«Тем же местом» была бензозаправочная станция на Катуэнга, принадлежавшая компании «Шелл».

Через девятнадцать минут после звонка Бена Кахна, я оставил «кадиллак» у колонки, попросив служащего залить полный бак, и зашел в мужской туалет.

В нем никого не было видно, но дверца одной кабинки была закрыта, и я произнес:

— Бенни?

Он вышел и закурил сигарету:

— Здорово, Скотт. Может, мне причитается еще кусок?

— Будем надеяться, Бенни, — я-то очень надеялся, что его информация стоит того.

Он не стал терять время:

— Тебя все еще интересует, где хоронятся Ники Домано и его люди?

— Еще как.

— Не знаю точно, но, кажется, я засек их. С час назад я подъезжал к городу по Кипарисовой. Несколько парней в большом «империале» обогнали меня, несясь, как черти — я давал шестьдесят, — и я разглядел парня, сидевшего с моей стороны. Это был Пит Питерс. Его кличут «Ирландец» Пит — он пьет ирландское виски. Знаешь его?

Я отрицательно покачал головой.

— Он пашет на Ники. Службу он проходил в саперных частях, рвал мосты и все такое. На гражданке стал рвать сейфы. Спец, отвешивает с точностью до унции взрывчатку, необходимую для вскрытия любой жестянки. Ловкий тип. Но главное — он работает на Ники.

— Ты видел только его?

— В машине было еще трое-четверо, но я узнал только одного. Достаточно. В миле от меня они свернули на проселок слева. Я не стал там задерживаться, но примерно в полумиле на возвышенности стоит одинокий дом. Вокруг ничего, кроме кипарисов. Вероятно, это их пристанище. Ну, эта информация стоит куска?

— Да, если ты уточнишь месторасположение.

— Нет ничего проще. Чуть дальше за проселком, на который они свернули, я проехал мимо большого старого деревянного дома, готового вот—вот рухнуть. Там был старик, рассыпающийся, казалось, на ходу. Он копал ямки, как он сказал, под вывеску «Звероферма Эбена». Если поедешь отсюда, в миле или чуть меньше за этим зоопарком увидишь проселок справа.

— Зоопарк? Животные под тентом?

— Ага, только без тента, просто несколько загонов во дворе. Оттуда я не мог видеть дома, куда направились «мальчики» Ники, значит, и они не могли видеть меня. Поэтому я остановился поболтать со стариком. Я спросил его, не знаком ли он с соседями. Он никого не знает. Сам только что переехал из какой-то дыры в пятидесяти милях оттуда, где брал по паре монет с местных фермеров за показ своих животных. А может, и за то, чтобы посмотреть на него. Если посадить его в клетку, я сам заплатил бы пару монет за такое удовольствие. Мог бы насладиться таким зрелищем раз четыреста.

Он намекал. Я достал бумажник, выудил стодолларовую банкноту и протянул ему.

— Не убирай пока свой бумажник. У меня есть еще новость. И большая.

Я улыбнулся. Может, не очень искренне, но улыбнулся:

— Большую новость ты припас напоследок?

— Это мой бизнес, Скотт.

Я вынул полсотни, две двадцатки и десятку и убрал бумажник.

— Настолько большая?

— Еще бы. Ты даже не поморщишься.

Я сложил банкноты пополам и протянул ему:

— Вперед.

— Твой телефон на подслушке.

Я вытаращился на него.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Точнее, оба твоих телефона подслушиваются.

Я отдал ему сотню.

— Ты ведь знаешь «Тропикс»? — спросил он.

— Конечно, — это был бар с музыкальным автоматом в центре Лос-Анджелеса. Им владел через подставное лицо один рецидивист с двумя отсидками за спиной, которому нравилось общество родственных птичек. В его баре недавно освободившийся из тюрьмы клиент мог спокойно выпить и насладиться общением с корешами. Случайно забредшим в него туристам этот бар показался бы скучным и бесцветным. Но если ты не турист и сечешь по фене, ты можешь иногда услышать весьма любопытные и красочные разговоры.

