1

Они прилетели в Лондон ранним утром. Аэропорт Хитроу встретил их мелким секущим дождем и холодным ветром, которые не прекращались в течение всего часа, пока они добирались на такси до квартиры Карлы.

В ее жилище ничего не изменилось. Цветы, которые поливала соседка, книжные полки, ковры, узорчатые шторы на окнах — словом, все было в том же виде, в каком она их оставила, когда улетала в Штаты…

— Я соскучился по тебе. — Билл подошел к ней сзади, обнял за талию. — Я так хочу тебя!

Карла повернулась к мужу и руками обвила его шею.

— А я тебя, — услышал он ее шепот.

Минуту спустя они уже лежали на кровати и терзали друг друга ласками, словно истосковавшиеся любовники, встретившиеся после долгой разлуки…

А там, на техасском ранчо, остались их сыновья. Но Карла была спокойна за них. Во-первых, за малышами ухаживала их домоправительница Маргарита, а во-вторых, с ними нянчились сестренки-близнецы…

Прошел всего год с небольшим. Но за это время как круто изменилась ее жизнь! Сколько всего произошло! А началось все здесь, в Лондоне, когда на ее имя неожиданно пришло письмо из Техаса. Кто мог написать ей из далекого североамериканского штата? Карла терялась тогда в догадках…

Она получила письмо в середине июня. Утро выдалось серое, дождливое, начинающийся промозглый день будил в душе жажду солнечного тепла и света… С таким настроением рассматривала Карла незнакомый почтовый штемпель на конверте, присланном на ее имя из Штатов.

Письмо было из Техаса и сразу же рождало мысли о Диком Западе? Но ведь в этом штате у нее никогда не было ни родных, ни знакомых. Разве только… Карла нахмурилась, вспоминая.

Ну конечно же! Письмо наверняка пришло от того пожилого американца в великолепной ковбойской шляпе и костюме с иголочки. Она спасла ему жизнь, буквально выдернув из-под колес такси.

Как оказалось, он ехал на встречу в Сити, и Карла объяснила, как лучше добраться до этой делового центра столицы. Но прежде чем выслушать ее, мужчина настоял, чтобы она сообщила ему свои имя и адрес. И девушка решила, что опасаться ей нечего: незнакомцу, судя по всему, перевалило уже за семьдесят.

Впрочем, она удивилась, когда американец предложил ей вместе поужинать, поэтому сказала, что подумает. Но когда ее босс, управляющий престижной картинной галереи, недвусмысленно посоветовал отказаться от приглашения, тут же решила, что обязательно пойдет. Ибо Карла отличалась немалым упрямством — чертой характера, унаследованной от бабки-итальянки, чей неукротимый нрав порой проявлялся во внучке, будоража ее кровь.

Карла отложила письмо и подошла к окну. В узком проеме виднелась привычная панорама крыш соседних домов с телевизионными антеннами. В Лондоне Карла страдала клаустрофобией, потому что город для нее был прежде всего замкнутым пространством. И именно в такие серые, мрачные дни, как сегодняшний, она с тоской вспоминала просторы и чистый горизонт норфолкских равнин.

На ферме, которая передавалась из поколения в поколение по линии ее отца, она выросла. Однако после трагической смерти родителей в ужасной автокатастрофе ее пришлось продать. Карле тогда исполнилось всего шестнадцать лет, и, конечно, об управлении фермой не могло быть и речи. В последние годы перед гибелью отец отдавал все свое время и страсть выведению новой породы скота. Это требовало значительных финансовых затрат и гораздо больших познаний по сравнению с теми, которыми могла обладать любая девочка-подросток.

Однако и сейчас, девять лет спустя после смерти родителей, Карла все еще скучала по ферме, испытывала неимоверную грусть всякий раз, когда проезжала мимо ухоженных полей или видела пасущихся на лугах коров. Глубоко в душе она всегда чувствовала неистребимую привязанность к земле — ту привязанность, которую может ощущать только дочь фермера.

Карла тяжело вздохнула, представив то шоковое состояние, в котором оказался бы Крис, доведись ему заглянуть ей в душу. Босс был воплощением изысканности и элегантности. И Карла знала, что он готов в любой момент перейти грань их нынешних отношений работодателя и сотрудницы, стоит ей лишь дать повод.

Для нее не было секретом и то, что, по мнению большинства подруг, Крис являл собой образец идеального кандидата в мужья. Он имел приличный доход. Ему принадлежал особняк в престижном районе города, а в ближайшие пять лет он, по слухам, мог войти в совет директоров галереи. Так почему же она продолжала держать его на почтительном расстоянии? Привлекательный блондин, он подходил ей также и по возрасту. Однако Карла знала: если она расскажет ему о своей глубокой потребности жить на земле предков, быть частью этой земли, он просто не поймет ее.

А может, Крис и не стремился понять ее? Может, его интересовала только ее внешность? Ведь Карла ничем не напоминала выросшую на ферме девушку. Тонкая и гибкая, как ива, она обращала на себя внимание шелковистым потоком золотистых волос, ниспадающих на плечи. Ее миндалевидные, слегка раскосые глаза имели глубокий темно-желтый оттенок, как у камышовой кошки. А высокий рост, стройная фигура, слегка выступающие скулы и изящный овал лица могли бы вызвать неподдельный интерес у профессиональных модельеров.

Когда она была совсем еще девочкой, ей и в самом деле предрекали карьеру манекенщицы. Но в те годы ее влекло лишь одно — любовь.

Губы Карлы тронула грустная улыбка. Предметом ее обожания в ту пору был Робин, сын соседа-фермера. Однако она на этого здоровяка с холодной головой, крепко посаженной на могучие плечи, не произвела должного впечатления. Когда костер первой любви Карлы начал угасать, погибли ее родители, и девушке пришлось перебраться в Лондон, к тетушке и дяде, которые взяли племянницу под опеку.

Выйдя на пенсию, престарелая чета обосновалась в португальском городе Альбуфейре, поближе к теплу и солнцу, и Карла фактически оказалась предоставленной самой себе.

Так почему же она до сих пор не дала Крису повода для сближения? Ведь он по-прежнему ждал от нее такого шага. Этот мужчина мог бы стать хорошим мужем и отцом. А создать семью, родить детей всегда было заветным желанием Карлы!.. Что же в поведении Криса настораживало ее? Может быть, его пассивная, выжидательная позиция, отсутствие чисто мужской решительности, своего рода вызова?

Карла вновь грустно улыбнулась и повертела в руках конверт. Интересно, с чего бы вдруг старый техасец Том Даррелл надумал писать ей?

Тогда Карла по его просьбе показала ему почти все самые известные достопримечательности Лондона. Быстро привыкнув к несносному характеру американца, она даже стала получать удовольствие от общения с ним. Но когда он предложил ей кругленькую сумму за потраченное на него время, наотрез отказалась от денег.

К концу недельного пребывания Тома в британской столице между ними установились очень доброжелательные, более того — доверительные отношения. Карла рассказала ему о смерти родителей и о желании вернуться на родную ферму. А он поведал о том, что владеет огромным ранчо около неизвестной ей реки Нуэсес и нефтяным месторождением в Аризоне, которым занимался его единственный сын. Тогда как сам Том подобно отцу Карлы не мыслил себе жизни без земли и скота.

После скоропостижной смерти сына нефтяное месторождение перешло к отдаленному родственнику, а фактическим хозяином ранчо стал внук Даррелла. Хотя Том лишь вскользь упоминал о делах в семье, Карла неизменно замечала, как при этом его лицо искажалось от боли. И она догадалась, что в жизни старого фермера было полно нерешенных проблем.

Она действительно получила тогда удовольствие от общения с этим американцем и ни разу не пожалела о том, что не провела недельный отпуск у тети и дядя в Португалии. Тем не менее у нее даже и мысли не возникало, что Том Даррелл еще когда-нибудь даст о себе знать. Это был волевой, суровый человек, в облике и характере которого не было и намека на сентиментальность…

Карла вскрыла конверт… и вздрогнула. Слова поплыли перед глазами.

Письмо было не от Тома, а от его адвоката, который сообщал, что мистер Даррелл скончался, и согласно воле покойного она является одним из лиц, включенных в завещание. А посему Карле надлежало прилететь в Штаты и прибыть на фамильное ранчо усопшего, где ей будут объяснены подробности.

Известие повергло Карлу в шок. Горестно было сознавать, что Тома больше нет в живых. Несмотря на проблемы с сердцем, он казался таким жизнестойким и бодрым. В редкие минуты откровения или даже, может быть, обычной человеческой слабости он признавался ей, что не собирается умирать, потому что ему еще многое надо успеть сделать…

— Ведь я не один, у меня есть внук…

После этих слов Том обычно качал головой, и Карле становилось ясно, что между двумя мужчинами не все ладилось. У Тома на все были собственные взгляды — бескомпромиссные, подчас не общепринятые. Но ведь ему и жизнь пришлось прожить суровую, в жестокой борьбе за то, что он считал своим по праву. Его дед тоже был таким же несгибаемым. Он создавал ранчо с нуля. Порой вступая за него в схватку буквально голыми руками, чтобы удержать землю и хозяйство за собой и сохранить для потомков.

По мнению Карлы, такие люди, как Том и его дед, заслуживали всяческого снисхождения. И все же она рискнула сказать ему тогда, что жить с ним бок о бок каждый день вряд ли легко. Несколько раз она оказывалась невольной свидетельницей грубого обращения Тома с обслуживающим персоналом гостиницы, в которой он остановился.

И все же, несмотря ни на что, этот американец нравился ей. Во многом он напоминал Карле собственного деда, который скончался, когда ей было около шести лет. И того и другого отличали сильная воля, твердость характера и любовь к своей земле…

Печальное известие словно бы придало еще больше хмурости холодному летнему дню. Карла снова взяла письмо и повертела его в руках.

Техас… Казалось, даже в самом названии штата, таком коротком, но звучном, была заложена спрессованная, возбуждающая энергия… Однако сколько она ни ломала голову, никак не могла представить себе, что же этот человек мог завещать ей и почему. Странно…

Уже тогда у Карлы зародилось подозрение, что Том просто прикинулся пострадавшим от травм, полученных в дорожно-транспортном происшествии, ибо в последующие дни она ни разу не замечала, чтобы американец прихрамывал. А ведь именно ушибами и общей слабостью объяснил он ей в тот первый день их встречи просьбу проводить его до гостиницы, где он остановился.

Карла уже не помнила, каким образом Тому удалось уговорить ее стать его гидом в Лондоне. Первоначально он якобы планировал взять с собой внука. Но проблемы, возникшие на ранчо в самый последний момент, помешали тому отправиться в Европу. И старик был вынужден лететь один. Позже, беседуя с пожилым американцем, Карла поняла, что, несмотря на браваду и громкие фразы о полной самостоятельности, Том Даррелл чувствовал себя очень одиноким.

Да, именно одиночество побудило ее прийти ему на помощь. Карле самой было слишком хорошо знакомо это чувство, чтобы повернуться спиной к человеку, оказавшемуся в аналогичной ситуации.

Но чтобы что-то завещать ей… Это звучало неправдоподобно. Нет, Том Даррелл был слишком озабочен благополучием собственной семьи, чтобы оставлять что-либо в наследство чужаку. Подобный поступок отдавал сентиментальностью, благотворительностью чистой воды, явно несвойственными ее американскому знакомому.

Конечно, Карла могла отказаться от наследства и никуда не лететь… Имела на это полное право. Однако в письме упоминалось об оплате ее перелета через Атлантику. Она нахмурилась. Карла довольно откровенно поведала Тому о своем финансовом положении, поэтому он знал, что она не нуждается в деньгах.

К тому же она уже решила провести две из четырех недель отпуска в Португалии с тетей и дядей. Они не виделись целый год! А остальные две недели обещала Крису поплавать вместе с ним по Средиземному морю на яхте его друга…

Тем не менее ей хотелось полететь в Техас. В чем же дело? Похоже, она просто стремилась использовать поездку как предлог для затягивания отношений с Крисом. В глубине души Карла уже сожалела об опрометчиво данном своему боссу обещании.

И вот теперь судьба приготовила для нее великолепный выход из положения. Всем своим существом Карла чувствовала, что Крис не ее идеал. Поездка в Штаты позволит ей разорвать их отношения в более тактичной форме, не прибегая к помощи заявления об уходе по собственному желанию, которое она все более склонялась положить ему на стол.

Работа в картинной галерее ей нравилась, но Карла знала, что способна на большее. Университетский диплом и свидетельство об окончании курсов истории изобразительных искусств в Италии, учебу на которых оплатили ее тетя и дядя в качестве подарка ко дню ее совершеннолетия, говорили о высокой квалификации девушки. Однако Лондон кишел такими же молодыми специалистами, как она. И уровень их профессиональной подготовки был гораздо выше по сравнению с той работой, которую они выполняли… Если бы не изящно-элегантная и изысканная внешность, Крис никогда бы не принял ее на работу, несмотря на впечатляющие сертификаты о полученном образовании.

Карла вспомнила свою жизнь в Норфолке. Там ценились в первую очередь те жены фермеров, которые могли выполнять тяжелую работу наряду с мужьями, а не блистать нарядами и смазливым личиком. Если же у женщины возникало вдруг желание заняться живописью или литературным творчеством, лишь единицы односельчан относились к этому с пониманием. Неписаные правила, установленные мужчинами, предопределяли жизнь их жен во всем…

В смятении бродила Карла по маленькой квартирке и никак не могла понять, чем же это смятение вызвано. Может, его породили воспоминания о рассказах Тома Даррелла, в которых неизменно присутствовали высокое, ясное небо и суровая земля Техаса? Земля, о которой Карла почти ничего не знала, и, тем не менее, та каким-то мистическим образом притягивала ее к себе, будя чувства, унаследованные от темпераментной и неукротимой бабки-итальянки.

Наверное, ее душа рвалась к чему-то неведомому и неизмеримо большему, чем жизнь в клетке обыденности. Правда, Карла уже давно научилась обуздывать такие порывы. Но глубоко внутри нее по-прежнему звенели родники тайных желаний и зрели дерзновенные мечты. Она неосознанно к чему-то стремилась. Но к чему? Возможно, к свободе, обрести которую ей вдруг показалось возможным за тридевять земель от родного дома. Уж кто-кто, а она была не настолько глупа, чтобы верить россказням Тома Даррелла. Карла достаточно попутешествовала и убедилась, что люди в своей сути везде одинаковы. Тем не менее, вопреки логическим рассуждениям, ее влекло в Техас.

Крис просто остолбенел, когда Карла сообщила ему о своем решении. Они сидели в небольшом уютном ресторанчике и ужинали.

— Пойми, это несерьезно, — увещевал он.

— Я должна поехать и выяснить, что же этот Даррелл мне завещал, — спокойно ответила Карла.

— Если и завещал, то немного, — нахмурившись, заверил ее Крис. — Знаю я этих техасцев. На первом месте у них — семья, на втором — семья, на третьем — тоже семья…

Карла улыбнулась, поймав себя на мысли, что Крис только что утратил последний шанс сделать их отношения более близкими. Он знал ее настолько плохо, что, по существу, дал ей понять, будто она в своих поступках руководствуется лишь корыстными соображениями. Если Крис действительно так о ней думал, ей с ним определенно не по пути.

Однако Карла привыкла не выдавать сокровенных мыслей. Вот и сейчас она сидела, слегка загадочно улыбаясь, и внимательно слушала своего кавалера. Лишь когда ужин подходил к концу, она сказала Крису, что относительно поездки в Штаты не передумала.

— В таком случае тебе придется покинуть галерею, — произнес он. — Я не могу предоставить тебе сейчас отпуск… И не забывай, что множество желающих захотят занять твое место.

Его слова прозвучали угрозой, и оба знали, что так оно и есть.

— Ну что ж, — сказала Карла, — значит, для всех будет лучше, если я сама подам заявление об уходе.

Такого ответа Крис не ожидал и изумленно уставился на Карлу. А та, к своему удивлению, вдруг почувствовала облегчение и даже радость. Я свободна, свободна! — пело все в ней. Карла проработала в галерее два года, и за это время ей в голову ни разу не приходила мысль оставить занимаемую должность. И вот на тебе!

— Надеюсь, этот тип завещал тебе достаточно, чтобы ты могла не работать, — с язвительной ухмылкой произнес Крис. — Или, может быть, у тебя другие планы? Например, подцепить там на крючок миллионера? С твоей внешностью это вполне реально. Что ты думаешь на сей счет? — Его голос звучал зло и грубо. — Хочу тебя предупредить, Карла: цены на нефть сегодня уже не те, что были вчера. Да и местные красотки могут составить тебе нешуточную конкуренцию. Деньги в тех краях женятся на деньгах…

Карле удалось сдержать закипавшее негодование. У нее не было желания вступать с Крисом в перебранку, а парировать гнусные намеки не имело смысла. Пусть думает о ней, что хочет…

«Деньги в тех краях женятся на деньгах…» Ну не всегда же! Муж, дети, домашний очаг… Да, именно этого она хотела, именно к этому подсознательно стремилась. Но у нее никогда не возникало потребности продаваться, чтобы иметь желаемое. Если ей и суждено выйти замуж, ее супругом станем мужчина, которого она будет уважать, и который с не меньшим уважением будет относиться к ней…

Уважать? Ее губы тронула невеселая улыбка. А что же случилось с любовью? Или в свои двадцать пять лет она чувствовала себя слишком старой, чтобы пуститься в погоню за этой вечно ускользающей, несбыточной мечтой? Она видела, как влюблялись ее друзья, наблюдала, как потом любовь между ними угасала… Супружеские пары меняли партнеров, словно исполняли какой-то сложный ритуальный танец. Карла же по-прежнему считала, что взаимоотношения супругов основываются на любви… Если этот жребий на ее долю не выпадет, тогда лучше вовсе не выходить замуж…

Как только Карла приняла окончательное решение ехать в Техас, подготовка к путешествию приобрела характер некоей рискованной авантюры. Воодушевления не уменьшило даже то, что тетя и дядя восприняли ее затею с поездкой в Штаты почти так же, как Крис. Тетушка пожаловалась по телефону, что совсем перестала понимать племянницу, которая прежде всегда была такой практичной и разумной девочкой…

Возможно, даже слишком разумной, подумала Карла. Разумной до такой степени, что подавляла в себе пылкую, неукротимую любовь к жизни и приключениям. А ведь эта любовь была чертой ее характера, органичной частью натуры.

Конечно, Карле было искренне жаль Тома. Старик произвел на нее очень хорошее впечатление. Однако ничто не могло сдержать лихорадочного возбуждения, которое росло в ней по мере того, как близился день отлета.

Крис снова обвинял ее в несерьезности, инфантильной безответственности.

— И что же ты надеешься там найти? — спрашивал он, тщетно пытаясь отговорить ее от поездки. — Огромные деньги? Безоблачное существование? Великую любовь? Неужели ты думаешь, что Америка прямо-таки кишит стройными, поджарыми мужиками ковбойского типа, которые только и мечтают пасть к твоим ногам, свести тебя с ума?

Разумеется, Карла так не думала, но картины, которые Крис рисовал, будоражили ее воображение и еще более укрепляли в ней решимость ехать. Говоря откровенно, она не знала, почему так цепко ухватилась за идею этого путешествия. Конечно, одной из причин было желание исполнить последнюю волю Тома. Но в ее твердой решимости ехать в Техас крылось другое, нечто более значимое.

Приняв решение лететь в Америку, Карла на следующий же день распахнула дверцы гардероба и задумчиво уставилась на элегантные шелковые платья и строгие деловые костюмы. А через минуту, вспомнив про джинсы подростковой поры, стрелой вылетела из дому, с намерением обзавестись одеждой, которая больше подходила для техасского ранчо.

Карла не знала, сколько времени ей придется пробыть в Техасе. В письме сообщалось, что существует ряд оговорок, относящихся к ее наследству, обсудить которые лучше всего на месте. Поначалу она даже не задумалась над тем, какие это могли быть оговорки, но потом решила, что будет лучше, если она последует указаниям, содержащимся в письме адвоката.

Она быстро оформила визу, купила авиабилет туда и обратно, забронировала номер в одном из отелей Сан-Антонио, отыскала водительские права и получила в посольстве заверения в том, что взять на прокат автомобиль в Штатах не проблема. Во время бесед с Томом у нее сложилось впечатление, что его ранчо находится на довольно приличном расстоянии от ближайшего населенного пункта. А если это так, лучше самой сесть за руль и добраться до конечного пункта путешествия, чем воспользоваться помощью посторонних людей.

Интересно, кто сейчас хозяин ранчо? По-видимому, внук Тома — тот самый, который не желал подчиниться воле деда и продолжал оставаться холостым. А Том всегда настаивал, чтобы он женился.

— Единственный внук — вот все, что я имею, — не раз жаловался старый фермер Карле. — Но парень, этот тупоумный щенок, не хочет остепениться и обзавестись семьей!

Старик был очень откровенен, рассказывая о любовных похождениях внука. И не скрывал сожаления по поводу того, что его отпрыск не собирался ограничить себя связью с одной женщиной и заняться таким архиважным делом, как окружение Тома Даррелла правнуками.

Как это ни странно для американца, старик не захватил с собой фотографий, чтобы во время путешествия показывать их попутчикам. Однако Карла мысленно воссоздала портрет внука по рассказам Тома. Он представлялся ей вылитой копией деда в молодости. И Карла еще тогда подумала: если им суждено встретиться, он вряд ли понравится ей. Ибо то, чего не замечаешь в человеке, которому за семьдесят, бросается в глаза, когда мужчина совсем еще молод.

Определения «мужской шовинизм» было явно недостаточно для описания мировоззрения старого и молодого Дарреллов. Этот вывод Карла сделала на основании высказываний старика о том, как относятся к жизни он сам и его внук. Похоже, надменность и самоуверенность — основные черты их характеров, решила она. Но, разумеется, Карла могла и ошибаться.

Карла должна была вылетать в конце недели, так что времени у нее оставалось достаточно, чтобы разобраться со всеми делами. В банке она сняла необходимую сумму наличными и в дорожных чеках. Управляющий, подобно ее тете и дяде, очень удивился, узнав о планах девушки. Интересно, подумала Карла, чем больше была вызвана озабоченность клерка — ее судьбой или судьбой банковского счета? Ибо она считалась очень состоятельной клиенткой.

Однако об этом Карла предпочитала не распространяться среди знакомых. Только Тому повезло вызвать ее на откровенность и узнать правду о материальном положении своей английской приятельницы. Вряд ли кому другому удалось бы сделать то же самое…

Некоторое время спустя после смерти родителей к опекунам Карлы обратились представители крупного строительного концерна с предложением купить оставшуюся без присмотра фермерскую землю. В их планы входило разместить на ней оздоровительно-развлекательный комплекс в духе Старой Англии. Опекуны приняли предложение и, будучи людьми осторожными и расчетливыми, распорядились полученными деньгами несовершеннолетней племянницы таким образом, что в итоге она получила весьма ощутимую прибыль. При желании Карла могла бы назвать себя миллионершей, и это вполне соответствовало бы истине. Истине, о которой не подозревал даже Крис.

Поначалу Карле была нестерпима сама мысль о свалившемся на нее богатстве, потому что оно так или иначе было связано со смертью родителей. Позднее она увидела, как некоторые люди стремятся манипулировать теми, у кого есть деньги, особенно молоденькими и, на их взгляд, наивными женщинами. Сделав для себя такое открытие, Карла решила никогда и нигде не упоминать о своем состоянии.

Она помогала нескольким благотворительным организациям, но всегда анонимно, а что до остального, то предпочитала жить скромно, тратя столько, сколько зарабатывала. Единственной ощутимой покупкой, которую Карла себе позволила, стала квартира. Но даже она была на редкость скромной, если учесть то, каким капиталом девушка располагала. У неб не было даже машины — Карла считала, что пользоваться собственными автомобилем в Лондоне не имело смысла. Из материальных благ лишь одно доставляло ей удовольствие — это красивая одежда. Но и тут она не делала необдуманных покупок, выбирала вещи не спеша, терпеливо дожидаясь распродаж.

Том искренне приветствовал подобную практичность. Затем с откровенностью, которая едва не заставила ее заскрежетать зубами, заявил, что не одобряет женщин, принимающих в наследство деньги или недвижимость и с легкостью пускающих нажитое чужим трудом по ветру. Но тут он добавил, что Карла к таким особам явно не относится и представляется ему очень разумной молодой женщиной…

Если бы Том Даррелл мог знать, что сам невольно подтолкнет ее к бунту против этой самой разумности! — подумала Карла.

 

2

Она покидала Лондон в субботу утром. Было холодно и ветрено. Перелет через океан предстоял долгий, но Карла хорошо подготовилась: взяла в дорогу только что вышедший бестселлер Дика Френсиса и надела удобный спортивный костюм красивого темно-синего цвета и кроссовки в тон. А волосы собрала в конский хвостик, чтобы не мешали во время полета.

Посмотрев на себя в зеркало перед выходом из дому, Карла вдруг обнаружила, что выглядит совсем не такой, какой привыкли видеть ее лондонские знакомые. Теперь она больше походила на совсем еще юную девчушку, которой была в те годы, когда жила на ферме с родителями и когда жизнь казалась безоблачной и прекрасной. Спортивный костюм подчеркивал стройность длинноногой фигуры, а интенсивный синий цвет контрастировал с темно-рыжими волосами.

Несколько пассажиров из числа мужчин посмотрели на нее заинтересованно, когда она проходила мимо них с грацией газели.

Карла словно отрешилась от чопорного стиля лондонской жизни, едва войдя в салон самолета. В ней как будто пробудилось нечто дикое, неукротимое, необузданное. И это нечто исходило от всего ее существа и действовало на окружающих так же неотразимо и возбуждающе, как мускусный запах.

Самолет не был переполнен, и Карла смогла поставить дорожную сумку на свободное сиденье рядом со своим. Усевшись поудобнее в кресло, она раскрыла книгу, чтобы скоротать с ней долгие часы полета…

Аэропорт Сан-Антонио не поразил ее оригинальностью архитектурного решения. Но, по сути дела, все аэропорты крупных городов мира мало чем отличаются один от другого.

Проходя паспортный контроль, Карла вручила свои документы высокому светловолосому чиновнику. Тот на секунду задумался, а затем произнес с характерным техасским акцентом:

— Мисс Шерилл, вас ожидают в зале прилетов. Всего вам доброго!

Неужели кто-то специально приехал в аэропорт, чтобы встретить ее? В один миг усталость от длительного перелета как рукой сняло, и она почувствовала неожиданный прилив энергии. Карла была наслышана об американском гостеприимстве, и вот теперь ей, кажется, предстоит убедиться в этом воочию.

Пока подавали багаж, Карла отыскала взглядом выход в зал прилетов. Долго ждать ей не пришлось: ее чемоданы появились на конвейерной ленте одними из первых.

Зал прилетов напоминал гудящий улей, и Карла в растерянности огляделась вокруг. Кто-то должен был встречать ее здесь. Но кто? И каким же таким образом, черт возьми, она распознает этого человека? Впрочем, Карла и не нуждалась в нем… Или в ней? Или в них?

Вдруг чья-то рука сжала ее локоть. В испуге она резко обернулась — и увидела холодные серые глаза, уставившиеся на нее. Они изучали ее с явной недоброжелательностью, если не с презрением.

— Карла Шерилл!

Ее имя и фамилия были произнесены не как вопрос, а как утверждение: да, он не ошибся и сразу распознал в ней ту, кого приехал встретить. Его интонации были манерны и медлительны, как у того высокого светловолосого таможенника. Но если в речи чиновника аэропорта она уловила нотки теплоты и доброжелательности, то в голосе незнакомца, назвавшего ее, и при этом почти не разжавшего губ, ей послышался глухой скрежет металла.

Облик мужчины был под стать голосу. Жесткие, словно высеченные из камня черты лица, ястребиный профиль, черные как ночь и в то же время блестящие густые волосы и низко надвинутая на лоб ковбойская шляпа.

Карлу передернуло от бессильной злобы. Она попыталась высвободить руку, но тут же почувствовала, как мозолистые пальцы еще сильнее сжали ее, так что Карла чуть не вскрикнула от боли. По сравнению с ней мужчина был настолько высок, что ей пришлось запрокинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза. Их взгляды скрестились, и Карла поняла, что не нравится этому человеку. Его явная антипатия будто передавалась через пальцы, цепко державшие руку девушки, и наполняла своим невидимым ядом каждую клеточку ее тела…

Кто он и почему подошел к ней в этом зале? Может быть, именно его имел в виду таможенник, говоря, что ее ожидают в зале прилетов? Но она могла и сама добраться до ранчо.

Неожиданно в ней вспыхнуло и стало угрожающе расти обостренное чувство независимости, которое она унаследовала от предков. Ее взгляд стал холодным, а твердый чеканный голос словно рассек накалившийся вокруг них воздух:

— Вы оказались по отношению ко мне в более выгодном положении: вам знакомо мое имя, а мне ваше — нет, мистер…

Ее с трудом сдерживаемое негодование произвело на мужчину такой же эффект, какой производит легкий падающий снежок на вековой лед, — он остался невозмутим. Серые, полные цинизма глаза скользнули по лицу девушки.

— Мой дед говорил о вас, как о нахальном маленьком созданьице… А он в своих суждениях редко ошибался. — Губы незнакомца скривила тонкая усмешка. — А вы-то сами согласны с такой характеристикой, мисс Шерилл?

Ну, решила Карла, пришла пора положить конец наглым издевкам!

