Инновации, инициированные знаниями

Вечером 1 февраля 1880 года молодой специалист-инженер Чарлз Кларк приступил к работе на фабричном комплексе в сельском районе Нью-Джерси. Выходить на новую работу в воскресенье вечером было довольно необычно, но Чарлз был готов делать что угодно, лишь бы заработать себе на жизнь. В Соединенных Штатах только подходила к концу «долгая депрессия», вызванная финансовым кризисом, получившим название «паника 1873 года». Поскольку из-за депрессии расширение сети железных дорог внезапно прекратилось, Кларк сменил несколько работ, которые ему не нравились.

Какие бы надежды он ни возлагал на новую работу, его начальная зарплата – 12 долларов в неделю, – вероятно, сильно его разочаровала: на предыдущей работе в должности школьного учителя в Филадельфии он получал значительно больше – 20 долларов в неделю. Наверняка и царившие на заводе обычаи ошеломили его и произвели впечатление хаоса. Американская обрабатывающая промышленность находилась в тисках методов «научного управления» Фредерика Уинслоу Тейлора. Ключевыми двигателями перехода от кустарного производства к массовому являлись производительность, стандартизация, ликвидация отходов.

Хозяин Кларка – неряшливо одетый подвижный мужчина тридцати с небольшим лет – придерживался других идей. Приход Кларка совпал с полуночным пиршеством; лакомства были разложены вокруг органа, который хозяин установил, чтобы вдохновлять рабочих на постоянное пение. В первые недели работы Чарлзу давали самые разные поручения: только что он набрасывал чертеж, а через минуту уже налаживал станки по локоть в смазке.

Должностной инструкции не существовало – большинство молодых людей, недавно принятых на работу, назывались «чернорабочими» и выполняли все, что прикажет хозяин. Они часто слонялись без дела, вступали в перепалки, изощрялись в розыгрышах и время от времени «угощали» друг друга током.

Хозяин, которого несмотря на возраст все ласково называли «старина», ожидал от батраков не меньше 60 рабочих часов в неделю, хотя и 80-часовые недели не были редкостью. Понимая, как тяжела такая напряженная работа, он регулярно организовывал своим двадцати работникам спонтанные выезды на рыбалку и попойки и первым закатывал рукава, когда эксперименты продолжались всю ночь.

Неудивительно, что длинная рабочая неделя и постоянная смена заданий берут свое, и в 1880 году текучесть персонала составила 50 %. Но Чарлз Кларк в жизни не чувствовал себя счастливее. Описывая «маленькое сообщество близких по духу», он замечает: «Я все время наблюдал за тем, что происходило со мной благодаря сверхурочным работе и учебе, как и следует делать амбициозным молодым людям, если они хотят двигаться дальше и выше».

Эту работу нашел Кларку Фрэнсис Аптон, его старый друг по университету. Очевидно, он и чувствовал себя на фабрике, как в университете. В письме отцу он сообщает: «Мне очень нравится моя теперешняя работа, она немногим отличается от того, что я делал, будучи студентом. Больше всего удивляют меня те 12 долларов, которые я получаю каждую субботу за то, что вовсе не кажется мне работой, а скорее похоже на учебу и приносит мне удовольствие».

Как вы, возможно, догадались еще на середине описания (где бы еще в 1880 году рабочие могли угощать друг друга током?), «стариной» был Томас Эдисон, а фабрикой – его лаборатория в деревушке Менло-Парк в штате Нью-Джерси. Я начал этот раздел с описания того, как глобальная обучающая община может быть и местом динамичной работы, чтобы напомнить: инновационная обучающая среда вовсе не возникла за одну ночь на новых предприятиях Силиконовой долины. Действительно, я не могу придумать лучших установок для ценностей, действий и мотивов, лежащих в основе открытого обучения, нежели те, что появились в Менло-Парке за шесть лет (с 1876 по 1882 год), в которые Эдисон строил там свою «фабрику изобретений».

Стоит помнить о поразительном новаторстве и производительности этой небольшой группы людей. За те шесть лет они запатентовали более 400 изобретений, создавая вещи, определившие ХХ век: фонограф, угольный телефонный микрофон, станции, которые могли генерировать и передавать электричество, лампочку накаливания. Сложно представить себе, каким был бы прошлый век без предприимчивости и новаторства человека, которого по праву называли «отцом изобретений».

 

Чему фабрика изобретений учит нас сегодня

Доказательством дальновидности и силы воображения Томаса Эдисона служит тот факт, что мы до сих пор черпаем вдохновение в его жизни и работе. Среди наиболее креативных компаний последних 50 лет, включая Google, Facebook и 3M, многие хотели бы воспроизвести инновационную культуру лаборатории Эдисона.

Успех Эдисона строился на осознании того, что инновации могут процветать только в обучающей среде, созданной совместной работой и любознательностью. Несмотря на феноменальное число патентов, Эдисон просил, чтобы о нем судили не по его успехам, а по количеству проводившихся каждый день экспериментов. В отличие от многих сегодняшних организаций, стремление к инновациям в Менло-Парке было вызвано влечением к познанию, а не необходимостью найти побольше клиентов или повысить отдачу от инвестиций.

Эдисон не был волшебником-одиночкой – он был настоящим гением в том, что касается умения находить и привлекать таланты и создавать динамичную среду обучения. Чему может научить нас культура и организация лаборатории Эдисона в Менло-Парке? Я убежден, что можно выделить пять ключевых компонентов, перечисленных ниже с некоторыми современными примерами.

1. Создай культуру машинного цеха

Менло-Парк прославился как «фабрика изобретений». Это название было не случайным, оно соединяло в себе голову (в которую приходила идея) и руки (которые ее воплощали) – творческие способности и мастерство. Либо одно, либо другое свойство присутствует в большинстве компаний, а вот оба одновременно встречаются крайне редко. Эдисон создал культуру обучения, где голова и руки были равны. Делая это, он заимствовал порядки, которые наблюдал в машинных цехах Ньюарка, штат Нью-Джерси.

Культура машинного цеха строится вокруг идеи, что мастерство и умение ремесленника нуждаются в поддержке и развитии. Работа организовывалась, контролировалась и управлялась таким образом, чтобы придавать труду «батраков» значимость, ценность и независимость, и предполагалось, что «батрачить» и пачкать руки будут все.

Если вы хотите создать культуру машинного цеха, равного уважения к интеллектуальным и практическим занятиям недостаточно; вам надо следовать четырем принципам:

• Будьте демократичны. Если посмотреть на фотографии, сделанные в машинном цехе в Менло-Парке, определить, где на них Эдисон, практически невозможно. «Главный экспериментатор» был ничуть не важнее батраков. Эдисон знал, что хорошие идеи могут рождаться у кого угодно и что творчество ненавидит иерархию.

