Без тени сомнения, это будет наихудший ужин в моей жизни. Еда ужасная, да и компания не особо расслабляющая. Но кого я обманываю, здесь собрались наименее спокойные люди в мире!

Моя сестра то и делает, что бросает на меня убийственные взгляды, а моя мать отказывается смотреть мне в лицо. Подозреваю, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не ляпнуть какой-нибудь злобный комментарий, потому что надо прислуживать представителю знати, а то, что она делает, определённо сводит её с ума.

— Итак, Йен, — начинает моя сестра. — Кем ты работаешь?

Вопрос может показаться безобидным, но учитывая её присутствие при одной щекотливой сцене, я не сомневаюсь, что она собирается добраться и до остального.

— Я финансовый эксперт отдела, — терпеливо объясняет он, прекрасно осознавая, что его уравновешенность на самом деле непрочная.

— И тебе нравится твоя работа? — снова спрашивает Стейси.

— Да, очень, — заверяет Йен. Не похоже, что Стейси рада это слышать.

— Тогда получается, что ты исполняешь совсем другую работу, чем моя сестра…

— Да, она адвокат. Мы дополняем друг друга, — говорит Йен. Возможно, этого можно было избежать.

Стейси бросает на него убийственный взгляд.

— Помимо работы в одном и том же банке, я бы сказала, что ты и моя сестра очень разные. Слишком разные, — подчёркивает она.

И премия за деликатность вручается Стейси Перси!

Решаю вмешаться.

— Йен – коллега, ясно? — говорю ей жёстким голосом.

По её губам пробегает издевательская улыбочка, которая не остаётся незамеченной для моей матери. Отлично, именно этого она нам и хотела.

— Йен, тебе нравится овощной суп? — спрашивает моя мать у Йена, который с трудом пытается проглотить ещё одну ложку супа. Я даже ценю его усилия.

— Очень вкусный, — убеждает он её с такой ослепительной улыбкой, что, кажется, на несколько мгновений моя мать отступает перед его чарами.

— И ты не занимаешься делами семьи? — спрашивает Том. Как по мне, он мог бы и продолжать дремать.

— На данный момент, нет. Мой дедушка и мой отец больше подходят для этого.

— И, следовательно, ты зарабатываешь себе на жизнь… — добавляет с иронией Том.

— Как и любой другой человек, — спокойно заверяет его Йен.

— Ну, не совсем как любой, — отрезает моя сестра. — Никто из нас здесь не зарабатывает такие суммы.

Йен серьёзно на неё смотрит.

— Твоя сестра, например.

— Йен, моя семья старается забыть об этом, — объясняю я, пытаясь развеселить его.

Но Йен не хочет отступать.

— Почему? Ты замечательно выполняешь свою работу, я уверен, что твоя семья знает и ценит это.

— У Дженни хорошо получается помогать богатым людям стать ещё богаче. Куда уж ещё ценить? — перебивает моя мать с очень серьёзным видом.

— Почему же, разве только та работа имеет ценность, которая занимается лишь бедными людьми? — иронично спрашивает Йен.

Сейчас начнётся битва титанов.

— Конечно, она имеет большую ценность, — подчёркивает моя мать, которая явно не стыдится выдвигать собственные идеи.

Йен смотрит на неё с сомнением.

— Ну, эта мысль мне кажется практически дискриминационной, — говорит он ей как ни в чём ни бывало.

Упс, никто не осмеливается перечить моей матери. Никогда. Мой отец и все мы внимательно за ними наблюдаем.

Выпад достаточно внезапный, до такой степени, что моя мать смотрит на Йена с почти шокированным видом, но ей не нужно много времени, чтобы прийти в себя.

— Я и не ожидала, что ты можешь понять проблемы, терзающие менее имущие классы. Впрочем, ты же внук герцога Ревингтона, — она говорит так, будто это – смертный грех.

