Друзья собрались, как и договаривались, во второй половине дня возле «Иллюзиона». Ринат держал в руках большую сумку, в которой угадывалась клетка с крысами. Последними появились Эдик с Гариком.

– Вы вместе, что ли были? – удивился Сергей.

– Не, я только из арки – а там Эдька от остановки спешит, – объяснил Гарик, – Ну что, пошли, раз все в сборе? Ничего не забыли? Книга со мной, крысы есть, по писку слышу.

Они перешли Астаховский мост, и остановились у высокого двухподъездного дома на углу.

– Ну что, может здесь? Самый большой дом, внутри к нему еще кусочек пристроен. Пойдем туда, и удобно, и не заметно.

Хлипкий заборчик не составил препятствия даже девушкам. Друзья прошли вглубь территории и встали, оглядываясь по сторонам. Лежащий вокруг шумный город как будто отодвинулся. Стояла странная тишина, и звуки долетали какими-то урывками, как сквозь стену. Вот прошел за забором кто-то с транзисторным приемником. «Я не верю, что бывает у любви короткий век…» – донеслось и сразу заглохло. От Яузских ворот прогрохотал трамвай, остановился у потемневшего от времени кирпичного дома и умчался дальше через Большой Устьинский мост в Замоскворечье. И снова тишина. Лишившийся своих жителей, старый район умирал.

– Я тут уже бывал, и все облазил, – сказал Гарик, – Нам вон туда. Поднимемся на второй или лучше третий этаж. Снизу никто ничего не увидит. А вообще – интересное место. Дома старинные, внутри планировка непривычная, какие-то коридоры, лестницы. А вон там под домом вообще подвал огромный, да еще и не в один ярус. Но там темно, вода плещется, короче, я дальше не полез.

Они вошли в подъезд. Пыльная лестница, сквозь мутные стекла пробивается дневной свет. Налево и направо – ряды комнат с какими-то брошенными вещами и отслоившимися обоями. Кусочки отвалившейся штукатурки. Между этажами кто-то нацарапал углем надпись о том, что именно он любит делать с молодыми женщинами, и даже снабдил иллюстрацией. Девушки посмотрели на нее с недоумением, такое им в голову даже не приходило.

На третьем этаже было даже относительно чисто, по крайней мере, комната никаким хламом завалена не была, и ничем не воняло. Гарик прислушался, покрутил головой и сказал:

– Вроде бы тихо. Никого нет. Тогда давайте начинать.

– А что именно мы будем начинать? Вернее, с кого? – уточнил Ринат.

– Надо с чего полегче, а дальше будем усложнять опыты. Так и научимся всему.

– У меня, у меня полегче – аж запрыгал Эдик, – мне же не надо становиться никем!

– Давай с тебя и начнем. Там и формула какая-то коротенькая. Завтра ты нам расскажешь, если будет что, а там например, за ведьм примемся.

– Мы феи, а не ведьмы, – уточнила Таня.

– Феи – так феи. В общем, смотрим, что тут рисовать надо, потом аккуратно все делаем и читаем текст.

– Только на крысок мы смотреть не будем, жалко! – Таня увлекла Лену в соседнюю комнату.

Сестры смотрели из окна на запущенный двор, какие-то сараи, деревья. И соседней комнаты доносились возня и ворчание Сереги.

«Бойтесь старых домов, бойтесь тайных их чар, дом тем более жаден, чем он более стар,

И чем старше душа, тем в ней больше задавленных слов» – внезапно процитировала Лена.

– Ты чего это Бальмонта вспомнила? – удивилась Таня.

– Не знаю, на душе как-то… ладно, вон уже мальчишки зовут.

Рисунок со странными завитушками на полу был готов, Серега зажигал расставленные свечи, в середине приплясывал от нетерпения Эдик.

– Все готовы? – Гарик раскрыл книгу и начал старательно зачитывать странно звучащие слова.

День в небольшой конторе в Сыромятниках двигался своеобычным путем. Хлопали двери, слышался голос начальника, раздающего в своем кабинете очередные ценные указания. Стрекотала пишущая машинка. Лысоватый старичок в потертом костюме водил пальцем по строкам бухгалтерской ведомости, выискивая нужные ему цифры. Внезапно он вздрогнул и привстал с застывшим лицом. Пишущая машинка замолкла.

– Александр Иванович, вам плохо? – озабоченно спросила машинистка Любочка, – Сердце, да?

Старик не слышал. «Не может быть» – проносилось в его голове, – «Этого не может быть!»

