На следующее утро Фреда на такси вернулась домой. Водитель помог ей выйти и подвел к двери, но, открыв ее, Фреда заявила, что дальше справится сама. В конце концов, надо только передвигать затянутую в гипс ногу, а в доме полно мебели, за которую можно держаться. Внутри магазина стоял довольно затхлый запах. «Старинные вещи всегда обладают каким-то особенным запахом, — подумала Фреда. — Пристанет ли он ко мне?»

За этой странной мыслью последовала другая, уже давно блуждавшая у нее в голове — уйти из антикварного бизнеса и уехать из Норфолка. Если бы не несчастный случай, ее бы уже сейчас здесь не было. Но куда бы она уехала? Этого Фреда еще не решила. Что ж, у нее появилось много времени на принятие решения. Она вскрыла письма. Три из них были обычными счетами, а четвертое — извещением из банка. Ее баланс равнялся всего пятидесяти фунтам. Совсем неплохо, если учесть, что несколько дней назад она сняла со своего банковского счета пятьсот фунтов для Боба!

Вспомнив о Бобе, Фреда снова задумалась, что же ему сказать. Банковское извещение упало у нее из рук. Она уставилась в пространство невидящим взглядом. Если бы только Морис и Боб были взаимозаменяемы! Если бы Морис любил ее и хотел на ней жениться…

По ее щеке потекла слеза, но Фреда сердито смахнула ее. Никаких слез! Поднявшись с кресла, она нетвердым шагом прошла к телефону и набрала номер Боба. Самое лучшее, что она может сделать, — это попросить его приехать.

— Боб, это Фреда, — сказала она, услышав его голос. — Ты, наверное, еще не знаешь последних новостей?

— Я все узнал первым и очень расстроился.

— Расстроился? — удивилась Фреда. — Почему? Через несколько недель я буду как новенькая.

— Тогда ты, наверное, покрепче меня. Послушай, нам придется отменить путешествие в Париж.

— Что ж, для этого я тебе и позвонила. С загипсованной ногой мне будет трудно передвигаться.

— С загипсованной ногой? Что это значит?

— Я ее сломала. Из твоих слов я поняла, что ты прочел об этом в утренней газете.

— С меня хватило и первой страницы!

— Боб, о чем ты говоришь?

— О Бивере, конечно! Он сбежал из страны. Как только сегодня утром я открыл дверь магазина, ко мне нагрянула полиция! Просто чудо, что у тебя нет ни одной!

— Ни одной? Я не понимаю.

— О господи! — несчастным тоном воскликнул Боб. — Похоже, я сам должен тебе обо всем рассказывать. Бивер провел нас обоих! Эта слоновая кость — ворованная! Сегодня утром полиция привезла мне список украденного имущества, и я тотчас же увидел в нем всю нашу слоновую кость!

— Что? Какой ужас!

— Да, и полиция считает, что у нее нет шансов поймать жулика, а у нас, естественно, нет шансов вернуть наши деньги. Это конец моего бизнеса! Мне придется распродавать все свое имущество по любой цене!

— Правда? — тупо спросила Фреда.

— Да, и мне, вероятно, придется продать машину и купить какой-нибудь старый драндулет, чтобы не остаться безлошадным. Говорю тебе, дела у меня плохи!

Фреде вдруг очень захотелось повесить трубку. Хриплым от напряжения голосом она проговорила:

— Боб, я опять собираюсь на несколько дней съездить домой.

— Да? Ладно. Звякни, когда вернешься.

Фреда положила трубку и рухнула в ближайшее кресло. Что ж, теперь ей все стало ясно. Ни при каких обстоятельствах она не выйдет за Боба! Потеря пятисот фунтов для нее такой же серьезный удар, как и для него, но он ни разу не сказал, что жалеет ее. Что касается покалеченной ноги, он даже не поинтересовался, как это произошло. Почему-то это терзало ее больше, чем потеря пятисот фунтов.

В дверь магазина позвонили, и Фреда поплелась открывать. На пороге стояла медсестра:

— Мисс Кортни? Я зашла посмотреть, как вы тут.

— Это очень мило с вашей стороны, сестра Холланд. Проходите, если можете уделить мне время, хотя, думаю, я не нуждаюсь в помощи.

Сестра Холланд вошла в дом и уверенно проследовала за Фредой в гостиную.

— Итак, мисс Кортни, чашечку чая или кофе?

— Это я хотела спросить у вас, ведь вы у меня в гостях!

— Да? Тогда посидите, пока я сварю кофе.

— Я не привыкла, чтобы меня обслуживали, — улыбнулась Фреда, усаживаясь в кресло.

— А вы не считаете, что жить одной очень скучно?

— Иногда.

— Сейчас, например? По-моему, вы несколько рассеянны. У вас болит нога?

— Немного. Но меня волнует не это.

— Значит, вас все же что-то волнует? Как вам кофе?

