Занимательное облаковедение Учебник любителя облаков

Лиз посвящается

 

ВВЕДЕНИЕ

Мне всегда нравилось смотреть на облака. Ничто в природе не может соперничать с ними по разнообразию и выразительности, ничто не сравнится с их величественной, эфемерной красотой.

Если бы великолепный закат среди высоко-кучевых облаков озарял небо всего раз в сто лет, он бы вне всяких сомнений стал одним из главных событий нашего времени. Однако большинство людей едва замечают облака, а если и видят их, то всего лишь как помеху «погожему» летнему дню, как оправдание своей ломоте в костях. Ничто так не портит настроение, как облако на горизонте.

Несколько лет назад я пришел к выводу, что больше с таким плачевным состоянием дел мириться нельзя. Не стоит рассматривать облака как символ тоски, они заслуживают большего. И кто-то должен вступиться за них.

Именно такова цель общества, основанного мной в 2004 году. Назвав его Обществом любителей облаков, я объявил о нем во время лекции, которую читал на литературном фестивале в Корнуолле. Я заготовил несколько бэджей — на случай если кто-нибудь из слушателей загорится идеей вступить в Общество — и был немало удивлен, когда после лекции меня окружила толпа народу.

Непременное условие существования любой организации — наличие вэб-сайта. Так что через несколько месяцев после той лекции я разместил информацию об Обществе в Интернете. Поначалу членство в Обществе было бесплатным, как, собственно, и сами облака; весть о моем детище быстро распространялась.

Мне начали присылать фотографии облаков, которые я размещал на сайте для всеобщего обозрения. Но вскоре слабый ручеек превратился в бурный поток. Появились изображения, потрясающие по своей редкости и красоте: чечевицеобразные волнистые облака над вершинами Швейцарских Альп, распоротые перисто-кучевые слои, окрашенные в теплые тона восхода, кучевые облака в форме слонов, кошек, Альберта Эйнштейна и Боба Марли.

Через некоторое время мне пришлось ввести номинальную плату за членство, чтобы покрыть свои расходы — в Общество вступали люди со всего мира. Я получал рисунки с облаками, стихи. На сайте появились чат и форум, чтобы посетители могли обсуждать важные вопросы, касающиеся облаков.

Среди членов Общества были метеорологи и физики, изучающие облака, но большинство не имело к науке о погоде никакого отношения: встречались восьмидесятилетние старцы, которым в незапамятные времена доводилось парить среди облаков на планере, дети и даже грудные младенцы. Все мы знаем, что малыши как раз больше всех разглядывают небо, но мне до сих пор непонятно, каким образом эти крохи умудрились заполнить анкету для вступления в Общество.

Похоже, любовь к облакам не знает ни территориальных, ни культурных границ: среди членов Общества оказались люди со всех уголков Европы, из Австралии и Новой Зеландии, из Африки, Америки и даже из Ирака. К концу первого года набралось 1800 членов из 25 стран, и объединяла их всего-навсего любовь к небесной дымке.

Вскоре члены Общества стали обращаться ко мне с просьбами порекомендовать какую-нибудь популярную литературу по облакам. Я поискал и пришел к выводу, что есть лишь одна старая, на глянцевой бумаге книга с картинками. А больше — ничего.

Вот так и появилось «Руководство по практическому облаковедению». Это путеводитель, знакомящий читателя со всеми восхитительными и необычными персонажами облачного семейства и иллюстрированный фотографиями членов Общества любителей облаков. Сугубо научным изданием его не назовешь, особенно по сравнению с фундаментальными трудами, написанными теми, кто разбирается в этой области гораздо лучше меня (признаюсь, я без зазрения совести позаимствовал кое-что у них). Зато данная книга куда важнее: она славит беспечное, бесцельное и бесконечно жизнеутверждающее занятие — наблюдение за облаками.

Гэвин Претор-Пинией Лондон, февраль 2006 г.

 

МАНИФЕСТ

Общества любителей облаков

Мы считаем, что облака незаслуженно очернены, что без них жизнь стала бы гораздо беднее.

*

Мы думаем, что облака — сама поэзия Природы, что из всех ее форм облака являются наиболее яркими выразителями идеи равенства: любоваться их фантастическим видом может каждый.

*

Мы обязуемся сражаться против идеи «безоблачного неба» во всех ее проявлениях. Жизнь станет скучной, если мы будем день за днем наблюдать за небом без облаков.

*

Мы хотим напомнить людям, что облака — выразители атмосферного настроения, что по ним можно читать так же, как по лицу человека.

*

Мы считаем, что облака созданы для мечтателей и что созерцание облаков благотворно влияет на душу. Тем, кто находит в очертаниях облаков какие-то причудливые фигуры, не придется платить по счету психоаналитику.

*

Итак, мы обращаемся ко всем, кто нас слышит: Смотрите вверх, любуйтесь эфемерной красотой и живите, витая в облаках.

Перси Биши Шелли, «Облако»

 

КЛАССИФИКАЦИЯ ОБЛАКОВ

Облака классифицируются в соответствии с латинской системой (похожей на систему Карла Линнея для растений и животных), в которой за основу приняты их высота и внешний вид.

Большинство облаков попадают в одну из десяти основных категорий, или родов. Далее облака могут подразделяться на виды, относящиеся к тому или иному роду, и на всевозможные комбинации разновидностей. Имеются также сопутствующие облака и добавочные элементы, иногда возникающие рядом с облаками основных типов.

(Если от всей этой науки у вас голова пухнет, не беспокойтесь — у меня она тоже квадратная.)

 

Облака нижнего яруса

 

глава 1

КУЧЕВЫЕ ОБЛАКА (CUMULUS)

Клочки ваты, которые формируются в солнечный день

Леонардо да Винчи как-то описал облака как «тела без поверхности»; понятно, что он имел в виду. Облака подобны привидениям, они эфемерны, похожи на туман: можно разглядеть их форму, но трудно сказать, где облако начинается и где заканчивается.

Однако кучевое облако вполне способно поспорить с да Винчи. Ослепительно-белые холмы, напоминающие кочаны цветной капусты, выглядят гораздо более осязаемыми и четкими по краям, чем облака остальных типов. В детстве я был уверен, что к кучевым облакам приставляют длинные лестницы и собирают с них вату. Облака эти выглядят так, будто до них можно дотянуться и потрогать; а если представить себе, что сделать это действительно удастся, они наверняка покажутся самым мягким из всего, что есть на свете. Это самые распространенные и «осязаемые» облака из облачного семейства, они отлично подходят для начинающих наблюдателей за облаками, оттачивающих свое мастерство.

Кучевое облако на латыни звучит как «cumulus», что значит «куча»; проще говоря, у этих облаков комковатая форма. Те, кто изучает облака всерьез, разделяют кучевые на плоские, средние и мощные — так называемые виды кучевых облаков. Плоские на латыни обозначаются словом «humilis», что значит «скромный», эти облака — самые маленькие, они больше в ширину, чем в высоту. Средние одинаковы и в ширину, и в высоту. Мощные выделяются своей высотой.

Солнечным утром на небе обычно собираются именно самые маленькие кучевые облака. И поскольку ни они, ни их средние братья, mediocris, не образуют никаких осадков, их обычно называют «облаками ясной погоды» — вот он, кукиш тем, для кого облака синоним ненастья. Ясным, солнечным днем гораздо приятнее наблюдать неторопливо плывущие по небу кучевые облака, эти клочки сахарной ваты, чем пустую, безоблачную синеву.

Не позволяйте поборникам солнца запудрить себе мозги — в превосходный летний день кучевые облака, вестники хорошей погоды, весьма достойное зрелище.

Существует еще один вид кучевых облаков: кучевые разорванные (или разорванно-кучевые). Они совсем не такие пушистые, у них рваные, размытые края. Подобным образом кучевые облака выглядят, когда увядают, достигнув зрелого возраста.

Кроме деления на виды каждый из десяти основных типов облаков — так называемых родов — имеет и несколько разновидностей. У таких разновидностей принадлежность к тому или иному роду определяется внешними признаками. Кучевые облака имеют единственную разновидность — кучевые лучевидные. Кучевые лучевидные облака выстраиваются рядами параллельно ветру. Эти ряды ватных комков иногда называют «облачными улицами».

Хотя обычно кучевые облака наблюдаются при хорошей погоде, в определенных условиях любое облако может превратиться в дождевое, и кучевые не являются исключением. Безвредные кучевые плоские и средние облака иногда преображаются в сердитые, грозно возвышающиеся кучевые мощные, а уж последние предвещают что угодно, только не ясную погоду. От кучевых мощных один шаг до огромных, нагоняющих страх грозовых кучево-дождевых; кучевые мощные и сами способны вызвать дождь средней силы, а бывает, и ливень. В жарких влажных тропиках можно каждый день наблюдать процесс образования кучевых облаков — от плоских до мощных и дальше; в умеренном климате такое происходит реже. И, тем не менее, если вы еще до полудня заметили, что кучевые облака вырастают в высокие кучевые мощные, знайте, что ближе к вечеру велика вероятность ливня. Внимание всем наблюдателям за облаками: «По утрам в небе великаны — днем на земле океаны».

***

Четкие очертания кучевых облаков могут до некоторой степени объяснить, почему именно эти облака облюбовала для своих рисунков ребятня. Ни одна картинка шестилетнего малыша, изображающая семью перед домом, не обходится без пары-тройки плывущих по небу воздушных кучевых облачков. Дети обожают рисовать облака. Как знать, возможно, причина в том, что, пока младенцев возят в колясках, они смотрят в небо и привязываются к нему — совсем как цыплята, которые испытывают родственные чувства к первому же предмету, который видят, вылупившись из яйца. На детских рисунках чего только не бывает: люди с руками, растущими из шеи, с глазами, расположенными даже и не на лице, — но вот естественные очертания кучевых облаков юные художники схватывают верно. Вне всяких сомнений, рисовать такие облака гораздо легче, чем облака других типов. Но, может статься, загадка подобного единообразия на детских рисунках имеет под собой гораздо более серьезное объяснение.

Будьте осторожны, когда жалуетесь на облака — они вас слышат. В особенности кучевые — с этими как аукнется, так и откликнется.

Кажется, что кучевые облака лежат в основе всех видов и разновидностей облаков. Попытайтесь мысленно представить себе облако — скорее всего, им окажется именно кучевое; может, поэтому облако со скругленными, выступающими краями стало символом прогноза погоды, созданным в 1975 году для Би-би-си Марком Алленом, двадцатидвухлетним графическим дизайнером. Тогда облака-символы существовали в виде покрытых резиной магнитиков: ведущий прогноза погоды нашлепывал их на карту Британии. Случалось, что, когда он поворачивался лицом к экрану, магнитики у него за спиной отваливались; я в такие моменты всегда хихикал, и не только я, а и вся страна вместе со мной.

Эти кучевые облака-символы просуществовали тридцать лет, до 2005 года, когда на Би-би-си полностью поменяли погодную графику — она стала динамичной и трехмерной, показывая движения облачных масс и дождей в режиме реального времени. Новая система дает гораздо более точное представление о местонахождении облаков, однако телезрители стали жаловаться, что, когда камера вдруг надвигается на компьютерное изображение карты, у них кружится голова. Но может быть, это всего-навсего предлог, и они так же, как и я, просто-напросто скучают по исчезнувшему магнитному кучевому облачку.

Дети шести лет рисуют не ахти как, но, поскольку они чаще всех глядят на небо, им хорошо удаются кучевые облака.

***

Хотя наблюдать за облаками лучше всего тогда, когда располагаешь временем, занятие это доступно всем и каждому. Из множества природных явлений облака — самые яркие выразители идеи равенства. Они хорошо видны отовсюду — так что совершенно неважно, где вы находитесь. Конечно, некоторое возвышение никогда не помешает, но тут сойдет как горная гряда удивительнейшей красоты, так и обычный высотный дом. Гораздо более важным представляется состояние ума, в котором вы пребываете, наблюдая за облаками. Вы смотрите не за поездами, поэтому выстаивание на холме с тетрадкой и ручкой наготове, чтобы отмечать разные виды облаков, закончится разочарованием. Как и любые попытки записать их серийные номера.

Наблюдать за облаками не значит вести каталог — это за вас уже давно делают метеорологи, присваивая номера облакам различных родов, видов и разновидностей. Причем свое занятие эти чудаки почему-то называют работой. Ваша цель гораздо более изящна, она наводит на размышления, с ее помощью можно значительно глубже постичь мир физический, эмоциональный и духовный. Джон Констебль, возможно, один из лучших художников, изображавших облака, считал небо «лейтмотивом» и «главным органом чувств» пейзажа. На мой взгляд, «облачным пейзажам» Констебля свойственна выразительность и жизненность, чего нет в сельских идиллиях, представленных ниже.

Теперь уже исчезнувший символ облака, разработанный для прогноза погоды на Би-би-си Марком Алленом, художником, которому на тот момент было гораздо больше шести.

Констебль придерживался того мнения, что «мы ничего не видим по-настоящему до тех пор, пока не поймем это». Я с ним согласен. Если вы поймете, как образуются облака, что делает их такими, какие они есть, как они переходят из одной формы в другую, растут и развиваются, разрушаются и исчезают, вам откроется нечто большее, нежели основы метеорологии. Рене Декарт, французский философ, живший в XVII веке и воспитывавшийся среди иезуитов, написал об облаках:

Поскольку для того, чтобы посмотреть на них [облака], приходится поднимать глаза к небу, мы рассматриваем их… как трон Бога… А это внушает мне надежду: если удастся объяснить природу облаков… другие легко поверят, что нет ничего невозможного в том, чтобы обнаружить причины всего замечательного на Землей. [2]

***

Так что же такое эти кучевые облака? Возможно, я вас разочарую, потому что они всего лишь… вода. И ничего больше, причем то же самое справедливо и для остальных облаков. Любознательный наблюдатель за облаками может спросить: почему же тогда облако там, на небе, выглядит иначе, чем стакан той же самой воды здесь, на земле? Белый цвет облака, его непрозрачность объясняются тем, что вода в облаке существует в виде бесчисленного количества крошечных капелек (вообще-то, если быть точным, их около 10 000 000 000 на м3, каждая из которых имеет всего несколько тысячных миллиметра в поперечнике. И это множество крошечных поверхностей отражает свет во всех направлениях, делая облако размытым и придавая ему молочно-белый цвет; совсем иначе смотрится налитая в емкость вода с ее ровной, однородной поверхностью. Облака и воду можно сравнить со стеклами — травленым стеклом стакана и гладким окна: многочисленные плоскости стакана, расположенные под углом и рассеивающие свет каждая в своем направлении, придают ему беловатый цвет.

Кучевое среднее облако — одинаково и в ширину, и в высоту.

Капельки воды в среднем кучевом воздухе весят как восемьдесят слонов Но это облачко выглядит так, будто весом всего с одного слоненка.

Согласно древним индуистским и буддийским верованиям, кучевые облака духовно родственны слонам — поэтому в Индии во время засухи к слонам обращаются с просьбами о ниспослании дождя. На хинди «megha» означает «облако»; именно так называют слонов во время молитв о дожде. В ведическом мифе о сотворении мира говорится, что слоны, созданные в самом начале времени, были белыми, имели крылья, могли по собственной воле менять облик, а также обладали способностью вызывать дождь. И, хотя к нашему времени животные потеряли свою магическую силу, считается, что современные потомки тех самых «праслонов» все еще родственны облакам, особенно слоны-альбиносы.

Становится как-то не по себе, когда узнаешь, что капельки воды, составляющие средних размеров кучевое облако — кучевое среднее, весят столько же, сколько восемьдесят слонов.

Хотя капельки в кучевом облаке невообразимо малы, их в нем тьма-тьмущая. Раз слоны в наше время уже не летают, как же воде весом в восемьдесят слонов удалось под видом кучевого облака подняться вверх?

В том, что облака обычно появляются именно в солнечную погоду, есть свой резон. Когда светит солнце, земля нагревается, и возникают потоки, называемые восходящими потоками теплого воздуха или конвекционными потоками. Почувствовать их можно в самолете, летящем сквозь кучевые облака — его слегка покачивает. Вот почему управляемые вручную планеры, а также орлы берут курс именно на эти облака, небесные указатели воздушных потоков, на которых можно подняться высоко вверх. Восходящие потоки — невидимые духи, вдыхающие в кучевые облака жизнь. Они — сущность облаков; протекая через облака, они оживляют их.

Понять, как образуются конвекционные тепловые потоки, значит заглянуть кучевому облаку в душу. Именно эти потоки поднимают влагу наверх, а также способствуют тому, что капельки облака удерживаются в воздухе в течение примерно десяти минут — таков средний срок жизни кучевого облака.

Процесс очень напоминает движение капелек масла в лавовой лампе. Смесь масла и подкрашенной воды движется в лампе вверх благодаря тому же явлению конвекции, что и воздух солнечным днем. И, хотя в лампе не газообразные вещества, а жидкие, принцип тот же.

В обычном состоянии масло в лампе чуть плотнее воды и собирается у дна, однако, когда включается лампочка на дне, масло нагревается, расширяется, становится менее плотным и начинает медленно, как бы нехотя всплывать на поверхность. Воздух ведет себя так же. Вспаханное поле, нагретое солнцем, заменяет лампочку — оно передает тепло воздуху, который расширяется, становится менее плотным и поднимается вверх, через слой прохладного воздуха. Невидимая влага, подхватываемая восходящим потоком, в конце концов становится кучевым облаком или, как называет его американская поэтесса Мария Уайт Лоуэлл, «маленькой, хорошенькой овечкой с недавно остриженным белым руном, пасущейся на голубых пастбищах».

Помните, что кучевые облака — разрозненные, они отличаются от огромных слоистых туч, затягивающих небо в хмурый день. Так уж получается, что разные поверхности отдают солнечное тепло по-разному; воздух, нагретый одной поверхностью, поднимется вверх гораздо быстрее, чем воздух, нагретый другой поверхностью К примеру, гудроновое покрытие нагревает воздух лучше, чем травяной луг. Склон холма с солнечной стороны отдаст тепло быстрее, чем такой же склон, но в тени. Вам гораздо проще будет убедиться в этом, если ясным днем вы обогнете по воде небольшой остров. Поверхность острова нагревается гораздо лучше, чем водная гладь вокруг, поэтому часто над землей можно заметить пушистые белые кучевые облака, подпитываемые восходящими потоками. Жители островов южных морей могли бы использовать кучевые облака в качестве маяков, направляя судна к атоллу задолго до того, как на горизонте покажется полоска земли.

Хотя на вид все происходящее мало напоминает прогретое солнцем поле, лавовая лампа наглядно демонстрирует, как нагретый воздух поднимается и как содержащийся в нем пар превращается в облака.

Поскольку кучевые облака образуются на верхушках отдельных конвекционных течений, они не связаны между собой, это облака-индивидуалисты, что является одним из основных видимых отличий кучевых облаков от облаков других типов. Каждое кучевое облако представляет собой верхушку прозрачного воздушного столба — прямо как ослепительно-белый парик на огромном человеке-невидимке. Кучевые облака достаточно быстро покидают своих «тепловых» хозяев — парик слетает с головы невидимки, кружится в вихре и сворачивается вовнутрь, причем медленно, как будто под воздействием легкого ветерка.

***

Кучевые облака чаще всего становятся объектами наблюдения начинающих любителей облаков. Объясняется это не только тем, что такие облака — вестники хорошей погоды, но и тем, что уж больно уютными они выглядят. Едва ли найдется такой человек, который никогда не поднимал головы к небу и не мечтал заснуть в белых, пушистых складках кучевого облака. Эти облака словно мягкая мебель, достойная самих богов. Может, именно поэтому на картинах с религиозными сюжетами кучевые облака неоднократно фигурировали как диваны для святых. В западных традициях живописи до Средневековья включительно Бог изображался только как рука или глаз, появляющиеся из-за облаков, но в самом начале эпохи Возрождения божества начали появляться на картинах «во плоти», и облака стали служить им опорами.

Недавно я более полугода прожил в Риме. Хотя небо над городом зачастую бывало безоблачным, я вскоре заметил, что ниже, на уровне земли, недостатка в облаках не наблюдается. На каждом углу стояла церковь в барочном стиле, интерьеры которой были украшены фресками с пышными подушками кучевых облаков, на которых восседали апостолы и святые, взиравшие на расположившуюся внизу паству. Знаменитая скульптура Бермини «Экстаз святой Терезы» изображает святую, падающую спиной в волны кучевого облака, вырезанного из известкового туфа. Картины Рафаэля и Тициана, созданные на сто лет раньше, в эпоху Возрождения, и висящие в Ватикане, неизменно изображают Мадонну — с младенцем Иисусом па руках или коронуемую при вознесении — на роскошном парообразном ложе. Даже на мозаичных картинах в церкви святых Косьмы и Дамиана рядом с Римским форумом, относящейся к шестому веку, Иисус в длинном одеянии стоит на ковре из облака, расцвеченного красными и оранжевыми тонами закатного солнца.

Смирное кучевое плоское облако и мухи не обидит.

Облака, пребывающие между небом и землей, служили в религиозной живописи превосходными символами разделения мира божественного и земного: «газообразная мебель» позволяла художникам изображать на одном полотне и простых смертных, и божественных созданий так, чтобы сразу становилось ясно, кто есть кто. Для многих художников, творивших на христианскую тему, девственные кучевые облака были границей, отделяющей чистый мир небесного от греховного мира смертных.

Облака и христианская религия всегда шли рука об руку. Тому есть множество подтверждений в Библии. В Исходе Бог показывается на горе Синай в облаке, которое и скрывает его, и в то же время являет; Бог ведет выкупленных евреев через пустыню в облачном столбе, передвигаясь впереди, останавливаясь, когда наступало время привала, и снова двигаясь, когда пора было продолжать путь. В Деяниях апостолов Иисус, возносясь на небо после воскресения, попадает на облако; в одном латинском тексте под названием «Об успении Богородицы» описывается, как Дева поднимается на небо на облаке после того, как на облаках же к ее смертному одру перенеслись апостолы. В иудейской мифологии Ваг Nifli или Сын Облака, — имя Мессии. Из Книги пророка Даниила следует, что Мессия явится верхом на белом облаке.

Католическая молитвенная карточка 1892 года, на которой Иисус, Иосиф и Дева Мария изображены сидящими на кучевых облаках. Судя по всему, расположились они достаточно комфортно по сравнению: несчастными душами, объятыми пламенем Чистилища.

Однако связь между облаками и миром божественного отнюдь не ограничивается христианско-иудеискои верой: в исламской традиции Аллах до своего явления пребывал в виде облака; японский бог грома и молнии Райдэн в 1274 году не позволил монголам завоевать Японию — сидя на облаке, он метал молнии-стрелы во вражеский флот; Сунь У-кун, Царь обезьян, который в классическом романе «Путешествие на Запад» вернул находившиеся в Западном краю древние свитки Будды в Китай, быстро обернулся благодаря умению «танцевать на облаках»: перескакивая с одного облака на другое, он покрывал огромные расстояния.

И это еще не все: Парьянья, или «дождевое облако», древний индийский бог дождя и растительности, был женат на плодородной Земле и изображался в виде быка; Перконс — бог-громовержец был одним из главных божеств балтийской мифологии, и в его основную обязанность входило обеспечение плодородности; Нгаи, бог-создатель и главное божество у масаев, аборигенов Кении и Танзании, гневаясь, принимает образ красного облака, а в благодушном настроении становится облаком черным. Вонджина, первые существа в мифах австралийских аборигенов, — это духи облака и дождя, которые нисходят в пещеры во время сна, а один из духов возносится на небо и образует Млечный Путь… Я бы мог перечислять и дальше, но, думаю, вам и так уже все ясно.

Низкие облака могут выстраиваться параллельно направлению ветра, образуя кучевые лучевидные облака. Эти иначе называемые «облачные улицы» — своего рода римские дороги в мире облаков.

В детстве мы смотрим на своих родителей задрав голову — в буквальном смысле этого слова, — потому что для маленьких детей родители ближе всего к богам, правда? Может, поэтому впоследствии, уже взрослыми, мы ищем богов в небе. Ведь дождь и солнечный свет, от которых зависит наша жизнь, тоже приходят сверху и неподвластны привязанным к земле смертным. С древнейших времен, задирая головы к небу в поисках божеств, мы видели облака и, само собой, соотносили одно с другим. До чего же грустно, что сейчас можно сесть в самолет и убедиться, что никаких богов на облаках нет.

К середине XIX века полеты на воздушных шарах стали сравнительно обычным способом перемещения человека к облакам. Живший в викторианскую эпоху критик и эссеист Джон Раскин писал:

В то время как в Средние века никогда не изображали облако иначе, чем с целью разместишь на нем ангела… мы у лее не верим, будто в облаках, состоящих из определенного количества дождя или града, есть что-то еще [4]

***

Первые два столетия полетов на воздушных шарах эти средства передвижения поднимались в воздух в основном с помощью водорода — газа, который легче воздуха. Но водород слишком легко воспламеняется, к тому же у наполненного водородом шара трудно регулировать высоту полета, поэтому в 1960-х годах воздушные шары, предназначенные для подъема людей, стали наполнять нагретым воздухом. Нагретый воздух раздувал шар, и тот взлетал. При этом действовал все тот же принцип, что и при подъеме восходящих потоков в солнечный день. И в самом деле, кучевые облака могут образовываться даже над открытым огнем. Такие облака появляются поверх струй дыма над горящим жнивьем или лесом. Из-за жара пламени потоки теплого воздуха поднимаются выше, перенося с собой влагу.

Но что значит для восходящего потока «содержать» влагу? И как эта невидимая влага вдруг превращается в видимые капли, из которых состоит кучевое облако? Тут нет никаких тайн, достаточно вспомнить, как в прохладный день мы сами образуем облака пара, вырывающиеся у нас изо рта. Когда осенним утром мы с отцом отправлялись на прогулку в парк собирать каштаны, меня завораживали эти облачка. Забавляясь, я размахивал у себя перед лицом руками в варежках, но в то же время мне было грустно оттого, что мои облака, в отличие от облаков на небе, очень быстро исчезали. Мне хотелось, чтобы облака от машины и до самого дома тянулись за мной своеобразной цепочкой из «следов дыхания». И, хотя эти облачка не повисали в воздухе, а растворялись в утренней прохладе, они были самыми что ни на есть настоящими облаками. Отбросив рассуждения о размерах и высоте, можно с уверенностью сказать, что они ничем не отличались от кучевых облаков.

#img8DB0.jpg

Кучевые облака могут образовываться в жарком, влажном воздухе, который поднимается от горящих лесов.

В воздухе, который мы выдыхаем, всегда полным-полно водяного пара. Об этом заботится наше тело — влажные бронхиальные трубки устроены таким образом, чтобы не дать пыли и загрязнениям проникнуть в легкие. Не менее четырех процентов от общего веса того теплого воздуха, который мы выдыхаем, приходится на вес отдельных молекул воды, которые сталкиваются со всем, что попадается им на пути, — совсем как молекулы кислорода, азота и других составляющих воздуха. В таком молекулярном виде вода принимает газообразное состояние и называется водяным паром. Однако отдельные молекулы слишком малы, чтобы мы могли их разглядеть, поэтому воздух, невзирая на количество содержащегося в нем водяного пара, остается прозрачным. Лишь когда молекулы воды собираются в кучки, мы видим их.

Именно это и происходит, когда мы выдыхаем при прохладной погоде. Наше теплое, влажное дыхание смешивается с холодным воздухом и быстро охлаждается. А в любом охлаждающемся газе движение молекул замедляется. То же самое происходит с молекулами воды в выдыхаемом нами паре, они гораздо охотнее собираются вместе.

Также и с восходящими потоками, которые поднимаются от земли вместе с водяным паром; если еще в момент подъема их температура достаточно низка, замедляющие движение молекулы гораздо легче притягиваются друг к другу, и некоторые принимают форму крошечной капельки, бесчисленное множество которых и образует кучевое облако.

***

Древнегреческий бог Зевс повелевал небом, считаясь громовержцем и тучегонителем. Отношения между ним и его супругой Герой были довольно-таки неспокойными, в основном из-за любвеобильности Зевса. Гера ревновала его, а Зевс мстил любому, кто засматривался на Геру. Так произошло с Иксионом; после того, как сам Зевс пригласил его на Олимп, Иксион осмелился соблазнять Геру. Зевс узнал, что между гостем и супругой что-то есть, и решил испытать Иксиона, сотворив облако, очертаниями напоминавшее Геру. Иксион не устоял, и Зевс убил его. Позднее облако породило Кентавра, который, как и его непокорные отпрыски-кентавры — появился на свет получеловеком-полуконем. Думаю, это может послужить предостережением для особо рьяных любителей облаков — избегайте слишком интимных отношений с воздушными массами.

Зевс (в римской мифологии — Юпитер), похоже, и сам был неравнодушен к облакам — свидетельство тому «Юпитер и Ио», картина, написанная Корреджо, итальянским художником эпохи Возрождения. На картине изображена обнаженная женщина в любовном исступлении, которой овладевает темное кучевое облако.

«Юпитер и Ио», 1531 г., автор — Корреджо. Такой вот сомнительный мир «облачной» эротики образца XVI века.

Картина — часть триптиха, созданного Корреджо в 1530-х годах и изображающего любовные похождения римского бога Юпитера. Художник нарисовал бога в момент близости с Ио, жрицей богини Юноны. Согласно мифу в пересказе римского поэта Овидия, охваченный страстью Юпитер преследовал Ио и пытался овладеть ею на лернейских лугах. Юпитер совсем не хотел, чтобы супруга застала его в момент измены с этой пышнотелой смертной, и потому спрятался в темное облако. Овидий повествует, что Ио спасается от бога как может:

В противоположность сцене насилия, описанной Овидием, Корреджо на холсте предпочел повернуть дело так, будто Ио вовсе даже не прочь провести время с облаком; в результате получилось самое чувственное изображение облака — первый и, к сожалению, последний образец «облачной» эротики.

Кучевое облако, которым художник укрыл распутника Юпитера, нарисовано в темных, синевато-серых тонах. Темнота кучевого облака зависит в первую очередь от того, смотрите ли вы на него из тени или стоите на освещенном месте, и во вторую — от яркости неба или других облаков за ним. Зависит она также и от количества водяных капелек, составляющих облако, — именно они рассеивают солнечный свет и в какой-то мере препятствуют его прохождению через облако. Чем больше в облаке капель, тем мрачнее оно кажется, при условии, что солнце находится за ним. Вы можете заметить, что, когда кучевое облако, первоначально кучевое плоское, увеличивается в размерах, становясь кучевым средним, а затем и кучевым мощным, его основание все темнеет и темнеет: уплотняясь, облако пропускает через себя все меньше солнечных лучей. Корреджо очень удачно изобразил грозного, охваченного похотью преследователя прекрасной Ио в виде кучевого мощного облака темно-серых тонов — огромного облака-фаллоса, до того напитанного влагой, что оно вот-вот прольется дождем.

***

Кучевое облако с гудящим нутром, потревоженное конвекционными течениями, может стать непредсказуемым, демонстрируя свой крутой нрав. Если смотреть на него с земли, движения внутри облака кажутся едва заметными, однако следует помнить, что при взгляде на предмет издалека создается впечатление, что он движется медленнее (реактивный самолет высоко в небе ползет со скоростью улитки). В действительности турбулентность может быть очень даже сильной. Как только она начинается, безобидное кучевое плоское облако, облако хорошей погоды, за несколько часов вырастает в огромное кучевое мощное, чье темнеющее основание грозит внезапными и сильными ливнями.

Каким образом кучевое плоское облако умудряется так вырасти? Подобный вопрос может возникнуть у каждого любителя облаков. Если кучевое облако, формирующееся на восходящем потоке, потом относит ветром (а это случается нередко — низкие облака медленно проплывают у нас над головами), почему тогда воздух внутри облака поднимается выше и выше, образуя волнистую башню? Если восходящий поток остается позади, что заставляет воздух подниматься? Тут в самый раз вспомнить про лавовую лампу: капельки масла в ней поднимаются, остывают, сжимаются и снова опускаются. Почему бы и воздуху в растущем кучевом облаке не вести себя так же?

Все дело в таком явлении, как скрытая теплота. Отбросьте ваши предубеждения и нелюбовь ко всему, что напоминает уроки физики, и послушайте, что я вам скажу, — это важно для понимания того, как ведет себя игривое и беспечное кучевое облако, облако хорошей погоды. Вспомните Констебля: «Мы ничего не видим по-настоящему до тех пор, пока не поймем это». Конечно, любой может наслаждаться картиной с великолепно переданным облачным небом, однако мне кажется, что чем лучше вы поймете мотивы поведения облаков, тем большая красота откроется вам.

Скрытая теплота конденсации — это теплота, которая высвобождается, когда свободно передвигающиеся молекулы воды объединяются в капли жидкости; именно это происходит в кучевом облаке, когда оно формируется на гребне восходящего потока. Итак, вода, превращаясь из пара в жидкость, выделяет в окружающее пространство теплоту.

Возможно, данное явление легче уяснить, рассуждая от обратного: когда жидкость переходит в пар, из окружающего пространства забирается теплота. Если так понятнее, то рассмотрим пример: капли пота у меня на бровях, когда я летним днем выхожу на пробежку. (Все — и пот, и брови, и летний день — сплошная фикция, потому как вообще-то бегом я не увлекаюсь.)

Пот испаряется с моего лба под воздействием легкого ветерка; молекулы воды забирают с собой теплоту, в результате чего лоб становится прохладнее (что спасает меня от теплового удара). В принципе, нет ничего сверхъестественного в предположении, что молекулы моего пота могут быть подхвачены восходящим потоком, образующимся над полем, вокруг которого я бегу, что они могут подняться вместе с вихревыми течениями воздуха и в процессе набора высоты остыть.

Далее молекулы могут достичь высоты, на которой воздух остывает до такой степени, что побуждает их снова объединиться — в облачные капли. Теплота, которую молекулы пота забрали с собой, испаряясь со лба, снова высвобождается в процессе формирования капель в облако. Теплота, высвобожденная по мере конденсации водяного пара, и является тем, что ученые называют скрытой теплотой; в процессе образования больших кучевых облаков из маленьких она играет ключевую роль.

Когда образовавшиеся капли отдают свою скрытую теплоту, окружающий воздух слегка нагревается, расширяется, становится более подвижным и поднимается на еще большую высоту. Скрытая теплота, высвобождающаяся внутри кучевого облака, является причиной роста облака в высоту. Теплота побуждает воздух подниматься выше — вот почему кучевые облака становятся такими пушистыми холмиками.

Таким образом, во время моей пробежки может образоваться кучевое облако.

Таким образом, кучевые облака из плоских способны превращаться в средние и даже уходящие высоко вверх мощные, причем делают это по собственному желанию. А кучевые мощные облака могут снова пролиться дождем. Ну а я, вполне возможно, буду как раз в этот момент наматывать круги. И молекулы воды, которые отправились в путешествие в виде моего пота, упадут уже в виде дождевых капель опять же мне на лоб.

Подобный замкнутый круг, бессмысленный по сути своей, и является той самой причиной, по которой я не занимаюсь бегом трусцой.

***

Облака могут загораживать наше любимое солнышко, тепло которого и поднимает их в небо, однако они же могут сделать его видимым. Тонкий слой облаков, называемых слоистыми, позволяет нам смотреть на солнце прямо, без ущерба для зрения. Затеняя солнце, облака дают нам возможность увидеть его.

О подобной противоречивости замечательно высказался средневековый христианский мистик, автор «Облака непознаваемого». Имя автора — загадка, что органично сочетается с названием труда. Ученые предполагают, что автор был священником или монахом, однако точно сказать затрудняются. «Облако непознаваемого», скорее всего, было написано где-то в 1370-е годы, однако и этот факт подвергается сомнению. Говоря о невозможности для любого смертного познать Бога, автор использовал образ облака.

Автор — назовем его «монах Икс» — был апофатическим мистиком, придерживавшимся того мнения, что христианин, каким бы ревностным он ни был и как бы ни старался, никогда не сможет постичь Бога. Сила разума способна сказать нам гораздо больше о том, чем Бог не является, нежели о том, чем Он является. Христианин способен размышлять о словах Бога через изучение Библии, он, конечно же, может общаться с Богом посредством молитвы, однако монах Икс утверждает, что постичь Бога разумом невозможно. Пытающемуся сделать это всегда будет мешать облако непознаваемого.

Монах Икс заявляет, что чем быстрее христианин смирится с этим неизбежным препятствием, мешающим «увидеть» Бога, тем лучше:

Эта тьма и это облако промеж тебя и Бога, сколь бы ты ни старался, не позволяет тебе ни увидеть Его отчетливо в свете рассудочного познания, ни почувствовать Его через сладостную привязанность.

Посему готовь себя к житию в этой тьме, такому долгому, какому только можно, вечно испрашивая Его любви к себе. Ибо даже почувствовав Его либо увидев когда, как это может быть здесь, следует всегда пребывать в этом облаке в этой тьме [6]

Автор не говорит о том, что христианину следует вообще отказаться от общения с Богом. Неизбежное облако непознаваемого означает одно — с помощью ума и логики никогда не раскрыть истинную природу Бога. Для христианина облако — это препятствие, преграда, которое, подобно настоящему облаку, скрывающему солнце, становится между верующим и Богом. Монах Икс советует не упорствовать, а смириться. Только тогда появится возможность познать Бога — иными способами, кроме рациональных рассуждений.

Кучевое мощное — самое большое среди всех видов кучевых облаков, часто оно превращается в кучево-дождевое грозовое.

Христианину следует дать себя вовлечь в это самое облако. Разумеется, прежде он должен «облаком забвения» закрыться от своего рационального ума. Он должен забыть, забыть и еще раз забыть. Только тогда получится развить в себе «слепую любовь», через которую окажется возможным познание Бога:

И таким образом возвысь свою любовь до этого облака, а вернее — скажу тебе прямо, без утайки — позволь Богу вознести любовь твою па облако, стремись через милость Его забыть о всем ином [7]

Подняться и очутиться в облаке непознаваемого — значит оказаться к Богу ближе, чем те, кто тщетно пытается вычислить Его. Монах Икс советует христианину примириться с ограниченностью понимания и познавать Бога через непознаваемое.

Вам может показаться, что все это — некий дзэн для христиан… Что ж, не только вам. Однако апофатические мистики существовали в совершенно иной религиозной системе, нежели мистики Востока. Для монаха Икс идея облака, отделяющего нас от божественного света, хоть и удручающая по сути своей, все же выражает глубокую христианскую веру.

***

Неопытные, еще не оперившиеся любители облаков вряд ли знают назубок температурные величины нижних слоев атмосферы в любой ее точке. Впрочем, это от них и не требуется. Так что может показаться, будто кучевое плоское облако перерастает в высокое, как башня, кучевое мощное облако без всякой системы. Когда это случается, все происходит как во время ссоры между влюбленными — необдуманно брошенное замечание перерастает в настоящую перепалку, причем неожиданно для обеих сторон.

Все, что нужно — продолжительная напряженность в атмосфере вокруг них. Это и еще невозможность «перекрыть кислород». Если в нижних слоях атмосферы достаточно влаги, а солнечного света хватает на то, чтобы образовались внушительные восходящие потоки, да к тому же отсутствует прослойка из более теплого воздуха над уровнем облаков, «крышкой» закрывающая конвекционные течения, безобидное кучевое плоское облако вскоре совершенно неожиданно перерастает в кучевое среднее, а затем и в сердитое — аж пар из ушей — кучевое мощное.

Если что и способно «перекрыть кислород» кучевому облаку, так это то, что метеорологи называют температурной инверсией. Она представляет собой прослойку воздуха, у которой температура повышается вместе с высотой; такой воздух останавливает рост облака вверх. Когда воздух над кучевым облаком именно такой, облако перестает расти, поскольку восходящий конвекционный поток достигает той точки, в которой теряет свое тепло и легкость по сравнению с окружающим воздухом и останавливается. При наличии инверсии кучевому облаку приходится расти вширь, задевая своими «ватными» плечами соседей, сливаясь с ними в пушистый слой, покрывающий небо.

Что предпочтительнее: размолвка между влюбленными, которая ни с того ни с сего переходит в бурное выяснение отношений, очищающее небо, или сдерживаемые эмоции, которые сопровождаются долгим молчанием и заводят в тупик? Как знать… Но любой, видевший «Шоу Джерри Спрингера», знает, что выяснения отношений смотреть гораздо интереснее.

Кучевое облако, достигнув состояния кучевого мощного, возвышающегося как башня, не обязательно останавливается в своем развитии.

При благоприятных условиях оно может расти дальше: пребывая в нижнем ярусе, облако способно достичь высоты более 40 000 футов, а в тропиках — и все 60 000 футов. Оно становится все более темным и хмурым, пока не утрачивает свои признаки кучевого облака окончательно и не превращается в могучую грозовую тучу — кучево-дождевое облако. Именно в этот момент легкая размолвка между влюбленными способна выйти из-под контроля, и вышибалы, следящие за порядком на «Шоу Джерри Спрингера», выскакивают из-за кулис разнимать сцепившихся.

 

глава 2

КУЧЕВО-ДОЖДЕВЫЕ ОБЛАКА (CUMULONIMBUS)

Огромные грозовые тучи, при виде которых душа уходит в пятки

Вообще-то облака — наши пушистые друзья, однако есть одно исключение: кучево-дождевое облако. Когда дело доходит до кошмарной непогоды, бурь и ливней, вызывающих разрушения, можно не сомневаться: без кучево-дождевых облаков не обошлось. Сопровождаемые ливневыми дождями, градом, снежными бурями, штормами, грозами, торнадо и ураганами, огромные грозовые тучи могут привести к многочисленным человеческим жертвам и невероятным по силе разрушениям. А еще они, как известно, пугают своим громом маленьких детей.

Зрелое кучево-дождевое облако значительно выше горы Эверест. Самые крупные экземпляры встречаются в тропиках: основание облака может находиться на высоте в 2 000 футов, а его вершина — где-то в 60 000 футов над землей. Подсчитано, что энергия, заключающаяся в таком облаке, приблизительно равна мощности десятка бомб вроде той, что была сброшена на Хиросиму. Неудивительно, что порой кучево-дождевое облако называют Царем облаков.

Однако, на мой взгляд, такое прозвище не отражает истинную сущность кучево-дождевого облака. Я вижу его скорее Дартом Бэйдером облачного мира; подобно этому злодею из «Звездных войн», облако здорово выделяется среди всех остальных облаков. Обладая недоброй силой, оно выставляет своего сына Люка Скайуокера — кучевое облако хорошей погоды — каким-то жалким недомерком. Когда над головой такое чудище, уже не поваляешься на спине, представляя себе пушистых овечек, пасущихся в небе. Так что если и считать кучево-дождевое облако царем среди облаков, то царь этот отличается очень и очень злобным нравом.

***

Кучево-дождевые облака представляют серьезную опасность для самолетов. Огромные градины вполне способны повредить фюзеляж, а молнии — вывести из строя электронные приборы. Сильно охлажденные капли, которые формируются в верхних слоях облаков, могут стать причиной наледи на крыльях самолета, тем самым изменяя его аэродинамические характеристики, а турбулентным потокам в центре огромного облака ничего не стоит подбросить самолет как блин на сковороде.

Неудивительно, что пилоты стараются ни в коем случае не приближаться к этим грозовым облакам. Если же облететь их не удается, а технические данные самолета позволяют поднять его на большую высоту, пилоты ведут машину над вершинами облаков. Летом 1959 года подполковник Уильям Рэнкин, пилот воздушных сил США, именно так и действовал, однако двигатель его реактивного самолета-истребителя заглох, и пилоту пришлось катапультироваться. Подполковник Рэнкин оказался единственным, кто пролетел через самое сердце Царя облаков и выжил, рассказав потом об этом ужасном происшествии. Пройдя через такое, он сделался знаменитостью прямо-таки мирового масштаба.

Пилот совершал обычный перелет с авиационной базы ВМС в Саут-Уэймут, штат Массачусетс, к штабу эскадрильи в Бофорте, штат Северная Каролина; полет должен был длиться один час десять минут. Перед вылетом Рэнкин связался с метеорологом на авиабазе, и тот предупредил пилота, что на пути его следования ожидаются отдельные грозы. А грозовые тучи могут достигать высоты от 30 000 до 40 000 футов. Для Рэнкина, ветерана, имеющего награды за участие во Второй мировой и Корейской войнах, подобные метеоусловия были обычным делом. Он знал, что его самолет может легко подняться на высоту до 50 000 футов, и потому не сомневался, что облетит любые грозовые тучи без всяких проблем. Так бы и случилось, если бы двигатель не заглох как раз над одной из туч.

Подполковник Уильям Рэнкин до своего близкого знакомства с кучево-дождевым облаком.

Через сорок минут полета, вблизи Норфолка, штат Вирджиния, Рэнкин разглядел перед собой отчетливые очертания кучево-дождевого облака. В городке, над которым нависла туча, бушевала гроза; туча приняла вид высоченной башни из пушистых холмиков поверх конвекционных потоков, быстро разрастаясь в своей верхней части широким, клочковатым навесом. Верхушка достигла высоты около 45 000 футов — выше, чем сообщил пилоту метеоролог, — так что Рэнкин начал подъем на высоту 48 000 футов, уверенный, что там его ждет чистое небо.

На высоте в 47 000 футов самолет оказался прямо над вершиной тучи, он летел со скоростью 0,82 Маха, и как раз в этот момент Рэнкин услышал за спиной сильный удар, а затем громыхание. Пилот глазам своим не поверил — в течение нескольких секунд стрелка тахометра на приборной доске достигла нулевой отметки, после чего тут же замигала ярко-красным сигнальная лампа.

Такая внезапная, ничем не объяснимая остановка двигателя была редчайшим случаем — один на миллион; пилот знал, что в подобных чрезвычайных обстоятельствах ему придется действовать быстро. Без двигателя самолет стал неуправляемым; Рэнкин машинально потянулся к рычагу, который приводил в действие аварийный источник энергопитания. Однако, дернув за рычаг, Рэнкин с ужасом почувствовал, что тот остался у него в руке. Сцена, достойная великого комика Бастера Китона. Но Рэнкину было не до смеха.

Готовясь к полету, он надел летний костюм. На такой высоте еще никто не катапультировался, даже при благоприятных погодных условиях. И совершать прыжок с парашютом без пневмокостюма было бы чистым самоубийством.

«Температура за бортом около -50 °C, — позднее рассказывал Рэнкин. — Если бы я не погиб от обморожения, мне бы точно пришел конец из-за «взрывного» воздействия полной разгерметизации на высоте почти десяти миль. А тут еще и гроза, причем прямо подо мной. И если гроза опасна даже для летящего самолета, то о человеке и говорить не приходится».

Однако времени на раздумья об опасностях не оставалось. Рэнкин сразу сообразил, что выбора у него нет — надо дотянуться до рычагов катапультируемого кресла, находящихся за головой, и дернуть их со всей силы. Был вечер, часы показывали без малого шесть, когда пилот катапультировался из кабины самолета и начал спуск навстречу поджидавшей его туче.

***

Подсчитано, что каждый день в мире случается около сорока тысяч гроз. В самом центре каждой — кучево-дождевое облако, причем зачастую не одно. Облако можно было бы назвать и кучевым, однако с амбициями завоевать весь мир. Вот как бывает, когда скромное конвекционное облачко растет в высоту сначала до кучевого среднего, потом — до кучевого мощного и не думает останавливаться на достигнутом. Кучево-дождевое облако может сформироваться и из облаков других типов, однако чаще всего вырастает из кучевого, внезапно охваченного жаждой власти.

Типичное кучево-дождевое облако выглядит громадной вертикальной колонной в несколько миль шириной и высотой до 60 000 футов (более одиннадцати миль); в верхней части оно расплывается, напоминая кузнечную наковальню. Эта верхняя часть и называется «наковальней» (на латыни «incus»); она образуется не из капель воды, а из кристалликов льда, которые и составляют остальную часть грозовой тучи. «Наковальня» может растянуться на сотни миль — ее разгоняют сильные ветры в верхних слоях атмосферы. Со стороны же она видится спокойной в своей величественной красе.

«Наковальню» кучево-дождевого облака нельзя не узнать — верхушка имеет ярко выраженную форму этого кузнечного орудия.

Чего не скажешь, если находишься прямо под центральным столбом облака. Сильные ветры, град, вспышки молний и даже торнадо — зрелое кучево-дождевое облако представляет собой массу, кипящую гневом. Именно здесь облако ревет на мир со всей силы, и окружающей атмосфере приходится выдерживать натиск этой силы.

Вы можете отличить кучево-дождевое облако от его младшего брата, кучевого мощного, внимательно присмотревшись к вершине. Если в ее очертаниях все еще видятся холмики, напоминающие кочаны цветной капусты, характерные для кучевого облака, облака хорошей погоды, то перед вами — кучевое мощное, даже не сомневайтесь. Кучево-дождевым оно становится только тогда, когда верхняя часть облака «заледеневает», то есть капельки воды замерзают, принимая форму твердых ледяных частиц. «Наковальня» кучево-дождевого облака, содержащая в себе кристаллы льда, ярче и имеет не такие резко очерченные края, как верхушка высокого кучевого облака.

Когда облака достигают подобных высот, судить об их внешнем виде и форме верхушек можно только на расстоянии.

Издалека кучево-дождевое облако выглядит мирно, однако, если вам доведется оказаться прямо под ним, мало не покажется.

Лучше всего — примерно с пятидесяти миль. Если вы находитесь близко к основанию кучево-дождевого облака, то из какой бы точки вы ни смотрели, вам откроются лишь темные, хмурые, низко нависающие тучи, из которых так и хлещет. Кучево-дождевое облако легко принять за темный, вызывающий осадки слой облаков, называемых слоисто-дождевыми. Слоисто-дождевые облака не бывают такими высокими, как кучево-дождевые, они часто стелятся над землей, покрывая сотни квадратных миль, однако если наблюдать снизу, бывает трудно отличить один вид облаков от другого. Все проясняет погода, царящая под кучево-дождевым облаком. Если сыплет град, слышны раскаты грома, сверкают молнии и задувает резкий, порывистый ветер, можете быть уверены, что вы находитесь в обществе Царя облаков.

От зарождения и до рассеивания одного кучево-дождевого облака может пройти около часа — такова длительность относительно короткой бури. Однако гроза может продолжаться и гораздо дольше — эти тучи, злодеи облачного мира, не всегда обделывают свои делишки в одиночку. Они норовят сбиться в банды — вот тогда-то от них и бывают самые большие беды. Пока одно кучево-дождевое облако рассеивается, на его место заступает другое. Вместе они представляют огромное, самовоспроизводящееся сообщество экстремальной погоды, которое превращает в груду ненужного хлама все, что попадется на его пути.

Благодаря своей сложной, развернутой структуре, кучево-дождевое облако похоже на живой организм. Метеорологи описывают шторма как «ячейки», или «клетки», кучево-дождевых элементов. Недолго живущий шторм одного кучево-дождевого облака описывается как «одиночная ячейка». Более характерны, особенно для тропических и субтропических зон, «многоклеточные» шторма, при которых конвекционное образование и рассеивание одного облака приводит к появлению следующего. При таких штормах кучево-дождевые элементы выстраиваются в особом порядке, продлевая непогоду на многие часы.

Иногда отдельные кучево-дождевые облака собираются так, что их и в самом деле можно принять за огромный единый организм — «суперъячейку». Обычно такие «суперъячейки» образуются над теплыми морями; тогда восходящие и нисходящие потоки кучево-дождевых элементов превращаются и яростную, упорно цепляющуюся за свою власть погодную систему, которая растягивается на сотни миль и действие которой длится долгие часы, а то и дни. «Суперъячейки» являются источником крупного, приносящего большие разрушения града, а также порывистых ураганных ветров. В такой системе кучево-дождевые облака, эти небесные хулиганы, орудуют не поодиночке, а вместе, налетая единым ураганным фронтом, расходясь на полную катушку и демонстрируя типичное поведение толпы.

При такой-то разрушительной силе может показаться удивительным, что именно благодаря кучево-дождевым облакам родилось выражение «быть на девятом облаке». Чтобы понять почему, придется вернуться в 1896 год. Мне приятно совершить это путешествие, потому что тот год как раз был Международным годом облаков.

Название году дала международная группа метеорологов, собранная профессором X. Хильдебрандом Хильдебрандссоном из университетской обсерватории шведского города Упсала и Ральфом Эберкромби, почетным членом Королевского метеорологического общества в Лондоне. Эти двое созвали «тяжеловесов» от метеорологии, дав группе название «Комиссии по облакам». А объединило группу одно общее дело — классификация.

Основа номенклатуры облаков была разработана еще за сто лет то того одним метеорологом-любителем — квакером Люком Говардом. В 1802 году Говард в своей лекции, которую он читал перед местным научным обществом, предложил классификационную систему, сходную с латинской системой Линнея, основанной на родах и видах и к тому времени уже использовавшейся в ботанике и зоологии. Может, это покажется вам удивительным, но до Говарда никто и не пытался распределить облака по типам. Именно Говард, занявшись словотворчеством, дал облакам названия: «cumulus» (кучевые), «stratus» (слоистые), «cirrus» (перистые), а также теперь уже вышедшее из употребления «nimbus» (дождевые).

Система Говарда быстро завоевала признание, однако Хильдебрандссона и Эберкромби беспокоило то, что каждое метеорологическое общество составляло свою классификацию облаков, причем зачастую действовало непоследовательно. Двое ученых поняли, что изучение погоды зависит от координации усилий метеорологов по всему миру и что при этом необходимо опираться на единую терминологию. Благодаря работе Комиссии по облакам и широкой кампании по празднованию Международного года облаков был выпущен иллюстрированный справочник, приуроченный к Международной конференции метеорологов, проходившей в том же 1896 году в Париже.

Справочник, названный «Международным атласом облаков», вышел на трех языках, в нем было огромное количество фотографий, демонстрировавших десять родов облаков, которые утвердила комиссия. Под девятым номером в списке шли кучево-дождевые облака, самые высокие. Так что пребывать на девятом облаке — значит находиться практически на самом верху.

С 1896 года вышло еще семь англоязычных выпусков «Международного атласа облаков», последний — в 1995 году, опубликованный уже Всемирной метеорологической организацией. Этот атлас обладает неоспоримым авторитетом в вопросе классификации облаков, это та самая книга, которую должен иметь любой уважающий себя любитель облаков. К сожалению, во втором издании атласа порядок родов был изменен, и кучево-дождевые облака перевели на десятую позицию. Однако фраза «быть на девятом облаке» прижилась. Возможно, она вошла в обиход в 1950-х благодаря популярной американской радиопрограмме «Джонни Доллар», героем которой был частный следователь по страховым случаям. Каждый раз, когда детектив терял сознание, его переносили на девятое облако, после чего он приходил в себя. Потом уже, летом 1969 года, большую известность приобрела песня «Девятое облако», причем по обе стороны Атлантики; исполняли ее короли соула, группа «The Temptations».

Кучево-дождевое облако, попав в классификационную таблицу «Международного атласа облаков» 1890 года под номером 9, привело к появлению фразы «быть на девятом облаке».

Кроме обнадеживающего соглашения о классификации облаков по родам, в «Международном атласе облаков» также появилось деление облаков на группы по высоте. Нижняя часть атмосферы, тропосфера, где и формируется большинство облаков, поделена на три слоя: нижний, средний и верхний. Иногда эти слои называются étages так как идея основана на классификационной системе француза Жана Батиста Ламарка, предложившего ее как альтернативу системе Говарда. Высота тропосферы меняется в зависимости от широты, однако в средних широтах, в зонах с умеренным климатом эти три слоя определяются следующим образом:

облака нижнего слоя чаще всего образуются ниже 6 500 футов

облака среднего слоя чаще всего образуются между 6 500 и 23 000 футов

облака верхнего слоя чаще всего образуются между 16 000 и 45 000 футов

Кучево-дождевое облако, этот Царь облаков, понятное дело, отказывается втискиваться в узкие рамки — обычно оно располагается на всех трех étages. Однако правильнее будет отнести его к группе низких облаков, поскольку облако растет вверх от основания, а основание всегда располагается в пределах нижнего слоя.

