— Не хотелось бы давить, но уже почти десять, Дженни, – слышу как кто-то мне говорит.

Это очень странно: я нахожусь не в своей мягкой постели, и мужской голос пытается меня разбудить. Но я не хочу, мне хорошо здесь, в тепле.

— Давай, Дженни, еще немного и тебе будет нечем позавтракать, если ты не решишься встать.

Опять этот нудный голос, который я где-то слышала, но это не мое обычное утро.

С трудом открываю сначала один глаз, потом второй. Слишком много света, не могу ничего разглядеть.

Еще раз моргаю и, наконец, туман рассеивается. Перед глазами лицо мужчины с черными волосами и пронзительно голубыми глазами. Я уже много раз видела этот взгляд... Господи, Йен!

И моргнув, я осознаю, где я нахожусь, и особенно, почему я проснулась в замке Ревингтонов.

— Ты себя плохо чувствуешь? – спрашивает меня Йен, почти обеспокоенный моим растерянным видом.

Я потираю глаза.

— Не особо. Сколько ты сказал сейчас времени? – спрашиваю низким сонливым голосом.

— Уже десять, — отвечает, глядя на меня с подозрением. Должно быть, у меня довольно потрясенный вид.

— Сколько?! – спрашиваю подрываясь. И, в мгновение ока, я уже совсем проснулась. – Не может быть, что уже десять! Я никогда в жизни не спала до десяти.

— Ну, однако, сейчас десять, — повторил Йен, скрестив руки на груди и наблюдая за представлением, разыгрывающимся перед ним.

Я не могу даже представить свой вид в этот момент: заспанные глаза, растрепанные волосы, никакого макияжа. Как это Йен еще не убежал с криками? Клянусь, я бы не обиделась, если бы он так сделал, напротив, я бы посчитала это абсолютно логичным.

— Я даже не знаю, обижаться мне или веселиться, – признается он мне, отдаляя свое лицо от моего.

— На что? – ворчу недовольно все еще заспанным голосом и сажусь на кровать.

— В основном женщины соревнуются, чтобы показать себя с лучшей стороны для меня, в особенности, если это утро и они находятся в моей постели, — намекает он, и начинает настойчиво пялиться на вырез моей пижамы.

Классика: я проснулась всего минуту назад, а он уже меня раздражает. И не учитывая то, что меня невозможно спровоцировать, если желудок пуст.

— На эти выходные это моя постель, ну так для справки. И что касается того, как я выгляжу до того как подняться с простыни мне нет никакого дела!

— Всегда такая нервная, когда просыпаешься? – спрашивает он невинно.

Бросаю ему довольно красноречивый взгляд. Йен смеется, но продолжает пялиться на меня.

— Не пойми меня не правильно, но это приятное изменение. Если не брать в расчет, что ты не накрашена и похожа на ребенка.

Неужели мужчины действительно думают, что это комплимент?

— Ты не хочешь подвинуться, чтоб я смогла выйти? — рассерженно говорю ему.

Он отходит равно на столько, чтобы я могла встать с постели и пройти прямо в ванну.

— Я жду тебя наверху в гостиной! – слышу его крик сразу же после того, как я закрылась в ванной.

Слава Богу, наконец-то минута покоя! Как ужасно начинать утро на этой ноте: я выгляжу так, будто только что вышла с фильма ужасов, а он прекрасен, ни одна волосинка не выбилась из прически, одет с иголочки.

Но какого черта я спала так крепко, зная, что он находится рядом с постелью? Внутренний голос говорит мне, что, возможно, я так сделала именно потому, что это его собственная кровать, но я в спешке отгоняю эту неприятную мысль.

За несколько минут я чищу зубы и одеваюсь, выбираю черные, удобные брюки, но для эффекта надеваю голубой свитер с широким горлом. В завершение я расчесываюсь, оставляя волосы распущенными, все еще в беспорядке от сна и крашусь немного ярче, чем обычно. Уже не ребенок!

Итак, выходя из комнаты, я сталкиваюсь с проблемой: я не знаю куда идти. Решаю спуститься по лестнице, по которой мы пришли вчера вечером и затем начать разведку в поиске еды.