Йен вряд ли есть в списке людей, которые мне нравятся, но я чувствую, что надо вмешаться.

— Мамочка, напоминаю тебе, что Йен – наш гость, и ты сама его пригласила. Минимум из того, что мы можем ему предложить, это ужин в спокойной обстановке, хотя бы с разговором на какую-нибудь фривольную тему, что скажешь? — стараюсь разрядить обстановку. Видимо, еда и компания вызывают отвращение, — хотела бы я добавить, но воздержусь попробовать.

Мой отец смотрит на меня изумлённо.

— Мы никогда не говорим на фривольные темы, — считает он нужным возразить.

Улыбаюсь ему настолько невинно, насколько это возможно.

— Быть может, нам следует начать.

— В этом абсолютно нет никакой необходимости, — вмешивается Йен. — Я без проблем смогу постоять за себя и нахожу споры весьма стимулирующими. Я так вырос, — говорит он, успокаивая меня.

— Я прекрасно знаю, что ты сумеешь постоять за себя, но я хотела бы напомнить всем, что это воскресный ужин, где нам всем следовало бы расслабиться. Не знаю как вы, а я сейчас совсем не расслаблена.

Моя мама, кажется, наконец-то поняла.

— Предлагаю простенькую тему! — восклицает она, гордая сама собой. — Что вы скажете о новых сокращениях в парламенте насчёт народного образования? Такая глупость…

«Как раз это я и подразумевала», – думаю грустно.

* * *

Где-то два часа спустя ужин можно назвать законченным. Моя голова готова взорваться. Полагаю, в следующее воскресенье я пропущу семейный ужин. Никогда нельзя злоупотреблять таким незабываемым опытом.

— Безусловно, ты знаешь, как отстоять собственные идеи, — уступчиво говорит мой отец Йену, пока тот вместе со мной встаёт из-за стола. Сейчас не хватало только того, чтобы между ними возникла симпатия. Они бы всё объединились против меня.

— Благодарю вас, мистер Перси. Но и вы тоже знаете своё дело, — отвечает ему Йен.

— Годы гражданской борьбы, — смело вмешивается моя мать.

— Увидимся, синьора, — говорит Йен, смотря на неё и улыбаясь почти искренней улыбкой.

Лишь моя сестра Стейси устояла перед его очарованием и продолжает недоверчиво на него смотреть. И так как я уверена в том, что мне не избежать допроса с её стороны, я решаю исчезнуть вместе с Йеном и спастись.

— Тогда можешь приходить сюда, когда захочешь, — говорит мой отец Йену.

Разумеется, почему бы и нет, можете даже зарезать дичь в его честь.

— Огромное спасибо за приглашение.

Подумываю прервать этот глупый разговор.

— Папочка, прекрати, не ставь его в затруднительное положение. Йен вечно очень занят. Благотворительные мероприятия, игры в гольф, модели, которых нужно посетить. У него слишком трудная жизнь, чтобы её растрачивать.

Мой тон такой циничный, что все оборачиваются и удивлённо на меня смотрят. Окей, последнего можно было и избежать: это скорее фраза, сказанная из ревности, а я совершенно не ревную. И мне плевать, где он и с кем он. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Ну, если будешь в наших краях, заходи, — говорит ему мой отец.

— С удовольствием, спасибо, — Йен пожимает ему руку и прощается со всеми.

— Я тоже пойду! — и догоняю его, обеспокоенная тем, что уйду не попрощавшись, прежде чем позволить себе сделать так же.

— Ты, правда, уходишь? — мрачно спрашивает Стейси.

— Именно. Девчонки ждут меня, чтобы сходить в музей.

Моя сестра смотрит на меня, прекрасно зная, что это полное враньё, но у неё не хватает мужества обличить меня.

— Всем пока! — прощаюсь я и, надев пальто, выхожу вслед за Йеном.

— Побег? — иронично говорит мне Йен, пока я еще не успела закрыть входную дверь.

