Влад
Приложение называлось «Советский патруль».
– Установи, – посоветовал Синицын.
Кто такой Синицын? Институтский товарищ, свой брат инженер. Наверное, можно сказать, что друг.
Влад лениво поинтересовался:
– Оно мне надо?
Разговор проходил на заводской проходной. Стоял удивительно холодный конец апреля. Выходя из тёплого, пахнущего синтетической смазкой помещения и попадая под пронизывающий ветер, люди ёжились от холода и поднимали воротники: обманутые утренним солнцем, заводчане пришли в лёгких куртках. Влад и сам стоял в тонком комбинезоне: плотная ткань хорошо защищала от ветра, но почти не грела.
– Всё просто, – объяснял Синицын. – Увидел непорядок или нарушение – фотографируешь, описываешь и указываешь место на карте. Короче, сообщаешь. Разбором претензий занимается специальная служба, под это дело и приложение выпустили. В рамках, так сказать, повышения гражданской бдительности. Или солидарности, не суть. Самое главное, — Синицын прочитал это с особой значительностью, почти нараспев, — инициативные пользователи получат дополнительные баллы гражданской активности. Никаких переработок, выброшенных выходных и прочей фигни, просто ходи по улицам, жми на кнопку — и ты уже активист.
Синицын, в отличие от Влада, пришёл в тёплом пальто и шапке. Спрятав ладони в карманах, он с довольным видом наблюдал за торопливо разбегающимися заводчанами.
– Позавчера сообщил через приложение о сломанной скамейки в парке, – похвастался Синицын. – Вот, пришло уведомление, что поставили новую. Спасибо, мол, гражданин, за реакцию. Это я понимаю, новый уровень социального взаимодействия!
– И баллы дали? – поинтересовался Влад.
– Пока ещё нет. За одну несчастную скамейку было бы слишком шикарно. Но я теперь, считай, на охоте. Как что увижу, сразу сообщу.
Мимо прошла Вера с третьего этажа, из отдела разработки софта. Ребята на секунду замолчали, проводив её взглядами.
– В наше время без активной позиции пропадёшь. Хорошо жить точно не получится. Очень, брат, советую установить. «Советский патруль» называется, запомнил?
Влад кивнул:
– Запомнил.
– И вот ещё: когда будешь регистрироваться, укажи, что о приложении узнал от меня. Тебе всё равно, а мне зачтётся.
Спрятав улыбку, Влад покачал головой:
– Жук ты, Синицын.
– Не жук, а активный гражданин. Вот недавно пожаловался, что в городе всего один клуб дельтапланеристов. Всего один, представляешь? И в том нет свободных мест. «Без опыта не берём» – а где этот опыт набирать, если без него не берут?!
Оглядев близкую к сфере фигуру Синицына, Влад не без труда скрыл усмешку:
– Стало быть, решил податься в дельтапланеристы?
– Шутишь! – фыркнул тот. – Нафига оно мне надо?
– Тогда зачем?
– Затем, что в нашей «самой лучше стране на свете» меня, как гражданина, ограничивает какой-то задрипанный пенсионер. Это я про директора клуба. Я бы даже сказал, хамски ограничивает, с особым цинизмом. Закон говорит: я могу летать, если хочу. А хочу или нет, это законом не регулируется и не оговаривается. Могу – значит, обязаны предоставить возможность!
Помедлив пару секунд, Синицын воинственно вскинул подбородок. Но тренера рядом не было, а был только Влад. Синицын криво ухмыльнулся и пригрозил:
– Пусть проверочной комиссии объясняет, почему нормальный человек не может стать дельтапланеристом, если захочет. Странно, уже вторую неделю как жалобу отправил, а ответа всё нет. Наверное, стоит ещё раз попробовать.
– Дождёшься, заставят тебя летать, – предположил Влад.
– Нет такого закона, чтобы заставить человека, – возразил Синицын. – Главное, чтобы баллов начислили. Не начислят – буду жаловаться.
Заводчане давно разошлись по домам. Хлопнула, закрывшись, входная дверь и больше уже не открывалась. В четырёхэтажном административном здании, где размещались управление и бухгалтерия, осталось открытое окно: то ли кто-то задержался, то ли забыл закрыть перед уходом. Синицын на секунду достал руку из кармана для прощального рукопожатия и тут же спрятал обратно.
* * *
Десять вечера. Время ещё детское, но для семейного человека уже поздно. По опустевшим улицам автобус летел через накрытый ночью город. После того, как на предыдущей остановке сошла весёлая компания студентов, Влад остался единственным пассажиром в салоне.
– В наше время нельзя быть равнодушным, – заявило открытое на экране установки приложение.
– Ну-ну, как будто когда-то было можно, – Влад усмехнулся, но выбрал пункт «Установить».
– Только общими усилиями, направленными на… можно добиться...
Влад перестал читать. Он и так всё это прекрасно знал. Интересно, баллы активности засчитают?
– Создаваемой пользователем входящей заявке присваивается номер, по которому можно будет проследить за её прохождением по инстанциям...
В автобус вошли двое: мужчина и женщина. Крупные капли воды на их одежде блестели в свете потолочных ламп. Вот и обещанные на сегодня осадки. А между тем зонт остался дома. Влад не любил, когда руки заняты, предпочитая ходить налегке. Кроме того, человеку всегда свойственно надеяться на лучшее.
– Благодарим за установку приложения!
– Вам спасибо, товарищи программисты.
Коммуникатор запищал и ткнулся в ладонь, предупреждая хозяина: пора выходить.
Автобус покатил дальше. Высадил человека прямо в дождь и уехал, даже габаритами на прощание не мигнул. Одно слово – автомат.
