Не было ни солнца, ни луны, ни звезд. Понятие пространства и времени являлись только словами — ничего более. Да что говорить про слова, если их тоже не существовало. Не было ни часа, ни секунды, ни мига. Синяя вода, красное пламя, черная земля и прозрачный воздух — их нет. Если нет ни земли, ни воды, ни солнца, то где же мы? Мы попали в запредельную область небытия, где царствует тишина, мрак и пустота. Но вдруг раздалось Слово и из ничего возникло все. Появилось огромное поле, над которым взошло солнце и луна. Река несла свои воды неведомо куда, оставляя на поле плодородный ил. Неизвестно откуда в землю упало семя, и на этом месте взрос наливной колос. Время шло, колос стал зрелым и сочным. Его золотая глава не выдержала тяжести, наклонилась и обронила новые семена. Спустя время там, где рос только колос, появилось целое поле. Одни были большие и сильные, а другие немощные, испепеленные зноем. На золотое поле пришел Жнец и проредил его, убрав слабые и сломленные колосья. Остались только отборные желтые колосья, с наливными зернами. Но даже среди них шла борьба за воду, место под солнцем и жизнь. Ведь жизнь — постоянная борьба с другими и самим собой. Сильные стремятся взрасти, а слабых заберет Жнец.

* * *

День клонился к закату. Тьма потихоньку спускалась на лес, поглощая каждое дерево и каждый куст. Кругом были сумерки, за исключением одного места. Охотничий дом Габриэля Дель Айта пылал ярким пламенем, освещая небо над собой. Вокруг горящего дома стояли люди и наблюдали за огнем.

Люди, находившиеся рядом с Джеймсом, чистили оружие. Их количество заметно поубавилось. Из пришедших сюда час назад семерых людей, осталось только трое. Четыре тела и хозяин дома остались внутри, отданные на власть всепожирающему чудовищу — огню.

Джеймс и два его потрепанных товарища стояли и наблюдали на чарующую воображение картину. Хотя, как может очаровать смерть? Как может очаровать огромный костер, разрушающий дом и уничтожающий жизнь? Джеймс был из тех людей, кто любил смотреть на вещи другим взглядом. Жестокость была у него в крови. Рафаэль увидел в нем это качество и довел до «совершенства». Джеймс закинул ружье на плечо и проговорил:

— Так, идем к Слезе и набираем людей. Они не смогут далеко убежать! Да и куда они пойдут? Лес же кругом. Если будут бежать целые сутки, может, попадут на Траундскую магистраль.

— У Габриэля должны быть где-то укромные места, — сказал Готфрид.

— И где же они? — спросил Джеймс.

— Рафаэль давно за ним приглядывает, — ответил тот. — Мы знаем, что у него в лесу есть укромные места, но мы точно не знаем их местонахождение. Рафаэль даже хотел переманить Дель Айта к нам, но это не удалось.

— Маргарет убила его мать или что-то в этом роде, — резко сказал Джеймс. — Конечно, он не встретил нас с распростертыми объятиями. И почему Рафаэль так долго его терпел?

Готфрид пожал плечами. Стоит заметить, что третий человек в их маленькой своре постоянно молчал. Его звали Карим, и он был немой. Все это время он внимательно слушал и попеременно смотрел то на Джеймса, то на Готфрида. Языка Карим лишился, когда оскорбил Маргарет Ламберт. С тех пор он нем, как рыба и спокоен, как питон.

— Так, нечего болтать, — сказал Джеймс. — Пошли к Слезе.

— Рафаэль будет недоволен, — покачал головой Готфрид. — Ох, как недоволен.

Джеймс в последний раз посмотрел на горящий дом, плюнул на землю и двинулся к деревьям. Готфрид последовал за ним, а Карим остался наблюдать за треском огня и столпом дыма до небес.

* * *

В маленькой землянке стояла тишина и полумрак. Молчание и тьма соревновались в незримой схватке. На разбитой тумбе стояла керосиновая лампа и слабо освещала землянку. Джесс сидела на полу, положив голову на колени, а Марк сидел рядом с ней и смотрел в одну точку. Эвелин расположилась на маленьком стуле и молча рассматривала паутину в углу. Она не пела свои песни, и было видно, что её вечно приподнятое настроение улетучилось.

Они слышали крики и невольно понимали, чем закончилась перестрелка в доме. Марк даже за полумилю слышал хохот и возгласы Джеймса. Теперь они заявятся сюда, убьют Эвелин, а их с Джесс заберут. Он совершенно не представлял, что делать дальше. Габриэль мертв, хотя они точно не знали, но скорее всего это было именно так. Они сидят в старой землянке, в которой нечем дышать и ждут своего часа.

Джесс подняла голову и посмотрела на Марка. У неё был глубоко несчастный вид и она, по всей видимости, плакала. Джесс подвинулась к нему и положила голову на плечо.

— Эвелин, — тихо произнесла Джесс. — Что мы будем делать?

Эвелин молчала. В один миг Марку показалось, что она вот-вот сорвется, но она сделала суровое лицо и прошептала:

— Пару дней посидим здесь, а потом что-нибудь придумаем!

— Почему они не узнали тебя? — спросил Марк.

— Что? Ты о чем?

— Ты сестра Маргарет, верно? Ты Эвелин Ламберт.

На мгновение в глазах Эвелин пробежала искра, но тут же пропала. Она улыбнулась и сказала:

— Да, она моя старшая сестра. Нашли мою амбулаторную карту?

— Я нашла её в столе, — сказала Джесс. — Это вышло случайно, я не хотела.

— Вы узнали этот маленький секрет, — холодным тоном сказала Эвелин. — Что дальше? Это что-то меняет?

— Абсолютно ничего! — Марку не нравился её тон. — Так почему Джеймс не узнал тебя? Ты была сестрой Кириархикос. Тебя, наверное, должны все знать!

— Да, меня знали, но не так хорошо, как мою сестру. Больше сорока лет прошло с тех пор, как я покинула орден. За это время многое изменилось. Изменился орден, изменились приспешники, изменилась я. Джеймс просто-напросто не узнал меня. Мне кажется, что если бы Рафаэль узнал, что в этом лесу живет сестра его возлюбленной, то… — Эвелин вздохнула. — Сейчас бы я вам не рассказывала всякие байки.

— Получается, если они узнают, кто ты — тебе конец? — спросила Джесс.

— Тут только один вариант — смерть. После того, как я сбежала с больницы от умирающей сестры, Рафаэль меня недолюбливает. Чертов подкаблучник! Что бы он там ни говорил о своей ненависти к Маргарет, он любил и боготворил её! Он боится это признать, боится! Боится себя и своих чувств.

— Почему ты сбежала? — спросил Марк.

— Я была единственной, кто понимал, что орден расформируют. — Эвелин снова вздохнула. — Поэтому я решила слинять от Рафаэля, из больницы, из ордена. Слинять ото всех! Я считала, что это единственное правильное решение.

Марк решил, что не стоит углубляться в эту беседу дальше. Сейчас его заботили более серьезные проблемы.

— Ты сказала, посидим здесь пару дней, а дальше что?

— Дальше будем смотреть по обстоятельствам, — ответила Эвелин. В этой землянке все полном достатке, кроме свежего воздуха и солнечного света!

— В достатке? У нас много еды?

— Тут кое-что припрятано! Троим хватит на неделю, может больше!

— Ммм, — протянул Марк. — Ты хорошо знаешь этот лес? Может, ночью ты выведешь нас отсюда!

— Далеко нужно идти. Ближайшая трасса та, что идет в Траунд. Выйдешь ты на трассу, а потом?

— Поймаю машину или что-то в этом роде. Лучше я подвергнусь опасности на дороге, чем сидя здесь и ничего не делая.

— Ценю твое рвение, но ты вспомнишь это пыльное местечко, находясь на жертвенном камне под ножом Даэнтрака. — Эвелин встала со стула. — Лучше поспите немного, мои хорошие, а я пойду, осмотрюсь.

— А как же Джеймс и его свора цепных псов? — спросила Джесс.

— Мне они ничего не сделают. «Безумие — защита от опасности».

С этими словами Эвелин покинула маленькое земляное укрытие и двинулась к выходу.

* * *

Марк ворочался на гнилых досках и никак не мог уснуть. Недавние события вскипятили его кровь, не давая ему погрузиться в сон. Он лежал и смотрел в темноту. Джесс сидела на стуле и бесстрастно наблюдала за мошкарой, которая кружила над керосиновой лампой. Эвелин не было больше трех часов. Марк почему-то наплевательски относился к её отсутствию. Он посмотрел на Джесс и сказал:

— Может, она нас бросила?

— Почему ты так решил? — Джесс, не отрываясь, смотрела на лампу. — Она могла бросить нас в доме на растерзание Джеймсу, но она этого не сделала!

— Куда она тогда ушла? Может, она с ними заодно?

— Да? А наше сокрытие в этой землянке всего лишь часть коварного плана? Не говори ерунды, Марк Аскерт.

— Я заметил, что ты называешь меня по фамилии, когда я тебя достаю!

Марк хотел придать своему голосу веселый тон, но у него не вышло.

— Могу называть тебя по фамилии постоянно. Хочешь?

— Называй меня так, как тебе будет удобнее, — Марк отвернулся к стене и закрыл глаза. — Ты не хочешь есть?

— Не хочу, — сухо ответила Джесс.

Марк поднялся со своего лежбища и подошел к ней.

— Все в порядке?

Джесс, наконец, оторвала взгляд от мошек, летающих над светом, и посмотрела на него.

— В порядке? Да мы в полной заднице, Марк. Я поражаюсь твоему спокойствию. Пару дней…

— А как мне надо себя вести? — Марк поднялся с досок и подошел к Джесс. — Ходить взад-вперед и выдвигать каждую минуту идею по спасению мира. Ты еще не поняла, что на их территории мы абсолютно беспомощны? Сейчас я уяснил одну вещь!

— Какую же?

— Я больше не переживаю по поводу того, что я не в силах изменить! Сейчас именно такая ситуация?

— Фраза в духе Эвелин Ламберт, — саркастически сказала Джесс. — Мы с тобой не в силах изменить ситуацию, Марк?

— Хорошо, я слушаю твои идеи, — Марк встал перед ней и скрестил руки на груди. — Хотя, нет. Я скажу первый, а ты, если тебя что-то не устроит, возразишь мне! Идет?

Джесс кивнула головой и Марк начал говорить:

— Габриэль, скорее всего, мертв, мы находимся в грязной землянке и помощи ждать неоткуда. По всему лесу нас разыскивает орден Апокрифос, чтобы покарать непонятно за что. За синий браслетик, если быть точнее, который в данный момент пропал! Мы не знаем, в какой части леса находимся, и в какую сторону идти. Дело — дрянь, Джесс! — Марк развел руки в стороны. — Есть возражения?

— Нужно подождать две вещи: темноту и Эвелин!

— Ты хочешь, чтобы ночью Эвелин вывела нас к трассе? А ты не забыла про диких зверей и отсутствие у нас оружия?

Джесс молчала.

— Хочешь, чтобы твоя ножка попала в капкан? — Марк вопросительно посмотрел на неё. — Подождем, когда вернется Эвелин, а потом поговорим о побеге из этого чертова леса.