— Можно сказать и так, — подтверждаю я. Мне теперь нечего скрывать, когда он познакомился с моей семьёй, он, по крайней мере, поймёт, почему я убегаю.

— Хорошего тебе пути, — говорю ему я на прощание, направляясь к своей машине.

— Мы можем один раз поговорить, как приедем в Лондон? — спрашивает он, останавливая меня.

— А зачем? — спрашиваю обеспокоенно. — Разве мы уже не сказали слишком многого?

— Я хочу поговорить с тобой, — говорит мне он, не слишком вдаваясь в детали. Как бы я хотела уметь избежать этого, но я страшно сглупила и теперь придётся за это расплачиваться.

— Окей, но дай мне хотя бы немного отдохнуть. Сегодняшнего ужина мне более чем хватило. Мне нужно всё переварить, и я сейчас не о пище.

Йен усмехается.

— Интересная семья. Почти может составить конкуренцию моей.

— Нам надо их познакомить, — предлагаю ему, подшучивая.

— Было бы забавно, — подтверждает он.

— Но надо будет убрать ножи со стола, — добавляю я.

— Ну, даже вилки могут стать опасным оружием, — замечает он с улыбкой.

— Тогда только фастфуд. Могу себе представить, как его будет есть твой дедушка!

Сцена, всплывшая в моём воображении настолько комичная, что Йен начинает безудержно смеяться.

— Это как раз то, что ему нужно.

Несколько мгновений мы смотрим друг на друга, не зная, что сказать.

— Тогда я буду ждать тебя после ужина, — говорю ему я.

— Окей, — кивает он, садясь в машину.

Мне не остаётся ничего другого, как сделать так же.

* * *

Моя сестра даёт мне время только добраться до Лондона, прежде чем начать доставать меня телефонными звонками. Уже десять минут мой телефон названивает без остановки. Не зная, что ответить, я решаю пока что не отвечать.

— Неужели тебе не жаль бедного парня? — говорит мне Вера, проходя мимо моей комнаты и думая, что мне звонит Йен.

— На самом деле бедный парень заявился в доме моих родителей… как ты уже знаешь, ведь это ты, дорогая моя, дала ему адрес. Для справки: это не он заваливает меня телефонными звонками. И, кстати, он приедет сюда после ужина поговорить со мной, не знаю о чём, — объявляю я ей, стараясь выглядеть ничуть не обеспокоенной этой перспективой.

— Не используй этот тон! Я и подумать не могла, что он направится к твоим родственникам, — защищается Вера.

— Но ты на это надеялась, когда дала ему адрес… — замечаю я кисло.

— Возможно, я бы поставила пенни, — говорит мне сведуще. — Кстати, если это не Йен, то о ком, чёрт возьми, идёт речь? — спрашивает она, вновь обратив внимание на сводящий с ума телефон.

— О моей сестре.

— Почему? Ты же её только что видела.

И надеюсь, что снова увижу её нескоро.

— Из-за того, что она видела, теперь есть проблема…

Вера смотрит на меня с видом инквизитора.

— А какого дьявола она видела? — спрашивает обеспокоенно.

— Она присутствовала при поцелуе,… — говорю глухим голосом. — В дворике моих родителей.

У Веры отвисает челюсть.

— Разъясни-ка мне, он отправился к тебе, ехал туда почти час и, тут же добравшись, начал тебя целовать?

— Не совсем, но то, как ты это произнесла, звучит ужасно.

— Но это так. Он, должно быть, потерял от тебя голову, — изрекает она, заходя в комнату.

— Он вовсе не терял от меня голову.

— О, да, так себя ведёт только влюблённый по уши, дорогая моя, — настаивает она.

— Нет, и у меня есть для тебя новость: где ты видела женщину, которая бы не упала к его ногам с благоговейным видом?

