— Что вам здесь нужно?

Вопрос Роберта, заменивший приветствие, когда он поднялся навстречу Бену Коннору, повис в морозном воздухе.

Оставив Элдера наблюдать за ними, от Харта и Вуделла он сразу же отвел взгляд, как только разглядел в их лицах напряженность. Он не знал точно, что пережили эти двое молодых людей, но догадывался.

Хорошо, что они пробыли с Робертом не очень долго. Мало ли что могло случиться при таких обстоятельствах.

— Мистер Гаррисон, — ответил Коннор, — у нас есть для вас новости. — Выдохнул трепещущую струйку пара. — Холодно здесь. Может быть, войдем внутрь?

Роберт, стоявший в дверном проеме лачуги, не шевельнулся. Элдер увидел, что дверь взломана, язычок замка расщепил косяк. И вспомнил слова Коннора, что туда вломился Эндрю Стаффорд.

После краткого молчания Роберт произнес:

— Я не планировал званого ужина.

Коннор улыбнулся? Элдеру показалось, что да.

— И у нас в планах этого нет, — ответил Коннор. — Поговорим немного, и потом мы уедем.

Роберт медлил, и у Элдера от холода заныли суставы.

— Вы можете войти, шеф, — решил наконец Роберт. — Вы… и стоящий там мистер Элдер. — Глянул с холодным равнодушием на Вуделла и Харта. — Эти двое — нет.

Коннор нахмурился.

— У вас есть на них жалобы?

— Они враждебно настроены. Вам не кажется? Особенно этот. — Роберт указал подбородком на Харта. — Олень.

Харт сжал кулаки. Элдер хотел предостеречь его взглядом, но Вуделл сделал это раньше. Молодчина Вуделл.

Не поворачиваясь к подчиненным, Коннор сказал:

— Побудьте здесь оба.

— Шеф, — взрывной гнев Харта боролся с самообладанием, — не позволяйте этому придурку оскорблять нас.

— Успокойся, — ответил Коннор, по-прежнему не оборачиваясь. — Мистер Гаррисон, не будем стоять здесь. Пойдемте, Пол.

Роберт вошел внутрь, Коннор за ним, позади следовал Элдер. У двери Вуделл схватил его за руку.

— Уверены, что это безопасно? — еле слышно прошептал он.

— Шеф знает, что делает, — шепотом ответил Элдер. — А вы пока как следует осмотрите грузовик. И загляните в туалет.

Вуделл кивнул, и Элдер шагнул через порог.

Комната была более-менее опрятной, только на веревке, протянутой от стены к стене, висело белье. Питаемая дизельным генератором настольная лампа освещала неровные половицы. В камине потрескивали дрова, согревая комнату и отбрасывая дополнительный свет.

Роберт плюхнулся в кресло у письменного стола и небрежным жестом указал на раскладушку.

— Присаживайтесь, шеф. Мистер Элдер, закройте дверь.

Закрывать ее Элдеру не хотелось. Он колебался, и двое полицейских снаружи насторожились.

— Ну так что же вы? — спросил Роберт, в уголках его губ играла легкая улыбка. — Ни к чему впускать сюда ночной воздух. Как бы чего не вышло.

Элдер провел ладонью по куртке, удостоверяясь, что она не застегнута и спрятанный под ней короткоствольный «смит-и-вессон» легко выхватить. Потом закрыл дверь, прижав друг к другу половинки расщепленного косяка.

— Похоже, у вас тут случилась неприятная история, — негромко сказал Коннор под скрип дерева.

— Вандализм.

— Не представляете, кто совершил его?

Пожатие плеч.

— Вандалы. Или гунны. Не исключено, что гунны. — Улыбка Роберта стала шире, в спутанной бороде блеснули зубы. — Присаживайтесь оба. Придется довольствоваться раскладушкой. У меня нет условий для приема гостей.

Коннор принял приглашение. Элдер остался у двери.

— Лучше постою, — лаконично ответил он. Оттуда, если Роберт откроет ящик стола и выхватит пистолет, ему было легче это заметить.

Роберт как будто бы понял его стратегию и одобрительно кивнул:

— Ну и хорошо. Какое счастье! У меня есть общество.

Он лениво запрокинул голову и рассеянно уставился в низкий потолок, руки его расслабленно лежали на коленях.

Коннор глянул на Элдера и уселся поудобнее на раскладушке.

