— Я тебя ждал.

Вестник сидит на стуле в комнате постоялого двора, когда, далеко за полдень, входит Сарий. Солнце стоит невысоко над горизонтом, и его золотистые лучи вливаются в окно.

— Говорят, сегодня был интересный день. Расскажи, Сарий. Что-нибудь необычное произошло?

Простое «нет» вместо ответа Вестнику не понравится, это понятно.

— У девочки по имени Аиша было что-то вроде нервного срыва.

— Ты знаешь, из-за чего?

— Не совсем. Она что-то нашла в своем учебнике английского и пришла в дикий ужас. Что это было, мне не удалось разглядеть.

Ответ Вестнику, похоже, понравился.

— Что еще?

Н-да, что?

— Я наблюдал за Дэном Смитом, как он тайком фотографировал. Что-то там на парковке.

— Хорошо. Еще что?

Сарий задумывается. Что бы такое еще сообщить?

— Расскажи мне об Эрике Ву. Или о Джеми Коксе, — подсказывает Вестник.

Он уже все знает, догадывается Сарий. И теперь проверяет меня.

— Они разговаривали друг с другом.

— О чем?

— Понятия не имею.

— Жаль.

Плавным движением Вестник поднимается со стула. В этой крохотной комнате его фигура кажется громадной. Оказавшись у двери, он вдруг оборачивается, словно его только что осенила какая-то идея.

— Меня тревожит, — говорит он, — что у Эреба есть враги, и они становятся все сильнее. Некоторых из них ты знаешь, не правда ли?

В голове Сария мельтешат мысли. Он не будет говорить об Эмили и Джеми, ни в коем случае. Может быть, об Эрике? Нет, лучше все-таки не надо. Но он должен же что-то сказать, и как можно быстрее — похоже, терпение Вестника иссякает.

— Я думаю, мистер Уотсон невысокого мнения об Эребе. Он, конечно, мало что знает, но пытается расспрашивать людей в школе.

— Ценное указание. Спасибо.

Вестник тепло улыбается.

— Теперь поспеши. Тот, кто принесет мне перо золотого сокола, получит щедрую награду.

— Какого золотого сокола? — пытается уточнить Сарий, однако Вестник поворачивается к нему спиной и, не говоря больше ни слова, покидает комнату.

Чтобы найти дорогу, Сарий пускается в расспросы. У пекаря он узнает, что надо повернуть на юг и остерегаться овец. Первая несуразица в этом мире, думает Сарий. Подумаешь, овцы!

Нищенка, которой он подает золотую монету, сообщает, что следует все время держаться розовой изгороди. Это все ужасно утомительно и скучно, но где-то через час с небольшим Сарий собирает достаточно информации, чтобы отправиться в путь и, как он надеется, не сбиться. Внезапно его прерывают: как всегда, сигнал из внешнего мира, который в такие моменты ему только мешает.

Мобильник.

Джеми.

Сарий игнорирует его. Нужно действовать, нужно выбираться из города. Лишь бы меч оказался достаточно крепким, чтобы справиться с золотым соколом.

Он мчится в том направлении, которое указал ему стражник у городской стены. На юг. Он бежит и бежит, но не находит ни овец, ни сокола. Зато сокол находит его. Внезапно, без всякого предупреждения, на него бросается с неба громадная, блещущая золотом птица, она пылает, как солнце. Сарий лихорадочно ищет, где бы укрыться, и понимает, что у него нет никаких шансов спрятаться. Он стоит посреди открытого поля, и сокол хватает его когтями, поднимает в воздух и выпускает. Большая часть пояса темнеет, становится черной.

Уползти, быстрее, пока не станет слишком поздно. Пронзительные крики хищной птицы и появившаяся вновь буравящая боль, вызванная раной, делаются все громче. Сарий стискивает зубы — у него еще есть целебный напиток, надо только добраться до сумы, прежде чем сокол подцепит его во второй раз.

Однако противник не оставляет ему времени — кружит в небе, словно сверкающий дракон, и снова готовится камнем броситься на него. Сарий видит мчащегося сокола, ослепительно яркую птицу. Он выхватывает меч. Еще одно серьезное ранение ему не выдержать.

Удар жесткий, с металлическим скрежетом. Звук раны делается невыносимым, но все-таки он есть, это хорошо, это означает жизнь. Вот только теперь сокол готовится к третьей атаке, которая будет последней. Чтобы прикончить Сария в его теперешнем состоянии, достаточно комариного укуса.

Нет, пожалуйста, пожалуйста, нет. Он судорожно перебирает вещи — там целебный напиток, быстрее, птица взмывает ввысь, может быть, хватит времени, быстрее…

Однако напиток действует очень медленно. Полоска за полоской возвращается цвет, звук медленно-медленно стихает. За это время сокол снова набрал высоту и теперь готовится к очередному броску. Сарий пытается, хоть это и не имеет смысла, подползти к ближайшему дереву, в то время как сокол устремляется к нему, вырастая прямо на глазах.

