Глаза Фиалки расширились от ужаса: она поняла, что события развиваются не по плану. Вот почему надо было обсудить разные сценарии, мелькнуло у меня в голове. Теперь не видать нам ключей, а он будет еще более внимательно следить за тем, чтобы запирать дверь.

Я прижалась боком к стойке перил и впилась ногтями в древесину. Что же теперь делать? Вдруг стало тяжело дышать, мне казалось, что я тону. Нет, не попасть мне сегодня домой. Я заплакала.

– Клевер, прости. Я не знаю…

– Заткнись, – проревел он, брызгая слюной. Он уже не шатался, даже расслабился, но по его крику я понимала: сейчас он настолько зол, что способен убить. Что он сделает? Я представила себе нож у него в кармане. Но он ведь не пустит его в ход. Нож, думала я, нужен лишь для того, чтобы запугать нас, сделать покорными.

Он вытащил из кармана тот самый нож. Лезвие блеснуло в свете лампы, под которой стоял Клевер. Я затаила дыхание, хотела закрыть глаза и не открывать их, пока он не уйдет, но не могла не смотреть. Стойка перил больно врезалась мне в спину, а я, не сознавая этого, пятилась и налегала на нее, стремясь оказаться как можно дальше от Клевера.

Фиалка подняла дрожащие руки и покачала головой.

– Пожалуйста, не надо. Прости.

– Я уже давал тебе возможность исправиться, а получить ее непросто. Третьей попытки не будет, Фиалка, – он говорил так спокойно, что у меня внутри все похолодело. Все молчали. Он сделал шаг вперед и без колебаний воткнул нож Фиалке в живот.

Ноги у меня подкосились, я, цепляясь за стойку перил как за спасательный канат, упала на пол. Попробовала закричать, раскрыла рот, но не могла издать ни звука. Слезы текли по лицу, и я моргала, чтобы хоть что-то видеть. Это сон, это сон — эти слова повторялись у меня в голове. Проснись же, проснись!

Фиалка, хватая ртом воздух, обмякла и осела на пол. Через минуту она была мертва. Я никогда не видела мертвого человека, разве что по телевизору, и была потрясена. Она мертва. Все произошло быстрее, чем в кино.

Он резко повернулся к Розе и Мак.

– Приберите здесь. Живо. – Развернувшись, он пошел к лестнице, поднялся по ней, вышел за дверь и запер ее за собой.

Мак подняла меня на ноги, дотащила до дивана и усадила на него.

– Ш-ш, сиди тихо.

Как будто я куда-то могла пойти. Я двинуться не могла, как парализованная.

Тяжело дыша, я смотрела широко раскрытыми глазами на Розу и Мак. Они принесли ведро, швабру и еще одно ведро с чистящими средствами.

– О господи, она действительно мертва, – прошептала Мак, как будто не веря.

Роза стиснула плечо Фиалки и провела пальцами по ее лицу, закрыв ей глаза.

– Давай мешок для тела, Мак. – У меня глаза на лоб полезли и в горле пересохло. Эти пять слов запечатлелись в памяти как выжженные огнем. Видимо, девушкам не впервые приходилось выполнять такую работу.

Из-под мертвого тела показалась небольшая лужица крови. Я не могла отвести глаз от этой ярко-красной жидкости. Роза взяла руку Фиалки и поцеловала ее.

– До свидания, дорогая, – прошептала Роза.

Я поперхнулась, прижала ладонь ко рту и побежала в ванную.

Когда я вернулась в гостиную, Роза и Мак пытались приподнять Фиалку с пола. Я не могла предложить им свою помощь. Они осторожно положили мертвую на мешок и вытащили из-под нее черные пластиковые края. Им с трудом удавалось передвигать тело, но меня о помощи они не просили. То ли думали, что я слишком потрясена случившимся у меня на глазах убийством, то ли понимали, что я просто не смогу им помочь. Я смотрела на их слаженные движения: можно подумать, они проделывают это каждый день. Сколько же раз они убирались после его убийств? При этой мысли я похолодела и задрожала. Неужели мне снова придется быть свидетелем подобного?

Я не сводила глаз с лица Фиалки, его еще не закрыли мешком. Казалось, она безмятежно спит, но это только казалось. Наконец лицо Фиалки скрылось под черной пленкой, и я мысленно поблагодарила за это Розу. Я знала, что никогда не забуду это лицо. В ушах у меня стучала кровь, сердце учащенно билось. Я мучительно пыталась уложить в голове то, свидетелем чему только что стала.

– До свидания, – прошептала Мак и положила руку на сердце Фиалки.

Девушки наполнили ведро водой, собираясь смыть кровь.

Вода в ведре быстро покраснела и цветом стала напоминать коктейль, который часто готовила моя мама. Я даже пыталась себя уговорить, что в ведре и есть коктейль. Меня едва не вырвало, когда Мак подняла швабру, и тяж сворачивающейся крови повис над полом, а потом упал вниз.

В комнате, несмотря на лимонное чистящее средство, от которого щипало глаза, чувствовался металлический запах крови. Я снова поперхнулась. Кровь исчезла с пола так же быстро, как пролилась на него. Девушки работали поспешно, но тщательно – на полу не осталось ни пятнышка. Сколько же раз они проделывали подобное?

Если бы не мешок с телом Фиалки в углу комнаты, никто бы не подумал, что здесь только что произошло убийство. Ничего более страшного я в жизни не видела, но девушки только что удалили все доказательства преступления. Так буднично, как будто стерли грязные следы от обуви. Они горевали недолго, а потом и вовсе перестали.

– Он примет душ и вернется за телом, – сказала Мак, вздохнула и посмотрела на Фиалку. Тело. Теперь Фиалка для них не человек. Не потому ли им удается здесь выжить? Не потому ли они так быстро успокоились? Я тоже попыталась видеть не человека, а тело. Представила себе Фиалку – тело – без лица и без имени. Так я отнимала у нее одно за другим, пока она не превратилась просто в кусок мяса. Но мне все равно хотелось кричать и кричать, пока не потеряю голос.

Я села и сцепила руки, чтобы они не так тряслись.

– Скольких же он?.. Ну, вы понимаете, – прошептала я. Убил. Мак отвернулась, а я заскрипела зубами. Фиалка не первая. Он убивал и до нее. Это мне уже говорили. Свернувшись клубком на диване, я заскулила.

Роза наклонилась ко мне и сказала:

– При мне восемь человек, считая Фиалку.