К моей удаче, возле лестницы нахожу Джеймса вместе с очень элегантной синьорой, приветствующей только что прибывших гостей.

— Доброе утро, мисс Перси, – приветствует меня Джеймс официально.

— Доброе утро. Я прошу вас, зовите меня просто Дженни, — тепло отвечаю ему.

Услышав наш разговор, синьора сразу же обернулась.

— Джеймс, ты не хочешь нас представить? — спрашивает она так, будто мы не в состоянии сделать это сами. Думаю, эти люди спутали этот замок с настоящим дворцом.

— Конечно. Леди Сент Джон, это Дженнифер Перси, она прибыла вчера вечером с вашим сыном. Мисс Дженнифер, позвольте представить Вам Леди Сент Джон.

Ага, это многое объясняет.

Мама Йена женщина высокая, худая, безукоризненная, шатенка с медными оттенками в волосах и зелеными глазами. Безупречная осанка, кожа все еще как у девочки, а украшения, которые она носит, должно быть, стоят целое состояние. Скажем так, что эта женщина не остается незаметной.

Взгляд, который она мне адресовала, был сперва недоверчивый, затем заинтересованный. Представляю, я совсем не то, что она ожидала.

— Очень приятно, – говорит она, протягивая руку. Но не ясно на самом ли деле это так.

Я хватаю руку и решительно пожимаю ее. Меня не так-то легко напугать. Синьора сразу же это поняла и улыбнулась мне более уверенно.

— Я ищу гостиную, — объясняю обоим, готовая как можно быстрее снять напряжение. Не то, чтобы это неприятная компания, но, как сказать, есть и получше.

— Мой сын должен был показать замок, — говорит леди Сент Джон, как будто раздраженно.

— Он уже показал, – чувствую, что должна отметить это, хотя затем у меня появилось желание откусить себе язык, так как защищать Йена перед его мамой не входит в мои обязанности. — Это я опоздала этим утром.

Она смотрит на меня, как будто все поняла.

— Я пройдусь с тобой и, пользуясь случаем, снова покажу тебе дом, — и так говоря, она решительно повела меня к выходу первой комнаты.

— Не хотелось бы показаться тебе нескромной, но чем ты занимаешься?

Вот, она сразу же начала с вопросов. Тем не менее, идеальный допрос для пустого желудка. Теперь это вызов.

— Ничего страшного, – говорю ей, улыбаясь, потому что в этих играх я идеальна. — Я адвокат. Налоговый адвокат.

Мама Йена останавливается и смотрит на меня так, будто впервые увидела только сейчас.

— Действительно? – спрашивает она озадаченно.

— Конечно. По крайней мере, так написано в моем дипломе, когда я в последний раз, на него смотрела, – говорю со смехом для эффекта.

Что сделал свое дело, потому что леди Сент Джон тоже смеется, и ее смех в точности такой же как и у ее сына.

— Ты меня прости, но знаешь... похождения Йена в основном..., – она застыла в трудности.

Благородно решаю избавить ее от смущения.

— Более броские? — наконец рискую

— Ох, не только, – подтверждает она с облегчением. – Осмелюсь сказать, определенно более пустые.

— Хотя думаю, что перейти от моделей до пиар-агентов – хороший шаг вперед.

Окей, возможно я преувеличила.

Напротив, мама Йена сочла эту шутку прекрасной, потому что рассмеялась искренне. Думаю, что с такими людьми такое бывает редко.

— Как давно ты знакома с моим сыном? – спрашивает она меня, потому что, очевидно, что я слишком раскрылась.

Лучше голая и суровая правда.

— С того дня как он устроился в банк, другими словами — семь долгих лет.

— Стало быть, коллега? — спрашивает она удивленно.

— Именно так, — подтверждаю. Думаю, я уже сказала слишком много. И кто знает, что еще бы вылезло наружу, если бы не пришел Йен.

— Вы уже подружились? – спрашивает он, видя, как мы смеемся. У него во взгляде любопытство, как будто он, правда, удивлен.

