Суббота, 31 июля (настоящее время)

Я проснулась с тяжелой головой, как будто накануне вечером выпила лишнего. Горло болело от долгого плача. Я до сих пор ощущала прикосновение его руки к моим волосам, и у меня шел мороз по коже. Только бы он не дотрагивался до меня больше.

– Лилия, как ты? – Роза присела ко мне на кровать.

Саммер.

– Все в порядке, – соврала я.

Она кивнула, и по ее лицу расплылась теплая улыбка.

– Прими душ. Через полчаса Клевер придет завтракать. – Пусть уж лучше убьет меня сразу.

Вздохнув, я поднялась с кровати. Я не хотела сдаваться. Не такая уж я слабая. Мысли о воссоединении с Льюисом и моими близкими поддерживали во мне надежду, что я выберусь отсюда. Что бы ни случилось здесь, я все переживу, ведь скоро я выйду на свободу и вернусь домой. Думай об этом так, будто все это происходит с кем-то другим, будто это происходит с Лилией, а ты – не Лилия.

Я взяла одежду из шкафа и пошла в ванную. Черные бриджи, светло-голубая футболка и кардиган в тон. Хоть одежда и современная, в ней я выглядела не на шестнадцать, а на двадцать лет. Все мне великовато, но это даже хорошо: не облегает фигуру. Я не хотела, чтобы он меня разглядывал.

Быстро приняв душ, я оделась и мысленно приготовилась играть свою роль. Раньше я подолгу простаивала под душем, но сейчас ограничилась пятью минутами. Теперь макияж. Я собиралась нанести на лицо тонну косметики только потому, что ему это не нравится. С чего он взял, что может указывать мне, как выглядеть? Этого я даже Льюису не позволяла!

– Лилия, – позвала из-за двери Роза. В то же время послышался скрип двери в подвал. – Иди скорей.

Меня охватила паника. Я распахнула дверь ванной и выбежала в гостиную. Хотела присутствовать при его появлении, чтобы не давать ему повода меня искать. Клевер как ни в чем не бывало спускался по лестнице. Каждый день я не переставала поражаться его заурядному виду. Разве такие как он не должны походить на чудовищ? Не может быть, чтобы они ничем себя не выдавали в обычной жизни. Но нет, он выглядел вполне обыкновенно.

– Доброе утро, цветы, – бодро проговорил он. Мы с Розой и Мак хором ответили «доброе утро». Чтобы не выделяться. Он сел на свое обычное место и жестом предложил мне сесть напротив. Я затаила дыхание и опустилась на стул.

Неужели никто не замечает в нем ничего странного? Должен же хоть кто-то заметить. Насколько я понимаю, он живет один. Неужели никому это не кажется странным? Немного замкнутый тридцатилетний мужчина живет совсем один. Я молила бога, чтобы хоть кто-то внимательно присмотрелся к его манере играть роль идеального джентльмена и поделился своими подозрениями с полицией.

– Выглядит невероятно аппетитно, – он улыбнулся Розе. Речь шла об омлете на кусочках поджаренного хлеба. – Цветы, я собираюсь за покупками. За новой одеждой для вас.

Кому-то же должно показаться странным, что взрослый мужчина, явившись в магазин в одиночку, накупает целый воз женской одежды? Впрочем, его могут принять за трансвестита. В конце концов, проще допустить это, чем то, что происходит на самом деле.

– Отлично, спасибо, – ответила Мак. Он посмотрел на меня, и я улыбнулась, молясь, чтобы улыбка выглядела улыбкой, а не гримасой.

– Надеюсь, вам понравится.

Роза одарила его улыбкой.

– Конечно, понравится.

Вот это вряд ли.

– Ну и прекрасно. Одежда, которая сейчас на вас, вполне недурна, но, если вы соберете всю остальную, вечером я ее унесу. Ужин, пожалуйста, приготовьте сегодня к восьми.

Наступило молчание, которое, похоже, никому не казалось неловким. Я заставила себя проглотить немного яичницы и тост. Он смотрел на Розу совсем не так, как на Мак. Наверное, он и относится к ним по-разному. Если б я не знала, что душа у него холодная и мертвая, я бы решила, что он искренне любит Розу. Почему именно ее?