— Нет, с такой характеристикой я не согласна, — спокойным тоном ответила она. — Во-первых, я не маленькая. — На секунду Карла задержала на мужчине взгляд, как бы предупреждая, что не позволит ему и дальше нагонять на нее страх. — А во-вторых… знаете, у меня был довольно утомительный перелет… Весьма признательна, что вы встретили меня, но я забронировала номер в отеле, так что, будьте добры, уступите мне дорогу…

Карла произнесла эти слова с таким же безразличием и холодной издевкой, с какими говорил с ней он сам. Затем попыталась сделать шаг в сторону, но мужчина снова сжал ее руку с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

— Давайте покончим со всеми этими выкрутасами, мисс Шерилл, и как можно быстрее! — бросил он. — Ведь вы прилетели сюда с единственной целью — узнать, что же вам завещал старик. Так что у вас нет причин изображать из себя обыкновенную туристку. Мой самолет ждет нас, на нем мы доберемся до ранчо… Пойдемте со мной.

Карла рассвирепела и уперлась подошвами в пол, когда мужчина попытался подтолкнуть ее вперед.

— Минуточку… Я никуда не пойду с вами. Во-первых, я не имею ни малейшего представления о том, кто вы, и я…

— И вы — что? — Голос мужчины стал мягче, но взгляд, которым он смерил ее, был по-прежнему отвратителен. — И вы не привыкли заходить в дом к незнакомым мужчинам? Старик говорил о вас нечто другое…

Ей следовало бы держать язык за зубами, но слово, как говорится, не воробей… Том Даррелл относился к тому типу людей, которые любят иногда прихвастнуть, слегка перевернуть факты, перемешать то, что было, с тем, чего не было. Для Карлы теперь стало ясно, что перед ней стоял его внук, хотя он и не пожелал представиться. Кто знает, какие небылицы наговорил Том, вернувшись из Лондона?

Старику было за семьдесят, но он все еще оставался дамским угодником и любил, чтобы женщины восхищались им. Карла заметила эту черту в своем американском знакомом и относилась к ее проявлениям с пониманием и добродушным подсмеиванием, при этом недвусмысленно давая понять, что отношения между ними могут быть только дружескими. Однако она не исключала возможность того, что по возвращении на ранчо Том похвастался одержанной победой над молодой англичанкой. Таков уж, на ее взгляд, был этот мужчина…

Но внук Тома совсем другой, решила Карла и украдкой взглянула на жесткий профиль мужчины, стоявшего рядом с ней. Этот человек не станет обсуждать с посторонними свои отношения с женщинами, встречающимися на его пути. А в самом деле, есть ли у него женщина? Ведь не всякая сможет выдержать такой высокомерный нрав, такой жуткий холод, которым веяло от него.

Ярость и злость, обуявшие ее минуту назад, неожиданно сменились любопытством. Интересно, как этот человек в действительности относится к ней? Впрочем, какая разница, что думает о ней он или кто-то другой? Их отношения с Томом были невинны целиком и полностью, и ей следовало бы скорее развеселиться, а не злиться из-за того, что такой, судя по всему, умный и практичный молодой человек, попался на удочку старика, поверив сказкам о его любовных похождениях и одержанных победах. Как бы то ни было, раздражение, вызванное поведением и словами внука Тома, все еще не улеглось, и Карле захотелось чуточку поддеть наглеца. Взмахнув темными пушистыми ресницами, она взглянула на него и певуче произнесла:

— Неужели я похожа на женщину, которая может заигрывать со стариками?

Поначалу ей показалось, что колкость произвела не большее действие, чем удар горошины о стену, — никакой даже самой незначительной реакции с его стороны. Но в следующую секунду глаза мужчины угрожающе сощурились, и он зло бросил:

— Да, если старик достаточно богат и может содержать вас! Дед говорил, что вы работали в картинной галерее, где вам платили гроши. А ведь костюмчик, в который вы облачились, наверняка обошелся вам недешево… леди.

У Карлы перехватило дыхание от возмущения, и она не сразу нашлась, что ответить. А молодой человек тем временем уже потащил ее за собой через зал прилетов.

Что же заставило его так зло, цинично относиться к женщинам? — недоумевала Карла. Ему было… Сколько? Что-нибудь тридцать с небольшим. Внешне привлекательный. Даже более чем привлекательный, призналась она себе, снова бросив взгляд на невозмутимый профиль мужчины. Судя по темному оттенку кожи, можно было предположить, что в его жилах текла какая-то доля индейской или мексиканской крови. Она не помнила, чтобы Том рассказывал ей что-нибудь о жене своего сына. Женщины вообще не занимали значимого положения в жизни Тома, он смотрел на них прежде всего как на продолжательниц рода…

— Очень мило с вашей стороны проделать такой путь только ради того, чтобы подбросить меня до ранчо…

Сарказм ее замечания и на этот раз не достиг цели. Он посмотрел на Карлу искоса и отчеканил:

— Не тешьте себя иллюзиями понапрасну. Мне нужно было прилететь сюда, чтобы забрать девочек.

Девочек?! В голове Карлы мгновенно зароились дикие мысли об уличных девицах для «приятного времяпрепровождения», которые присоединятся к ним в самолете. Но ее подозрения тотчас рассеялись, когда он добавил:

— Они учатся здесь в школе, а теперь у них начались каникулы…

— Понимаю, — протянула Карла, хотя на самом деле ничего не понимала. Но в ней уже начало разгораться желание растормошить своего спутника, втянуть в беседу. — Эти девочки… они ваши дочки?

Мужчина снова бросил на нее испепеляющий взгляд, и она едва сдержалась, чтобы не ответить какой-нибудь дерзостью.

— Моего брата, — ответил он.

Его губы плотно сжались, а на скулах заходили желваки. Казалось, вот-вот до нее донесется зубовный скрежет. Почему ответ на столь простой вопрос вызвал в нем такое мучительное переживание? Погрузившись в раздумья, Карла нахмурилась и попыталась вспомнить то немногое, что Том рассказывал о своей семье. У него был еще один внук, но тот, подобно ее родителям, погиб вместе с женой в автокатастрофе. Да, теперь она вспомнила: произошла ссора, но между кем и из-за чего, Карла не знала.

О своих правнучках Том даже не упоминал. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Ведь девочки относились к женской половине человечества, а значит, их можно было просто не принимать в расчет…

Карла нахмурилась вновь, когда они вышли из здания аэропорта и по раскаленному бетону направились к ангару. Внезапно на них налетел шквальный порыв горячего ветра. Ее спутник остановился и развернулся широкой спиной к открытому пространству, словно желая защитить ее от разыгравшейся стихии. Но Карла вовсе не тешила себя мыслью, будто он поступил так из каких-то джентльменских побуждений.

Однако его мозолистые пальцы вновь шевельнулись и, как ей показалось, слегка погладили ее кожу, вызвав томную дрожь во всем теле Карлы. Что-то в молодом человеке притягивало и волновало ее. Он же относился к ней с явной неприязнью, и это приводило Карлу в смятение.

Когда через минуту они вновь шли по летному полю, у нее мелькнула мысль, что он, должно быть, узнал ее в зале прилетов по тем немногим фотографиям, на которых они с Томом были сняты вместе. Идея снимков принадлежала американцу.

Бело-синий самолет был безукоризненно чист, но показался Карле слишком маленьким, что незамедлительно нагнало на нее страху. Чтобы избавиться от сосущего чувства тревоги, она напомнила своему спутнику:

— Вы до сих пор не назвали свое имя.

— Билл. Билл Даррелл, — представился он после значительной паузы. — Уверен, дед упоминал обо мне, когда вы встречались в интимной обстановке.

Произнеся эту фразу, отдававшую явным цинизмом, Билл как-то странно скривил рот. А Карла, решив скрыть обиду, вызванную оскорбительным намеком, почти пропела вкрадчивым голосом:

— О да, но он называл вас не иначе как «моим внуком».

Вот так! Уж теперь-то я наверняка поставила его на место, решила Карла. Он считает себя птицей высокого полета, которая ни от кого не зависит и которой позволительно все. Но теперь пусть знает, что даже родной дед смотрел на него как на приложение, как на всего лишь помощника и не считал нужным называть по имени…

Билл Даррелл даже не попытался помочь ей подняться в самолет, отчего она вздохнула с облегчением. Однако Карле начинало не нравиться то смятение чувств и мыслей, которое она испытывала всякий раз, когда он прикасался к ней.

Войдя в небольшой салон самолета, Карла обнаружила, что два места в нем уже были заняты.

— Значит, вы нашли ее, дядя Билл? Вот здорово! Ну, теперь мы можем отправляться в путь. Умираю, как мне хоцца на ранцо!

— Перестань паясничать, Энни! Нельзя так коверкать слова… Ты же знаешь, что прадедушка устроил нас в школу для того, чтобы мы научились говорить правильно и вести себя прилично.

Карла услышала два почти одинаковых голосочка, увидела две очень похожие головки со светло-русыми хвостиками, два носика, усеянные веснушками, и две пары серых глазенок, удивительно напоминающих глаза их дяди.

Близнецы разглядывали Карлу с нескрываемым любопытством.

— Так это та самая, дядя Билл? Предмет прадедушкиного обожания? — сказала одна из девочек.

Другая тихонько хихикнула. Затем в салоне наступила гробовая тишина.

Карла была шокирована, и, как ни пыталась скрыть это, у нее ничего не выходило. Неужели так думали о ней все родственники Тома? Если это действительно правда, следует вывести их из заблуждения, причем немедленно. Карла открыла было рот, чтобы начать разъяснения, как вдруг заметила в глазках хихикнувшей молчуньи испуг. Она проследила за направлением взгляда девочки и увидела Билла, вперившего безжалостный взгляд в близнецов.

— Энни, извинись сейчас же перед мисс Шерилл! — приказал он. — Не подобает так обращаться с гостями.

Щеки девочки залила яркая краска, и у Карлы сжалось сердце от жалости к ребенку. Ведь бедняжка скорее всего просто повторила то, что слышала от взрослых. Эту мысль Карла хотела было высказать Биллу Дарреллу, но в последний момент что-то ее остановило, и она трусливо прикусила язык.

— Простите меня за грубость, мисс Шерилл. — Пара детских глаз с мольбой уставилась на нее. А в следующий миг неугомонная Энни буквально огорошила ее потоком слов: — Если бы вы вышли замуж за прадедушку, то стали бы тогда нашей прабабушкой, да? Знаете, нам бы это понравилось. Правда, Мэри? Прадедушка всегда говорил, что в нашем доме не хватает женщины, хозяйки. Наверное, именно поэтому он сделал так, чтобы вы приехали сюда.

Карла почувствовала, как атмосфера в тесном салоне самолета сгустилась, словно перед грозовым разрядом. Склонившись к девочке, она ласково сказала:

— Энни, твой прадедушка и я просто дружили. Ничего другого между нами не было. И это не он сделал так, чтобы я приехала сюда. Я прилетела, потому что…

— Потому что он оставил вам половину ранчо! Нам все известно об этом.

— Энни!

Жесткий, твердый голос прозвучал резко, как удар плети, прервав невинную болтовню девочки. Карла побледнела как полотно. Нет, такого просто не могло быть! Энни, должно быть, что-то напутала. Карла собралась было переспросить Билла, но тот уже выходил из салона. На секунду обернувшись, он сказал:

— Пора взлетать. Мэри, покажи, пожалуйста, мисс Шерилл, как надо пристегнуть ремень безопасности…

— Минуточку!

Но Билл уже закрыл за собой дверь в кабину пилота и не слышал недоуменного возгласа Карлы. Когда она уселась в кресло рядом с сестричками, до нее как сквозь сон донеслись слова одной из девочек:

— Не волнуйтесь, мисс Шерилл. Дядя Билл очень хороший летчик. И бояться вам не нужно.

Карла откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она все еще не могла прийти в себя. Ее всю трясло. Нет, не мог Том оставить ей полранчо! Девочки, должно быть, услышали что-то краем уха и все неправильно поняли…

Украдкой она взглянула на них. Сколько им? Десять или одиннадцать, не меньше… Уже не малышки, должны соображать и не путать черное с белым… Внутри у Карлы что-то вдруг оборвалось. Надо все выяснить, и немедленно! А сейчас… Сейчас ей лучше не лететь на ранчо.

Неожиданно она почувствовала, как кто-то осторожно тронул ее за руку.

— Все будет хорошо, мисс Шерилл, вот увидите, — постаралась успокоить ее Энни. — Через час мы уже будем на месте. С вами ничего не случится… Мэри раньше тоже боялась летать, ведь правда, Мэри?

Сестренка кивнула в знак согласия и добавила:

— И на автомобилях я ездить тоже боялась. — Девочка поежилась всем тельцем, глазки будто заволокло легкой дымкой. — Особенно после того, как мамочка с папочкой разбились на машине… Прадедушка рассказывал нам, что ваши родители тоже погибли в автомобильной катастрофе. — Мэри взглянула на новую знакомую и спросила: — Это правда?

— Да, правда. Тогда мне было шестнадцать лет…

— И как вы стали жить после этого? — вступила в разговор более смелая Энни.

— Меня забрали к себе мои тетя и дядя.

— А нас дядя Билл. Он заботится о нас, но жены у него нет, ведь это так, Мэри? — Энни посмотрела на сестренку, снова прося ее подтвердить сказанное. — Прадедушка хотел, чтобы дядя Билл женился. Ранчо немыслимо без сыновей — вот что он твердил постоянно, я запомнила…

Девочка помолчала, затем вдруг спросила Карлу, резко меняя тему:

— А вы знаете, что наша прабабушка была мексиканкой?

Так вот откуда темные волосы и оливковый цвет кожи Билла! — поняла Карла.

— Она была его второй женой, — добавила Энни. — А сначала с ним жила первая… Она приехала из Нью-Йорка и была очень богатая. Но потом что-то у них с прадедушкой не сложилось, и ей пришлось уехать обратно…

— Тогда, — продолжила Мэри, — прадедушка женился второй раз на мексиканке и у них родился сын, которому он собирался оставить ранчо…

В Норфолке люди, как правило, не распространялись о жизни своих предков, а в Техасе, по-видимому, все было наоборот, подумала Карла.

— Наша мама однажды вышла из дома и не вернулась. Она бросила нас, — пролепетала Энни. — Но папа поехал за ней… — И они погибли. Родители очень часто ссорились, даже дрались… Ведь так, Мэри? Но все равно мы очень по ним скучаем…

Последние слова девочка произнесла с неподдельной грустью. И Карла почувствовала, как у нее к горлу подступил ком, а на глаза навернулись слезы.

— Прадедушка говорил, что рядом с нами должна быть женщина, которая любила бы нас, — со вздохом продолжила Энни. — Он считал, что мужчины ничего не понимают в воспитании маленьких детей… Мы думали, что дядя Билл женится… Женщины кружатся вокруг него, как пчелы вокруг цветка, но он ни с одной не встречается долго. Прадедушка называл его жено… женоне…

— Женоненавистником, — подсказала Карла.

Разговор сестричек представлял собой смесь детской наивности и взрослой умудренности. Девочки явно путали известные им достоверные факты со всевозможными сплетнями, которые, очевидно, слышали на ранчо. Хотя Том вообще не упоминал о правнучках, Карла почувствовала, что те очень любили его, а он, несомненно, заботился о них и понимал, что девочкам нужна женщина, которая заменила бы им погибшую мать.

— Перед смертью прадедушка поделился с нами одной тайной, — прошептала Энни. — Но он сказал, чтобы мы о ней никому не говорили…

Серые глазки сестер заискрились, и Карла догадалась, что они с нетерпением ждут от нее вопроса об этой тайне. Но вопроса не последовало. Карла полагала, что и так уже довольно много узнала о семье Тома, хотя и не преднамеренно.

— Конечно, ведь это же тайна, — сказала Карла. — Ваш прадедушка не поделился бы ею с вами, если бы не был уверен, что вы сохраните ее.

Искорки в глазах детей мгновенно погасли, и Карла подумала, что в данный момент поступила по отношению к ним довольно жестоко. Но уже в следующую секунду успокоилась, решив, что так будет лучше для всех…

Когда Карла прилетела в Сан-Антонио, над аэропортом только начинали сгущаться сумерки. А теперь их маленький самолет рассекал кромешную тьму огромного открытого пространства, в которой мерцали лишь звезды, казавшиеся более яркими, чем в родном Норфолке.

Несмотря на усталость, на шокирующую враждебность Билла, несмотря на заявление близнецов относительно завещанной ей доли наследства, в каком-то уголке ее души по-прежнему теплился огонек волнующих надежд и ожиданий, которые она связывала с поездкой в неведомый край. И хотя Карла находилась сейчас высоко над землей, в герметично закрытом самолете, ей казалось, что она чувствует горячий, сухой привкус раскаленной от зноя земли, ощущает ее таинственное притяжение и магию.

Вдруг Карла почувствовала, что самолет начал падать. Он то проваливался в бездну, то снова взмывал вверх. Сидевшая рядом с ней Энни снова успокоила ее:

— Не волнуйтесь. Теперь осталось совсем немножко. Мы идем на посадку.

Самолет, словно пьяный, завалился набок, и Карла увидела в иллюминатор длинную, ярко освещенную взлетно-посадочную полосу. А еще через минуту они опустились совсем близко к земле, колеса мягко ударились о бетон, и потребовалось лишь несколько секунд, чтобы крылатая машина остановилась.

Энни и Мэри отстегнули ремни безопасности и собрали свои вещи с таким спокойным, невозмутимым видом, будто приехали на станцию метро, где им надлежало выйти. Самолет и был для них как метро, став частью их образа жизни. Они к нему давно уже привыкли.

Когда сестрички направились к выходу, Карла последовала за ними. Почти тут же к ним присоединился, выйдя из кабины пилота, Билл Даррелл. Он по-прежнему был в ковбойской шляпе, низко надвинутой на лоб. Неужели он никогда не снимает ее? Странно… А его потертые джинсы и пыльные сапоги… В аэропорту она видела и других мужчин в ковбойских шляпах, но все они были в строгих деловых костюмах или в безукоризненно сшитой ковбойской одежде…

— Я фермер, мисс Шерилл, — услышала она позади себя голос Билла. — Извините, если мой наряд вам не по вкусу, но в этих краях люди живут по закону: время — деньги.

— Меня ваш наряд вполне устраивает. Более того, я совершенно не стою того, чтобы тратить это ваше драгоценное время на переодевание ради меня, — съязвила Карла и тут же замолчала, увидев, с каким вниманием прислушивались к их диалогу близнецы.

Вслед за девочками она спустилась на бетонную полосу. К ее удивлению, было холодно, и Карла вспомнила, как читала перед поездкой, что Техас по своим природно-климатическим условиям напоминает пустыню, где по ночам температура воздуха резко падает.

Хотя сестры уже кинулись к поджидавшему их микроавтобусу, Карла заколебалась: должна ли она тоже идти к машине, или ей следует заняться своими вещами? Ее чемоданы все еще находились в самолете, и у нее не было уверенности, что Билл проявит рыцарство и вынесет их оттуда. Пока Карла пребывала в нерешительности, подул холодный ветер, заставив ее поежиться.

— Вам лучше укрыться в машине, — сказал Билл. — Разве дед не рассказывал вам о нашем климате? Или вы были настолько поглощены мыслью поскорее завладеть наследством, что забыли даже про перепады температуры?

После столь саркастического замечания настроение Карлы, и так не слишком хорошее, ухудшилось еще больше.

— Мой багаж все еще в самолете, — напомнила она.

— Я позабочусь о нем. Присоединяйтесь к девочкам.

Микроавтобус поразил Карлу внушительными размерами. А когда Энни распахнула перед ней дверцу, оказалось, что салон оборудован удобными мягкими креслами и какой-то хитрой техникой.

— Ничего себе грузовичок! — восторженно пробормотала Карла, чем вызвала дружное хихиканье близнецов.

— Дядя Билл разъезжает в нем по всему ранчо, — пояснила Энни. — Отсюда можно связаться по радио с любым местом и проверить, как там идут дела. А из кресел можно соорудить кровать. Это когда дяде Биллу вдруг приходится ночевать не дома, а где-нибудь еще… Тут очень уютно, не правда ли?

Карла вынуждена была согласиться с девочкой, хотя, будучи по натуре бережливой, предпочла бы менее роскошный автомобильный интерьер. Ее отец объезжал ферму на стареньком «лендровере», наверное, с самыми жесткими сиденьями в мире и самой допотопной системой обогрева, которая постоянно изрыгала какую-то вонючую смесь, отравлявшую воздух. Фермеры в ее родном Норфолке были страшно экономны и не закупали новую технику до тех пор, пока еще можно было эксплуатировать старую…

К счастью, кресла в заднем ряду оказались достаточно просторными, и Карла без труда поместилась между сестрами. Ее совсем не прельщала возможность сидеть рядом с Биллом и выслушивать его очередные колкости.

Им понадобилось всего двадцать минут, чтобы добраться до дома. Дорога была прямой как линейка, и микроавтобус несся по ней с такой скоростью, что Карла то и дело судорожно сжимала пальцы, тщетно пытаясь скрыть охвативший ее ужас.

— Не волнуйтесь, мисс Шерилл, мы все останемся целы и невредимы, — мягким голосом успокаивала ее Энни. И вдруг громко добавила: — Дядя Билл, пожалуйста, сбавь скорость: Карла боится…

— Не переживайте, вот вам моя рука, держитесь — и вам станет лучше. — Мэри накрыла ее ладонь своей маленькой ручкой. — Дядя Билл всегда разрешает мне держаться за его руку, когда мне страшно…

Значит, ему тоже не чуждо доброе начало. Это открытие почему-то смутило Карлу, ее чувства снова пришли в смятение, а сердце как-то странно заныло. Подобно человеку, с беспокойством трогающему больной зуб, пыталась она разобраться в своих переживаниях, проследить, откуда в душу закралось это смятение. Что произошло с ее неизменной холодностью, которая так разочаровывала знакомых мужчин? Куда девалась надменная неприступность — эта маска, под которой Карла привыкла скрывать истинные чувства?

— Мы уже подъезжаем! — Возбужденный голосок Мэри отвлек Карлу от беспокойных размышлений, и она посмотрела в ту сторону, куда показывала девочка. — Вон смотрите — это хлев для телят, а это скотный двор, — важно перечисляла она. — Дядя Билл хочет вывести новую породу коров, у которых будет…

— Мэри, я уверен, что мисс Шерилл неинтересно все это!

Резкий голос Билла подобно острому ледяному клинку прервал восторженный лепет девочки. Карла мгновенно вспыхнула от возмущения, которое стало быстро перерастать в негодование. Пусть она ему безразлична. Но разве можно так не считаться с чувствами племянницы? Или и для Билла Даррелла так же, как и для его деда, представительницы слабого пола не представляли особого интереса?

В этот момент раздался голосок Энни, менторским тоном произнесшей:

— Прадедушка не раз говорил — я сама слышала, — что лучше бы дядя Билл занялся созданием сыновей вместо того, чтобы тратить время на созданное новой породы скота…

— Довольно! — рявкнул Билл.

Внутри салона мгновенно воцарилась тишина. Карле вдруг до жути захотелось оказаться за тысячи миль отсюда, и особенно от человека, сидевшего за рулем. Она летела в Техас, чувствуя себя первооткрывателем, настоящим искателем приключений! А этот несносный тип всего за пару часов свел на нет ее восторженное состояние. И взамен…

Что же она получила взамен? Ощущение тревоги, чувство сострадания к бедняжкам-племянницам и вообще всем тем женщинам, которым волей судеб пришлось общаться с Биллом Дарреллом… Карла испытывала теперь негодование и по отношению к Тому, вовлекшему ее в эту авантюру. Но было еще и другое, подспудно волновавшее девушку.

Например, то, что, когда Билл впервые прикоснулся к ней в аэропорту, сладостная дрожь охватила ее тело. И то неожиданное желание узнать, как бы он выглядел, если бы его жестко сжатые губы вдруг тронула улыбка, а холодный взгляд засиял от нежности. И то, как она, заглянув ему в глаза, прочла в них тоску одиночества, и ей до боли захотелось обнять его и утешить…

У меня просто разыгралось воображение, решила Карла. После перелета через несколько часовых поясов и не такое случается. Да, да, именно в этом все дело! И она с облегчением вздохнула как раз в тот момент, когда микроавтобус неожиданно остановился. Карла была настолько поглощена тревожными размышлениями, что не заметила, как они приехали.

На секунду-другую дом приковал ее взгляд. И вдруг она ощутила такой бурный восторг, что у нее перехватило дыхание: дом был построен в португальском стиле! В том самом, в каком сооружались дома в Алгарвии, где проживали ее тетя и дядя. Белое, вытянутое в длину строение с галереями и верандами, сплошь увитое цветущими бугенвиллиями…

— Идемте, мисс Шерилл! — Энни потянула ее за рукав, и Карла послушно вышла из машины. — Наша домоправительница Маргарита приготовила для вас комнату.

— Дядя Билл, куда же вы? — раздался голос Мэри. — Почему не идете с нами?

— Мне надо кое с чем еще управиться. А вам давно уже пора спать. Увидимся утром. — Он захлопнул дверцу машины и зашагал прочь от дома.

— Наверное, пошел в коровник, — сказала Энни и толкнула тяжелую дверь дома. — Маргарита, мы приехали!

Навстречу им вышла полная пожилая женщина, похожая на мексиканку. Широко улыбаясь, она обняла девочек, расцеловала их, а затем повернулась к Карле. Улыбка тотчас исчезла с лица домоправительницы, и она произнесла прохладным тоном:

— Здравствуйте. Вы, наверное, мисс Шерилл? — И увидев, что гостья кивнула, продолжила: — Билл велел передать вам, что завтрак будет в восемь, а адвокат подъедет к девяти. О вашем багаже позаботится Артур. А теперь я могу показать вам вашу комнату. Затем кто-нибудь из девочек принести вам поднос с ужином…

В чем она провинилась? Чем вызвала такую неприязнь со стороны домоправительницы? Гордость не позволила Карле выказать обиду на столь неприветливый прием, и она молча последовала за Маргаритой вверх по лестнице.

— Билл распорядился, чтобы я поместила вас в гостевой комнате, — сообщила домоправительница. И после паузы многозначительно добавила: — На какое-то время…

С этими словами Маргарита распахнула дверь, перед которой они остановились.

Накануне вылета из Лондона Карла с нетерпением и надеждой предвкушала тот момент, когда прибудет на ранчо и ей предложат провести там хотя бы несколько дней. А теперь… Теперь она начинала сожалеть, что вообще приехала сюда. С этим горьким чувством Карла перешагнула порог комнаты и закрыла за собой дверь.

В действительности так называемая гостевая комната являла собой апартаменты, состоящие из спальни, небольшой гостиной и ванной. Убранство гостиной и спальни, по мнению Карлы, было излишне претенциозным и не вязалось с чарующей простотой самого дома. Вычурная резная мебель в сочетании с коврами цвета красного вина производила впечатление роскоши и вопиющего богатства. Интересно, на чей вкус ориентировались, когда обставляли комнаты, и все ли помещения дома таковы? — задумалась Карла.

В ее родном Норфолке дом фермера обычно украшали вещи простые, но передававшиеся из поколения в поколение, причем каждый предмет имел практическое назначение и свою историю. Здесь же все буквально подавляло и вызывало раздражение…

Решив освежиться, Карла направилась в ванную. А когда минут через двадцать вернулась в гостиную, то обнаружила у двери свой багаж, а на столике — большую чашку благоухающего кофе и тарелку с сандвичами.

С трудом подавляя зевоту, она отпила пару глотков кофе и съела три сандвича. Затем начала распаковывать вещи. Но вскоре ей пришлось от этой затеи отказаться — настолько она вдруг почувствовала себя уставшей.

Пора в постель, решила, Карла. Больше ей ничего сейчас не было нужно…

 

3

— Мисс Шерилл, просыпайтесь! Уже давно пробило семь. Маргарита разозлится, если вы опоздаете к завтраку.

Карла приоткрыла один глаз. Голоса были знакомые, а вот комната — нет. Осторожно она открыла оба глаза.

Ах да, Техас… Ведь она находится в Техасе!

Сестрички, усевшиеся на ее кровати, облачились с утра в джинсы и клетчатые рубашки. Их волосы были собраны в знакомые уже конские хвостики.

— Почему бы вам не называть меня Карлой? — предложила девушка. — Мисс Шерилл звучит как обращение к учительнице… Ну а теперь объясните, как вас можно различить.

— У Мэри есть родинка — вот здесь, — тотчас сказала Энни и прикоснулась пальчиком к крохотному темному пятнышку на шее сестры.

Мэри тотчас соскользнула с кровати.

— Пойду вниз и скажу Маргарите, что вы скоро будете готовы, — заявила девочка, направляясь к двери.

События предыдущего дня всплыли в памяти Карлы, и она непроизвольно вздохнула.

— Не переживайте, — стала успокаивать ее Энни. — Вы нравитесь мне и Мэри…

Карла постаралась взять себя в руки: проницательные девочки быстро улавливали ее настроение… даже слишком быстро. У нее так и вертелся на языке вопрос: почему их дядя столь враждебно настроен по отношению к ней? Однако она решила, что неэтично использовать детей для подобных целей. Лучше уж самой поговорить с Биллом…

Но ответит ли он? Стараясь отвлечься от навязчивого вопроса, Карла откинула одеяло и села в постели.

— О, какая у вас красивая ночная рубашка! — воскликнула Энни. — А мы надеваем на ночь пижамы. — Она наморщила носик. — Дядя Билл спит вообще без всякой одежды, и нам не разрешается по утрам входить в его комнату. Но ведь он все равно встает всегда очень рано.