• Поощряйте неординарное. Суровые законы работы на заводах промышленной эпохи не привлекали ни Эдисона, ни его работников. «С девяти до пяти» часто означало работу ночью и отдых днем. Прекрасно понимая, что они делают дело исторической важности, и сам Эдисон и его работники должны были идти наперекор общепринятой логике. Сегодняшним эквивалентом Менло-Парка можно, пожалуй, считать MIT Media Lab (Медиалабораторию Массачусетского технологического института), где были изобретены электронные чернила (которые сделали возможным создание электронных книг), ноутбук за 100 долларов (который использовали в рамках программы «Каждому ребенку по ноутбуку») и голограммы для банковских карточек. В этой лаборатории давно поощряют неординарное. Вспоминая о ее основании в 1979 году, председатель Николас Негропонте замечает: «Новые идеи появлялись в пестром коллективе нетерпеливых неординарных людей… эти люди пришли из разных частей MIT, от архитектуры до физики, от музыки до математики. Некоторых уже не хотели видеть на их родных кафедрах. В этом смысле основатели лаборатории были настоящим Салоном отверженных. Неудачниками».

• Приветствуйте разнообразие. Негропонте заявляет, что Медиалаборатория «антидисциплинарна», что уже само понятие дисциплины начинает уходить в прошлое. Для множества сред обучения это может показаться слишком решительным шагом (на данный момент), но Эдисон сознательно создавал машинные цеха, в которых люди совершенно разных специальностей работали в одном помещении. Преимущества многостороннего подхода не остались незамеченными в 3М: «Томас Эдисон был убежден, что наиболее изобретательной будет небольшая группа людей разных специальностей. Именно это я обнаружил, когда пришел на работу в центр научных исследований 3М. Я мог поговорить с химиком-аналитиком, физиком, биологом и химиком-органиком – да с любым специалистом. Все они сидели от меня не дальше, чем в 50 ярдах».

• Учитесь по ходу дела. Лаборатории MIT, Google и Эдисона представляют собой пример «изобретения по ходу работы». В терминах теории обучения это конструктивистский подход, согласно которому знания накапливаются слой за слоем благодаря личному опыту/экспериментам учащегося. Ему противостоит «подход инструкций», при котором все, кроме разве что нескольких сотрудников, потребляют знания, а не создают их. Самые известные компании, организованные по принципу машинного цеха, живут и дышат принципом «обучения делом», что видно из их установок. Для Google это «все в бета-версии» и «ошибись быстро и попробуй еще раз», а Эдисон утверждал: «Я не ошибся. Я просто нашел десять тысяч способов, которые не работают». Первый лозунг MIT Media Lab шутливо изменил академический девиз «Публикуйся или умри»: «Попробуй или умри». Идея была такая: не надо описывать, что собираешься сделать, просто покажи это.

2. Сделай ее общедоступной

Когда Эдисон устанавливал орган, чтобы рабочие могли под него петь, удлинял свою экспериментальную электрическую железную дорогу, чтобы они могли ездить по ней на рыбалку, и обеспечивал их пивом и снедью во время ночных бдений в лаборатории, это все не слишком отличалось от бесплатного массажа, услуг прачечной или обедов, которые предлагает Valve. И, возможно, именно это вдохновило Марка Цукерберга на ночные «хакатоны» c пиццей в первые дни Facebook.

Сейчас все чаще можно увидеть, как в самых креативных компаниях граница между работой и досугом намеренно стирается. Однако самым замечательным в Менло-Парке было то, что присоединиться к сообществу изобретателей приглашали и широкую публику: «В цехах и работали, и общались. Посетителей свободно пускали в цеха – будь то мужчины, приходившие в поисках работы, мальчишки, которым хотелось везде сунуть свой нос, или изобретатели-любители, высматривавшие новые идеи».

Мы все чаще наблюдаем, что компании тесно работают с сотрудниками, партнерами, поставщиками и клиентами для того, чтобы максимизировать совместно создаваемую ценность. Скотт Драммонд – директор по социальным медиа в HOST, одном из ведущих рекламных агентств Австралии. Он считает, что в разработке стратегии активности в социальных медиа собственно работа с медиа стоит на последнем месте: «Организации, которые привыкли обращаться к людям, уверены, что работа с социальными медиа – это легко. Они говорят: „Теперь мы можем им говорить с использованием нового канала общения“. Но в конце концов они проходят этот этап и говорят: „Ой, они отвечают!“ Для многих компаний социальные медиа служат мостиком к большей открытости для общества».

Все больше и больше компаний убеждаются в том, что бизнес, открытый для общества, – не только лучший способ общения с клиентами, но и путь к большей вовлеченности сотрудников. Скотт Драммонд продолжает: «Подключить социальные медиа к работе компании легко. О чем мы должны беспокоиться, так это о том, как утвердить их в деловой среде таким образом, чтобы дать людям больше возможностей, стимулов, радости от работы. Чтобы мы не только выжимали из них производительность, но и делали их более вовлеченными в работу».

3. Сделай обучение горизонтально релевантным

В предыдущей главе мы увидели, что обучение становится наиболее эффективным, когда оно «горизонтально релевантно». В лаборатории Эдисона каждый эксперимент, каждый «обучающий момент» был попыткой решить актуальную задачу, стоящую перед Эдисоном и его батраками. Предположения не откладывали, чтобы проверить когда-нибудь потом. Они проверялись сразу, здесь и сейчас, какой бы поздний час ни был, – по выражению Марши Коннер, «в момент необходимости»: «Глава отдела кадров большой международной компании, в которой я работаю, стремится к быстрому обучению всех сотрудников сразу. Он хочет, чтобы люди выслушивали новые идеи и быстро и легко реализовывали их на практике. Учиться – значит не только воспринимать информацию, но и применять ее. Это значит придумать, как использовать новые знания, и применить их в момент необходимости, чтобы сделать что-то нужное для компании».

4. Дай тем, кто учится, возможность «свободно бродить» по пространству

В четвертой главе мы видели, как разработчик компьютерных игр Valve настаивает на том, чтобы сотрудники выбирали проекты, в которых они хотят работать, сообразно своим увлечениям. Google, 3M и многие другие компании теперь предлагают своим сотрудникам «свободное время». Так что в настоящих обучающих общинах у учащихся должно быть право «свободно перемещаться», пусть и в какое-то ограниченное время.

В Менло-Парке практика перехода от одного проекта к другому называлась «бродяжничеством». Поощрялась работа в нескольких проектах одновременно, сменяя друг друга, когда требовался чей-то опыт или у кого-нибудь возникала какая-то идея. Важно, что «бродяжничество» не только расширяет сферу знаний каждого работника, но и гарантирует, что знание не останется в ограниченном пространстве, а будет распространяться по всей организации.

5. От личного к общему, от формального к неформальному

Теперь вы уже видите, какая вырисовывается картина: новаторские компании создают подвижную, демократическую, в значительной степени автономную среду совместного обучения, полностью интегрированную в выполняемую работу. Это может не показаться таким уж радикальным, однако чрезвычайно далеко отстоит от того, где находятся сегодня многие предприятия.