– Ты не мог бы купить нам новую тушь для ресниц? – спросила Роза.

Я чуть не расхохоталась, хотя ничего смешного в этом не было.

Тарелки девушек опустели. Я отстранилась от своей и прислонилась к спинке стула. Клевер поднялся из-за стола.

– Сегодня принесу вам свежую газету, – сказал он. Еще одна газета. Хорошо бы в ней была фотография Льюиса. Или хоть кого-нибудь еще. Мне так хотелось увидеть любимых.

Поцеловав в щеку Розу и Мак, он сделал шаг в мою сторону. Сердце замерло, я затаила дыхание. Что сейчас будет? Он остановился прямо передо мной. Я прикусила язык. Он наклонился и поцеловал меня в щеку. Все мышцы у меня напряглись, я изо всех сил пыталась подавить позыв к рвоте. Хотелось закричать. Секунду помедлив, он повернулся и пошел к лестнице.

Едва он вышел, я кинулась в ванную. По коже шли мурашки, меня тошнило, я казалась себе грязной. Я подняла сиденье унитаза, и меня вырвало. Было такое ощущение, будто щеку мне намазали дерьмом.

– Лилия, – Мак встала рядом со мной на колени. – Все будет хорошо. Успокойся, надо быть сильной.

Я привалилась к стене и разрыдалась. Я просто хотела домой.

– Я н-н-не хочу, чтобы он прикасался ко мне, – проговорила я, заикаясь. Надо придумать, как его отпугнуть.

– Тихо, – Мак протянула мне салфетку. – Я тоже не хочу. Просто придется делать то, что необходимо. – В этом весь секрет? Делать то, что необходимо? А он, значит, пусть делает что хочет.

– Будем надеяться, что это лишь временно, пока нас не найдут. Потерпи, все устроится.

«Будем надеяться» – не слишком оптимистично, но, похоже, только это нам и оставалось. Я кивнула и поднялась на ноги. Соберись.

– Ладно. – Мак улыбнулась и жестом дала понять, чтобы я шла за ней. Глубоко вздохнув и приказав себе не падать духом, я вышла из ванной.

– Будем смотреть кино? – спросила я.

– Мы с Розой собирались почитать, но ты посмотри, если хочешь.

Я покачала головой.

– Тоже почитаю. – Главное – затеряться в другом мире, будь то мир книги или фильма. Я выбрала на полке самую толстую книгу и села на диван. Прочитала несколько глав. Роза поднялась с дивана, прошла в кухню и надела резиновые перчатки.

Подняв глаза от страницы, я наблюдала за ней. В наших комнатах все чисто и опрятно – свалка, где весь мусор зарывают в землю. Роза, как я заметила, занимается уборкой больше, чем Мак, и, кажется, вовсе не ради того, чтобы угодить Клеверу. Она так же одержима чистотой, как и он. Она распылила чистящее средство на кухонный стол и стала протирать его круговыми движениями. В комнате запахло лимоном. Там вообще не было грязи. Роза протирала совершенно чистую поверхность!

Внимательно осмотрев комнату, я поняла, что для него важна не только чистота. Книги на полке между ванной и спальней стоят в алфавитном порядке по названиям. Как и диски с фильмами. Предметы на полках под лестницей расположены на равных расстояниях друг от друга. Неужели он измеряет эти расстояния? Не может быть, чтобы мания завела его так далеко.

На кухне все тоже в одних тонах и выстроено рядами. Маньяк! В вазах стоят, понурясь, розы и маки. Мои лилии еще не завяли. Какой смысл ставить цветы в подвал, где они так быстро вянут? Он просто бросает деньги на ветер – какая расточительность!

Льюис дарил мне подсолнухи – он говорил, я на них похожа. Обычно он приносил цветы, когда я на него за что-то злилась. Я бы отдала что угодно, лишь бы сейчас быть дома и смотреть на подсолнухи, чем любоваться лилиями в тюрьме.

– Так, – Роза убрала резиновые перчатки на место в шкаф. – Теперь надо разобраться с одеждой. Клевер просил, чтобы к его возвращению мы сложили ее в мешки.

