Полевые цветы да камни — вот и все, что получила мисс Присцилла, купив пол-акра земли на склоне холма. Старый белоствольный эвкалипт и несколько тоненьких молодых деревцев тянулись к небу.

В миле от участка шоссе поворачивало в горы, но мисс Присцилла проложила от него дорогу сквозь заросли кустарника. На севере и на юге амфитеатром высились горы, густо поросшие лесом и окутанные голубой дымкой. А со склона холма открывался вид на широкую равнину, прорезанную серебряной нитью реки. Вечером на горизонте ожерельем сверкали огни города.

Мисс Присцилла была в восторге от своего приобретения. Она говорила, что всю жизнь мечтала вот о таком собственном уголке в горах, где она могла бы проводить праздники и воскресенья, а когда состарится, жить постоянно.

Уже немало лет мисс Присцилла Теббат работала учительницей в пригородной школе. Молодость прошла, мисс Присцилла расплылась, в ее голубых глазах появилось усталое выражение. Теперь уже было ясно, что она обречена на одиночество.

Она выросла в Центральной Австралии, где на плоских песчаных равнинах все леса были выкорчеваны, чтобы освободить место для пшеницы, и лишь узкие полоски сухого кустарника окаймляли поля. Мисс Присцилла с радостью оставила эти места; люди здесь трудились в поте лица, обрабатывая землю и выращивая хлеб. А мать ее не только работала в поле, но еще держала коров и разводила птицу, чтобы иметь хоть немного лишних денег.

Да, у матери была нелегкая жизнь: тяжелая, нудная работа на ферме, бесконечные засухи, заботы о детях… Мисс Присцилла не могла понять, как это матери при этом удалось сохранить доброе, веселое расположение духа.

Мисс Присцилла была старшей из детей и первой покинула родной дом. Три ее сестры вышли замуж и жили в соседних городках, неподалеку от фермы. А Сэм, единственный сын, остался дома, чтобы помогать отцу.

Мисс Присцилла рассказывала, что старику, видно, не очень-то хочется передавать бразды правления Сэму. Ведь он своими руками поднял целину у Веселых Озер и теперь все еще продолжал корчевать пни и обрабатывать землю, сеять и собирать хлеб так же усердно, как прежде.

Когда ферма сможет обходиться без «припарок» — так называл отец ссуды в банке, — он передаст ее Сэму, объясняла мисс Присцилла. Но старику приходилось вести непрестанную борьбу, лишь бы только выплатить проценты по закладным — засухи и падение цен на пшеницу не позволяли ему выполнить свое обещание.

— У себя на участке я построю домик, — говорила мисс Присцилла. — Вот будет чудесное местечко для отца с матерью на старости лет! Пусть все здесь останется как есть, — в первобытном состоянии. Я не срублю ни единого дерева, не сорву ни одного полевого цветка. Тут нечего будет делать — только отдыхать.

Домик был построен за несколько месяцев, как раз перед самой войной. Мисс Присцилла самым старательным образом спланировала все и обставила дом так, чтобы можно было без труда содержать его в порядке. Правда, она все же до блеска натирала полы и сделала на качалки и шезлонги пестрые, яркие подушки. Но на окнах не было занавесок, и каждое из них служило как бы рамкой для того или иного пейзажа — поросших лесом холмов или широких светлых равнин, раскинувшихся у подножия далеких гор.

Мисс Присцилла была вполне удовлетворена: гостиная, две спальни, кухня и ванная в ее домике имели строгий и в то же время уютный вид.

Теперь каждую субботу мисс Присцилла сходила с автобуса, нагруженная множеством пакетов, и, усталая, но счастливая, шла к своему домику. Все воскресенья она читала на маленькой веранде или просто наслаждалась бездельем, бродила по участку и в каждом уголке его открывала для себя новое очарование.

Ранней весной участок казался пурпурным от цветущей ховеи. Вслед за нею покрывались белой пеной цветов кусты гревилеи. Колючая акация за одну ночь становилась золотисто-желтой, а давиэзия и дальвиния выбрасывали длинные стрелы с крошечными шапочками цветов, ржаво-красными и темно-коричневыми. Шелковистые паучки алой гревилеи усеивали ее приземистые кустики, а рядом гордо покачивала ярко-красными султанами хакея. От дампьер каменистая земля синела, словно сапфир, и хориземы желтыми и вишневыми пятнами горели в этой синеве. Все пни и молоденькие деревья были увиты коралловыми плетями кеннедьи. Лазурная лешенольтия казалась отражением неба над ней, а по соседству благоухал нежно-розовый дикий мирт. Вдоль дорожки росли алые и зеленые «лапки кенгуру». Были тут и воздушные орхидеи, «зеленые колпачки» прятали свои лакированные листья в тени кустов. Множество других скромных, но прелестных полевых цветов пестрело по склону холма.

