Я быстро вышла в вестибюль. Домоправительница спешила за мной.

Это был тот парень из клуба, Блейк – в джинсах и кожаной куртке. Что он здесь делает?

– Привет, Кэлли.

– Блейк!

Я подошла к мраморному столу, чтобы было за что держаться. При свете дня взгляд его оказался еще более пронзительным.

– Чувствуешь себя получше? – спросил он.

– Да, спасибо.

Он что, приехал сюда просто для того, чтобы узнать, как у меня дела?

– Как я уже сказал Юджинии, – он кивнул в сторону домоправительницы, стоявшей позади меня, – мы договорились на полдень. – Он перевел взгляд с нее на меня. – Ты ведь не забыла?

Откуда он узнал, где я живу? Я промямлила что-то невразумительное.

– Забыла, – сказал он со вздохом.

Я оглянулась на Юджинию. Теперь я хотя бы знаю, как ее зовут.

– Вы не могли бы… пожалуйста?

Она направилась на кухню, а я снова повернулась к Блейку.

– Когда это ты меня пригласил? – Мысли у меня беспорядочно мелькали. Картины прошлого вечера расплывались и слипались друг с другом. – И когда я согласилась?

Он шагнул ближе.

– Когда мы вчера вечером познакомились за барной стойкой в клубе «Руна». Забыла? Ты никак не могла привлечь внимание бармена. Я сделал тебе заказ.

– В баре?

– Мы поболтали, посмеялись. Ты сказала, что любишь лошадей, – добавил он.

Я была в клубе «Руна», но не сидела за барной стойкой. Видимо, он разговаривал с Хеленой – до того, как мое тело вернулось ко мне. Вот почему он знал, как меня зовут. Взгляд у него был такой напряженный, что мне впору было расплавиться, как металлу под сильным током. Я провела пальцами по прохладному мраморному столу. Одуряющий аромат цветов ничуть мне не помогал.

– Я вчера была сама не своя, – сказала я.

Он опустил голову, чтобы поймать мой взгляд:

– Хочешь отложить?

Я собиралась ему отказать, потому что теоретически я находилась на работе. Однако из банка тел со мной пока не связывались. Они знают, как меня отыскать с помощью чипа. И если они захотят со мной связаться, то смогут позвонить Хелене домой. Пока я не сделала ничего плохого. Я их просто дожидалась.

А воспоминание о том голосе у меня в голове убедило меня в том, что сама я к ним не пойду.

– Нет, – ответила я.

Он вопросительно посмотрел на меня.

– «Нет» в смысле – нет? – переспросил он. – Типа, вали и больше меня не беспокой?

Я улыбнулась:

– Нет.

Дразнить его было забавно.

– «Нет» в смысле откладывать не надо. Просто подожди минутку, ладно?

Я побежала наверх, к Хелене в спальню. Я говорила себе, что отправляюсь на это свидание потому, что мне нужно попросить его о большом одолжении. У меня появилась возможность подружиться с настоящим подростком, а не с каким-то старичком, который только притворяется молодым. Подростком с машиной, полной свободой и возможностью отправиться куда угодно. Он сможет кое-что передать – и Тайлеру с Майклом это будет полезно. Я дождусь подходящего момента и попрошу его мне помочь.

Я взяла с туалетного столика свой портрет, сложила его и сунула в сумку.

Мы с Блейком вышли на улицу вместе. Его машина – спортивная красная капля – ждала на подъездной аллее. У нее была металлизированная окраска, обтекаемые очертания и никаких бесполезных излишеств. Он открыл мне дверцу, а потом сел за руль. Сиденья с тихим жужжанием обхватили нас.

Я заметила, что ворота открыты. Может, вчера ночью они так и не закрылись?

Пока Блейк отъезжал, я заметила домоправительницу, Юджинию: она стояла у окна второго этажа. Неодобрение прилипло к ее лицу, словно дополнительный слой пудры. А на тот случай, если я ее не поняла, она отрицательно покачала головой.

Мы выехали за ворота на улицу – и на меня внезапно накатил страх.

