Пятница, 15 июля (2005 года)

– Доброе утро, Фиалка. А у меня новости, – сообщил я, спускаясь по лестнице в подвал. Новости были прекрасные. Мне не нравилось, что нас только двое. Незанятые места за столом нарушали гармонию. Три места вокруг него пустовали.

Фиалка, стоя у кухонного стола, взбивала яйца, но оторвалась от работы и посмотрела на меня.

– Новости, Клевер?

– Да, еще один сюрприз. Узнаешь примерно через день. – Фиалка красивая молодая женщина. Два дня назад я привез сюда Мак, и Фиалка уже знала, что сюрприз – это появление нового члена семьи. С тех пор я еще не видел Мак, ей требовалось время, чтобы освоиться. Я не сомневался, что она у нас приживется. Как ни хотел я, чтобы она поскорее влилась в нашу семью, все же надо было дать ей несколько дней, чтобы привыкнуть. Я так долго ждал ее, подожду еще немного.

– Что на завтрак? Омлет с тостами?

– Да.

Я улыбнулся.

– Одно из моих любимых блюд.

– Умеешь готовить?

– Умею. Мама научила. – Глаза у меня расширились, и я мысленно выругал себя за то, что проговорился. Я не хотел говорить о маме членам моей новой семьи, они не должны знать об этой стороне моей жизни. – Долго еще?

– Пять минут. Кстати, у нас кончаются продукты.

– Сегодня вечером доставят заказ. Я потом перенесу сюда.

– Спасибо.

Я сел, глядя на пустующие места. Пальцы барабанили по деревянной столешнице, будто жили своей жизнью. Меня одолевало нетерпение. Все слишком затянулось. Семья уже должна была быть в полном составе. Фиалка мне очень нравилась, но оставаться нос к носу с нею становилось невыносимо.

Поставив еду на стол, она села.

– Спасибо, Фиалка. Можно задать тебе вопрос?

– Конечно.

– Тебе одиноко? – Она опустила глаза, ответ был ясен и без слов. – Фиалка, ответь мне, пожалуйста, – попросил я. – Мне не нравится, когда ты от меня что-то скрываешь.

– Да. Мне бывает одиноко. Извини.

– Я так и думал, и, пожалуйста, не извиняйся, – я едва мог скрыть радость оттого, что скоро привезу сюда Розу и Лилию. Четыре прекрасных чистых цветка. – Разве Мак – неподходящая компания?

Фиалка встревожилась.

– Подходящая. Но надо дать ей немного привыкнуть. С нею все будет хорошо.

– Знаю. Естественно, она боится, ведь все здесь для нее так ново. Ей уже лучше?

– Да. Но рана на голове все еще болит. Пусть спит, я ее не бужу.

– И правильно, – я отпил из стакана апельсиновый сок. – Какие планы на сегодня? Совсем забыл о книжках. Но скоро заполню ими всю полку.

– Спасибо. Я как раз сегодня хотела почитать, – она потыкала вилкой в омлет. – Клевер…

– Да?

Она прикусила губу.

– Я прежде любила вязать и подумала, не мог бы ты достать мне спицы и шерсть?

– Умеешь вязать? – Я слышал, что бабушка у меня хорошо вязала, но мама никогда не бралась за спицы. По крайней мере, я такого не припомню.

– Да. Меня бабушка в детстве научила. Я вязала кардиганы, шарфы, перчатки, носки, да что угодно. Это успокаивает и расслабляет. Мне нравится что-то свое. В наше время не так уж часто увидишь вещи ручной работы – все продукция массового производства.

Я улыбнулся.

– Да, ты права. Но я не знаю, что именно тебе требуется. Может быть, приготовишь мне список?

Глаза у нее загорелись, и мое сердце дрогнуло.

– Конечно! Спасибо! Свяжу тебе зимнюю шапку.

– Это было бы прекрасно, Фиалка, спасибо. Как бы то ни было, надо идти на работу. Что сегодня на ужин?

– Лазанья и салат. Как тебе такое меню?

– Отлично. – Я обошел стол и поцеловал ее в щеку. – Спасибо за завтрак, желаю приятно провести день за чтением.

– На здоровье, и тебе удачно поработать, – ответила она, лучезарно улыбаясь. Я кивнул и вышел из комнаты.