— Конечно, дорогой, — подтверждает его мама. — Твоя коллега очень занимательная женщина.

Ясно, что она думает о другом, так как в принципе я только что вышла из комнаты Йена, но было бы не вежливо подразумевать слишком много перед завтраком.

— Только если она этого хочет, — убеждает ее сын. — А в основном не хочет.

Что он хотел сказать?

— Всего лишь с теми, кого заслуживает, — добавляю.

Йен стал серьезнее.

— Я должен был предугадать, что вы споетесь. У вас очень похожие характеры.

Не было до конца ясно, это был комплимент или нет. Я склоняюсь к последнему.

Кажется, его мама не была задета таким проникновением. По крайней мере, ее улыбка не дрогнула.

— Однако, мы здесь по общественным делам, — подытоживает Йен. — Мы здесь по работе. Беверли наш клиент и он хотел использовать повернувшийся случай с охотой, чтобы поговорить с нами.

Мама Йена повернулась ко мне.

— Лорд Беверли? Моя дорогая, мне так жаль.

— Ничего страшного, правда, – убеждаю ее.

— Но с другой стороны, думаю, что ты привыкла вращаться в этих кругах. Наверное, твоя семья тоже такая...

Конечно же, допрос продолжается: итак, сейчас речь идет о моем генеалогическом древе.

— Не совсем. Напротив, я и подумать не могла бы о чем-то другом. Даже если все семьи по-своему, за исключением замков и охот, похожими друг на друга.

Ранена и загублена. Мама Йена бледнеет, но тут же приходит в себя, чтобы попрощаться с нами, ее позвала одна только прибывшая синьора.

— Ты больше не церемонишься, — смеется Йен, наконец, указывая мне гостиную, где, действительно, очень много еды. Я наливаю себе горячий кофе в чашку, которой, по крайней мере, двести лет и накладываю яичницу-болтунью с хлебом.

— Не получив никаких указаний, я ограничилась правдой. До этого момента никто меня не спрашивал о природе моих отношений с тобой, но могу себе представить, что еще будет. Ну, правда, Йен, ты не сделал ничего хорошего, привезя меня сюда.

Он цинично смотрит на меня.

— Ты ошибаешься. Полчаса назад я с трудом отвязался от Кэти и ее мамы. Твое присутствие в моей комнате определенно помогло в этом.

Кофе действительно превосходный и я наливаю себе вторую чашку.

— Почему ты не женишься на ней? – спрашиваю, глядя на него в упор.

— Ты шутишь? И подумать, что ты ее знаешь.

— Точно, я говорю это именно потому, что знаю ее: вы оба зацикленные на себе эгоисты, гордящиеся своей голубой кровью и убежденные, что вы лучше всех. Мне кажется, вы бы были идеальной парой.

Йен не очень счастлив от такой картины и нервно ерзает на стуле рядом со мной.

— Что же заставило тебя думать, что я сторонник классового разделения? – спрашивает он, немного раздраженно.

С легким нервозом, я жую хлеб с маслом, пока он напряженно смотрит на меня таким взглядом, который мне совсем не по душе.

— Давай продолжим эту беседу в более подходящее время, если тебя не затруднит. Ненавижу прерывать прием пищи.

Йен пожимает плечами.

— Как пожелаешь.

— А где остальные члены семейки? – спрашиваю его с любопытством.

— Моего отца не будет, он занят на работе, а дедушка во дворе проверяет лошадей для будущей охоты. Я представлю тебя сегодня вечером на балу. Я прошу тебя, он очень строго придерживается формальностей.

Его предупреждение звучит как угроза.

— Вообще-то, я знаю как себя надо вести, — говорю ему ни капли не задетая его скрытой инсинуацией12.

Йен поднимает в сомнении бровь.

— Правда, – убеждаю его.

Смирившись, он вздыхает. И, возможно, он хотел бы добавить еще что-то, но вошла Элизабет Беверли и Кэти. Ах, это можно определить, как действительно прекрасный дует. Даже в этот раз Элизабет более обнажена, чем одета, но хотя бы кажется искренней когда улыбается подходя к нам.

