Без десяти девять я оставил машину в полутора кварталах от ресторана Антонио, свернул в переулок позади ресторана и, миновав два зловонных мусорных бака, вошел в кухню. Низенький толстый повар, обливавшийся потом, окинул меня равнодушным взглядом и снова принялся что-то размешивать в огромном металлическом чане. Пахло чесноком, сыром, тестом, специями, потом и еще чем-то непонятным.

Из кухни я попал в коридор. В конце его двустворчатая дверь, ведущая в зал и бар, была закрыта. Я подошел к двери слева, повернул ручку и быстро шагнул вовнутрь. Я был готов и стрелять и бежать. И даже держал руку под левым бортом пиджака. Но первое, что мне бросилось в глаза, был Маккиффер, сидевший, сутулясь, на стуле перед обитым сукном столом для игры в покер.

Он сонно посмотрел на меня сквозь очки в роговой оправе.

— Рано пришел, Скотт, — лениво процедил он. Заметив, что я обвел взглядом комнату и проверил, закрывая дверь, не прячется ли кто за ней, и только после этого опустил правую руку, Маккиффер добавил без улыбки: — А ты, смотрю, доверчивый.

Он вообще редко улыбался и мало двигался. Хотя, в случае необходимости, бывал весьма проворным. Я слышал, что он каждый день упражняется с гирями, поддерживая себя в хорошей физической форме. Слабоват он был только по части храбрости.

На этой почве, как мне говорили, он и разошелся с Эдди Лэшем года два назад. Между ними постоянно происходили стычки, порой очень жестокие, и Маккиффер всегда терпел поражение.

— Да, доверчивый, — сказал я. — В компании ангелов.

— Ха-ха, — невесело ухмыльнулся Маккиффер. — С Вонючим знаком?

— Да.

Вонючий Стэнли сидел напротив Маккиффера. Вид у него, как обычно, был такой, будто нос его набит крохотными скунсами. Удлиненная лысая голова блестела под висевшим над столом абажуром. И резко контрастировала с темной щетиной, пробивавшейся сквозь жесткую кожу щек и подбородка.

Я подошел к противоположному концу стола и подвинул стул так, чтобы сидеть лицом к двери и спиной к стене.

— Толку не будет, Скотт.

— Как сказать. Для начала расскажи, что тебе известно о тех трех пулях, которые едва не задели твою драгоценную персону. Кто их мог послать?

— А что тебя так интересует, кто их послал?

— Надеюсь решить одну задачку.

— Это пока может подождать. У меня план получше. Ведь позвонил-то мне ты. Так что это твоя игра. Вот и начнем с того, о чем ты говорил по телефону: о визите Лэша к Чейму.

— Ладно, — пожал я плечами. — Когда вы с Вонючим увязались за мной, я ехал к Гидеону Чейму в клинику «Уэстон-Мейси». Он, оказывается, три раза звонил мне в контору. Хотел со мной встретиться. После того как я от вас отделался, я двинулся прямо к нему. Мы с Чеймом побеседовали, а когда я уже уходил, то налетел на Лэша, который собирался войти в палату. Мы круто поговорили в коридоре. Кончилось тем, что я разворотил ему рот. И ушел, не дожидаясь, пока он оклемается.

Обычно сонные глаза Маккиффера заблестели, веки приподнялись.

— Эдди? Разворотил рот?

— Своим лучшим ударом.

— Здорово! — осклабился Маккиффер, обнажив ровные белые зубы с золотыми коронками. — Приятная новость!

— А откуда ты знаешь, — впервые открыл рот Вонючий, — виделся Эдди с Чеймом или нет? Сам говоришь, что дух из него вышиб.

Я удивился такому рассудительному вопросу:

— Знаю, потому что позже еще раз навестил Чейма. Лэша я не видел, что, может, и к лучшему.

— Да уж, не сомневайся! — заметил Вонючий.

Сегодня он отпускал на удивление умные реплики.

— Я знаю только то, что сказал мне Чейм, — продолжал я. — Зачем, по его мнению, приходил к нему Лэш.