— Я был там вчера ночью, — продолжал Бенни, — пил пиво и прислушивался ко всему, что могло бы заинтересовать тебя. И кто бы ты думал зашел туда? Один из твоих коллег — Нил, не знаю его фамилии. Маленький, круглолицый парень с толстым задом.

Я понял, о ком он говорил: бывший частный детектив, лишенный своего патента, но не потерявший своих энциклопедических познаний в электронике и умения устанавливать подслушки. Мы поддерживали вполне дружеские отношения, но теперь им пришел конец.

Бенни продолжал рассказывать:

— С ним была шикарная блондинка, на два фута выше его, роскошно сложенная. — На его лице промелькнула усмешка. — Они заняли заднюю кабинку рядом с мужским сортиром. Оба уже здорово набрались и продолжали пить неразбавленное. — Он открыл дверь кабинки и швырнул туда окурок. Послышалось шипение, свидетельствовавшее, что он попал точно в цель. — Короче, я зашел в сортир, оставив щель в двери. Нил старался произвести впечатление на эту бабенку, но ему никак не удавалось уговорить ее. Наконец он похвастался, что только что установил подслушку на пещеру Шелла Скотта. Сказал: «Я так опутал сукина сына проводами, что он даже икнуть не может без того, чтобы я этого не записал». Это произвело впечатление на девицу.

— Так и сказал: «сукина сына»?

— Ага. Для начала. Хочешь услышать, как еще он тебя называл?

— Забудь об этом. Он устроил подслушивание только телефонов или всей квартиры?

— Как я слышал, только телефонов.

— Он не проговорился, для кого сделал это?

— Нет.

— Не в курсе, где я мог бы найти его сейчас?

— Опять же нет.

— Почему ты не позвонил вчера же ночью?

— Я звонил. Он и блондинка появились в баре около одиннадцати. Я позвонил где-то в полночь. Ты не ответил. Да и не очень-то мне хотелось звонить по подслушиваемому телефону. Отложил на утро. Черт, ты должен сказать спасибо за то, что я вообще позвонил!

— Я больше чем благодарен...

— Я провел сорок минут в этом треклятом нужнике. Сорок минут прижимая ухо к щели и зажимая нос. — Он оглядел белые стены. — Сортиры... История моей жизни...

— Ты хочешь сверхурочной оплаты, Бенни?

Он покачал головой.

— Я хотел два куска и получил их. Я доволен. А ты?

— Пожалуй, больше, чем ты.

— Хорошо. — На его лице снова промелькнула улыбка. — Теперь, когда я живу честно.

Время шло к полудню, когда я съехал с шоссе в сторону Голливуда, намереваясь побывать на Кипарисовой дороге и осмотреть район, где — может быть — шайка Ники Домано устроила свою штаб-квартиру.

Остаток утра я потратил на проверку звонков, которые зафиксировала Хэйзел, телефонистка с коммутатора здания «Гамильтон», где находится мой офис, и на попытки найти Нила. Звонки, как оказалось, не имели отношения к делу Александера-Домано.

В «Тропиксе» я узнал имя блондинки, с которой накануне ночью гулял Нил, но никто не мог сообщить, где можно отыскать ее или самого Нила. Когда я наконец найду его, я задам ему такую трепку, что у него будет полное основание называть меня «сукиным сыном».

По боковому шоссе я выехал на Сенсет, остановился у перекрестка, но невнимательно проверил Бульвар слева. Услышав звериный рык клаксона, я врезал по тормозам — в футе от моего переднего бампера проревел огромный красный бензовоз.

Я ухитрился все же влиться в поток машин на Сенсете, ни с кем не столкнувшись и не испытав сердечного приступа. Можно умереть и не от пуль, подумал я. Для этого есть множество способов. Хватит и малейшей неосторожности...

Тут-то меня и осенило.