Идти от остановки напрямик минут пять, не больше. Только напрямик не получится: мешают остатки старых торговых павильонов. Закопчённые, обвалившиеся развалины, огороженные покосившимся забором. Павильоны выгорели ещё при старой власти: то ли специально кто-то поджёг, то ли случайно, теперь уже не узнаешь. Потом туда стали сваливать строительный мусор. А потом… потом новая власть огородила пепелище забором и на том успокоилась. И теперь день за днём, год за годом, чтобы выйти к остановке, Владу приходится обходить огороженные забором развалины, тратя лишние семь минут своей жизни.
– Это, конечно, не поломанная скамейка в парке, – подумал Влад, – но почему бы и нет? Если власть хочет обратных откликов, то мы ей эти отклики с радостью предоставим.
– Благодарим за проявленную сознательность!
– Пожалуйста, программа. Это было не сложно.
– Обращение будет рассмотрено в установленные регламентом сроки...
– И на том спасибо.
Дождь и не думал прекращаться, видимо, всерьёз собираясь зарядить до утра. С тоской вспомнив о висящем в прихожей зонте, Влад вздохнул и вышел из-под защиты козырька над остановкой. Тотчас на нос упала холодная капля, а ноги оказались в луже. Иногда жалкие семь минут, потраченные на дорогу от остановки до дома, могут показаться куда длиннее, чем они есть на самом деле.
Маша
Омытый за ночь дождём, освещённый мягкими лучами утреннего солнца, город сиял. В окне были видны и редкие лужи, блестевшие расплавленным серебром, и небо, высокое и чистое-чистое.
В аудитории могли поместиться сорок человек, но их в группе осталось всего двадцать четыре. И это ещё много: в параллельных группах и двадцати не наберётся – всех поотчисляли за предыдущие три семестра.
Преподаватель и куратор потока сидел на столе. Мадирбаев Виктор Жумагазыевич, если по паспорту (и только попробуйте произнести это неправильно!) — или Басмач за глаза (о чём он знал и гордился). Он облокотился на кафедру с такой непосредственностью, будто был не преподом, не куратором, а таким же студентом, смеху ради усевшимся на лекторский стол.
Им предстояла очередная проверка. Возможно, по её окончании кого-то отчислят, но уж точно не Машу – девушка не сомневалась в своих силах. Поймав насмешливый взгляд преподавателя, Маша на мгновение смутилась, но потом сделала такое уверенное лицо, какое только смогла.
– Виктор Жумагазыевич, какие внешние ресурсы мы можем использовать? – поинтересовался Яша Колмогоров.
– Никаких, кроме своих собственных, – легко ответил тот. – На время экзамена вы самые обычные граждане. Ваши права в гражданской системе контроля понижены до базовых. Доступ к специальным ресурсам закрыт прямо… – куратор посмотрел на часы, кончики его усов поползли вверх, словно у сытого кота – …с этой минуты.
Телефоны и планшеты тотчас запищали возмущённым хором, информируя своих владельцев.
Главная красавица группы Даша Стрельцова уточнила:
– Собственные ресурсы можно использовать без ограничений?
Стрельцовы владели сетью салонов красоты: небольшой, но едва ли не самой дорогой в городе. Сфера услуг осталась одним из немногих оазисов, куда государство не протянуло свои щупальца, и конкуренция там была просто убийственной – но, судя по всему, дела у дашиных родителей шли в гору. Если собственные ресурсы можно использовать без ограничений, то Даша получала преимущество перед своими одногруппниками.
– Собственные ресурсы можно использовать без ограничений, – подтвердил преподаватель.
Стрельцова ослепительно улыбнулась. Расправил плечи коротко подстриженный Кирилл, скупо улыбнулся розовощёкий Максим – дети чиновников из областной администрации. Они не могли рассчитывать на деньги родителей, зато у них были родительские связи. Чем не собственные ресурсы?..
Родившаяся в семье стоматолога и технолога «Новхимпрома» Маша ни денег, ни связей не имела. Её ресурсами было только то, чему она успела научиться здесь.
Несправедливо, конечно. Но разве это повод, чтобы сдаваться?
– То есть задание потенциально может быть выполнено обычным гражданином? Любым человеком? – спросила она.
– Конечно, может. Человек вообще может очень многое, если приложит достаточно усилий.
Влад
Заявка на облагораживание придомовой территории застряла как муха в сиропе. Поначалу Влад хотел пожаловаться в поддержку, но потом как-то закрутился и забыл.
Да и как не закрутиться? Утром на завод, вечером домой. Пять дней в неделю творишь, решаешь задачи, выдаёшь продукт. Тратишь по восемь часов в день с перерывом на обед и парочку перекуров, чтобы, как говорят поэты, улучшить этот мир.
Творец на зарплате. Демиург, погрязший в трудовых и семейных буднях.
А вечером поиграть или посмотреть что-нибудь по сети, заняться домашними делами или сходить с женой в кафе, если готовить не хочется. Времени нет, едва-едва жить успеваешь.
…Влад приметил её, ещё стоя в очереди на проходной. Дожди и заморозки закончилось, и в потеплевшем воздухе наконец-то запахло свежими листьями. Просто преступление, что такой замечательный день выпал на четверг, а не, скажем, на воскресенье или субботу.
Сидеть на работе решительно не хотелось, и уже за пять минут до конца рабочего дня на проходной образовалась быстро рассасывающаяся очередь. Коммуникатор издал мелодичную трель, извещая, что где-то рядом находится чей-то чужой телефон, настроенный на аккаунт Влада.
Выйдя на улицу, он закрутил головой, выискивая кого-нибудь из приятелей. Но вместо приятелей к нему подошла незнакомая девчонка в горчично-жёлтом шарфе. Тонкая шея и большие, словно в удивлении, распахнутые глаза делали её похожей на школьницу.
Девушка представилась:
– Маша Большакова. Здравствуйте!
– Николай, – с вежливостью атомного ледокола вклинился в беседу вышедший с проходной Синицын. – Можно просто Коля.
