– Вы не замерзнете? – спросил Брэди, осторожно объезжая выступ скалы на своем мощном джипе. Не хватало, чтобы Марисса перепугалась извилистого съезда с горы. – Если хотите, можно закрыть окно, – продолжал он.

– Нет, оттуда веет свежестью. И потом я закуталась, как куколка насекомого.

Искоса посмотрев на Мариссу, Брэди заметил, что ее лицо закаменело в напряженном ожидании. Жаль, что он не знает, как смягчить ей предстоящие впечатления!

Он не мог облегчить и свое положение. Если бы он принял ее любовь, которую она так бесхитростно навязывала ему, их души, каждая по-своему, нашли бы временное успокоение. Долго ли продлилась бы эта идиллия? Вряд ли. Но как жестоко было бы прозрение, как горько последующее похмелье! Нет, такой ход исключался. Уступив Мариссе, он впоследствии потерял бы свой покой, терзаясь угрызениями совести.

Ее душа была распахнута навстречу всему миру, от которого так давно отгородился Брэди. Марисса была вся как на ладони, а он – слишком замкнут. В конце концов к ней вернется память и она уедет. А он останется здесь со своей болью наедине. И не смеет надеяться на наступление спасительной амнезии!

Он снова посмотрел на свою притихшую спутницу. Брэди заставил ее надеть поверх шелковой блузки фланелевую рубашку и джинсовую куртку. Такой неуклюжий наряд изуродовал бы любую женщину, но только не Мариссу Берриман! На ней эти разномастные вещи складывались в своеобразный стильный наряд…

– Могу со всей уверенностью сказать о вас одно, Марисса Берриман. Вы умеете одеваться. Вам неважно, сколько на вас одежек и какого они сорта.

Эта немудреная похвала застала Мариссу врасплох и разбила ее скованность. Ей вдруг стало тепло и спокойно. Что бы ни ожидало ее у того моста, с ней будет Брэди, а пока он рядом – она под защитой.

По сути, Марисса знала о Брэди не больше, чем о себе самой, но ее вполне удовлетворяла эта скудная информация. Ей было известно, что этот мрачноватый сильный мужчина до крайности замкнут, что он живет один в своем почти неприступном доме на вершине горы. Однако, когда ей потребовалась помощь, он бросил все свои дела и готов был вывернуться наизнанку, чтобы спасти ее, совершенно чужую, безвестную женщину. Кроме того, Марисса не сомневалась, что рядом с ним она находится в полной безопасности.

Прошлой ночью он ушел спать в свою мастерскую, но перед тем принес ей ужин. Сегодня он готовился выбросить ее из своей жизни. Тем не менее он не забыл одеть ее потеплее, да и ехал сейчас наверняка осторожнее, чем всегда, оберегая ее.

События последних двух дней убедили ее, что Брэди не разделял ее любви. Но ее чувства оставались прежними. Она верила Брэди, любила и желала его.

В доме на горе царила непривычная атмосфера глубокой безмятежности. Марисса с радостью провела бы здесь в обществе Брэди остаток жизни, не сожалея об утраченной памяти. Они с Брэди довольствовались бы новыми, общими воспоминаниями. Но, очевидно, ей не было места в этом суровом раю. Марисса в сотый, в тысячный раз убеждала себя смириться с этой горькой правдой.

Тучи, накрывшие горную вершину, постепенно рассеивались. Между их поредевшими серыми клубами проглядывали мазки холодной голубизны. Лес пестрел осенними красками всех оттенков золота, охры, бронзы, перемежавшимися тусклыми коричневыми заплатами еще не опавшей листвы, и над этим буйством красок доминировала вечная зелень сосновой хвои. Совсем недавно Марисса чуть не сложила здесь голову. Но теперь, чувствуя себя в полной безопасности под крылом у Брэди Маккалока, она смогла по достоинству оценить суровую красоту местной природы.

Марисса оглянулась на Родена, привставшего на заднем сиденье и высунувшего голову в окно. Млея от удовольствия, пес жадно принюхивался к острым лесным запахам, столь дорогим его сердцу прирожденного охотника.

– Он сейчас на седьмом собачьем небе! – не удержалась от улыбки Марисса.

Брэди кивнул головой.

– Роден любит кататься на джипе. Кроме того, он рассчитывает провести на природе несколько часов. Ведь в последние дни из-за непогоды ему не удавалось вволю набегаться.

Марисса с удивлением спросила:

– Вы что, разрешите ему гулять без поводка? Он же может заблудиться!

– Марисса! – Брэди снисходительно улыбнулся. – Роден провел на этой горе всю жизнь и знает ее как свои пять, то есть как свои двадцать пальцев на всех четырех лапах. Устроит себе славную прогулку по окрестностям, а когда проголодается, благополучно вернется к ужину.