Мысли проносились в моей голове, как маленькие красные бензовозики.

Говорят, перед глазами умирающего человека проскакивает вся прожитая им жизнь. Со мной этого не случилось, но бензовоз, проскочивший так близко от меня, сдвинул немного тумблеры в моей голове. Все случившееся с того момента, как Зазу позвонила в мою дверь, пробежало перед моим мысленным взором, и я сказал вслух:

— Черт! Почему бы и нет?

Я обкатал эту мысль, взвесил ее. Остановившись перед красным светом, я протянул руку под приборную доску, взял трубку радиотелефона, назвался и попросил соединить меня с отделом по расследованию убийств. К тому времени, когда зажегся зеленый, мне ответил Сэмсон.

— Сэм, здесь Шелл. Кажется, я знаю, как найти тело Мэтью Омара.

— Тело? Ты так уверен, что он мертв?

— Ясно, мертв.

Сэм выругался. Я как-то и не подумал, что ни к чему ему еще один труп с дырками.

— И ты можешь это доказать?

— Да нет. Но...

— Так я и думал, Шелл, через десять минут я встречаюсь с шефом. В его обеденный перерыв и мой тоже. А через пару часов на похоронах Гарри Дайка соберется около сорока головорезов, кипящих злобой к Домано и его бандитам. Мало было смерти Дайка, так еще убили и Верма. Если же появится и труп Омара...

Его голос замолк. Не то, чтобы он перестал говорить, — просто мой радиотелефон был на последнем издыхании. Он барахлил уже с неделю. Я плохо соображаю во всяких там микросхемах и тому подобном, но до сих пор я ухитрялся налаживать его. Для этого нужно было всего лишь удачно стукнуть ногой по маленькому ящичку, и он опять начинал фурычить. Какое-то время.

— Минутку, Сэм, я тебя не слышу...

Я замолчал — он тоже вряд ли слышал меня. Чувствовал я себя глуповато, как любой набравший номер и услышавший в ответ: «Вы ошиблись номером». Я поднял ногу, прицелился и — бац! Попал точно. Надо или починить радиотелефон, или купить новую пару туфель. Однако и на этот раз сработало.

Сразу после «баца» послышалось:

— ...Они выслушают панегирик о том, каким замечательным парнем был их кореш, потом пройдут мимо гроба, чтобы посмотреть на него...

— О’кей, Сэм, я понимаю, что ты занят.

Таким разговорчивым Сэм бывает не чаще раза в год. Я знал, что он испытывал большое давление. Газеты наседали на отдел, а шеф наседал на Сэма, и ему, как я догадывался, нужно было хоть изредка спускать пар. К тому же он наверняка не спал последние сутки, если не дольше. Поэтому и не был расположен к выслушиванию сложных объяснений.

Я катил по Сенсету, приближаясь к Винной, перестроился в левый ряд и продолжил:

— Забудь все, что я говорил, Сэм. У меня появилась другая идея.

— Мне не нравится...

— Есть что—нибудь новое из лаборатории?

— Кровь в «люксе» в обоих случаях группы О, резус-фактор отрицательный. Под ковром в доме Омара — положительный. Но это мало что дает. У Омара может быть любая группа. Мы этого не узнаем, пока не найдем самого Омара. Или его тело.

— Блестяще.

— Чего там блестящего...

— Я найду его для тебя... Так я думаю. Сэм, не беспокойся об этом. Только сделай одолжение. Подожди у телефона, пока я не перезвоню, хорошо?

— Я же сказал, что через десять минут... черт, уже через пять...

— Сэм, я почти дома, — я был уже близко, тормозил у дорожного знака на Винной. Через несколько кварталов Винная переходила в Россмор, на которой находился отель «Спартан». — Мне нужно сделать еще кое-что, но я позвоню тебе, как только переступлю порог дома. Не позже, чем через пять минут. О’кей?

Он еле слышно выругался, потом сказал:

— О’кей.

