Не знаю, кто из нас двоих был больше ошеломлен — он или я. Я удивленно уставился на кучу песка, и лишь потом взгляд мой упал на Блютгетта, и поверьте мне, друзья, я не скоро забуду этот взгляд.

У него было такое лицо, словно его укусил дождевой червь, словно кенгуру предложила ему перейти на «ты», словно он был избран в президенты Америки преобладающим большинством голосов. Нет, Блютгетт просто не мог поверить тому, что он сам видел собственными глазами.

— Черт бы меня побрал! — пробормотал он. — Черт бы меня побрал!

Рот его был широко раскрыт, подбородок опустился на грудь, глаза закатились и зрачки бегали вверх-вниз, вверх-вниз. Пару раз он судорожно сглотнул, пена показалась у уголков его рта, а он все продолжал повторять:

— Черт бы меня побрал! Черт бы меня побрал!

Когда я увидел, что он созрел, я сказал:

— А теперь пришло твое время, Блютгетт, испробовать луч лазера на твоей голове. Прошло какое-то время, прежде чем мои слова дошли до его сознания. Он вновь посмотрел на кучу песка, вместо гранита, наклонил голову в сторону и посмотрел на меня своими все еще выпученными глазами.

Потом, заикаясь, спросил:

— Что… что ты хочешь сделать?

— Я хочу, чтобы ты «раскололся», иначе мне придется…

— Нет…

— Первый вопрос, Блютгетт. Несколько дней назад был убит Джил Рейес. Кто это сделал?

— Эйс и Флипо.

Этим вопросом я хотел проверить честность Блютгетта. Так как я это уже знал из пленки, то он сказал правду.

— А кто отдал приказ закрыть рот Рейесу?

— Не имею понятия.

— Прошлым вечером у Генри Ярроу на Пальма-Драйв собралось по меньшей мере семь человек. Кто были эти семеро?

— Я ничего об этом не знаю. Я даже не знаю, кто такой Генри Ярроу.

— Флипо и Эйс там были, я же в известной степени уверен и в том, что там был твой дружок Фрэнки.

Блютгетт наморщил лоб, но не сказал ничего, поэтому я продолжал:

— Беседа этих семерых записана на пленку. И мне кажется, что именно Фрэнки обнаружил микрофон, и вскоре после этого Фрэнки, Эйс и Флипо похитили человека по имени Фред Дженкинс.

— Да, Фрэнки мне рассказывал. Но о встрече он ничего не говорил.

— Кто был при этом, когда похитили Дженкинса?

— Эйс и Флипо, и еще один, который оставался в машине.

— Кто это был?

— Этого я не знаю.

— Блютгетт, — сказал я угрожающим тоном, — подумай о лазере!

— О, боже ты мой! — Он «выплюнул» пару ругательств, но потом сказал: — После того, как они его схватили, Фрэнки пришел ко мне. О других я услышал позже. И о том, как они взяли Дженкинса в оборот, так, что он потом даже не шевелился. Эйс и Флипо выкопали яму и бросили туда Дженкинса.

— Где это было?

— На площадке для гольфа. Они должны были поспешить, так как начинало светать. Поэтому они выбрали то место, где лежал второй.

— Какой второй?

— Ну тот, которого Эйс и Флипо раньше…

— Рейес?

— Вот, вот.

— А кто распорядился убить меня?

— Это мне сказал Фрэнки. А кто ему сказал, я не знаю. После того, как они схватили Дженкинса, Фрэнки пришел ко мне. Потом кто-то позвонил, и Фрэнки сказал, что это звонят ему. По телефону ему сказали, чтобы он поискал магнитофонную ленту у олеандровой изгороди. А если мы там увидим и тебя, то нам следует убить тебя.

— А кто сказал Фрэнки, чтобы он поискал пленку и убил меня?

— Лекки. Ему сказал это Лекки.

Хотя это не было для меня новостью, у меня все-таки побежали по спине мурашки.