— Доброе утро, Йен! Доброе утро, Дженнифер! – приветствует она нас, и мы отвечаем тем же.

Кэти же – это прекрасная восковая статуя или лучше, ледяная. Сказать, что она не рада меня видеть, ничего не сказать. Ее лицо настолько гостеприимно, что я начинаю переживать за нее. Злость старит преждевременно.

Одета она в платье, которое как по мне больше подходит для коктейль-вечеринки, чем для завтрака, но если для нее это значит быть в тренде...

Хотя, если она решила не замечать меня, я с успехом могу сделать тоже.

— Привет, Элизабет, – приветствует ее Йен и затем здоровается с Кэти. Я забыла, они уже виделись до завтрака.

Возникла неловкая пауза. Йен смотрит на нас, Кэти пялится на меня, не отводя взгляда, в то время как Элизабет хотела бы сбежать. Я же, напротив, очень медленно жую, выигрывая необходимое мне время. Если эта блондинка хочет меня запугать, то пусть забудет об этом.

С непринужденным жестом кладу руку на ногу Йена, который взглядом подтвердил, что понял мои намерения.

— Я закончила с завтраком, – говорю ему спокойно. — Можем вернуться в комнату, если хочешь.

Глаза Йена светились от веселья, Кэти была на грани обморока. Клянусь, она настолько неприятная и нахальная, что я думаю о том, как бы продлить ее мучения. Не учитывая еще и то, что я передумала, никто не заслуживает такой жены, даже Йен.

— Конечно, идем.

Он встает и протягивает мне руку, которую я сжимаю безо всяких церемоний.

Мы прощаемся с девушками и направляемся в нашу комнату. Пока мы шагаем, я вспоминаю, что моя рука все еще крепко зажата в руке Йена и пытаюсь освободиться, но он мне не позволяет.

— Нас могут увидеть, потерпи еще мгновение.

Его предложение такое разумное, что я не нахожу ничего, чтобы возразить, я, королева споров.

Когда мы, наконец, входим в комнату, моя рука выскальзывает, освободившись от его схватки, я остаюсь в недоумении от эффекта. Я зрелая тридцатитрехлетняя женщина, которая обычно не смущается от банального контакта. Хотя, пока он держал меня за руку, все казалось совсем не банальным.

* * *

Это будет интересный вечер, если, конечно, мы выживем к его концу, в чем я не очень-то уверенна, особенно в свете того, как прошел наш день.

Это будет интересный вечер, если, конечно, мы выживем к его концу, в чем я не очень-то уверенна, особенно в свете того, как прошел наш день.

Воспользовавшись случаем, мы с Йеном хорошеньком поработали с Беверли и договорились встретиться в середине следующей неделе у нас в офисе, чтобы окончательно расставить все точки над «i».

Кэти пропала из виду, но я думаю, что она заперлась в своей комнате и наводит марафет для большого праздника. По правде говоря, этим вечером все стоит на кону, и она должна предстать в наилучшем свете.

Что касается остальных, зал переполнен людьми, хотя молодых маловато. Здесь все каким-то образом друзья герцога Ревингтона, и говорит об этом средний возраст присутствующих.

У меня же было очень мало времени для подготовки к вечеру, поэтому пришлось довольствоваться быстрым душем. Однако я воспользовалась увлажняющим кремом, который Вера заставила меня взять с собой, и надела платье, как обычно, Лауры, которое, производит определенный эффект: оно черное, потому что я женщина, которой «очень идет черное», длинное, с вырезом и голой спиной. Волосы собраны в шиньон, который чудным образом кажется отлично сделанным (я не обманываю, речь идет о чистой случайности), в то время как макияж необычно яркий, а помада огненно красная.

Другими словами, это не я. Девушка, что смотрит на меня в зеркале, ни капельки на меня не похожа.

Очевидно, что Йен, подумал о том же, потому что, когда я вышла из ванны, я увидела его совершенно растерянное выражение лица. На нем надет смокинг, который сидит как влитой, и, глядя на него, я чуть было не спросила, а правда ли все это.

— Ты… хорошо выглядишь…, — единственное, что ему удается сказать мне, стоя с открытым ртом.