— Раньше мы по утрам заходили в спальню к папе и маме, — сказала вернувшаяся из кухни Мэри. — Но это было давно… до того, как они начали ругаться. До того, как мы переехали жить сюда.

Карла вздрогнула — а она-то полагала, что девочки родились и росли на ранчо. Но тут ее размышления снова прервал голосок Энни:

— Вам надо поторапливаться. Мама, бывало, тратила по утрам массу времени, чтобы привести себя в порядок. Это приводило папу в ярость, и они начинали ссориться. Он считал, что маме не нужно было прихорашиваться, потому что мы жили на ранчо. А ей здесь не нравилось, и она всегда хотела уехать отсюда. Наша мама, как и вы, была из большего города.

Внизу зазвенел колокольчик.

— Это нас предупреждают о том, что завтрак скоро будет готов, — пояснила Мэри и, соскочив с кровати, вместе с сестрой побежала к двери. — У вас остается полчаса, чтобы привести себя в порядок. А мы пока спустимся в столовую.

Итак, матери близнецов не нравилась жизнь на ранчо, размышляла Карла, принимая душ и одеваясь. Том никогда не упоминал об этом, но, в конце концов, он и не был обязан рассказывать ей подробно про все и всех.

Поначалу Карла не могла решить, что ей лучше надеть. Конечно, удобнее всего последовать примеру девочек и влезть в джинсы. Но ведь после завтрака ее предстояла деловая встреча с адвокатом, поэтому она предпочла простой и строгий ансамбль: темно-серую юбку и белую шелковую блузку. Юбка подчеркивала изящность ее бедер и длину стройных ног. Времени убрать волосы в пучок не осталось, и ей пришлось просто заколоть их над ушами черепаховыми гребешками.

Немного помады на губы, чуть-чуть туши на ресницы — и Карла была готова встретиться лицом к лицу во всем миром… Но готова ли она посмотреть в глаза Биллу Дарреллу?

Проигнорировав провокационный вопрос, прозвучавший в ее мозгу, она быстро спустилась по лестнице на первый этаж. К счастью, в коридоре Карлу уже поджидала одна из сестер, которая и провела ее в просторную, залитую солнцем комнату, где был накрыт стол к завтраку.

— Дядя Билл уже поел и занимается своими делами, — сообщила ей Мэри, заметив, как она беспокойно поглядывает на дверь. И девочка не ошиблась: Карла подсознательно ждала появления Билла. — Садитесь рядом со мной, — пригласила она и выдвинула перед гостьей стул. — Сегодня у нас на завтрак вафли. Они вам наверняка понравятся.

Но Карле в эту минуту хотелось одного — выпить чашку свежезаваренного кофе… Даже несколько чашек, решила она, уловив ароматный запах напитка, когда Маргарита поставила на стол полный кофейник.

— Кажется, на девять часов мне назначена встреча с адвокатом Тома? — сказала она, обращаясь к домоправительнице. — Когда он приедет…

— Он уже здесь, — сухо ответила Маргарита, не глядя на девушку. — Прибыл еще четыре дня назад. Они с Биллом уже позавтракали и сейчас что-то обсуждают. В девять я провожу вас в кабинет.

Отказавшись от вафель, которыми ее усиленно потчевали сестрички, Карла налила себе полную чашку кофе и уставилась в окно, через которое в комнату лились обильные потоки утреннего света. Окна столовой выходили в уютный внутренний дворик, тоже напомнивший ей Португалию. Во дворике стояли горшки и кадки с цветущими растениями, весело искрился в солнечных лучах небольшой фонтанчик, выбивавшийся со дна круглого водоема. Сквозь витую чугунную решетку ворот в наружной стене были видны зеленая лужайка и поблескивающая поверхность воды. Там, должно быть, располагается плавательный бассейн, решила Карла…

Без пяти девять в дверях столовой появилась Маргарита и жестом пригласила Карлу следовать за ней. Они миновали несколько комнат, потом шли по просторному, устланному ковром коридору. И только в самом конце его Маргарита остановилась и открыла дверь в помещение, угнездившееся под винтовой лестницей.

Войдя, Карла с удивлением обнаружила не крохотную, а довольно просторную комнату. Присмотревшись повнимательнее, она поняла, чем сразу приглянулось ей это помещение: отсутствием всякой мишуры и выставленной напоказ роскоши. Это было скорее обиталище настоящего мужчины — делового, непритязательного, ведущего суровый образ жизни. Тогда как таким, как Крис, например, нравилось окружать себя предметами искусства и дорогими безделушками.

Стены комнаты были побелены. Вдоль одной из них стоял огромный шкаф, заполненный книгами, которыми, судя по их виду, часто пользовались. Над камином висел старинный мушкет, а сбоку стояла пирамида с ружьями, соединенными тяжелой цепью, запертой на замок. Внимание Карлы привлекли также два широких кожаных дивана темно-коричневого цвета, между которыми на полу лежал мексиканский домотканый ковер.

На громадный письменный стол падал сноп солнечного света. В комнате пахло кожей и маслом, и все в ней настолько ассоциировалось с мужским началом, что Карла через минуту почувствовала себя незваной гостьей, тем более что, кроме нее, здесь больше никого не было.

Но тут через распахнутую двустворчатую дверь, выходившую во внутренний дворик, она услышала мужские голоса. Постепенно Карла стала различать и другие звуки: жужжание старомодного вентилятора под потолком, мычание коров на лугу, щебетание птиц и вкрадчивые всплески фонтана.

На одной из стен висело несколько картин, изображающих быков, коров или лошадей. Написанные в реалистической манере, они потрясали мастерством исполнения. Позади письменного стола располагались стеллажи с папками. Карла уже направилась было к картинам, чтобы рассмотреть их поближе, когда увидела в дверном проеме двух мужчин.

Как и накануне, на хозяине ранчо были выцветшие голубые джинсы и хлопчатобумажная рубашка в клетку. Его сапоги были покрыты красноватой пылью. Войдя в кабинет, Билл снял ковбойскую шляпу, и Карла увидела такую же пыль на его лице.

Его спутник был одет примерно так же, но в отличие от Билла не выделялся высоким ростом и широкими плечами. Его виски уже заметно посеребрила седина. Увидев незнакомую женщину, он слегка улыбнулся и представился:

— Меня зовут Эндрю Флипсберг, я адвокат Томаса Даррелла. А вы, естественно, Карла Шерилл… В жизни вы еще лучше, чем на фотографиях. Не правда ли, Билл?

В ответ раздалось лишь неопределенное бурчание, и Карла почувствовала, что ее щеки заливает краска. Но не от услышанного комплимента, а оттого, что Билл отнесся к нему точно так же, как относился к ней, — с явным пренебрежением.

— Вы, по всей вероятности, получили мое письмо, — произнес Эндрю.

— Да, конечно. И… я была очень огорчена. Разумеется, я знала, что у Тома не все в порядке с сердцем. Но у меня сложилось впечатление, что он еще долго проживет. А тут вдруг…

Циничный смешок, раздавшийся за спиной, заставил ее оборвать фразу. Щеки Карлы запылали сильнее, и захотелось обернуться и сказать Биллу, как ей сейчас трудно. Ведь, в конце концов, она не сама напросилась приехать сюда. Ее пригласили. Был бы этот Даррелл другим по складу характера, она могла бы объяснить ему, почему известие о смерти Тома подействовало на нее столь удручающе. Рассказать о том, какое удовольствие получала от общения с его дедом, от его солененьких шуток. Поведать, что ей знакома боль, которую испытываешь, потеряв родного человека. Ведь ей пришлось пережить горькое одиночество, чувство растерянности и беззащитности после трагической гибели родителей.

Но в ее душу уже закралось сомнение: а способен ли Билл Даррелл понимать кого-либо, кроме себя самого, сопереживать ближнему? Карла все больше склонялась к мысли, что любые ее слова будут истолкованы превратно и не в ее пользу.

— Разумеется, и он о вас тоже был самого хорошего мнения, — сказал адвокат. — А почему бы нам не присесть? Билл, может, попросишь Маргариту принести нам по чашечке кофе?

Карла опустилась в кресло и даже рискнула изобразить вежливую улыбку, когда Билл спросил, не желает ли она выпить чего-нибудь еще.

— Для меня кофе вполне достаточно, — ответила она.

Когда Билл вышел из комнаты, Эндрю счел своим долгом сказать:

— Он очень тяжело переживает и смерть деда… и некоторые пункты его завещания, потому что…

Адвокат не успел окончить фразу: вернулся Билл и сообщил, что кофе будет подан через пять минут.

— А теперь давайте приступим к делу, — добавил он. — Как ты на это смотришь, Эндрю?

Эндрю прокашлялся и, обращаясь к Карле, напомнил:

— Итак, Карла, из моего письма вы знаете, что ваше имя упоминается в завещании Томаса Даррелла…

— Естественно, знает! — раздраженно прервал адвоката Билл. — А иначе, зачем бы она примчалась сюда, как «скорая помощь» по срочному вызову? Примчалась, чтобы получить сполна за свой тяжкий труд! Интересно, о чем вы думали, когда ложились с ним в постель? Как смогли не обращать внимания на его более чем почтенный возраст?

Карла была ошеломлена. Она и раньше подозревала, что у Билла зародились мысли о ее любовной связи с его дедом, но она никогда не думала, что он способен вот так запросто заявить о них при постороннем человеке.

Карла поднялась с места. Она почти не осознавала, как отодвинула в сторону кресло, как задрожала всем телом.

— Это неправда! — воскликнула Карла. — Ваш дед и я никогда не были любовниками, чего бы он вам ни наговорил…

— Он нам ничего не говорил, — последовал жесткий ответ. — Но некоторые вещи говорят сами за себя. Иначе, зачем бы ему понадобилось дарить вам половину ранчо? Почему он отдал малознакомой особе то, что берег всю жизнь для своей семьи? Что вы ему такое посулили, черт возьми? Не верю, что дело ограничилось только вашим уступчивым телом. Во всем этом кроется, должно быть, что-то еще… Но что? Вы обещали ему родить сына? Так?

— Билл! — суровым голосом перебил разгорячившегося приятеля Эндрю Флипсберг.

Карла была потрясена услышанным. Ее трясло, когда она снова обессиленно опустилась в кресло. Перед глазами все плыло: открывшаяся дверь, в которую вошла Маргарита с подносом, заставленным чашками с кофе, адвокат, расчищающий на письменном столе место для подноса, Билл, сурово взирающий на нее… Нет, Том не мог пойти на такое, мелькнуло в затуманенном мозгу Карлы. Не мог завещать ей половину ранчо! Ведь они были едва знакомы. Но даже за неделю их общения у Карлы сложилось твердое убеждение в том, что для этого человека семья всегда стояла на первом месте. Том Даррелл никогда бы не отнял и дюйма земли у тех, в ком текла его кровь.

— И вы ничего не знали о намерениях покойного? — Адвокат, прищурившись, наблюдал за Карлой. — Неужели он не делал никаких намеков?

— Никаких! — Ее голос задрожал. — Он мне ничего не говорил, а я никогда…

— О, как вы все умненько обстряпали! — Билл ехидно ухмыльнулся, не обращая никакого внимания на состояние, в котором находилась Карла. — Очень умненько, деликатно даже, а главное — никаких улик. Но вам это не сойдет с рук. Мой дед вложил в ранчо всю свою жизнь, и все, что здесь есть, — плоды его труда. Он никогда бы не…

— Билл, позволь мне ознакомить Карлу со всеми касающимися ее пунктами, — вмешался Эндрю. — Томас Даррелл завещал вам, — обратился он к девушке, — ровно половину земельных угодий, скота, а также дома, но при условии, что вы будете проживать на ранчо не менее шести месяцев в году. На Билла возлагается ответственность за принятие любых основополагающих решений, касающихся ранчо. Том назначил вас обоих опекунами девочек-близнецов Энн и Мэри Даррелл.

Адвокат замолчал, и Карла воспользовалась паузой, чтобы спросить:

— Но как он мог составить такое завещание, не посоветовавшись со мной? Как?!

— Неважно как. Составил и все, — жестким тоном прервал ее Билл. — Сообщи ей остальное, Эндрю.

— Таковы вкратце положения, непосредственно касающиеся вас, Карла. Если же вы откажетесь от всех своих прав, оговоренных в завещании, Билл готов выплатить вам единовременную сумму в размере двух миллионов долларов.

В комнате наступила гнетущая тишина, даже вентилятор под потолком, казалось, перестал жужжать, хотя Карла знала, что это не так.

То, что с ней происходило сейчас, казалось просто невероятным. Словно она стала невольной участницей событий, описываемых в каком-то фантастическом романе… Но в том-то и дело, что все было вполне реально, имело свое конкретное выражение. И к своему ужасу, Карла осознавала, что в ней усиливается не только душевная боль, но и гнев, от которого у нее перехватывало дыхание, а весь мир будто начал переворачиваться вверх дном.

В ее воспаленном уме остались лишь две мысли. Первая: почему Том решил завещать ей такое богатство, ведь, по существу, он почти совсем не знал ее? И вторая: как доказать Биллу, что он ошибся, приняв ее за авантюристку и безжалостно унизив? О, она докажет, чего бы это ей ни стоило, пусть даже ценой всей оставшейся жизни.

Карла почувствовала, как волна праведного гнева уносит ее куда-то… и в тот же миг глаза ей застлало красноватым туманом. Не успел туман рассеяться, как она словно со стороны услышала собственный голос:

— Всего два миллиона? За какую дурочку вы меня принимаете? Нет, я остаюсь на ранчо!

И тут же пожалела о сказанном, увидев перед собой серые глаза, сверкающие дикой яростью. Но гордость не позволила ей стушеваться и отступить.

У Тома наверняка была какая-то веская причина для такого поступка, успокаивала себя Карла. А если она сбежит, то никогда не узнает об этой причине. Может быть, Биллу Дарреллу и удается заставлять других людей плясать под свою дудку, но с ней этот номер не пройдет. Скоро он убедится, что ни одному мужчине в мире она никогда не позволит диктовать свои условия.

— Подумайте хорошенько, Карла, — принялся увещевать ее Эндрю Флипсберг. — Два миллиона долларов — это куча денег. С такой суммой можно жить где угодно… Техас же не самое лучшее место под солнцем, и неважно, что наговорил вам Том. К тому же не всякая женщина способна выдержать жизнь на ранчо…

Карла заранее знала, что адвокат Тома будет на стороне Билла, и вот теперь Эндрю подтвердил это. Ее губы упрямо сжались. Неужели они решили, что она набитая дура? Стоимость одной только земли на ранчо превышала пять миллионов долларов. Но это было не столь уж важно. Интересно, как бы они прореагировали, если бы сейчас узнали, что у нее в банке лежит приблизительно столько только же в фунтах стерлингов? Ее так и подмывало сказать об этом, чтобы насладиться их потрясением, которое наверняка вызвало бы подобное сообщение.

Однако Карла тут же отбросила соблазнительную идею. Уж если Том, знавший о ее финансовом положении, не счел нужным уведомить об этом как своего внука, так и адвоката, то она тем более не станет раскрывать перед ними свои карты. И дело не только в наследстве. Ведь даже если предположить, что они с Томом были любовниками, он вряд ли оставил бы ей столь щедрое вознаграждение лишь за ее тело. К тому же они расстались тогда в Лондоне не более чем обыкновенными друзьями.

Тогда почему же? Почему он принял такое решение? Был ли он душевно здоров, когда составлял столь странное завещание? Нет, у нее не было оснований подозревать своего американского знакомого в умственном расстройстве, ибо, если бы таковое и в самом деле имело место, Билл Даррелл давно бы воспользовался им, как поводом, и аннулировал завещание.

По воле Тома она вместе с Биллом становилась опекуном близнецов. Это беспокоило ее даже больше, чем завещанные земля и скот, потому что такое распоряжение означало, что старик чувствовал: Биллу явно недостает душевного тепла и чуткости, чтобы заменить племянницам погибших родителей. Земля, деньги — от всего этого Карла могла отвернуться, но не от девочек…

А теперь будь искренна, сказала самой себе Карла. Да, она хотела остаться на ранчо не только потому, что близнецы могли заполнить пустоту в ее жизни. Она собиралась доказать Биллу Дарреллу, насколько тот был не прав.

Теперь Карла, по крайней мере, знала, чем объяснялось враждебное отношение к ней со стороны Маргариты, да и самого хозяина. Она тоже вряд ли приняла бы с распростертыми объятиями того, кто стал бы покушаться на половину ее владений. Однако это не оправдывало диких предположений Билла относительно ее связи с Томом…

Смерив его изучающим взглядом, Карла спросила:

— Говорил ли вам Том, что мы с ним состояли в интимных отношениях?

— Ему незачем было говорить об этом. — Голос Билла прозвучал так резко, что Карла вздрогнула. — Никакого другого объяснения тому факту, что он оставил вам полранчо, нет.

— Неужели? — Она усмехнулась, неожиданно почувствовав к Биллу почти такую же ненависть, какую, вероятно, испытывал он по отношению к ней. — А не думаете ли вы, что Том просто сомневался относительно того, достоин ли его единственный внук унаследовать всю землю?..

На мгновение Билл замер. Затем по его оливковым щекам поползла густая краска, а серые глаза налились дикой злобой.

— Вы… Да я вас!..

— Билл, пожалуйста, успокойся! — осадил его Эндрю. — Если Карла настроена всерьез выполнить волю Тома, вам обоим придется жить бок о бок, и вы должны будете как-то поладить друг с другом…

— Черт бы тебя побрал, Эндрю! — взорвался Билл. — В конце концов, это тебя не касается! Что, разве я не прав? Тебе-то не придется жить здесь… с ней под одной крышей. Забери ее, пока она жива, а не то я за себя не ручаюсь!

Смерив Билла презрительным взглядом, Карла поднялась и вышла из кабинета с гордо поднятой головой. Эндрю поспешил за ней следом.

— Простите, что так все получилось, — сказал адвокат. — Но Билл, естественно, очень расстроен. Он вложил в ранчо столько сил, столько лет жизни, и вдруг Том отдает половину всех угодий вам, в общем-то, совершенно незнакомой ему женщине… Вы окончательно решили не брать деньги вместо земли?

— Если я возьму деньги, сохранится ли за мной право быть опекуном девочек? — спросила она.

Эндрю на секунду задумался, потом покачал головой и произнес:

— Нет, отказ от земли не сохраняет за вами право на опекунство. Не знаю, с какой целью Том включил в завещание такой пункт, но, по мнению Билла, вы не сможете… оказывать на его племянниц положительного влияния.

— Но почему? Только потому, что я, как он считает, спала с его дедом? — Адвокат смутился и промолчал. А Карла равнодушно пожала плечами: — Впрочем, мне все равно. Я остаюсь на ранчо, и Билл тут уже ничего не сможет поделать, не так ли?

— Вы правы, — ответил Эндрю Флипсберг. — Однако Биллу вполне по силам сделать ваше пребывание здесь весьма неприятным. В его жилах течет мексиканская кровь, а никто так не способен затаить злобу, как мексиканец.

— Эндрю, вы предупреждаете или угрожаете мне? — мягким голосом спросила Карла и приветливо улыбнулась ему.

Адвокат отвернулся в явном смущении, и ей стало чуточку жаль его. В конце концов, этот человек лишь выполнял указания Билла. И тем не менее Карла решила сразу дать ему понять, что никому не позволит обходиться с ней, как с марионеткой.

Итак, Билл мог доставить ей кучу неприятностей. Что ж, у нее уже были неприятности в жизни, но она выжила…

 

4

Вскоре после ланча сестренки поднялись в комнату Карлы.

— Это правда, что вы остаетесь на ранчо и будете присматривать за нами, как того хотел наш прадедушка? — спросила Энни.

— А вы бы этого хотели? — бросила пробный камешек Карла.

Теперь, когда страсти в ее душе улеглись, Карла могла оценить экстраординарность ситуации, в которой оказалась, беспристрастным взглядом. Но и в спокойном состоянии она не понимала, почему Том составил такое завещание. Более того, у нее даже мелькнула мысль, что, если бы Билл отнесся к ней по-хорошему, по-доброму, она с легкостью отказалась бы от причитающейся ей доли наследства и вернулась домой.

Но пока все складывалось таким образом, что Карла, по существу, согласилась жить по шесть месяцев в году в чужом, враждебном месте, где даже слуги воспринимали ее как аферистку, охотницу за чужими деньгами. Неужели все в этом доме действительно думали, что наследство досталось ей только благодаря постели, разделенной с Томом?

Все это могло бы быть смешным, если не выглядело так оскорбительно. Но вместо обиды Карла испытывала скорее необыкновенное удивление: уж слишком большое внимание в завещании старого американца было уделено ее скромной персоне! Правда, к чувству удивления примешивалась еще и горечь оттого, что рядом не было близкого человека, знавшего о чистоте ее помыслов.

В полной мере Карла ощутила всю тяжесть одиночества в первые месяцы после гибели родителей. И вот это чувство беспросветной изолированности от мира, казалось, вновь вернулось и стало преследовать ее. Она подумала о сестрах-близнецах и вспомнила, что они тоже потеряли родителей. Это окончательно и бесповоротно решило все. А сами девочки, что думают они?

— Да, мы хотим, чтобы вы остались с нами, — ответила Энни, прерывая ход ее мыслей. — Вы нам понравились, не так ли, Мэри? — Она повернулась к молчаливой сестренке, ища у той поддержки. — Прадедушка сказал, что остановил свой выбор на вас. Это и есть наша тайна. Он хотел, чтобы именно вы, а не кто-то другой, присматривали за нами. Дяди Билл вечно пропускает родительские собрания, спортивные соревнования, в которых мы участвуем, и тому подобные мероприятия… Он никогда не забирает нас из школы, чтобы куда-нибудь поехать с нами, как это делают родители других детей. На нас у него просто не остается времени… Вы могли бы стать для нас второй мамой. Правда, Мэри?

Сестра улыбнулась и кивнула в знак согласия. А Карла почувствовала, как по всему ее телу разлилось тепло. Может быть, при сложившихся обстоятельствах это было глупо с ее стороны, но она хотела, чтобы решение остаться на ранчо, принятое ею в состоянии крайнего возбуждения, было кем-то поддержано. И вот она нашла такую поддержку у близнецов. Наверное, это кровь ее предков не позволила ей покинуть поле сражения. Но сражалась ли она на самом деле с Биллом? Карла задумалась. Пожалуй, да, сражалась…

С Томом Карла была знакома всего неделю, но за этот срок ей удалось, как она полагала, проникнуть в душу пожилого человека. Умный, хитрый, расчетливый — вот черты, которые, по ее мнению, были присущи ему в первую очередь. И в нем не было ничего сентиментального, это уж точно. Чем дольше Карла думала о завещании Тома, тем больше убеждалась в том, что старик преследовал конкретную цель, составляя документ именно в таком виде. Но что это была за цель? Возможно, удастся выяснить, если она поживет здесь подольше…

— Мы собираемся покататься верхом, — сказала Энни. — Не хотите ли прогуляться с нами и взглянуть на наших пони?

— Ну конечно. Мне будет очень интересно посмотреть, как вы держитесь в седле. — Карла помолчала задумавшись. — Мне надо переодеться во что-то более подходящее для прогулки, а минут через десять мы встретимся вновь. У вас у каждой есть пони? — спросила она, направляясь к себе в спальню.

— Да. Дядя Билл купил их нам на последний день рождения…

Карла быстро надела джинсы, кроссовки, тонкую хлопчатобумажную рубашку и вернулась к девочкам.

— Ой, как быстро! К вашей фигуре очень подходят джинсы! — воскликнула Энни. — А мама никогда их не носила. Она больше любила шелковые платья. Из-за этого папа постоянно ругался с ней. Он говорил, что мама никогда не пыталась по-настоящему приспособиться к жизни на ранчо…

— Знаешь, милая, время от времени ссорятся все взрослые, — сказала Карла.

— Но не так, как ссорились мама с папой. Они даже собрались разводиться. Я слышала, как об этом не раз заявляла мама, — сказали Энни.

От горьких воспоминаний ее глаза стали задумчивыми и грустными, и Карла всем сердцем устремилась к девочке. Родители близнецов наверняка даже не догадывались, что их перебранки оставили след в душах маленьких дочерей.

— Мама говорила, что не любит его больше. Она полюбила тогда… — Осторожное покашливание сестренки прозвучало предупредительным сигналом, и Энни закончила фразу неопределенно: — Кого-то еще…

Значит, девочки уже понимают, подумала Карла, что о некоторых вещах нельзя говорить посторонним людям.

— А вы, Карла, были когда-нибудь влюблены?

Неожиданный вопрос Мэри застал девушку врасплох. Она задумалась над тем, как лучше ответить. В конце концов решила, что в ее положении лучше всего сказать правду.

— Нет, не была… Я просто встречалась с одним мальчиком, когда были еще живы мои родители. Мне исполнилось тогда всего четырнадцать лет… А после того, как ферму продали…

— Ферму? Так вы, значит, жили на ферме? — воскликнула Энни. — А дядя Билл говорил, что вы из Лондона и не имеете ни малейшего представления о жизни на ранчо…

— И он прав, — призналась Карла, едва сдерживая охватившее ее негодование. Разумеется, Билл пытался настроить племянниц против нее — это было так на него похоже! — Ферма моих родителей была просто крохотной по сравнению с вашим ранчо, — добавила она.

— Расскажите нам о ней, — попросила Энни и вложила свою ручонку в ее ладонь, когда они направились к лестнице. С другого бока к ней пристроилась Мэри и тоже взяла Карлу за руку.

Как она могла описать зеленую английскую ферму детям, которые еще ни разу не выезжали за пределы штата? Сделать это было довольно трудно, и Карла ограничилась обещанием показать им фотографии фермы сразу, как только получит их из Лондона.

Фотографиями были набиты целые коробки, стоявшие в ее квартире. Миссис Тэрнби — старушка, которая жила этажом ниже и наведывалась в ее обиталище раз в неделю, чтобы убедиться, все ли там в порядке, — наверняка откликнется на ее просьбу и пришлет на ранчо пару альбомов.

Ее квартира… Карла закусила нижнюю губу и задумалась о том, что ей придется что-то делать с жилищем, раз она решила остаться здесь на полгода. Нельзя допустить, чтобы квартира все это время пустовала. Да и просить добрую миссис Тэрнби заглядывать туда на протяжении столь долгого срока тоже было бы неудобно…

Когда они спустились по лестнице на первый этаж, Карла увидела через открытую входную дверь отъезжавший автомобиль, из-под колес которого поднялась туча пыли.

— Это дядя Билл повез в Сан-Антонио мистера Флипсберга, — объяснила Энни.

Тут же перед Карлой возник еще один вопрос: если она останется на ранчо, как ей решить проблему с транспортом?

Они уже собрались выйти на улицу, как перед ними откуда ни возьмись появилась Маргарита. Домоправительница с удивлением уставилась на джинсы, в которые облачилась Карла.

— Девочки пригласили меня посмотреть на их пони, — уведомила она мексиканку. — Вы, наверное, уже знаете, Маргарита, что я остаюсь здесь на полгода…

— Э-э-э… в любом случае нужно какое-то время выждать, чтобы ваша кожа привыкла к нашему солнцу, — сказала домоправительница. — Советую вам обзавестись шляпой, прежде чем выходить на солнцепек.

К удивлению Карлы, пожилая женщина, казалось, подобрела к ней, хотя было непонятно, что ее подтолкнуло к этому. Сама Маргарита тоже не понимала, что ее заставило изменить отношение к английской гостье. Но, вглядываясь в янтарно-золотистые глаза девушки, она интуитивно чувствовала, что та не может лгать. Маргарита даже решила, что Карла, должно быть, околдовала ее. Поскольку всем было хорошо известно, каким образом светловолосая интриганка отобрала часть наследства у Билла, а сей поступок заслуживал только осуждения…

Конюшня располагалась неподалеку от главного дома ранчо. Ровный, покрытый красноватый пылью двор и окружавшие его постройки сразу напомнили Карле типичную английскую ферму, и на какое-то мгновение слезы затуманили ей глаза. И именно в этот момент она осознала, в каком напряжении пребывала с того часа, когда прибыла в аэропорт Сан-Антонио.

— А вот здесь стоят наши пони, — сказала Мэри, подводя Карлу к двум смежным стойлам.

Тотчас над дверными перегородками появились лошадиные головы, и две пары умных темно-карих глаз выжидающе уставились на посетителей.

В ту же минуту перед ними возник конюх Пит — маленький, кривоногий человек с седеющими волосами.

— Так-так… И что же вас, бесенят, принесло сюда? — спросил он, обращаясь к сестричкам.

— Мы пришли проведать наших пони, Пит, и показать их Карле.

Конюх прищурился и внимательно посмотрел на незнакомую женщину. По его взгляду стало ясно, что он уже все о ней знает. Но Карла и виду не подала, что догадалась об этом.

— Мне сказали, что вы только накануне прилетели из Англии. В наших местах надо быть осторожнее с вашей белой кожей, — предупредил ее Пит. — Вам надо носить шляпу.

— Знаю. Я надеялась купить ее в Сан-Антонио, но вышла неувязка со временем.

— Мистер Даррелл собирается завтра утром в город. Полагаю, он может подбросить туда и вас.

— Конечно, Карла! Заодно и мы могли бы поехать с вами, — вступила в разговор Энни. — Ведь нам нужно купить кое-что из одежды. Правда, Мэри? К тому же мы приглашены в гости к Хэлсонам.