— А что, собственно говоря, делает на Вилле Лекки?

— Я этого не знаю, Скотт. Здесь их много, не так ли? Я тоже…

— Да, ты тоже, Блютгетт. Чего тебе надо на Вилле?

— Ты знаешь, Скотт, я всегда иду туда, куда мне приказывают.

— Почему ты удрал с Палос-Верде? Ведь тебе дали приказ убить меня, Блютгетт?

Он мгновение помедлил.

— Над всем этим надо подумать, Скотт: о том, что мне сказал Эйс, когда мы услышали сирены, и о том, что мне сказал Фрэнки. Вечером у одного человека, которого они называют Кингом, собралось много значительных людей, и я могу себе представить, что они не хотели, чтобы им мешали. И им бы действительно помешали, если бы копы были порасторопнее. А они оказались бы расторопными, если бы там задержались. Поэтому Эйс и приказал «сматываться».

— У меня складывается впечатление, что лейтенант Уитон — друг Пита Лекки. Чего ж вам было бояться копов? Ведь возможно, что в одной из патрульных машин был сам лейтенант.

— Ха, они отлично знали, что Уитона там не было. Тот тоже был у Кинга.

— Он тоже? Что он там делал?

— Откуда мне знать? Эйс только сказал, что мы должны быстро «смотаться» и забрать с собой Фрэнки, чтобы все выглядело мирно и тихо.

— А где находится этот дом Кинга?

— Ты что, не знаешь этого? — он рассмеялся. — Ты же был совсем рядом с ним. Тот большой белый дом с высокой стеной.

— Да, я обратил на него внимание. И там живет ваш Кинг?

— Ерунда. Видимо, его построил какой-то миллионер, которого звали Кингом. И я точно не знаю, прозвище это или настоящее имя. Как бы то ни было, а дом прочный, как крепость. Повсюду вмонтированы прожекторы и сигналы тревоги.

Прежде чем я задал следующий вопрос, мы внезапно услышали шум голосов перед конференц-залом. В следующий момент обе створки двери распахнулись, и в зал вошло минимум двадцать пять человек. Я взглянул на часы. Было без четверти восемь. Через пятнадцать минут доктор Фредзиндер начнет свой доклад.

Блютгетт быстро обернулся, и что бы ни происходило в этот момент в его мозгу, выражение его лица мне не понравилось.

Нас разделяли три шага. Я склонился над столом, а он стоял перед ним. Я даже не удосужился снова связать ему ноги, и сейчас мне вдруг стало ясно, что я совершил ошибку.

Блютгетт снова обернулся, поднял свои лапы, на которых все еще находились наручники, сделал два шага и, впившись руками в отвороты моей куртки, потянул меня через стол.

Нападение было столь неожиданным, что я даже не сделал попытки защититься. Я почувствовал, как какая-то сила подняла меня вверх, как в меня вцепились какие-то когти, как я потом перевернулся и поплыл по воздуху.

Я никогда не забуду эти секунды чистого полета. И сейчас я даже не помню, приземлился ли я на руки или на ноги, я только помню, что опрокинул первые три ряда стульев и что моя голова обо что-то крепко ударилась. Когда я пришел в себя, я увидел, что окружен людьми. Я видел ножки стульев, ноги людей и до блеска натертый пол. Все еще немножко кружилось у меня перед глазами, но потом я снова стал видеть хорошо.

— Что, черт возьми, это было? — спросил один из мужчин. — Мы как раз хотели войти, а тут какой-то великан бросил вас по воздуху. Да, такого чудовища я еще ни разу не видел. Вы ничего не сломали? Судя по всему, на вас и живого места не осталось…

— Где он? Я хочу ему…

— Не надо испытывать судьбу, — ответил мужчина, чье лицо я не мог видеть — мне закрывало кругозор опрокинутое кресло. — К тому же вы его все равно не догоните. Он убежал три-четыре минуты тому назад.