— Сделав исключение для благоговейного вида, который тебе совсем не идёт, хочу напомнить тебе, что ты тоже упала к его ногам.

Об этом мне вспоминать совсем не хочется.

— Я не падала, — защищаюсь я. — Максимум споткнулась по ошибке.

Вера смеётся.

— Ну ты и врушка. Он тебе нравится, так что плохого в том, чтобы признать это?

Смотрю на неё раздражённо.

— Он мне совсем не нравится!

Моя подруга смотрит на меня так, словно имеет дело с умалишённой.

— Правда? Почему же я тогда думала, что он тебе хоть немного да нравится, раз уж ты была с ним в постели?

Предпочитаю не придавать этому такого большого значения.

— Признаю, что объективно он привлекателен, и что где-то глубоко, но очень глубоко в душе, он интеллигентный человек…

— Ах, — взрывается смехом Вера. — Смотрю, ты несёшь полную чепуху!

Стараюсь не позволить ей прервать меня.

— …но остаётся тот факт, что он не мой тип мужчины.

— И хвала небесам! Ты не отдаёшь себе отчёт в том, что твой вид мужчин вызывает одно отвращение? — Вера тяжело опускается рядом со мной. Эта фраза жестока, думаю я с раздражением.

— Кстати, ответь, пожалуйста, на звонок или отключи звук: у меня сейчас голова лопнет.

Она говорит правду, у меня нет права надоедать остальным.

Хватаю телефон и в минуту храбрости решаю ответить.

— Алло? — говорю со скучающим видом, прекрасно зная, что меня ждёт.

— Не могу в это поверить! — гремит Стейси на другом конце трубки. Ей следовало бы запатентовать этот гротескный тон голоса.

— Во что? — спрашиваю почти скучающе.

— Что ты встречаешься с человеком из знатной семьи! — говорит мне недоверчиво. — Но ты с ума сошла — встречаться с таким, как он?

— Это тебя не касается, и я с ним на самом деле не встречаюсь, — и это чистая правда.

— Даже не пытайся сбить меня с толку! Ты бросила Чарльза ради этого типа? — спрашивает с подозрением.

— Это Чарльз меня бросил, а не наоборот. Не то, чтобы я не была ему за это благодарна… Кстати, если не веришь, можешь позвонить ему, — а вот теперь я начинаю уставать. Мне тридцать три года, а моя сестра не должна чувствовать, что у неё есть право лезть в чужие дела.

— Ну что ты говоришь, такой, как Чарльз! — говорит почти напыщенно.

— Ты именно для этого мне звонила? — спрашиваю её сухо.

— Ну, чтобы сказать тебе, что ты совершаешь ошибку! Прежде всего, твоя семья его терпеть не может… — начинает жалобно.

Это отчасти неправда, они ненавидят мир, к которому он принадлежит, но после увиденного сегодня я могу сказать, что они не ненавидят его самого. Если это возможно, они его даже оценили.

— …и потом, он слишком богат… — насчёт этого я также могу согласиться, но он не виноват в том, что родился в такой семье.

— … не говоря уже о том, что он тебя бросит, и ты будешь страдать, — завершает свою тираду Стейси.

— Я не могу страдать, потому что я с ним не встречаюсь, — говорю ей спокойно.

— Но ты с ним целовалась! И я уверена, что это было не один раз! — клевещет она.

— А вот это уже совсем не твоё дело, — отрезаю я. Мне кажется, что этот разговор порядком затянулся. — Пока, — говорю ей холодно.

— Окей, но я прошу тебя быть внимательной. Ты знаешь, из чего сделаны подобные люди.

Отсылка к ситуации, увиденной Майклом, очевидна.

— Да, я действительно об этом знаю. Тебе не нужно волноваться.

Мы быстро прощаемся, а потом я обессиленно падаю на кровать.

— Могло быть и хуже! — говорит мне Вера с другой стороны дома.