— Хорошо, Марк! — Джесс жалобно посмотрела на него. — Обними меня.

Марк подошел к ней и прижал голову к своему правому боку. Она сидела на стуле, обхватив его руками за талию.

— Я никогда не видела смерти. Видела свою тетю, лежащую в гробу, но… — голос у нее задрожал — Но это смерть от старости. За пару дней я увидела столько насильственных смертей, сколько больше не увижу за всю свою жизнь. — Джесс всхлипнула. — Это ужасно! Извини, меня, Марк. Мне просто очень страшно. Я боюсь неведения. Не знаю, что с нами будет!

Из темноты, словно летучая мышь, появилась Эвелин. Вид у нее был озабоченный. Джесс повернулась и радостно посмотрела на нее.

— Где ты была? — спросил Марк.

Эвелин поманила их рукой. Марк взял Джесс за руку и пошел следом за Эвелин. Из темной землянки они выбрались в не менее темный лес. Марк сразу же заметил, как свежий воздух наполняет легкие, вытесняя пыль гнилой землянки. Вечерний лес пах не только свежестью, но и гарью. В душу тут же закралось нехорошее предчувствие. Эвелин повела их в сторону хижины Габриэля, только другой тропой.

— Куда мы идем? — спросила Джесс.

— Эвелин остановилась и сказала:

— Дом сожгли, Габриэль, скорее всего, убит, а этот, — она показала рукой на человека в траве. — Следил за мной.

Марк обошел Эвелин и увидел человека без сознания. Он был связан по рукам и ногам и не подавал никаких признаков жизни.

— Как ты его связала? — недоумевал Марк.

— Я пошла к дому, чтобы посмотреть на уцелевшие вещи, а этот увязался за мной следом. — Эвелин повернулась к Джесс. — Я сразу пойму, когда за мной наблюдают посторонние. Он думал, что я приведу его к землянке, но все вышло немного по-другому. Габриэль всегда ставил несколько капканов на подступе к дому, и я знала, где они расположены. — Она пнула пленника в бок. — Джеймс с молчаливым Каримом ушли, а его оставили шпионить. Они предполагали, что я вернусь к хижине и не ошиблись. Но все сложилось так, что мы обставили их всех!

— Он в капкан угодил? — удивленно спросила Джесс.

— Говори тише, — шикнула на нее Эвелин. — Да! Пока он тут орал и пытался сам снять капкан с ноги, я огрела его по голове! Давайте утащим его в землянку! У меня есть к нему пару вопросов.

— Я возьму за руки, а вы двое сзади, — распорядился Марк.

* * *

Через пятнадцать минут они притащили тело в землянку и усадили его на стул. Не смотря на то, что ноги были крепко связаны, а руки зафиксированы за спиной, Эвелин с Марком для надежности привязали его к стулу. Джесс подвинула лампу ближе к пленнику, чтобы разглядеть его. Он был одним из тех, кто пришел с Джеймсом. Крепкого телосложения, с сильными руками и противным лицом. Одет был по-простому, как обычный трудяга — джинсы и клетчатая рубаха. Марк обратил внимание на то, что все в ордене одевались неброско. В хижине Габриэля Джеймс несколько раз обращался к этому ковбою в клетчатой рубахе, но Марк не запомнил имени. Эвелин подошла к нему и осмотрела ногу, которую «покусал» капкан. Нога кровоточила, но не сильно.

— Почему так мало крови? — поинтересовалась Джесс.

— Эти капканы нужны для того, чтобы поймать, а не убить, — пояснила Эвелин.

Она подняла его голову, опущенную на грудь, и стала тормошить.

Пленник потихоньку стал приходить в себя. Наконец, он открыл глаза и огляделся. Посмотрел на Эвелин, потом на Марка и Джесс, стоящих вдалеке, и снова на Эвелин.

— Как тебя зовут? — тут же спросила Эвелин.

Узник молчал и не говорил ни слова. У него был такой вид, будто он готовился к пыткам. Эвелин подошла к нему, взяла его за подбородок и тихо спросила:

— Когда человек испытывает боль, зачем ему вставляют палку в рот?

Он по-прежнему молчал и ничего не говорил. Связанный узник мог только ухмыляться, глядя на Эвелин.

— Знаешь, кто я такая?

— Мне плевать, кто ты такая, — резко произнес тот.

— Ты ведь знал, кем была Маргарет Ламберт? — спросила Эвелин.

— Еще бы! Она была ненормальной, дикой бестией — в его голосе чувствовался восторг.

Марк с Джесс стояли чуть поодаль и наблюдали за ним и Эвелин. Марк совершенно не представлял, что может дать допрос. Они обезвредили шпиона и теперь должны его поить и кормить. В их «семье» появился четвертый рот. Лучше бы Эвелин убила его…

— Да, ты прав! Она была способна на безумные вещи. — Эвелин взяла нож со стола и потерла рукоять. — Я её младшая сестра. Как считаешь, безумие заложено в наших генах или это приобретенное свойство?

— Сестра? — он усмехнулся. — Что сестра, пытать меня будешь?

Эвелин улыбнулась ему. Она погладила его по щеке, вытерла грязь со лба и ближе наклонилась к нему.

— Как тебя зовут?

Он плюнул ей в лицо и засмеялся. Эвелин рукавом вытерла его плевок с правой щеки.

— Ты, видимо, глухой!

Она резко взяла его за левое ухо и легким движением руки отрезала мочку. Он стал истошно орать. Из уха хлестала кровь, обагряя кровью шею. Джесс, увидев это, закрыла ладонью рот и отвернулась. Марк немного смутился от такой картины, зато Эвелин была спокойна. У нее был свирепый вид, который выражал готовность продолжения манипуляций с ножом. Узник по-прежнему орал, прижимая левое ухо к плечу. Вернее сказать — половину уха.

— Ну, что! — Эвелин вытерла нож о его джинсы. — Будем знакомиться?

— Готфрид, меня зовут Готфрид, — процедил сквозь зубы пленник. — Чокнутая старуха, что ты натворила?

Эвелин обошла Готфрида сзади, взяла его правую руку и загнала лезвие ножа под мизинец. Готфрид заорал пуще прежнего. Он дергался и извивался на стуле, вздрагивая правой рукой. Эвелин нанесла ему пощечину, и он мигом умолк.

— А теперь слушай меня! — голос Эвелин был холоден, как лед. — Впредь ты не будешь оскорблять ни меня, ни людей, стоящих за моей спиной. Ты будешь говорить обо всем, что я буду спрашивать. Дашь мне ответы на все поставленные мной вопросы. Молчание будет восприниматься как желание получить еще одну царапину. Если мне что-то не понравится, я буду снимать по одному ногтю. Их целых двадцать, так что работы хватит! Ты понял меня?

— Царапину? Да ты же мне отрезала половину уха!

Эвелин подошла к нему и аккуратно провела ножом по щеке. Из пореза тут же пошла кровь. Готфрид хотел было, что-то сказать, но, увидев властный вид Эвелин, промолчал. Она посмотрела на нож и сказала:

— Все-таки от сестры мне определенно что-то досталось!

— Эвелин, — Марк подошел к ней. — А без этого обойтись нельзя?

— Хочешь с ним поговорить? Ты думаешь, что сможешь достать из него нужную информацию? — спросила Эвелин.

Марк ничего не сказал, а только пожал плечами. Ему было неприятно видеть подобную картину. Шестидесятилетняя бабка, обнаружившая в себе задатки садиста, пытается средневековым методом допросить человека. Джесс не выдержала и вышла на улицу. Марк не знал, каким образом ему остановить Эвелин. Все загвоздка заключалась в том, что он не знал, как ему поступить дальше. Из-за этого неведения он закрыл глаза на выходки Эвелин, но если она на этом не успокоится, нужно что-то делать. К тому же, он не понимал, что они будут делать с пленником потом.

Готфрид сидел и молчал. Лицо было бледным, на щеке вздулся порез, из уха хлестала кровь, а мизинец утратил первоначальный вид. Он смотрел в одну точку на полу, немного вздрагивая. Эвелин стояла перед ним и водила пальцем по лезвию ножа.

— Зачем Рафаэль отнес браслет к камню? Что за глупостями он занимается? — спросила Эвелин.

Мгновение Готфрид молчал, но потом понял, что выбора у него нет.

— Ему приснился сон!

— Сон? Он сам тебе это сказал?

— Нет, нам передал его слова Джеймс. Пришел Джеймс и сказал, чтобы мы неделю следили за браслетом у Кургана, к западу от трассы.

— Что за сон, — Эвелин села на стул, напротив Готфрида.

— Я уже не помню, это был какой-то бред. Слышал краем уха…

— Сейчас твое второе ухо лишится края, — резко сказала Эвелин. — Что за сон?

Готфрид проигнорировал угрозу. Он плюнул Эвелин под ноги и повернул голову в сторону.

— Я уже старая, чтобы бегать туда-сюда. Только села на стул, а уже приходится вставать.

Эвелин поднялась со стула и потянулась к правому уху Готфрида. Тот начал отчаянно вертеть головой, не давая Эвелин схватить его за мочку.

— Марк подержи его голову, — проговорила сквозь зубы Эвелин.

Марк безучастно стоял в стороне, не решаясь подойти.

— Держи его чертову голову! — громко крикнула Эвелин.

Марк подошел и схватил Готфрида за подбородок с одной стороны и за затылок — с другой.

— Какой же ты все-таки тупой, Готфрид, — пробормотала Эвелин. — Я ведь предупреждала тебя!

Она взяла тряпку и со всей силы затолкала Готфриду в рот. В руках Марка он по-прежнему дергался, но ничего не мог делать. Он вопил через тряпку, но Эвелин была неумолима. Одним ловким движением она отсекла мочку правого уха и бросила её на пол. Затем оттопырила ухо и пять раз проткнула ушную раковину. Глаза Готфрида от боли вылезли от орбит. Если бы не тряпка, его бы, наверное, сейчас слышал весь лес. Марк отпустил голову и отошел в сторону. Его руки были в крови и дрожали. В этот момент в его душу упало семя ненависти к Эвелин Ламберт. Если она являлась бледной тенью своей сестры, то кем же тогда была Маргарет? Готфрид сидел, положив голову на грудь. Он был связан по рукам и ногам, абсолютно беззащитный. Марк увидел, что из глаз капают слезы. Слезы отчаяния!

— Что, не привык к крови? — спросила Эвелин у Марка.

Марк кивнул головой и отвернулся. Его мутило и подташнивало. Он хотел уже выйти на улицу, но передумал. Вдруг Эвелин перегнет палку и её придется останавливать!

Эвелин достала кляп изо рта Готфрида и спросила:

— Что за сон? — спросила у него Эвелин.

Готфрид поднял голову и со всей ненавистью посмотрел на Эвелин. Она вернула ему с процентами.

— Я не помню, что за сон, — Готфрид говорил тихо, но отчетливо. — Рафаэль сказал, что тот, кто найдет браслет — приведет к нему Маргарет Ламберт!

Марк, услышав это, повернулся к Готфриду. Эвелин стояла и сосредоточенно смотрела на Готфрида. Казалось, теперь они поменялись местами. В её глазах читалось непонимание.

— Что? Какая Маргарет? Маргарет Ламберт умерла больше сорока лет назад в больнице святого Августина. Что за взор Рафаэль несет? Я собственными руками развеяла её прах над рекой!