— Так давно?

Я медленно поднялся на ноги. При этом опрокинул еще два стула, которые стояли на пути. Шатаясь и игнорируя вопросы окружающих, я поплелся к выходу.

Свежий воздух благотворно подействовал на меня. В этот момент раздался удар грома и начался дождь. Погода в Аризоне меняется очень быстро. Я побежал к черному ходу, не обращая внимания на лифт, быстро поднялся по лестнице и, когда засовывал ключ в замочную скважину, услышал, как у меня в номере зазвонил телефон.

Когда я был у аппарата, телефон все еще звонил, но в этот момент я вспомнил, что в спешке забыл закрыть за собой дверь. Конечно, не обязательно в эти минуты ко мне должен был кто-нибудь влезть, но все равно, оставлять дверь открытой, когда Блютгетт бродит на свободе, было неприятно. Я заглянул в темноту коридора, закрыл дверь и снял трубку.

— Алло? — услышал я голос. — Мистер Скотт?

— Да. Кто со мною говорит?

— Говорит Эллиот Ирвин, мистер Скотт. Я звонил вам двадцать минут назад, но вас…

Я бросил взгляд на часы. Было пять минут девятого.

— У меня были кое-какие дела, — сказал я. — Вы чего-нибудь добились, профессор?

— Да, конечно! — голос его был взволнованный. — Три голоса на спектрограмме идентичны. Я очень доволен результатами.

Я тоже был доволен.

— Какие три? Так как я не исключал возможности, что мой телефон прослушивается, мы договорились оперировать цифрами и буквами. Я дал профессору копию записей, где участники заседания были помечены буквами. На моей бумаге под номером один был помечен Генри Ярроу, потом шли одиннадцать членов совета, и под номером тринадцать я пометил лейтенанта Уитона.

— Итак, говорите, профессор, — сказал я еще раз.

— Номер два — А, номер шесть — Д и номер тринадцать — Б. В моей голове внезапно загудело, когда я осознал, что мне только что сказал профессор. И все дело лежало передо мной, как на блюдечке, мне нужно было только собрать доказательства.

— Профессор, я ваш вечный должник. Вы даже представить себе не можете, как важна для меня та работа, которую вы проделали. Но я вас прошу понять, я вам сейчас не могу приносить слова благодарности, так как у меня очень много дел.

— Мы еще поговорим с вами попозже, мистер Скотт.

— В этом можете быть уверены, профессор.

Я повесил трубку. Теперь сразу расшифрую числа и буквы: Пит Лекки принимал участие в разговоре в доме Ярроу. Я не был очень удивлен тем, что пятым собеседником в доме Ярроу оказался лейтенант Уитон, который значился у меня в списке под номером тринадцать. Это был как раз тот человек, который призвал своего собеседника убить Шелла Скотта.

Последним человеком под номером шесть был преподобный Стенли Арчибальд. Когда я говорил с ним первый раз, он мне солгал. Солгали мне также миссис Блессинг и Генри Ярроу, и я наконец-то узнал, почему был убит Джил Рейес. Я знал, кто приказал убить его и почему.

Я должен был еще раз прослушать пленку. Я положил ее в сейф отеля. Когда я попросил выдать ее, служащий отеля спросил меня:

— Вы говорили по телефону?

— С кем?

— С какой-то дамой?

— Она не назвала своего имени. Я сам говорил с ней, и она меня спросила, где она сможет вас застать, так как в номере вас нет. Кроме Лукреции, мне не пришла в голову ни одна дама, которая могла бы мне звонить по телефону.

— Это от нее записка?

Я показал на записку в моем отделении. Он покачал головой.

— Записку оставил господин, который звонил вам примерно час назад. — Он протянул мне записку, и я прочел: «Шелл, позвоните Тони. Это очень срочно. Позвоните по номеру…»

Это не был номер Тони Бризанта. Наконец он дал мне пакет из сейфа, и я прошел к телефонистке. Она сказала, что дама звонила без десяти семь.

