Эврика! Ни малейшего сомнения! Это та же самая бабочка! Ну, может быть, почти та же самая. Верхнее крыло сейчас, конечно, стало гораздо больше по вполне понятной причине — за прошедшие 20 лет и сама Спри стала больше, особенно та ее часть, на которую села отдохнуть перелетевшая через Анды капустница, махаон или как там их еще называют. В остальном же оба родимых пятна имели одинаковую конфигурацию. Я возрадовался, как будто выиграл миллион или два. Мне, признаюсь, стало так хорошо, что я пару раз вмазал кулаком по стене и поспешил обратно в гостиную.

— Эврика! — вновь воскликнул я, возбужденно расхаживая по золотистому ковру перед симпатичной, красивой, восхитительной, роскошно-умопомрачительной Мишелью Эспри Романель, потрясая фотографией в одной руке и лупой, которую держал в другой.

— Эврика? — эхом отозвалась она. — Это еще кто такая?

— Не «такая», глупышка. Это просто означает «открыл!». Я нашел твою фотографию.

— Это не значит, что ты должен был биться об стену головой.

— А что, разве было слышно? Вот такая у меня лобная кость, как у слона.

Она осветила меня белозубой улыбкой и с усмешкой проговорила:

— Я уж было подумала, что в это дело замешана еще и третья женщина Эвридика. Оказывается, ты кричал, как Архимед, только что вылезший из бочки.

— В бочке сидел Диоген…

— Так ты нашел снимок? Ну и что же?

— Нет. Эврика.

— Ничего не понимаю…

— Тебе ничего и не нужно понимать, Спри, дорогуша. Вот оно — до-ка-за-тель-ство! И я протянул ей пожелтевшую и поблекшую за столько лет фотокарточку, как мне показалось. Но черт! Порой рефлексы подводят меня, когда я перевозбужден или глубоко о чем-то задумаюсь. Вот и сейчас, вместо левой руки с фотокарточкой, я протянул ей правую, с лупой. Здоровенное стекло, сантиметров двадцать в диаметре, на длинной черной ручке почти коснулось ее оголенной груди, увеличив то, что я видел, еще раз в двадцать.

— Шелл! — воскликнула Спри. — Что ты делаешь? Неужели тебе мало?!

— Да нет, теперь вполне достаточно, — успокоил я ее, глядя в сторону. Потом повернулся к ней и, увидев ее удивленно распахнутые глаза, поспешно извинился:

— О, извини, дорогая. Я просто протянул тебе не ту руку. Хотя увеличительное стекло тебе тоже понадобится. Взгляни через него на это.

Спри приняла из моих рук и лупу, и фото. Выражение обеспокоенности постепенно сошло с ее личика.

— Это точно моя старая фотокарточка! — радостно пропела она, прижимая снимок к груди. — О, Шелл, я не видела ее 20 лет, но все еще помню, когда она была сделана. Я была в общественном бассейне «Ривервью» и…

Она говорила что-то еще. Рассказала довольно много, но я пропустил все мимо ушей как несущественное. Поскольку, увлекшись, Спри держала фото обеими руками, совершенно забыв поддерживать правую чашечку бюстгальтера, но в то же время умудряясь скрывать часть «бабочки» на левой груди.

Она весело щебетала, предавалась воспоминаниям розового детства. Потом спохватилась, заметив мою неадекватную реакцию, и смущенно прикрыла руками свое голое великолепие. Округлив глаза, она пролепетала:

— О, я, кажется, увлеклась и… показала тебе больше, чем следовало.

— Я не в обиде.

— Извини, я просто не подумала.

— А я подумал…

Некоторое время мы смотрели друг на друга. Прочитав в ее глазах нечто ободряющее, я присел рядом с ней на диван. Не в силах оторвать взгляд от поразительно красивого лица Спри, я наслаждался ее красотой, разлетом бровей, пушистыми натуральными ресницами цвета светлого пива, нежностью щек, мягким изгибом пухлых розовых губ, которые так и просились на поцелуй. Наклонившись, я утонул в зеленом омуте ее прекрасных глаз. А она… Она смежила веки, полураскрыла лепестки губ и слегка склонила головку на одну сторону. В следующий момент я порывисто прильнул к ее влажному ищущему рту, как припадает к роднику путник, пересекший без воды Сахару. Она обвила мою шею руками и нежно притянула меня к теплой благоухающей груди, которую я тут же покрыл страстными поцелуями.

Однако волшебный миг длился недолго, как все хорошее. В следующий момент она разомкнула объятия, и я почувствовал, что она отталкивает меня в грудь, нежно и в то же время достаточно настойчиво.

Я умоляюще взглянул ей в глаза и прочитал в них нерешительное «нет», подкрепленное артикуляцией губ.

— Нет, Шелл, не надо, — покачала она головой.

Я глубоко, с сожалением вздохнул и хрипло произнес:

— Иногда «нет» звучит как «да», но, кажется, это не тот случай?

— Нет, не тот.

— Кажется, я тоже слегка увлекся… Извини. Надеюсь, ты не…

— Нет, Шелл. Я на тебя не сержусь. Это скорее моя вина, чем твоя. Даже целиком моя вина. — Она помолчала, потом рассудительно проговорила: — Однако, Шелл, если я… действительно тебе небезразлична, тебе не кажется, что нам следует знать друг друга не час, а чуть-чуть побольше?

— Согласен, — весело ответил я. — Тогда почему бы тебе не разбудить меня минут через двадцать?

Она улыбнулась. Я тоже. Но очарование момента прошло, и мы оба это поняли.