Прежде всего, большинство все еще концентрируется на индивидуальном обучении. Однако в организациях, где обучение построено наиболее успешно, мы наблюдаем сдвиг в сторону коллективного знания компании. Социальные медиа сильно изменили возможности «досягаемости» знаний. Это означает, что менеджеры по обучению быстро перешли от вопроса «Как мне вложить ответ в ваши головы?» к предположению «Может быть, ответ в этой комнате» и утверждению «Ответ даже не в комнате, ответ в сети». Забудьте об электронном обучении – концепция личных обучающих сетей, распространяющаяся через социальные медиа, стала самой сокрушительной инновацией в бизнесе за последние 50 лет.

Следовательно, организациям нужно расширять фокус своей деятельности. Однако тем руководителям компаний, которые лично не знакомы с социальным обучением, обычно не удается оценить масштаб происходящих перемен. В самом деле, утверждает Гарольд Ярхе, чтобы понять их, нужно испытать их на себе: «Работа и обучение в сетях – это огромный шаг вперед по сравнению с обучением и работой в иерархии или в структурированной организации, и единственный способ по-настоящему оценить, насколько велика разница, – испытать это на своей шкуре… Вы не сможете составить для своей организации стратегию обучения в сети, если сами так не учились; вы не поймете, что такое блоггинг, если сами не ведете блог; вы не узнаете возможностей Twitter, пока не начнете им пользоваться».

Компаниям нужно также признать, что в вопросах обучения на работе они долгое время смотрели в телескоп не с той стороны. Я уже подчеркивал: существует единое мнение о том, что обучение персонала примерно на 90 % неформально – личный опыт, советы наставников или личные обучающие сети (которые выходят за пределы компании). Оставшиеся 10 % приходятся на формальное обучение. Почему же тогда компании переворачивают это соотношение с ног на голову, когда дело доходит до инвестиций в обучение? 90 % средств идут на формальное обучение и только 10 – на неформальное. Такое использование денег совсем не выглядит разумным.

Впрочем, в этом и заключается парадокс перехода к открытости: организации начинают видеть, что необходимо стимулировать неформальное – и в особенности социальное обучение. Переход на более неформальное образование должен быть организованным, и у них есть менеджеры по обучению как раз для этих нужд. Но для того чтобы неформальное обучение было результативным, нужно тянуть, а не толкать. Так что руководители должны создавать правильные условия для роста (культуру и структуру), сеять семена и смотреть, что взойдет, а не навязывать своим сотрудникам социальное обучение.

 

Почему же все мы не можем быть как Эдисон?

Почему одни компании обучают, а другим это не удается

Череда исследований выделяет проблему, которая не дает руководителям компаний спать по ночам: как приспособиться к переменам? Стоит только посмотреть на судьбу Kodak – когда-то она была ведущей компанией в сфере персональной фотографии, а сегодня объявила себя банкротом, – чтобы понять важность творческого подхода и быстрой реакции. Основа роста – это инновации. Рост и инновации называли «сиамскими близнецами» современной экономики. Подсчитано, что половину ВВП Америки создает интеллектуальная собственность, которую мы для простоты определим как создание и эксплуатацию идей.

Список самых инновационных компаний журнала Business Week за 2010 год показывает четкую и неразрывную связь между инновациями и ростом прибыли: если нужны доказательства, просто посмотрите на действия Apple, Google, Amazon, Nintendo и индийской Reliance Industries (нефтегазовая компания) – все они входят в топ-двадцатку по инновациям, и у всех в последние годы прибыль растет не менее чем на 30 % в год. Так почему же все компании не черпают вдохновение в сегодняшних фабриках изобретений, доминирующих в своих отраслях промышленности, например тех, которые я описал здесь? Что мешает каждому создать свой Менло-Парк?

Ответ прост: хотя каждый руководитель хочет, чтобы его компания была инновационной, далеко не все представляют себе, как факторы создают стимул для инноваций: креативность, компетентность и мотивация. И еще меньше способны понимать, что соединяет эти три фактора именно обучение.

Уже больше 20 лет прошло со дня выхода в свет бестселлера социолога и эксперта в области менеджмента Питера Сенге «Пятая дисциплина», где он убедительно доказывает: если компании хотят стать более успешными и справиться с неспособностью к обучению, которая приводит организации к краху, они должны заниматься образованием более активно. Несмотря на повсеместное признание тезисов Сенге, во многом мы не слишком далеко продвинулись в понимании того, каким образом компании могут стимулировать обучение и как оно, в свою очередь, поддерживает креативность, компетентность и инновации.

Кризис самоидентификации в корпоративном обучении

Эту неопределенность наглядно иллюстрирует название должностей людей, которых я интервьюировал, – в своих компаниях они отвечают за обучение: ИТ-директор, менеджер по знаниям, инспектор по обучению и развитию, менеджер по профессиональной подготовке, директор по обучению и сотрудничеству, евангелист обучения, даже «ускоритель волшебства» (с ней мы скоро познакомимся).

Хоть у специалистов по обучению налицо явный кризис самоидентификации, есть компании, руководители которых осознают необходимость создания у себя на производстве или в офисе инновационных обучающих общин. Чтобы осуществить это, они абстрагировались практически от всего, чему их учили в школах бизнеса (если они вообще там учились). Во второй части данной главы мы рассмотрим, как они это сделали, и услышим мнение некоторых ведущих экспертов в области обучения о следующем парадоксе: чтобы управлять процессом, его нужно пустить на самотек.

Впрочем, пока мы займемся вопросом, почему одним компаниям удается создать обучающие общины, в то время как другие не могут или не хотят этого делать. Имея в виду, что обучение – чрезвычайно личный процесс, вы не удивитесь, узнав, что большинство неудач в данной сфере отражают личность человека, его опасения и мотивации.

Неудачное руководство

Пусть я говорю очевидное, но это действительно так: если руководитель компании не считает нужным создать инновационную культуру обучения, она, вероятно, и не возникнет. Цитируя исследование, опубликованное в British Journal of Management, Дэн Понтефракт, глава отдела по сотрудничеству и обучению крупной канадской телекоммуникационной компании Telus, пишет: «Руководители должны не только делать глубокие инвестиции в обучение, они должны на всех углах кричать о том, что это важная составляющая культуры организации. Совместное обучение в позитивной среде необходимо, чтобы достичь успеха».

Последние исследования, впрочем, говорят о том, что руководители должны не только в это верить – они должны этим жить. Хэл Грегерсен, Клейтон Кристенсен и Джефф Дайер в процессе подготовки своей книги «ДНК инноватора» обнаружили, что руководители инновационных компаний тратят в два раза больше времени на моделирование инноваций (задавая вопросы, экспериментируя, связывая воедино отдельные идеи), чем те, кто возглавляет менее новаторские компании.