— Откуда мне знать! Я Аплос! Как мне противиться слову Терастиос? Рафаэль в последние пять лет ведет себя странно, так что мы не удивились его новой заморочке.

Эвелин снова села на стул и потерла лоб, оставив на нем маленький кровавый след.

— То есть, Марк должен собрать остатки праха моей сестры по всему свету и принести Рафаэлю в горшочке? Так получается? — Эвелин повысила голос. — Может быть, речь шла обо мне?

— При чем здесь ты? — спросил Марк.

— При том, что я одной крови с Маргарет Ламберт. Я её сестра! И что дальше? — спросила она у Готфрида.

— Пару дней назад Стив с Ральфом видели его у камня, — он кивнул на Марка. — Он был с той девчонкой. Мы видели, как он взял браслет. Обо всем мы тут же рассказали Джеймсу. Он сказал, чтобы мы догнали их и привезли к Рафаэлю. Но Майк со Стивом решили развлечься… Вы наделали нам массу проблем, — сказал Готфрид, обращаясь к Марку.

— Массу проблем вам наделал Рафаэль Даэнтрак! — сказала Эвелин. — Ладно, плевать мне на бредовые мысли Рафаэля. Где вы живете?

Готфрид, услышав это, тяжело сглотнул. То, что остатки культа находились по ту сторону водопада, знали только приспешники Апокрифос. Это была тайна тайн, которая охранялась более сорока лет. Готфрид посмотрел на нож, тяжело вздохнул и положил голову на грудь.

— Видимо, стоит произвести танец клинка! — Эвелин встала со стула.

— Эвелин, нет! — Марк встал перед ней. — Ну, какая тебе разница, где они живут?

— Может, ты хочешь его отпустить после нашей милой беседы? — Эвелин сурово посмотрела на Марка.

Честно сказать Марк растерялся, услышав подобный вопрос. Они не могли убить Готфрида и не могли отпустить его. Тогда что же с ним делать? Хотя, вернее было сказать не «они», а «он». Он не мог убить Готфрида, зато Эвелин, как понял Марк, была способна абсолютно на все.

— Нет, мы не должны его отпускать! — Марк не хотел показаться трусом. — Но если ты и дальше будешь тыкать в него ножом, он умрет от потери крови! Неужели нет другого способа получить ответы на твои вопросы?

Примерно минуту Эвелин смотрела на Марка, прожигая его взглядом голубых глаз. Минута, казавшаяся вечностью. Марк чувствовал, что внутри неё заключена сила, с которой ему не совладать. Эвелин улыбнулась и повернулась к Готфриду.

— Ну, что мне с тобой делать, а?

Она подошла к нему и стала гладить его по голове. Марку показалось, что Готфриду было проще испытывать боль от Эвелин, нежели эти непонятные поглаживания. Эвелин взяла его за правое ухо и поднесла к нему нож.

— Где ваше селение, Готфрид?

Он поднял голову и посмотрел на неё ненавистным взглядом. Она кивнула головой и глубоко вздохнула. Марк, видимо, отвернулся в этот момент, но когда повернул голову на пронзительный крик, то увидел на полу два уха. Эвелин же стояла и гладила Готфрида ножом по окровавленной щеке.

— Больно? Тебе нужно сказать лишь место, мой хороший, — голос Эвелин стал елейным. — Скажи мне, и твои мучения мигом прекратятся.

Марк смотрел на Эвелин и поражался её жестокости. Бабуля, которой пора подумать о душе, отрезает человеку уши, словно свинье. Если после философских разговоров Марк восхищался Эвелин, то теперь он презирал и ненавидел её. Он был против этой затеи с пыткой. Против того, чтобы Эвелин Ламберт превратилась в Томаса Торквемаду. Он был наблюдателем, свидетелем и соучастником, но не мог остановить страшное действо!

Эвелин расхаживала перед Готфридом взад-вперед, поглядывая на свой нож. Её правая рука по локоть была забрызгана кровью, а волосы были растрепаны. Марк решил подышать свежим воздухом, а заодно проверить Джесс, которой не было уже, довольно, продолжительное время. Он быстро покинул землянку и сквозь ветки валежника выбрался наружу. Джесс стояла возле маленького дуба, положив голову на дерево. Марк подошел к и обнял за плечи. Она повернулась к нему и уткнулась головой в грудь.

— Он еще жив? — поинтересовалась Джесс.

— Да. Эвелин отрезала ему оба уха! Он хочет показаться сильным, но у него это не получается.

Джесс, услышав эти слова, подняла голову и раскрыла рот. Она отошла от Марка, обхватив шею руками. Минуту она стояла и молчала, а потом произнесла:

— Марк, её нужно остановить, иначе…

— Остановим мы её и что дальше? Мы живы только из-за Эвелин, поэтому пусть делает то, что считает нужным.

Джесс с возмущенным видом пошла к землянке.

— Джесс! Стой, — Марк пытался схватить её за руку, но не успел. — Не пытайся препятствовать ей.

Она исчезла в темноте землянки, и Марк двинулся следом за ней. Когда он вошел, его глазам предстала ужасная картина. Готфрид сидел связанный на стуле, опустив голову. Он больше не дышал и не переводил дух после очередной пытки Эвелин. Из его груди торчала рукоятка ножа. Эвелин сидела на стуле и расчесывала волосы. Марк подошел к ней и грубо схватил за плечо.

— Ты что натворила? Зачем ты убила его?

Джесс стояла немного поодаль, смотря на безжизненное тело Готфрида. Даже сквозь тусклый свет, который выдавала керосиновая лампа, было видно её мертвенно-бледное лицо.

— Ты безумная, ненормальная старуха, — не унимался Марк. — Будь ты проклята!

— Посылая кому-либо проклятие, навредишь более себе, — Эвелин посмотрела на него. — Его звали Готфрид Райнер. Я знала про него абсолютно все. Знала имя, все его мысли, каждую клеточку его мозга. Нужно было лишь выведать место, где находится Рафаэль!

— Если ты знала имя, почему сразу не спросила про место! — спросил Марк. — Зачем все усложнять?

— Вы не представляли, что это был за человек, зато я прекрасно знала, кем был Готфрид. — Эвелин встала со стула. — Хочешь узнать про него несколько любопытно фактов? Хочешь, Марк? Если бы ты видел его злодеяния, ты бы пытал его как индеец тупигуарани. То, что сделала с ним я, было милосердием. Смерть от ножа в сердце — слишком легкая кара для такого беса.

— В чем он повинен, Эвелин? — Марку это было абсолютно неинтересно.

— Помнишь, Габриэль говорил, что на трассе пропадало много машин? — спросила у него Эвелин. — Пропадали целые семьи! Взрослых убивал Стив с Эриком, а маленькими занимался Готфрид, — она посмотрела на мертвое тело. — Иногда патология человека кроется под маской нормальности. Готфрид любил насиловать маленьких девочек и разбивать их головы о камень. Видел пятна крови на камне, у которого ты нашел браслет? Это Готфрид убивал на нем детей. Дробил их черепа и кости…

— Откуда ты знаешь? — Марку такая информация показалась, довольно, сомнительной.

— Видела это собственными глазами! Если вся их свора приглядывала за мной и Габриэлем, то я следила за ними еще пристальнее. — Эвелин взяла в руки тряпку и стала вытирать засохшую кровь. — Чуть более месяца назад Габриэль нашел тело девочки. На вид ей было лет шесть-семь. Лицо было изуродовано, с головы снят скальп, уши и соски отрезаны, а с худеньких бедер снято мясо. Это свирепое убийство можно было приписать кому угодно, хоть зверю. Но зверь не оставляет напоминаний о том, что сделал. На спине девочки были написаны две буквы: Г.Р. Рассказать что-нибудь еще, Марк?

— Если пропадало так много людей, почему их не искали. В лесу находили изувеченные тела, а полиция ничего не делала? Как так? — негодовал Марк.

— На протяжении восьми лет полиция прочесывала лес вдоль и поперек, но не обнаружила признаков жизни ордена Апокрифос. Мертвые тела стали списывать на нападения диких животных, — голос Эвелин был ровным. — Теперь ты понимаешь, почему мне было важно узнать место!

— И где же они живут? — спросила Джесс.

— За водопадом у каньона. Водопад, который Рафаэль Даэнтрак романтично назвал Слезой. — Эвелин усмехнулась. — Ты думаешь, Марк, мне было приятно причинять ему боль? Я не моя сестра Маргарет. У меня нет к этому предрасположенности, в отличие от нее. Чтобы вытянуть из Готфрида информацию, мне нужно было стать жесткой!

«Жесткой» — подумала Джесс. — «Скорее жестокой. Жестокость — крайняя степень жесткости!» Вслух Джесс решила озвучить другие мысли.

— То есть сейчас ты оправдываешь свой поступок! Так получается, Эвелин?

— Я смотрю, вы оба не понимаете нашу жизнь, — Эвелин повысила голос. — Что бы сделали вы? Напоили, накормили, поговорили и отпустили? Спустя пару часов сюда заявился бы сам Рафаэль, забрал вас обоих, а меня повесил бы на дереве. Вы что, не понимаете, как нам повезло, что он попал в капкан и не добрался до Джеймса с Рафаэлем!

Марк молчал, а Джесс сверила Эвелин ненавистным взглядом. Обстановка была скверная. По всему лесу их разыскивают люди, а они стоят возле трупа и орут друг на друга. Если Эвелин узнала местонахождение ордена, то появился слабый шанс. Все, что требовалось — попасть в ближайший полицейский участок и сообщить необходимые данные. Вся загвоздка заключалась в том, что нужно выбраться из леса. Ночью.

— Что будем делать с телом? Здесь мы его явно не оставим, — спросила Джесс.

— Ночью отнесем куда-нибудь, — сказала Эвелин, несмотря на Джесс.

— Просто возьмем и бросим? — недоумевала Марк.

— Готфрид Райнер взял и бросил в этом лесу, по меньшей мере, восемь ребятишек. Да, Марк! Мы просто выкинем его, как кусок мяса. Так, вы оба, — Эвелин встала между ними. — На улицу — ни шагу. Как станет еще темнее, выберемся, чтобы выкинуть тело, а потом подумаем, что делать дальше.

— Нужно попасть в полицейский участок в Сентлере! — Марк не желал успокаиваться.

— Ты быстрее попадешь под нож, чем в полицейский участок. Сядьте в угол и сидите! Тело можете накрыть чем-нибудь, если оно вас пугает. — Эвелин пошла к выходу. — Да, и уберите его уши с кровью, — она посмотрела на Марка с Джесс своим обычным взглядом и покинула землянку.

* * *

Марк сидел за столом и ел вяленое мясо. Пребывая в стрессовой ситуации, он был не в состоянии проглотить хоть кусок, но сейчас организм требовал пищи. Марк порылся в соседнем помещении, приспособленном для кладовой, и нашел немного вяленой козлятины. В очередной раз он строил догадки, где Габриэль брал коровье молоко и козлятину. Все сводилось к тому, что Дель Айт покупал продукты в Сентлере, но все равно, что-то не сходилось. Марк решил, что не стоит забивать голову ненужными мыслями, а нужно просто сидеть за столом и насыщать чрево. Он не помнил, когда у него был такой романтический ужин с трупом на пару. Мертвый Готфрид, накрытый одеялом, сидел на стуле прямо напротив Марка. В землянку зашла Джесс.