***

«Поначалу падения я не почувствовал — только быстрое прохождение сквозь воздух», — рассказывал Уильям Рэнкин об ощущениях сразу после катапультирования. Через несколько мгновений он, находясь на высоте 47 000 футов, начал испытывать на себе влияние неприветливой окружающей среды.

«Я как будто стал куском мяса, который швырнули в камеру глубокой заморозки, — вспоминал Рэнкин. — Почти сразу кожу на открытых частях тела — лице, шее, запястьях, кистях рук и лодыжках — защипало от холода». Еще более неприятные ощущения во время свободного падения, до автоматического раскрытия парашюта возникли из-за низкого давления в верхнем слое атмосферы. У Рэнкина пошла кровь из глаз, ушей, носа и рта — его внутренности расширились, и тело раздулось. «В какой-то момент я заметил собственный живот огромных размеров — как будто у меня уже порядочный срок беременности. Никогда еще я не испытывал таких диких болей». Единственным преимуществом чрезвычайно низкой температуры стало окоченение — Рэнкин потерял всякую чувствительность.

Несмотря на то, что во время падения Рэнкина крутило и трясло, он все же сумел надеть кислородную маску. Чтобы выжить во время такого спуска, необходимо было оставаться в сознании. В момент входа в верхние слои грозового облака Рэнкину удалось посмотреть на часы — со времени катапультирования прошло пять минут. Значит, он должен был снизиться уже до высоты 10 000 футов, при которой барометрический датчик запускает механизм автоматического раскрытия парашюта. Несчастный Рэнкин к тому времени чего только не пережил: остановку двигателя самолета на высоте 47 000 футов, поломку рычага аварийного источника энергопитания, оставшегося у него в руке, катапультирование прямо над огромной грозовой тучей. Теперь ему стало казаться, что он болтается в воздухе с неисправным парашютом за спиной.

Когда Рэнкин достиг верхней части кучево-дождевого облака, его захлестнуло частичками льда. Было темно, видимость на нуле, он потерял всякую ориентацию в пространстве и даже не предполагал, на какой высоте находится. Понимал Рэнкин только одно — без парашюта он в любой момент может разбиться о землю. И испытал огромное облегчение, когда почувствовал, как его что было силы тряхнуло — парашют наконец раскрылся.

Натяжение строп было достаточно сильным, чтобы понять — парашют раскрылся полностью. Обрадовало Рэнкина и то, что, хотя запас кислорода закончился, воздух стал уже не таким разряженным, и можно было дышать без маски. Несмотря на то, что в огромной туче, через которую он проходил, царила тьма, Рэнкину стало веселей: «Я безумно радовался тому, что еще жив, что спускаюсь с раскрытым парашютом, что не потерял сознания. Даже усиливавшаяся турбулентность меня не пугала. Я думал, что все уже закончилось, что тяжелые испытания позади». Однако турбулентность и ледяные градины, забарабанившие по пилоту, свидетельствовали о том, что Рэнкин только-только подбирался к центру тучи.

Прошло уже десять минут после катапультирования — к этому моменту Рэнкин должен был бы достичь земли, однако жесточайшие порывы ветра, пронизывавшие центральную часть тучи, замедляли спуск. Вскоре турбулентность ощутимо возросла. Посреди сумрачной толщи Рэнкину не за что было зацепиться взглядом, однако он чувствовал, что не падает, а стремительно поднимается вверх вместе с мощными порывами ветра, следовавшими один за другим и все набиравшими силу. Тогда-то он и испытал на себе невероятную мощь грозовой тучи.

«Все случилось совершенно неожиданно. Меня, как приливом, захлестнуло яростным потоком воздуха, по мне ударило со всей силы, в меня как будто пальнули из пушки… я несся все выше и выше, казалось, стремительный поток воздуха никогда не иссякнет». Но Рэнкин был не единственным, кого мотало вверх-вниз. В темноте вокруг него сотни тысяч градин страдали от той же участи. Вот они падают вниз, утягивая за собой воздух, а в другую минуту их уже несет вверх, сквозь тучу, мощными конвекционными потоками.

То падая, то поднимаясь, градины обрастали замерзающей водой и увеличивались в размере, затвердевая слоями, как леденцы. Эти льдины стучали по Рэнкину, оставляя синяки. От чудовищной силы вращения Рэнкин испытывал тошноту, ему пришлось зажмуриться, так как он не в силах был видеть разворачивающуюся перед ним кошмарную картину. Правда, в какой-то момент он открыл глаза — перед ним оказался длинный черный тоннель, прорезавший тучу по центру. «То был настоящий бедлам, сотворенный природой, — вспоминал потом Рэнкин, — жуткая клетка из тьмы, в которой визжали и бесновались умалишенные… колотившие меня длинными, плоскими палками, оравшие, царапавшие, пытавшиеся раздавить меня, разорвать на части голыми руками». Потом засверкали молнии, и загремел гром.

Молнии походили на огромные синие лезвия толщиной в несколько футов; Рэнкину казалось, что они разрезают его надвое. Гулкие раскаты грома, вызываемые взрывным расширением воздуха под воздействием проходящего через него электрического разряда невероятной мощности, слышались так близко, что воспринимались скорее как физически ощутимое воздействие, нежели как шум. «Я не слышал гром, — рассказывал Рэнкин, — я его чувствовал кожей». Время от времени Рэнкину приходилось задерживать дыхание, чтобы не захлебнуться в плотных потоках ледяного дождя. Однажды он посмотрел вверх, и как раз в это самое время молния сверкнула прямо над парашютом. Освещенный купол показался измученному пилоту белым сводом громадного кафедрального собора. Видение все не исчезало, и у Рэнкина мелькнула мысль: я уже на том свете.

***

Идеальные условия для превращения кучево-дождевого облака в громадную разгневанную тучу возникают при следующих характеристиках атмосферы:

1) Должен иметься в наличии запас теплого, влажного воздуха вокруг облака. Воздух играет роль источника энергии, он питает облако, которое за счет этого растет. В центральной части движутся быстрые, до 25–70 миль в час, восходящие потоки; воздушное течение, рождающее эти восходящие потоки, называется притоком. Когда притекающий воздух теплый и влажный, во время образования в облаке капель воды высвобождается огромное количество теплоты. Возникающая энергия приводит к высокой подвижности воздушных масс в центре облака, усиливая восходящие потоки и вызывая рост облака.

2) Ветры, дующие в тропосфере вокруг кучево-дождевого облака, с набором высоты должны значительно усиливаться, причем в направлении движения облака, побуждая его наклоняться вперед. Что критично для периода жизни облака, поскольку его центральная башня является не просто районом мощных восходящих потоков, но и местом образования сильных осадков, к примеру, града. Когда осадки проходят через тучу, они охлаждают воздух, частично испаряясь, и увлекают его за собой. Сформированный таким образом стремительно падающий нисходящий поток может — при условии, что туча вертикальная, — поглотить живительный для тучи восходящий поток и тем самым довольно быстро убить ее. Эти нисходящие потоки достигают поверхности земли и растекаются как вода по столу, часто рождая слой низких облаков на переднем фронте. Однако когда окружающие кучево-дождевое облако ветры побуждают его наклониться, осадки выпадают немного впереди восходящего потока, сокращая его возможность уравновесить поднимающуюся сердцевину и, следовательно, остановить рост облака.

3) Атмосфера вокруг облака должна быть «неустойчивой». Это связано со степенью прохладности воздуха, увеличивающейся с высотой. Если температура окружающей атмосферы равномерно понижается вместе с увеличением высоты, влажный воздух, входящий во время притока и остывающий при подъеме, всегда бывает несколько теплее, а значит, остается подвижным. Именно это обстоятельство и вызывает рост облака. В тропосфере чем выше, тем холоднее, однако в тропических областях, где сильнее нагретая поверхность земли способствует большему понижению атмосферной температуры, все выглядит еще драматичнее. Это одна из причин частого возникновения в тропиках грозовых туч.

Верхняя часть тропосферы, выступающая в роли невидимой «крышки», останавливает рост кучево-дождевого облака, побуждая его растечься и принять вид «наковальни».

Между прочим, именно температура воздуха, меняющаяся в зависимости от высоты, придает кучево-дождевому облаку такую оригинальную форму — «наковальни». Верхняя часть тропосферы — область, где воздух перестает охлаждаться по мере набора высоты. Она называется тропопаузой, в этом слое температура воздуха остается постоянной — скажем, около -50 °C — до того, как снова начнет повышаться в нижней части стратосферы. Подобные температурные изменения действуют как термальный «потолок», останавливающий рост облаков. Кучево-дождевое облако, достигающее этого уровня, больше не может увеличиваться в высоту и растекается под «потолком».

Шкваловый ворот иногда появляется перед штормом. Его образованию способствуют прохладные нисходящие потоки, распространяющиеся над поверхностью земли и выталкивающие более теплый воздух наверх.

Как и кучевые облака, существующие в виде плоских, средних, мощных и разорванных, кучево-дождевые в свою очередь подразделяются на два вида. Это лысые и волосатые облака; различаются они внешним видом их верхней части, в которой находятся частички льда. Кучево-дождевым лысым облаком называется облако, «наковальня» которого гладкая, с мягкими краями. Кучево-дождевое волосатое облако отличается нитевидной и бороздчатой верхней частью. На латинском оно называется «capillatus», что значит «волосатый», и имеет вид спутанных прядей, как у сорванца, который только что вернулся со двора, где подрался с ребятами.

Не следует удивляться тому, что Царь облаков предпочитает путешествовать с многочисленной свитой. Кроме «наковальни» в верхней части, кучево-дождевое облако имеет целый штат «сопутствующих облаков» (тех, которые появляются рядом или сливаются с облаками одного из десяти родов) и «добавочных элементов» (различных фигур и утолщений, прилегающих к облакам одного из родов). Они и выступают в качестве сопровождающих лиц.

Широкая, с хоботом, «стена облаков» образуется под основанием кучево-дождевого облака, вокруг центра области восходящего потока. Разорванно-дождевые — темные, с рваными краями клочки облаков; они появляются под основанием грозовой тучи, когда воздух сильно насыщается осадками. Впереди, на переднем крае оттока прохладного воздуха, может появиться плотный «риф» или «вал» из приближающегося облака, называемый грозовым валом. «Облачная шапка» формируется в виде ровного покрывала или холмика над вершимой кучево-дождевого облака. Образуется она тогда, когда высокий слои влажного воздуха увлекается поднимающейся центральной башней все выше; шапка редко доживает до того момента, когда кучево-дождевое облако прорастает сквозь нее и вбирает ее в себя. «Вуаль» выглядит как большие плоские лоскуты мягкого на вид облака, однако образуется примерно так же: несколько башен отдельных облаков вместе проталкивают большую область влажного воздуха в более высокие слои атмосферы. «Вуаль» может висеть какое-то время после того, как кучево-дождевые облака уже растворятся. Есть еще «хобот» — первый признак торнадо, образующегося ниже кучево-дождевых облаков. Это нечто вроде пальца, который опускается из основания облака и формируется в центре завихрения, в результате охлаждения воздуха в пониженном давлении воронки.

Самые яркие в свите — вымеобразные облака, похожие па груди (на латыни их называют «mamma» или «mammalus»). Эти облака свешиваются с изнанки «наковальни» кучево-дождевого облака и служат признаком крайней неустойчивости вокруг вершины облака. Их появление связывают с особенно яростными бурями. И, наконец, часто можно заметить линию растущих кучевых мощных облаков, выстраивающуюся вдоль притока грозовой тучи. Это претенденты на трон: как только Царь отойдет в мир иной, они с готовностью заступят на его место, захватив власть в свои руки.

Мать всех облаков — mamma — вымеобразные облачка, которые появляются с изнанки «наковальни» кучево-дождевого облака.

Находясь среди затеявших свалку придворных, кучеводождевое облако и само пребывает в ярости, подпитываемой «нестабильной» атмосферой его правления. До чего удачным оказался замысел Шекспира, развернувшего трагедию «Король Лир» на фоне свирепствующей бури — Лира свело с ума его же собственное неустойчивое окружение.

Конечно, причина сумасшествия Лира крылась скорее в отчужденности со стороны дочерей и изгнании из королевства, чем в неустойчивом температурном фоне тропосферы. Однако, если не слишком задумываться об этом, Лир очень даже напоминает кучево-дождевое облако.

***

Поэтам Древней Индии начало сезона муссонных дождей всегда виделось самой романтичной порой. Для них это было все равно, что для европейских поэтов-романтиков весна. Муссонные дожди приносят облегчение после иссушающей жары индийского лета, возрождают к жизни сады, наполняя их всевозможными красками и ароматами, побуждают диких павлинов начать свои пышные брачные ритуалы. Гонцами, возвещающими обо всех этих превращениях, являются не кто иные, как кучево-дождевые облака; исполняя эту роль, они завоевали особое место в сердцах индийцев, что прекраснее всего выражено в лирической поэме великого индийского поэта классической эпохи санскритской литературы Калидасы, творившего где-то между 50 и 400 гг. н. э.

Называется поэма «Meghaduta», что в переводе означает «Облак-вестник», и говорится в ней о якша, одном из полубогов, который отвечал за охрану сокровищниц и садов, принадлежавших Кубере, индуистскому богу богатства. Этот безымянный якша не справился со своими обязанностями (может, забыл запереть принадлежавшее богу хранилище бесценных сокровищ — детали нам неизвестны), и повелитель сослал его из родных Гималаев в горы Виндхья, расположенные в центральной Индии, где тот должен был в одиночестве пронести целый год.

Якша бродил без цели от одного горного жилища отшельника до другого и все томился по своей жене, оставшейся дома, все считал дни до возвращения. После восьми месяцев изгнания он заметил кучево-дождевое облако, льнущее к горному пику. Его появление могло означать только одно.

Якша знал, что в сезон муссонных дождей мужья возвращаются к своим женам; вид облака сделал его страдания еще более невыносимыми. Увидев, что южный ветер гонит облако как раз к Гималаям, в направлении его дома, якша решил попросить облако передать жене весточку.

Якша подробно рассказал облаку о том, в какой части Северной Индии находится его дом. Он рассказал о реках, встречающихся на пути, из которых облако могло утолить жажду, о горных вершинах, на которых оно могло отдохнуть. Якша в стихотворной форме описал пейзажи, которые встретятся облаку по дороге. Например, в городке Удджайини облако увидит девушек, танцующих у храма Шивы:

Девушки с волнением глянут в небо, зная, что любимые уже в пути.

Якша объяснил, как найти его дом. Жена будет сидеть в четырех стенах, не в силах ни есть, ни спать. Она будет так тосковать по мужу, что наверняка красота ее несколько поблекнет:

Он предупредил грозовое облако, чтобы оно не испугало жену, но взволновало ее легким ветерком и остудило каплями, а молнии чтобы не сверкали так грозно. Якша попросил облако утешить жену приглушенным рокотом грома, сказать ей, чтобы она дождалась мужа — ссылка скоро закончится. А после того, как весточка будет передана, облако вольно лететь дальше, наслаждаясь великолепием сезона дождей.

***

В поэме Калидасы якша отпускает кучево-дождевого гонца, напоследок говоря о своем пожелании: чтобы грозовое облако никогда не страдало от жестокой разлуки со своей возлюбленной, молнией. Но кто знает об отношениях в чужом браке? Кто может сказать, что именно поддерживает очаг их любви, или почему, казалось бы, пустячное словцо становится причиной целой бури? Вопросы эти имеют отношение к браку между грозовым облаком и молнией в точно такой же степени, как и к другим бракам. Подполковник Рэнкин первым бы подтвердил, что внутри грозового облака ничто не располагает к трезвомыслию и взвешенным оценкам. Посреди всей этой свистопляски очень трудно предсказать, когда и где сверкнет очередная молния. Что делает последнюю весьма непростым объектом для научных исследований.

Кучево-дождевые облака во всей своей красе.

А вот природу грома, наоборот, изучили довольно хорошо. Это не звук «сухого испарения», производимый множеством остывающих облаков, сталкивающихся с соседними облаками, как утверждал Аристотель. И не воздух, резонирующий вроде органной трубы, когда одно облако опускается на другое, — так предполагал Рене Декарт. Я с удовольствием воображаю себе ожесточенные споры между метеорологами на предмет того, является ли источником грохота Райдэн, японский бог грома и молнии. Райдэн похож на красного демона, у него острые когти, и он любит полакомиться человечьими пупками. В Японии малыши, не желая испытывать судьбу, во время раскатов грома прикрывают себе животики ладошками.

Но увы, ожесточенных споров что-то не слышно. Мы знаем, что причиной оглушительного треска и грохота является невероятное количество теплоты, выделяемой при вспышке молнии. Вспышка моментально нагревает воздух до 27 000 °C. Это в четыре раза выше температуры на поверхности Солнца, а процесс занимает всего несколько миллионных долей секунды, завершаясь взрывным расширением воздуха вокруг вспышки. Которое мы принимаем за вспарывающий воздух раскат грома.

Мы еще не постигли процесс образования молнии до мельчайших деталей, нам известны лишь общие моменты. Однако основные принципы понятны. Молния — это электричество, проходящее через воздух, а возникает она под действием областей разных электрических зарядов, влияющих на облака.

Образование заряда в кучево-дождевом облаке можно к какой-то степени сравнить с образованием электростатического заряда на вашей одежде во время хождения по синтетическому ковру. С волокон ковра на обуви собираются электроны, что и вызывает зарядный дисбаланс между вами и окружающей средой. Когда вы прикасаетесь к проводнику, скажем, к дверной ручке, отрицательный заряд в виде искры уходит от вас через пальцы.

Кучево-дождевое облако обходится без обуви, однако оно способно создать зарядный дисбаланс, вызываемый столкновением крупных градин и более мелких ледяных частиц внутри сильных завихрений грозовой тучи. Когда градины и частицы льда сталкиваются, первые забирают у последних электроны (заряженные отрицательно). Таким образом, на градинах накапливается отрицательный заряд, ну а более мелкие частицы льда соответственно остаются с положительным зарядом.

Восходящие конвекционные потоки облака поднимают частицы льда, а более тяжелые градины опускаются. Так что для создания зарядного дисбаланса кучево-дождевому облаку нет никакой надобности в синтетическом ковре.

Состояние, при котором заряды в облаке разделены, едва ли можно назвать «стабильным» положением дел. Мощные конвекционные потоки в самом средоточии кучево-дождевого облака приводят к супружеским трениям, и все идет к вспышке — той самой, которая принимает вид масштабного перераспределения электричества.

***

Когда я был маленьким, наша семья жила в многоквартирном доме с видом на крыши Восточного Лондона. Подобные дома-башни всегда были замечательными пунктами для наблюдений за облаками; когда поздно вечером случалась гроза, я вовсю пользовался таким удобным местоположением. Становясь в темноте между занавеской и холодным оконным стеклом, я вглядывался через ливневый шквал в самую бурю, пытаясь угадать в неразберихе вихревых потоков дождя и туч, где сверкнет очередная молния. Но куда бы я ни смотрел, поймать вспышку молнии мне так и не удавалось.

Ожидая очередного сполоха, я рисовал на запотевшем от моего дыхания окне и смотрел, как ручейки дождевых капель, бежавшие по стеклу снаружи, сливались и расходились. Я гадал, какой будет следующая молния: разветвленной или сплошной. В действительности же разницы между двумя этими молниями нет: сплошная молния возникает тогда, когда туча загораживает разветвленную молнию, и мы видим просто вспышку, освещающую тучу.

Однако кое в чем молнии отличаются одна от другой, и самое главное отличие — место, в которое направлен удар молнии. Принято считать, что молния ударяет «из тучи в землю», но это лишь один из ее возможных маршрутов, причем такая молния вовсе не самая распространенная.

Есть и другой тип молнии, известный как молния «в туче»: искра проделывает путь из одной части грозовой тучи в другую, уравновешивая дисбаланс электрических зарядов в ней. Реже встречается тип молнии «из тучи в тучу», когда разряд из отрицательно заряженной области тучи переходит в положительно заряженную область соседней тучи. Тип молнии, наименее заметный наблюдателю с земли и наименее изученный: молния, ударяющая «из тучи в воздух». При таком типе молнии заряд проходит между вершиной тучи и нижним слоем атмосферы.

Схематическое изображение маршрутов, которыми может пройти вспышка молнии между областями отрицательного и положительного зарядов.

Съемка вспышек ударяющей в землю молнии, сделанная на высокой скорости, показывает, что заряд, двигаясь, проходит несколько четко различимых этапов. Зазубренная, разветвленная молния — «смещающийся носитель» отрицательного электрического заряда — спускается из тучи, но, прежде чем одно из ее разветвлений достигнет земли, навстречу нему поднимается движущийся вверх столб положительного заряда. Когда эти заряды встречаются, образуется цепь, и канал освещается снизу доверху: электричество устремляется вниз, перераспределяя заряд. Это и есть сама вспышка, называется она «обратная молния». Мигающую вспышку мы видим, когда заряды из одной области тучи переходят вниз по тому же каналу сразу за первой вспышкой, вызывая обратные молнии одну за другой.

Все это основные сведения, однако, когда речь заходит о кучево-дождевом облаке, дело становится не таким уж ясным. К примеру, что вынуждает молнию ударять именно сейчас и именно в этом месте? И что такое шаровые молнии, которые, согласно наблюдениям, бывают размером с грейпфрут и проплывают во время грозы низко над землей в течение нескольких секунд? Вот слова Мартина Юмана, главы Международного центра исследования и апробирования молний, Университет Флориды, являющегося экспертом мирового уровня по данному предмету: «Мы знаем о молнии ужасно мало».

***

За последние два десятилетия выяснилось, что молнии, эти представители таинственного семейства электрических явлений, иногда образуются высоко над крупными грозовыми тучами. Как это часто бывает в науке, обнаружили это совершенно случайно. В 1989 году Джон Р. Уинклер, профессор Университета Миннесоты, испытывал мощную светочувствительную видеокамеру, предназначенную для съемки запуска ракет. При просмотре пленки Уинклер заметил гигантский столб света, поднимающийся над ураганом около американо-канадской границы. Уинклер показал снимок коллеге, Уолту Лайонсу, который занимался разработкой системы распознавания молний; оба ученых решили, что изображение на снимке не может быть следствием неполадок в съемочной аппаратуре. Оказалось, это еще никем не зарегистрированный электрический разряд.

В последующие годы Лайонс приобрел настоящий авторитет в научном сообществе — у себя дома, в штате Колорадо, он занимался непростым делом «поимки» этих электрических явлений, снимая их на пленку с наблюдательной платформы. Ученые долго не могли прийти к согласию относительно того, как их назвать. И только в 1994 году с легкой руки одного профессора прижилось название «фея» — решили, что слово идеально подходит для таких прекрасных, мимолетных, волшебных явлений, о которых известно так мало. Они появляются лишь на одну десятую долю секунды — невооруженный глаз человека едва успевает заметить их — и часто похожи на гигантских красных медуз со струящимися вниз усиками голубоватых тонов.

Возникая на высоте около 45 миль, «феи» поднимаются до 55–60 миль и опускаются до 15–20 миль. Фотографы утверждают, что «феи» даже не касаются находящихся под ними облаков. Образуются «феи» чаще всего над гигантскими грозовыми тучами, появляясь сразу же после молнии определенного типа. Молнии, называемые «молниями положительного заряда из тучи в землю», нельзя назвать типичными, они составляют всего 5-10 % от общего числа молний. Чаще всего встречаются «молнии-медузы», а «феи» образуют целые группы забавных по виду вспышек: «феи-брокколи», «феи-осьминоги», «феи со шляпой Кармен Миранды».

«Фея со шляпой Кармен Миранды» Эти «вспышки-феи» — загадочные электрические явления, возникающие на высоте 50 миль (80,5 км) над грозовой тучей.

Ученые до сих пор спорят о природе этих явлений, которые образуются выше тропосферы и стратосферы — в области, называемой мезосферой, которая всегда считалась неактивной с точки зрения электрических зарядов.

Вслед за Уинклером, случайно сделавшим открытие, целые группы исследователей атмосферных явлений отправились в паломничество в наблюдательный центр Лайонса, прозванный «Центром фей». С помощью наземных камер, а также камер, установленных на самолетах и на «Шаттле», исследователи обнаружили еще две родственные формы электрического разряда над грозовыми тучами. Названия они получили соответствующие: «эльфы» и «голубые струи».

«Эльфы» невооруженным глазом не видны, так как вспышка длится менее одной тысячной секунды, однако, как и «феи», они появляются одновременно со вспышкой молнии, бьющей из тучи в землю. Если бы «эльфы» жили дольше и были бы видны невооруженным глазом, скорее всего, они показались бы нам красными, как и «феи». Образуясь на высоте 60–65 миль, «эльф» принимает очертания огромного расширяющегося пончика диаметром в несколько сотен миль.

«Голубые струи» увидеть можно, они бьют струей из вершины кучево-дождевого облака со скоростью 50-100 миль в секунду и, прежде чем погаснуть, успевают вырасти в высоту до 25 миль. Они так же редки, как и «эльфы», — их можно увидеть гораздо реже, чем «фей». По всей видимости, «голубые струи» не связаны с ударами особенной молнии, бьющей из облака в землю, однако они образуются над грозовыми тучами с частыми вспышками молний.

Научное сообщество продолжает размышлять над тем, каким образом эти загадочные электрические отпрыски формируются на таких высотах, однако совершенно ясно одно: в отношениях кучево-дождевого облака с супругой-молнией существует еще очень много такого, что простым глазом не разглядеть.

***

Уверен, вы обрадуетесь, узнав, что подполковник Уильям Рэнкин выжил. В тот самый момент, когда парашют над головой привиделся ему куполом кафедрального собора, он почувствовал, что его мотает уже не с такой силой, да и дождь с градом ослабли. Наконец Рэнкин вышел из нижней части тучи.

Несмотря на тяжелые испытания, пилот умудрился удачно приземлиться в районе соснового бора. Непогода еще бушевала, однако то, что происходило на земле, не шло ни в какое сравнение с тем, что Рэнкин испытал в небе. Убедившись, что руки-ноги у него целы, пилот смог подняться и, шатаясь, побрел искать дорогу, чтобы попросить о помощи.

Когда позднее, в больнице Ахоски, штат Северная Каролина, врачи осмотрели его, в заключении они написали о том, что тело пилота под воздействием холода обесцветилось, а от ударов градин покрылось синяками и рубцами. На коже обнаружились отпечатки швов летного костюма, который натянулся, когда внутренности пилота расширились от мощной декомпрессии. Врачи не меньше самого Рэнкина удивлялись тому, что он остался жив.

Рэнкин, выздоравливающий в больнице. Он поднял искусство наблюдения за облаками на качественно новую высоту.

Через несколько секунд после приземления в лесу Рэнкин начал всматриваться в мглу бури, но разглядел лишь светящиеся стрелки наручных часов. При обычных условиях парашют, спускающийся с высоты в 47 000 футов, должен был оказаться на земле через десять минут. Рэнкин катапультировался из самолета ровно в 18.00; увидев время на часах, он поразился — 18.40. Яростные потоки воздуха в кучево-дождевом облаке мотали его туда-сюда целых сорок минут — прямо как какую-то градину, попавшую в самое средоточие ледяного сердца Царя облаков.

 

глава 3

СЛОИСТЫЕ ОБЛАКА (STRATUS)

Низко нависающие туманные покрывала

Слоистые облака — это плоские, невыразительные полотна серого цвета, которые обычно ничем не выделяются. У них нет хрустких на вид холмиков цветной капусты, собирающих солнечные лучи, лишь мрачная завеса, которая пропускает тусклый, унылый свет.

По сравнению с неистовыми и своевольными конвекционными облаками слоистые можно назвать задумчивыми одиночками. Они редко отдают много влаги — все, чего от них можно ожидать, это моросящий дождь или отдельные снежинки. Слоистые облака не спешат с прибытием, но и уйти не торопятся, хотя вроде бы давно уже пора. Эти облака не могут похвастаться непредсказуемостью — они не превратят мирный пикник в неразбериху, хлынув ливнем как раз в тот самый момент, когда сэндвичи уже распакованы и разложены. Если небо затянуто плотным слоем слоистых облаков, мы чаще всего вообще отказываемся от идеи пойти на пикник и отправляемся в кино.

Как основатель Общества любителей облаков я очень хотел бы быть беспристрастным и испытывать теплые чувства к облакам любого типа. Однако прохладным февральским утром слоистые облака, нависшие над Лондоном, давят и на меня.

Многие облака придают небу глубину и масштабность — то, чего оно лишено в безоблачную погоду. Глядя на их многочисленные слои и разнообразную форму, вы можете по достоинству оценить небесные просторы. Однако слоистые облака вызывают во мне клаустрофобию. А это не слишком приятно, особенно когда вы на улице. Я чувствую себя так, будто рядом со мной кто-то, и этот кто-то стоит слишком близко, вторгаясь в мое личное пространство. Кроме того, из-за слоистых облаков я не имею никакого понятия о том, где же в данный момент находится солнце.

Я иду на работу вдоль серых улиц столицы, и, хотя сейчас утро, небо выглядит так, будто уже день. Подобный вид слоистых облаков называется слоистыми плотными: они полностью закрывают собой солнце. Если бы то были слоистые просвечивающие, я бы хоть видел лучи или очертания солнечного диска.

Кроме плотных слоистые облака бывают туманообразными: однотонными, без более светлых или темных клочков, без видимых групповых образований у основания — бесформенные, ничем не примечательные облака цвета бетона, застилающие небо насколько хватает глаз. Так как слоистые облака висят низко над землей, простираются они не так уж и далеко. Я шагаю, а надо мной — небо цвета застоявшейся воды, какая остается в тазу после вымытой посуды. Неудивительно, что настроение у меня при этом на нуле.

И этот факт может обернуться для меня серьезными проблемами. Представьте масштабы международного скандала, если откроется, что глава Общества любителей облаков пребывает в унынии из-за вида слоистых облаков! Нет, я не отказываюсь от своей любви к облакам, но сегодня, именно сегодня, мне почему-то захотелось увидеть — хоть мельком — яркий солнечный свет. Когда сверху давит потолок слоистых туманообразных плотных облаков, кажется, что Господь Бог решил урезать расходы на бензин и установил вместо солнца полоску люминесцентных ламп.

***

Наблюдателю за облаками следует знать, что ничем не примечательные туманообразные — один из двух возможных видов слоистых облаков. Другой вид — разорванные. Выглядят они так, будто низко нависший облачный слой разорван на грубые лоскуты или клочки. В противоположность туманообразным, которые неподвижно зависают в небе, разорванные облака имеют изменчивые очертания. В принципе, разорванные похожи на такой добавочный элемент, как разорванно-дождевые облака, которые образуются в насыщенном влагой воздухе ниже кучево-дождевых облаков.

Кроме деления на виды каждый род облаков может подразделяться и на целый ряд разновидностей, объединяемых общими чертами. Кроме плотных и просвечивающих, которые определяются в зависимости от того, можно ли разглядеть за их слоями солнце или луну, слоистые облака имеют третью разновидность — волнистые. В этом случае поверхность слоистых облаков напоминает волны, которые могут образовываться под воздействием ветров, дующих на одном уровне с облаками.

Слоистые туманообразные — не было еще такого, чтобы при виде них поднималось настроение.

Слоистые облака образуются совсем иначе, чем кучевые и кучево-дождевые, относящиеся к конвекционным. Как и все облака, слоистые появляются, когда воздух достаточно охлаждается для того, чтобы некоторое количество содержащегося в нем водяного пара собралось в виде капель воды. Однако но мере подъема в восходящих потоках остывают не отдельные «карманы» воздуха, а обширные области.

Каким же образом это происходит? Один из вариантов: поднимается разом весь слой воздуха. Такое может произойти, когда воздух вступает в контакт с чуть более прохладной областью. Воздух прохладный, а следовательно, и плотный имеет тенденцию держаться как можно ближе к земле, а воздух более теплый плавно поднимается над ним. По мере подъема слой теплого воздуха остывает и опускается; если весь этот процесс происходит постепенно, результатом становится гладкое, однородное покрывало на небе. В образовании слоистых облаков принимает участие относительно устойчивый воздушный поток, несравнимый с вихревыми потоками конвекционных облаков. Вот почему слоистые облака обычно зависают; висят они и сегодня, когда я иду на работу.

Из слоистых облаков может сыпать мелкий дождик или редкий снег, однако сейчас никакого дождя нет. Уж лучше бы был. Сильный ливень как будто приглашает разжечь камин и насладиться ощущением уюта от того, что ты здесь, внутри, а не там, снаружи. Однако слоистые туманообразные плотные облака не таковы. Но если вдруг из слоистых льет ливмя, объясняется это очень просто: слоистые закрывают собой расположившееся выше дождевое облако.

Из всего облачного семейства слоистые облака выделяются тем, что ничем не выделяются. Я люблю облака — они бесконечно разнообразят небо у нас над головами. Если бы изо дня вдень мы смотрели только на небесную синь, жить стало бы скучно. Игривые кучевые облака хорошей погоды и гневливые, могучие кучево-дождевые тучи находятся в постоянном танце роста и распада. «…Знаменья небесные и знаки», - сказал про них Китс. Они — поэзия Природы, написанная так крупно, чтобы видно было всем. Но это другие облака, а вот слоистое туманообразное плотное облако, наоборот, глубоко непоэтично.

Помнится, я глядел на слоистые облака, валяясь при этом на спине посреди оживленной дороги. Я, семнадцатилетний парень, слетел тогда с мотоцикла. Мама вечно твердила, что несчастный случай произошел из-за неприятностей в семье — якобы я задумался о них и перестал следить за дорогой. И вот, лежа на асфальте, с ногой, вывернутой под жутко неестественным углом, я глядел в небо и ждал, пока приедет карета скорой помощи. Толстые хмурые слоистые облака, совсем как сегодняшние, низко нависая надо мной, так и давили…

Спустя некоторое время после падения с мотоцикла отец моего друга, Нэвилл Ходжкинсон, рассказал мне кое-что такое, что имело прямое отношение к происшедшему со мной. Он практиковал раджа-йогу, преподаваемую в «Брахма Кумарис», всемирном духовном университете, основанном в Хайдарабаде в 1937 году. Ходжкинсон рассказал мне, что для некоторых йогинов облака играют символическую роль, появляясь в тот момент, когда йогин сбивается с пути духовного самосовершенствования. Облака символизируют отвлеченность, которая встает между йогином и Высшим Светом.

Ходжкинсон не сказал мне о возможной природе отвлеченности, однако если учитывать, что йоги соблюдают строгое вегетарианство, не употребляя в пищу чеснок (который, по их мнению, возбуждает в человеке животные страсти), и придерживаются обета безбрачия, то догадаться нетрудно. Как бы там ни было, эти отвлеченности иногда становятся настолько сильными и длительными, что йогины совершенно сбиваются с пути духовного самосовершенствования. Возникает «буря майи». При этом иллюзорные мысли и чувства плотно загораживают Высший Свет. В такие моменты, рассказывал мне Ходжкинсон, йогин говорит себе о том, что за облаками все так же светит солнце.

Все это напомнило мне то откровение, что снизошло на меня, когда я ребенком летел на самолете: а ведь для пилотов каждый рабочий день — солнечный, без всяких там исключений. Более того, из «кабинета» пилота всегда видны постоянно сменяющие друг друга прекрасные пейзажи из облаков. Ну а как же мы, те, кто застрял здесь, кто связан с земной работой и отвлекся, сбился с пути духовного самосовершенствования? Серым и промозглым февральским утром бывает непросто совладать с тоской по прозрачному свету прямых солнечных лучей.

***

Может, я страдаю от депрессии? Определение этому синдрому дал доктор Норман Розенталь, клинический психиатр из Норт-Бетесды, штат Мэриленд, США. У страдающего этим синдромом наблюдается подавленное настроение и характерные признаки физического недомогания, которые рецидивируют со сменой времени года. Те, кто подвержен «зимней депрессии», кроме уныния в «темное» время года испытывают упадок сил, у них снижается продуктивность работы, они становятся апатичными, их одолевает сонливость и непомерный аппетит.

Все эти симптомы я замечал и за собой, однако появлялись они обычно после того, как я прогуляю всю ночь до утра. Так что я бы не сказал, что симптомы связаны со сменой времен года. Однако было обнаружено, что число несогласных со мной возрастает вместе с увеличением широты. Чем дальше люди от экватора, тем громче их жалобы на симптомы «зимней депрессии».

Доктор Розенталь выяснил, что число страдающих от «зимней депрессии» в США варьирует от 1,4 % населения Флориды до 9,7 % населения Нью-Хэмпшира, расположенного севернее. Женщины подвержены «зимней депрессии» больше, чем мужчины; есть данные, что разница эта зависит от гормонального фона, который повышается по достижении половозрелого возраста и снижается в постклимактерические годы.

Что это, заводские трубы, торчащие из слоистых облаков?

Связывая возникновение симптомов «зимней депрессии» с количеством солнечного света, видимого человеком, доктор Розенталь выяснил, что, если пациент каждое утро проводит перед лампой в 10 000 люкс полчаса — читает или работает с бумагами, — его настроение заметно улучшается, и он становится гораздо более энергичным.

Вообще-то я не собираюсь рассиживаться по утрам перед лампой из-за какого-то там клочка слоистых туманообразных плотных облаков. Проблема не столько в отсутствии достаточного количества света, сколько в том факте, что за весь день в небе не появляется ничего примечательного.

Разве не справедливо данное утверждение и для безоблачного неба, невыносимого в своей пустоте? Доктор Розенталь описал также депрессию, получившую название «летней». Те, кто страдает от нее, ощущают подавленность в летний период. Любопытно, что «зимний» тип гораздо чаще встречается в США и Европе, а вот в Японии и Китае люди больше подвержены «летней депрессии».

В Британии о тех, кому не везет или кто почему-либо несчастен, говорят, что «над ними висит облако», а про оптимистов — что они «сияют как солнышко». Офисные летучки, во время которых приветствуется свободный полет мысли, какой бы бредовой она ни казалась на первый взгляд, называют «безоблачным мышлением».

А вот в Иране, наоборот, о человеке удачливом, хранимом Богом, скажут «dayem semakum ghaim», что означает «твое небо всегда затянуто облаками». Для народов, которые живут под синим небом месяцами, нет ничего примечательного в том, чтобы «сиять как солнышко», они не видят особых достоинств в «безоблачном мышлении». Для них облака — обещание драгоценного дождя, благодатная передышка от палящего солнца. К районах с умеренным климатом, где дожди часты и обильны, отношение к облакам гораздо сложнее. С одной стороны, облака скрывают дающее жизнь солнце, с другой, они — источник бесконечной красоты. В самом деле, что такое закат без облаков? Всего-навсего яркий шар у линии горизонта, не более того.

Когда слоистые туманообразные плотные облака надолго накрывают небо, кажется, что закатов нам вовек не видать. Слоистые облака напоминают собеседника, который мало того, что встал к нам слишком близко, так еще и не чувствует, что пора бы и честь знать.

Хотя… только что мне пришла в голову кое-какая мысль насчет слоистых облаков. И, знаете, я рад сообщить, что эта мысль заставила меня взглянуть на слоистые облака иначе, простив им их подавляющую сущность.

***

Без слоистых облаков я бы никогда не испытал ту особенную радость, какая охватывает, когда проходишь сквозь облако. Поскольку слоистые, образуясь на высоте чуть более 1600 футов, являются самыми низкими облаками, они — единственные, кто готов спуститься на землю, чтобы присоединиться к нам, людям. Такие облака, испытывающие привязанность к тверди земной, называют туманом либо дымкой.

В детстве, когда я просыпался и видел, что мир за окном окутан таинственным покрывалом тумана, меня охватывал восторг. Не бывало никаких бурь или внезапных холодов, которые могли бы стать вестниками такого превращения. Туман появлялся без объявления, «бесшумно, как кошка», выражаясь словами американского поэта Карла Сэндберга:

Мне нравилось, как мягкая дымка изменяет все вокруг. Наша домашняя кошка по кличке Пепси, идущая по дорожке в саду, постепенно вырисовывалась из тумана, и в то же время казалось, что ее очертания складываются вдруг, внезапно. Мне правилось, как изменялись в тумане звуки. Лишенные веса, они казались одновременно и близкими, и далекими, раздаваясь и рядом со мной, и в милях от меня. Без слоистых облаков я никогда бы не стал свидетелем таинственного волшебства туманного утра.

Виктор Гюго писал: «Нагая женщина подобна голубому небу. Облака и одежды препятствуют созерцанию. Красоту и бесконечность следовало бы лицезреть непокрытыми». Мне кажется, что и облака, и одежды выступают орудиями обольщения. «Препятствуя созерцанию», и те, и другие заставляют нас сильнее ценить красоту: в одном случае неба, в другом — человеческого тела. Идти через туман — все равно что испытывать на себе обольстительные чары облачного покрова.

Слоистые — единственные из облаков, снисходящие до нас, земных существ.

Красота должна быть нарисована с головой, сокрытой в облаках, — так писал Чезаре Рипа в «Иконологии», руководстве XVI века по иконографии в изобразительном искусстве и скульптуре, — потому как о ней сложнее всего говорить языком смертных, и она сложнее всего для восприятия рассудочного.

***

Благодаря ощущениям, родившимся в момент прохождения сквозь туман, возник центральный павильон швейцарской выставки «Экспо-2002». Посетители, проходящие к зданию вдоль пешеходного моста длиной в 400 футов, перекинутого через Невшательское озеро, что около Ивердона, видят лишь клубы тумана, «привязанные» к водной поверхности. Проект «Дом-облако» был разработан нью-йоркскими архитекторами Лиз Диллер и Риком Скофидио; здание не имело ни формы, ни размеров, ни поверхности. У него не было ни стен, ни крыши как таковых. Строительным материалом для него послужили облака. Если же вдаваться в технические детали — а я думаю, нам следует это сделать, — постройка была сооружена из слоистых облаков, закрепленных на поверхности воды.

В 1999 году Диллер и Скофидио победили в конкурсе на разработку проекта павильона. Их предложение заключалось в том, чтобы возвести металлический каркас и подвесить его над поверхностью озера, покрыв множеством очень маленьких форсунок. Предполагалось, что вода из озера будет помпами подаваться вверх, фильтроваться и разбрызгиваться в воздухе, создавая само здание. «Дом-облако» должен был стать вызовом самой идее того, каким полагается быть зданию, однако он вовсе не был первым архитектурным проектом, в котором использовался рукотворный туман.

В 1970 году на «Экспо-70» в Осаке японский скульптор Накаи Фудзико воспользовалась водяными разбрызгивателями, чтобы покрыть геодезический купол павильона «Пепси» облаками. Однако она работала со зданием, у которого был твердый каркас. А вот Диллер и Скофидио решили шагнуть еще дальше. Предполагалось, что у «Дома-облака» не будет никакого твердого остова — оно, подобное облаку, которое уговорили спуститься с небес на водную гладь озера, должно расширяться и сжиматься в зависимости от преобладающих ветров и влажности на протяжении полугода своей недолгой жизни. А еще оно обещало сниться строителям в кошмарных снах.

Однако несмотря ни на что в мае 2002 года разбрызгиватели были включены, облако начало обретать форму и павильон открылся для посетителей. Его металлический каркас был покрыт 31 400 форсунками, испускавшими водяные струи высокого давления. Прогоняемая по ним вода «дробилась» на крошечные капельки от четырех до десяти тысячных миллиметра в поперечнике — примерно такого же размера, как и капельки влаги в настоящем тумане.

#img5A52.jpg

«Дом-облако», построенный по проекту архитекторов Диллер и Скофидио для швейцарской «Экспо-2002», облачен в слоистое облако.

Давление регулировалось хитроумной компьютерной системой, которая принимала в расчет температуру и влажность окружающего воздуха, а также ветер. Чтобы ветреным днем с конструкции не сорвало ее «одежду», форсунки с наветренной стороны выбрасывали в воздух больше влаги, чем форсунки с подветренной стороны. Когда задувал сильный ветер, туман — вернее, само здание — красиво тянулся над гладью озера. Система, чутко реагировавшая на изменчивые атмосферные условия, следила за постоянной подачей достаточного количества воды к форсункам, и здание всегда окутывал приличный слой тумана, однако не слишком густой, чтобы мешать посетителям.

Удаляясь от надежной тверди берега, посетители выставки шли по мосту над озером. Противоположный конец моста исчезал в клубящейся дымке. Вступая в туманную область, они испытывали одновременно и замешательство, и восторг.

Архитекторы, рассказывая о теоретической стороне своего проекта, выражались так, как свойственно выражаться людям их профессии. «"Затуманить” — значит покрыть пеленой, облаком, сделать нечетким, трудноразличимым, едва уловимым, сбивающим с толку, — поясняла Диллер. — Для нашей пресыщенной видимыми образами культуры, избалованной высоким разрешением и четкостью, расплывчатость равнозначна потере… Затуманивание видения порождает многочисленные ассоциации. Мне приходят на ум Джек Потрошитель, Лондон, убийцы, таящиеся в туманной мгле… Затуманенное, покрытое дымкой всегда несет в себе скрытую угрозу». Короче, Диллер хотела сказать вот что: человек, проходящий сквозь туман, испытывает невыразимое волнение.

При возведении «Дома-облака» строители сталкивались с трудностями па каждом шагу. Помимо невероятно сложной технической стороны создания тумана и управления им, проблема заключалась еще и в том, что в самый разгар работ сократили бюджет. Временами и вовсе казалось, что все пойдет коту под хвост. К тому же пробное включение, устроенное для представителей средств массовой информации, съехавшихся со всего мира, провалилось. «От самого дорогого в мире облака остался один пшик, — трубила популярная швейцарская газета «Блик». -За десять миллионов мы получили… водяную пыль!»

Когда, наконец, «Дом-облако» открыли для посещения, публика встретила его с восторгом, а пресса как будто забыла обо всех неудачах, сопровождавших его возведение. «Что за сумасшедшая, исключительная штука! — писала газета «Зоннтагс Цайтунг» в мае 2002 года. — Восхитительное в своей непрактичности здание!.. Облако очаровало всю страну».

***

В каких случаях стелящиеся по земле слоистые облака описывают как туман, а в каких — как дымку? Считается, что тут все дело в степени видимости. Если видимость меньше одного километра, метеорологи называют это туманом. Если видимость между километром и двумя, они называют это дымкой. (Впрочем, если вы не можете разглядеть то, что находится у вас под носом, даже когда слоистых облаков поблизости не наблюдается, у вас попросту близорукость.)

Туман и дымка различаются размером и плотностью капелек воды. Рассказывая об их образовании, в качестве примера приведу туман. И туман, и дымка образуются одинаково, так что вы в любой момент можете подставить вместо слова «туман» слово «дымка».

Существуют два основных типа тумана: «адвективный» и «радиационный». И вот эти-то типы туманов образуются разными способами. Адвективный туман похож на тот самый туман, который в «Тумане», фильме ужасов 1980 года, с угрожающей скоростью накатил на Антонио-Бэй. Сам фильм оказался так себе, и это просто возмутительно, поскольку никаких других ужастиков про слоистые облака я не видел. Однако он дает понятие о том, какой тип тумана образуется и процессе адвекции.

«Адвективный туман» возникает, когда воздух переходит из области над теплой поверхностью моря в область над поверхностью холодной.

В полночь, накануне своего столетнего юбилея, прибрежный городок был поглощен густым туманом, пришедшим с моря. Однако особенную тревогу у местных жителей вызвало то, что вместе с туманом в город проникло «смертоносное зло». Им оказались несколько прокаженных-зомби, вернувшихся, чтобы отомстить за свою смерть от рук основателей городка, вынудивших их когда-то выйти в открытое море во время такого же густого тумана. «То, что для тебя невидимо, не причинит тебе вреда… — вещал хриплый голос в анонсе фильма, — …оно тебя убьет».

В фильме население Антонио-Бэй видело приближающийся вместе с прокаженными-зомби туман; то же и с адвективным туманом: он образуется в результате движения воздушных потоков — располагающийся на низком уровне влажный воздух перемещается над более прохладной поверхностью. Обычно такое происходит на море весной и в начале лета, когда воздух, находящийся над теплой поверхностью моря, движется в сторону поверхности более прохладной. Забирая влагу у теплой поверхности, воздух в процессе охлаждения образует капельки тумана. Адвективный туман ассоциируется с океанами, поэтому его часто называют «морским туманом».

Когда слоистые облака несут зло…

Радиационный туман, напротив, никогда не образуется над водой, только над землей, причем ночью, когда нет облаков и не дует ветер. Воздух, перемещающийся в область других атмосферных условий, не принимает участия в его образовании — радиационный туман возникает в результате охлаждения неподвижной массы воздуха над отдающей тепло поверхностью земли. Воздуху нет необходимости куда-то передвигаться, однако медленное движение способствует охлаждению нижней его части, образуя толстый слой тумана.

Появление данной формы «наземного» слоистого облака возможно при отсутствии его «небесных» родственников; таким образом, радиационный туман в некотором роде похож па отшельника в облачном мире. А все потому, что облачный покров наверху выступает в роли «одеяла», не дающего земной поверхности слишком охладиться за ночь. «Одеяло» вторично излучает определенное количество земного тепла, которое направляется вниз, сокращая охлаждение земли. Безоблачными ночами, в отсутствие такого «одеяла», земля теряет тепло, которое улетучивается в атмосферу гораздо быстрее, создавая тем самым идеальные условия для того, чтобы водяной пар на уровне земли оседал в виде тумана, особенно долгими осенними и зимними ночами.

Когда поднимается ветер и разгоняет слои тумана, смешивая их с более сухим воздухом, радиационный туман рассеивается. Однако безветренным утром в конце года туман может подняться, поскольку встает солнце и снова нагревает землю. Подхватывая вместе с воздухом теплоту, молекулы воды начинают отрываться от капелек тумана быстрее, чем соединяться с ними. Капельки испаряются и снова становятся водяным паром — состоянием воды, при котором она невидима и распространяется вокруг отдельными молекулами.

Если таким образом с земли поднимется особенно толстый слой тумана, получится низкое, но все же «небесное» слоистое облако. Если поднимается тонкий слой тумана, он может на некоторое время задержаться над поверхностью земли, расстилаясь пеленой. Помнится, однажды в Австралии я видел подобное, и зрелище не оставило меня равнодушным. Ранним утром образовался радиационный туман, и его верхний край доставал мне до шеи. По мере того, как светало, и земля нагревалась, туман опустился до груди. Странно, но, проходя через этот облачный «пол», я испытывал некое замешательство. Как будто я привидение и проплываю по дому па уровне провалившихся коридоров, существовавших столетия назад. Понятное дело, я был довольно «плотным» привидением в явно бесплотном доме.

Радиационный туман образуется при охлаждении приземного воздуха, когда в ясную ночь земля стремительно теряет тепло.

Адвективный и радиационный туманы встречаются чаще всего, но они, конечно же, не единственные.

«Туман испарения» появляется тогда, когда прохладный воздух перемещается над теплой водой (в противоположность адвективному туману), и влага, испаряющаяся с водной поверхности, тут же остывает, в результате чего образуются капельки. Кружение поднимающихся в воздухе капелек — видимый невооруженным глазом процесс испарения; вообще-то вода постоянно поднимается с морской поверхности в виде пара, однако обычно мы этого не замечаем. Данный тип тумана производит наибольшее впечатление в полярных областях, где его называют «арктическим паром».

«Туман склонов» появляется, когда легкий ветерок приносит влажный воздух вверх вдоль склонов холма или горы, а в результате перепада давления воздух охлаждается и образуются капельки. «Туман долин» формируется, когда в ночное время воздух остывает над возвышающейся земной поверхностью, отчего становится плотнее и опускается к земле уровнем ниже. Если воздух достаточно прохладный, туман может заполнить все долины, выравнивая ландшафт с помощью облака, похожего на ледник.

«Леденящий туман» получается при достаточно низких температурах, когда капельки воды замерзают и при контакте с твердыми предметами превращаются в ледяной «иней». Но «леденящий туман» не стоит путать с «ледяным туманом», при котором капельки тумана замерзают ледяными кристаллами в воздухе. Такое происходит только при ну очень низких температурах: ниже -30 °C. «Ледяной туман» красиво блестит на солнце. У него существует еще и близкая родственница, «алмазная пыль», образующая более крупные кристаллы льда, которые выпадают в виде осадков; при взаимодействии с солнечными лучами появляется красивый оптический эффект, такой же, какой был обнаружен в высоких ледяных облаках, называющихся перистыми и перисто-слоистыми. Из всех туманов этот редкий, сверкающий блеском драгоценностей ледяной туман выделяется своим волшебством.

***

Я очень люблю разглядывать облака на фотографиях — для меня это все равно что рассматривать реальные предметы. Кажется, что фотографии, снятые без всяких ухищрений, ближе всего к тому, что называется абстрактным искусством, они — своего рода реестр мира и в то же время средство передачи ощущений.

Американский фотограф Альфред Штиглиц чувствовал то же самое. В 1922 году он начал делать целые серии фотографий облаков, которые позднее назвал «Эквиваленты». Штиглиц стал первым фотографом, избравшим облака предметом фотографирования исключительно из соображений их художественных достоинств. «Эквиваленты» были выполнены в черно-белом цвете высокой контрастности. Поначалу Штиглиц снимал облака вместе с пейзажем, однако в 1925 году он стал нацеливать фотокамеру прямо над собой, добиваясь того, чтобы облака заполняли все пространство кадра. Свои снимки он считал выражением состояния собственной души. «У меня есть свое представление о жизни, — писал он в письме другу, — и я пытаюсь подобрать ему эквиваленты»

Штиглиц был не просто фотографом. Он также был владельцем «291», художественной галереи на Пятой авеню в Нью-Йорке, благодаря которой прослыл влиятельным сторонником абстрактного искусства. Штиглиц способствовал знакомству Америки с довоенными европейскими художниками-авангардистами; в период с 1908 по 1914 гг. его галерея «291» была первой американской галереей, выставлявшей работы еще не получивших известность Матисса, Руссо, Сезанна и Пикассо.

«Туман долин». Название говорит само за себя.

Страсть фотографа к абстрактному искусству (Штиглиц отозвался о нем как о «новом способе выражения — истинном способе») могла сравниться только с его решимостью добиться признания фотографии как самоценной формы искусства. Возможно, вы усмотрите в этом противоречие: искусство было авангардным потому, что отвергало реализм, в то время как фотография по природе своей едва ли могла бы быть более предметно-изобразительной.

Серии фотографий под названием «Эквиваленты» демонстрировали то, как Штиглиц разрешил это противоречие. Облака — абстрактное искусство Природы, настроения неба, они являются отличным объектом для выражения абстрактных эмоций посредством фотографирования. «Я понимаю, что предпринял нечто такое, чего до сих пор никто не предпринимал. Может быть, это подход, иногда [находимый] в музыке», — писал Штиглиц другу. Фотограф пытался «посредством облаков выразить свою жизненную философию, показать, что фотографии эти появились не благодаря предметам фотографирования — каким-то там особенным деревьям, лицам людей, видам или чему-либо еще, дающему преимущества снимающему; облака доступны для всех, их пока еще не обложили никакими налогами, они пока бесплатны».

***

Между тем в Лондоне рабочий день подошел к концу, и я возвращаюсь домой. Слоистые туманообразные плотные облака, которые еще утром так негативно отразились на моем настроении, претерпели изменения. Днем, после моросящего дождя, низ бесформенного серого слоя облаков стал комковатым. Местами облака посветлели до белого, а местами потемнели до цвета грифеля. Слоистые облака преобразовались в комковатый слой, называемый слоисто-кучевыми облаками. Эти промежуточные облака начали формироваться как раз в момент рассеивания слоя.