— Очень крепкий. Признаюсь, я немного расстроена. Я хочу поехать домой к родителям, как только смогу спокойно передвигаться.

— А где ваш дом?

— В Честере.

— Не так уж далеко. На вашем месте я бы поехала туда прямо сейчас. Целая неделя затворничества, когда не с кем даже словом перемолвиться, не пойдет вам на пользу. Если будет необходимо, вы сможете завершить лечение в больнице рядом с домом ваших родителей.

— Да, я знаю, это вполне возможно. Пожалуй, завтра утром я отправлюсь в Честер на поезде. В моей жизни произошло много перемен, но я с ними справлюсь!

Сестра Холланд поставила кофе с печеньем на журнальный столик.

— Позвольте, я помогу вам собрать вещи.

— Спасибо, вы меня очень обяжете. Когда я допью кофе, я позвоню на вокзал, чтобы узнать расписание поездов, и закажу такси.

Несколько минут Фреда молча потягивала кофе. Незачем торопиться с продажей бизнеса. Конечно, ей для этого придется вернуться в Норфолк, но жить здесь, при магазине, она не будет. Она остановится в гостинице в Норидже, и приедет сюда только за тем, чтобы собрать свои вещи и погрузить их в машину. А потом будь что будет!

Допив кофе, сестра Холланд собрала чемоданы, отнесла их вниз и ушла. Пять минут Фреда потратила на звонки родителям, на вокзал и в таксопарк. После этого она погрузилась в какой-то вакуум. Она расхаживала по гостиной и магазину, лениво приводила все в порядок и изо всех сил старалась не думать о Морисе. Оставшаяся часть дня и ночь прошла как в тумане, а уже в восьмом часу утра Фреда мчалась на такси в Норфолк на вокзал.

За ночь сильно похолодало, но Фреда этого почти не замечала, пока не тронулся поезд. Топили в поезде слабо, и она пожалела, что не надела теплое пальто. Возле Марча она уже почувствовала, что больше не вытерпит этой муки. Фреда встала, чтобы открыть окно и посмотреть, нет ли где-нибудь поблизости чайного бара, но вдруг дверь купе резко распахнулась, и перед ее взором предстал разъяренный Морис:

— Сколько у вас чемоданов?

— Два. А что?

— Вынимайте билет! Если вам надо в Честер, я вас туда отвезу! — Он обернулся и крикнул: — Носильщик, заберите два чемодана из этого купе и отнесите, пожалуйста, к моей машине! — И нетерпеливо обратился к Фреде: — Идемте, кондуктор ждет, чтобы дать свисток.

Но ее охватила паника. До Честера путь неблизкий. Сидя в машине наедине с ним бок о бок, она непременно совершит какой-нибудь идиотский поступок, например расплачется. Она снова уселась на сиденье.

— Я могу доехать поездом, но все равно спасибо!

— Не спорьте!

Прежде чем Фреда успела осознать, что происходит, Морис вынес ее из купе на руках и понес по платформе. Она запаниковала еще больше.

— Морис, пожалуйста! Я… я не привыкла, чтобы меня вот так таскали!

— А я и не предполагал, что вы к этому привыкли. Выньте билет из сумочки. Мы почти у турникета.

Фреда послушно вынула из сумочки билет и протянула его контролеру. Несколько секунд спустя она сидела в машине Мориса, уносившей ее прочь от вокзала.

— Откуда вы узнали, что я в поезде? — еле слышно проговорила она.

— Я проходил по вашей улице и увидел, как вас сажают в такси. Я подумал, что вас, наверное, везут в больницу к врачу, и кинулся к своей машине. Разумеется, к тому времени такси успело скрыться из вида.

— Но как…

— Мне посчастливилось встретить медсестру, я справился у нее о вас, и она мне сообщила, куда вы поехали. Но я минуты на три опоздал на ваш поезд и нагнал вас только в Марче. Кстати, а где Боб Арнольд? Разве вы не говорили ему о сломанной ноге?

— Я упомянула о ней в телефонном разговоре, но у Боба сейчас большие проблемы…

— Он болен или что-нибудь в этом роде? На мой взгляд, только это могло помешать ему отвезти вас в Честер. А что же все-таки с вами произошло?

Фреда рассказала ему о несчастном случае. Время от времени Морис прерывал ее рассказ изумленными восклицаниями.

— В последние дни вам везет на приключения. Арнольду, видимо, тоже.

Фреда опустила голову.

— Похоже, вы не читали местных газет, иначе бы вы знали, что Боба надули на пятьсот фунтов в деле со слоновой костью.

— Вот как? Тогда мне его жаль. Вообще-то я читал об этом в одной из центральных газет, но там не упомянуто имя Арнольда, он назван просто антикваром из Норфолка, и речь идет не о пятистах фунтах, а о тысяче. Полагаю, газета преувеличивает.

— Цена и была тысяча фунтов! — выпалила Фреда. — У Боба не хватало денег, и я помогла ему.

