Едва я стал помощником Черненко, как стал свидетелем его тайной страсти. Страсти всепоглощающей, азартной, отнимающей помыслы, бередящей душу…
Как-то раз вызывает он меня в свой кабинет… Ходить на «ковер» я не боялся, но всегда старался как бы угадать тему предстоящего разговора, чтобы быть наготове, не показать в нужный момент своей неосведомленности. В этот раз вышла промашка. Не угадал!
— Ты, Виктор, как… — несколько издалека начал Константин Устинович, — …к футболу относишься? Болеешь?..
— Нормально отношусь…
— Тогда у тебя нагрузка прибавится, — в голосе шефа появились шутливые интонации. — Будешь моим помощником по «Спартаку»! Без прибавки жалования, естественно…
Так началась моя восьмилетняя эпопея с известнейшим футбольным клубом страны. К счастью, мои симпатии и пристрастия шефа совпали. Случись иначе — болей я, к примеру, за «Динамо», пришлось бы туго…
1976 год был для «Спартака» тяжелым. Он с позором провалился в первенстве высшей лиги страны. Его тренер — Галимзян Хусаинов — хороший игрок, но, как оказалось, никудышный воспитатель, довел команду не только до последних мест в своей лиге, но «уронил» в низшую лигу. Дальше падать было почти некуда…
Но дело было не только в тренере. «Спартак» был в кризисе еще и потому, что не имел приличной материальной базы, мощных шефов (теперь бы сказали — спонсоров), не складывались отношения между руководством «Спартака» и руководством Спорткомитета страны.
Были, конечно, хитроумные попытки оставить «Спартак» в высшей лиге путем увеличения числа команд, которым дозволено числиться в высшей лиге при этом «проигравшийся» в пух и прах «Спартак», как бы автоматически оставался среди мастеров. Но эти хитрости вызывали лишь смех у настоящих болельщиков.
А они — любители футбола — начали волноваться не на шутку, памятуя, что каких-то двадцать лет назад их любимая команда была героем Мельнбурнских олимпийских игр.
Нужно было кому-то срочно решать целый комплекс проблем: от вопроса с тренером, до финансового, материально-технического и так далее… Получалось так, что кроме ЦК партии решать этот вопрос было некому! Не потому, что вопрос спорта — партийный вопрос в «государственном масштабе» престижа вообще, и на международной арене в частности… И хоть провозглашали порой с гордостью государственные мужи, что в капиталистическом обществе профессиональный спорт извращен наживой, а у нас основан на любви к физкультуре и соревновательности, значит, настоящий — любительский! — Все это на самом деле не очень соответствовало действительности.
Просто в Кремле оказались влиятельные болельщики!
Черненко, будучи секретарем ЦК, тяжело переживал неудачи любимой команды. Не заметно, исподволь, он влез в дела «Спартака». В первую очередь обратился к ветеранам команды — непререкаемым авторитетам. Ими, конечно, были братья Старостины.
Первое заседание «тайного общества» по спасению «Спартака» состоялось на квартире Андрея Петровича. В числе приехавших к нему домой был и я — «спартаковский помощник без прибавки к жалованию». Встречаться раньше с ним не приходилось, поэтому я волновался — все ж кумир юности!
Андрей Петрович был простужен и вышел «в залу» весь закутанный в шарфы, свитера и шерстяные носки. На стенах множество фотографий, медалей, кубков, вымпелов… все меня поражало и восхищало.
Несмотря на простуду, говорил Старостин четко и неторопливо. Отчего-то поражала торжественность в его голосе, хотя суть обсуждаемой нами темы была чрезвычайно минорной, далекой от праздника.
— Я буду говорить без обиняков… — сразу же сказал решительно Андрей Петрович. — Прошу моих гостей… — следует взгляд в мою сторону, — …не обижаться! Футбол — дело серьезное…
— Раз серьезное, — передаю я ему слова Черненко, — то надо решать главное — кого вы можете предложить на должность нового тренера?
— Бескова! Константина Ивановича Бескова! И никого иного… Только он может быть старшим тренером. А начальником команды — Николая!
— Старостина? — догадался я. — Николая Петровича?
— Да, брата, — кивнул Андрей Петрович.
— Но Бесков завзятый «динамовец»! — возразил я, хорошо знавший футбольную поднаготную. — Действующий офицер МВД, активист центрального совета общества… Захочет ли?
— Да, он однолюб… — вздохнул Старостин. — Прикипел к «Динамо»… Но, думаю, должен будет согласиться! Хотя бы потому, что любит футбол вообще, а не по отдельным командам. Разговор с ним я беру на себя! С Николаем тоже побеседую — тут легче. Но остальное на вас, передайте это Константину Устиновичу! Помощь будет нужна солидная… Не копеечная!