Слоистые облака во всем своем великолепии, наблюдаемые с горной вершины

Когда я добрался домой, солнце уже заходило и в облаках появились просветы, через которые мне открылись парящие высоко в небе мягкие завитки облаков из ледяных частичек — перистых. Теперь низкие облака оказались в тени, однако перистые вверху все еще улавливали солнечные лучи — блестящие желтые полосы облачков сверкали на фоне темнеющего зимнего неба.

Я сразу воспрянул духом. Гнетущие слоистые облака растаяли, и мне вспомнились строчки из стихотворения Джеймса Рассела Лоуэлла, американского поэта:

Тем, кто наблюдает за облаками, приятно смотреть на небо, когда оно обнаруживает свои безбрежные просторы. Как мог я убиваться из-за одного-единственного облачка, которое готовилось посетить нас в виде крутящихся завитков дымки и тумана? Испытывал бы я такую же радость, если бы в течение всего дня небо выглядело так, как сейчас? Ни в коем случае! Слоистые облака похожи на шелковое покрывало волшебника — когда нам кажется, что все уже потеряно, они вдруг исчезают, снова открывая безоблачное небо.

 

глава 4

СЛОИСТО-КУЧЕВЫЕ ОБЛАКА (STRATOСUМULUS)

Низко нависающие пышные слои

Только что облака тяжело нависали, давя, а вот они уже совсем другие, располагающие к мечтательности. Все мы, бывало, глядели на небесные замки и воображали мир, далекий от повседневных забот бренной земли. В процессе прекращения слоистых облаков в слоисто-кучевые в небе появляются неровные просветы синевы. За несколько часов до этого казалось, будто солнце совсем погасло, однако теперь туманный слой начал собираться в покрытые снежными шапками горы и таять, стекая в извилистые синие реки. Там, наверху, другой мир — изменчивая местность ледниковых долин и волнистых пиков, земля обещаний и спасения от действительности, со своими собственными туманообразными законами геологии.

Два главных персонажа комедии Аристофана «Птицы», впервые поставленной в 414 году до н. э., устали от Афин, своего родного города. Афинских граждан преклонного возраста утомило засилье бюрократии и бесконечные судебные тяжбы, и вот они, как и многие современные горожане, решили податься на природу, ища жизни поспокойней. Оставляя город и свои долги, они отправились на поиски Терея, персонажа греческой мифологии, которого боги превратили в птицу — удода. Они рассудили, что Терей, прежде бывший человеком, а теперь ставший птицей, много чего повидал на своем веку, и задумали обратиться к нему с просьбой: «Ты город укажи нам, мягкий, войлочный, прекрасношерстный, чтоб тепло устроиться».

Однако, когда они нашли Терея, ни один из советов птицы им не подошел. Афиняне поняли, что напрасно искать вольготного житья в уже существующих городах, к тому же птицы живут без забот отнюдь не среди урбанистических ландшафтов. Тут у одного старика возникла идея, которую он и предложил птицам. Что, если им всем вместе основать город в небесах — наверху, среди облаков, подальше от земных забот?

В этом новом городе сосредоточится вся власть, объяснял старик, потому что птицы смогут требовать у богов выкуп за то, что станут пропускать к Зевсу и другим небожителям дым от сжигаемых на земле жертвоприношений. Небесный город будет надежным пристанищем. Птицы так обрадовались плану старика, что тут же согласились, избрав афинянина своим правителем.

Съев волшебный корень, он отрастил крылья, которые, несомненно, должны были помочь в передвижении по новому городу. Однако бегство в «город-утопию» сопровождалось некоторыми трудностями. Мало того, что новый правитель и его друг вынуждены были отбиваться от всевозможных барышников и ловкачей, пожелавших поселиться в облачном городе, им также пришлось соперничать кое с кем из прогневавшихся олимпийских богов.

Но конец оказался счастливым. Двоим друзьям удалось-таки убедить богов передать власть птицам, и вскоре приятели принялись править в облачном городе, городе своей мечты. Однако о любом, кто вздумает мечтать о подобном, вы скажете, что он, мол, живет в Тучекукуевске. И окажетесь недалеко от истины, потому что слово это является прямым переводом греческого «Нефелококкигия» — именно так назвали свой утопический город двое афинских граждан.

Что же делать любителю облаков в ожидании, пока слоистые облака не превратятся в слоисто-кучевые, которые затем разойдутся, открывая небо? Конечно же, смотреть вверх и мечтать о своем собственном Тучекукуевске.

***

Слоисто-кучевые облака нависают низким слоем и обычно образуются на высоте от 2 000 до 6 500 футов в областях с умеренным климатом; своим внешним видом они напоминают холмы и куртины. Часто слоисто-кучевые облака похожи на кучевые; они могут собираться вместе, составляя слой без разрывов или с просветами. Однако слой слоисто-кучевых облаков отличается гораздо большим разнообразием тонов, чем слоистые облака; к тому же у него гораздо более четко выражено основание. Оттенки могут варьироваться от ослепительно-белого до темно- или синевато-серого. Как правило, слоисто-кучевые облака не проливаются обильными осадками, однако, если их холмики вырастают достаточно большими, может пройти легкий дождь или снег. Если из одного облачка льет как из ведра, причиной тому наверняка кучевое мощное или даже кучево-дождевое, «вкрапленное» в основание облачка, просто его высокая верхушка снизу незаметна.

Слоисто-кучевые облака можно рассматривать как промежуточный вариант между одиночными, свободно передвигающимися кучевыми и бесформенным слоем слоистых. Из всех низких облаков слоисто-кучевые выделяются тем, что для них характерно большое внешнее разнообразие.

Виды и разновидности этого рода зависят в основном от формы и расположения отдельных элементов. Существуют три общепризнанных вида: слоистообразные, самые распространенные, комковатый слой которых затягивает большую часть неба, а не покрывает его одним-двумя не связанными друг с другом лоскутами; башенковидные, у которых отдельные элементы облачного слоя башенками возвышаются над более-менее гладким основанием; чечевицеобразные, имеющие форму гладких зерен чечевицы или миндаля (иногда они образуются не комковатым слоем, а скорее отдельными миндалевидными облачками). Как и облака других родов, слоисто-кучевое облако не обязательно должно строго соответствовать одному из этих видов — если оно не подпадает ни под одно из вышеприведенных описаний, лоскут низко нависающих комковатых облачков просто-напросто определяют как слоисто-кучевое облако.

Если вы хотите научиться определять названия облаков, нам следует запомнить, что в любое время любой род облаков может быть представлен только одним видом. Однако облака могут демонстрировать любое сочетание разновидностей, имеющих внешний вид, характерный для данного рода. Слоисто-кучевое облако как раз отличается подобным разнообразием, оно — гордый обладатель семи общепризнанных разновидностей:

1) Двойные: слои явно насчитывают более одного и располагаются на разной высоте.

2) С просветами: между куртинами облаков в разрывы проглядывает небо или облака, находящиеся выше.

3) Дырявые: довольно редкая разновидность, скорее, облака можно назвать «perlucidus наоборот», с более крупными просветами, окаймленными несвязанными друг с другом, похожими на медовые соты облачными реками.

4) Лучевидные: подобная разновидность встречается и среди кучевых облаков — клочки слоя выстраиваются в более-менее параллельные ряды, которые тянутся так далеко, что как будто сходятся у горизонта.

5) Плотные: как и две последующие разновидности, встречаются среди слоистых облаков. Облачный слой при этом достаточно густой, чтобы целиком скрыть луну или солнце.

6) Просвечивающие: в этом случае, наоборот, слой такой гонкий, что сквозь него проступают очертания луны или солнца (просвечивающие и плотные — единственные взаимоисключающие разновидности).

7) Волнистые: слой представлен параллельными рядами облачков-валиков, либо четких, с промежутками, либо сросшихся, причем основание слоя имеет вид параллельных, волнообразных неровностей.

Слоисто-кучевое облако: выглядит так, будто кто-то не смог вовремя найти выключатель у автомата, производящего сахарную вату.

Имея столько обличий, слоисто-кучевое облако всегда находится в процессе изменений. Его можно сравнить с известной певицей Шер, для которой обычное дело постоянно менять сценические костюмы: убегая со сцены, она затем появляется и еще более фантастическом наряде. А уж каким разнообразием отличаются одеяния слоисто-кучевого облака! Одно из самых ярких — «шкваловый ворот». Слоисто-кучевое облако в этот момент похоже на длинную трубу, с поверхностью иногда гладкой, как изо льда, иногда мягкой и пушистой, похожей на вытянутое кучевое облако.

Вы только не смейтесь, но однажды я полетел аж на другой край света, и все ради того, чтобы увидеть похожее на валик слоисто-кучевое облако. Называется оно Морнинг Глори и образуется весной, в сентябре-октябре в небе над северной частью Квинсленда, Австралия.

Это австралийское облако зачастую длиннее, чем британские, его огромная масса проплывает над побережьем залива Карпентария. Образуется оно посреди огромной волны воздуха, передвигающейся со скоростью 40 миль в час; благодаря ему возник крошечный поселок, ставший меккой для планеристов, катающихся на воздушной волне как на доске для серфинга. Этот уникальный тип слоисто-кучевого облака настолько потряс меня, что я посвятил ему целую главу (см. стр. 351). Вне всяких сомнений, Морнинг Глори можно было бы сравнить с певицей Шер в медных доспехах-бикини и золотом шлеме викингов — наряде, в котором она изображена на обложке ее альбома 1979 года «Take Me Home».

Может показаться смешным то, что одна и та же классификация слоисто-кучевых облаков применима к таким непохожим друг на друга Морнинг Глори и слоисто-кучевым слоистообразным облакам с просветами: вытянутая и гладкая «труба» и протяженный слой отдельных комковатых облачков. Эти двое кажутся полными противоположностями.

Однако любители облаков должны помнить, что термин «слоисто-кучевые» применяется к любым низким облакам (ниже 6 500 футов), которые не относятся ни к обособленным конвекционным, таким как различные виды кучевых облаков, ни к туманным, лишенным характерных черт слоям слоистого облака. Эта категория служит вместилищем низких облаков, которые отказываются подчиняться строгим правилам: всех тех вольнодумцев, которые смеются над нашими критериями, определяющими их низко нависающих родственников.

Конечно, облака не слишком обращают внимание на правила поведения, которые мы так самонадеянно предписываем им. Они хаотичны по самой своей туманной сути, они всеми силами стараются помешать нашим попыткам классифицировать их.

Ну как можно такое туманообразное, эфемерное и изменчивое тело загнать в узкие рамки? Ничего не поделаешь, придется полюбить бунтарскую сущность облака — едва вы решите, что наконец-то определили его, как оно тут же изменится, посмеявшись над вами.

Предлагая свою систему классификации, Люк Говард назвал лекцию «О видоизменениях облаков». И поступил достаточно мудро, поняв всю бессмысленность рассуждений об облаках как о застывших формах. Облака постоянно изменяются; фотографы и художники не в состоянии передать этот процесс. Вводя термины «кучевое», «слоистое», «перистое» и «дождевое», Говард имел в виду лишь определенные моменты в череде постоянно меняющихся очертаний.

Облака, эта вода в переходном состоянии, могут представлять собой кратковременные стадии в непрерывном круговороте поднимающейся к небу и выпадающей в виде осадков на землю воды. Облако — теннисный мячик, грациозно зависших в воздухе на самой верхней точке «свечи»

***

Один из способов образования слоисто-кучевого облака заключается в растекании кучевых облаков и соединении их друг с другом. Возможно, вас заинтересует следующий факт: тектонические сдвиги атмосферных слоев приводят к тому, что свободно плывущие островки кучевых облаков собираются в холмистую местность, характерную для слоисто-кучевых. Вообще-то такое случается, когда кучевые облака формируются в условиях «инверсии», выражаясь языком метеорологов.

Эту инверсию невозможно увидеть — она имеет отношение к температуре воздуха, — потому и вникнуть в нее непросто. Но вы правильно сделаете, если уделите этому минуту-другую, поскольку инверсия играет важную роль в процессе растекания многих облаков, не только слоисто-кучевых.

Отличительной чертой тропосферы является то, что с высотой воздух в данном атмосферном слое становится холоднее. Это если говорить в общем. На деле же гак происходит не всегда. Теплые и холодные воздушные массы движутся вокруг планеты, и в результате распределения тепла в различных слоях атмосферы в дневное и ночное время более теплый воздух оказывается над более прохладным. Получается, что в такой области воздух на короткое время становится чем выше, тем теплее. Происходит временная инверсия нормального распределения температур. Такое может иметь место на любой высоте тропосферы — над территориями небольшой площади или над областями в тысячи квадратных миль.

Принимая участие в образовании облаков, инверсия играет роль невидимого потолка, ограничивая их рост в высоту. Сталкиваясь с инверсией, формирующие кучевые облака восходящие потоки могут вдруг обнаружить, что они охладились и стали легче окружающего их воздуха. Им ничего не остается, как только растечься в стороны. Под областью инверсии облака соединяются друг с другом как кольца дыма, собирающиеся под крышей теплицы, в то время как попыхивающий трубкой садовод возится с помидорами.

Таким же образом объясняется образование «наковальни» у кучево-дождевого грозового облака. В случае с этой громадиной невидимым потолком температурной инверсии обычно выступает «тропопауза», верхний слой тропосферы, на которой температура перестает снижаться с понижением высоты (результат того, что газы, такие как озон, поглощают в нижней стратосфере ультрафиолетовые лучи солнца).

В случае же с низкими облаками хорошей погоды — кучевыми — происходит следующее. Если их восходящие потоки не в состоянии прорваться через локальную область температурной инверсии, облака расширяются в стороны, сливаясь в слой соединившихся группами облачков — слоисто-кучевые облака.

***

У всех у нас бывает так, что иногда хочется сбежать от реальности. Я не имею в виду очереди в аэропорту и толпы рвущихся на посадку, которые потом жарятся на пляже в обществе других туристов, отдыхающих по принципу «все включено». Вы, наблюдающие облака, можете сбежать, не удаляясь при этом от своего дома, причем это ничего не будет вам стоить, зато душой вы точно отдохнете.

Я называю это «созерцанием небес внизу»; эффективность способа сильно зависит от выбора правильного умонастроения и местоположения. Найдите небольшую возвышенность — холм, а может, окно на втором этаже — и ложитесь на спину так, чтобы, глядя вверх, видеть облака прямо перед собой и за собой. Для начала можно опробовать способ на впечатляющем пейзаже слоисто-кучевых облаков.

Когда вы смотрите на облака, у вас должна измениться перспектива видения. С этой выигрышной для наблюдения точки вам должно казаться, что не облака находятся вверху, а вы смотрите на них сверху вниз. Вы как будто зависаете над фантастической землей облаков, простирающейся вдаль.

Хорошо бы нанести эту удивительную землю на карту, потому что во второй раз вы ее не увидите. Следует обозреть контуры этой местности — пройтись взглядом по мягким волнам возвышенностей, проследить путь закручивающихся спиралями долин, остановиться на отбрасывающих тени горных пиках. По сути говоря, местность эта освещается изнутри.

«Температурная инверсия» — одна из причин, по которой кучевые облака растекаются и собираются в комковатый слой слоисто-кучевых.

Недавно был наконец решен вопрос о том, какую музыку слушать во время созерцания облаков. Николас Ривз, профессор из Квебекского университета в Монреале, Канада, изобрел «облачную арфу» — инструмент, который создает музыку исходя из формы облаков. Пока что арфа играла в шести городах: канадских Амосе и Монреале, французском Лионе, немецком Гамбурге, польском Гижицко и американском Питсбурге.

Когда небо голубое, арфа молчит, но при первом же появлении облака раздается музыка. «Арфа снабжена лазерным дальномером, — поясняет Ривз, — лазерный луч которого направлен на облака. Все, что инструмент улавливает посредством этого луча, измеряется, и мы получаем данные о степени яркости облака и его высоте». «Играющий на облаке» музыкант настраивает инструмент таким образом, что получаемая от лазерного луча информация преобразуется в звуки музыки. Уже настроенная арфа воспроизводит музыку облаков для проходящих мимо слушателей.

Иногда приглашается оркестр, который обеспечивает музыкальное сопровождение для арфы. «Это означает, что мы можем играть музыку облаков Сент-Луиса, штат Миссури, посредством аранжировки Триллиана Бартела из Гамбурга», — объясняет Ривз.

В Амосе, провинция Северный Квебек, облачную арфу установили в парке на поляне, окруженной деревьями. «Когда светила полная луна, — вспоминал Ривз, — люди приходили со спальными мешками и ложились поблизости. Просто лежали и слушали музыку облаков… Фантастика!»

Большая облачная арфа, установленная на территории Общества искусств и технологии, Монреаль, в 2004 году. Арфа играет музыку благодаря лазерному дальномеру, который регистрирует изменения в облаках.

Созерцая облака, находящиеся внизу, вам всегда удастся, пусть даже на несколько минут, убежать от гнета забот повседневной жизни. Пусть другие мечтают о том, чтобы очутиться, скажем, на Солнце — те, кто любуется облаками, знают способ получше. Они могут посетить мир, который американский писатель и натуралист Генри Дэвид Торо наблюдал на закате дня:

Меж двух огромных гор нижнего слоя под вечерним красным заревом, слегка окутанным розовато-янтарным светом, через великолепное ущелье, далеко-далеко, как, возможно, бывает на картинах, изображающих испанское побережье со стороны Средиземного моря, я: вижу город, вечный город запада, город призрачный, по чьим, улицам, не вышагивал ни один путешественник, по мостовым которого уже торопливо промчались кони солнца — какая-то Саламанка, родившаяся в моем, воображении [56] .

***

В заключительном эпизоде «Близких контактов третьей степени», фильма Стивена Спилберга, на «Чертову башню» в Вайоминге опускается огромное НЛО, и Рой Нери, которого играет Ричард Дрейфус, поднимается на борт объекта с целой командой американских ученых, которых потом увозит в неизвестном направлении.

Наверняка своим пересказом я все испортил — ведь кто-то еще не видел фильм, — но у меня есть на то причины: спецэффекты, предшествующие прибытию космического корабля-носителя, могут объяснить, каким образом температурная инверсия приводит к формированию слоисто-кучевых облаков.

Прямо перед появлением корабля приземляется эскадрилья летательных аппаратов поменьше. Они показываются из густого слоя вздымающихся волнами облаков, которые растекаются по пустынному небу в замедленном темпе. Это первое за всю историю кинематографа убедительное изображение облаков, созданное первопроходцем в области визуальных эффектов Дугласом Трамбаллом. И, хотя облака набухали позади воздушного судна как-то не очень натурально, они растеклись по небу совсем как слоисто-кучевые. Чтобы создать их, Трамбаллу пришлось придумать и построить специальное оборудование. Назвали его «облачной емкостью». Оно произвело революцию среди создателей «облачных» спецэффектов, а действовало по принципу температурной инверсии.

Облака Трамбалла не содержали в себе капельной взвеси, подобно настоящим облакам, они состояли из крошечных шариков краски, помещенных в емкость с водой. Чтобы управлять поведением этих шариков и должным образом освещать их, Трамбалл решил сделать облака миниатюрными. «Я подумал, что похожие на настоящие, но миниатюрные облака можно создать в жидкой среде, куда будет впрыснута другая жидкость молочно-белого цвета», — рассказывал он в интервью журналу «Американский кинематографист» в 1977 году.

Слоисто-кучевым считается облако, находящееся на высоте до 6 500 футов. По этой фотографии трудно судить о высоте, однако на ряды волн так приятно смотреть, что я все же поместил фотографию в этом разделе.

Итак, в своей специальной студии Трамбалл построил стеклянный куб со сторонами по семь футов, в который рука-автомат, управляемая на расстоянии, впрыскивала особого рода жидкость — смесь, содержащую белую плакатную краску.

Емкость походила на гигантский аквариум, только непонятно было, какую рыбу в нем собираются держать — тропическую или ту, которая водится в прохладной воде. Нижняя половина емкости была наполнена прохладной водой, а верхняя половина - теплой. Ясно, что температура воды всегда стремится к однородности. Однако путем сложной системы труб, подогрева и фильтрации создатели спецэффекта поддерживали в воде температурную инверсию, при которой слой более плотной прохладной воды, находящейся внизу, «накрывался» слоем не такой плотной теплой воды. В пограничной зоне между слоями управляемая рука-автомат впрыскивала облачка белой краски.

Освещение сверху имитировало лунный свет, а помещенные и зоне между слоями оптоволоконные зонды играли роль всполохов молний. Спилбергу оставалось только направить камеру вверх и снять облака снизу, сквозь толщу воды.

Температура раствора краски была чем-то средним между теплой и прохладной водой, а значит, и плотность его тоже была средней. Когда краску впрыснули между двух слоев, она распространилась вверх только до уровня теплой воды, а вниз — только до уровня прохладной. И подобно тому, как температурная инверсия не видна в воздухе, не видна она и для камеры в воде. Облака Трамбалла слились и растеклись комковатым слоем точно так же, как слоисто-кучевые облака ниже температурной инверсии.

«Так как для каждого «подхода» нужен был совершенно чистый резервуар, наполненный слоями до определенной степени нагретой (а также охлажденной) фильтрованной воды, — рассказывал Трамбалл, — процесс съемок оказался не из легких, иногда приходилось делать перерывы. Так что нужного эффекта мы добивались больше года».

Пусть процесс создания в шизофреническом, страдающем раздвоением личности аквариуме облачков белой краски, которые были бы похожи на облака в небе над Вайомингом, и был мучительным, работа Трамбалла в «Близких контактах» была выдвинута в 1978 году на премию «Оскар» в номинации «Лучшие визуальные эффекты». Правда, награду Трамбалл так и не получил, что, по-моему, форменное безобразие. И все же я не побоюсь обвинений в пристрастности: несомненно, филигранная работа Трамбалла по созданию настоящих облаков вполне достойна приза за «Наилучшее использование температурной инверсии для роли второго плана».

Несколько лет назад я побывал на художественной выставке в британской части галереи Тейт; выставка называлась «Величественная Америка: пейзажи США 1820–1880 гг.» В залах одни за другим демонстрировались огромные холсты с работами известных художников Америки XIX века. Изображенные на картинах идиллические пейзажи впечатляли: дикие, невозделанные луга и прерии, озера и горы, простирающиеся насколько хватает глаз; в каталоге пояснялось, что все они отражают первопроходческий дух переселенцев из Европы, приехавших на новый континент и осваивавших новые земли. Меня, понятное дело, в этих картинах интересовало то, что творилось с небесами.

Я смотрел на «Сумерки среди дикой природы» Фредерика Эдвина Чёрча, на «Шторм в Скалистых горах — гора Розалии» Альберта Бирштадта, и меня поразило то, что фантастические облачные пейзажи прямо-таки зеркально отражали происходящее на земле. Временами эффектно изображенные небеса воспевали дикую природу гораздо больше, чем пейзажи земные. Часть полотна над горизонтом передавала дух первопроходцев прошлого гораздо выразительнее, чем часть полотна под горизонтом.

Мне захотелось заняться «созерцанием небес внизу» прямо в галерее, и я купил каталог картин, чтобы посмотреть на них в перевернутом виде. Надо думать, что Чёрч и Бирштадт, узнав о таком, перевернулись бы в своих гробах, однако эксперимент оказался небезынтересным.

Глядя на великолепные картины, в которых облака выступали в качестве земных пейзажей, я сравнивал свои ощущения с теми, которые испытал при виде этих же картин, но висящих как подобает, и особой разницы не заметил. Меня обуяло любопытство: если один из восхитительных холстов повесить вверх тормашками, насколько быстро публика заметит это? Что если удивительно реально изображенные багряные облака с картины «Закат, Бар-Харбор» Чёрча станут земным пейзажем, а темные, холмистые силуэты земного ландшафта — задумчивыми тучками, плывущими в небе?

Перевернутая картина показалась мне воплощением амбиций народившейся облачной республики, все расширяющей свои территории. Глядя на перевернутые высоко-слоистые и кучевые — облака, которые обычно образуются несколькими милями выше слоисто-кучевых, — окрашенные в закатные гона, я представлял, будто смотрю на эти великолепные виды сверху.

Я совсем забылся, гуляя по воображаемым местностям, — как может случиться с любым из вас при наблюдении за облаками лежа на земле — и вдруг со смущением почувствовал на себе пристальные взгляды окружающих. Наверняка в их глазах я выглядел этаким полным профаном от искусства: стою посреди знаменитой галереи и листаю каталог, перевернутый вверх ногами.

***

Слоисто-кучевые облака образуются не только из кучевых, которые растекаются под областью инверсии. Образуются они и из устойчивых, уплощенных слоистых, туманный слой которых собирается в комки.

Что же побуждает низко нависающее одеяло слоистых облаков так «взбиваться»? Одна причина — ветры, которые вдруг задувают и создают турбулентность на уровне облаков. Другая — очень небольшая толщина слоистых, пропускающих достаточно солнечного света для того, чтобы мягкие дуновения восходящих потоков поднимались с земли и «взбалтывали» их. Однако слоистые могут сбиться кучками, превращаясь в слоисто-кучевые, и тогда, когда дует небольшой ветер, а облачный слой слишком толстый для появления восходящих потоков.

В таком случае слоистые облака становятся слоисто-кучевыми благодаря их способности поглощать и отдавать тепло. Подобные сведения, как и информация об инверсии, пригодятся любому наблюдателю за облаками, потому как без них невозможно понять процесс образования не только слоисто-кучевых, а и облаков вообще.

Теплота перемещается четырьмя различными способами, и все четыре влияют на формирование облаков.

«Закат, Бар-Харбор» (1854), Фредерик Эдвин Чёрч. Интересно, если бы картина висела вверх тормашками, кто-нибудь это заметил бы?

«Конвекция» — способ, при котором теплый воздух, увлекаемый восходящим потоком, переносит теплоту вверх. Пример с лавовой лампой продемонстрировал то, как теплота может переноситься вместе с движением жидкостей, а также газов. «Теплопроводность» — способ, при котором теплота перемещается между соприкасающимися объектами или вдоль них, так как сверхактивные молекулы более теплой среды возбуждают своих более спокойных соседей до тех пор, пока те не начинают передвигаться с такой же скоростью. Примером этому может служить снежок, тающий у вас на ладони. То же самое происходит и в другом случае — когда после безоблачной ночи воздух соприкасается с холодной поверхностью земли и, теряя тепло, забираемое землей, охлаждается до состояния тумана. «Испарение» — способ, при котором капельки пота, испаряющиеся с вашей кожи, охлаждают вас: вода, забирая тепло с кожи, переходит в газообразное состояние. То же самое происходит и со слегка прогревающимся воздухом, когда появляются первые капельки облака — воздух расширяется и плывет, поднимаясь в виде холмиков, напоминающих цветную капусту, — кучевых облаков — и все это благодаря теплу, высвобождающемуся при образовании капелек. Последний, четвертый, способ — «излучение».

Ну вот, опять я скатился до урока физики. Однако прогуливать его не советую. Чем вы там занимаетесь? Возитесь в гараже? Лучше выйдите и уделите немного времени излучению. Дело в том, что этот способ — самый важный из всех четырех. Конечно же, не потому, что способствует превращению слоистых облаков в слоисто-кучевые, а по той причине, что без него на планете Земля было бы слишком холодно для существования живых организмов. Суть излучения заключается и том, что солнечное тепло доходит до нас через безвоздушное пространство космоса. Способ передачи тепла с помощью излучения в достаточной мере отличается от остальных трех, поскольку тут речь заходит об электромагнитных волнах.

Мы видим лишь очень узкую часть спектра электромагнитной энергии, излучаемой солнцем. Тем не менее, этот видимый свет несет 45 % всей солнечной энергии. 9 % приходится на спектр коротких волн — к примеру, ультрафиолетовое излучение, которое мы не видим, но чувствуем как загар; остальные 46 % приходятся на более широкий спектр волн подлиннее, называемых инфракрасными, которые мы также не можем видеть, но чувствуем как тепло. Все предметы излучают радиацию, и чем у них выше температура, тем короче длина электромагнитных волн, которые они излучают наиболее интенсивно. (Вот почему при нагревании предмет сначала раскаляется докрасна, затем становится желтым, а уже потом — голубым.) Планета Земля гораздо холоднее Солнца, поэтому интенсивнее всего испускает длинные, невидимые полны инфракрасного излучения.

Изрезанный рельеф слоисто-кучевых облаков подчиняется собственным законам воздушной геологии.

Хотя все предметы излучают электромагнитные волны, они, эти волны, могут сильно отличаться по части длины от волн поглощаемых. Зависит это от типов атомов или молекул, из которых предметы состоят. Капельки воды в облаке стремятся поглотить больше длинноволнового, инфракрасного излучения, а множество коротких, видимых и ультрафиолетовых лучей они попросту отражают. Вот почему небо, затянутое тучами, предвещает прохладные дни (тучи отражают большую часть коротковолнового солнечного излучения и сами в процессе не нагреваются) и теплые ночи (поглощая большую часть длинноволновых инфракрасных лучей земной поверхности, тучи передают некоторое их количество обратно).

С начала главы прошло уже немало времени, и настала наконец пора объяснить, каким же образом тонкий покров слоистых облаков преобразуется в комковатые слоисто-кучевые облака, причем без всякой помощи ветров извне или восходящих потоков.

Слоистое облако остывает в верхней части и нагревается в нижней. Верхушка облака поглощает мало коротковолнового солнечного излучения, идущего сверху, — она его просто отражает; однако основание поглощает порядочное количество идущего с земли длинноволнового излучения. Снизу теплое, сверху прохладное — такое положение дел приводит к высокой степени неустойчивости, причем для любого облака, поскольку находящийся ниже теплый воздух расширяется и начинает подниматься вверх через слой воздуха более прохладного и плотного. И вот слоистое облако, до того представлявшее собой тонкий, устойчивый слой, начинает образовывать конвекционные клубы — в отдельных его областях теплый воздух поднимается вверх. Облачные массы начинают вертеться, где-то сгущаясь, а где-то разжижаясь. В результате появляется слоисто-кучевое облако.

Ну как, я ведь не слишком утомил вас, правда?

***

Из всех диковинных, причудливых земель, какие посетил Лемюэль Гулливер из «Путешествий Гулливера» — сатирического романа XVIII века, написанного Джонатаном Свифтом, — Лилипутия запоминается лучше всего, и причиной тому ее миниатюрные жители с их грандиозными замыслами. Однако сейчас нам интересны другие туземцы — те, с которыми отважный персонаж Свифта встретился на одном из других островов.

Когда Гулливер попал на Лапуту, он с удивлением обнаружил, что остров летает над облаками. В воздухе его удерживал огромный магнит, находившийся в основании острова. Лапутяне умели управлять своим летающим островом: изменяя ориентацию магнита, они направляли остров к подвластным королю землям. Сами же островитяне представляли собой сборище весьма странных типов:

У всех головы были скошены направо или налево; один глаз смотрел внутрь, а другой прямо вверх к зениту. Их верхняя одежда была украшена, изображениями солнца, луны, звезд [57] .

Живя высоко в облаках, лапутяне отличались рассеянностью — их умы всегда были заняты некими туманными размышлениями из области математики и музыки. Первое, что бросилось Гулливеру в глаза, это прислужники-хлопальщики, находившиеся при лапутянах. Прислужники носили с собой надутые пузыри, внутрь которых насыпался сухой горох или мелкие камешки; пузыри эти были привязаны к концу короткого шеста. Пузырем слуга ударял по ушам господина, когда кто-либо обращался к тому, и по губам, когда от господина ждали ответа:

По-видимому, умы этих людей так поглощены напряженными размышлениями, что они не способны ни говорить, ни слушать речи собеседников, пока их внимание не привлечено каким-нибудь внешним, воздействием на органы речи и слуха [58] .

Ну и что с того, что кто-то витает в облаках?

Гулливеру этот чудной народец так и не пришелся по душе. Хотя он и уважал их математические и музыкальные таланты, лапутяне были до того погружены в свой собственный мир, что путешественник едва ли мог с ними общаться.

Если вы дадите своим мыслям свободу, отпустив их бродить по изменчивым просторам небес, вам непременно скажут - и не раз — что вы, как те самые лапутяне, витаете в облаках.

Хотя… кому какое дело? Да и что плохого в том, чтобы витать в облаках?

 

глава 5

ВЫСОКО-КУЧЕВЫЕ ОБЛАКА (ALTOCUMULUS)

Слои булочек в небе

Высоко-кучевые облака относятся к «средним» облакам и обычно состоят из лоскута или слоя более-менее равномерно распределенных комков, которые часто называют «облачками», что им очень идет. Облака формируются на полпути между землей и верхней частью тропосферы.

На латыни высоко-кучевые облака называются «altocumulus», и приставка alto- в отношении облаков среднего яруса может показаться неуместной — ведь она означает «высокий». Не лучше ли было назвать их «mediocolumnus»? Может, и лучше, однако именно термин «altocolumnus» был предложен Эмильеном Репу, директором французской обсерватории в Парк Сен-Мор и Монсури, в 1855 году, а в 1870-х принят метеорологическим сообществом.

Высоту, на которой начинается средний слой тропосферы, не так-то просто определить, потому что очень многое зависит от того, где вы находитесь. Если говорить в общем, то атмосфера в тропиках выше, чем на полюсах Земли, поскольку воздух над теплыми областями вокруг экватора расширяется больше. Соответственно в тропиках тропосфера часто доходит до высоты 60 000 футов (около 11 миль), а вот на полюсах — составляет примерно 25 000 футов.

Разница высот тропосферы в зависимости от широты говорит о том, что не существует четко определенного уровня, нa котором образуются облака среднего яруса. Чтобы не запутывать вас, я буду говорить о средних, умеренных широтах, где тропосфера достигает примерно 45 000 футов. В этом случае можно сказать, что высоко-кучевые и другие облака среднего яруса формируются в районе 6 500-23 000 футов над поверхностью земли.

Эта высота обычно уже недоступна влиянию восходящих потоков, поднимающихся с прогретой солнцем земли. Таким образом, потоки эти, активно участвующие в образовании кучевых облаков, для высоко-кучевых важной роли не играют. Следует помнить, что названия родов, видов и разновидностей облаков зависят больше от их внешнего вида и высоты расположения, нежели от способа образования. Не зацикливайтесь на латинских названиях. «Altocumulus» означает лишь, что это облака среднего яруса, с комковатой структурой. Притом латинское название высоко-кучевых вовсе не указывает на образование облаков по типу кучевых. И это правильно, потому что образуются они иначе.

***

27 июля 1907 года в небольшом норвежском городке Дробак в двадцати милях к югу от Осло была сделана фотография прекрасного вида на фьорды, фоном которым послужил городок Холмсбю на противоположном берегу. На переднем плане зернистой черно-белой фотографии запечатлены два пирса и несколько кораблей, вставших на якорь подальше от берега. А еще — темный диск, зависший в небе. Через шестьдесят лет фотографию опубликовали в воскресном приложении итальянской газеты «Ла Доменика дель Корриере», назвав одним из самых первых снимков НЛО. Подпись к фотографии гласила: «И по сей день явление остается неразгаданным».

Что это: самый первый снимок НЛО или всего лишь объект наблюдений любителя облаков?

Даже если странный предмет и можно поименовать «неопознанным летающим объектом», «летающей тарелкой» его уж точно не назовешь. На самом деле это были высоко-кучевые облака вполне определенного вида — чечевицеобразные. И, хотя на фотографии различима всего лишь тень в виде диска, в пользу того, что это облако, говорит холм, перед которым оно зависло.

Я уже говорил, что обычно высоко-кучевые облака выглядят как слой или лоскут из облачков, расположенных на примерно одинаковом расстоянии друг от друга, поэтому может показаться странным, что одиночное облако с фотографии относится все к тем же высоко-кучевым облакам. На слой оно не больно-то похоже. Вообще чечевицеобразные и в самом деле выглядят не совсем обычно по сравнению с типичными высоко-кучевыми облаками, у них гораздо больше общего с чечевицеобразными слоисто-кучевыми, которые встречаются пониже.

В обоих случаях чечевицеобразные относятся к «орографическим облакам», то есть образуются в то время, когда воздух поднимается вверх и огибает какое-либо препятствие, к примеру, холм или гору. Подобный вид облаков часто встречается в гористых местностях. И все же такие облака выглядят до того необычно, что кажутся явлением незаурядным. Кто знает, был ли безвестный фотограф, сделавший снимок на стыке веков, любителем понаблюдать за облаками, или высоко-кучевое чечевицеобразное облако попало в его кадр по чистой случайности? Мне бы хотелось думать, что восхищенный фотограф бросился устанавливать штатив и мехи, именно спеша запечатлеть облако. Ведь высоко-кучевые чечевицеобразные — самые впечатляющие, самые красивые облака среди всех.

Высоко-кучевое чечевицеобразное облако может показаться более плотным по сравнению с остальными; объясняется это тем, что, как и молодое пышное кучевое облако, оно состоит из огромного количества очень мелких капелек. Чем больше в облаке капель и чем они мельче, тем более плотным оно кажется. Однако «чечевички», как называют эти облака планеристы, отличаются гораздо более гладкой, шелковистой на вид поверхностью, чем резко очерченные холмики конвекционных облаков.

Из названия вида — чечевицеобразные — следует, что облака имеют форму зерен чечевицы. Облако может выглядеть как сильно вытянутый ромб, иногда — как стопка блинов, однако его классический вид — в форме «летающей тарелки». Если вы, катаясь на сноуборде по склонам Альп, вдруг окажетесь тем самым счастливчиком, кому доведется увидеть подобное облако, вы можете подумать: а не для того ли эти пришельцы припарковали свой космический корабль с подветренной стороны Маттерхорна, чтобы пропустить кружечку глинтвейна перед долгим полетом через Млечный Путь домой? Конечно же, не для того, а чтобы еще раз напомнить нам: облака — это поэзия природы, произносимая шепотом в разряженном воздухе между взгорьем и долиной.

***

Однажды я проводил летний отпуск в тосканском городке Ареццо и безумно обрадовался, увидев те самые «неопознанные летающие чечевицы». Они находились не в небе надо мной, а на украшенных фресками стенах базилики Сан-Франческо, зависнув в небесах «Истории Животворящего креста», шедевра XV века, принадлежащего кисти Пьеро делла Франчески.

Высоко-кучевые чечевицеобразные облака с подветренной стороны горы Кука, Новая Зеландия.

Те же самые облака в небесах кисти Пьеро делла Франчески, украшающие стены базилики в итальянском городе Ареццо.

Серия фресок повествует об истории деревянного бруса, из которого сколотили крест для Христа. Многие считают эти фрески одними из лучших иллюстраций к легенде о том, как брус прежде был деревом, росшим из могилы Адама, как царь Соломон, предвидевшим страшную судьбу дерева, спрятал брус, как тот был найден, как из него сделали крест и как после распятия цари и императоры боролись за обладание им. Но мне фрески нравятся своими облаками.

По какой-то причине Пьеро решил «заселить» свое лазурное небо высоко-кучевыми чечевицеобразными облаками. Его современники-живописцы вполне довольствовались изображением на фресках «старых добрых» кучевых облаков, однако Пьеро они явно не удовлетворяли — ему нужны были облака позатейливей. Но почему он выбрал именно «чечевички», те самые, которые потом введут в заблуждение газету «Ла Доменика дель Корриере» с ее «первым снимком НЛО»? Возможно, все дело в том, что художник вырос в Борго-Сан-Сеполькро (теперь — Сансеполькро).

Родной городок Пьеро делла Франчески, расположенный неподалеку от Умбрии, у подножия Апеннин, мог быть той самой местностью, над которой часто проплывали орографические, то бишь высоко-кучевые чечевицеобразные облака. Что, если художник еще в молодости глянул как-то на небо и увидел флотилию прекрасных «чечевичек», зависших с подветренной стороны гор? Вдруг в тот момент Пьеро словно заново родился и с тех пор стал наблюдать за облаками, а чечевицеобразные облака повлияли на его дальнейшее творчество?

«Орографические облака» образуются тогда, когда воздушные потоки вынуждены подниматься вверх, чтобы обогнуть препятствие-к примеру, гору, — и при этом воздух охлаждается.

А что? Очень даже может быть.

***

Я не хочу уделять чечевицеобразным облакам слишком много времени, потому как среди высоко-кучевых есть много других видов, достойных упоминания, и все же… побуду-ка я с ними еще немного. На примере чечевицеобразного облака, принадлежащего к орографическим облакам, можно рассмотреть один из главных способов образования облаков.

Конвекционные облака вроде кучевых возникают тогда, когда воздух с прогретой поверхности земли поднимается в воздушных потоках. Слоистые облака часто формируются благодаря медленному подъему значительных воздушных масс, отличающихся влажностью, — область более теплого воздуха поднимается, взаимодействуя с областью более прохладного воздуха. Но орографические облака, к примеру «чечевички», образуются, когда ветер натыкается на препятствие — холм или гору, — и воздушным массам приходится подниматься вверх, чтобы обогнуть его. В образовании облаков любого типа непременно принимает участие поднимающийся воздух. При подъеме воздух расширяется и охлаждается. В охлаждающемся воздухе молекулы воздуха замедляют свое движение, и некоторые молекулы воды — водяной пар — в конце концов соединяются в капельки, а иногда, если достаточно холодно, и в ледяные кристаллы.

Допустим, вы решили полюбоваться видами и ведете машину в гору. Вы почувствуете, как от понижения давления у вас закладывает уши. Воздушный поток, поднимающийся вверх по горному склону, также попадает в среду постоянно понижающегося давления.

Когда вы остановите машину, чтобы снизить давление в колесах для лучшего сцепления с заснеженной дорогой, то почувствуете, что вентили шин стали холоднее — воздух расширяется и устремляется наружу. Поток воздуха, устремляющегося вверх вдоль горы, при понижении давления также охлаждается, расширяясь.

И вот, когда вы уже с видом победителя стоите на вершине горы, изо рта у вас при выдохе вырываются облачка пара — воздух становится холоднее, смешиваясь с окружающей атмосферой. Если в воздушном потоке, огибающем гору сверху, содержится достаточно водяного пара, и по мере подъема на все большую высоту он охлаждается, некоторое количество этого пара может конденсироваться в облачные капельки, образующие орографические облака, которыми вы любуетесь.

Таков общий принцип образования орографических облаков. Своим характерным видом чечевицеобразные облака обязаны тому, что воздушный поток движется вдоль подветренной стороны горной вершины волнообразно. Волна похожа на ту, которая видна в быстром ручье в момент, когда поток перехлестывает через большой камень. Стоячую волну можно увидеть и ниже обтекаемого водой препятствия. Хотя на деле вода бежит, такие волны называются стоячими.

То же самое происходит в воздухе за горами и холмами, к тому же гребни стоячих волн воздушного потока бывают даже больше самих гор. При благоприятных условиях чечевицеобразные облака могут образовываться над каждой вершиной. Если смотреть внимательно, можно заметить, что высоко-кучевые чечевицеобразные облака в отличие от большинства комковатых облаков остаются относительно неподвижными даже при сильном ветре.

Получается, что ветер дует сквозь облака, образуя капельки воды на передней части гребня, который движется, увлекаемый воздушным потоком; затем, когда воздух в задней части гребня снижается, капельки снова испаряются. Хотя капельки проносятся через облако на скорости, а воздух перемещается с постоянной силой, точка, в которой эти капельки образуются и испаряются, фиксирована. Таким образом, форма облака в целом не меняется, оставаясь неподвижной.

Несмотря на то, что через «чечевички» проносится поток воздуха, они находят себе местечко с подветренной стороны горы и зависают там — наверняка опасаясь, что, если сдвинутся с места, такой удобной парковки им уже не найти.

Хотя чечевицеобразные и являются типичными орографическими облаками, совершенно ясно, что не одни они образуются таким способом. Воздух, поднимающийся и огибающий приподнятую поверхность земли, также способствует возникновению облачного образования, которое встречается гораздо чаще. Лоскуты слоистых облаков часто льнут в виде тумана к склонам холмов, будто души давно сгинувших бродяг; влажный воздух при этом клубится, неторопливо поднимаясь вверх по склонам, причем гораздо медленнее, чем быстрые потоки воздуха чечевицеобразных облаков. Красивые «облачные шапки» балансируют на горных вершинах, иногда напоминая белую еврейскую кипу, или же растягиваются круглым плоским слоем — гора как будто крутит на пальце тарелочки. «Облачный флаг» может развернуться прямо за горными вершинами, полоща белым полотнищем на ветру: как будто горе надоело крутить тарелочки, и, сдаваясь, она выкинула флаг.

«Облако-скатерть», расстеленное над Монбланом во Французских Альпах

Пышные слои слоисто-кучевых облаков образуются на вершинах плато, к примеру, на Столовой горе в южноафриканском Кейптауне — часто облако так покрывает гору, что местные жители называют его «облаком-скатертью». Подобный внешний вид можно объяснить деятельностью «доктора Кейпа», юго-восточного ветра, который дует летом, унося нависающий над Кейптауном загрязненный воздух. По пути к городу ветер проходит над поверхностью теплой воды и собирает влагу; при встрече со Столовой горой воздушный поток, охлаждаясь по мере подъема, образует облака. Покрывая гору, «облако-скатерть» расстилается как узорчатое полотно. Однако это не единственное объяснение его возникновения.

Есть еще одно, в котором упоминается Ян ван Хункс, голландский пират, живший в XVIII веке: он слыл грозой мореплавателей, но на старости лет удалился на покой, обосновавшись на склонах Столовой горы. У пирата была сварливая жена, и он частенько поднимался в гору, чтобы спокойно выкурить трубку.

Однажды, когда он так курил, к нему подошел незнакомец и попросил поделиться табаком. Они сидели и курили вдвоем; незнакомец начал уговаривать Хункса устроить состязание: кто кого перекурит. Хункс согласился; в качестве приза победителю полагался груженый золотом корабль.

Несколько дней оба сидели взаперти и все курили и курили, пока наконец дверь не открылась и не вышел Хункс, кашляя и чихая, однако с победой. Но вскоре гордый собой голландец приуныл — оказалось, его соперником был сам дьявол. Что же от такого ждать, ведь он не держит обещаний! Дьявол подстроил так, чтобы облака окружили Хункса, и в момент громового раската таинственным образом похитил его.

После состязания только и осталось, что огромное облако дыма — оно-то и стало той самой «скатертью». Летом, с ноября по февраль, когда на небе появляются облака, говорят, что Хункс и дьявол снова пыхтят трубками в надежде «переиграть» прошлую партию.

***

Облака — для мечтателей; созерцание их форм — занятие, достойное любого, кому они интересны. Облака — это своего рода «чернильные пятна Роршаха» на небе: абстрактные формы, на которые мы проецируем наше воображение. Время, потраченное на разглядывание облачных фигур, наверняка сэкономит вам деньги на психоаналитика.

Дети очень любят выискивать среди облаков фигуры. Почему же многие из них, вырастая, бросают это занятие? Каждому, кто вдруг почувствует себя слишком серьезным для того, чтобы глазеть на облака, неплохо бы пересмотреть свои взгляды. Надо забыть про свой рациональный ум и дать волю воображению. Только не стоит слушать чужие подсказки, уподобляясь Полонию, раболепному вельможе из шекспировского «Гамлета»:

Вдруг вы разглядите облака, похожие «на кентавра… на быка, на пантеру, на волка», - совсем как Сократ в античной драме Аристофана «Облака». А может, вам почудится нечто такое, что в свое время увидел Лукреций, римский поэт, написавший философскую поэму «О природе вещей»:

Как видно, древние греки и римляне любили проводить свободное время в созерцании облаков. Филострат, греческий софист, которому, судя по его имени, только об облаках и говорить, сочинил пространное жизнеописание философа Аполлония Тианского, который рассуждал о формах облаков со своим приятелем Дамисом, при этом лишив созерцание облачных фигур всякого волшебства.

Высоко-кучевые облака в большинстве своем совсем не похожи на облака чечевицеобразного вида, напоминающие по форме НЛО. Они выглядят слоями облачков, совсем как вот эти слоистообразные.

Оба приятеля сошлись на том, что как образы па картинах не представляют собой ничего, кроме фантазии, поскольку состоят единственно из красок, так и фигуры, рисуемые воображением в облаках, — те же самые фантазии. И вот Аполлоний спрашивает: следует ли из этого, что Бог — художник, который любит в свободное время рисовать? Лично мне такая мысль пришлась очень даже по душе, однако Аполлоний решает иначе: облака складываются в фигуры произвольно, без всякого божественного вмешательства. Все дело в человеческой любви к фантазерству — потому люди и усматривают среди облаков животных и человеческие лица.

Раздумья древних классиков об облачных фигурах нисколько не отразились на их творениях. В самом деле, пейзажи тех времен совершенно лишены наших друзей, взбитых облаков. Тем, кого интересуют образы облаков в искусстве, следует обратиться к эпохе Возрождения.

Андреа Мантенья «Святой Себастьян» (1457–1458). Забудьте про святого, лучше посмотрите, что скрывается в облаках.

***

Одним из самых ранних примеров можно назвать картину «Святой Себастьян» кисти Андреа Мантеньи. Если вам случится побывать в венском Художественно-историческом музее и забрести в зал эпохи Возрождения, найдите картину с несчастным, пронзенным стрелами святым и всмотритесь в небо на заднем плане. Мантенья не принадлежит к тем великим художникам, которые умели мастерски изображать облака, поскольку у него они выходят какой-то неправильной формы. Зачастую он рисовал кучевые облака с очень плоскими вершинами в центре, но с постепенно убывающими «концами», что характерно скорее для высоких, состоящих из ледяных кристаллов перистых. Действительно, на высоте, обычной для перистых, облака собираются в кучки — в таком случае они называются перисто-кучевыми, — однако они ну нисколько не походят на нелепые создания Мантеньи.

Тем не менее за спиной святого Себастьяна Мантенья нарисовал одно облако, которое по форме больше других напоминает кучевое, — именно в этом месте проницательный любитель облаков разглядит кое-что занятное. Если присмотреться, в облаке можно увидеть очертания конного всадника. Почему Мантенья вписал его в облако, остается загадкой — изображение никак не соотносится с картиной в целом. Может, это всего-навсего игривое напоминание о любви греков и римлян к фигурам облаков: сама картина содержит многочисленные отсылки к античным временам, да и художник подписал работу своим именем по-гречески?

Мантенья написал «Святого Себастьяна» в двадцать с небольшим, но только уже будучи старцем семидесяти одного года снова повторил свой трюк с изображением в облаке. Картина называется «Минерва изгоняет Пороки из сада Добра», она выставлена в парижском Лувре. На этот раз в верхней части холста с кучевого облака грозно взирает человеческий профиль.

Хотя с точки зрения научной правды облака Мантеньи немного не дотягивают до реальных, надо сказать, что то же самое справедливо и для остальных художников эпохи Возрождения. Лишь голландские мастера эпохи барокко — прежде всего знаменитый Якоб Исаак Рёйсдал — стали первыми, кто начал изображать на своих картинах реалистичные облака.

Но точность отнюдь не определяет все. Конечно, облачные «метисы» Мантеньи не шли ни в какое сравнение с впечатляющими, объемными слоисто-кучевыми и кучевыми облаками Рёйсдала. Зато Мантенья здорово развлекся. Вне всяких сомнений, художника забавляла мысль о том, что многие зрители не заметят того, что он спрятал в облаках.

Я тоже так думаю — большинство не заметит. Кроме, разумеется, тех, кто неравнодушен к облакам.

***

Кроме похожих на НЛО чечевицеобразных облаков, существуют высоко-кучевые облака и других видов. Вы можете подумать, что высоко-кучевые — все равно что слоисто-кучевые, только располагаются повыше. Типичные высоко-кучевые облака — те, которые не орографические, — состоят из множества отдельных облачков, растянутых по небу в виде слоя шахматной мозаики. Одна из особенностей, отличающих эти облака от низких слоисто-кучевых, заключается в том, что облачка зачастую бывают более гладкими, одного размера и отстоят друг от друга на одинаковом расстоянии, поскольку находятся вне досягаемости беспорядочно двигающихся восходящих потоков и вихрей с поверхности земли. Вообще-то облачка, из которых состоят высоко-кучевые облака, могут быть совершенно одинаковыми, и все полотно при этом напоминает партию булочек, лежащую на противне, — они будто подрумяниваются в теплых лучах заходящего солнца.

Существует парочка простых практических приемов, позволяющих отличить высоко-кучевые облака от облаков остальных типов. Первый прием точнее. Вам нужно поднять руку и сравнить размер облачков с шириной пальцев руки.

Мне, любителю облаков, кажется нелепым торчать на улице с вытянутой рукой, однако так легче всего определить примерную высоту, на которой находится слой облачков. Слава богу, при этом не приходится держать пальцы буквой V, которая при ладони, обращенной от себя, в некоторых странах означает неприличный жест.

Вытянув руку, следует загнуть два пальца, оставив три. Если разрозненные облачка, из которых состоит слой, шире трех пальцев, значит, это, скорее всего, облако нижнего яруса, принадлежащее к роду слоисто-кучевых. Если уже одного, то перед вами слой облачков более высокого яруса, относящийся к перисто-кучевым. Если же размер облачков находится где-то посередине — меньше трех пальцев, но больше одного, — то вы наверняка столкнулись со слоем высоко-кучевых облаков.

Однако этот способ измерения не годится, если вы смотрите на облака с приличного расстояния. В таком случае рука должна быть вытянута под углом в 30° над линией горизонта. При этом советую воздержаться от измерения облачков всеми пятью пальцами, так как окружающим может показаться, что вы выбросили руку вперед в нацистском приветствии.

Второй практический прием связан со степенью затененности облачков. Когда небо вверху чистое и солнечные лучи падают прямо на облако, у высоко-кучевых облаков появляется заметное затенение на сторонах, удаленных от солнца, хотя густой тень не назовешь. У слоисто-кучевых, которые пониже, затененные части довольно темные, а вот на крошечных высоких перисто-кучевых облачках тени вообще не бывает. Другими словами, если вы наблюдаете маленькие облачка с видимым затенением — перед вами высоко-кучевые облака.

Пониже высоко-кучевых обычно образуются добавочные элементы, называемые полосами падения. Они представляют собой нитевидные хвосты осадков, которые свисают пониже облачков, делая их похожими на медуз. Полосы падения появляются тогда, когда из облака идет дождь или снег, однако испаряются прежде, чем достигают земли. По их наличию можно отличить высоко-кучевые облака от сбившихся в кучу кучевых облаков (кучевых плоских), которые никогда не несут с собой осадков.

Разрозненные высоко-кучевые облачка с полосами падения — усиками испаряющихся осадков, которые делают облачка похожими на медуз.

Высоко-кучевые слоистообразные просвечивающие облака. Как и большинство видов высоко-кучевых облаков, эти облачка измеряются шириной от одного до трех пальцев вытянутой руки.

Если вы увидите усики полос падения, можете в полной уверенности остановить первого же прохожего и сообщить ему: «Видите вон тех медуз? Это высоко-кучевые облака, а вовсе не скопление кучевых облаков, как вы могли подумать».

Форма и расположение облачков, составляющих высококучевые облака, отличаются удивительным разнообразием. И вообще у высоко-кучевых облаков видов и разновидностей даже больше, чем у находящихся пониже слоисто-кучевых, которые многочисленностью и великолепием своих нарядов могут составить конкуренцию самой поп-диве Шер. Хотя у высоко-кучевых облаков все те же семь общепризнанных разновидностей, что и у слоисто-кучевых — плотные, просвечивающие, с просветами, двойные, волнистые, лучевидные и дырявые, — у них есть еще один вид, которого нет у родственника ярусом пониже.