— Вы? Теперь мне действительно жаль! Если у вас из-за этого возникли финансовые затруднения, позвольте мне…

— Спасибо, но никаких особых затруднений нет. Просто я не создана для торговли антиквариатом.

— Возможно. Милях в пяти отсюда есть гостиница. Там мы выпьем кофе, а потом поедем в Грантам завтракать. Вам удобно сидеть, нога не очень болит?

— Вполне удобно, а о ноге я почти забыла. Но небо какое-то свинцовое, кажется, вот-вот пойдет снег, не так ли? Трудно поверить, что на Пасху была такая хорошая погода.

— Действительно трудно.

— Сегодня мне вряд ли захотелось бы поехать на остров Мэн, — продолжала Фреда, отчаянно пытаясь поддерживать разговор.

— Да уж, в такую погоду на шхуне не слишком уютно.

— Вы запланировали еще одну поездку?

— На остров? Нет. Даже если я и соберусь туда ехать, я воспользуюсь самолетом.

Фреде тотчас же представилось лицо Моны и ее жесткий, циничный взгляд. Она словно бы говорила: «Ты можешь мечтать о нем сколько хочешь, но он мой, и жить он будет на острове!»

Полет фантазии Фреды был прерван, потому что машина остановилась у гостиницы. За кофе ей удалось каким-то образом поддерживать разговор, но в машине, сославшись на сонливость, она закрыла глаза. Ей казалось, что у нее вот-вот разорвется сердце. Морис так близко, стоит лишь протянуть руку, чтобы прикоснуться к нему! Искушение положить руку ему на плечо было почти невыносимым.

Примерно четверть часа Фреда сидела с закрытыми глазами, пока наконец ей не надоело притворяться. Она выпрямилась, и Морис быстро взглянул на нее:

— Вы лишь слегка прикорнули. По-моему, вам нужно по-настоящему хорошо выспаться. Вы, должно быть, сегодня утром очень рано встали, и насколько я знаю больницы, там тоже особенно не поспишь!

— Нет. Там будили не очень рано.

Некоторое время они обсуждали больничные порядки, словно самую важную тему на свете. Вдруг Фреда заметила, как в окне машины закружились крупные снежные хлопья.

— Похоже, лето никогда не настанет, — жалобно вздохнула она.

— Ах, погода! — рассмеялся Морис. — Излюбленная тема англичан! Как бы мы начинали разговор без нее?

— А как, интересно, начинают разговор незнакомые люди в других странах? Я имею в виду те страны, где всегда лето.

— Вот уж никогда не думал об этом! Вы, похоже, нашли тему, требующую глубокого изучения. Можно начать с эскимоса и спросить, о чем он разговаривает с незнакомыми людьми.

— Вероятно, об охоте на тюленей.

— При бушующей вьюге это, думаю, очень сложно. Мы снова возвращаемся к погоде. Боюсь, это всеобъемлющая тема.

Морис включил «дворники», и девушка следила через стекло за падающими снежинками. Они уже подъехали к Ливерпулю, и Фреда представила, как будет выглядеть эта равнина, когда распустятся тюльпаны. Тогда она приобретет живые краски, и огромные штрихи красного, желтого, розового и оранжевого будут расцвечивать пространство, словно какой-то гигантский художник попытался запечатлеть на земле радугу. Фреда вспомнила, как приезжала сюда в прошлом году. В то время она была счастлива и более чем довольна жизнью. Нет смысла спрашивать себя, что с ней происходит. Ответ давно найден! Она любит человека, который не испытывает к ней никаких чувств, и сидит рядом с ним, почти касаясь его плечом. Если бы только она внушала ему нечто большее, чем жалость! Фреда не была уверена, что Морис сделал бы то же самое для любой знакомой девушки. Скорее всего, он взялся отвезти ее в Честер из чувства благодарности, ведь когда-то она подвезла его к ливерпульским причалам. Фреда невольно улыбнулась.

Морис не спрашивал у нее, хочет ли она кофе, а просто сообщил, где они его выпьют. Позавтракают они в Грантаме — еще одна команда. Но как замечательно, как прекрасно, если он будет на протяжении всей ее жизни командовать ею!

Глаза Фреда заволокло слезами, и она поспешно открыла сумочку в поисках носового платка, не заметив, что Морис остановил машину и вышел, чтобы протереть ветровое стекло. Усевшись обратно на свое сиденье, он поежился от холода.

— Зима решила нам отомстить. Я бы сказал, температура близка к точке замерзания!

— Это неудивительно. Погода вполне соответствует данной широте.

— Я знаю. От Полярного круга нас отделяет только Северное море. — Он завел мотор. — Вероятно, после Грантама станет полегче.

