думаю, ему уже лучше, — сказала она.

Последним в банде был юноша, очень рослый и коренастый, с толстыми пальцами. Он носил маску инопланетянина и Нику был не знаком. В руках этот тип держал что-то наподобие винтовочного обреза с магазином. Но, похоже, распоряжалась всем здесь именно Хелен. Значит, с ней надо справиться в первую очередь.

Только сейчас Ник заметил, что у нее что-то висит на шее: это был символ Внутреннего Круга, то самое красное кольцо с направленным к центру острием. Хелен была единственной, кто носил этот знак. Сама из проволоки смастерила, предположил Ник.

Белолицый вернулся с водой и, не говоря ни слова, протянул стакан девушке, стоявшей на коленях на полу. Значит, Эдриана он не видел.

Колин отвернулся, словно пытаясь спрятаться от Эмили, Ника и Виктора. Наполовину приподнявшись, он сделал пару глотков и закашлялся.

— Все в порядке? — спросила Хелен.

— Да. Продолжайте.

— Хорошо. Тогда поехали дальше по тексту. Вставай, Ортолан.

Тот выполнил приказ с огромной неохотой, по нему это было видно. Ник никак не мог понять, испугался Ортолан или нет. До сих пор оба раза, когда он встречал хозяина кабинета, тот, казалось, был сильнее напуган, чем сейчас. Видимо, чувствовал, что вокруг что-то затевается, только никак не мог понять, что именно. Теперь все почти разрешилось, и напряженность спала.

— Ты заплатишь за свои дела, — произнесла Хелен наверняка выданный заранее текст. — За свою жадность, свою беспощадность, свою ложь.

Повинуясь знаку, поданному девушкой, мускулистый инопланетянин выскочил вперед и распахнул одно из окон. Прямо перед ними внизу лежала Брайдуэл-плэйс. И самая верхняя доска строительных лесов.

Ортолан наконец сообразил.

— Я же сказал, что уже заплатил, — торопливо отозвался он, — и сказал, что я не жадный, не беспощадный и не лживый. Вы отлично знаете, что лишь приписываете мне все это. Хватит, слышите?

Надо полагать, Ортолан, как и Ник, дорого заплатил бы, чтобы увидеть реакцию на их лицах, которые сейчас скрывали маски.

— Прыгай из окна, — сказала Хелен. Ее пистолет смотрел точно на Ортолана. Никакой дрожи в голосе, никакой дрожи в руке.

— Послушайте! — вмешался Виктор. — Мы незнакомы, и то, что я скажу, прозвучит до безумия банально, но вы делаете большую ошибку. Вам-то какая польза от того, что этот человек выпадет из окна? Вы попадете в тюрьму! Оставьте его в покое, ступайте по домам!

Девушка в маске Голлума впервые подала голос:

— Ты что, его друг? Сообщник?

— Что за ерунда, я этого типа вообще не знаю! — крикнул Виктор. — Но я знаю Эреб. И клянусь: игра вас обманула. Что бы Вестник вам ни обещал за… вы этого не получите. Бросьте все. Уходите.

— До сих пор мы все получали, — сказал человек в маске из «Крика». — Каждый раз. Так что не говори о вещах, которых не понимаешь.

— Точно, — добавил толстый инопланетянин. — Вы ничто, а мы принадлежим к Внутреннему Кругу. Давай, Ортолан, выметайся из окна.

Вот теперь в глазах хозяина кабинета появился отчетливый страх.

— Я не могу этого сделать.

— Тогда мне придется тебя застрелить, — произнесла Хелен. Она подняла пистолет и выстрелила; пуля пролетела рядом с Ортоланом и ударилась в стену.

— Хорошо! — прокричал Ортолан. — Я сделаю это. Сделаю. Не надо стрелять.

Женщина, лежавшая на полу, расплакалась еще громче. Оставалось надеяться только на то, что ее плач никого из Внутреннего Круга не раздражает. У самого Ника от нервной обстановки кабинета уже кружилась голова. Наверняка кто-нибудь услышал выстрел и сейчас заявится сюда, чтобы посмотреть, что стряслось. Тогда все может закончиться куда хуже.

Эндрю Ортолан взобрался на подоконник. Окно было высоким, но и он был человеком немаленького роста, так что ему пришлось пригнуться, чтобы поместиться в проеме. Руки у Ортолана все еще оставались связаны, и ему трудно было удерживаться. Он бросил умоляющий взгляд в сторону находившихся в комнате.

— Дальше, — сказала Хелен.

— Пожалуйста, не надо.

Она подняла пистолет, инопланетянин последовал ее примеру.

— Нам даже не нужно точно в него попадать, — раздался его громкий возглас. — Одной маленькой царапины уже достаточно для большого полета.

Ортолан теперь стоял на подоконнике и левой ногой тянулся к лежавшей чуть выше доске строительных лесов.

Вскарабкаться наверх, а затем спуститься вниз, подумал Ник. Должно получиться. Если ему удастся взять себя в руки, можно выбраться на улицу целым и невредимым.

Однако ноги Ортолана дрожали, руками он вцепился в оконную раму. По лицу его было видно: он точно знал, что надо перехватиться и как можно быстрее взяться за металлическую стойку, крепившую леса. Но сначала ему нужно было совладать с собой.

— Не стоит звать на помощь, иначе будет бах-бах, — произнес инопланетянин.

Связанными руками, словно клешнями, Ортолан жадно цеплялся за стойку. Сущей мукой было наблюдать за тем, как он переползал на леса; лицо его побледнело как мел, а руки и ноги судорожно напряглись.

В тот самый момент, когда задуманное удалось и он, опустившись на колени прямо на доску, смог почувствовать себя в некоторой безопасности, Ник услышал позади шорох. К ним снова присоединился Эдриан.

Его появление вызвало целый ряд возгласов и вопросов.

— Ты? — задыхаясь, произнес Ортолан и чуть не потерял равновесие.

Очевидно, Хелен была поражена не меньше, так что даже на какое-то мгновение опустила оружие.

— Что ты здесь делаешь? — накинулась она на Эдриана. — Проваливай.

— Ты позволишь ему уйти? — спросил Колин из-под маски дьявола. — Ты в своем уме?

Пистолет повернулся в его сторону:

— Спокойно. Трогать его запрещено. Табу.

— Кто это сказал?

— Вестник, естественно. А ты что подумал?

Пока они препирались, Ник использовал подвернувшийся шанс и попытался обсудить с Эмили, Эдрианом и Виктором, что делать дальше.