Хотя воспоминание чуда осталось. Нет, теперь мне никогда не забыть сладостное ощущение ее мягких податливых губ, прильнувших к моим, прикосновение к ее божественным грудям, нежные руки вокруг моей шеи и… ожидание еще большего чуда.

* * *

В 9.30 утра я позвонил Клоду Романелю домой, в Парадайз Вэлли.

Спри согласилась поехать со мной в Аризону. Правда, она не была уверена, что подпишет бумаги, подготовленные Уортингтоном, но все же решилась сначала ознакомиться с ними, а уж потом решать, как ей поступить. И потом, несмотря на все «негодяйство» отца, она хотела вновь увидеться с ним.

Мы сидели в разных концах дивана, на котором все началось. Я придвинулся ближе к телефону и бросал на нее косяка, на который она отвечала благожелательной улыбкой, от которой у меня сладко ныло сердце и сосало под ложечкой от голода совершенно не гастрономического происхождения.

А улыбалась она много и с каждым разом все притягательнее и соблазнительнее.

— Хелло? — Тот же энергичный голос, только несколько грубее, глуше.

— Мистер Романель?

— Да. Клод Романель. Чем могу?

— Шелл Скотт говорит.

— Мистер Скотт! С нетерпением ждал вашего звонка! Вы нашли мою дочь? Мою маленькую Спри?

— Я нашел большую Спри, мистер Романель. Вам нужно привыкнуть к мысли, что…

— Где вы находитесь? И где она? С ней все в порядке?

— Естественно, она в порядке. В данный момент мы с ней находимся… — Я оборвал себя. Не резон выкладывать по телефону, что она в моей квартире. — Сейчас мы в Голливуде. Все под контролем. Надеюсь, вечером будем в Аризоне.

— Великолепно! Хорошая работа, мистер Скотт. Уортингтон не преувеличивал ваши способности. Каким рейсом вы прилетите? Я поручу кому-нибудь вас встретить, а потом…

— Не так быстро, мистер Романель. Я еще не знаю, во сколько мы вылетаем. Необходимо еще кое-что сделать здесь, на месте. Кроме того, я не хочу, чтобы нас кто-то встречал. Когда мы приземлимся в Финиксе, то сначала сделаем то, о чем мы с вами договаривались, а уж потом я привезу Спри к вам. О'кей?

— Ах, да… А о чем мы с вами договаривались?

Подобный вопрос меня озадачил. Старый склеротик. У него явно начались осложнения после перенесенных потрясений. Глубоко в подсознании шевельнулось смутное подозрение, и я произнес четко и раздельно:

— Вы сами установили правила, мистер Романель. Я точно говорю с Клодом Романелем? У вас какой-то… возмужалый голос?

— Ну, конечно, это я, идиот!

— Приятно познакомиться.

— Извините, мистер Скотт. Конечно, мы имели в виду Уортингтона. Да, естественно, первым делом загляните к нему. Только поторопитесь. А то я перевозбужден, даже немного нервничаю. Как-никак, двадцать лет. Впрочем, вам не понять. У вас никогда не было детей…

Он зашелся кашлем, потом нервно похихикал, покашлял еще немного и, как я понял, шумно высморкался.

— Простите, мистер Скотт. Я себя не так хорошо чувствую, хи-хи-хи, как 20 лет назад.

— Простуда так и не прошла? — подкинул я контрольный вопрос.

— Какая к черту простуда? — рявкнул он раздраженно. — У меня болячки посерьезнее. А всю оставшуюся простуду клизмачи вычистили из меня вместе с четырнадцатью порциями метастаз в брюхе, которые подозреваю, перелезли ко мне в легкие. В медицинских кругах это называется, маленький клин большим клином вышибать или лечение зубов через задницу, а геморроя через рот… — Он подумал еще немного, потом добавил:

— Поэтому сейчас я здоров как бык после африканской засухи. Такой ответ вас удовлетворяет, мистер Скотт?

— Вполне, особенно ваш рассказ о наисовременнейших методах лечения, — ответил я, ухмыляясь. — Сейчас он разговаривал, как прежний Романель, не теряющий присутствия, если не бодрости, духа.

— Найдя в моем лице дойную корову, на которой можно еще и поэкспериментировать, эти клистирные трубки привили меня от всех болезней, известных медицинской науке, — бодро продолжал Романель, — так что теперь я могу со спокойной совестью отправиться к праотцам, нисколько не опасаясь, что заражу их каким-нибудь СПИДом или коклюшем.

Слушая его, я качал головой. Все-таки этот неунывающий чудак — большой оригинал. Очень остроумный, а может просто умный с отклонениями в криминальную сторону. Именно в этот момент в моем мозгу начала зреть некая концепция, как будто разрозненные мысли стали собираться в единое целое, но потом это вновь ускользнуло от меня.

— Рад слышать, что вам лучше. Увидимся сегодня вечером.

— Было бы здорово. Я тут приготовил вам скромные премиальные, мистер Скотт. Пять тысяч долларов наличными. Вы не против?

— Звучит красиво, — поблагодарил я его и положил трубку.

Полюбовавшись улыбкой Спри, я снова снял ее и набрал номер «Дорчестер Армс». Поскольку я буду отсутствовать предположительно весь завтрашний день, я посчитал своим долгом предупредить об этом Кей и сказать, что свяжусь с ней, как только вернусь. Когда я попросил девушку-оператора «Дорчестера» соединить меня с номером мисс Кей Денвер, Спри спросила:

— Кому ты еще звонишь, Шелл?