Брэди сбавил скорость и предупредил: мост и река находятся как раз за этим поворотом.

Марисса напряглась, приготовившись к худшему. Но открывшийся ее взору обычный деревянный мостик вызвал у нее лишь легкое любопытство. Брэди припарковал джип на обочине и выключил двигатель. Как только автомобиль остановился, Роден выпрыгнул в окно, явно не в первый раз покидая экипаж столь нетривиальным путем. Марисса проводила взглядом пса, который вскоре пропал из виду, затерявшись в зарослях боярышника.

Брэди взял Мариссу под руку.

– Как вы себя чувствуете?

– Пока отлично, – с улыбкой ответила она.

– Готовы выйти из машины и осмотреть окрестности?

– Само собой. Мы ведь затем и приехали, не правда ли?

Напускная бодрость ее ответов и нарочитая беспечность поведения Мариссы заронили в душу Брэди сомнения. А что, если он поступил неразумно, втянув ее в эту экспедицию? Какое он имел право форсировать события, навязывать ей свою волю?

– Марисса, никто не заставляет вас это делать, – предупредил он. – Подумайте, достаточно ли вы окрепли для этого испытания.

В ответ она окинула его странным взглядом.

– А мне казалось, вы говорили…

– Мало ли что я говорил. Если этот эксперимент слишком мучителен для вас, давайте уедем и забудем обо всем раз и навсегда.

Заботливый тон смягчил ее.

– Спасибо за заботу, Брэди. Я очень ценю вашу предупредительность, но я действительно чувствую себя отлично!

«Дьявол! – выругался он про себя. – Дошло до того, что теперь она меня утешает. Этого еще не хватало! Я совсем раскис».

– Хорошо, так пойдемте же! – сказал он вслух.

Они вылезли из джипа. Молча обойдя машину, Марисса нагнала Брэди на тропе. Он махнул рукой, приветствуя мужчин, работавших на мосту, а потом, к удивлению Мариссы, взял ее за руку.

– Пойдемте вниз по реке, – предложил он.

– Мы направляемся туда, где была обнаружена моя машина?

Брэди кивнул. С живостью воображения, свойственного художнику, он представлял, что ей пришлось пережить в ту ночь.

– Я уверен, что из-за бури видимость на трассе была ограниченной. К тому же вы не знаете здешних дорог. Не сознавая опасности, вы въехали на мост и, перемахнув через ограждение, сползли в воду. То, что вам удалось выбраться, – настоящее чудо.

По спине Мариссы пробежал холодок.

– Пожалуй.

– Кроме того, вы, должно быть, отличная пловчиха. Когда вода прибывает, течение здесь бешеное.

– Может быть, отчаяние прибавило мне сил.

Брэди незаметно для себя крепче сжал руку Мариссы. Он ужаснулся, вообразив трагический исход подобного происшествия.

– Какого черта вы не остановились переждать бурю в каком-нибудь окрестном мотеле? – с неожиданным гневом обрушился он на нее. – Она ведь не сразу разразилась с такой бешеной силой. У вас оставалось время найти безопасное местечко. Их здесь предостаточно! Зачем было очертя голову кидаться в опасность?

Марисса выслушала эту пылкую тираду с завидным хладнокровием.

– Я уверена, что никогда прежде не бывала в этих горах, тем более в бурю. Откуда я могла знать, насколько это рискованно? А когда стихия разошлась вовсю, мне показалось, что ехать по прямой автостраде надежнее, чем пробираться узкими проселочными дорогами. Вот я и погнала по этому шоссе. Я, наверное, торопилась проскочить опасный участок. Ведь, как известно, подобные бури обычно локальны, так что от грозы можно «убежать».

– Вы избрали самый нелогичный и рискованный образ действий.

– Но я ведь этого не сознавала, да и раздумывать было некогда! Или у вас другое мнение?

– Вы правы, – неохотно согласился Брэди.

Погрузившись в молчание, они шли рука об руку вдоль реки, делавшей поворот как раз в этом месте. Следуя вдоль берега, они оказались там, где мост уже скрылся из вида. Водный поток несся со злобным рокотом. А Брэди с Мариссой медленно шагали, не обращая внимания на нетерпеливое бурление горной реки. Думая каждый о своем, они, пробираясь среди жидкой грязи раскисшей тропинки, машинально выбирали более проходимую дорогу.

Стоило Мариссе на момент ослабить внимание, как она наступила на камень, который зашатался под ее ногой, словно нарочно залег, подстерегая неосторожного пешехода, в надежде спустить растяпу с горы.

