Утро в России отродясь добрым не было, и в СССР эта славная традиция сохранилась тоже. Благодаря стараниям друзей, ночного позора Эдик счастливо избежал. Но проснулся при этом с жутким сушняком во рту и полным смешением мыслей в голове. Какое-то время он ходил по квартире, натыкаясь на разные предметы, пока не столкнулся с вышедшим из своей комнаты Гариком.

– О, живее всех живых! – восхитился Гарик, – Пошли завтракать, получше станет.

Эдик отозвался болезненным стоном. Все пьянки для него заканчивались одинаково, и именно этим. Но за столом, выхлестав бутылку минералки, он снова ожил, и даже стал привычно общительным.

– Ну что, как спалось? – поинтересовался Гарик, – видел ли какие-нибудь вещие сны? Или что еще?

– Да вроде ничего такого. Бабушку покойную во сне видел, но это же наверно не в счет?

Он не стал уточнять, что добрейшая Дора Соломоновна во сне была чем-то недовольна, и ругала Эдика последними словами. Наверно за пьянку.

– Ну ладно, может потом что проявится. Мне надо на встречу скататься, я два диска переписать брал, теперь отдать надо. Поедешь за компанию? А там и время ведьм настанет.

– Поехали – ничего требующего сложных решений Эдику делать решительно не хотелось.

Они вышли и пошли по двору. Гарик задумался о чем-то своем, и шел, задумчиво поглядывая по сторонам.

– Привет, комсомольцы! – услышал Эдик.

В темном углу у подъезда прямо на тротуаре сидел известный всему двору алкаш по прозвищу Красный Нос.

– Здравствуйте! – ответил вежливый Эдик.

Гарик прошел еще несколько шагов, и спросил Эдика:

– Кого-то знакомого увидел?

– С Красным Носом поздоровался – ответил Эдик.

– Красный Нос в том году еще помер, – продолжая думать о чем-то своем, сказал Гарик.

Эдик судорожно повернулся назад, но в углу никого уже не было.

Компания собралась у «Иллюзиона» как и договаривались, в четыре часа дня. Девушки принарядились, и выглядели просто прекрасно. У Сереги даже мелькнула мысль, что если бы он не знал их с детсадовского возраста как облупленных, то точно бы в какую-нибудь из них влюбился. Гарик и Эдик пришли снова вместе, но тут уже никто не удивился, примерно представляя развитие вчерашних событий.

– Ну что, все готовы? – спросил Гарик, – у Эдика как видите, все отлично, готов к новым свершениям.

Эдик чувствовал себя не совсем так, как говорил Гарик, но сказать о том, что он весь день видит периодически какие-то смутные тени, постеснялся.

Друзья проникли на территорию Кошелей, и их снова окружила тишина. Они остановились перед домом, чтобы оглядеться.

– Вроде никого – сказал Гарик.

– Мужик у сарая стоит! – произнес вдруг Эдик.

– Где? – Серега и Ринат развернулись одновременно.

– Да нет там никого, – пригляделся Гарик, – Дерево и тряпка какая-то висит. Благодарим за бдительность, товарищ, но ты уж все-таки…

Эдику стало немного стыдно, но он был уверен…

В комнате на третьем этаже ничего не изменилось.

– Диспозиция прежняя, начинаем! – скомандовал Гарик.

Сергей стал выкладывать из сумки свечи. Ринат достал крысу.

Старик в конторе в Сыромятниках сидел с утра как на гвоздях. Вчерашнее происшествие совершенно выбило его из колеи. «Было или не было? Если было, то где? Кто этим занимается, и главное – для чего?» К концу дня он решил отпроситься, сославшись на плохое самочувствие. В конторе его уважали, считая человеком честным и обязательным, поэтому проблем у него не возникло. Получив массу добрых напутствий, в основном от женщин, и совет обратиться к кардиологу от начальства, он вышел на улицу. «Вроде бы в той стороне. Надо подойти поближе». Он спустился к Яузе, и пошел в сторону Высокояузского моста.

Его накрыло уже возле парка.

Новоиспеченные ведьмы стояли в середине сложного рисунка, держась за руки, и прислушиваясь к своим ощущениям.

– Как-будто во мне чего-то не хватало, а теперь оно есть – произнесла наконец Таня.

– Мы теперь сможем все – сказала Лена каким-то новым тоном. От былой неуверенности не осталась и следа.

– Значит, получилось. Все, затираем следы и уходим – скомандовал Гарик, – Кто чего почувствовал обсудим позже.

Друзья вышли на улицу, и пошли к дыре в заборе. Эдик периодически оглядывался, но молчал.

Какое-то время они сидели в скверике напротив «Иллюзиона», и молчали. Потом Гарик сказал:

– Делитесь впечатлениями. Каждый говорит за себя.

– Мне показалось, будто что-то пришло к нам, и девушки сразу изменились.

– Да, стали как-то ярче – Ринат переводил взгляд с одной на другую. – И если бы я не знал, что это невозможно, у них изменился цвет глаз.

– И какие у меня теперь глаза? – заинтересовалась Таня, – всегда были серые, а у Ленки почти голубые.

– А теперь почти что зеленые – ответил Ринат.

– Хорошо, что не желтые, или не красные, – ухмыльнулся Серега.

– На вас с Ринатом через пару дней поглядим – парировала Лена.

– Да, кстати. По графику завтра я, а послезавтра Ринат, я не путаю?