— Ты вызвал полицию? — шепнул он, повернувшись к Эдриану, но не получил ответа. Все внимание Эдриана было приковано к человеку на строительных лесах.

— Добрый день, мистер Ортолан.

Тот еще крепче вцепился в металлическую стойку.

— Так за всем этим стоишь ты? — спросил он.

— Нет, — Эдриан подошел к окну и посмотрел на площадь. — Все это затеяно там, далеко внизу.

— Что за вздор ты несешь! — на какой-то момент в душе Ортолана взяла верх злоба. — Скажи этим ряженым болванам, чтобы они впустили меня назад.

— С какой стати они должны меня слушать?

— Ты ведь вроде с ними заодно. Зачем же продавать меня так глупо? Достаточно взглянуть, что эта девчонка там нацепила себе на шею, и все становится понятно!

Эдриан повернулся к Хелен и увидел, что имел в виду Ортолан. Не раздумывая, он подошел к девушке, взял в руки символ Внутреннего Круга и стал его рассматривать.

— Почему ты это носишь?

— Тебе не понять. Отвали! — Эдриан мешал ей держать Ортолана на прицеле.

— Ты сама его сделала, не так ли? Но зачем?

— Затем, что я во Внутреннем Круге, а это его символ. — Она оттолкнула Эдриана. Со стороны могло показаться, что, отодвигая его, Хелен чуть ли не просит у парня прощения, но в то же время в ее жесте было столько силы, что Эдриан, пятясь, пролетел почти через всю комнату. Эмили успела подхватить его, не дав упасть.

— Вообще-то, — сказал он, — это логотип «Vay Too Far», фирмы моего отца.

— Точно, — сказал Ортолан и вскрикнул: порыв ветра пошатнул леса, и металлические опоры, поддерживавшие их, громко зазвенели.

А еще ветер донес необычный шум. Приближающиеся сирены. Полицейские автомобили? Вполне возможно. На лице Ортолана проступило облегчение.

— Прыгай, — сказала Хелен.

— Что, простите?

— Ты должен прыгнуть.

Она подошла поближе к окну, подняла пистолет и направила дуло в грудь Ортолана.

— Прыгай, или я тебя пристрелю.

Сирены все приближались. Инопланетянин и девушка в маске Голлума обменялись встревоженными взглядами.

— Надо сваливать, — сказала девушка. — Кто-то вызвал полицию. Давайте, ребята, быстрее!

— Прыгай немедленно, ты, свинья, — произнесла маска с изображением черепа, за которой скрывалась Хелен.

Эта картина оставила неизгладимый след в памяти Ника: словно сама смерть изрекала свой беспощадный приговор.

— Твои друзья правы, подъехала полиция, — от страха Ортолан говорил все громче и громче. — Они схватят тебя за убийство, неужели не ясно? Если выстрелишь, ты — убийца. Тебя на всю жизнь упекут в тюрьму.

Он не сводил с пистолета глаз. Хелен стояла так близко, что, нажми она на курок, непременно попала бы и он непременно свалился бы с лесов — живой или мертвый. Ортолан говорил, чтобы сохранить себе жизнь.

Его слова уже подействовали на одного из ряженых типов. Парень в маске из «Крика» шаг за шагом подвигался к двери, а теперь, услышав такое, и вовсе бросился наутек. Инопланетянин и девушка-Голлум, похоже, очень рады были бы последовать его примеру, но побаивались это сделать лишь потому, что рядом были еще двое из Внутреннего Круга — та, что стояла у окна, и тот, что лежал на полу.

Виктор не мог этого не заметить.

— Идите спокойно, — подбодрил он парочку. — И знаете что? Я выдам вам одну тайну. Игра закончилась. Без разницы, что бы вы ни сделали, Вестник вас ничем не наградит. А вот какой-нибудь суд до вас обязательно доберется. Эреб весь вышел, это…

— Закрой рот, ты же не знаешь, что говоришь! — крикнула Хелен. Несколько долгих секунд ее пистолет смотрел на Виктора; но вот она вспомнила о настоящем задании и снова взяла Ортолана на прицел. — Прыгай! — рявкнула она и подошла к окну еще на шаг ближе.

На какое-то мгновение Нику казалось, что тот подчинится ей. Ортолан уже бросил взгляд вниз, словно прикидывая высоту или рассчитывая шансы добраться до земли, карабкаясь по лесам. А в следующую секунду между Хелен и окном вырос Эдриан.

Виктор и Ник одновременно бросились вперед и почти одновременно остановились. Хелен пришлось сохранять спокойствие, теперь она не могла просто так нажать на спуск.

— Уйди, Эдриан, — сказал Ник.

Но тот не двигался с места. Ник заметил, что Хелен нервничает: девушка наклонялась то в одну, то в другую сторону, чтобы лучше видеть Ортолана. Но пистолет она по-прежнему не опускала.

— Ты же не выстрелишь в Эдриана, не так ли? — спросил Ник. — Ко всему этому бреду он не имеет абсолютно никакого отношения.

Сирена прервала его.

Вот теперь инопланетянин и маска Голлума дали деру. Ник успел только краем глаза увидеть, как они рванули во все лопатки, едва сообразили, что положение стало серьезным.

— Нет, — прокричал вслед им Колин, — не оставляйте меня здесь! Возьмите меня с собой, трусливые твари!

Он попытался подняться, вскрикнул от боли и снова повалился на пол. Маска дьявола немного сползла, обнажив темные волосы.

— Мистер Ортолан, — сказал Эдриан, — признайтесь нам всем, что вы пытались украсть у моего отца «Отблеск рая». Если вы этого не сделаете, я сделаю шаг в сторону.

— Почему никто не отберет у этой чокнутой оружие? — зло крикнул Ортолан. — Ведь это не так уж трудно сделать!

Внизу, возле здания, раздался визг шин. Лучи синего света всполохами замелькали по стене дома напротив.

— Я здесь, наверху! — завизжал Ортолан. — Здесь! Снимите меня отсюда!

Он развернулся к открытому окну.

— Все, хватит, я возвращаюсь в комнату. Кончайте ломать комедию!

Эдриан, как и обещал, сделал шаг в сторону. Дуло пистолета Хелен было нацелено теперь прямо в голову Ортолана.

— Нет! Пожалуйста! — Он пригнулся, все еще оставаясь на лесах, потерял равновесие, закричал, но снова успел схватиться за опору.

— Признайтесь, — повторил Эдриан.

