Конец августа, а такая жара Спасение было или в доме у Бена, или под душем. Свадьба в такую жару? Бен слышал, как Лора Прей закрыла входную дверь и направилась к автобусной остановке. Она не захотела ехать вместе с ним, не хочет, чтобы их видели вместе. Совсем как Дебора. У Деборы хоть были основания для этого — она была студентка, а он преподаватель.

Что можно надеть на свадьбу в августе? Бен рылся в шкафу и беседовал с Бананом, который играл его галстуками.

— Почему она против того, чтобы нас видели вместе? — спросил Бен котенка. — Я тебе вот что скажу — у нее богатый стареющий любовник, который гоняется за ней по всей стране. Он раскладывал на ней, лежащей, изысканные деликатесы и мазал ей пупок горчицей. Она сыта по горло всем этим, а он поклялся убить всякого, кто обратится к ней и уж тем более — Боже сохрани! — поужинает с ней.

Бен оделся и нашел церковь, кирпичный сарай с надписью «Христианская школа». Внутри было уже жарко, и солнечные лучи, пробиваясь сквозь витраж, окрашивали все внутри в коричневые и зеленые тона. Нижняя часть окон была поднята, и коричневые и зеленые святые, короли и ангелы, сложившись пополам, торжественно смотрели на собравшихся.

Бен увидел Лору Прей прежде, чем она заметила его. Она была с миссис Неппер. Моложавый мужчина улыбался и шептал ей что-то. Лора была в зеленом платье. Она никогда не надевала его для Бена. В этом платье с приколотой ранней астрой она была очень красива.

— Привет, — прошептала миссис Неппер, увидев его. — Очень рада, что вы пришли. Вы оба уже знакомы, — сказала она, переводя взгляд с Бена на Лору.

— Мы познакомились, снимая котенка с дерева, — пояснила Лора.

— Да, — подтвердил Бен.

Лора негромко ответила блондину в полосатом галстуке.

Значит, Лора Прей не чурается мужчин и в то же время не хочет, чтобы кто-либо связывал ее имя с именем Бена Вудворта. Может быть, ей было стыдно, что она завтракала и ужинала с ним?

От злости он вспотел еще больше.

Время от времени он наклонялся, чтобы через миссис Неппер бросить взгляд на Лору. Ее цветок был для него самым прекрасным из всего, что было в церкви.

Лора разговаривала с этим, как его, в модном костюме и галстуке. Солнечный луч упал на нее. Если бы здесь не было миссис Неппер, Бен мог бы сидеть рядом с ней, Лорой. Почему он не надел модный костюм и галстук? При этой мысли он разозлился на себя еще больше.

Парнишка в мятой спортивной куртке встречал гостей и рассаживал их вдоль прохода Наконец появилась женщина, бывшая, судя по всему, матерью невесты Хотя она с трудом поворачивалась, она все старалась разглядеть что-то в глубине церква Бен предположил, что ее, видимо, беспокоит что-то очень важное, хорошо ли, например, закреплена вуаль, не растает ли глазурь на свадебном торте и приняла ли невеста противозачаточные пилюла

Лора время от времени переговаривалась со своим соседом-пижоном. Тайна окружала ее, как черная вуаль вдовы в пьесах из жизни девятнадцатого века. Она была почти непроницаема для взгляда В этом, несомненно, был свой шарм.

Он поглядывал на нее краем глаза. Прошли целые недели, а он ни разу не поцеловал ее. А ведь он был с ней один на один в собственном доме.

— Грэг Миллер, — сказала миссис Неппер.

— Кто? — прошептал Бен.

— Тот, что сидит с нами, — ответила миссис Неппер. — Народный банк принадлежит его отцу.

Пожилая женщина заиграла на скрипке. Свободно висевшие складки кожи у нее на руках колыхались при каждом ударе смычка.

