Игорь собирал пневматический самонаклад; печатной машины. Это был простой и очень, остроумно задуманный механизм, полностью устраняющий нудный, однообразный труд накладчика, который всю смену с монотонностью автомата накладывает на барабан листы бумаги.

Самонаклад, деловито посапывая, осторожно снимал своими резиновыми щупальцами-присосками со стопы верхний лист бумаги и аккуратно накладывал его под зажимы барабана. Одновременно он придирчиво исследовал каждый сантиметр листа и, если находил оторванный край, загнутый уголок или другой какой-нибудь изъян, громко сигнализировал об этом, требуя немедленного вмешательства человека.

Приходил рабочий, выдёргивал бракованный лист и, нажав кнопку, снова пускал в ход умную, знающую своё дело машину.

Работая, Игорь думал, что хорошо бы установить такой аппарат для распознавания людей и их поступков. Очень всё сложно и не всегда понятно. Ведь научились же делать сложнейшие механизмы и насквозь просматривать стальные листы, научились видеть и слышать, что происходит в глубинах океанов и на огромных высотах стратосферы.

А вот сам человек ещё остаётся недосягаемым. Человеческая душа глубже океана и менее доступна, чем стратосфера. Её не просмотришь, не прощупаешь никаким аппаратом.

Задумавшись, Игорь не заметил, что внизу давно уже стоит Иванищев, директор типографии, и очень внимательно следит за работой.

Постоял, посмотрел пристально и придирчиво, как смотрел на всё, подчинённое его директорской воле, потом отрывисто спросил у главного инженеоа Каплевой:

— Соображает парень-то?

Каплева посмотрела на Игоря своими чёрными печальными глазами и решительно ответила:

— Ещё как! На шестой разряд уж сейчас вытянет.

Принимая Игоря на работу, она не долго расспрашивала его. Всё было понятно и без расспросов: окончил десятилетку, увлечён техникой, имеет восьмилетний стаж работы на детской технической станции и в школьной мастерской. Чего ещё лучше. Готовый слесарь.

И в самом деле, за месяц Игорь так рассмотрел все механизмы и так понял их особенности, словно проработал в типографии не один год.