Что я делаю?

– Все нормально? Тебе удобно? – спросил Блейк.

Я молча кивнула.

Я же подделка! Он богатый, а я – нет, и все-таки вот она я: притворяюсь, оделась в дорогую дизайнерскую одежду и делаю вид, будто живу в особняке, причем даже с прислугой! Я знала, что мне следует рассказать ему правду о себе, но как это прозвучит? «Знаешь что, Блейк: на самом деле я уличная сиротка, которая ночует на полу в брошенных зданиях и жива только благодаря еде, которую вытаскивает из мусорных баков ресторанчиков. У меня нет дома, нет одежды, нет родственников. Ничего нет. И что еще хуже, я продала свое тело одной конторе под названием «Лучшие цели». Две недели тому назад я выглядела совсем не так. Меня отскребли, подлечили, выщипали и отполировали. И формально это тело сейчас принадлежит старушке по имени Хелена Винтерхилл, потому что она за него заплатила. Вообще-то ты сейчас мог оказаться на свидании именно с ней – с какой-то женщиной ста с лишним лет – и даже ничего не заподозрить. Как тебе все это?»

Я посмотрела на своего спутника. Он находился в блаженном неведении, непринужденно управляя машиной. Поймав мой взгляд, он улыбнулся, а потом снова сосредоточил свое внимание на дороге. Я откинулась на спинку сиденья и втянула в себя запах новенькой кожи.

Интересно, а у Золушки не возникало желания признаться во всем принцу в ту ночь, когда она веселилась на балу в своем красивом бальном платье? Ей не пришло в голову сказать ему: «Да, кстати, принц: эта карета не моя, а я на самом деле грязная босая служаночка, которая попала сюда ненадолго»? Нет. Она наслаждалась моментом.

А после полуночи по-тихому смылась.

* * *

Пока мы ехали, я делала мысленные подсчеты. Когда началась война, мне было тринадцать, а бродячую жизнь я вела с пятнадцати. Неплохое объяснение, почему это свидание стало для меня первым. Все, что мне известно о встречах с парнями, я почерпнула из голографических фильмов, которые я смотрела с обожавшим их папой. Я помню, как мы ходили в местный чувствотеатр для полного зрительного, звукового и погодного погружения. Я соскучилась по тому, как рычали и двигались сиденья, создавая ощущение, будто ты реально находишься в кабине космического корабля или паришь в воздухе, порхая с феями. Я настолько все это обожала, что мечтала сделать своей профессией – создавать, когда вырасту, такие же чувствофильмы. Для меня свидание было эпизодом из мюзикла, где все шло идеально, или из комедии, где все было смешно и странно. Что получится сейчас?

Блейк отвез меня на частную конеферму в холмах к северу от Малибу. В тот единственный раз, когда папа возил нас кататься верхом на общедоступную конюшню, все было совершенно иначе. Там лошади были унылые и усталые, и мы в основном ехали шагом по ровным сухим тропам, окруженным голыми кустами. Мне казалось, лучше ничего не бывает, но что я понимала? Мы с Блейком ехали по зеленым лугам на норовистых арабских конях с лоснящимися гнедыми боками. Мы прошли медленной рысью по дороге в сосновом лесу и пересекали журчащие речки. Мы были только вдвоем: других всадников не оказалось. Здесь вообще не было других людей, насколько я смогла увидеть. Блейк оказался более умелым всадником, однако подстраивался под мою скорость. А я не хотела ехать быстрее, чем легкая рысь. Я не смела рисковать падением и травмой.

Спустя пару часов Блейк остановил своего коня и спешился.

– Готова полдничать?

Мы были в совершенно необжитой местности.

– Еще бы. Но я что-то не вижу тут кафешек.

Он улыбнулся:

– Просто следуй за мной.

Он взял коня под уздцы и завел его за поворот. В тени большого дуба оказался стол, заставленный едой: разные сэндвичи, виноград, фрукты на шпажках, кексы. При виде моего лица он расхохотался.