— Дорогому потенциальному клиенту, вернее клиентке. Пока у меня с нею лишь предварительная договоренность, но думаю вплотную заняться ею, когда вернусь.

— И ею тоже? — сверкнула белозубой улыбкой Спри.

Тут ответили из «Дорчестера».

— Мисс Денвер выехала от нас, сэр.

— Что? Выехала? Но когда?

— Один момент. В 8.55 утра, то есть полчаса назад.

— Вы бы не могли мне сказать… Впрочем, это неважно. Спасибо.

Я положил трубку, размышляя «какого черта». Решив, что это стоит проверки, я повернулся к Спри:

— Сейчас позвоню и закажу билеты на вечер. Но прежде чем мы отправимся в аэропорт, заскочим в одно место. Не возражаешь? Необходимо кое-что выяснить в отеле «Дорчестер Армс».

— Не возражаю. О Кей Денвер?

— Да. Ты ее знаешь? — удивленно воззрился я на нее.

Она помотала головой, вернее золотистой гривой.

— Не-а. Просто ты назвал ее имя, разговаривая по телефону. — Спри помолчала некоторое время и сказала, забавно склонив на бок прелестную головку:

— Может быть, это плод женской интуиции, но ответь мне на один вопрос: эта Кей — очень красивая молодая женщина? Смуглая, черноволосая, с отличной фигурой. Бросающаяся в глаза, особенно когда утром одета в изящный черный вечерний костюм.

Я остолбенело уставился на свою не перестававшую удивлять меня собеседницу.

— Одетую… в вечерний… рано утром? Вообще-то такое описание ей вполне подходит. Но каким непостижимым образом ты догадалась, что именно о ней идет речь?

— Я просто описываю тебе красивую женщину, которую видела в вестибюле гостиницы, когда поднималась к тебе сегодня утром.

— В вестибюле, говоришь? Но это же было спустя пять-десять минут после того, как она ушла… «О-хо-хо», — подумал я и добавил: — Она заскочила ко мне на минутку, сказав, что страшно торопится на крекерную фабрику и далее в том же духе. А сама ждала чего-то в холле, или кого-то.

Я не знал, что и подумать. Спри тем временем продолжала:

— Я обратила на нее внимание только потому, что она смотрела на меня чересчур пристально. Тут я заметила, насколько она красива, но почему-то одета не по времени.

— Н… да, все это более чем странно.

— Я и раньше ловила на себе ревнивые взгляды других женщин. Но в ее глазах сквозила не только ревность, но что-то еще. Я ее раньше никогда не видела, она меня тоже. Отчего бы ей так на меня смотреть?

— Вот именно, отчего? Скажем, где именно стояла эта странная женщина в тот момент, когда ты ее увидела? Свисала на паутине с потолка?

— Нет, конечно, нет, — рассмеялась Спри. — Она сидела в вестибюле в одном из кресел.

— Извини, я сейчас.

Я катапультировался вниз и спросил Эдди, дневного клерка:

— Сегодня утром ко мне явилась очаровательная блондинка. По делу. Судя по тому, как ты окосел, парень, я делаю вывод, что ты ее заметил. А поскольку ты окосел на оба глаза, старый развратник, то не мог не заметить и великолепно сложенную брюнетку, которая в 8.30 сидела вон в том кресле. Правильно?

«Старый развратник», которому на вид было года двадцать два, утвердительно кивнул головой в сторону низкого дивана в углу.

— Точно так, Шелл. Она спустилась, куда-то позвонила и уселась вон там, положив одну обалденную ногу на другую. А потом вошла эта сногсшибательная, но на мой вкус немного полноватая блондинка. И тут я упустил обеих из виду, так как пошел настраивать телевизор этой старой кочерыжке миссис Мерчисон из 318.

— Так, говоришь, она куда-то позвонила? Это точно?

— Точнее не бывает. По платному телефону.

Для полной убедительности он указал на два платных телефона в дальнем углу фойе.

— Ты случайно не заметил, по какому телефону она звонила: местному или междугородному?

— Скорее всего второе, судя по тому, сколько она опустила в него четвертаков.

— Хороший мальчик, наблюдательный. Быть тебе моим помощником. И когда она ушла?

— Боюсь, этого я тебе сказать не могу. Я провозился с телевизором миссис Мерчисон минут пятнадцать, а когда вернулся, ее уже не было.

— Так во сколько, говоришь, она звонила? Хотя бы примерно?

— Я заступил на дежурство в восемь. Минут через 10–15 после этого. Скажем, в 8.15.

— Спасибо, Эд. С меня причитается.

Спри вошла в мой номер в 8.20. Значит, если рассказ Эдди верен, Кей сидела в вестибюле несколько минут. Почему?

Когда я вернулся к себе, Спри разглядывала рыбок в аквариуме. Я присоединился к ней, ненароком обняв за плечи.

— Они такие веселенькие, Шелл. Как называется вот эта разноцветная?

Я сказал. Мы поболтали о тропических рыбах, и я сказал:

— Это точно была Кей Денвер в фойе. Поджидала тебя, чтобы «окинуть ревнивым взглядом». Но у меня ни малейшего понятия, зачем ей это понадобилось. А посему мне нужно позвонить еще в пару мест.

Спустя десять минут я задумчиво водрузил трубку на место. Из двух моих приятельниц на телефонной станции одна попала прямо в яблочко, сообщив, что в 8.16 из вестибюля «Спартанца» действительно последовал двухминутный междугородный телефонный разговор. Звонила женщина по служебному телефону компании «Экспозе Инк». Я записал адрес этой таинственной компании и номер телефона, по которому звонила Кей. Однако сам звонить туда не стал. Решил все проверить лично, явившись как снег на голову на Норт Хайден-роуд в Скоттсдейле, штат Аризона.