Разговор закончился, мы поднялись:
— Ладно, решим. Вы сначала с Бесковым и братом поговорите…
Я остался доволен этим разговором. Похоже, дело сдвинется с места. Как хорошо, что Старостин понял меня правильно и мне не пришлось передавать ему горькие слова Черненко: «Нужно поднимать „Спартак“! Не хорошо это… Стыдно!»
Разговор с Бесковым был, как оказалось, и в самом деле не очень легким.
В это время он был офицером МВД СССР (к тому же, в немалом чине) и переходить в гражданский клуб с низкими заработками ему вовсе не улыбалось. Кроме этого, увольнение из органов неминуемо вело к потере солидной прибавки к пенсии. Вот такие, в общих чертах, проблемы…
Чтобы решить все вопросы разом, требовалось высокое партийное вмешательство. Болельщик — Константин Черненко — таким уровнем обладал: приказом Министра внутренних дел — Николая Анисимовича Щелокова — подполковника Бескова откомандировывают в гражданское общество «Спартак» с оставлением в кадрах вооруженных сил…
При этом, МВД СССР, решает вопрос с присущей этой организации «хитринкой» — в звании Бескова оставляют, выводят, как говорится, за кадры, а платить зарплату обязывают команду «Спартак».
Люди, следившие за перипетиями со «Спартаком», наверное, помнят, что Константин Иванович Бесков застрял там надолго.
Благодаря хлопотам высокопоставленного болельщика Черненко, он, будучи на службе в гражданской организации, стал полковником, а затем, когда настал необходимый момент времени, ему была надлежащим образом оформлена неплохая военная пенсия…
Делалось все это, как теперь принято говорить, в порядке исключения! В данном случае повезло «Спартаку»!
А что было бы, если «покровитель» любил, к примеру, «Торпедо» или сельскохозяйственную команду «Урожай»? А ничего особенного — тоже самое — деньга пошли бы другой любимой команде. И именно она, наверняка, вышла бы на первые места. Ведь в ней — команде — по воле другого какого-нибудь «болельщика» оказались бы те же самые люди: наиболее опытные тренеры страны, самые перспективные, собранные со всех команд страны, игроки, и только название команды сменили бы на иное…
Я не взял бы на себя сегодня смелость порицать те или иные пристрастия членов ЦК — увлечение футболом, как мне кажется, одно из самых безобидных, конечно, исказивших реальную расстановку сил в спорте, но не приведших, насколько мне известно, к тяжелым последствиям… Игра, она и есть игра! Люди, облаченные властью, тоже играли… Порицать это нельзя — такое было время!
В случае с помощником Черненко по «Спартаку» футбольные пристрастия, к счастью, совпадали. Но у самого Черненко они вовсе не совпадали с Брежневым. Леонид Ильич, как известно, отдавал предпочтение ЦСКА. И частенько приглашал Константина Устиновича в Лужники на хоккей. Если матч проходил между этими командами и выигрыш доставался ЦСКА, Черненко замыкался в себе и мрачнел. Брежнев, наоборот, радостно подначивал приятеля.
Говорить с Константином Устиновичем на любую тему (даже служебную) на следующее утро, было поистине нелегкой задачей…
Бесков энергично принялся за подъем команды. Первым делом они вместе со Старостиным положили на стол Черненко специальный, тщательно расчерченный, лист миллиметровки. На нем были указаны все игроки команды, с указанием года рождения, членства в ВЛКСМ (весьма незначительное), членства в КПСС (все беспартийные) и потребности в жилье (весьма высокие!).
По просьбе Черненко (и не только Черненко — первый секретарь МКГ В. Гришин тоже болел за «Спартак»), Моссовет сделал все, чтобы быстро удовлетворить потребности игроков в жилье. Были отпущены значительные средства, и база в Тарасовке на глазах преобразилась. Она заискрилась новым оборудованием, свежей краской жилых помещений, приличным сервисом в обслуживании.
В качестве шефа (спонсора!) «Спартаку» был определен не кто иной, как могучий и мощный всепогодно-крылатый «АЭРОФЛОТ»! Решение об этом принималось на уровне Черненко и министра гражданской авиации Бориса Бугаева!
Теперь у «Спартака» не было никаких проблем с перелетами по стране и всему миру.
Всю организационную работу в команде взял на себя, как и обещал Андрей Петрович, Николай Старостин.
Мне он показался человеком интеллигентным, симпатичным, не лишенный некоторого педантизма в суждениях, твердостью в отстаивании собственных взглядов, тактичного.