— Остановить его?

Вестник. Возник из ниоткуда, как всегда.

— Да, пожалуйста, быстрее!

Чудесно, Сарий будет жить. Он знал, что на Вестника можно положиться.

— Однако ты должен для меня кое-что сделать.

— Конечно. Охотно сделаю.

Сарий согласился, но почему Вестник не отгонит эту тварь? Она уже пикирует, все происходит так быстро…

— Обещаешь?

— Да! Да! Да!

Вестник небрежно поднимает руку. Сокол, резко свернув влево, несколько раз взмахивает крыльями, взмывает ввысь и постепенно исчезает из поля зрения.

— Тогда пойдем.

Целебный напиток подействовал: пояс Сария почти полностью окрасился в прежний цвет, пронзительный звук, раздиравший голову, почти стих и теперь похож на простое жужжание. Вестник подводит его к растущему рядом дереву, и они располагаются в тени.

— Чем выше ты заберешься, тем труднее будут задачи, которые я перед тобой поставлю. Понятно или нет?

— Да.

— Нику Данмору нужно будет выполнить мое задание. Если он хорошо с ним справится, ты перейдешь на седьмой уровень и окажешься уже в избранном обществе.

— Прекрасно.

— Задание таково: Ник Данмор должен пригласить на свидание Бринну Фарнхем. Пусть он позаботится о том, чтобы она чувствовала себя хорошо и провела прекрасный вечер. Пусть он уверит Бринну, что влюбился в нее.

Бринна? Но как же так? Что тут общего с Эребом? Сарий медлит с ответом. Он не понимает цели задания. Стоит только представить это свидание, как его тут же охватывает отвращение. Ведь Бринна обязательно растреплет, и все узнают. Эмили узнает…

— Ну, и почему же ты не отвечаешь?

— Я не уверен, что правильно понял задание. При чем здесь Бринна? Какая у всего этого цель?

Ощущение, что туча заслонила солнце. Мир вокруг становится серым.

— Ты поступаешь неумно, Сарий. Любопытство мне ненавистно.

— Ладно, хорошо, — спешит сказать он, пока Вестник не передумал. — Я сделаю это. Согласен.

— Не возвращайся, пока не выполнишь задание.

Тем же жестом, каким прогонял сокола, Вестник поднимает руку, и воцаряется тьма.

Бринна! Ник потер лицо обеими руками и застонал. Почему это не могла быть хотя бы Мишель? Или Глория? Такая милая, скромная.

Но нет, придется возиться с Бринной и ее жеманными ужимками.

Если он выполнит задание Вестника, то уже никогда от нее не отделается, это ясно. Кроме того, Бринна растреплет обо всем, как она обычно делает, и тогда Эмили от него отвернется. Хотя она всего лишь раз к нему обратилась.

Не зная, что делать, Ник оцепенело уставился в черный экран компьютера. И с чего вдруг Вестнику вздумалось дать ему такое бессмысленное и неприятное задание? Он хотел его наказать? Или проверить на послушание?

Итак, он согласился. Что придется делать на этом свидании? Сидеть в кафе и болтать о пустяках? Есть бургеры в «Макдональдсе»? Прогуливаться вдоль Темзы и непременно держать друг друга за руку? Или — боже упаси! — идти в кино, где он был бы лишен всякой возможности сбежать и постепенно терял бы сознание в облаке парфюма, окружающем Бринну?

Решено: кафе плюс болтовня. По крайней мере, между ними будет стол. Пусть она мелет чепуху, а он будет кивать в ответ и, может быть, даже улыбаться. Ей это наверняка понравится, и она проведет хороший вечер.

Получить за это в награду всего один уровень — слишком мало, вдруг сообразил Ник. Он вытащил мобильник и с изумлением обнаружил, что в свое время все-таки записал номер Бринны. Ник уже нажал на зеленую кнопку, но тут же сбросил вызов. У него не было настроения. Завтра — это слишком рано. Почему он должен портить себе вечер?

А не перезвонить ли вместо этого Джеми? Ага, точно, чтобы тот снова нашептывал свои опасения по поводу Эреба.

Нет.

Единственное, чего он действительно хотел, так это играть; но как раз на это сегодня он мог даже не рассчитывать. История повторяется.

Ник схватил айпод, заткнул уши и принялся думать об Эмили. Свидание с ней — вот это было бы настоящее задание.