Синицын считал своим долгом без приглашения влезать в разговоры знакомых, если их собеседницами были молодые и красивые девушки. Он называл это своим неотразимым обаянием.
Девушка кивнула, но продолжила обращаться к Владу:
– Вы подавали жалобу на окружённую забором свалку?
Владу потребовалось секунд десять, чтобы понять, о чём она говорит. Неделя выдалась сумасшедшая, аналитики напутали с планом, а исправлять, как всегда, прикладникам. Сегодня был первый день на этой неделе, когда он уходил с работы вовремя, не задерживаясь допоздна.
– Когда сможете начать? – деловито спросила она. – Инструмент дадут, я договорилась, сменную одежду тоже.
Вспомнив о поданном через приложение запросе, Влад уточнил:
– Вы из службы разбора жалоб и заявок?
– Нет, я из Сот. В службе разбора вашу жалобу отклонили.
– Каких ещё Сот? Постойте, почему отклонили? На каком основании? – Влад достал телефон и запустил приложение.
– Не хватает людей для разбора завалов и благоустройства территории. Сами знаете, сейчас людей нигде не хватает.
Влад машинально кивнул. У них на заводе тоже не хватало. Станков больше, чем инженеров. Обещали прислать народ на обучение после Нового года, а до тех пор лишние станки стояли и собирали пыль.
Отклонённая заявка в журнале приложения окрасилась в синий цвет.
– Не совсем понимаю…
Синицын пихнул Влада в бок локтем, но тот не обратил внимания.
– Что тут непонятного? – удивилась девушка. – Вы жалобу подавали, что у вас под окнами горелый пустырь и огороженная свалка вместо двора? Когда у управления благоустройства дойдут руки до вашей свалки, неизвестно. Задача, увы, далеко не первоочередная. Придётся решать своими силами. Ну или ждать лет пять, если не десять. Насчёт инструмента и расходников, вроде мешков и перчаток, я договорилась. Технику тоже дадут, если у кого-то есть допуск к управлению. Если ни у кого допуска нет, будем выкручиваться. Нужно только собрать жильцов окружающих домов, которым мешает свалка. И вперёд, за дело!
Влад смотрел на концы болтающегося ярко-жёлтого шарфа, как первоклассник на интеграл по контуру, и не понимал, что сейчас происходит. Положительно, нельзя так грузить человека в четверг, в конце рабочего дня, когда он ещё не успел перевести дух и голова пухнет от прерываний и кодов ошибок микроконтроллеров.
– А вы кто?
– Я Маша, – повторила девушка. – Я из Сот.
И посмотрела на Влада так, будто это всё объясняло.
Синицын снова пихнул Влада в бок. На этот раз сильнее и чувствительнее. Влад хотел было возмутиться, но не успел. Помрачневший Синицын напористо заявил:
– Кажется, я слышал о ваших Сотах. Работы предлагается выполнять силами добровольцев? Баллы гражданской активности вы начислить сумеете? Повысить социальный рейтинг? Про деньги я даже не спрашиваю…
Девчонка, как там её, Большакова Маша, смутилась, но глаз не отвела:
– Начислять баллы активности я не имею права. Изменять социальные рейтинги тем более. А из денежных ресурсов у меня только стипендия.
– То есть плюшек не будет? – уточнил Синицын.
– Не будет. Но и забора со свалкой тоже не будет, если мы как следует поработаем.
– Простите, гражданка, но мы свои права знаем. Нельзя заставлять человека работать за кукиш с маслом. Для того старую власть и заменили новой.
– По-вашему, лучше жить рядом со свалкой?
– Не наша юрисдикция. Мы с товарищем на заводе работаем, а не в управлении по благоустройству.
– Жаль, что вы так думаете.
Она развернулась и пошла. Концы шарфа болтались из стороны в сторону.
Влад попенял Синицыну:
– Зря ты так резко. Всё же девушка.
В ответ тот крепко хлопнул Влада по плечу:
– Лучше спасибо скажи за то, что отмазал. Правда, боюсь, она так просто не отвяжется. Это тебе не штраф за неправильную парковку и не прогул, который можно стереть за полсотни баллов. Она не отстанет.
От дружеского хлопка заболела спина, вдобавок раздражали непонятные тайны. Порядком разозлившись, Влад потребовал:
– Рассказывай!
– На сайте «Голоса» писали о Сотах. Очередное новаторство: подготовка передового отряда, выявление пассионариев, школа молодых руководителей и что-то в этом роде. У них там практика: каждый должен сам, без использования внешних ресурсов, собрать инициативную команду, так называемую Соту. Не смог собрать – вылетаешь с концами, плохой руководитель. Я сам не до конца понимаю, но суть в том, что уговорить тебя бесплатно вкалывать – это у них что-то вроде практического экзамена. Причём именно уговорить, ты должен сам согласиться. Камрады пишут на форуме, что рычагов давления им не дают. Можно спокойно слать лесом без всяких последствий. Зайди на сайт «Голоса», почитай. Только через Гугл иди, из выдачи Яндекса его выпиливают.
Влад недоверчиво спросил:
– Если можно слать лесом, то в чём подвох?
– Их там учат, как тебе качественно заморочить мозги. Психологические трюки, разные техники манипуляции. Эта Маша – она ведь не отступится так просто. Всеми силами будет пытаться сформировать свою соту, чтобы практику выполнить. Серьёзно говорю, почитай форум на сайте «Голоса».
Влад поморщился:
– Установил, блин, приложение…
Синицын виновато развёл руками и снова, гад такой, хлопнул по спине:
– Не дрейфь, прорвёмся!