— Ты так думаешь? — отрезаю с иронией, хватая подушку, чтобы спрятать в ней лицо.

Эти выходные я не забуду…

* * *

Йен звонит в домофон ровно в половине десятого. Открываю и терпеливо жду возле двери. Я не особо рада видеть его, но, по крайней мере, морально я к этому готова.

Я надела старую пару джинсов и белый свитер. Банальный лук, обычный, без претензий.

Открываю дверь и снова с ним лицом к лицу. Чёрные джинсы, чёрная кожаная куртка, свитер цвета электрик: «Этот человек любит привлекать внимание к своим глазам», – думаю я хмуро.

— Привет, — здоровается он, заходя.

— Привет, — отвечаю я почти без энтузиазма. На самом деле я бы предпочла провести спокойный вечер наедине с собой.

— Всё хорошо? — спрашивает он с вопросительным видом. Не отвечаю ему, но мой взгляд явно говорит: «А как по-твоему?»

Я провожаю его в зал, видя, что Вера и Лаура сбежали, узнав, кто сюда приедет.

— Пришёл в себя после знаменательного ужина? — спрашиваю его с нервной улыбкой.

Он садится в кресло.

— Меня не настолько сбили с толку. Но, должен признать, семейка у тебя занимательная.

— Мог бы сказать что-то сильнее, — уверяю его и сажусь на диван. — Ты хотел поговорить со мной? — не хочу привносить ничего в эту беседу, кроме необходимого. Я планирую выдворить его максимум через десять минут.

— Да, я хотел поговорить с тобой о том, что произошло в пятницу вечером, — подтверждает он, становясь серьёзным.

— Я тебе уже сказала всё, что думаю по этому поводу.

— Да, ты мне сказала несколько непонятные вещи.

В каком смысле непонятные?

— Возможно, я плохо выразилась, но суть такова: мы совершили ошибку по причинам, которые я откровенно предпочла бы не анализировать. И я бы хотела забыть обо всём…

 Йен смотрит на меня решительно.

— А я бы очень хотел проанализировать эти причины.

Я хорошо знаю этот взгляд: решительный и целеустремлённый. Покорно вздыхаю.

— Если ты так хочешь… — уступаю очень неохотно.

— Нас тянет друг к другу. И не только в физическом плане, — старается убедить меня, смотря так, будто не боится, что я начну ему противоречить. — И с моей стороны так было всегда, — признаётся он мне.

Вот сброшена бомба. И у него до такой степени твёрдое выражение лица, что кажется невозмутимым, даже после того, что он мне сказал.

— Ах, — ограничиваюсь я ответом, потому что на самом деле не знаю, какой ответ он от меня ожидает.

— А с твоей стороны? — спрашивает с видом инквизитора.

Задумываюсь на несколько мгновений.

— Полагаю, что нет, — отвечаю ему искренне. — Но на самом деле я об этом никогда не думала.

— Да, у тебя хорошо получается игнорировать очевидные вещи, — упрекает меня он.

— Ты для этого завёл весь этот разговор? — спрашиваю его несколько сухо, потому что я смущена его словами и это мне не нравится.

— Это будет наш момент истины, первый за те семь лет, что я тебя знаю, — говорит мне он, не упуская нить разговора.

— Йен, — своим тоном я хотела бы предупредить его не идти в этом направлении.

— Мы могли бы по крайней мере попробовать встречаться, — говорит мне он почти безучастным тоном, таким, что становится очевидным, что он блефует.

— Мне кажется, что эта худшая идея, — отвечаю ему, вытаращив глаза от удивления. Я ослышалась, или Йен только что непрямо заявил, что хотел бы встречаться со мной? — Йен, у нас нет ничего общего, — я думала, что это очевидно, но, похоже, ему надо об этом напомнить.

— Ты сильно ошибаешься. Увидев твою семью, я бы сказал, что у нас много общего.