Карле тоже надо было купить кое-какие вещи. По ее расчетам приблизительно сутки после прилета она должна была провести в Сан-Антонио, где у нее наверняка нашлось бы время пройтись по магазинам… Но тогда все сложилось совсем иначе, и пару часов спустя она уже ступила на землю ранчо. Вот если бы у нее была машина…

— Надо еще выяснить, поедет ли завтра ваш дядя в город, — сказала Карла. — Кстати, я думала, вы пришли сюда, чтобы покататься верхом.

Через несколько минут конюх оседлал пони, и сестренки, сев в седла, легкой рысью направились со двора. Карла посмотрела им вслед и с беспокойством спросила Пита:

— Они справятся с лошадьми?

— Даже не сомневайтесь, — успокоил ее конюх. — Они довольно прилично ездят верхом. И к тому же подстраховывают друг друга… И вообще девочки ни разу еще не нарушали неписаных правил, которые заведены на ранчо.

За конюшенным двором на многие мили вокруг простиралась владения Билла Даррелла. А теперь частично и мои, неожиданно подумала Карла.

— Я слышала, Билл работает над выведением новой породы скота…

Пит с любопытством взглянул на Карлу. Откуда той известно об увлечении хозяина и почему это ее интересует?

— Да, так оно и есть, — ответил конюх. — И это стоит ему многих бессонных ночей и немалых денег.

Неожиданно Карла почувствовала, что ее голову стало припекать, а к горлу подступила тошнота. Похоже на тепловой удар, решила она. Но спрятаться куда-то в тень ей не позволило врожденное чувство ответственности. Девочки еще не вернулись с прогулки, и она не уйдет до тех пор, пока не убедится, что с ними ничего не случилось.

Карла огляделась по сторонам, но нигде не обнаружила даже пятачка тени. Как бы она ни отворачивалась от солнца, его лучи продолжали безжалостно терзать ее. Облизнув пересохшие губы, Карла закрыла глаза и тут же ощутила, как жара своими раскаленными иголочками проникает даже сквозь опущенные веки. И зачем только бог наградил ее столь нежной кожей?

Если бы перед поездкой в Штаты у нее нашлась пара недель, чтобы привыкнуть к летней температуре, возможно, все и обошлось бы. Но вылететь из дождливого, холодного Лондона и через несколько часов оказаться под палящим солнцем Техаса… Да, столь резкая смена климатических условий сделала ее вдвойне уязвимой для нестерпимого зноя.

Карла пару раз моргнула, а затем подбадривающе улыбнулась Питу, заметив, с каким беспокойством тот поглядывает на нее.

— Я, конечно, извиняюсь за такое предложение, но почему бы вам не зайти хотя бы в свободное стойло? Вам нужно немедленно спрятаться от солнца. Вам может напечь голову — ведь вы еще не привыкли к нашей жаре.

Он приглашающе махнул рукой, и Карла послушно последовала за конюхом через двор к конюшне. Как только она вошла в помещение, ее сразу окружила со всех сторон приятная прохлада. Теперь она была вне досягаемости солнечных лучей, но у нее возникло опасение, что они уже сделали коварное дело.

За свою жизнь Карла неоднократно становилась добычей раскаленного небесного светила, и каждый раз проклинала нежную, чувствительную кожу. Ничего бы не случилось, прикрой она чем-нибудь голову, но ей было просто невдомек, что на улице бывает так жарко.

Карла присела на колченогий табурет, который принес ей Пит, и с минуту наблюдала, как он старался подавить в себе ощущение неловкости, вызванное, по всей вероятности, неприглядностью предложенного ей помещения. Когда конюх все-таки решился спросить, не чувствует ли она себя здесь стесненно, Карла заверила, что ей здесь даже нравится.

— Тогда я пойду займусь делами, — сказал Пит. — Мне не хочется прослыть бездельником…

— Да, уж если Билл заметит что-то неладное, спуску не жди, — кивнула Карла. — Полагаю, ваш хозяин не отличается снисходительностью.

Она мгновенно прикусила язык, но было уже поздно. По тому, как Пит нахмурился, Карла поняла, что конюху не нравилось, когда его хозяина критиковали.

— Когда надо, мистер Даррелл может проявить твердость, — сдержанно произнес он. — Но в целом это человек справедливый… очень справедливый. Чего нельзя сказать о большинстве людей. На ранчо его очень даже уважают, и не без причин. Он хорошо платит людям и следит, чтобы у всех было все в порядке с медицинским страхованием. В прошлом году я проболел целый месяц, но все равно зарплату получил полностью…

Полчаса спустя голова Карлы по-прежнему кружилась, в висках стучало. Ее бросало то в жар, то в холод. Все эти симптомы были ей хорошо знакомы — типичный тепловой удар!

Карле оставалось лишь одно: запастись терпением и постараться пережить недомогание. В конце концов, она сама была во всем виновата. Но разве можно было предположить, что на нее так подействует техасское солнце? Ведь она пробыла на солнцепеке не больше получаса, а результат не замедлил сказаться.

Услышав стук копыт, Карла с трудом поднялась и вышла из конюшни, чтобы встретить девочек и помочь им слезть с пони. Все ее тело противилось любому движению, а в глазах потемнело, едва она покинула благодатную прохладу.

Однако это не помешало ей с умилением взирать на то, как маленькие наездницы, ловко спрыгнув на землю, привели в порядок седла и благодарно погладили пони, прежде чем передать их Питу.

Они все трое направились было к дому, как вдруг Энни воскликнула:

— Смотрите, к нам идет дядя Билл!

Обернувшись, Карла увидела мужчину, стремительно шагавшего в их сторону. Из-под его сапог взвивались облачка красноватой пыли.

Поравнявшись с ними, Билл снял с головы ковбойскую шляпу, вытер рукавом пот с лица и сказал, обращаясь к Питу:

— Ну и жарища сегодня.

— Дядя Билл, Карле нужна шляпа от солнца, — произнесла Энни, когда Билл повернулся к племянницам.

— А нам надо купить платья для вечеринки у Хэлсонов, — добавила Мэри. — Не мог бы ты свозить нас завтра в Сан-Антонио? Мы бы походили по магазинам…

— Только не завтра. Может быть, послезавтра.

Губы обеих девочек импульсивно шевельнулись — они хотели что-то сказать, но тут же осеклись и разочарованно взглянули на Карлу.

— Не расстраивайтесь, — утешающе произнесла она. — Завтра вы покажете мне какие-нибудь интересные места на ранчо. Договорились?

Теперь, когда на конюшенном дворе появился Билл, атмосфера неожиданно накалилась. Карла постаралась обойти его так же осторожно, как напуганная кобыла обходит змею, но она совсем забыла про солнце. Яркие лучи ослепили ее, голова вновь закружилась, а в следующую секунду резкая боль пронзила виски.

До Карлы как в тумане донеслись перепуганные детские голоса. Затем все поплыло перед глазами, мысли спутались, ощущение времени пропало. Ей представилось, будто она опять маленькая девочка и упала в обморок от теплового удара на поле, где работал отец. Удар случился потому, что она не послушалась мать и сбросила с головы шляпу. Отец тогда поднял ее на руки, прикрыл своим телом от палящих лучей солнца… И вот теперь Карла вновь ощутила такую же силу в руках, которые удержали ее от падения, и инстинктивно прижалась всем телом к человеку, ища у него помощи и защиты…

Она с трудом осознавала, что ее куда-то понесли, потом повезли, еле помнила, как открылась дверь, и на нее пахнул живительный, прохладный воздух кондиционера. Вокруг зазвучали незнакомые голоса, а потом из груди, к которой была прижата ее голова, вырвалось нечто нечленораздельное, похожее на рычание.

Карла вздрогнула от неожиданности и испуганно уставилась на склонившегося над ней мужчину. В то же мгновение раздался резкий голос, заставивший ее вернуться из далекого прошлого в жестокое настоящее:

— Все нормально. А теперь можете прекратить эту игру. Перед вами нет никакой аудитории. Чего вы стараетесь добиться? Чтобы все вам сочувствовали, как сочувствовал мой дед? Нет, со мной этот номер не пройдет, дорогая, я еще не превратился в старика, которого можно в два счета обвести вокруг пальца.

Итак, Билл подхватил ее, когда она почти потеряла сознание, а теперь обвинял в том, что вся сцена с обмороком была разыграна ею специально.

Гнев, обуявший Карлу, вывел ее из оцепенения. И хотя голова продолжала кружиться, она собралась с силами, отстранила поддерживающие ее руки и, глядя обидчику в глаза, произнесла:

— Если вы действительно думаете, что я преднамеренно пыталась соблазнить вашего деда… что мы были любовниками… тогда вы плохо разбираетесь в женщинах.

— То есть вы хотите кое-чему научить меня? Не так ли, моя милая? — Он резко выпрямился. — Не питайте иллюзий на сей счет! Меня не прельщают женщины, которыми уже пользовались другие мужчины!

Карла едва не задохнулась от ярости. Да как он смел, предположить, будто она специально пыталась привлечь к себе его внимание! Между тем Билл развернулся и вышел из комнаты. А всего каких-то пять минут назад он держал ее на руках! Лучше умереть, чем вот так, помимо его воли, оказаться в объятиях Билла, думала Карла… Она забылась и только как бы краем сознания ощущала мускулистое тело мужчины, сильные руки, которые обнимали ее… И еще томление, необыкновенное, сладостное томление, которого она не испытывала прежде ни разу в жизни…

Том называл внука женоненавистником. Но был ли он им на самом деле? Действительно ли этот мужчина относился с антипатией не только к ней, но и ко всем другим женщинам? А если и относился, то почему?

Стук в дверь прервал размышления Карлы. В спальню вошла Маргарита. Она принесла стакан молока и несколько сандвичей.

— Билл сказал, что вы себя не очень хорошо чувствуете и, возможно, не спуститесь к ужину. Что-нибудь случилось?

— У меня был тепловой удар, — пояснила Карла. — А виновата во всем я сама: вышла под такое солнце с непокрытой головой. У меня есть соломенная шляпа, но она не подходит к джинсам. Я намеревалась купить ковбойскую шляпу в Сан-Антонио, где собиралась переночевать, и никак не ожидала, что меня приедет встречать Билл. По сути дела, я не ожидала многого из того, что со мной здесь приключилось, — вполголоса сказала она, но Маргарита прекрасно расслышала последнюю фразу и с любопытством взглянула на девушку.

— Не хотите ли вы сказать, что даже не подозревали о завещании Тома? — спросила ее домоправительница.

— Совершенно верно. Ведь я едва знала его, и уж конечно не настолько, чтобы надеяться получить от него что-то в наследство. Том даже не упоминал о близнецах-сестричках. Тема разговоров у него была одна — Билл и его холостяцкий образ жизни. Мне казалось, ему очень хотелось, чтобы у внука родился сын, а еще лучше — несколько сыновей.

— Да, это очень похоже на Тома, — согласилась с ней Маргарита и, поставив поднос на столик, присела на край кровати рядом с Карлой. — Не знаю почему, но я склонна верить вам. Но если это так…

— Сама не понимаю, с какой стати решила остаться здесь, — поспешила сказать Карла. — Ведь можно было бы просто отказаться от завещанной мне доли наследства — и делу конец. Однако я поступила по-другому. Как я уже говорила, мы были знакомы с Томом всего неделю, и он поразил меня практическим складом умом. Это был человек, который при любых обстоятельствах в первую очередь думал о самом себе и своей семье. Завещать же такое огромное богатство постороннему человеку, то есть мне, — на мой взгляд, просто нелепо. И все-таки, вероятно, была какая-то причина, побудившая его совершить такой шаг… И поскольку я остаюсь здесь, мне, возможно, удастся выяснить это.

— Гм, — удивленно промычала Маргарита и посмотрела на Карлу с неожиданным одобрением. — Брат Билла был женат на одной вертихвостке. Старику этот брак не нравился. У него имелась на примете другая кандидатура на роль жены Дэйва. Но тот сам подыскал себе невесту, манекенщицу из Сан-Франциско, и женился на ней. Том пришел в неистовство и, по сути дела, вышвырнул внука из дома. Но именно Билл уговорил деда позволить Дэйву вернуться. Я полагаю, старик смирился бы с браком Дэйва, если бы у того родились сыновья, а не дочери. Что поделаешь, такой уж он был человек… Да, Билл очень помог брату, но потом эта помощь обернулась против него же и обошлась ему очень дорого… — Вдруг Маргарита словно бы опомнилась и, поднявшись с кровати, привычно вежливо произнесла, указав на молоко и сандвичи: — О подносе не беспокойтесь. Я кого-нибудь пришлю за ним позже…

Весь день сегодня был какой-то странный, лениво размышляла час спустя Карла, когда принятые ею таблетки от головной боли начали действовать. Окончательно решив остаться на ранчо, она должна будет связаться со своим банком в Лондоне и попросить перевести на ее имя деньги в Сан-Антонио. Еще нужно… Но она не успела подумать о том, что ей было нужно еще, потому что глаза сами собой закрылись и она уснула. В эту ночь ей снились тревожные, путаные сны, в которых главным героем неизменно выступал Билл Даррелл.

 

5

— Карла, просыпайтесь! Дядя Билл передумал и везет нас сегодня в Сан-Антонио! — радостно теребила ее Энни, стягивая одеяло.

Карла растерялась. После вчерашнего солнечного удара она выспалась, пришла в нормальное состояние, но еще не чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в город.

Сестренки смотрели на нее с удивлением и нетерпеливо ждали ответа. Ну как объяснить им, что ее колебания относительно поездки в Сан-Антонио проистекают главным образом из нежелания находиться в обществе их дяди?

Если бы завещание Тома не таило в себе столько тайн, она бы уже давно вернулась домой. Но Том явно хотел, чтобы она осталась на ранчо. Для Карлы это было теперь очевидно. С другой стороны, старик знал наверняка, что чужие деньги никогда не прельстят ее — ведь у нее было достаточно своих. Однако его внуку об этом было неизвестно.

Нахмурившись, Карла отбросила одеяло и встала с кровати.

— Когда мы должны выехать? — спросила она девочек.

— Сразу после завтрака, — ответила Энни. — Дядя Билл предупредил нас об этом вчера, как только вы отправились спать.

Когда сестренки вышли из комнаты, Карла открыла гардероб и стала выбирать одежду для поездки в город. В Сан-Антонио они проведут целый день, рассуждала она. Пройдутся по магазинам, потом вместе где-нибудь перекусят… В конце концов она остановилась на юбке в стиле «сафари» и белой блузке. Вот элегантный ансамбль, который носят уверенные в себе женщины, решила Карла. И именно такой предстанет она сегодня перед Биллом.

Спустившись по лестнице, Карла вошла в столовую и увидела близнецов, уплетающих блинчики. Больше никого в комнате не было.

— Дядя Билл сказал, чтобы мы ждали его у входа в десять часов, — сообщила ей Энни. — Наш папа всегда злился на маму, если она опаздывала. Помнишь, Мэри?

На лицо той легло облачко грусти, и Карла мгновенно прониклась к девочке глубоким сочувствием. Она догадывалась, каких переживаний стоила детям потеря любимых родителей. К ее горлу подкатил комок, на глаза навернулись слезы. Ей стало искренне жаль девочек-сирот.

Билл по стилю своего характера и при вечной занятости делами ранчо явно не годился в воспитатели. К тому же он был не способен улавливать эмоциональные потребности маленьких племянниц. Им нужен был человек, который хорошо бы понимал их, с которым они могли бы общаться… Такой, например, как она сама. Уж не в этом ли крылась одна из тайн завещания Тома? Не потому ли старик выделил ей полранчо, но с условием, чтобы она по полгода жила на нем?

А с другой стороны, Том не произвел на нее впечатления чувствительного человека, которого мог бы волновать душевный настрой правнучек.

— Наши родители постоянно ссорились, — унылым голоском произнесла Энни. — Я догадывалась, что все у них шло к разводу. Мама без конца твердила, что никогда не любила папу, не хотела выходить за него замуж и жить с ним в такой глуши, но он уговорил ее стать его женой… Иногда я даже думала, что ей больше нравился дядя Билл, чем папа.

После этих слов за столом воцарилось молчание. Но тут вдруг невесть откуда появилась Маргарита и приказала девочкам побыстрее разделаться с блинчиками.

Услышала ли домоправительница последнюю фразу Энни, или ее появление в столовой было чисто случайным? А не был ли Билл тайно влюблен в жену своего брата? Может быть, именно из-за этого он стал циничным? И не потому ли так до сих пор и не женился?

Карле были неприятны вопросы, вихрем закружившиеся в ее голове, и она страдальчески закусила губу. Если все было так, как она предполагала, то можно было представить себе муки, испытанные отцом девочек. Как же это было ужасно для всех них! Может быть, именно из-за порочной тяги к жене родного брата Билл возненавидел всех женщин? А ведь по складу характера он относился к людям, которые скорее предпочтут сохранить преданность брату, чем дать волю своим сексуальным инстинктам. Более того, люди, подобные Биллу, всегда готовы были обвинить во всем женщину, если она оказалась предметом их влечения.

Карла допила вторую чашку кофе и поднялась из-за стола. У нее оставалось еще достаточно времени, чтобы подняться к себе и слегка подкраситься перед встречей с Биллом.

Она не забыла надеть соломенную шляпу и солнечные очки, чтобы на этот раз не попасть впросак. Теперь ее не страшило никакое солнце, и никому не удалось бы вновь обвинить ее в притворстве с целью завладеть вниманием Билла.

Карла нарочно рассчитала время так, чтобы спуститься вниз минута в минуту вместе с близнецами. Как и она, девочки тоже переоделись для поездки в город. На них были симпатичные хлопчатобумажные брючки и подобранные по тону маечки.

— Нам купила эти брючки и маечки Арабелла, когда мы в последний раз ездили с ней в Сан-Антонио, — похвасталась Мэри.

— Арабелла когда-то была подружкой дяди Билла, — пояснила Энни и скорчила смешную рожицу. — Нам она не очень нравится. Слишком властная. Мы обрадовались, когда она вышла замуж за другого. Правда, Мэри?

— Угу, — кивнула в ответ та. — Но иногда я думаю, что ей больше хотелось остаться с дядей Биллом, чем с этим Гриффитом Лесли. Но они не поженились из-за прадедушки. Он говорил, что Арабелла просто охотилась за деньгами Билла.

Хотя Карлу мучило сознание того, что ей следует прекратить беседу, пока откровения девочек не зашли слишком далеко, она продолжала испытывать постыдное желание узнать еще что-нибудь о личной жизни Билла. Получалось, что ее предположение насчет того, что он любил мать близнецов, было ошибочным?.. Но то, что Билл не воспротивился диктату деда, когда тот не дал согласия на брак, по меньшей мере удивляло. Это никак не вязалось с характером молодого человека. Разумеется, приходилось учитывать, что ключи от семейной казны Дарреллов находились в руках Тома…

— Завтра Арабелла и Гриффит приедут на ранчо к ужину, — сообщила Энни. — Гриффит занимается нефтяным бизнесом и действительно очень-очень богат. Гораздо богаче, чем дядя Билл или даже прадедушка, когда был жив…

— Это правда. И Арабелле доставляет страшное удовольствие постоянно напоминать всем нам об этом, — дополнила сестренку Мэри.

Карла вдруг с удивлением заметила, что девочка говорит с манерной медлительностью, свойственной речи ее дяди.

— Вот подождите, Карла, — хихикнула Мэри. — Когда вы ее увидите, то просто обалдеете: вся в шелках и увешена тоннами драгоценностей.

— А как она пялится на дядю Билла… — многозначительно протянула Энни.

— Да уж… Кто теперь защитит его, когда прадедушки нет в живых? — с грустью в голосе посетовала Мэри. — Вот уж не хотела бы, чтобы Арабелла развелась с Гриффитом и переехала жить к нам на ранчо. Тогда она непременно отправит нас обеих куда-нибудь подальше, например, в школу-интернат в Европе.

— Прадедушка говорил, что она похожа на пирог, в котором есть только запеченная корка и никакой начинки, — доверительно сообщила Энни. — И если дядя Билл откусит от него кусок, то тут же подавится!

Нет, определенно пора кончать с этим разговором, решила Карла и, взяв сестричек за руки, сказала твердым голосом:

— Довольно. Вы обе уже достаточно наговорились. Я уверена, дядя Билл не пришел бы в восторг, если бы услышал ваши речи о его частной жизни.

К счастью, прежде чем кто-то из девочек успел возразить, подъехал Билл на том же микроавтобусе, на котором они добирались до дома в день ее прибытия на ранчо.

Как и в тот раз, Карла предпочла сесть с близнецами на заднем сиденье. Когда выезжали на дорогу, ведущую к взлетно-посадочной полосе, она с интересом оглянулась вокруг и увидела совершенно несхожих друг с другом коров, пасущихся по обеим сторонам шоссе.

Опыт жизни на ферме подсказал ей, что это были, очевидно, породы, которые Билл намеревался скрестить, чтобы получить новое, более перспективное поголовье скота. Когда Карла высказала свою догадку, он настолько удивился, что обернулся к ней, едва не выпустив руль из рук.

— Похоже, вы внимательно проштудировали нужную литературу, — язвительным тоном произнес Билл, когда оправился от изумления. — Но со мной подобный номер не пройдет, так что не тратьте попусту время.

Карла мгновенно вспыхнула, и уже собралась было достойно ответить обидчику, как вдруг вспомнила, что они не одни в машине, и прикусила язык. К счастью, в этот момент впереди показалась взлетно-посадочная полоса. Микроавтобус остановился, и в суете, пока все перебирались из него в самолет, девочки успели позабыть о том, что услышали минуту назад.

Полет в Сан-Антонио не занял много времени. И Карлу все еще трясло от негодования, когда они приземлились. Спускаясь по трапу, она задела высоким каблуком о стальную ступеньку и наверняка упала бы, если бы не Билл. Выругавшись себе под нос, он успел подхватить ее, и тотчас все вокруг Карлы исчезло. Все, кроме одного — прикосновения его рук, которое мгновенно вызвало ответное головокружение.

Инцидент длился всего несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы Карла оказалась в плену у двух противоположных желаний. Ей хотелось прижаться к этому мужчине всем телом, и в то же время оттолкнуть его от себя. Она была в ужасе от собственной реакции на него и одновременно испытывала столь необыкновенный восторг, будто обнаружила источник эликсира жизни…

Сан-Антонио встретил их жарой и ветром. Однако едва они вышли из здания аэропорта, к ним подрулил роскошный автомобиль, как выяснилось чуть погодя, нанятый заранее. Когда Карла с девочками разместилась в салоне лимузина, Билл, к ее ужасу, уселся на заднее сиденье рядом с ней.

Он словно бы ненароком прижался мускулистым, жестким бедром к ее ноге, и это не замедлило вызвать в душе Карлы тревожно-сладкое волнение. Когда Билл подался вперед, чтобы объяснить водителю, куда и как ехать, каждое, даже малейшее, движение его тела тут же передавалось сидевшей рядом Карле.

— Я забронировал для вас номер в «Паласе», — сказал он, обращаясь к ней. — Сейчас мы едем туда, а затем лимузин и водитель будут в вашем распоряжении до конца дня.

Объезжать магазины в шикарном автомобиле с кондиционером Карла не привыкла. Но ведь Штаты — это не Англия, а со слов Тома она знали, что американцы никогда не ходят пешком, если есть возможность передвигаться на колесах.

«Палас» представлял собой комплекс зданий, в которых располагались не только гостиничные службы, но и многочисленные офисы, торговые центры, выставочные галереи… Когда лимузин плавно затормозил у центрального входа, и Карла покинула прохладный салон, у нее захватило дух от архитектурной изысканности сооружений…

Обменявшись парой коротких фраз с шофером, Билл вместе с племянницами и Карлой вошел в отель. Среди многих мужчин, прогуливавшихся или сидевших в вестибюле и одетых в обычную повседневную одежду, Билл выделялся своим безукоризненно сшитым костюмом из тонкой шерстяной ткани светло-серого цвета.

Будучи потомственным фермером, он, казалось, должен был чувствовать себя в таком одеянии неловко. Однако Карла видела, что внук Тома держится весьма раскрепощено. Даже серая ковбойская шляпа не выглядела на нем неуместной и гармонировала с костюмом.

Карла оказалась не единственной женщиной в вестибюле, на кого мужчина в элегантном светло-сером костюме и серой ковбойской шляпе произвел сильное впечатление. Криво усмехнувшись, она заметила, как за стойкой портье так и засветилась улыбкой яркая, привлекательная блондинка, когда Билл направился к ней.

Они обменялись приветствиями, и Карла поняла, что блондинка хорошо знает Билла. В ее голосе прозвучали нотки уважения и той заинтересованности, которые женщина обычно проявляет к мужчине, потрясшему ее воображение. По всему было также видно, что симпатичная молодая особа не скрывает своего расположения и к финансовому статусу клиента.

— Вот, возьмите, пожалуйста, — сказал Билл и протянул Карле ключ. — Номер снят на весь день. Я подойду сюда к часу, и мы все где-нибудь перекусим. Джим — так зовут шофера — обо всем знает и доставит вас в отель вовремя. Домой отправляемся в пять часов. Думаю, у вас будет достаточно времени, чтобы купить все необходимое.

Он повернулся, чтобы уйти, как вдруг остановился, достал из внутреннего кармана пиджака конверт и, слегка нахмурившись, передал Карле. Когда их пальцы соприкоснулись, ее на миг охватил чувственный озноб. Билл нахмурился еще больше, так что его темные брови почти сошлись у переносицы.

— Тут должно быть достаточно, чтобы покрыть все расходы на девочек, — услышала она его голос. — Если не хватит, попросите продавца выписать счет на мое имя и выслать на ранчо. Не думаю, что у вас возникнут какие-то проблемы.

Перед выходом из отеля Билл объяснил, где в здании находится кафетерий. Но, взглянув на двойняшек и уловив в их глазах нетерпение, Карла сказала, что они не голодны и могут сразу отправиться за покупками. Тогда он равнодушно пожал плечами и отправился по своим делам.

Первым делом Карла и ее маленькие спутницы решили заглянуть в один из новых торговых центров комплекса. Как только они вошли в него, им почти сразу же попался небольшой симпатичный магазин детской одежды. Продавец услужливо обратил внимание посетительниц на нарядные шелковые платья и блузки. Карле они показались очень дорогими и непрактичным, хотя их высокое качество не вызывало сомнений. Видя, как восторженно загорелись глаза девочек, она все-таки решила купить два платья, особенно понравившихся сестричкам. А к ним и изящные лаковые туфельки на низком каблучке.

Пока они бродили по торговому центру, им попадалось множество всяких лавочек, бутиков, ювелирных магазинов, витрины которых были оформлены настолько красочно и с таким вкусом, что девочки беспрерывно выражали свое восхищение. У самой же Карлы глаза разбегались при виде выставленных драгоценностей. Но она купила себе только кремовую ковбойскую шляпу и пару джинсов, плотно облегавших бедра.

Шляпа понадобится, когда она будет сопровождать сестричек во время верховых прогулок по территории ранчо. Ведь кроме главного дома усадьбы и конюшенного двора, она еще ничего толком не видела. А если ей придется задержаться здесь на полгода…

Неожиданно Карла задумалась, и на ее гладком лбу появились едва приметные морщинки. Из-за Билла жизнь на ранчо могла превратиться для нее в чрезвычайно сложное испытание. И скорее всего так оно и будет. Убедительных причин для отъезда у нее нашлось бы как минимум с десяток. Но чтобы не уезжать из Штатов, причина была одна — интуитивная убежденность в том, что дед Билла решил связать все свои надежды, касающиеся ранчо, не с внуком, а именно с ней, Карлой Шерилл. Только почему он так решил?..

Из состояния глубокой задумчивости Карлу вывела Энни, потянувшая ее за руку.

— Вы только посмотрите на этот автомобиль! — воскликнула девочка. — Какой гладенький, стройненький, аккуратненький! Я хотела бы иметь точно такой, когда получу водительские права.

Они остановились перед витриной автосалона, где девочки с восхищением рассматривали спортивную модель «феррари». Странно, но когда-то она сама мечтала купить именно такую машину. Однако, взвесив все «за» и «против», отвергла эту идею, решив, что ездить на «феррари» по Лондону абсолютно непрактично.

Теперь же в ее голове возникла озорная мысль. Если ей все равно понадобится какое-то средство передвижения, раз она решила остаться в этих краях, то пусть им будет именно такой автомобиль — своего рода символ надежности и уверенности в собственных силах. К тому же он привлекает внимание к владелице, как яркое оперение — к самой птице.

Так что же вынуждало ее колебаться? Дело было не в цене. Денег у нее предостаточно, но в лондонском банке. Как объяснить сложившуюся ситуацию продавцу?

— Давайте зайдем, — предложила она двойняшкам. — Может быть, я и куплю эту вещицу.

Где-то в подсознания мелькнула приятная мысль о том, как будет потрясен Билл, узнав о ее приобретении. Перед ним будет налицо вещественное доказательство того, что она не какая-то там бесприданница, гоняющаяся за богатыми женихами. Ему придется отступить, забыть о нелепых обвинениях в ее адрес и даже, возможно, извиниться перед ней…

Сестрички буквально остолбенели, когда Карла сообщила им о намерении купить машину, но тотчас последовали за ней, едва она шагнула к двери салона.

Продавец внимательно выслушал клиентку, принес телефонный аппарат и соединил ее с Лондоном. Просьба Карлы несколько удивила руководство банка, но все равно ей пообещали незамедлительно перевести нужную сумму.