Однако вечер был испорчен. Синицын звал его посидеть, заполировать, так сказать, неприятные новости, но сидеть не хотелось. Хотелось гулять по набережной. Смотреть, как медленно и лениво течёт в гранитных берегах большая река, как тонет в воде за мостом шар солнца, как первокурсники угощают мороженым первокурсниц. Только вместо этого Влад пошёл прямиком домой, где сварил пельмени, потому что жена уже два дня как уехала в Калининград на двухнедельный симпозиум по вопросам изменения климата. Она ещё шутила, что недавние затяжные дожди и поздние заморозки – отличная иллюстрация к её докладу о дрейфе климатических зон.
Если на кухне прижаться к окну щекой, то можно увидеть край огороженной забором свалки. Не самый лучший вид из окна, если честно. На стекле остался след от щеки. Влад протёр стекло полотенцем и перед сном долго смотрел исторический фильм о древнем Египте.
Ночью ему снилось какая-то фата-моргана, будто Маша Большакова, девочка в жёлтом шарфике, щёлкает кнутом и гонит его в одной набедренной повязке разбирать свалку.
Да будет благословен великий Ра в его первом восходе!
Маша
Задание на практику выдали не самое сложное, но и не самое простое. Нормальное такое задание, только очень уж необычное. Если не вдаваться в детали, то они должны были поработать добрыми волшебниками, выполняющими людские желания.
Случайно выбранные желания случайно выбранных граждан, поданные через приложение «Советский патруль» и по разным причинам отвергнутые профильными ведомствами. Критерий выполнения – закрытая заявка.
Маше выпало благоустроить территорию по заявке некоего гражданина Чеснокова. Понятно, что в одиночку она будет лет десять там корячиться, даже если достанет строительную технику (а где и как её достать, Маша уже примерно представляла). Значит, нужно найти на это дело людей. А кого? Например, самого заявителя – Чеснокова. Если он сделал заявку, то явно заинтересован в её выполнении. Превращённые в свалку горелые развалины торговых павильонов мешают ему наслаждаться жизнью в социалистическом обществе, не так ли? И, наверно, не ему одному, там целый квартал вокруг этой свалки стоит. Тогда ей останется лишь руководить процессом, администрировать и добиваться результата. Она ведь учится на администратора. Так что задание как раз по специальности получается...
Маша почувствовала себя волшебником из старого анекдота. Того самого, где потерявшийся в пустыне человек просит волшебника вытащить его оттуда.
Волшебник предлагает:
– Пошли.
– Нет, – говорит человек, – я хочу побыстрее.
– Тогда побежали.
Такое вот волшебство с человеческим лицом.
Нужно объединить и заинтересовать людей общим делом. Она обязательно справится. Всего-то дел – убедить людей собраться и немного поработать на их собственное благо. Им самим это нужно, правильно? А значит, будет просто. Во всяком случае, не слишком сложно, думала Маша.
А если не будет? Что тогда? Кому нужен социальщик, не умеющий работать с людьми? Нет, об этом ей думать не хотелось. Она справится. Время у неё есть.
Самое интересно, что Стрельцовой и чиновным сынкам достались задачи, в которых не очень помогут ни родительские деньги, ни родительские связи. И поменяться ни с кем нельзя - оценивается индивидуальная работа, а не командная. Зато хоть какой-то перерыв от изматывающих двенадцатичасовых занятий...
Сначала Маша нашла Чеснокова в соцсетях: в «Моей стране», «ВКонтакте», LinkedIn... Доступа к спецресурсам у неё не имелось, а теперь ей нельзя было даже сделать запрос в паспортный стол, но она хорошо знала, как много люди готовы рассказать о себе сами: бесплатно и безо всякого принуждения.
Для первой встречи с гражданином, чьё желание ей предстояло выполнять, Маша выбрала образ школьницы. Преподаватели говорили, что первое впечатление крайне важно. А на этой практике она – волшебник без волшебной палочки. Так что клиент должен ей помочь. Яркой красавицы из неё всё равно не выйдет: за этим, пожалуй, к Стрельцовой. К тому же, клиент женат и вдобавок старше по возрасту. Значит, пусть будет школьница с трогательно большими глазами, которую хочется погладить по головке, купить ей мороженое и выполнить любую просьбу.
Немного циничное, но всё равно доброе волшебство от очень доброй волшебницы – Маши Большаковой. И да, жёлтый шарф отлично вписывался в картину.
* * *
Первая встреча с клиентом с треском провалилась. А виноват во всём попавшийся под руку вредный тип – из тех, кому подари сто рублей, а они спросят, почему не сто десять или почему купюра такая мятая.
Вернувшись в общежитие, Маша до позднего вечера работала в сети, собирая информацию и корректируя планы.
Ночью пошёл дождь. Прилетающие из темноты капли неторопливо стекали по оконному стеклу. Горящий во дворе фонарь казался размытым пятном. Дождь, опять дождь – как будто климатические зоны правда смещаются и текут, словно капли воды по стеклу...
Отставив чашку с крепким чаем, Маша потёрла виски. Пусть штурм с наскока не удался. Значит, придётся вести осаду по всем правилам.
Она не может не сдать эту практику, ведь добрые волшебники никогда не сдаются. И уж точно не отступают – ни перед сказочными драконами, ни перед несговорчивыми людьми…
Влад
Яндекс вырезал из поисковой выдачи одни сайты, Google вырезал другие. Если пользоваться обоими поисковиками сразу, можно попробовать собрать целую картину. Тяжёлое это занятие – совмещать две почти не пересекающиеся сетевые реальности...
В телефоне сохранился контакт Большаковой. Влад вышел на её профиль в «Моей стране» — профиль был полностью открыт, даже для гостевого доступа. Можно было посмотреть даже географическое положение её телефона в реальном времени.
Самое интересное – на карте телефон Большаковой находился в окрестностях его, Влада, дома. Он выглянул в окно и в тот же момент заметил ярко-жёлтый шарф, а к нему девчонку, пытающуюся пролезть на оставшееся после торговых павильонов пепелище через дыру в заборе. Кажется, она зацепилась и сейчас осторожно дёргалась, стараясь сорваться с крючка и при этом не порвать одежду.