– Я попросила просто арахисового масла и картошки фри!

Он пожал плечами.

Блейк помог мне спешиться, и мы привязали коней к дереву. Для них были приготовлены ведра с водой и сено.

Он вытащил мобильник.

– Иди сюда.

У него на губах появилась лукавая улыбка. Я секунду колебалась, а потом шагнула к нему.

Он развернул меня так, чтобы я стояла спиной к нему, а потом обнял меня за шею и притянул ближе. Кожа у него была нагрета солнцем и пахла средством от загара. Я взялась обеими руками за его руку, ощутив крепкие мышцы. Второй рукой он поднял мобильник, направив камеру на нас.

– Чтобы можно было вспомнить, – сказал он.

Щелк!

Не посмотрев на снимок, он убрал телефон в карман.

– Ты зверски проголодалась? – спросил он.

Мы сели за стол и наполнили тарелки. На земле я заметила большую корзину для пикников.

– Кто все это приготовил? – спросила я, проглотив кусок.

– Феи.

Он подал мне газировку.

– У этого народца хороший вкус. Они даже цветы поставили.

Я прикоснулась к вазочке с крошечными орхидеями.

Блейк вытащил оттуда один цветок и вручил мне:

– Это тебе.

Я взяла орхидею и восхищенно ее рассмотрела. Лепестки были желтые, с темно-лиловыми пятнами, напоминающими узор на шкуре леопарда.

– Никогда не видела орхидей с вот такими пятнышками, – сказала я, прикасаясь цветком к кончику своего носа.

– Знаю. Они необычные. Вроде как ты.

Я почувствовала, что краснею, и сделала вид, будто поглощена питьем газировки.

– Так кто ты на самом деле, Кэлли, таинственная девушка? – спросил он. – Почему я тебя никогда раньше не встречал?

– Тогда я не была бы таинственной.

– Какая твоя любимая еда? Не задумывайся, отвечай сразу!

– Чизкейк.

– А любимый цветок?

– Этот.

Я покрутила стебель пятнистой орхидеи.

– Фильм этого года?

– Не могу выбрать, их слишком много.

Мне не хотелось признаваться, что я ни одного не видела.

– Животное?

– Кит!

– Быстрый ответ.

Он тряхнул головой, и мы оба засмеялись.

– А что насчет тебя? – спросила я. – Твоя очередь.

– Цвет: голубой. Еда: картошка фри. Инструмент: гитара. – Он выпаливал ответы очень быстро. – Интерес: вымирающие животные.

– Здорово, – сказала я. – Этим не поделишься?

Он прищурился, притворяясь, будто серьезно задумался.

– Ладно.

Мы долго сидели на солнце, болтая и по-настоящему знакомясь друг с другом. Я могла бы оставаться здесь с ним вечно, вот только начало холодать. Я невольно потерла плечи.

– Как ты думаешь: надо ехать? – спросил он.

Я кивнула и начала собирать тарелки.

– Перестань. – Он взял меня за локоть. – Это сделают и без нас.

– Кто – феи? А ты не считаешь, что это гадко: заставлять их столько работать. Портить свои нежные волшебные ручки?

– Они любят работать. Им нравится их фейская зарплата.

– Это твое ранчо, да?

Он сжал губы. Мне показалось, что ему не хотелось хвастаться.

– Бабушкино.

Я почувствовала еще что-то – какую-то грусть. Наверное, в какой-то момент оно принадлежало его родителям, но потом они умерли – как и родители всех новичков. Я кивнула:

– Тогда мы определенно поручим все заботам фей.

Мы отвязали коней и поехали обратно. Солнце уже опускалось за вершины. Очень давно у меня не было такого дня, в который мне не приходилось бы бороться за выживание. При мысли о том, что он подходит к концу, у меня перехватило дыхание. Словно прочитав мои мысли. Блейк остановился и, сидя в седлах рядом друг с другом, мы вместе смотрели на закат.

– Тебе понравилось? – спросил он.

Мне хотелось восторгаться, но я сдержалась.