— Грэг Миллер, — продолжала шептать миссис Неппер. — Банк в Ватерлоо. Он уже помощник управляющего. Неглуп. Я вас попозже познакомлю. Банк в Ватерлоо.

Лора, вся разряженная, сидела с помощником управляющего банком, а он, Бен, так до сих пор и не знал, откуда она взялась, замужем она или нет. Симпатичная девушка запела о любви, которая останется навсегда.

Миллер снова шепнул что-то Лоре, она улыбнулась, повернула к нему голову и нечаянно встретилась взглядом с Беном. Ему показалось, что она слегка покраснела.

Бен с отвращением уставился на витраж со святым, который держал ключ величиной с него самого. Женщины всегда играют. Только ты убедишь себя, что им хорошо с тобой, а они уже с кем-то другим. Бен ссутулился. В церкви зазвучали звуки органа.

Появился жених и замер рядом с каким-то другим парнем. Казалось, что он, как жук, был приколот белой гвоздикой к петлице. Подумать только, все нарядные и вспотевшие собрались тут и уселись ряд за рядом, чтобы услышать, когда эти двое объявят принародно, что они собираются спать только друг с другом до конца дней своих. Было бы естественно, если бы они постарались устроить это без лишнего шума.

Но вот орган заиграл свадебный марш, и появилась невеста. В своем наряде красотки-южанки она казалась вдвое шире своего жениха.

Бен украдкой взглянул на Лору. Ему пришло в голову, что она плачет. Похоже, что на платье появились темные пятна от слез и она не смотрела, как жених надевал невесте кольцо и как они оба стояли на коленях перед алтарем.

Он знал ее так мало, что ему трудно было представить, почему она плачет. С другой стороны, женщины сентиментальны и почему-то всегда плачут на свадьбах. Лицо миссис Неппер блестело от пота. Венчание — это женское дело. Женщины это любят. Для этого существуют специальные магазины и журналы.

Жених и невеста быстро и неловко поцеловались и направились к выходу. Странное сочетание. Одна вся в белом, цветы в руках, а другой — в обычном костюме, коротко стриженый, с пустыми руками. Сейра не могла остановить слез. У нее перехватило горло. «Порознь». Кому в голову придет применять такие слова иначе как на свадьбе.

— Мне пора на работу, — прошептала Сейра миссис Неппер. Она пробралась мимо Грэга Миллера, сказав, что была очень рада их знакомству. Ей удалось быстро пробраться сквозь толпу гостей. Бен не успел напомнить ей, что, когда она освободится, они договорились побывать в театре.

Птицы распевали в кронах деревьев. Сейра смахнула слезы и поспешила к Мейн-стрит. Было уже без четверти двенадцать. Она забралась в автобус и уселась под взглядами трех мужчин.

Как жарко. Она сошла на углу рядом с домом доктора Ченнинг. В глазах Бена и посадке его головы, в его голосе читалось возмущение тем, что она не хочет показываться вместе с ним.

Следы от слез на платье высохли. Надо перебираться отсюда. Правда, сначала она хотела бы сделать еще одну вещь. Прохлада, царившая в доме доктора Ченнинг, охватила ее.

Выглядевшая по-светски женщина стояла в дверях кухни.

— Так вот вы какая, — сказала она. — Лора Прей? Меня зовут Джорджия Пэриш. Я слышала о вас. Вы помогаете Хейзл, читаете ей Генри Джеймса. — Она была седая, с минимумом косметики на лице, которая только подчеркивала ее серые глаза.

— Да, — ответила Сейра, с трудом подавляя нежелание знакомиться с еще одним чужим человеком. В мечтах о Сидер Фоллз она всегда была одна.

— Мы с Хейзл иногда путешествовали вместе, бывали во Франции, в Греции, и видеть ее теперь в таком состоянии, — Джорджия опустила глаза, — когда она не хочет говорить, запрещает двигать себя. — Она остановилась, теребя полотенце своими длинными красными ногтями. — Она даже со мной не хочет разговаривать.