Он купит нам новую одежду. Что ж, по крайней мере, не придется донашивать одежду убитых. Роза улыбнулась и помахала двумя большими черными пакетами, как будто ей предстояло развлечение, которого она давно ждала.

– Приступим.

Я неохотно пошла за девушками в спальню и открыла свой гардероб. Роза встряхнула мешки и разложила их посередине комнаты. Свободного места осталось не так уж много. Проход между кроватями узкий, вдвоем не разойдешься.

– Всю одежду? – спросила я.

– Всю, – кивнула Роза. – Я соберу и свои вещи, и Фиалки.

Молча мы сложили одежду в мешки. Роза и Мак несколько раз переглянулись, смысла их взглядов я не поняла. Я нахмурилась и спросила:

– Зачем ему это?

– Не знаю, Лилия, – ответила Роза.

– Меня зовут Саммер! – воскликнула я.

Роза вздохнула и покачала головой. Может, ей проще было принять жизнь в подвале потому, что она сравнительно давно порвала отношения со своей семьей. Но я-то не порвала! Я люблю своих близких, хоть они порой и сводят меня с ума. Невозможно представить, что я никогда не увижу их снова.

– Теперь ты, Лилия, – Роза окинула меня твердым, почти суровым взглядом. Я сердито уставилась на нее. Может, ты и сдалась этому придурку, но я не сдамся! Так мы смотрели друг на друга некоторое время – глаза в глаза. Мак, не поднимая головы, разбирала вещи, но мне казалось, что к жизни в подвале она относится не так, как Роза. Не сомневаюсь, получи Мак возможность выбраться отсюда, она бы ею воспользовалась.

Наконец Роза вздохнула.

– Давайте заканчивать. Этот я отнесу. – Она взяла у Мак завязанный мешок и вышла из спальни. Да ради бога!

– Что это с ней?

Мак едва заметно пожала плечами:

– Три года здесь – срок немалый.

Да и три минуты – тоже!

– Надо держаться друг друга. – Мак говорила это уже не в первый раз, и я подумала, что таким образом она пытается себя убедить. Ну, будем мы держаться друг друга, и что? Волшебным образом окажемся на свободе? Эта мысль поразила меня. Нет. Мак говорит не о побеге. Она говорит о выживании. Сердце у меня упало. Я-то раньше думала, что мы с нею заодно.

Я запихнула оставшуюся в шкафу одежду в мешок. Глупо: нас трое, а он один. Мы могли бы вырубить его, ударив чем-нибудь по голове – стулом, телевизором, да чем угодно, – но я не справлюсь с этим в одиночку.

Подняв тяжелый черный мешок, я перенесла его в гостиную и бросила рядом с другим. Два черных мешка – в них вся наша одежда, доставшаяся в наследство от убитых девушек. Я замерла. А куда делись вещи, в которых я была в день похищения? Я даже ни разу о них не вспомнила. Он забрал их? Может, это имеет какое-то значение?

– Отлично поработали, девочки, – сказала Роза. – Свяжу-ка я что-нибудь. Хотите вместе со мной? – Мак кивнула. – А ты, Лилия?

– Я не умею. – Мне шестнадцать, а не шестьдесят.

– Не беда. Мы тебя научим. Мак, тащи спицы для Лилии и начнем.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Только не плачь.

– Зачем вязать? – В подвале не было ничего вязаного. Что же они делают со своими связанными вещами?

– Мы вяжем не для себя, а для других.

– Что?

– Клевер отдает эти вещи благотворительным организациям. – Или только говорит вам так. А вдруг он их сжигает? Девушки же не могут об этом знать.

– Взрослый мужчина с вязаными вещами? Не выглядит ли это как-то странно?

Роза нахмурилась.

– Вряд ли. Скорее всего, он оставляет вещи в специальных пакетах – благотворительные фонды их присылают.

Ах вот как! Его никто не видит, пакет забирают от крыльца в его отсутствие. Ловко придумано.

Урок вязания, преподанный мне Розой, продолжался час и был очень содержателен. Было страшно скучно, но, по крайней мере, я на время отвлеклась от своих мыслей. Видимо, потому-то девушки и вяжут: чтобы не думать о происходящем в подвале.

Выживание.