Взять, например, Гарри Риджа. Ридж – типичный общительный австралиец, который переехал в Сан-Диего и со временем стал генеральным директором WD-40 – компании, миссия которой состоит в том, чтобы «создавать позитивные долгие воспоминания, прекратив скрип и избавившись от запахов и грязи». Возможно, WD-40 не производит впечатления колыбели инноваций, однако в условиях жесткой конкуренции за 12 лет пребывания на посту Ридж увеличил товарооборот компании более чем вдвое. Мало того, 300 миллионов долларов ежегодных продаж обеспечивают всего 300 сотрудников – то есть на каждого приходится по миллиону.

В первые годы своего директорства Гарри подтвердил слово делом, закончив магистерскую программу по лидерству на руководящих постах в университете Сан-Диего (USD). Сегодня компания платит за то, чтобы и другие сотрудники закончили программы USD по развитию лидерства. Кроме того, Ридж организовал в столовой библиотеку, где сотрудники могут брать книги по обучению и лидерству, и Академию лидерства, в которой сотрудники могут обсуждать те или иные вопросы и слушать выступления приглашенных лекторов на разнообразные темы, причем не все из них связаны с основной специализацией WD-40.

Продемонстрировать на собственном примере обучение, которое вы собираетесь предложить другим, – вероятно, самое важное, что может сделать директор в целях создания обучающейся организации. К сожалению, очень немногие директора похожи на Гарри; для большинства из них путь личного обучения заканчивается в тот момент, когда они становятся во главе компании.

Устаревшие организационные структуры, культуры и практики

Ридж унаследовал культуру обучения, в которой знания не выходили за рамки отделов: «Поэтому самый главный вопрос, стоявший передо мной, был следующий: „Как превратить амбары, где запрятаны знания, в поля для обучения?“ Почему люди не делятся знаниями? Да они были напуганы до дрожи в коленках».

Чтобы люди начали свободно делиться знаниями и опытом, Риджу пришлось убрать фактор страха: «В общем, у нас в WD-40 нет ошибок. У нас есть „образовательные моменты“. Нам пришлось начать поощрять тех, кто признавался, что напортачил. Объяснять им, что последствия их промахов – не отрицательные, а положительные, поскольку благодаря этому они чему-то научились».

Создание инновационной культуры обучения редко приводит к однозначно измеримым и оцениваемым результатам. По данной причине менеджерам по обучению часто приходится оправдывать свое существование, придумывая оценки разного уровня. Это также подталкивает к возвращению к безопасной и предсказуемой модели обучения в классе, потому что все мы знаем, как она работает: узнай, напиши тест, забудь – но зато мы написали тест.

Конечно, подразумевалось, что электронное обучение со всем этим разберется. Однако если курс разрабатывался без воображения, ситуацию не удастся спасти одной его оцифровкой. Слишком многим электронным ученикам (пожалуйста, не называйте их так!) смерть от PowerPoint заменили смертью от кликанья мышкой, а собеседование – тестом с возможностью выбора из нескольких ответов.

Проблема не в технологиях, а в педагогике (не бойтесь, если вы не знаете этого слова, дальше будет параграф, в котором рассказывается о трех самых противных словах в английском языке, и «педагогика» в их числе, – но это легко объяснить). В основном формальное обучение страдает от того, что вам навязывают те или иные знания, поскольку «наверху» решили: именно их вам и не хватает, чтобы лучше работать. Напротив, обучение, происходящее в рамках общения, позволяет вам «снизу» требовать и получать нужные вам знания – и делает совершенно ненужными учебные аудитории.

Неосторожное обращение с опытом, креативностью и мотивацией

Итак, в большинстве компаний обучение все еще приравнивается к повышению квалификации; опыт – к формальным знаниям; креативность становится синонимом инноваций, а мотивацией считается зарплата. Если вы вдруг не уверены, что видите разницу между креативностью и новаторством, подумайте об этом так: если вы из тех, у кого появляется много новых идей, – возможно, вы креативны; а вот инноватором вы становитесь только тогда, когда создаете на базе этих идей что-то реальное.

Профессор Тереза Амабиле (с которой мы познакомились в пятой главе) определила три основные составляющие креативности: умение творчески мыслить, мотивация и опыт. Она убеждена, что менеджеры могут серьезно повлиять на каждую из этих составляющих – позитивно или негативно – путем создания на работе определенных порядков и условий. Хотя обучение на работе и не было основной темой ее исследования, само собой разумеется, что оно оказывает весьма важное воздействие на все три составляющие.

Амабиле подчеркивает, что обстановка, убивающая креативность, редко бывает следствием ошибки одного-единственного менеджера, но обычно является результатом долгосрочного системного процесса, принимаемого без возражений, – того, как делаются дела в этой конкретной компании. Она указывает несколько практик, которые блокируют профессиональное развитие и креативность сотрудников.

Давать мнимую свободу: сотрудникам якобы предоставляется свобода в поиске решений, но в реальности их жестко ограничивают, запрещая следовать избранным путем или часто меняя цель.

Насаждать (ненамеренно) культуру критиканства. Хоть начальники, как правило, не выставляют напоказ плохое отношение к новым идеям, но Амабиле в своем исследовании высказывает такое предположение: «…люди считают, что они лучше выглядят в глазах начальника, когда чаще критикуют других, – и это часто срабатывает. Во многих организациях критическая реакция на новые идеи способствует карьере».

Создавать однородные команды: когда команда находит решение быстро и без разногласий, это иногда хорошо сказывается на имидже менеджера. Дело сделано. «Однако однородные команды плохо помогают улучшить компетентность и креативное мышление. Все садящиеся за стол мыслят одинаково. И встают из-за него, не породив ничего нового».

Результат неправильной работы по развитию креативности и компетентности или чрезмерного контроля заключается в том, что мотивация ослабевает, а обучение становится навязанной руководством обузой, которую приходится терпеть, вместо того чтобы получать удовольствие.

Чтобы лучше представлять себе трудности, с которыми сталкиваются корпорации при попытке создать кооперативную, вовлекающую культуру постоянного обучения, я встретился с Мэттом Муром, менеджером по знаниям австралийского отделения PriceWaterhouseCoopers, в офисе компании в деловом районе Сиднея. Мэтт, эмигрант из Британии, которому, похоже, не очень удобно в деловом костюме, предложил переместиться в ближайший паб, где за пивом начал рассказывать о конфликте между личным развитием и мотивацией, с одной стороны, и необходимостью организовывать совместное обучение – с другой: «То, что называют „обучение организации“, – на самом деле просто массовое обучение отдельных людей. Компании должны поддерживать равновесие между тремя уровнями обучения: индивидуальным, групповым и корпоративным. Ошибка обычно состоит в пренебрежении групповым обучением».

Похожим образом, считает Мэтт, программы вовлечения сотрудников в большей степени стимулируют индивидуальное продвижение, чем коллегиальность: это вознаграждения (прибавки к зарплате, премии и нематериальное признание) и участие (право выбирать себе проект, право влиять на принятие решений в компании). Оба стимула призваны теснее привязать к компании конкретного человека, но исключают групповую работу. Муру также кажется, что схемы вовлечения сотрудников игнорируют важность внутренней мотивации как ключевого стимула вовлеченности и предлагают по умолчанию финансовое вознаграждение, в особенности если сама компания движима внешними факторами (прибылью, объемом продаж).