Вскоре они попали в снежный занос, и машина сползла на обочину. Фреда подумала, что, если бы за рулем сидел Боб, им бы пришлось ехать под бесконечный аккомпанемент гравия, летящего из-под задних колес. Бедняга Боб! Если ему придется продать его быструю спортивную машину, для него это будет тяжелым ударом. Она посмотрела на спидометр. Стрелка колебалась между сорока и пятьюдесятью. Раньше она показывала шестьдесят пять-семьдесят. Морис не любит рисковать.

Некоторое время Фреда мысленно вела машину вместе с Морисом, неотрывно глядя на кружащийся перед ними снег, наблюдая, как мимо проезжают автомобили с густо залепленными ветровыми стеклами.

— Ну вот мы и попали в снегопад, — сказал Морис. — Ветер дует с северо-запада.

— Значит, на сей раз это не подарок из России!

— Нет, от наших американских друзей. В Нью-Йорке еще несколько дней назад было объявлено предупреждение об урагане. Хотите, я включу радио? А то смотреть на снежные хлопья скучно!

— Я не скучала, но против музыки не возражаю.

Машину заполнила музыка, которую Фреда назвала бы музыкой пальм. Она немного отвлекла ее, хотя великолепно исполненная ария из оперы «Мадам Баттерфляй» заставила ее расчувствоваться. Для нее это тоже будет «один прекрасный день».

Несколько минут спустя раздался голос диктора: «Мы прерываем программу для штормового предупреждения. В Восточной Англии и части центральных графств Великобритании последние несколько часов наблюдаются обильные снегопады и на дорогах сложилась угрожающая обстановка. Водителям рекомендуется…»

— Перевал Кэт-энд-Фиддл заблокирован, — сказал Морис, прослушав сводку. — Значит, нам придется ехать через Ашборн и Лик. Часть этого пути ужасна…

— Ужасна? Когда вы взяли на себя все мои проблемы? Сидела бы я сейчас на какой-нибудь холодной станции, вот это было бы ужасно!

— Уверяю вас, мне это совершенно не трудно. Я мог бы даже открыть бизнес в Честере, но никогда не уделял большого значения этому графству.

Фреда слегка улыбнулась, поняв его обман.

— В таком случае, если не считать этого свирепого ветра, мы оба счастливы.

— Я-то точно счастлив.

Его доброта согревала ей душу. Неужели он действительно был бы так любезен с любой девушкой, оказавшейся в сложной ситуации? Фреда решила воспользоваться драгоценным временем проведенным с ним по полной программе. Сейчас Морис полностью принадлежит ей. Он взял на себя заботу о ней, и она будет наслаждаться каждой минутой.

Музыкальная программа подошла к концу, и снова началась сводка погоды. Морис выключил радио.

— Дальше идет программа для школьников. Насколько я понимаю, в школу вы возвращаться не собираетесь?

— Она могла бы мне пригодиться, но как-нибудь переживу, — ответила Фреда. — Вы хотя бы примерно представляете, где мы находимся?

— На длинной прямой дороге вдоль аэропорта. Я уже вижу, как взлетает самолет местной авиалинии.

— И что же нам делать? Пригнуться, чтобы он не зацепил нас?

Громкий звук автомобильного выхлопа прервал Фреду. В следующий момент их обогнала машина, несущаяся на огромной скорости по выбоинам и ухабам. В течение нескольких секунд ветровое стекло автомобиля Мориса было залеплено грязной снежной кашей, но, как только «дворники» очистили его, Фреда увидела впереди красную спортивную машину.

В ней угадывалось что-то смутно знакомое, но Фреда, как опытный водитель, больше обратила внимание на опасную езду, которая ей очень не понравилась.

— Насколько я вижу, это красная машина, — произнесла она.

— Он, безусловно, отвратительный водитель, хотя с машиной обращается довольно умело. Некоторые водители при такой скорости потеряли бы контроль. Но при чем тут цвет машины? Она действительно красная!

— Я это знала. Все лихачи, которых я встречала на дорогах, ездят на красных спортивных машинах.

Морис улыбнулся:

— Это какая-то психологическая загадка. Придется подумать над ней. Кстати, вы голодны? Мы немного отстаем от моего распорядка.

— Я и не вспоминала о завтраке, но, поскольку вы о нем напомнили, я с удовольствием поем, как только мы окажемся в Грантаме.

— Так или иначе, полчаса нам придется провести в гостинице, — сказал Морис.

Они повернули на перекрестке и въехали на холм. Теперь Фреда узнала местность, хотя густой снегопад совершенно преобразил ее. Проехав несколько миль, они по крутому склону спустились к Грантаму. Морис для приличия сбросил скорость, и его обогнали две машины, сломя голову несущиеся вперед. У подножия холма, там, где шоссе круто уходили вниз, поперек дороги стояли фургон и какой-то легковой автомобиль, а полицейский направлял идущие машины в объезд. При виде красной спортивной машины с помятым радиатором у Фреды внутри все сжалось. Не та ли это машина, что обогнала их несколько миль назад? Девушка поделилась своими опасениями с Морисом.