— Да зачем? Ни один суд в мире не примет это во внимание! Мне угрожают!

— Я вовсе не суд имею в виду. Признайтесь. Мы оба знаем, что это правда.

Внизу раздавался шум, слышались чьи-то голоса. Кто-то повелительно кричал, хлопали двери автомобилей. Связанные сотрудники офиса беспокойно зашевелились. Ник молился, чтобы ни у кого из них не сдали нервы, ведь терпение Хелен, похоже, подходило к концу.

Из-под маски с изображением черепа, прямо по шее девушки, стекал пот. Ник чувствовал, как в ней нарастало ожесточение; да ему самому уже трудно было дышать от охватившей его злобы.

Эдриан снова встал перед Ортоланом и не отрываясь смотрел на него.

— Твой отец был юродивым гением! — крикнул Ортолан. — Он не имел ни малейшего понятия о бизнесе! Вместе мы могли бы совершить переворот в компьютерных играх, но он непременно хотел все сделать в одиночку.

— Вы украли его программу?

— Да! Да, черт возьми! И правильно сделал, понимаешь ты это?

— Вы его шантажировали? Вы его грабили? Терроризировали?

— Да, если тебе хочется называть это именно так. Но ничего не вышло, понятно? Я нигде не нашел полной версии «Отблеска рая». Ничего, за что можно было бы ухватиться, хотя бы для начала. Так что успокойся.

Эдриан обернулся:

— Хелен, отпусти его.

— Нет, я приказываю ему прыгать! С дороги!

Он не тронулся с места. Хелен сдвинула маску с черепом набок.

— Мне очень жаль, — сказала она и врезала Эдриану кулаком. От удара он пролетел через всю комнату к противоположной стене.

Ник и Виктор среагировали одновременно, набросившись на Хелен сзади. Виктор всем весом придавил ее к полу, а Ник попытался схватить руку девушки, в которой был зажат пистолет.

Хелен защищалась изо всех сил:

— Отпустите меня! Я последний воин, который еще может выиграть битву!

— Никакой битвы нет, — с трудом переведя дыхание, ответил Ник. — Нет больше никакого Вестника и никакого задания. Хелен, прекрати, пожалуйста!

— Предатель! — крикнула она.

А в следующее мгновение рядом с Ником раздался оглушительный хлопок, и в первый момент он подумал, что, должно быть, убит, застрелен. В следующую секунду стало ясно, что выстрел пришелся в стену, однако от ужаса он ослабил хватку. Хелен вывернулась и выстрелила в Ортолана, который как раз собирался снова вскарабкаться через окно в офис.

Пуля попала тому в бок. Какое-то мгновение он стоял, словно окаменев, наполовину снаружи, наполовину внутри. Затем стал медленно сползать назад.

Ник увидел дернувшуюся черную тень, которая подскочила к Ортолану и схватила того за руку. Виктор. Он втянул Ортолана через подоконник обратно в комнату и уложил на пол. Кровь окрасила рубашку хозяина кабинета в красный цвет.

— Сделано, — устало произнесла Хелен, все еще не снимая маску. — Так и знала, что удастся.

Ника внезапно охватило какое-то оцепенение. Он слышал только, как бьется его сердце, и лишь через несколько ударов смог наконец снова овладеть собой. Вырвав оружие из руки Хелен, Ник передал его Виктору.

— Что нам теперь делать? Смотри, он истекает кровью… Нужно вызвать «скорую».

Один из связанных мужчин высоко поднял руки.

— Перережьте скотч, и я сам позабочусь о ране. Только быстро!

Ник выполнил просьбу. Он не очень хорошо себя чувствовал: немного кружилась голова и было такое ощущение, словно он вот-вот упадет.

— Нужно вызвать «скорую», — повторил он.

Надо было срочно куда-то сесть. Перед глазами Ника плясали черные и белые точки, причем черных становилось все больше и больше. Он на ощупь нашел ближайший стул, сел и, зажав голову в руках, подождал, пока она не перестанет кружиться.

Когда он снова поднял глаза, рядом сидела Хелен. Девушка рассматривала свои руки. Кому-то надо ее задержать, подумал Ник. Но с другой стороны, она же никуда не убегает.

Шаги на лестнице. А вот и один из лифтов загудел. Сейчас придет помощь, во всяком случае, для одних. Для других же…

— Хелен? — спросил он и сдернул с девушки маску с изображением черепа. Показалось ее широкое, мокрое от пота, но довольное лицо.

— Не называй меня Хелен, — сказала она. — Я — КровоПуск.

Полиция, врачи, санитары. Офис был полон людей, и все наперебой говорили. Первым делом они унесли раненого Ортолана и позаботились о Колине — у него, как выяснилось, были сломаны ребра и, возможно, разорвана селезенка. Один из сотрудников рассказал, что Ортолан выхватил у Колина биту и нанес несколько ударов в живот. Ник поразился, что за такое Хелен не застрелила Ортолана сразу же, — может быть, все дело было в том, что она терпеть не могла Колина.

Прежде чем носилки унесли, Колин окликнул Ника, и тот наклонился к нему. Колин схватил его за руку:

— Ты ведь скажешь что-нибудь в мою защиту, Ник? Меня наверняка обвинят, подумают, что я такой же, как Хелен. Но я бы никогда не выстрелил, я решился только взять биту. Пожалуйста…

Ник едва удерживался от того, чтобы немедленно не вырвать свою руку из рук Колина.

— Это… пока еще рано об этом говорить. Может быть. Да. Оставь меня, пожалуйста.

— И это не я устроил с Джеми. Клянусь!

— Я знаю, — сказал Ник.

Колина понесли к машине «скорой помощи», а Ник последовал за полицейскими в участок для допроса.

Сжигать мосты совсем просто, когда уже решился на это. Я оглядываюсь вокруг, и больше всего мне хочется смеяться. Все это скоро пройдет, и сам я превращусь лишь в воспоминание — для кого-то болезненное, для кого-то неприятное.

Мой труд окончен. Я никогда не узнаю, что случится дальше, и это замечательно. Ведь это значит, что я не впаду в искушение вмешаться и вырвать бразды правления.

В будущем кроются бесчисленные возможности, только и ждущие своего воплощения, но мне они уже не интересны. А если бы меня по-прежнему снедало любопытство, я бы остался? Не знаю. Я слишком устал.

И поэтому просто ухожу.