Тереза Амабиле подкрепляет убеждения Мэтта Мура: «Когда людьми движет внутренняя мотивация, они вовлекаются в работу ради интереса к решению задачи и удовольствия от нахождения решения… В успешных, креативных организациях руководству редко приходится предлагать дополнительное вознаграждение за конкретные результаты… Мотивирует сама работа… Самый распространенный внешний мотиватор, используемый руководством, – деньги. Это вовсе не обязательно подавляет креативность, однако во многих случаях и не развивает ее».

Другими словами, компании не могут учить насильно, потому что увлеченность процессом – необходимое условие для обучения – нельзя ни купить, ни внушить. Это отчасти объясняет вопиющую неэффективность большинства корпоративных программ обучения. Помните, Джей Кросс подсчитал, что всего 15 % знаний, полученных во время формального обучения, когда-либо применяются в работе? Готов поспорить, что если во время обучения ваши сотрудники не вовлечены в процесс, то они вряд ли будут применять полученные знания в своей работе.

 

Создание общин в компаниях, где действуют принципы SOFT

Перемены, рассмотренные нами в предыдущих главах: экономическая нестабильность, демократизация знаний, переход от культурного потребления к производству, кризис вовлеченности, – все указывает на социальные сдвиги, которые могут радикально изменить мир труда. Бурный рост общественных движений в этом столетии отражает нечто большее, чем сиюминутные тревоги или неудовлетворенность. Быть может, мы стоим на пороге новой эпохи, в которой совершенно по-новому увидим мир и то, как мы должны прожить свою жизнь. Питер Сенге сформулировал эту мысль очень выразительно: «На самом глубоком уровне мы, по-видимому, переживаем смену эпох. Самая универсальная из задач, стоящих перед нами, – это переход от восприятия наших человеческих институтов как машин к тому, чтобы видеть в них воплощение природы… Если вы смотрите через призму машин, вы получаете руководителей, пытающихся осуществить перемены с помощью формальных программ. Если же вы смотрите через призму живых систем, вы получаете лидеров, которые подходят к переменам так, как будто что-то выращивают, а не просто „меняют“».

Сенге говорит о том, что эра перемен, идущих сверху вниз и инициированных героическим лидером, подходит к концу; что для выживания институтов и людей, которые в них работают, перемены необходимо культивировать, а не насаждать насильно. Сенге утверждает, что новое развитие происходит благодаря личной приверженности, а не соответствию каким-либо требованиям: «Я никогда не видел успешной программы организационного обучения, спущенной сверху. Ни одной. Наоборот, по моему опыту, любое изменение, которое прижилось и получило распространение, начиналось с малого. Обычно такие программы начинаются всего с одной команды… Глубокие перемены происходят только благодаря настоящему личному росту – когда мы учимся одному и забываем, как делать другое. Это тот вид производительной работы, заниматься которым большинству руководителей мешает механический тип мышления и культ героя-лидера: герой-лидер – тот, кто знает ответы на все вопросы».

Другими словами, необходимо привнести в компании принципы работы глобальных обучающих общин, а это значит принять ценности SOFT, определенные в третьей главе: обмен знаниями и опытом, открытость, свободу, доверие. Далее мы рассмотрим несколько ситуаций, когда человек или группа людей признавали необходимость забыть все, чему они учились, и принять умом и сердцем переход от закрытой системы к «открытой». Все перемены начинаются с утверждения новых ценностей. Мы предлагаем несколько примеров для вдохновения.

Обмен знаниями: Telus

У канадской телекоммуникационной компании Telus есть четко сформулированная и отмеченная многочисленными наградами установка на постоянное обучение. В 2012 году компания инвестировала в обучение своих 35 тысяч сотрудников 23 миллиона долларов. Она семь раз выигрывала награду BEST (за создание талантов в масштабах организации при поддержке руководства и за развитие культуры всестороннего обучения) Американского общества корпоративного обучения и развития, и у нее очень высокие показатели вовлеченности сотрудников.

Совместная работа и «активная командная деятельность» – в числе их безоговорочных ценностей: все сотрудники отличаются умением работать в команде. Исполнительный директор Telus Даррен Энтвистл говорит: «Компания успешна, когда за интерес к обучению отвечает все руководство, а не только отдел кадров».

Через Twitter я познакомился со старшим директором отдела по сотрудничеству и обучению компании Telus, Дэном Понтефрактом. Одно из первых мест в его списке достижений занимает переход от преимущественно дидактической модели обучения к смеси обучения формального, неформального (приобретаемого на работе) и социального (приобретаемого в основном с использованием социальных медиа). В основу этого перехода легла «философия лидерства Telus» (Telus Leadership Philosophy, TLP) – модель простая и поэтому эффективная. У TLP есть четыре доступно формулируемых постулата: «Мы приветствуем перемены и открываем возможности; мы заботимся о развитии; у нас хватает смелости для инноваций; мы верим в энергичную командную работу».

Данные ценности в ясной форме доведены до всех членов команды, которым предоставляется право вовлекаться, исследовать, объяснять, исполнять и оценивать.

На этой основе путем совместного обучения, системы лидерства и социальных технологий строится культура совместной работы.

Вот и все. Однако под эгидой перечисленных ценностей и принципов происходит обучение в самых разных направлениях, причем практически все – в сотрудничестве. Это и корпоративные курсы эмоционального интеллекта, и навыки коучинга и лидерства, тренинги по ведению переговоров и умению выступать перед аудиторией, развитие карьеры и многое другое.

Кроме того, Дэн ввел в обращение множество инструментов социальных медиа. Habitat Social – это собственный набор инструментов Telus, соперничающий с YouTube, Twitter, Facebook, SlideShare, блогами, Википедией, Flickr и агрегаторами новостей. Ремонтники и инженеры могут загрузить видеоролик, показывающий проблему, которую нужно устранить, и за несколько секунд получить набор вариантов ее решения.

Приверженность обмену знаниями радикально меняет культуру организации. Микроблоггинг в социальной сети Telus позволяет избежать разделения на отделы или группки по интересам. Это помогает быстро ввести нового сотрудника в курс дела, что раньше было возможно только в ходе «молчаливого обучения», и предотвратить или пресечь в зародыше потенциально дорогостоящие ошибки.

Без сомнения, социальные медиа оказывают огромное влияние на обмен опытом и совместную работу. Тем не менее я считаю, что не они играют определяющую роль. Стимулом этих процессов по-прежнему является желание встретить людей с аналогичными взглядами, объединить идеи, вместе достичь того, чего не получилось достичь в одиночку, и радоваться этому. На самом деле социальные медиа больше, чем когда бы то ни было, способствуют индивидуальному обмену опытом. Так что дело не в медиа, а в их социальной составляющей.