— Мистер Гаррисон…

— Роберт.

Голос его был ленивым, чуть ли не дремотным.

— Хорошо, Роберт. Мы должны вам кое-что сообщить. Потом я хотел бы задать несколько вопросов, и мы уедем.

— Надеюсь, это будут загадки. Люблю их. Сфинкс был загадочником. Иисус тоже.

— Давайте повременим с теологическими рассуждениями.

— Знаете, почему его прибили к кресту?

— Роберт…

— Крест — символическое дерево. Ваш бог был кукурузным королем. Убитым ради хорошего урожая. Его кровь удобрила растущий маис, и он воскрес в высоких стеблях. Зерно на початке, вот что такое ваш бог.

— Мы приехали не…

— Вы считаете его могущественным, и это так, но есть кое-кто еще более могущественный. Нет, не дьявол. Я не проповедник манихейства и не Заратустра. Китайцы говорят о двух началах, действующих во Вселенной, — женском и мужском, инь и ян, вечно противоположных и взаимосвязанных. Вам понятно?

— Да, — ответил Коннор. Раздраженный поначалу, он, кажется, решил позволить Роберту говорить.

— Сомневаюсь. Даже в том, что хотите понять. Инь — первичное и важнейшее. Оно представляет собой океан, бездну, универсальную матку и утробу, она принимает в себя и поглощает мужскую энергию космоса, как самка черного паука поглощает самца. Вот что такое ваш кукурузный бог — жених богини, царственная жертва, бог урожая, свисающий со священного дерева, чья кровь оплодотворяет его жену-мать. Землю. Подлинным могуществом обладает она.

— Никто больше не поклоняется богиням, — спокойно сказал Коннор. — Это просто миф.

— Вот тут вы ошибаетесь. Я знал, что вам меня не понять. Вы видите очень мало и поверхностно. Только внешнюю форму вещей, преходящую и бессмысленную, но не сущность.

— Какую сущность?

Прямого ответа Роберт не дал.

— В городе Эфесе, в Турции, существовал храм этой богини в ее разных обличьях. Сперва она была Великой Матерью, потом греки-ионийцы назвали ее Артемидой, впоследствии римляне переименовали в Диану. О ней писал тот самый Павел, которого по пути в Дамаск поразила эпилепсия, или эпифания. Он упрашивал эфесян оставить поклонение ложному божеству и поклоняться истинному, свергнуть с трона Мать и возвести на него узурпатора. В конце концов сторона Павла одержала верх. Но так ли это? Подлинное могущество нелегко сломить. Богиня побеждает хитростью, изворотливостью, соблазном. Существует древняя легенда, что Мария, мать этого плотника, поселилась в Эфесе. На основании этой легенды возник культ, существующий по сей день. Видите? В Эфесе до сих пор поклоняются небесной деве. Меняется форма. Не сущность.

Утомленный собственной речью, Роберт умолк, тяжело дыша. Элдер знал, что он не привык к разговорам, но жаждет иметь слушателей.

— Оба вы представления не имеете, о чем я говорю, — сказал наконец Роберт.

— Мы очень хотим узнать, — ответил Коннор.

— Некоторым вещам невозможно обучить. Да и приехали вы сюда совсем с другой целью. О чем хотите сказать?

Коннор подался вперед.

— Эта весть может вас расстроить.

Но развалившегося в кресле человека не могло расстроить ничто. Роберт молча ждал.

— О вашей сестре, — сказал Коннор. — Она исчезла.

— Вот как?

— Похоже на то.

— Хм…

— Есть сильное подозрение, что ее, как говорится, отправили в аут.

— Это бейсбольный термин?

Коннор захлопал глазами.

— Что?

— Отправили в аут. Меня всегда интересовала этимология этого выражения. Оно из бейсбола, как думаете?

— Не знаю.

— Ха! — Роберт поджал губы. — Наверное, оттуда. Говорят, бейсбол — это национальное развлечение.

— Вы хоть понимаете, что я сказал?

— Эрика исчезла. Сильное подозрение, что ее отправили в аут. Понимаю.

— Вас как будто это не особенно беспокоит.

— Мы с ней не близки. К тому же я знал.

— Откуда?

— Одна из ее приятельниц — а у нее так много друзей — остановила меня сегодня в городе и спросила, не знаю ли я, где Эрика. Поэтому я понял, что ее, должно быть, трудно найти.

