Телефон звонил не переставая. Постепенно я начал приходить в себя, просыпаться со звоном в ушах. Сначала я пытался зарыть голову в подушки, но проклятый звонок все равно был слышен. Наконец я выбрался из липкого, обволакивающего сна, как человек, выбирающийся из бочки с патокой. Звонок прекратился, а я схватил телефонную трубку возле кровати. В моем ухе зазвучали длинные гудки. Я бросил трубку обратно на рычаг.

Отбросив простыню, я сел. Было жарче, чем летом в аду. Солнечный свет заливал всю комнату. Моя спина черт знает как горела, рубцы неимоверно жгло. В довершение всего я весь обливался потом. И вдруг я все вспомнил…

Некоторое время я с бессмысленной улыбкой оставался сидеть на постели. Воспоминания теснились в моей голове.

Спустив ноги с постели, я схватил телефонную трубку. Четкий женский голос громко произнес мне в ухо:

«В настоящий момент время пять часов одна минута и сорок секунд».

Я взял свои часы с туалетного столика и сверил их с двумя будильниками. Женский голос был прав. Сейчас было больше пяти часов. Я проспал почти шестнадцать часов и все еще чувствовал себя одурманенным, как официант в опиумном притоне.

Накинув халат, я прошел в кухоньку и сварил кофе. На огонь я поставил кастрюльку с кашей. Каша хлюпала — хлюп-хлюп, как ведьмино варево, а я стоял, тупо глядя на нее.

Зазвонил телефон, и я, очнувшись, схватил трубку.

— Мистер Скотт? Это вы, мистер Скотт? Это Келли. Где вы были? Я пытался найти вас.

— Где я был? Я был в постели. А где, черт побери, был ты? — окончательно проснувшись, воскликнул я. — Я думал, что ты, может, уже мертв!

— Я все устроил, — проговорил молодой репортер возбужденно. — Все сработало!

— Что ты устроил? Что сработало? — продолжал восклицать я.

— То, о чем мы с вами говорили, — возбужденно объяснял Томми. — Помните, за ужином? Помните? Не помните?

Голос паренька звучал немного испуганно. Я сразу поежился. Мне стало холодно.

— Малыш, — проговорил я, — Келли, дружок. Нет, ты не сделал этого! Тогда ты был пьян. Я уверен, ты не мог думать всерьез о том, что говорил мне в «Серале».

— Да нет. Я правда все устроил, мистер Скотт, — настаивал Томми. — Тогда я был, наверное, немного пьян и не очень хорошо все помню. Но я посчитал, что мы договорились. В чем дело?

— Ни в чем! — прорычал я. — Ни в чем, вернее, во всем! Ты ничего не путаешь?

— Ну конечно нет. Бог мой, мне нужно с вами поговорить. Я полдня пытаюсь дозвониться до вас! — продолжал твердить свое молодой человек.

— О'кей, о'кей! Я верю тебе, — заторопился я. — Одеваюсь и спускаюсь. Где ты?

— В аптеке Хансена на Голливудском бульваре.

— Можешь мне хоть намекнуть сейчас, о чем речь?

— Не по телефону. Могу только сказать, что капитан Сэмсон был на верном пути. Но я могу рассказать вам намного больше. Лучше спускайтесь скорее и приходите.

— Дай мне пятнадцать минут. Ты вытащил меня из постели.

— Из постели? — Это слово он произнес с отвращением. — Хорошо, я подожду.

Повесив трубку, я тут же отправился в ванную и наспех принял холодный душ. Потом осторожно растерся толстым турецким полотенцем. К спине я старался почти не прикасаться.

Келли. Томми Келли. Отважный юный репортер. Сумасшедший дурачок! Если он будет заниматься такими делами и дальше, мы все рискуем быть убитыми! Мое сердце замерло. Этот идиот действительно влез в историю и подставил кого-то под удар! Подставил под удар?

Ужасная мысль заползла мне в голову. Холод пробежал по спине. Если я все хорошо вспомнил и правильно понял пьяный разговор с Келли, то должны были подставить под удар именно меня!

Что он о себе думает, в конце концов? Это что, уборка мусора? Мальчишка водит компанию с убийцами, будто они представители светского общества! Это колоссально, сказал он. Я еще не слышал его рассказа, но он уже уверен, что это колоссально!

Я быстро достал из шкафа коричневый тропический костюм и мой неизменный кольт. Очень многие предпочитают большую пушку, но мой кольт-спешиэл стреляет пулями диаметром 0,385 дюйма. Такие пули свалят даже слона.