Вошла Элен Гарнер со стопкой книг в руках, сказала до свидания и закрыла за собой двери. Джорджия была очень обеспокоена.

— Лежать в этом своем доме и гнить заживо. Знали бы вы ее раньше. Вам бы такое и в голову не пришло.

— Говорят, что после аварии ее парализовало. Можно поверить, что ей больше не хочется жить, — сказала Сейра.

— Вы получили образование — это очевидно. Вы любите книги и музыку, умеете думать и говорить. Вы так хорошо читаете Генри Джеймса Генри Джеймс! И она готова расстаться со всем этим и просто умереть? — Джорджия Пэриш говорила о Хейзл Ченнинг, а сама внимательно разглядывала Лору Прей: дешевое платье, мила и очень худа, но умна, сдержана. Печально, что ее место оказалось на кухне.

Продолжая рассматривать Лору, Джорджия сказала, что при первой же возможности снова заедет в Сидер Фоллз. Она архитектор, и сейчас по ее проекту строится здание в Демойне. Она попрощалась и, улыбаясь, положила ладонь на руку Сейры, как бы утешая ее.

Сейра следила за тем, как Джорджия Пэриш садилась в свой новый автомобиль. Когда она положила руку на руль, у нее на пальцах сверкнули кольца.

Горячий ветер ворвался в открытую дверь, и Сейра захлопнула ее.

Влажная жара от полуденного солнца не ощущалась в комнате доктора Ченнинг.

Там, снаружи, кукуруза тянулась все выше и выше к солнцу, в воздухе пахло землей и травой, а здесь солнечные лучи теряли свою силу.

— Привет, — сказала Лора. — Я говорила с вашей подругой. А утром я была на венчании Карен Энн Берч и Джадсона Баркера. — Она расстелила салфетку, затем отколола цветы, приколотые к платью, и поставила их в воду.

Карие глаза Хейзл следили за Лорой. Двигаясь в рассеянном свете, Лора производила впечатление женщины сдержанной, не желающей раскрываться перед другими. Хейзл Ченнинг понимала это нежелание, когда тебя постоянно беспокоят вопросами.

Она многое пережила, думала Хейзл. Она не могла объяснить, но и губы, и тонкая шея Лоры говорили об этом. Она держала себя так, что становилось ясно, что она нигде не собирается задерживаться дольше, чем. это необходимо. Хейзл чувствовала, что Лора рада, что ей не будут задавать вопросов.

Хейзл смотрела на Лору Прей. Кому какое дело до того, что случилось, приходят друзья или нет, какое сегодня число, какого года и чьи планы о безмятежной старости разлетелись вдребезги вместе с автомобилем в кювете?

Их глаза встретились Хейзл может умереть закованная в свое молчание, как погибают африканские животные в высыхающем июле.

Но она послушно открыла рот и начала есть. Лора открыла томик Генри Джеймса. Она собиралась читать самую прекрасную из его вещей — «Золотую чашу».

Хейзл казалось, что она помнит ее наизусть. Снова итальянский аристократ влюблялся в Лондон, потому что он напоминал ему об имперском Риме: «Если римлянин захочет восстановить это ощущение, ему надо посетить Лондонский мост или побывать солнечным майским днем в Гайд Парке».

Хейзл закрыла глаза и вместе с ложкой риса проглотила комок в горле. Темза стояла у нее перед глазами такой, какой любил ее Генри Джеймс — корабли и солнечные блики на волнах под бледно-голубым английским небом, которого ни она, ни Джеймс больше никогда не увидят.

Но после Джеймса остались его слова, и теперь Лора читала их своим негромким мелодичным голосом.

Хейзл слушала. Что-то было не так. Появилось что-то новое, неправильное, что меняло смысл и звучание знакомых слов. Она лежала и смотрела на Лору Прей.