 

33

Сквозь плотную завесу дождя госпиталь Уиттингтон был похож на громадную серо-коричневую колоду. Ник пониже натянул капюшон, но в лицо по-прежнему залетали крупные капли. Прихваченный с собой пакетик с любимым шоколадом Джеми был предусмотрительно положен во внутренний карман дождевика.

Палата располагалась на четвертом этаже. Ник стоял перед дверью, и ему больше всего на свете хотелось сейчас развернуться и убежать куда подальше.

— Он пришел в себя, — сказал мистер Уотсон. — Но пока что ему не очень хорошо.

И никто не стал выспрашивать подробности.

Ник постучал. Потом еще раз. Никакого ответа. Исполненный мрачных предчувствий, он открыл дверь.

Две кровати. Одна пустая, на другой лежит Джеми. Сейчас он казался ужасно маленьким и хрупким. Ник глубоко вздохнул.

— Привет, Джеми. Это я, Ник. Слышал, тебе лучше, и подумал, дай-ка зайду.

Друг не шевельнулся. Голова его была повернута к стене, одна ее половина обрита, как у Кейт, только у Джеми по этой половине тянулся шов.

— Я тебе кое-что принес.

Ник достал из куртки пакетик и медленно подошел ближе к кровати. Теперь он увидел лицо Джеми. Тот лежал с полуоткрытым ртом и оцепенело смотрел в стену.

Значит, все-таки. Ник почувствовал, что ему не хватает дыхания, и быстро отвел глаза.

— Эмили передает тебе привет. Она тоже скоро собирается тебя навестить. За последние недели столько всего произошло…

Взгляд Джеми все еще был прикован к стене. Правда, Нику показалось, что он увидел, как лицо друга чуть-чуть дрогнуло. Но, может быть, ему это лишь почудилось.

— Джеми, мне очень хочется знать, как у тебя дела. Мне безумно жаль, что я вел себя в тот день как последний засранец. Я тысячу раз мечтал о том, чтобы можно было все переиграть, и я бы тогда разговаривал с тобой совершенно иначе. Но, может быть, тебя порадует то, что с игрой теперь все кончено. Кончено не только для меня, а вообще.

Джеми улыбнулся? Да нет, не может такого быть.

— Если ты меня слышишь, если ты понимаешь хоть слово из того, что я говорю, то сделай что-нибудь. Пожалуйста! Прищурься или пошевели пальцем ноги в знак того, что слышишь.

Он среагировал? Он действительно среагировал? Ник закусил губу, наблюдая, как Джеми бесконечно медленно двигал правой рукой. Вот она немного приподнялась над одеялом, пальцы вытянулись.

— Классно получается, Джеми, — промямлил Ник. — Ты снова в норме.

Рука друга повисла в воздухе. Пальцы дрожали. Затем Джеми согнул их один за другим, кроме среднего. Он повернул голову, увидел Ника и ухмыльнулся.

— Кокс, глупая задница, ты меня пугаешь до смерти! — крикнул Ник, едва удержавшись от желания ткнуть Джеми под ребро или хотя бы броситься тому на шею. — Ты ведь снова в порядке, да? Боже, я так рад. Я думал, ты действительно… того…

— Я в порядке? Ты спятил? Меня мучают дичайшие головные боли, и ты понятия не имеешь, как клево, когда у тебя сломано бедро, — Джеми улыбнулся, но тут же зажмурился от боли. — Но зато я получаю бесподобные таблетки. Уже ради одного этого стоило так стараться.

— Идиот. Я видел, как ты лежал посреди улицы, и думал, что ты умер. В жизни не забуду эту картину.

Джеми снова нахально осклабился:

— Пришли мне ее копию.

Как выяснилось, он по-прежнему все помнил, кроме двух последних дней перед аварией. И к игре Джеми относился все с той же неприязнью.

— Эреб накрылся, — сказал Ник. — Ни один игрок не может войти в систему. После того как сражение было проиграно, все разом стали ходить мрачнее тучи. Все кончено. Баста. Финиш. Кое-кто из-за игры теперь здорово влип.

— А что случилось? Сервер упал?

— Нет. — Нику пришлось вспомнить, что Джеми не имел ни малейшего понятия о том, что же такое был Эреб и чего он добивался. — Знаешь, как выяснилось, это оказалась очень необычная игра. Она могла читать и понимать прочитанное. Думаю, она все время, пока шло сражение, непрерывно просматривала Интернет и ждала сообщения о том, что — как бы это выразиться? — ее враг мертв. Это сообщение не пришло, зато появилось другое. Вслед за тем она отключилась.

Джеми изумленно посмотрел на него:

— С ума сойти.

— Да уж.

Его бледное лицо казалось задумчивым. Не рано ли было говорить Джеми всю правду? Нет, подумал Ник. Чем быстрее все это останется позади, тем лучше.

— Послушай, — решился наконец он, — с тобой произошел вовсе не несчастный случай. Кто-то открутил тормоза на велосипеде, поэтому ты на бешеной скорости вылетел на перекресток. — Ник вздохнул. — Я знаю, кто это сделал. Если хочешь, могу сказать.

На лице Джеми отчетливо прописалось недоверие. Он приоткрыл рот, снова закрыл и отвернулся к стене.

— Я не могу вспомнить, что тогда произошло. И пару дней перед аварией тоже не могу вспомнить. Наверное, мне хотелось бы узнать, что там было. — Он потрогал шов на голове. — Это все из-за игры?

— Да.

— Понимаю. Я подумаю. Может быть, я и захочу об этом узнать, но попозже, — он скорчил рожицу. — Но меня другое интересует. Может такое случиться, что я встречу того человека на школьном дворе и по-дружески поделюсь с ним половинкой сэндвича?

Ник покачал головой:

— Нет.

Бринна и впрямь сменила школу. В полицию, насколько было известно Нику, она не пошла.

— Долго ты будешь тут лежать? — спросил он.

— Ну, какое-то время это еще продлится. Потом я должен буду отправиться в реабилитационный центр, ко всем этим старым бабкам, которые поломали всякие там шейки бедер. Мне самому интересно, как им понравится моя прическа.

Мозг Джеми, включая его центр остроумия, был не поврежден. Нику хотелось петь от радости.

— Когда ты снова будешь в порядке, нужно будет тебя кое с кем познакомить. Вы обязательно понравитесь друг другу.

— Девчонка?

— Не совсем. Но этот кое-кто — такой же юморист, как и ты, только куда больше твоего любит пить чай.

Два дня спустя состоялась еще одна встреча. Ее организовала Эмили, поскольку посчитала, что нужно довести все до конца.