— Так зачем же? — спросил Маккиффер. — Продолжай.

— На первый взгляд ничего особенного, — небрежно сказал я, но очень внимательно наблюдая за Маккиффером, пытаясь уловить малейшее движение губ, бровей или пальцев. Но безрезультатно. — По словам Чейма, Эдди Лэш пытается разыскать одного парня. Зовут его Уилфред Джелликоу.

— Сукин сын! — заорал вдруг Маккиффер и стукнул кулаком по зеленому столу. — Так я и знал. Выродок проклятый! Вот почему этот подонок хотел меня пришить! — Он поднял другой кулак и снова грохнул по столу. Потом приказал Вонючему выйти и подождать снаружи.

Вонючий встал и ушел.

Маккиффер устремил на меня взгляд. Его довольно приятное лицо было искажено ненавистью.

— Один раз он уже попытался, — рявкнул он. — И дальше будет пытаться, пока не убьет меня… если только мне повезет и я не прикончу эту мразь первым. — Он горестно нахмурился. — Да только вряд ли, — мрачно добавил он.

— Значит, тебя пытался прикончить Эдди Лэш? — тихо спросил я.

— А кто ж еще? Может, не сам он, а кто-то из его прихлебателей.

— Кто именно, не знаешь?

— Наверняка не знаю, но говорят, Ладди.

Ладди. Кларенс Ладлоу. Он ненавидел свое имя Кларенс. Впрочем, он ненавидел почти все на этом свете. Это был тупой ленивый громила невероятной физической силы, но с явным дефицитом серого вещества. За три года, что он служил у Лэша, тот часто использовал его для незначительных дел — проломить кому-то череп или переломать руки и ноги.

Пару раз мне доводилось сталкиваться с Ладди. Однажды на допросе в полицейском участке Лос-Анджелеса. Несмотря на разъедающую его душу ненависть, внешне — когда нужно — он мог казаться веселым, приятным и даже счастливым и преуспевающим парнем. Возможно, после физической силы это было вторым его даром.

По крайней мере дважды этот дар вводил в заблуждение суд присяжных, которые сочли, что такой парень просто не способен совершить те преступления, в которых его обвиняли. И оправдывал его. В первом случае речь шла об убийстве со взломом, только взломана была с помощью тяжелого молотка человеческая голова. А во втором — об убийстве второй степени. Первоначально оно квалифицировалось как убийство первой степени, но позже было низведено до второй. И веселый, приятный, преуспевающий парень Ладди избежал наказания. Он просто не способен на такое, заявили присяжные.

Примечательно, что Ладди и Рыкун, с кем я беседовал днем, были неразлучными дружками. Они снюхались еще с тех пор, как полтора года назад Макги присоединился к компании Лэша, и теперь были неразлучны. Что их сблизило, известно только небу. Может, Ладди не различал запахов, как некоторые не различают цветов. А может, таким, как Ладди и Рыкун, трудно найти себе друга и они довольствуются тем, что есть.

Мои мысли снова вернулись к Маккифферу.

— Так что там насчет Джелликоу? — спросил я. — Зачем он понадобился Лэшу? И, главное — почему тебя это так волнует?

Маккиффер прижал руки ко лбу, потом провел по густым, аккуратно причесанным волосам. Лицо у него было хмурое, сосредоточенное.

— Не так просто это объяснить, — ответил он.

— Объясни сложно.

— Не знаю, сумею ли. Все так запутано.

Тогда я избрал другую тактику:

— Ты вот поносил Лэша. А почему он вздумал тебя убить?

— Это-то просто. Ну… не совсем, но проще. Я кое-что знаю, и он боится, что я проболтаюсь. Знали еще несколько ребят. Один пару лет назад покончил с собой, один или два сбежали. Как я понимаю, остался только я, и Эдди боится, что я его выдам. А что? Я бы мог.

Начало было обнадеживающим. Я молчал, чтобы не прерывать Маккиффера.