Брэди успел подхватить Мариссу, крепко прижав ее к себе; и коварный камень разочарованно покатился вниз, не добившись человеческой жертвы.

– Берегите себя! – пробормотал Брэди, с жадностью вглядываясь в лицо своей спутницы.

Царапины и ушибы почти совсем прошли, и сейчас, без всякой косметики, ее кожа сияла чистотой и здоровьем.

Он нехотя выпустил Мариссу из объятий.

Они молча, плечо к плечу, продолжали путь. Брэди вдруг почему-то вспомнил фланелевые рубашки, столь полюбившиеся его гостье. Что с ними делать после ее отъезда? Оставить висеть в шкафу? Или, чтобы отогнать от себя болезненные воспоминания, продолжать носить их как ни в чем не бывало? Как он почувствует себя, надев рубашку, сохраняющую ее запах, нежность ее прикосновения?

Постепенно замедлив шаг, она наконец остановилась.

– Это не та река и не тот мост, – решительно заявила Марисса.

Брэди очнулся от праздных размышлений. До него не сразу дошел смысл сказанных ею слов.

– О чем это вы?

– Эта река и этот мост не вызывают у меня никаких ассоциаций. Они не способны всколыхнуть мою дремлющую память.

– Тогда, наверное, все дело в буре. Сквозь сон вы услышали звуки грозы, и вам приснилась какая-то другая буря.

Молча смерив Брэди долгим внимательным взглядом, Марисса медленно сосредоточенно заговорила:

– Я еще перед сном испытывала какое-то странное беспокойство, Брэди. Мне кажется, буря здесь ни при чем.

Брэди припомнил, что он тоже испытал странное беспокойство. Сон не шел к нему, и он ночь напролет проработал в своей мастерской. Но прикосновение к дереву, его любимому материалу, не приносило ему обычной радости и душевного покоя. Он думал о Мариссе, как ни старался переключиться на другое, о ее прошлом, о своем будущем…

Он взял ее за плечи и притянул к себе.

– Я знаю, что обидел вас вчера, и прошу меня извинить. Еще я хочу сказать, на случай, если у вас есть какие-то сомнения. Я тоже очень хотел вас, Марисса. Вам не понять силы этого желания. Но ваш сон подтвердил мою правоту. Вовремя оторвавшись от вас, я поступил именно так, как требовалось.

– Мой сон? – в недоумении переспросила она.

– В том сне присутствовал какой-то другой мужчина.

Ей хотелось закричать от отчаяния. Ну почему, почему этот человек, к которому ее неудержимо влечет, так одержим ее прошлым?

– Тот мужчина из кошмара, очевидно, много для вас значил. Иначе вы не вспомнили бы о нем после пробуждения.

Марисса проницательно посмотрела на Брэди.

– Я не понимаю, чего вы так боитесь. Может быть, меня?

Он крепко сжал ее локти, но тут же отпустил руки, как будто в ее словах была доля истины.

– Я знаю, какая вы сейчас, Марисса. Вы нежная и ласковая, доверчивая и простосердечная. Вы самая женственная и изящная из всех, кого мне доводилось видеть. В этой ипостаси вы просто сводите меня с ума.

В ее взгляде вспыхнула надежда.

– Так что же…

Взмахнув рукой, Брэди прервал ее на середине фразы.

– Я не знаю, какой вы станете, обретя память. Не исключено, что рядом со мной окажется совершенно иная женщина.

– Выходит, вы и впрямь боитесь меня?

– Я вас не боюсь. Я просто… не уверен…

– Неужели вы так осторожны? Так печетесь о своем спокойствии?

– Этому меня научила жизнь.

– Но, может быть, в этом нет особой необходимости? – спросила Марисса, словно ее появление уже сделало его другим.

– Вы рассуждаете, как ребенок. Каждый человек должен заботиться о своей безопасности. Кроме того, в настоящий момент я несу ответственность и за вас, так как сами вы на это пока не способны. При этом я должен оберегать и собственное благополучие, свое личное спокойствие.

– Господи, зачем вам это? – воскликнула Марисса. – Мне не верится, что вы такой бездушный человек…

– Возможно, это идет вразрез с вашими теперешними представлениями, но я должен думать о своем будущем, в котором мне снова придется жить здесь вдвоем с Роденом.

– И вас это так волнует, что вы спешите огородить свое одиночество высоким забором?