Суббота, 16 июля (2005 года)

Остановившись на небольшой парковке за складом, я осмотрел улицу. Где они? Я нахмурился. Неужели я упустил такую возможность? Хотелось верить, что нет. Хотелось верить, что я не упустил Розу и Лилию из-за своей медлительности, но ведь до сих пор действовать было преждевременно.

– Ну же, – шептал я. На сердце у меня было тяжело. Они где-то здесь, одни. Эта мысль казалась ужасной особенно теперь: ведь их ждали семья и приготовленное мною безопасное жилье. Кто-то подошел к машине и постучал в окно.

Я вздрогнул от неожиданности и опустил стекло. К окну наклонилась молодая женщина. Одежды на ней было совсем немного.

– Что надо? – спросил я. Вопрос прозвучал более грубо, чем мне бы хотелось, но я понимал, кто она такая.

Она улыбнулась и склонила голову набок.

– Не хочешь прокатиться куда-нибудь вместе?

Она, видимо, считала, что мне от нее – от любой из них – что-то надо. Мне стало нехорошо. Перед мысленным взором промелькнули образы отца и той женщины. Грязная шлюха.

– У меня есть жена, – сказал я, желая убедиться в ее безнравственности.

Она пожала плечами.

– И что?

И что? Я скривил губы.

– Садись, – сказал я. Она не колебалась, ее не смутил даже мой суровый тон. Прошла перед капотом и села на пассажирское сиденье. В нос ударил запах дешевых духов.

– Лес здесь неподалеку. На перекрестке налево, – сказала она.

Я сжал руль.

– Я знаю более подходящее место, – ответил я.

По дороге домой я думал о маме. Гордилась бы она тем, что я не сдался? С тех пор как она умерла, я не слишком рьяно следовал ее заветам. Да и не хотел этого. А теперь пришло время завести семью и попробовать начать все заново. Да, с моей стороны это эгоизм. Я отчаянно устал от одиночества, больше всего на свете мечтал завести семью и все же ничего не мог поделать с ненавистью, которую вызывали у меня женщины вроде этой. Не было сил противиться желанию что-то исправить.

Через десять минут я свернул на подъездную дорожку к дому и выключил двигатель. Сердце трепетало, меня подташнивало. Я не думал, что вернусь сюда так скоро. Происходящее считалось не моей жизнью. Я не так наивен, чтобы предать забвению все, созданное мамой и мной, но мне хотелось чего-то и для себя.

– Это твой дом?

– Да, – ответил я. – У меня тут есть специальная комната.

Она захихикала.

– Извращения за дополнительную плату, ты в курсе?

Я промолчал и вышел из машины. Где ее самоуважение? Его нет. Интересно, в каком возрасте она стала шлюхой? Все больше и больше девочек-подростков становится проститутками. Что ж удивительного, что некоторые совершенно теряют представление о нравственности. Видимо, теряют ее вместе с невинностью.

В доме я отодвинул книжный шкаф и открыл дверь.

– Ух ты, секс-подвал? Садомазо? – я снова промолчал и кивком велел ей идти по лестнице первой. Она без колебаний стала спускаться по ступеням.

Но с лестницы увидела девушек.

– Какого?..

– Встань к стене, – приказал я.

Она прижалась к цементной стене.

– Что ты собираешься делать? – спросила она. – И кто они? Я такими делами не занимаюсь.

– Не задавай вопросов. Закрой глаза. Ну!

– Нет. Послушай, я всего лишь хочу уйти, ладно? Что бы тут у вас ни происходило, это не мое дело. Я об этом никому не скажу.

– Закрой глаза. – К моему удивлению, она повиновалась. – До свидания, – прошептал я и вытащил из кармана складной нож. Она вдруг открыла глаза, а я бросился вперед и ударил ее ножом в живот.

Пронзительный крик эхом отозвался в комнате – это вскрикнула одна из девушек. Я не сводил глаз со шлюхи. Она сползла по стене на пол. Я вздохнул с облегчением и обернулся.

– Дело сделано.

Фиалка в ужасе уставилась на меня.

– Что ты сделал?!

– То, что должен был. Не волнуйся, Фиалка, дело сделано. Она больше никому не причинит зла. Я об этом позаботился. Я всегда буду заботиться об этом. – Я ничего не мог с этим поделать.