— И не обращай внимания на то, что я буду говорить, просто подыграй мне. Договорились?

— Договорились, — он сделал паузу. — Я надеюсь, черт тебя побери, что ты знаешь, что делаешь?

Я тоже надеялся. Но этого я Сэму не сказал. Сделав левый поворот на Винную, я опять схватил трубку.

Было пять минут пополудни. У меня ушло три минуты на то, чтобы дозвониться до нужного мне человека — Джима Нельсона с 14-го канала местного телевидения. Каждый вечер в семь тридцать он выпускал получасовую программу общенациональных и местных новостей. Гвоздем программы были сцены, зафиксированные телекамерой с вертолета, довольно остроумно прозванного «Колун-14».

Его экипаж из двух человек снимал пожары, бедствия вроде наводнений и землетрясений, пробки на дорогах. Когда же не случалось ничего достаточно кровопролитного или катастрофичного, они просто заглядывали с неба в различные уголки Города Ангелов и Голливуда, делая зарисовки их дневной и ночной жизни.

К тому времени, когда Джим наконец ответил, я уже припарковался за «Спартаном» и оглядывался вокруг — я всегда делаю так, поскольку частенько вызываю нездоровый интерес со стороны нелучшей части лос—анджелесского населения, а уж сегодня — думалось мне — тем более.

— Джим, это — Шелл Скотт.

— Привет, Шелл. Что ты по...

— Джим, я чертовски тороплюсь. Послушай меня, позволь мне попросить тебя об одном одолжении и непременно скажи «да».

— Если бы даже это был не ты, я бы не сказал «да»...

— Пошли своих ребят на вертушке за мной сюда...

— Минутку. Куда это сюда?

— Я сейчас в «Спартане», так что им нужно сесть напротив на территории Клуба «Уилшир» и...

— Ты сбрендил...

— ...подхватить меня. Земля здесь ровная, и я буду уже ждать...

— ...точно, спятил.

— Может быть, Джим, но, пожалуйста, не прерывай меня.

Было уже десять минут первого. Именно в этот момент Сэм должен был сидеть или стоять, или даже отдавать честь перед внушительным письменным столом еще более внушительного начальника полиции Лос-Анджелеса. Я быстро продолжил:

— Послушай, ты мне ничего не должен. Но сделай это, и я буду тебе очень обязан. Даю тебе слово: как только тебе потребуются услуги частного сыщика, позвони мне, и я брошу все и буду пахать на тебя. Бесплатно. Круглосуточно. Столько, сколько тебе понадобится.

Я передохнул, пока он выдавил из себя:

— Ух, — подумал несколько секунд, потом сказал:

— Забавно. Ты вполне можешь мне понадо... Ладно, это потом. Зачем тебе вертушка?

— Забрать меня отсюда и полететь, куда я скажу — пока еще не знаю, куда именно. Но если все получится, твои ребята сделают отличную съемку для вечерней программы: как головорезы откапывают труп.

— Какие головорезы?

— Пока точно не знаю.

Я пытался думать одновременно о многих вещах. И меня обуревали сомнения. Может, проскочивший Мимо меня здоровенный бензовоз просто перемешал мои шарики. Все казалось таким очевидным, таким логичным. К черту всякие сомнения!

— Чей труп? — спросил Джим.

— Мэтью Омара.

Это его заинтересовало:

— А, знаю. Так он мертв?

Я проглотил ком в горле. К черту сомнения, напомнил я сам себе.

— Да.

— И «Колун-14» сможет заснять бандитов, вырывающих из земли его тело?

— Да, — я проглотил еще один ком. — При условии, Джим, что я не спятил на самом деле.

— Насколько я знаю, ты точно чокнутый.

— Если бы это зависело только от меня, я бы настаивал на девяноста процентах вероятности. Но для тебя это пятьдесят на пятьдесят. — Я сделал паузу. — Подумай только, Джим. Если ты покажешь такое сегодня вечером, какой это будет успех, настоящий триумф...

