Цепочка из тысяч факелов тянулась через фандорские холмы. Она прокладывала путь, огибая маленькие городки, прямо к Кейп Бейджу.

— Старейшина Йондалран, — раздался зов из рядов тамберлийского ополчения, — люди хотят передышки!

— Нет, — передали по рядам ответ, — те, кто не в состоянии дойти до берега, не подходят для сражения!

Йондалран шел впереди своей армии. Он тоже устал и был голоден, но ему нельзя было жаловаться.

— Они идут в бой за Йогана, — сказал он старшему сыну, — идут за Аналинну и других детей Фандоры.

Сын молча кивнул, опасаясь того, что их ждало, — морского перехода.

Флот, если его можно было так назвать, строился медленно и с трудом. В ход пошли каждая шлюпка, рыбацкая лодка и баркас. В Кейп Бейдже каждый владелец лодки стал капитаном. Армия начала прибывать около полудня, и скоро стало ясно, что лодок на всех не хватит. Начали строить еще лодки и плоты, так как решили, что, если переправу осуществлять в два захода, той части армии, которой придется ждать на вражеском берегу, будет туго. Постройка лодок и плотов заняла почти два дня. К счастью, рядом с берегом был удобно расположен лесок, который пошел на доски. Несмотря на это, опасения Йондалрана оправдывались. Припасов не хватало, и боевой дух армии падал.

Четверо старейшин собрались на берегу там, где ополченцы пытались сделать хоть что-нибудь. В бочках бурлила смола, люди старались кое-как законопатить швы в бортах старых лодок. Дэйон, бывший рыбак из Кейп Бейджа, теперь состоявший в полку своего отца, руководил починкой руля большого рыбацкого судна.

— Победоносный флот! — с издевкой сказал Тэмарк, хлопнув ладонью по корпусу ветхой лодки, в котором немедленно образовалась дыра.

— Только не эта старушка! — сказал Лэгоу. — Ее до воды не донести!

— Она еще не из худших, — сказал Тэмарк, искоса посматривая на то, как один из старейшин спорит с Тенньелом по поводу запасов. — Течения повредят им больше, чем Йондалран думает.

Лэгоу оперся на борт баркаса.

— Скажи мне, Тэмарк, ты ведь был настроен против войны. Как так вышло, что ты тут всем руководишь?

— Я ведь могу задать тебе такой же вопрос, — ответил рыбак, выковыривая из ладони занозу. — Разве не ты поддержал меня на совете?

— Так.

— И все же ты отправился с Йондалраном и Тенньелом в Алаканские топи. Мнится мне, что у тебя в голове засела такая же идея, как у меня.

— И какая же?

Тэмарк поднял брови так, словно собирался произнести нечто чрезвычайно важное.

— Если ты в море и видишь, как горами вздымаются волны и ветер ревет, что твой дракон, ты знаешь, что сопротивляться нет смысла. Все, что ты можешь сделать, — это убрать паруса, закрыть голову руками и молиться.

Лэгоу кивнул:

— Ты видел, что желающих сражаться не остановить, и выбрал путь, который поможет тебе защитить Фандору.

— Именно, — сказал Тэмарк, — ты сделал то же самое. Руководя вторжением, мы, возможно, сможем предотвратить катастрофу.

Лэгоу нахмурился:

— Но завтра я бы все-таки повернул назад. Я боюсь, ты этого не сделаешь.

Тэмарк вздохнул, посмотрел на море.

— Решение принято, — сказал он, помолчав, — можно сомневаться в его разумности, но не в чувстве, которое за этим стоит. Может быть, не правы именно мы. Может быть, симбалийцы и вправду мечтают расширить свои владения и завоевать наш берег залива. Я не думаю, что это правда, но если мы сейчас повернем назад, а потом окажется, что Йондалран был прав, это будет невыносимо. Чувства фандорцев не стоит сбрасывать со счетов, даже если мы с ними не согласны.

— Фандорцы испуганы, Тэмарк. Они не понимают, что такое война.

Рыбак вдруг громко расхохотался:

— Посмотри вокруг, Лэгоу! Посмотри на «солдат», наводнивших Кейп Бейдж! Это же самое большое приключение в их жизни! Путешествие в неизведанные земли! Сражение с волшебниками! Да в каждом из этих мужчин сидит мальчишка, готовый вырваться и бежать вперед! Ты думаешь, разум еще в состоянии их удержать?

— Не разум, так голод и ожидание…

Тэмарк хитро ухмыльнулся:

— Залив — вот что сделает свое дело.

Эмсель сидел в подземной тюрьме и размышлял о положении, в котором оказался. Те, кто его допрашивал, не собирались его освобождать, и это было ясно.

Эмсель вспомнил, что барон упомянул какого-то Ясветра. Этот Ясветр, видно, важный человек. Может быть, у Ясветра было больше власти, чем у женщины по имени Эвирайя? Возможно, он смог бы найти этого Ясветра. В любом случае, оставаясь взаперти, он не поможет ни Фандоре, ни Симбалии. Ему не оставалось ничего, кроме побега.

Отшельник методично осмотрел свои карманы и сумку, висевшую через плечо. Мало чего осталось — всадники ветра отобрали у него большинство вещей, включая тетрадь с записями, о которой он более всего сожалел, а также сачок и нож. На дне одного из карманов Эмсель нашел очки и смятые стручки, которые сорвал в своем саду. Теперь ему казалось, что это было больше года назад. Но от этих вещей мало толку.

Он поднял голову и вгляделся в потолок камеры, опутанный корнями и паутиной. На открытом воздухе корни подсохли, и верхний слой коры начал отваливаться длинными коричневыми полосками. Эмсель залез на табуретку, вытянул руки и понял, что с трудом, но может дотянуться до корней. Он оторвал несколько полосок коры, которые оказались такими сухими, что в руках немедленно превратились в порошок. Эмсель взялся за корень, пытаясь не думать о мерзких паучках и других насекомых, суетливо забегавших по его пальцам, грозя забраться в рукава. Он подтянулся и закинул ногу на корень. Он смог бы удержаться там какое-то время.

— Очень хорошо, — сказал он, спрыгивая вниз и отряхиваясь. Он собрал несколько ленточек коры и начал стирать их в мелкую пыль, набивая этим порошком мешок, снятый с плеча.