– Да, все так. – Подтвердил Гарик, – А потом кульминационный момент – торжественный вызов демона!

Настал момент расставания, Сергей и Ринат как обычно пошли провожать девушек. Хотя Сергей был готов признать, что теперь от сестер веяло такой силой и уверенностью в себе, что приставать к ним на улице не рискнул бы самый конченый ловелас. Скорее они сами взяли бы себе все что им нужно.

Сестры поднялись в свою квартиру, и привычно вышли на балкон. Внизу мерцал первыми огнями вечерний город.

– Завтра город узнает о нас – сказала Таня, и черты лица ее странно заострились.

– И никто не уйдет просто так! – подхватила Лена, подмигивая позеленевшим глазом.

И обе хрипло расхохотались.

Эдик возвращался домой на привычном автобусе 18-го маршрута. Мысль о том, что он остался один, была ему почему-то неприятна, но напрашиваться жить у Гарика, было как-то совсем уже неприлично. Автобус ехал, покачиваясь, мимо кинотеатра «Россия», по Новослободской улице, мимо Савеловского вокзала… К моменту поворота на улицу Добролюбова, Эдику показалось, что он задремал. И что он видит страшный сон, как к стеклу автобуса прижимается страшное окровавленное лицо, потом по нему ударяют две руки, и сползают вниз, оставляя кровавые следы. В следующий миг Эдик осознал, что стоит посреди автобуса и, задыхаясь, тычет пальцем куда-то в пустоту.

– Что с вами, молодой человек? – кто смотрел сочувственно, кто с опаской.

– Автобус человека сбил… – просипел наконец Эдик.

– А, вы тогда тоже при этом были? – закивал головой пожилой мужчина с портфелем, – Да, именно здесь. Мне потом тоже кошмары снились.

Эдик был уверен, что впервые об этом слышит, но на всякий случай кивнул головой.

Когда Эдик вышел из автобуса, совсем уже стемнело. Он пошагал в сторону дома, обуреваемый покаянными мыслями: «Не надо было мне пить водку наравне с ними. Они вон, какие здоровые бугаи. А мне наверно – не дано. Потому, что у меня другие таланты!» Мысль о талантах согрела и взбодрила его, поэтому к моменту входа в очередной слабоосвещенный двор, он полностью успокоился. И даже удивился, услышав тихий плач. Эдик обернулся по сторонам, и увидел прижавшуюся к стене худенькую девушку, уткнувшуюся лицом в ладони. Ее плечи периодически содрогались от рыданий. Неравнодушный к чужим страданиям, особенно хорошеньких девушек, Эдик не мог пройти мимо. Он подошел поближе.

– Девушка, что с вами случилось? – спросил он как можно более сочувственным тоном, – Почему вы плачете? Как вас зовут?

– Верочка. – Девушка заплакала еще громче. – Я так хотела, чтобы все было хорошо! Я так хотела как лучше! А он…

– А что он? – в какой-то момент Эдику почему-то совсем не захотелось знать «что – он». Но было поздно.

– А он меня убил!!! – девушка подняла голову, и на Эдика уставились нечеловечески-мертвые глаза на грязно белом лице.

Какое-то время выпало из сознания Эдика полностью. Когда он снова осознал себя, он стоял в том же дворе, роняя слезы и слюни разом, и мелко трясясь. А не падал он лишь потому, что за плечо его держал участковый.

– Очнулись, молодой человек? Больше не будете орать на весь район? – участковый явно не понимал, что происходит, но искренне хотел разобраться, – Вы из 28-й квартиры, верно?

– Ве-ве-ве-верочка… – проблеял Эдик, – Он ее убил.

– Верочку убил? – с подозрением переспросил участковый, покрепче перехватывая плечо Эдика.

– Да, худенькую такую. В белом.

– Молодой человек, как вас, Эдуард кажется? – участковый явно что-то начал понимать, – Вы что мне тут голову дурите?

– Ээээ? – Теперь не понимал уже Эдик.

– Того негодяя еще в семидесятом поймали, и высшую меру дали.

– Кому дали?

– Тому, который Веру Пряжкину убил и в мусоре закопал.

– Извините, я наверно заучился. Экзамены, сессия – Эдику уже было все равно, что говорить.

– Где учитесь? ВГИК? То-то у нас такие фильмы снимают, что глядеть тошно, – проворчал участковый, – идите домой и выпейте валерьянку.

Старик сидел в своей одинокой пустой квартире. Сгустились сумерки, но он так и не включил свет. Что происходит? Он был уверен, что ничего подобного уже не случится, но случилось же. Сорок лет прошло, у него совсем не осталось сил. И нет уже никого, кому бы он мог хотя бы рассказать о том, что происходит. Второй раз – это уже не случайность. И совсем другой, не такой как первый. Когда-то их крепко готовили для таких случаев. Опередить, почувствовать противника раньше, чем тот даже подумает, не то, что начнет движение. А теперь он мирный счетовод, давно отвыкший не то, чтобы бегать, а даже быстро ходить.

Он должен найти, пока не стало поздно, пока не случилось непоправимое. Но даже тогда один шанс, пусть всего лишь один, но он есть. Его взгляд переместился на портрет покойной жены.

– Спасибо, Маша, что сохранила. Всю войну, всю эвакуацию смогла сберечь… Вот теперь и пригодилось.

Старик встал, подошел к шифоньеру, достал из глубины завернутый в тряпку предмет, и переложил в карман пиджака.