— Не захлебнись от восторга...

— Громилы вскрывают могилу убитого человека, вырывают его — блеск! Может, ты даже получишь Нобелевскую премию...

— За это не дают. Но...

— Или Пулитцеровскую пре...

— И ее не...

— Черт, ну Оскара или что там еще. Подумай о доброй службе, которую ты сослужишь обществу...

— Хорошо-хорошо, успокойся. Дай подумать. Пожалуй, я это сделаю. Попытаюсь. Но только в этот раз.

— Джим, другого такого раза не будет.

— Я член клуба и, наверное, смогу договориться с администрацией. Но как быть с другими членами...

— На это нет времени.

— Шелл, наверху «Башни Ли» есть вертолетная площадка. Почему нельзя подобрать тебя там?

— Джим, на это просто не будет времени. После того, как я позвоню Сэму, у нас будет только две-три минуты... — я замолк, размышляя, потом продолжил скорее для себя, чем для него. — Да, Сэм ждет моего звонка. Уже может быть поздно. Если мы не поторопимся, громилы могут уехать на кладбище...

— Омар на кладбище? — прервал меня Джим.

— Нет, я думал о похоронах. Джим, мне нужно бежать. Позвони вертолетчикам и подыми их в воздух. Пока они будут лететь, ты договоришься со своим клубом. Ты всегда сможешь отозвать их...

— Хорошо, Шелл. Но если эта хохма не выгорит...

Его голос смолк. Телефон шелестел. Бац! Ничего. Я ударил его еще раз. Ничего. Дурная примета.

Я бросил трубку на крючок, выпрыгнул из «кадиллака» и метнулся в «Спартан».

В двенадцать четырнадцать я уже набирал телефон в своей квартире. Ответил Сэм.

— Сэм, это — Шелл. Я...

— Дьявол те...

Я боялся, что случайно под влиянием момента он может сказать что-то не то, и поспешно прервал его.

— Послушай минутку, старик. Мы с тобой уже говорили о Мэтью Омаре и кровавом пятне под ковром в его доме.

Сэм овладел своим голосом:

— Верно.

— Тебе нужен Омар, чтобы сравнить группу его крови с кровью, найденной в доме. Ну что ж, я надеюсь найти вскоре Омара, вернее его тело.

Короткое молчание, потом Сэр отлично включился в игру:

— Его тело? Ты думаешь, он мертв?

— Черт, конечно, мертв, — сказал я так, как говорил ему всего несколько минут — столько уже минут назад! — Я известил своих людей по всему городу и через несколько минут буду знать точно, где он похоронен. Сейчас я ухожу, чтобы встретиться с моим осведомителем. Ты понял, Сэм.

— Ясно.

Я хотел, чтобы было абсолютно ясно, что информацию о трупе я получу не дома, не по домашнему телефону. Поэтому я повторил:

— Я уйду сразу после нашего разговора, Сэм. Уверен, что через несколько минут буду знать, где искать Омара. Когда вы получите его тело, то проверите группу крови, но я полагаю, что вы сравните и пули с теми, что были извлечены из других трупов. Так?

— Естественно.

— Начни с пуль, выпотрошенных из Старикашки.

— Из Старикашки? — он удивился, но тут же пришел в себя. — Ты имеешь в виду Гарри Дайка. Да, конечно...

Голос его стих. В трубке слышались какие-то звуки — он, кажется, двигался, может быть, вставал. Потом я услышал:

— О, приветствую, шеф.

Вот и все. Я слышал, как заговорил другой голос, но не мог ничего понять — так, отдаленное журчание приливной волны. Шеф говорил низким, спокойным, тихим голосом, что не предвещало ничего хорошего. Паршиво.

Но я довел свою роль до конца:

— Я тебе позвоню, как только все узнаю. Спасибо. И извини, что задержал тебя, Сэм.

Положив трубку и мысленно пожелав Сэму удачи, я помчался.