Марисса решила не отступать. Пусть ей будет больно, но она должна знать, как он относится к ней. Она начисто забыла свою решимость не навязывать Брэди свои чувства и заговорила, глядя прямо ему в глаза:

– Разве вы все еще не поняли? Я очень хочу здесь остаться. И не надо сейчас загадывать слишком далеко вперед. Может быть, мое пребывание здесь действительно окажется кратковременным. А может, мы будем жить здесь долго и счастливо и умрем в один день. Но чтобы понять, как это будет, надо попробовать – только и всего… А я… Я так хочу остаться здесь… С вами…

– Но подумайте о будущем, Марисса. Как станут развиваться события? У вас в Далласе огромный дом. Техасская полиция сообщила, что ваше имя часто появляется в газетах вашего штата, в разделах светской хроники. Это значит, что вы ведете светскую жизнь, часто бываете на людях, вас окружают знакомые, может быть, любовники.

– Любовники? Вы употребляете это существительное во множественном числе. Как вы можете, Брэди, так легко судить обо мне? Нет, я уверена, это совсем на меня не похоже.

Марисса протестующе тряхнула влажной блестящей гривой черных волос.

Брэди смущенно заморгал и поспешил поправиться:

– Простите, Марисса, это как-то нечаянно вырвалось у меня, я не хотел вас обидеть. Я случайно сказал лишнее. Но в целом идея – верная. Вы привыкли к определенному образу жизни и, обретя память, захотите к нему вернуться. Сейчас вам, может быть, кажется экзотикой моя одинокая хижина в горах, но боюсь, что вскоре вы зачахнете здесь от скуки и наши отношения безнадежно охладеют.

– Я потеряла память, но не разум. Я прекрасно понимаю, чего вы опасаетесь. Брэди, уж очень вы самоуверенны! А вам не приходило в голову, что вы можете и заблуждаться?

Брэди расправил плечи, словно хотел сбросить напряжение, сковавшее его плечи.

– Нет. Но должен признаться, я много раз думал о том, что хотел бы ошибиться. И вообще, хотел… всего… И безудержно хочу сейчас.

Марисса, как будто только и ожидая этого, тотчас бросилась к Брэди.

– Так давай же, решайся! Чего ты ждешь?

Брэди вяло сопротивлялся, понимая, что его выдержки хватит ненадолго.

– Марисса! – предостерегающе произнес он, но ему самому недоставало твердости.

– Нет! Не надо больше никаких слов.

Она обвила руками его шею и жадно впилась в его губы.

В тот же миг тело Брэди охватило пламя. Стон желания исторгся из его груди. Господи, сколько же можно терпеть? Он желал ее с того первого момента, когда она обратила на него свой аметистовый взгляд. Ему никогда не встречалась женщина, моментально распалявшаяся от его прикосновений, с такой готовностью предлагавшая ему себя, так легко воспламеняющаяся от его поцелуев.

«Но, Боже, помоги мне, это нельзя допускать!» – мысленно взмолился он.

Марисса прижималась к нему всем телом, примериваясь своей хрупкой фигуркой к его могучему телу, засунув замерзшие пальцы под его свитер, она с наслаждением обследовала стальные мускулы его спины.

– Только скажи «да»! Скажи мне «да»… – словно в забытьи шептала она.

Он отшатнулся назад, отрывая от себя цепкое тело Мариссы.

Она мгновение смотрела на него с недоумением, потом его сменило выражение боли. Марисса поднесла руку ко рту, подавляя горестное рыдание, резко отвернулась и побрела к джипу. Ее сгорбившиеся плечи и поникшая голова заставили сердце Брэди сжаться от жалости. Ее огромные глаза были полны слез досады. Марисса, словно желая поскорее отделаться от него, почти бегом бросилась к джипу.

Всю энергию Брэди израсходовал на то, чтобы устоять перед натиском желанной женщины. Когда Марисса побежала прочь, он остался стоять в полном изнеможении. Так продолжалось несколько секунд. Казалось, он превратился в одну из своих скульптур, он даже не нашел в себе сил окликнуть ее по имени.

Вдруг Марисса поскользнулась и упала. Брэди инстинктивно кинулся ей на помощь, но она поднялась и устремилась к машине с новой силой. Добежав до джипа, она забилась в самый дальний угол сиденья.

Брэди перешел на размеренный шаг, желая успокоиться накануне новой встречи с Мариссой. Но несколько глотков свежего осеннего воздуха и десяток ярдов прогулки в медленном темпе оказались недостаточным лекарством от волнения, внушаемого этой фантастической женщиной. По правде говоря, Брэди не знал, какое средство помогло бы ему сейчас нормализовать пульс и охладить кровь.

Устроившись на сиденье, он посмотрел на свою пассажирку.

– Как вы себя чувствуете?

Она коротко нервно рассмеялась.

– Вам пора бы перестать задавать мне этот вопрос. Вы не доктор, а я не ваша пациентка, – резко ответила она.

– Вы не ушиблись, когда упали? – не успокаивался Брэди.