— Это вас не встревожило?

— Эрика может сама о себе позаботиться. Она всегда сама заботится о себе.

— Когда вы видели ее в последний раз?

Легкое колебание.

— Около года назад. Она приезжала для приятного разговора. Говорила, что мне надо показаться психиатру, и все такое прочее. Я не нуждаюсь в психиатре. Это психиатрам нужно обращаться ко мне. Я могу показать им, что такое настоящая проницательность.

— Эрика старалась помочь вам, — сказал Коннор.

— Она никогда мне не помогала.

— Однажды помогла, — вмешался в разговор Элдер. — Я это помню. Забыл?

Роберт едва не отшатнулся, его самообладание впервые поколебалось. Хорошо. По разработанному Коннором плану вывести подозреваемого из душевного равновесия должен был Элдер.

— Помню, — неторопливо ответил Роберт, повернулся в кресле и обратил лицо к Элдеру.

Глаза его были не пустыми, как мог бы ожидать Элдер. Суровыми, ясными, холодными.

— Вы уже не начальник полиции, — негромко продолжал Роберт. — Что побуждает вас забыть об отставке?

— Шеф Коннор счел, что я буду здесь нелишним. Как-никак ты меня знаешь. Мы ведь старые знакомые, правда?

Роберт промолчал.

— Ну еще бы. Столько лет знаем друг друга. Но странное дело, иногда ты до сих пор кажешься мне маленьким мальчиком. Не обижайся. Это причуды старческой памяти. Видишься мне в пижаме, которая была на тебе в ту ночь. С изображением Бэтмена, так?

— Супермена, — вяло, неохотно ответил Роберт.

— Да? — Элдер притворился удивленным. — Видимо, он был твоим любимым героем. Держу пари, в играх ты воображал себя суперменом. А сестра твоя бывала, наверное, Лоис Лейн.

— Нет.

— Вы разве не играли вместе?

— Не в такие игры.

— А в какие же?

— Мы… разыгрывали истории. Которые находили в книгах.

— Только вдвоем? Соседские дети не играли с вами?

— Другие дети нам были не нужны. Они бы ничего не поняли. Стали бы смеяться. Они и так смеялись надо мной, смеялись и называли меня всякими прозвищами, пока сестричка… пока Эрика не прогоняла их.

— Значит, оберегала тебя? Ты наверняка был доволен, что она рядом. — Будь Роберт невиновен, дальнейшие слова Элдера прозвучали бы неоправданно жестоко, но они с Коннором пришли к согласию насчет общего направления психологической атаки, которую он должен был проводить. — И в ту ночь в Грейт-Холле… ты определенно тоже был рад ее обществу.

Роберт сидел, не шевелясь, лишь его лежавшие на коленях руки с длинными пальцами медленно сжимались в кулаки.

— С чего бы? — прошептал он.

— Она утешала тебя. Крепко обнимала. Поддерживала всеми силами. Тогда ты ее любил, так ведь, Роберт? Дорожил ею?

— Ничуть.

Это слово прозвучало мучительным хрипом.

— Думаю, что любил. И до сих пор любишь. До сих пор…

Элдер не договорил. Роберт опустил голову, и в свете лампы он увидел на его щеках влажный блеск.

Плач.

Тот мальчик в пижаме с изображением супермена тоже плакал. Единственная слезинка катилась по его бледному детскому лицу.

Элдер вспомнил ту слезинку и внезапно не смог продолжать. Он понимал, чего ждет от него Коннор, но не мог заставить себя еще сильнее давить на психику Роберта.

— Извини, малыш, — негромко произнес он и отвернулся.

Коннор встал.

— Пол рассказал мне о той ночи. Ты должен быть благодарен сестре.

Роберт резко вскинул голову.

— Благодарен?

— Пол говорит, она спасла тебя в ту ночь. Без нее ты мог бы так и не оправиться.

Элдер понимал, что ни в коем случае не сказал бы ничего подобного. Коннору это было легче. Он явно понял, что напарнику не хватило духа, и продолжал психологическую атаку сам.

Для того чтобы сыпать плачущему соль на открытую рану, требовалась особая твердость. Элдер подумал: смог бы Коннор пойти на это, если бы жизнь Эрики не находилась под угрозой?

— Без нее? Без нее? — выкрикнул Роберт. — Почему вы думаете, что я ей чем-то обязан?