И у высоко-кучевых, и у слоисто-кучевых имеется похожий на НЛО чечевицеобразный вид; часто встречается слоистообразный вид, при котором облачный слой затягивает большое небесное пространство; есть еще башенковидный — с зубчатой стеной, идущей по верху облачков. Однако высококучевые облака могут быть также представлены и как хлопьевидные. Этот вид характерен тем, что вершины облачков не уплощенные, как обычно, а напоминают холмики кучевых облаков. Высоко-кучевые хлопьевидные облака часто сопровождаются полосами падения, устремляющимися из косматых оснований облаков вниз.

***

Распознавать в облаках всевозможные фигуры — целое искусство. Некоторые овладевают им с легкостью, другим оно дается с превеликим трудом. Обычно у детей это выходит само собой, однако у меня все происходило иначе.

Помню, как однажды — мне тогда было лет пять — наша группа «изучала облака». Нас построили парами и вывели на двор за детским садом. А потом мы легли на траву и стали смотреть в небо на облака. Сначала мы, что называется, проделали сложный анализ видимых нами облачных типов («пушистики», «малышки», «чуть-чуть побольше», «клочки»), затем воспитательница предложила нам приглядеться: не различим ли мы в облаках какие-нибудь фигуры.

Наша воспитательница — кажется, ее звали миссис Маклауд, но может быть, я это присочинил, — прочитала нам рассказ, в котором кто-то разглядывал облака и видел в них фигуры. И тут же дети начали выкрикивать то, что разглядели сами. Шон узнал в облаке дракона. Ужасно довольная Джесси сообщила, что видит цветочек. Я же не видел ничего, только пушистые облака, одно за другим.

Я все таращился в небо, напрягая все силы, однако никаких фигур в облаках не узнавал. Другие что-то видели — супермена там, необыкновенные рыбьи головы здесь, — но только не я, и это начинало меня угнетать. Я спросил свою соседку, где голова русалки. Она ткнула пальчиком, сказав, что там, рядом с вон той тучкой. Но чем больше я вглядывался в облака, тем большее уныние меня охватывало. Ну почему я ничего не вижу?! Мне тогда ужасно захотелось схватить грабли и сгрести все эти облака, совсем как Эрмингруд в «Волшебной карусели».

Как только «поиски» закончились, нас отвели обратно в класс, где мы стали приклеивать клочки белой ваты к синей бумаге. Вата походила на кучевые облака, растущие в высоту, — плоские и средние. Миссис Маклауд показала нам, как наклеить на бумагу маленькие пластиковые бусинки — из наших облаков пошел дождь.

Любому, кто дочитал до этого места, станет ясна вся чудовищность поощрения подобных заблуждений — ведь конвекционные облака обычно разряжаются осадками, только пребывая в виде кучевых мощных или кучево-дождевых. Несмотря на неправильный подход воспитательницы, к возне с ватными клочками я вполне преуспел. Однако неудачные попытки найти на небе облачные фигуры не давали мне покоя. Я невольно думал о том, что со мной что-то не так: все в группе видели, а я — нет.

***

Большинство облаков принимают наиболее впечатляющий вид на восходе и на закате. Однако высоко-кучевые, облака среднего яруса, выделяются из общей толпы — красивее всего они смотрятся в такое время суток, когда солнечные лучи освещают их под малым углом. Отдельные облачка слоя при этом обладают достаточной комковатостью, чтобы солнечные лучи окрашивали их в причудливые тона: пламенеющие красные, оранжевые, розовые, глубокие оттенки темно-синего… Более того, нахождение слоя на среднем ярусе означает, что солнечный свет падает на него снизу, а отдельные облачка хорошо различимы.

Специалисты по облакам частенько высказывают свое «фи» в отношении снимков восхода и заката. Видимо, красота таких картинок чересчур очевидна — любой человек с улицы при виде них непременно восхитится, — и лишь истинный знаток оценит по достоинству красоту «облачной шапки», аккуратно примостившейся поверх вздымающихся волнами холмиков кучевого мощного облака. Но что до меня, то любой повод глянуть на небо хорош. И тем не менее Оскар Уайльд в своем эссе «Упадок искусства лжи», написанном в 1889 году, высказался на тему обозрения закатов с предельной язвительностью:

К примеру; никакой хоть сколько-нибудь культурный человек не станет сейчас рассуждать о красоте, заката. Закаты старомодны. Они из той, эпохи, когда Тернер был последним словом в искусстве. Закатами восхищаются только типичные провинциалы. С другой стороны, они никак не прекратятся. Вчера вечером миссис Арундел настаивала на том, чтобы я подошел к окну и посмотрел, как она выразилась, на великолепное небо. Мне, конечно, пришлось подчиниться… И что, ты думаешь, это было? Второсортный Тернер, из его наихудшего периода, со всеми его недостатками, раздутыми до безобразия [68] .

Высоко-кучевые облака, или белый голубь.

Кучевые разорванные облака, или Боб Марли.

***

Любителям облаков придется свыкнуться с тем, что облака медленно, но неуклонно меняют свою форму. Если не удается определить, что напоминает то или иное облако, не стоит мучиться — просто смотрите на него, на то, какую форму оно принимает. Надо лишь подождать, а там уже проявится что-то знакомое. Оглядываясь на свои детские годы, на то, как я расстраивался, будучи не в состоянии угадать в облаках знакомые предметы, я понимаю, что шел не тем путем.

Я изо всех сил пытался не отстать от Шона, Джесси и других детей в группе. Я прилагал огромные старания, чтобы увидеть хоть что-нибудь, однако у меня ничего не получалось. Я пробовал найти нос или хобот, но облака казались мне все такими же бесформенными, ничего не выражающими.

Кучевые средние облака, или два кота, танцующих сальсу.

Так вот, смотреть надо иначе. Если вы будете принуждать себя или постоянно отвлекаться на то, что видит ваш сосед, у вас ничего не получится. Лучший способ что-то увидеть - посмотреть в небо, освободить ум от мыслей, и… облачные фигуры сами найдут вас.

Думаю, большинство детей из моей группы, став взрослыми, уже не всматриваются в облака. Джесси наверняка торопится днем забрать собственных детей из школы; Шон, отец семейства, слишком занят тем, чтобы отложить деньги на покупку дома попросторнее. У них нет ни времени, ни терпения, чтобы остановиться и посмотреть на облака. А вот меня радует, что я наконец, что называется, «набил руку».

Рассеивающаяся башня кучевого облака, или Тор, скандинавский бог грома.

1. Назовите это облако. (Я не прошу вас дать ему имя, — скажем, Филипп, — просто определите, к какому роду и виду оно принадлежит.) А вот и вопрос посложнее, на дополнительные баллы: как называются снопы света, льющегося из-за облака?

2. На этом небе присутствуют облака разных типов, однако ответьте на такой вопрос: к какому виду относится облако, нависающее над правым нижним углом фотографии?

#img4663.jpg

3. Хотя эти кучевые облака, образующиеся из горячих влажных выбросов электростанции, и не имеют общепризнанного названия, прозвище у них есть. Догадаетесь, какое?

#img191C.jpg

4. Изображенное на этой фотографии облако относится к типу игристых, однако выглядит так, будто с ним вот-вот случится нервный приступ. Принимая во внимание его хаотичный вид, определите, к какой разновидности перистых оно относится: кучевым, перепутанным, хребтовидным или двойным?

#img22CC.jpg

5. Что в этом слое слоисто-кучевых облаков вызывает приятные ощущения?

#img401C.jpg

6. Кое-кто из вас может подумать, будто перед ним вид чечевицеобразных. Ответ неправильный. Такими облака могут стать в результате вихревых потоков, дующих высоко и перемещающихся вокруг земного шара на средних широтах. Как называются эти ветры?

#img43E3.jpg

7. У облака видны «mamma» (верхняя часть фотографии); само оно, вполне возможно, представляет собой «наковальню» кучево-дождевого облака. Но вот что это за странный световой эффект?

#img471E.jpg

8. Это два разных типа «гало-феноменов», которые иногда появляются во время прохождения солнечных лучей через высокие, состоящие из ледяных кристаллов облака (в данном случае — перисто-слоистые). Какой именно тип «гало-феноменов» представлен здесь?

#img5409.jpg

9. Перламутровые облака образуются над тропосферой. К каком диапазоне высот они обычно наблюдаются, и, если не в тропосфере, то на каком атмосферном уровне?

#img33FC.jpg

10. Какое довольно-таки скучное облако на этой фотографии выглядит необычайно великолепным и теплых лучах восходящего солнца?

#img3765.jpg

11. Что это за облако?

Делу помогло вовсе не усердие, с каким я пытался что-то там разглядеть, а радость лицезрения этой самой бесформенности, проплывающей в небе. Теперь-то я знаю, что вызывать облачные фигуры к жизни силой не стоит. Мне кажется очень уместной метафора Аристотеля, который попытался объяснить то, что случается, когда мы видим сны, прибегнув к помощи облачных фигур. Он заметил, что сны приходят к нам только тогда, когда отсутствует осязаемый шум и гам сознания:

Они пребывают в душе, но проявляют себя тогда лишь, когда препятствие к этому устранено; если же они таким образом освобождаются… они оказываются подобными облачным фигурам, которые быстро изменяются, в одну минуту будучи сравнимы с человеком, а в другую — с кентавром [69] .

Видимо, фигуры в облаках тоже появляются только тогда, когда препятствие к их проявлению устранено. Вы не можете сделать так, чтобы сновидения пришли к вам по вашей воле. Не можете вы сделать то же самое и с фигурами облаков.

***

На что похоже облако на фотографии снизу? На распадающуюся башню кучевого мощного облака, которое только что потеряло большую часть своей влаги, выпавшей в виде осадков? Или на скандинавского бога Тора, одной рукой потрясающего своим громовым молотом, а другой держащего дочь Труд? Ну конечно, верны оба предположения. Все дело в двух способах видения, и неплохо бы любителю облаков практиковать их оба, потому как и тот и другой одинаково ценны. То, что вы увидите в небе медузу, ничуть не менее важно, чем то, что вы определите эту «медузу» как «altocumulus floccus virga»: высококучевое хлопьевидное облако с полосами падения. В конце концов, второе — всего лишь латинская версия первого.

 

глава 6

ВЫСОКО-СЛОИСТЫЕ ОБЛАКА (ALTOSTRATUS)

Слои среднего яруса, известные как «скучные облака»

Высоко-слоистые относятся к облакам среднего яруса и, как и слоистые этажом ниже, красотой не отличаются. Как правило, это облачный слой без всяких добавочных элементов, который часто затягивает все небо на высоте 6 500-16 500 футов.

Определить, что перед вами именно высоко-слоистые облака, бывает довольно трудно, поскольку их легко спутать со слоистыми, а также с перисто-слоистыми верхнего яруса. Высоко-слоистые — облака «умеренного толка» с неоднородным составом: в них присутствуют и капельки воды, и кристаллики льдинок, в зависимости от температуры воздуха. Это толстое облачное покрывало, толщина которого сильно варьируется: если слои тонкий, и, соответственно, просвечивается небо, то облака выглядят яркими, белыми с синевой, если же слой толстый и плотный, облака темно-серые. Высоко-слоистые нельзя отнести либо к сухим облакам, либо к облакам, приносящим осадки. Часто они представляют собой светло-серую хмарь без всяких осадков, однако, переродившись в более плотный слой, становятся причиной затяжной мороси, снега или ледяной крупы. Так как эти облака, что называется, промежуточные, понятно, почему в определении их нет четкости, почему оно такое размытое.

Как же бедному и несчастному любителю облаков определить, что за облако перед ним: высоко-слоистое или какое другое? Задача облегчается, если облако принадлежит к разновидности просвечивающих — в таком случае его слой достаточно тонок, и можно определить местонахождение солнца или луны.

Чаще всего высоко-слоистые облака ошибочно принимают либо за более низкие слоистые, либо за более высокие перисто-слоистые. Если сравнивать их со слоистыми просвечивающими, то кажется, что солнце, виднеющееся через высоко-слоистые облака, находится как будто за матовым стеклом: его диск видится более размытым, нечетким из-за того, что высоко-слоистые облака состоят из капелек воды и кристалликов льда. Когда солнце или луна закрыты перисто-слоистыми облаками, часто состоящими из ледяных кристалликов в форме призм, появляются такие оптические эффекты, как кольца света или гало. Высоко-слоистые облака едва ли способны на подобное, так что одно уже только наличие этих оптических эффектов позволяет с точностью определить, что за облака перед нами.

Однако тонкий слой высоко-слоистых облаков создает свой собственный оптический эффект вокруг солнца или луны. Называется он «венец» и выглядит как плотный диск света, совсем не похожий на гало перисто-слоистых облаков. Диск венца имеет яркий голубоватый цвет; иногда ближе к краю он переходит в желтовато-белый, а внешняя сторона у него коричневая. Вокруг диска могут быть видны менее четкие цветные кольца; это происходит, когда высоко-слоистое облако состоит из капелек одинаковой величины.

И все же наличие венца не слишком помогает различить высоко-слоистые и перисто-слоистые облака, поскольку последние также могут вызывать подобный эффект. А вот если вокруг солнца наблюдается гало, справедливо будет сказать, что перед вами перисто-слоистые, а не высоко-слоистые облака.

Есть еще один способ отличить эти два рода облаков друг от друга; заключается он в том, чтобы смотреть не вверх, а вниз. Солнечный свет, пробивающийся через слой высоких перисто-слоистых облаков, всегда достаточно яркий, чтобы вы увидели свою тень на земле, а вот если на небе высоко-слоистые облака, вы, скорее всего, лишитесь тени, совсем как Питер Пэн.

Но как быть, если через слой высоко-слоистых облаков солнце или луна не видны? Что делать любителю облаков, если облачный покров настолько сгустился, что его можно отнести скорее к разновидности плотных, а не просвечивающих облаков, и непонятно, где в данный момент находится солнце или луна? Что ж, с ходу можно отмести предположение о том, что перед вами высокие перисто-слоистые облака, поскольку эти всегда пропускают достаточно солнечного или лунного света. Гораздо труднее отличить высоко-слоистые облака от низкого, такой же толщины слоя слоистых плотных облаков.

Высоко-слоистые облака часто бывают еще менее выразительны, чем слоистые, они вообще лишены каких бы то ни было характерных черт. Если вам удается рассмотреть фактуру облачного слоя, перед вами, скорее всего, слоистые облака, принадлежащие нижнему ярусу. Однако если смотреть с земли, толку будет мало. Единственный надежный способ определить род облаков — выяснить, на какой высоте находится плотный слой: если ниже 6 500 футов, то это слоистые облака, если между 6 500 и 23 000 футов, то это облака высоко-слоистые.

Неудивительно, что некоторые называют высоко-слоистые облака скучными облаками.

Но так как у нас, любителей облаков, обычно не бывает под рукой самолета, чтобы подняться на высоту, в вопросе о том, какие перед нами облака, высоко-слоистые или слоистые, содержится еще меньше четкости, чем в нечетком и размытом небе, затянутом плотным серым слоем.

Из-за скудости видимых признаков высоко-слоистых облаков на виды такие облака не подразделяются. Однако у них есть пять общепризнанных разновидностей: просвечивающие и плотные — в зависимости оттого, видите вы сквозь слой солнце (луну) или нет; двойные, у которых больше одного выраженного слоя; волнистые с небольшими различимыми волнами в основании облаков; лучевидные, состоящие из рядов волн, которые будто сходятся у горизонта.

Надо сказать, что эти обыденные высоко-слоистые облака не наделены никакой особой красотой, так что едва ли их можно порекомендовать для любования. Метеорологи в шутку называют высоко-слоистые облака скучными облаками, и я их хорошо понимаю.

***

Однако для каждого облака когда-нибудь да наступают лучшие времена. А может, дни или хотя бы часы. В случае с высоко-слоистым облаком это восход или закат. В лучах восходящего и заходящего солнца любое облако, даже самое скучное и однообразное, хорошеет.

Никто не знал об этом лучше американца Генри Дэвида Торо, сторонника теории натурализма. Он был большим поклонником облаков вообще, утверждая, что «самое красивое зрелище в природе — это солнце, отражающееся от облака, которое вот-вот прольет слезы». Его дневники щедро приправлены восхвалениями неба, они ничуть не менее восторженны, чем приведенная выше цитата, где автор восхищается великолепным закатом. Торо понимал, что своей красотой закатное небо обязано именно облакам:

Эти маленькие облачка, последние стражи дня, уже совсем потемневшие, снова на миг осветились приглушенным желтоватым свечением, а затем опять потемнели; теперь вечер начал окрашиваться в темно-красный цвет, пока весь горизонт на западе или северо-западе не покраснел; небо как будто хорошенько натерли стойкой индейской краской, как будто Художник смешал свои красные тона вдоль края перевернутого небесного блюдца… Похоже на пятно от ягоды, раздавленной и размазанной по краю неба [74]

На какой-то миг, когда солнце опускается низко над горизонтом, даже скучные высоко-слоистые облака облачаются в модные наряды, чтобы раскрасить небо в красные и рубиновые тона. Зрелище, конечно, недолгое, но зато как же преображается небо! Совершенно неожиданно ничем не примечательное серое полотно превращается в изумительное море нежных оттенков розовато-оранжевого, розового и лилового.

Низкое солнце высвечивает контуры основания высоко-слоистого облака, принося долгожданные перемены. «Жителям земли обыкновенно открыта лишь темная, изнаночная сторона небесной мостовой, — писал Торо, — и только в утреннее и вечернее время, если смотреть под нужным углом к горизонту, можно увидеть в просветы яркую облицовку облачного полотна».

Понятно, что солнцу удается осветить нижнюю часть слоя таких облаков, как высоко-слоистые, только если небо в стороне восхода или заката чистое. Что объясняет старую поговорку: «Красен вечером закат — пастушок примете рад. Утром алое свеченье — пастуху предупреждены». Воздушные массы в умеренных широтах, как правило, перемещаются с запада на восток, и, таким образом, красное небо на закате означает, что, несмотря на облачность прямо над головой, в западной стороне, там, где заходит солнце, небо чистое — потому-то рубиновое зарево и проглядывает между облаков. Если на западе небо безоблачное, существует большая вероятность того, что погода будет хорошей. И наоборот, красное небо на восходе означает, что облака окрашиваются в оттенки утреннего солнца, лучи которого беспрепятственно проникают с восточной стороны, свободной от облаков, а значит, вполне возможно, что период хорошей погоды заканчивается, и скоро небо затянет тучами.

Примете этой не меньше двух тысяч лет. Если верить Библии, Иисус упомянул о ней, когда укорял фарисеев и саддукеев, просивших явить им знамение с неба:

Он же сказал им в ответ: вечером вы говорите: «будет ведро, потому что небо красно»; и поутру: «сегодня ненастье, потому что небо багрово». Лицемеры! Различать лицо неба вы умеете, а знамений времен не можете? [77]

Именно в теплых лучах рассвета и заката высоко-слоистые облака озаряются светом — так, как запечатлено на этой черно-белой фотографии.

Мне ужасно любопытно вот что: правда ли, что те самые облачка, которые Торо назвал «последними стражами дня» дали название морошке? Морошка близка к малине, только ягода ее состоит из меньшего числа шариков, напоминая по форме родственные высоко-слоистым высоко-кучевые облака — облака среднего яруса. Созревая, из огненно-красной морошка становится шафранной, а затем золотистой. В точно такой же последовательности окрашиваются и высоко-кучевые облака в лучах разгорающегося солнца.

Морошка растет только в болотистой местности далеких северных земель, что делает ее в своем роде деликатесом. Бескрайние просторы тундры в арктической полосе России считаются как раз теми самыми местами, в которых этот ягодный кустарник чувствует себя лучше всего. В условиях прохладного полярного лета, когда солнце не заходит все двадцать четыре часа в сутки, морошка созревает медленно, постепенно обретая свой уникальный, ярко выраженный вкус; ягодки возвышаются на стебельках подобно крошечным высоко-кучевым облакам в лучах заката, окруженные темными мхами и кустарниками заболоченной тундры.

***

Прохладным осенним вечером в конце сентября именно ровное покрывало высоко-слоистых облаков укутало все небо над дельтой северной реки Печоры, впадающей в Баренцево море. Облака нарядились как на вечеринку — приближается зима, и солнце наконец начинает опускаться к линии горизонта.

В этих далеких краях не так уж много обитателей, которые с удовольствием лакомятся морошкой, однако ягода не пропадет. Оля, как и многие тысячи ее родственников, ежегодно посещающих эти места, наедается ягод про запас. Пятнадцать летних сезонов подряд она проводила в дельте реки, под багряными высоко-слоистыми облаками, поедая морошку так, будто от этого зависит ее жизнь. Что очень похоже на правду.

Оля — лебедь, точнее, малый тундровый лебедь; она кормится морошкой, а также другими ягодами и мхами, которых в тундре хватает, и все это с одной целью. Сегодня вечером она со своим партнером и двумя маленькими лебедятами отправится в перелет длиной 2 000 миль к дельте реки Северн, графство Глостершир, Великобритания. Вместе с остановками на отдых путешествие займет у них пару недель. Дорога изнурительная, и тем более трогательно, что Оля проделывает весь этот путь для того, чтобы продемонстрировать нам один закон оптики.

Волнистые — одна из наиболее интересных разновидностей высоко-слоистых облаков, даже если они и не расцвечены лучами низкого солнца.

Дело в том, что Оля покажет нам, почему лучи солнца, расположенного низко над горизонтом, расцвечивают облака вроде высоко-слоистых великолепными, пламенеющими красками. Она отправляется в такую даль для того, чтобы мы поняли, почему солнечный свет, проходя через атмосферу под малым углом, меняется в цвете.

Да-да, знаю: орнитологи возразят мне, что, мол, у малого тундрового лебедя имеются и другие причины для того, чтобы покинуть полярную тундру в сентябре. Понижение температуры в это время года предвещает начало суровой северной зимы: весь край окажется скован холодом, и от морошки, равно как и от остальной дающей птицам пищу растительности, останутся одни воспоминания. Малые тундровые лебеди отличаются постоянством, скажут нам орнитологи, эти птицы учат своих птенцов запоминать маршрут к любимым зимовьям в болотистых местностях Северо-Западной Европы. Раз найдя подходящее место, они каждый год снова устремляются туда, даже если приходится лететь 2 000 миль.

Все это так, но Оля — лебедь необычный. У нее есть цель. И она продемонстрирует оптический закон, когда достигнет места назначения, находящегося среди камышовых зарослей дельты Северна, где морошки днем с огнем не сыскать.

***

Как и остальные лебеди, улетающие из тундры, Оля и ее партнер подходят к выбору вечера отлета со всей тщательностью. Весь день со стороны Карского моря, мимо архипелага Новая Земля дул северо-восточный ветер — попутный в их перелете вдоль побережья на запад. К тому же высоко-слоистые облака этим вечером располагаются достаточно высоко, и слой их довольно тонкий, а значит, видимость во время ночного перелета будет хорошая. В течение всего перелета лебеди будут часто останавливаться у озер и болот, чтобы передохнуть и подкрепиться. Они полетят в юго-западном направлении, над Белым морем и через Карелию к Финскому заливу, их маршрут захватит побережье Балтики, а в конце они после пересечения Северного моря со стороны Нидерландов достигнут побережья Британии.

Хотя на взлете лебеди — даже малые тундровые, которые меньше остальных, — не могут похвастаться грациозностью, приземляются они гораздо изящнее. Вот и хорошо; значит, по прибытии в Глостершир Оля сможет выполнить свою задачу, показав себя во всей красе, как и ожидается от лебедя, пусть далее уставшего после такого невероятно долгого перелета и значительно потерявшего в весе.

Вот, наконец, лебеди подлетают к поросшим камышом болотам в дельте Северна. Спутник Оли, у которого сил побольше, летит впереди. Они прибывают в середине октября, утром на рассвете. Спутника Оли не интересуют законы физики, поэтому он опускается на воду далеко от камышей. А вот для Оли наступает звездный час — она со всей ответственностью подходит к выбору места посадки.

Расставив перед собой перепончатые лапы, она проносится со свистом и изящно опускается на водную гладь рядом с островком камышей. Широкая волна накатывает на камыши, которые в данном случае играют роль небольшого препятствия на пути воды, распространяющейся дальше.

Точно так же и микроскопические частички, из которых состоит наша атмосфера, — все эти молекулы кислорода и азота, частички пыли, соли и сажи, — выступают в качестве преград для световых волн, идущих от Солнца к Земле.

Однако то, ради чего Оля проделала путешествие в 2 000 миль, еще не закончилось: мы увидели лишь первую часть. Волна, поднявшаяся после того, как свежим октябрьским утром Оля опустилась на поверхность водоема, была в промежутках от гребня до гребня значительно шире, чем маленькие камышовые преграды на ее пути. Так что волна прошла через камыши практически беспрепятственно и появилась с другой стороны островка растительности.

Из всех видимых световых волн, которые достигают Земли с Солнца, те волны, которые кажутся нам красными, имеют наибольшее расстояние между гребнями — это волны самой большой длины. Как и волна, образовавшаяся в результате посадки Оли на воду, эти длинные волны света, когда проходят через атмосферу, почти не рассеиваются, встречаясь со всевозможными крошечными молекулами и частицами.

Оля объясняет, почему на восходе и на закате облака окрашиваются в красные и оранжевые тона.

Для Оли настало время перейти ко второй части опыта. Она еще не успела устроиться на новом месте, ей хочется есть, но она все равно завершит то, что должна. Быстро убедившись, что оба юных отпрыска тоже опустились на воду Оля, едва заметно перебирая лапками, плывет мимо все того же островка камышей, и от груди ее при этом расходится небольшая рябь.

В отличие от больших волн эти маленькие, достигая камышей, имеют длину волны (от гребня до гребня), почти равную толщине камышового стебля. «Вы только посмотрите, как разошлись волны среди камышей!» — сказала бы Оля, если бы могла; и в самом деле, рябь, достигнув камышей, исчезла.

Часть видимых солнечных лучей, кажущихся голубыми и фиолетовыми, обладает длиной волны, сравнимой по размерам с молекулами и частицами, составляющими атмосферу. Как и та рябь, что расходится от плывущей Оли, эти волны в момент прохождения через атмосферу в значительной степени рассеиваются.

Пока Оля перебирает лапками в поисках пищи и местечка для отдыха, знакомя лебедят с их новым зимним пристанищем, любители облаков могут задаться вопросом: как же то, что она продемонстрировала, объясняет теплые тона, в которые окрашиваются на закате и восходе облака вроде перисто-слоистых?

Когда солнце в небе высоко, его свет отражается от облаков и попадает на землю, пройдя через слой атмосферы. До нас доходит почти весь спектр видимого света, поскольку толщина атмосферного слоя, через который он проходит, недостаточна для того, чтобы вызвать среди коротких волн — голубых и фиолетовых — слишком большие потери. Весь спектр видимого света представляется нам белым, поэтому облака, отражающие его, тоже белые.

Когда солнце находится низко над горизонтом, свет, отражающийся от облаков, доходит до нас только после того, как пройдет через длинный, отклоняющийся «кусок» атмосферы. Поскольку атмосфера имеет тенденцию изменять траекторию движения света, направляя его вдоль окружности земли, те лучи, которые находятся рядом с горизонтом, могут пройти через сорок «лишних» слоев атмосферы в сравнении с лучами, которые попадают на Землю прямо с высоко стоящего солнца.

Свет под таким углом отражается от облаков и достигает нас с вами только после того, как большая часть коротких (голубых и фиолетовых) волн рассеивается молекулами и частицами, находящимися в атмосфере. Более длинные, красные волны достигают земной поверхности почти беспрепятственно.

Так же объясняется и голубой цвет дневного неба. Тот видимый свет, что достигает нас, рассеивается атмосферными молекулами и частицами. Но при высоко стоящем солнце короткие волны, которые выглядят голубыми и фиолетовыми, рассеиваются меньше, чем на закате или рассвете. (Наши глаза менее чувствительны к коротким волнам фиолетового спектра, отсюда и преобладание голубого.) Этим же объясняется и то, почему закаты после вулканических извержений окрашиваются в более яркие и насыщенные оттенки красного. Все те дополнительные частицы, что попадают в атмосферу, рассеивают еще больше коротких и средних волн, оставляя лишь волны красного спектра.

Красные облака считались особенно благоприятными знамениями в Древнем Китае. Очевидно, одно такое облако выделилось из Лао-цзы, философа, который по легендам был основателем даосизма. Красный и желтый считались цветами «верховной власти»; разноцветные облака опускались на холмы, где совершались соответствующие жертвоприношения. Мифического Желтого императора Хуан-ди, который предположительно правил в третьем тысячелетии до нашей эры, называли «повелителем всех вещей волею облаков».

Не менее важно и то, что расцветка облаков может указывать на примерную высоту их нахождения в атмосфере. Расчеты таковы: когда солнце находится у самого горизонта, свет, отражаемый низкими облаками, проходит через большее число «слоев» атмосферы, из-за чего кажется красным по сравнению со светом, отражаемым высокими облаками. Так, низкое солнце окрашивает облака следующим образом: самые высокие кажутся ослепительно-белыми, облака среднего яруса — золотистыми, а нижнего — красными. Когда солнце находится за горизонтом, низкие облака становятся темными из-за тени, которую отбрасывает на них Земля.

***

У Торо не было времени на то, чтобы давать научное объяснение цветам облаков па закате. Он не видел нужды в том, чтобы прибегать к сухому языку науки, объясняя изменяющиеся краски вечера. Причина его не интересовала, для него важно было оценить облака по достоинству:

Я становлюсь свидетелем, красоты, выражающейся в разноцветной окраске облаков, которая будит мое воображение и которую ты пытаешься объяснить научно, взывая к моему разуму, но не воображению… И вот я, находясь в двадцати милях, вижу малиновое облако на горизонте… Ты говоришь мне, что это масса испарений, которая поглощает все другие лучи и отражает красные, но к чему все твои выкладки, когда эти красные тона приводят меня в волнение, горячат кровь, будоражат чувства… Что это за, наука такая, если она делает богаче разум, но обкрадывает воображение? [80]

Автор этого высказывания вторит Джону Китсу, поэту, который терпеть не мог Исаака Ньютона за то, что тот объяснил радугу с помощью совершенно бесстрастных ссылок на длину световой волны, проходящей через капли воды. Китс считал, что «холодная философия» Ньютоновых объяснений совершенно лишена какой бы то ни было души:

Высоко-слоистые облака иногда сопровождаются добавочными элементами под названием «mamma». Эти похожие на вымя облачка-мешочки очень кстати оживляют однообразный серый слой облаков.

Я прекрасно понимаю, что хотели сказать Торо и Китс. Однако они немножко напоминают эстетствующих юнцов, очутившихся среди заядлых «ботаников». В средней школе я выбрал для изучения сплошь естественнонаучные дисциплины, и у меня остались болезненные воспоминания о том, как драчливые одноклассники постоянно задирали меня — у меня, мол, «над тайнами линейка верх взяла, не стало гномов в копи заповедной». Ну да, наверно, они выражались как-то иначе, однако смысл тот же.

Любители облаков поднимутся выше мелочного дележа на науку и искусство, они воспарят над всем этим, как наши пушистые друзья-облака. Для нас с вами не существует противоречий в том, что касается облаков; мы полны энтузиазма в обоих случаях: когда испытываем полет воображения и когда обогащаем свой разум с помощью «холодной философии».

Что касается последнего, то мне кажется, Оля хотела бы указать Генри Дэвиду Торо кое на что. Она ведь приложила столько усилий, чтобы продемонстрировать: при заходящем солнце облако становится красным вовсе не потому, что «это масса испарений, которая поглощает все другие лучи и отражает красные».

Если бы Торо был повнимательнее, он бы понял, что облака более-менее одинаково отражают все видимые волны. Цвет же появляется оттого, что солнечные лучи, под низким углом совершая путешествие через длинный, отклоняющийся «кусок» атмосферы, теряют свои короткие волны. А до нас доходят лишь волны красного спектра.

Черт возьми, а ведь Оля могла бы и не затевать всю эту возню с перелетом!

***

Получается, что высоко-слоистые облака образуются в результате уплотнения и снижения облаков, находящихся выше — перисто-слоистых. Часто это снижение не останавливается на уровне высоко-слоистых облаков, а продолжается дальше.

Сопровождаемые непрекращающейся моросью, высоко-слоистые облака все сгущаются и темнеют, а их туманообразное основание снижается. По мере того, как толща облачного слоя растет, осадки усиливаются. Вскоре облака занимают не только средний ярус тропосферы, но захватывают и нижний слой в несколько тысяч футов. Так высоко-слоистые превращаются в слоисто-дождевые, которые с удовольствием поливают нас без остановки.

Конечно, не всегда события разворачиваются именно так. Иногда высоко-слоистые, сформировавшись, попросту нависают в небе, облаченные в скучные мрачно-серые одеяния, и не знают, то ли уйти, то ли остаться, то ли разродиться моросью, то ли нет.

Но как бы ни были унылы отдельные представители облачного мира, мы должны проявлять великодушие и помнить их другими, в их лучшие времена. Любителям облаков не следует забывать, что в начале и конце дня высоко-слоистые облака выглядят невероятно празднично. Облака дают нам полезный урок, тот самый, который так точно сформулировал Джон Раскин: «Пусть каждый восход станет для тебя началом жизни, а каждый закат — ее завершением».

 

глава 7

СЛОИСТО-ДОЖДЕВЫЕ ОБЛАКА (NIMBOSTRATUS)

Толстые серые покрывала, из которых все идет, и идет, и идет дождь…

На латыни дождевое облако называется «nimbus». В латинском названии слоисто-дождевых облаков это слово фигурирует потому, что по определению эти облака чреваты осадками. С виду такое облако кажется темным, густым и неровным.

Дождь может идти из облаков разных типов, но только и том случае, когда он достигает земли (а не испаряется по пути вниз), говорят о том, что облако дает осадки (по-латыни такое облако обозначают как «praecipitatio»). Однако в отношении слоисто-дождевого облака этот термин избыточен, поскольку очевидно, что дождь, снег или льдинки из этого слоистого облака — да, собственно, все, что облако только может принести, — достигнут земли.

Слово «nimbus» присутствует, конечно же, и в латинском названии кучево-дождевого облака (Cumulonimbus). Но на этом сходство заканчивается, поскольку, несмотря на то что облака обоих типов чреваты осадками, проявляют они себя весьма по-разному. Из кучево-дождевых облаков дождь выпадает в результате сильных гроз, причем облако опустошается за несколько минут, тогда как из слоисто-дождевых облаков осадки выпадают постепенно, часами. Это, так сказать, довольно нерасторопное и неповоротливое облако.

По форме оно тоже в значительной степени отличается от кучево-дождевого облака. Слоисто-дождевое облако не возвышается впечатляющей грудой, как кучево-дождевое. Напротив, это лишенный всякого великолепия облачный слой, который может растягиваться на тысячи квадратных миль. Однако дождь из него идет весьма обильно, и если бы облака двух типов ввязались в спор, который завершился бы потасовкой, не сомневаюсь, что слоисто-дождевое облако вышло бы из него победителем.

И что с того, что кичливое конвекционное облако способно двигаться так, как нравится толпе, подпрыгивает не хуже, чем Мухаммед Али, и «ныряет» подобно резвому Припцу Насиму? Я ставлю на слоисто-дождевое облако. Пусть оно не сравнится по высоте с Царем облаков: оно одержит верх благодаря огромному пространственному охвату и непоколебимой, неиссякаемой выносливости. Несмотря на пробивную силу грозового облака, я полагаю, что именно слоисто-дождевое облако будет держаться столько, сколько потребуется, и в конечном счете победит.

Слоисто-дождевое облако может состоять из капелек воды, дождевых капель, кристаллов льда и снежинок в любой пропорции, в зависимости от температуры воздуха. Чтобы приносить большое количество осадков, облака должны иметь определенную высоту — или, как выражаются метеорологи, должны быть «глубокими». Поэтому слоисто-дождевое облако обычно охватывает более одного из нижних, средних и верхних этажей, по которым распределяется большинство других облаков. Слоисто дождевые облака никогда не достигают такой высоты, как кучево-дождевые, по иногда могут простираться от 1 000 футов над поверхностью земли до верхних слоев среднего яруса (около 20 000 футов).

Чья возьмет?

По этой причине то, к какому ярусу относятся слоисто-дождевые облака, — вопрос спорный. Однако они принадлежат по меньшей мере к среднему ярусу, и я уверен, что им было бы приятно, если бы мы стали рассматривать их в ряду других облаков этого яруса.

***

Но как же получается, что такие тяжеловесы, как слоисто-дождевые облака, не уступающие самому Царю облаков, известны только среди специалистов-метеорологов? Понятное дело, о грозовых облаках знают все, но стоит упомянуть в разговоре с обывателем «слоисто-дождевое облако», и вас едва ли поймут.

Причина же, вне всякого сомнения, в том, что на эти облака не слишком интересно смотреть. Стоя под созревающим слоисто-дождевым облаком, вы не увидите лишь, как его бесформенное основание зловеще темнеет и опускается все ниже. Как сказал поэт Джон Мильтон:

По мере того, как слоисто-дождевое облако, перерождаясь из более высокого и тонкого высоко-слоистого, становится толще, оно пропускает все меньше света, и затянутое облаками небо темнеет. К тому моменту, когда облако становится слоисто-дождевым и готово пролиться дождем, толщина его уже такова, что о положении солнца или луны остается только догадываться.

Чтобы распознать слоисто-дождевое облако, достаточно подметить рваное и мутное темно-серое основание и решить, можно ли отнести выпадающий из облака снег или дождь к диапазону от умеренного до сильного и затяжного. Если да, то перед нами слоисто-дождевое облако.

Однако не следует считать, что его ни с чем не перепутаешь: наблюдая за облаками, всегда рискуешь ошибиться. Представьте, например, что вы стоите прямо под кучево-дождевым облаком. Как и у слоисто-дождевого облака, у него темное основание, и, если смотреть на него строго снизу вверх или если оно находится в слоистом облаке — например, в слоисто-кучевом — возникает впечатление, что оно закрывает изрядную часть неба. Что еще больше затрудняет задачу, оба вида облаков часто появляются в сопровождении других облаков, именуемых разорванно-дождевыми. Эти темные клочья облаков появляются под основанием облака, когда воздух насыщается осадками.

Слоисто-дождевому облаку никогда не получить призового места на облачном конкурсе красоты.

Но если внимательнее присмотреться к самим осадкам, отличить один вид облаков от другого становится проще. Грозовая туча обычно приносит кратковременные ливни. Даже если одна туча перерастает в другую, в результате чего возникает длительная «многоклеточная» гроза, дождь время от времени прекращается. Кроме того, часто это дождь с градом. В случае сильного ветра встреча с кучево-дождевым облаком, вероятнее всего, не обойдется без характерных грома и молнии.

Еще легче перепутать слоисто-дождевое облако с исходным по отношению к нему высоко-слоистым. Это более плоское слоистое облако, иногда приносящее небольшие осадки, которые, как и в случае со слоисто-дождевым облаком, обычно носят затяжной характер.

Пока высоко-слоистое облако остается тонким и просвечивающим, отличить его несложно. Снизу оно светло-серое — куда светлее, чем темное у основания слоисто-дождевое облако.

Однако, постепенно утолщаясь, в один прекрасный, но трудно определимый момент слоистое облако перестает быть высоко-слоистым. Некоторые утверждают, что облако превращается в слоисто-дождевое, как только выпадают осадки. Но если облако стало уже в достаточной мере толстым, темным и влажным, то вы не ошибетесь, назвав его слоисто-дождевым.

Со всем своим дождем и снегом слоисто-дождевое облако — не самое скучное среди облаков. Однако данный род облаков, наряду с высоко-слоистыми, отличается от остальных тем, что не имеет видов. Изменчивость — это тоже не про них. Похожее на своих собратьев, слоисто-дождевое облако — это попросту толстое влажное покрывало с неровным и размытым низом, ведь из него постоянно выпадают осадки. В честном бою оно, быть может, и одержало бы верх над большинством других облаков, однако на облачном конкурсе красоты едва ли выбилось бы в первые ряды.

***

Почему из одних облаков идет дождь, снег или град, а из других — нет? Если кучевые облака, характерные для ясной погоды, состоят из капелек воды, почему это сухие облака, тогда как слоисто-дождевые — совсем нет?

Все определяется размером частичек воды. Капли и кристаллы льда падают на землю под действием силы тяжести, однако чем они меньше, тем медленнее их падение в воздушной среде. Все облака, за исключением наземных слоистых (тумана или дымки), образуются, когда воздух поднимается вверх. Частицы, из которых состоят облака, падают на землю, только когда достигают размеров достаточных для того, чтобы пробиться через поднимающиеся вверх потоки воздуха.

Кучевые облака, спутники ясной и сухой погоды, состоят из очень маленьких капелек воды — не больше 0,005 мм в диаметре. При таком размере скорость их падения не идет ни в какое сравнение со скоростью восходящих потоков теплого воздуха. Для этих малюток плотность воздуха — все равно что плотность меда для камушка.

Понятное дело, если бросить камушек в горшок с медом, он будет падать куда медленнее, чем камушек, брошенный в стакан с водой. А что будет, если мы бросим камушек в горшок, который как раз наполняют медом?

При определенном размере камушка и определенной скорости наполнения горшка медом камушек будет оставаться в одном и том же месте. То же самое происходит, когда капельки воды или частицы льда, из которых состоит облако, как будто бы не подчиняются закону всемирного тяготения: на самом деле они падают, но скорость их падения не больше скорости поднимающегося вверх воздуха. (Обратите внимание: это мысленный эксперимент. Не стоит бросать камушки в мед, особенно за завтраком. Мед от этого лучше не становится, а если намазать его на хлеб, можно сломать зуб.)

Но если это объясняет, почему частички облака не падают на землю, то как они достигают размеров, заставляющих их падать?

***

Или, как пел Фрэнки Лаймон, поп-звезда 1950-х: «Отчего дождь падает сверху вниз?»

Хороший вопрос — один из тех, что Лаймон задает в самом известном из своих хитов «Отчего дураки влюбляются?». С этой песней он, тринадцатилетний подросток, буквально ворвался в десятку лучших исполнителей США. А летом 1956 года песня вышла на первое место в британском хит-параде, в результате чего Лаймон стал первым чернокожим певцом, продавшим миллион альбомов. Жизнь Лаймона, как и у многих из тех, к кому слава пришла очень рано, складывалась непросто. Я не перестаю думать, что не последнюю роль здесь сыграл тот факт, что голова этого мальчика была полна вопросов, на которые никто и не думал отвечать. «Отчего птицы поют так весело? Отчего влюбленные ждут рассвета? Отчего дураки влюбляются? Отчего дождь падает сверху вниз?»

Когда юный Лаймон гастролировал по Америке со своей группой «Тинейджерз», обожатели выстраивались в очереди, чтобы купить его альбом. Но задумывался ли хоть кто-нибудь о том, что ему на самом деле могло быть интересно узнать ответы на эти вопросы?

Нет, никто.

К двадцати годам Лаймой был конченым человеком, страдал наркозависимостью и участвовал только в ностальгических вечерах. Певец умер в возрасте 26 лет от передозировки героина на полу квартиры, принадлежавшей его бабушке.

А ведь все могло быть иначе.

Если бы хоть кто-нибудь отвел беспокойного юношу в сторонку, усадил за стол, напоил чаем и объяснил, отчего все-таки дождь падает сверху вниз… Он получил бы ответ хотя бы на один из множества волнующих его вопросов. Жаль, что ни Общества любителей облаков, ни меня самого еще и в помине не было в 1950-е: мы бы с удовольствием обсудили с ним этот вопрос.

Могла ли жизнь Фрэнки Лаймона сложиться иначе, если бы хоть кто-нибудь объяснил ему, отчего дождь падает сверху вниз?

Не исключено, что, застань я его вовремя, все обернулось бы совсем по-другому.

Предположим, что мне удалось бы пробраться за кулисы, когда «Тинейджерз» играли в лондонском Палладиуме в 1957 году и что я смог бы удержать внимание Лаймона хотя бы минут на десять, прежде чем он вышел бы на сцену. Я рассказал бы ему, что дождь и снег начинают идти тогда, когда диаметр частиц воды, из которых состоит облако, становится на порядок больше пяти тысячных миллиметра — размера капель в молодых кучевых облаках.

Частицы воды могут достигнуть значительно больших размеров, а чем больше частица, тем больше вероятность того, что она упадет на землю. Те, что достигают земли, тоже далеко не одинаковы по размеру: начиная от мельчайшей дымки (до нескольких сотых долей миллиметра в диаметре) и заканчивая изморосью (от 0,2 до 0,5 мм) и дождевыми каплями (более 0,5 мм). Обычно дождевые капли достигают в диаметре от 1 до 5 мм. Когда же их размер приближается к 8 мм, сопротивление воздуха заставляет их разбиваться на более мелкие капли.

Тем самым мне удалось бы пробудить в Лаймоне любопытство. Но не думаю, что он счел бы это объяснение исчерпывающим. Ему захотелось бы пойти дальше.

Он наверняка захотел бы узнать, как именно частицы облака достигают размеров, при которых падают на землю.

Если бы мое «вторжение с объяснением» увенчалось успехом, я бы понадеялся на то, что он уделит мне еще несколько минут перед началом выступления. Я попросил бы его поклонниц, импресарио и прочих прихлебателей удалиться из-за кулис вместе со своими «Джеками Дэниелсами» и оставить нас наедине. Мне пришлось бы дать Лаймону разъяснения касательно двух процессов, благодаря которым в облаке образуется дождь: один из этих процессов проистекает в тех частях облака, которые состоят из капелек воды, а другой — в тех, что состоят из кристалликов льда. Чтобы разъяснить первый, я поведал бы ему о жемчуге и устрицах.

***

Согласно индуистскому мифу, жемчужина образуется, когда и море падает капля росы. Если это происходит в полнолуние, получается жемчужина совершенной формы. У древних греков бытовало иное объяснение: они полагали, что жемчужина образуется, когда в море ударяет молния. А римляне считали, что это всего лишь слеза русалки. Современное объяснение куда более прозаично: жемчужина формируется и результате того, что в раковину устрицы попадает песчинка. Эта песчинка становится ядром, вокруг которого начинает накапливаться перламутр. Для того чтобы жемчужина полностью сформировалась, нужно около года. К этому времени устрица начинает чувствовать себя весьма стесненно и выбрасывает мешающее ей сокровище в глубины моря.

Чтобы из водяных паров образовалось облако, тоже нужна своя воздушная песчинка. Отдельные молекулы воды, висящие в воздухе, объединяются в капли только тогда, когда им есть с чего начать. Необходимо ядро, вокруг которого они будут собираться. На самом деле в атмосфере присутствует множество «песчинок», которые могут послужить этой цели. Метеорологи называют их «ядрами конденсации облаков». Они могут быть самой разной формы, а в диаметре не превышают 0,001 мм.

Над морем это могут быть кристаллики соли, образующиеся в результате высыхания морских брызг. Над землей, где ядер значительно больше, — глиняная пыль, частицы минералов или веществ растительного происхождения. Сгодится и сажа, поднимающаяся в воздух во время лесных пожаров и извержения вулканов, и продукты сгорания, вроде окружающих человеческое жилье частиц дыма и кислот. Такие ядра конденсации необходимы прежде всего для образования дождевых капель в облаках, состоящих только из капелек, а не изо льда: их температура не позволяет формирующимся на них каплям замерзнуть.

Обнаружилось, что ядра конденсации по-разному справляются с задачей притягивания молекул, из которых состоит водяной пар. На одних молекулы удерживаются лучше, чем на других. Всякий, кому доводилось пользоваться солонкой в сырую погоду, подтвердит, что крупинками соли молекулы воды абсорбируются особенно хорошо. Именно поэтому из них получаются отличные ядра конденсации облаков.

Неплохие ядра конденсации получаются из частиц, порождаемых лесными пожарами: оттого над горящими лесами порой образуются плотные огне-кучевые облака (pyrocumulus).

Когда начинает формироваться облако, капли, образующиеся на более действенных ядрах, растут быстрее прочих. Со временем они становятся больше, и потому начинают падать быстрее. Достигнув определенного размера, они начинают соударяться с более мелкими каплями и в результате растут. Метеорологи называют этот процесс коалесценцией. Так в облаке за 15–30 минут его существования могут образоваться капли, размер которых будет достаточен для того, чтобы они упали на землю в виде дождя. Однако (как сказал бы я Лаймону) этот способ — не единственный и, во всяком случае, не самый распространенный, особенно в средних широтах.

***

И тут люди за кулисами стали бы кричать Фрэнки, что ему вот-вот выходить на сцену. Однако мне потребовалось бы еще несколько минут, чтобы рассказать об основном способе формирования дождевых капель. И здесь пришлось бы завести разговор о кристаллах льда. Дождь, достигающий земли, поначалу значительно чаще пребывает в твердой, а не в жидкой форме. Дождевые капли образуются в результате того, что лед тает, проходя через слой теплого воздуха под облаком. Чтобы разъяснить Лаймону второй процесс, в результате которого образуется дождь, мне понадобилось бы сообщить ему несколько фактов о том, сколь странным образом капли, составляющие облако, превращаются в кристаллы льда.

Обычно в осенний день в Великобритании температура воздуха на высоте около 6 500 футов над землей падает до 0°C. Можно было бы предположить, что капли воды в любом облаке выше этой отметки должны замерзать. Однако один из удивительных фактов из жизни облаков состоит в том, что капли не замерзают при 0°C. Скажу больше, они обычно не замерзают даже тогда, когда температура становится значительно ниже!

Если лужица, расположенная на уровне моря, начинает замерзать при 0°C, взвешенные в атмосфере капли воды ведут себя иначе. А дело вот в чем: так же, как для образования капель из водяного пара необходимы «песчинки», для превращения этих капель в твердые кристаллы (кроме как при очень низких температурах) тоже нужны ядра. Более того, вода — как в жидкой, так и в газообразной форме — куда более прихотлива при выборе ядер для замерзания, чем для конденсации.

Атмосферные частицы, выступающие в качестве «ядер замерзания», по размеру значительно больше частиц, пригодных для конденсации. Их объем, при диаметре от 0,005 до 0,05 мм, больше в 100–130 000 раз. Помимо этого, «ядра замерзания», представляя собой частицы скальных пород и иных минералов, встречаются намного реже.

Нельзя сказать, чтобы в атмосфере они были в избытке, а если не с чего начать, капля попросту не замерзает до тех пор, пока температура не опустится до -35 или даже -40°C. Если не появится ядро нужной формы и нужного размера, капли будут пребывать в так называемом «переохлажденном состоянии».

К этому времени музыканты из группы Лаймона были бы уже на сцене, а импресарио колотил кулаками в дверь гримерки. У меня осталось бы не так уж много времени, чтобы закруглиться. Однако я уже подошел к самой сути своего объяснения.

В облаке определенной толщины — таком как кучево-дождевое — процент переохлажденных капель в холодных верх них слоях может быть весьма велик. Чем выше поднимаются капли, тем холоднее они становятся. Однако, если подходящего ядра все нет и нет, капли не торопятся переходить в другое состояние: охлаждаясь до -5°, -7°, -10°C, они упорно не замерзают. Как знаменитые музыканты порой отказываются выступать, поскольку, мол, выставленные для них за кулисами конфеты «M&M’s» не того цвета, капли продолжают оставаться в переохлажденном состоянии, пока температура не опустится хотя бы до -20°C.

При столь низкой температуре они ведут себя несравненно менее капризно. Теперь замерзание могут спровоцировать частицы хоть сколько-нибудь пригодного размера и формы — как если бы некоторые из музыкантов сказали: черт возьми, нас устраивают эти «M&M’s», — и согласились выйти на сцену. И да будет вам известно, что едва отдельные капли начнут замерзать на этих более многочисленных «более-менее пригодных» ядрах, все остальные тут же тоже втягиваются в процесс.

Первые несколько капель начинают замерзать снаружи внутрь, в результате чего поначалу получается твердая оболочка с мягкой начинкой. Как известно всякому, у кого зимой лопались водопроводные трубы, когда начинка тоже замерзает, она расширяется и разламывает внешнюю оболочку. Наружу прорываются и рассыпаются маленькие кусочки льда, или так называемые «ледяные иголки». Они становятся ядрами для других переохлажденных капель, и начинается цепная реакция замерзания.

Кристаллы льда, будучи твердыми, удерживают молекулы воды крепче, нежели капли. Поэтому вскоре, по мере того как к ним перегруппировываются молекулы воды от оставшихся переохлажденных капель, они увеличиваются в размере. В скором времени кристаллы достигают размеров, достаточных для того, чтобы приобрести весьма значительную скорость падения. Опускаясь вниз, они сталкиваются с все новыми переохлажденными каплями, которые намерзают на них и в итоге становятся еще больше. Через некоторое время кристаллы начинают выпадать из основания облака, а поскольку воздух под облаком теплее, они снова тают и падают на землю в виде дождя.

Именно таков обычно механизм выпадения дождя.

И тут мое время подошло бы к концу: миг спустя Фрэнки Лаймон уже выскочил бы на сцену навстречу восхищенному реву поклонников. Но пока он бежал бы по коридору под раскаты рок-н-ролла, я бы крикнул ему вслед: «Фрэнки… это называется процессом Бержерона-Финдайзена!» (в честь ученых, которые исследовали, как кристаллы льда достигают размеров, достаточных для выпадения дождя).

Не знаю, спасло бы мое объяснение юного Лаймона или нет. А может, оно помогло бы Лаймону попросту выбросить из головы все эти сбивающие с толку вопросы и зажить более полной жизнью.

***

Дети, рисуя дождевые капли, неизменно придают им форму слезинок. Полагаю, так их учат взрослые: вроде того, как ветки па рождественских елках принято обозначать диагональными линиями, направленными вниз.

Но точно так же как ветки рождественской елки на самом деле смотрят вверх, дождевые капли во время падения по форме совсем не похожи на слезинки. В облаке капли могут иметь форму практически идеальных шариков, однако когда они достигают размеров, достаточных для падения, их форма в значительной степени искажается из-за сопротивления воздуха, и они больше не выглядят как шарики, да и как слезинки тоже. При диаметре в несколько миллиметров они становятся больше всего похожи на верхнюю половину булочки для гамбургера.

Точно так же, как ошибочно рисовать рождественскую елку с опущенными вниз ветками, ошибочно рисовать и дождевые капли в форме слезинок. Детей, которые упорно продолжают рисовать именно так, следует строго наказывать.

Однако не слишком ли многого мы хотим от детей, ожидая, что они будут рисовать, как из облаков падают на землю крошечные гамбургеры? (Впрочем, полагаю, «Макдоналдс» смог бы выстроить на этом целую рекламную кампанию.) Понятное дело, мы учим их изображать капли в форме слезинок, поскольку привыкли к тому, что именно так выглядят капли, падающие с разных предметов: скажем, из крана в ванной. Всякий, кому доводилось наблюдать, как на ободке крана повисает капля воды, знает, что в тот миг, когда капля начинает падать, она и в самом деле похожа на слезу. Капля вытягивается под собственной тяжестью, удерживаясь на пределе силы поверхностного натяжения, и наконец срывается, чтобы навсегда затеряться в воде, плещущейся в ванне.

Конечно, именно такими мы видим капли слез, срывающиеся с ресниц нашей возлюбленной. А может, мы рисуем дождевые капли в форме слезинок еще и потому, что дождь ассоциируется у нас с печалью. Эту ассоциацию очень жаловали английские поэты-романтики. Джон Китс использовал ее в своем мрачноватом стихотворении «Ода Меланхолии»:

Не забыл о ней и Перси Биши Шелли, когда годом позже, узнав о смерти Китса, написал элегию «Адонаис». Этот панегирик безвременно ушедшему другу, кроме всего прочего, довольно-таки интересен. Шелли представил себе, как «крылатые Мечты», порожденные воображением Китса, умирают вместе с ним. Одна из них (весьма влюбчивая леди Мечта), витая над его смертным одром, замечает слезинку на его щеке. В надежде, что на самом деле поэт не умер, она восклицает:

Однако к несчастью для нее,

***

Если вы полагаете, что осадки могут принимать форму только лишь дождя, снега или града, вам явно стоит вернуться к этому вопросу еще раз. Это только три из множества видов осадков. Настало время привести более основательный перечень всего того, что может падать из облаков. Вид осадков зависит от типа облака, а также от температуры внутри облака и под ним.