Приняв столь скоропалительное решение, Карла успокоилась лишь тогда, когда села за руль «феррари» и описала пробный круг по демонстрационной площадке: ходовые качества машины были превосходны. Карла оформила покупку, продавец заверил ее, что в течение двух дней автомобиль будет доставлен на ранчо, после чего счастливая покупательница покинула автосалон.

На обратном пути сестрички не переставали увлеченно тараторить о покупке их английской гостьи.

— Вот здорово! Ну и удивится же дядя Билл! — воскликнула Энни. — Теперь я жду не дождусь, когда автомобиль доставят на ранчо. А вы нас покатаете на нем?

— Разумеется, — ответила Карла.

За полчаса до назначенной встречи с Биллом они уже были в вестибюле отеля. У них оставалось еще достаточно времени, чтобы подняться в номер и привести себя в порядок перед ланчем.

По английским стандартам номер был просто огромный. Приняв быстренько душ, сестренки стали переодеваться, а в это время ванной воспользовалась Карла. Затем они все вместе спустились в ресторан. В зале было много женщин, которые сидели за столами компаниями по четыре — шесть человек. Большинство были в элегантных нарядах, иные даже в шляпах.

— А где же их…

— Их мужья обычно встречаются за ланчем в «Клубе скотоводов», — не дав Карле договорить, прошептала Энни. — Смотрите, вон идет дядя Билл.

Едва он подсел к ним, как тут же появился официант и принял у них заказ на напитки перед едой. Вместе с девочками Карла выбрала охлажденный фруктовый коктейль, а Билл попросил принести ему виски с содовой.

— Ну, дети, вам удалось приобрести то, что хотелось? — спросил он племянниц, не обращая никакого внимания на сидевшую рядом Карлу.

— О да, мы купили несколько фантастических вещиц, — ответила Энни. — Но если бы вы видели, дядя Билл, что купила Карла!

Почти не поворачивая головы, Билл бросил на Карлу холодный, надменный взгляд.

Разумеется, она заранее знала, что двойняшки не будут ждать и выложат новость о необычной покупке сразу, как только увидят Билла, и тем не менее у нее вдруг засосало под ложечкой и она почувствовала себя неловко. Когда Энни начала возбужденно описывать достоинства машины и рассказывать, как они вошли в автосалон, и Карла с ходу купила «феррари», холод в глазах мужчины вытеснился льдом и нескрываемым презрением. Через минуту за столом воцарилось молчание, и даже девочки поняли, что их дядя был вне себя от ярости.

В этот момент к ним подошел официант с напитками, и Карла вздохнула с облегчением. Им было предложено выбрать закуски и основные блюда.

Салат, жареный картофель, бифштекс — все было необыкновенно вкусно, но из-за нарастающего напряжения аппетит у Карлы пропал, и еда, казалось, застревала в горле. Случилось нечто ужасное, совсем не то, на что она рассчитывала. Узнав о дорогостоящей игрушке, на которую у нее неизвестно откуда взялись деньги, Билл не только не проникся к Карле уважением, но стал, судя по всему, относиться к ней еще с большей неприязнью.

После ланча Билл опять уехал по делам, а Карла с близнецами снова отправилась за покупками. Когда лимузин доставил их обратно к отелю и они поднялись в номер, она спросила у девочек:

— Когда должен вернуться ваш дядя?

— Довольно скоро, — ответила Энни. — Я проголодалась. Давайте спустимся в кафетерий и заморим червячка.

Карла согласилась. Когда уселись за стол, она заказала себе кофе, а девочкам — сандвичи и молочные коктейли. Откинувшись на спинку стула, Карла с улыбкой наблюдала, как близняшки уминали сандвичи за обе щеки. Вдруг Мэри прекратила жевать, отодвинула от себя стакан с коктейлем и произнесла полушепотом:

— Смотрите, дядя Билл…

— Вот это да! Вы только взгляните, кого он с собой привел! — возмутилась Энни.

Карла бросила беглый взгляд в сторону входной двери и увидела рядом с Биллом высокую женщину с неестественно светлыми волосами.

— Это та, о которой мы вам рассказывали, — продолжила Энни. — На ней дядя Билл собирался жениться. Клянусь, она знала, что он должен был приехать в Сан-Антонио, и выследила его.

Странное чувство овладело Карлой, когда она увидела Билла с другой женщиной. Блондинка что-то говорила ему, требовательно тянула за рукав.

Они находились слишком далеко, чтобы можно было разглядеть выражение лица Билла, но, когда он наклонился к своей спутнице, Карла уловила в его движении нечто интимное, нежное, и от этого у нее возникло острое ощущение одиночества, неизмеримой пустоты. А ведь эту пустоту в ее жизни мог бы заполнить мужчина, который любил бы ее, и которого любила она…

То, что у нее не было ни мужа, ни детей, о чем она раньше никогда не сожалела, теперь острой болью пронзило сердце. Карла взглянула сначала на близнецов, потом на Билла, и почувствовала, что на глаза ее наворачиваются слезы.

Что с ней творится? Почему она так расстроилась? Только ли потому, что увидела, как Билл с нежностью смотрит на другую женщину? Наверное, я схожу с ума, теряю ощущение реальности! — ужаснулась Карла.

— Я ненавижу ее и хочу, чтобы она оставила дядю Билла в покое!

Жесткая интонация в словах Мэри вывела Карлу из оцепенения. Против воли она снова устремила взгляд на мужчину и женщину, стоявших так близко друг к другу, что головы их почти соприкасались. Билл осторожно, ласково взял блондинку за руку — и сердце Карлы снова пронзила острая боль.

Сколько воды утекло с тех пор, когда и она могла так же прильнуть к кому-то, как сейчас эта женщина — к Биллу? Сколько лет пролетело с той поры, когда кто-то заботился о ней, оберегал ее?

— Мама тоже ненавидела ее, — задумчиво добавила Энни. — Нам всем надо что-то придумать, чтобы она отвязалась от дяди Билла. — Тут глаза девочки вспыхнули, и она резко повернулась к Карле. — Что, если вы сделаете вид, будто дядя Билл влюбился в вас?

— Тише, дядя Билл увидел нас, — зашептала Мэри, — и идет сюда…

Карла заметила, как мужчина слегка отстранился от своей спутницы, что-то сказал ей и размашистой походкой зашагал к ним.

— С покупками покончено, девочки? — обратился он к сестричкам.

— А то как же! Они лежат в номере, — ответила Энни.

— В таком случае, полагаю, надо подняться наверх, упаковать все и ехать домой.

Они вошли в лифт, и, хотя девочки встали между ней и Биллом, Карла не могла отделаться от ощущения тревоги, вызванной тем, что этот человек находился в двух шагах от нее. Когда дети вышли из лифта, оставив их на какой-то миг вдвоем, у Карлы словно отнялся язык, и она не смогла бы вымолвить ни слова, даже если бы и захотела.

Ощущение, что ее чуть ли не предали, которое она испытала, увидев Билла с другой женщиной, совсем сбило Карлу с толку. Но наряду с этим болезненным чувством у нее вдруг возникло поразительное до странности желание понравиться ему, захотелось, чтобы Билл взглянул на нее с приветливой улыбкой и отнесся к ней с таким же вниманием, с каким относился к неизвестной ей блондинке.

Но почему? Ведь в этом человеке переплелись черты, которые Карла презирала: самомнение, надменность, предвзятость… И тем не менее сейчас она дрожала как осиновый лист, вела себя как последняя идиотка, ожидая его улыбки, его одобрения.

Как в тумане последовала Карла за девочками в номер. Затем стала тупо наблюдать, как они собирали купленные вещи.

— А это ваше, Карла, — сказала Энни и передала ей пакеты с джинсами и шляпой.

Краем глаза она заметила, что Билл нахмурился, и ее сердце упало. Ей захотелось крикнуть, что за свои вещи она платила из собственного кошелька, но не смогла проронить ни слова. Потому что в эту минуту он смотрел на нее с той же холодной, презрительной усмешкой, что и тот момент, когда девочки принялись расхваливать купленный ею автомобиль. Неужели этот человек отвергал даже саму мысль о том, что она в состоянии расплатиться за сделанные покупки?

Нагрузившись пакетами, близнецы покинули номер. Карлу бил мелкий озноб, когда она направилась вслед за ними. Но в следующую секунду Билл грубо схватил ее за руку и резким ударом ноги захлопнул перед ней дверь.

— А вам придется задержаться на пару минут, — бесцеремонно бросил он ей и, швырнув на кровать пакет с ковбойской шляпой, развернул Карлу лицом к себе. — Какого черта вам вздумалось покупать эту машину? И каким образом вы за нее заплатили? Выписали счет на имя Дарреллов? Должен вам сообщить, леди, что если вы полагаете, будто завещание моего деда дает вам право транжирить наши деньги налево и направо, то вы глубоко ошибаетесь!

Гнев и боль овладели ею.

— И что вы теперь собираетесь сделать? — спросила Карла и вскинула голову, чтобы он прочел в ее глазах злость и презрение, которые она в эту минуту испытывала к нему. — Аннулировать мою покупку?

Она сжала кулаки, так что ногти вонзались в ладони, и взмолилась, чтобы этот мужчина именно так и поступил — аннулировал бы злосчастную покупку. О, если бы только он действительно пошел на это! С каким удовольствием понаблюдала бы она за выражением его лица, когда продавец объяснил бы ему, кто и как заплатил за роскошную машину. Неужели Билл в самом деле думал, что она способна на мошенничество? Неужели он такого низкого мнения о ней — считает ее особой корыстолюбивой, алчной, жадной до чужих денег?

— Почему бы вам не заняться этим прямо сейчас — заехать в автосалон и сразу расставить все точки над «i»? — язвительно посоветовала Карла сквозь стиснутые зубы.

— Чтобы потом я и мой дед стали посмешищем для всего штата? И не надейтесь! Вы слишком ловко провернули это дельце, моя милая. Пусть машина остается при вас, забавляйтесь ею. Но помните: ничто в жизни не дается бесплатно, за все человек так или иначе расплачивается.

— Кто заставит расплатиться меня? — Горячий темперамент неожиданно проявил себя, и она метнула на противника испепеляющий взгляд своих золотистых глаз. — Неужто вы?

В тот же миг Карла поняла, что зашла в словесной перепалке слишком далеко. Разъяренный Билл вплотную придвинулось к ней, а в следующую секунду сильные руки как тисками схватили ее за плечи, и резкий голос будто полоснул по барабанным перепонкам:

— Да, я, черт бы вас побрал!

И его губы впились в ее. В мгновение ока все чувства Карлы, мысли, сам инстинкт самосохранения полетели в тартарары. Это был поцелуй без страсти, поцелуй в наказание, в доказательство того, насколько мужское начало сильнее женского. Карла знала, что, если бы сейчас он захотел овладеть ею, она не стала бы сопротивляться, ибо чувствовала себя слабой и беззащитной перед ним.

Когда Билл выпустил ее из своих объятий и слегка отстранился, Карла как-то по-детски провела дрожащими пальцами по губам.

В глазах мужчины вспыхнули злые искорки, и она поняла, что за первым поцелуем последует второй, третий… Карла замерла точно механическая игрушка, у которой кончился завод.

— Еще ни одна женщина не пыталась стереть со своих губ следы моих поцелуев. Ни одна не думала, что они могут отравить.

В голосе Билла отчетливо звучали нотки негодования, и Карла вздрогнула от боли, когда его пальцы стиснули ее руки выше локтей. Она почувствовала его дыхание на своей коже, и это почему-то взбудоражило ее еще сильнее.

Билл снова наклонился над ней, а когда Карла попыталась увернуться, схватил за волосы, чтобы заставить повернуться к нему. Их взгляды встретились, и она снова услышала его голос:

— Если вам так ненавистны мои прикосновения, тогда это наилучшее из наказаний, какое только я мог для вас придумать.

Его губы коснулись шеи Карлы, и она вся сжалась от страха: ей показалось, что он вот-вот вопьется в нее зубами и ей станет невыносимо больно. Мышцы живота свела судорога, тело охватила нервная дрожь…

Она не уловила того момента, когда страх перешел в трепетное возбуждение и тайный восторг. Всего несколько мгновений назад она изнывала от ужаса, а теперь вдруг обмякла, ощутив сладостную истому.

Когда их губы вновь слились в жарком поцелуе, Карла забыла обо всем на свете и прильнула к Биллу всем телом. Этот мужчина открыл в ней тайники, о существовании которых она даже не подозревала, и увлек за собой в бушующий океан страстей…

Карла пришла в себя первой, услышав в коридоре голоса сестричек как раз в тот момент, когда рука Билла коснулась ее груди. Она оттолкнула его, и Билл уставился на нее блуждающим взглядом, в котором горел огонь, сжигающий и ее тоже.

Впервые в жизни Карла осознала, какую необоримую власть над женщиной может иметь мужчина. Голова кружилась, и она плыла куда-то, словно в полусне, все еще испытывая силу этой власти…

— Черт бы вас побрал! — пробормотал Билл. — Черт бы вас побрал… Вы, маленькая… — И она услышала слово, резанувшее ее слух как нож. — Не стройте никаких иллюзий! Мужчины в моем роду, похоже, питают слабость к женщинам вашего типа. Но лично я не намерен поддаваться вашим чарам.

Прежде чем Карла смогла что-то возразить, сказать, насколько он не прав по отношению к ней, в номер ворвались близняшки и потребовали объяснить, почему их заставляют так долго ждать.

Карла чуть отвернулась от девочек, чтобы скрыть зардевшееся лицо. И, предвкушая наслаждение, стала ждать, как дядя начнет выкручиваться перед племянницами.

 

6

Автомобиль, приобретение которого доставило Карле столько удовольствия, теперь неприкаянно стоял в гараже на ранчо.

Она и словом не обмолвилась о том, что заплатила за «феррари» сама. Но молчала Карла не из гордости, а потому что не считала себя обязанной докладывать чужим людям, как распоряжается собственными средствами. К тому же Билл и сам мог бы догадаться, кем была оплачена покупка, поскольку на его имя не поступило никакого счета…

Сестрички упрашивали ее покатать их на «необъезженной» машине, но Карла каждый раз находила предлог, чтобы отговорить их.

Сегодня она сказала девочкам, что вместо автопробега гораздо лучше совершить чудесную прогулку на лошадях. Ее предложение не вызвало особого энтузиазма, но они согласились.

Купленная ковбойская шляпа надежно защищала Карлу от техасского солнца. И некоторое время спустя она увидела, какую огромную площадь занимали земельные угодья Дарреллов…

В тот вечер, когда они вернулись с покупками из Сан-Антонио, к ужину должна была приехать Арабелла с мужем. Карла намеренно не вышла к столу. Она не хотела видеть, как Билл будет танцевать с другой женщиной, говорить ей комплименты, оказывать всяческие знаки внимания, которых так не хватало ей самой…

Карла не могла прогнать горькие мысли и после того, как, вернувшись с прогулки, устало слезла с лошади. Сегодня она провела в седле почти три часа, и мышцы с непривычки начали давать о себе знать. Все тело ныло. Но тем не менее было приятно убедиться в том, с какой легкостью вернулось к ней искусство верховой езды, приобретенное много лет назад дома.

Сегодня Арабеллу с мужем снова ждали к ужину. Об этом Карле сообщили девочки, в чьих голосах она сразу уловила невеселые нотки. Сестрички были убеждены, что блондинка опять примется заигрывать с их дядей.

— Вот подождите чуточку, — сказала Энни, — и эта женщина быстренько разведется со своим Гриффитом. Не успеет дядя Билл оглянуться, как она женит его на себе!

— Но, может быть, это не так уж и плохо? — Вопрос Карлы прозвучал болезненным укором для нее самой.

— Нет, плохо! — возразила девочка. — Она тут же постарается как можно быстрее спровадить нас в Европу. Карла, неужели вы не можете сделать так, чтобы дядя Билл влюбился в вас? Мы были бы так рады, если бы он женился на вас…

Мэри, обладавшая большей интуицией, чем сестренка, должно быть, уловила в выражении лица Карлы нечто такое, что заставило ее вмещаться в разговор. Тщательно подбирая слова, она сказала:

— Вам не надо на самом деле влюблять в себя дядю Билла. Но если вы сможете притвориться, будто он влюблен в вас, Арабелла, возможно, отстанет от него.

— Да-да, я читала рассказ, в котором описывалась подобная история! — радостно поддержала сестру Энни.

Но девочки явно не отдавали себе отчета в том, что достаточно было одного только слова Билла — и любые попытки Карлы пофлиртовать с ним будут сведены на нет.

Карла видела, что двойняшек искренне беспокоила судьба любимого дяди. Обе очень переживали за него, обеих охватывал страх при мысли, что в случае женитьбы на Арабелле, их родственные связи прервутся, и они потеряют его.

По словам близнецов, однажды Билл и Арабелла поссорились и их долгий роман закончился. Разобиженная красавица уехала в Форт-Уэрт, а вернулась оттуда уже женой Гриффита Лесли.

Теперь, как виделось Карле, блондинка устала от этого брака, а Биллу надоело жить без нее. Всякий раз, когда она представляла себе Билла, стоящего рядом с Арабеллой, ее охватывали непривычное чувство утраты и мучительные переживания, которые подолгу не проходили, как ни старалась она отделаться от них.

С самого первого дня, когда Билл встретил ее в аэропорту, Карла всячески старалась избегать его, не попадаться ему на глаза, и это стало для нее неписаным правилом. Поэтому она была просто потрясена, когда в холле неожиданно столкнулась с Биллом.

На миг оба застыли в странном оцепенении, уставившись друг на друга и не произнося ни слова. Окинув ее стройную фигуру беглым взглядом, Билл первым нарушил молчание:

— Насколько я заметил, вы еще ни разу не садились за руль вашего приобретения. Что за идеи бродят в вашей голове? Может, хотите поразить мое воображение глубокими душевными переживаниями?

Несправедливые упреки задели ее за живое. В янтарных глазах сверкнули яркие искорки, и она презрительно бросила:

— Поразить вас? Да я скорее предпочту ползать в сточной канаве, чем попытаюсь обратить на себя внимание такого типа, как вы!

Она почти физически ощутила его негодование, когда торопливо прошмыгнула мимо него к лестнице. Карла боялась, что в эту минуту он был способен схватить ее и одним движением просто-напросто придушить.

Но, с другой стороны, ей доставило огромное удовольствие заметить, как от злости потемнели его глаза, а на скулах выступили желваки. Никогда еще мексиканские черты во внешности Билла не проступали с такой отчетливостью. Казалось, он отшвырнул в сторону все внешние атрибуты цивилизации и готов был дать выход инстинктам, унаследованным от диких предков.

Неожиданно Карле пришло в голову, что у них есть нечто общее, делающее их обоих непредсказуемыми…

Сегодня у нее опять не было желания присутствовать на ужине. В то же время ей надоело без конца извиняться перед всеми. К тому же, если она не спустится в столовую, Билл может подумать, что в самом деле нагнал на нее страху.

И Карла решилась. Поиски подходящего вечернего туалета были стремительны. Одни за другими она выбрасывала из гардероба платья и блузки, пока наконец не наткнулась на костюм, купленный накануне отъезда в Штаты. Ансамбль состоял из короткой шелковой юбки табачного цвета и жакета в тон с добавлением белого и изумрудного оттенков.

Общий золотистый цвет костюма оттенял ее темно-рыжие волосы и придавал больше блеска янтарным глазам. Дополнили туалет золотые босоножки на высоких каблуках…

— Вы выглядите просто потрясающе! — воскликнула Энни, встретив Карлу в коридоре. — В таком костюме вы сразите их всех наповал и в два счета убедите Арабеллу, что дядя Билл от вас без ума. Эх, если бы это действительно было так…

Карла уставилась на девочку. Она совсем забыла, что близняшек очень беспокоили отношения их дяди с женой Гриффита. Карла открыла было рот, чтобы сказать, что не намерена ни в чем убеждать Арабеллу, как вдруг на лестнице появилась Маргарита.

— Пора идти в гостиную, — сказала она. — Билл ждет вас. Гости могут приехать с минуты на минуту.

Карла с досады закусила нижнюю губу и тяжело вздохнула, потому что девочки тут же ринулись вниз, уверенные в том, что она нарядилась так специально для того, чтобы справиться с той ролью, которую ей предложили сыграть. И во всем была виновата только она сама.

Не успела Карла спуститься по лестнице, как раздался звонок в дверь. Тут же в холле появился Билл, так что они оказались рядом, когда в дверях показались Арабелла с мужем. Увидев незнакомую женщину, блондинка нахмурилась и замерла на месте, в то время как ее спутник взглянул на Карлу с улыбкой.

— Эй, Билл, да у тебя, оказывается, уже есть гости, — сказал он с приятной живостью. — И такая красивая дама!

Карла сочла комплимент мужчины довольно банальным, но промолчала. Обменявшись с ним легкими рукопожатиями, она стала покорно ждать, когда Билл представит ее как наглую особу, которая соблазнила и обвела вокруг пальца его деда. Но, к ее удивлению, он лишь произнес:

— Познакомьтесь, пожалуйста. Это Карла… друг нашей семьи. Она поживет какое-то время у нас.

Судя по всему, Арабелла ничего не знала о странном завещании Томаса Даррелла. Возможно, Билл решил не говорить ей о нем, боясь потерять во второй раз. Неизвестно, как повела бы себя капризная красавица, если бы узнала, что не он один отныне владеет ранчо. Холодные голубые глаза блондинки прищурились, и она сказала язвительным тоном:

— Надеюсь, Карла не твой друг, Билл? Ведь ты ни разу не упоминал о ней.

Удивляясь самой себе, Карла вдруг произнесла мягким вкрадчивым голосом:

— О, мы с Биллом давнишние друзья. Нас познакомил еще его дедушка.

Ловким движением она взяла Билла под руку и прильнула к нему точно так же, как это сделала в Сан-Антонио Арабелла. В следующее мгновение, анализируя свое поведение, она думала о возможных последствиях с улыбкой и одновременно с опаской.

Рука Билла под ее пальцами напряглась, его дыхание участилось. А в Карлу словно дьявол вселился: она вдруг принялась поглаживать кисть мужчины, осязая подушечками пальцев колючие волоски. Трепет, который Карла при этом испытывала, сладостно волновал, тревожил, возбуждал. Когда Билл сделал резкий выдох, она набралась храбрости и заигрывающе заглянула ему в глаза.

Боже мой, чего же я добьюсь подобным поведением? — с замирающим сердцем думала Карла. К чему стремлюсь? Чтобы меня медленно разорвали на мелкие кусочки? А ведь именно такой приговор прочла Карла в сверкающих бешенством серых глазах: долгие пытки, а потом мучительная смерть…

Но именно так ей и следовало вести себя, чтобы не разочаровать сестричек-близнецов. С этими мыслями Карла отпустила руку Билла и повернулась к мужу Арабеллы, намереваясь обменяться с ним светскими любезностями. Пусть Билл чуточку позлится… после всего, что сделал ей.

Карлу поразило родившееся в ней желание мстить. И не только желание. Она чувствовала в себе способность причинить боль другому человеку. Нет, не другому человеку, а именно Биллу Дарреллу! И откуда что взялось?

Впрочем, теперь уже было поздно думать об этом или бояться последствий содеянного. Путь назад был отрезан. Арабелла метала в нее откровенно злобные взгляды. Близняшки с интересом наблюдали за происходящим. Когда она повернула голову и встретилась с ними взглядами, они подбадривающе улыбнулись ей. Вдруг Карла почувствовала, что дрожит. Да что с ней происходит, в конце концов? Что на нее нашло? Должно быть, сходит с ума!

Ей стало немного легче от мысли, что Билл найдет способ заверить Арабеллу в том, что его «давнишний друг» Карла просто ломает комедию… Почему она сразу так невзлюбила блондинку, почувствовала такую сильную антипатию к ней? Почему ей так понравилось стоять рядом с Биллом, держа его под руку и слегка прикасаясь к нему телом?

— На вас довольно необычный костюм, — сказала ей Арабелла по пути в гостиную.

Красавица явно хотела подколоть Карлу. Сама она была в ярко-розовом платье с глубоким декольте.

— Вы так считаете? — мило улыбнулась Карла. — Я купила его в магазине, куда любят заглядывать члены английской королевской семьи.

Как и ожидалось, Арабелла пришла в легкое замешательство. И тогда Карла как бы мимоходом добавила:

— А насколько я знаю, они отличаются безупречным вкусом.

— В самом деле? — Арабелла начала понемногу приходить в себя. — Вы знаете, эти золотистые тона и впрямь отлично сочетаются с вашими рыжими волосами.

— Да, рыжим везет, — согласно кивнула Карла. — Нам не нужно цепляться за безжизненные пастельные тона. Это так облегчает существование, особенно когда начинает давать о себе знать возраст. Ничего не бывает нелепее женщины, разодетой в инфантильно-розовые и нежно-голубые тона, когда ей давным-давно следовало бы распрощаться с ними. Вы со мной согласны?

Блондинка метнула на нее очередной злобный взгляд. Но Карла не успела достойно ответить: в гостиную вошла Маргарита и объявила, что ужин готов и блюда будут поданы с минуты на минуту.

К недоумению Карлы, ей было отведено место в торце стола — как раз напротив Билла. Получалось, что она заняла место, на которое могла бы претендовать хозяйка дома.

Когда все расселись, Энни прошептала Карле на ухо:

— Маргарита тоже не любит Арабеллу. Она терпеть не может, когда оказывается с ней в одной комнате.

Карле казалось, что она стала невольной участницей коллективного заговора с целью вырвать Билла из когтей его возможной будущей жены. Трудно было предположить, как он расценил бы такие совместные усилия по его «спасению», если бы узнал о них. А с другой стороны, с какой стати печься о чувствах этого человека? Разве его когда-нибудь интересовали переживания окружающих его людей?

Ужин прошел со всеми отличительными признаками фарса. Арабелла заявила во всеуслышание, что не ест устриц. Пока Билл ее успокаивал, Карла решала ребус: не нарочно ли Маргарита приготовила их, заранее зная, что гостья терпеть не может это блюдо?

После устриц подали ветчину по-вирджински. И Арабелла опять едва притронулась к еде, на этот раз заявив, что высококалорийная пища может испортить ее фигуру. Карла расценила очередную жалобу красотки лишь как средство привлечь внимание Билла к своему хрупкому телосложению.

Взглянув на Гриффита, Карла увидела, что тот хмуро наблюдает за откровенным флиртом своей жены с хозяином дома. Внушив себе, что в ее обязанности не входит ограждать Билла от последствий его явно предосудительного поведения, Карла отложила вилку и вступила в беседу с пожилым мужчиной.

Как только ей удалось разговорить Гриффита, обнаружилось, что это довольно интересный человек. К примеру, он признался ей, что увлекается оперой.

Пока они увлеченно беседовали, Карла раз или два ловила на себе внимательный взгляд Билла. Близняшки ликовали — это было видно по их сияющим лицам…

После ужина все вышли на веранду пить кофе. На этом настояла Арабелла.

— Билл, мне бы очень хотелось еще раз посмотреть сад твоей мамы, — попросила она хозяина дома. А затем обратилась к Карле, желая показать, насколько ей известны все подробности жизни членов семейства Даррелл: — Мама Билла была родом из Англии. Когда она после свадьбы обосновалась на ранчо, то разбила здесь самый красивый сад во всей округе, спланированный в английских традициях. Она умерла при родах, когда на свет появился брат Билла, Дэйв. С тех пор в память о ней сад поддерживается в идеальном порядке.

Карла нередко прогуливалась по тенистым аллеям перед сном, когда воздух пропитывал густой запах цветущих растений. Однако Арабеллу волновали не столько прелести благоухающего сада, сколько возможность уединиться с Биллом.

И вдруг в Карле снова взыграло озорство. Она нежно опустила свои слегка дрожащие пальцы на руку Билла, сердито, почти как Арабелла, надула губки и тихо, вкрадчиво произнесла:

— О, дорогой, пожалуйста, останься со мной. Я так мало общалась с тобой сегодня! Не сомневаюсь, что твоя старинная приятельница Арабелла поймет нас. А пока она, может быть, покажет прекрасный сад Гриффиту? Тем более что ей так хорошо знакомы в нем каждая тропинка, каждый кустик…

Позади Карлы раздалось сдержанное хихиканье одной из девочек. А рядом с ней исходил злобой Билл, но, как ни странно, в ответ он не проронил ни слова.

Близнецы абсолютно правы, решила Карла. Арабелла совсем не подходит Биллу. Слишком самовлюбленная, слишком хваткая, слишком бесцеремонная. Просто удивительно, как ей удалось провести его. Да, странный народ — эти мужчины! Им достаточно самой ничтожной мелочи, чтобы сделать ошибочные выводы. И в то же время они не видят того, что творится у них под носом.

Гриффит поднялся, и его жене ничего не оставалось, как последовать за ним. Взгляд, который она при этом метнула на Карлу, не обещал молодой англичанке ничего хорошего.

Довольно улыбаясь, Карла опустилась в кресло. Ей было приятно находиться здесь, на просторной веранде, и наслаждаться прохладой опускающейся ночи.

Но едва она успела расслабиться, как до ее слуха донеслись перешептывающиеся голоса. А в следующую секунду Мэри поднялась из-за стола и сказала:

— Пожалуй, мы пойдем спать. Мы очень устали.

Тут же их как ветром сдуло, и Карла с Биллом остались одни. Несмотря на то что их разделял плетеный стол, Карла почти физически ощутила клокотавшее в Билле негодование. Ей захотелось вскочить и убежать, но на это у нее не хватало решимости.