— Для многих это тяжело, — сказала она. — Игра оборвалась слишком резко и оставила после себя огромную дыру.

Ник согласился: он и сам еще хорошо помнил, какую пропасть оставила эта игра в нем самом. Кроме того, встреча с бывшими игроками оказалась как нельзя кстати для осуществления одного давно задуманного им плана.

С помощью мистера Уотсона Эмили с Ником зарезервировали за собой конференц-зал в молодежном центре и вывесили объявления во всех школах, где, как они знали или хотя бы догадывались, были люди, увлекшиеся игрой.

Но такого огромного наплыва народа Ник не ожидал. Когда он вошел в конференц-зал, все стулья давно уже были заняты, многие люди сидели на полу. Он попытался пересчитать присутствующих, но сбился, не добравшись и до половины. В всяком случае, их было точно больше ста пятидесяти. Вскоре, несмотря на холодный ноябрьский вечер, пришлось открыть окна, поскольку в помещении стало трудно дышать.

Ник выступил вперед и подождал, пока стихнут разговоры вокруг.

— Привет, — сказал он. — Я Ник Данмор, но многие из вас со мной незнакомы. Как и вы, я тоже играл в Эреб, и мне, честно говоря, это нравилось. Тем не менее — и вам сейчас остается только поверить мне на слово — хорошо, что игра закончилась. Но прежде чем я объясню вам, что в действительности скрывалось за Эребом, нам надо все-таки представиться. Правила уже не действуют. Значит, так: в игре я был Сарием, темным эльфом, и достиг восьмого уровня.

Кое-кто рассмеялся:

— Сарий? Да ладно, неужто правда? Ты был Сарием?

Тотчас появились и первые желающие выступить со своими рассказами, воспоминаниями и анекдотами. Ник с трудом сумел их удержать:

— Подождите! Сначала нам надо поговорить еще кое о чем важном. Послушайте: вероятно, вы все читали в газетах, что произошло. Ортолан не чудовище, он вполне обычный человек. Да, отнюдь не симпатичный, но все-таки человек. Через пару дней его выписывают из больницы, и тогда он, скорее всего, продолжит заниматься тем, чем занимался. — Так, его все слушают. Отлично. — У Эреба была только одна цель — рассчитаться с мистером Ортоланом за все его свинство. Это не удалось, что, с одной стороны, хорошо. Но с другой стороны, он не должен выйти сухим из воды.

Некоторые из присутствующих кивнули, но большинство сидело с таким видом, словно они почти ничего из сказанного не поняли.

— Поэтому очень важно вот что, — продолжал Ник. — Вы ведь все получали «нужные» задания. Мне интересно о них узнать. В первую очередь о тех, которые не касались ребят из вашей школы. О всех поручениях, выполняя которые, вы сами задавались вопросом, зачем это, собственно говоря, делаете и кому от этого польза. Напишите мне о них. Если вы что-то фотографировали, копировали или сканировали какие-то документы и у вас остались эти материалы, отдайте их, пожалуйста, мне.

Теперь все смотрели на него с недоверием.

— Никто не пытается поймать вас на крючок, клянусь. Но мы попробуем проделать это с Ортоланом, если выяснится, что он натворил много плохого. В чем я почти уверен. Встретимся здесь снова через неделю, ладно? А сейчас я хотел бы узнать, кем вы все были в игре.

В зале словно прорвало плотину. Ник пытался сохранить хоть какую-то очередность выступлений, но вскоре все уже тараторили наперебой. Каждый хотел рассказать свою историю и выяснить, кто скрывался за воинами, с которыми ему пришлось иметь дело по ходу игры. Ник понял, что не справляется с ролью модератора, и смешался с другими.

Большинство быстро разбежались по группкам, однако кое-кто остался стоять в гордом одиночестве, как Рашид. Его, в отличие от воинов Внутреннего Круга, не поймали, но Ник видел, что Рашиду не по себе. Видимо, он все еще боялся, что кто-нибудь его выдаст.

Ник подошел к нему и улыбнулся:

— Я давно уже задаюсь вопросом, кем ты был. Блэкспелл?

Рашид смущенно пожал плечами:

— Этот разговор о том, кем мы были в игре, все еще кажется мне немного ненормальным. У меня ощущение, что это неправильно.

— Да перестань. Давай, расскажи. Блэкспелл?

Легкая улыбка скользнула по губам Рашида:

— Рядом. Нуракс.

— Вервольф? На него я бы не поставил. Каково было играть роль оборотня? Круто?

Они обсуждали преимущества разных народов, приключения, пережитые вместе и порознь. К ним подходили другие, рассказывали о своих игровых персонажах и впечатлениях. Зал гудел, как пчелиный улей.

Ник пробирался сквозь толпу в поисках игроков, которых встречал в Эребе чаще всего. Ему хотелось узнать, кто такие Сапуджапу и Ксоху — или Галарис, чье имя значилось на деревянной коробке. В какой-то момент за плечо его тронула Аиша:

— Привет, Сарий. Знаешь, для меня это так неожиданно! Я думала, ты был ЛордНиком. Большинство думало так же.

— Знаю, — вздохнул он. — Как бы мне хотелось встретить его и спросить, о чем он, собственно, думал, когда выбирал себе внешность. Дай мне знать, если найдешь его, хорошо?

Аиша обиженно взглянула на него:

— И тебе совсем неинтересно, кем была я?

Мне было бы куда интересней, если бы ты как-то загладила эту историю с клеветой.

— Ну как же, конечно, — отозвался Ник. — Мы знакомы?

— О да, — улыбнулась она. — Но мы друг друга терпеть не могли. На арене ты срезал у меня целый уровень.

— Финиэль?

— Точно.

Два часа спустя у Ника накопился целый список, на этот раз точный. Под именем Блэкспелла скрывался Джером, за ЛаКором, еще одним вампиром, прятался тихоня Грег. Ксоху оказался Мартином Гарибальди, которого Ник видел, когда на следующий день после своего вылета тот умолял одного из друзей скопировать для него диск. Ник подавил разочарование. Он-то надеялся, что Ксоху и в реальной жизни станет ему приятелем.

Чуть позже ему удалось разыскать и Сапуджапу, который оказался ни чуточки не похож на карлика: за этим именем прятался долговязый сутулый тип по имени Элиот, который как раз заканчивал школу и дальше собирался изучать английскую литературу. Они обменялись телефонами, поговорили о фильмах и музыке, и выяснилось, что Элиот тоже был фанатом Hell Froze Over.