Тут я почувствовал какой-то запах и пошел в кухоньку. Каша давно уже перестала хлюпать. Она ужасно пахла горелым. Я схватил кастрюльку и сунул ее в раковину под сильную струю холодной воды. В течение минуты кастрюлька неистово шипела, а потом я выбросил все в помойное ведро. Таким образом, я был готов идти.

Проходя мимо аквариумов с рыбками, я их поприветствовал:

— Добрый вечер, рыбки!

Они меня не слышали. Гуппи сбились маленькой стайкой у стекла и бились об него носами, ожидая корма. Надо было оставить кашу им, подумал я, а сам взял немного сухих креветок и крабов и бросил их в кольца-кормушки в аквариумах. Рыбы жадно набросились на еду, а мой собственный желудок рычал и бурлил от голода.

Я погасил свет над обоими аквариумами и вышел. Было пять часов двадцать пять минут вечера. И тут, возможно, все и началось.

* * *

Я припарковал машину на углу и вошел в аптеку Хансена. Келли находился около одной из телефонных будок. Я подошел к нему, и первое, что услышал от него, было:

— Хэлло, мистер Скотт! Вы взяли оружие?

— Да, револьвер. Ты думаешь, он понадобится? Он посмотрел на меня в некотором замешательстве.

— Ну, я не знаю. Понимаете… — начал он и замолчал.

— Понимаю, — сказал я и, обратившись к продавцу, заказал тост и кофе. Затем я сел напротив Келли. — Что случилось?

Томми явно нервничал, вид у него был виноватый. Я даже не стал его ругать. Келли вертел в руках карандаш. Наконец, глубоко вздохнув, он выпалил:

— Ну, вы знаете, что я собирался им сказать. Я был там и договорился. Вы же разрешили мне назвать ваше имя. — Он нервно сглотнул и быстро закончил:

— Ну, я так и сделал. Я испугался до смерти, ох как я испугался! Сначала мне все казалось пустяком. Но когда я действительно туда попал, когда это началось, я чуть было не напустил в штаны.

Он смотрел на меня с опаской, будто я собираюсь съесть его живьем.

— Послушай, Келли, — сказал я как можно хладнокровнее, — я не понял и половины того, что ты мне говоришь. Успокойся и начни с самого начала. Изложи мне все по порядку.

— Ладно, — согласился он и облизал сухие губы. — Я уже говорил, что у меня есть несколько приятелей. Это темные личности. Проснувшись в субботу, я почувствовал себя отвратительно. — Он кисло улыбнулся. — Похоже, в ту пятницу мы здорово перебрали.

— Да, — подтвердил я. — Ну и что же случилось в субботу?

— Утром я отправился к себе в редакцию — мне нужно было кое-что подчистить. Затем я легко позавтракал и прошелся по некоторым барам. Еще немного выпил и сделал вид, что пьян. Каждый раз, когда я встречал кого-нибудь из этих типов, я покупал ему выпивку и мы беседовали. Я говорил, что один парень просто достал меня. Затем я начал спрашивать, нет ли какого-нибудь способа решить эту проблему за деньги. Напускал туману, как вы понимаете. Слишком много не говорил. Все было очень таинственно. Я изображал, что очень заинтересован в том, чтобы отыскать организацию или человека, которые берутся за такие дела.

— Действительно очень хитро, — заметил я. Он улыбнулся:

— Конечно. Вы только послушайте, что было дальше. В течение всего вечера я переговорил, наверное, с дюжиной ребят и оставил очень много стаканов из-под виски на стойках баров. Мне и самому пришлось немного выпить. После шести часов я отправился домой и пообедал. Вы себе не представляете! Моя жена почувствовала, что от меня пахнет спиртным, и стала выяснять, что происходит. — Он украдкой посмотрел на меня. — Она, наверное, думала, что я снова был с вами. Правда, забавно?

— Очень весело, — недовольно пробурчал я. Мне подали тост и кофе, и я принялся за еду.

— Послушай, я просто сгораю от любопытства, — проговорил я, откусывая тост. — Ты не можешь рассказывать побыстрее? Отдельные подробности мы уточним позднее.