– Было неплохо.

Я обернулась к нему и широко улыбнулась. Он ответил мне такой же улыбкой. А потом просто молча смотрел на меня, и одна половина его лица была красной от закатного солнца. Я ощущала исходившее от него невидимое тепло. Будь это сентиментальная компьютерная игра, сейчас между нами плавали бы слащавые сердечки.

Внезапно на меня нахлынуло чувство вины из-за Майкла. Хоть мы на самом деле не были парой, между нами было нечто особое. А еще существовали и другие причины, по которым мне следовало больше не думать о Блейке. К чему все это может привести? Ни к чему. Ни к чему. Ни к чему!

Я глубоко вздохнула и отвесила себе мысленную оплеуху. «Прекрати все анализировать и наслаждайся тем временем, которое у вас с ним осталось!» – приказала я себе, глядя, как за горизонтом исчезает последний краешек солнца.

* * *

В машине я задумалась о том, как попросить Блейка об одолжении, которое мне было от него необходимо. Вот только он захотел заехать домой к матери его дедушки. Ей надо было помочь разобраться с компьютерным экраном.

Она жила в высоком многоквартирном доме в Вествуде. В лифте он объяснил, что его прабабушку зовут Марион, но он называет ее Баби. Она не любит называть свой возраст, но по его предположениям ей двести лет.

Когда она открыла дверь, то оказалась совсем не такой, как я ожидала. Она была крошечная, а волосы у нее были не серебряными или белоснежными, а мягко-кремовыми. На ней был серый кашемировый тренировочный костюм. Но самым странным оказалось то, что она демонстрировала свои морщины гордо, не прибегая ни к хирургическим подтяжкам, ни к омолаживающим процедурам.

Взяв меня за руку, она отвела меня к креслу. От нее пахло лавандой.

– Блейки, экран не желает включаться. – Она присела рядом со мной на небольшой диванчик. – Он предупредил меня, что, возможно, приведет подругу. Мне так приятно с вами познакомиться!

Блейк сел рядом с Марион и начал работать, держа ее мини-экран на ладони.

Она потрепала его по руке.

– Он такой хороший мальчик! Я не сторонница всех этих негативных разговоров о молодежи. Знаете: о тех, у кого нет нормальных домов, как у вас двоих. Все говорят, что они только и знают, что дерутся, воруют и все ломают и портят. Это не все, чем они занимаются, – просто то, о чем мы слышим. И я не сторонница определения их в учреждения. Это неправильно. Как они смогут стать нормальными членами общества, если мы не будем их в него интегрировать?

Я смогла только кивнуть. Если бы она знала мою подлинную историю!

Марион подалась к Блейку и указала на появившийся в воздухе экран:

– Ты его уже наладил?

– Там просто аккумулятор отошел, – объяснил он.

– А вы уже знакомы с моим сыном? С дедушкой Блейка?

Марион указала на картину, висевшую на стене.

Я покачала головой.

– Он сенатор, вы не знали? – Она радостно улыбнулась. – Сенатор Клиффорд Хэррисон.

– Правда? – Я посмотрела на изображение серьезного старичка. – Ты на него похож, – сказала я Блейку.

– Похож, правда? – подхватила Марион.

– Баби… – запротестовал Блейк.

– А с чего это мне не гордиться моим собственным сыном? И моим правнуком? – Она ущипнула его за щеку. – Он такой внимательный! Постоянно мне звонит. И приезжает, когда он мне нужен. Про многих ли внуков можно такое сказать?

Он покраснел. Как мило!

Когда мы спускались в лифте, я смотрела на Блейка с еще большей завистью.

– А ты мне не сказал, что твой дед – сенатор.

Он сунул руки в карманы и пожал плечами:

– Ну вот, теперь ты знаешь.

Мне понравилось, что он не считал нужным хвастаться.

– Она чудесная! – сказала я, кивком указывая на квартиру его прабабушки.

– Баби – чудо! Хотел бы я, чтобы моя бабушка была на нее похожа.