Мисс Присцилла была в восторге от своего сада. Она обожала в нем каждый кустик, каждое деревце. Летом, правда, они блекли и становились незаметными — выгорали на солнце, но как только проходили апрельские ливни, сад оживал. Мисс Присцилла называла свое владение «Йоримба», что на языке аборигенов означало: «О, как прекрасно!»

Весной она каждую субботу привозила с собой друзей; они восторгались буйным красочным разливом полевых цветов, маленьким скромным домиком из красновато-коричневых бревен и расстилавшимися вокруг просторами — холмами и равнинами под ясным или облачным небом. В доме мисс Присциллы гости наслаждались покоем и полной свободой.

В сентябре и октябре холмы вокруг цвели так же буйно, как и ее маленький дикий сад. Но постепенно были распроданы соседние участки, и вдоль дороги, ведущей от главного шоссе, выстроились в ряд новые дачные коттеджи. Мисс Присцилла ничего не имела против соседей, но когда пришельцы начали вырубать заросли кустарников и уничтожать полевые цветы, она заволновалась.

— Они выдирают с корнем полевые цветы и дикий мирт, будто это сорняки, и сажают вместо них герань и капусту! — негодовала она.

Мисс Присцилла посетила некоторых соседей и попыталась растолковать им, как удивительна и необычна красота полевых цветов, умоляла не уничтожать их. Большинство только смеялись над ее мольбами и всерьез поговаривали, что у этой женщины «не все дома». Мисс Присцилла приходила в отчаяние, когда видела, что все ее уговоры тщетны и опустошение продолжается.

Однако собственные заботы заставили ее на время забыть о раздорах с соседями.

Летом, перед самыми школьными каникулами, она зашла к нам очень огорченная.

— Мама больна, а у отца был сердечный приступ, — сообщила она. — Мне придется поехать к ним. Может быть, я им чем-нибудь помогу.

Она вернулась перед самым началом учебного года вместе с отцом и матерью.

— Доктор запретил отцу заниматься тяжелой работой, — сказала нам мисс Присцилла, — а мама так плоха, что не может ухаживать за ним. Сэм собирается жениться и будет теперь вести хозяйство самостоятельно. Слава богу, мне есть где приютить родителей. Они поселятся в Йоримбе и будут жить без забот.

Усталые, изможденные старики поселились в чистеньком и удобном домике мисс Присциллы. Их морщинистые загорелые лица, натруженные руки и костлявые тела говорили о длительной, упорной борьбе с природой.

Нелегко им было расстаться с фермой, рассказывала мисс Присцилла. Всю жизнь они трудились не покладая рук, выбивались из сил, чтобы одолеть засуху и выплатить проценты банку. Но чуть природа становилась благосклоннее, как в душе отца вновь возрождались былые надежды. Упрямый и неутомимый старик не хотел признаться, что он уже не тот, каким был прежде.

А теперь им пришлось расстаться с землей, которую он сам расчистил, с усадьбой и домом, которые он построил. Старик и сам понимал, что Сэм по праву получил ферму — последние несколько лет вся тяжелая работа лежала на сыне. А девушка, на которой собирался жениться Сэм, не желала делить ферму и к тому же еще заботиться о старых и больных родителях мужа.

Мисс Присцилла радовалась, что Мэйзи, невеста брата, так прямо об этом и заявила. Мисс Присцилла сама хотела заботиться об отце с матерью, дать им наконец отдых и покой. Она вполне может содержать их, заверяла стариков мисс Присцилла. Зарабатывает она хорошо, и они будут жить вместе с нею в Йоримбе.

Покинув родной дом без гроша в кармане, старики переехали к дочери, и она с такой нежностью заботилась о них, что скоро они привыкли к своему новому жилищу. С их лиц исчезло напряженное, испуганное выражение. Они поверили, что Присцилла и в самом деле всегда мечтала жить вместе с ними, что никогда еще не была она так счастлива, как теперь, когда ей наконец удалось освободить их от непосильного труда на ферме.

Конечно, содержать на ее заработок целую семью было нелегко. Мисс Присцилла отказалась от комнаты в городе и по утрам ходила целую милю пешком до автобуса. Она приезжала домой к вечеру, когда солнце уже садилось, часто нагруженная пакетами с хлебом, мясом и другими продуктами, которые приходилось покупать в городе. Почти все вечера она убирала и готовила, чтобы освободить от этих забот мать.

— Какая она добрая, наша Присси, — говорили старики.