ЖИДКИЕ ОСАДКИ

Дождь — капли воды, в диаметре обычно превышающие 0,5 мм.

Переохлажденный дождь — переохлажденные капли (с температурой, не превышающей 0 °C), иногда называемые дождем со снегом. Когда температура ниже 0 °C, они пребывают в жидком состоянии, однако в случае контакта с землей или с твердыми предметами (например, с телефонными проводами) замерзают.

Изморось — очень мелкие капли воды, падающие близко друг к другу и в диаметре обычно не превышающие 0,5 мм.

Переохлажденная морось — изморось с температурой ниже 0 °C. Поскольку капли мельче переохлажденного дождя, они могут оставаться в жидком состоянии при еще более низких температурах. Причиняют значительный ущерб хозяйству и авиации, поскольку в результате контакта с твердыми поверхностями непрерывно намерзают и создают гололед.

ТВЕРДЫЕ ОСАДКИ

Снег — кристаллические ледяные образования. Могут принимать форму как цельных кристаллов, так и кластеров соединенных друг с другом кристаллов, именуемых снежинками (как правило, если температура не превышает -5°C). Форма, размер и степень сгущения кристаллов отличаются высоким разнообразием и зависят от температуры и условий их формирования.

Снежные зерна — очень маленькие непрозрачные белые кристаллы льда (обычно меньше 1 мм в диаметре). При соударении с землей не отскакивают. Можно сказать, что эго снежный эквивалент измороси.

Снежная крупа — непрозрачные белые кристаллы льда от 1 до 5 мм в диаметре, обычно конической или закругленной формы. Как правило, хрупки и легко дробятся. Падая на твердую поверхность, отскакивают и часто разбиваются. Возникают в результате того, что кристаллы льда (например, снежные зерна) соударяются с каплями внутри облака, и капли намерзают на них, образуя шарики.

Град — очень твердые частицы льда, диаметр которых обычно составляет от 5 до 50 мм (рекордный показатель для США — 178 мм). Могут быть как прозрачными, так и непрозрачными. Обычно выпадают во время сильных гроз, формируясь внутри облака в ледяных слоях, подобно твердым круглым леденцам.

Ледяная крупа — полупрозрачные частицы льда, диаметр которых обычно не превышает 5 мм. Выпадение ледяной крупы носит ливневый характер. Крупинки не отличаются хрупкостью и при падении отскакивают от земли со слышимым звуком.

Ледяной дождь — прозрачные частицы льда диаметром до 5 мм. Тоже не отличаются хрупкостью и издают звук при ударе о землю, однако их выпадение носит более затяжной и устойчивый характер, нежели выпадение ледяной крупы.

Алмазная пыль — очень мелкие кристаллы льда (обычно около 0,1 мм в диаметре), часто кажутся будто бы подвешенными в воздухе. Алмазная пыль формируется в чистом, безветренном и очень холодном воздухе — такой бывает на Северном и Южном полюсах. Это единственный вид осадков, не выпадающий из облаков. Алмазная пыль очень красиво искрится в солнечном свете — отсюда ее название.

Даже будучи весьма влажным покрывалом, слоисто-дождевые облака, как и всякие облака с осадками, играют существенную роль в очищении атмосферы от загрязнений.

Не думаю, что Фрэнки Лаймон знал обо всех этих более редких видах осадков. Впрочем, не исключено, что это и к лучшему — едва ли он гак бы прославился, если бы пел: «Отчего снежная крупа падает сверху вниз?»

***

Любители облаков частенько ввязываются в споры с менее просвещенными знакомыми и бросаются на защиту наших пушистых друзей. «Как вы только можете любить эти несчастные дождевые тучи?» — вопрошают знакомые и тут же начинают сетовать на то, что тучи: а) задержали вчерашний теннисный матч, б) помешали их свадьбе, в) вызвали разрушительное наводнение в Бангладеш — ну, и так далее.

Увы, дождь нередко обвиняют в том, что он портит настроение, а то и в чем похуже. Однако не следует забывать, что если бы облака не участвовали в опреснении океанской воды, нам было бы нечего пить. Как заметил еще в IV веке святой Василий Великий: «Как часто человек поносит дождь, падающий ему на голову, и не задумывается о том, что дождь изгоняет голод». Или, как сказал американский писатель Джон Апдайк: «Дождь — это благо; дождь — небо, нисходящее на землю; без дождя не было бы жизни».

Но не только благодаря этому облака и осадки делают планету Земля обитаемой. Они выполняют еще одну не менее важную, хотя и не столь очевидную задачу: очищают воздух от загрязнения.

Частицы облаков улавливают ядра конденсации и ядра замерзания в своеобразные ловушки и возвращают на землю с осадками. Всего лишь 2,5 см дождевых осадков достаточно для того, чтобы удалить из атмосферного слоя под облаком до 99% твердых частиц и практически все растворимые газы — например, двуокись серы. Осадки переносят атмосферные ядра, на которых сформировались капли и кристаллы, обратно на землю. Если бы не облака, воздух был бы несказанно мутным, едким и — прежде всего в зонах с умеренным климатом — смертоносным.

Те, кто жалуется на дождь, не видят за деревьями леса. Мало что так бодрит, как чистый, свежий воздух после дождя. И каждому любителю облаков известно, как прекрасен солнечный свет, когда он пробивается сквозь облако, только что пролившее на землю дождь.

А может, эти слезинки в форме гамбургера — на самом деле слезы радости, а не слезы печали?

 

Облака верхнего яруса

 

глава 8

ПЕРИСТЫЕ ОБЛАКА (CIRRUS)

Хрупкие полоски падающих кристаллов льда

Пожалуй, перистые — самые красивые среди облаков. Их латинское название — «cirrus» — происходит от слова «локон», поскольку по сути они представляют собой хрупкие ярко-белые ледяные пряди высоко в небе. Джони Митчелл, канадская певица-хиппи, в 1969 году в своей песне «А теперь с обеих сторон» уподобила их разметавшимся прядям волос ангела. Должно быть, так вышло, потому что ангел воспользовался самым что ни на есть небесным кондиционером для волос.

Высок соблазн сравнить перистые облака с бледными прожилками в мраморе или с едва заметными жировыми прослойками в высокосортном мясе, однако все эти сравнения слишком уж земные. Более уместное описание связано с именем Фригг, скандинавской богини неба, которая в зависимости от своего несколько переменчивого настроения, облачается то в ярко-белое, то в темное одеяние. В ее дворце, Фенсалире, есть зал туманов (было бы неплохо, чтобы такой зал был в каждом доме), где Фригг восседает со своей прялкой, отделанной драгоценными камнями, и прядет длинные нити облаков. Именно так и выглядят перистые облака — как если бы они были сотканы из тончайшего небесного шелка и снабжены этикеткой «Сделано в Фенсалире».

***

Перистые облака — самые высокие среди облаков. Они состоят исключительно из кристаллов льда, а формируются па высоте около 24 000 футов в умеренных поясах. «Словно бы прочерченные карандашом на небе», — сказал о них Люк Говард. Однако внизу, на земле, на их изящные завитки частенько не обращают внимания. Может быть, дело в том, что они не несут с собой никаких значимых изменений погоды, из них не идут ни дождь, ни снег (во всяком случае, осадки не достигают земли), а еще они не связаны с ветрами, дующими на уровне земной поверхности.

Так образуются перистые облака.

Более того, они практически не ослабляют дневного света, поскольку редко достигают такой толщины, чтобы через них не смогло бы пробиться солнце.

Может быть, поначалу читатель и не поверит, но из перистых облаков тоже выпадают осадки. Почему же их не относят к категории облаков, дающих осадки? Дело в том, что теплый воздух под облаком приводит к испарению этих осадков. Тем не менее, когда вы смотрите на перистое облако, перед вами снег — или, точнее, кристаллы льда, — не достигающий земли из-за того, что идет слишком высоко. Если вы живете в теплых краях, где никогда не бывает снега, глядя на перистое облако, вы имеете возможность увидеть, как снегопад выглядит на расстоянии нескольких миль.

Внешний вид полос перистого облака определяется скоростью ветра, температурой воздуха и влажностью.

Именно выпадение кристаллов льда, разметываемых ветром высоко в тропосфере, придает перистым облакам характерный распушенный вид, обозначаемый как «полосы выпадения осадков». В верхних слоях тропосферы ветер достигает скорости 100–150 миль в час. Перистые облака, создаваемые подобной бурей, не склонны долго оставаться на одном и том же месте.

По сравнению с кучевыми облаками, которые скользят в небе, подгоняемые легким ветерком, перистые облака могут казаться почти неподвижными. Не забывайте, однако, что чем дальше наблюдаемый объект, тем сложнее заметить, что он движется. Перистые облака — не только самые высокие, но и самые быстрые среди облаков.

При прохождении через тропосферу средняя скорость ветра убывает. Поэтому по мере того, как кристаллы льда, из которых состоит перистое облако, падают вниз, они попадают во все более медленные воздушные потоки и начинают замедляться. Изменение температуры и влажности по пути вниз может привести к тому, что одни кристаллы будут умножаться и увеличиваться в размерах, а другие, напротив, уменьшаться. Именно изменение скорости ветра, температуры и абсолютной влажности воздуха по мере падения кристаллов ведет к тому, что полосы перистого облака обычно принимают волнообразную форму.

Разве этим молчаливым мимолетностям под силу состязаться за наше внимание с грохочущими кучево-дождевыми облаками? Они слишком безмятежны для того, чтобы мы их вообще заметили. Однако истинный любитель облаков ни за что не проявит к ним неуважения. Пусть они не ведут к дождю или снегопаду здесь, на земле: человеку сведущему они могут немало поведать о приближающейся погоде. Посредством перистых облаков сама Природа говорит нам о том, что грядут перемены. Если прислушаться, то в их шепоте можно расслышать предупреждение о приближении облаков-тяжеловесов — тех, что уж наверняка принесут с собой осадки.

Хрупкую красоту перистых облаков только подчеркивает тот факт, что они предвещают «ухудшение» погоды: ведь прекраснее всего именно преходящее.

***

Выделяют пять видов перистых облаков, каждый из которых отличается от других своим обликом и относительным расположением полос. Иногда они принимают форму вытянутых волокон либо прямых, либо слегка искривленных. Обычно эти волокна явственно отделены друг от друга и не увенчиваются ни кисточками, ни шариками. В этом случае облако называют перистым нитевидным (Cirrus fibratus). Другой вид перистых облаков, в народе именуемый «кобыльим хвостом», а официально — перистыми когтевидными (Cirrus uncinus), отличается тем, что волокна, из которых состоит облако, похожи на коготки или запятые. Верхняя часть каждой «запятой» толще хвостика, однако, даже приглядевшись, вы не различите там ни комка, ни иного утолщения.

Облака определенного рода не обязательно относятся к какому-то конкретному виду. Эти облака — просто перистые.

Плотное перистое облако (Cirrus spiccatus) — облако, толщина которого достаточна для того, чтобы оно выглядело на фоне солнца как серые полоски. Облака этого вида нередко образуются из основы кучево-дождевого облака, которая остается после того, как сама грозовая туча рассеивается. В отличие от плотных перистых облаков, остальные перистые облака обычно значительно прозрачнее и потому всегда кажутся ярко-белыми.

Облака, относящиеся к виду перистых башенковидных (Cirrus castellanus), как и аналогичные высоко-слоистые и слоисто-кучевые облака, характеризуются тем, что у каждого перистого облака есть вздымающиеся из общего основания протуберанцы, похожие на орудийные башни. Наконец, есть еще перистое хлопьевидное облако (Cirrus floccus) — перистое облако в форме маленьких округлых пучков, за которыми нередко тянутся хвосты.

Важно помнить, что, при всем многообразии видов, перистые облака, как правило, состоят из обособленных волокон. Если элементы облака объединены в горизонтальную завесу или в слой небольших упорядоченных облачков, то перед нами одно из облаков, характерных для верхних слоев атмосферы — перисто-кучевое или перисто-слоистое. Судя по всему, эти три рода облаков не тяготятся обществом друг друга, а потому их часто можно увидеть вместе.

Различают четыре разновидности перистых облаков. Если полоски, из которых состоит облако, перепутаны и расположены в беспорядке, то оно относится к прекрасной, хотя и чуть тревожной разновидности перепутанных (Intornus). Облака из разновидности хребтовидных (Vertebratus), напротив, отличаются тем, что полоски выстроены в строгом порядке, словно косточки в рыбьем скелете. (Не следует путать эту разновидность с «макрелевым небом» — похожими на рыбью чешую перисто-кучевыми облаками, состоящими из групп маленьких облачков. Когда мы смотрим на перистое хребтовидное облако, рыба уже съедена.)

Лучевидные (Radiftus) и двойные (Duplicatus) — разновидности, характерные и для других типов облаков. Перистое облако называют лучевидным, если его линии сходятся к горизонту (в соответствии с законом перспективы), и двойным, если оно расположено более чем на одной высоте. Последнюю из разновидностей бывает трудно распознать: во-первых, попробуйте-ка вынести суждение о высоте этих призрачных волокон, а во-вторых, облако состоит из кристаллов, которые постоянно падают с изрядной скоростью. Задача опознания двойных облаков становится легче, когда на разных уровнях слоистого облака направление ветра различается, и волокна, относящиеся к этим уровням, смотрят в разные стороны. Легче справиться с этой задачей на восходе либо на закате: нижний слой оказывается в тени, и оттого выглядит серым, в то время как верхний слой освещается низким солнцем.

***

Посвящая каждому из родов облаков отдельную главу, я рискую ввести читателя в заблуждение, будто каждое облако — это такой особый зверь, никак не связанный со всеми остальными. Однако на деле нет ничего ошибочнее подобного мнения. Облака постоянно меняются, превращаются из одного в другое, отражая тем самым изменения температуры и влажности воздуха.

Наиболее наглядно это происходит в средних широтах с умеренным климатом. В этих областях как в Северном, так и в Южном полушариях, на полпути от экватора до полюсов, погода наиболее переменчива. Как следствие, именно там синоптикам труднее всего предсказать погоду.

Это редкое перистое облако носит название «волнового облака Кельвина-Гельмгольца». Оно образуется в «ножницах» между двумя ветрами, дующими в разных направлениях.

Несмотря на то что облака в этих широтах ведут себя весьма своенравно, иногда их изменения довольно-таки предсказуемы. В частности, одно из типичных изменений, о котором должен знать каждый любитель облаков, начинается с утолщения перистых облаков. Это изменение может занять день или два, однако, если заметить его вовремя, можно разгадать уловки непредсказуемой погоды средних широт и понять, куда клонит переменчивая атмосфера. Если вы хотите этому научиться, следует запомнить еще несколько правил. Поначалу их освоение может показаться сродни заучиванию латинских глаголов, однако поверьте, оно того стоит.

***

Типичная последовательность начинается с появления размытых ледяных волокон перистого облака в чистом небе, где можно заметить разве что несколько нижнеярусных кучевых облаков. Перистые облака постепенно распространяются по всему небу, соединяясь друг с другом. Стоит обратить внимание на то, как именно они распространяются, поскольку так можно установить направление ветра в верхних слоях тропосферы. Если ветер там дует под прямым углом к ветру над поверхностью земли, то это верный знак того, что начинается классическая последовательность. В Северном полушарии, если вы стоите спиной к ветру, а перистые облака распространяются вправо от вас, можете смело делать вывод о том, что она началась, и облака теперь будут сменяться так, как это всегда бывает при прохождении области пониженного атмосферного давления.

В скором времени распространяющиеся полоски перистых облаков начнут соединяться друг с другом, затягивая небо белесой пеленой, которая затем уплощится и потеряет очертания. Пройдет немного времени, и они перестанут быть перистыми облаками и превратятся в верхнеярусные кристаллические облака, именуемые перисто-слоистыми. Перисто-слоистые облака никогда не достигают такой толщины, которая препятствовала бы прохождению солнечных лучей, однако их основания по мере утолщения опускаются к земле, и образуются среднеярусные высоко-слоистые облака, состоящие уже не только из кристаллов льда, но и из водяных капель.

Перистое хлопьевидное облако (Cirrus floccus) состоит из отдельных облачных пучков с хвостами из падающих кристаллов льда.

После того как облако превратится в высоко-слоистое, солнце светит словно сквозь матовое стекло, а небо становится пасмурным и приобретает ровный светло-серый оттенок. Слой высоко-слоистых облаков постепенно продолжает утолщаться, основание все опускается, а цвет становится из светло-серого более тусклым. Теперь даже тот, кто никогда не обращает внимания на перемены в небе, скажет, что, судя по всему, собирается дождь — и действительно, скоро пойдет слабый, но затяжной дождик — или, если стоит холодная погода, снег.

Затем основание облака опускается всего лишь до 1000 футов. Облако темнеет и тяжелеет, превращаясь в слоисто-дождевое, а осадки усиливаются. Теперь дождь или снег будет продолжительным и устойчивым, и если сперва он медлил, прежде чем начаться, то отныне будет медлить, прежде чем закончиться. Пройдет несколько часов, и слоисто-дождевое облако станет утончаться и по мере этого светлеть. Дождь в нем иссякнет, и оно превратится в низкое слоистое облако, которое в итоге разобьется на слоисто-кучевые облака, после чего небо, возможно, вновь расчистится, и на нем останутся только отдельные кучевые облака.

Это первая часть последовательности, занимающая обычно около дня. Как правило, она сопровождается повышением температуры воздуха над поверхностью земли. В ее разворачивании задействованы преимущественно облака, организованные и слои, поэтому (что вообще характерно для данных типов облаков) все происходит неторопливо. Это продолжительное и постепенное развитие событий характеризуется столь же продолжительными и постепенно выпадающими осадками.

В общем и целом, классическая последовательность, сопровождающая повышение температуры воздуха, выглядит следующим образом:

РАСПРОСТРАНЯЮЩИЕСЯ ПО НЕБУ ПЕРИСТЫЕ ОБЛАКА (возможно, при наличии вокруг небольшого количества кучевых облаков)

ВЫСОКО-СЛОИСТЫЕ ОБЛАКА (постепенно приводящие к слабому дождю)

СЛОИСТО-ДОЖДЕВЫЕ ОБЛАКА (несущие затяжной и более сильный дождь)

СЛОИСТЫЕ ОБЛАКА

СЛОИСТО-КУЧЕВЫЕ ОБЛАКА

КУЧЕВЫЕ ОБЛАКА (и вновь ясное небо)

Вся цепочка обычно занимает около дня

Во второй части последовательности главную роль играют не организованные в слои, а отдельные конвекционные облака. Это означает, что изменения носят куда более лихорадочный характер.

Когда температура снова снижается, может начаться иной ряд изменений, отличающихся большей внезапностью. Обычно эта часть последовательности начинается с появления слоя высоко-кучевых облаков или их более высокоярусного эквивалента, состоящего из кристаллом льда — перисто-кучевых облаков. Моряки называют их «макрелевыми», поскольку на вид они напоминают рыбью чешую.

Бытующая среди моряков поговорка: «Макрелевое небо, макрелевое небо: ни сухим, ни мокрым долго не был», - точно описывает то, что начнется потом. Когда температура падает, из бойких кучевых облаков или из наслоения слоисто-кучевых резко вырастает мощное кучевое или даже кучево-дождевое облако. Естественно, эти горы влаги не могут долго удерживать воду, и из них внезапно начинают выпадать осадки (дождь, снег или град) — нередко сильные, но обычно кратковременные. Вспыльчивые конвекционные облака проливаются дождем тотчас же, стоит им образоваться, и порой вздымают яростный ветер.

Когда гроза заканчивается, в небе остаются полоски высоко-слоистых облаков и, для равновесия, которое не может не радовать, те высокие и тонкие перистые облака, с которых все начиналось. Эти остатки перистых облаков могут висеть в небе еще некоторое время, и, если вы до сих пор были заняты земными делами и только что решили взглянуть на небо, у вас может возникнуть вопрос: а может, последовательность лишь начинается? Присутствуете ли вы при начале представления или же при его завершении?

О том, что дело подходит к концу, расскажет направление ветра. Если вы находитесь в Северном полушарии, то, встав спиной к ветру, дующему над поверхностью земли, увидите, что перистые облака сдувает влево, а не вправо, как в начале последовательности.

Итак, вторая половина последовательности, сопровождающая снижение температуры воздуха, выглядит следующим образом:

ВЫСОКО КУЧЕВЫЕ ИЛИ СЛОИСТО-КУЧЕВЫЕ ОБЛАКА («макрелевое небо», как называют его моряки)

МОЩНЫЕ КУЧЕВЫЕ ИЛИ КУЧЕВО-ДОЖДЕВЫЕ ОБЛАКА (несущие внезапные и сильные осадки)

ВЫСОКО-СЛОИСТЫЕ ОБЛАКА (отдельные полоски, остающиеся после грозовой тучи)

ПЕРИСТЫЕ ОБЛАКА

Вся цепочка обычно занимает несколько часов.

Последовательность разделена на две части, поскольку порой эти части разворачиваются независимо друг от друга. Стремительность разворачивания событий тоже может варьироваться: иногда все происходит настолько спокойно, что дело даже не доходит до осадков.

Может быть, это и правда было похоже на таблицу латинских глаголов, однако вам будет куда легче запомнить последовательность смены облаков, связанную с прохождением через область пониженного атмосферного давления, если вы поймете, почему все происходит именно так и никак иначе.

Эго открытие было сделано сразу после Первой мировой войны блестящей группой метеорологов, работавших в Бергене, на юго-западном побережье Норвегии. Берген — один из самых влажных городов во всей Европе, годовое количество осадков в нем составляет 2200 мм, рядом с которыми даже лондонские 560 мм смотрятся довольно-таки жалко: в общем, у Бергенской школы (под таким названием стала известна эта группа метеорологов) были все основания для того, чтобы задуматься о формировании дождевых облаков.

Они не только выдвинули теорию относительно того, почему облака в умеренных поясах сменяют друг друга именно в такой последовательности, но и выявили более фундаментальные закономерности. Бергенская школа объяснила, как в умеренных поясах устанавливается погода. Это объяснение оказалось едва ли не самым выдающимся вкладом в наше понимание переменчивости погоды в средних широтах.

Работы Бергенской школы стали важнейшим прорывом в составлении прогнозов погоды для данных регионов. Не менее важно и то, что они помогут вам запомнить типичную последовательность смены облаков, которая начинается с распространения по всему небу высоких тонких полосок перистых облаков, состоящих из кристаллов льда.

Бергенская школа была создана синоптиком Вильгельмом Бьёркнесом, который переехал в Берген в 1917 г. Бьёркнес вернулся в Норвегию, проработав пять лет в Лейпцигском университете. В годы Первой мировой войны важнейшая задача предсказания погоды решалась преимущественно посредством отслеживания изменений атмосферного давления по барометрам. Еще со времен изобретения барометра во Флоренции в 1644 г. было известно, что снижение атмосферного давления ведет к повышению вероятности появления облаков и, как следствие, дождя. Несмотря на крайнюю актуальность получения более точных прогнозов погоды, никто на самом деле не знал, почему изменения погоды связаны с изменениями атмосферного давления, регистрируемыми барометром.

Вернувшись в Берген, Бьёркнес обнаружил, что его страна находится на грани голода. Из-за холодного климата и скалистого ландшафта Норвегия веками была вынуждена рассчитывать на импорт зерна. Война помешала поставкам до такой степени, что Норвегии пришлось прибегнуть к крайним мерам — поднимать собственную сельскохозяйственную промышленность, и перед Бьёркнесом была поставлена задача реорганизации метеорологической службы страны с тем, чтобы она снабжала выбивающихся из сил фермеров более полной информацией.

Фермеры нуждались прежде всего в точных предупреждениях о приближении гроз, которые могли нанести ущерб их и без того уязвимому урожаю. Это требование подтолкнуло Бьёркнеса и собравшуюся вокруг него группу молодых метеорологов к поиску ответа на вопрос, почему низкое атмосферное давление связано с дождем и грозами. В 1918 г. они пришли к заключению, что в средних широтах само по себе снижение атмосферного давления не ведет ни к сырой, ни к грозовой погоде. И изменения давления, и дождливая погода — следствие того, что обширные массивы холодного и теплого воздуха приходят в соприкосновение друг с другом.

Ученые Бергенской школы первыми предположили, что атмосфера ведет себя подобно огромному тепловому двигателю. В то время как части атмосферы над жаркими тропиками нагреваются, ее участки над полюсами остаются холодными.

Чтобы сгладить различия в температурах, воздух перемещается вокруг земного шара и перераспределяет тепло. Норвежцы установили, что эти перемещения могут быть описаны через движение обособленных воздушных масс: подобно теплым и холодным океанским течениям, они перемешиваются в значительно меньшей степени, чем нам могло бы показаться.

Бергенцы открыли волнообразный характер температурной неоднородности, заключающейся в том, что массивы теплого воздуха с экватора сталкиваются с массивами холодного воздуха с полюсов. Они установили, что эта неоднородность охватывает земной шар на широте 50–60° как в Северном, так и в Южном полушарии.

Именно вдоль этой извилистой, постоянно сдвигающейся границы между воздушными потоками рождается переменчивая погода умеренных поясов. Поскольку в те годы все еще помнили о войне, Бьёркнес назвал эту линию «полярным фронтом», позаимствовав термин из языка военных. Название оказалось более чем уместным, поскольку именно на этих фронтах воздушные массы частично прорываются друг в друга. Там же закладывается погода, ведущая к типичной цепочке превращения облаков, которая начинается с робкого шепота перистых облаков и заканчивается грохотом мощного кучевого или даже гулом кучево-дождевого облака.

«Приливы» и «отливы» состязающихся воздушных масс (теплого воздуха, движущегося из тропиков к полюсам, и холодного воздуха, перемещающегося в противоположном направлении) ведут к тому, что линия полярного фронта непрерывно сдвигается то к северу, то к югу, расплывается или, напротив, становится более четкой, рвется и перестраивается. Удивительно, до чего изменчива эта линия сражений, разгорающихся лишь из-за того, что солнце в разной степени нагревает разные части земного шара.

Когда в средних широтах перистые облака распространяются по всему небу и соединяются друг с другом, эта примета заранее указывает на грядущее снижение атмосферного давления.

Какое нам дело до того, что перистые облака возвещают об «ухудшении» погоды, если они столь прекрасны, как эти представители вида перистых нитевидных облаков?

Только в годы Второй мировой войны летчики заметили высоко в тропосфере крайне быстрые полосы ветра, соответствующие, как выяснилось, общему расположению полярного фронта. Эти скоростные струйные течения, как их стали называть, перемещаются высоко в тропосфере между блуждающими линиями температурной неоднородности. На высоте около 30 000 футов летчики, пытавшиеся лететь против струйного течения, с удивлением обнаружили, что фактически стоят на месте. Когда же они летели по течению, время полета в значительной степени сокращалось. Именно струйные течения над полярным фронтом в Северном полушарии — причина того, что полет из Лондона в Нью-Йорк может занять на час меньше, чем путешествие обратно.

Порой в небе можно увидеть уходящие к горизонту длинные полосы перистого облака, создаваемые струйным течением, — ледяные кристаллы, разметанные вдоль потоков высотного скоростного ветра. Струйные течения заметно влияют также на движение завихрений и ряби, формирующихся вдоль полярного фронта.

Именно перемещение этих завихрений, подталкиваемых струйным течением в восточном направлении, на границе между воздушными массами и взяла за основу Бергенская школа, объясняя устойчивую последовательность смены облаков, характерную для умеренных поясов.

***

По мере того как росло признание предложенной норвежцами модели, метеорологи все реже смотрели на барометры и все чаще — на облака. Впервые появилось объяснение того, как облакообразование в умеренных поясах связано со сменой погоды. Хотя сама по себе мысль о том, что определенный тип облакообразования предвещает грозу, восходит по меньшей мере ко временам Аристотеля, ученые обычно относили ее к разряду народных примет. Бьёркнес и его помощники обнаружили, что этот особый тип облакообразования удивительным образом повторяется всякий раз при столкновении теплых и холодных воздушных масс.

В средних широтах иногда можно ощутить выраженные перепады температур вследствие того, что под действием струйного течения полярный фронт заметным образом завихривается назад и вверх. Сперва на смену более холодному (полярному) воздуху приходит более теплый (тропический), а затем, когда завихрение проходит, он вновь замещается полярным воздухом. Именно вдоль границ между воздушными массами образуются облака и, как следствие, выпадают осадки.

***

Теплый воздух обладает меньшей плотностью по сравнению с холодным, поэтому при их столкновении именно теплый воздух обычно поднимается наверх. Если по пути из тропиков он движется над океанами, в нем накапливается немалое количество водяных паров. Поднимаясь над холодным воздухом, он охлаждается, и часть этих паров сгущается в облака.

Поднимающийся вверх теплый воздух заставляет стрелки барометров уходить вниз шкалы, показывая, что атмосферное давление на уровне земли снижается, и в результате «сражения воздушных масс» образуется область пониженного давления.

Обе части классической последовательности смены облаков происходят на границе температур в конце области пониженного давления. Чем больше разница в температуре и влажности воздушных масс, тем крупнее облака и тем сильнее осадки.

С приходом более теплого воздуха начинается более постепенная смена облаков, организованных в слои (исходно — в верхних слоях тропосферы). А когда более холодный воздух вновь начинает подталкивать массивы более теплого вперед, наступает очередь более стремительной последовательности облаков конвекционного происхождения. Таким образом, завихрение в перемежающейся линии воздушных масс состоит из двух частных фронтов, именуемых «холодным» и «теплым».

Теплый фронт в передней части завихрения постепенно наклоняется, что ведет к незначительному подъему больших массивов теплого воздуха. В свою очередь, этот подъем вызывает утолщение поверхностных волокон перистых облаков, за которыми следуют все более и более глубокие слои облака. Между двумя половинами последовательности небо может очиститься, пока участок теплого воздуха не начнет подниматься вверх. Однако, когда вновь приходит холодный воздух, незамедлительно начинается вторая часть последовательности. Теплый воздух резко поднимается вверх, тогда как холодный буквально ввинчивается вниз. Вдоль холодного фронта могут образовываться неустойчивые кучево-дождевые облака, вздымающиеся подобием огромных башен. Резкий подъем воздуха приводит также к усилению ветра.

Так происходит облакообразование при прохождении области пониженного давления. Если вы думаете, что этот рисунок слишком сложен, вынужден вас огорчить: это крайне упрощенная схема смены погоды.

Модель взаимодействия воздушных масс, предложенная Бергенской школой, стала поводом для реабилитации всех тех, кому облака казались достоверными индикаторами смены погоды. Люк Говард уподобил облака выражению лица человека. «Обычно они столь же наглядно отражают действие всех этих механизмов [погоды], - писал он, — как выражение лица отражает состояние души или тела человека». Ненавязчиво распространяющиеся по небу пучки перистых облаков могут стать первым намеком на то, что настроение атмосферы меняется. Может, для того, чтобы объяснить это явление, и потребовалась целая Бергенская школа, однако знатоки облаков с давних пор твердят: «Если в небе увидишь малярную кисть — скоро ветер задует так, что держись».

***

Прорыв в понимании погоды, произошедший за последние пятьдесят лет благодаря анализу перемещения воздушных масс, наряду с возможностью получения изображений с искусственных спутников Земли и с увеличением быстродействия вычислительных машин, позволил изрядно усовершенствовать процесс составления прогнозов погоды. Как следствие, мы привыкли все больше и больше полагаться на прогнозы погоды, предлагаемые средствами массовой информации.

С одной стороны, эти прогнозы в значительной степени облегчают нам жизнь, когда мы принимаем решение, планировать ли на выходные пикник, но с другой стороны, мы совсем разучились замечать перемены в настроении атмосферы. Мы еще смотрим порой на облака, отражающие эти перемены, но все меньше понимаем, что означает увиденное. Мы как будто бы становимся метеорологическими аутистами.

В 1156 г. китаец Е Мэн-ди писал: «Когда у меня было много свободного времени, я обычно рано вставал и, покуда мысли мои были ничем не заняты, концентрировал их на красоте полей, деревьев, рек, гор и облаков — и вдруг заметил, что могу верно предсказать погоду в семи или восьми случаях из десяти. Тогда я понял, что покой позволяет узреть Вселенную, почувствовать ее внутренний настрой и постичь истину».

Когда я впервые проследил классическую последовательность смены облаков, начиная с распространения по небу перистых облаков, я буквально влюбился в происходящее. Поезд нес меня из Лондона на юго-запад. Это означало, что погода будет меняться прямо по ходу движения, и я смогу наблюдать за облакообразованием в более интенсивном режиме.

Те, кто питает ненависть к облакам и осадкам, наверняка считают, что словечко «пониженное», подходящее как к атмосферному давлению, так и к настроению, не случайно употребляется для описания всего того, что происходит, когда приближается поднимающийся вверх теплый воздух. Однако я с ними не согласен. Стоял апрельский день, а в Англии в это время года облака достигают пика своей активности. По пути к железнодорожному вокзалу в Лондоне я заметил, как по синему небу распространяются полоски перистых облаков. Кое-где виднелись низкие кучевые облака, и их движение указывало на направление низкого ветра, которое иногда не так-то легко установить по прихотливым вихревым облачкам, образующимся прямо среди небоскребов.

Остановившись и повернувшись к ветру спиной, я определил, что высокие перистые облака распространяются вправо от меня, свидетельствуя о том, что приближается зона пониженного давления. Разве мое настроение могло понизиться из-за мысли, что это чудесное зрелище не продлится слишком долго? Напротив, я испытывал любопытство: а действительно ли облака поведут себя так, как пишут в книгах? Мне не терпелось увидеть их безмолвное представление, разыгрываемое как будто специально для меня.

Продвигаясь к западу, я наблюдал, как теплый фронт на переднем крае зоны пониженного давления безмолвно дирижирует облаками. Впереди, предвосхищая ход событий, распространялось перистое облако, образуя белесую пелену, которая утолщалась и снижалась, превращаясь в высоко-слоистое облако. А затем, как если бы по сигналу, на вагонном стекле появились первые капли дождя: сперва совсем маленькие, они постепенно превратились в бегущие по стеклу потоки воды.

Когда поезд пересекал границу между холодным и теплым воздухом на уровне земли, высоко-слоистое облако стало еще толще и спустилось еще ниже. Низко в небе повисло слоисто-дождевое облако, и непрерывно идущий из него дождь усилился. Если бы я наблюдал за происходящим из Лондона, эта часть общей последовательности прохождения через зону пониженного давления заняла бы не меньше суток. В поезде же я промчался сквозь теплый воздух за считанные часы.

Когда я добрался до пункта назначения, истончающееся слоисто-дождевое облако начало разбиваться на слоисто-кучевые. В центральной части завихрения, где конкурирующие воздушные массы перестали подниматься вверх, небо расчистилось. Однако я знал, что на этом дело не закончится, и действительно, после обеда начали образовываться кучевые облака, причем некоторые из них стали размягчаться сверху. Вскоре верхушки облаков приобрели характерную матовость, наглядно демонстрируя, что облака превратились в грозовые.

Ближе к вечеру теплых лучей низкого солнца было уже не разглядеть. Небо, словно лицо пьяницы после драки, набухло темными, готовыми излиться на землю облачными глыбами. Внезапно хлынул ливень. Вновь похолодало, и я понял, что сейчас через нас проходит арьергард зоны пониженного давления: массив холодного воздуха, двигаясь в сторону Лондона, круто подныривал под более влажный массив теплого воздуха. Однако даже это не понизило моего настроения. Я стоял под ливнем и чувствовал, как мне на лоб каскадом обрушиваются капли: обильные потоки воды очищали воздух. Травинки вокруг меня трепетали и подрагивали под проливным дождем.

Полюбить облака можно, только наблюдая за их сменой. Ни один знаток, едва взглянув на небо, не скажет, будет ли дождь. Точно так же по одному мгновенному фотоснимку невозможно догадаться, что чувствовал изображенный на нем человек. Если он получился с полузакрытыми глазами, означает ли это, что ему хотелось спать? А если его лицо именно в эту долю секунды искривилось в гримасе, означает ли это, что он чувствовал боль? Да нет, это скорее означает, что снимок не удался.

Чтобы понять, что чувствует человек, нам нужно понаблюдать, как меняется выражение его лица в течение некоторого времени. Точно так же прекрасное перистое облако, разметавшееся по небу, ничего не говорит о том, какая нас ждет погода. Чтобы ответить на этот вопрос, придется запастись терпением и понаблюдать, как облака превращаются друг в друга.

***

Утверждение о том, что по облакам можно предсказывать погоду, стало уже общим местом. Чего не скажешь о предсказании землетрясений. Тем не менее один китайский химик, вышедший на пенсию и живущий теперь в Нью-Йорке, занимается именно предсказаниями подобного рода. Чжунхао Шу утверждает, что появление определенных типов облаков — важное, но недооцененное средство выявления приближающихся землетрясений в краткосрочной перспективе.

Многие сейсмологи считают его догадки вздором, однако Шу настолько убежден в существовании связи между «неметеорологическими» системами облаков и крупнейшими землетрясениями, что после выхода на пенсию посвятил всю свою жизнь пристальному изучению спутниковых изображений облачного покрова с целью предсказания стихийных бедствий. Он утверждает, что появление «сейсмических облаков» позволяет предсказать место и силу подземных толчков и выдать предупреждение в среднем за тридцать дней до землетрясения.

Шу выявил пять отличающихся друг от друга типов сейсмических облаков. Самые яркие и необычные с виду — «линейные» и «перьевидные»: они представляют собой отдельные широкие или узкие полоски высоких облаков, похожие на короткие прямые перистые облака. Появляются они в высшей степени внезапно, за несколько секунд, словно хвост от ракеты. «Глазовидные» сейсмические облака принимают форму штриха внутри разрыва в наличествующем слое облаков верхнего яруса. Хвост облака, считает Шу, указывает на эпицентр предстоящего землетрясения, а его длина, как показывает сопоставление предшествующих видеоизображений и последовавших за ними толчков, дает сведения о вероятной силе землетрясения. Согласно протоколам Шу, интервал между появлением одного из типов облаков и землетрясением может составлять до 103 дней, в среднем же — 30 дней.

Шу не утверждает, будто бы открыл механизмы влияния землетрясений на облакообразование, однако предлагает объяснение сродни истолкованию того, почему вулкан перед извержением начинает куриться. «Пары подземных вод, образующиеся при очень высокой температуре и под очень высоким давлением, прорываются к поверхности земли через одну или несколько трещин, — предполагает он. — Затем они поднимаются вверх, и в результате их столкновения с холодным воздухом в атмосфере образуется облако». Шу считает, что вследствие сейсмического давления в подземных скальных породах могут образовываться небольшие расселины, предшествующие основному разлому. В эти трещины просачиваются подземные воды, нагреваемые огромной силой трения. Под действием сильнейшего давления вода, распространяясь, в какой-то момент прорывается на поверхность в виде струйки пара, и в небе над трещиной образуется облако. Оно может быть использовано в качестве метки: место его появления и ориентация указывают на общее местоположение будущего разлома, а размер свидетельствует о сейсмической силе и, следовательно, о масштабах землетрясения.

Шу, не имея специального геологического образования, первым признает, что механизм образования сейсмических облаков требует дальнейшего изучения. Однако ему самому более важной проблемой представляется точность предсказаний.

По утверждению Шу, с тех пор, как он начал вести журнал, где записывал собственные предсказания, около 70 % этих предсказаний сбылись — это при том, что в его распоряжении были только общедоступные спутниковые изображения. Будь у него доступ к результатам непрерывных съемок с более высоким разрешением, процент попаданий, по его мнению, был бы выше.

Сейсмологи, ранее называвшие Шу шарлатаном, стали следить за его прогнозами после 25 декабря 2003 г. В этот день он опубликовал на своем Интернет-сайте прогноз, в котором предсказывал землетрясение. Просматривая за несколько дней до публикации прогноза снимки, сделанные с метеорологического спутника «Метеосат-5», расположенного над Индийским океаном, Шу заметил классическое сейсмическое облако, располагавшееся вдоль хорошо известной геологам линии разлома в юго-восточной части Ирана. Обнаружив на снимках огромный след облака, которое, судя по всему, появилось где-то на середине линии разлома, Шу предсказал в этой области землетрясение силой не менее 5,5 балла по шкале Рихтера. Согласно прогнозу, землетрясение должно было произойти в течение последующих 60 дней.

26 декабря в 5 часов 26 минут утра по линии разлома произошло землетрясение силой в 6,6 балла. Эпицентром его стал старинный иранский город Бам: его местоположение почти в точности соответствовало кончику облака, обнаруженного Шу. Землетрясение вызвало серьезные разрушения, более 26 тысяч человек погибли, десятки тысяч были ранены. Стихия сравняла с землей 70% зданий 1500-летнего торгового города на Шелковом пути.

После столь точного предсказания землетрясения в Баме Шу был приглашен в мае 2004 г. в Тегеран — выступить на семинаре ООН и Иранского космического агентства, где обсуждался вопрос об использовании космических технологий в целях экологической безопасности и ликвидации последствий стихийных бедствий. По наблюдениям Ансари Амоли, эксперта космического агентства в области дистанционного зондирования и обеспечения готовности к стихийным бедствиям, доклад Шу был с интересом воспринят присутствовавшими на семинаре геологами, сейсмологами и метеорологами. «Его сейсмические облака представляются многообещающим способом усовершенствования краткосрочного предсказания землетрясений, особенно если использовать их в сочетании с традиционными методами, — отметил Амоли. — Однако для начала необходимо лучше разобраться в стоящих за ними механизмах. Я считаю, что специалистам по землетрясениям стоит всерьез заняться исследованиями в этой области».

Будущее покажет, будут ли методы предсказания землетрясений, предложенные Шу, приняты научным сообществом. Некоторым исследователям они кажутся притянутыми за уши.

СЛЕВА: «Глазовидное» сейсмическое облако по классификации Чжунхао Шу. СПРАВА: 25 декабря 2003 г. Шу, опираясь на изображение этого облака, предсказал землетрясение силой в 5,5 или более баллов. Место, откуда появилось облако (отмечено звездочкой), стало эпицентром землетрясения силой в 6,6 балла, разрушившего на следующий день иранский город Бам.

«Только мистеру Шу могло прийти в голову, что между облаками и землетрясениями, происходящими на глубине 10 км под поверхностью земли, есть хоть какая-то связь», — прокомментировала открытие сейсмолога-самоучки доктор Люси Джонс, главный научный сотрудник отделения Геологического комитета США в Пасадене. Однако вполне возможно, что его идеи не столь смехотворны, как ей кажется. Во всяком случае, у них весьма солидная генеалогия.

Римский историк Плиний Старший, ссылаясь на наблюдения Аристотеля, в 77 г. н. э. упоминал облака, появляющиеся перед землетрясением:

Известно, что люди на корабле чувствуют землетрясение так, как если бы в борт внезапно ударила волна, поднятая, однако, отнюдь не порывом ветра… Небеса тоже подают знак: если землетрясение приближается в дневное время или вскоре после заката, в ясном небе, подобно топкому длинному штриху, растягивается облако… [100]

Они описаны и в 32 главе «Брихат Самхиты», санскритского трактата VI в. н. э., принадлежащего перу философа, математика и астронома Варахамихиры. В этой работе, где, по мнению ученых, были заложены основы древнеиндийской астрономии и астрологии, утверждается, что существует такой тип землетрясений, за неделю до которого появляются необычные облака:

А за неделю до него появляются предвестники: огромные цветные облака, похожие па цветы голубой лилии, пчел и глазные капли, отменно грохочущие и освещаемые вспышками молний, исторгают тонкие струи воды, напоминающие заостренные облака. Землетрясение этого цикла убьет тех, кто привязан к рекам и морям, кроме того, за ним последуют проливные дожди… [101]

Первое же письменное предсказание землетрясения, основанное на появлении облаков, появилось в китайской хронике «Лундэ сяньчжи» 1623 г.:

Стоял теплый солнечный день, небо было синим, и чистым, Вдруг появились черные полосы облаков, охватившие небо подобно длинной змее. Облака долго не уходили; значит, будет землетрясение. [103]

Шу утверждает, что нашел запись о землетрясении, произошедшем 25 октября 1622 г. в Гуюане в китайской провинции Нинся. Это единственное землетрясение такой силы в Западном Китае за 148-летний периоде 1561 по 1709 г.

Чем бы обычно ни казались перистые облака — ангельскими волосами или бородой мудреца, — это облако больше всего похоже не расческу.

Независимо от того, доведется ли вам увидеть облака, предвещающие землетрясение, у вас всегда есть возможность понаблюдать за теми, что предсказывают смену погоды. Прежде всего следует обращать внимание на поведение облаков верхнего яруса — таких, как перистые. Растягиваясь и утолщаясь в синеве небес, они похожи не столько на пряди ангельских волос, сколько на клочковатую бороду мудреца. Именно этот добродушный старик поведает вам о грядущей погоде. Но он говорит шепотом. И только тот, кто будет внимателен, услышит.

 

Облака среднего яруса

глава 9

ПЕРИСТО-КУЧЕВЫЕ ОБЛАКА (CIRROCUMULUS)

 

Слои хрупких облачков, напоминающих рыбью чешую, или макрелевое небо

Поначалу может показаться неправдоподобным, что перисто-кучевые облака, равно как и их более низкоярусные родственники — слоисто-кучевые и высоко-кучевые облака, — состоят из отдельных облачков. На такой высоте (в средних широтах — обычно от 16 500 до 45 000 футов) составные части перисто-кучевого облака могут показаться крошечными крупинками соли. Однако, если приглядеться, можно увидеть, что эти крупинки никак не связаны друг с другом. Лоскут перисто-кучевого облака (обычно они не затягивают небо целиком, а появляются отдельными лоскутами) часто производит впечатление всего лишь ряби на высоком и спокойном облачном слое.

Однако разве истинный любитель облаков удовлетворится одним только первым впечатлением? Вглядевшись внимательнее, он обнаружит, что эта рябь образована отдельными крошечными облачками. С виду они кажутся меньше, чем подушечка пальца на расстоянии вытянутой руки на высоте 30° над горизонтом: пусть каждое облачко на самом деле размером с плоское кучевое облако (Cumulus humilis), но расположены они несравнимо выше.

Установление кажущегося размера составных частей — один из способов отличить перисто-кучевое облако от более низкоярусного высоко-кучевого (составляющие его облачка могут быть до трех пальцев в ширину). Можно также обратить внимание на затенение — вернее, на его отсутствие: верхнеярусные перисто-кучевые облака кажутся белее, нежели среднеярусные высоко-кучевые, а отдельные облачка, из которых состоит перисто-кучевое облако, — еще ярче, тогда как теневая сторона отдельных облачков более низкого высоко-кучевого облака выглядит темнее.

Перисто-кучевое облако — самое неуловимое среди десяти родов облаков. И в самом деле, стоит ему появиться, составляющие его зерна в скором времени растворяются, будучи переходной фазой между тонкими волокнами перистого облака и ровным белесым слоем облаков, именуемых перисто-слоистыми. Один из способов, которым метеорологи пользуются для различения облаков, состоит в том, чтобы регистрировать сопутствующие облака. Так, наличие легко узнаваемых полосок перистого облака позволяет узнать чудесное облако в яблоках — перисто-кучевое.

Из того, что облако состоит из отдельных маленьких облачков, можно сделать вывод, что воздух на уровне облака неспокоен и неустойчив. Если в небе видны всего один-два лоскута перисто-слоистых облаков, они не могут значимо повлиять на грядущую погоду. Однако порой их чешуйки покрывают изрядную часть неба — такие облака относятся к виду слоистообразных (stratiformis), разновидности волнистых (undulatus). Однако попробуйте запомнить это неуклюжее Cirrocumulus stratiformis undulatus! Куда проще другое название этих облаков — «макрелевое небо». Скорее всего, эго название придумали моряки, поскольку считали такие облака предупреждением о надвигающемся шторме. Шторм наиболее вероятен, если они слоистообразные волнистые соседствуют с крючковатым когтевидным перистым облаком (Cirrus uncinus), именуемым также «кобылий хвост».

***

Иногда «макрелевым небом» называют высоко-кучевые облака. Однако они не настолько похожи на макрель, как перисто-кучевые. Именно бороздки перисто-кучевых облаков больше всего напоминают полоски, отличающие эту рыбу, причем отдельные облачка выступают в качестве чешуек.

Но если обширные участки неба покрыты перисто-кучевыми облаками, почему это говорит об ухудшении погоды? Во-первых, чем больше в небе облаков верхнего яруса, тем больше влаги в верхних слоях тропосферы. В умеренных поясах это свидетельствует о надвигающемся снижении атмосферного давления, влекущем за собой дождь. Во-вторых, неустойчивый волнообразный характер облаков свидетельствует о том, что на том уровне, где они располагаются, дуют сильные ветры, а значит, погода будет резко меняться.

Волны макрелевого неба сродни волнам на поверхности моря. Океанские волны образуются в результате того, что ветер дует над поверхностью воды, подхватывая и усиливая любую неровность на этой поверхности. Ветер вздымает колеблющуюся воду вверх, сила тяжести заставляет ее падать обратно вниз, и в результате столкновения этих сил получаются волны.

Конечно же, в тех высях, где образуются перисто-кучевые облака, массы жидкости и воздуха не столь явно отделены друг от друга. Однако, если облака образуются в области «ветрового сдвига», механизм их формирования примерно таков же. О ветровом сдвиге говорят, когда воздух над облачным слоем движется в ином направлении и/или с иной скоростью по сравнению с воздухом под ним. Часть облака, попадающая в «ножницы» между двумя воздушными потоками, начинает волнообразно колебаться и — в точности как на поверхности моря — чем выше ветер, тем более неустойчивы волны.

***

Атмосфера — гоже океан, только не водный, а воздушный. Этот воздушный океан тесно связан с настоящим, и связь между ними крайне важна с точки зрения облакообразования.

Интересно, задумывался ли читатель о том, что атмосфера начинается прямо у наших ног? Выходит, что мы подобны рачкам, копошащимся на дне этого воздушного моря. Поднимая глаза к облакам, мы видим птиц, скользящих в воздушных течениях, и других рачков, перемещающихся в подводных лодках, которые мы именуем самолетами. Что до облаков с их испаряющимися щупальцами осадков, которые именуются «полосами падения» (virga) и свисают вниз подобно усикам, то это, вне всякого сомнения, медузы.

Чешуйки перисто-кучевого слоистообразного волнистого облака, или «макрелевое небо».

Если вы еще этого не знаете, 90% влаги в атмосфере — океанские испарения. Остальные 10% берутся из рек, озер и прочих водоемов, а также из листьев растений, которые охлаждаются посредством так называемой «эвапотранспирации» — ботанического аналога потения. Конечно, не обходится и без человека: люди потеют и чихают, сушат выстиранную одежду, пьют джин с тоником после игры в крокет, а их любимые собачки бегают с высунутыми языками.

Но дело не только в том, что океан покрывает изрядную часть поверхности планеты. Вода крайне эффективно удерживает тепло и переносит его на большие расстояния по всему миру в соответствии с общим рисунком океанских течений. Поэтому океан не только питает атмосферу влагой, но и нагревает либо охлаждает воздух над течениями: оба эти фактора играют важную роль в облакообразовании.

Когда над морем перемещаются атмосферные возмущения, подхватывающие тепло и влагу горячих океанских течений, образуются тропические циклоны и ураганы. Чтобы они возникли, должны быть соблюдены особые атмосферные условия, однако коль скоро эти условия налицо, запас тепла и влаги, предоставляемый морем, придает урагану необычайную мощь.

Закрученный в огромную вращающуюся систему, он становится неодолимой силой. Только лишь проходя над землей — например, над попадающимися ему по пути домами несчастных жителей Луизианы, Карибского бассейна или Индии — и причиняя всяческие разрушения, он постепенно начинает рассеиваться, а запас энергии, почерпнутый с теплой поверхности моря, истощается.

С холодными океанскими течениями связаны не столь беспокойные облака. Струясь от континентальной береговой линии, эти течения порождают низкие слоистые облака и туман, распространяющиеся на большие площади. Яркий пример — знаменитые летние туманы Сан-Франциско.

Это перисто-кучевое облако относится к виду хлопьевидных (floccus), а местами на нем можно различить валы, характерные для разновидности волнистых (undulatus).

Воздушные потоки, дующие в направлении земли, нагреваются и напитываются водяными парами над теплыми океанскими течениями в Тихом океане. Проходя над холодными водами у берега, они охлаждаются, и часть водяных паров преобразуется в капли. Поскольку этим каплям не нужно подниматься вверх, чтобы остыть, они образуют так называемый адвективный туман прямо над поверхностью земли. В результате Сан-Франциско — один из самых туманных городов мира, хотя туман обычно не выходит за пределы прибрежной части города.

Однако за этот титул готовы поспорить и некоторые районы северо-восточного побережья Японии. Для них тоже характерен подобный контраст температур на поверхности моря. Потоки теплого влажного воздуха, нагревшегося над теплым течением Куросио из Тихого океана, устремляются внутрь страны, но тут же остывают, достигнув холодного Курильского течения у побережья. Резкое падение температуры вновь приводит к тому, что над большими участками поверхности образуется туман или дымка, которые утягиваются внутрь страны.

Эти туманы легли в основу некоторых стилей традиционной японской живописи. Для придания пейзажам глубины и перспективы традиционно использовался художественный прием касуми, что по-японски означает «дымка». Обычно эта дымка изображалась в виде горизонтальных полос, в ранней живописи периода Хэйан (около 1000-х гг. н. э.) — неярких и прозрачных, с голубоватым оттенком. К XIII веку полосы тумана стали более «материальными» (в частности, их контур прорисовывался чернилами), а называть их стали суяригасуми.

Прекрасные туманы касуми не только придавали пейзажам впечатление глубины, но и перемежали повествование, содержащееся в картинах. Они означали, что между отдельными эпизодами изображения прошло некоторое время. Никогда еще «туман времени» не находил более буквального воплощения в живописи.

Слоистообразные волнистые облака (Stratioformis undulatus), более известные как «макрелевое небо», — отнюдь не единственные среди перисто-кучевых облаков. Помимо этого вида облаков, охватывающего большие участки неба, выделяют еще три вида со своими внешними признаками.

Если составные элементы перисто-кучевого облака обладают плоским основанием и зубчатым верхом, это вид башенковидных (castellanus). Однако отдельные облачка находятся слишком высоко, и разглядеть зубцы труднее, чем при наблюдении башенковидных облаков, принадлежащих к более низким ярусам — таких, как высоко-кучевые и слоисто-кучевые. То же самое касается и хлопьевидных облаков (floccus), отдельные облачка в составе которых отличаются неровным основанием и неровным же верхом. Это симптомы бурного роста облачков, наблюдающегося, когда воздух на их высоте носит «неустойчивый» характер.

Сказка Ханса Кристиана Андерсена «Принцесса на горошине» разъясняет, почему «устойчивая атмосфера» способствует образованию чечевицеобразных облаков.

Чечевицеобразные облака (lenticularis), по внешним признакам ярко отличающиеся от остальных, формируются, напротив, тогда, когда воздух «устойчив». В этом случае довольно большие части облака принимают чечевицеобразную форму. Это верхнеярусный вариант похожих на НЛО чечевицеобразных облаков, формирующихся в более низких ярусах. Здесь правило о том, что отдельные перисто-кучевые облачка должны казаться не больше пальца в ширину, нарушается: составные элементы чечевицеобразного облака выглядят значительно более крупными. Задержимся на этом виде облаков еще на некоторое время: они помогут нам ввести важное понятие «устойчивости атмосферы».