— О'кей. После обеда, около семи, я снова отправился по барам. Я, право, не думал, что результат будет так скоро. Но дело уже завертелось! Я пошел в «Голубую луну» на Шестой улице. Вы знаете, это в подвальчике. Там есть задние комнаты, в глубине. Я взял себе пиво и вошел туда. Я слышал, что следом за мной кто-то вошел, но не видел, кто это. Я даже не думал о нем. Я только вошел, еще даже не сделал ни одного глотка. Но ему, вероятно, что-то шепнули, и он вошел в одну из ниш, где я не мог его разглядеть, и начал со мной разговаривать. Я, конечно, удивился. Человек сказал: он слышал о том, что я хотел бы убрать с дороги какого-то парня. При этом он добавил, что мне следует шутить поосторожнее. Ну, — Келли глубоко втянул в себя воздух, — я и подумал, что, может быть, это как раз то, что я ищу. Я подтвердил, что не шучу. В общем, я ловко закинул удочку.

— Да, — согласился я, — закинул. Ну и что дальше?

Продолжай.

— В заключение этот человек сказал, что если я хочу поговорить о деле, то это можно сделать в определенном месте. Я должен выйти из бара, отправиться на Першинг-сквер и подождать там на тротуаре, прямо перед статуей Бетховена, на северной стороне. Еще он добавил, что в баре есть человек, который проследит, чтобы я никого за собой не привел. И вообще ничего такого не сделал. Значит, я должен был стоять перед статуей. Очень скоро с Пятой улицы появится машина с мигающими фарами. Я должен подбежать и вскочить на заднее сиденье.

Келли замолчал и облизнул губы.

— Это было странно и страшно. Я вышел на Першинг-сквер и стал ждать. Было довольно темно, и я даже начал нервничать. И тут появилась машина, и я впрыгнул в нее. И — раз! Мне в лицо сунули какую-то тряпку. Я думаю, что это был хлороформ. Как бы то ни было, но я отключился. Дальше все было невероятно. Они завязали мне глаза. Куда, сколько времени мы ехали, я не знаю. Меня затошнило. Наконец машина остановилась. Мы вошли куда-то, они открыли дверь и втолкнули меня внутрь, а дверь за мной закрыли.

— Ты имеешь представление о том, где находился? — нетерпеливо спросил я.

— Нет, я мог быть где угодно, — продолжал молодой репортер. — Я был почти без сознания. С меня сняли повязку, и я обнаружил, что нахожусь один в комнате. Я подергал дверь. Она была заперта. Выйти я не мог. В комнате стояли стол и пара стульев. Я сел на один из них и стал ждать, что будет дальше. В комнате горел тусклый свет. Похоже, я ждал довольно долго и наконец по-настоящему испугался. Потом раздался мужской голос из микрофона, но в комнате по-прежнему никого, кроме меня, не было. По-видимому, у них был громкоговоритель и человек обращался ко мне откуда-то.

— Короче, Келли, короче. Что же было дальше? Он взглянул на меня со слабой улыбкой:

— Ну, этот человек или, вернее, этот голос сказал, что, если я хочу, чтобы кого-то убили, они могут выполнить эту работу за определенную цену. Он спросил мое имя, и мне пришлось назвать себя. Я подтвердил, что хотел бы, чтобы одного человека убрали с моего пути.

— Ага, — сказал я. — Ну а при чем тут мое имя?

— Он спросил, кого я имею в виду, и я назвал ваше имя. — Парень снова слабо улыбнулся. — Вы же помните, о чем мы тогда говорили за ужином? — Он был бледен и испуган. Он боялся того, что я скажу. — Может, мне следовало бросить все это, мистер Скотт? Но я уже влез и не знал, что делать. Я так запутался. Вы сердитесь, мистер Скотт?

— Успокойся, Келли. Думаю, все в порядке. Так и должно было быть. Кстати, ты можешь называть меня Шелл. Любой, кто знает меня настолько хорошо, чтобы организовать мое убийство, имеет право по крайней мере называть меня по имени. А скажи, как ты обосновал этому типу, почему хочешь разделаться со мной?

— Мне не пришлось этого делать. Он не спросил. Его интересовало только имя человека, о котором я хотел, чтобы они позаботились.

— А как насчет оплаты? Или меня готовы были убить бесплатно?

— Я должен заплатить ему пять тысяч долларов. Деньги должны быть у меня при себе этим вечером. Я должен посетить те же бары. Кто-то свяжется со мной. Больше никаких договоренностей.

— У тебя есть хоть какое-нибудь представление о том, кому принадлежал этот голос? Томми медленно покачал головой.

— Нет, нет. Похоже, я совсем запутался, — лепетал он, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— О'кей, — сказал я. — Что ты собираешься делать дальше?

Он только часто заморгал и судорожно сглотнул.