К сожалению, одна часть меня начинает с ним соглашаться.

— Тебе нужен другой человек, — подсказываю я, меняя тактику. — Я, правда, тебе не подхожу.

— Почему? — спрашивает он неожиданно. — И, пожалуйста, только не начинай нести весь этот бред про разницу в статусе.

Его голос суров. Но я совершенно не собираюсь позволить ему вывести меня из себя.

— Тут дело не только в статусе, что здесь имеет место быть, и даже ты не можешь это проигнорировать. И всё вокруг: ожидания твоей семьи, образ жизни, который ты ведёшь целыми днями, скандальные журналы…всё. Я не хочу закончить в этом урагане, хочу спокойную, тихую жизнь, и не хочу постоянно чувствовать себя как на каком-нибудь соревновании. А с тобой бы так и было, потому что ты такой, конкурентный до изнеможения.

Йен смотрит на меня почти с обидой.

— Но ведь и ты такая же, — заявляет он. И нельзя сказать, что он неправ.

— Я знаю! Поэтому я тебе всё это и говорю! — нервная, я встаю с дивана и начинаю ходить по комнате. — И не тебе говорить мне подобное, — говорю ему обеспокоенно.

Йен смотрит на меня почти что с ненавистью.

— Ты не знаешь точно, кем ты являешься для меня и кем ты не являешься. Я бы посоветовал тебе не делать выводов, лишённых здравого смысла.

— Чего ты от меня хочешь? — спрашиваю измученно.

— Встречаться с тобой, — отрезает он решительно, словно это было очевидно.

Если подумать, я могла бы и принять его предложение, вот почему я решаю что более чем благоразумно – выбросить из головы это.

— Мой ответ «нет». Ты закончил? — спрашиваю я, стараясь выглядеть более уверенной, чем я была на самом деле.

Йен встаёт с кресла и подходит ко мне.

— Нет, не закончил, — и целует меня. Делает это настолько неожиданно, что мне даже не удаётся оттолкнуть его.

Я не хочу, чтобы меня целовали, совсем не хочу, но когда его губы накрывают мои, у меня больше нет сил, чтобы отстраниться от него. Это словно есть что-то, от чего у тебя потом будет болеть живот, но отказаться ты не можешь. Губы Йена такие настойчивые, что им удаётся покорить и мои. Мне ничего не остаётся, кроме как обнять его и позволить унести в этот океан. Надеюсь, что я не утону.

Через несколько минут мы, с трудом дыша, снова всплываем на поверхность.

— Где твоя комната? — интересуется Йен, который совсем перестал руководствоваться здравым смыслом. Я не знаю эту его сторону и не имею ни малейшего понятия, как себя с ним вести.

— Об этом не может быть и речи! — восклицаю я, стараясь высвободиться из его объятий.

Йен шагает по коридору, таща меня за собой.

— Тогда воспользуемся первой попавшейся.

Как у человека, рождённого в рубашке, первая комната, в которую он заходит – именно моя. Это понимает и он, потому что замечет мою сумочку, повешенную на кресло.

— Видимо, комната правильная, — радуется он, снова притягивая меня к себе.

— Держись от меня подальше! — требую я грозно. — Даже не приближайся!

Он смеётся.

— Ты боишься меня или себя?

Ясно, что я боюсь своей единственной слабости по отношению к нему, но я бы предпочла, чтобы это было менее заметно.

— Я ничего не боюсь, — расставляю точки над «i». — Хорошо, раз уж наша дискуссия подошла к концу, не мог бы ты уйти, пожалуйста?

Очень красноречивым жестом я указываю ему на дверь, но он никак не реагирует. Вместо этого с любопытством рассматривает мою комнату, на данный момент находящуюся в беспорядке: на кресле лежит груда вещей, на столе разбросаны статьи, которые я распечатала, но ещё не успела прочесть, исходя из того, как прошли выходные. Детально рассмотрев окружающую обстановку, он, как ни в чём не бывало, садится на мою кровать.