Действительно, до появления соответствующих технологий нельзя было осуществлять совместную работу в подобных масштабах и в таком же темпе, но главное для обучения – именно то, что медиа – социальные. Как только компании начинают пользоваться всеми преимуществами обмена опытом и знаниями, выражения типа «окупаемость инвестиций» становятся излишними. Даррен Энтвистл сказал о Дэне Понтефракте: «Это работает потому, что он создал тягу. Люди видят бизнес-логику. Их временные инвестиции окупаются результатами обучения».

Открытость: Ingenious Media и AMP

Патрик Маккенна – генеральный директор Ingenious Media. Это лондонская инвестиционная и консультативная группа, специализирующаяся на медиа, развлечениях, спорте, досуге и чистой энергии. Их советами пользовались многие из ключевых фигур индустрии развлечений, таких как Дэвид Бекхэм, Робби Уильямс. Консультировали они и телекорпорацию Channel Four, инвестировали в проведение фестивалей и в телевизионные продюсерские компании, финансировали создание известных фильмов, в том числе «Аватар» – самый кассовый фильм в истории.

Патрик, в прошлом глава продюсерской компании Эндрю Ллойд-Уэббера Really Useful Group и один из крупнейших медийных предпринимателей, на удивление не соответствует стереотипу. Он глубоко думающий человек с мягким голосом, настолько далекий от образа наглого инвестора, насколько это возможно. Если у него есть эго (а сложно представить, чтобы у человека, сделавшего состояние на драме, его не было), он хорошо его скрывает.

Я давно знаю Патрика как эксперта по вопросам инвестиций, но работать вместе нам довелось в Ливерпульском институте исполнительского искусства, где он был членом совета директоров, а я – директором по обучению. Мне хотелось узнать, как финансовый сектор, всегда скрытный в своих знаниях, справляется с тем, что мир пошел по пути SOFT (обмен, открытость, свобода и доверие), и с концепциями вроде абсолютной прозрачности. Как, например, они разобрались со своим самым большим активом – интеллектуальной собственностью?

«Это немного похоже на модель открытого программного обеспечения. Мы отдаем свои знания, чтобы люди привлекли нас к воплощению этих знаний в реальность. Мы говорим людям все, что знаем. У нас нет каких-то великих открытий, которыми не хочется делиться со всеми, потому что мы либо привлекаем инвестиции, давая консультации, либо делаем инвестиции. Почему мы не боимся раздавать знания? Это очень просто: большинство людей не могут осуществить на практике то, что знают в теории. Главная ценность в наши дни – способность внедрить идею, а не создать ее».

Это бизнес-кейс открытости. Однако есть и другая, более прагматичная причина. В наше время практически невозможно сохранить что-то в секрете: «В некоторые фонды мы привлекали инвесторов, отправляя персонифицированные, непубличные приглашения, но информация все равно просочилась на рынок. Информация, сегодня конфиденциальная, завтра облетит весь мир, так зачем стараться сохранить ее в тайне? Мир становится намного более открытым. Поскольку мы лидируем на рынке, мы должны избрать открытый подход – другим приходилось скрывать выпуск новых фондов так долго, как это было возможно. Когда мы только начали работать, мы рассказывали людям о том, что мы делаем и почему, с большими предосторожностями. Со временем мы стали гораздо прозрачнее в том, что касается наших мыслей».

Быть «прозрачнее» означает, что их консультативной деятельности способствует независимость и что их влияние растет: «Музыкальная индустрия стала первой жертвой цифровых технологий. Она засунула голову в песок и стала ждать, пока все это закончится само собой. Головы не слишком часто высовываются из песка – посмотреть, что происходит, – так что приходится напоминать им это делать. В нашей роли инвестиционных консультантов для компаний музыкальной индустрии мы побуждаем наших клиентов думать о том, как им развивать и изменять привычные модели ведения бизнеса. Конечно, у всех (в музыкальной индустрии) есть свои отделы стратегического планирования, но они обычно представляют собой довольно-таки слабое звено организации. Они находятся в подчиненном положении и несвободны в своих словах. В то же время независимые консультанты, такие как мы, могут оценить возможности для будущих инвестиций и сказать, к чему все идет».

Ingenious – хороший пример того, как мышление «изнутри наружу» влияет на перемены. Рекомендовать и пропагандировать перемены в индустрии, в которую вы вложили значительные средства, с точки зрения бизнеса весьма разумно. Впрочем, подлинные обучающие общины не имеют границ, а обучение работает «снаружи внутрь». Наш следующий бизнес-кейс – великолепный пример содействия инновациям путем привлечения в обучающие общины людей извне.

Усиление инновации

Позвольте представить вам вышеупомянутый «катализатор волшебства» – Аннели Киллиан. Я встретил Аннели почти случайно в конце своей командировки в Австралию. Она любезно пригласила меня на обед к себе домой, и пока она резала овощи, я брал у нее интервью. Название должности Аннели может навести вас на мысль, что она работает в каком-нибудь продвинутом высокотехнологичном стартапе. На самом же деле она работает в AMP – крупнейшей и старейшей в Австралии финансовой компании.

AMP создает и управляет пенсионными фондами и предоставляет услугу страхования жизни – словом, это не та компания, от которой ждешь лидерства в инновациях. Компании вроде AMP должны иметь бренд, который выглядит надежно, ответственно и так же основательно, как строения, которые они занимают (трудно пройти мимо этого культового здания, возвышающегося над Круглой набережной Сиднея). Однако в то же время они должны быть инновационными. Для Аннели Киллиан создание культуры обучения, поддерживающей инновации, стало долгим процессом. Заставить людей потратить время и силы, чтобы определить технологические и социальные изменения, которые в будущем окажут значительное влияние на инвестиции AMP, было нелегко: «Я начала работать с теми, кто предлагал нововведения, и сказала им: „Я бы хотела брать вас с собой, чтобы мы ездили и смотрели разные места“. Казалось бы, люди подумают: „Что ж, отличный шанс отдохнуть от работы“. Но нет, зона комфорта и срочные дела неизбежно побеждали. Так что я сказала своей начальнице: „Я хочу приносить в организацию новые идеи так, чтобы люди спотыкались о них“. Тогда она поняла, что нам не хватает мышления „снаружи внутрь“».

Так родился фестиваль «Развивай» (Amplify). «Развивай» уникален – вообразите себе конференцию TED для бухгалтеров, и вы получите о нем какое-то представление (я выступал на одном из таких фестивалей, и это куда веселее, чем может показаться). Хотя «Развивай» размещает выступления своих спикеров в Интернете, его исходная аудитория – сотрудники AMP: «В 2005 году мы провели первый однодневный фестиваль „Развивай“. В 2007-м он продолжался уже неделю. Любой сотрудник компании может его посетить, и мы организуем его так, чтобы они могли спланировать свою работу вокруг него. „Развивай“ решает конкретную задачу – рассматривать технологию как индикатор социальных перемен. Когда меняются технологии, меняется и способ общения людей друг с другом. Вслед за этим меняется и бизнес. Так что мы задаемся вопросом: „Что происходит на острие перемен, и во что это выльется для нас лет через пять?“».