– Нет! – Она демонстративно резко отодвинулась. – Оставьте меня в покое. Отвезите как можно скорее домой.

В данный момент он больше всего желал как раз «оставить ее в покое». Но даже сейчас, когда надо было завести джип, он с каким-то извращенным удовольствием медлил, поворачивая ключ зажигания.

– Одну минуту.

В ее глазах мелькнула ирония, а когда она заговорила, голос ее был полон сарказма:

– Господи! Чего вам еще от меня надо? Я только что буквально набросилась на вас. Меня сжигало желание, и мне было безразлично, где мы находимся. Я бы испытала любовный экстаз и посередине лужи.

Марисса сделала паузу, будто ожидая от него ответной реплики.

– Знаете, Брэди, теперь, когда я начинаю оценивать свое поведение, мне кажется, что вы совершенно правильно представляете себе мою прошлую жизнь. Если я так кидаюсь на вас, то дома, в Далласе, у меня, наверное, были десятки любовников!

Брэди до боли стиснул зубы.

– Не говорите так! – сердито одернул он.

– А почему бы и нет? Это же скорее всего правда! Клянусь, мой органайзер вдоль и поперек пестрит датами любовных свиданий.

– Марисса! – Он вдруг испытал желание закрыть ей ладонью рот, лишь бы она замолчала.

Она в задумчивости провела пальцами по лбу.

– Разве мне не хватит унижений на сегодняшний день? Отвезите меня назад, или я выйду из машины и отправлюсь пешком.

Из-под прокручивающихся колес джипа, начинающего восхождение по злосчастной горе, вырывался гравий.

Брэди управлялся с машиной не самым лучшим образом: под натиском сумбурных мыслей о Мариссе, переживаний и сознания неопределенности их положения он превратился в новичка за рулем и с трудом добрался до хижины.

Перед домом Марисса выпрыгнула из машины, едва та успела затормозить, и вбежала внутрь, не дожидаясь хозяина. С приглушенными проклятьями Брэди последовал за ней.

Он настиг ее в гостиной, где она яростно сражалась с непослушными пуговицами фланелевой рубашки. Джинсовая куртка, которую Брэди навязал ей для тепла накануне поездки, уже валялась на полу, куда за ней, судя по всему, должна была вскоре последовать и рубашка.

Черные пряди свисали на глаза Мариссы, мешая ей видеть. Она торопилась избавиться от ставших ненужными вещей, принадлежавших Брэди, от него самого, от этого кошмарного, к счастью, кратковременного эпизода своей жизни.

Услышав шаги хозяина дома, она со слезами запричитала:

– Не знаю, почему не поддаются эти чертовы пуговицы. На куртке они были крупнее, и то…

Ее неподдельное отчаяние больно резануло сердце Брэди и без того полное страдания.

– Дайте, я вам помогу, – спокойно сказал он.

– Никак, ну никак не выходит… – бормотала свое Марисса.

– Позвольте мне, – еще раз предложил Брэди и начал процедуру с верхней пуговицы.

Своей близостью Брэди вдребезги разбил жалкие остатки самообладания, которые Марисса собирала по капле и так бережно лелеяла в последние полчаса. Она задыхалась, ее грудь бурно вздымалась и опускалась.

«Он меня не хочет! Он меня не хочет!» – билось у нее в мозгу.

Повторяя эти слова, Марисса старалась из последних сил сохранить скреплявшую их ниточку, опасаясь, что стоит ей, этой ниточке, оборваться или выскользнуть из рук, и она навеки погрузится в состояние, по сравнению с которым полная пожизненная амнезия покажется легчайшим недомоганием. Как бы там ни было, она должнa избавиться от этого безумия страсти, как излечилась от лихорадки, как вырвалась из лап грозы, бушевавшей над лесом. «Он меня не хочет»…

Неожиданная слабость подкосила колени, она покачнулась в его сторону, теряя равновесие, и машинально уперлась руками в его грудь.

Брэди с трудом справлялся с пуговицами. Пальцы стали вдруг совсем непослушными. Он успел расстегнуть лишь две пуговицы. И уж лучше бы ей стоять неподвижно: соблазнительная полнота ее женственных округлостей, угадывавшихся под его пальцами, не способствовала быстрому завершению процесса. Брэди начал опасаться, что ее тело все же одержит верх над его хваленой волей, над всеми его благонамеренными принципами.

Его голос звучал напряженно от с трудом сдерживаемого желания.

– Еще минута – и я почти готов, – выдавил Брэди.

И вдруг, словно действуя вопреки воле хозяина, его пальцы сомкнулись на ее выпирающем из-под ткани соске.