— К сожалению, я остался без своей фанатской футболки, — тяжело вздохнул он. — Пришлось пожертвовать ею ради еще одного уровня в Эребе. Не имею ни малейшего понятия, зачем.

От смеха Ник чуть не задохнулся. Понадобилось время, прежде чем он смог ввести Элиота в курс дела.

— Разве это не повод как-нибудь потом сходить вместе в паб взбодриться? — пошутил Элиот и добавил, что Ник поразительно похож на ЛордНика.

— Я знаю, — нервно ответил Ник. — Мне самому хотелось бы знать, кто это напялил мое лицо.

За спиной у него кто-то кашлянул:

— Думаю, я могу тебе в этом помочь.

Ник обернулся. Дэн, «кружевница» номер один.

— Ага. И кто же?

Дэн смущенно посмотрел себе под ноги.

— Только не говори никому, ладно? Я почти уверен, что это был Алекс. Он… преклоняется перед тобой. Вот уже пару лет. Одно время он даже пытался подражать тебе, разве ты этого не заметил? Нет? Ну вот, а мне сразу бросилось в глаза, — Дэн почесал зад. — Когда появился клон Ника Данмора, я тотчас на Алекса подумал, ведь я как раз ему дал игру.

А кто поручится, что ты сам им не был?

— С чего вдруг ты мне это говоришь?

Дэн зачесался еще энергичнее.

— Ну да, Алекс — мой лучший друг. И он здорово страдает от того, что ты все время называешь его «кружевницей». Я думал, если расскажу тебе обо все этом, ты будешь относиться к нему дружелюбнее. Сам он сюда приходить не захотел, видимо, ему было неприятно; это опять же вписывается в мою теорию.

Рассказ Дэна немало удивил Ника. Он мог представить, что за появлением ЛордНика скрываются какие угодно мотивы, но только не преклонение.

— А ты? — спросил он. — Кем ты был?

— Упс, — состроил гримасу Дэн. — Вряд ли это принесет мне сейчас бонусные баллы. Я был Лелантом. Извини, но волшебный кристалл я так и не смогу тебе вернуть.

Многое прояснилось, но не все. Кем была Аврора? Женщина-кошка, которая умерла в лабиринте в сражении со скорпионом? Ник так и не выяснил. Зато за Галарис скрывалась худая, бледная девчонка-очкарик из седьмого класса. Она, как и Ник, не имела ни малейшего понятия о содержимом коробки, она только перенесла ее из одного места в другое. Застенчивая Мишель в игре оказалась Тиранией, варваршей в сверхкороткой юбке. Именно она раздобыла таблетки, которыми Ник должен был отравить мистера Уотсона. У ее деда всегда имелся на всякий пожарный двойной запас лекарств в шкафчике, и девушка стащила дигиталис, не боясь, что пропажу обнаружат. Генри Скотт, новичок, выбранный Ником, превратился в Бракко, человекоящера.

— А кем были члены Внутреннего Круга? — уже вечером, когда большинство присутствующих разошлись, спросила Ника полноватая девочка-азиатка.

— Хелен была КровоПуском, — сказал Ник. — Безумно трудно себе представить ее в этой роли. Она психиатрический феномен, как говорит мистер Уотсон.

— А Вюрдана? Дриззел?

Подлинного имени Вюрданы Ник не знал, но мысленно всегда именовал ее Голлумом. Она была из другой школы, так же как маска из «Крика» и инопланетянин. Один из этих двоих, видимо, и пытался столкнуть Ника под поезд метро. Кто именно — уже неважно. Нику не было до этого никакого дела, точно так же как и Джеми — до того, кто повредил тормоза его велосипеда.

— Дриззел, — сказал Ник, — это, по всей видимости, Колин. Знаешь его? Такой высокий, темноволосый, игрок в баскетбол.

И когда-то давно он был моим другом.

 

34

Первые выходные за многие-многие дни, когда Нику по-настоящему хотелось расслабиться. Успокоиться. Выспаться. Сходить с Эмили в кино.

Вот только Виктор и знать ничего об этом не хотел. У него появилась навязчивая идея, и отговорить его оказалось невозможным делом. Они полчаса проспорили по телефону:

— Бред какой-то.

— Да с чего вдруг? Ведь это же единственно верное решение.

— Ты окончательно добьешь Эдриана.

— Не думаю.

Ник пытался найти подходящие слова:

— Ничего не получится.

— Вот еще, получится, конечно. Все продумано.

— Ну делай как хочешь. Только я в этом участвовать не намерен.

Похоже, на это Виктор не рассчитывал:

— Нет уж, приходи. Мы в долгу перед Эдрианом, так что, думаю, должны все при этом присутствовать. Эмили сказала, что придет.

И Ник сдался. Если честно, он сделал это только из-за Эмили.

Но ему было не по себе.

Виктор превзошел сам себя: их ждали три сорта чая в трех разных чайниках, печенье и пицца. Развалившись на кушетках, они уплетали угощение и разговаривали.

Эмили навестила Колина, лежавшего в больнице. Его, как и Хелен, как и остальных членов Внутреннего Круга, еще ждал суд.

— Вероятно, нас вызовут как свидетелей, — сказала Эмили. — Но игра ведь отключилась, так что судье проблематично будет разобраться, что именно произошло.

— С другой стороны, — возразил ей Ник, — об этом могут рассказать несколько сотен людей. Они участвовали в игре и всё видели.

— Вот только я — нет, — тихо заметил Эдриан.

Лучшей подсказки Виктор не мог и желать:

— Верно. Эреб прошел мимо тебя. Очень жаль. Но знаешь, я думаю, что тебе многое бы там не понравилось. Однако все-таки кое-что ты должен увидеть.

Он стянул Эдриана с кушетки, отвел в компьютерную комнату и поставил перед самым большим монитором свой лучший стул.

— Садись.

На лице Эдриана не было ничего, кроме удивления.

— Начало все еще работает без проблем, — пояснил Виктор, пододвинул табурет и сел рядом с Эдрианом.

Ник и Эмили сделали то же самое. Теперь они втроем расположились возле него полукругом, словно стремясь защитить. Виктор включил монитор.

Лесная поляна. Бледный свет луны. Посредине — Безымянный, усевшийся на корточки.

Словно в трансе Эдриан взял мышку и изменил ракурс.