— Пол говорит…

— Плевать на то, что он говорит. Он ничего не знает. Никто ничего не знает!

— Он знает о той ночи. — Коннор шагнул к Роберту. — Знает, что вы…

— Той ночи, той ночи, той ночи! — Это был яростный рев. Роберт подскочил было, потом опомнился и смиренно опустился в кресло. Дверь со скрипом открылась, и Вуделл заглянул внутрь.

— Здесь все в порядке, — угрюмо сказал Элдер и, толкнув локтем дверь, закрыл ее.

Сердце у него сильно колотилось. Коннор безжалостно донимал парня.

— Она ничего для меня не сделала, — негромко произнес Роберт. — Ни в ту ночь, ни в другие.

— Еще как сделала. — Коннор подступил ближе к креслу. — Когда Пол обнаружил вас…

— Она при всем желании не могла бы мне помочь. Она не человек. Если пососать ее грудь, там окажется кровь, черная кровь.

— Вы так ненавидите ее?

— Она разносчица заразы. Тифозная Мэри. Грязь, оставляющая след на всем, к чему прикоснется, смертоносное загрязнение, которое уничтожит все живое в течение десяти лет!

Эти слова показались Элдеру смутно знакомыми, но он не мог припомнить почему.

— Раз она так опасна, — сказал Коннор, — ее нужно остановить.

— Она будет остановлена. — Лихорадочную игру рук Роберта на коленях наблюдать было жутко. — Время ее сочтено. Все приходит в равновесие. Существует цикл времен года, существует цикл причин, и, когда доберешься до сути этого, увидишь замысел и цель, увидишь то, что видел Тиресий.

— Кто был Тиресий?

— Слепец.

— Что он видел?

— Все.

— Что видите вы?

— Эрику. Вижу Эрику.

— Где она?

— В преисподней.

Элдер понял, чего стоило Коннору сохранить голос ровным, когда он спросил:

— Хотите сказать, она мертва?

Тут Роберт засмеялся.

Элдер впервые слышал, как он смеется, во всяком случае, после счастливых детских лет, до трагедии и травмы, лишивших его веселья. Смех был громким, сочным, в нем не слышалось ни чувства вины, ни стыда, ни даже застенчивости.

— Право же, вы оба безнадежно примитивны, — весело сказал Роберт. — Существуют и другие разновидности преисподней.

Элдер понимал, что игра проиграна, и по тому, как поникли плечи Коннора, догадался, что шеф тоже это понял.

— Она мертва? — снова спросил Коннор с упрямой настойчивостью.

Роберт перестал смеяться, но на его лице осталась широкая хитрая улыбка.

— Откуда мне знать?

— Где она?

— Откуда мне знать?

— Ее найдут, как Шерри Уилкотт?

— Откуда мне знать?

Коннор понял бессмысленность этой линии допроса.

— Хорошо. Скажите мне еще вот что. Где вы были сегодня между часом и половиной третьего?

— Покупал продукты.

— Кассовый чек взяли?

— Он в растопке.

— Сожгли его?

— Пока нет.

Роберт поднялся и склонился над ведром возле камина, в которое бросал ненужные бумаги.

— Если хотите знать, есть свидетели, — сказал Роберт, копаясь в мусоре. — Например, кассирша. Пухлая девчонка со вздернутым носом. И та приятельница Эрики, о которой я уже говорил, Рейчел, как ее там. Она была очень расстроена. Я спросил, не оплакивает ли она нерожденных детей, как ее тезка, дочь Лавана Арамеянина. Она лишь вытаращилась на меня, как таращитесь все вы, глупцы. А-а, вот он.

Роберт вытащил длинную мятую полоску бумаги, отдал ее Коннору и снова сел.

Коннор стал рассматривать кассовый чек. Элдер знал, что дата и время должны быть напечатаны в верхнем углу.

— Можно, я заберу его? — спросил через несколько секунд Коннор. Вид у него был усталый, и Элдер понял, что алиби Роберта подтвердилось.

Роберт пожал плечами:

— Можете вставить в рамку, если угодно.

Коннор сложил чек и сунул в карман.

— Куда поехали после того, как вышли из магазина?

Вопрос был задан механически. Коннор явно утратил надежду чего-то добиться.

— Покатался какое-то время, — ответил Роберт, — потом приехал сюда.

— Зачем кататься со скоропортящимся грузом?