Полминуты Влад наблюдал из окна за её бесплодными попытками освободиться, затем набросил на плечи лёгкую курточку и отправился помогать. Всё-таки девушка.
Убедившись в отсутствии дыр, Маша принялась отряхиваться:
– Большое спасибо!
Подсадивший её Влад пролез следом, и сейчас они стояли с другой стороны забора и любовались на торчащие из земли обгорелые остовы.
– Бросала бы ты эти глупости, – посоветовал Влад.
– Почему вы вообще терпите эту свалку столько лет? – удивилась Маша. – Собрались двором и устроили бы здесь каток, или футбольное поле, или парк.
Резче, чем хотел, Влад бросил:
– Это наш двор.
В смысле – не лезь.
– Но это мой город, – вздёрнув нос, парировала девчонка. – Моя страна и более того – моя планета.
Наверное, в этих самых Сотах их учат так отвечать.
Влад разозлился:
– Ну и занималась бы проблемами негров в Африке!
Маша серьёзно сказала:
– Может, когда-нибудь и займусь. Но разве это будет оправданием, чтобы жить на помойке и не пытаться её разобрать?
Поморщившись, словно от зубной боли, Влад развернулся. Ещё не хватало спорить.
Маша крикнула в спину:
– Спасибо за помощь. Без тебя я бы точно порвала куртку!
Несколько раз Влад выглядывал из окна, наблюдая за целенаправленными перемещениями жёлтого шарфа по огороженной забором свалке. Один раз выглянул – не нашёл. Залез в сеть, зашёл в сетевой профиль и по обновляющимся в онлайне координатам Машиного коммуникатора понял, что она просто прошла свалку насквозь.
В профиле Большаковой уже появились фотографии свалки, отрывочные размышления о том, как лучше начать её разбирать, и подсчёты, сколько всего понадобится. Серьёзная девочка серьёзно настроена.
Листая сделанные Машей фотографии, Влад наткнулся на снимок своего дома, где при должном увеличении разглядел самого себя, выглядывающего из окна с обеспокоенным выражением лица.
* * *
…Настырная девчонка собрала людей через сеть. Видимо, выбрала из базы всех, кто жил по соседству. И сейчас Большакова вещала:
– Уже десять лет как советская власть, а вы всё думаете, что если увидел посреди дороги яму, то сообщи, кому следует, и спокойно иди себе дальше? Нажал пару кнопок в приложении – выполнил свой гражданский долг? Яму пусть заделывают те, кому положено, а ты – герой, потому что кто-то другой, может быть, даже нажимать кнопочки не стал, просто прошёл мимо?.
– А если те, кому положено заделывать ямы, за всем следить и разбирать ваши жалобы – если им не до нас? Если нет свободных людей, совсем нет? Пусть тогда яма так и остаётся, пока в неё не свалится кто-нибудь? Нет, я понимаю. Вы почти все люди семейные, опять же – восьмичасовой рабочий день, наверное, устаёте под вечер?
Кого другого люди, быть может, и оборвали бы. А растрёпанную девчонку в развевающемся на ветру шарфе – слушали. Чтобы казаться выше, Маша встала на край детской песочницы. Из закатанных наверх рукавов куртки торчали тонкие руки. Этими руками она активно жестикулировала, помогая резким словам легче ввинчиваться в уши слушателей.
Вокруг собрались жильцы окрестных домов. Немного – человек двадцать. Но вдвое больше голов наблюдало из окон или с балконов. Кто-то подошёл к Маше и начал снимать её на телефон: теперь можно не сомневаться, что вскоре запись попадёт в сеть, хотя бы в районные группы, и тогда не известно, сколько народу её просмотрит.
Скрестив руки на груди, Влад слушал, что она там говорит. На импровизированный митинг он вышел с твёрдым желанием поспорить, но потом махнул рукой и просто молча стоял.
– Ну-ну, – мысленно усмехался Влад, – даже интересно, сколько людей ты сможешь уговорить. Человека полтора хотя бы наберётся?
Тем временем девчонка ввела в бой тяжёлую артиллерию, уговаривая людей в свободное время поработать на их общее и её, большаковское, благо.
– …Чесноков Владислав подал жалобу на неблагоустроенную дворовую территорию. Наверное, он думал, что тот, кому положено этим заниматься, придёт, всё быстро сделает и покрасит свежей краской? К сожалению, не придёт. Коммунальщики сейчас заняты более неотложными делами. У них программа замены городских теплотрасс, они ушли в неё с головой, и раньше, чем через три года, не закончат даже первую очередь: трубы в центре известно когда клали... Поэтому прислали одну меня. Правда, краску мне дали. Так же, как комплекты рабочей одежды и инструменты. И пообещали дать технику, если найдётся кто-то умеющий ею управлять. Требуются только люди, люди с рабочими руками и неравнодушными сердцами.
«В наше время нельзя быть равнодушным…» – вспомнилось Владу.
Камрады с форума на портале «Голоса» предупреждали о подобной инициативе сотовцев. И рекомендовали не медлить с ответом. Раздосадованный из-за упоминания его имени, как будто он тоже всё это начал, Влад подал голос:
– Маша, можно спросить?
Девчонка повернулась к нему:
– Конечно, Влад.
– Расскажи, пожалуйста, про своё задание на практику. Тебе ведь нужно подписать нас на какой-нибудь трудовой подвиг? Разумеется, для нашего собственного блага.
– Вовсе нет.
– Нет? – он споткнулся, словно спортсмен на бегу, и обескуражено повторил: – Как нет?
– Практика будет сдана, когда на месте горелых развалин появится парк. Такая уж мне досталась практика – заниматься благоустройством вашего двора, если у вас самих руки не доходят. Если понадобится, я буду заниматься этим одна.