— Ну и куда она ушла? — недовольно спросила она.

— Не знаю! Тебе не кажется, что пора линять из этого места? — Марк не мог прожевать хрящ.

— На улице ночь, куда мы пойдем?

— Вот именно! Ночь! Самое время для побега. Берем еды на пару дней и делаем ноги.

— Марк, ты же сам говорил, что мы не знаем направления.

— Хочешь есть? — предложил Марк.

— Нет, спасибо! — отказалась Джесс, хотя её желудок протестовал, глядя на мясо. — И что мы делаем?

— Набираем еды, ружье можно прихватить! Затем идем к дому Габриэля, а там примерно сориентируемся!

— Габриэль говорил, что второй камень находится на юго-западе, а мы бежали в противоположную сторону.

— Будем двигаться строго на запад и выйдем на трассу! — подвел итог Марк.

— На словах это звучит просто, — труп на стуле жутко нервировал Джесс, прибавляя решимости поскорее убраться отсюда. — Мы идем ночью, причем без компаса. Также мы не разбираемся в картографии. Марк, мы заблудимся! — её голос звучал обреченно.

— Может, попросим Эвелин помочь нам?

— Эвелин? Она скажет, чтобы мы сидели здесь, пока не поймает в капкан Рафаэля, Джеймса и всю их команду.

— В любом случае нужно что-то решить! Джесс, так мы можем препираться до конца года. Берем еду, оружие и выходим!

— А Эвелин?

— Безумство — защита от опасности, — сказал Марк. — Или как она там говорила? У нее неплохо получается пытать людей и отрезать им уши. Поверь мне, уж кто-то, а Эвелин не пропадет!

Джесс целую минуту смотрела на Марка, а потом произнесла:

— Пошли отсюда, — она направилась в кладовку.

Марк встал из-за стола и стал искать мешок под еду. После недолгих поисков он нашел большую кожаную сумку под столом. Он тут же отправился в кладовку нагребать все необходимое. Второе помещение землянки находилось немного глубже первого и было битком набито мясом. Здесь висели куски вяленой лосятины и козлятины. Справедливо было предположить, что для сохранности Габриэль их засолил и завялил. В углу Джесс нашла большой мех с водой. Она открутила крышку и понюхала, чтобы проверить, не испортилась ли вода. Марк набил сумку до отказа и вышел из кладовки.

— Положи в сумку, — Джесс протянула ему потрепанную тетрадку, обтянутую кожей.

— Что это?

Он взял тетрадку в руки, перевернул и прочел:

Дневник Мохандаса Шаатри.

Марк быстро пролистал дневник и спросил:

— Джесс, зачем он тебе?

— На досуге почитаю, — она вышла из кладовки и осмотрела землянку. — Возьми ружье! Пригодится!

Марк осмотрел патроны в ружье а затем взял его, размышляя над тем, откуда же у них появится досуг, если они бегут, как крысы с корабля.

— Записку оставим? — предложила Джесс.

— Чем напишешь? Кровью Готфрида? Пойдем, у нас мало времени.

Джесс первой выбралась из землянки. Марк взял со стола нож и отправился следом за ней.

* * *

Ночь окончательно поглотила лес. Темнота была кромешная. Ни звезд, ни луны — ничего! Марк не думал, что ночью в лесу бывает настолько страшно. Если бы не Джесс, он бы залез на дерево и просидел там до рассвета. Каждый хруст он принимал за приближение медведя, дуновение ветра — за человека, а хруст с дуновением одновременно — за что-то ужасное и необъяснимое. Где-то вдалеке послышался одинокий вой волка. Не хватало только огромной луны, затянутой облаками. Луна, вой, тишина леса, облака на темном небе — как сценарий фильма ужасов Носферату. Пару дней назад в лесу не было слышно не единого звука, зато сейчас жизнь просто кипела. Повсюду шорохи, писк, падает листва и сухие ветки. По внешнему виду Джесс было видно, что она уже десять раз передумала, что отправилась ночью в лес, и Марк полностью поддерживал её в этом. Надо признать эта вылазка была с одной стороны неразумной, с другой — непредсказуемой. Рафаэль считает его трусом и думает, что он сидит в землянке, поджав хвост. А они с Джесс взяли и дернули в лесную глушь. Ночью!

— Марк, может, остановимся? Мне страшно! Мне жутко страшно и холодно! Я днем боюсь тут находиться, не говоря уже о ночи.

Он остановился и посмотрел на неё. Они стояли в метре друг от друга, но очертаний Джесс было практически не видно: так было темно! Марк подошел к ней и потрепал за щеку.

— Думаешь, днем что-то изменится?

— Не знаю. Мне кажется, мы заблудились!

— Что предлагаешь? Забраться на дерево и лечь спать? Так не пойдет! Давай еще час будем двигаться в западном направлении, а потом передохнем, идет?

— В западном направлении? Ты смеешься что ли? — Джесс фыркнула. — Мы давно уже отклонились от курса. Я знала, что идея была безумной, но… Предлагаю остаться здесь и продолжить движение днем, — она кинула мех с водой на землю. — Мне надо отойти.

— Давай пройдем еще милю, всего милю и тогда передохнем. Хорошо?

— Ладно, Марк! Пошли, — она подобрала мех с водой и закинула на плечо.

Он улыбнулся ей, но в такой темноте Джесс вряд ли разглядела его улыбку. Марк снова двинулся вперед, раздвигая ветви деревьев. Так как он шел значительно быстрее, он через каждые пятьдесят шагов останавливался и прислушивался. Шорохи по-прежнему напрягали его слух, не позволяя сосредоточиться. Марк решил, что стоит немного подкрепиться. Он засунул руку в кожаную сумку и отрезал небольшой кусок мяса.

— Эй, Джесс! Поешь немного. Ты же с самого обеда ничего не ела. Только воду пила.

Она подошла к нему и взяла кусок мяса.

— Давай мы сейчас передохнем, а спустя милю сделаем еще остановку? — предложила Джесс.

— Только недолго! — сказал Марк, оглядываясь по сторонам.

Джесс уселась на большой корень дерева и стала жевать мясо. Она только сейчас поняла, насколько была голодна. Джесс быстро уничтожила волокнистое мясо и запила его водой. Марк бродил где-то рядом, но она волновалась, что «разведка» может его увлечь и они потеряются.

— Марк! Сядь, отдохни. Побереги ноги!

Он обошел с другой стороны дерева и сел напротив нее. Он почесал щеку, на которой остался желтоватый, невидимый в темноте, след от синяка и сказал:

— Помнишь, в машине ты от меня отвернулась?

— В смысле? — Джесс сдвинула брови.

— Я тебя спросил про твою личную жизнь, а ты отвернулась к окну и ничего не сказала.

— И что? Хочешь, чтобы я рассказала сейчас тебе об очередной моей потере?

— Потере? Несомненно, ты испытала много жизненных тягот, и я не буду настаивать, если ты откажешь мне и в этот раз.

— Все нормально, Марк, — голос Джесс был на удивление тихим. — Просто тогда я была не в настроении говорить на эту тему, — она прокашлялась. — С восьми лет я была знакома с соседским мальчишкой. Его звали Джим. До шестнадцати лет мы были с ним не разлей вода. Мы стали взрослее. У нас появились амбиции, новые цели, желания. Вскоре между нами завязался роман, который перерос в настоящую любовь, — Джесс замолкла. Она закрыла глаза и потерла пальцами переносицу. В таком виде она сидела, примерно, минуту. — В тот день, 23 июня 1977 года мы с ним пошли прогуляться на озеро. Был чудный день, который не предвещал ничего ужасного. Когда мы возвращались домой, на нас напал грабитель. Помню, как жутко от него пахло алкоголем и мочой. Он приставил пистолет к моему виску и сказал, чтобы Джим отдал ему все деньги. Естественно, он достал кошелек и отдал все, что было — шесть фунтов стерлингов. Нападавший взял деньги и улыбнулся беззубым ртом. Не знаю, зачем он выстрелил в Джима, но я на всю жизнь запомню слова этого грязного ублюдка в переулке: «Упс, пальчик дрогнул». Джим умер у меня на руках через полчаса, — Джесс всхлипнула. — Даже доктора не подоспели…

Марк сел рядом с ней и обнял её. Он ожидал услышать типичный слезливый рассказ о разбитом сердце, но все вышло немного иначе. Марк уже пожалел, что затеял этот разговор. Уж о чем говорить в темном страшном лесу, то точно не о смерти близких людей. Он отрезал два куска мяса и один вручил Джесс.

— Спасибо, Марк, — Джесс откусила и поднялась со своего места, — Наверное, пора идти?

— Да! Ты права.

Джесс вытерла рукой слезы и двинулась в путь.

— Ты куда это? — Марк встал на ноги. — Впереди иду я, мы же договорились!

— Иди, — Джесс показа рукой в непроглядную тьму. — Вперед!

Марк обогнал её и двинулся вперед. Они прошли, буквально, метров сто, прежде чем Джесс остановилась.

— Слышишь?

Марк повернулся к ней и недоумевающим голосом спросил:

— Нет, а что я должен слышать?

— Звук, как будто тетива натянута!

Марк прислушался. Какой-то звук был. Он исходил одновременно сверху и сбоку.

— Это деревья, — сказал Марк. — Когда ветер двигает ветви больших деревьев, получается такой звук.

Какое-то время Джесс еще прислушивалась, но потом, видимо, согласилась с Марком.

— Пройдем еще немного! — сказал Марк.

Он сделал всего два шага, как вдруг его голова оказалась внизу, а правая нога стремительно полетела вверх. Джесс вскрикнула и от испуга упала. Недалеко от нее упало что-то тяжелое. Марк подлетел, подсеченный за ногу, и ударился лбом о дерево. Джесс встала и огляделась по сторонам. По всей видимости, он попал в удавку, поставленную Габриэлем. Хотя, она была сконструирована совершенно иным образом и была рассчитана на человека, а Габриэль на людей не охотился.

— Марк, — громко сказала Джесс, стараясь не кричать. — Марк, ты слышишь меня!

Он не отзывался. Его тело болталось, не подавая признаков жизни. Марк находился очень высоко: метрах в пяти над землей. Деревья рядом были такие, что ветки и сучки начинались метров с трех. Не залезть!

— Марк, очнись! — Джесс стала рыскать по земле в темноте, чтобы найти, чем в него запустить. — Марк!

Джесс увидела какой-то блеск у дерева. Она подошла и увидела нож Марка.

— Черт! — Джесс заплакала.

Стояла холодная ночь, Марк без сознания висел, подвешенный за ногу, Джесс стояла внизу и не могла докричаться до него. Ситуация была скверная. Если бы нож не выпал из кармана, все было бы намного проще. «Проще?» — подумала Джесс. — «Подрезать веревку и лететь кубарем с пяти метров…Нисколько не проще. Что же придумать?»

Она ходила под Марком взад-вперед. Выкрикивала его имя, бросала ветки, но все было без толку. «Видимо, хорошо ударился лбом». Джесс села под дерево и обняла сумку с едой. Она сидела и думала, а мрак понемногу начинал застилать глаза. Джесс открыла глаза, отгоняя сон, который пришел совершенно не вовремя. Она подняла голову и посмотрела на Марка.