Марисса с шумом втянула воздух и замерла, наслаждаясь волнами тепла, прокатившимися по ее истомившемуся телу. Что это было? Случайный жест? Или таким иезуитским способом он пытался наказать ее за любовь к нему?

– Поторопитесь, – сказала она, глотая рыдания, чувствуя обжигающие прикосновения его пальцев к своей груди.

– Я стараюсь, но здесь пуговица запуталась в нитке. Вот пытаюсь ее отцепить, – пустился в бессмысленные объяснения Брэди.

«Что я разволновался, как юнец, – думал он. – Нас разделяет фланель рубашки и шелк ее блузки»…

Но Брэди вспомнил, как и через эти слои он почувствовал эротическую притягательность ее соска. Ему хотелось вновь испытать это удовольствие, и он коснулся ее пальцами, пока снова под его рукой не встрепенулась заветная вершинка.

Марисса тихонько вскрикнула и, оттолкнув его руки, подняла на него взгляд, полный недоумения.

– Что ты пытаешься со мной сделать, Брэди! Ты ведь знаешь, как я отношусь к тебе и как сильно хочу тебя. Тебе достаточно… Боже, но ведь я повторяла это тебе столько раз! Ты хочешь, чтобы я тебя умоляла?

Брэди, охваченный жаром, прошептал:

– Нет, нет! Я только…

– Я готова. Ты знаешь, я уже перепробовала все, не так ли? В конце концов, что такое для меня еще одно унижение?

Ухватившись за края рубашки, Марисса рванула их так, что оставшиеся пуговицы разлетелись по всей комнате. Она повторила тот же прием со своей кремовой шелковой блузкой.

Теперь Брэди уже не требовалось напрягать свое воображение. Совершенная красота ее груди открылась ему во всей полноте – молочно-белая кожа, розовые бутоны, венчавшие это великолепие. Все это он мог беспрепятственно рассматривать. Но она ждала от него другого.

– О'кей, – прошептала Марисса. – Вот я перед тобой. Прикоснись ко мне, люби меня. Ради Бога, пожалуйста!

Брэди охватила дрожь, похожая на лихорадку.

– Марисса!

– Ты хочешь, чтобы я встала на колени? Хочешь? – В ее голосе слышались угроза и отчаяние.

Брэди содрогнулся.

– Нет, дорогая, нет… – На лбу у него высыпали холодные бусинки пота. Она была так ему нужна, что слова застряли в горле.

– Ты – дьявол! Марисса, вне себя от гнева, метнулась вверх по лестнице.

– Марисса…

Она услышала, каким молящим шепотом было произнесено ее имя. Но ей было уже все равно. Доведенная до отчаяния, она была уже не в силах сносить отпор. Вбежав в свою комнату, Марисса велела себе выбросить само имя Брэди из головы и полностью сосредоточилась на освобождении от остальных предметов одежды.

Зайдя в ванную, она включила душ и пустила воду на полную мощность. Ей хотелось хотя бы с помощью ледяной воды охладить свое пылающее тело.

Брэди медленно взобрался по лестнице, ему мешала пульсирующая боль в нижней части живота. Эта боль отдавалась при каждом его шаге, но плоть Мариссы неумолимо манила его наверх. В нем произошел какой-то переворот. Здравый смысл мгновенно замолк, словно кто-то выключил его, выдернув вилку из сети. Теперь весь он был во власти жгучей страсти, доводящей его до муки.

На лестничной площадке Брэди сбросил с себя свитер, скинул башмаки. Он проследовал по тропинке из разбросанных предметов ее гардероба и оказался в ванной.

Принимая душ, струи которого были так сильны и холодны, что едва не сдирали кожу, Марисса испытывала такое ощущение, словно наложила на себя епитимью. Она ежилась от жжения в каждом своем нерве, и чувствительность ее кожи обострилась до немыслимого предела. Итак, все пропало. Она сама пропала…

Дверь душевой отворилась, и в кабину вошел Брэди, на нем были одни джинсы. Он подошел к ней вплотную, взял ее за плечи и подтолкнул к противоположной стенке. Наваливаясь на нее всем телом, он услышал слабый возглас, приглушенный жарким поцелуем.

«Вот, чего я так долго жаждал! Вот, в чем я так нуждался!» – лихорадочно думал он. В центре всех его помыслов была эта женщина. Она. Марисса!

Прижав ее тело к стене, так что каждым дюймом ее кожа чувствовала холодок кафельной плитки, Брэди взял в руки ее груди и слегка сжал пальцами, как ему давно хотелось сделать. Вода хлестала на его широкую спину, джинсы сразу же промокли насквозь, но он чувствовал лишь бархат ее кожи, лишь бурление своей крови.