Перечень спикеров, которых Аннели приглашает на «Развивай», отражает ее собственную безмерную любознательность. В 2013 году (тема «Произошла перемена – нужна трансформация») среди спикеров были исследователи, сказочники, аналитики, социальные новаторы, проектировщики подводных лодок, продюсеры фильмов – многие финансовые институты усомнились бы в пользе такой разношерстной компании мыслителей. Однако рентабельность таких инвестиций уже очевидна: «Благодаря „Развивай“ нам удалось привлечь очень крупную инвестицию в наш информационный центр. А еще мы сами сделали инвестиции в биоинженерию – то есть она оказывает влияние и на сферу наших текущих инвестиций. Сейчас мы экспериментируем с бизнес-моделями. Например, мы думаем, что через несколько лет 50 % всей работы будет отдано фрилансерам, поэтому мы сейчас работаем с людьми над созданием пространств для совместного творчества, где арендовать будут время, а не квадратные метры».

Урок, который нам преподают Ingenious Media и AMP, состоит в том, что открытость требует полного сдвига мышления: вместо того чтобы рассматривать знания сотрудников как собственность, которую нужно тщательно охранять, а затем эксплуатировать, стоит видеть в них процесс, который постоянно подвергается проверке, дополняется, оспаривается посетителями и переосмысляется, – и таким образом создается «корпоративный разум», обладающий воображением и способностью взаимодействовать и эволюционировать.

Свобода: 3М

3М выпускает все – от косметики по уходу за кожей до автомобильных герметиков, от сенсорных экранов до клейкой ленты – 50 тысяч наименований изделий, продажа которых ежегодно приносит более 20 миллиардов долларов. Это компания-гигант. Ей удалось занять эту позицию благодаря толерантности к свободному творчеству своих сотрудников и, что особенно важно, благодаря тому, что всем сотрудникам было специально выделено время для свободного творчества. Программа «15 процентов времени для творчества» была впервые запущена в 1948 году, и с тех пор ее в разных вариациях переняли многие компании (включая Google и Hewlett Packard). «15 процентов времени для творчества» породила львиную долю 22 тысяч патентов 3M. Один из самых успешных стоит описать подробнее.

В 1968 году Спенсер Сильвер, один из ученых 3М, использовал «программу 15 процентов» для разработки клея, не оставляющего следов при удалении. Это было новое слово в данной области. К сожалению, клей не слишком хорошо справлялся со своей основной задачей – соединять вещи. Клей, который плохо склеивает, не представлял особой ценности, так что коллеги Сильвера нашли всю затею довольно забавной. Поскольку право на ошибку записано в ДНК 3М, инновацию Сильвера учли на будущее, но не стали разрабатывать дальше.

Восемь лет спустя другой ученый 3М, Арт Фрай, начал выходить из себя из-за того, что разные листочки бумаги, которые он использовал как закладки для своего псалтыря, все время выпадали. «Вот если бы нашелся способ удерживать закладки на месте», – подумал Арт. Вспомнив о неудачной попытке создать клей, не оставляющий следов, Арт использовал свои «15 процентов времени», чтобы повозиться с густотой клея Сильвера и толщиной бумаги и сделать самоклеящуюся закладку, которую можно перемещать.

Однако он все еще не знал, как использовать этот продукт, поскольку на закладки для псалтыря не было особого спроса. Легенда гласит, что его осенило, когда ему понадобилось принять телефонограмму для коллеги, которого не было на рабочем месте, и приклеить бумажку на его стол. То, что сначала называлось просто «клейкими листочками», теперь стало «самоклеящимися листочками для записей» (Post-it Note); этот символ индустриальной культуры появился благодаря праву на ошибку и правильному использованию «свободного времени».

Однако Арт Фрай первым признал, что 3М нуждается в особенной культуре совместного обучения, чтобы ученые могли использовать свои «15 процентов времени на творчество» максимально эффективно: «До Post-it note я двадцать лет разрабатывал новые продукты. Если бы эта идея пришла мне в голову сразу после окончания университета, я не смог бы ее осуществить, потому что химию и сопутствующие процессы я там не проходил – я изучил их в 3М. Здесь в 3М у нас есть исследователи… работающие где-то за гранью, извлекающие новые материалы из неизведанного. А также люди вроде меня, занимающиеся разработкой новых продуктов, которые смотрят на эти вещи и говорят: „Интересно, какую проблему можно решить с их помощью?“ У нас есть организация под названием „Технический форум“ (Technical Forum), которая отвечает за распространение технологий по всей корпорации. Так вот, я всегда ходил на их семинары… чтобы узнать, что там делают нового».

Каждый год 3М инвестирует в исследования и разработки больше миллиарда долларов, так что 15 % этой суммы представляют собой значительный вклад. Однако право на 15 % свободного времени имеют все сотрудники 3М, не только ученые. Это удивительное право сотрудников показывает, какое значение компания придает самостоятельности и возможности свободного поиска идей. Наградой служит не только чрезвычайно инновационная культура, но и лояльность, благодаря которой стаж работы в 3М исчисляется десятилетиями, а показатели вовлеченности персонала бьют все рекорды.

Однако если практика, когда 15 % времени сотрудников отводится «на раздумья», так хорошо работает, почему она не стала судьбоносной для компаний, которые ее переняли? Для начала следует заметить, что по крайней мере в одной компании – в Google – это замечательно сработало. Но Google, как и 3М, зиждется еще на двух китах: замечательной среде обучения и праве на ошибку. У большинства тех, кто бездумно скопировал схему 3М, эти две ножки стула отсутствуют.

В 3М сотрудники могут продавать свои наработки на сторону, а компания в перспективе может выкупать их обратно, что ослабляет давление необходимости «отплатить» компании за щедрость. Но существует и терпимость к экспериментам, которые не удались. Вот над чем стоит задуматься: больше половины изобретений 3М «проваливается». 3М, без сомнения, создала классическую культуру обучающих общин. Один из ключевых факторов их успеха – и причина, по которой другим не удается повторить их успех, – возможность делиться новыми идеями через «открытые» структуры.

Доверие: IBM

Без доверия как базовой ценности три другие ценности не смогут развиваться. Атмосфера доверия в организации – не просто страховка для сотрудников-новаторов; как показывают многочисленные исследования, это главный фактор мотивации сотрудников. Финансовое вознаграждение, которое ошибочно считается самым главным мотиватором сотрудников, – всего лишь шестой по важности фактор.

Большинство руководителей предприятий инстинктивно чувствуют важность создания доверительной обстановки, но мало кто способен внедрить ее в своих организациях. Ведь многие из тех качеств, которые делают топ-менеджеров эффективными в условиях динамичных перемен, не благоприятствуют созданию доверительной обстановки. Стереотип решительного лидера-мачо не предполагает таких качеств, как умение прислушиваться, признавать ошибки, оказывать доверие или брать вину на себя (вспомните статистику из второй главы: 37 % сотрудников чувствовали, что их начальники «сдали» их, чтобы выпутаться самим). Итак, одна из причин расхождения между словом и делом кроется в темпераменте.