— Я знаю, где это. Недалеко от долины Уай, — сказал он. — Смотрите, там, сзади, дерево, которое разветвляется от самой земли. Между его ветвями мы всегда клали рюкзак, если устраивались здесь на пикник.

Эдриан подвел Безымянного к дереву и остановил. Дал ему осмотреться и заставил поднять что-то похожее на кусок дерева, покрытый голубым лаком. Ник увидел, как по щеке Эдриана скатилась слеза.

— Что это?

— Мой карманный ножик. Я потерял его там, когда мне было семь лет, и потом проревел до самого вечера.

Ник с Эмили переглянулись. Похоже, все куда хуже, чем они себе представляли. Эмили положила руку Эдриану на спину.

Безымянный немного поблуждал, но наконец нашел путь, уводивший его от поляны. Это оказалась утоптанная тропинка, которая терялась где-то впереди, среди деревьев. Однако Эдриан — Ник это понял — знал, куда она вела. Безымянный лишь изредка останавливался, чтобы сориентироваться; Эдриан, разумеется, поглядывал на полоску, которая указывала запас жизненных сил героя. Спустя несколько минут Безымянный подошел к узкому ручью и остановился.

— Здесь мы как-то… Вот она, — прошептал Эдриан. Ник поначалу не понял, что тот имел в виду, но вскоре заметил в темноте сначала две светящиеся точки, а потом и самого зверя.

— Вы видели здесь лису?

Эдриан кивнул. Еще минута — и лиса убежала, скрылась среди деревьев.

Безымянный пошел дальше вдоль ручья и там, где три камня образовали что-то вроде моста, пересек его. Отсюда дорога пошла под уклон, и Ник, будь его воля, взял бы и оттащил бы сейчас Эдриана от компьютера — там, внизу, он уже видел мерцание костра.

На этот раз Мертвец не сидел, неподвижно глядя на пламя. Он встал и с нетерпением смотрел на Безымянного:

«Эдриан?»

— Папка, — прошептал Эдриан.

Ник видел, как рука мальчика судорожно вцепилась в мышь. Безымянный покачнулся и замер.

«Ты шел нашим путем. Скажи, ты — Эдриан?»

Он положил руки на клавиатуру:

«Да. Это я».

Мертвец улыбнулся:

«Хорошо. Я надеялся, что, когда все закончится, ты придешь».

— Может, прекратить? — спросил Ник.

Эдриан покачал головой. Он несколько раз пытался что-то написать, но, казалось, не знал, с чего начать.

«Как у тебя дела?» — спросил он наконец.

«Мой план рухнул. Если бы я это застал, наверное, впал бы в бешенство».

Эдриан издал какой-то странный звук, что-то среднее между хрипом и смехом.

«Я тоже в бешенстве. На тебя. Зачем ты это сделал?»

«Что именно?»

Теперь пальцы Эдриана буквально летали по клавишам:

«Ну и о чем ты только думал? Ты же просто свалил! А знаешь, как тогда было ужасно? В первые дни мама могла только принимать успокоительные средства, ведь это она тебя нашла. Ты даже письмо не оставил. Вообще ничего. Ну почему?»

Впервые они увидели, как Мертвец задрожал.

«Я не знал, что написать. Эреб был готов, отлажен. Я сделал нечто уникальное. Ты же видишь, насколько хорошей оказалась игра, не так ли? Потом были бы только борьба, судебные процессы, вероятно, тюрьма, конченая жизнь. Эреб был идеален, я — нет. Меня тошнило от всего, что находилось по ту сторону компьютера».

«Но ты ведь не знал вообще ничего, что было по ту сторону, — написал Эдриан. Слезы катились по его лицу, и он не утирал их, словно даже не замечал, что плакал. — Ты ведь почти два года не был там, по ту сторону».

«Да. Я больше не мог терпеть этот мир. Только случайное и непредсказуемое. Поэтому я и удалился от мира, зато оставил Эреб. Лучшее, что я когда-либо создал».

«Самое ужасное, что ты когда-либо создал. Мой друг лежит в больнице и чуть не умер; двое учеников из нашей школы, может быть, попадут в тюрьму, потому что хотели убить Ортолана. Пап, ты ведь знал, что это произойдет, не так ли?»

«Оставляю вопрос открытым».

«Как ты мог? Они лишь немного старше меня и не имеют никакого отношения к твоим планам мести».

Мертвец уселся на камень возле костра.

«Эреб был монетой, которую я подбросил. Она крутилась в воздухе, а я уже был далеко. У игроков всегда имелся выбор, они в любую минуту могли отказаться. Все они сначала проходили мимо меня, и я их предупреждал. Каждого по отдельности».

Искры взвились и отразились в зеленых глазах Ларри Маквея, так похожих на глаза его сына.

«У кого была совесть, тот спасся. Тех, кто остался, я использовал. Но у них был шанс поступить честно. Как и у всех остальных».

Ник вспомнил, как он сам едва не отравил мистера Уотсона. Потом он припомнил потное, довольное лицо Хелен и чуть не взвыл.

«Да ничего честного не было, папа. Ты влиял на них, они менялись, и ты использовал их, чтобы свершить месть, от которой тебе уже все равно нет никакой пользы».

Мертвец медленно покачал головой:

«Я всех предупредил».

«Неправильно предупредил, папа. Они ведь тебя не поняли, не так ли?»

«Я всех предупредил».

Пальцы Эдриана скользнули по клавиатуре.

Порыв ветра откинул капюшон Мертвеца, растрепал редкие белокурые волосы. Эдриан ни на секунду не сводил взгляда с отца. Между ними словно продолжался разговор без слов, понять который не мог больше никто. Эдриана передернуло.

«Ты сделал Эреб не для меня, это очевидно. Я не согласен и не понимаю, как ты мог от меня потребовать, чтобы я распространял эту игру среди ребят».

Улыбка играла на губах Ларри Маквея.

«Ты в этом не виноват. Не упрекай себя».

«Даже не собираюсь! Я упрекаю тебя. Я был для тебя чем-то вроде одной из игровых фигур».

Мертвец отвернулся, посмотрел на огонь.

«Я защищал тебя».

Эдриан громко рассмеялся.

«Если бы ты хотел меня защитить, то не покончил бы с собой. Это трусость, папа, ужасная трусость!»

«Мне жаль. Но я не могу ничего изменить».

«Да, не можешь. И исправить уже ничего нельзя».

«Нельзя».

Эдриан поднял руку над клавиатурой, и какое-то мгновение Ник думал, что он собирается погладить экран монитора, ту точку, где был виден лоб Мертвеца. Однако Эдриан тут же осекся и опустил руку.