— Я скажу тебе, что ты должен делать. Ты сейчас же поедешь, черт побери, в управление и расскажешь Сэмсону, если он там, или лейтенанту Роулингу, если Сэмсона нет, все то, что ты рассказал мне, и все, что ты вообще знаешь. Есть много шансов, что мы оба окажемся в канаве, если твои кровожадные друзья узнают, что этот твой бред — ловушка. А они могут догадаться. Что еще происходило, пока ты был там?

— Перед тем как я ушел, случилось нечто странное. Кстати, когда погас свет, появился некто, и со мной обошлись так же, как на Першинг-сквер. Они выбросили меня на темной дороге за городом, и я едва добрался сюда только сегодня утром. Я чувствовал себя больным, как побитая собака. Вернувшись домой, я тотчас заполз в кровать. У нас две постели, поэтому я не побеспокоил мою жену. Она только заворчала спросонья. Я посоветовал, чтобы она спокойно спала. Проспал я до послеобеденного часа. Потом вышел из дому и начал звонить вам.

— Что же произошло перед твоим уходом, что показалось тебе странным? — напомнил я.

— Понимаете, казалось, все кончено и я мог уходить. Вошедший сообщил мне, что выключает свет, но предупредил, чтобы я не паниковал. Я должен понимать, что они вынуждены проявлять осторожность. Мне кажется, они не хотели, чтобы я кого-то узнал. Итак, я ждал, когда погаснет свет. Но вдруг раздался этот мужской голос. Он снова повторил те же вопросы, которые уже задавал мне. Я подумал, что все это странно, но ответил. А потом с удивлением услышал свой собственный голос — я отвечал на свои вопросы. Я просто сидел и слушал, что я сказал, что сказал он, мое имя, ваше имя, весь разговор. Вообще там было все, каждое слово. И когда все закончилось, парень спросил, убедился ли я в том, как глупо иметь какие-то нелепые идеи. Опасные идеи, кажется, он так сказал. Потом свет окончательно погас, и остальное вам известно.

— Да, — размышляя, протянул я, — они чертовски осторожны, но это понятно. — Я посмотрел на Келли:

— Это все? Ты никого не видел и не узнал никаких голосов? Так?

Томми отрицательно покачал головой.

— Значит, никакой сенсационной информации? Он продолжал качать головой:

— Никакой сенсации. Только куча неприятностей для всех. Я страшно сожалею.

— Может быть, все не так плохо, как кажется, — попытался утешить его я. — Во всяком случае, что-то определилось. Мы знаем теперь одно — существует организация, за которой числится ряд убийств в Лос-Анджелесе. Ты ничего не узнал о том, как они намерены выполнить работу?

— Ничего, абсолютно ничего.

Некоторое время я сидел глубоко задумавшись.

— Если весь разговор с тобой записан на магнитофонную пленку и там упоминается твое имя, какой великолепный материал для шантажа можно из этого извлечь!

— Это ужасно, — горестно пробормотал Келли.

— Не знаю. Может, ты действительно напал на какой-то след, Келли. Отправляйся-ка скорее в управление. Мне нужно еще кое-что сделать. Я не могу запереться и ждать, пока гром грянет. Платить, ты сказал, нужно только вечером, поэтому будем надеяться, что до завтра ничего не произойдет. Но ты ведь представляешь себе, что может случиться, если ты не появишься с деньгами? Ты сможешь добраться до центра?

— У меня машина.

— О'кей. Лети немедленно в управление. Передай всю историю ребятам, и пусть они прикрепят к тебе кого-нибудь. Если капитан Сэм там и после твоего рассказа не упадет в обморок, то он, возможно, пошлет сопровождать тебя целый полк. Скажи Филу, что я буду у него попозже. Я должен встретиться со своим клиентом, и у меня есть еще кое-какие дела. Знаешь, Келли, думаю, что ты все же дал мне пару нитей. Они могут помочь проникнуть кое-куда. Следовательно, ты старался не зря.

— Я тоже на это надеюсь. Иначе я буду совсем плохо себя чувствовать.

— Успокойся и будь осторожен, — наставлял я парня. — Сразу иди в управление. Эти люди безжалостные, хладнокровные убийцы. Самые страшные из всех убийц, поэтому следи за каждым своим шагом.

Он кивнул мне и вышел. Я доел свой тост, проглотил остаток холодного кофе, оставил на столике четыре монеты по три пенса и встал. Я решил, что лучше встретиться, как было условленно, с Пилом. В конце концов, этот человек платит мне.