— Марк! — в очередной раз произнесла она. — Очнись уже! Ты чертов придурок! — Джесс уже больше разговаривала с собой. — Марк, ну пожалуйста! Мне страшно тут одной!

Джесс встала на ноги и запустила в него веткой. Ветка попала Марку прямо в макушку и отскочила к дереву. Ничего не произошло. Тело все так же безжизненно болталось.

— Да чтоб тебя, — она снова села на землю и прижалась спиной к дереву.

Было жутко холодно. Если глаза привыкли к темноте, то тело не привыкло к холоду. Джесс обняла себя за плечи и стала быстрыми движениями растирать их. Какое-то время это помогало, но она не могла так сидеть и потирать плечи до утра. Так и кожу можно снять! Они с Марком взяли еды, воды, ружье, но не взяли теплой одежды! Идиоты! Августовские ночи холодны до ужаса, а она сидит в брюках и одной кофте. Джесс обняла колени руками и положила на них голову. Живот урчал, требуя еды. Она с силой прижала руку к животу, чтобы он перестал издавать звуки. Чувство голода прошло, зато вернулось чувство холода. Так она сидела, ожидая тепла и чуда. Внезапно Джесс открыла глаза и рассмеялась:

— Джессика Тернер — ты дура! Ты полная дура.

Она быстро встала и стала разглядывать веревку, вернее то, куда эта веревка уходила. Джесс слышала падение чего-то тяжелого, возможно, бревна, когда Марка подняла вверх веревка. Удавка была сконструирована таким образом, что «корни» уходили в землю. Джесс знала, что при ловле мелких животных нагибают дерево и ставят веревку с защелкой, но не в этом случае. Чтобы поднять человека весом в 70 килограмм, придется нагнуть целый вяз, что не под силу даже целой толпе людей. Нет, это ловушка не на зверя, а на человека! Примерно в пяти метрах от дерева, Джесс нашла место, куда уходила веревка. В яме лежало огромное бревно, которое служило грузом для поднятия жертвы.

— Так! Полдела сделала! Теперь нужно сделать так, чтобы он очнулся.

Джесс решительно пошла к дереву с твердым намерением запустить в Марка чем-то тяжелым.

— Если будет нужно, я кину в тебя твой же нож! Какая я дура! Полчаса бегала, не знала, что делать! — она подошла к дереву. — Марк! Марк! — Джесс уже орала. — Марк!

Она открыла сумку и отрезала три небольших ломтя мяса.

— Вот ведь, когда надо и находчивость появилась! — сказала Джесс сама себе гордым голосом.

Она кинула один кусок в Марка, но промазала. Два следующих броска нашли свою цель, причем во второй раз Джесс сильно засадила ему в лоб.

— Марк! — крикнула она.

Наконец, его голова стала подергиваться, и послышался тихий стон.

— Марк! Разувай глаза! У тебя уже голова затекла!

В темноте Джесс увидела, как он поднял руки к голове и потрогал лоб.

— Что происходит? — спросил Марк. — Почему я подвешен вниз головой? Где ты, Джесс? — он пытался вспомнить, что произошло.

— Я внизу! Слушай, Марк, я нашла веревку, которую нужно перерезать, но тебе придется упасть. Сможешь?

Марк с сарказмом усмехнулся.

— Ты издеваешься, Джесс? — он обхватил голову руками. — Черт, как же голова болит!

— Ныть будешь потом, сейчас тебе нужно встать ногами на землю! — голос Джесс звучал необычайно дерзко. — Я тут промерзла до косточки, пока ты висел без сознания. Готов пролететь пару метров?

— Ничего я не готов, — запротестовал Марк. — А другого выхода нет?

— Можно подтащить бревно ближе к тебе, чтобы ты немного спустился, но судя по его размерам, оно жутко тяжелое. Ты сможешь сам достать ногу из петли?

Марк попытался подтянуться к ноге, но у него не получилось.

— Я ногу достать не могу, не то, что петлю!

— Марк, ничего не знаю, но я иду обрезать веревку! Приготовься к падению и вовремя сгруппируйся! Черт, зачем же было так высоко поднимать удавку?

Джесс направилась к бревну, чтобы подсечь веревку. Когда она пришла, то поняла, почему Марк «взлетел до самых небес». Бревно упало в яму, глубиной метр, а то и больше, тем самым подняв груз на противоположной стороне немного выше нормы. Джесс спустилась в яму и увидела, что решение проще обычного. Веревка была зафиксирована самым простейшим узлом. Если развязать его, то можно аккуратно спустить Марка на землю, не прибегая к крайним мерам.

— Марк, приготовься! Сейчас я буду тебя спускать.

Джесс не знала, удержит его или нет, но это был единственный выход. Ножом она поддела петлю и стала потихоньку распутывать. Спустя две минуты она освободила бревно от веревки, но ничего не произошло. Или она зацепилась, или Марк вылез самостоятельно.

— Марк, ты еще жив? — крикнула Джесс.

— Спасибо за заботу! Представь себе, я еще жив! — кричал он. — Что ты там так долго возишься?

Джесс ничего не ответила, а только намотала веревку на руку. Она немного подергала её и ощутила, тягу с противоположной стороны. Тяжелый предмет, который назывался Марк Аскерт, тянул Джесс к себе. Она без труда вылезла из ямы и стала двигаться в сторону дерева. Джесс видела, как Марк потихоньку опускался. Стоило заметить, что это оказалось проще простого. До дерева оставалось пару метров, когда Джесс увидела, что Марк оперся руками в листву и тихо опустился на землю. Она тут бросила веревку и побежала к нему. Марк принял сидячее положение и оперся спиной о дерево. Джесс села на колени и обняла его.

— Как же жарко, просто ужас! — тихо сказал Марк.

— Смеешься? — удивленно спросила Джесс. — Ты висел полчаса без движения. Тебе минимум должно быть холодно! Такого не…

— А голова просто раскалывается, — он схватил рукой рану на голове. — Черт, как болит!

— Дай посмотрю, — Джесс убрала его руку и осмотрела лоб. — Так лучше?

Она приложила к ушибу тыльную сторону ладони, которая была холодна, как лед. Марк блаженно застонал, ощущая прохладу на лбу. На левой стороне у него появилась большая шишка, которая немного кровоточила.

— Ох и наделала ты шума, Джесс! Весь лес разбудила. — Марк улыбался.

— Шума было бы меньше, если бы не висел в петле, словно сопля! Я сразу почуяла опасность. У меня интуиция на проблемы.

— Да? — Марк огляделся. — Светает. Пора идти!

Он попытался встать, но Джесс усадила его обратно.

— Куда идти? Ты чуть не разбил себе голову! Тебя не тошнит?

— Нет, а должно?

— Значит, все в порядке.

Джесс положила руки ему на щеки и посмотрела на него. Ночь постепенно отходила, и Джесс отчетливо видела его голубые глаза. Марк схватил её за затылок, прижал к себе и поцеловал. Она тихо вздохнула и засунула руки в его волосы, царапая голову ногтями. В таком положении, они сидели целую минуту, не думая расцепляться. Наконец, Марк первый оторвался от нее и произнес:

— Что будем делать?

Джесс улыбалась и облизывала губы.

— Не знаю, что мы будем делать! Мне так стало тепло, — она обняла его, положив голову на плечо. — Как твой лоб? Болит?

— Немного! Приложить бы что-нибудь холодное!

Марк только сейчас обратил внимание на неестественно густой туман. Пару часов назад было темно, и туман скрывался под покровом ночи. Сейчас же, ближе к рассвету Марк не видел и дерева в десяти метрах от него. В лесу стояла мертвая тишина. Ни хруста веток, ни копошения мышей, ни воя волков — ничего. Только полумрак, туман и они с Джесс.

— Лучше бы волки пели, с ними было веселее, — угрюмо сказал Марк.

— Нет уж, обойдемся без них! — запротестовала Джесс.

— Тихо, — Марк поднял указательный палец вверх, призывая к тишине. — Слышишь что-нибудь?

Джесс навострила уши и слушала. Потом сделала вопросительную физиономию и спросила:

— Что я должна услышать? Тишина в лесу.

— Вот именно! Тишина! Ни уханья совы, ни шелеста крыльев летучих мышей. Вообще никаких звуков. Я удивился, услышав вой волков. Помнишь, что говорил Габриэль: в лесу нет живности.

— Нет живности, а его кладовые полны мясом, а стена была увешана чучелами животных! — сказала Джесс. — В этом лесу аномальные зоны только у камней. Вот там действительно страшно!

— Я не говорю, что в лесу никто не живет. Я имел ввиду, что животные не издают никаких звуков. Это странно и…

Джесс положила ему руку на рот, не дав договорить.

— Тсс, — она приставила палец к носу. — Здесь кто-то есть.

Марк убрал её руку ото рта и стал прислушиваться. До поры до времени он ничего не слышал, пока где-то впереди не хрустнула ветка. Услышав звук, его сердце стало биться чаще, а по рукам побежали мурашки. Джесс оглянулась и стала всматриваться вдаль. Марк выпрямился во весь рост и тоже стал напряженно вслушиваться. Вдруг из тумана появился силуэт. Судя по телосложению, это была женщина. Она была облачена в балахон, волосы распущены, а лицо закрывал капюшон. Марк подумал, что это Эвелин, но почему-то сразу отбросил эту мысль. Женщина подошла к ним и сняла капюшон. Даже сквозь темноту Марк увидел на её правой руке зеленый браслет Корифос.

— Кто ты? — в его голосе звучал испуг.

Женщина улыбнулась и произнесла:

— Я Мария. Мария Даэнтрак, дочь Рафаэля.

* * *

— Дочь Рафаэля, — спросила Джесс? — У него еще и дочь есть?

— Как видишь, — холодным тоном сказала незнакомка. — Нужно убираться отсюда. Вы своими возгласами весь лес подняли на уши. Тебя зовут Марк? А ты, наверное, Джессика? — она обратилась к ним, и они кивнули в ответ. — Через час здесь окажутся Джеймс с Готфридом, и тогда вам не поздоровится!

Марк хотел сказать, что Готфрид вряд ли появится здесь, но передумал.

— Мы заблудились. Ты выведешь нас на дорогу?

— Выведу, если вы не будете стоять и чесать языком. — Мария взяла мех с водой и повесила себе на плечо. — Если нас поймают… — она покачала головой. — Идем!

— Почему ты помогаешь нам? — спросила Джесс. — Что вы не поделили с отцом?

— Об этом позже! Сейчас мы должны убраться подальше от этого места. Джеймс знает тайные тропы и может появиться здесь в любую минуту.

Мария повернулась и пошла, призывая их следовать за собой. Марк взял ружье, заткнул нож за пояс и перекинул сумку с мясом через плечо. Джесс кивнула, и они двинулись за Марией.

Ночь потихоньку уходила, уступая место дню. Перед самым рассветом туман немного рассеялся, оставив после себя жуткий холод. Горизонт начинал краснеть и разгораться. Еще чуть-чуть, и на небе появится кусочек солнца. И все же тьма не желала сдаваться. Она нависла над землей черным пятном, покрывая каждый укромный уголок леса. Но где же тьме тягаться со светом! Горизонт, наконец, открылся, и солнечный диск вышел наружу, пронзая остатки протестующего мрака. Сначала появился только край солнца, потом оно вошло в силу и полностью взошло над землей. Природа отряхнулась от спячки и сделала глубокий вдох. Начался новый день!