Он взглянул на меня сквозь очки полуприкрытыми глазами и продолжал:

— Чудно получается. Я думал, может, Эдди вчера хотел меня пришлепнуть, потому что решил, что я уже раскололся. Но сейчас это выглядит по-другому. Ведь не только я знал… ну, о том деле… А убить этот гад хочет меня.

— А кто еще?

Маккиффер покачал головой:

— Имена называть не буду. Пока. И про дело не спрашивай. Тоже не скажу. Одно ясно: Эдди не отступится, раз решил меня убить. — Он умолк, нахмурившись. — Уж если Эдди задумал с кем-то разделаться, то это не жилец на свете. Это тебе говорю я.

— Ну да. Ты же знаешь его. Пять лет с ним протрубил.

Маккиффер не обратил внимания на мое замечание. Молчал, задумавшись. Потом поднял на меня глаза:

— Как сам Эдди всегда говорил, опасаться нужно Первого Номера. Послушай, Скотт, я тебе кое-что расскажу, но так, чтобы ты не смог этим воспользоваться, пока я не дорасскажу остальное. Понимаешь?

— Да вроде бы. Но точно не знаю, пока не услышу твою историю.

— Я ее чуток изменю. Имена, даты не буду называть. А полностью все расскажу, если поможешь мне в одном деле.

— Каком?

— Погоди немного. Сначала расскажу. Но так, чтоб только догадки можно было строить. Может, что и привру, чтоб запутать тебя.

— Ладно. Как хочешь, так и рассказывай.

— По рукам. Только сперва хочу узнать у тебя кое-что.

— Что, например?

— Зачем ты Чейму понадобился?

— Джелликоу был правой рукой Чейма. До Чейма дошел слух, что я его разыскиваю. Вот он и хотел узнать, не нашел ли я его.

— Ну и как, нашел? Знаешь, где Джелликоу?

Я покачал головой:

— Пока нет. Знаю только много мест, где его нет.

— Ты сказал, до Чейма дошел слух, что ты ищешь Джелликоу? Значит, Чейм не нанимал тебя?

— Нет. Меня наняла сегодня утром бывшая жена Джелликоу. Ее волнует двухмесячное отсутствие от него алиментов. — Я сделал паузу. — А ты, случайно, не знаешь, где Джелликоу?

— Нет. Может, он в Африке, почем я знаю?

— Но вот что интересно. Я тебе сообщил, что за Джелликоу охотится Эдди Лэш, что Чейм хочет узнать, не нашел ли я его, что миссис Джелликоу поручила мне отыскать своего бывшего мужа, а ты при этом не выказал ни малейшего удивления. «Может, он в Африке», — вот все, что ты сказал. Видно, ты уже знаешь, что Джелликоу пропал.

— Ну, знаю. И знаю, что ты его ищешь. Слухи быстро разносятся, не мне тебе говорить. А места, где его нет, знают многие.

— Так вы с Вонючим только поэтому следили за мной? Надеялись, я приведу вас к нему? Или есть еще причины?

— Давай пока не будем об этом, ладно? Так ты хочешь услышать мой рассказ или нет?

— Хочу, — пожал я плечами.

— Ну, скажем так: один парень убил другого, а еще один это видел. Тогда первый, тот, что отправил гражданина на тот свет, попросил еще одного помочь избавиться от трупа. У того были дружки, и они все вместе убрали труп, так что о нем так никто не узнал, а потом кокнули и того, кто это видел. Пока понятно?

Я не был уверен, что все понял. Подумав, я предложил свою версию.

— А что, если изложить все это вот так: «А» убивает «Б», а «В» оказывается свидетелем. «А» прибегает к помощи «Г». «Г» и его дружки отделываются от тела «Б» и убивают «В».

Маккиффер нахмурился:

— Не совсем так получается. Да ладно, не важно. Я все это придумал. Если хочешь, можно и буквами их называть. Так тот парень с дружками, кто грязную работенку на себя взял… он кто? «В»?

— «Г».

— «Г» так «Г». Ну вот, этот «Г» берет за глотку другого.

— Назовем его «Д».

— Боже праведный! Весь алфавит пошел в дело. А букв-то хватит?