— Мне нужен какой-то повод?

— Рейчел сказала, вы уехали торопливо. Будто спешили куда-то.

— Она ошибается.

— Когда приехали сюда, дверь была взломана?

— Да.

— Что-нибудь исчезло?

— Нет.

— Было что-нибудь оставлено? Например, записка?

Элдер вспомнил слова Коннора, что Эндрю Стаффорд оставил визитную карточку, но Роберт, настороженно глядя на начальника полиции, покачал головой.

— Можно, я посмотрю? — спросил Коннор. — Может, вы что-то упустили.

— Смотрите, — улыбнулся Роберт, — но я мало что упускаю.

Коннор стал быстро, профессионально осматривать все закоулки лачуги. Роберт, безмятежный, как кот, наблюдал за ним.

Когда Коннор открыл маленький холодильник, он оказался забитым продуктами, стоявшая рядом большая морозильная камера тоже. Еще одно подтверждение алиби.

Отведя взгляд от них, Элдер глянул на Роберта и увидел, что тот смотрит на него.

— Как ваша жена, Пол?

Элдер встретил его равнодушный взгляд.

— Превосходно.

— Вот как? Я вроде бы что-то читал в газете о сборе благотворительных средств для нее. У меня создалось впечатление, что она глотнула воды из Леты.

— Она жива, если ты это имеешь в виду.

Как ни странно, Элдер почувствовал, что к глазам подступают слезы.

— Нет, тогда речь бы шла о реке Стикс. Лета — это другая река, из которой нет возврата.

Элдер понятия не имел, о чем говорит этот сукин сын, но жалел теперь, что мягко обошелся с ним, несмотря на его полное алиби.

Потом ему пришла новая мысль, и он понял, почему болтовня о загрязнении показалась ему знакомой.

— Ты прочел это в газете, — произнес он.

— Я так и сказал.

— Нет, я о другом. Об этой ерунде насчет загрязнения. То был заголовок в «Уикли уорлд ньюс», на которую ты таращился.

Роберт ответил не сразу. Мысли медленно вращались в его мозгу.

— Откуда вы знаете? — наконец спросил он, голос его был негромким, с едва заметной ноткой страха.

Ответить было легко, но от удовольствия заставить Роберта думать, что его тайные мысли открыты ему, будто кости в рентгеновских лучах, удержаться было трудно.

Элдер издал смешок.

— Я вроде твоего Тиресия, малыш. Держу пари, он был старым хрычом наподобие меня. — Роберт кивнул. — Вот видишь? Может, мы, старики, и глупы, как ослы, и слепы, как летучие мыши, но кое на что способны, мистер. Кое на что способны.

Роберт медленно отвернулся, и Элдер с трудом сдержал улыбку.

Коннор закончил обыск.

— Мы уезжаем, — сказал он.

Погруженный в раздумье, Роберт не ответил.

Элдер распахнул дверь. Коннор шагнул за порог и оглянулся.

— Странно видеть тут затычки для ушей.

Роберт, хлопая глазами, взглянул на него.

— Те, что лежат на ящике возле раскладушки. Вот не подумал бы, что они могут здесь понадобиться.

— Пересмешники, — ответил шепотом Роберт. — Они поднимают среди ночи галдеж. Возле самого окна.

— Понятно. Шумные птицы. Я подумал, вы слышите что-то другое. Может быть, крики матери. Когда пуля Кейта Уайетта вошла в нее и артериальная кровь брызнула вам на грудь, она закричала, правда?

Роберт молча смотрел на него.

— С другой стороны, — продолжал Коннор, — затычками, насколько я понимаю, от такого шума не спастись.

Он вышел. Элдер чуть задержался в дверном проеме.

— Приятных сновидений, — сказал он Роберту, вышел и осторожно затворил дверь.

Раздражение у Коннора еще не прошло, когда они с Элдером подошли к Харту и Вуделлу, стоявшим возле машин.

— Забираем его, шеф? — с готовностью спросил Харт.

Коннор покачал головой:

— Никаких улик против него у нас нет. Мало того, у него алиби.

И рассказал о магазине Уолдмена.

— На кассовом чеке отпечатано время два пятнадцать, — заключил он, — это совпадает с тем, что говорила Рейчел Келлерман. Роберт купил как минимум семьдесят предметов. Значит, провел в магазине около часа. А Эрика не приехала на встречу, назначенную на полвторого.