Маша взяла лопату, лежащую за песочницей, и пошла к свалке. Не оглядываясь ни на кого и ни с кем не прощаясь.
Под осуждающими взглядами соседей Влад почувствовал себя неуютно. Ну вот, стоило задать один-единственный вопрос, и уже весь двор считает тебя злодеем. Как так ловко у неё это получается?
– Эй! – неуверенно крикнул кто-то. – Да подожди ты!
Но Маша уже оторвала от забора державшуюся на одном гвозде доску и пробиралась на огороженную территорию свалки.
Растерянно переглянувшись, люди потянулись за ней.
Сосед снизу, любитель утренних пробежек, неодобрительно покачал головой, глядя на потемневшую от старости доску с торчащим гвоздём: «Ещё наткнётся кто-нибудь».
– Что ты делаешь? – поинтересовался студент-химик из соседнего подъезда.
– Мусор разбираю, чтобы парк вам разбить, – пропыхтела Маша. Она как раз пыталась вытащить из развалин разбухшую и лишившуюся стёкол оконную раму.
– Пытаешься доказать, какие мы плохие? – спросил Влад.
Соседи снова посмотрели на него. Не осуждающе, но так, что он решил воздержаться от новых вопросов.
– Ничего я не пытаюсь доказать, – дёрнув сильнее, Большакова сломала раму, и в руках у неё оказалась одна верхняя перекладина. – Я пытаюсь сдать свою практику. И вам здесь парк сделать, если уж эти две цели оказались вдруг связанными.
– Кстати, почему именно парк? – возмутился малознакомый Владу гражданин, – В шаговой доступности имеются два сквера и зелёная аллея в придачу. Нужно сделать футбольное поле, а то каждый раз приходится ездить к чёрту на кулички.
– Летом футбол, а зимой пусть будет каток! – потребовал студент-химик.
– А я цветник хочу, – подала голос хорошо одетая женщина с парой малышей, крутящихся вокруг неё, словно планеты вокруг солнца – большой цветник, как в Центральном Парке.
Сзади послышались глухие удары. Вернувшийся с молотком любитель пробежек загибал в отломанной доске гвоздь, чтобы никто не напоролся.
– Кто-то обещал выдать рабочую одежду? – ни к кому конкретно не обращаясь, напомнил химик.
Облокотившись на воткнутую в землю лопату, Большакова сказала:
– Так вы вроде бы все страшно заняты проживанием своего законного выходного дня или я не права?
– Не дерзи, – осадил девчонку мужчина в спортивной куртке.
– Тебе помощь нужна или как? – спросил студент-химик.
– Очень нужна, – призналась Маша, – Просто очень-очень.
– Тогда я ещё ребят подтяну, – предложил студент и зачем-то объяснил окружающим: – Мы в институте давно решили активную ячейку собрать, только как-то всё повода не было.
– Спасибо, – поблагодарила Маша. Поблагодарила так, что Владу тут же захотелось переодеться в рабочее, взять перчатки и до позднего вечера воскресенья разбирать горелые завалы, превращая старую свалку в цветущий сад.
Нет, честное слово захотелось! Какая-то магия витала в толпе соседей, передаваясь от одного человека к другому, как насморк. Кто-то с кем-то начинал обсуждать, как вытащить плиту из-под груды обрушивших перекрытий, кто-то бежал домой переодеваться. Энергично разбирались лопаты и крепкие мешки для мелкого мусора. Дядя Федя, пожилой крановщик, тихо переговаривался с Машей насчёт хотя бы простейшей строительной техники.
Поднявшаяся суета увлекала, призывала влиться в неё, стать частью весёлой и деятельной суматохи. Однако Влад сумел перебороть этот позыв. Он развернулся и просто пошёл домой. Наверняка Маша даже не смотрела ему вслед - она раздавала рабочий инструмент и защитную одежду, что-то обсуждала одновременно с тремя людьми. Она просто физически не могла смотреть Владу в спину осуждающим взглядом.
Но ему казалось, будто она смотрит, и это было неприятно. До тех пор, пока дверь подъезда не хлопнула за спиной о косяк, разом отрезая все возможные взгляды.
Даша Стрельцова
Звонить пришлось долго и упорно, но наконец дверь открылась, явив ещё привлекательное, но уже немного потасканное и вдобавок заспанное лицо.
– Николай Синицын? – уточнила Даша Стрельцова. – Вы помните, как отличились вчера, точнее, сегодня ночью? Такому хорошему инженеру должно быть стыдно...
Синицын обескураженно помотал головой.
– Будем перевоспитываться? – потребовала Стрельцова.
Синицын ещё более активно замотал головой.
– А придётся, – не терпящим возражений тоном резюмировало обнаружившееся на пороге его холостяцкой берлоги чудо. – Разрешите пройти.
Синицын попытался собраться с мыслями и сказать, что не разрешает непонятно кому входить в квартиру и заниматься его, взрослого человека, каким-то там перевоспитанием.
Но уже было поздно.
Из глубины квартиры донеслось:
– С вашим количеством «потерянных в системе» неоплаченных штрафов за мелкое хулиганство я бы даже летать научилась, лишь бы информация о ваших художествах не дошла до коллег и заводского начальства. Кстати, насчёт полётов…
Влад
Отдохнуть, разумеется, не получилось. С закрытыми окнами в квартире жарко, а с открытыми слышны звуки импровизированного субботника, то есть воскресника. И так громко, будто у них там развернулась не меньше чем всесоюзная стройка. Или он просто стал излишне раздражительным?