* * *

Едва мы приготовили ужин, послышался лязг ключа в замке. Кровь отлила от моего лица, голова закружилась. Идет! Принесет ли он и сегодня газету? Хорошо бы с фотографией, на которой я изображена с кем-нибудь еще, все равно с кем, лишь бы увидеть кого-нибудь из любимых.

Он спускался по лестнице, глядя на нас.

– Добрый вечер, цветы, – сказал он. Я сделала шаг назад. Сердце у меня бешено колотилось. – Вот ваша новая одежда. – Он положил чуть ли не десяток пакетов рядом с черными мешками и улыбнулся. – Вижу, все уложено. Очень хорошо.

Роза и Мак подошли к покупкам с радостными улыбками. Играй свою роль, подражай им. Я сделала маленький шажок вперед. Так я могу видеть Клевера и вместе с тем изображать, что заглядываю в пакет. Комната не настолько велика, чтобы отойти от него на такое расстояние, как мне хотелось бы. Где бы я ни находилась, я была слишком близко к нему.

– Теперь, пожалуйста, переоденьтесь в одежду из этого пакета, а ту, что на вас, отдайте мне.

Сейчас? Мне совсем не хотелось лезть в пакет с покупками. По крайней мере, одежда там наверняка скромная, закрытая и уж точно не сексуальная. Но одеваться по его вкусу так унизительно.

Роза кивнула. Какая же она послушная! Впрочем, я уже видела, как он наказывает за непослушание.

– Хорошо, – она взяла пакет из его рук. – Давайте, девочки. – Я, потрясенная, пошла в спальню. Неужели все это происходит наяву? Роза перевернула пакет и вытрясла из него четыре комплекта одежды. Все совершенно одинаковые: элегантные серые брюки, розовые с неглубоким вырезом топы на бретельках и розовые в тон кардиганы. Как будто форменная одежда.

– Все одинаковые, – Мак констатировала очевидное. Может, он хочет, чтобы мы походили друг на друга во всем?

– Давайте быстренько переоденемся, – сказала Роза. – Они все одного размера, так что берите, что под руку попадется.

Я взяла комплект и посмотрела на ярлычки – десятый размер. Что мешало ему каждой купить одежду подходящего размера? Господи, неужели предполагалось, что мы все носим десятку?

Переодевшись, мы вернулись в гостиную.

– Прекрасно выглядите, девочки, – он улыбнулся. Псих, псих, псих!

Роза просияла.

– Спасибо, Клевер. И спасибо за одежду. – Мне хотелось основательно встряхнуть Розу. Либо она нуждается в медицинской помощи, либо ей надо присудить «Оскар».

Клевер сделал шаг назад и поцеловал руку Розы.

– Пожалуйста. Рад, что вам нравится. – При виде этой сцены меня едва не вырвало, но Роза даже не поморщилась.

– Лилия, – она повернулась ко мне. – Не беспокойся. Ты у нас скоро поправишься и снова станешь, какой была.

И снова станешь, какой была. Я стиснула челюсти и заставила себя улыбнуться. Я не собиралась набирать вес, особенно для него. Если он хочет, чтобы я поправилась, я собираюсь только худеть.

– Мак, и тебе тоже эта одежда невероятно идет.

Она наклонила голову.

– Спасибо.

Явно довольный собой, он хлопнул в ладоши.

– Ну что? Теперь поедим?

* * *

Я продела дурацкую спицу в дурацкую петлю (у Розы для нее было какое-то название), и все связанное мною распустилось – опять! Мне хотелось развлечься, а не в петлю лезть.

– Хватит! – я бросила вязание на пол.

– Лилия, у тебя все получится, – засмеялась Роза.

– Я не хочу, чтобы получалось. Я… хочу… домой.

Роза и Мак переглянулись.

– Кажется, пора ей кое-что дать, – сказала Роза.

– Что дать? – воскликнула я.

– Клевер купил газету. Она была в одном из пакетов. Мы не отдали тебе ее сразу, потому что ты и так была расстроена, и мы не хотели тебя еще сильнее огорчать, – объяснила Мак.

Я выпрямилась, широко распахнув глаза.

– Где она?

– Сейчас принесу, – Мак ушла в спальню и вернулась с федеральной газетой. – Вот.