— Что, так много людей замешано в твоей истории?

— Нет. Еще немного. — Он помолчал, потом кивнул. — Я вроде понял, как ты это делаешь. Ну, слушай дальше. Так вот, у этого «Г», значит, были дружки. Пусть они будут «Е», «Ж», «3», «И». Так этот последний — это я.

— «И» — это ты?

— Да, «И» — это я.

— Понятно.

— И мне вроде понятно. Господи! Дай-ка подумать. — Маккиффер почесал голову. Нахмурился, грязно выругался и продолжал: — Одна из этих букв, только не И, которая означает меня, если я, к чертям собачьим, уже не запутался, знает, что другая буква… — Маккиффер снова ругнулся. — Да провались оно все! Один из дружков знает, что его приятель прижал одного парня, и заключает с этим парнем сделку: за хорошие бабки продает ему доказательства того дела, о котором я тебе рассказал. Ну вот, он получает бабки, парень получает доказательства и давит на того, кто его взял за глотку, и тот перестает его шантажировать. Вот и все. Понял?

Я кивнул. Конечно, трудновато было следить за сюжетом этой истории, но я, кажется, разобрался в ней.

— Вот если бы ты привел хоть немного конкретных фактов, ты бы здорово нам помог, — сказал я.

— Ну нет. Сперва хочу договориться с тобой об одном деле. — Он поднял два пальца. — Я знаю, ты с копами водишь дружбу, особливо с Сэмсоном. Из-за него-то я и согласился с тобой потолковать. Ты мог бы уговорить своего приятеля, чтобы он помягче со мной обошелся за то, что я ему расскажу.

Маккиффер имел в виду Фила Сэмсона, моего лучшего друга в лос-анджелесской полиции, капитана отдела по расследованию убийств. Сэм — профессиональный сыщик, честнейший человек, нечасто шел на сделки. Но если окружной прокурор решит, что, присудив Маккифферу срок поменьше, можно будет надолго упрятать за решетку полдюжины бандитов, то все могло бы и выгореть.

— Я поговорю с Сэмом, — сказал я. — Но обещать ничего не могу, да и он навряд ли сможет. Но я узнаю, как на это дело посмотрит он и прокурор, и дам тебе знать.

— Только побыстрее, ладно? Ведь вчера, признаюсь тебе, я был на волосок от смерти. И скоро это может повториться. Я знаю, эти гады подбираются ко мне, хотят прикончить. Не поторопишься — я могу и не успеть рассказать побольше.

— Отсюда сразу поеду в полицию. И обещаю тебе, сделаю все возможное, чтобы прийти к какому-то соглашению. — Я с серьезным видом покачал головой. — Но это может оказаться не так просто. Ведь речь идет о двух убийствах, верно? И оба произошли почти одновременно? Или в тот же день? Это может иметь значение.

— Первого парня тюкнули вечером, а второго — на следующее утро. А какая разница-то?

Я, естественно, не признался Маккифферу, что это имело значение для меня.

— Дело в том, — сказал я, — что совершено два убийства и ты замешан в обоих, хотя и как соучастник. Будь это простое ограбление, было бы проще скостить срок. Но хладнокровные преднамеренные убийства…

Маккиффер как-то не очень встревожился:

— Ну, если ты постараешься, то я смогу и проскочить. Не все так, как ты говоришь, Скотт. Эти убийства… С первым парнем все произошло случайно — его и не думали убивать. Так что это убийство непреднамеренное. И потом, я же в нем не был замешан… никто из нас… из букв… не замешан. Заранее намечалось только второе убийство, но и к нему я не имею отношения. Истинную правду тебе говорю. Я только помогал от первого жмурика избавиться, яму копал.

— Послушать тебя — прямо младенец невинный. Но если ты знал заранее, что утром парня прихлопнут, значит, ты стал сообщником еще до совершения убийства.

Глаза Маккиффера забегали.

— Ничего я заранее не знал. Для меня это было полной неожиданностью.