История с Бринной настолько занимала мысли Ника, что работа по химии окончательно отошла на второй план. Только после ужина Ник вспомнил, что завтра должен ее сдать. Он уселся за компьютер, перепечатал написанные от руки страницы, подобрал в Интернете дополнительную информацию и пару картинок и с грехом пополам втиснул их в свою работу. Наконец распечатал то, что получилось, надеясь, вопреки всякой логике, что миссис Гантер удостоит его писанину отличной оценки. Он ненавидел химию.

Теперь вот еще и Бринна. Как уж тут про нее забудешь. Ее он тоже ненавидел.

На следующий день после химии Ник подкараулил ее, тщательно проследив, чтобы не попасться на глаза Эмили.

— Привет, — сказал он. Лицо передернулось от наигранной улыбки. — Я хотел тебя кое о чем спросить.

Глаза Бринны, полные ожидания, светились, как две огромные голубые фары.

— Да? — тихо шепнула она.

— Что ты скажешь, если мы сегодня после школы… встретимся? Мы могли бы, например, сходить в кафе.

— О да, конечно. С ума сойти!

Последние слова она произнесла, как показалось Нику, скорее себе, нежели ему.

— Скажем, в кафе «Бьянко». Мы могли бы поехать туда сразу после школы, — предложил он.

— Знаешь, вообще-то я лучше бы сначала заскочила домой переодеться и все такое.

Вот дьявол, она там будет часа два краситься и затягиваться в самую узкую мини-юбку, какую только сумеет найти в своих шмотках!

— Знаешь, Бринна, — сказал он, загоняя смех куда-то вглубь черепа, — я полагаю, тебе это вовсе не нужно. Давай сразу поедем туда. Если я до кафе попаду домой, — он закатил глаза, — тогда, вполне возможно, просто свалюсь в кровать от усталости. За последнее время мне еще не удавалось выспаться как следует.

Подействует ли на нее эта отговорка? Может быть, и нет.

Она улыбнулась и заговорщически подмигнула.

— А чем я, по-твоему, по ночам занимаюсь? Слово «сон» мне уже давно незнакомо.

Они договорились после урока искусства встретиться на станции метро. Ник надеялся, что в сутолоке их вместе никто не увидит.

Три минуты спустя он обнаружил Бринну возле кабинета физики, где она, бурно жестикулируя, в чем-то убеждала Глорию и Сару. Даже если бы они не пялились на него так откровенно, все равно было бы ясно, о чем идет речь.

Позднее, когда Ник в одиночестве сидел в самом дальнем углу столовой и без особого аппетита заталкивал в себя сэндвич с тунцом, к нему подошел Джеми. Они сегодня еще не разговаривали, и, по-честному, виноват в этом был Ник. Работа по химии и свидание с Бринной засели у него в печенках, а потому он не особенно был настроен на споры с Джеми.

Но кто вообще сказал, что они поссорились? Они старые приятели, так почему их дружба должна потерпеть крах, если они не сходятся между собой в каком-то одном вопросе? Вот-вот, сейчас он это четко понял.

Джеми был бледным как мел и выглядел очень серьезным.

— Жалко, что ты вчера мне не перезвонил, — сказал он.

— Дел много было.

— Да, конечно.

— А у тебя тут что происходит? — Ник попытался сразу перевести разговор в безопасное русло. — Поговорил уже с Дарлин? Ты же вроде собирался.

— Нет. Ник, я хотел тебе кое-что показать.

Показать? Звучит обнадеживающе. Не похоже, чтобы Джеми снова собирался расспрашивать его об игре.

— Валяй, показывай.

Джеми достал из кармана брюк сложенный пополам листок бумаги и вложил Нику в ладонь.

— Я вчера нашел это прикрепленным к багажнику моего велосипеда.

Ник развернул листок и в первый момент почувствовал какое-то дежавю. В записке был нарисован надгробный камень, не очень искусно, но узнаваемо. Надпись гласила:

Джеми Гордон Кокс,

умер от любопытства и непозволительного вмешательства в чужие дела.

Да покоится он с миром.

Рядом с этими словами человек, составивший записку, нарисовал кровь, крупные капли, стекающие с каменного надгробья.

— Довольно дурацкая шутка, — сказал Ник. — Ты не в курсе, кто мог бы это написать?

— Нет. Думаю, из тебя эксперт куда лучше выйдет, чем из меня.

Он не стал возмущаться обидным замечанием Джеми.

— В первый раз вижу такую записку. Я даже не могу сказать, кто ее написал, девчонка или…

— Это угроза, соображаешь? — перебил его Джеми. — Кто-то угрожает мне смертью, и притом довольно откровенно. Я не должен вмешиваться, мне полагается держаться подальше от игры, иначе… — Он провел большим пальцем по шее.

— Ты же не воспринимаешь это всерьез? — спросил Ник. — Просто дурацкая выходка! Ну скажи, пожалуйста, кому понадобилось тебя убивать?