— А вскоре после этого почти одновременно последовали три других звонка. Я все время звонила в ваш номер, хотя вы и не отвечали…

Я перебил ее:

— Да, вы, конечно, сделали все возможное.

Потом я повернулся и быстро направился к своему номеру. Войдя в комнату, я позвонил по тому номеру, который значился в записке.

Трубку сняла женщина.

— Кто говорит?

— Шелл Скотт. Меня просили…

— Да, да. Обождите минутку.

Полминуты молчания, а потом:

— Шелл?

— Да, это я, Тони.

— Я вам звонил, но вас не было дома.

— Я знаю. В чем дело, Тони?

— Как насчет Лукреции? Она пропала.

— Пропала? Что это значит?

— Пропала и все. Уехала в моей машине. Вот уж не думал, что она уедет. Я ей сказал: «Лулу, ты останешься дома…» — голос его звучал так, словно Тони находился перед нервным срывом.

— Тони, успокойтесь. Расскажите все по порядку. Что случилось?

— Я был у наших соседей, где нахожусь и сейчас, так как не хочу пользоваться своим телефоном. Мне кажется, что Лулу кому-то звонила, возможно вам, Шелл. Мама сказала, что слышала, как она разговаривала, но сказала, что не знает, с кем она говорила и что говорила. А когда я пришел домой, она взяла машину…

— Но это еще не значит, что…

— Подождите минутку, Шелл. Я сперва был просто немного озабочен. Я думал, что она вот-вот вернется. Но она… — Он замолчал, и я услышал его тяжелое дыхание. — Час назад мне позвонил дорожный патруль. Они мне сказали, что моя машина найдена на шоссе между Виллой и Скоттсдейлом.

— Найдена? Она была повреждена?

— На левом крыле небольшая вмятина и все. А передними колесами она стояла на обочине.

— А Лукреция?

— В машине никого не было. Она исчезла.

— О, боже ты мой!

Целый поток слов вырвался вдруг изо рта Тони, я мог понять только отдельные слова, потому что большинство слов было итальянских. Я был не менее, чем он, взволнован, и я сказал:

— Да успокойтесь вы, Тони, черт вас возьми. Я тем временем успел многое узнать и я смогу помочь, если вы возьмете себя в руки.

— Но ведь она… — Он замолчал. Последовала пауза, а когда я вновь услышал его голос, он был более спокойным и более уверенным: — Я хочу вам рассказать, как все было. Ближе к вечеру Лулу и я отправились к миссис Рейес. Мы не хотели оставлять ее одну в ее горе. Нас отвез к ней сержант Стрикер. По дороге на Пальма-Драйв Лулу внезапно сказала: «Отец, вон едет мистер Ярроу». Я посмотрел в ту сторону и действительно увидел его в машине. Но это была другая машина, и дом, перед которым она стояла, был другой, а не тот, перед которым я его видел во вторник утром. Я сказал об этом Лу, и она захотела обязательно знать, где я видел мистера Ярроу во вторник утром, когда я с Рейесом… — Он судорожно сглотнул.

— Я знаю, какой дом вы имеете в виду, Тони. Это был тот дом, в котором собирались семь гангстеров. Дженкинс организовал прослушивание не в доме Ярроу.

— Не понимаю.

— Это долго объяснять, Тони. Продолжайте лучше.

— Когда мы вернулись домой, я подумал, что будет лучше, если я вам сообщу об этом… Ну, что мы видели Ярроу перед другим домом. Поэтому-то я и пошел к соседям, чтобы позвонить вам.

— Вы сказали Лукреции, что вы собираетесь делать?

— Нет. Я только сказал, что вернусь скоро. Но я отсутствовал минут десять, поскольку не мог вас отыскать, а когда вернулся, Лулу уже не было. На маленьком столике рядом с телефоном лежала газета, и она была раскрыта на той странице, где говорилось о перестрелке перед домом Ярроу, и Л у подчеркнула карандашом адрес.