Впечатывая раз за разом в ее рот требовательные поцелуи, он, опуская голову, провел жадными губами по шее Мариссы, по груди, до самой ее вершины, где его прикосновения с трепетом ожидал набухший, подобно весеннему бутону сосок. Брэди впился в сосок, словно там таилась влага, способная насытить его пересохшие губы.

Марисса судорожно прижималась к нему всем телом. Она не могла поверить, что он пришел к ней, что он – рядом, что это его губы дарят ей наслаждение. Она захватила его голову руками и вернула его рот к своим губам. В то же время она возбужденно терлась нижней частью тела о грубую ткань его джинсов. Она нуждалась в утешении. Ей требовалось, чтобы ее боль в конце концов нашла выход и отступила.

Брэди перешагнул ту границу, когда мог прислушиваться к голосу разума. Теперь он точно знал, чего хочет, и руководствовался лишь этим знанием.

Он настойчиво проник пальцами между ее ног, и она раскрылась навстречу ему, как цветок.

Марисса, которая так долго ждала этого момента, в наслаждении извивалась под его ласками.

Своей безудержной реакцией она раздувала в нем огонь. Он расстегнул «молнию» на джинсах, скинул их нетерпеливым движением, приподнял ее ногу, обвел вокруг своих бедер. И вошел в нее страстно и безоглядно. Порывистые толчки его тела становились все настойчивее, он проникал все глубже, все безудержнее, пока не оказался глубоко внутри, но и после этого продолжал свои ритмичные движения. Восторг, казавшийся безграничным, разливался по его телу снова и снова.

Он ощущал бурю, занимавшуюся у нее внутри, но был еще так далек от завершения. Длительное ожидание породило в нем могучую страсть, готовую биться в погоне за насыщением бесконечно долго.

Наконец по всему телу Мариссы пробежала дрожь удовлетворения. Она конвульсивно вцепилась в него, лишь обострив в нем желание. Брэди рывком поднял ее на руки и опустил на коврик на полу ванной. И снова погрузился в лоно своей восхитительной Мариссы.

Их тела, переплетенные в любовном порыве, были окружены клубами пара. Мощное движение его бедер снова вознесло Мариссу на вершину блаженства. И снова… И еще раз… Наконец и Брэди достиг своего пика.

Недавно часы, стоявшие на камине, отбили полночь. Марисса лежала рядом со спящим Брэди, который легонько обнимал ее за плечи. Что-то беспокоило ее, что-то словно грызло края ее замутненного сознания. Не в силах заснуть, она предоставила своим мыслям парить в свободном полете. Она была слишком утомлена и удовлетворена, чтобы держать их в узде.

«Так что же меня беспокоит?» – полусонно спрашивала она себя.

Страсть, соединившая их с Брэди в минувшие часы, оправдала ее самые неистовые желания. По правде говоря, о таком она не могла и мечтать. Для совершенного счастья в эти часы ей не хватало одного: признания Брэди в любви. Но теперь он по крайней мере не станет настаивать на ее отъезде. Он разрешит ей остаться, и со временем, она не сомневалась, он полюбит ее не меньше, чем она – его.

Ее веки отяжелели, темные густые ресницы опустились, отбрасывая тени на щеки, и она погрузилась в забытье на грани сна и бодрствования, сознательного и подсознательного. Марисса сквозь дрему слышала, что начинается дождь, как тяжелые капли стучат по оконному стеклу.

От дождя дорога скоро сделается скользкой. Надо быть осторожнее… Прогремел гром, вскоре молния осветила комнату… Нет, не комнату, а автомобиль. Она нахмурилась.

Дождь колотил по крыше машины. Слышались резкие, зловещие звуки – звон бьющегося стекла, испуганные вопли. Живот пронзила нестерпимая боль. Она не могла двигаться. Она была в западне.

И тогда она увидела его. Он уходил прочь…

Вдруг вспышки огней заслонили его и весь мир…

Когда она вновь обрела способность видеть, то различила лица каких-то чужих людей, склонившихся над ней.

Марисса резко села в постели, широко открыв глаза.

Ее кожу покрывали мелкие капельки пота, руки и ноги мелко противно дрожали. Она посмотрела в окно. Никакой грозы не было. Ни дождя, ни молнии, ни грома. Но этот образ отпечатался в ее сознании с ясностью фильма, и она знала: он будет вечно преследовать ее!

И тогда она поняла. Это не было сном!

Этo память возвращается к ней.

В ее сознании распахнулась дверь, и сквозь нее хлынуло все ее прошлое.