— Похоже, вы правы, — ответил он. — Та же самая марка. Но кажется, авария не очень серьезная. Ветровое стекло не разбито.

— Да, это хорошо.

— Даже если это тот самый водитель, который залепил грязью наше ветровое стекло? — с улыбкой поддразнил он ее.

— Что ж, вероятно, он получил неплохой урок.

— Вы очень снисходительны!

Они влились в медленное движение Грантама, поэтому Фреда замолчала, чтобы не отвлекать Мориса. По тону его последнего замечания она поняла, что он не из тех, кто легко прощает.

Дорожная пробка заставила их ненадолго остановиться, но, взглянув на лицо Мориса, Фреда увидела совершенное спокойствие. Повернув в узкий, кривой переулок, он въехал на задний дворик гостиницы, вышел из машины и подошел к Фреде. Девушка передвинулась на край сиденья, и Морис снова легко поднял ее на руки и отнес к двери.

— Ковыляйте внутрь. Попадете в холл. Я только запру машину и догоню вас.

Фреда достала из сумочки пудреницу, провела пуховкой по лицу, поправила макияж и причесалась. Печально посмотрев на свою сломанную ногу, она подумала, что, вероятно, это будет ее последний обед с Морисом. Ей хотелось выглядеть как можно лучше, но от гипса никуда не денешься! Хорошо, что его не будет видно под столом! Прихрамывая, она прошла в холл. Морис стоял у двери ресторана спиной к ней. Слава богу, что толстый ковер заглушает стук загипсованной ноги по полу!

Фреда изобразила на лице милейшую улыбку и проковыляла вперед. Подойдя к двери бара, она заглянула внутрь, и улыбка на ее лице мгновенно сменилась удивлением: у стойки с бокалом в руке стоял Боб!

Фреда отшатнулась. В этот момент ее заметил Морис и с озабоченным видом подошел к ней.

— Что с вами? У вас такой вид, будто сейчас вы упадете в обморок! — Он обхватил ее за талию. — Болит нога?

— Да! — в смятении солгала Фреда. Почему-то ей не хотелось, чтобы Морис и Боб встретились. — Со мной все в порядке! Просто долго сидела неподвижно!

— Проходите сюда, — предложил Морис, распахнув дверь ресторана. — Сейчас я закажу вам бренди!

— Спасибо, не нужно. Я не пью бренди!

— На этот раз вы выпьете! Это лекарство! Сделайте один глоток! — Он подозвал официантку: — Будьте добры, отодвиньте немного стол и принесите бренди!

Удобно откинувшись на спинку диванчика, Фреда заставила себя улыбнуться.

— Теперь я в полном порядке!

— Но вы побледнели! Я не знал, что у вас еще болит нога! Почему вы не сказали?

— Это бывает редко, и что толку жаловаться!

Фреда удивлялась самой себе. Зачем она лжет? И почему она не окликнула Боба? «Ни один из них не страдает от ревности, особенно Морис», — с горечью думала она.

В этот момент подали бренди, и Фреда немного выпила.

— Вы удивительно быстро краснеете и бледнеете! — заметил Морис. — Выпейте еще, иначе я вызову доктора!

Фреда скорчила гримасу:

— Никогда в жизни я не была так бодра! И никакой доктор мне не нужен!

— Вам нужно избавиться от страхов и комплексов. Скажите на милость, зачем вам понадобилось нестись в Честер, когда медицинскую помощь вы могли получить и дома?

Фреда глотнула бренди и скривилась от отвращения.

— Сколько я должна выпить этого зелья?

— По крайней мере половину. — Он сел напротив нее. — Вы любите бифштекс с кровью?

— Обожаю.

— Прекрасно! Именно его я заказал в качестве основного блюда. Мне показалось, вы очень похудели с момента нашей последней встречи. Вас надо немного подкормить. Я скажу об этом вашей матушке, когда встречусь с ней!

Фреда засмеялась, но ее рука, державшая бокал, задрожала. Ей почему-то и в голову не пришло, что Морис неизбежно встретится с ее родителями. Вероятно, мама пригласит его с ними пообедать. Может быть, ей даже удастся убедить его остаться на ночь. У них полно места, а отвратительная погода может служить вполне веской причиной для приглашения. Фреда обрадовалась. Ей на всю жизнь хватит драгоценных воспоминаний о том, как Морис провел с ней единственный вечер в ее уютном доме! Вдруг она снова запаниковала. Боб почти наверняка зайдет сюда пообедать! Что, если он предложит отвезти ее к родителям, а Морис согласится? Ведь ему, безусловно, не хочется тащиться дальше по такой погоде даже по доброте душевной! Но о чем она беспокоится? Может быть, Боб просто зашел выпить в баре?

Официант принес суп, и Фреда, отбросив прочь все неприятные мысли, с аппетитом принялась за еду. Она была голодна, а общество Мориса действовало на нее как хороший аперитив.