Мария Даэнтрак шла впереди, а Марк с Джесс топали следом за ней. Они двигались строго на запад почти час и вышли на разбитую дорогу. За весь путь они не сказали друг друга ни слова. Марк не совсем понимал, как они доверились женщине, отец которой разыскивал их и хотел убить. Так уже было однажды, когда они с Джесс безоговорочно, без лишних слов поверили незнакомому человеку — Габриэлю.

Когда стало более-менее светло у Марка появилась возможность рассмотреть женщину, идущую впереди. На вид ей было около сорока. В этом плане она чем-то походила на Эвелин. Если Эвелин было за шестьдесят, а выглядела она на пятьдесят с хвостиком, то Мария выглядела на тридцать пять, хотя Марк чувствовал, что ей больше сорока. Когда он увидел её в темноте, то подумал, что она одета в просторный балахон с огромным капюшоном. Она и правда была облачена в нечто серое, похожее на средневековую сутану доминиканского монаха с широкими рукавами и капюшоном. Волосы цвета темного серебра, высокий лоб, слегка загорелое лицо, большие голубые глаза с длинными ресницами. Прямой нос имел идеальные пропорции и прекрасно вписывался в её внешность. Стройная осанка удивительно сочеталась с быстрой походкой и движениями. В целом Мария была недурна собой. Её внешность так и притягивала Марка, очаровывая силой красоты. Пока они шли по ухабистой дороге, он думал, на кого же так похожа Мария? Спустя полчаса он понял, где он её видел. Ружье на стене, стол, внутри которого хранилась амбулаторная карта и рамка с фотографией. Мария была копией женщины на фото. Складывалось такое впечатление, что женщина на фотографии ожила и пришла к ним в лес, чтобы вывести на тропу. Марк не знал, кто лжет: его зрение или Мария. Если она дочь Даэнтрака, почему она так похожа на мать Габриэля? И тут его осенило! На фотографии не была изображена Сарра. Это была Мария! Та самая, что шла сейчас впереди них и пыталась вывести в цивилизацию. Если это было правдой, то Эвелин лгала насчет матери Габриэля. Марк уже хотел поделиться своим удивительным открытием с Джесс, как понял, что все его мысли являются полным бредом. Габриэль и Мария примерно одного возраста, а из этого следует, что она никак не может быть его матерью. Тогда кто она? Может быть его возлюбленная? «Черт, я уже запутался! Но кто-то определенно врет».

Они прошли еще пару миль, прежде чем Джесс нарушила тишину.

— Что это за дорога? Почему-то мне кажется, что в дождливую погоду здесь будет вакханалия.

Их спутница уверенно шла впереди и не говорила ни слова. Джесс вопросительно на нее смотрела, ожидая ответа на свой вопрос. Внезапно Мария остановилась и огляделась. Она сделала хмурый взгляд, хмыкнула и пошла дальше.

— Почему дорога такая ужасная? — Джесс повторила свой вопрос.

— Лес вывозят, — ответил ей Марк. — Поверь мне, в Марвилле лесные дороги намного хуже.

— Ммм, — промычала Джесс. Она была недовольна молчанием Марии Даэнтрак. — Куда ты нас ведешь?

— К себе, — тут же ответила Мария. — Я удивлена тем, что отец не нашел вас раньше меня.

— К себе? — переспросила Джесс! — А разве ты живешь не с отцом?

— Нет, я даже с ним не разговариваю. — Мария остановилась и повернулась к ним. — Лет двадцать назад мы серьезно поссорились, с тех пор мы не общались.

— Как ты нашла нас в лесу? — спросил Марк.

Мария усмехнулась:

— Ты подняла весь лес на уши, — сказала она, обращаясь к Джесс. — Вас было трудно не заметить!

— В чью ловушку я угодил?

— Это удавка Габриэля. Насколько я знаю в Апокрифос все ребята бравые, но умом не блещут, — холодным голосом сказала Мария.

— Вы что тут в лесу все друг друга знаете? — недоумевал Марк.

— Ты бы тоже знал егеря, единственного на весь лес!

— Вы тоже были в ордене? — спросила Джесс! — На вашей руке браслет Корифос.

— А ты наблюдательная! Я уже больше двадцати лет там не состою, — тихо сказала Мария.

— Если не состоите, зачем носите браслет? По-моему, в лесу не перед кем красоваться подобными штучками, если ты не член ордена.

Марк уже хотел отвесить Джесс подзатыльник за излишнюю дерзость, но вместо этого он сурово посмотрел на неё.

— Что? — невинным голосом спросила она.

— Задаешь много ненужных вопросов! Где ты живешь? — спросил Марк у Марии.

— Тут недалеко! Почти пришли.

— Можно, пожалуйста, воды, — попросила Джесс. — Уж очень хочется пить.

Мария протянула мех с водой Марку, чтобы он отдал его Джесс. Но вместо этого, он первый прильнул к горлышку и сделал пару-тройку хороших глотков.

— Держи! — он подмигнул Джесс и отдал воду. — Где ты живешь?

Мария Даэнтрак молчала, примерно, минуту, а потом ответила:

— В землянке, — она повернулась к ним. — Немножко отдохнем? А то годы уже не те.

— Нет проблем, — весело откликнулась Джесс.

Мария села на упавшее, полугнилое дерево, Джесс села рядом, а Марк остался стоять. Голова почти прошла. Он потрогал свой лоб и нащупал шишку, которая стала меньше в размерах. Ссадина на лбу неприятно жгла, вызывая пульсирующие боли. Как только они остановились, Марк заметил, его глаза стал застилать туман, в ногах появилась слабость, а мышцы будто атрофировались. «Черт, вот так ударился». Он решил, что лучше последовать совету Марии и сесть.

— Все в порядке? — спросила Джесс. — Вид у тебя неважный!

— Ерунда! Пройдет! Это все голова, — Марк прислонил руку ко лбу и немного помассировал его. — Дай мне воды.

Джесс протянула ему почти опустевшую емкость и подозрительно посмотрела на него.

— Ты бледный! Тебе надо прилечь!

— Как рядом окажется кровать — сразу же упаду в нее.

Он жадно прильнул к горлышку и стал безостановочно пить воду. Голова снова заболела, во рту была страшная сухость, а тело бросило в жар. Марк посмотрел на Марию: она разглядывала свои ноги и о чем-то сосредоточенно думала. Он хотел что-то спросить у нее, но внезапно глаза застлал мрак. Марк упал и потерял сознание.

— Марк, — вскрикнула Джесс!

Но он ничего не слышал. Он тихонько сполз со своего седалища и распластался на листьях. Джесс тут же подбежала к нему, пытаясь растормошить. Она перевернула его на спину и положила руку на лоб.

— Мария! Его надо отнести к тебе! Мария!

Джесс повернулась к ней и увидела взмах небольшой, толстой ветки. Секунда и в ее глазах тоже наступила тьма.

* * *

В закоулках разума и рассудка билось в стенки черепа таинственное подсознание, желая выйти наружу. Оно пыталось поднять из временного небытия того, кто был отправлен туда не по своей воле. Подсознание тормошило мозг, заставляя его активизировать жизненные процессы и перейти на новую ступень — сознание. Наконец, мозг вышел из коматозного состояния и задействовал атрофированные мышцы. Пальцы рук пошевелились, грудь сделала глубокий вздох, а глаза медленно стали лицезреть окружающую действительность — Марк Аскерт очнулся.

Голова жутко болела, разрываясь на куски. Марк хотел было потрогать свой ушибленный лоб, но понял, что его руки связаны за спиной. Он попытался принять сидячее положение, но связанные в лодыжках ноги и его ослабленное состояние не позволяли этого сделать. Марк уткнулся лицом в сырую землю, уперся плечом и подтянул колени под грудь. Сделав еще усилие, он, наконец, сел. Марк огляделся по сторонам. Он находился в помещении, практически лишенном солнечного света. Здесь было ужасно сыро и холодно. Три стены и маленькая решетка перед глазами. Марку казалось, что раньше здесь держали животных, потому что в клетке стоял характерный запах. На противоположной стороне была точно такая же маленькая тюрьма, в которой была заключена Джесс. Марк с трудом вспоминал, что произошло. Он только помнил испуганный вид Джесс и Марию, сидящую на гнилом дереве. Потерял сознание и оказался за решеткой. Он понял, что дочка Рафаэля сыграла с ними злую шутку. Он упал в обморок не от своего ушиба, а от проделок Марии. В этом Марк был почти уверен. Чувства внезапно нахлынули на него, и он еле удержался, чтобы не зарыдать. «Что здесь происходит? В последние три дня меня десять раз пытались убить! И все из-за чего? Из-за какой-то металлической штучки!».

— Господи, помоги мне! — прошептал Марк.

Сейчас он не видел никакого выхода. Он даже не знал, где они находятся! Возможно, они уже в логове культа и для них точат ножи. «Нас убьют, и никто нас не спасет!». Марк сетовал на свою горькую судьбу, думая какой она бывает беспощадной. Пару дней назад он подобрал вещь. Обычную вещичку, которую, как ему казалось, кто-то обронил. Но все осложнилось после того, как он узнал про причину, по которой его преследуют. Какой-то идиот кинул браслет и сказал, что убьет того, кто найдет его. Марк не украл бриллиант в сто карат, не похитил копи царя Соломона и никого не убил, чтобы с ним так обходились. Он не вор, не грабитель и не убийца. Он присвоил себе обычную вещь и теперь умрет из-за чьих-то принципов. Безумие! Полнейшее безумие!

Он посмотрел на соседнюю решетку — Джесс лежала без сознания. Он поближе подвинулся к решетке и стал осматривать место своего злополучного заключения. Прутья решетки были толщиной в три дюйма, и между ними могла свободно пролезть нога, вплоть до самого бедра. Марк приложился щекой к холодному металлу и огляделся. Помимо их клеток с Джесс, тут еще стояли четыре подобных маленьких узницы. Всего шесть клеток, а между ними узкий коридор, покрытый соломой. «Лучше бы сюда постелили, мерзавцы». У стены стоял маленький стол, на котором лежало ружье, нож Марка и потрепанная тетрадка Джесс. «Вот бы дотянуться до ножа!» Он отпрянул от решетки и оглядел прутья. Они выглядели мощно, невольно внушая узнику, что никакая сила их не сломает. Когда-то у Марка была маленькая клетка для кролика из подобного металла. У него были сантиметровые прутья, холодной ковки. Решетка его темницы походила на подобный метод закалки стали.

От боли, тоски и печали Марк заскучал. Целую минуту он разглядывал лежащую без сознания Джесс, а потом произнес:

— Эй, очнись! Джесс!

Марк говорил полушепотом, чтобы не привлечь внимания. Он не знал, где находится неприятель и какова его численность. Поэтому он решил тихим голосом разбудить Джесс. Шепот — это не крик, но он тоже сильный, ведь способен разрушить тишину!

— Джесс! — чуть громче произнес Марк.

