Прямо передо мной широкая асфальтированная дорога, прорезая осенние поля, убегала к горизонту, встречаясь там с низким хмурым небом. Как на дорогу из желтого кирпича, на путь в сказку, смотрела я на неё сегодня. Где-то там, далеко, кончаются мои любимые стелящиеся луга, штабеля грядок и привычные симфонии деревенских звуков.

Ян переносил мои вещи из грузовичка к желто-белому автобусу, а Филя, почти целиком нырнув в багажный отсек, устраивал их там понадежнее. Амелия ходила вокруг автомобиля и разговаривала по телефону, уперев свободную руку в бок, на ней была меховая серая жилетка, для которой в начале октября было ещё недостаточно холодно. Всю дорогу Ян шутил, что она похожа на злобную волчицу. Папа обещал встретить меня вечером по прибытии, а с мамой мы попрощались ещё утром — она решила не брать отгул, пообещав, что они с Филей постараются нас навестить как можно скорее. К моему отъезду она отнеслась спокойно, словно давно этого ждала.

— Скажи пожалуйста, ты увезла с собой весь дом, или что-то все-таки оставила? — громко обратился ко мне Ян, передавая Филе последнюю сумку и упирая руки в колени.

— Я бы на тебя посмотрела, если бы ты переезжал!

Тарахтели два автобуса, ещё один, с заглушенным мотором, ожидал разгрузки. Вокруг сновали пассажиры, таща тяжеленые сумки и перекрикиваясь. Я снова посмотрела на шоссе. Ян встал рядом со мной и тоже уставился вперед.

— О чем думаешь? — спросил он.

— Пытаюсь разглядеть свою новую жизнь, — усмехнулась я. — Как ты думаешь, если бы я не умела слышать чужие мысли… эти… мысли Алисы, я бы их тоже не услышала? Или это все только от того, что я винила себя в её смерти?

— Не знаю, до недавнего времени я вообще не верил в такие вещи. А тебе хотелось бы расстаться со своей способностью?

Я помолчала, обдумывая ответ. Но ответа не было.

— Ян, я так долго не знала, что со мной происходит. И хочу спросить, — я повернулась к нему и дотронулась до черного осколка, висевшего на шее на цепочке. Ян отполировал его и затупил края, так и не сказав, заключена там какая-то эмоция или нет. — Если бы я сошла с ума, как я моя бабка, ты бы от меня не отказался? Смог бы любить сумасшедшего человека?

— С чего такие мысли? — он удивленно вскинул брови. — Во-первых, возможно, на самом деле она тоже не была сумасшедшей. А во-вторых, конечно смог бы, если бы тебе это было нужно.

— Сложно определить, что нужно шизофренику. Ты бы остался, если я бы я перестала тебя узнавать? Если бы кидалась с ножом на твоих детей? Смог бы с гордостью сказать им, что эта женщина, живущая в психушке — твой самый близкий друг?

Я смотрела на него в упор, не моргая и не отворачиваясь. Я так долго боялась, и теперь, даже если это уже не имеет значения, мне было очень, очень важно знать правду, какой бы она ни была. Без этой правды мне ни на что не хватит сил.

— Я не знаю, Лося, это очень сложный вопрос. Но ты недавно так восхищалась моей силой в борьбе с обстоятельствами, а я могу сказать, что всю жизнь смотрю на тебя и думаю, как бы мне хотелось хоть крупицу твоей смелости и отчаянности, хоть толику твоего умения следовать зову своих эмоций — и я мог бы горы свернуть. Без твоих ошибок, из-за которых ты так переживаешь, без твоих голосов и слез никакой моей силы и ответственности не появилось бы и в помине. Кому бы они были нужны?

— Леся, посадка начинается, идите сюда! — закричал за моей спиной Филя. Я обернулась и увидела, что пассажиры выстроились в очередь перед открытой дверью автобуса.

В салоне было душно. Я закинула рюкзак на багажную полку, положила книжку и бутылку воды на свое место, незаметно рассмотрела женщину средних лет в смешной розовой шляпке на соседнем сиденье и снова вышла на улицу. До отправления было ещё десять минут, вокруг автобуса сновали опаздывающие пассажиры.

— Я приготовил тебе морковные котлетки и два салата. Только сначала ешь тот, который в зеленом контейнере, он быстрее испортится, — Филя сунул мне в руки пакет с тремя разноцветными коробочками. — Амелия сказала, что, если я буду готов учиться, она, может, возьмет меня помощником повара.

— Отлично. То есть ты будешь не продавать мертвых животных, а готовить? — не удержалась я, но, увидев, как Филя обижено надул губы, добавила: — Тогда тебе придется научиться готовить их настолько вкусно, чтобы даже я захотела попробовать.

— Лося, у меня для тебя подарок! — Ян подошел широкими шагами, пряча руки и хитро улыбаясь. За его спиной маячило что-то большое, это явно не была стеклянная фигурка.

— Ты мне уже мед подарил.

Вчера он действительно притащил огромную банку местного меда и лично запихнул её в чемодан. Наверное, она весила больше, чем все остальные вещи вместе взятые.

— Мед — это не подарок, это предмет первой необходимости. А это — подарок!

И он вынул из-за спины знакомую деревянную сидушку, обитую плотной красной тканью и перевязанную белой ленточкой. Некогда отходившие от неё ножки были спилены под корень, а к той стороне, которая раньше примыкала к спинке, прибита небольшая доска. От удивления, я даже не сразу смогла что-то сказать.

— Я подумал, что так ты сможешь и дальше сидеть на своем стуле, представлять себе пирс, поля и мысленно к нам возвращаться. Может, он будет давать тебе силу, как и раньше.

— Я же его утопила, — сказала я, беря в руки увесистый трофей.

— Ну, чудеса случаются.

— Спасибо, Ян. Это… это замечательный подарок.

Водитель низким басом призвал пассажиров занять свои места, автобус отправляется. Вокруг поднялась суматоха. Я обняла Филю, затем помахала Амелии, которая сидела на капоте грузовичка. Ян обхватил меня за талию и приподнял над землей, я свободной рукой вцепилась в его куртку и прижалась носом к шее, пытаясь запомнить родные запахи табака, конюшни и меда. Нос заложило и слезы тоненькими струйками поползли по щекам.

— Я скоро приеду, — всхлипнула я.

— Не надо скоро. Приезжай тогда, когда тебе захочется быть тут и нигде больше. Возвращайся, только если весь остальной мир тебе надоест, — Ян посмотрел на меня и улыбнулся. — Я буду здесь.

Двери со скрипом закрылись, и, смотря через стекло на машущих вслед желто-белому автобусу любимых людей, я позволила своей жизни направиться вверх по асфальтированному широкому шоссе, прямо к горизонту, к неизвестности.