Доев бифштекс, она заметила, что часы в столовой показывают почти половину третьего. Слишком поздно, чтобы Боб пришел обедать. Официанты уже убирали со столиков, и из посетителей остались только Фреда и Морис. Девушка перевела взгляд на Мориса.

— Не спешите, — успокоил он ее.

— Но нам еще далеко ехать! — Сейчас Фреда думала только об одном: как выбраться из гостиницы, минуя Боба?

Морис улыбнулся:

— Как только я доезжаю до Грантама, я обычно решаю, что путешествие закончено.

— Я не так много ездила, как вы, но, кажется, понимаю, что вы имеете в виду. Здесь кончаются петляющие дороги с крутыми поворотами.

Он кивнул:

— Точно! Как вам бифштекс?

— Замечательный. Самый вкусный из всех, которые я когда-либо ела. Как вы нашли этот ресторан?

— Методом проб и ошибок.

— Никогда не поверю! Вы не из тех, кто ошибается. Вы всегда уверены в том, что делаете.

— Иногда я могу совершить величайшую ошибку.

Фреда задумалась. Что он имеет в виду? Сожалеет ли о том, что взялся отвезти ее домой? Если так, то он с большим удовольствием передаст ее Бобу.

— Размышляете над моими словами? — поддразнил ее Морис. — Надеюсь, я не так уж плохо выгляжу под микроскопом?

Она пожала плечами:

— Я… я вообще-то подумала, что это можно сказать о нас обоих!

Он подлил ей в бокал вина и пристально посмотрел на нее:

— Знаете, по-моему, вы очень славная девушка, слишком славная, чтобы жить самостоятельно! Очень скоро произойдет нечто такое, о чем вы пожалеете!

Она криво улыбнулась:

— Кое о чем я уже пожалела. Я сломала ногу. Но это могло случиться, даже если бы кто-нибудь держал меня за руку!

— Наверное, могло.

Через несколько минут подали кофе. Морис был необычно молчалив. Вскоре его позвали к телефону, а когда он вернулся, выражение его лица было напряженным. Он сел, налил себе кофе и принялся набивать трубку.

— Погодные условия гораздо хуже, чем я думал. Мне только что позвонили и предупредили, что добраться до Ноттингема практически невозможно. Боюсь, нам придется заночевать здесь.

— О нет! — непроизвольно воскликнула Фреда. Она и сама не знала, что крылось за этим возгласом, кроме, пожалуй, страха, что Боб тоже останется в гостинице на ночь и испортит ей время, проведенное с Морисом. Но она быстро взяла себя в руки. — Все в порядке! Я лишь позвоню домой и сообщу, что задерживаюсь.

— Вы уверены, что с вами все будет в порядке? — с тревогой спросил Морис. — Сначала, похоже, вы чего-то испугались.

Фреда пожала плечами:

— Это лишь первая реакция. Естественно, мне было бы приятнее добраться до дома.

Она встала и направилась к выходу из зала. Морис открыл ей дверь и показал, где находится телефон.

— Я принесу ваши чемоданы и закажу нам комнаты, а вы пока подождите в гостиной.

По телефону Фреда говорила долго. Трубку взял отец и впервые за многие годы поинтересовался, что она делает. По-видимому, в Честере снегопада не было, так как он не поверил, что погода действительно настолько плоха, как говорила Фреда. Она объяснила, что центральные графства Англии завалены снегом, но отец продолжал настойчиво ее расспрашивать, и Фреда почувствовала, что он искренне о ней беспокоится. Она положила трубку и с мечтательным выражением лица направилась в дамскую комнату. Как хорошо, когда о тебе кто-то тревожится, даже если это тебя и угнетает!

Эта мысль не оставляла Фреду, пока она не вошла в гостиную. Увидев Боба, развалившегося в кресле, и Мориса, стоявшего рядом с ним, она замерла в дверях. Мужчины не замечали ее, однако она прекрасно слышала каждое их слово.

— Но послушайте, старина, в этой сделке я рисковал своей шеей, а она всего лишь сломала лодыжку!

— Жаль, что вам не разбили вдребезги ваш чертов радиатор!

— Имейте сердце! Я узнал о случившемся, только когда она уже вышла из больницы. Я не могу ухаживать за ней, как какая-то медсестра.

Фреда подалась вперед так быстро, что споткнулась о стул.

Мужчины резко обернулись, и Боб, вскочив на ноги, подошел к ней с распростертыми объятиями:

— Фреда, дорогая! Я не знал, что все так плохо. Просто… мне никто ничего не сообщил!

Она отстранилась от него и, взглянув на Мориса, увидела, как тот быстрыми шагами направляется к двери.

— Радиатор у него в порядке, так что он сможет отвезти вас в Честер, — холодно бросил Морис через плечо.

Гнев Фреды наконец-то выплеснулся наружу.