— Ну что ж, если прокурор согласится — учти, я не обещаю, что он согласится, — признать тебя виновным в совершении менее тяжкого преступления, то есть в том, что ты, зная о совершенных убийствах, просто смолчал…

Я чувствовал, что веду не совсем честную игру, и мне даже стало немного совестно, когда Маккиффер чуть ли не с благодарностью ухватился за мои слова и воскликнул:

— Да-да, именно так. Вся моя вина в том, что я держал рот на замке. Что тут незаконного? Я не хотел быть доносчиком.

— Должен предупредить тебя. Все может оказаться хуже, чем ты думаешь. Намного хуже.

— Черт возьми, Скотт, давай действуй. Или ты мне обеспечишь сделку, или останешься со своими пустыми буквами. А если поможешь, расскажу все: имена, даты. А твой капитан Сэм заполучит и Эдди Лэша, и еще кое-кого. Но только при условии, что я отделаюсь легко, получу малый срок.

Я улыбнулся:

— И тогда Эдди Лэш тебя не достанет, а?

— Не скрою, — пожал плечами Маккиффер, — и об этом я подумывал. Но ведь надо же искать Первого Номера.

— Надо. Но Сэму-то я должен рассказать историю, где концы с концами сходятся. Пусть она будет неполной, но понятной.

— А что в ней непонятного?

— Ну, например, та часть твоего рассказа о парне, который продал жертве шантажа информацию об убийствах.

— Ну и что?

— Ну посуди сам. Как только жертва шантажа попытался бы с помощью полученной информации прижать шантажиста, тот сразу бы понял, что его предали. И предал кто-то из своих. Тот, кто продавал информацию, наверняка знал, — если только он не круглый идиот, — что об этом станет известно. А раз знал, что его не только разоблачат, но и убьют за предательство, не стал бы этого делать. Вот это-то и нелогично.

— А ну, повтори еще раз и помедленней.

Я повторил, стараясь говорить попроще, и лицо Маккиффера прояснилось.

— Вот теперь дошло. Ты хочешь сказать, что у того парня хватило мозгов понять, что его вычислят и пришьют? Так оно и случилось. Он все понимал, не сомневайся. Понимал и поэтому слинял.

— Что?

— Понимаешь, парень знал, что ему придется сматывать удочки. Он втрескался в одну стриптизершу. Поэтому ему и были нужны деньги. И как только он их получил, схватил свою девчонку, и они дали деру. Куда — никто не знает. И с тех пор о них ни слуху ни духу.

Я улыбнулся и кивнул:

— Ну вот, теперь понятно. Это уже кое-что. По крайней мере, можно назвать полиции имя Эдди Лэша, правильно? Ведь одна из букв — это он? А найдется достаточно улик, чтобы его арестовать и отдать под суд?

— Найдется.

— Но ты должен быть уверен, Маккиффер. Если нет доказательств, все это дело выеденного яйца не стоит. Нужны факты, неопровержимые доказательства.

— Доказательства есть.

— Какие?

Он покачал головой:

— Этого я тебе не скажу.

— И где они, эти твои якобы доказательства?

— Этого я тоже не скажу.

— А если доказательства потребует суд? Ты готов их представить? Ведь суд непременно их потребует. И тут уж будет не до шуток.

— Вообще-то сам я не могу их представить. Но то, что я расскажу, поможет полиции их добыть. Господи! Да я столько могу рассказать, что больше ничего и не потребуется.

— Тебе, возможно, придется давать показания в суде против своих подельн… против других ребят.

— На это я готов. А теперь давай поторапливайся! Чую, времени мне почти не остается… Чую…

— Прямо сейчас еду в полицию. Через десять минут буду уже говорить с Сэмом. — Я встал и пошел к выходу. В дверях оглянулся и сказал: — Мне было бы легче убедить Сэма, который, уверен, будет не в восторге от этой бестолковой истории, если бы я смог назвать ему хоть какие-то факты, подробности. Ты ничего не хочешь добавить?

— Нет, Скотт. Нет. Мне кажется, я и так сказал тебе слишком много.

По правде говоря, он был прав.