Трясущейся рукой он оперся о стол и бессильно осел на жесткий конторский стул. Взгляд приобрел наконец осмысленное выражение.

– Все в порядке уже, не надо ничего, – успокаивающе сказал он Любочке.

– Вы бы вышли на улицу воздухом подышать, – сказала пожилая Серафима Сергеевна, – Тут духота такая, немудрено.

– Да, наверно… пожалуй… – старик тяжело встал и вышел на улицу.

Вокруг кипела обычная московская жизнь. Спускался с Костомаровского моста трамвай. Другой наоборот, нырнул в узкий проезд под Курской линией железной дороги и укатил в сторону Лефортова. Ехали грузовики. От Яузы было слышно пыхтение какого-то катерка.

Произошедшее не вписывалось в эту картину вообще никак.

«Сорок лет» – думал старик, – «Уже прошло сорок лет. Может, мне показалось, и это действительно состарилось сердце? А если нет? В какой же это было стороне?»

Старик покрутил головой в разные стороны. «Вроде бы там… надо вечером прогуляться, может, что еще замечу». Старик вернулся в контору и до самого конца дня старался не подавать вида, что сегодня что-то случилось.

Эксперимент был завершен, молодые волшебники собирали оплывшие свечи и заметали следы на полу. Каждый пытался осмыслить произошедшее.

– Ну и кто что скажет? – спросил наконец Гарик, – Кто что почувствовал? Эдик, ты первый. Есть какие-то изменения?

– Ну, как бы объяснить… Что-то точно было. Как будто мир вокруг сдвинулся, что ли. А потом на место встал. Точнее не могу объяснить. И ничего пока не чувствую.

– Я тоже почувствовал, но не так сильно. Будто вздрогнуло все как-то, на мгновение. Больше ничего, – задумчиво сказал Серега, – А что – девушки? Они должны лучше чувствовать.

– Да, как будто что-то изменилось, – подтвердила Таня.

– А потом обратно вернулось, – добавила Лена.

– Сосудистый криз от волнения – предположил Ринат.

– Что, у всех разом и в одинаковой форме? Маловероятно – сказал Серега.

– В общем, товарищи волшебники, что-то у нас – точно получилось! Поздравляю! – торжественно произнес Гарик.

– Бурные аплодисменты, переходящие в овации, – ухмыльнулся Серега, – Ладно, пошли на улицу, пока действительно нас тут не засекли.

Они вышли во двор. Первый миг осознания прошел, и в каждом теперь бурлило «Мы сделали, у нас получилось!».

– Пойдемте гулять на бульвары – предложила Таня.

Они прошли насквозь территорию Кошелей, вышли на угол Яузского бульвара и стали подниматься вверх. Стоял чудесный день, и настроение было просто отличное. Быстро завязался разговор, в котором обсуждались грядущие невероятные возможности.

– Эдька, а ты уже придумал, какие тайны разгадывать будешь? – спросил Гарик.

– Да их столько, что хоть список составляй! – ответил Эдик, – Или у вас есть особые пожелания?

– Узнай, куда пропал Мартин Борман, – сказал Серега, – Никто сказать не может.

– Где библиотека Ивана Грозного, – предложила Таня.

– Что там у Гоголя с мертвыми душами произошло – это уже Лена.

– Я бы по некоторым утерянным методам лечения тебя спросил. Но ты все равно не запомнишь, это писать надо – сказал Ринат.

– А еще – куда пропало звено американских истребителей в Бермудском треугольнике – добавил Гарик, получивший недавно от Сереги большую подшивку «Техники Молодежи».

– И кого о последнем спрашивать? – озадачился Эдик, – Разве самих пилотов, так они не по-русски ответят, я не пойму ничего…

Так за разговором они дошли до Чистых прудов и повернули обратно. Уже на подходе к Яузским воротам, Гарика вдруг осенило:

– А почему мы не отмечаем такое замечательное событие? Давайте хотя бы бутылку вина купим!

Вернувшись в квартиру Гарика, они откупорили купленную бутылку «Старого Замка», Гарик включил негромко музыку, и Серега предложил тост за передовое советское волшебство.

Бутылка постепенно пустела, и книга как-то, сама – собой, появилась снова перед ними.

– А завтра – наша очередь! – весело сказала Таня.

– Раз он ведьмочек пришибнул, двух молоденьких в соку… – затянул Серега.

– Феечек – поправила Лена.

– Давайте читать, что там про феечек написано – сказал Эдик.