— Пальма-Драйв, 1694?

— Да. Это важно? Я не знаю, соответствует ли действительности номер дома. Я знаю только, что это был другой дом.

— Да. Теперь я это знаю, Тони. Скажите, вы предупредили Лукрецию, что мы опасаемся, что телефон прослушивается?

— Нет… — Он помолчал. — О, боже, это была моя ошибка… Если это моя вина…

— Может быть, это не играет никакой роли, Тони. Но тем не менее мы должны исходить из того, что Лукреция сказала по телефону нечто, что не понравилось гангстерам. Мне хотелось бы поговорить с сержантом Стрикером.

— Он ушел.

— Ушел? Когда?

— Около семи, в начале восьмого. А несколькими минутами позже меня вызвал по телефону дорожный патруль.

— Он вернется? Почему он уехал?

— Я не знаю, вернется ли он. Ему позвонил лейтенант Уитон, потому что у него было какое-то специальное задание для Стрикера. Сержант сказал, что лейтенант — его начальник, когда капитан отдыхает, и поэтому он должен ехать.

Я не знаю, почему я так воспринял это известие, но я почувствовал, как лоб у меня покрылся потом.

— Тони, у вас ведь есть оружие в доме, не так ли?

— Да, два ружья, но…

— Отправляйтесь домой, зарядите ружья и опустите жалюзи…

— О, боже ты мой! Вы думаете…

— Дело не в том, что я сейчас думаю, Тони. Делайте то, что я сказал. А я должен повесить трубку. До свидания!

Это случилось как раз в тот момент, когда я повесил трубку. Я сразу понял, что это такое. Позади себя я услышал какой-то треск, который мог бы конкурировать с летним громом.

Я стоял спиной к двери, но уже знал, что кто-то вломился в эту дверь.

Прежде чем обернуться, я нагнулся, и тут я увидел его — я должен еще сказать кого? Он обрушился на меня, как огромный выкорчеванный дуб, с руками, как крылья ветряной мельницы, к которым еще прилипали наручники. Соединительная цепочка была порвана в середине, но это было еще не все.

Позади Блютгетта виднелся целый полк его соратников. Они перелезали через дверь, которая плашмя лежала на полу, и по их лицам было видно, что пришли они сюда не для того, чтобы выпить на брудершафт. Блютгетт был в такой ярости, что измолотил бы меня в муку, если бы я остался стоять. Но я не остался стоять, а в последний момент увильнул и услышал, как этот монстр ударился о стену. Я еще успел понадеяться, что каменщики в Аризоне кладут приличную стенку, но это была напрасная надежда.

Зато небо послало мне другое утешение. Тех, кого я сперва принял за полк соратников, оказалось в действительности только трое, из которых я двоих узнал: Эйса и молочное лицо Счастливчика Райана. У третьего была смуглая кожа, маленькие черные глазки и тонкие черные усы.

У меня не было времени даже схватиться за кольт. Другие тоже не вытащили оружия — вероятно, они боялись поднять шум в отеле.

Ближе всех ко мне стоял Эйс. Он прыгнул на меня, подняв одну ногу и вытянув вперед руки, сжатые в кулаки.

Мне было все равно, что успеют со мной сделать остальные, но Эйса я хотел схватить! И я заполучил его. Я слегка согнул ноги в коленях, бросил свой торс вперед и всадил ему в пузо сперва мой правый кулак, а затем сразу и левый. Изо рта у него с шипением вырвался воздух, и он упал набок. У меня не было времени разглядеть, куда он приземлился.

Увидев, как взлетела в руке обтянутая кожей дубинка, я наклонил голову в сторону. Дубинка лишь чиркнула по мне, но этого было достаточно, чтобы я на мгновение потерял равновесие.

И тут опять подоспел Блютгетт.

Я увидел, как на меня летит его кулак, хотел увильнуть, но не успел.