Чечевицеобразное облако, как и сходные с ним виды облаков, относящиеся к более низким ярусам, формируется, когда воздух перебирается через горные хребты и приходит в волнообразное движение с подветренной стороны вершин. На гребнях воздушных волн образуются чечевицеобразные или миндалевидные облака. Может показаться странным, что перетекание потоков воздуха через наземные препятствия (даже если это столь высокие препятствия, как горы) ведет к образованию волн, которые, в свою очередь, приводят к тому, что на высоте 26 000 футов (т. е. 5 миль) и более формируются облака. На самом деле, это не то чтобы частый случай, и все зависит от того, насколько устойчив воздух между поверхностью земли и облаком.

«Устойчивость» или «неустойчивость» воздуха определяется тем, как его температура меняется в зависимости от высоты. Различение «устойчивого» и «неустойчивого» воздуха — вопрос весьма запутанный (часть атмосферы считается устойчивой или неустойчивой относительно «пузырька» воздуха при определенной температуре и влажности). Если упростить проблему до предела, воздух скорее будет признан неустойчивым, если с увеличением высоты он резко становится холоднее, и устойчивым, если охлаждение носит постепенный характер.

Этот профиль температур играет важную роль в облакообразовании. Например, в случае чечевицеобразного перисто-кучевого облака (Cirrocumulus lenticularis) устойчивость воздуха над горным хребтом определяет, насколько воздух будет «упругим», что, в свою очередь, критично в плане того, достигнут ли воздушные волны, возникшие с подветренной стороны хребта, больших высот.

Поток воздуха, вынужденный подниматься вверх, чтобы перевалить через гору, расширяется и охлаждается — именно это всегда происходит с поднимающимся вверх воздухом. Но если атмосфера непосредственно над воздушным потоком заметно холоднее, поднимающийся воздух, несмотря на остывание, продолжает оставаться теплее атмосферы. Поэтому он будет всплывать вверх подобно поплавку, между тем как окружающий воздух будет опускаться вниз. Атмосфера наверху неустойчива относительно воздушного потока, поэтому она вберет гребень волны, при этом волна не будет подталкивать находящийся над ней воздух вверх.

Если же, напротив, температура атмосферы над воздушным потоком снижается с возрастанием высоты постепенно, сам поток, поднимаясь вверх и охлаждаясь при перетекании через горный хребет, в конечном итоге может достичь той же температуры, что и атмосфера. Атмосфера наверху устойчива относительно воздушного потока, и поэтому он не поднимается сквозь нее, а подталкивает воздух вверх.

Все это напоминает мне сказку Ханса Кристиана Андерсена «Принцесса на горошине». Там рассказывается о том, как во время страшной грозы у ворот замка появилась промокшая насквозь принцесса. Старые король и королева, живущие в замке, мечтали женить своего сына. Гостья показалась им подходящей в невестки, однако же они хотели удостовериться, что это настоящая принцесса. Они предложили ей ночлег, и старая королева, подчинившись логике, присущей только будущим свекровям, решила тайком подвергнуть принцессу испытанию: готовя для той постель, она спрятала под двадцать тюфяков и двадцать пуховых перин горошину. Принцесса спала ужасно, и король с королевой убедились, что та и правда знатного происхождения. Принц вскоре женился на ней, они жили долго и счастливо… ну, и так далее.

Неустойчивые слои атмосферы над воздушным потоком, подобно очень мягким тюфякам, вбирают поднимающиеся гребни воздуха, перетекающего через гору. Неважно, насколько эти волны мощны: атмосферный воздух не поднимется вверх слишком сильно. Если же атмосферные слои устойчивы, волна поднимающегося воздуха будет подталкивать их вверх, и атмосфера на много миль выше «почувствует» гребень волны, подобный сказочной горошине, и слегка поднимется вместе с ним. Если воздух на всем протяжении атмосферы над гребнем достаточно влажен, в результате может образоваться чечевицеобразное перисто-кучевое облако.

Такое происхождение со всей очевидностью доказывает, что чечевицеобразное облако — настоящая принцесса среди облаков. А это означает, что Царь облаков, кучево-дождевое облако, даст согласие на ее брак со своим сыном — кучевым облаком. Не знаю, к какому типу облаков относится старая королева, однако не сомневаюсь, что все они, несмотря ни на что, будут жить долго и счастливо.

***

Разные виды перисто-кучевых облаков могут, хотя и не обязательно, относиться к одной из двух разновидностей: дырявые (lacunosus) или волнистые (undulatus). Их внешние признаки сходны с признаками более низкоярусных облаков, относящихся к этим разновидностям.

Облака, напоминающие решетку вокруг отчетливо воспринимаемых дыр, относятся к разновидности дырявых. Поскольку они находятся на большой высоте, эти висящие в небе «соты» мельче, нежели относящиеся к той же разновидности высоко-кучевые и слоисто-кучевые облака.

Если же отдельные облачка собираются в волны, по виду сходные с лентами, то облако относится к разновидности волнистых. Иногда две волны разной формы накладываются друг на друга, и облачка кажутся широкими волнами и мелкой рябью. одновременно. Точно так же на поверхности огромных океанских волн можно увидеть более мелкие. И в том и в другом случае волны могут двигаться в разных направлениях.

Однако чаще волнистые облака представляют собой волны какой-то одной формы: именно гак дело обстоит с макрелевым небом — слоистообразными волнистыми перисто-кучевыми облаками.

Дырявое перисто-кучевое облако (Cirroculumus lacunosus) похоже на частые соты.

В этом разговоре о видах и разновидностях перисто-кучевых облаков мы затронули множество тем, которые не могут не заинтересовать истинного любителя облаков. Наверняка вас уже мучает вот какой вопрос: что же это за вид макрели, на которую похоже макрелевое небо? Может быть, это королевская макрель? Или испанская макрель? Или просто-напросто обыкновенная скумбрия? Я решил, что не следует оставлять столь важный вопрос без ответа, и отправился на поиски.

***

Поднявшись ясным августовским утром в пять часов, я как раз поспел на первый поезд в метро и отправился через весь город на Биллингсгейтский рыбный рынок на Собачьем острове, что в Ист-Энде. Этот рынок предлагает богатейший выбор рыбы во всей Великобритании, и я подумал, что едва ли найду лучшее место для того, чтобы сравнить окраску разных видов макрели с перисто-кучевыми облаками. Понятное дело, я вовсе не предполагал, что на небе этим утром появятся нужные мне облака. Еще меньше я надеялся на то, что какой-нибудь торговец одолжит мне рыбину, чтобы я мог поднять ее к небу и произвести сравнительный анализ.

Выйдя из метро и оказавшись среди административных высоток Канэри-Уорф, я с радостью отметил, что в небе, среди ярких полосок перистых облаков, кое-где просматриваются лоскуты перисто-кучевых. Однако Биллингсгейт — крытый рынок, поэтому даже если эти облака и превратились бы в скором времени в слоистообразные волнистые, мне все равно пришлось бы рассчитывать только на свою память. Представив себе облако, я нырнул в двери рынка и стал пробираться сквозь сутолоку торговцев, грузчиков и владельцев ресторанчиков. Передо мной стояла особая задача: найти макрель.

Проще всего оказалось отыскать обыкновенную скумбрию. Среди макрелевых эта рыба чаще прочих появляется на берегах Британии. Я пробрался поближе к связке рыбы, покоившейся на льду в полистироловом упаковочном ящике, и принялся пристально разглядывать переливающиеся серебряные и темно-серые полоски, которыми пестрела спина рыбы.

— Вам помочь, дружище? — спросил меня продавец в белом комбинезоне, выпачканном рыбьими внутренностями.

— Спасибо, я пока просто посмотрю, — ответил я, еле удержавшись от искушения добавить: «Однако же я разочарован, ведь ваша скумбрия ничуть не похожа на слоистообразное волнистое перисто-кучевое облако».

Дело в том, что полоски скумбрии оказались прочерчены слишком ярко. У перисто-кучевых облаков, равно как и у любых других облаков верхнего яруса, состоящих (если не полностью, то хотя бы частично) из кристаллов льда, куда менее четкие контуры, чем у более низкоярусных облаков. У этой же рыбы из макрелевых светлые и темные полоски слишком резко отличались друг от друга.

Но этим проблемы со скумбрией не исчерпывались. Хотя серебряные чешуйки на светлых полосках рыбины и можно было принять за облачка, перемежающие их полоски были слишком темными и уж никак не походили на небо. Они казались почти черными.

Я попытался представить себе слоистообразное волнистое перисто-кучевое облако, освещенное лунным светом — яркие полоски облачков на фоне черного ночного неба, — однако у меня ничего не получилось. Волны перисто-кучевых облачков на фоне голубого неба выглядят куда более бледно и не столь контрастно. Стало ясно, что одной только скумбрией мои макрелевые поиски не исчерпаются.

***

— Какая такая испанская макрель, дружище? — ответил лоточник, когда я спросил его о следующем кандидате в моем списке макрелевых подозреваемых. — Ее сюда больше не завозят, — добавил он с сожалением. — Сто лет не видел.

Вот те на. И они еще говорят, что на этом рынке богатейший выбор рыбы в Великобритании! А испанской макрели у них нет. Я было подумал, что отправился сюда ни свет ни заря впустую. Однако продавец тут же дал мне дельный совет: если я отыщу кого-нибудь, кто продает молодую королевскую макрель, задача моя будет решена. «По молодости лет, — украдкой шепнул мне он, поглядывая по сторонам, — королевская на вид мало отличается от взрослой испанской».

Окраска обыкновенной скумбрии. Увы, у этой рыбы слишком четкие полоски, а значит, «макрелевое небо» было названо не в ее честь.

Да нет, конечно, он не шепнул мне об этом украдкой, а просто сказал…

Что до королевской макрели, то мне в любом случае предстояло ее отыскать. Что ж, стоит теперь найти молодую королевскую макрель наряду со взрослой — и она сможет выступить в процедуре опознания в качестве дублера отсутствующей испанской макрели.

И я отправился дальше, минуя хеков, окуней, лещей и палтусов. Шел мимо морских собак, морских ангелов, угрей и омаров. Обитатели глубин буквально приковывали мой взор. Красные рифовые окуни, кефаль, мерланги… и наконец на прилавке у самой стены, рядом с крабовыми палочками, я нашел то, что искал — молодую королевскую макрель.

Молодая королевская макрель была в два раза больше взрослой скумбрии и сильно отличалась от нее по окраске. Брюхо у нее было ровного серебристого цвета, переходящего на боках в бледно-голубой. А на этом голубом фоне просматривались ряды круглых желтых пятен.

Постойте-ка, но ведь это еще меньше похоже на облака! Окраска этой рыбы не имела ничего общего с «макрелевым небом»: пятна отстояли слишком далеко друг от друга, чтобы походить на перисто-кучевое облако, а волнистых полосок, имеющих первостепенное значение, и вовсе не было. Если для испанской макрели характерна именно такая окраска, то эта макрель отделалась от участия в процедуре опознания, даже не встав в ряд вместе с остальными.

И вот наконец на одном из соседних прилавков я увидел несколько впечатляющих образчиков взрослой королевской макрели — и понял, что я недалек от истины. Эта рыба была намного крупнее, около трех футов в длину, и никаких тебе желтых пятен. Ее переливающиеся серебристо-голубые бока были украшены бледными белыми и серебряными волнистыми полосками. Эврика!

На спине каждой рыбины из этого внушительного улова красовался волнистый узор, характерный для макрелевого неба, — прекрасные изогнутые ряды серебряных чешуек, перемежающиеся бледной голубизной неба. Восемь фунтов за килограмм — и вот она, та самая рыба, в честь которой названо макрелевое небо.

Что за радость — наконец скинуть с плеч эту заботу! Я направился к выходу с рынка, чувствуя себя едва ли не экспертом мирового уровня в области сравнения рыб и облаков. Конечно, думалось мне, испанская макрель не похожа на настоящее макрелевое небо, однако ее желтые пятна очень даже напоминают разреженное высоко-кучевое облако в янтарных лучах восходящего солнца…

Но тут вереница моих мыслей прервалась, а взгляд остановился на большом толстом карпе, лежащем на прилавке рядом с копченым лососем с Аляски. Он тоже уставился на меня своим немигающим взглядом снулой рыбы.

Не может быть! В его чешуйках, слишком широких для рыбы такого размера, а по цвету варьирующих от грязножелтого на брюхе до насыщенного бронзового на спине, было что-то очень облачное. В центре каждая чешуйка была янтарной, а к краям темнела и становилась скорее коричневой. Мне подумалось, что я где-то видел такое небо… Ну-ка, ну-ка… послушай, ты же эксперт мирового уровня… что за небо на этом карпе?

Ну, конечно же! Высоко-кучевое слоистообразное облако с просветами! Как я мог забыть? Мы с этим облаком старые приятели, я просто не узнал его в новой обстановке.

НАВЕРХУ: Королевская макрель.

СПРАВА: Слоистообразное волнистое перистослоистое облако (Cirrocumulus stratiformis undularis), или «макрелевое небо».

НАВЕРХУ: Обыкновенный карп.

СПРАВА: Высоко-кучевое слоистообразное облако с просветами (Altocumulus stratiformis perlucidus), которое скоро станут называть «карповым небом».

Облачка, из которых состоит высоко-кучевое облако — более низкоярусное, чем перисто-кучевое, — кажутся больше, что соответствует более крупной чешуе карпа. Более того, в низком солнечном свете с теневой стороны они темнее — так же как отдельные чешуйки темнее по краям. Такие чешуйки никогда не могли бы принадлежать перисто-кучевому облаку, на котором, как мы знаем, не бывает затенения. Это было высоко-кучевое облако разновидности Altocumulus stratiformis perlucidus (то есть облачный слой, закрывающий обширный участок неба, с небольшими зазорами между отдельными облачками). Пройдет немного времени, подумалось мне, и небо, украшенное этими облаками, будут называть «карповым небом».

Обыкновенный карп, будучи пресноводной рыбой, обитающей в темных глубинах мутных озер, просто обязан разительно отличаться от такой мощной глубоководной промысловой рыбы, как королевская макрель. Будто бы зная свое место, «карповое небо» предсказывает не более чем приближение небольшого дождика. Убеленные сединами старые моряки при его появлении отнюдь не считают необходимым убрать гроты и задраить люки в преддверии неистового атлантического шторма.

Нет, «карповое небо» скорее напоминает дремлющему рыболову, что через пару часов ему стоит достать свой дождевик, поскольку не исключено, что перед чаем его ждет мелкий дождик.

 

глава 10

ПЕРИСТО-СЛОИСТЫЕ ОБЛАКА (CIRROSTRATUS)

Белесая пелена высоко в небе, которую многие даже не замечают

1700 лет назад перисто-слоистые облака изменили ход истории человечества. С них началась цепочка событий, приведшая к тому, что христианство стало господствующей религией Римской империи.

Во всяком случае, мы, истинные любители облаков, думаем именно так.

28 октября 312 г. и. э. император Флавий Валерий Константин, именуемый также Константином Великим, нанес поражение своему противнику и шурину императору Августу Максентию в битве у Мильвийского моста, что располагался к северу от Рима. Несмотря на то что у Максентия было 75 тысяч воинов, тогда как у Константина — всего 50 тысяч, последний одержал победу и впоследствии стал самым значительным императором поздней античности. Он не только распространил влияние Римской империи на Средний Восток, основав «Новый Рим» в Византии (позже этот город был назван Константинополем, а сейчас называется Стамбулом), но также узаконил и стал поддерживать христианство, которое прежде на территории Империи было вне закона.

Победа Константина у Мильвийского моста стала, вне всякого сомнения, решающим моментом в мировой истории. Если верить историкам того времени, победа эта была следствием небесного знамения, явленного Константину накануне битвы.

Около четверти века спустя епископ Евсевий Кесарийский изложил легенду об этом видении в труде «Жизнь Константина» (ок. 337–339 гг. н. э.). Он утверждает, что Константин и его армия, двигаясь в сторону Рима за день до битвы, увидели в небе светящийся крест, а над ним — надпись: «Нос signo victor eris», то есть «Сим побеждай».

Той ночью, по словам Евсевия, Константину во сне явился Христос «и повелел, сделав знамя, подобное этому виденному на небе, употреблять его для защиты от нападения врагов». Константин немедленно приказал изготовить знамена с изображением креста. Под этим символом, который стал называться лабарум, его армия двинулась навстречу победам.

Впоследствии тот же символ появился на многочисленных римских монетах, выпущенных в честь этой решающей битвы, а по мере становления христианства стал рассматриваться как символ этой веры. Обычно его изображают в виде диагонального креста (буквы X) с вертикальной чертой, поднимающейся из точки пересечения перекладин и завершающейся чашечкой наподобие буквы Р.

Описание видения Константина, принадлежащее перу Евсевия, не вполне совпадает с описаниями других историков того времени, однако Евсевий в своей книге утверждает, что Константин в конце жизни рассказывал ему об этом и даже «с клятвой уверял, когда мы… удостоились его знакомства и беседы». Ну разве с этим можно поспорить?

Когда лучи солнца преломляются, проходя через ледяные кристаллы перисто-слоистого облака, в небе появляются световые дуги, линии и пятна. Не исключено, что к этим оптическим эффектам, именуемым в совокупности «гало-феноменами», относился и лабарум, изображенный на римских монетах в ознаменование победы Константина.

Признаюсь, однако, что к моменту написания этой книги я не встречал сообщений о гало в форме надписи «Нос signo victor eris».

***

Перисто-слоистое облако — хрупкий с виду слой кристаллов льда, формирующийся на высоте от 20 000 до 42 000 футов, часто в результате распространения по небу и соединения друг с другом слоистых облаков, одновременно с которыми нередко наблюдаются перисто-слоистые. Небо приобретает характерный бледный, белесый оттенок. Подчас слой облаков настолько тонок, что его почти невозможно заметить: он выглядит как легчайший белесый налет на небесной синеве. В иных случаях молочно-белое облако видно более отчетливо, однако, даже достигнув предельной толщины, оно все равно пропускает солнечные лучи.

Выделяют всего два вида перисто-слоистых облаков: нитевидные (fibratus) и туманообразные (nebulosus). Первый из видов, равно как и соответствующий вид перистых облаков, отличается волокнистой структурой, похожей на шелковые нити. Поэтому его легче распознать, чем однородное, не наделенное никакими специфическими признаками туманообразное перисто-слоистое облако.

Двойное нитевидное перисто-слоистое облако (Cirrostratus fibratus duplicatus): видно, что в облаке более одного слоя (duplicatus), поскольку ветер придает волокнам разное направление.

Разновидностей у перисто-слоистых облаков тоже только две: двойное (duplicatus) и волнистое (undulatus). О первой из разновидностей, как и в случае любого другого из родов облаков, говорят, когда облако состоит из нескольких слоев, располагающихся на разной высоте. В свете дня разглядеть эти слои почти невозможно, поскольку несколько слоев друг над другом выглядят так же, как один более толстый слой. Но, когда солнце восходит или садится, угол освещения позволяет отличить один слой от другого. Во время восхода и заката верхний слой двойного перисто-слоистого облака может быть освещен, тогда как нижний оказывается в тени.

Перисто-слоистые облака с волнистым основанием относятся к разновидности волнистых. Плотность облака такова, что, в отличие от сходной разновидности высокослоистых облаков, даже в низком солнечном свете волны не дают сильного затенения. Тем не менее оттенки отражающегося солнечного света позволяют их различить. Волнистое перисто-слоистое облако легче распознать, если промежутки между гребнями волн почти прозрачны.

Чаще всего перисто-слоистые облака путают с более низкими среднеярусными высоко-слоистыми облаками. Однако перисто-слоистые облака пропускают значительно больше солнечных лучей, и поэтому солнечный свет, пробивающийся через такое облако, почти наверняка будет достаточно силен для того, чтобы наделить предметы тенями, тогда как солнечный свет, пробивающийся через высоко-слоистое облако, обычно более диффузен, и теней не видно.

***

Однако наиболее надежный способ распознать неброское перисто-слоистое облако — это гало-феномены. Конечно, далеко не каждое перисто-слоистое облако приводит к появлению всех этих светящихся дуг, колец и пятен, однако, увидев их, вы можете смело делать вывод о том, что в небе над вами присутствует именно такое облако. Непременно найдите время познакомиться с этими замечательными явлениями, и, если небо вам кажется белесым, словно матовое стекло, обращайте внимание на разные его участки, где может появиться гало.

Когда я впервые заметил гало, мне показалось, будто облако мне улыбается. Высоко над солнцем, слепящего света которого почти не ослаблял тонкий слой кристаллов льда, парила разноцветная дуга. Она как будто была частью окружности, центр которой находился прямо надо мной, и походила на маленькую перевернутую радугу. Однако цвета ее были ярче, чем цвета радуги, причем верхняя губа этой улыбки была окрашена в голубой цвет, переходящий в зеленый и после в желтый, а нижняя губа была красного цвета. Перепутать ее с обычной или с садовой радугой было попросту невозможно. К тому же она была совсем не в той части неба, где должна быть радуга, ведь радугу видно только в том случае, когда солнце находится сзади. А эта цветная дуга висела высоко в небе прямо над солнцем. Тогда я решил назвать эту фантастическую улыбку Моны Лизы «облачной улыбкой».

Некоторое время спустя я был весьма разочарован, выяснив, что у этой прекрасной световой дуги уже есть название. И можете представить себе, как я расстроился, когда узнал, что она называется «околозенитной дугой», или ОЗД. Я, конечно, понимал, что «облачная улыбка» звучит не вполне академично, но неужели ученые не могли придумать более запоминающееся название, чем ОЗД?

Облачная улыбка — она же ОЗД — появляется, когда солнечный свет проходит через перисто-слоистое облако, состоящее из прозрачных кристаллов льда в форме крохотных шестиугольных пластинок не более нескольких десятых миллиметра в диаметре. Кристаллы, из которых состоит облако, могут быть самой разной формы и размера, в зависимости от температуры и влажности воздуха в тот момент времени, когда они растут. Поскольку все определяется формой кристаллов, неудивительно, что перисто-слоистое облако не дарит нас улыбкой при каждом своем появлении. Вы удивитесь еще меньше, узнав, что ОЗД может появиться только в том случае, когда эти крохотные шестиугольные пластинки ориентированы строго определенным образом: а именно, более или менее горизонтально. Ничего не скажешь, это весьма педантичное облако: оно выражает свое удовлетворение лишь тогда, когда кристаллы расположены только так, и никак иначе. На наше счастье, для кристаллов такой формы горизонтальное расположение — обычное дело. Если турбулентность на уровне облака не очень высока, кристаллы тихо падают вниз, словно листья в осенний день.

Если кристаллы расположены должным образом, в определенных участках неба они играют роль призм, направляющих солнечный свет в глаза наблюдателя. Проходя через верхнюю часть пластины и одну из боковых граней (угол между ними составляет 90°), свет меняет направление. Волны разной длины, из которых складывается солнечный свет, отклоняются чугь иод разным углом. Поэтому свет, из которого состоит ОЗД, распадается на волны разной длины, выглядящие как цвета радуги.

Впервые я увидел облачную улыбку над одной из улиц Лондона. Казалось, никто не обращает на нее ни малейшего внимания. Конечно же, я смотрел на нее с замиранием сердца, однако остальные прохожие думали о чем-то своем. У меня возникло впечатление, что только мне эта улыбка и видна. Сейчас, оглядываясь назад, я не могу поклясться, что она была явлена только мне, однако даже если еще кто-то и смотрел в небо, он не мог бы увидеть ту же самую ОЗД, что и я.

Когда солнечный свет проходит через бесчисленные кристаллы, из которых состоит облако, он распространяется во всех направлениях. Но световой эффект для меня создавали только те кристаллы, которые направляли свет прямо мне в глаза. Казалось, некоторые из них отсвечивают красноватым цветом, а другие — синеватым.

Положим, некоторые из спешащих мимо лондонцев оказались бы в глубине души любителями облаков. Они позабыли бы о покупках и остановились бы рядом со мной, чтобы насладиться видом разноцветной дуги. Но свет им в глаза направляли бы другие кристаллы — не те, что мне. Поэтому каждый увидел бы свою околозенитную дугу. Каждому облако улыбнулось бы по-своему.

***

Околозенитная дуга образуется, когда солнечный свет проходит через верхнюю и боковую плоскости кристаллов в форме шестиугольных пластин.

Согласно результатам, полученным Немецкой группой исследователей гало, усреднившей наблюдения членов группы по всему континенту, европейский наблюдатель может увидеть околозенитную дугу в среднем тринадцать раз в год. Это только пятый по частоте среди гало-феноменов.

Значительно более распространенное явление — паргелий, или «ложное солнце». Паргелий представляет собой не дугу, а световую точку, появляющуюся сбоку от солнца. Паргелии образуются на той же высоте, что и солнце, в 22° справа или слева от него. Это угловое расстояние примерно равно расстоянию от большого пальца до мизинца раскрытой ладони. Та сторона паргелия, которая обращена к солнцу, обычно окрашена в красный цвет, тогда как другая сторона — в желтый и белый. «Ложные солнца» совсем не обязательно появляются по обе стороны от настоящего: если солнце светит через облачный слой, который не отличается протяженностью, можно увидеть и один паргелий.

Яркое пятно в центре этой фотографии — паргелий, или «ложное солнце», образующееся в результате того, что лучи солнечного света отклоняются ледяными кристаллами перисто-слоистого облака.

Паргелии могут появиться одновременно с облачной улыбкой, поскольку для их возникновения требуются те же самые горизонтально падающие кристаллы в форме шестиугольных пластин. В этом случае, однако, свет входит через одну из боковых граней, расположенных под углом 60° друг к другу, и выходит через другую.

По данным Немецкой группы исследователей гало, паргелии необычайно распространены. В Европе их можно увидеть около 70 раз в год, причем чаще зимой, чем летом. Но если они так часто встречаются, непонятно, почему столь немногие сообщают, что видели их.

«Ложное солнце» образуется, когда солнечный свет проходит через расположенные под углом 60° друг к другу боковые грани кристаллов в форме шестиугольных пластин.

Джек Борден — бывший телерепортер, ныне превратившийся в отчаянного поклонника наблюдений за небом. Он основал в США организацию, которую назвал «За небесные просторы». Цель этой организации — помочь людям, во-первых, узнать больше о небе, а во-вторых, полюбить его. Работая в организации в течение двадцати лет, Джек провел эксперимент, задавая людям вопрос, видели ли они когда-нибудь «ложное солнце». «Я подумал, что неплохо бы создать что-то вроде лакмусовой бумажки, позволяющей оценить, насколько человек разбирается в происходящем на небе, — рассказывает он. — Поэтому, общаясь с любой группой людей, я просто спрашивал, кто из них видел ложное солнце. Многие просто не понимали, о чем это я. Тогда я показывал им фотоснимки этого явления». По оценкам Джека, только пять человек из ста видели «ложное солнце», причем два-три из них наблюдали его единожды. Не так уж много для явления, возникающего чаще, чем раз в неделю. По всей очевидности, Джеку придется изрядно потрудиться на ниве просвещения сограждан.

***

22-градусное гало, образованное перисто-слоистым облаком.

Однако не только перисто-слоистые облака приводят к возникновению гало-эффектов. Подобные явления могут наблюдаться в лоскутах перистых облаков, в состоящей из кристаллов льда нижней части кучево-дождевых облаков и в хлыстообразных хвостах из ледяных кристаллов, выпадающих из верхнеярусных облаков вроде перисто-кучевых. Однако перисто-слоистые облака выгодно отличаются от остальных тем, что нередко равномерно охватывают большие участки неба. Это означает, что световые эффекты в них будут обретать более завершенные и правильные формы.

Наиболее распространенный среди гало-феноменов перисто-слоистых облаков — минуточку, сейчас будет еще одно чудесное название — «22-градусное гало». Оно встречается еще чаще, чем паргелии: над Европой — около ста раз в год. Как и значительно более редкое «46-градусное гало» (не чаще четырех раз в год), оно образуется при прохождении света через кристаллы льда не в форме пластин, а в форме шестигранных колонн. Если световые эффекты, создаваемые ледяными кристаллами, которые выступают в роли маленьких призм, называются «гало-феноменами», то эти кольца вокруг солнца — гало в буквальном смысле слова. Кольцо меньшего размера, 22-градусное, можно часто увидеть и ночью, вокруг луны.

Днем такое гало выглядит как замкнутое или разомкнутое кольцо вокруг солнца, причем расстояние от него до солнца чуть больше расстояния от большого пальца до мизинца раскрытой ладони при вытянутой руке. Внутренняя граница кольца четко очерчена, внешняя же размыта, причем яркость ее убывает постепенно. Внутри кольца небо темнее, чем снаружи. Само оно чаще белое, однако, если обозначено четко, может быть и разноцветным: внутренний край окрашен в красный цвет, далее следуют желтый, зеленый и белый, переходящий в голубой.

22-градусное и 46-градусное гало образуются, когда солнечный свет проходит через призматические кристаллы в форме шестигранных колонн.

Значительно более редкое и отличающееся более внушительными размерами 46-градусное гало намного бледнее, чем 22-градусное. Если оно и появляется в небе, расстояние между его внутренней границей и солнцем превышает охват двух раскрытых ладоней с совмещенными большими пальцами: не исключено, что именно в такой позе в доисторические времена поклонялись облакам. (Жаль, что гало-эффекты не измеряют, упав на колени, склонив голову и произнося нараспев молитвы.)

Кристаллы, необходимые для возникновения обоих гало, представляют собой шестигранные колонны, похожие на очень короткие незаточенные карандаши. Гало возникают в результате того, что эти карандаши падают вниз случайным образом, а не располагаются под определенным углом, как в случае ОЗД или паргелиев. Хотя гало и можно объяснить подобным образом, никто толком не понимает, почему кристаллы по мере падения не выравниваются за счет сопротивления воздуха. По сути дела, самый распространенный среди гало-феноменов — 22-градусное гало (равно как и 46-градусное) — изучен менее всего. Как и в случае со всеми остальными гало-феноменами, кристаллы должны быть «оптически чистыми», т. е. карандаши должны состоять из прозрачного льда.

Возникновение обоих видов гало обеспечивается одинаковыми кристаллами льда, однако свет проходит через кристаллы по-разному. Гало меньшего размера образуется, когда свет проходит сперва через одну из боковых граней колонны, а потом через другую, расположенную под углом 60° к первой. Чтобы получилось гало большего размера, нужно, чтобы свет прошел через боковую грань и одно из оснований колонны.

Однако у этих миниатюрных ледяных карандашей далеко не всегда ровные основания: чаще они завершаются маленькими конусами. Именно поэтому — а вовсе не потому, что карандаши снабжены крохотными ластиками — 46-градусные гало встречаются реже.

***

ОЗД, «ложные солнца», 22-градусные и 46-градусные гало-всего лишь несколько примеров из целого ряда гало-феноменов, связанных с перисто-слоистыми облаками. Трудно представить, сколько еще таких феноменов прячется в их ледяных рукавах. Даже названия этих явлений звучат весьма экзотично: «верхняя касательная дуга», «паргелический круг», «антелий», «120-градусный паргелий», «дуга Триккера», «дуга Перри», «дуга Гастингса», «дуга Вегенера» и «окологоризонтная дуга».

Распространенность каждого из этих феноменов определяется тем, насколько часто ориентированные определенным образом кристаллы определенного размера и оптической частоты встречаются совместно. Иногда она в значительной степени зависит также от высоты солнца над уровнем моря. Некоторые гало-феномены крайне редки и наблюдаются только в приполярных областях, где кристаллы льда растут медленно и в результате обладают более правильной формой и большей оптической чистотой. А отдельные редки настолько, что их можно отнести к разряду гипотетических: их существование предсказывают компьютерные модели, отображающие прохождение света через гипотетические же кристаллы. Например, сфотографировать керновое гало до сих пор не удалось ни разу.

В приполярных областях причиной возникновения гало-феноменов часто оказываются не облака, а нижнеярусные осадки в виде ледяных кристаллов, именуемые «алмазной пылью». Их можно было бы сравнить с замерзшим туманом, но в действительности кристаллы падают вниз, словно легчайший снег. Они образуются не в облачном покрове, а прямо над землей, когда температура опускается ниже -20 °C. Эта прекрасная сверкающая алмазная пыль Заполярья создает самые впечатляющие и самые масштабные гало-феномены в мире. Во время одной из экспедиций к Северному полюсу в 1999 г. ученым довелось наблюдать из ряда вон выходящее шоу: в небе было одновременно представлено не менее 24 гало-феноменов.

К счастью, нет никакой необходимости отправляться к Северному полюсу, чтобы увидеть обыкновенный «солнечный столб». Эго широкая полоса света, уходящая вверх (а иногда и вниз) от солнца, когда оно низко над горизонтом. Хотя обычно «солнечный столб» относят к гало-феноменам, это явление несколько иной природы, поскольку оно возникает не в результате того, что свет проходит сквозь кристаллы, из которых состоит облако, а в результате отражения от поверхностей кристаллов, колеблющихся в горизонтальной плоскости. Поскольку любой плоский кристалл отражает свет, этот эффект не требует ни оптически чистых призм, ни кристаллов с прозрачными и четко определенными гранями. Однако высокая и мощная колонна возникает только в том случае, если кристаллы подрагивают при падении.

Солнце светит сквозь перисто-слоистые облака до того ярко, что можно понять, почему люди часто не замечают гало-эффектов: они предусмотрительно стараются не смотреть на слепящие солнечные лучи.

Какую бы книгу по небесным оптическим эффектам я ни открыл, везде читателя предостерегают, что нельзя смотреть прямо на солнце. И все же я не встречал ни одного рассерженного наблюдателя за гало, которому пришлось бы прибегнуть к помощи собаки-поводыря. Должно быть, мы эволюционировали так, что изначально не склонны подвергать себя подобным опасностям. Однако же, во избежание дорогостоящих судебных процессов, повторю еще раз: наблюдая за гало-феноменами, следует прикрывать глаза от солнца ладонью или укрываться за деревом, иначе вам больше никогда не придется наблюдать за чем бы то ни было, не говоря уже об облаках.

Конечно же, если гало-феномены, порождаемые перистослоистыми облаками, возникают в лунном свете, что тоже иногда случается, смотреть на них совсем не опасно. Но поскольку свет луны значительно слабее солнечного света, их обычно можно заметить только в полнолуние. Однако даже в этом случае свет недостаточно ярок для того, чтобы мы могли различать разные цвета.

***

Хотя спектральная улыбка перисто-слоистого облака и передается в окрестностях зенита широковещательно, ее послание поймет только истинный любитель облаков. Она шепотом поведает ему о тонкостях устройства облака: о том, какой формы составляющие его крохотные кристаллы и как они ориентированы, когда мягко падают в ледяном воздухе на высоте пяти миль над землей.

Однако кристаллы, из которых состоят верхнеярусные облака наподобие перисто-слоистых, далеко не всегда принимают формы шестиугольных пластин или столбиков, ведущих к возникновению световых эффектов. Нередко, когда перисто-кучевое облако без всяких фанфар проносит по небу свой белесый шлейф, оно состоит из мириад кристаллов другой формы. Может быть, они обладают неправильной формой, различаются по размеру и недостаточно чисты для того, чтобы выступить в роли совершенных маленьких призм, однако и в них облако проявляет свою индивидуальность. Каждый претендует на модность, следуя тенденциям верхнего слоя тропосферы, и всякий новый сезон приносит с собой новую великолепную коллекцию стилей, определяемую температурой и влажностью воздуха, в котором они создаются.

Классический вариант для ледяных кристаллов — это, без сомнения, «звездчатый дендрит». Эта модель состоит из шести одинаковых лучей, расположенных в одной плоскости, и каждый луч разветвляется на множество запуганных фрактальных веточек. Их изображения украшают глянцевые страницы фотоальбомов, посвященных снегу. Одни облака слегка отличаются от других, щеголяя то классическими закрученными, то двенадцативеточными дендритами: атмосферные условия, ведущие к их возникновению, до сих пор остаются загадкой. В особенно пышных облаках звездчатые дендриты достигают 5 мм в диаметре.

Менее изысканны, но не менее изящно симметричны «секторные пластинки» — плоские кусочки льда, тоже наделенные шестью лучами, более короткими и угловатыми по сравнению с дендритами. Кажется, что они высечены из тончайших листов льда, причем каждый кристалл сделан по своему собственному лекалу.

Даже если кристалл имеет форму колонны, он совершенно не обязательно обладает совершенством тех призм, которые ведут к возникновению отчетливых гало-феноменов. У «полых колонн» шесть боковых граней, а кроме того, кажется, что в основаниях этих колонн просверлены крошечные конические углубления, как если бы их обработали мастера первоклассного небесного ателье, используя сложнейшие и тончайшие сверла.

Сверкающие секреты ледяной облачной моды: от тончайших «ледяных игл» до похожих на катушки «столбиков с наконечниками», от классических «звездчатых дендритов» от кутюр до более простонародных с виду «обындевевших» отложений.

Особенно длинные и тонкие колонны называют «ледяными иглами». Когда они кружатся в верхних слоях атмосферы, кажется, будто они упали с колен небесной белошвейки. Иногда они растут сперва в одном направлении, а потом, попадая в область, отличающуюся по влажности и температуре, в другом. В этом случае у них узкий центральный стержень с широкой шестиугольной пластинкой на конце, а называют их «столбиками с наконечниками». Время от времени пластинки образуются на обоих концах центрального стержня, как если бы неловкая белошвейка рассыпала не только иголки, но и катушки.

Скорость роста кристаллов в облаке зависит от температуры и влажности окружающего воздуха — и, судя по всему, играет решающую роль в установлении их формы. Чем быстрее растет кристалл, тем более сложную и замысловатую форму он обретет.

Как знает всякий деятель моды, секрет стиля — в сочетаниях. По мере того как кристаллы падают вниз и проходят через разные слои воздуха, в их форме могут возникать разные элементы, в результате чего получаются пластинки, столбики или звездчатые дендриты с дополнительными ветвями, растущими под непонятными углами.

Устремляясь к земле и выпадая в виде снега, ледяные кристаллы встречаются по пути с великим разнообразием влажностей и температур и нередко играют свою особую роль в образовании различных облаков. Поэтому неудивительно, что снег часто принимает форму спутанных клубков отдельных кристаллов — именно их обычно называют «снежинками».

Когда кристаллы проходят через облака, состоящие из капель, их форма становится менее правильной: жидкость намерзает на них в виде «инея», огрубляя их лучи или покрывая их накипью, словно дно чайника. Конечно, они начинают выглядеть более простонародно по сравнению с не подвластной времени от кутюр возвышенных чистых кристаллов.

Несмотря на ошеломляющее разнообразие форм кристаллов, каждый сезон в них повторяется одна и та же тема — а именно число шесть. Количество лучей у звездчатых дендритов и секторных пластинок, количество граней у шестиугольных пластинок и колонн… когда речь заходит о кристаллах, именно шесть становится магическим числом. Это связано со строением молекул воды, в соответствии с которым при образовании кристаллов молекулы соединяются в шестиугольные решетчатые структуры — молекулярные соты.

***

Гало-феномены, производимые облаками, которые состоят из кристаллов льда, — не единственный вид оптических эффектов, возникающих при взаимодействии солнечного света и частиц воды, рассеянных в воздухе. Целый ряд оптических эффектов связан не с перисто-слоистыми облаками, а с другими видами облаков. Эти эффекты можно разделить на три группы:

1) Полосы освещенного солнцем воздуха, разделенные тенями от облаков — например, сумеречные лучи; они воспринимаются благодаря рассеиванию света частицами, взвешенными в воздухе.

2) Явления, наподобие известной всем радуги и менее известных «облачной радуги», «белой радуги» и «глорий», которые наблюдаются, когда солнечный свет отражается от капель воды — либо дождевых, либо тех, из которых состоит туман или облако, — и рассеивается ими.

3) Явления вроде «венцов» и «иризации», возникающие в результате того, что солнечный свет проходит через очень мелкие капли или частицы льда, находящиеся между наблюдателем и Солнцем либо Луной.

Сумеречные лучи, относящиеся к первой группе оптических эффектов, — впечатляющие полосы солнечного света, как будто бы исходящие из густого и пышного кучевого облака, заслоняющего солнце.

Однако это не более чем световые лучи, видимые благодаря рассеивающим эффектам взвешенных в воздухе мельчайших водяных капель (и других частиц). Этих капель недостаточно для того, чтобы получилось облако, однако вполне хватает для рассеивания света, в результате которого на фоне затененного неба выступают освещенные солнцем полосы. Сходным образом становятся доступны нашему зрению лучи солнечного света в католическом костеле, где курится ладан, и в дымной атмосфере еще одного места вечернего паломничества — местного бара. Хотя прямые лучи солнца, проходящие через атмосферу, практически параллельны друг другу, по законам линейной перспективы мы воспринимаем их расходящимися.

Сумеречные лучи на барочной фреске в базилике Святого Креста в итальянском городе Амальфи дают понять, что изображенный на фреске голубь — это Святой Дух.

Сумеречные лучи появляются между тенями облаков, когда солнечный свет рассеивается твердыми частицами и каплями воды в атмосфере.

Даже зная, откуда берутся сумеречные лучи, трудно не приписать им божественное происхождение. В эллинистическом и романском искусстве императоры часто изображались в короне из лучей, именуемой «лучистым венцом». Эти лучи символизировали связь императора с богами Солнца — Гелиосом и Солем, а также считались знаком посмертного обретения божественности. В ходе становления христианства этому символу пришло на смену дисковое гало, названное «нимбом»: считалось, что лучи венца слишком уж ассоциируются с язычеством.

Дисковый нимб в христианском искусстве символизировал духовную природу его обладателя вплоть до раннего Возрождения, когда, на фоне общего стремления к натурализму художники стали отказываться от изображения нимба над головой человека.

В итальянском искусстве конца XVI века, что особенно заметно в произведениях Тинторетто, вновь начали появляться вспышки солнечных лучей. Поскольку лучистый венец часто встречается в природе в виде сумеречных лучей, художники сочли его более натуралистичным способом ознаменования божественности персонажа. В эпоху барокко этот символ стал общепринятым и продолжал оставаться таковым впоследствии. И действительно, разве можно не поддаться искушению признать сумеречные лучи божественными? Они исходят из-за облака, как если бы их испускала какая-то недоступная глазу точка в небе — не иначе как место, где обитают боги.

Впервые я увидел сумеречные лучи четырехлетним мальчиком. Мама везла меня в детский сад на заднем сиденье своей легковушки. Я не мог отвести взора от золотых лучей, вырывающихся из-за пышного кучевого облака. Вот тогда-то я впервые в жизни посмотрел прямо на облако — и задался вопросом, что это такое. Именно сумеречные лучи заставили меня задуматься. (Недавно мама рассказала мне, что, глядя вверх на открывшуюся мне картину, я сообщил, что вижу «бесшумные молнии».)

Помимо сумеречных лучей, существуют еще и противосумеречные. Они кажутся исходящими не из солнца, а с противоположной стороны неба — из так называемой «антисолиечной точки». Поэтому, чтобы увидеть их, нужно повернуться к солнцу спиной. Подобно сумеречным лучам, они тоже наблюдаются вследствие различия в оттенках освещенного и затененного воздуха вокруг облака. Те участки неба, куда солнечный свет не попадает и, как следствие, не рассеивается взвешенной в воздухе влагой, кажутся темнее прочих. И вновь, в соответствии с законами перспективы, противосумеречные лучи сходятся и идут на убыль по мере удаления от наблюдателя.

Если же в воздухе недостаточно влаги, и лучей поэтому не разглядеть, одни облака могут отбрасывать тень на другие. Эти тени выглядят как странные темные полосы на слое облаков, более удаленном от солнца. Особенно удивительное зрелище предстает перед наблюдателем тогда, когда солнце низко, и облако, отбрасывающее тень, прячется за горизонтом.

***

Радуга относится к группе оптических эффектов, объясняемых взаимодействием солнечного света с капельками воды — например, с дождевыми каплями диаметром около 1 мм, которые отражают свет в глаза наблюдателю, когда он отворачивается от солнца.

Чаще всего радуга наблюдается одновременно с конвекционными облаками вроде мощных кучевых или кучево-дождевых, представляющих собой не облачные слои, а единичные облака, из которых выпадают осадки. Поскольку облака не примыкают друг к другу вплотную, между ними вполне может пробиться прямой солнечный свет, который и освещает идущий дождь.

Солнечный свет проникает сквозь дождевые капли и, отразившись от их дальней внутренней поверхности, устремляется обратно в направлении солнца. Световые волны разной длины, из которых складывается солнечный свет, по-разному отклоняются, когда проникают внутрь капли и выходят наружу, и благодаря этому отделяются друг от друга. Мы воспринимаем волны разной длины как разные цвета.

Добраться до конца радуги невозможно, а сверкающая солнечная дорожка на поверхности моря всегда будет вести только к вам, и больше никуда.

Каждый из нас, стоя в определенном месте, увидит радугу по-своему. Капли, находящиеся между точкой наблюдения и радугой (на расстоянии от полумили до полутора миль), отражают часть солнечного света в глаза наблюдателя. Одни капли при этом отражают желтую часть спектра, другие фиолетовую и т. д. Это означает, что, если наблюдатель переместится в другую точку, отражать свет ему в глаза будут уже другие капли. Надеюсь, это поможет вам оставить тщетное и, я бы сказал, унизительное стремление отыскать конец радуги. С тем же успехом можно сесть в катер и кататься на нем туда и обратно, пытаясь убежать от начала солнечной дорожки на поверхности моря.

Должно быть, среди прочих небесных услад радуга наиболее знакома читателю. Но часто ли мы, глядя на радугу, вдаемся в детали? Многие ли замечали, что небо внутри радуги ярче, чем снаружи? А многим ли доводилось увидеть вторую, более тусклую радугу над первой? И обращали ли вы внимание, что цвета в ней расположены в обратном порядке? А многие ли видели «темную Александрову полосу»? Это не название рок-группы из Мидлсбро, а обозначение темного участка неба между составными частями двойной радуги. Впервые его описал Александр из Афродизии около 200 г. и. э. А замечал ли хоть кто-нибудь слабые голубые либо лиловые дуги, иногда появляющиеся непосредственно под яркой первичной радугой? Они называются «добавочными радугами» и возникают из-за интерференции световых волн, слегка не совпадающих по фазе вследствие того, что свет отражается разными частями водяных капель. К интерференции световых волн мы еще вернемся.

Облачная радуга появляется редко и только в том случае, когда солнечный свет попадает на капли воды меньшего размера в облачном слое. Как и в случае с обычной радугой, солнце должно светить из-за вашей спины. Облачная радуга окрашена в те же цвета, что и обычная, однако эти цвета спокойнее и расплывчатее, а сама радуга значительно шире.

Туманную, или белую, радугу можно увидеть, когда солнце светит сквозь брешь в тумане из-за спины наблюдателя. Эта радуга не окрашена в разные цвета, ее дуги выглядят как призрачные нечеткие кольца белого света. Мельчайшие капли тумана (едва ли не 0,02 мм в диаметре), сходные по размеру, приводят к тому, что световые волны, отражаясь в направлении наблюдателя, интерферируют друг с другом.

Тесно связано с белой радугой еще одно, куда более разноцветное явление, до сих пор не нашедшее удовлетворительного объяснения, — так называемые «глории». Глория появляется вокруг тени наблюдателя, когда он смотрит на находящееся ниже облако или туман, а солнце светит у него из-за спины. Понятное дело, чаще глории доводится наблюдать тем, кто путешествует по горам, а не обитателям равнин.

Нежные волны перисто-слоистого волнистого облака (Cirrostratus undulatus), разрушенные телеантенной.

Вокруг отбрасываемой на облако и обычно искаженной за счет перспективы тени от головы наблюдателя возникает подобный нимбу радужный ореол. Это сверхъестественное видение называют иногда «брокенским призраком». Оно получило такое название в честь горы Брокен — высочайшей вершины Гарца, горного массива в Германии. Туман или дымка окутывают Брокен до трехсот дней в году, поэтому глории наблюдаются там довольно часто.

Если вы путешествуете не в одиночку, то, увидев подобный световой эффект вокруг собственной тени, не заметите глорий вокруг теней ваших спутников. Каждый из них, в свою очередь, увидит глорию только вокруг собственной тени. Так что это самый эгоистический среди оптических феноменов.

Однако и у тех, кого на Брокен, равно как и на любую другую горную вершину, калачом не заманишь, есть шансы увидеть глорию. Иногда этот эффект можно наблюдать из иллюминатора самолета. Если самолет пролетает над подходящими облаками (состоящими из мельчайших капелек, практически совпадающих по размеру), тень самолета будет окаймлена разноцветной глорией.

***

Оптические эффекты, принадлежащие к третьей группе, возникают при наблюдении солнечного света через тонкий слой частиц воды (капель или ледяных кристаллов) очень маленького размера — около 0,01-0,02 мм.

Пример этого типа эффектов — венцы, появляющиеся вокруг солнца или луны, когда их заслоняет «молодое», едва образовавшееся облако, состоящее из водяных капель одинакового размера.

Как правило, венцы образуются в тонких, только что сформировавшихся облаках среднего яруса — высоко-слоистых, однако иногда наблюдаются и в сочетании с высоко-кучевыми, перисто-кучевыми и перистыми облаками. Люди чаще замечают венцы вокруг луны, поскольку она не так слепит, как солнце, и на нее можно смотреть в упор. Правильный венец представляет собой не кольцо (как упомянутые выше гало), а центральный белый диск, или «ореол», в несколько раз шире луны, окруженный цветными кольцами. Цвета обычно выстроены в следующем порядке: желтобелый диск, окружающий луну, далее — красно-коричневый обод, а за ним — бледные пояса голубого, зеленого и, наконец, красного цвета. Время от времени снаружи от них видно еще несколько цветных колец.

Диаметр венца зависит от размера капель, из которых состоит облако (чем крупнее капли, тем меньше венец), поэтому, когда мимо полной луны проносятся разные слои тонких облаков, венец может то расширяться, то сжиматься.

Световые эффекты возникают вследствие того, что капли или кристаллы встают на пути лучей света. Однако, чтобы эта блокировка света сказалась на воспринимаемых цветах, отдельные частицы должны быть очень маленького размера. Световые волны точно так же огибают частицы, составляющие облако, как морские волны огибают препятствия вроде края волнореза. Появление цветных колец вокруг центрального светящегося диска венца обусловлено тем, что волны разной длины, из которых состоит солнечный свет, отклоняются частицами под разным углом, и световые волны, отраженные от какого-либо из боков каждой капли, интерферируют друг с другом.

Венец воспринимается отчетливо и содержит чистые цвета, только если облачный слой достаточно тонок. Если же облако толще, свет, проходя через множество встречающихся у него на пути частиц, становится более расплывчатым.

Поскольку венец возникает вследствие того, что солнечный свет огибает препятствия, сообразительный читатель не удивится, узнав, что для венца годится облако, состоящее не только из капель или ледяных кристаллов, но даже из непрозрачных частиц — таких, например, как цветочная пыльца, которую заносят в атмосферу сильные ветры. А пепел и капли гидросульфатов, попадающие в атмосферу в ходе извержения вулкана, приводят к возникновению венца, известного как «кольцо Бишопа» — первым это явление описал Серено Бишоп, пронаблюдав его в Гонолулу после извержения вулкана Кракатау в 1883 г.

Последний из облачных оптических эффектов, и один из наиболее выразительных, тесно связан с венцами и носит название «иридесценции» или «иризации». Ирида — древнегреческая богиня радуги, вестница Зевса и Геры, передававшая их послания и повеления смертным земным жителям. Однако ее имя используется теперь для обозначения вовсе не радуги, а прекрасной перламутровой бахромы, появляющейся по краям облаков среднего и верхнего ярусов.

По сути дела, эти цветные полосы — части венца. Обычно они выглядят волнообразно, поскольку к краю облака размер капель воды или кристаллов льда уменьшается вплоть до полного испарения в атмосферу.

Иризация характерна для волнистых облаков: например, для похожих на НЛО чечевицеобразных высоко-кучевых облаков — Altocumulus lenticularis. Капли образуются с одной стороны такого облака и испаряются с другой, и при этом их постоянно перемещает создающий эти облака воздушный поток. В результате их размер остается минимальным: им просто некогда расти и соединяться с другими каплями в более крупные. А поскольку облака нередко заслоняют солнце, делая его свет менее слепящим, иризация наблюдается чаще целого ряда прочих оптических эффектов.

Что уж тут поделать, если в честь Ириды названо явление, не имеющее отношения к радуге, богиней которой она была? К счастью для этой богини, иризация, благодаря особенно насыщенным и чистым цветам — еще более заманчивый и прекрасный оптический эффект.

***

У каждого облака есть свое место под солнцем. Каждое по-своему забавляется с солнечным светом. Одни, словно и китайском театре теней, отбрасывают тень на соседние облака, другие просто преграждают путь солнечным лучам, словно шалун, заслоняющий пятерней свет фонарика. Одни разделяют цвета спектра и сводят их воедино, благодаря тому что составляющие их капли отражают свет в направлении наблюдателей, буде таковые найдутся. Другие же предпочитают выражать себя в дожде — вне всякого сомнения, им доставляет удовольствие смотреть, как отдельные капли преломляют и отражают свет, образуя радугу. Каждое облако по-своему искажает свет, разделяя его на пряди, словно шерсть, и вновь воссоединяя эти пряди. Что до меня, то среди всех оптических эффектов мне ближе прочих не самое яркое сияние гало, создаваемых перисто-слоистыми облаками.

Возможно, причина в том, что тонкий белесый слой кристаллов льда наименее различим по сравнению с остальными облаками. Мне порой кажется, что эта безмолвная пелена особо не возражает против того, чтобы остаться незамеченной. И правда, зачем перисто-слоистому облаку громогласно возвещать о своих достижениях? Оно должно быть вполне довольно своим плавно струящимся каскадом ледяных призм, творящим оттенки ярче, чем цвета самой радуги, поддразнивающим наше одно-единственное Солнце «ложными солнцами» и, наконец, меняющим ход истории человечества.

А ведь я совсем забыл рассказать как.

Если слова «Нос signo victor eris» были начертаны в небе рукою Господа, то явленный одновременно с ними символ (если можно опираться на изображения лабарума, представленные на римских монетах в честь победы Константина) был, без облачной тени сомнения, нарисован нежной леденистой рукой перисто-слоистого облака.

На редкой монете «Spes public», отчеканенной в Константинополе в 327 г. н. э., наиболее отчетливо представлена военная символика Римской империи, повсеместно введенная в обиход после видения Константину и его войску, случившемуся полутора десятилетиями раньше. На монете изображен лабарум, а под ним — хоругвь с тремя кругами.

Когда солнце находится на высоте 22° над горизонтом, может возникнуть впечатление, что улыбка около-зенитной дуги касается 46-градусного гало. Если же в облачном покрове есть бреши, в результате чего под аркой видна только часть гало, эффект будет не так уж сильно отличаться от креста в основе Константинова лабарума. А вертикаль Р, тоже входящая в его состав? Это, конечно же, солнечный столб. А три кружка на свитке под лабарумом} Что ж, это, само собой разумеется, Солнце и два паргелия, или «ложных солнца», по обе стороны от него.

Бронзовая монета «Spes public» с изображением Римской военной символики, в основу которой легло чудотворное небесное видение Константина.

Разве не правдоподобно звучит следующее объяснение? За день до битвы у Мильвийского моста ледяные кристаллы перисто-слоистого облака в небе над Константином и его армией могли оказаться такого размера и расположиться в таком порядке, а Солнце могло подняться на такую высоту, чтобы примерно в одно и то же время в небе появились все четыре гало-феномена. Ну ладно, пусть это маловероятно, но все-таки возможно.