Теперь они выглядели куда лучше, отдохнули и успокоились.

Но вот однажды мисс Присцилла с ужасом узнала, что ее хотят перевести в одну из школ на золотых приисках. Правда, это считалось повышением, а с повышением увеличивался и заработок. Да и здоровье родителей уже не внушало опасений, теперь они могли ухаживать друг за другом. Очень не хотелось мисс Присцилле покидать свой сад и домик, но учитель — это тот же солдат, сказала она. Раз дан приказ выступать — она обязана подчиниться.

Она собиралась навестить родителей в зимние каникулы, но приступ аппендицита заставил ее лечь в больницу. А когда она поправилась после операции, каникулы уже кончились. Мать в письмах просила дочь не волноваться. Папа чувствует себя прекрасно, понемногу приводит все в порядок, хлопочет целыми днями, да и ее здоровье поправилось, хотя работает она с утра до ночи.

Мисс Присцилла задумалась: что это делает ее мать в Йоримбе «с утра до ночи». Не понравилось ей и то, что отец «приводит все в порядок». Но уж если ему не сидится на месте, пусть себе хлопочет. Что может сделать слабый старик, успокаивала она себя.

Однако мисс Присцилла плохо знала своего отца. Старик в свои семьдесят лет был таким крепким и выносливым, что не уступал иному молодому. Отдых прибавил ему силы. Он и раньше не знал, что такое безделье, а жить на необработанной земле и не приложить к ней рук — нет, этого он вынести не мог.

Когда он начал уничтожать полевые цветы, чтобы разбить на участке огород, друзья мисс Присциллы пришли в смятение. Они пытались было объяснить старинам, что Присси обожает полевые цветы, потому она и оставила участок в неприкосновенности. Но все их старания пропали даром.

— Наша Присси знает, что к чему, — твердо заявил мистер Теббат. — Я так разделаю участок, что ей и во сне не снилось.

Он срубил деревья, выжег кустарник, потом взял лошадь с плугом и вспахал землю. Весь участок он засадил виноградными лозами и фруктовыми деревьями, а перед домом разбил цветник. В нем миссис Теббат посеяла ноготки и левкои, герань и душистый горошек.

Затем мистер Теббат построил курятник и хлев для коровы и купил кур и корову. От зари дотемна трудился он, превращая дикий сад мисс Присциллы в образцовую маленькую ферму.

Миссис Теббат с не меньшей энергией трудилась в доме. Из денег, что присылала мисс Присцилла на хозяйство, ей удалось выкроить нужную сумму на линолеум и тюлевые занавески. На стенах она развесила дешевые гравюры и семейные фотографии.

— Теперь тут гораздо уютней, — сказала она, с довольной улыбкой оглядываясь вокруг. — В гостиной раньше было пустовато, правда?

Бедная мисс Присцилла! Какой это был удар для нее, когда на рождество она приехала домой и увидела, что стало с Йоримбой, этим «уголком нетронутой природы».

Она остановилась у калитки, потрясенная картиной опустошения, не в силах сделать ни шагу вперед.

Исчезли деревья и кусты, которые она так любила. Каменистая почва почернела от огня, несколько жалких гераней вели борьбу за существование на сухой, потрескавшейся на солнцепеке клумбе возле дома.

Но старики радостно бросились ей навстречу, лица их сияли — так они довольны были собой и сюрпризом, который приготовили для дочери.

— Ты, верно, и не узнала сразу участка, Присси? — с нетерпением спросил отец.

— Нет, не узнала. — Мисс Присцилла с трудом сдерживала слезы.

— Отец так старался, — пояснила мать. — Он нанимался к соседям корчевать участки, чтобы заработать на корову. Теперь их у нас две, и отец арендовал участочек у ручья под выгон.

— Но мне так хотелось, чтобы вы отдохнули! — в отчаянии воскликнула мисс Присцилла. — Я не хотела, чтобы вы снова работали.

— Мы не знали, куда себя девать, — ответила мать. — Как-то странно ничего не сажать и жить без кур и коровы.

— Может, вы и правы, — грустно согласилась мисс Присцилла. Она не в силах была скрыть своего огорчения.

— Присси, неужели ты недовольна? — спросила мать.

— Нет, конечно, довольна, — великодушно ответила Присси. — Здесь так чудесно…

Но вечером она пришла к нам и разрыдалась.

— Всю жизнь они трудились, бедняги, — с горечью сказала она, — и на старости лет им не так-то легко понять, как это можно жить, ничего не делая.

Отец и мать так и не догадались, почему мисс Присцилла сняла дощечку с надписью «Йоримба», которую повесила когда-то у калитки.