Спустя два часа Влад серьёзно размышлял: может быть, плюнуть и присоединиться к остальным? И почти уже решился, когда жёны, сёстры и просто соседки начали выносить работникам обед. Мужчины побежали за столами, составили из них один большой прямо во дворе, в жидкой тени двух молодых берёзок и старого тополя со спиленной верхушкой. Всё принесённое без разбора составили на стол, и каждый брал себе, что хотел и что успевал.
Выходить «к обеду» было как-то неправильно, и Влад был вынужден продолжить сидеть дома и злиться. Злиться на девчонку, на стихийно образовавшуюся соседскую «коммуну» и, разумеется, на самого себя. На самого себя в первую очередь.
К концу обеда он так разозлился, что передумал выходить и вместо этого включил какой-то глупый фильм. В холодильнике одна заморозка – готовить не хочется, а идти в магазин тем более. Душно, жарко и уже немного голодно. Не самое худшее воскресенье на свете, но где-то очень близко к этому.
Так продолжалось до семи вечера, когда тишину прорезал дверной звонок, и истомившийся Влад открыл дверь, даже не взглянув в глазок. Разумеется, на пороге стояла Большакова собственной персоной. Пыльная, уставшая – это было видно – но довольная – и это тоже хорошо заметно.
– Можно мне у вас принять душ? – попросила Маша. – Все местные уже разошлись, а мне ещё домой ехать через полгорода.
Собравшись с мыслями, Влад покачал головой:
– Жена может не понять.
– Она же только послезавтра прилетает из Калининграда. И не смотрите на меня так. Если вы не хотели, чтоб об этом знали, то зачем было писать на своей странице?
Влад завис, будто перегревшийся без надлежавшего охлаждения процессор.
– Писали-писали, – повторила Маша. – А ваша жена выкладывает в сеть фотографии с симпозиума. Кстати, пишет, что скучает. Так можно принять душ или нет?
– Можно, – Влад отступил в сторону, освобождая путь.
– Тогда держите, это вам, – Маша вручила Владу свёрток. – И откройте окна, на улице уже почти лето.
В свёртке оказались пироги, видимо, оставшиеся с импровизированного коммунального обеда. Ведь не сама же Маша их пекла спозаранку, а затем где-то хранила весь день, чтобы сейчас принести их ему.
В любом случае пироги пришлись очень кстати. Пока Маша плескалась в ванной, Влад вскипятил чай, разогрел пироги в микроволновке и съел две штуки, после чего жизнь показалась не такой унылой, а девчонка – не такой гадкой.
– Поймите, Влад, – говорила вышедшая из ванной посвежевшая и весёлая девушка. – Я не воюю с вами. Я вообще не воюю. Мне нужно только практику сдать, а если при этом вы вместо горелого квартала получите под окнами чистый парк или футбольное поле – кому от этого плохо?
Влад ел пироги, пил чай и молча кивал. Соглашаться вслух он был ещё не готов, но доброжелательно кивать уже был способен.
А затем Маша посетовала, что соседи так и не смогли прийти к общему мнению насчёт того, чему быть на месте свалки. Хотелось и парк, и футбольное поле, и крытый зимний каток, и даже цветник. Для начала решили просто расчистить место. Но Маша уже заранее думала о том, как уместить всё это на небольшом, в общем-то, пятачке.
Большакова достала планшет с набросками. Влад с удовольствием включился в обсуждение. Зимний каток вполне мог располагаться на месте футбольного поля, а цветник совмещаться с парком. Кроме того, зачем ограничивать мышление тремя измерениями: длиной, шириной и однонаправленной стрелой времени? Есть ещё высота, и тот же цветник вполне может быть, как минимум, двухъярусным, занимая вдвое меньше места на земле. Можно сделать капельный полив чуть ли не в полностью автоматическом режиме. Можно натянуть над футбольным полем тент, чтобы оно не размокало в дождь. Много чего можно...
Давно закончились пироги, остыл в кружках недопитый чай.
– Спасибо, Влад! – горячо благодарила Маша. – У тебя просто замечательные идеи. Честное слово, замечательные!
* * *
…Утром на работе Влад столкнулся – невиданное дело – с чисто выбритым Синицыным. При том этот новый, необычный Синицын во время обеда сосредоточенно читал книгу по основам любительского дельтапланеризма.
– Я в лётчики пойду, пусть меня научат, – пошутил Влад, но Синицын шутки не поддержал. Заложив пальцем страницу, на которой остановился, он внимательно посмотрел на растерянного Влада и угрюмо буркнул что-то вроде: «Укатали сивку крутые горки. Поспорил тут с одним… одной… человеком».
Влад осторожно, чуть ли не на цыпочках, отошёл от вернувшегося к сосредоточенному чтению Синицына и тихо покачал головой. Но на этом необычные события и не думали заканчиваться.
Дома Влад застал не меньше трёх десятков соседей, разбирающих свалку. Вместе с людьми урчал мотором и грозно щёлкал четырёхпалым манипулятором малый строительный комбобот-универсал, крашенный отшелушившейся синей краской. В прозрачном защитном колпаке кабины дядя Фёдор, голый по пояс, азартно тягал рычаги, цепляя манипулятором закопчённую бетонную плиту и оттаскивая к паре таких же, сложенных вдоль забора.
Одна из занятых разбором завалов фигур отделилась от остальных и побежала навстречу Владу. Мешковатый пластиковый балахон помешал сразу узнать жену, вернувшуюся на день раньше обещанного. Она поцеловала Влада, а потом забеспокоилась:
– У меня балахон грязный! Да постой ты, испачкаешься ведь!
Он и вправду испачкался – рубашку украсило неровное серое пятно.
– Наконец-то решили разобрать этот ужас, – радостно говорила жена, пока они шли к импровизированной стройке. – Я, кажется, тысячу раз об этом упоминала. Да и не я одна – все говорили.
Влад кивал.
– А как ты здорово придумал с многоярусными садами! – восхитилась она.
– Придумал, да...