Черненко время от времени приглашал к себе на «тайную вечерю» всю троицу — братьев Старостиных и Бескова. Разговор «вполголоса», длящийся часами, беседами назвать было трудно. Наверное, так общались между собой «заговорщики из тайного союза по свержению законной власти».
Вожди футбола чувствовали неравнодушное отношение партийного «вождя» к «Спартаку» и умело играли на этой струнке.
На тайных вечерях Черненко оттаивал, глаза его искрились, лицо смягчалось. Он был счастлив, что сидел рядом со своими кумирами, мог напоить их чаем, угостить печеньем.
Братья-футболисты охотно рассказывали ему о житье-бытье команды, сообщали новости, делились воспоминаниями, припоминали смешные случаи и истории, смягчали сердце кремлевского собеседника, но никогда и ничего у него не просили напрямую.
Все просьбы звучали потом — через «помощника по „Спартаку“ без жалования».
И просьбы эти были, не сказать, что очень скромными. Но они все равно выполнялись… Тут Черненко взяли за живое! Это дало свои результаты.
В сезон 1977 года «Спартак» пришел полностью обновленным. Ключевые места в команде заняли молодые парни из глубинки. Они обживались в Москве, обживались в новых квартирах, обживались и на стадионе…
Сперва придирчивые и ироничные московские болельщики иронично и едко кривили губы: «Докатился „Спартачок“ — из лесов костромских набирает игрочков!»
Но вскоре имена игроков начали произносить с чуть большим уважением (о них взахлеб заговорили газеты): Юрий Гаврилов, Георгий Ярцев, Сергей Шавло, Вагиз Хидиятуллин…
А вратарь — двадцатилетний астраханец из «Волгаря» — Ринат Дасаев — вытянутый в Москву с помощью все того же Черненко — со временем станет не только кумиром всех отечественных болельщиков, но и капитаном сборной СССР.
Вот так, тайная любовь Черненко к «Спартаку» вернула команду в 1977 году в высшую лигу, а в 1979 — в чемпионы.
В благодарность Черненко была вручена специальная «спартаковская» ваза — высокий бокал с золотым ободком. Ниже ободка — эмблема команды и медаль победителя чемпионата. Их обрамляют миниатюрные портреты игроков, тренеров и микроскопические автографы тех и других.
Получил точно такую же уникальную, выпущенную всего в нескольких экземплярах, вазу, и «помощник по „Спартаку“ без жалования». Она и сейчас стоит у меня в комнате и напоминает о тех днях мытарств и борьбы за «Спартак»…
Конечно, Черненко не ограничивался общим руководством, а влезал и во всякие мелочи команды. Да к нему, чего греха таить, и сами приставали, когда встречались с малейшими проблемами: цэковский уровень покровителя позволял все решать сразу, легко, почти без сопротивления…
К примеру, надо вызволить хорошего футболиста из ЦСКА или «Динамо». А какой тренер отдаст хорошего футболиста? Ясно, никакой.
Сценарии операций походили на лихо закрученные детективные романы. Вагиз Хидиятуллин из «Спартака» в связи с призывом в армию «уводится» в ЦСКА… Со стороны «Спартака» сразу же предпринимаются попытки отозвать его из армейского строя.
Сам Хидиятуллин бурно, насколько это позволительно, протестует! Его, согласно уставам воинской службы, загоняют за строптивость в Закарпатье…
Черненко набирает номер министра обороны Устинова:
— Дмитрий Федорович, твои ребята в ЦСКА того-этого… Надо бы отдать Хидиятуллина «Спартаку». Проси, что хочешь, но верни… — и футболист вскоре возвращался в родные пенаты.
Или Александр Бубнов из «Динамо»! Не сложились у него отношения с динамовскими тренерами, хочет перейти в «Спартак», а на плечах погоны внутренних войск, его и не отпускают. Он, парень с гонором — форды бачит, естественно, пропускает тренировки.
Его в наказание выводят из основного состава. Он подолгу сидит на лавке запасных, но не сдается.
Бесков торопится к Черненко:
— Выручайте, Константин Устинович, ну жен мне Бубнов позарез… Это ж такой игрок, такой игрок! А у них мокнет с тоски, что осиновый пень под дождем…
Черненко поднимает трубку связи с министром Щелоковым:
— Николай Анисимович, слушай, что твои динамовцы хорошего парня гноят? О ком, о ком, о Саше Бубнове. Знаешь что, отдай его ко мне в «Спартак», а? Очень Бесков, понимаешь, за него хлопочет… Ладно, ладно, потом сочтемся… Спасибо! — и поворачиваясь к Константину Ивановичу говорит. — Завтра будет у тебя. Доволен?
Вот такие тайные страсти случались у вождей и их подчиненных…