– Н-но что? Клевер, так… нельзя, – прошептала Фиалка. Ее глаза расширились от испуга, руки тряслись. Нельзя. Я мысленно повторил это слово. Нет, нельзя делать то, что делала эта шлюха. Теперь она никому не причинит зла, я предотвратил это. Теперь ни один ребенок не потеряет из-за нее отца.

Сердце бешено колотилось. Как она смела сказать мне «нельзя»? Руки сами сжались в кулаки. Я глубоко вздохнул, чтобы совладать с гневом. Она просто не понимает, что я делаю, только и всего.

– Фиалка, ты не понимаешь.

– Да, – сказала она. – Я действительно не понимаю.

– Я не сделал ничего такого, чего делать нельзя. Ты ведь знаешь, кто она? – Фиалка кивнула, по-видимому, она понимала, что убитая – проститутка. – Хорошо. Как, по-твоему, можно позволить им разрушать семьи? Одеваться вызывающе, отдаваться всякому, у кого есть деньги? Это можно?

– Нет, – ответила она, и по ее щеке скатилась слеза. Наконец-то она начала понимать.

– Верно, нельзя. – Я оглянулся на Мак, сидящую на диване. Она вся дрожала. – Как, по-твоему, Мак, можно это так оставить? В конце концов, полиция никак им не препятствует. – Мак покачала головой. Глаза широко распахнуты, рот приоткрыт. Я улыбнулся. – Вот видишь. Я просто борюсь со злом, – я почесал голову. – А теперь надо все это убрать.

– Убрать? – вскрикнула Фиалка.

– Да. Наполнить ведро горячей водой, добавить мыла и отбеливателя. Взять мешки. – Фиалка и Мак стояли как зачарованные. – Живо, – рявкнул я. Я знал, где в шкафу под лестницей лежат мешки для тел. Со времени смерти мамы я их больше не покупал, но теперь понимал, что придется купить еще.

Я вернулся к Фиалке с большим черным мешком. Они с Мак уже начали уборку. Я прижал кулак ко рту и бросил мешок на пол.

– Положите тело сюда, – проговорил я, по-прежнему прижимая к губам кулак. Из раны в животе проститутки все еще сочилась кровь, и меня тошнило. Я дышал поверхностно и часто, по коже пошли мурашки. Я чувствовал себя грязным, будто микробы этой шлюхи ползают у меня по телу.

Бегом поднявшись по лестнице, я запер за собой дверь в подвал, бросился в душ и встал под воду прямо в одежде. Скинув ее с себя, я схватил губку и начал до красноты тереть кожу.

Воскресенье, 17 июля (2005 года)

Я оставил машину на том же месте, что и накануне. Сегодня они сидели на скамье. Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. Я был счастлив. Обе они прекрасны. У Лилии длинные светлые волосы, золотистая вуаль. Роза – прямая противоположность: у нее волосы до плеч и черные как смоль. Обе одинаково привлекательны, обе совершенны.

Я вышел из машины, с трудом скрывая радость.

– Привет, – сказал я. Обе от неожиданности подскочили на месте. – Простите, не хотел вас напугать.

– Ничего, мы просто не видели, как вы подошли, – отозвалась Роза.

– Куда путь держите?

– Ну, – замялась Лилия. – Пытаемся добраться до Лондона. – До Лондона? До столицы еще ох как далеко. – Сюда добирались почти неделю, а оказывается, всего-то проехали восемьдесят километров. Пытаемся подрабатывать где придется, но деньги даются нелегко.

– Не знаю, заинтересует ли вас мое предложение, но я живу в шестидесяти километрах от Лондона. Готов, если хотите, подвезти вас до своего дома.

Глаза у Розы загорелись.

– Правда? Это было бы здорово.

– Конечно. И мне в дороге веселее будет. Я остановился, чтобы перекусить. Хотите сэндвичи?

– Еще бы, – с широкой улыбкой ответила Лилия. – Меня зовут Бри, а это Сейди.

Я заставил себя улыбнуться.

– Ну что? Идемте, Бри и Сейди? – Они кивнули одновременно, как будто раньше отрабатывали синхронность движений, и пошли со мной к машине. По дороге домой на душе было легко: я завершил важное дело. Четыре цветка. Четыре безупречно красивых, невинных, прекрасных женщины. Теперь у меня полная семья.