Таня раскрыла книгу и начала читать. Через некоторое время она нахмурилась и спросила:

– Что означает «впустить в себя ведьму»?

– Может, образное выражение такое? – предположила Лена.

– Тогда бы скорее было «выпустить».

– У них тут вообще формулировки своеобразные – сказал Серега.

– Да что вы прямо таки, со мной же ничего плохого не случилось – весело сказал Эдик.

– Как-то вы похоже приуныли. Надо поднять градус, – Гарик появился с запотевшей бутылкой «Столичной» необычной формы, – Из отцовских запасов. Но нам – нужнее.

– Не-не-не, водку сами пейте, – Таня начала собираться, – Лена, пошли уже, поздно. Завтра как обычно собираемся?

– Могли бы, и посидеть, хотя бы пробку понюхать, – сказал Гарик, – Ну как хотите. Завтра – все по плану.

Малопьющий Ринат ушел провожать девушек, веселье продолжилось.

Через два часа Эдика срубило окончательно. Держась за стену, он добрел до телефона, тщательно проговаривая цифры набрал номер, и заплетающимся языком сообщил родителям, чтобы не ждали. Ответ отца был весьма далек от образа интеллигентного советского инженера, но узнав, что Эдик хотя бы звонит не с улицы, а из квартиры друга, слегка успокоился. В том смысле, что разберется с сыном завтра, а не прямо сейчас.

– Я свое – сказал! – гордо произнес Эдик, брякнул трубку об телефон и сделав несколько шагов на подгибающихся ногах, рухнул на диван.

Гарик и Серега переложили его вдоль дивана. Умудренный жизнью Гарик принес к изголовью ведро, а Серега спустил одну ногу Эдика вниз, чтобы она упиралась под прямым углом в пол.

– А это зачем? – удивился Гарик.

– Это заземление! Чтобы вертолет у него не начался. Как инженер говорю! – уверенно сообщил Серега.

– Сам-то останешься?

– Не, чего мне тут до дома, пять минут. Чтобы менты загребли – надо уж совсем невезучим быть.

– Ладно, иди, я за этим хлюпиком присмотрю.

Сергей вышел на улицу. Было темно, прохладно и ветерок понемногу выдувал хмель из головы. Он обогнул высотку по двору, вышел на набережную Москвы-реки около гастронома. Пройти по набережной два дома, потом вверх по лестнице – и дома. Сергей шел, насвистывая песню «Я люблю тебя, жизнь» и слегка расслабился, поэтому опасность заметил слишком поздно.

– О, кто сюда идет! Фраерок, купи кирпич! – из тени у самой лестницы выдвинулись две малосимпатичные рожи, – мы тут с керей только откинулись, так что делись, давай с бродягами!

Тело само приняло боевую стойку, но на грабителей это не произвело никакого впечатления.

– Ух ты, какой смелый! Прямо герой… посмертно. – В руке говорливого мгновенно оказалась пика из напильника. Второй помахивал длинной заточенной отверткой.

«Влип…» – алкоголь выветрился из головы разом, – «Один из них меня точно достанет. Надо рвать отсюда!»

– Не убивайте, дяденьки! – заканючил Сергей, потихоньку сдвигаясь правее, – Вот, держите! – он протянул им сложенные ковшиком руки.

Грабитель убрал пику, шагнул к нему и опустил глаза, пытаясь разглядеть предполагаемую добычу. Сергей перехватил его руку, одни движением вывернул, и с подсечкой отправил прямо во второго грабителя, после чего изо всех сил бросился бежать вверх по лестнице.

– Убью, сука! – донесся снизу страшный рев, затем стук ботинок по ступенькам.

«Сразу в подъезд нельзя, догонят!» – вместо двора Сергей свернул вдоль дома направо.

– Туда побежал! – урки явно заметили его маневр.

Вот он, проходной подъезд. Сергей вбежал в него, обогнул шахту лифта, выскочил во двор, и метнулся уже к своему подъезду. Пробежав сходу пару пролетов вверх, он застыл и прислушался. Было тихо. Сергей поднялся на свой этаж, аккуратно отпер, и так же тихо закрыл за собой дверь. Его била крупная дрожь. Тоже мне, волк тряпочный.

В гостиной моргал синим телевизор, родители смотрели какую-то передачу.

– Сынок, все нормально? – донесся голос отца.

– Да, все отлично.

Сергей вошел в свою комнату, закрыл дверь, сел на кровать и обхватил голову руками.

Волк. Будет вам волк.