В Аризону я все же позвонил, только Бентли X. Уортингтону. Удачно застал его на месте, сообщил, что собираюсь посетить с клиентом его контору вечером, без уточнения времени, и попросил его нас подождать.

Чемодан мой был уже упакован для таких неожиданных командировок, поэтому я просто зашел в спальню, надел наплечную кобуру с полицейским кольтом 0.38 специальной конструкции, то есть повышенной секретности, скорострельности и убойной мощи. Поверх рубашки я надел пижонский спортивный пиджак белого цвета и, вернувшись в гостиную, присел на диван рядом со смирно ожидавшей меня Спри. Она радостно улыбнулась мне, как будто не видела меня целую вечность, и я улыбнулся в ответ, несмотря на съедавшее меня внутреннее беспокойство. Вообще я заметил, что улыбаюсь последнее время слишком много. Возможно, оттого, что милая открытая улыбка была характерным выражением лица Спри.

— Мы заедем к тебе домой, потом заскочим в «Дорчестер». А после махнем в аэропорт, оттуда в Финикс, и через час-два ты увидишься со своим папочкой.

— Он спрашивал про меня, когда ты разговаривал с ним по телефону?

— Конечно. Справился, как ты, сказал, что очень волнуется перед предстоящей встречей.

— Но он не изъявил желания поговорить со мной?

— Нет.

— Ты не находишь это странным?

— Теперь нахожу, когда ты сказала об этом.

— И еще эта твоя знакомая в фойе. Что бы это значило?

— Пока не знаю, Спри. Может быть, вообще ничего.

Я помолчал несколько секунд, раздумывая обо всех этих женщинах, которые звонили к Хейзл и даже заявились сюда в «Спартанец» в ответ на мое маленькое объявление в газете. Учитывая мой стаж работы в качестве частного детектива, я знал, что люди способны убить даже за пустячные суммы, которые впору жертвовать «Армии Спасения». Такого наплыва соискательниц следовало ожидать. Тем более, что тут было завязано гораздо больше денег, огромные деньги, миллионы денег.

— Может быть, в этих странностях нет ничего необычного, — задумчиво повторил я. — А может быть, шутки кончены и начинается настоящая игра.

Спри лихо вела свой «шевроле-корвет» в направлении Монтери Парк, где она жила, и я еле поспевал за ней в своем «кадиллаке». Она оставила машину в подземном гараже, наскоро упаковала чемодан, небольшую дорожную сумку и присоединилась к моему позднему завтраку или раннему обеду в близлежащем кафе.

В четыре часа дня она сидела рядом со мной в моем «кадди», и мы весело катили вверх по бульвару Уилшир.

В «Дорчестер Армс» я предложил бригадиру рассыльных двадцать долларов. Быстро поторговавшись, мы сошлись на пятидесяти — по двадцать пять за каждую минуту, которую я тайком проведу в бывшем номере Кей Денвер, проводя беглый обыск. Впрочем, мне бы вполне хватило и минуты. Я осмотрел душевую, спальню и все остальные комнаты. Во всем номере не было ни одного мало-мальски подходящего места, из которого можно было бы незаметно сделать снимки голой Кей.

Бесплатно я выяснил у рисепциониста, что мисс Денвер выехала из гостиницы в 8.55 утра, а заказала номер по телефону днем в понедельник. Въехала она в тот же день спустя три часа двадцать минут, то есть в 7.15. Сегодня была среда. Кей прожила в «Дорчестере» менее 38 часов.

На полпути в Лос-анджелесский международный аэропорт я заметил, что на хвосте у нас сидит черный «понтиак гранд ам». Перестроившись в левый ряд, я сбросил скорость до 45 миль в час, опустил окно со своей стороны, вытащил кольт и положил его на колени, настороженно поглядывая в зеркало.

— Шелл, что это у тебя, револьвер?

— Нет, это детская игрушка, можешь не беспокоиться.

— Но я ненавижу насилие. Убери эту… опасную штуку.

— Послушай, Спри, возможно, я перестраховываюсь, но лучше перебрать, чем недобрать.

«Гранд ам» и не думал меня обгонять, он повторил мой маневр и пристроился за нашим «кадди». Я криво усмехнулся и сказал:

— Возможно, я сейчас немного поманеврирую скоростью, так что держись крепко.

— Насколько немного?

— Насколько потребуется для того, чтобы подтвердить или рассеять мои подозрения.

Я еще больше сбросил газ, почти остановился. В зеркале заднего вида маячила единственная машина на полукилометровом отрезке — черный «понтиак-седан». Что же, пускай сами принимают решение, стоит ли припарковываться за моим «кадиллаком». Мои «пастыри» предпочли не останавливаться, свернули в левый ряд, промчались мимо нас на скорости около 60 миль в час. В седане я заметил двоих мужчин на переднем сиденье. Лиц их я, конечно, не разглядел, только расплывчатые силуэты.

Я выехал на среднюю полосу и облегченно перевел дух, хотя сомнения остались.

— Что это за большие маневры? — спросила Спри.

— Показалось, что они едут за нами. Наверное, это всего лишь мое воображение.

— С какой стати кому-то следить за нами?

— Если бы я знал. Не думай об этом.