— Он мог похитить ее раньше, — сказал Харт.

Элдер похлопал его по руке.

— Подумай как следует, сынок. Оставил бы он ее в грузовике, пока рыскал по магазину?

— Да и нет следов того, что она была в грузовике, — добавил Вуделл.

В грузовике.

Коннор никак не среагировал внешне, но почувствовал, как участился пульс, ощутил прилив гнева, рожденного и взлелеянного в Нью-Йорке.

— Осмотрели грузовик? — спросил он сдержанным тоном.

Вуделл пожал плечами:

— Он стоял у нас на виду.

— А внутри? — Он произнес это с ноткой юмора, побуждающей к честному ответу. — Туда, случайно, не заглядывали?

Полицейские переглянулись и пришли к молчаливому решению сказать правду.

— Шеф, да вы знаете, как это бывает, — сказал Харт с глупой хвастливой улыбкой. — Боковая дверца не заперта. Могла случайно открыться.

— С туалетом то же самое, — сказал Вуделл. — Смердит он жутко. Там ничего, кроме вчерашнего обеда и множества предыдущих.

Коннор чуть помолчал и в наступившей тишине впервые выразил неудовольствие.

— Осматривать машину снаружи одно дело, — заключил он, — но когда начинаете открывать дверцы, вы проводите несанкционированный обыск без особых причин.

— Мы бы не попались, — запротестовал Харт. — Один из нас стоял…

— Мне плевать на это.

Внезапно нахлынул давний гнев, яростное негодование, и какой-то миг перед ним находились не Харт и Вуделл, а Кортес и Лоумакс, сам он был возле Карен в окровавленной постели.

«Дело не в том, чтобы не попасться! — хотелось выкрикнуть ему — Мы не те, кто беспокоится об этом! Не те, понимаете?»

Но ничего этого он не сказал, потому что ярость лишила его дара речи.

Коннор сознавал, что дрожит от гнева. Он покопался в себе, нашел «глаз» бури и в этом тихом месте вновь обрел голос.

— Существуют правила, — произнес он, удивляясь, что говорит без злобы. — Честные полицейские соблюдают их всегда. Не только когда это удобно или кто-то наблюдает. Постоянно. Это очень просто.

Харта это задело.

— Шеф Элдер сказал…

— Шеф теперь я.

Категоричность этого заявления наконец утихомирила Харта.

Элдер, кашлянув, заговорил:

— Совершенно верно. Шеф теперь он, и я превысил свои полномочия. Но чтобы не быть несправедливым к этим ребятам, шеф Коннор, все это было моей идеей, и вина лежит на мне.

Коннор едва глянул на него и вновь обратил взгляд на Харта с Вуделлом.

— Впредь все делайте по правилам. Это мой метод, наш метод, единственный метод.

— Есть, сэр, — ответил раздосадованный Вуделл.

Харт молча кивнул, на его лице застыло выражение упорного неприятия.

Коннор понимал, что до них не совсем дошло. Они считали, что действовали толково, проявили инициативу, а этот тип из Нью-Йорка придирается совершенно ни с того ни с сего.

Что ж, придется поговорить подольше с обоими. Объяснить, почему правила важны и что случается, когда полицейские начинают воображать, будто они выше закона.

Да, на эту тему ему было что рассказать.

— Хорошо, — решительно заговорил он, оставив пока этот вопрос. — Поезжайте обратно на место преступления, присоединяйтесь к поисковой группе. Руководит там лейтенант Магиннис вместе с капитаном Хозеном из шерифского ведомства. Отправляйтесь.

Молча кивнув, Харт и Вуделл пошли. Элдер остановил их вопросом:

— Кто-нибудь из вас слышал о реке Лете?

— Это из греческой мифологии, — ответил Вуделл. — Река в подземном царстве. Кто попьет из нее, лишается памяти.

Элдер неторопливо кивнул.

— А что такое? — спросил Вуделл.

— Не важно.

Элдер молчал, усаживаясь на пассажирском сиденье «шевроле» Коннора. Коннор съехал на траву, чтобы позволить Вуделлу сделать разворот. Когда тот поехал вниз по склону холма, последовал за ним медленнее, чем необходимо.

Сидевший рядом Элдер сказал:

— Извиняюсь, что сбил их с пути, шеф. Не следовало этого делать.

— Ничего, — ответил Коннор, хотя не считал так.