Осторожно, чтобы не разбудить Брэди, Марисса выскользнула из постели и на цыпочках спустилась вниз. Не замечая времени, она несколько часов недвижно просидела у камина. Поставив ноги на бок Родена, услужливо растянувшегося перед креслом, она прокручивала в голове события последних дней и сравнивала их со всей своей минувшей жизнью. Из всех этих размышлений с неумолимой ясностью вырастал один неоспоримый вывод: она не может любить Брэди!

Проснувшись на рассвете и удивившись отсутствию Мариссы, он торопливо сошел вниз и застал ее перед камином, погруженной в мысли. Лицо ее было таким печальным, что предчувствие надвигающейся беды охватило его.

– Марисса, что ты тут делаешь в такой час?

– Я не могла заснуть и не хотела потревожить тебя.

– Ты уже должна знать, что никогда не можешь потревожить меня.

Брэди устремил на Мариссу пристальный, полный тревоги взгляд, от которого не ускользала ни одна деталь. Она была бледнее обычного, тело сковывало напряжение, должно быть, на Мариссу навалилось какое-то угнетающее чувство.

– Огонь погас, – неуверенно заметил Брэди, в душе которого росла тревога. – Тебе, наверное, холодно.

– Нет, – безучастно отозвалась Марисса.

Брэди подбросил несколько поленьев, разворошил кочергой угли, и в камине опять затеплилась жизнь.

Он опустился на подлокотник кресла рядом с ней.

– Что-то случилось? – неуверенно заметил он. – Ведь так?

Она кивнула, избегая встречаться с ним глазами.

– Я вспомнила, вспомнила… все.

Всеми силами помогая ей вернуть память, он оказался не готов к этому. Кровь прилила к лицу Брэди, африканскими барабанами застучала в висках. Он так этого хотел, но теперь, когда она что-то вспомнила, мечтал лишь о том, чтобы новые воспоминания не разрушили свершившегося между ними, чтобы все в их отношениях оставалось по-прежнему.

Марисса, пряча глаза, наклонилась и рассеянно похлопала Родена по спине. Потом легонько оттолкнула собаку, проигнорировав ее обиженный взгляд.

– Я собираюсь сегодня вернуться домой. Надеюсь, в Саммерсвилле найдется пункт проката автомобилей?

– Ты собираешься арендовать машину и поехать домой?

Марисса молча кивнула.

– Мне придется заплатить за прокат вашей кредитной карточкой, но я погашу задолженность сразу же, как вернусь, – деловито сказала она.

– Черт с ней, с задолженностью. А как же наша прошлая ночь?

Она ничего не ответила, не подняла на него глаз. Молчание показалось Брэди оглушительным.

– Посмотри на меня, Марисса!

Он повернул ее за плечи так, чтобы встретиться с ней глазами, и был поражен непривычной холодностью взгляда.

– Прошлой ночью все было чудесно, Брэди. Но это все позади. Теперь я могу вернуться в свою прошлую жизнь, а ты – заняться своей работой.

Ему показалось, что он получил удар в солнечное сплетение. Теперь настала его очередь замолчать.

– Ты должен быть вполне удовлетворен сознанием, что твои прогнозы целиком оправдались.

Он с трудом пытался понять, о чем она говорит.

– Оправдались?

– Ты ведь предсказывал, что как только ко мне вернется память, я буду рваться назад. Что тут возразишь? Так оно и вышло.

Брэди пытался бороться с абсурдной ситуацией, в которой против него использовались его собственные доводы.

– Марисса, но ведь ты говорила, что любишь меня! – с надеждой воскликнул он.

Проклятье! Его слова были так похожи на мольбу. Собрав воедино все свои силы, он призвал к себе в помощники гордость и гнев.

Марисса резко поднялась, перешагнула через Родена и отошла на несколько футов, словно находила близость к нему опасной.

– Я сожалею о случившемся. Вероятно, это было для тебя очень обременительно.

– Ну что ты, Марисса, о чем речь? – заметил Брэди, оправляясь от удара. – Надеюсь, я не разочаровал тебя?

Пропустив его колкость мимо ушей, она спокойно произнесла:

– Мою благодарность невозможно выразить словами. Ты спас мне жизнь. Я перед тобой в неоплатном долгу.

Услышав дежурные слова о долге, Брэди небрежно махнул рукой.

– Я хочу попросить только об одном. Это неважно, но меня просто мучает любопытство.

Она напряглась в ожидании, от души желая, чтобы мужество не изменило ей в ближайшие минуты.

– Там, дома, тебя ждет мужчина?

Марисса подняла голову и ответила ему непроницаемым взглядом.

– Нет, – спокойно сказала она.

– Так почему же ты уезжаешь?

– Потому что так надо. Это лучший выход для нас обоих. Теперь, прошу меня извинить, я должна собрать наверху свои вещи.

И с высоко поднятой головой она зашагала вверх по лестнице.