«Папа?»

«Да?»

«Ты же все, что сейчас мне говоришь, подготовил специально, на тот случай, если я приду. Ты продумал, что ответить на мои вопросы в зависимости от того, как сложится игра, ведь так?»

«Да».

«Когда?»

«Ты имеешь в виду, в какой день?»

«Да».

«Это было 12 сентября, в 1 час 46 минут».

Эмили крепче сжала руку Эдриана, когда он всхлипнул и уткнул лицо в ладони. Она не отпускала его больше минуты, пока Мертвец с неизменно приветливым видом смотрел на них с экрана.

Маквей повесился 13 сентября, вспомнил Ник. Почти сразу после этого.

— Он еще мог тогда все изменить. Он мог бы все, все изменить, — прошептал Эдриан.

Он взял бумажный носовой платок, предложенный Виктором, и высморкался, не сводя глаз с отца. Его руки сами собой вернулись к клавиатуре.

«Игра была для тебя важнее нас, не правда ли? Ортолан был для тебя важнее».

«Мне жаль».

«Ты не простился со мной, папа. Для меня это было едва ли не самым страшным. То, что ты ничего мне не сказал».

«Мне жаль».

«Мне так тебя не хватало. Вот уже два года».

«Мне жаль».

Мертвец все-таки достиг того, ради чего затевалась игра, — таким было охватившее всех в комнате ощущение. Эдриан молча кивнул. Они снова долго смотрели друг на друга. Прошло какое-то время, прежде чем Ник понял, что на самом деле смотрел только один, но легче ему от этого не стало. Потрескивал огонь, и ветер шумел в кронах деревьев того самого леса, где Ларри Маквей и его сын Эдриан много лет назад однажды повстречали лису.

«Прощай, папа».

«Ты уходишь?»

«Да, думаю, пора».

«Прощай, Эдриан. Береги себя».

Мертвец улыбнулся, поднял руку и махнул на прощание. Эдриан помахал в ответ. Затем он выключил компьютер, уткнулся в плечо Эмили и заплакал.

В канун Рождества Лондон сверкал. Светились елки, искрились снежинки, горели свечи, и над улицами, где развернулась бойкая торговля, сияли звезды. Отовсюду, из всех магазинов доносились «Jingle Bells» и «Last Christmas».

Они договорились встретиться в «Маффински» недалеко от театра Ковент-Гарден. Когда Ник приехал, Эмили уже ждала.

Ее приветствие было молчаливым и очень нежным. Ник все еще не мог привыкнуть к тому, что Эмили теперь его. Каждый раз, когда они целовались, его охватывала волна счастья, он буквально утопал в ней.

— Есть хорошие новости, — сказал он и ласково отвел волосы, спадавшие на лоб девушки. — Вчера я получил от бывших игроков новую порцию материалов. Там есть записи разговора между Ортоланом и неким Томом Гэршем. Речь идет о вполне конкретном задании: Гэршу было поручено совершить кражу у конкурентов.

— Звучит замечательно.

— Еще у нас есть снимки, на которых Ортолан и Гэрш сфотографированы вместе. Гэрш уже три раза сидел из-за кражи со взломом.

— Да, но это еще не доказательство.

— Нет, но все собирается по мелочам, одно к одному.

Они заказали кофе и маффины. «Have yourself a merry little Christmas», — пела Джуди Гарленд.

— Ты уже понял, что означало твое задание сделать снимки на автостоянке? — спросила Эмили.

— Думаю, все было затеяно из-за того, что эта дама в «Ягуаре» вовсе не была его женой. Но с этими снимками мы теперь ничего не можем сделать — Ортолан недавно развелся. Так что план мести, задуманный Эребом, хотя бы отчасти выполнен.

— Да, — сказала Эмили. — Но Ортолан все еще жив, здоров и процветает.

— Да, все еще.

Когда Ник с Эмили выходили из кафе, пошел легкий снег. Обнявшись, они бродили по переулкам, останавливались, целовались, смеялись, шли дальше.

— У меня еще нет рождественского подарка для Виктора, — заметила Эмили, когда они в магазинчике листали свежие издания комиксов. Кроме журналов и статуэток, там продавались и чашки. — Как тебе вон та?

Она указала на желтую чашку с круглыми ямочками, выглядевшую так, словно ее кто-то вырезал из куска швейцарского сыра.

— В десятку, — сказал Ник. — Она ему понравится.

Эмили выделила на это причудливое желтое создание пять фунтов.

— А ты себе такую не хочешь? — ехидно поинтересовалась она. — Или, может, лучше сертификат в парикмахерскую?

Ник взял девушку за плечи и сделал вид, что собирается ее встряхнуть.

— Я ведь уже получил подарок, — сказал он, когда они снова оказались снаружи.

— Да неужели?

Он нежно положил руку на шею Эмили, под косу, словно нашел то, что искал.

— Это самое лучшее, что ты могла для меня сделать, — сказал он. — Даже лучше, чем кольцо.

Эмили улыбнулась ему.

— Да, и это гораздо труднее потерять.

— Ага.

Ник наклонился к Эмили, отвел ее волосы в сторону и поцеловал воронов, притаившихся у девушки на шее.

 

СПАСИБО

Я хочу поблагодарить…

…прежде всего, Рут Лебнер. Она стала крестной матерью этой книги, она настоящая подруга и поистине дар, ниспосланный мне небесами. Без нее «Эреб» получился бы вовсе не таким (а возможно, все еще не был бы написан). Она помогала мне писать роман, подбадривала меня, а в нужном месте говорила «Стоп!» По большому счету, она заслужила особую премию Лебнера — не за искусственный интеллект, а за все остальные его виды.

…Вульфа Дорна, еще один счастливый случай, выпавший мне в жизни, за то, что мы много лет плывем на одной волне, за то, что он постоянно придает мне силы, за то, что он вдумчиво и в то же время придирчиво все перечитывает, — короче говоря, за его дружбу.

…моего агента Романа Хокке и доктора Уве Ноймара из AVA International — за огромную поддержку и участие в работе.

…моих редакторов Сюзанну Бертельс и Рут Николаи — за зоркие глаза и восторг, с которым они встретили «Эреб».

…членов писательского форума в Монсегюре — за виртуальную поддержку и многочисленные идеи и советы.

…и наконец, моих родителей — за многое, очень многое, но прежде всего за детство, полное книг.