— Ты тоже, — говорю ему такая же смущенная. Мы не умеем говорить друг другу комплименты. Мы еще чуть больше стоим, уставившись друг на друга.

— Идем? — спрашивает он у меня, наконец.

Я киваю и подхожу к нему. Он протягивает мне руку, на которую я опираюсь, стараясь не думать, что значит этот жест.

Этим вечером мне определенно нужна поддержка, моральная и физическая, потому что я нахожусь в не своем окружении, в не своем платье, под руку с определенно не моим мужчиной. Я совсем не готова к таким переменам.

Проходим сквозь ряд коридоров, прежде чем дойти до того, который должен быть жемчужиной этого замка, другими словами, до танцевального зала. Нечего возразить, все шикарно, люди очень элегантны. Но это меня не удивляет.

На секунду я думаю о том, как должно быть себя чувствовала Кейт Миддлтон, которая, однако, мне вовсе несимпатична, так как «вошла в семью». Паника и растерянность. Мое состояние не очень-то отличается.

Чтобы придать себе сил, продолжаю попивать шампанское, пока Йен представляет мне всю английскую знать; кажется, что тут абсолютно все, даже самые обычные баронеты.

— А теперь держись, прямо по курсу важная «шишка», — предупреждает меня, указывая на пожилого мужчину недалеко от нас. Сходство настолько очевидно, что мне не надо спрашивать, о ком идет речь.

— Дедушка, я бы хотел представить тебе Дженнифер Перси, — говорит ему торжественно. Я очень надеюсь, что никто не ожидает поклона с моей стороны.

— Добрый вечер, герцог, — приветствую его официальным тоном.

Он долго меня осматривает, а потом протягивает мне правую руку; я решительно пожимаю ее в надежде, что моя рука не слишком вспотела.

Теперь я знаю, от кого у Йена такие глаза, потому что его дедушка вглядывается в меня такими же насыщенно голубыми глазами, как и его внук.

— Нет необходимости быть такими официальными, мисс Перси, — говорит он мне, но в действительности так не думает. — Все мы читаем газеты, но на самом деле в ваших глазах я всего лишь дедушка вашей пассии.

Сразу ясно, что я ему совсем не прихожусь по вкусу. «Знал бы он, насколько я не прихожусь по вкусу и его внуку», — думаю весело.

— Каждый случай требует своей формы, Вы не находите? – отвечаю улыбаясь, вовсе не запуганная.

— Возможно. Моя невестка мне передала, что вы адвокат, — пытается сменить тему.

— Адвокат по налоговому консалтингу, таким образом, не совсем настоящий адвокат, — уточняю.

Мне нечего скрывать от этих людей.

— Ну, Йен не настоящий экономист, вы не настоящий адвокат. Прекрасная пара, — комментирует иронично.

— И, правда, прекрасная пара, — отвечаю, игнорируя его сарказм. Йен смотрит на меня очарованный, как будто он никогда не видел, чтобы кто-нибудь так противостоял его дедушке.

— Вы простите меня за откровенность, но почему вы уверенны, что вам суждено быть вместе долго? — спрашивает меня герцог. «Какой хам», — думаю про себя. Но уже многие поколения имеется тенденция прощать герцогам то и другое, что мы не можем обвинять их в этом.

— Ну да, я всегда могу найти более интересного наследника, — соглашаюсь упрямо.

Ревингтон нервно смеется.

— Не глупите. Лучших случаев не представится.

Мне удалось поймать его в мою ловушку в кратчайшие сроки.

— Никто не поддает сомнению ценность Йена, — отмечаю ему, даже если единственный, кто сделал это этим вечером, именно он.

— Конечно, и это потому, что однажды он станет герцогом.

— Грешно судить человека, опираясь только на то, кем он однажды может стать. Я предпочитаю больше сконцентрироваться на том, какой он сейчас.

Ревингтон уставился на меня на секунду, почти смущенный.

— Ваше мнение определенно отличается от обычного, — говорит, признавая меня. — Потому что в глазах других Йен представляет собой только моего наследника и ничего больше

— Тогда довольна, что я не «все». Я знакома с Йеном уже много лет, поэтому знаю, что говорю.