Однако представляется, что более важная причина – это страх. Если мы позволим сотрудникам делиться идеями и знаниями, как мы можем полагаться на их ответственность? Как мы можем быть уверены, что они будут пользоваться социальными сетями только в интересах работы? Также руководители могут бояться и утечек информации. Как заметил Клэй Ширки (автор книги «И вот приходят все»), в работе с большими массивами данных есть и такая опасность – невозможность заранее сказать, как именно они будут использоваться: «Когда я обсуждал с крупнейшими организациями их работу с «большими данными», меня сводил с ума постоянно задаваемый ими один и тот же вопрос: „Почему мы должны открыть нашу информацию?“ Ответ таков: откройте свою информацию и посмотрите, чего она стоит. Вы не сможете предсказать ее ценность, пока не попробуете».

Страх и доверие – прямые противоположности, и страх на работе действует быстрее, чем доверие. В течение последних десяти лет запугивание на работе приобретало все большие масштабы, и в 2010 году 35 % всех работающих американцев – а это более 50 миллионов человек – заявили, что подвергались запугиванию.

Право сотрудников ошибаться и выбирать, над чем, как и где они будут работать, у многих тим-лидеров способно вызвать приступ паники. Однако, как мы уже видели, лучше всего учишься, когда ошибаешься, а креативность сотрудников лучше всего проявляется тогда, когда им предоставлена автономность.

IBM славилась своими закрытыми операционными системами, в первую очередь OS/2. Благодаря этим системам компания заняла большую часть рынка компьютеров для делового и персонального использования. Однако по мере распространения открытого программного обеспечения перед IBM встала дилемма. Работать с сообществом разработчиков открытого программного обеспечения Linux и сделать общедоступным то, из чего компания раньше извлекала огромную прибыль, было очень рискованно, и успех этого предприятия полностью зависел от того, смогут ли их разработчики как-то по-новому использовать исходные коды.

Время показало, что, «открывшись» и поверив в своих разработчиков, IBM сделала блестящий с коммерческой точки зрения ход, но это лишь часть истории. За последние десять лет IBM действительно стала глобальной обучающей общиной. Она очень рано взяла на вооружение социальные медиа: у ее основного вики есть еще сотни вики с сотнями тысяч зарегистрированных пользователей; сотрудники компании ведут более трех тысяч блогов, имеется и свой BlueTube.

Просуществовав в одной системе ценностей на протяжении почти ста лет, в 2003 году IBM выработала новый набор ценностей благодаря краудсорсингу во время трехдневного «джем-сейшна ценностей» в глобальной корпоративной сети IBM. (Помните, что мы говорим о компании, отсутствие автономии в которой привело к тому, что сотрудники расшифровывали аббревиатуру ее названия IBM как «I’ve Been Moved» – «Меня переместили».) В результате были сформулированы три принципа, которые движут компанией сегодня: нацеленность на успех каждого клиента; новаторство, которое важно для компании и для всего мира; доверие (опять это слово) и ответственность во всех отношениях.

Принципы обучающей общины спасли IBM от умирания, казавшегося неминуемым. В 2012 году ее признали первой по лидерству и пятой из наиболее уважаемых компаний по оценке журнала Fortune и восемнадцатой в списке самых инновационных компаний мира по оценке журнала Fast Company.

Корпоративные культуры обучения не принесут успеха, пока страх не сменится доверием. Никто не может учиться, если ему страшно. Основополагающие «14 ключевых принципов менеджмента» У. Э. Деминга, впервые опубликованные 30 лет назад, напоминают нам о взаимосвязи между доверием и обучением: «Научитесь достигать качества без постоянного контроля за работниками… Создайте систему подготовки кадров на рабочих местах… Разрушьте барьеры между отделами… Учредите интенсивную программу обучения и самосовершенствования… Изгоните страх, чтобы все могли эффективно работать на благо компании».

Поразительно, как мал достигнутый прогресс, несмотря на миллион программ изменения компаний и обилие теорий управления. Как заметила Марша Коннер, «У. Эдвардс Деминг побуждал руководство изгнать страх и сломать барьеры между отделами, и все-таки тревога и глухие стены – две константы, присутствующие в большинстве предприятий».

Часто говорят, что в сегодняшней рабочей среде управление методом приказов и контроля отмирает (или должно отмирать). Урок, который можно извлечь из опыта IBM, таков: доверие требует мужества – мужества выпустить что-то из-под контроля и, прежде всего, мужества совершить прыжок через пропасть между словом и делом.

* * *

Все примеры, которыми я с вами поделился, служат доказательством того, что внедрение практики работы обучающих общин в компанию, живущую по принципам SOFT (обмен, открытость, свобода и доверие), не только создает инновационную культуру обучения, но и приносит пользу бизнесу. Однако для перемен есть еще одна, более убедительная причина: эти ценности и качества ищет и демонстрирует каждый, кто общается в социальной среде вне работы.

Мы – как граждане и клиенты – сегодня надеемся, что этим принципам поведения начнут следовать и компании, равно как мы ожидаем от них социальной ответственности и защиты окружающей среды. Если мы не находим в компании воплощения близких нам ценностей, мы просто не будем пользоваться ее продуктами или услугами.

Революции происходят в тот момент, когда старая система ломается, а новая только устанавливается. Старая система корпоративного обучения была разработана для индустриального века, но «революция открытости» еще не сформировала новую систему обучения, которая понадобится нам в будущем. Впрочем, незачем ждать, пока все успокоится.

Клэй Ширки (автор книги «И вот приходят все») утверждает, что какие бы трудности компании ни испытывали на пути к открытости, эти трудности более чем с лихвой окупятся тогда, когда компания достигнет требуемого результата: «Открытые системы на первый взгляд могут выглядеть страшными и „собранными на коленке“, потому что мы привыкли к тому, что некоторые институты скрывают все свои промахи. Но быстрее всего совершенствуются именно те институты, которые выставляют продукты своей деятельности на суд общественности».

Известно высказывание Ари Де Гиуса, главы группы стратегического планирования компании Shell: «Способность учиться быстрее, чем конкуренты, – вероятно, единственное преимущество, которое можно сохранять постоянно». Как это было и с «фабрикой изобретений» Томаса Эдисона, способность Google быстро ошибиться и начать все заново не только дала компании конкурентное преимущество, но и сделала ее самым желанным местом работы в мире. Вот почему сотрудники головного офиса Google в Маунтин-Вью с полным основанием называют его «университетским кампусом».

Мы увидели, что самые инновационные компании – от лаборатории Эдисона в Менло-Парке, штат Нью-Джерси, до офиса Google в Маунтин-Вью, штат Калифорния, – рассматривают работу как обучение. Теперь нам предстоит увидеть, что самые новаторские школы мира представляют обучение как работу.