Мы должны были вылететь из Лос-анджелесского аэропорта на «Боинге-737» компании «Вестерн Эйр Лайнз» в 6.08 вечера и приземлиться в аэропорту «Скай Харбор» в Финиксе спустя час десять. Из-за разности во времени между Калифорнией и Аризоной мы теряем всего десять минут, так как в Финиксе будет только 6.18.

В полшестого я поставил машину на долговременной платной стоянке, запер ее и вытащил вещи из багажника. Затем мы со Спри прошли к терминалу «Вестерн Эйр Лайнз».

И тут я вновь заметил знакомый черный «седан». Выходит, мне не показалось.

Мы как раз шли от стоянки к терминалу, когда я увидел, что «понтиак-седан» лениво катит нам навстречу. Водитель и сидевший рядом молодой парень глазели по сторонам, как детишки, впервые попавшие в «Диснейленд», и поэтому я большей частью видел их затылки. Первым нас заметил тот, что сидел за рулем. Меня трудно было не заметить с моим-то ростом и характерной внешностью. Спри — тем более. Он что-то быстро сказал напарнику и подпер щеку рукой, как бы невзначай скрыв половину лица.

Мы подождали, пока они проедут мимо, прибавив скорость. Парень справа от водителя нарочито отвернулся, как будто больше всего на свете его интересовала архитектура аэропорта, а тот, что сидел за рулем, принялся ожесточенно скрести лицо, словно на него напали полчища вшей.

Спри не поняла, что происходит. Она вопросительно взглянула на меня, на машину, удаляющуюся на предельно допустимой скорости, потом вновь на меня. Но ничего не сказала.

* * *

Спри быстро прошла через пункт досмотра впереди меня, поскольку мы немного опаздывали, а до взлета оставалось десять минут. Я было ринулся за ней, но тут же остановился, красноречиво хлопнув себя по лбу. Попятился, пропустив вперед какую-то толстуху-малолетку с двумя чемоданами. Я совсем забыл, что мне, как и всем пассажирам, предстояло пройти через магнитометр, чутко улавливающий любой металлический предмет, масса которого больше ключа от зажигания, или нескольких монеток. И уж тем более он тут же засечет мой кольт с пятисантиметровым стволом и шестью патронами в барабане. Потом объясняйся…

Поймав недоуменный взгляд Спри, я жестом попросил ее вернуться, и когда она подошла, сказал:

— По-моему, я сглупил, малышка. Моя «дура» у меня под мышкой.

— Какая «дура», да еще под мышкой?

— Тихо. — Я наклонился к ней и зашептал на ухо. — Я имею в виду мой «тридцать восьмой», револьвер одним словом. Поскольку наш багаж уже прошел досмотр, видимо, мне все же придется оставить его здесь.

— Вот и хорошо! Я сказала тебе, что ненавижу оружие и…

— Тс-с-с! — продолжал я шептать. — Ничего не говори, только молчи и слушай. Нет, жди здесь, я все объясню тебе позже. Сейчас вернусь.

Я помчался к автоматическим камерам хранения. Потом, в самолете, я мог объяснить Спри, что, будь я поосмотрительней, то мог бы спокойно запрятать кольт в багаж, заявить об этом администрации аэропорта и получить разрешение на вполне легальный провоз оружия в штат Аризона. Но сейчас следовало поторопиться.

Я опустил два двадцатипятицентовика в щель, положил кольт в ячейку, потом, поразмыслив, присовокупил к нему пятидолларовый банкнот на тот случай, если буду отсутствовать более суток. Захлопнул дверцу, вытащил ключ и быстро вернулся к Спри.

Мы сели в самолет за минуту до того, как отъехал трап. Пристегнув ремни, я попытался расслабиться, что оказалось нелегко, поскольку без кольта под мышкой я чувствовал себя очень неуютно. Не то, чтобы совсем голым. Нет. Просто у меня было такое ощущение, что я сел в самолет без штанов.

К тому времени как на подлете к «Скай Харбор» загорелись табло «Не курить», «Пристегнуть ремни», я успел переговорить со всеми четырьмя стюардессами и нашел среди них ту, которая обслуживала в понедельник дневной рейс из Финикса в Лос-Анджелес с отбытием в 1.35 и прибытием в аэропорт назначения в 3.45 по местному времени.

Такой расклад по времени близко совпадал с моими прикидками. Я знал, что Кей Денвер позвонила в «Дорчестер Армс» и заказала номер в понедельник в 3.55 дня. Вполне вероятно, что звонила она прямо из аэропорта. Однако симпатичная молоденькая стюардесса не могла припомнить женщину, которая бы соответствовала данному мной описанию.

Едва мы пристегнулись, Спри одарила меня ослепительной улыбкой и сладким голосом спросила, не назначил ли я свидания всем этим симпатичным воздушным пиратам. Естественно, мне пришлось объяснить ей, в чем тут дело.

— Почему ты решил, что она летела именно тем рейсом? Просто из-за совпадения во времени?

— Не только. До сих пор у меня не было случая тебе объяснить, что, когда она сидела в фойе «Спартанца», ожидая твоего появления, она позвонила в Скоттсдейл в штате Аризона. И вот тут-то я и подумал…

Опять мне впору было засунуть свой здоровенный кулак себе в болтливую пасть, поскольку ей вовсе ни к чему было знать о том, что, узнав, что Кей звонила в Скоттсдейл, я тут же связал этот факт с золотой бляшкой «Голдуотер» на ее сумочке — эмблемой шикарного супермаркета, расположенного в центре этого города, на пересечении Кэмелбэк и Скоттсдейл-роуд.