Огни передней машины скрылись, и когда Коннор подъехал к «бьюику» Элдера, они были одни.

— Все еще хотите, чтобы я вел наблюдение? — спросил Элдер.

— Больше, чем раньше. Алиби у него надежное, но это лишь означает, что он не похищал ее в городе.

— Но он тот, кто нам нужен. Вы так считаете?

Коннор задумался.

— Да, — наконец ответил он. — Я считаю так. В кинофильмах самый очевидный подозреваемый никогда не бывает преступником. В жизни не так. Психологический портрет к нему подходит. Он ненавидит сестру — Господи, как ненавидит. И он безумен. По-своему очень умен, но помешан… и способен на насилие. Видели, как он извивался в кресле?

— Видел. Будто злая собака на поводке.

— Он убил Шерри Уилкотт. Перерезал ей горло. Может, это как-то связано с той ерундой, о которой он разглагольствовал. С каким-то культом, ритуалом. Он убил ее, а теперь в руках у него Эрика.

— Если она еще жива, — сказал Элдер и тут же пожалел об этом.

Коннор отмахнулся от его реплики.

— Жива. Он засмеялся, когда я спросил, мертва ли она. И когда я сказал, что ее нужно остановить, слышали, что ответил? Она будет остановлена. Будущее время. А с наступлением темноты Харт и Вуделл находились при нем.

— И что же?

— Ночь для него волшебное время. Ночами он слышит… то, что слышит. — Свою мать, до сих пор думал Коннор, кричащую или просто зовущую его, как он сам слышал зов Карен в кошмарах. — Его безумие достигает пика ночью. Если он хочет убить ее, то постарается сделать это до утра.

Ему это было ясно, но он ожидал, что напарник выразит сомнение, даже засмеется. Однако Элдер негромко сказал:

— Шеф, вам самому нужно писать психологические портреты.

Коннор смущенно пожал плечами.

— Я не психиатр. Просто опытный полицейский.

— Я тоже, но мне до такого не додуматься. — Судя по взгляду Элдера, у него мелькнула какая-то мысль, но он только спросил: — И каков же план?

— Я не думаю, что он проведет спокойную ночь дома. Либо выедет и приведет нас к Эрике, либо к нему приедет Эндрю Стаффорд. Подъезжайте к его лачуге как можно ближе, с выключенными фарами, поставьте машину в высоких кустах…

— Шеф, я знаю, как это делается.

— Да, конечно. Прошу прощения. Радио в машине у вас есть?

— С тех пор, как ношу штатское, нет.

— Возьмите мою портативную рацию. — Коннор снял ее с пояса и настроил на нужную частоту. — Я буду держать связь с вами из машины. Если он поедет куда, следуйте за ним. Если к нему явится гость, посмотрите, кто он. Идет?

— Будет сделано.

Элдер вышел из машины, потом наклонился к окошку с пассажирской стороны.

— Сделайте мне одолжение. Остановитесь у моего дома, скажите Коринне — это медсестра, — что я не приеду. Когда я уходил, она укладывала Лили в постель, и я не захотел ее отвлекать. Она будет беспокоиться, если я не вернусь.

— Да, скажу. Непременно.

— И раз уж будете там, — Коннору вновь показалось, что во взгляде Элдера промелькнула какая-то мысль, — загляните в мой картотечный шкаф. Он в кабинете, рядом с диваном. В нижнем ящике лежит папка с надписью: «Гаррисон».

Гаррисон.

— Досье на Роберта?

— Нет. Увидите сами. Это… в общем, то, что я прятал очень долго. Не совсем представлял, что с этим делать, что это может означать. Но вы умный человек, шеф. Полагаю, более проницательный, чем я. Возможно, найдете что-то такое, что мне не приходило в голову. — Пожатие плеч. — В любом случае читать будет интересно.

— Если интересно, зачем же прятали папку?

— До сих пор я хотел оберегать гаррисоновских детей от новых скандалов. Считал, что они и без того сильно пострадали в ту ночь. Но теперь Эрика исчезла, а Роберт… — Элдер замялся, и Коннор понял, что он думает о реке Лете и о своей Лили, лежащей на клеенчатых простынях. — К Роберту я уже отношусь не так покровительственно, как раньше. Всего доброго, шеф.

Элдер выпрямился, повернулся и пошел, Коннор не успел ничего больше спросить.