— Итак! — Тон его голоса не предвещал ничего хорошего, хотя в полумраке веранды слова прозвучали тихо, почти еле слышно. — Может, вы объясните мне, наконец, что здесь происходит?

Карла не рискнула солгать, ибо даже в самом его спокойствии, скорее всего кажущемся, было нечто угрожающее.

— Девочки боятся, что вы женитесь на миссис Лесли, — начала объяснять ситуацию Карла. — Вот они и захотели, чтобы я…

— Чтобы вы отговорили ее от подобного опрометчивого шага?

Было уже довольно темно, и она лишь смутно различала выражение его лица, но суровый тон его голоса заставил Карлу задрожать и съежиться как от холода. Когда Билл поднялся и шагнул к ней, Карла в страхе вскочила и ринулась было прочь, но опрокинутое ею же кресло отрезало путь к бегству.

— Нет, погодите! — Он больно схватил ее за плечи. — Вам, наверное, легко давались подобные штучки с другими мужчинами, но со мной они не пройдут. Я смотрел, как вы вели себя в продолжение всего ужина, и теперь твердо знаю, какими должны быть наши отношения. Ни одной женщине не удастся одурачить меня, леди, а если какая-то представительница прекрасного пола и попытается сделать это, ей придется дорого и долго расплачиваться за такую попытку. Особенно это касается таких шлюшек, как вы… В вашей постели перебывало столько мужчин, что вы наверняка давно уже потеряли им счет.

Карла догадалась, что он собирается поцеловать ее, и инстинктивно отпрянула.

— Перестаньте корчить из себя перепуганную девственницу. Мы оба знаем, что я могу заставить вас захотеть меня…

— Нет!

Карла едва не задохнулась, когда выкрикнула это слово. Наглые притязания Билла до глубины души возмутили ее, и тем не менее она знала, что в его утверждении были крупицы правды. Вернее, полуправды, ибо полная правда заключалась в том, что и Билл тоже желал ее, хотя на словах мог отрицать это…

Он продолжал удерживать ее, а она, чтобы избежать соприкосновения с его телом, не переставала отталкивать и бить кулаками в его грудь. Упорное сопротивление Карлы, казалось, лишь разбудило в нем зверя. Билл выругался и резко рванул ее к себе.

А в следующую секунду его сильное, будто состоящее из одних мускулов тело уже прижимало ее к стене веранды. Карлу охватила паника. Она пробовала еще и еще раз вырваться из объятий Билла и убежать, но все попытки еще больше разжигали в нем азарт хищника, играющего с пойманной добычей.

Не в силах дольше противостоять физическому превосходству, Карла опустила руки, разжала кулаки… и тут же поймала себя на мысли, что в ней самой тоже проснулся самый необузданный, самый древний инстинкт — инстинкт страсти.

— Перестаньте же! Перестаньте притворяться, будто вы боитесь…

Слова Билла дошли до ее слуха, но в них не было смысла… Она вовсе не притворялась. Зачем ей это было нужно? И вдруг, ощутив прилив сил, Карла толкнула Билла в грудь с такой силой, что тот даже зашатался, и вскрикнула. Но тут же замолкла, почти задохнувшись, когда его губы резко, жадно приникли к ее губам.

«Я могу заставить вас захотеть меня» — вспомнила она слова Билла и с ужасом осознала их правдивость. Ее тело сотрясал озноб, голова кружилась…

Билл издал сдавленный гортанный стон, хватка его рук ослабла, пальцы стали нежно гладить плечи Карлы. Теперь он целовал ее так, будто они были любовниками, встретившимися после долгой разлуки… Этот мужчина хочет меня, мелькнуло в голове Карлы. Она чувствовала это по движениям его тела, все плотнее прижимавшегося к ней, по напрягшейся мужской плоти.

Груди Карлы тоже налились. И когда рука Билла, скользнув по шелковому жакету, осторожно легла на одну из них, девушка инстинктивно изогнулась так, чтобы его ладонь сильнее прижалась к соску. Она хотела Билла так, как никогда еще не хотела ни одного мужчину…

Неожиданно она услышала, как кто-то зовет Билла. Ей понадобилось доля секунды, чтобы узнать голос Арабеллы. Значит, семейная чета возвращалась с прогулки по саду. Билл, который не сразу разобрался, в чем дело, с явным недоумением уставился на Карлу, высвобождающуюся из его объятий. Даже в полумраке было видно, как тяжело вздымалась и опускалась его грудь, и в тишине ночи Карла отчетливо слышала его прерывистое дыхание.

— Черт! — выругался он и провел ладонью по своим губам точно так же, как это сделала она после их первого поцелуя. — Черт бы вас побрал, леди!

Прежде чем Арабелла и Гриффит поднялись на веранду, Карла успела исчезнуть. Пусть Билл сам объясняется с блондинкой. Теперь ей все было безразлично.

Нет, вовсе не безразлично, призналась Карла самой себе, ложась в постель. Ее сердце билось в волнении и тревоге. На самом деле этот мужчина затронул самые потаенные ее чувства…

Карла сидела с близнецами в саду матери Билла.

— Дядя Билл опять улетел в Сан-Антонио. Неужели только для того, чтобы снова увидеться с этой противной Арабеллой? — сердитым голосом спросила Энни.

— Не знаю, — задумчиво ответила Карла.

После того злосчастного ужина на ранчо Билл уже несколько раз побывал в Сан-Антонио. Никто не знал, что произошло в тот вечер между ним и Арабеллой, когда они остались вдвоем на веранде. Возможно, он просто-напросто рассказал ей, что Карла намеренно пыталась посеять между ними вражду, претендуя на особые отношения с ним, Биллом. Отношения, которых у него с этой англичанкой никогда не было и не могло быть.

— Карла, вам не о чем волноваться. Вы вели себя на том ужине просто великолепно, — попыталась утешить ее Энни. — Но эта Арабелла…

— Я бы хотела, чтобы дядя Билл на самом деле влюбился в вас и сделал вам предложение, — прервала сестру Мэри. — В таком случае вы бы остались жить здесь навсегда.

— Я и не вступая в брак с вашим дядей, могу жить на ранчо по шесть месяцев в году, — сказала Карла.

— Но это не одно и то же, — возразила девочка. — Вот если бы вы поженились и у вас появились бы дети, тогда мы все стали бы одной настоящей семьей.

Карла даже не знала, что ответить.

— Смотрите, кто-то к нам едет! — воскликнула вдруг Энни, и все взглянули туда, куда она указала рукой.

По дороге, ведущей к дому, ехала машина, за которой стлалось продолговатое облако пыли. Карла с девочками поспешила навстречу незваному гостю. Когда они подошли ко входу в дом, то увидели «мерседес», из которого выходила Арабелла.

Женщина приехала одна и, на зависть Карле, блистала очередным шикарным туалетом. Карла, облаченная в джинсы и обыкновенную хлопчатобумажную блузку, тут же показалась себе замухрышкой в сравнении с этой роскошной женщиной.

— Мне надо посекретничать с Карлой, — объявила Арабелла и, повелительно взмахнув рукой, приказала девочкам удалиться. — Давайте уединимся где-нибудь, чтобы нас никто не мог подслушать, — затем предложила она.

Единственным местом, где можно было побеседовать с глазу на глаз, Карла считала сад. Но она повела туда гостью без всякого энтузиазма, догадываясь о том, что ей предстоит услышать. Билл, должно быть, рассказал всю правду, и Арабелла решила окончательно расставить все точки над «i».

Карла уселась на скамейку в тени деревьев, приготовившись к вражеской атаке. И ей не пришлось долго ждать.

— Послушайте, мне хорошо известно, зачем вы приехали сюда, — с язвительной усмешкой начала Арабелла. — Но вы просто теряете здесь время. Старина Том, может, и хотел, чтобы вы стали женой его внука, но Билл не женится на вас. — Ярко накрашенный рот перекосила презрительная гримаса. — Ах да, вы, возможно, полагаете, что вам удалось одурачить меня той идиотской комедией, которую вы ломали во время ужина. Но я-то знаю Билла. Это мужчина страстей… очень сильных страстей, которых вы с ним никогда не разделяли. Подобные вещи видны невооруженным глазом. Мне сдается, именно поэтому Том выбрал вас. Все, как на блюдечке с голубой каемочкой: добродетельная английская девственница для единственного внука! — Она вновь ехидно улыбнулась. — Это очень похоже на Тома, всю жизнь носившегося с идеей продолжения династии Дарреллов… Но, повторяю, Билл все равно не женится на вас, какими бы кругами вы ни ходили вокруг него!

Арабелла замолчала, чтобы перевести дыхание, и Карла, воспользовавшись паузой, нанесла ответный удар:

— Сдается мне, вы сделали вывод насчет кругов, исходя из собственного опыта. Или я не права?

Стрела попала в цель: даже искусный грим не скрыл румянца негодования, которым вспыхнули щеки Арабеллы.

— Ну хорошо, — сказала она. — Предположим, старику удалось разлучить нас с Биллом. Но, клянусь, он не добился бы этого, если бы не стерва Рейчел, жена Дэйва! И не думайте, что, раз Билл не женился на мне, вам удастся заполучить его. Видите ли, этот мужчина по натуре романтик: он влюбляется в женщин, которых никогда не сможет иметь.

Арабелла торжествующе расхохоталась, увидев на лице Карлы потрясенное выражение.

— Да-да, это сущая правда, — заговорила опять бесцеремонная красотка. — Я просто удивляюсь, что вы ничего не слышали об этом. Два родных брата любили одну женщину, причем один был на ней женат. Тогда все от этого были в шоке. Рейчел принялась обхаживать Билла сразу, как только появилась на ранчо… Знаете, Дэйв никогда не обладал качествами, которые есть у его брата. Поэтому, когда встал вопрос о наследстве, эта сучка в момент смекнула, что ранчо достанется Биллу, и придумала план, который едва не осуществился. Мерзавка собиралась тайно покинуть ранчо, добраться до Мексики, оформить там развод с Дэйвом и тут же расписаться с его братцем.

У них все было заранее продумано, подготовлено. Но в последнюю минуту об их намерениях пронюхал Дэйв и бросился вслед за женой. Та еще не успела добраться до Нуэво-Ларедо, когда нечастный муж нагнал ее и, видимо, попытался вернуть обратно. Как развивались события далее, доподлинно не знает никто. Известно лишь, что автомобиль, в котором они возвращались на ранчо, потерял управление, врезался в дерево, и оба супруга погибли… Так что, как видите, Биллу не до женитьбы, — философски заключила Арабелла. — Его сердце похоронено вместе с Рейчел. Конечно, он по-прежнему остается очень… сексуальным мужчиной. Ну, вы понимаете, что я имею в виду. Однако не вам, такой бесстрастной, холодной женщине, удовлетворить его…

— Вам нечего опасаться меня, Арабелла, — спокойно прервала ее Карла. — Я не унижусь до того, чтобы спать с мужчиной, стремящимся таким способом забыть другую женщину.

Густой румянец вновь обезобразила лицо Арабеллы. При других обстоятельствах Карла, возможно, и пожалела бы ее. Однако сейчас она сама испытывала слишком сильную обиду и была слишком уязвима для оскорблений, чтобы проявить снисхождение к циничной блондинке.

Теперь многое из того, что было для Карлы загадкой, нашло свое объяснение. Отныне она точно знала, почему Том составил столь странное завещание. Потому что был убежден: Билл никогда не женится по собственному желанию, ибо женщина, которую любил внук, умерла. Вот старику и пришлось заманить на ранчо другую женщину…

Мысли в голове Карлы кружились как снежинки в буран, обгоняя одна другую. Том хитростью вынудил ее приехать в Штаты и завещал ей половину всего, чем владел сам. А для того чтобы эту половину вернуть, Билл должен… Что? Жениться на ней?

На Карлу напал истерический смех. В своих расчетах Том допустил одну жизненно важную оплошность: не учел, как она отнесется к самовосхвалению его мужских достоинств и циничному приукрашиванию их невинных отношений. Прозорливый старик подобно Арабелле сразу обнаружил, что она не имеет сексуального опыта, и решил, что такое же открытие сделает и Билл. Однако внук оказался слеп. Более того, причислил ее к продажным женщинам, пытавшимся охмурить деда…

Теперь для нее не имело никакого смысла задерживаться на ранчо. Все говорило о том, что ей следует уехать. Карла закусила нижнюю губу и посмотрела вслед удалявшейся блондинке. Эта женщина оставила в ее сердце ядовитое жало, которое теперь будет каждую секунду напоминать о себе.

Разумеется, Карле было жалко расставаться с девочками. На сердце у нее скребли кошки, и было такое чувство, будто она оставляла сестричек в беде. Но ведь другого выхода просто не оставалось.

Конечно, она откажется от наследства. Впрочем, Карла никогда и не мечтала о богатстве, свалившемся с неба. У нее даже мысли не возникало завладеть половиной ранчо Дарреллов.

Однако, подумав о том, что скоро Билл, возможно, навсегда исчезнет из ее жизни, Карла осознала, какими страданиями это для нее обернется. Но, может быть, и хорошо, что она уезжала именно сейчас, пока еще в состоянии сделать столь отчаянный шаг…

 

7

— Карла, идите скорее вниз! К вам пришли!

С этими словами возбужденная Энни ворвалась в комнату, где сидела Карла, обдумывая письмо к своему адвокату. В нем она хотела объяснить положение, в котором оказалась, и просила совета относительно того, как ей лучше оформить отказ от нежданного наследства, и каким образом можно сохранить за собой право на общение с близнецами.

После долгих и мучительных раздумий Карла решила, что единственным выходом из тупиковой ситуации было покинуть Техас. Но так или иначе она хотела поддерживать связь с девочками.

Спускаясь по лестнице вслед за девочкой, Карла подумала было, что опять явилась Арабелла. Но тут же поняла, что ошиблась: слишком уж жизнерадостно вела себя сейчас Энни. Но тогда кто? Кому еще вдруг понадобилось увидеться с ней?

Пройдя по коридору, Энни открыла дверь в гостиную и пропустила Карлу вперед. Переступив порог, Карла так и остолбенела — у камина стоял Крис!

Его появление было настолько неожиданным, что она, забыв про сдержанность, с которой относилась к нему в Лондоне, быстрым шагом пересекла комнату и, остановившись перед ним, радостно воскликнула:

— Крис! Какими судьбами?

— Один клиент, купивший у нас антиквариат, попросил меня лично проконтролировать доставку груза в Штаты, что я и сделал. — Он прищурился и окинул ее оценивающим взглядом. — У меня еще есть время перед возвращением в Англию, и вот я решил навестить тебе здесь… Да, Том Даррелл, оказывается, оставил тебе целое состояние!

Карла сразу нахмурилась и спросила:

— Как ты узнал об этом?

— Э-э-э… должно быть, что-то прослышал в Сан-Антонио. — Крис замялся и неловко переступил с ноги на ногу. — Ты же знаешь, как люди любят посплетничать.

Да, знала. Но она знала и Криса… Слегка улыбнувшись, Карла собралась было сказать бывшему боссу, что он только тратит попусту время, ища встреч с ней, как вдруг ее осенило: сама судьба подбросила ей идеальную возможность покинуть ранчо с гордо поднятой головой. Покинуть с Крисом! Ей не нужно будет сочинять письмо адвокату, выясняя, как сподручнее отказаться от заморского наследства. Она сделает это при личной встрече, когда вернется в Англию в сопровождении Криса.

Надо только слегка пофлиртовать с ним, создать у окружающих впечатление, будто Крис ее давний ухажер, даже любовник, в конце концов. При таком повороте событий никто не удивится, когда они уедут вместе. Даже Билл… Хотя противный внутренний голосок неожиданно пропищал: «Но это будет не просто отъезд, а трусливое бегство».

— Сколько еще ты собираешься пробыть здесь? — спросил ее Крис.

— О, я могу вернуться домой в любое время…

Она взяла его под руку и, заглянув в глаза, ласково улыбнулась. Когда его теплая и слегка влажная ладонь накрыла ее пальцы, Карлы едва не передернуло — настолько странно чужой показалась ей гладкая кожа Криса по сравнению с мозолистой кожей на руках Билла.

— Ты же знаешь, Карла, я всегда выделял тебя среди других моих знакомых женщин, — сказал он. — И не только выделял. Боготворил… Давай уедем отсюда вместе, и я докажу, насколько ты дорога мне!

Карла не ожидала от Криса такого энтузиазма. И ей стало неприятно от мысли, что она просто манипулирует молодым человеком в корыстных целях. Хотя, с другой стороны, Карла знала, что и у Криса была своя цель: того интересовало прежде всего наследство, завещанное ей старым техасцем. Но от этого ей не стало легче. Она ненавидела, когда люди использовали друг друга. Ненавидела всегда…

Но если бы ей все-таки пришлось остаться на ранчо, что тогда? Сколько времени пришлось бы ждать, прежде чем Билл опять выльет на нее очередной ушат грязи?.. Прежде чем снова прикоснется к ней, вновь поцелует?.. Тело мгновенно охватила сладостная истома. Она зажмурилась и тряхнула головой, пытаясь выбросить Билла из памяти… Но все было тщетно. Он оказывал на нее такое магическое воздействие, как ни один мужчина в мире. Карла страстно хотела, чтобы Билл снова ласкал ее, гладил, целовал…

— Пора возродить наши отношения, ты не находишь? — прошептал Крис.

Он наклонился, и его губы скользнули по ее волосам. В ту же секунду дверь распахнулась, и перед ними предстали сестрички, причем обе осуждающе смотрели на Карлу. К Крису, которого она им представила, они отнеслись со сдержанной вежливостью. И до самого вечера ни на минуту не оставляли их одних.

Когда стало смеркаться, Крис написал Карле номер телефона в отеле Сан-Антонио, где он остановился, и, сославшись на занятость, покинул ранчо.

К ужину она чуточку опоздала. Спустившись в столовую, Карла обнаружила, что Билл и его племянницы уже сидят на своих местах.

— Девочки сказали мне, что сегодня у вас был гость, — заметил Билл, пока Маргарита накрывала стол.

Его холодный тон сбил Карлу с толку.

— Да, это был мой старый знакомый, — ответила Карла, решив не уточнять, что с Крисом их совсем еще недавно связывала совместная работа.

— Он хочет, чтобы она вернулась с ним в Англию, — сочла своим долгом сообщить Энни.

Выходит, сестрички подслушивали ее разговор с Крисом! Карла нахмурилась и строго взглянула на девочек. Но их это не остановило.

— Он еще говорил о наследстве. Правда, Мэри? — Энни посмотрела на Карлу. — О наследстве, которое ей оставил наш прадедушка.

Карла с робостью взглянула на Билла и увидела, как побелели его стиснутые губы, а в глазах вспыхнули огоньки гнева. У нее тут же пропал аппетит.

— Извините, я не хочу есть! — скороговоркой выпалила она, отодвинув тарелку. — Прошу прощения, мне надо уйти…

Она сидела в своей небольшой гостиной, уставившись в окно, когда дверь распахнулась, и в комнату широким шагом вошел Билл.

— Вы еще здесь? Еще не сбежали к своему любовнику? — прорычал он. — Сознайтесь, вы замыслили этот план еще в Лондоне?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — произнесла Карла глухим голосом.

— Я говорю о том, что вы и ваш дружок устроили западню, в которую ловко заманили моего деда! — язвительно бросил он. — И вы разыграли роль наживки, на которую клюнул старик. Разве не так, Карла? Вы его так одурманили, что он оставил вам половину ранчо. Но согласно завещанию, вы еще должны жить здесь по шесть месяцев в году, чтобы заботиться о близнецах… Знает ли об этом ваш любовник? Известно ли ему, что, если вы уедете из Техаса, у вас не останется прав на наследство?

Как ей хотелось сказать, что он ошибается, и она готова отказаться от всего, кроме опеки над девочками. Но вместо этих слов Карла неожиданно для самой себя произнесла совсем другие.

— А почему вы решили, что мы с моим другом уедем из Техаса? — ехидным тоном поинтересовалась она. — Мы с Крисом можем пожениться и остаться жить здесь. В этом случае я не откажусь ни от одной мелочи, которая переходит ко мне по завещанию.

Карла даже не подозревала, что в ней кроются столь выдающиеся актерские способности. Лицо Билла побагровело, пальцы сжались в кулаки.

— Стерва! — вырвалось наконец из его горла. — Гнусная стерва! И вы намерены довести задуманное до конца? Не выйдет! Я не допущу этого!

Он шагнул к ней, внушая страх всем своим видом. Карла внутренне сжалась, приготовившись расплатиться за свои слова. Однако отступать было уже поздно, и она вызывающе бросила:

— Вы не остановите меня! Я могу выйти замуж за любого, кого выберу. В завещании нет ничего запрещающего на этот счет…

Губы Билла сложились в угрожающую улыбку, и он глухо произнес:

— Значит, вы хотите выскочить замуж? Что ж, я помогу вам. Но вы выйдите не за вашего красавчика-блондина, не за человека, который готов оттяпать то, что по праву принадлежит мне!

Теперь ее охватил настоящий ужас, и она поспешно выкрикнула:

— Нет-нет, Билл, я не выйду за него! Я…

— Поздно! Все зашло слишком далеко, и я не могу больше рисковать… Единственное, что может спасти ранчо, — это… мой брак с вами!

Карла меньше всего ожидала услышать такое. Она побледнела, перед глазами поплыли разноцветные круги.

— Выйти за вас замуж? Нет… я не могу…

Билл опять улыбнулся, но в его улыбке не было радости или теплоты. Хотя не было уже и угрозы.

— Вы не можете, — сказала она. — Не можете заставить меня сделать это против моей воли!

Раньше Карла не допускала даже мысли о принуждении. Но сейчас во взгляде Билла была такая твердость, такая решимость, что она сразу почувствовала: этот человек способен добиться всего, что задумал, и ничто не остановит его в достижении поставленной цели.

Ее охватила паника. Она стала уверять его в том, что откажется от завещанной доли наследства и навсегда покинет Штаты. Но Билл по-прежнему смотрел на нее немигающим, пристальным взглядом.

— Это вы говорите сейчас, — произнес он наконец. — Но пройдет какое-то время, и вы станете утверждать обратное. Вы свяжетесь с каким-нибудь адвокатом и заявите ему, что отказались от наследства под влиянием минутного порыва, под давлением обстоятельств. Нет, только наш брак может разрешить все проблемы.

— Но брак между нами невозможен! — выкрикнула она. — Ведь вы не любите меня!

Билл уставился на нее так, будто увидел впервые в жизни.

— О чем вы говорите? О любви? — услышала она и тут же ощутила, как руки мужчины властно схватили ее за плечи. — Как вы можете говорить о любви после стольких мужчин, которые познали ваше тело? Любви нет в этом мире! Однажды я думал, что полюбил, но все оказалось химерой, обманом… А моя избранница хотела не столько меня, сколько мое ранчо…

— Вы имеете в виду мать близнецов? — невольно выпалила Карла.

— Кто вам сказал о ней? — спросил он, выпустив ее из объятий.

— Арабелла… Арабелла сообщила мне, что вы любили ту женщину… Поэтому брак между нами невозможен, Билл.

— Возможен! И я хочу, чтобы мы поженились! — заявил он.

В дверь постучали, и в комнату вошла Маргарита.

— Билл, вам звонят из Ассоциации скотоводов, — сказала домоправительница. — Что-то очень важное.

Недовольно поморщившись, он удалился вместе с Маргаритой, а Карла подумала о том, что служанка вовсе не удивилась, застав их вместе. Наоборот, она, казалось, воспринимала их как обычную пару и никаких вопросов об их отношениях у нее не возникало…

Было десять часов вечера. Однако Карла пребывала в таком нервном напряжении, что о сне не могло быть и речи. Ее взгляд упал на поднос с напитками. Бутылки со спиртным стояли в комнате с самого первого дня ее появления на ранчо. Вообще-то она не притрагивалась к алкоголю. Не притрагивалась лет с восемнадцати, когда обнаружила, что опьянение невероятно мутит ей голову. Семейный доктор с улыбкой объяснил, что на иных людей даже бокал вина оказывает такое же воздействие, как на других — полный стакан виски.

В течение многих лет Карла считала для себя нормой полбокала вина. Однако сегодня… Она взглянула опять на поднос, и ее внимание привлекла бутылка бренди. Глоток этого зелья — и бессонницы как ни бывало. Карла вспомнила о бессонных ночах, мучивших ее после смерти родителей. Да, ей нужен толчок! Затем все пойдет как по маслу — нервы успокоятся, и она быстро заснет.

Карла подошла к подносу и взяла стакан для виски. Не имея достаточного опыта, она налила столько, сколько сочла нужным. Ведь в конце концов ей все равно после этого придется завалиться в постель.

Конечно, сначала она примет душ. А если сон не придет, выпьет еще немного…

Виски чудесным образом ее взбодрило, и Карла решила, что выпитого явно недостаточно. Она уже налила себе вторую порцию, как вдруг раздался стук в дверь, а затем в спальню вошел Билл.

— Мы еще не закончили нашу беседу, — сообщил он.

— Возможно, не закончили ее вы, — возразила Карла. — Но мне сказать вам нечего.

Билл взглянул на полупустой стакан в ее руке и нахмурившись спросил:

— Вы что, пили?

— А разве есть закон, запрещающий пить? — вопросом на вопрос ответила Карла.

И она подлила себе еще спиртного. Мгновение спустя Карла поняла, что сделала ошибку: алкоголь уже начал действовать — комната вдруг качнулась, все поплыло перед глазами…

Но прошло несколько минут, и Карла почувствовала себя совсем по-другому: предобморочное состояние прошло, вместо него появилось ощущение уверенности в своих силах. Ей казалось, что у ее ног лежит весь мир, а не только Билл Даррелл!

— Немедленно покиньте мою комнату! — заявила она властным тоном.

Однако Билл, поняв, в каком состоянии находится Карла, ответил ей довольно спокойно:

— Я это сделаю чуть позже. Нам надо еще кое о чем поговорить.

— О чем же? Может быть, о женитьбе? — Неожиданно для самой себя она захихикала и добавила: — Уж не собираетесь ли вы схватить меня в охапку и отнести прямо к алтарю?

Карла снова рассмеялась и сквозь смех услышала его резкий, хриплый голос:

— Что ж, это, возможно, неплохая идея. По сути дела…

В его глазах вспыхнули злые искорки. Карла поняла, что ей надо бежать, но не могла сдвинуться с места. Она словно одеревенела.

Его руки обвили и как тиски сжали ее талию, губы впились в губы. И Карла, не имея ни сил, ни желания сопротивляться, прижалась к нему всем телом, ни о чем не думая, не отдавая себе отчета в своих действиях.

Как во сне внимала она музыке его слов, когда он нежно целовал ее и шептал в губы:

— Выходи за меня замуж, Карла… Сбежим с тобой в Мексику и там распишемся…

— Мы не можем пожениться просто так, — прошептала она, тщетно пытаясь разобраться в своих мыслях.

— Почему нет? — Его голос был тихим и вкрадчивым. — Мой самолет ждет нас. Нам ничего не стоит пересечь мексиканскую границу. И утром мы уже будем мужем и женой!

Выйти за него замуж! Стать его женой! Карла еще не успела прийти в себя от его объятий, как он снова начал целовать ее. Ласки Билла все больше возбуждали Карлу, и она вновь прижалась к нему, уже не пытаясь скрыть обуявшего ее желания.

Но вот Билл издал сдавленный гортанный стон. И Карла почувствовала, как он подхватил ее и понес из спальни в звездную темень ночи…

Потом Карла уже ничего не ощущала, ничего не помнила. Она пришла в себя в тот момент, когда самолет начал снижаться в кромешной темноте. Незнакомые запахи и звуки — это было все, что ей запомнилось от поездки в чужую страну. Пока ехали в такси, она дремала на плече Билла, ощущая на талии его руку.

Алкогольное опьянение еще не прошло, и все происходившее той ночью воспринималась ею точно во сне, в полудреме…

 

8

Карла была в церкви — это она тоже смутно помнила. В маленькой, простой церкви, где перед ней стоял священник, который произносил знакомые слова с незнакомым акцентом. Слова были понятны, и она почти автоматически, запинаясь, повторять их вслед за ним. Однако ей стало как-то не по себе, когда на ее талию властно легла мужская рука, а к губам прикоснулись горячие мужские губы.

— Билл, — сказала она, повернув голову к мужчине, который обнимал ее.

— Да, миссис Даррелл. Вас что-то беспокоит?

Карла поняла, что в ее жизни что-то произошло. Что-то уже было не так, как прежде. Но что? Фамилия. Изменилась ее фамилия!

Потом ей пришлось подписать какой-то документ. Буквы плясали перед глазами, когда она ставила подпись. На том же листе бумаги расписался и Билл.

Когда они вышли из церкви, он взял Карлу за руку и сказал:

— Все закончено. Отныне мы муж и жена.

Невероятно! — подумала Карла.

Когда они наконец-то добрались до крохотного аэропорта, выяснилось, что планы придется изменить.

— Синоптики обещают грозу, — сказал Билл новоиспеченной жене. — Придется переночевать в городе. Иного выхода нет. Едем! — И он быстро усадил ее в ту же машину, на которой они приехали в аэропорт.

Через полчаса такси снова затормозило на той же пыльной, слабо освещенной площади, где стояла маленькая белая церквушка, в которой они обвенчались.

В голове Карлы стали прокручиваться запомнившиеся картины: священник, алтарь, слова клятвы… В мозгу словно прояснилось, и, испуганно посмотрев на Билла, она спросила:

— Мы действительно поженились?

Мужчина сидел рядом с ней на заднем сиденье, сложив руки на коленях, и не глядел в ее сторону.