А если все так и было, то разве в итоге они не сложились бы в образ, подобный военной символике, изображенной на римской монете? Почему бы Константину не узреть крест, состоящий из околозенитной дуги, которую пересекало неполное 46-градусное гало, а также устремленный вниз солнечный столб? Почему бы ему не увидеть три светящихся шара: Солнце и два «ложных солнца» по бокам? Почему бы тому самому дню накануне битвы у Мильвийского моста не стать ключевым моментом в истории облаковедения?

Конечно же, читатель вправе поднять на смех саму идею о том, что перисто-слоистые облака способствовали распространению христианства на Западе. По здравому размышлению, он может не так уж и ошибаться: это вполне могли оказаться обычные перистые облака, которые тоже ведут к образованию гало-феноменов.

 

Будем помнить…

 

глава 11

ПРОЧИЕ ОБЛАКА

Сопутствующие облака, добавочные элементы, а также стратосферные и мезосферные облака

Конечно, десять основных родов облаков могли бы забрать всю славу себе, однако не следует забывать и о менее известных членах облачного семейства.

Одни из них называются «сопутствующими облаками». Это облака-компаньоны, по одиночке они не ходят, а появляются только в том случае, если в небе присутствует облако одного из десяти главных родов. Будучи всегда в центре событий, они порой до того увлекаются, что в ходе «метеопревращений» полностью теряются в том облаке, которому сопутствуют.

Другие вообще не считаются облаками как таковыми, а именуются «добавочными элементами» большой десятки. Впрочем, классификация облаков — дело, гак сказать, туманное, поэтому решение о том, что считать облаком, а что не считать, часто оказывается не более чем результатом договоренности между членами мирового метеорологического сообщества. Но, по-моему, было бы не вполне честно отказывать некоторым из этих пышек в чувстве собственного достоинства, которое, несомненно, сопутствовало бы их признанию в качестве полноценного облака, а не просто «добавочного элемента».

Напротив, «стратосферные» и «мезосферные» облака считаются облаками в полном смысле этого слова. Они образуются высоко в атмосфере, зачастую на много миль выше тропосферы, где обретаются все остальные облака. Со столь заоблачных высот эти таинственные обитатели небесного царства взирают вниз на всю прочую братию с надменным бесстрастием.

СОПУТСТВУЮЩИЕ ОБЛАКА

Облачная шапка

Облачная шапка (pileus) — своего рода начес из переохлажденных капель, который носят исключительно модники из семейства кучевых облаков. Если время от времени смотреть на небо, порой можно заметить кучево-дождевое облако или его младшего братишку — мощное кучевое облако, щеголяющих этой франтоватой прической.

Облачная шапка образуется, когда вертикальные конвекционные струи в одном из этих возвышающихся облачных нагромождений выступают в качестве препятствия для горизонтального воздушного потока над облаком. Влажная струя воздуха подталкивается вверх образующимся внизу облаком. При подходящих условиях состоящий из водяного пара волнообразный гребешок, который формируется при прохождении воздуха над облаком, остывая, частично конденсируется в капли.

Процесс образования облачной шапки почти не отличается от орографического образования волнистых облаков (например, относящихся к разным видам чечевицеобразных — lenticularis) при натекании воздушных потоков на горные массивы. Капли внутри облачной шапки так же движутся вместе с воздухом сквозь облако, появляясь с одной его стороны и исчезая с другой. Это придает пышной макушке конвекционного облака чудесный вид, как если бы прическу укладывали феном.

Облачная шапка — прическа, которую носит облако.

Однако облачная мода куда более преходяща, нежели любая другая. Поэтому конвекционное облако продолжает расти, и его верхушка вскоре пронзает облачную шапку насквозь. Проходит несколько минут, и прическа сползает облаку на плечи. Приходится бедняжке путешествовать дальше в унизительно перекошенном паричке.

Разорванно-дождевые облака

Разорванно-дождевые облака (раппus) — темные клочья конденсированной влаги, образующиеся в насыщенном воздухе во время дождя. Если ветер тихий, они висят, словно темные заплаты, под основанием дождевого облака. В случае же сильного ветра они выглядят куда более растрепанно и беспокойно мечутся, словно духи, не успевшие укрыться от дождя.

Чтобы заметить разорванно-дождевое облако, нужно питать особый интерес к облакам.

Чаще всего разорванно-дождевые облака наблюдаются под дождевыми, слоисто-дождевыми, мощными кучевыми и высоко-слоистыми облаками. Однако не стоит откладывать важные дела только ради того, чтобы взглянуть на такое облако. Едва ли оно способно вызвать восторги публики: ведь это не более чем обрывки слоистого облака, которые только с большой натяжкой можно назвать прекрасными. Люди нечасто видят привидения. Еще реже они видят разорванно-дождевые облака.

Но коль скоро вы все-таки заметите разорванно-дождевое облако, не сомневайтесь: если дождь из облака над вами до сих пор не пошел, то он вот-вот начнется. В отличие от распространяющихся и утолщающихся перистых облаков, предупреждающих о том, что дождь пойдет где-то через день, разорванно-дождевые облака дают трехминутное предупреждение. Для насыщенного дождем воздуха достаточно малейшего восходящего воздушного потока, чтобы влага сконцентрировалась в водяные капли, и в воздухе образовались призрачные клочья разорванно-дождевого облака.

Вуаль

Название этого облака происходит от латинского слова velum, означающего «покров», а само воздушное образование похоже па облачную шапку, хотя и покрывает значительно большие участки неба. Обычно оно образуется, когда группа крупных кучевых или кучево-дождевых облаков совместными усилиями поднимает вверх устойчивый слой влажного воздуха. Вуаль не обязательно формируется в воздушном потоке, подобно облачной шапке. Она просто висит в воздухе, расширяясь раструбом, словно пачка балерины.

Эту юбку, расходящуюся от конвекционного облака, можно лицезреть как раз тогда, когда облако поднимается сквозь нее в небеса. На самом деле вуаль настолько устойчива, что нередко продолжает висеть в воздухе еще довольно долго после того, как сами конвекционные облака раскланяются и покинут сцену.

ДОБАВОЧНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ

Хобот

Хобот (Tuba) — облако, указующее перстом в направлении земли. В ясную погоду дети частенько пытаются дотянуться до пышной груды кучевого облака и прикоснуться к нему. Разве же можно попрекать облако тем, что ему интересно, какова на ощупь земля? Однако чтобы накопить для этого достаточно энергии, облаку приходится изрядно покрутиться.

Хобот образуется, когда облаку не терпится узнать, какова на ощупь земная твердь.

Вокруг и внутри сильных восходящих воздушных потоков, связанных с кучево-дождевыми и мощными кучевыми облаками, может образоваться воронка из вращающегося воздуха, наподобие той, что образуется в ванне с водой, когда вынимаешь пробку. Вследствие этого вращения, которое действует так же, как и падение атмосферного давления, воздух вырывается из центра воронки. Когда же давление падает, воздух охлаждается, в результате чего часть водяного пара конденсируется, и образуются капли.

Хобот — это столб или конус, спускающийся вниз из середины одной из таких воронок. Это первый признак надвигающегося смерча или урагана, а если облако входит в состав особо неистового многоячейкового или суперъячейкового грозового облака, то и особенно мощного торнадо.

Однако они далеко не всегда достигают поверхности земли. Чаще облако падает духом прежде, чем коснуться земной тверди. А может быть, ему известно, что настанет день, когда оно еще вернется в другом обличье: не в виде конвекционного облака, а туманом или дымкой. Вот тогда-то оно будет обниматься с землей до тех пор, пока ему до смерти не надоест.

Наковальня

Наковальня (incus) — полог из ледяных частиц, распространяющийся над кучево-дождевым облаком в поперечном направлении. Не каждое кучево-дождевое облако расширяется подобным образом вбок: это характерно только для облаков, высота которых такова, что они не могут не столкнуться с сильной температурной инверсией в тропосфере — например, с тропопаузой (это переходный слой между тропосферой и стратосферой, выступающий в качестве термального колпака над поднимающимся вследствие конвекции воздухом).

По мере расширения кучево-дождевое облако принимает форму наковальни. Поскольку последняя встроена в общую структуру облака, она, по сути, не кажется отдельным облаком — конечно, за исключением тех случаев, когда после дождя от кучево-дождевого облака ничего не остается, а шлейф из кристаллов льда продолжает тянуться за ним высоко в небе.

Наковальня — навес из кристаллов льда над кучево-дождевым облаком.

Должно быть, именно по этой наковальне скандинавский бог Тор, будучи не в духе, ударяет своим грозовым молотом. Как известно читателю, оттуда-то и берутся раскаты грома.

Вымя

Вымеобразные облака по-латыни называются «mamatus», что означает «груди». Они могут появиться с внутренней стороны самых разных облаков: перистых, перисто-кучевых, высоко-кучевых, высоко-слоистых, слоисто-кучевых, кучево-дождевых. Целое поле гладких округлых грудей — до чего выразительно это зрелище!

Наибольшее впечатление они производят в сочетании с могучим кучево-дождевым облаком. «Вымя» образуется на нижней части наковальни: оно появляется, когда верхняя часть наковальни остывает, излучая тепло в верхние части атмосферы, и более холодный воздух опускается вниз. Если воздух под облаком относительно теплый и влажный, водяные пары в результате смешивания с холодным воздухом конденсируются в водяные капли. Этот процесс сродни конвекционным потокам, формирующим кучевое облако, только наоборот: если в случае с кучевыми облаками воздух, нагревающийся над землей, поднимается вверх, и в результате образуется облако, то в данном случае воздух, ведущий к облакообразованию, остывает в верхней части тропосферы и проникает вниз.

«Вымя» — похожие на груди выступы, свисающие под наковальней кучево-дождевого облака.

На облаках других типов «вымя» выглядит не столь выразительно. В целом эти образования кажутся округлыми и налитыми, только когда где-то поблизости сильная гроза. Чем мощнее кучево-дождевое облако, тем полнее «вымя».

Грозовой вал

Многие сопутствующие облака и добавочные элементы образуются вокруг и внутри весьма эгоистичных кучево-дождевых облаков. Этому общему правилу подчиняется и грозовой вал (arcus). Это низкий горизонтальный передний фронт грозы, мчащийся впереди нее и выглядящий как внушительный зловещий риф на облаке.

Формирование грозового вала характерно для кучево-дождевых облаков, соединившихся в многоячейковое или даже в суперъячейковое образование. Создают его сильные нисходящие потоки холодного воздуха: достигая земли и обгоняя грозу, они растекаются, внедряясь под теплый воздух и поднимая его вверх, в результате чего образуется облако.

Риф на облаке, называемый грозовым валом, появляется у основания кучево-дождевого облака.

Грозовой вал подобен рифу в общей штормовой неразберихе у основания грозового фронта.

Полосы падения и осадки

Облако считается дающим осадки, если из него идет дождь, снег, дождь со снегом, град, снежные зерна, ледяная крупа — да что угодно, лишь бы они достигали земли.

Если в процессе падения осадки проходят через область теплого и/или сухого воздуха, они могут испариться до того, как коснутся земной поверхности. Очевидно, что гак чаще бывает с облаками верхнего яруса, поскольку выпадающим из них осадкам приходится преодолеть изрядное количество воздушных слоев.

 Полосы падения под высоко-кучевыми облаками делают их похожими на стайку небесных медуз

#img8817.jpg

 Отверстие, образованное полосой выпадения осадков, в слое перисто-кучевых облаков.

Часто из облаков верхнего яруса выпадают ледяные кристаллы, которые успевают пройти некоторый путь по направлению к земле, прежде чем испариться. Эти падающие вниз и постепенно тающие кристаллы именуются полосами падения (vigra). С виду они напоминают клочковатые усики у основания облака, что делает его похожим на медузу. Когда полосы падения появляются под более низкими облаками, обычно они состоят из постепенно испаряющихся капель воды. Так или иначе, они выглядят волнистыми или наклонными по той причине, что осадки, выпадая, встречаются по пути с различными потоками ветра.

Перистые облака во многом похожи на полосы падения, поскольку сами представляют собой не более чем полосы выпадения кристаллов льда. Поэтому говорить о полосах падения, выпадающих из перистого облака, было бы тавтологией, однако под такими облаками, как кучево-дождевые, кучевые, слоисто-кучевые, слоисто-дождевые, высоко-кучевые, высоко-слоистые и перисто-кучевые, они возникают регулярно.

В последних двух случаях они иногда появляются в отверстиях, образуемых полосами выпадения осадков. Это круглые отверстия, возникающие в слое переохлажденных капель жидкости, когда капли начинают замерзать и превращаться в кристаллы. Вырастая, кристаллы падают вниз в виде полосы падения, а на их месте остается весьма эффектная дыра. На самом деле это куда более распространенное явление, чем могло бы показаться читателю.

СТРАТОСФЕРНЫЕ И МЕЗОСФЕРНЫЕ ОБЛАКА

Перламутровые облака

Если среди десяти основных родов облаков самые прекрасные — перистые, то редко встречающиеся перламутровые облака — самые прекрасные среди облаков вообще. Наделенные восхитительными пастельными оттенками розового, голубого и желтого цветов, они отличаются от остальных облаков особой красочностью, а также тем, что образуются на недоступной их собратьям высоте. Перламутровые облака, глядящие на мир с высоты 10–20 миль, даже не принадлежат к тому слою атмосферы, в котором обретаются облака обычные: в тех частях света, где можно увидеть перламутровые облака, прочие облака образуются не выше чем в 5–6 милях над землей.

Перламутровые облака встречаются лишь в областях севернее 50° северной широты и южнее 50° южной широты (при этом более характерны они для юга, но более красочны почему-то на севере).

Эти облака, состоящие из мельчайших кристаллов льда (около 0,002 мм в диаметре) и образующиеся при температуре около -85 °C, становятся заметны в сумерках, в рассветные и закатные часы. Небо в это время темное, и все более низкие облака пребывают в тени, а перламутровые, освещенные висящим над горизонтом солнцем, приглушенно переливаются всеми цветами радуги.

Происхождение этих оттенков не отличается от иризации, или иридесценции, наблюдающейся, когда солнце светит сквозь кромку облаков нижнего яруса. Ледяные кристаллы, из которых состоит перламутровое облако, создают определенную картину интерференции проходящих сквозь них лучей солнечного света. Результат обычно достигается за счет того, что кристаллы крайне малы и однородны по размеру, а облачный слой тонок. Именно так и обстоят дела с этим типом облаков, а потому их цвета производят столь сильное впечатление.

Подобно самым высоким чечевицеобразным облакам, появляющимся над горными хребтами, перламутровые облака относятся к волнистым. Они образуются в стратосфере — слое атмосферы, который находится прямо над тропосферой. Не самое характерное место для облаков. Температурная инверсия в тропопаузе, как правило, препятствует подъему теплого влажного воздуха, которого так много внизу, в тропосфере.

Влага, входящая в состав перламутровых облаков, пробивается через этот барьер благодаря тому, что, как и при образовании чечевицеобразных облаков, ее подталкивают вверх волны, формирующиеся с подветренной стороны гор. В большинстве случаев эти волны создают только лишь тропосферные облака, вроде высоко-кучевых чечевицеобразных или перисто-кучевых чечевицеобразных, однако, если атмосфера особенно устойчива, колебания передаются вверх через всю тропосферу. В отдельных случаях они настолько сильны, что прорываются через тропопаузу, неся влагу в стратосферу.

Увы, самые красивые среди облаков одновременно наиболее разрушительны для окружающей среды. Считается, что перламутровые облака ускоряют истончение озонового слоя. На самом деле это не их вина: с озоном реагируют и тем самым уничтожают его хлорфторуглеродные газы из наших аэрозольных баллончиков и холодильных камер. Однако ледяные кристаллы этих высоких облаков выступают в роли катализаторов, ускоряющих химическую реакцию.

В последнее время перламутровые облака чаще встречаются в северных широтах. Однако вопрос, почему это так, до сих пор остается без ответа.

Серебристые облака

Пусть перламутровые облака образуются высоко, но только серебристые облака — воистину стратосферные. Впрочем, постойте, это мы взяли слишком низко: серебристые облака формируются в верхней части мезосферы, атмосферном слое над стратосферой, на высоте от 30 до 50 миль над землей. Это самый холодный слой атмосферы Земли, на краю космоса, где температура достигает -125 °C. Образующиеся на такой высоте и состоящие из ледяных кристаллов размером не больше 0,001 мм в диаметре, серебристые облака отличаются от всех остальных тем, что солнце освещает их глубокой ночью.

Серебристые облака образуются на высоте от 30 до 50 миль и светятся по ночам.

Они не столь разноцветны, как перламутровые облака. Скорее для них характерны белесо-голубые тона. Сами же облака до того тонки, что увидеть их можно только на фоне темного ночного неба, когда солнце уже село, но все еще освещает верхние пределы атмосферы. В течение наиболее длительного времени эти условия соблюдаются севернее 50° северной и южнее 50° южной широты, в середине лета, где-то в течение месяца.

Поскольку серебристые облака так далеки от нас, их образование до сих пор остается тайной. А если подумать, то даже очень большой тайной: ученые теряются в догадках, как и почему облака образуются настолько высоко. Аэрозонды до них не долетают (их предел — 20–25 миль), а самая низкая орбита американских космических кораблей проходит выше, на высоте около 100 миль над землей. Помимо того что в слое атмосферы, где образуются эти облака, крайне холодно, там еще и невероятно сухо: согласно данным НАСА, в миллионы раз суше, чем воздух над пустыней Сахара.

Впервые таинственные серебристые облака были описаны после извержения вулкана Кракатау в Индонезии в 1883 г. В нижние слои атмосферы попало столько вулканического пепла, что закаты стали поистине феерическими, а наблюдение за небом превратилось во всеобщую манию. Пепел распространился вокруг всего земного шара, и ученые, наблюдая за его продвижением, смогли лучше разобраться в струйных течениях в атмосфере. Замеченные в то же время серебристые облака считались не более чем следствием попадания пепла в верхние слои атмосферы. Однако даже после того как пепел со временем рассеялся, облака продолжали появляться. Некоторые ученые выдвигали предположение, что вулканический пепел каким-то образом проник в мезосферу, где его частицы сыграли роль семян, вокруг которых намерзали кристаллы льда.

Сейчас, когда извержение Кракатау ушло в историю, мы можем только строить догадки о том, что выступает в качестве ядер замерзания для нынешних серебристых облаков. Непонятно, поднимаются ли туда частицы из нижних слоев тропосферы — или, напротив, во внешнюю атмосферу прорывается метеоритная пыль, которая и берет на себя эту функцию. Несомненно лишь то, что серебристые облака не только продолжают появляться, но за последние сто лет стали встречаться все чаще, причем область их распространения расширяется.

Это навело ученых на мысль, что серебристые облака наблюдаются чаще в связи с глобальным потеплением. Сейчас общеизвестно, что повышенная концентрация создающих парниковый эффект газов в нижних и средних слоях атмосферы (ниже уровня серебристых облаков) ведет к повышению приземной температуры, препятствуя рассеянию земного излучения. Оборотная сторона этой медали, менее известная широкой публике, состоит в том, что на вышележащие слои атмосферы парниковые газы действуют охлаждающе.

Однако глобальное потепление, происходящее отнюдь не вследствие возросшего выброса парниковых газов, едва ли могло совпасть с охлаждением внешней атмосферы. Не исключено, что люди стали видеть серебристые облака чаще только лишь потому, что слышали о них. Однако вполне вероятно, что они наглядно напоминают нам и о том, в какой мере происходящее ныне потепление климата Земли обязано именно нашей деятельности.

 

глава 12

КОНДЕНСАЦИОННЫЕ СЛЕДЫ

Полосы конденсации, образующиеся вслед за высотными летательными аппаратами

Судя по всему, среди пещерных людей тоже были любители облаков.

Мне приятно думать о том, что около пятидесяти тысяч лет назад эксцентричный, но просвещенный неандерталец одним прекрасным утром вышел из пещеры, поднял глаза к небу и буркнул своей жене что-то вроде: «Дорогая, иди скорей сюда, а то пропустишь чудесное слоистообразное высоко-кучевое облако с просветами!» Конечно же, заманчиво полагать, что пещерные люди, глядя на небо, видели там те же самые облака, что и мы. Заманчиво, но неверно.

Дело в том, что в семействе облаков произошло прибавление. Причем произошло оно столь недавно, что двести лет назад, когда Люк Говард впервые дал облакам названия, его еще не было.

Незадолго до Первой мировой войны перед глазами жителей Земли впервые предстали «конденсационные следы» (их называют еще «инверсионными следами») — ровно прочерченные в небе рукотворные облака, образующиеся за хвостом летательного аппарата. Так и появился у облачного семейства незаконнорожденный ребенок — хотя, пожалуй, это звучит слишком уж уничижительно. Давайте-ка лучше скажем просто, что он был зачат не совсем так, как его старшие сводные братья и сестры.

Кто-то, возможно, удивится, узнав, что конденсационные следы относятся в первую очередь именно к облакам. Но единственное различие между ними и остальными облаками состоит в том, что конденсационное следы — продукты человеческой деятельности: они образуются из водяного пара в выхлопах самолета, представляющих собой побочный продукт работы двигателя. По сравнению с природной хаотической формой облаков естественного происхождения, эти яркие и четкие метки прогресса рассекают небо, словно прямые линии на картине модерниста. Для них характерна абстрактная простота полотен Мондриана. Я, конечно же, имею в виду его зрелые работы, такие как «Вертикальная композиция с синим и белым», а вовсе не ранние небрежные мазки, как на картине «Красное облако». (Увы, мы лишены возможности наглядно их сравнить, поскольку мне не дали разрешения воспроизвести их в черно-белом варианте, так что придется читателю отыскать их самому.)

Конденсационные следы образуются примерно так же, как в морозный день наше дыхание превращается в облачка пара. Если большинство облаков появляется в результате того, что влажный воздух остывает, поднимаясь вверх, то горячие газы в самолетных выхлопах охлаждаются, смешиваясь с крайне холодным воздухом на высоте крейсерского полета, составляющей обычно от 28 000 до 40 000 футов. Температура там колеблется в интервале от -30 °C до -60 °C. Горячие влажные газы самолетных выхлопов, смешиваясь со столь холодным воздухом, остывают очень быстро, вследствие чего часть влаги превращается в капли воды, которые тотчас же замерзают, и вслед за самолетом по ширине размаха крыльев образуется полоса из кристаллов льда.

Если конденсационные следы не исчезают, они могут размываться ветрами в верхней части тропосферы.

Однако самолет оставляет конденсационные следы не всегда, даже на высоте крейсерского полета. Порой можно увидеть высоко в небе самолет без всякого тянущегося за ним облака. Бывает, что облачный след появляется, однако в нескольких сотнях футов позади самолета исчезает вновь. Наконец, иногда конденсационные следы остаются в синем небе часами, расчерчивая его вдоль и поперек линиями, строгость которых постепенно нарушают сильные ветры.

Внешний вид этих линий и длительность их пребывания в небе зависят от атмосферных условий на высоте крейсерского полета. Если воздух там достаточно теплый и сухой, кристаллы льда, едва образовавшись, испаряются. Если же наверху сыро и холодно, то воздух вполне пригоден для образования конденсационных следов, и кристаллы льда не только беспрепятственно формируются, но и собирают из окружающего воздушного пространства дополнительную влагу, за счет чего увеличиваются в размерах, распространяясь по ветру.

В разных местах воздух может в значительной степени различаться по влажности и температуре, поэтому иногда, когда самолет переходит из одной области в другую, конденсационные следы выглядят как рваные линии. В этом случае, наблюдая за ними, можно делать выводы о температуре и влажности в верхней части тропосферы и, соответственно, строить прогнозы погоды.

Если за высоко летящим самолетом не образуется конденсационный след или же если он образуется ненадолго, в умеренных широтах это свидетельствует о том, что воздух в верхней части тропосферы сух и/или опускается вниз, а значит, погода ухудшаться не будет. Если лее конденсационные следы образуются и распространяются по небу, отсюда следует, что воздух наверху влажен и поднимается вверх, что обычно бывает при приближении теплого фронта. В таком случае устойчивые конденсационные следы еще до появления и распространения перистых облаков предостерегают, что теплый фронт уже недалеко, и через день-другой следует ожидать осадков

***

В выхлопах самолета содержится не только водяной пар. Помимо него, там есть и углекислый газ, и оксиды серы и азота, и углеводород, и угарный газ, и несгоревшее топливо, и мельчайшие частицы угля и металла. Эти частицы играют важную роль в образовании конденсационных следов, выступая в качестве ядер, вокруг которых водяной пар превращается в капли и кристаллы.

Воздух на высоте крейсерского полета обычно насыщен влагой настолько, что в любой момент там могут начать образовываться капли и кристаллы льда. Дело за малым: не хватает ядер, нужных для того, чтобы этот процесс начался. В этом случае добавление небольшого количества влаги и твердых частиц может привести к цепной реакции. Самолеты со своими выхлопами выполняют функцию «засева облаков», добавляя к наличествующему в воздухе водяному пару ингредиенты, необходимые для того, чтобы стали появляться видимые глазу облака.

Конденсационные следы — самые изящные и самые неприятные среди членов облачного семейства.

В редких случаях можно наблюдать своего рода «негатив» конденсационного следа. Он образуется, когда выхлопы как будто прорезают коридор ясного неба в слое присутствующих в небе облаков верхнего яруса — перисто-слоистых или перисто-кучевых. Вместо облака вслед за самолетом образуется четко очерченная брешь. Так бывает, когда самолет летит через облако или непосредственно над ним. Появление «коридора» может оказаться следствием одного из трех процессов.

Тепло от выхлопов может нагреть облачный слой, в результате чего часть составляющих его водяных капель испаряется. Турбулентность в кильватере самолета приводит к примешиванию более сухого окружающего воздуха в слой облаков, что дает такой же результат. Наконец, вбрасывание выхлопов может привести к «засеву» облачного слоя: твердые частицы провоцируют замерзание капель, из которых состоит облако, они увеличиваются в размерах, начинают падать и в какой-то момент испаряются, проходя через слой теплого воздуха.

Посредством конденсационных следов мы неумышленно влияем на облачный пейзаж. Однако «засев облаков» осуществляется человеком отнюдь не по недосмотру. В течение последних шестидесяти лет ученые провели множество экспериментов по введению искусственных ядер в облака для того, чтобы повлиять на их поведение. Технологии «засева облаков» были разработаны в попытке увеличить количество осадков в пораженных засухой областях, смягчить разрушительные последствия гроз с градом, рассеять туман в аэропортах и даже укротить ураганы.

***

Любой из этих поводов вполне достаточен для того, чтобы вмешаться в жизнь облаков. Однако засев облаков применялся и в куда более сомнительных целях.

Этот метод был создан в 1940-е гг. в научно-исследовательской лаборатории компании «Дженерал Электрик» в городе Скенектади, штат Нью-Йорк, США. Придумали его двое ученых: Ирвинг Лэнгмюр и Винсент Шефер. Ленгмюр, руководитель лаборатории, был признанной величиной в химии: в 1932 г. он даже получил Нобелевскую премию. Шефер, двадцатью пятью годами моложе, был его научным сотрудником.

В годы Второй мировой войны лаборатория заключила контракт на проведение военных исследований для Правительства США. Ленгмюр и Шефер создали ряд устройств — например, генератор дыма — для маскировки военных операций от врага. Помимо этого, они пытались решить проблему нарастания льда на крыльях самолетов, что представляет для авиации изрядную опасность: лед, намерзающий на крыльях, когда самолет летит через переохлажденные участки облака, где температура ниже нуля, разрушительным образом влияет на аэродинамику летательного аппарата, меняя форму крыльев и приводя тем самым в некоторых случаях к фатальной потере подъемной силы.

Однако вскоре объектом их внимания стала проблема не уменьшения льдообразования, а его стимуляции. Изучая нарастание льда на крыльях самолетов, ученые установили, что образование кристаллов в облаке — один из основных процессов, вследствие которых переохлажденные капли воды достигают размеров, приводящих к их выпадению в виде осадков. Исследователям пришло в голову, что если они смогут способствовать замерзанию капель в облаке, вероятность дождя повысится.

Однако ни у Ленгмюра, ни у Шефера не было специальной метеорологической подготовки. Впервые они столкнулись с переохлажденными каплями воды на вершине горы Вашингтон в Ныо-Хэмгпиире при температуре ниже нуля. Поскольку оба увлекались горным туризмом, во время войны им часто доводилось бывать в тамошней метеорологической обсерватории. Стоя в облаках на вершине, возвышающейся на 1919 м над уровнем моря, они с удивлением обнаружили, что даже при температуре ниже 0 °C облака состоят из жидких водяных капель. Эти капли замерзали только в случае контакта с твердыми объектами, образуя на камнях, деревьях и стенах зданий изморозь наподобие мгновенно возникающего инея. Капли пребывали в переохлажденном состоянии: они остывали до такой степени, что образование кристаллов льда могло начаться в любой момент, но для этого требовался пусковой стимул.

Озадачившись странным поведением переохлажденных капель в облаке, Ленгмюр и Шефер установили у себя в лаборатории холодильник с открытым верхом и приступили к изучению искусственных облаков. Дыша в холодильник, температура воздуха в котором была -20 °C, они наблюдали, как выдыхаемый ими пар конденсируется в облака, капли в которых находятся в переохлажденном состоянии. Ученые пришли к выводу, что, если им удастся найти ядра, которые заставили бы эти взвешенные в воздухе капли превратиться в кристаллы льда, впоследствии можно будет вводить подобные ядра в настоящие облака, чтобы из них выпадали осадки в виде дождя или снега.

***

Хотя двое ученых были далеки от построения теории засева облаков, их весьма заинтересовала практическая задача поиска таких частиц, которые могли бы выступить в качестве ядер замерзания. Чтобы заставить капли замерзать, Ленгмюр и Шефер пытались вводить в холодильную камеру самые разные добавки, среди которых были сажа, вулканический пепел, сера, силикаты и измельченный графит. Все это были вещества, и без того присутствующие в атмосфере, поэтому, как рассудили ученые, хотя бы некоторые из них могли играть роль ядер замерзания для капель, составляющих облака, в естественной среде. Однако ни одна из этих добавок не изменила поведения переохлажденных капель в выдыхаемых ими облачках пара. Ленгмюр и Шефер стали задумываться не только о том, удастся ли им стимулировать льдообразование, но и о том, хватит ли им дыхания.

Однако как-то раз, когда Ленгмюра не было в лаборатории, Шефер совершил прорыв. Он решил еще снизить температуру воздуха в холодильной камере и добавил туда сухого льда (твердого углекислого газа, температура которого составляет около -78 °C). Стоило ему положить кусок сухого льда в камеру, и выдыхаемые им облачка пара замерцали и заискрились. Они тут же превратились в кристаллы, приняв характерную для обычных снежинок форму дендритов, и стали падать на пол. А когда температура в камере упала значительно ниже -20 °C, Шеферу удалось добиться замерзания переохлажденных капель без всяких ядер.

Вскоре двое ученых установили, что критическая температура, при которой переохлажденные капли начинают превращаться в кристаллы льда без ядер замерзания, составляет -40 °C. Им пришло в голову, что, вводя гранулы сухого льда в облако, можно будет охладить составляющие его капли до такой степени, что начнут образовываться снежинки, которые станут выпадать на землю в качестве осадков. Поиск ядер замерзания отодвинулся на задний план. Ленгмюру и Шеферу не терпелось увидеть, что получится, если добавить сухой лед в настоящее облако.

***

13 ноября 1946 г. Шефер поднялся в самолете над грядой переохлажденных слоистых облаков в районе Питтсфилда, штат Массачусетс, и распылил три фунта тщательно измолотого сухого льда. Через пять минут в той части облака, над которой были разбросаны частицы сухого льда, стали образовываться снежинки. Пролетев около тысячи метров и достигнув теплых слоев воздуха, они испарялись. В облаке — там, где раньше были замерзшие и упавшие вниз переохлажденные капли, — образовалась дыра. Чтобы доказать, что дыра не могла появиться сама по себе, были проведены новые испытания, во время которых для зрителей из гряды переохлажденных слоистых облаков был вырезан с помощью сухого льда логотип «Дженерал Электрик».

Эти ранние испытания вызвали всплеск общественного интереса. Казалось, что вот-вот удастся изменить поведение облаков. Ленгмюр открыто выражал свой энтузиазм. Он выступал перед прессой, превознося перспективы сделанного открытия: еще немного, и они научатся вызывать дожди и бороться с засухой. А если удастся интенсифицировать замерзание капель в грозовых облаках, можно будет изменить их динамические свойства и тем самым ослабить град, что позволит сохранить драгоценный урожай. Ленгмюр предложил использовать новый метод даже для того, чтобы уводить смерчи и ураганы от населенных пунктов.

Метеорологической общественности обещания Ленг-мюра казались довольно безосновательными. Памятуя о том, насколько широкая публика склонна подвергать насмешкам усилия специалистов в решении сложнейшей задачи предсказания погоды, метеорологи боялись, что заявления человека со стороны нанесут урон их и без того сомнительной репутации. Вскоре в научной прессе между Ленгмюром и метеорологами разгорелась ожесточенная полемика. Метеорологи утверждали, что даже если и можно повлиять на поведение облаков с использованием сухого льда, это никоим образом не будет экономически выгодно: засев облаков в промышленных масштабах настолько дорог, что расходы на него всегда будут больше, чем возможные выгоды.

СЛЕВА НАПРАВО: Ирвинг Ленгмюр, Бернард Воннегут и Винсент Шефер, «отцы» засева облаков, перед холодильной камерой в научно-исследовательской лаборатории «Дженерал Электрик».

Однако Ленгмюр и Шефер не теряли оптимизма. Они предприняли в своих исследованиях новый шаг, для чего привлекли к работе еще одного ученого — Бернарда Воннегута, который незадолго до этого пришел в лабораторию «Дженерал Электрик».

Воннегут был убежден, что можно найти такое химическое вещество, которое сможет выступить в качестве ядра замерзания и привести к образованию кристаллов льда при температуре выше критических -40 °C, Он выделил вещества, кристаллическая структура которых сходна со структурой льда, полагая, что вода с большей вероятностью будет замерзать именно на таких соединениях.

Воспользовавшись данными рентгеноструктурной кристаллографии, он установил, что необходимыми свойствами обладает йодистое серебро. И в самом деле, когда он вдунул суспензию кристаллов йодида серебра в переохлажденное облако в холодильной камере, результат превзошел все ожидания. Замерзание наступило мгновенно. Облако превратилось в кристаллы льда и выпало в виде снега на дно камеры. Ядра замерзания для переохлажденных капель получались из кристаллов йодистого серебра даже при -4 °C. С этого момента засевом облаков стали интересоваться не только в «Дженерал Электрик», а в 1947 г. финансирование исследований засева облаков взяло на себя Правительство США. Еще некоторое время эксперименты в рамках этого проекта, который получил название «Циррус», проводились в «Дженерал Электрик», а в 1950-х гг. были продолжены в Научно-исследовательском центре воорулсения ВМС, расположенном в Чайна-Лейк в штате Калифорния.

Постойте-ка: в Центре вооружения ВМС?

***

История вновь и вновь говорит нам о том, что погода значительно больше влияет на исход сражений, нежели численность войск. Возьмем, к примеру, персидские войны

V в. до н. э. Когда царь Дарий решил укрепить Персидскую империю за счет Греции, его войско было несравненно сильнее греческого. Тем не менее, погода неизменно ему препятствовала. Так, однажды внезапное нападение персов на греков было сорвано из-за сильнейшей грозы, которая уничтожила чуть ли не целую эскадру персидских кораблей.

Накануне битвы при Ватерлоо в 1815 г. французы и союзные войска попали под сильный ливень. Хотя численность французских войск была больше, чем численность войск Веллингтона, утром в день сражения Наполеон не мог начать наступление до тех пор, пока земля не высохла: иначе ему не удалось бы вывести на поле боя артиллерию. Благодаря этой задержке к месту сражения успели подойти прусские части, в результате чего союзные войска вовремя получили подкрепление, а французы потерпели поражение.

Летчики, участвующие в проекте «Циррус», вырезают из переохлажденного облака цифру «четыре».

Погода сыграла ключевую роль и в день высадки союзных войск в Европе в 1944 г. Чтобы операция прошла успешно, необходимы были устойчивая ясная погода, отлив и лунная ночь. Лучшей ночью для высадки в соответствии с фазами луны и циклом приливов и отливов была признана ночь на 5 июня, однако в течение нескольких предшествующих дней стояла весьма неустойчивей! погода. Чтобы помочь главнокомандующему союзных войск с определением даты высадки, были привлечены ведущие метеорологи Гидрометцентра, военно-морской метеорологической службы и метеослужбы военно-воздушных сил США. Составляя один из самых важных в истории прогнозов погоды, они обнаружили свидетельства того, что 6 июня можно ожидать затишья. Дата высадки была отодвинута на день, а что получилось дальше, читатель знает и без меня…

Вполне очевидно, что государство, владеющее секретом управления погодой в районе боевых действий, будет обладать огромным военным преимуществом. Поэтому, когда американская разведка в конце 1950-х гг. донесла, что в Советском Союзе тоже проводятся опыты с изменением погоды, правительство решило, что если США не преуспеют в решении этой проблемы, то Советы их обгонят. В 1957 г. Президентский консультативный комитет по искусственному регулированию погоды пришел к выводу, что «управление погодой может оказаться более важным оружием, чем атомная бомба». Судя по всему, одновременно с широко обсуждавшейся в прессе гонкой вооружений в рамках холодной войны между США и Советским Союзом происходила и тайная погодная гонка. В 1960-х, через два года после начала войны во Вьетнаме, американцы, соблюдая условия строжайшей секретности, воспользовались возможностью опробовать засев облаков в боевой обстановке.

***

3 июля 1972 г. журналист Сеймур Хирш, лауреат Пулитцеровской премии, опубликовал в газете «Нью-Йорк Таймс» передовицу, в которой предал огласке секретную операцию, проведенную Белым домом и ЦРУ во время войны во Вьетнаме. Хирш утверждал, что в течение последних семи лет американцы распыляли различные химические вещества в облаках над Лаосом, Вьетнамом и Камбоджей с целью вызвать дождь.

Это муссонные районы. В сезон дождей система джунглевых дорог, известная как «Тропа Хо Ши Мина», становится настолько топкой, что пробраться по ней практически невозможно. Правительство США было прекрасно осведомлено о том, насколько Тропа значима для Вьетконга и для Северной Вьетнамской армии. Эти дороги, ведущие из Северного Вьетнама через Лаос и Камбоджу в Южный Вьетнам, представляли собой жизненно важные пути подвоза боеприпасов и продовольствия для вражеских сил. Американцы понимали, что, если усилить выпадение осадков над Тропой в начале и в конце периода муссонных дождей, можно увеличить длительность этого периода и тем самым помешать дальнейшему продвижению противника.

Хирш установил, что Правительство США впервые прибегло к засеву облаков в Южном Вьетнаме — как ни странно, в целях разгона толпы. Проамериканский режим Дьема на юге испытывал все большие трудности в связи с демонстрациями. «У режима… были проблемы с буддистами, — сообщил Хиршу источник из ЦРУ, — они оставались на месте во время демонстраций, даже когда полиция пыталась разгонять их слезоточивым газом, однако мы заметили, что если начинается дождь, то они расходятся. Разведка обратилась к «Эйр Америка Бичкрафт» и снабдила их йодистым серебром. Когда началась еще одна демонстрация, мы прибегли к засеву. Пошел дождь».

Передовица Сеймура Хирша в «Нью-Йорк Таймс» от 3 июля 1972 г., посвященная использованию засева облаков во время Вьетнамской войны.

Вскоре после этого американцы приступили к реализации программы повышенной секретности по интенсивным испытаниям засева облаков в районе горной цепи Айнам, преимущественно в Лаосе. Испытания в рамках этого проекта под кодовым названием «Попай» проводились с 29 сентября по 27 октября 1966 г. Проект был настолько засекречен, что информацию о его ходе, помимо военных властей, получали только Президент, министр обороны, государственный секретарь и директор ЦРУ.

По результатам 56 полетов с засевом, 86 % облаков продемонстрировали ожидаемую реакцию, и главнокомандующий тихоокеанским округом сообщил в Объединенный комитет начальников штабов, что «засев облаков с целью вызвать дождь над вероятными путями проникновения в Лаосе может быть использован в качестве ценного тактического оружия» Боевой засев облаков был начат 20 мая 1967 г. и продолжался над территориями Лаоса, Северного Вьетнама,

Южного Вьетнама и Камбоджи в течение 6 лет. Его стоимость оценивают приблизительно в 3,6 миллионов долларов в год. Нельзя сказать, насколько успешно он проводился, поскольку после завершения первоначальных испытаний, которые тоже не отличались статистической строгостью, систематической оценкой количества осадков никто не занимался. Тем не менее впоследствии военная разведка установила, что в отдельных районах засев облаков привел к увеличению количества осадков на 30 %.

Хотя эта информация и появлялась годом раньше в колонке Джека Андерсона, только передовица Сеймура Хирша привлекла к ней всеобщее внимание. Последовал всплеск общественного протеста, в результате чего перед американским сенатом был поставлен ряд щекотливых вопросов о военном использовании искусственного регулирования погоды во Вьетнаме. Сперва на эти вопросы были даны уклончивые ответы, однако затем Сенат вынужден был направить президенту Никсону резолюцию о необходимости начать переговоры относительно подписания пакта против использования воздействий на окружающую среду в военных целях.

18 мая 1977 г. в Женеве под председательством Джеральда Форда обсуждалась многосторонняя Конвенция о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду. Эту конвенцию, действующую и по сей день, подписали США, СССР и еще сорок государств. Ее цель заключалась в том, чтобы предотвратить попытки государств оказывать влияние на погоду с целью повышения успешности военных действий.

***

Однако текст конвенции не отличался определенностью. В ней запрещается прибегать к военному использованию только тех средств воздействия на природную среду, которые имеют «широкие, долгосрочные или серьезные последствия». Правительство США, интерпретируя эти ограничения по-своему, продолжило исследовать военный потенциал искусственного регулирования погоды. Совсем недавно, в 1996 г., после переизбрания Билла Клинтона, начальнику штаба ВВС США был представлен доклад, озаглавленный «Погода как фактор повышения боевой эффективности: господство над погодой в 2025 году». В этом леденящем душу докладе изложен ряд предложений относительно того, как к 2025 году военно-воздушные силы США смогут применять вновь появляющиеся технологии «господства над погодой» в качестве средств ведения войны.

Это 44-страничное исследование, подготовленное семью офицерами вооруженных сил в соответствии с распоряжением начальника штаба подвергнуть изучению «модели, средства и методы, которые необходимы для того, чтобы Соединенные Штаты и впредь оставались ведущей военно-воздушной и космической державой», было тщательно составлено таким образом, чтобы не нарушать буквы Конвенции. Утверждается, что оно затрагивает только «узкие и краткосрочные меры воздействия на погоду».

В «Господстве над погодой в 2025 году» представлена ужасающая картина способов ведения войны в будущем, когда военные научатся создавать облачный покров и туман для маскировки перемещений войск и боевой техники, вызывать осадки для затопления вражеских путей сообщения, прекращать осадки и устраивать засуху, направлять грозы на вражеские позиции и даже наносить удары молний по целям. В докладе предлагается даже использовать нанотехнологии для создания управляемых облаков из микроскопических компьютеров, держащихся в воздухе, словно частицы, из которых состоят обычные облака, и способных передавать друг другу информацию. «В ряде случаев результат психологического воздействия может быть просто фантастическим», — захлебываются восторгом авторы.

Однако здесь те, кто разрабатывает и внедряет приемы ведения военных действий, вторгаются в опасную область. Критикуя энтузиазм авторов доклада, один аноним заметил: «Они ведут себя словно мальчишки, которые, подобрав где-то острый колышек, наткнулись на спящего медведя и тычут его в зад, дабы посмотреть, что получится». Понятное дело, самим авторам и дела нет до того, как использование погоды в качестве оружия повлияет на окружающую среду и на человека. Им важно только, чтобы их не опередил кто-то еще: «Отдельные общественные группировки всегда будут против обращения к столь спорным вопросам, как воздействие на погоду, — заключают они, — однако нам же будет хуже, если мы не уделим должного внимания огромному военному потенциалу, кроющемуся в этой области». Похоже на отрывок из фантастического романа, не так ли? А ведь Бернард Воннегут, сыгравший важнейшую роль в ранних исследованиях засева облаков в «Дженерал Электрик», был старшим братом писателя-фантаста Курта Воннегута.

Курт некоторое время работал в отделе по связям с общественностью «Дженерал Электрик», и не иначе как исследования брата вдохновили его на написание мрачной антиутопии «Колыбель для кошки». В этом романе обсуждаются последствия открытия химического процесса, удивительно похожего на засев облаков.

Доктор Феликс Хониккер, вымышленный лауреат Нобелевской премии, участвовавший в создании атомной бомбы, создал крайне неустойчивый изотоп воды и дал ему название «лед-девять». Этот изотоп, замерзающий при температуре 50 °C, был предназначен для того, чтобы помочь войскам, застрявшим в болотах в районе боевых действий, выбраться из трясины. Достаточно было бросить в грязь небольшой «зародыш», и начиналась цепная реакция, в результате которой вся влага переходила в твердое состояние.

Хониккер не задумывался о последствиях, однако этот катализатор был настолько неустойчив, что реакция должна была продолжаться до тех пор, пока не замерзнет вся влага на планете. Незадолго до смерти Хониккер изготовил небольшое количество льда-девять, которое трое его детей впоследствии разделили между собой. Кусочки вещества достались США, Советскому правительству и диктатору крошечной банановой республики в Карибском море. Нет нужды говорить, что все закончилось катастрофой: один из кусочков льда-девять попал в море. Океаны замерзли, и тому миру, в котором жили мы с вами, пришел конец. Вот и все дела.

***

А ведь между тем мы изрядно удалились от тех первоначальных идеалистических целей, которые ставил перед собой Ирвинг Ленгмюр, разрабатывая технологию засева облаков. Однако изучение возможностей применения этого метода в мирных целях активно продолжается во многих странах.

Интерес к этой области достиг пика в 1970-е: только в США на исследования выделялось около двадцати миллионов долларов в год. Однако честолюбивые заявления энтузиастов касательно эффективности разработанных методов оправдывали себя нечасто. Зачастую проекты по засеву облаков осуществлялись без статистической обработки данных, которая подтвердила бы их успешность. Сама природа облачного покрова такова, что двух одинаковых облаков не бывает, а потому невозможно найти «контрольное облако», параметры которого полностью совпадали бы с «засеваемым», чтобы можно было сопоставить их поведение.

Итак, попытки доказать эффективность засева облаков столкнулись с неустранимыми трудностями, и в итоге финансирование исследований в США в 1980-е гг. было сокращено до пятисот тысяч долларов. С тех пор оно продолжает неуклонно снижаться.

Одна из трудноразрешимых проблем заключается в установлении точного количество ядер, которые необходимо ввести в облако для достижения желаемого результата. При усилении осадков вполне возможна передозировка, а если в облаке оказывается слишком много ядер, то в результате великое множество частиц льда или капель воды будут претендовать на ограниченный объем содержащейся в облаке влаги и ни одна из этих частиц или капель не достигнет размеров, необходимых для того, чтобы они выпали в виде осадков. Таким образом, осадки не усилятся, а уменьшатся. И в самом деле, многие члены научного сообщества до сих пор сомневаются в том, что засев облаков может привести к заметному увеличению количества осадков.

Тем не менее действующие программы не закрываются. В 1999 г. Всемирная метеорологическая организация (ВМО) сообщила, что зарегистрировала более 100 схем искусственного регулирования погоды, разработанных в 24 странах мира. Наибольшую активность на данный момент проявляет Китай, где ежегодное финансирование программ по регулированию погоды оценивается более чем в 40 миллионов долларов.

Схемы регулирования погоды делятся на три основных группы: искусственное рассеивание тумана, усиление дождя и снега и, наконец, противоградовые мероприятия. Наиболее эффективным считается рассеивание тумана: оно широко используется в аэропортах и на автомагистралях в районах скопления тумана. Одна из таких программ вот уже несколько десятилетий успешно проводится в международном аэропорту Солт-Лейк-Сити.

Для рассеивания тумана, образующегося при температуре выше 0 °C (его называют еще «теплым туманом»), часто применяются реактивные двигатели, согревающие воздух. Но если температура ниже 0 °C (в таком случае туман называют «холодным»), эффективнее способствовать замерзанию капель, чтобы они выпали на землю в виде кристаллов льда. Этого можно добиться двумя способами. В одних программах используется йодид серебра, засеваемый с помощью ракет или воздушных распылителей, в других же — как, например, в Солт-Лейк-Сити — применяется сухой лед, который приводит к замерзанию тумана без введения ядер замерзания.

Большинство испытаний по засеву, нацеленных на усиление дождя или снегопада, в настоящий момент проводятся в полупустынных зонах тропических поясов по обе стороны от экватора. Здесь возможны два подхода: либо воздействовать на переохлажденные участки облака, стимулируя замерзание капель, либо пытаться усилить выпадение осадков из «теплых» облаков, в которых нет значительных переохлажденных участков. В этих случаях в облако вводятся частицы соли, капли соляного раствора или просто капли воды, что приводит к более интенсивному росту капель вследствие коалесценции, или столкновения. Лучше всего на попытки засева реагируют орографические облака, формирующиеся над горными хребтами, особенно те, которые состоят из смеси переохлажденных капель и частиц льда. Более того, именно на эти облака разумнее всего обращать внимание, поскольку в горах дождь и снег «запасаются» в водоемах и в форме снегового покрова на тот случай, когда в них возникнет необходимость.

Несмотря на то что многие сходятся во мнении, будто бы засев облаков годится в лучшем случае для усиления осадков из облаков, из которых и так должен был пойти дождь, эксперты ВМО утверждают: «Проделанный по итогам ряда долгосрочных проектов статистический анализ наблюдений за количеством осадков, достигающих земной поверхности, свидетельствует о том, что удалось добиться их сезонного прироста». По-моему, они хотят этим сказать, что их методы все-таки работают.

В течение последних десяти лет ущерб, который наносил урожаям в США град, ежегодно составлял около 2,3 миллиардов долларов. Противоградовые мероприятия по засеву облаков обычно проводятся на периферии грозовой системы. В одних программах воздействие направлено на то, чтобы образовывалось больше градовых зародышей, чем обычно, поскольку в этом случае они конкурируют за влагу, содержащуюся в облаке, и в итоге не достигают опасных размеров. Другие программы по засеву облаков предполагают снижение веса облачной системы в целом и уменьшение того пути, на протяжении которого растут градины. В третьих попросту стимулируется выпадение осадков из облаков до того, как эти облака вырастут и смогут породить град, наносящий ущерб хозяйству.

Коммерческие компании, предлагающие проведение подобных мероприятий, утверждают, что могут добиться значительного ослабления града, однако научные данные, которые могли бы подкрепить подобные заявления, не вполне убедительны. Как это часто случается в связи с засевом облаков, ученые не могут ни окончательно подтвердить, ни опровергнуть эффективность противоградовых мероприятий.

***

Одним из наиболее пылких сторонников засева облаков в последние десятилетия оказался известный своим прямодушием мэр Москвы Юрий Лужков. Лужков проявил особое пристрастие к засеву облаков уже после первых выборов на пост главы города, проходивших в 1992 г. Однако его устремления касались не увеличения количества осадков, а скорее наоборот. Засев облаков понадобился Лужкову для того, чтобы избежать дождя во время парадов. Окончивший химический вуз мэр Москвы чуть ли не одержим вопросами, связанными с погодой. Однажды его настолько разъярил неверный прогноз, что он пригрозил разорвать контракт города с государственной метеослужбой и основать свою собственную.

Впервые Лужков прибегнул к засеву облаков в 1995 г., когда Москва праздновала пятидесятую годовщину победы в Великой Отечественной войне. Чтобы дождь пролился прежде, чем тучи достигнут города, их обрабатывали йодистым серебром. Во время парада ярко светило солнце. В 1997 г., когда Москва отмечала свое 850-летие, Лужков потратил около 550 000 фунтов стерлингов на то, чтобы обеспечить три дня без осадков. В течение всех трех дней восемь самолетов осуществляли засев облаков примерно в шестидесяти милях от города. Первые два дня дождя не было, однако на третий день, когда дело шло к церемонии закрытия, которая должна была проводиться на открытом воздухе, погода резко изменилась.

Мероприятие было в полном разгаре, и тут на толпу обрушился затяжной ливень. Акробаты и танцоры, выступавшие на намокшей сцене, постоянно поскальзывались. Однако мэр не оставил своих стараний и по-прежнему прибегает к засеву облаков перед крупными событиями, не сомневаясь в эффективности этого метода.

В отличие от всех этих направленных воздействий, конденсационные следы самолетов изменяют облачность ежедневно. Хотя засев облаков во вредоносных целях не может не настораживать, накапливаются все новые данные, указывающие на то, что несравнимо больше нас должен беспокоить именно это невольное и непрерывное воздействие воздушного транспорта.

***

Конденсационные следы ставят нас перед своего рода дилеммой. С одной стороны, их интересно разглядывать, зачастую они удивительно красивы. Например, когда атмосфера па высоте крейсерского полета неустойчива, на них появляются зубчики, словно на расстегнутой застежке-молнии — как если бы самолет, продвигаясь по небу, нежно обнажал небесный свод. Иногда отдельные участки конденсационных следов закручиваются подобно спиральным макаронам. Почему это происходит, ученые пока не знают. Наконец, если атмосферные условия таковы, что ветер размывает конденсационные следы, могут образоваться восхитительные переплетающиеся решетки, в которых четкие линии свежих конденсационных следов пересекаются широкими, расплывчатыми полосами более старых.

С другой стороны, поступает все больше сведений о том, что подавляющее большинство конденсационных следов ощутимо влияют на температуру над поверхностью земли, причем — как читатель, должно быть, уже догадался — их влияние заключается в том, что температура повышается.

Иногда конденсационные следы приобретают зубчатый вид и становятся похожи на половинку застежки-молнии. Это происходит, если атмосфера на уровне облака неустойчива, а в позади самолета наблюдается турбулентность.

Когда речь идет о воздействии авиации на окружающую среду, оценки традиционно касаются вклада углекислого газа, содержащегося в выхлопах самолетов, в глобальное потепление. Подобно всем присутствующим в атмосфере парниковым газам, углекислый газ поглощает и излучает обратно на землю часть ее тепла, замедляя тем самым ее охлаждение. С самолетными выхлопами в атмосферу попадает не больше 2 % углекислого газа, нагнетаемого туда людьми, однако, поскольку это незначительное количество С02 попадает непосредственно в верхние слои атмосферы, его воздействие на окружающую среду, судя по всему, сильнее, нежели воздействие выбросов с поверхности земли.

Если вы любите разглядывать конденсационные следы, вам придется задуматься и о том, что, по мнению все возрастающего числа ученых, авиация преимущественно воздействует на окружающую среду не за счет выбросов парниковых газов, а за счет облаков, порождаемых летательными аппаратами во время полетов.

В целом облака оказывают огромное, хотя и несколько противоречивое влияние на приземную температуру. Всем прекрасно известно, что вода в невидимом газообразном состоянии, т. е. в форме водяного пара, действует как парниковый газ и не дает Земле остывать, удерживая ее тепло. На самом деле водяной пар — безусловно, самый распространенный парниковый газ в атмосфере, на счет которого относят от 36 до 70 % воздействия, обеспечивающего парниковый эффект. Присутствующая в атмосфере вода, собираясь в облака, состоящие из капель или кристаллов льда, влияет на глобальную температуру планеты менее прямо.

С одной стороны, облака препятствуют прохождению части солнечного света, отражая его обратно: любители позагорать, начинающие зябнуть, едва на солнце набегает тучка, поймут, о чем речь. В этом случае облака способствуют локальному охлаждению земной поверхности. С другой стороны, подобно водяному пару и другим парниковым газам, облака вбирают часть земного тепла и частично излучают его обратно на землю: именно поэтому облачной ночью обычно теплее, чем ясной. В этом случае облака, напротив, замедляют остывание Земли.