Заткнувшись таким не самым вежливым образом, я начал придумывать, как бы выпутаться из неловкого положения и чем бы закончить фразу. Моя фраза так и осталась незаконченной и эхом повисла в воздухе.

— Что подумал? — спросила Спри.

— Фу ты! Вылетело из головы. Ну да, впрочем, это и неважно. Странно, что стюардесса не запомнила ее по моему описанию… — Я задумчиво помолчал и добавил: — А ведь у меня наметанный глаз, и я дал ей очень точное описание Кей, как…

— Да? Говоришь, точно описал ее стюардессе?

— Угу. Дал ее яркий словесный портрет. Такую женщину трудно пропустить незамеченной.

— Ну и как же ты ее описал?

— Как? Как элегантную, стройную брюнетку…

— Ну-ну, опиши ее и мне. Интересно послушать.

Я описал свою загадочную подругу с того, что ей лет 25–26, самое большее — 27, что она высокая, стройная, с хорошей гибкой фигурой, темными волосами, похожими на натуральный парик. У нее очень интересное лицо, на котором выделяются большие черные глаза, высоковатые скулы, чувственные губы, ну и так далее в том же роде.

— В том же роде? — загадочно улыбнулась Спри.

— Тебе я дал сжатые объяснения.

— То, как ты ее «сжимал», я уже поняла…

Спри уставилась в одну точку, покусывая нижнюю губку, потом повернулась ко мне:

— Подзови-ка эту стюардессу на минутку.

— Ты имеешь в виду Милли?

— Не знаю, что она — милли, марко или мини. Я хочу задать несколько вопросов той из них, которой ты так расписал Кей.

Как раз в этот момент Мл — сокращенно от Милли — сокращенно от Милдред — проходила по рядам, разнося прохладительные напитки. Я поманил ее пальцем, и она приветливо склонилась над нашими креслами.

Спри дружелюбно улыбнулась ей и пояснила, что вот этот не очень вежливый джентльмен, то есть я, утверждает, что в понедельник днем вашим рейсом летела некая Кей Денвер.

— Да… то есть нет… Он уже описал мне ее, но я не припоминаю, чтобы…

— Вы не против, если я еще раз опишу ее вам?

— Конечно, нет. Мужчины, как правило, увлекаются, преувеличивают и даже ошибаются, описывая хорошеньких женщин.

— Вот это вы правильно подметили.

Они улыбнулись друг другу, как две старые школьные подруги, поверяющие свои сокровенные тайны.

— Итак, ее рост примерно равен метру восьмидесяти, неплохая фигура, только немножко полноватая в бедрах, крашеные черные волосы. Ей где-то тридцать с хвостиком…

— Нет, нет! Никаких хвостиков… начал было я, но они дружно закрыли мне рот строгими взглядами.

— Довольно красивое лицо, но жесткое и надменное, вы понимаете?

Милли прекрасно ее понимала и полностью разделяла ее точку зрения. Спри спокойно продолжала:

— У нее манера держаться, как… у знающей себе цену высокооплачиваемой женщины для интимных услуг.

Спри добавила еще несколько штрихов к портрету кого-то, кто совсем не был похож на мою милую, очаровательную Кей, но тут Милли подтвердила с энтузиазмом:

— Абсолютно точно! Это она. Теперь я вспомнила. — Она указала на кресло через несколько рядов впереди нас. — Она сидела вон там. Я перебросилась с ней несколькими фразами. Ее в самом деле звали Кей, только не Денвер, а Кей Дарк.

— Спасибо, Милли. Ты душка.

Они обменялись общей радостью в течение пары секунд, и Милли продолжала свой путь по рядам. Спри удовлетворенно повернула ко мне лицо и задумчиво произнесла:

— Дарк. Кей Дарк. Тебя это не удивляет?

— Еще как! Как тебе это удалось?

— Что удалось?

Я помотал головой.

— Забудь. Я все равно не пойму.

* * *

Когда мы получили багаж, Спри прошла со мной в контору «ДОС Рента Драйв». ДОС — это аббревиатура от Долины Солнца, с которой я договорился о прокате машины, когда закрывал наши авиабилеты. Свободными у них оказались только два «кадиллака», и я оформил заказ на прокат одного из них.

Однако на месте выяснилось, что у них только что высвободился «крайслер-лазер-седан», и я попросил молодого клерка со смышлеными глазами оформить мне его вместо «кадиллака», вознаградив его десятью долларами за сообразительность.

— Послушай, приятель, у тебя, случаем, никто не справлялся о том, заказывал ли я машину напрокат, — обратился я к парню, хрустя еще одним десятидолларовым призом «за бдительность». Меня зовут Шелл Скотт.

— Нет, сэр, в мое дежурство нет.

— А кто тут работает, кроме тебя?

— Может быть, кто-то справлялся у Дженни. — Он бросил беглый взгляд на девицу, перебиравшую карточки в нескольких метрах от него. — Одну минуту. — Быстро переговорив с ней, парень вернулся ко мне и доложил с довольной миной. — Точно, сэр. Долговязый жилистый мужчина лет сорока. С большими пшеничными усами. Больше она в нем ничего такого не заметила. Он еще сказал, что встречает вас и боится прозевать. Дженни сказала ему, что вы заказали «кадиллак». А что, она сделала что-то не так?

— Да нет, все в порядке, — улыбнулся я, и бумажка перекочевала в накладной карман его клетчатой рубашки. — Видимо, этот парень хочет сделать мне сюрприз. В любом случае, спасибо. Бывай!