Джеми пожал плечами. Он выглядел измотанным и уставшим.

— Да кто вообще сказал, что с тобой что-то… Подожди, ты имеешь в виду, что знаешь, в чем тут дело? Но ты же не можешь быть уверенным на все сто.

Досадно, что сам-то Ник уж точно знает наверняка. Эту записку непременно написал кто-то из тех, кто как-нибудь ночью прогулялся по кладбищу Эреба.

— Я ведь не так глуп, — сопел Джеми. — О чем же еще, по-твоему, тут может идти речь? О каком это вмешательстве в чужие дела? Я что, жаловался, что на школьной кухне в лапшу соли мало кладут?

— Ну ладно, ладно, но все-таки, по-моему, ты слишком серьезно к этому относишься. Это вздор, и ничего больше! Кто-то захотел тебя напугать, и ты поддался страху. Не стоит, честное слово.

Джеми долго смотрел на него, прежде чем снова негромко заговорить:

— Что тогда было с Аишей? Почему она вскрикнула? А девочка из седьмого, Зоя? Что с ней случилось?

— Без понятия. Пошел бы да спросил их.

Джеми горько улыбнулся.

— Именно это я и сделал. Я поговорил с ними обеими и спросил, что их так сильно напугало. А теперь самое интересное: они ничего не говорят. Молчат как рыбы.

— Ну, может, они давно сообразили, что кто-то просто по-идиотски над ними подшутил.

— Нет. Они боятся. Я вчера отыскал двоих ребят, которые вылетели из игры. Они тоже ничего не хотят об этом говорить, во всяком случае, пока не хотят. Но я надеюсь, один из них одумается. Может быть, он сходит к мистеру Уотсону, по крайней мере, я ему это предложил.

Только не рассказывай ничего, думал Ник, пожалуйста, помалкивай. Что мне придется делать, если Вестник спросит о тебе?

Он встревоженно обернулся — не подслушивал ли их кто-нибудь? Нет, поблизости заняты не все столы, а ученики, сидевшие поодаль, увлечены своими разговорами.

— Вот видишь? Ты уже сам страдаешь манией преследования! — воскликнул Джеми. — Почему? Объясни!

— Потише! — невольно шикнул Ник. — Я не страдаю манией преследования. Просто ты многого не понимаешь. Все это сложно и увлекательно, но его очень легко испортить, и будет чертовски жаль, если так случится. Поэтому, вполне возможно, кое-кто из игроков отреагирует слишком резко, если кто-нибудь шутки ради начнет портить игру.

— Шутки ради? — шепнул Джеми и сунул Нику под нос записку. — Так это шутка? — Он сложил листок и спрятал в кармане брюк. — Я отдам ее мистеру Уотсону. После случая с Аишей он очень взволнован, уже поговорил с несколькими учениками и намерен теперь пообщаться с их родителями. Может быть, эта писанина ему поможет. Может быть, он узнает почерк.

— Ну, это уж слишком!

Почему Джеми не сообразил, что все это — лишь игра? Она ведь была такой увлекательной именно потому, что снова и снова перетекала в реальность, но по этой же причине никто из игроков его даже пальцем не тронет.

— Хотелось бы знать, могу ли я на тебя рассчитывать, если дело дойдет до крайности, — сказал Джеми. — Мы еще друзья?

— Ясное дело, друзья. Но смешно же паниковать из-за одного-двух идиотов, которые подбрасывают письма с мнимыми угрозами. Поверь мне. Если ты отдашь записку мистеру Уотсону, то попусту раздуешь шумиху и вызовешь лишь раздражение.

Джеми положил ладонь на карман брюк.

— Если я вызову раздражение у тех, у кого надо, тогда все в порядке, — сказал он и встал. Но прежде чем уйти, еще раз наклонился к Нику: — Может, тебе лучше выскочить? Давай, завязывай. Из этого ничего хорошего не выйдет, я так чувствую почему-то.

Ник покачал головой:

— Ты целое представление разыгрываешь из-за… дела, которое того не стоит. Это классное приключение, и мне интересно, понимаешь?

— Тебе даже не хватает смелости рассказать, что это за игра такая.

Ник в бешенстве уставился на него, но ни слова не произнес. Да и что Джеми мог знать о правилах игры? Они ведь подразумевали умение хранить секреты. Если бы он загрузил себе Эреб и хоть немного присмотрелся к игре, он был бы в таком же восторге!

— Эмили тоже была бы рада, если бы ты завязал с этим. Так она сказала.

— Пусть Эмили заботится об Эрике, — резко ответил Ник, — а не вмешивается в мои дела.

Джеми шумно выдохнул.

— Вот дрянь, Ник, — сказал он, развернулся и вышел.