Вижу, как Йен краснеет; довольно необычная картина. Надеюсь, что его эго, как обычно громадное, выдержит еще несколько минут этой нелепой беседы.

— Да, мне сказали, что вы коллеги, — говорит почти с отвращением.

— Вам это совсем не нравится? – спрашиваю немного с раздражением. Откровенно говоря, я закончила сегодня с любезностями.

— То место мне не нравится. Я жду с нетерпением, когда Йен уволится и пойдет работать в одну из многих семейных компаний. У него глаза могут разбежаться от выбора.

Если бы кто-то когда-то мне высказал предположение, что Йен может уволиться, я бы прыгала до потолка от радости, но сейчас, перед этим заносчивым мужчиной, внезапно я потеряла уверенность во всем.

— Хватит дедушка, — прерывает нас Йен. — Дженнифер – моя гостья, и я был бы рад, если бы ты обходился с ней со всем уважением.

Предупреждение ясно попало в точку.

— Ну конечно, я не знаю, как мы вовлеклись в такие разговоры. Я прошу у вас прощения, мисс Перси, но тема карьеры моего внука всегда заставляет меня нервничать.

Думаю, что на самом деле его раздражает осознание того, что его приказы слепо не выполняются, но я решаю держать это при себе.

— Не беспокойтесь, я считаю, что наш обмен мнениями довольно интересен, — уверяю его.

Мы с ним прощаемся и отдаляемся в сторону алкогольных напитков.

— С уверенностью можно сказать, что ты та, кто умеет за себя постоять, — признается мне Йен, смеясь и предлагая бокал вина.

— Как будто ты меня не знаешь, — отвечаю, выпивая залпом весь бокал. Я могу выглядеть сильной, но в глубине души я тоже чувствую себя потрясенной.

— Я всерьез начинаю думать, что ты попросил меня прийти сюда больше не для того, чтобы следить за твоими воздыхательницами – потому что с этими ты и сам можешь справиться – а чтобы показать что-то своей семье. Что-то типа «или не препятствуя, уважайте мой выбор, или я женюсь на той, которая никому не даст сесть ей на голову». Таким образом, чтобы мы друг друга понимали, я тут как некий вид угрозы. Или лучше сказать, как суровое предупреждение.

Йен смотрит на меня мгновенье и затем разражается смехом.

— Я никогда не принимал во внимание такую возможность, но сейчас, если подумать, это могло быть довольно интересно…

— Это очевидно, что ты несознательно подумал об этом, вот как. Я понимаю, что это окружение может подвергнуть опасности твой мозг, но недооценивай себя, дорогой, — говорю ему насмешливо.

— Может, выпьем чего-нибудь для поднятия нашей самооценки?

— Конечно, но разве мы не делаем это уже давно?

Я поднимаю мой пустой бокал, чтобы показать, чем я сейчас занимаюсь.

— Позволь раскрыть тебе один секрет: в таких торжественных случаях пить – никогда не слишком много. Всегда слишком мало.

— Но я боюсь, что уже теряю ясность ума, — отмечаю с ноткой волнения. Его рассуждения, наоборот, начинают казаться типичной мудростью того, кто уже определенно пьян.

— Неплохо, когда будем пьяны, сбежим, — отвечает мне, пожимая плечами, совершенно не обеспокоенный.

По правде говоря, мысль о том, чтобы сбежать из этого ада, немало меня искушает.

— Что ты скажешь о том, чтобы начать с прогулки на свежем воздухе? – предлагает мне, указывая на дверь в глубине зала.

— Давай, хочу прогуляться в садах, как настоящая героиня романов эпохи Регенства! – восклицаю с энтузиазмом. Кажется, что я уже давно превысила мой личный алкогольный лимит.

Йен снова предлагает мне руку и ведет прямо к очень освещенному и очень красивому, хотя и ледяному, саду.

Должно быть, я немного дрожу, потому что Йен замечает это и снимает с себя пиджак, чтобы накрыть мои плечи.

— Не нужно, — протестую не очень убедительно.