«Кадиллак» тоже стоял на стоянке в трех десятках метров от «крайслера», в который уселись мы со Спри. Я развернулся и проехал в паре метров от «кадиллака», оставшегося у меня слева. Скосил глаза в окно и увидел возле машины, которая первоначально предназначалась мне, двоих мужчин, которые явно не подозревали о том, что я изменил намерения и ангажировал «крайслер». Я надеялся, что они не заметят меня, а если и заметят, то не узнают, тем более, что оба пялились на «кадди». Но они быстренько меня вычислили, в этом не было никакого сомнения. По их немедленной реакции я сразу понял, что эти парни встречают Шелла Скотта и его новую подругу.

Более высокий из них был где-то под метр девяносто, поджарый, жилистый, в помятых джинсах и куртке-ковбойке с кожаной бахромой по низу, под которой у него была темно-коричневая рубашка и платок вокруг шеи. На вид ему можно было дать лет сорок. Черные волосы, кустистые черные брови и пушистые рыжие усы — я так и не решил, что у него крашеное. Второй был поменьше ростом, где-то 1.75-1.80. Примерно моего возраста, худощавый, в темных слаксах, модерновой блестящей рубашке цвета навозной мухи и легком парусиновом жакете. Это был довольно симпатичный темноволосый парень со вздернутыми бровями, придававшими его лицу выражение постоянного удивления. Но самым примечательным и забавным было то, как они обалдели, увидев меня за рулем и Спри рядом.

Спустя минуту, убедившись, что «делегация по нашей торжественной встрече» отстала, чего и следовало ожидать, поскольку, проезжая мимо них, я не заметил поблизости их машины, я весело сказал Спри:

— Самое время отвезти тебя на свидание, детка.

— Я не против. Поехали.

— Знаешь, малышка, я не хотел волновать тебя понапрасну, но теперь, когда сомнения развеялись, просто обязан тебя предупредить. Здесь дело нечисто. За нами определенно следили, когда мы ехали в аэропорт, помнишь тех двоих в машине, что сидела у нас на хвосте? И сейчас двое поджидали нас здесь. Теперь я убежден, что кто-то могущественный с длинными руками серьезно тобой интересуется. Именно тобой, Спри, а не мной. Я в этом деле человек случайный.

— С чего бы это? Просто потому что я приехала повидать отца и подписать эти чертовы бумаги, которые и в глаза не видела?

— Возможно, именно поэтому, а может и нет, хотя я больше склоняюсь к первому. Пока что мы не знаем. Но обязательно узнаем больше, когда повидаемся с Уортингтоном. — Я выдержал паузу и добавил: — Если, конечно, доберемся до него.

Возможно, я несколько сгустил краски, но сделал это специально, чтобы она не думала, что это увеселительная прогулка, и была готова ко всяким неожиданностям. Сам я был абсолютно уверен в том, что Спри находится в опасности.

Выехав из аэропорта, я направился по Двадцать четвертой улице на север к Ван Бюрену, затем повернул к центру Финикса, а точнее — к Сентрал-авеню.

— Эти двое… в машине, — задумчиво проговорила Спри…

— они же просто глазели по сторонам… Может, они искали вовсе не нас?

— Девочка, спустись с облака и не строй иллюзий. О'кей? — жестко произнес я. — Тот долговязый ковбой справлялся обо мне в конторе по прокату автомобилей. Но в одном ты права: они только следили за нами, и это беспокоит меня больше всего. Мне думается, они намеревались прищучить нас прямо около «кадиллака». Если бы они собирались проследить за тем, куда мы отправляемся, то ждали бы нас в своей машине. Черт, а я, как назло, оставил револьвер в Лос-анджелесском аэропорту. Сейчас бы он мне ох как пригодился.

— Не говори такие страшные вещи, Шелл! Я же тебе сказала, что ненавижу оружие и вообще какое бы то ни было насилие. Мужчины иногда звереют, дубасят друг друга и… О, как это глупо! Насилие и жестокость никогда еще ничего не решали…

Я прервал ее пацифистские излияния. Может быть, грубее, чем следовало, но она меня достала своими невинно-наивными рассуждениями. Именно такие наивные, как правило, становятся жертвами всяких негодяев. Я имел немало случаев убедиться в этом. Поэтому я сурово произнес:

— Послушайте, милая леди. Перестаньте потчевать меня сэндвичами с маразмом. Готов поставить самую важную часть своей анатомии против хот-дога, что следующая лягушка, которую вы поцелуете, отнюдь не превратится в Принца Очарование с замком из зефира, как бы вам не хотелось в это верить.

— Фу, какой ты вульгарный, — скривилась она, не распробовав мой сарказм. Пришлось выдать ей еще порцию:

— Если какой-нибудь паскудник направляет на меня пушку и вот-вот нажмет на курок, а у меня есть шанс опередить его, то я обязательно им воспользуюсь и отправлю негодяя на луну. Случись ему промахнуться, а мне попасть — этот вид насилия решит мою проблему, во всяком случае, на какое-то время. То же самое в случае, если другой подонок ждет меня за углом с кувалдой, чтобы распотрошить мне череп, я зайду с другой стороны и сделаю из него отбивную, что решит еще одну мою проблему. А ты говоришь, насилие ничего не решает.

— Откуда в тебе столько злости? Не думала, что ты можешь быть таким саркастичным.