— Но я не хочу ехать с ним в Честер и вообще никуда не хочу ехать, если уж на то пошло!

Морис повернулся. Боб обнял ее за плечи.

— Послушай, милая, не надо так на меня сердиться. Ты меня больше не любишь?

— Уберите от нее свои руки, — прорычал Морис. — Вы слышали, что она сказала. Она не хочет ехать с вами!

Он угрожающе приближался, и Боб опустил руку и сделал шаг назад.

— Я не стану скандалить, Чандлер. Отвезите ее в Честер, если хотите. Я встречусь с ней как-нибудь в другой раз.

— Нет, не встретишься, — решительно заявила Фреда. — Я больше никогда не хочу тебя видеть!

— Вероятно, я оставлю вас наедине, чтобы вы могли выяснить отношения, — совершенно ровным голосом произнес Морис. — Полагаю, это действительно меня не касается.

Боб усмехнулся:

— Вы правы, вас это не касается. Фреда, давай сядем и поговорим. Честер недалеко от моей дороги.

Его собственнические замашки окончательно вывели Фреду из себя.

— Я не буду с тобой ни о чем говорить. Я больше не хочу иметь с тобой никаких отношений, ни деловых, ни личных. Ты не держишь свое слово, и мне на тебя наплевать!

— Если ты говоришь о слоновой кости, я очень скоро все улажу. Я…

— Я беспокоюсь не о деньгах, а…

Фреда замолчала. Как ему сказать, что ее больше всего терзает не то, что он фактически проигнорировал произошедший с ней несчастный случай, и не вероятная потеря пятисот фунтов, а два похожих, хоть и не имеющих отношения друг к другу факта. Боб подвел Мориса в деле с напольными часами и положил конец бесценному времени, проведенному с ним!

— Я больше не хочу иметь с тобой дела, — повторила она.

Повернувшись как можно быстрее, Фреда направилась прочь из комнаты. Краем глаза она заметила, что Боб попытался последовать за ней, однако Морис грубо оттолкнул его. В холле никого не было, но она увидела у стойки свои чемоданы. Повинуясь внезапному порыву, Фреда схватила их и вышла на улицу через вращающуюся дверь. От холода у нее перехватило дыхание, и вся она мгновенно покрылась снежными хлопьями. Ей с трудом удалось разглядеть дорогу и движущиеся по ней машины.

Вокзал. Надо скорее убираться отсюда. Она больше не могла здесь оставаться. Морис хотел лишь передать ее Бобу с рук на руки. Фреда вышла на обочину и заколебалась, думая, к кому же обратиться за советом. Вскоре рядом с ней затормозило такси, и водитель открыл дверцу.

— Вы можете довезти меня до вокзала? — быстро спросила у него Фреда.

— Садитесь, мисс. Впрочем, я не знаю, когда отходит ваш поезд. Они все опаздывают.

Фреда села в машину. Она дрожала с головы до ног и уже спрашивала себя, не передумать ли и не остановиться ли в какой-нибудь другой гостинице, но прежде, чем она сумела собраться с мыслями, такси приехало на вокзал, и сердобольный водитель отнес ее чемоданы к билетной кассе. Фреда поблагодарила его и нагнулась к окошку.

— Один билет первого класса до Честера, пожалуйста, и, если можно, скажите, когда отправляется следующий поезд.

— В половине пятого, мисс, но он уже на полчаса опаздывает. Пересадка в Ноттингеме и Кру.

Фреда доковыляла до зала ожидания. Там было прохладно и пусто. Часы показывали половину четвертого. «Ждать осталось еще как минимум час, — мрачно подумала она, — но что делать? У меня полно времени, чтобы справиться с сердечной болью». Она схватила оставленный кем-то потрепанный журнал и принялась, не глядя, перелистывать страницы. Часовая стрелка медленно приближалась к четырем. Затем Фреда услышала, как дверь у нее за спиной открылась. В следующий момент чья-то рука коснулась ее плеча, и девушка услышала суровый голос Мориса:

— Вы окончательно сошли с ума?

— Я? А что бы вы сделали на моем месте?

— Если бы меня так довели, наверное, удрал бы. — Он замолчал. — Если вас интересует, могу сообщить, что Боб уехал!

— Уехал? — безразлично переспросила Фреда.

— Да, уехал, и вы возвращаетесь со мной в гостиницу. В такую погоду вам не перенести путешествия на поезде.

Фреда чувствовала, что сейчас закричит.

— Ради бога, перестаньте меня опекать! Я не вернусь в гостиницу, я еду домой.

— Что ж, полагаю, мне не удастся заставить вас внять голосу разума. Я понимаю ваши чувства, но…

— Ничего вы не понимаете, — выпалила она. — Я…

Равнодушный голос диктора прервал ее речь, которая, скорее всего, стала бы душераздирающим признанием в любви:

— «Вниманию всех пассажиров! Путь между этой станцией и Ноттингемом занесен снегом. Работают все снегоуборочные машины. О продолжении движения поездов будет объявлено особо. Британская железная дорога приносит извинения за причиненные вам неудобства».