Внезапно послышался звук открывающейся двери и чьи-то шаркающие шаги. Марк прислонился к решетке, чтобы посмотреть, кто идет. Звук шагов становился все громче и спустя пару минут, в двери темницы появилась Мария Даэнтрак. Марк злобно посмотрел на нее.

— Что это за фокусы? Почему я связан и лежу здесь?

Мария молча подошла и просунула сквозь решетку тарелку с едой. Марк увидел на тарелке мясо из его же сумки. Он решил, что не стоит строить из себя героя. Он зубами подвинул тарелку к себе и стал жадно кусать твердое вяленое мясо. Пока Марк утолял голод и услаждал чрево, Мария принесла стул и села напротив него. Марк ел мясо, иногда яростно кидая взгляд на Марию. Она стеклянными глазами смотрела на него, даже не моргая. Вдруг Мария встала и подошла к клетке Джесс. Она просунула руку между прутьев и стала тормошить Джесс за волосы. Спустя всего несколько секунд, бессознательное тело начало подавать признаки жизни. А еще через минуту Джесс села и схватила себя за лоб, на котором виднелась ссадина. Марк заметил, что она, в отличие от него, не была связана.

— Что случилось? — спросила она не то себя, не то Марию, не то Марка.

Мария подошла к клетке Марка и произнесла.

— Дай мне тарелку!

Марк понял, что она передаст мясо Джесс и без вопросов подвинул связанными ногами мясо к краю решетки.

— Можно воды? Уж очень хочется пить! — спросила Джесс.

— Еще не напилась? — спросила Мария, подавая ей тарелку с мясом.

Мысли внезапно пришли сами собой.

— Ты! — громко произнес он. — Ты отравила воду!

— На твою подружку дурман не подействовал! — сказала Мария. — Пришлось успокоить её другим способом.

— Зачем ты это сделала? — тихо спросила Джесс.

— Как это, зачем? — Мария поставила стул между клетками, села и попеременно стала смотреть на узников. — Мне же нужно помогать отцу!

— Что из нашего разговора вообще было правдой? — спросил Марк.

— Только то, что я дочь Рафаэля Даэнтрака, а все остальное — сладкая ложь.

— И ты отдашь нас ему?

— Другого варианта просто быть не может!

— Вся заварушка из-за чертова браслета? — спросила Джесс.

— Мне плевать, кто и в чем виноват! Я лишь исполняю волю своего отца.

— Вы здесь все мерзкие кровожадные твари! — взбесился Марк. — А ты и твой папаша — самые главные!

Марк повысил голос, и голова тут же затрещала. Он тихо охнул и сполз по стене.

— Видимо я переборщила с аралией, — с улыбкой произнесла Мария. — Не переживай, головокружение скоро пройдет.

— Что ты ему подсыпала? — спросила Джесс.

— Толченый корень мандрагоры и измельченные листья аралии! — Мария потерла лоб. — Если переборщить с мандрагорой, то будут сильные галлюцинации и потеря памяти. Большая доза может даже привести к смерти. Листья аралии препятствуют нормальному дыханию и учащают пульс. В таком нехитром сплетении, эти два растения способны пригнуть к земле любого человека. — Мария посмотрела на Джесс. — Только я не поняла, почему ты не упала в обморок? Видимо, ты мало выпила в отличие от него.

— Зачем нас было травить? — спросил Марк.

— Только физической силой вас двоих мне было не остановить, поэтому требовалась хитрость. — Мария сосредоточенно смотрела в конец коридора. — Я втерлась к вам в доверие, а вы, признаться, оказались еще более наивными, чем мне про вас говорили. Подсыпала порошок в воду, и вот вы здесь, за решеткой! Ваша судьба в моих руках! Отец не знает, что вы у меня, но это дело времени!

Марк понял, что просить её о чем-то бессмысленно. Все члены ордена думают не головой, а совершенно другим местом. Он смотрел на нее и думал, как можно развязать руки, сломать прутья и проломить голову этой коварной твари.

— Как долго я была в отключке? — спросила Джесс.

— Часов семь, может, восемь, — Мария достала из кармана часы-медальон. — Долго вы тут валялись, одним словом!

Где-то вверху послышалась беготня. Марк не видел, как незнакомец вошел, но перед самой дверью, звук шагов пропал. Неизвестный остановился, чтобы нагнуться и пройти сквозь дверной пролет. Мгновение спустя в темницу зашел странный мужчина. У него было мальчишеское лицо, изъеденное оспой. Он был крепкий и жутко высокий. Волосы с проседью, бегающие поросячьи глазки и нос, сломанный не раз. На щеке виднелся маленький шрам, а я из подбородка торчали редкие волоски. Незнакомец был одет точно так же, как и Мария. Марк подумал, что, скорее всего, эта белая полусутана являлась униформой ордена. Высокий человек подошел к Марии, нагнулся к её уху и стал что-то нашептывать. Она внимательно его слушала и пару раз кивнула головой. Потом сделала ленивый взмах левой рукой, и незнакомец поспешил убраться. Напоследок Марк заметил, что во рту у него недоставало изрядного количества зубов. Всем своим видом незнакомец говорил, что он слабоумный. Мария вдруг стала прожигать Марка взглядом. Минуту или две она, не моргая, просто смотрела на него.

— Этот приволок нас сюда? — злобно спросил Марк, кивнув головой ушедшему человеку.

— А ты думаешь, я сама тащила вас сюда? — она фыркнула. — Делать мне больше нечего! Рафаэль скоро будет здесь. Пока не появился, предлагаю послушать историю. Хотите историю? — Мария ухмыльнулась.

— Мне плевать на твои россказни. Можешь говорить сама с собой, — огрызнулся Марк.

Он посмотрел на Джесс: она сидела у стены и не говорила ни слова. Её взгляд был бесстрастным и смотрел в одну точку. Спустя мгновение, она почувствовала, что Марк наблюдает за ней. Джесс. Она повернулась, грустно посмотрела на него и снова уставилась в стену.

— Тебе неинтересно узнать то, что не знал Габриэль? — спросила Мария.

— Пытаешься заинтриговать? — с ухмылкой сказал Марк. — В данный момент меня интересует только то, как остаться в живых. А какие-то истории, сказки и повести сейчас меня абсолютно не волнуют!

Мария перевела взгляд с него на Джесс.

— Может, ты хочешь послушать историю?

— Отпустите нас, — тихо произнесла Джесс. Из её глаз лились слезы. — Мы ничего и никому не расскажем. Пожалуйста, отпустите нас!

— Когда маньяк схватит маленькую девочку, она тоже говорит, что никому не расскажет. Любая жертва будет клясться в том, что будет молчать!

— Что мы вас сделали? — Джесс всхлипнула. — Украли вашу вещь? Это же безумие! Убивать за вещь!

— Ты права! — Мария поднялась со стула и стала расхаживать между клеток. — Убивать за предмет материального мира — это безумие! Но кто сказал, что тебя или его убьют? Все зависит от решения отца.

Она остановилась возле клетки Джесс и продолжила:

— Весь наш мир сошел с ума. Безумие заложено в его основе! Ты думаешь, что жизнь несправедлива?! Думаешь, что твоя жизнь подверглась опасности из-за мелочи? Ты не права! — Мария снова стала ходить по проходу. — Рафаэль — не сумасшедший! Он просто человек принципов. Ты и Марк оказались не в том месте и не в то время. Нерон, Диоклетиан, Максимиан — все они мучали и убивали христиан. Убить человека за иное мировоззрение и веру в другого Бога — это ли не безумие? — Мария сурово посмотрела на Марка. — Ведьмовские процессы в средние века не безумие? Убить женщину за цвет глаз, волос и необычное поведение вы считаете нормальным явлением? «Праздник» крови, боли и страдания, который устроил Гитлер — это нормально? Во все времена люди убивали себе подобных за другой цвет кожи и за принадлежность к какой-либо расе. Человек убивает человека из-за денег, вещей, блестящих штучек и бирюлек.

— Блестящих штучек! — Марк засмеялся. — Людей убивают за кражу блестящих штучек! Сказано в точку!

Мария прыснула и произнесла:

— Да Рафаэлю наплевать на синий браслет! Когда-то давно он даже потрогать его никому не давал! Браслет Терастиос выделял его из толпы! Один факт обладания им делал Рафаэля необычным! — Мария подошла к Марку и села на корточки. — Он учился на богословском факультете, а после вступил в оккультный орден. Символы, знамения, приметы — он жил и болел этим! Маргарет Ламберт превратила его жизнь в ад, но я думаю, он любит её до сих пор. Ты умрешь из-за любви, Марк! Из-за любви.

— Как романтично! — Марку почему-то не было страшно от такой правды. — А у меня появился вот такой вопрос. Не знаю, почему я не задал его при нашей первой встрече. Твоя мать — Маргарет? Габриэль говорил, что она умерла, а про беременность и прочее не было ни слова. Он что-то утаил?

— Нет, он ничего не утаил! — Мария встала и стала мерить шагами пространство в мрачной узнице. — Мать Дель Айта звали Саррой. Она была и моей матерью!

У Марка отвисла челюсть! Вот тебе и дочка Рафаэля!

— Что? — Марк непонимающе мотал головой. — Как мать? Ты дочь Рафаэля, сестра Габриэля — где логика?

— Рафаэль — отец Габриэля тоже, — тихо произнесла Джесс.

На нее, по всей видимости, это не произвело никакого впечатления. Марк подвинулся ближе к решетке.

— Так, давай сначала! У вас с Габриэлем одна мать, а отец тоже один? — Марк затаил дыхание, ожидая ответ «да».

Мария прищурилась и хитро улыбнулась.

— Когда Маргарет сошла с катушек, отец стал искать утешение в другом месте. В ордене он познакомился с Саррой Сконнито. Она была Аплос и боялась его, как огня. В итоге, он влюбился в нее. В тридцать шестом из утробы Сарры вышли разнополые близнецы — мальчик Габриэль и девочка Мария. Спустя две недели после родов Сарру убили по приказу Маргарет. Она узнала про измену Рафаэля, и её кара была ужасной. Близнецов тоже разыскивали, но нас хорошо спрятали. Габриэля отдали на воспитание Калитерос — Станисласу Дель Айту. Габриэль так и не узнал правды, кто его настоящий отец. Он жил в одном лесу со своим кровным отцом. Рафаэль присматривал за ним и не говорил, откуда растут корни. Если честно, они даже никогда не общались.

— А куда отдали вас? — спросила Джесс.

— Никуда. Рафаэль одного ребенка оставил у себя и тщательно скрывал его. Моего отца назвали в честь итальянского живописца эпохи Возрождения Рафаэля Санти. Отец всегда восхищался его творениями и даже держал копии картин у себя в кабинете. Одна из картин — «Коронование Марии» — подарила имя его дочери. Мальчика же он хотел назвать как-то по-другому. — Мария глубоко вздохнула и продолжила. — Отец искал аналогию и нашел её. В христианской эсхатологии существуют имена архангелов. Мать-итальянка назвала моего отца в честь художника Рафаэля, а отец-грек — в честь архангела Рафаила. Отец решил назвать сына в честь архангела и нарек ему имя Габриэль, в честь архангела-вестника Гавриила. — Мария улыбнулась. — Почему я заостряю внимание на именах? Как вы думаете? Из-за этих имен! Из-за них вы попали в такую переделку.