Большинство видов облаков, не пропускающих солнечный свет, в целом дают охлаждающий эффект. Однако со многими облаками верхнего яруса, состоящими из частиц льда, — с такими как перистые, перисто-слоистые и перисто-кучевые, в совокупности именуемые «перистообразными», — дело обстоит иначе. Иногда они насколько тонки, что пропускают много солнечного света, и в этом случае эффект удержания земного тепла оказывается более выраженным, нежели охлаждающий эффект. Именно эта особенность перистообразных облаков лежит в основе воздействия конденсационных следов на окружающую среду.

При определенных условиях конденсационные следы не исчезают, а распространяются по небу, приводя к образованию перисто-слоистых облаков, занимающих площадь в тысячи квадратных миль.

Все мы не раз видели, что следы самолетов редко просто так висят в воздухе в виде четких облачных полосок. Когда на высоте крейсерского полета сочетание низкой температуры и высокой влажности способствует образованию конденсационных следов, кристаллы льда, из которых они состоят, часто распространяются по небу ветром. Частицы самолетных выхлопов выступают в качестве ядер конденсации и замерзания, способствуя собиранию присутствующих в атмосфере водяных паров в капли или кристаллы. Ледяные кристаллы, из которых состоят конденсационные следы, тоже выступают в качестве ядер замерзания и растут по мере собирания молекул воды. За считанные часы конденсационные следы могут растянуться на несколько миль в ширину. По данным наблюдений, отдельные конденсационные следы распространяются по небу, охватывая площадь до восьми тысяч квадратных миль. В насыщенной атмосфере они выступают в качестве катализатора, способствующего образованию тонких перистообразных облаков — тех самых, которые приводят к повышению температуры над поверхностью земли.

Атака террористов на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г. неожиданно пролила свет на то, как конденсационные следы влияют на приземную температуру. В течение трех дней после трагедии все коммерческие авиарейсы над Соединенными Штатами были отменены. Впервые со времен Первой мировой войны над США не было конденсационных следов: пусть недолго, но зато непрерывно. В 2002 г. в журнале «Nature» была опубликована статья, в которой метеорологи сравнили приземную температуру в 48 сопредельных штатах США в течение этих трех дней без конденсационных следов с аналогичными показателями по предыдущим тридцати дням. Были выявлены существенные различия: в отсутствие конденсационных следов разница между дневной и ночной температурами по США в целом составила на 1,1 °C больше, чем обычно. Судя по всему, конденсационные следы, равно как и образующиеся на их основе перистообразные облака, снижают приземную температуру днем и повышают ее ночью.

Несмотря на то, что 1,1 °C- существеннейшее изменение приземной температуры, в этом исследовании не удалось однозначно продемонстрировать, что конденсационные следы ведут к общему повышению приземной температуры, внося тем самым вклад в глобальное потепление. Однако более новые исследования подталкивают нас именно к такому выводу.

В одной из работ, опубликованной в 2004 г., изучалось увеличение количества перистообразных облаков над США в период с 1974 по 1994 гг. Поскольку было показано, что средняя влажность на уровне перистых облаков в США в течение этого периода не менялась, ученые пришли к заключению, что к росту количества перистообразных облаков привело именно увеличение числа воздушных перевозок и образующихся в результате этого конденсационных следов. Ожидаемый согревающий эффект при таком росте, по оценкам исследователей, составляет 0,2–0,3 °C в десятилетие. Что удивительно, за счет прироста только лишь количества перистообразных облаков можно, по мнению ученых, почти полностью объяснить потепление климата в США за последние 25 лет. Именно в этом заключается основная посылка в данной работе: хотя речь в ней идет о локальных, а не об общих согревающих эффектах, в статье предполагается, что облака верхнего яруса, образующиеся из конденсационных следов, вносят огромный вклад в потепление у поверхности земли.

Не менее отрезвляюще действует еще одна принципиально важная работа, опубликованная в 2003 г.. Ее авторы количественно оценили взаимосвязь меняющегося распределения перистообразных облаков над Европой по данным метеоспутников и изменения количества воздушных перевозок в соответствии с учетной документацией за те же периоды времени. В работе делается вывод о том, что потепление, списываемое на счет перистообразных облаков, которые образуется вследствие воздушных перевозок, в десять раз превосходит показатели ожидаемого потепления за счет углекислого газа, содержащегося в выхлопах летательных аппаратов.

На данный момент трудно осмысленно сопоставить влияние на окружающую среду столь разных факторов, как, с одной стороны, углекислый газ в выхлопах самолетов, который выбрасывается в атмосферу вот уже более столетия и оказывает кумулятивное и глобальное согревающее воздействие на воздух над земной поверхностью, а с другой стороны, облачный покров, создаваемый за счет самолетов, — его согревающее воздействие носит более локальный и временный характер. Однако упомянутые исследования подводят к заключению, что конденсационные следы, оставляемые самолетами, ведут к образованию других типов облаков верхнего яруса, играющих более значительную роль в глобальном потеплении, нежели выбросы углекислого газа.

Количество авиаперевозок ежегодно увеличивается на 5 %, причем наибольший прирост осуществляется за счет дальних рейсов, неизбежно ведущих к образованию конденсационных следов. По иронии судьбы, новые модели авиационных двигателей, которые создавались с расчетом на то, чтобы более эффективно сжигать топливо и выбрасывать меньше углекислого газа, на деле оставляют больше конденсационных следов.

***

Группа ученых из Лондонского имперского колледжа проанализировала один из способов уменьшить количество конденсационных следов, а именно: запретить самолетам подниматься так высоко.

Используя компьютерную модель управления воздушным сообщением, они рассмотрели возможные следствия такого ограничения высоты крейсерского полета в Европе, чтобы самолеты не поднимались до высоты, на которой образуются конденсационные следы. Одна из проблем внедрения подобных ограничений состоит в следующем: чем ниже летит самолет, тем больше плотность воздуха, которую ему приходится преодолевать, а следовательно, тем больше топлива приходится сжигать.

Отсюда следует, во-первых, повышение расходов на топливо, а во-вторых, увеличение выброса парниковых газов.

Действуя подобным образом, группа ученых разработала метод для определения максимально возможных значений высоты крейсерского полета без образования конденсационных следов. Эти значения устанавливаются по ходу полета в соответствии с изменениями атмосферной влажности и температуры.

Не пора ли нам подумать о том, чтобы изгнать с неба конденсационные следы?

Один из участников проектной группы, доктор Боб Ноуленд, пояснил: «Если ввести подобное ограничение для полетов над Европой, что приведет к повышению выбросов углекислого газа на 4 % по причине увеличения расходов топлива, наши расчеты показывают, что с точки зрения борьбы с конденсационными следами это пойдет только на пользу». Увы, согласно полученным данным, внедрение этого метода повлечет за собой и ряд трудностей: например, скученность движения! и увеличение длительности полетов. Тем не менее, система позволит снизить образование конденсационных следов на 65–95 %, что компенсирует ущерб от 4 %-ного увеличения выбросов углекислого газа.

Отсутствие же конденсационных следов приведет, в свою очередь, к значительному уменьшению количества тонких перистообразных облаков, обладающих согревающим эффектом. «Выбросы С02 из летательных аппаратов, — утверждает Ноуленд, — несмотря на их весьма значительный и все возрастающий объем, не сделают погоды, даже если нам удастся их сократить. Однако если завтра мы уменьшим количество конденсационных следов на 90 %, что представляется нам вполне осуществимым, результат не заставит себя ждать. Устранение конденсационных следов немедленно сослужит нам добрую службу».

***

Облака — своего рода «темная лошадка» в области предсказания перемен в климате. Никто толком не знает, ни как глобальное потепление скажется на размерах и природе облаков, ни как это изменение облачного покрова, в свою очередь, повлияет на наш «бюджет теплоотдачи», т. е. на то, сколько солнечного тепла будет удерживать Земля. За прошлый век среднемировая температура выросла на 0,6 °C, причем преимущественно это увеличение пришлось на последние пятьдесят лет. Подавляющее большинство ученых уже не сомневаются, что потепление в значительной мере вызвано человеческой деятельностью.

Если мы продолжим в том же духе, за сто лет, по оценкам ученых, количество углекислого газа в атмосфере по сравнению с доиндустриальным уровнем возрастет в два раза. Прямое следствие — взлет приземной температуры на 1 °C. Конечно, само по себе это значение не катастрофично, однако ученые не исключают цепной реакции. Эффекты «обратной связи» могут привести к еще большему повышению температуры.

Обычно выделяются три ведущих источника обратной связи. Первый — размеры ледникового покрова земного шара: поскольку лед отражает больше солнечного света, нежели земля, любое сокращение ледяного покрытия, скорее всего, внесет свой вклад в глобальное потепление. Второй — количество водяного пара в атмосфере: как и углекислый газ, вода в газообразном состоянии выступает в качестве парникового газа, удерживая, подобно одеялу, земное тепло. Повышение приземных температур приводит к большему испарению воды с поверхности земли, а это испарение, в свою очередь, тоже вносит свой вклад в глобальное потепление. Наконец, третий источник обратной связи — облака.

С ними дело обстоит сложнее всего, потому что доступные нам средства не позволяют предсказать, как облачный покров изменится в результате повышения глобальной температуры. Если увеличится число более плотных облаков, они окажут противодействие глобальному потеплению, отражая больше солнечного света. Если же станет больше тонких облаков верхнего яруса, то эффект будет согревающим, что только усугубит ситуацию.

Однако хуже всего будет, если рост среднемировой температуры приведет к уменьшению количества облаков. Такой ход событий не только поставит под угрозу существование Общества любителей облаков, но и решительно изменит разброс приземных температур.

Если бы более высокая температура вела к тому, что больше облаков «выгорали» бы или «выпадали дождем», то следствием потепления было бы более ясное небо. И действительно, Брюс Велицкий из Научно-исследовательского центра Лэнгли в составе НАСА обнаружил, что облачный покров над тропиками сейчас меньше, чем четверть века назад. По его словам, воздух, поднимающийся над жаркими экваториальными зонами, оказывает теперь более сильное действие, и поэтому дождь из грозовых облаков выпадает быстрее, лишая остальные тропики облачного покрова. Пока непонятно, можно ли считать эту тенденцию следствием глобального потепления и можно ли делать на ее основе выводы касательно географических зон, не относящихся к тропикам. Однако несомненно, что с уменьшением количества облаков снизится не только их способность отражать солнечный снег от земной поверхности, но и вклад в «эффект покрывала», связанный с удержанием земного тепла. Чтобы оценить суммарный эффект сокращения облачного покрова, необходимо соотнести вклад каждого из этих эффектов в земной бюджет теплоотдачи.

Конденсационные следы отбрасываю тень на расположенное ниже перисто-слоистое облако.

Пока мы можем дать только очень приблизительную оценку: в целом облачный покров снижает количество солнечного излучения, поглощаемого землей, в среднем на 50 Вт/м2, тогда как оценки способности облаков удерживать тепло, излучаемое землей, ближе к 30 Вт/м2. Если эти цифры верны, то вклад облачного покрова планеты в бюджет теплоотдачи можно представить как потерю энергии в количестве 20 Вт/м2. Иными словами, благодаря облакам планета охлаждается. Если они исчезнут (а все остальные условия останутся неизменными), на Земле станет еще теплее.

Расскажите об этом всем, кто при вас начнет жаловаться на наших пушистых друзей.

***

Пока ученые и политики ведут споры о том, насколько человечество влияет на глобальное потепление и следует ли ему наложить ограничения на выброс газообразных отходов, я не могу не провести параллели с рассуждениями французского философа XVII в. Блеза Паскаля и, в частности, с его доказательством бытия Бога.

Мы не знаем, есть Бог или нет, рассуждает Паскаль, а значит, нам придется представить собственную веру как предмет спора, только с очень высокими ставками. Если мы верим, что Бог есть, и после нашей смерти так и оказывается, то нам повезло. Мы отправляемся в рай. Если мы утверждаем, что Бога нет, а в конечном итоге выясняется, что он есть, нас ждут вечные муки. И только если Бога нет, итог не будет зависеть от того, что мы себе думали. Потому-то, утверждает Паскаль, любой здравомыслящий человек станет вести религиозную жизнь.

То же самое относится и к глобальному потеплению. Хотя ставки здесь касаются только бренной земной жизни, а не жизни после смерти, они не менее высоки. Мы не знаем, сколь велика наша ответственность за нагревание планеты. Однако если потепление в конечном счете на нашей совести, хоть и усиливается! независимо от нас источниками обратной связи вроде изменений в облачном покрове, то благоразумнее признать, что мы виновны, — и радикальным образом изменить свою жизнь.

***

Незадолго до Первой мировой войны поэт Руперт Брук писал о том, что «нет смерти», что мертвые не уходят из жизни навсегда, но парят в небе подобно облакам и «на луну глядят, на гладь морей гудящих,// На землю, на людей, туда-сюда бродящих». Быть может, это и так, но лично мне странно думать о том, что кому-то из нас выпадет окончить свои дни в виде конденсационного следа.

Трудно питать любовь к этим побочным отпрыскам облачного семейства. Может быть, кто-то вроде меня испытывает к ним двойственные чувства, но многие ли готовы встретить этих новичков с распростертыми объятиями? Порой они разрисовывают розовое вечернее небо лихими чертежами, однако в целом эти льдистые следы прогресса должны послужить зловещим предупреждением для каждого любителя облаков, да и для всего остального человечества.

 

глава 13

МОРНИНГ ГЛОРИ

Облако, на котором катаются планеристы

Несколько лет назад на досуге я разглядывал картинки в книжке про облака — сдается мне, для любителя облаков это все равно что полистать журнал «Хит». И вдруг на глаза мне попалась фотография облака, с которым я раньше никогда не встречался. На снимке, сделанном с воздуха, я увидел невероятно длинное и гладкое низкое облако, словно свернутое в рулон. Подобно большому белому пирожному-безе, оно тянулось от одного края небосвода к другому, тогда как над ним и под ним простиралось ясное небо. Оно образовалось над весьма экзотичной с виду местностью с извилистыми речками и мангровыми болотами. Я знал, что такое облако называется «шкваловым воротом» и относится к роду слоисто-кучевых, однако выглядело оно слишком уж величественно, чтобы вообще подлежать классификации. И в самом деле, подпись под фотографией гласила, что у этого облака есть собственное название — «Морнииг Глори», и что, «появляясь, оно вселяет чувство восторга».

Если вы действительно любите облака, разве ваш интерес может ограничиться разглядыванием книг? Не сходя с места, я дал себе слово, что непременно выясню, где можно отыскать Морнинг Глори, и увижу это прекрасное облако собственными глазами.

***

Вскоре я прочел, что это облако можно увидеть только в самой отдаленной части Австралии — в северном Квинсленде, настолько далеко от места, где я живу, что для жителя наших широт это уже край света. Пересечь весь мир в погоне за облаком — не была ли эта задумка слишком уж абсурдной даже для человека, влюбленного в облака? Мне подумалось, что, давая обет, я повел себя несколько опрометчиво.

Но чем больше я узнавал об этом облаке, тем интереснее оно мне казалось. Я прочел, что Морнинг Глори может растянуться на 600 миль, то есть во всю длину Англии, и перемещается со скоростью до 35 миль в час. Более того, небольшая команда отважных планеристов каждый год пересекает всю Австралию, проделывая путь в тысячи миль, и все для того, чтобы встретиться с этим облаком. Весной, в сентябре-октябре, они останавливаются в небольшом городке под названием Берктаун, где обычно образуется это облако, с единственной целыо: «воспарить» вместе с Морнинг Глори. Для планеристов это одно из самых незабываемых испытаний — можно было бы назвать его облачным серфингом.

И вдруг мне показалось, что до Австралии не так уж и далеко: посидеть и выпить пивка с компанией австралийских планеристов, ожидая, что вот-вот над головой появится то самое облако… это было похоже на какую-то фантастическую воздушную «Большую среду», только вверх тормашками. Уже только ради этого стоило отправиться на край света.

***

Собираясь в путь, я вспомнил одного из викторианских богачей, большого любителя облаков, достопочтенного Ральфа Эберкромби, который созвал Метеорологическую комиссию по облакам, выпустившую в 1896 г. первый «Международный атлас облаков». В конце 1880-х Эберкромби несколько лет путешествовал по миру на пароходах, поездах и в автомобилях в поисках облаков.

О своих путешествиях он написал книгу «Моря и небеса в разных широтах, или Странствия по следам погоды» — этакий метеорологический вариант романа «Вокруг света за восемьдесят дней». Однако, в отличие от героя этого романа с лишней буквой в фамилии, Эберкромби хотел узнать, различаются ли облака в разных частях света, и пришел к выводу, что по сути не различаются. Будучи пионером метеорологической фотографии, он запечатлел облака, образующиеся даже в самых отдаленных районах. Многие из его фотографий вошли впоследствии в качестве иллюстраций в «Атлас облаков», который он подготовил в 1890 г. совместно со шведским метеорологом, профессором X. Хильдебрандом Хильдебрандссоном. Этот атлас лег в основу международного издания.

За неделю до вылета в Австралию я все-таки отказался от идеи завести набриолиненные усы, подобные тем, что носил бесстрашный Эберкромби: мне подумалось, что австралийцы поднимут меня на смех. Тем не менее, в ушах у меня не переставали звучать слова из его книги:

Больше всего автору хотелось повстречаться с тропическим, ураганом, если не па море, то па земле… Однако, несмотря на то что для посещения острова Маврикий он выбрал сезон ураганов и, плывя навстречу смерчу, миновал все китайские моря, поиски его не увенчались успехом.

А вдруг в поисках Морнинг Глори со мной произойдет то же самое? В конце концов, облака — отнюдь не самые предсказуемые из природных явлений, и даже появление наиболее распространенных из них нельзя предсказать наверняка. Я слышал о планеристах, которые, проехав через всю Австралию в надежде прокатиться на этом удивительном облаке, пару недель спустя возвращались не солоно хлебавши, так и не подняв в воздух свои планеры.

Пока мой самолет, покинув Лондон, пробирался через раскинувшийся над городом полог слоисто-кучевых облаков, я не мог избавиться от мысли, что лечу навстречу самому грандиозному облачному разочарованию всех времен и народов. Думая об этом, я, как и подобает истинному любителю облаков, направляющемуся в чужие страны, закрыл глаза и принялся молиться на облака.

***

Берктаун расположен на реке Альберт, на двадцать миль вглубь материка от огромного залива Карпентария, расположенного в центральной части северного побережья Австралии. Этот городок с населением всего в 178 человек — отнюдь не то место, куда люди устремляются с противоположной стороны земного шара. В окно самолета, доставившего меня в Маунт-Айза, что в двухстах милях к югу, Берктаун казался всего лишь горсткой огоньков в необъятной ночи. «Да уж, место необжитое, — сказал Пол Пул, владелец местной фирмы, обеспечивающей чартерные перевозки на легких самолетах, когда мы покидали взлетно-посадочную полосу. — Это один из последних диких уголков Австралии».

Приезжая в Берктаун, что в Северном Квинсленде, попадаешь почти в никуда.

Пул занимается перевозками между отдаленными поселениями в окрестностях залива Карпентария. Если принять во внимание немыслимые расстояния и негостеприимность саванны, самолет оказывается единственно доступным средством передвижения. Больше всего город нуждается в услугах его фирмы в сезон дождей, с декабря по февраль, когда весь этот район затапливается, а ведущие в него грунтовые дороги становятся непроезжими. «Когда сделают дорогу из Маунт-Айза, — сказал Пул, — вы не узнаете этих краев. Изменения будут неслыханными, а Морнинг Глори станет номером один в австралийском планеризме».

Пул вместе со своей подругой Амандой владеет одним из берктаунских пансионов. Я был без сил и уже собирался лечь спать, когда они предупредили меня, что прошлым утром облако как раз появлялось над городом, а потому высока вероятность, что на восходе появится еще одно. «Похоже, это что-то вроде цикла, — добавил Пул. — Уж если Глори пришло, скорее всего, вслед за ним появится еще несколько, примерно на рассвете. Планеристы встают в полпятого или в пять, чтобы быть наготове». И хотя я провел 42 часа в дороге, о том, чтобы валяться в постели допоздна, не было и речи.

Я вскочил в пять, когда было еще темно, и поехал в их джипе к северу от города, в направлении солончаков. Там я остановился! среди бесконечных заливных лугов и в окружении роя мошек принялся смотреть на светлеющее небо.

Обычно облако приближается к Берктауну с северо-востока, сперва я виде темной полоски вдали у горизонта. Однако окрашенное в оранжевые, лиловые и синие цвета рассветное небо, простиравшееся над плоской саванной, было совершенно безоблачно.

***

Берктаун, основанный в 1860-е гг. как продовольственный центр для скотоводов, расположен на естественной границе между северными заболоченными территориями и южными сенокосными и пастбищными угодьями в районе залива. Это старейшее поселение графства, пережившее немало ураганов, эпидемий и даже желтую лихорадку. Берктаун и выглядел в точности так, как подобает провинциальному австралийскому городку: обшитые металлом дома на шатких сваях вдоль красных пыльных дорог.

Между тем утро становилось все жарче. Я ехал в машине, а на дорогу выходили большие серые журавли, которых называют еще австралийскими; валлаби же, напротив, удирали в кусты. Старое здание таможни, выстроенное в 1865 г., сохранилось до сих пор, но сейчас в нем располагается единственный городской кабачок. Там я познакомился с одним из завсегдатаев — старым Фрэнки Уайли, который стал настолько неотъемлемой частью заведения, что в баре его обслуживают бесплатно.

Уайли, судя по всему, привык утешать отчаявшихся любителей облаков. «С этим облаком вечно не знаешь, когда настанет его время, — сказал мне он. — Говорят, оно появляется в конце сентября, но иногда его приходится ждать до января. Сами не знают, что говорят — да и никто не знает». Он сидел у стойки бара на стуле с табличкой «Стоянка запрещена», а заказанная им пуза-тая бутылка пива охлаждалась тем временем в обитом кожей ведерке, на котором было написано имя Уайли.

Увы, на горизонте ни облачка.

«Впервые я увидел Морнинг Глори, когда переехал сюда в 79-м, — вспоминает он. — Понятное дело, в любом уголке мира можно увидеть приближающееся облако, но у этих ребят все наоборот». Вращательным жестом он показал, как свиток облака вращается в направлении, противоположном ходу его движения. «Когда они движутся тебе навстречу, ты думаешь: постойте-ка, что-то здесь не так, — он потряс головой, как если бы пытался протрезветь, — не то у меня не в порядке со зрением, не то я накануне перебрал. Так я, видно, и не смогу до конца поверить своим глазам».

На украшавшем бар пробковом щите, среди фотографий местных жителей, гордо демонстрирующих рыб баррамунди рекордных размеров, было несколько снимков проходящего над городом огромного облака. «Когда облако приходит, оно вздымает столько пыли, и листьев, и бог знает чего, но когда ты прямо под ним, воздух просто-таки замирает — ни ветерка, да вообще ничего. Жутковатое впечатление. С чего бы ему останавливать ветер?»

***

Ответы на вопросы Уайли знает доктор Дуг Кристи с факультета землеведения Австралийского национального университета в Канберре. Так что на следующий день я отправился звонить ему из телефонной будки. Будка находится рядом с берктаунской почтой, где над конторкой тоже выставлены фотографии Морнинг Глори. Мне подумалось, что для городка, столь удаленного от проезжих дорог, это облако — что-то вроде заезжей знаменитости. Точно так же, как в нью-йоркской пиццерии с гордостью выставлены напоказ фотографии Роберта Де Ниро, заказывающего пиццу, с его автографом, в Берктауне любое общественное учреждение выставляет собственные фотографии прекрасного гостя. Чем больше подобных снимков мне попадалось, тем сильнее хотелось увидеть облако собственными глазами.

Кристи — эксперт в области высокоамплитудных атмосферных волновых возмущений (должен же хоть кто-то быть экспертом и в этой области) и, кроме того, считается мировым авторитетом по Морнинг Глори. В 1970-х он заинтересовался показателями системы сверхчувствительных микробарометров, снятыми им собственноручно на университетской научно-исследовательской станции в центральной Австралии. Кристи установил, что за ними стоят отдельные воздушные волны огромных размеров. Ему удалось определить, что источник этих волн — залив Карпентария, расположенный в четырехстах милях к северу.

Берктаун — столица охотников на Морнинг Глори.

Впервые Кристи побывал в Берктауне в 1980 г. С тех пор он провел в этом районе множество экспериментов и предложил принятое большинством его коллег объяснение феномена Морнинг Глори. Согласно этому объяснению, облако образуется в середине гигантской «единичной волны» воздуха, возникающей, судя по всему, над полуостровом Кейп-Йорк на другой стороне залива, на северо-востоке. Эта волна перемещается в виде отдельного гребня, словно своего рода воздушный приливной вал, подобный тому, что образуется на реке Северн в Великобритании. «Я почти не сомневаюсь, что это результат столкновения двух противодействующих бризовых потоков над Кейп-Йорком, — продолжает Кристи, — однако мы пока еще не вполне понимаем всех тонкостей этих атмосферных помех: в них немало загадочного. Например, откуда берется столько разновидностей Глори? Если некоторые включают одну-две единичных волны, то другие — целый ряд таких волн; одни распространяются на огромные расстояния, а другие — почти ни на сколько».

Памятуя о попытках Ральфа Эберкромби доказать, что по всему миру облака в целом схожи, я поинтересовался у Кристи, не появляются ли облака этого типа где-нибудь еще. «Они встречаются в центральной части Соединенных Штатов, — ответил он. — Как-то раз подобное облако появилось над Ла-Маншем, а еще на них похожи берлинские «волны тумана», особенно те, что наблюдались в 1968 году. Наконец, их видели на востоке России и практически во всех приморских районах Австралии».

Этот космический фотоснимок, сделанный 8 октября 1992 г. в 8 часов утра по местному времени, позволяет оценить гигантские размеры облака Морнинг Глори.

Что?! Он говорит, что я притащился на другой конец света, чтобы посмотреть на облако, которое с тем же успехом мог увидеть над этим чертовым Ла-Маншем? Однако Кристи уверил меня, что в Берктаун стоило приехать хотя бы потому, что здесь Морнинг Глори отличается от остальных известных примеров по размерам и, что особенно важно для меня, «по прошествии стольких лет только здесь высока вероятность того, что вам посчастливится увидеть облако в определенное время года». В остальных же местах появление подобных облаков непредсказуемо.

Я спросил Кристи о том, какой погоды мне следует дожидаться, и он велел «ждать доброго морского бриза — такого, что дул бы весь день напролет и принес бы с собой много водяного пара, а еще стал бы хорошим “волноводом”». Как я выяснил, речь шла о чем-то вроде смягчения воздуха вдоль всего пути следования облака — это нужно, чтобы единичная волна не разбилась и не рассеялась при приближении к побережью.

Когда же эти погодные условия совпадут с гребнем высокого давления над полуостровом Кейп-Йорк, пообещал мне Кристи, «вы почти наверняка увидите Морнинг Глори».

Местные жители не столь озабочены «гребнями высокого давления». У них есть свои, не такие научные приметы, говорящие о приближении облака. Одна из них, что вполне закономерно, связана с пивом: когда влаги в воздухе достаточно для того, чтобы образовалось облако, стеклянные двери холодильников в кабачке покрываются изморозью. Другая примета состоит в том, что углы фанерного покрытия на дешевых деревянных столиках в кафе «У Пола и Аманды» загибаются кверху по той же самой причине.

Я на всякий случай вставал в 4:30 утра еще несколько дней подряд, однако двери холодильников были прозрачны, а столики в кафе плоски, как саванна, бесконечно простирающаяся сразу во всех направлениях.

Впрочем, не я один сгорал от нетерпения. Кен Джеллефф, 48-летний торговец лесом из окрестностей Мельбурна, провел в пути двенадцать дней, проехав 1 800 миль до Берктауна на своей полноприводной машине вместе с женой и сверхлегким летательным аппаратом. Очередным безоблачным утром мы с ним как раз попивали капучино за отменно плоскими столиками в кафе.

Это было уже пятое паломничество Джеллеффа в Берктаун с целью прокатиться на Морнинг Глори. В прошлые годы ему раз за разом везло, но сейчас он уже начинал задаваться вопросом, не отвернулась ли от него удача. «Мы тут уже пять дней, — сказал он мне, — а через день-другой нам пора возвращаться».

Джеллефф вспомнил планериста, который несколько лет назад приехал на две недели, однако не застал ни единого Морнинг Глори. Тогда тот решил задержаться на недельку, потом еще па одну, но облака так и не было, и лишь на следующий день после его отъезда облако наконец появилось. «Если удача не улыбнется нам, — с нервной усмешкой сказал Джеллефф, — мы тоже уедем отсюда несолоно хлебавши».

Но когда приходится тянуть планер на такие расстояния, а облако запросто может и не появиться, стоит ли игра свеч? «Еще бы, — убежден Джеллефф, — ведь если тебе удается поймать Глори, ты паришь на облаке, а создающая его воздушная волна, через которую ты летишь, прозрачна, как хрусталь. Это ни с чем не сравнимо: где еще планерист может получить такой опыт?»

Чтобы планер не упал, нужна подъемная сила, то есть поднимающийся вверх воздух — вот уж чего у Морнинг Глори в избытке. Невидимые единичные воздушные волны нередки по всему миру, однако только в этом районе Австралии погодные условия способствуют тому, чтобы в центре каждой из этих волн образовывался шкваловый ворот. Морнинг Глори указывает планеристам, где искать волну. Это своего рода маячки, благодаря которым атмосферные движения становятся видимыми.

Джеллеффу не повезло: еще два дня он приходил на рассвете на взлетную полосу, но облако гак и не возникло. Больше ждать они с женой не могли, поэтому им пришлось упаковать свой летательный аппарат и наутро выехать в направлении Мельбурна. «Что ж, в запасе всегда есть будущий год», — сказал Кен, пытаясь придать своему голосу мажорные нотки.

Мне оставалось чуть меньше недели, и я был настроен отнюдь не столь философски. Не хотелось бы, чтобы меня постигла та же участь. Мне сказали, что одна пожилая дама из аборигенов, живущая неподалеку от острова Бентинк, знает некий традиционный танец, призывающий ветер, который приносит Морнинг Глори. Ни минуты не колеблясь, я решил отправиться туда, чтобы призвать на помощь сверхъестественные силы. Поездка была не из близких, однако, признаться, Я уже не видел иного выхода.

***

Когда моя лодка причалила к бетонной пристани Бентинка, обитательницы острова болтали о том о сем в тени мангровых деревьев. «В воскресенье у нас выходной, — пояснила Нетта Лугата, когда я с ними заговорил, — сегодня мы на рыбалку не идем».

Внуки, приехавшие к ним на денек, играли в прибое. Если не считать этих гостей, женщины жили в гордом одиночестве: мужчин на острове не было с тех самых пор, как женщины потребовали запрета на алкоголь, пагубно влияющий на коренное население района, и без того находящееся в упадке.

Вскоре я понял, что отношения с Морнинг Глори у местных жительниц совсем не такие, как у заезжих планеристов и ученых. «Мы называем его “йиппипи”, - сказала мне Нетта. — Так его имя звучит на нашем языке». Это имя означает, что облако приносит сезон дождей, который начинается где-то в конце октября.

А не помнит ли Нетта, появлялось ли Морнинг Глори во времена ее детства? «Мать говорила мне: если поднимется ветер, он принесет с собой йиппипи, так что я должна присматривать за младшим братишкой и быть начеку. Потом приходит водяной смерч — мы называли его “дандермен”-он очень опасен».

И, как если бы пытаясь еще раз подчеркнуть, насколько он опасен, Нетта рассказала мне, как несколько лет назад в море рухнул маленький самолет, на котором несколько членов их общины переправлялись с острова на материк. Причиной катастрофы стало аномальное появление нескольких Глори одновременно. «Нежданно-негаданно йиппипи пришли со всех сторон», — объяснила Нетта, в то время как остальные женщины смотрели себе под ноги. Я узнал, что катастрофа произошла рано утром. «Мы видели, как облака вращаются и сталкиваются друг с другом, а парни смеялись и говорили, почему это, мол, нельзя летать в такую погоду?»

Голос Нетты задрожал, и она поведала мне, что на том самолете была ее сестра. «После полудня мы увидели только, как самолет Пола Пула ведет розыски. Но тел не было… они нашли лишь сумку моей сестры». Годовщина их гибели была как раз вчера.

Дон танцует, призывая Морнинг Глори

Я вспомнил, как Дуг Кристи объяснял мне, что Морнинг Глори приходят не только с обычной для них стороны — с северо-востока полуострова Кейп-Йорк. Реже они появляются с юга и юго-востока. В этих случаях, предположил Кристи, воздушная волна, ведущая к образованию облака, возникает из-за грозовой активности над плоскогорьем к северу от Маунт-Айза. Кроме того, я слышал, что если Морнинг Глори появляются сразу с нескольких сторон, то воздух на пересечении путей их следования завихряется, и оттого крайне опасен.

Но несмотря на трагедию, постигшую общину, жительницы острова Бентинк, казалось, не держат зла на облако. Они как будто смирились с тем, что разрушительные силы природы им неподвластны. Нетта даже предложила попросить одну из старейших среди них, Дон Наранахиль, не знающую ни слова по-английски, станцевать танец «вамур», призывающий ветер, который приносит Морнинг Глори.

На моих глазах Дон набрала полную горсть песка и бросила его в воздух, после чего принялась притопывать и напевать. Она поманила к себе игравших в прибое внуков, и те к ней присоединились. Повторяя за ней движения, они то и дело хихикали, однако у меня возникло ощущение, что она передает молодому поколению ритуал. «Чувствуете, как поднимается ветер?» — спросила Нетта.

Я действительно ощутил легкое дуновение бриза, однако, сказать по правде, мне не очень-то верилось, что слабый шелест пальм в тот миг, когда я отплывал от острова, способен принести с собой йиппипи.

***

Как и следовало ожидать, наутро ничего не изменилось.

«Мы не боги, — сказал Пол Пул, заметив за завтраком уныние на моем лице. — Мы не можем включать и выключать их, когда нам заблагорассудится, — вечно эти чертовы английские туристы хотят, чтобы все было по-ихнему».

Однако по ходу дня мне показалось, что удача наконец поворачивается ко мне лицом. С северо-востока подул дневной бриз, а после полудня бармен в кабачке обратил мое внимание на то, что дверцы холодильников начали покрываться морозным узором. Выглянув из окна в пять утра на следующий день, я увидел на горизонте темную полоску. Это было оно.

Я натянул одежду и выскочил на пустую дорогу перед коттеджем. Было еще темно, где-то бешено лаяла собака. Облако приближалось к концу улицы, и я чувствовал, как вокруг поднимается ветер.

В свете полной луны, который падал на переднюю возвышающуюся часть облака, растянувшегося вдоль горизонта в обоих направлениях, оно искрилось шелковистым ледяным сиянием. Я застыл на месте, а облако между тем спускалось вниз по улице по направлению ко мне, чуть превышая городское ограничение скорости. По мере продвижения рябь и волны на его передней части поднимались и исчезали за верхушкой, и казалось, что облако вращается вокруг своей оси. Зрелище было просто великолепное. По ходу облако заслонило Луну и Южный Крест, и город погрузился в тень. Задняя часть свитка была совсем не похожа на переднюю: низвергающаяся, напоминающая кучевое облако стена, этакая груда кочанов цветной капусты, переливающаяся в лунном свете серебряным и черным.

Так вот ради какого облака я оказался на противоположном конце земного шара. Однако же оно пришло до рассвета, и потому видно его было не целиком. Когда я возвращался в коттедж, чтобы выпить чашечку кофе, мне казалось, что я отправляюсь охотиться на печально известную всей округе акулу и только что увидел, как над поверхностью воды мелькнул ее плавник. Мне не терпелось увидеть, как эта тварь выглядит при свете дня.

***

На взлетной полосе уже собрались планеристы. Рик Боуи, одолев 1 200 миль, приехал из Байрон-Бей, где он организует развлекательные полеты в местном клубе планеристов. Он уже третий раз в Берктауне, и на сей раз привез с собой планер с автоматическим пуском Pik 20Е. Этот летательный аппарат вооружен двухтактным двигателем, который крепится к выдвижной раме. Боуи пояснил, что двигатель используется для того, чтобы подняться в воздух, а потом, когда самолет начинает планировать, втягивается в люк в фюзеляже. «На Глори с хорошей подъемной силой, — пояснил Боуи, — с этой штукой можно творить чудеса. Я разгонялся до ста шестидесяти миль в час».

Надежная подъемная сила в передней части облака создает идеальные условия для самых рискованных маневров: «Можно подняться над передней частью облака и потом съехать по ней вниз, — Боуи изображал скольжение планера движениями вытянутой руки. — А можно погрузить в облако конец крыла и скользить вдоль лицевой части, прямо к ее нижнему краю. А еще можно делать фигуры высшего пилотажа, петли…» Но не опасно ли кататься на Морнинг Глори? «Ну, ясное дело, с этой набегающей волной следует обращаться поосторожнее. Ты просто не знаешь, что облако выкинет в следующий миг: скажем, когда волна движется с моря в сторону материка и выжаривается, подъемная сила может исчезнуть».

Турбулентный, оседающий воздух в центре облака и его задняя часть — вот чего надо избегать любой ценой. Если серфер не удержится и упадет в обычную океанскую волну, он намокнет. Но если то же самое произойдет с планеристом на высоте 4 000 футов во время скольжения по Морнинг Глори, последствия будут куда более серьезными: «В этой стране полно уединенных мест, кишащих крокодилами, — предостерегает Боуи. — Если ты спустишься на парашюте, никто попросту не успеет прибежать тебе на помощь».

Несмотря на все эти опасности — а может быть, как раз благодаря им — Морнинг Глори дает планеристам возможность побить рекорды как длительности полета, так и его скорости. Дэйв Янсен, планерист из Мулулабы, что к северу от Брисбена, был расположен поговорить именно о них. Янсен впервые в Берктауне, однако о побитии рекордов осведомлен как никто другой: он не только пятикратно становился чемпионом Австралии по планеризму, но и исполнял обязанности начальника отдела делопроизводства Федерации планеризма. Он отвечал за проверку заявок на установление новых рекордов.

«Здесь, к примеру, можно побить рекорд по прохождению дистанции «Вольный тройной разворот», — сказал он мне. Ах да, старый боец с тройными разворотами, этого следовало ожидать… — Этот полет длится около одиннадцати часов и зависит только от того, сколько времени пилоту понадобится, чтобы взобраться на Глори».

Янсен приехал еще с тремя планеристами из Клуба планеристов на озере Кипит в Новом Южном Уэльсе. Они привезли планер АSН 25, похожий на деталь какой-то сказочной экипировки и отличающийся невероятным размахом крыльев в 87 футов. Но почему же, если Морнинг Глори позволяет побить все рекорды, тут так мало планеристов? Янсен отвечает не раздумывая: «Сюда чертовски долго ехать. Здесь нет ровным счетом ничего. Зато здесь жарко, пустынно и миллионы мошек».

В отличие от Янсена, Джефф Прэтт как будто не помнит о тяготах пути в Берктаун. Этот кроткий электротехник из Кэрнса приехал только вчера вечером, проведя за рулем пятнадцать часов, и притащил на буксире свой планер Monerai V-Tail c автоматическим пуском. Это путешествие он проделывает уже девять лет. Неужели ему не надоело долгими жаркими днями дожидаться, когда облако соизволит показаться? «В Берктауне можно не так уж плохо провести время, — рассуждает он, и золотой зуб у него во рту поблескивает на солнце. — Мне нравится, что это место оторвано от остального мира. Пока о нем знают немногие — и, пожалуй, в этом есть своя прелесть. Мне бы не хотелось, чтобы оно стало запруженным, как улицы в час пик».

В тот вечер среди планеристов царило предвкушение. Все говорило о том, что наутро появится еще одно облако: ветер с моря не стихал весь день, углы столиков в кафе очевидным образом загибались кверху, а, сидя у стойки бара в берктаунском кабачке, мы с Фрэнки Уайли пришли к выводу, что двери холодильников, бесспорно, обледенели. Короче говоря, сомнений не оставалось.

Однако меня не оставляла еще одна мысль: а что, если облако снова появится возмутительно рано? Дело было даже не в том, что вставать на рассвете тяжело, а в том, что планеристы не смогут подняться в воздух и прокатиться на Морнинг Глори до наступления светлого времени суток.

***

Подъехав в пять утра к взлетной полосе, я застал все тех же.

Рику Боуи я помог стереть росу с крыльев Pick 20E. Хотя, как он сказал, капли росы — верный признак того, что влаги в воздухе достаточно для образования облака, роса влияет на обтекаемость крыльев и делает планер менее управляемым. Пол Пул тоже появился на взлетной полосе, поскольку обещал взять меня на борт своей «Сессны-187», чтобы я увидел облако вблизи. «Так, одно я точно вижу», — сказал он, глядя на рассветный горизонт. Как только стало достаточно светло для взлета, планеристы бросились к своим машинам и один за другим вылетели в направлении восходящего солнца. Мы с Полом рванули вслед за ними.

Холодильники в беркгаунском кабачке покрываются изморозью, а углы столиков в кафе загибаются кверху: все это говорит о том, что приближается Морнинг Глори.

#imgB465.jpg

Джефф Прэтт готовится к взлету на своем планере с автоматическим пуском Monerai.

Пролетев двадцать миль на север, мы добрались до побережья. А там навстречу нам катилось не одно, а целых три Морнинг Глори. Поверхность первого из них была настолько гладкой и шелковистой, что оно казалось огромным белоснежным ледником, парящим в воздухе на высоте 500 футов над землей. Второе и третье облака, пухлые и неровные, продвигались в турбулентном следе первого.

С воздуха мне было видно, сколь огромны эти облака, вытянувшиеся в обе стороны вдоль залива. В том месте, где часть передней волны прошла над островом Бентинк, ее продвижение замедлилось по сравнению с остальными частями облака над поверхностью воды, что придало контуру облака отчетливый изгиб. Перед вылетом мы сняли с «Сессны» боковую дверь, чтобы меня не отделяло от облака даже стекло. Облако было настолько чистым, гладким и ярким, что мне хотелось выпрыгнуть ему навстречу.

На фоне первого из облаков планеры казались крохотными. В точности как серферы на самой большой из волн, какую только может породить гавайский пляж Ваймеа, планеристы скользили вниз к передней кромке облака. Они разгоняли свои планеры, как будто бы собирались спикировать, однако, поскольку воздух перед волной постоянно поднимался вверх, это было пикирование без потери высоты. Затем они одолевали подъем в передней части облака, производили сваливание на крыло и выруливали по кривой малого радиуса в противоположную сторону.

Вдалеке я увидел Рика Боуи, который как раз закладывал мертвую петлю перед лицевой стороной облака. Джефф Прэтт набрал высоту и «перепрыгнул» с первого облака на менее ровные второе и третье. В низком угре пнем солнечном свете крылья мчащегося вдоль колоссальной атмосферной волны планера блестели, словно белые вощеные доски для серфинга.

Мне подумалось, что Кен Джеллефф наверняка вышел бы из себя, узнай он, что ему довелось пропустить в этом году. «Десять-пятнадцать минут полета, — рассказывал он мне, — и солнце поднимается над верхушкой облака. Когда оглядываешься на эту гигантскую рыхлую волну, через которую пробиваются золотые солнечные лучи, кажется, что все это принадлежит кисти какого-нибудь живописца эпохи Возрождения. Ты готов поклясться, что попал в рай — до того это прекрасно».

А ведь Джеллефф не соврал: облако было просто великолепно. «Пока сам не испытаешь, что значит парить на облаке, — с восторгом говорил Джефф Прэтт не далее как вчера, — не поймешь, насколько оно уникально. Порой мне приходиться ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это мне не снится».

Чтобы увидеть это облако, я пересек земной шар, и вот мы наконец лицом к лицу. Я заслонил глаза ладонью от слепящих лучей: солнце было уже высоко над горизонтом, и его лучи ниспадали по передней части облака, оставляя длинные теплые тени вдоль складок на его поверхности. Волна катилась вперед, и ее складки мягко поднимались вверх, чтобы исчезнуть наконец за гребнем.

Джефф Прэтт скользит вдоль передней части воздушной волны, обтекающей облако.

***

Интересно, что чувствовал тот, кто первым поднялся над облаком и съехал по нему вниз — еще до того, как остальные только подумали, что это в принципе возможно? Один из двух человек в мире, способных ответить на этот вопрос, — Рассел Уайт. Планеристы в Берктауне часто упоминали в разговорах его имя, определенно считая его легендой планеризма: ведь сама по себе безумная идея катания на Морнинг Глори обязана своим существованием пионерскому полету Уайта, совершенному вместе с его напарником Робом Томпсоном в 1989 г. Обычно Уайта можно встретить среди охотников на Морнинг Глори, но в этом году он не смог приехать в Берктаун. Однако я позвонил ему домой, в Байрон-Бей, и расспросил об их первой встрече с облаком.

Уайт и Томпсон отправились на Большой Барьерный риф, намереваясь походить там несколько дней под парусом. Там-то капитан судна и рассказал им об этом необыкновенном облаке. К тому времени оба планериста уже много лет катались на воздушных потоках вокруг гор, где образуются чечевицеобразные высоко-кучевые облака, похожие на НЛО. Но стабильные, установившиеся воздушные волны, связанные с этим типом облаков, отличаются от подвижных волн, ведущих к образованию Морнинг Глори. Различие между ними сродни разнице между постоянным гребнем на поверхности реки в том месте, где на ее пути попадается валуи, и волнами, набегающими на песок на пляже. Однако Уайт с Томпсоном решили, что принципы планирования будут одними и теми же для обоих типов воздушных потоков. Им подумалось, что в движущейся волне Морнинг Глори потенциально содержится удивительное богатство нового опыта для планериста, и за пивом на борту парусника они приняли решение на следующий же день вылететь в Берктаун на мотопланере Уайта и поискать облако.

«Мы прилетели ближе к вечеру 12 октября, — вспоминает Уайт, — но стоило нам найти ночлег, как мне сообщили, что у нас па работе авария. Это означало, что на следующий день мне предстояло ехать обратно». В унынии они легли спать, решив, что если вдруг каким-то чудом облако появится наутро, они попробуют прокатиться на нем до отъезда.

«Будильник остался в планере, а я как раз был в душе, когда Роб ворвался в коттедж с криком: “Идет!”» В отчаянной спешке они поймали попутку до аэродрома, а когда вырулили на взлетную полосу, надвигающееся облако было уже почти над ними. «Мы взлетели в направлении от Глори, — продолжил Уайт. — Это сейчас считается за правило, что нельзя взлетать навстречу облаку. А тогда не было никаких правил, мы устанавливали их прямо по ходу дела».

Рассел Уайт, пионер планеризма на Морнинг Глори.

Развернув планеры к облаку, они почувствовали восходящий воздушный поток на высоте менее 1 000 футов. «Это был потрясающий полет, — восторгается Уайт. — Нас охватило благоговение и экстаз — до того было здорово, что мы нашли эту штуку и парим на ней. Это было что-то из ряда вон выходящее». Между тем Морнинг Глори, которое встретилось им в то г день, было отнюдь не самым выдающимся: всего-то около тридцати миль в длину и трех тысяч футов в высоту.

Однако тот полуторачасовой пионерский полет сделал их одержимыми. Возвращаясь домой на юг, они сделали остановку у озера Кипит в Новом Южном Уэльсе, где располагается один из крупнейших планеристских клубов в стране, и объявили всем и каждому, что только что прокатились на Морнинг Глори.

«Они нам не поверили, — смеется Уайт. — Heт, честное слово, они нам не поверили. Подумали, что мы все это сочинили. Так что на следующий год мы взяли с собой фотоаппараты».

Благо даря статьям Уайта в журналах по планеризму и короткому документальному фильму, снятому впоследствии Томпсоном, все больше людей стали узнавать об их полете и отправляться за приключениями в Берктаун. Однако и по сей день Уайт насчитывает не более дюжины тех, кто и в самом деле прокатился на облаке. Гордится ли он своим начинанием? «Я очень доволен. А вы сможете описать Гималаи кому-то, кто никогда их не видел, да так, чтобы человек почувствовал всю их красоту? Ничего не выйдет: их нужно увидеть собственными глазами. Так же и с Морнинг Глори: это потрясающе, но пока сам не попробуешь, ничего не поймешь».

***

Некоторое время спустя, в кафе «У Пола и Аманды», за праздничным обедом, к которому была подана рыба баррамунди в светлом пиве, я рассказал собравшимся планеристам, что недавно основал Общество любителей облаков. Подобно второразрядному актеру, рекламирующему фильм, в котором он только что снялся, я затянул свой излюбленный монолог в защиту наших пушистых друзей. Если бы день за днем перед нашими глазами было бы лишь однотонное синее небо, твердил я, жизнь была бы скучна. Я не забыл упомянуть, что американский эссеист Ральф Уолдо Эмерсон описывал небо как «хлеб насущный для наших глаз… прекраснейшую из картинных галерей прямо над нашими головами». Поэтому наше Общество борется с «мечтаньями о ясном небе», где бы таковые ни обнаружились.

Облака — лицо атмосферы, провозгласил я, подчеркнув, насколько точно им удается выражать ее настроение и сообщать нам о невидимой архитектуре воздушных течений. Но вскоре — перейдя к той части монолога, где я называю облака поэзией самой Природы, — я вновь заметил, как блеснул золотой зуб во рту у Джеффа Прэтта.

Он, как и другие планеристы, посмеивался надо мной.

Ну я и дурак! Разве же я не слышал, как он сам рассказывал мне о своих отношениях с облаками? «Среди них, — поведал он мне на взлетной полосе, — я чувствую себя как дома. Там, наверху, я парю вместе с птицами — с такими как клинохвостый орел, - и они принимают меня в свою компанию. Наверху, среди облаков, тебе ничего не остается, кроме как уверовать в Творца».

Кто же еще, кроме истинных любителей облаков, притащился бы в столь отдаленный и диковинный городок? Я пересек мир и, как это частенько бывает, обнаружил, что проповедую обращенным.

 

БЛАГОДАРНОСТИ

Благодарности за предоставление иллюстраций

Все фотографии воспроизведены с разрешения членов Общества любителей облаков. Авторство фотографий указано на соответствующих страницах. Фотографии охраняются авторским правом. Если авторство не указано, авторские права принадлежат Гэвину Претору-Пинней.

14-15: Энтони Хэйторнтуэйт. 25 (сверху): Жасмин де Ара-гуэс. 36: Историко-художественный музей г. Вены (фото из художественного архива Бриджмена). 48, 69. иллюстрации взяты из книги Уильяма X. Рэнкина «The Man Who Rode the Thunder» (Prentice-Hall, Inc, Englewood Cliffs, NJ, 1960). 67: изображение перепечатано с разрешения Уолтера Лайонса, авторские права принадлежат Sky Fire Productions, . 81 (оба изображения): авторские права принадлежат Биту Уид-меру, макет Диллера Скофидио и Renfro. 83: Debra Hill Prods/ TheKobal Collection. 100: авторские права принадлежат Николасу Ривзу и NXI GESTATIO. 105: государственный исторический заповедник Олана, Гудзон, штат Нью-Йорк. Управление парков, отдыха и охраны исторического наследия штата Ныо-Йорк. 117: церковь Сан-Франческо в Ареццо (фото из художественного архива Бриджмена). 124: Историко-художественный музей г. Вены (фото из художественного архива Бриджмена). 157: Getty images. 173: Дж. К. Доллмен, иллюстрация из «Норвежских мифов» Г. А. Гюрбера, George С. Harrap & Со Ltd, London, 1922. 191: космический снимок со спутника IndoEx от 21 декабря 2003 г. 202: Эрик Уинтер, иллюстрации к сказке «Принцесса на горошине». Авторские права принадлежат Ladybird Boob, Ltd., 1967. Перепечатано с разрешения Ladybird Books, Ltd. 209 (изображения рыб): Энтони Хэйторн гу-эйт. 235:Британский Музей (1890.8.4.11). 261, 263: Музей Скенектади, Скенектади, штат Нью-Йорк. 265: авторские права принадлежат компании «The New York Times», 1972. Перепечатано с разрешения владельца авторских прав. 290: с разрешения Национального управления по исследованию океанов и атмосферы (НОАА).

Благодарности за разрешение использовать цитaты

Я искренне признателен за разрешение использовать материалы, охраняемые авторским правом. Права на цитаты из Альфреда Штиглица на с.87, взятые из книги «Alfred Stieglitz: Photographs and Writings» под ред. Сары Гринхауз и Хуана Гамильтона, Национальная галерея искусств, 1998, принадлежат Фонду Джорджии О’Киффи / Общест ву по охране прав художников (ARS) в Нью-Йорке. Цитата на с. 167 из книги Джона Апдайка «Self Consciousness: Memoirs», 1989, опубликована с разрешения! Джона Апдайка. Цитаты из Уильяма X. Рэнкина в главе 2 перепечатаны из книги Уильяма X. Рэнкина «The Man Who Rode the Thunder» с разрешения! издательской группы «Simon & Schuster Adult Publishing Group» (авторские права принадлежат издательству «Prentice-Hall, Inc», 1960; авторские права обновлены издательством «Prentice-Hall, Inc», 1988). Мы сделали все возможное, чтобы установить обладателей всех авторских прав, однако издательство с удовольствием восполнит пробелы в этом списке в новых изданиях книги.

Личные благодарности автора

Я крайне признателен следующим, людям, оказавшим мне помощь при, подготовке этой книги: Ричарду Аткинсону, моему редактору в издательстве «Ходдер», за его интерес к книге далее в те поры, когда она не интересовала ни одно издательство в Лондоне, а также за труд, который он в нее вложил, и за непредубежденность, благодаря которой он позволил мне оформить эту книгу на свое усмотрение. Патрику Уолшу, моему агенту, за неоценимую помощь в составлении заявки о написании книги, а также за непрерывную поддержку на всем протяжении работы над рукописью. Росс Рейнолдс с факультета метеорологии Редингского университета, потратившей свое драгоценное время на чтение рукописи, прояснение и правку тех ее частей, которые имеют отношение к науке. Родерику Джексону, без которого я не рискнул бы даже задуматься о написании этой книги.

Я благодарен также Кети и Перегрину Сент-Джерманам и Саймону Проссеру, пригласившим меня выступить с докладом на литературном фестивале в Пор г-Элио г: во время этого выступление и было основано Общество любителей облаков. Мишель Лавери из «Дейли Телеграф», предложившей мне написать статью об облаке Морнинг Глори: эта статья, опубликованная в субботнем журнальном приложении к «Дейли Телеграф», легла в основу главы 13. Авиакомпании «Кантас Эрлайнс», самолетом которой я летал в Австралию. Сотрудникам издательства «Ходцер и Стафгон»: это, прежде всего, Никола Доэрти, Джульет Брайтмор, Ориол Бишоп и Джокаста Браунли. Стину Добеллу за прекрасное техническое редактирование. Всем, с кем я подружился во время отпуска в Риме: наше общение было крайне воодушевляющим. Тиму Гарретту за советы на завершающем этапе. Джеку Бордену из организации «За небесные просторы» за поддержку и непрерывное снабжение цитатами и примерами. Клэр Патерсон за объективность и бесценные советы.

Наконец, я хочу поблагодарить Лиз Пикеринг, мою будущую жену. Алекса Беллоса, на ранних этапах подготовки рукописи напоминавшего мне о том, что неплохо бы к ней вернуться. Тома Ходжкинсона, который много лет тому назад убедил меня, что книга об облаках — не самая нелепая затея. Всех членов Общества любителей облаков, предоставивших для книги свои замечательные фотографии.