Я выхватила ее, раскрыла на первой странице. Сердце остановилось. Льюис. Нас сняли вдвоем, когда мы весной ездили в парк Олтон-Тауэрз. Заголовок и текст статьи померкли и исчезли, я видела только лицо Льюиса. Он улыбается, обнимает меня за плечи и кажется таким счастливым. Вдруг примерка одежды для психопата перестала меня беспокоить.

«Если это необходимо, чтобы снова увидеть Льюиса, – мелькнуло в голове, – я это вынесу».

Я так увлеклась газетой, что не расслышала, как открылась дверь подвала. Внезапно раздался оглушительный крик. Я подскочила на месте. Клевер тащил за собой худенькую девушку. На полпути вниз она упала, скатилась к подножию лестницы, да так и осталась там лежать. Я прижала газету к груди.

Клевер встал над ней.

– Дрянь! – выкрикнул он. – Мерзкая шлюха! – Слова «шлюха» или «ублюдок» совершенно ему не подходили, казались какими-то чужеродными. Как если бы десятилетний мальчик назвал свою подружку «секс-бомбой».

Клевер схватив девушку за волосы и заставил подняться.

– Отпустите. Пожалуйста, отпустите меня, – молила она, всхлипывая.

– Заткнись, – закричал он и толкнул ее к стене. – Паршивая шлюха!

Сердце у меня стучало так громко, что я едва слышала слова Клевера.

– Мак, – заскулила я, прижимаясь к ней. Так я чувствовала себя почти в безопасности. Это напомнило мне, как в детстве во время салюта я от страха прижималась к маме.

– Тихо, – прошептала Мак.

Клевер толкнул новую девушку, она ударилась о стену и закричала от боли.

– Нет, пожалуйста!

– Заткнись, просто заткнись! – Клевер приблизил к ней лицо, она, плача, отвернулась. – Меня тошнит от таких как ты.

– Пожалуйста, отпустите меня. Я никому ничего не скажу, – слезы текли у нее по лицу, тушь размазалась.

– Ты отвратительна. Вы все отвратительны.

– П-простите. Пожалуйста, отпустите меня. – Он покачал головой и вытащил из кармана нож. Я ахнула.

Я смотрела на них, не в силах отвернуться. Девушка громко всхлипывала и дрожала.

– Пожалуйста, не надо, пожалуйста…

Надо было что-то предпринять. Я хотела было выступить вперед, но Мак удержала меня на месте.

– Нет, – прошептала она.

Он снова схватил девушку за волосы. Она кричала и отбивалась. Без колебаний он ударил ее ножом в живот. Я поперхнулась, девушка испустила дикий крик. Закрыв глаза, я съежилась за спиной Мак.

Вдруг все звуки стали громче: его тяжелое дыхание, ее стоны. Через несколько секунд она умолкла, тело с глухим стуком упало на пол. Теперь было слышно только его дыхание.

Он убил ее.

Я не смела открыть глаза, страшась того, что мне предстоит увидеть.

– Уберите здесь, – его громкий голос пронзил меня насквозь. Я задрожала. Он командовал так, будто мы ее убили.

Мак вскочила. Я потеряла равновесие и раскрыла глаза. Он бегом поднялся по лестнице и захлопнул за собой дверь подвала. Очень медленно я перевела взгляд на пол, и меня едва не вырвало. Все мое тело сотрясалось от ужаса. Роза и Мак собрали необходимое для уборки и принялись за работу. О чем они сейчас думают? Я смотрела на них и не могла догадаться. Легче ли им оттого, что они незнакомы с убитой?

Они работали споро. Роза энергично орудовала шваброй, сжав губы и избегая моего взгляда. Казалось, Мак вытирает следы грязной обуви, но ее потрясение было более заметно. По крайней мере, она выглядела удрученной. Мы даже не знали имени бедной девушки. Есть ли у нее семья, дети? Так или иначе, у нее была жизнь, которую он отнял, как будто не имело никакого значения, жива она или мертва.

Я медленно пошла в спальню и закрыла за собою дверь. Я не хотела видеть, как он придет за ее телом, а Роза и Мак будут вести себя так, будто ничего не случилось. Я легла и заплакала в подушку.