— Да, действительно, — подтвердил он. — Но мы тут же разведемся, как только вы поставите подпись на клочке бумаги, в которой будет означено, что вы отказываетесь от всех прав, переданных вам по завещанию моего деда.

От всех прав… В том числе и от права на опекунство двойняшек?.. Карла нахмурилась и, распахнув дверцу, решительно вылезла из такси. Она едва не упала, но Билл успел вовремя подать ей руку. Однако в его жесте не было нежности, успела заметить Карла. Совсем никакой нежности.

Она вспомнила, как этот мужчина обнимал и целовал ее в спальне, и как ей самой хотелось, чтобы их объятия не кончались… Карла издала тяжелый стон и обхватила руками голову. Как могла она допустить все это? Что на нее нашло вчера? И зачем только она пила?

— Обычно я не пью. Просто не переношу алкоголя. — Карлу знобило, и она была зла на себя за то, что так разоткровенничалась с ним.

— Неужели? — Бровь Билла выгнулась дугой.

И он еще смеет насмехаться над ней, черт бы его побрал! Карла в бессильной злобе сжала кулаки.

Тем временем они остановились у маленькой, невзрачной гостиницы. Билл открыл перед ней замызганную дверь. Сидевший в холле портье поднял на них сонные глаза и спросил по-испански:

— Что вам угодно, сеньоры?

— Два номера на ночь, — ответил Билл.

— Два? Извините, сеньор, у нас есть только один свободный номер. Остальные заняты.

Билл выругался и процедил сквозь зубы:

— Хорошо. Мы снимем его.

Портье вручил ему старомодный, тяжелый ключ и объяснил, как найти номер. Когда они остались вдвоем, Карла заявила:

— Я не собираюсь спать с вами в одной комнате. И неважно, женаты мы или нет!

— Не болтайте ерунду. Вам нечего меня опасаться: я не питаюсь объедками, оставшимися от других мужчин.

— Даже если среди них был ваш брат? — дерзко бросила она ему в лицо.

Он посмотрел на нее так, словно готов был разорвать в клочья. И Карла пожалела о своей несдержанности и язвительности.

— Я не останусь в одном номере с вами… — ледяным тоном повторила Карла и вдруг почувствовала, как ее мозг вновь заволокло туманом.

Правда, туман уже не был таким плотным, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы она забыла, о чем еще собиралась сказать. Снова обхватив голову руками, Карла прислонилась к стене. На нее навалилась страшная усталость, и она, казалось, готова была заснуть даже стоя.

Билл что-то раздраженно говорил ей, но Карле было все равно. Правда, она сделала попытку ответить, но звуки, вырвавшиеся из ее горла, мало походили на членораздельную речь. Сама Карла не узнавала свой голос. А затем почувствовала, как Билл подхватил ее и опустил на кровать, которая показалась ей мягкой и пушистой, как первый снег. И она тут же стала утопать в этом снегу, уже ничего не осознавая и не слыша…

Карла медленно приходила в себя. В ее жизни произошло что-то неладное, что-то отныне было не так, как прежде. Вот только — что? Она недоуменно огляделась и обнаружила, что находится в чужой постели и что на ней ничего, кроме нижнего белья, нет.

Повернув голову, она увидела лежащего рядом Билла. И в ту же секунду перед мысленным взором всплыли эпизоды ночного перелета, венчание в церкви, слова священника, говорившего с испанским акцентом…

Карла резко, будто ее толкнула в спину пружина, уселась в постели. Значит, они с Биллом сочетались законным браком! Но он женился на ней только потому, чтобы не допустить ее бракосочетания с Крисом и таким образом не потерять половину ранчо! А женившись на ней, он тем самым выполнил волю деда!

Но как она может быть женой человека, который, по сути дела, похитил ее и принудил к браку, воспользовавшись ее состоянием, который презирал и ненавидел ее так же, как и она его? Но ненавидит ли она Билла? Честна ли перед собой, утверждая это? Ведь всякий раз, когда он дотрагивался до нее, у Карлы возникало совсем иное чувство: в такие минуты она вовсе не презирала его, скорее, наоборот… Но это всего-навсего обыкновенная физиологическая реакция организма, которую не следует принимать в расчет…

Невольно Карла опять посмотрела на мужчину и заметила, что тот еще крепко спит. Так почему бы не воспользоваться моментом, не одеться и не сбежать от него? Ведь ничто не может остановит ее. И никто…

Карла осторожно пододвинулась к краю кровати. В тот же миг рука мужчины перехватила ее кисть и сонный голос произнес:

— Куда это вы направляетесь?

— В ванную. Я…

Она произнесла первую пришедшую в голову фразу. Белое кружево бюстгальтера едва прикрывало ее грудь, и, когда взгляд Билла скользнул по просвечивающим сквозь ажурную ткань соскам, щеки Карлы мгновенно вспыхнули, и она поспешно натянула простыню на полуобнаженное тело.

— Не разыгрывайте передо мной стеснительную девственницу, — ухмыльнулся Билл. — Ведь я знаю всю вашу подноготную, не забывайте об этом.

Плотно сжав губы, Карла промолчала. Но как же ей хотелось сказать, что Билл Даррелл совсем ее не знает! Впрочем, у нее не было абсолютно никакого желания вступать с ним в очередную перепалку. Карла выскользнула из постели, схватила со спинки стула свою одежду и скрылась за дверью ванной.

Билл, должно быть, раздел ее вчера перед сном, ибо сама она вряд ли была в состоянии совершить подобный подвиг. У него, по крайней мере, хватило порядочности оставить на ней трусики и бюстгальтер. Но с другой стороны, он мог бы уложить ее в постель, не раздевая вовсе.

Быстро приняв душ и одевшись, она поспешила обратно в комнату, но остановилась в дверях как вкопанная: Билл стоял около кровати совершенно голый и лениво почесывал волосатую грудь. Он ухмыльнулся, увидев ее замешательство:

— Что с вами, леди? Никогда не видели раздетого мужчину? Вам надо быть более осмотрительной при выборе партнера по постели.

Ей захотелось ударить его, запустить в него каким-нибудь тяжелым предметом. Однако инстинкт самосохранения предостерег от необдуманного поступка.

Карла понимала, что Билл хочет ее. Но это не вызвало у нее приятных эмоций. Она отвернулась и сдавленным голосом произнесла:

— Прошло уже часов восемь, как мы покинули ранчо. Там, наверное, уже забеспокоиться, куда мы исчезли.

— Да, пора нам вернуться домой.

Пока он был в ванной, Карла снова подумала: а не сбежать ли. Однако тут же решила, что это нереально. Она не имела ни малейшего представления о том, где находится, да и денег у нее не было. Нет, лучше уж сначала вернуться на ранчо.

Минутку, ведь он что-то говорил вчера о разводе… Карла нахмурилась, припоминая. Да-да, говорил о том, что сразу даст ей развод, как только она подпишет бумагу с отказом от всех прав на ранчо.

Карла чуть не расхохоталась, сообразив, насколько глупой, была вся эта затея с ее похищением. Если бы Билл знал, что она сама готова добровольно отказаться от завещанного, то не предпринимал бы никаких ненужных действий.

— И как же вы объясните на ранчо наше отсутствие? — спросила Билла «жена» через полчаса после того, как самолет взмыл в небо.

— Скажу, что мы покинули ранчо с одной-единственной целью — пожениться, — небрежно ответил он.

— Это самый скоропалительный брак, какой я только знаю, — заметила Карла. — Как только мы прилетим, я первым делом найду адвоката, который поможет мне освободиться из этого идиотского брачного капкана.

Билл ничего не ответил.

Когда они приземлились, к самолету сразу подъехал джип, за рулем которого сидел Пит. Встречая хозяина и английскую гостью у трапа, конюх оглядел их с нескрываемым любопытством.

— Уехав так неожиданно, без предупреждения, вы переполошили весь дом, — сказал он, когда Билл и Карла уселись в машину. — Девочки просто с ума посходили от тревоги за вас…

— Хватит болтать, Пит. Лучше следи за дорогой, — оборвал его Билл. — У нас выдалась бессонная ночь.

Последние слова Билла вызвали у Карлы самые неожиданные интимные картины, от которых ее даже бросило в жар. Почти наверняка Пит теперь решит, что они сбежали в Мексику только для того, чтобы предаваться любовным утехам вдали от любопытных глаз обитателей ранчо. Так или иначе она все равно не смогла бы разубедить его.

Пит подрулил к дому. Билл вышел из джипа первым и, открыв дверцу, подал руку своей спутнице. Но та с негодованием отвергла помощь.

— Наконец-то! Где же вы пропадали? — воскликнула Энни, подбегая к ним, по пятам за сестренкой следовала Мэри.

— Мы решили, что вы полетели в Сан-Антонио… — Мэри не закончила фразу и оглянулась на мужчину, которого появился в проеме входной двери.

Карла так и обмерла, увидев Криса, глядящего на нее с нескрываемым презрением.

— Мы позвонили вашему знакомому, потому что подумали: вдруг вы поехали к нему? — стала объяснять Энни, переводя взгляд то с Карлы на Билла, то с Билла на Карлу. — Но он сказал, что вас у него не было, и нанял самолет, чтобы прилететь сюда.

— Карла! Что все это значит, черт подери? — бросился к девушке Крис и схватил ее за руку.

В тот же миг перед ним словно по волшебству вырос Билл, который зло прошипел:

— Уберите руки от моей жены! Или, может, мне помочь вам сделать это?

Его слова подействовали на Криса как ледяной душ. Все замерли и тотчас уставились на Карлу.

Близнецы очнулись первыми. Они кинулись к ней, обняли и наперебой затараторили:

— Вы добились этого!.. Вы победили!.. Вы влюбили в себя дядю Билла!.. Я знала, что вам это удастся!..

Самый большой энтузиазм выражала Энни. Эмоции ее сестренки были более сдержанными, но радость, которую та испытывала, говорила сама за себя.

Появившаяся в дверях Маргарита расплылась в довольной улыбке, хотя и не произнесла ни слова.

Молчал и Крис. Он уставился на Карлу, будто видел ее впервые, в то время как Билл продолжал стоять подле нее, исполняя роль счастливого и грозного супруга. Если бы только кто-нибудь из присутствующих знал всю правду о наших отношениях! — с грустью думала Карла. Ей хотелось во всеуслышание заявить, что их брак — фарс чистой воды, что Билл женился на ней только из-за жадности и от злости. Однако слова не шли с языка.

Тем временем Крис отдернул руку. Вот сейчас он уйдет, уйдет навсегда, понимала Карла. И больше они никогда не встретятся!

— Ты на редкость глупа, Карла, — сказал Крис, с жалостью и презрением глядя на нее. — Этот человек женился на тебе лишь потому, что хочет остаться полновластным хозяином ранчо.

Крис мог бы и не напоминать ей то, что она и без него хорошо знала. Стоявший рядом с ней Билл с самодовольной ухмылкой произнес, обращаясь к Карле:

— Теперь этот джентльмен потерян для вас, леди. Он понял, что вы уступили тому, кто поставил на карту более крупную сумму.

Хотя Карле очень хотелось выплеснуть на Билла всю скопившуюся в ней неприязнь и ярость, она сдержалась и ничего не сказала в ответ. Лучшей защитой от его наглости послужит мое полное равнодушие к нему, решила она. Развернувшись, Карла направилась в дом в сопровождении сестричек, наперебой засыпавших ее вопросами.

— Детки, оставьте ее в покое, — сказала Маргарита. И тут же мягко упрекнула Карлу: — Надо же! Сбежать с мужчиной и посреди ночи выйти за него замуж! Это нечто неслыханное…

— Зато как романтично! — перебила домоправительницу Энни и мечтательно уставилась куда-то вдаль. — Дядя Билл, должно быть, по-настоящему влюбился в вас, Карла.

Что она могла ответить на это?

В гостиной девушка обессиленно опустилась в кресло и с благодарностью приняла из рук Маргариты предложенную чашечку кофе. От еды Карла отказалась.

— Так вы похудеете, чего доброго, — неодобрительно заметила домоправительница, качая головой. — Биллу следовало бы выбрать для женитьбы более подходящее время, чтобы устроить настоящий медовый месяц. Он мог бы свозить вас, к примеру, в Венецию или Ниццу…

Почему все в доме решили, что они с Биллом женились по любви? Разве не видно, что между ними нет и намека на это чувство? Разумеется, девочек еще можно понять: после смерти родителей им очень хотелось жить в настоящей семье. Но ведь Маргарита — взрослая, умудренная жизненным опытом женщина. Уж она-то могла бы заметить, что в глазах Билла не зажигается ни единой любовной искорки, когда он смотрит на нее!

Карла неожиданно почувствовала страшную усталость. Ей хотелось сейчас только одного: уединиться в своей комнате и заснуть. Но как сделать это, когда рядом весело щебечут счастливые девочки, а Маргарита прикидывает, как лучше организовать пикник с барбекю, чтобы отпраздновать их женитьбу?

Нет уж, пусть всем этим займется Билл, думала Карла, прикладывая ладонь к кружившейся голове.

Во рту у Карлы пересохло, а при одном только воспоминании о выпитом алкоголе ее опять начало мутить. Биллу удалось женить меня на себе, хотя я не хотела выходить за него замуж. Такой брак не может быть прочным, все равно он скоро развалится, утешала она себя. Надо постараться расторгнуть его при первой же возможности. Одна из них — вернуть Биллу завещанное ей Томом. Тогда он вряд ли станет удерживать ее около себя.

Слава богу, Билл ушел из дома по делам, требующим немедленного разрешения. У Карлы по-прежнему не было аппетита, она отказалась от ланча и поднялась в свою комнату, где уснула, едва ее голова коснулась подушки.

Маргарита строго-настрого запретила близнецам беспокоить ее. Теперь, когда они с Биллом поженились, домоправительница стала относиться к ней по-иному. Первоначальное неприятие и последующее терпимое отношение к гостье сменилось почти материнской заботой…

Ее разбудили близнецы. По их словам, она проспала несколько часов кряду, и теперь уже пора было ужинать. Когда все втроем вошли в столовую, Мэри сообщила, что дядя Билл вернулся и куда-то звонит.

Билл… Карла слегка вздрогнула. Ее муж, но только на бумаге. Не муж, а одно название… Ее охватила паника. Почему она проспала полдня? Почему не связалась с адвокатом и не занялась юридическим оформлением расторжения нежеланного брака?

По ее телу пробежал озноб. Билл — безжалостный, жестокий человек, который добивается своего, несмотря ни на что. Который всегда готов всячески унизить ее…

Карла поднялась к себе и открыла дверь в небольшую гостиную. Личные вещи, которые она оставила на письменном столе, исчезли. С чувством тревоги Карла вошла в спальню. В комнате царил идеальный порядок, безукоризненная чистота — и тоже не было ни одной ее вещи! Что за чертовщина? Она открыла шкаф — тот оказался пустым…

Услышав позади себя легкий скрип открываемой двери, Карла резко обернулась и увидела Билла. Он стоял, сложив на груди руки, и наблюдал за ее действиями.

— Где все мои вещи? — спросила она.

— А где, вы думаете, они могут быть? В моей комнате, естественно. Маргарита перенесла их туда после обеда.

На мгновение Карла лишилась дара речи. Она уставилась на Билла, пытаясь осмыслить услышанное. Этого не могло быть! Маргарита никогда бы… С другой стороны, для домоправительницы они были обычной супружеской четой.

— Она с таким же успехом может вернуть их обратно. — Карла едва узнавала свой голос. — Я ни за что не стану жить с вами в одной комнате!

— Вы, кажется, забыли об одном обстоятельстве. — Билл взглянул на нее с ухмылкой. — Девочки, да и, судя по всему, все остальные обитатели дома, полагают, что мы безумно любим друг друга.

— Моей вины в этом нет! — резко ответила Карла.

— Нет?

Ее так и передернуло от вопроса, заданного ехидным тоном.

— Нет! — твердо повторила она.

— Тогда как вы объясните некоторые высказывания в ваш адрес, которое все слышали сегодня утром из уст Энни? — Его брови вопросительно поднялись, и Карла почувствовала, что краснеет.

— Все было не так, как вы себе представляете. Просто Мэри и Энни…

Но как объяснить, что именно девочки, опасаясь его женитьбы на Арабелле, предложили ей, Карле, сделать так, чтобы все подумали, будто он влюблен в нее?

Вместо объяснений с ее губ опять сорвалось:

— Я не собираюсь делить с вами спальню! Неужели, — добавила она, — ранчо так много значит для вас, что вы готовы заключить брак с женщиной, которую откровенно презираете?

— Да, готов, — ответил Билл. — Но для меня важно не само богатство и связанные с ним преимущества. Для меня гораздо ценнее эта земля и люди, которые работают на ней, борются за нее, а не мои сугубо личные чувства и предпочтения. И я считаю своим первейшим долгом сохранить эту землю как нечто целое и неделимое и передать своим потомкам.

— Но ведь у вас нет сына, — напомнила ему Карла.

Билл нахмурился и взглянул на нее так, будто увидел впервые.

— Племянницы выйдут замуж, у них родятся дети, — сказал он. — Сыновья или дочери — не имеет значения.

Ей показалось странным, что Билл не завел речь о собственном ребенке, о том, что он сделает все возможное, чтобы заиметь его. Неужели этот мужчина действительно так любил мать племянниц, что не мог допустить даже мысли о том, что его малыш родится от другой женщины? В представлении Карлы это никак не вязалось с характером человека, который оказался способным похитить ее и, по сути дела, насильно женить на себе…

Неожиданно дверь отворилась, и в гостиную вошла Маргарита.

— Ах вот вы где! — воскликнула домоправительница и повернулась к Карле. — Я перенесла все ваши вещи в комнату Билла… У вас осталось до ужина всего десять минут.

Наконец-то у нее появился шанс рассказать правду, вывести Билла на чистую воду и таким образом покончить с фарсом. Но вместо этого она почему-то промолчала.

— Пойдемте, я покажу вам спальню, — сказал Билл, когда Маргарита ушла.

Его комната располагалась в самом конце коридора. При ней не было гостиной, зато она поражала огромными размерами и массивной старинной мебелью резного дерева.

На широченной кровати, украшенной искусно выстеганным одеялом, вполне могли разместиться четверо взрослых. Скользнув взглядом по одеялу, Карла тут же отвернулась, почувствовав, как напряглись мышцы в низу живота.

 

9

Во время ужина Карла сидела за столом как на иголках, украдкой поглядывая на Билла и стараясь казаться веселой и всем довольной.

Когда Билл сказал, что его ждут дела и ему пора идти, она с облегчением вздохнула. Пока он будет работать в своем кабинете, ей удастся прошмыгнуть в комнату и заснуть еще до его прихода.

После того как девочки ушли спать, Карла принялась листать журнал, с нетерпением ожидая момента, когда ей можно будет подняться наверх, не нарушая правил приличия. Наконец часы пробили десять. Пора, решила Карла и, отложив журнал, направилась к лестнице.

В спальне она отыскала свою ночную рубашку и прошла в ванную. Огромная ванна, наполовину утопленная в пол, потрясла ее воображение: она была так просторна, что в ней могли легко разместиться двое… Во рту пересохло, а пульс участился, едва Карла представила себе Билла, занимающегося любовью с незнакомой ей женщиной, причем женщина настолько предается страсти, что не замечает, как вода выплескивает пол… И эта женщина — мать близнецов? А может, и не только она? Интересно, сколько всего любовниц было у Билла Даррелла?.. Нет, ей не следует забивать голову подобными мыслями!

Карла быстро приняла душ, вытерлась и надела ночную рубашку. Вернувшись в спальню, она в нерешительности остановилась у двери и посмотрела на кровать. Хотя на таком ложе и вдвоем не было бы тесно, она боялась, да и не хотела делить его с Биллом.

Не хотела? — спросила себя Карла, стараясь не обращать внимания на легкий озноб какого-то сексуального предвкушения, который вдруг охватил ее с головы до пят. Что с ней опять творится? Как она может чувствовать влечение к человеку, которого должна презирать и ненавидеть?

В отчаянии Карла оглядела спальню, надеясь обнаружить хоть какой-то уголок, укромное местечко, где ей удалось бы провести ночь в относительной безопасности. Неожиданно взгляд остановился на двери гардеробной. Она могла бы расположиться там!.. Конечно, не бог весть как удобно, но это лучше, чем делить ложе с Биллом.

Через несколько минут ей удалось втиснуть в гардеробную тяжелое кресло. Ничего другого, на чем можно было бы провести ночь, в спальне не нашлось. Пока она тащила кресло, руки от непривычной физической нагрузки разболелись. А мысль о том, что в любое мгновение в спальню мог войти Билл и застать ее за столь странным занятием, заставляло сердце биться с такой силой, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди.

Карла не имела представления, где у Билла хранились постельные принадлежности, поэтому взяла с кровати подушку, а в ванной нашла большое махровое полотенце и, накрывшись им вместо одеяла, свернулась в кресле калачиком. Порядком вымотавшись за день, Карла мгновенно уснула.

Она не слышала, как час спустя открылась дверь, и не видела, как замер и напрягся Билл, когда его взгляд наткнулся на пустую кровать. Зато почувствовала, как чьи-то сильные руки подняли ее с импровизированного ложа, и она, повинуясь неосознанному, но властному инстинкту прильнула к мускулистой мужской груди.

Уложив ее в постель, Билл с минуту смотрел на спящую Карлу, стараясь понять, почему она вызывает в нем такое сильное желание. В его жизни были и другие женщины, но ни одна не притягивала так, как эта. Почему?..

Хотя кровать была мягкой и удобной, Карла спала неспокойно: ворочалась, вытягивала руки, будто что-то искала, пока ее ладони не коснулись мужской груди. Знакомое тепло подсознательно ассоциировалось у нее с чем-то надежным, защищающим, и Карла успокоилась, а ее дыхание стало глубоким и ровным.

Но вдруг в мирные сновидения девушки ворвался кошмар. Некое безымянное, злобное существо гналось за ней, готовое вот-вот наброситься и разорвать на части. Карла вскрикнула… и проснулась. Ее крик разбудил Билла.

— Что случилось? — встревоженно спросил он.

Карла, снова придя в ужас уже наяву, инстинктивно отпрянула от мужчины. Но пальцы Билла перехватили ее кисть, так что она не могла даже пошевелить рукой.

— Пустите меня! — потребовала Карла. — Если вы думаете, что я делю с вами постель…

Циничная и жестокая улыбка, скривившая его губы, заставила Карлу умолкнуть на полуслове. Она вся сжалось от страха.

— А разве не делите? Тогда как объяснить тот факт, что всего час назад, когда я переносил вас сюда из гардеробной, вы старались прижаться ко мне как можно сильнее?

— Неправда!

Ее восклицание было похоже на отчаянный стон. В следующую секунду Билл потянул другую руку по направлению к ней, и Карла испуганно замерла. Но он всего лишь включил ночник.

— Правда, — спокойно возразил он и, приподняв двумя пальцами подбородок Карлы, повернул ее лицо так, чтобы их взгляды встретились.

В свете лампы его кожа отливала золотом. Вдруг дыхание Билла участилось, грудь стала резко подниматься и опускаться, в глазах вспыхнули злые искорки. Карла мгновенно ощутила себя жертвой, загипнотизированной безжалостным хищником.

— Вы… лжете, — прошептала она дрожащим голосом.

Билл перевел взгляд с девушки на тумбочку, на которой лежал ворох смятых долларовых бумажек, и произнес:

— Здесь вполне достаточно для того, чтобы вы сейчас не просто отдались мне, а стали умолять, чтобы я овладел вами.

От ужаса у Карлы перехватило дыхание, и она с трудом выговорила лишь одно слово:

— Нет…

Казалось, какая-то неведомая, злая сила ввергала ее в череду кошмаров, один страшнее другого. И конца им не было видно…

— Я заставлю вас сказать «да»! — раздался разъяренный голос. — Докажу, что вы стоите ровно столько, сколько я вам заплатил… Скажите, Карла, вы когда-нибудь отдавались мужчине ради удовольствия, а не за деньги?

Билл разжал пальцы и начал нежно поглаживать кожу на ее онемевшем запястье. Его движения гипнотизировали: тело Карлы стало понемногу расслабляться. Цель, которую этот человек преследовал и которую выдавал блеск его глаз, приводила Карлу в ужас, однако она знала, что пути назад нет.

— Прежде чем закончится эта ночь, я заставлю вас испытать муки желания и жажду страсти. — Билл придвинулся к ней, и его горячие губы коснулись нежной женской шеи. — Точно так же, как вы заставляете страдать меня…

О, если бы он только знал, как его слова будоражили Карлу, какие картины вызывали в ее воображении! Одно лишь прикосновение его губ рождало в ней ощущение блаженства. Карла собралась было попросить его замолчать, но из горла вырвался лишь тихий стон. Этот стон послужил ему как бы сигналом к следующему шагу — и его губы скользнули от шеи к вырезу ночной рубашкой.

Затем одним движением он стянул с ее плеч рубашку, и его взору предстали изумительной красоты груди. Карла тут же испытала чувство стыда, и одновременно сладостный озноб во всем теле превратил ее соски в упругие коралловые бусинки.

— Да, — услышала Карла приглушенный шепот, — я всегда думал, что вы именно такая — нежная, как шелк. — Его пальцы едва касались напрягшихся сосков, а она вся трепетала, и каждая клеточка ее тела наполнялась неизъяснимым блаженством. — Вы так реагируете на ласки мужчины… которого не хотите, — произнес Билл. — Но что здесь странного, ведь, в конце концов, у вас никогда и не было мужчин, которых бы вы хотели, не правда ли, Карла? Потому что вам были нужны только их деньги!

Карла оскорбленно вскрикнула и попыталась отпрянуть. Но Билл оказался проворнее: он обнял ее и прижал к своей груди. В тисках его рук Карла чуть было не задохнулась. Однако по мере того как ее грудь все сильнее прижимались к его груди, она начала испытывать какое-то странное, все возрастающее удовольствие.

А когда Билл взял в рот сначала один напрягшийся сосок, затем другой, Карла целиком и полностью оказалась в его власти. Она уже и не помышляла о сопротивлении.

В приглушенном свете лампы их тела сплелись в неистовом объятии. Темно-рыжие волосы Карлы языками пламени разметались по подушке. Смуглая с золотым отливом кожа Билла контрастировала с ослепительной белизной женской тела.

Невзирая на доводы рассудка, Карла могла сейчас лишь прижиматься к Биллу, отдаваясь во власть тех эмоций, которые будили в ней интимные прикосновения его рук, губ, языка. Ее бил сладостный озноб, она была не в состоянии постичь всю глубину, всю безмерность переживаний, рождавшихся в ней.

Глаза Карлы были закрыты, и она не видела, как Билл нахмурился, уловив дрожь в ее теле. Реакция на ласки сбила его с толку. Он ждал от нее совсем других проявлений чувств. И теперь был почти готов поверить, что еще ни один мужчина не обладал ею… Да нет, просто девица оказалась гораздо более искусной актрисой, чем я предполагал, с горечью решил Билл. И неожиданно отшвырнул ее от себя с такой силой, что Карла чуть не упала с кровати.

Девушка в испуге открыла глаза и недоуменно уставилась на Билла.

— Итак, — услышала она резкий голос, — вы все еще будете утверждать, что не хотите делить со мной постель? Что вы…

Карла закрыла уши ладонями и в отчаянии затрясла головой. К горлу подступил комок, на глаза навернулись слезы… Она чувствовала себя так, словно ей нанесли удар самым подлым образом, из-за угла. Уничтожили не только морально, но и физически. Ей хотелось сию же минуту провалиться сквозь землю, забиться в какую-нибудь дыру и умереть.

Ей хотелось… снова оказаться в объятиях Билла, чувствовать, как его пальцы и губы вновь ласкают ее. Она всем сердцем жаждала, чтобы между ними возникла самая интимная близость, какая только бывает на свете. Чтобы он полюбил ее, полюбил по-настоящему…

Билл оказался настолько «сострадательным», что позволил ей свернуться калачиком на самом краю кровати. Когда он выключил лампу, Карла издала судорожный вздох и чуточку расслабилась. Теперь он уже не прикоснется к ней. Но она знала, что не стала бы сопротивляться, если бы он опять заключил ее в объятия. Щеки Карлы горели от стыда, а тело изнывало от мучительного желания, которое никогда не будет удовлетворено…

— О боже, я мог бы… — раздался в темноте голос Билла, исполненный откровенного презрения к самому себе. Он осекся, а затем сделал новый выпад в сторону несчастной Карлы: — Кажется, я начинаю понимать, каким образом вам удается удерживать в своих коготках ваши жертвы. Сегодня, леди, вы великолепно продемонстрировали акт перевоплощения. Вы разыграли из себя…

Нет, с меня хватит! Так дольше продолжаться не может, решила Карла. Она резко повернулась к нему, и в лунном свете Билл заметил, что затвердевшие соски по-прежнему проступают сквозь тонкую ткань ночной рубашки.

— Я ничего и никого не разыгрываю! — бросила она ему в лицо. — Я…

— Как? Вы лишали других клиентов удовольствия видеть такое же представление, какое только что устроили для меня? — Глаза Билла зло сверкнули. — Зря. Я знаю мужчин, которые отдали бы миллионы за столь утонченную игру, «неподдельную» реакцию на ласки, какую вы продемонстрировали только что. Ведь в конце концов для такой женщины, как вы, все мы, мужчины, одинаковы, не так ли, леди? Интересно, о ком или о чем вы грезите, когда закрываете глаза на ложе любви? О своем первом любовнике? Или о банковском счете?