— Извини, Спри, это все из-за того, что мне зачастую приходится иметь дело со всякими подонками: аферистами, насильниками, вымогателями, убийцами. Согласись, контингент не для дипломатического раута. Но я могу быть и другим. В этом ты еще убедишься. Однако хватит лирики. Слушай и запоминай. Двое провожали нас в Калифорнии, двое встречали здесь, в Аризоне. Это предполагает серьезную организацию явно не благотворительного характера. Кто-то все тщательно планирует. Откуда они узнали, что мы собираемся лететь из Лос-Анджелеса в Финикс? — я помолчал, ища правдоподобное объяснение. — Возможно, я кое-что утрирую, кое-что пережимаю, но поверь, ненамного. Просто я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Спри одарила меня потрясной улыбкой. Помолчала, пережевывая мои сваренные вкрутую аргументы, и с чувством произнесла:

— Я… тоже не хочу. Во всяком случае, спасибо за заботу, Шелл. Только… не лишай меня всех моих иллюзий. Без них жизнь так скучна.

— Я и не собираюсь, но одно ты должна уяснить твердо: жизнь — это не райские кущи под голубыми небесами. Никто не хочет, чтобы его били, терзали, шпиговали свинцом или шинковали, как капусту для засолки. Но иногда такое случается даже в сказках. Кто-то вначале превращает принца в страшное чудовище?

Я остановился на пересечении Ван Бюрен с Сентрал-авеню и повернул направо. Четырнадцатиэтажное здание «Хол-Манчестер-билдинг» располагалось в паре километров вниз по Сентрал-авеню, и именно туда мы сейчас направлялись. Однако не бездумно, так как я уже перевел себя в состояние полной боевой готовности. Через полквартала я заметил заправку «Мобил» и рядом с ней платный телефон. Припарковав «крайслер» рядом с будкой, я вышел. Было 6.45 вечера, над городом сгустились сумерки, хотя из пустыни продолжали накатывать знойные потоки воздуха. В самой будке температура была не менее 90 градусов по Фаренгейту, но после кондиционированной прохлады салона «крайслера» мне показалось, что все 90 градусов по Цельсию. Я позвонил Уортингтону по его местному телефону, и он ответил немедленно:

— Это Шелл, Бентли. Мы прибыли, но в Лос-Анджелесе за нами был хвост, а в «Скай Харбор» поджидала парочка шутников, по которым плачет каторга. Сейчас находимся в нескольких кварталах от Сентрал, однако мне не хотелось бы заваливать к тебе через центральный вход, привлекая нежелательное внимание тех, кто может нас поджидать. Какие будут предложения?

Он ответил оперативно, не рассусоливая:

— Спустись до Второй улицы, это пара кварталов восточнее Сентрал. Увидишь Джиллингэм-билдинг, выходящее фасадом на Вторую, а задницей на Хол-Манчестер. Между двумя зданиями есть узенькая аллейка-перемычка. Выйдешь через задний ход Джиллингема и прямиком к заднему ходу Манчестера.

— Неплохо придумано. Я знаю, что у вас в вестибюле четыре лифта, только…

Общественными лифтами не пользуйся. Когда войдете через запасной выход, поверните налево. Там есть грузовой лифт, в нескольких метрах от входа.

— О'кей. Всплыло что-нибудь новенькое со времени нашего утреннего разговора?

— Ничего заслуживающего внимания. Наш клиент позвонил мне вскоре после твоего звонка.

— Романель? Что ему было нужно от тебя?

— Просто сообщил, что разговаривал с тобой, и попросил, чтобы я ждал тебя с его дочкой сегодня вечером. Просил позвонить как только будут выполнены известные тебе инструкции. — Бентли помолчал и добавил: — У него был голос, как с того света.

— Я тоже заметил. По-моему, он неважно себя чувствует, хоть и хорохорится. О'кей, увидимся через десять минут.

Припарковавшись на стоянке перед Джиллингэм-билдинг, Спри и я вошли в здание, быстро прошли через него и, миновав аллейку, вошли в Манчестер. Пока ничего подозрительного. Легко нашли грузовой лифт, зашли в него, и я нажал кнопку «10».

— Я думала, нам нужен двенадцатый этаж, — заметила Спри.

— Именно он нам и нужен. Ничего, разомнем старые кости и поднимемся на парочку этажей пешочком.

— Шелл, ты заставляешь меня нервничать. Ты и вправду считаешь, что эти страсти по Флемингу совсем не лишние?

— Может и лишние. Тебя не захватывает такая игра?

Она лишь слабо улыбнулась в ответ.

Выйдя на десятом этаже, мы осторожно поднялись по лестнице на одиннадцатый, прошли через закрытые двери предбанника, ведущего к лестнице следующего этажа. Пассажирские лифты остались справа. Далее, в десяти метрах слева по коридору, располагалась дверь офиса Уортингтона.

Я бесшумно повернул ручку двери на двенадцатый этаж, приоткрыл ее и осторожно выглянул в образовавшуюся щель. Спри стояла рядом, затаив дыхание. По артикуляции ее губ я угадал слово «потеха».

Как мало она еще смыслила в этой жизни. В щель мне отлично был виден коридор, закрытая дверь офиса Уортинггона. И кое-что еще, чего я больше всего опасался увидеть: в нескольких метрах от лифтов, спиной к нам застыли в напряженных позах два мужских силуэта. Их внимание было приковано к лифтам. Хороши мы были бы со Спри, если бы сейчас вышли из лифта… Это несомненно были «члены делегации» по нашей торжественной встрече в «Скай Харбор». Худощавый негр облокотился спиной о стену, а высокий ковбой поджидал нас, широко расставив ноги и засунув руки в карманы куртки.

Я прикрыл двери и принялся снимать туфли.