— Что ты делаешь? — спрашиваю встревоженно.

— Сажусь. А ты почему не присядешь? — спрашивает он, бросая на меня многозначительный взгляд.

— Йен, пожалуйста, — шепчу я, стараясь не терять терпения. — Если ты не знаешь, чем заняться этим вечером, можешь набрать любой номер из своей записной книжки. Предполагаю, с выбором затруднений не будет.

Этот червяк даже осмеливается смеяться.

— И проблема в этом? — спрашивает он. — В этом безмерном количестве женщин у моих ног?

— О безмерном я не говорила! — упрекаю я, лишь усиливая его довольство.

— Но проблема всё же в этом, — повторяет он, располагаясь на кровати и приглашая меня сесть.

Дискуссия настолько бесполезна, что, в конце концов, я, разгромленная, плюхаюсь рядом.

— Почему ты не хочешь понять? — спрашиваю безропотно.

Он пристально на меня смотрит.

— Как раз, потому что хочу, чтобы ты поняла, зачем я здесь и чего я так сильно добиваюсь. И поверь, я привык к другим видам приёмов.

В этом я не сомневаюсь.

— Ты прав, проблема в другом, — повторяю ему я, стараясь вернуть разговор в нужное русло. — Проблем целая тысяча, но прежде всего то, что мы слишком разные. И потому, что для тебя это всего лишь каприз! Из-за того, что в основном все падают к твоим ногам, а я стану вызовом! И не вздумай отрицать это! — Мой голос стал более громким, и я почти что кричала. К счастью, я замечаю это и стараюсь прийти в норму. — Йен, мне нужен серьёзный человек, который не встречается ни с кем другим, который знает вид семьи, из которой я происхожу, разделяет мою борьбу за животных, понимает меня и не сомневается пожертвовать чем-либо для того, чтобы остаться в моём мирке.

— Иными словами, тебе нужна твоя копия? — спрашивает удивлённо.

— Нет, я хочу быть с человеком, по характеру будет моей противоположностью, — уточняю я.

— Окей, но пока ты ищешь этого своего идеального жениха, могла бы встречаться со мной неформально, — говорит мне он, будто это легко.

— Ты спятил? — спрашиваю его я.

— Было бы прекрасно. Ничего обязывающего, когда хочешь, тогда и видимся, а в это время ты ищешь своего идеального мужчину, за которого хотела бы выйти замуж.

— Я не хочу выходить замуж, — тихо бормочу я, скрещивая руки на груди.

— Тогда с кем хотела бы сожительствовать… — добавляет он, не колеблясь.

«У него, должно быть, крыша поехала», — думаю со смирением.

— Ты хочешь со мной не только видеться, но и быть со мной в постели, — обвиняю его я.

— Это преступление? — спрашивает он, поднимая руки. — Но я хочу и видеться с тобой. Ты очень весёлый человек, когда хочешь. И определённо отличаешься от женщин, которых я встречал, — ну, не буду утруждать себя и верить ему. — И если концу вечера ты не захочешь пойти со мной в постель, я не обижусь.

— Я не слишком хороша в том, чтобы быть в свободных отношениях, — говорю ему искренне. — Я девушка, которой нужен постоянный партнёр и так далее.

— Да, но посмотри, чем они закончились… — в этом он прав.

— Возможно, смена взглядов поможет тебе в следующий раз выбрать мужчину получше, — настаивает он.

— Возможно, — только и осмеливаюсь сказать я.

Он, должно быть, воспринял это как согласие, потому что секунду спустя он хватает меня и укладывает на кровать. Я пленница.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, заметно краснея.

— То, что хотел сделать вчера утром, — говорит он и снова начинает целовать меня, раздевая.

Быть может, я и решительная девушка, но у меня абсолютно нет силы воли, чтобы прогнать его.