Морис помог Фреде встать.

— Ну вот, вы убедились, что ехать сейчас нельзя? Давайте я отнесу вас к машине!

Она резко отстранилась от него:

— Пожалуйста, не надо. На этот раз я пойду сама!

Фреда понимала, что если она снова окажется у Мориса на руках, то не сможет преодолеть искушения обвить руками его шею, тем самым выдав свою любовь к нему.

Обратный путь до гостиницы казался Фреде невероятно долгим. Выйдя из машины, она сразу же попросила Мориса отвести ее в номер, и он поднялся вместе с ней на ее этаж. Открыв перед ней дверь номера, Морис заглянул туда, чтобы посмотреть, все ли в порядке, и спокойно сказал:

— Я закажу вам чай.

— Чай? Я не хочу чаю, спасибо.

— А по-моему, вам нужно выпить чаю и лечь в постель.

— Морис… пожалуйста!

Он положил руку ей на плечо.

— У вас сейчас очень непростое время, Фреда, но скоро все пройдет. Прерванный роман…

— Да не было никакого прерванного романа! Боб действительно однажды попросил меня стать его женой, но я не знала, что ему ответить. Теперь я уверена…

Морис схватил ее за руки.

— Вы хотите сказать, что не были даже неофициально помолвлены?

— Именно это я и хочу сказать. А что? Вам-то какое до этого дело?

Фреда отпрянула от него. Губы у нее дрожали, слезы готовы были брызнуть из глаз. Его сочувствие и забота стали для нее просто невыносимы. Она приложила руку к губам, но плечи у нее тряслись, и она понимала, что вот-вот потеряет контроль над собой.

И вдруг она оказалась в объятиях Мориса. Он крепко прижал ее к себе, быстро бормоча:

— Не плачь, дорогая! Я не могу смотреть, как ты плачешь! Я люблю тебя! Прими это немногое, если можешь!

По-прежнему смущенная, Фреда прижалась к нему. Он опять предлагает ей сочувствие, в то время как ей нужна его любовь, а не сочувствие. Вся его любовь, а не малая ее толика. А ведь если существует Мона, даже обыкновенная дружба невозможна.

— А как, по-вашему, ко всему этому отнесется Мона? — дрожащим голосом спросила она, едва понимая, что говорит.

— Мона? — Морис удивленно воззрился на Фреду. — А она-то тут при чем?

— При всем. Отпустите меня, Морис… пожалуйста.

Но он крепко держал ее за плечи.

— Ответь мне на один вопрос. Поскольку ты сказала, что не любишь Боба Арнольда, могу ли я надеяться, что ты испытываешь ко мне хоть какие-то чувства?

Она непонимающим взглядом смотрела на него.

— Ты так слеп? Тебе нужно, чтобы я выложила тебе все прямым текстом?

— Да! Да, нужно! А еще мне интересно, почему ты заговорила о Моне. Тебе показалось, будто бы между нами что-то есть? Если это так, я хочу знать, как ты пришла к такому выводу.

— Ты хочешь знать, как я пришла к такому выводу? — переспросила Фреда голосом, поднявшимся чуть ли не до крика. — Ты же сам сказал мне, как расстроен тем, что Мона передумала жить в Норфолке, когда вы поженитесь, и как вам придется нелегко.

Морис медленно покачал головой, словно говорил с не вполне нормальным человеком.

— Я не собираюсь жениться на ней, маленькая идиотка! Речь шла о ее браке с человеком по имени Джордж Уилкокс. Он ведет мои дела в Кингс-Линн.

— Тогда какого черта ты мне сразу не сказал об этом? — чуть не закричала Фреда.

— Если бы я знал, какие фантазии возникнут в твоей головке, я бы, безусловно, сделал это. Как ты думаешь, почему я здесь, если не люблю тебя без памяти? Думаешь, мне нравится в такую метель гоняться по всей округе за девушками с загипсованными ногами?

— Я… я думала, ты просто настолько добр, и…

— Добр? Это уж слишком!

Он опять заключил ее в свои объятия и стал целовать ее губы, лицо, волосы, время от времени прерывая поцелуи разговорами о венчании в соборе и совместной жизни в Милл-Хаус.

— А я имею в этом вопросе право голоса? — поддразнила его Фреда, млея от счастья.

Морис держал ее на расстоянии вытянутой руки, пристально вглядываясь в ее лицо.

— Зачем? — пробормотал он. — У тебя имеются какие-то возражения против венчания в соборе и жизни в Милл-Хаус?

Фреда замотала головой и радостно засмеялась.

— Тогда ты должна сказать мне, что любишь меня, любишь меня, любишь меня одного! Хотя только влюбленная женщина может просить об этом!

— Почему ты…

Остальное потонуло в мягком бархате его поцелуев.