Лифт остановился, и мы вышли из дома. Блейк отдал парковщику свой номерок.

– А она не разделает взгляды Марион?

Он покачал головой.

– Главное, чтобы ей можно было делать покупки в шикарных магазинах, – и тогда все в мире хорошо. А что у тебя? Какая у тебя бабушка?

Я опустила голову и стала смотреть себе под ноги.

– Вроде твоей.

– Обидно.

Я намеренно не стала его спрашивать про его деда. Похоже, ему не слишком нравилось, что он такой важный сенатор.

Когда мы вернулись в Бел-Эйр, было уже темно. Он остановил машину на улице у самых ворот и выключил двигатель. Дом миссис Винтерхилл сиял теплыми золотистыми огнями.

– У меня был отличный день, – сказал он.

– У меня тоже. – Мне необходимо было попросить у него об одолжении, но я совершенно не знала, что сказать. И потому я просто выпалила: – Мне надо, чтобы ты сделал для меня одну вещь.

Он смотрел на меня всего секунду.

– Все, что тебе надо.

– У тебя нет какого-нибудь листка бумаги? И ручки?

Он открыл бардачок, вытащил оттуда ручку и блокнот и вручил их мне. Я нарисовала ему план – насколько я его запомнила.

– Мне нужно, чтобы ты поехал вот сюда.

Я указала ему нужное здание.

Он рассматривал мой рисунок.

– Что это за место?

– Пустующее офисное здание.

– Смеешься?

– Пожалуйста! У одного моего друга проблемы. Ему нужны вот эти деньги. – Я вытащила из сумки всю наличность. – Когда ты туда приедешь, припаркуйся в переулке. Не выходи из машины, если кого-то увидишь. Если все чисто, входи вот в эту дверь и поднимайся прямо на четвертый этаж. Как только поднимешься, позови его по имени – Майкл – и скажи: «Кэлли прислала тебе весточку». Подожди, чтобы он вышел, в комнаты не заходи.

Я протянула Блейку деньги, но он их не взял.

– Ты ведь шутишь, да? – спросил он с нервным смешком.

– Я серьезно. – Он напомнил мне Майкла. Похоже, мне суждено иметь дело с упрямыми парнями. Я протянула деньги так, чтобы они касались его руки. Он все равно их не взял. – Как только он выйдет, отдай ему деньги. И вот это. – Я вручила ему сложенный рисунок. – Он тебе поверит, когда вот это увидит. Спроси у него, как там все, – он будет знать, о чем идет речь. Если он не захочет брать деньги, позвони мне, и я с ним поговорю.

– А ты не хочешь тоже поехать?

– Мне бы очень хотелось. – Было бы так здорово увидеть Тайлера! – Но я не могу.

Иначе в «Целях» узнают, что я туда поехала.

– Звучит как-то странно.

– Там не так чтобы безопасно. Так что уезжай как можно скорее.

Он неохотно взял у меня деньги.

– Не тревожься, я так и сделаю.

– Спасибо, Блейк. За то, что взялся за это.

– Ну, для тебя же это важно. – Он заглянул мне в глаза. – Значит, для меня тоже.

Он так много для меня делает! Я привыкла ходить по таким местам, но он-то нет! Все сразу поймут, что он чужак.

Но на эти деньги Тайлеру можно будет купить еды и витаминов.

– И спасибо, что не задаешь вопросов.

Я вышла из машины. Не дав мне закрыть свою дверь, он высунулся наружу.

– Но не гарантирую, что не буду задавать их в будущем, – заявил он. – Эти вопросы.

Я улыбнулась. Было так приятно слышать это слово – «будущее». Но тут же мне стало стыдно: ведь бедняга Блейк не знает, что у нас нет будущего: у принца и нищей простолюдинки. Однако все это отошло на задний план: со мной начало происходить нечто очень реальное.

Руки у меня вдруг заледенели.

Онемели.

На меня накатило головокружение, словно кто-то стремительно покружил меня десять раз. И, как Алиса, погнавшаяся за кроликом, я полетела в глубокую темную дыру.