Напряжение, сковавшее тело Карлы, передалось и ему. На Билла нахлынуло чувство опустошенности и отчаяния. Больше он уже не винил деда в том, что тот сделал. Ведь он же сам…

Билл усилием воли отогнал возникшую было мысль, которая по-новому объясняла происшедшее. Ему хотелось выбросить из головы женщину, лежавшую рядом с ним в кровати, и забыть все, что было связано с ней…

После того как дыхание Билла стало глубоким и ровным — признак крепкого сна, Карла еще долго лежала с открытыми глазами. Она понимала, что не сможет больше оставаться здесь, и тщетно пыталась найти способ покинуть ранчо. Их союз был неестественным, насильственным, и ей надо было во что бы то ни стало разрушить его.

А ведь она даже не пыталась разубедить Билла не заключать брак!.. Не пыталась, потому что втайне стремилась к этому. Карла поняла это только теперь. Ей не хотелось разубеждать его по той простой причине, что она… любила его!

— Нет, — прошептала Карла в тишине спальни.

В горле у нее пересохло, в заплаканных глазах не проходила резь, а возбужденный мозг восставал против того, что подсказывало сердце. Как можно любить его? Как вообще может женщина любить мужчину, если он относится к ней так, как Билл? Ведь он считает ее ни больше ни меньше как проституткой…

Карла попыталась отогнать эту мысль или найти какое-то логическое объяснение своему чувству. Но у нее ничего не получалось.

В эти предутренние часы Карла осталась как бы наедине с собой и не могла укрыться от безжалостной правды. Да, она влюбилась в Билла Даррелла. Но как это произошло? Когда? Почему? На все эти вопросы у нее не было ответов. Карла знала только, что, когда Билл смотрел на нее или дотрагивался, с ней начинало происходить нечто странное, она словно теряла рассудок.

Нет, ни за что нельзя оставаться на ранчо, потому что здесь она забудет о гордости, будет постоянно рваться к нему душой и телом. И постепенно все сведется к тому, что ей придется день и ночь ждать, когда он соизволит прийти к ней, чтобы излить свой гнев или удовлетворить мужскую физическую потребность. Даже если бы этой ночью Билл узнал, что она девственница, а не развратная шлюха, это не изменило бы его отношения к ней.

Билл женился на ней из-за завещания деда. Значит, она поступит так, как намеревалась поступить изначально: уедет в Англию и попросит адвоката составить документ, на основании которого можно будет отказаться от доли наследства, завещанной ей Томом.

Итак, она должна покинуть ранчо, сбежать из Техаса. Но каким образом?

Карла открыла глаза. Однако прошло еще несколько минут, прежде чем она восстановила в памяти события минувшей ночи. Она настолько привыкла отвергать свои чувства, прятаться от них, что поначалу почти уверила себя, будто произошло какое-то недоразумение, и о ее любви к Биллу не могло быть и речи. Но когда Карла еще раз разложила все по полочкам, ей пришлось смириться с неумолимой правдой: да, она действительно влюбилась в Билла Даррелла и сочеталась с ним законным браком, потому что подсознательно надеялась на чудо: а вдруг и он любит ее?

Карла выбралась из постели и поспешила надеть на себя первое, что попалось под руку. Когда она вошла в столовую, Маргарита окинула ее несколько озабоченным взглядом, но Карла была слишком занята собственными мыслями, чтобы заметить настороженность домоправительницы.

Девочки приветствовали ее радостным щебетанием:

— А-а, вы опоздали!.. А Дядя Билл уже возится со скотиной… Вы пойдете к нему?

Карла отрицательно покачала головой.

— Когда я выходила утром покормить нашу телочку, — сказала Энни, — Пит полировал вашу машину. Вы собираетесь когда-нибудь прокатиться на ней?

Ее автомобиль! Ведь она совсем забыла про «феррари»… На нем можно было бы добраться до аэропорта, а затем сесть в самолет и вернуться в Лондон.

Надо же! Она не могла заснуть чуть ли не до рассвета, ломая голову над тем, как покинуть ранчо незамеченной, и ни разу не вспомнила про дорогую игрушку.

— Конечно, собираюсь, — ответила Карла сестричкам. — Наверное, я даже опробую ее сегодня. — Она старалась говорить небрежным тоном, чтобы ничем не выдать плана побега.

— Вот здорово! Можно нам прокатиться с вами? — спросила Мэри.

— Только не сегодня, девочки. Мне нужно сначала почувствовать машину, услышать, как бьется ее сердце — мотор, а уж потом брать пассажиров.

Она ужаснулась легкости, с какой из ее уст вылетели лживые слова. Для нее это явилось еще одним свидетельством того, что человек способен идти на сделку с совестью, когда его принуждают к этому обстоятельства.

После завтрака Карла начала действовать по тщательно продуманной схеме. Пока близнецы катались верхом, она упаковала чемоданы. А когда Маргарита занялась своими делами в кухне, незаметно отнесла их в гараж и уложила в багажник «феррари».

К счастью, около гаража никого не оказалось, но все равно ее трясло от страха, когда она запирала багажник и шла обратно к дому. Карла решила выехать сразу после обеда. Тогда ее хватятся только во время ужина, когда она уже будет в Сан-Антонио, а возможно, даже и на борту самолета.

Да, скоро она вернется дома! К себе домой… Но почему же заветное слово звучит для нее так печально? Почему она чувствует себя одинокой и несчастной, когда начинает думать о бегстве из Штатов?.. Потому что она убегала от человека, которого любила.

 

10

Даже кондиционер, работающий на полную мощность, не спасал от зноя. Казалось, под безжалостными лучами полуденного солнца плавилось все вокруг.

Но не только жара заставляла сердце Карлы неистово биться. Страх и мрачные предчувствия одолевали девушку. Она вытерла потную руку о юбку и снова положила ее на руль.

Карла не имела никакого представления о том, сколько еще миль оставалось до Сан-Антонио. Она ехала уже больше двух часов, но впереди не было видно никаких признаков городской застройки… Зато, по крайней мере, ей удалось улизнуть из дома без помех.

До аэропорта было больше трехсот миль, но горючего ей хватит — это уж точно. Еще немного, и она минует ограждения на границе ранчо Дарреллов — не только зримый и осязаемый, но и своего рода психологический барьер. Поскорее бы, подумала Карла и сильнее нажала на педаль газа.

Вдруг откуда ни возьмись на дорогу перед автомобилем выскочил кролик. Карла инстинктивно надавила на тормоз — и машину, мчавшуюся на приличной скорости, мгновенно занесло. Карла ударилась головой о мягкую обивку крыши «феррари» и выпустила из рук руль. Не управляемый никем автомобиль понесся по придорожным ухабам.

Когда впереди неожиданной появился — будто вырос из-под земли — огромный валун, Карла вскрикнула. Раздался ужасающий скрежет металла, «феррари» словно встал на дыбы, двигатель перестал работать, и машина, слегка соскользнув с валуна, замерла в самом нелепом положении.

Отстегнув ремень безопасности, Карла с трудом выбралась наружу и остановилась, как вкопанная. Капот «феррари» был безнадежно изуродован при столкновении, и ничто не могло заставить машину сдвинуться с места. Это было ясно даже не специалисту.

Первая мысль Карлы была о ловушке: аварию подстроил Билл, и теперь ей от него никуда не деться. Затем, когда первоначальное паническое настроение улеглось, пришла другая, более мрачная мысль: здесь, на раскаленной безлюдной равнине, она может умереть от голода и жажды, и ее останки обнаружат очень даже не скоро.

Между тем прошло уже несколько часов с того момента, как она покинула ранчо… За это время чувствительная кожа Карлы успела порядком «поджариться». Она облизнула пересохшие губы, и до нее только сейчас дошло, насколько глуп был весь план побега. Может быть, ей следует пойти пешком? Но куда? Назад, к дому? Тогда ей придется отмахать больше ста миль! Такой нагрузки она ни за что не выдержит.

Нет, лучше уж остаться здесь в надежде, что кто-нибудь, проезжая по дороге, наткнется на нее.

Карла залезла обратно в автомобиль и свернулась калачиком на заднем сиденье. Кондиционер не работал, и скоро в машине уже стояла нестерпимая духота. Но такая же духота была и снаружи.

У Карлы возникло такое чувство, будто она опьянела. Ей хотелось закрыть глаза и заснуть, но какой-то колокольчик в мозгу предупредительно позванивал: нельзя, нельзя… В какую-то минуту ей показалось, что раздался гудок автомобиля. Но когда она взглянула в окно, то не обнаружила ничего, кроме бескрайней равнины и безоблачного голубого неба над головой.

Жара разморила ее, словно вытянула из нее все силы, и Карла погрузилась в полудрему. Но вдруг очнулась, и пересохшими губами прошептали:

— Билл…

— Что за игру вы затеяли, черт бы вас побрал?

Карла приподнялась и недоуменно заморгала, не в силах поверить, что перед ней не призрак, а настоящий, живой Билл. Около искореженного «феррари» стоял знакомый микроавтобус, но она даже не слышала, как он подъехал. Билл открыл дверцу, подхватил Карлу под мышки и чуть ли не волоком вытащил из автомобиля.

— Глупая девчонка! — встряхнул он ее. — Разве вам не понятно, что вы могли погибнуть?

— Тогда почему вы не позволили мне сделать это?

Язвительные слова вылетели прежде, чем она успела прикусить язык, и в тот же миг на глаза Карлы навернулись слезы, и ее затрясло, как в лихорадке.

Когда Билл отпустил Карлу, та отвернулась и хотела было отойти в сторону, но тут же споткнулась и едва не упала — ногу свело судорогой из-за неудобной позы, в которой она дремала в машине. Билл выругался, снова подхватил ее под мышки и повел к микроавтобусу. Усадив Карлу на переднее сиденье, он захлопнул за ней дверцу, затем вернулся к «феррари», открыл багажник и вытащил чемоданы.

Лишь когда Билл нажал на стартер, Карла сообразила, что они отъезжают.

— А моя машина? — воскликнула она.

— Я пришлю кого-нибудь за ней… Неужели вы настолько пустоголовы? — Его голос звучал резко и раздраженно. — Неужели здравый смысл не подсказал вам, что…

И осекся, почувствовав, как она задрожала. Они сидели так близко друг к другу, что любые, даже самые малейшие движения ее тела немедленно передавались ему.

— Я… я хочу пить, — глухим голосом произнесла она.

Билл опять выругался, остановил машину, достал откуда-то из-за спинки сиденья фляжку и протянул ей.

— Пейте медленно, небольшими глотками, — посоветовал он. — Хотя вы находились под солнцем не так долго, чтобы наступило обезвоживание организма, однако, если будете пить слишком быстро, вас может стошнить.

Билл вырулил на дорогу, но повел микроавтобус не в сторону ранчо, а в противоположном направлении.

— Куда вы меня везете?

— Не туда, куда вы мчались как угорелая. — Он ухмыльнулся. — Нам надо поговорить, прежде чем я отпущу вас на все четыре стороны.

— Нам не о чем говорить, — неуверенно возразила Карла. — Я собираюсь отказаться от наследства, завещанного мне Томом. И… и я должна уехать из Техаса.

Тотчас она пожалела о сказанном, но было уже поздно. Билл резко нажал на тормоз, машина, взвизгнув шинами, остановился.

— Карла…

— Билл…

Они заговорили одновременно и также одновременно замолчали. Затем Билл неожиданно спокойно произнес:

— Меня не волнует, сколько мужчин ты познала до меня. Но отныне других не будет. Буду только один я… Карла, я не могу отпустить тебя. Останься со мной… Я люблю тебя. — Он произнес эти слова просто, не акцентируя их и при этом глядя прямо в глаза девушке. — Я пытался убедить себя, что это глупо, что мужчине надо простоять час под холодным душем, прежде чем решать, стоит ли ему связываться с… Неважно. Ничто не имеет значения, все отодвигается на второй план, когда приходит любовь. Останься со мной, Карла. Мы могли бы начать все с чистого листа, забыть о прошлом…

Билл любит ее! Невообразимая, до боли сильная радость обуяла Карлу. Она заглянула ему в глаза, стараясь отыскать в них признаки фальши, лжи, признаки того, что ее лишь искусно загоняют в ловушку. Но нет, Карла увидела лишь затаившийся страх, боль и напряженное ожидание ответа.

— Билл, я должна кое-что сказать тебе, — начала она мягким голосом, но он тут же прервал ее:

— Нет! Не надо никаких исповедей. — Билл схватил ее за руки и так крепко сжал их, что она чуть не вскрикнула от боли. — Только ты и я, и наша жизнь с чистого листа. Скажи же, Карла… скажи, что останешься со мной.

Ей так много нужно было открыть ему, столько вещей объяснить! Но, похоже, сейчас этот человек хотел услышать от нее только один короткий ответ, только одно слово, и Карла не стала медлить.

— Да, я останусь, — произнесла она тихим, нежным голосом.

Карла не знала, какой могла бы быть его реакция на ее ответ, но в любом случае не ожидала того, что он сделал: просто нажал опять на стартер и, не проронив ни слова, крутанул руль.

— Мы не туда едем, — робко сказала она несколько минут спустя.

— Нет, туда, — ответил Билл и снова замолчал.

И только когда, проехав миль шесть, он свернул с основной дороги, Карла услышала лаконичное пояснение:

— Тут неподалеку есть хижина, где я проводил ночи, когда был еще мальчишкой. В ней до сих пор иногда ночуют рабочие, приводящие в порядок ограждения ранчо…

Но он не объяснил, почему вез ее именно туда, и вновь погрузился в молчание.

Хижина оказалась несколько больше, чем Карла себе представляла. И первое, что поразило девушку, была абсолютная тишина, которая обступила их со всех сторон сразу, как только Билл выключил двигатель. Когда она, выбравшись с его помощью из микроавтобуса, ступила на землю, их тела соприкоснулись, и Карла ощутила четкий, размеренный стук сердца Билла. И почему-то в этот момент ей сразу пришло на ум то, о чем она должна была ему сказать. И Карла сказала:

— Билл, ты говоришь, что любишь меня. Но Арабелла рассказывала мне, что ты… любил мать близнецов, что вы с ней собирались сбежать и…

— Неправда, — прервал ее Билл. — Об этом Арабелла услышала от Рейчел, которая хотела поссорить нас. — Он нахмурился. — Мой дед никогда не хотел, чтобы Дэйв и Рейчел поженились. Он делал все возможное, чтобы предотвратить этот брак. Дед называл Рейчел авантюристкой, вымогательницей, и был прав. Эта женщина никогда никого не любила, кроме себя. Из сугубо эгоистических побуждений она пыталась столкнуть Дэйва со мной. И постоянно грозилась покинуть ранчо. Когда наконец Рейчел в самом деле сбежала, Дэйв бросился за ней… и оба погибли.

— А Арабелла?

— Она была нашей ближайшей соседкой, — ответил Билл. — Когда-то я думал, что мы поженимся. Но, как и Рейчел, ее больше интересовали имя и деньги Дарреллов, а не мужчина, который обладал и тем и другим.

Наступила пауза. И пока они молчали, Карла попыталась кое-что уяснить для себя. В какой-то степени ей стало понятнее, почему Билл отнес ее к разряду наихудших женщин и был склонен верить, что она скроена по образу и подобию Рейчел и Арабеллы.

— Но… ведь я спала с твоим дедом, и тем не менее ты утверждаешь, что любишь меня? — сказала наконец Карла.

Он резко покачал головой, тяжело вздохнул и хриплым голосом произнес:

— О боже, неужели ты думаешь, я сам не мучил себя этим вопросом? Когда Дэйв погиб, я решил, что женюсь только в том случае, если встречу женщину, которая готова будет выйти за меня замуж просто как за человека, какой я есть, независимо от моих денег. Я не хотел оказаться в положении моего брата: Дэйв был увлечен женщиной, которая плевала на него. Он унижался перед ней и в конечном итоге потерял из-за нее жизнь. — На мгновение Билл задумался, потом продолжил: — Знаешь, я с самого начала заметил в тебе нечто такое, что потом уже не позволяло мне оставаться к тебе равнодушным, не обращать на тебя внимания, как бы я ни старался относиться к тебе по-другому… Не думаю, что дальше нам будет легче, что все встанет на свои места. В иные дни я, наверное, стану испытывать адские муки из-за твоего прошлого и, возможно, в какой-то день заставлю тебя тоже пройти через ад… Но сейчас я не могу забыть вчерашнюю ночь, то, какой ты была в моих объятиях, как реагировала на мои ласки… Мне не верится, что все это было лишь игрой с твоей стороны, Карла! Я не могу поверить, что ты лгала самой себе, когда так откровенно, так самозабвенно отвечала на мои прикосновения и поцелуи…

— Но вчера ты утверждал…

— Забудь, что я говорил вчера! — сказал, как отрезал, он и нежно обнял девушку. — Не знаю, что ты сотворила со мной, скорее всего, просто околдовала… Но клянусь, с этой минуты мне действительно наплевать на всех твоих мужчин!

Однако ему было не наплевать, и Карла знала это. Поэтому ей хотелось лишь одного: прижаться к нему и излить ему свою душу, чтобы между ними исчезли недомолвки и недопонимание.

— А что, если… если у меня вообще не было других мужчин? — робко спросила она. — Что тогда? Будешь ли ты и в таком случае любить меня? Буду ли я по-прежнему желанна для тебя, Билл?

Он посмотрел на нее с недоумением, грустью и каким-то детским восторгом.

— Дед обманывал тебя, Билл, — ласково сказала Карла. — Не знаю, правда, почему… Знаю только, что он любил чуточку приврать. Дальше дружеских наши отношения не шли… Вот и все. В моей жизни не было ни одного мужчины, Билл. — Она как-то неуверенно рассмеялась и шагнула к нему. — Знаешь, я боюсь, что моя полная неопытность ужаснет тебя. Надеюсь… надеюсь, ты не будешь против, если…

Он судорожно вздохнул, подхватил ее на руки и, толчком ноги открыв дверь, внес в хижину. Кровать, на которую Билл опустил Карлу, была накрыта стеганым одеялом и занимала по длине всю стену. Не сводя глаз с девушки, он быстро разделся и слегка улыбнулся, когда увидел нежный румянец, вспыхнувший на ее щеках.

— Не волнуйся, — сказал Билл, — ты скоро привыкнешь ко мне.

Карла была рада, что он не стал расспрашивать ее, а просто поверил тому, что услышал.

Когда он лег рядом, ее бросило в жар. Не мешкая, Билл раздел жену, и Карла, оказавшись совершенно обнаженной, почувствовала смущение. Был разгар летнего дня, в окно хижины лился яркий свет, и лучи солнца играли на их телах. Однако когда Билл склонился над ней и поцеловал, Карлу охватила сладостная истома и она забыла про сковавшую ее было неловкость.

И вот она уже сама льнула к нему, гладила мускулистое мужское тело. Ей хотелось, чтобы его пальцы еще сильнее сжимали ее груди, а горячие губы играли напрягшимися сосками. Они ласкали друг друга так искусно и самозабвенно, с такой жадностью и в то же время сдержанностью, будто их интимная связь длилась уже многие годы.

Но Карла хотела большего, и ее тело изнывало от любовного томления. В конце концов она не выдержала и призналась ему в своем нестерпимом желании, при этом едва осознавая, какие слова срываются с ее воспаленных губ и какие движения делают ее руки.

Билл приподнялся, встал на колени между ее ног, а затем опустился на нее, целуя упругие, белоснежные груди. На миг все внутри нее сжалось, но страх мгновенно улетучился, вытесненный ощущением блаженства. Билл вошел в нее с безжалостной, стремительной яростью. Она затрепетала от безудержного восторга, когда ощутила его внутри себя, и почти одновременно с этим острая боль пронзила низ ее живота.

Карла вскрикнула и напряглась, но Билл успокоил возлюбленную, нежно убрав прядь волос с разгоряченного лица, ласково прикоснувшись губами к ее плечу, подбородку, шее… А через минуту он уже целовал ее с таким неистовством и страстью, что Карлу вновь охватило чувство непередаваемого блаженства, и она инстинктивно стала следовать возобновившимся движениям мужа.

Волны наслаждения одна за другой накатывали на нее, подобно волнам морского прибоя. И вскоре они оба погрузились в бешеный водоворот необузданных эмоций.

И Карла опять вскрикнула, но уже не от боли, как в первый раз, а от наслаждения и восторга. Ее глаза расширились, дыхание перехватило, когда такое же наслаждение и восторг она увидела в глазах Билла.

— Ты моя, Карла! — прохрипел он. — Моя! Потому что я у тебя…

Недоговоренные слова «первый мужчина» повисли в воздухе в тот самый момент, когда раздался громкий гортанный стон Карлы. На него почти в ту же секунду откликнулся рокочущим рыком Билл. И они оба взмыли на гребне волны райского наслаждения…

Несколько минут спустя усталая и счастливая Карла ощутила нежное прикосновение его губ к своим губам, шее, груди… А затем стала медленно погружаться в глубокий, сладкий сон.

Когда она проснулась, уже стемнело. Она лежала под стеганым одеялом, и поначалу не сообразила, где находится. Когда же сообразила, ее рука судорожно метнулась вбок в поисках Билла. Но его рядом не оказалось.

Он сидел на корточках перед очагом и изо всех сил старался раздуть только что разведенный им малюсенький огонек, трепетавший среди поленьев. Карла не проронила ни звука, но Билл инстинктивно почувствовал, что она проснулась, и обернулся к ней. Его глаза зажглись сумрачным блеском. Он выпрямился, подошел к кровати и, взяв ее руку в свою, произнес:

— Милая моя, я прошу у тебя прощения за все. Можешь ли ты простить меня?

Ее глаза наполнились слезами. Карла ждала этой минуты давно, надеялась на то, что когда-нибудь он осознает свою неправоту. Но теперь… теперь ей были неприятны извинения Билла.

— Я могла бы еще раньше сказать тебе правду, — призналась она. — Могла бы заставить тебя выслушать…

— Если где-то и есть Всевышний, он наверняка направляет мои шаги, — задумчиво прервал ее Билл. — До сих пор я поступал ошибочно. Я женился на тебе со зла, из ненависти и презрения к тебе, но тем не менее женился. Не позволил тебе уехать… Почему дед составил такое завещание? — воскликнул вдруг он. — Почему решил оставить тебе полранчо? Что кроется за таким волеизъявлением? Быть может, дед не доверял мне в чем-то? Говорил ли он что-нибудь на этот счет?

Карла покачала головой и ответила:

— Абсолютно ничего, кроме, может быть, одного: по его словам, ему хотелось, чтобы ты женился, и у тебя родились сыновья.

Хотя у нее были собственные соображения относительно завещания Тома, Карла не хотела раскрывать их сию минуту. Поэтому после минутной паузы она вернулась к своим рассуждениям:

— Я не знала твоего деда настолько, насколько знал его ты, Билл. Но он всегда производил впечатление умного, целенаправленного человека. В любом случае, Том не руководствовался сентиментальными чувствами. Думаю… думаю, он составил столь странное завещание намеренно. Это было своего рода сватовство. Ведь, принимая решение выделить мне половину ранчо, он понимал, что я должна буду приехать и посмотреть на наследство… А взять эти условия об опекунстве над близнецами и о том, чтобы я должна жить по полгода в Техасе! Твой дед знал, как я стремлюсь обзавестись семьей… Видимо, он специально хотел свести нас вместе, надеялся, что наше общение завершится браком.

Но при этом старый техасец, очевидно, забыл про свою фантазию — будто мы с ним были любовниками. После всех рассказанных небылиц и сделанных намеков ему следовало откровенно рассказать тебе, какими наши отношения были на самом деле…

Билл скорчил гримасу и заметил:

— У тебя прекрасно развито логическое мышление, дорогая, но, не желая тебя обидеть, хочу сказать: дед намеревался женить меня давно. Для этого у него в загашнике имелся не один трюк, подобный этому. К тому же заветной его мечтой было прежде всего подыскать мне денежную невесту… Такую, которая подходила бы мне по материальному статусу. — Он брезгливо поморщился. — Ведь дед всегда помнил о том, что произошло с Дэйвом…

Билл нахмурился, услышав, что его жена начала смеяться.

— Что с тобой? — недоуменно спросил он.

Карле потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться и снова стать серьезной. После чего она рассказала мужу о деньгах, вырученных от продажи родительской фермы и составивших ее наследство. Выслушав ее, Билл сделался таким молчаливым, что Карла испугалась: не сказала ли она что-то не так. А может, она ошиблась, и Билл не любит ее?

— Я убил бы деда за все, что он натворил, будь старик жив, — наконец произнес Билл, качая головой. — Когда я сейчас думаю о том, какие унижения ты вытерпела из-за меня…

— Я могла бы сразу раскрыться перед тобой, сказать правду, могла бы даже представить доказательства. Но я хотела, чтобы ты обнаружил эту правду сам, чтобы сам убедился…

— Да, я убедился и нашел эту правду, — оживился он. — Поначалу ты показалась мне воплощением всего того, что я ненавидел в женщинах, и тем не менее, я не отступился от тебя. Более того, влюбился в тебя… Но поначалу думал, что это всего лишь сексуальное влечение. Однако всякий раз, когда я видел твои глаза…

— Ты начинал сомневаться, что дело ограничивается только стремлением к примитивному сексу? — поддела она его.

— Карла, то, что происходило и произошло между нами, нельзя назвать «примитивным сексом», — полугневно-полушутливо ответил он. — Хотя у тебя на этот счет могут быть иные соображения. И все-таки я сейчас докажу тебе, что правда на моей стороне…

Манерная медлительность, с какой говорил техасский скотовод Билл Даррелл, рассмешила Карлу. Но смех мгновенно оборвался, как только он заключил ее в объятия и впился ей в губы таким жадным, таким упоительным поцелуем, что ее сразу бросило в жар.

— Надеюсь, ты уже догадалась, что я добиваюсь твоей благосклонности исключительно в память о деде, — сказал Билл, с явной неохотой оторвавшись от ее губ.

— В память о деде? — удивилась Карла и уставилась на него непонимающим взглядом.

— Именно, — прошептал ей на ухо Билл. Ведь он хотел иметь правнука. А мне сдается, пройдет не так уж много времени, как мы исполним это его желание.

И действительно не прошло и года, как Билл и Карла стояли бок о бок и с улыбкой смотрели на Мэри и Энни. Каждая из сестричек гордо держала на руках младенца, одетого в специальную крестильную рубашечку.

— Ты никогда не говорила мне, что в вашем роду тоже бывали близнецы, — заметил Билл, в то время как Карла не могла оторвать глаз от сыновей.

Между нею и Биллом многое изменилось. И изменилось к лучшему. Ушли прочь все страхи, тревоги, опасения…

Повернувшись к мужу, Карла улыбнулась и ласково напомнила:

— Но ведь ты никогда не давал мне возможности высказываться до конца.

— Над чем это вы там смеетесь? — полюбопытствовала Энни. — Впрочем, вряд ли вы нам скажете. Ведь вы же большие. — Девочка вздохнула, решив не вступать в диалог с этими непонятными, странными взрослыми, и опять принялась забавляться со своим маленьким кузеном.

Когда они с Мэри выразили желание, чтобы Карла вышла замуж за их дядю и родила ему ребеночка, они имели в виду только одного малыша. Ну и что? Близнецы — это тоже неплохо, даже очень хорошо!.. Главное, все они стали теперь самой настоящей семьей, рассудила Энни и, бросив взгляд на сестренку, которая была на десять минут моложе ее, затараторила строгим голоском:

— Мэри, ты неправильно его держишь! Вот смотри, как надо это делать!

— А что, если нам устроить себе небольшой праздник — махнуть куда-нибудь по случаю крещения наших сыновей? — предложил Билл, глядя на девочек, воркующих над малышами.

Со дня их женитьбы они ни разу не отдыхали, и Карла, вопросительно взглянув на мужа, произнесла:

— А ты в самом деле готов сделать перерыв в работе… Но куда же мы махнем?

— Ты вошла в мою жизнь, Карла, разделила ее со мной. Однако я никогда не был в твоих родных местах. И вот что я думаю: не слетать ли нам в Англию? Пусть это путешествие станет для тебя моим запоздалым свадебным подарком, нашим медовым месяцем, если только ты…

Увидев слезы в глазах жены, Билл осекся на полуслове, обнял ее за плечи и нежно прижал к себе. После родов Карла все еще выглядела хрупкой и болезненной, и его сердце ёкнуло от неожиданного наплыва любви к ней. Его спокойная, красивая жена! Она дала ему все счастье мира, и он никогда не забудет, как чуть было не потерял ее.

— Ну, что скажешь о моей идее? — спросил он и улыбнулся, смущенно пряча под улыбкой нежные чувства.

— Знаешь, милый, мне все равно куда поехать, лишь бы быть с тобой рядом.

— Гмм… В таком случае, — загадочно начал Билл, — в таком случае мне пришла в голову еще одна идея. Идея, так сказать, предваряющая наше путешествие в Европу. Я знаю одну заброшенную, но очень уютную хижину…

Тут оба они расхохотались.

— Нет уж, спасибо, — сказала Карла. — Я еще не готова к следующей двойне. Кстати, — шутливо добавила она, — я уверена, что все произошло именно так, а не иначе, из-за воды, которой я напилась из твоей фляжки…

— Ах вот в чем дело. Значит, из-за воды, и только?

— Да, но вода-то оказалась волшебной…

— Эй, Мэри, иди-ка помоги мне, — обратилась к сестренке Энни и скорчила недовольную гримасу. — Мой малыш, кажется, опять мокрый…

 

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.