— Ты совсем голая, — подмечает мой спутник. На самом деле, в еще теплом пиджаке чувствуешь себя гораздо лучше, поэтому я решаю не слишком жаловаться.

— Хорошо, если ты настаиваешь. Но я это делаю только, чтобы не возражать тебе.

— А я-то думал, что возражать мне – это твоя миссия.

Йен сейчас гораздо более спокоен, когда мы вдали от взглядов его знакомых.

— Ты прав, в последнее время случаются необычные вещи. Американские банки, что взлетают на воздух, развитые страны, что терпят крах, рейтинг США в опасности и, чтобы красиво закончить, я, не желающая тебе возражать. Определенно, что-то странное витает в воздухе.

Йен смеется, пока мы прогуливаемся по парку.

— Кэти прямо по курсу, — говорит мне тихим голосом.

По правде говоря, синьорина надела ярко красное платье, в котором она не проходит незамеченной, даже в темноте. У этой девушки все платья красные?

— Ты хочешь с ней поговорить? – спрашиваю, размышляя о том, как бы быстро сменить направление.

— Я об этом даже и не думаю, — подтверждает Йен. Должна признать, что я того же мнения.

— Она нас увидела, — отмечаю, глядя на то, как она уверенно шагает прямо в сторону нас.

— У меня есть план, — шепчет на ухо, пододвигая меня к себе.

У меня такое впечатление, что этот план мне не очень понравится.

— Я был бы рад небольшому сотрудничеству, немного больше, чем в прошлый раз, — говорит мне на полном серьезе. Когда он решительно опускает свои губы на мои, я даже не успеваю ответить.

Я точно слишком много выпила, потому что чувствую, как у меня кружится голова. Прижимаюсь к нему, чтобы не упасть, и, закрыв глаза, даю себе волю. Мысль о том, что близость Кэти требует, чтобы этот поцелуй был убедительным, велит молчать моему сознанию. Поэтому, когда он прижимает свои губы к моим, и его язык прикасается к ним, я не могу сделать ничего другого, как позволить это. Очень короткое мгновение нерешительности обоих быстро проходит: я открываю рот и с неуверенностью целую его в ответ.

Вероятно, прошло несколько минут, так как, открыв глаза, от Кэти и след простыл. Она испарилась. Должно быть, увидев наш спектакль, она посчитала разумным повернуть обратно.

«Хотя бы у этого поцелуя был смысл», — думаю в растерянности, чувствуя, будто мое тело проснулось от очень долгого летаргического сна. «Этот поцелуй был достаточно неприличным», — думаю, краснея. Вообще, я не из тех, кто так целуется, я практически уверенна, что мой последний такой долгий поцелуй случился, когда я была еще в лицее.

Думаю, Йен тоже размышляет, потому что несколько минут никто из нас не отваживается сказать ни слова.

— Х-м-м…, — это мой единственный комментарий. Не особо оригинальный, но мой мозг, кажется, покинул меня из-за нехватки кислорода.

— Да, — подтверждает Йен, как будто между нами состоялась некая странная невербальная беседа.

— Боюсь, мы слишком много выпили, — пытаюсь предположить, в надежде приглушить эффект от поцелуя.

Но в голове у меня вертится очень опасная мысль о том, что я бы хотела еще раз так его поцеловать.

Что со мной?

— Очевидно, — говорит, засунув руки в карманы, возможно, чтобы избежать попытки снова коснуться меня.

— Который час? — спрашиваю громко. — Уверенна, уже поздно, и, возможно, будет лучше пойти спать, — подсказываю, думаю о плане побега.

— Если хочешь, иди, — отвечает, не глядя мне в лицо. – Я предпочту остаться еще немного.

Очевидно, что идея о том, чтобы мы разделились, кажется идеальной, поэтому я соглашаюсь до того, как что-то заставит его передумать.

— Хорошо, тогда спокойно ночи, — говорю, отдавая ему пиджак и шагая к тропинке, по которой мы сюда пришли.

— Спокойно ночи, — слышу за моими плечами. Я бы хотела обернуться еще раз, но лучше идти прямо. Определенно лучше.