Маша
В аудитории было светло и тихо. Солнце простреливало широкие окна насквозь, и можно было заметить, как в его свете играют и пляшут редкие пылинки.
Здесь находились всего двое – Маша и Виктор Жумагазыевич, по случаю жаркой погоды одетый в клетчатую рубашку с короткими рукавами. Он внимательно посмотрел в её в лицо, намеренно выдержал паузу и наконец с лёгкой усмешкой сказал:
– Значит, вам повезло. Вы организовали стихийный митинг, и люди включились в рабочий процесс. А могли бы и по шее дать, как тому же Филатову.
Маша сверкнула улыбкой:
– Не могли по шее!
– Почему же? – удивился преподаватель. – Филатов, например, полностью завалил практику. После него специалистам придётся не один месяц там всё аккуратно подчищать. Он, как и вы, полез на броневик, собирался решить задачу одним махом...
– Филатов полез по-глупому, а я по-умному.
– И в чём же разница?
– Я сначала обошла людей и поговорила с глазу на глаз. Целую неделю потратила. Одному обещала непременно сделать детский каток. У него сыну два года, а он уже клюшку ему купил и шлем, хочет, чтобы знаменитым хоккеистом стал. Другому гараж надо: боится оставлять новую машину под дождём и снегом. Какой-то дед вообще хочет погреб, будто у него дома нет холодильника и магазины вдруг закрылись. Одна женщина рассказала, как в детстве, на таком же замусоренном пустыре, за ней увязался какой-то бродяга, еле убежала. Я потом эту историю раз сто пересказывала другим домохозяйкам.
– Что, неужели вы обошли всех жителей всех окрестных домов? – Жумагазыевич недоверчиво поднял бровь.
Подняв голову, Маша посмотрела в смеющиеся глаза преподавателя:
– Нет, конечно. Нужно было сформировать деятельную группу, ядро. Остальные потянулись следом. Вы столько раз повторяли это на лекциях, что даже если бы я не хотела, всё равно бы запомнила.
– Приятно слышать! Хорошо, что вы озаботились подготовительной работой, прежде чем бросаться в атаку.
– Когда я обходила людей, мне очень смешной человек попался, – вспомнила Маша. – Ему ничего не надо было. Ни гаража, ни погреба, ни катка — ничего. Живёт один, работает программистом... Потом я с ним села и подсчитала, что на пути от дома к остановке в обход пустыря он тратит четыре минуты. Туда и обратно, получается, восемь минут. В год выходит больше сорока восьми часов. Двое суток! Тут его и проняло.
Преподаватель доброжелательно кивал в такт её рассказу, а когда она закончила, сказал:
– Хорошо. Зачёт за практику вы получите.
Маша победно улыбнулась. Она знала.
– Получите, ибо формально задание вы выполнили. Но имейте в виду, что реальная оценка там — тройка с плюсом.
У Маши дёрнулась щека, но она смолчала.
Басмач разрешил:
– Спрашивайте.
– Почему тройка?
– А потому, Марья Сергеевна, что вы отнеслись к заданию на практику как к разовой работе. Сдать и забыть, что в корне неправильно. Вы ведь с тех пор, как пустырь расчистили, так к ним ни разу и не зашли, верно? Ни живьём, ни в комменты — вы хоть читали, что о вас пишут?
Хитро прищурясь, преподаватель уставился на Машу, как будто ожидая её ответа. Не дождавшись, он продолжил:
– Значит, даже не читали... Поймите, вам предстоит и дальше работать именно с этими людьми. Сдавать другие практики. Да-да, именно с ними сдавать. До самого выпуска. Или до отчисления – уж как получится. Наёмный рабочий выполняет чей-то заказ, но вы не наёмный рабочий – вы работаете для себя. Сдать и забыть — это для вас отныне роскошь. В конце концов, мы должны быть в ответе за тех, кого…
* * *
Когда Маша выходила из института, ей было холодно, несмотря на летнюю жару. К чёрту зачёт, она всё равно проиграла. Скорее всего, кто-то в комментах ей как следует отомстил: и за отнятое время, и за оттоптанное ЧСВ, и за всё на свете – и она даже догадывалась, кто именно. За ту неделю, что она не заходила в группу, её, должно быть, смешали с навозом, а она ничего не ответила. А теперь поздно: всё равно никто не прочитает ее ответ… Эти люди для неё потеряны навсегда, новых взять негде – значит, следующую практику ей уже не сдать.
На негнущихся ногах Маша подошла к скамейке. Никуда идти не хотелось: хотелось лечь на солнце и растечься по асфальту. Ладно, хуже всё равно не будет. Достать планшет. Набрать адрес. Показать ответы…
Сообщений в личке было хорошо за сотню, и Маша не читала их до конца, а бегло пролистывала. Постепенно её лицо светлело, страх в её глазах сменялся удивлением, а потом и восторгом. Чёртов Басмач, он опять её обманул. Впрочем, она и правда не представляла, что о ней писали.
– Спасибо за доброту и неравнодушие, говорите? Ну-ну!
В группе – ещё под две тысячи новых постов. Кто-то удивлённо спрашивал, куда пропала девочка из Сот, но гораздо больше люди писали друг другу. Обсуждали строительство, предлагали организовать велопрогулки на выходных. Какая-то женщина робко интересовалась, не нужен ли кому-нибудь её старый кухонный комбайн, а кто-то звал соседей в недавно открывшийся клуб дельтапланеризма...
Неужели всё это сделала она? Маша сморгнула попавшую в глаз соринку. И ещё одну. И ещё. Стыдно, но стыд глаза не выест, и Маша написала: «Всем привет. Простите, что пропала без предупреждения. Сдавала экзамены».
Ладно. Ответные послания будем сочинять из дома, на свежую голову.
Маша встала. Выпрямилась. Повернулась и пошла по дороге.
Небо было голубым и безоблачным.