Вертушка висела уже над головой, когда я выбежал из дверей «Спартана». Поцарапав руку, я перемахнул через проволочный забор Клуба «Уилшир». Вертолет завис в нескольких футах над прекрасным полем для гольфа. Однажды я уже побеспокоил в этом клубе игроков, и они гнались за мной, размахивая клюшками. Теперь же с этим вертолетом, взявшимся неизвестно откуда, — нет, я даже думать об этом отказывался.

Вертолет сел, слегка покачиваясь. На его выпуклом боку откинулась дверца, я быстро забрался внутрь и прокричал:

— Вверх! Вверх!

И мы понеслись вверх.

Отдышавшись немного, я сказал пилоту, куда лететь, и велел поторопиться. Лопасти над моей головой стремительно закрутились, когда Он дал газ. Я уселся на заднее сиденье за его спиной, пока он быстро поднимал вертолет и разворачивал его.

Пилот обернулся, посмотрел на меня и спросил:

— Не будете ли так добры сказать нам, в чем, черт возьми, дело?

Это был черноволосый мужчина с морщинистым лицом, лет сорока. Справа от него сидел оператор — парень помоложе, с кустистыми бровями над маленькими глазками, с плотно сжатыми губами, с выражением постоянного недоумения на лице. Я не знал их, мы раньше не встречались.

— Меня зовут Шелл Скотт, — сказал я.

— Это нам уже известно. Джим велел нам подобрать некого Шелла Скотта в Клубе «Уилшир» через дорогу от «Спартаны» и поступить в ваше полное распоряжение. Это все, что он сказал. Я заставил его повторить это дважды.

— И вы узнали меня сверху?

— Кто еще ждал бы там вертолет?

— Ага. Тут вы правы. Итак, примерно через минуту...

Я замолк, стараясь разглядеть, что там внизу. С высоты в милю было довольно далеко, и мне показалось, что я мог уже различить большой розовый дом Сирила Александера.

— У вас есть бинокль?

— Конечно, — ответил оператор.

— Можно им воспользоваться?

— Вы — наш босс.

Он достал тяжелый большой бинокль и протянул мне. Я сфокусировал его на розовом доме Александера, который узнал по полосатой парусине на лужайке и двум коттеджам сразу за металлическими воротами. Не было видно никакого признака активности ни в поместье, ни на Олеандровой дороге, если не считать машины, делавшей двадцать-тридцать миль в час, но она явно не могла меня заинтересовать. Я присмотрелся к бассейну — пусто, не повезло. Вероятно, Зазу плавала только по утрам.

Потом я поднял бинокль чуть выше и повел им влево. Я знаю неплохо район Голливуда, но снизу. Сверху же все выглядело иначе. Но через несколько секунд я все же нашел обсаженную деревьями Кипарисовую дорогу. Она проходила в трех кварталах от дороги, на которой стоял особняк Александера. По Кипарисовой я повел биноклем на запад, в сторону океана.

Этот дом находился в пяти-шести милях к западу от поместья Александера в том месте, которое в этой части Южной Калифорнии приблизительно могло называться лесом. Единственное здание на вершине небольшого холма, и я был уверен, что именно это место описывал Бенни Кахн. Не только потому, что к нему вел проселок от Кипарисовой, но и потому также, что за ним стояли три... нет, четыре автомобиля.

В полумиле от дома, на этой стороне Кипарисовой, виднелось ближайшее к нему здание — несомненно та самая упомянутая Бенни развалюха, где приютились то ли зоопарк, то ли ферма.

Когда я повел бинокль обратно к поместью Александера, там развернулось стремительное действие.

Бежали четыре мужика — не трусили, а бежали во весь опор — от одного из коттеджей к светло-синему седану, стоявшему на красной гаревой дорожке, и каждый нес нечто похожее — отсюда, сверху — на зубочистку.

Но я усек, что они несли — вовсе не зубочистки, а лопаты.