Марк молчал, разжевывая полученную информацию. Выходит ситуация еще смешнее. Их с Джесс преследуют не из-за браслета, а из-за имени! Мир сошел с ума…

— Не поняла? — спросила Джесс.

— Рафаил, Гавриил, Мария — семитские имена. Еврейские, если вам так будет понятнее! Чуть больше недели назад, отец узнал толкование своего имени. Архангел-врачеватель! Рафаил переводится, как «лекарь Божий». Это вам о чем-то говорит?

В воображении Марка всплыла картина: прочный черный браслет с двумя красными застежками, с высеченной надписью. Теперь он знал, как переводится надпись на браслете Кириархикос. «Лекарь Божий. Ну и что? Это ничего не меняет!».

— Ну, лекарь он, а дальше что?

— Жизнь Маргарет делилась на две части: имитация любви к Рафаэлю и лютая ненависть ко всем окружающим. — Мария достала часы-медальон и посмотрела время. — Мой отец нанес надпись, характеризующую его самого. Надпись, которая показывала его превосходство над всеми. Он гордился и кичился этим. Маргарет же выбила имя своего возлюбленного. Как только Рафаэль узнал, что к чему, ему буквально сорвало крышу. Он стал бредить и говорить непонятные нам вещи. Говорил, что Маргарет жива, что Синий Колосс приведет его к Черной заре и укажут, как поступить с орденом. — Мария улыбнулась. — Он расшифровал имя и сделал так, как много раз делал в своем сне — положил браслет у Кургана. Потом появились вы и подогрели его интерес.

— Каким образом?

— В этих лесах никто не ходит, кроме людей Апокрифос. Отец сказал, что с точки зрения разума, браслет так и останется там лежать, ибо его некому будет подобрать, а с духовной точки зрения — браслет возьмут и приведут его к истине.

— Чушь какая, — Джесс фыркнула.

— А представь себе, если вы, и правда, приведете Маргарет? — Мария прищурилась. — Случайность, рок, судьба, совпадение?

— Она умерла, Мария! Зато её сестра очень даже жива!

— Что? — Мария Даэнтрак вопросительно посмотрела на Джесс.

— Все это время Эвелин Ламберт жила в одном доме с Габриэлем.

— Что за ерунду ты говоришь?!

Джесс, увидев испуганную физиономию Марии, стала хитро улыбаться!

— Да, господа! Закисли вы тут в своем маленьком болотце, — Джесс поднялась на ноги и подошла к решетке. — Столько лет у вас под носом живет сестра вашей ненавистной чернобраслетницы, а вы даже не в курсе. Может быть, речь шла об Эвелин? Ведь они одной крови с Маргарет!

На мгновение Мария закрыла глаза. Джесс смотрела на нее и улыбалась.

— Давай, мы покажем, где находится Эвелин, а вы нас отпустите? — предложила Джесс.

Мария открыла глаза и усмехнулась.

— Не неси чепуху, девочка! Вас никто никуда не отпустит, — она подошла к двери. — Скоро появится отец — ему будете рассказывать всякие сказки.

Она бросила на Марка злобный взгляд и покинула темницу.

— Эй! Развяжи меня хотя бы, — кричал ей вслед Марк. — Мария!

Но она ушла, оставив после себя осадок на душе.

* * *

Около часа Марк и Джесс находились в сырой клетке, нервно ожидая увидеть гостей. Марк сидел у стены и пытался ослабить веревку на руках. Плечи затекли, а запястья жутко жгло от боли. «Валяюсь в клетке, связанный по рукам и ногам. Что за тупость? Надо убрать или решетку, или прутья». Головная боль почти прошла. Лишь маленькие отголоски дурманных трав осели тяжестью у него в затылке. В крови бурно кипел адреналин, а желудок требовал еды. Джесс сидела в углу и рассматривала что-то на земляном полу. Марк несколько раз пытался с ней заговорить, но она упорно молчала, игнорируя все его вопросы. Еще вчера Джесс говорила ему, что в опасной ситуации он слишком спокойно себя ведет. «Посмотрела бы сейчас на себя со стороны». В данный момент ситуация была опаснее некуда! Они под замком, помощи ждать неоткуда, Рафаэль скоро появится здесь, и о них с Джесс скоро будут говорить в прошедшем времени.

Марк вспомнил, как Исаак Леви сказал ему, что наши мысли всегда материализуются, будь они положительные или отрицательные. Интересно, если он сейчас будет думать о помощи — она придет? Слишком сомнительная теория. Почему человек в любой ситуации всегда о чем-то думает? Именно этим мы отличаемся от других живых организмов — способностью мыслить. Даже в голове слабоумного всегда происходят процессы, пусть самые элементарные. Хотя, нет! Человек начинает много думать, когда он находится один. Если бы они сейчас с Джесс разговаривали, Марк бы не думал о всякой ерунде. За время беседы с Марией, он размышлял только над тем, что она сказала. Вспомнив Марию, его мысли тут же переключились на орден. Она сестра-близнец Габриэля. Значит, на фотографии была действительно изображена Сарра. Габриэль не знал, что живет в одном лесу вместе с сестрой и отцом. «Странные они тут все. Или я странный, если не понимаю их непонятных поступков».

Наверху послышался шум, быстрое перебирание ног, и спустя минуту, в темнице появился тот высоченный мужик, который приходил к Марии. Он громко шаркал по полу, делая маленькие частые шаги. Незнакомец подошел к клетке Джесс, прищурил глаза и открыл рот. Она испуганно посмотрела на него и сильнее прижалась к стене. Убедившись, что все в порядке, мужичок подошел к Марку и низким противным голосом сказал:

— Подвинься ближе, я ослаблю веревку.

Марк решил, что не стоит его злить, а сделать так, как он просит. В конце концов, он предлагал ему помощь. Марк, не смотря на связанные конечности, быстро дополз до решетки и повернулся спиной к ней.

— Как тебя зовут? — спросил у него Марк.

Тот молчал, и было слышно лишь его сопение.

— Как твое имя? — повторил вопрос Марк. — Молчание? Ладно! Назову тебя Безымянный! Руками узел не развязать! Возьми нож. На столе есть нож.

Но Безымянный не желал его слушать, а только упорно пытался вручную развязать веревку. Через минуту, решив, что ничего не выйдет, он подошел к столу и взял нож. Несколько рассекающих движений и руки Марка почувствовали долгожданную свободу. С помощью ладоней с раскрасневшимися запястьями, он отодвинулся подальше от решетки и сел у стены. Запястья жутко болели и распухли. Марк тут же стал руками растирать их. Безымянный подошел к столу и стал рассматривать вещи, лежащие на нем. Он положил нож и взял в руки ружье. Безымянный стал целиться в воображаемую мишень. Он держал ружье в правой руке, а целился почему-то левым глазом. Рот был слегка приоткрыт, у губы растекались в блаженной улыбке. Марк смотрел на него и понимал, что Безымянный в Апокрифос является эталоном тупости. Он еще минуту водил ружьем туда-сюда, а потом стал имитировать звук выстрела. Джесс глядя на эту нелепую картину, прищурила один глаз и стиснула зубы. Безымянный бросил ружье на стол и взял тетрадку. Пролистав несколько страниц, он бросил её на пол. «Конечно, ты же настолько тупой, что не умеешь читать!». Безымянный что-то пробубнил и направился к выходу. Марк подождал, когда он закроет дверь и стал развязывать свои ноги.

— Смотрю на этот цирк и не могу поверить, что это остатки могущественного ордена, — с усмешкой сказала Джесс.

— Согласен! — Марк путался с веревкой, но она не поддавалась. — Первый ненавидит второго, второй ненавидит третьего, а третий ненавидит всех. В итоге третий — папа первого, второй — брат третьего, а первый — мать второго! Ну, дела!

— Что ты сейчас сказал? — Джесс вопросительно смотрела на него сквозь решетки.

— Сам не понял! Я лишь в десяти словах обрисовал всю ситуацию, сказав, насколько она нелепая. Габриэль два часа рассказывал одну историю, Мария час назад поведала нам совершенно другое — кому верить? Мне вообще надо в Траунд, контракт заключать! — Марк, наконец, развязал веревку и с наслаждением встал на ноги. — Но вместо этого я третий и четвертый день бегаю по лесу от толпы сумасшедших.

Он вдруг понял, что его руки свободны, и он сможет осуществить естественную потребность. Мочевой пузырь был наполнен до отказа и требовал немедленного опустошения. Марк понял, что не стоит стесняться Джесс. Он встал лицом к углу и стал орошать серую стену. Справив малую нужду, Марк вздохнул и сел на свое, уже привычное место. Он сидел, закрыв глаза, наслаждаясь «минутой опустошения». Джесс на него даже не смотрела. Она ходила по своей тюрьме, скрестив руки на груди. Неожиданно она резко подбежала к решетке и стала смотреть в сторону двери.

— Ты чего? — спросил Марк.

— Этот олух где-то бросил тетрадку. Я хочу её посмотреть!

— Конечно! Самое время провести литературный вечер, — с сарказмом сказал Марк.

Но Джесс его не слушала. Она сидела на четвереньках и рукой тянулась к дневнику на земле. Лицо покраснело от напряжения, а вены на руке вздулись. Джесс сильно напрягалась, но недостаточно сильно, чтобы дотянуться до дневника. Она сделала глубокий вдох, задержала дыхание и сделала рывок в сторону тетради. Средний и указательный пальцы, наконец, достигли цели, и Джесс медленно стала подтягивать предмет к себе. Через несколько секунд она с видом победителя уселась и открыла тетрадь. Волосы растрепались, лицо раскраснелось, но всем своим видом Джесс показывала, что это того стоило. Она поправила волосы и быстро пролистала тетрадь.

— Жаль, что нечем забрать волосы, а то они уже и на волосы, наверное, не похожи. Вообще бы я прочь посмотреть на себя в зеркало, — сказала Джесс, глубоко вздохнув.

— Читай вслух! — сказал Марк.

— Серьезно? — Джесс посмотрела на него большими глазами. — Кто-то не участвует в литературных вечерах!

— Да брось! Прочти вслух. Мне тоже интересно!

Джесс недовольно вскинула брови и обратилась к тетради.

— Дневник Мохандаса Шаатри. Что за имя такое? Кто он?

— Не знаю! Индус какой-нибудь.

— Он здесь маловато написал, — Джесс пролистала дневник. — Много листов вырвано!

— Читай, что есть!

— Ладно!

Джесс поправила упавшие на страницу волосы и начала читать:

2 ноября 1935 г.

Сегодня в Зале Просвещения познакомился к Келли Андересен. Оказывается, она родом из Дании. Мне всегда казалось, что скандинавы выглядят как-то особенно.

Мило поболтали с ней. Она хорошая. Бокровски сказал, что на днях девушка Рафаэля будет пытаться попасть в орден. Представляете, девушка нашего Терастиос? Готов поспорить, что Рафаэль сделает так, что она будет Корифос. Не знаю как, но сделает.

3 ноября

Сегодня с Каримом вырезали из дерева символ ордена. Я пытался покрасить его в пять цветов, но желтый цвет все загубил. Карим был очень зол на меня, но после мы только посмеялись.

4 ноября

Три Корифос сидят в комиссии и терзают Маргарет Ламберт. Вечером видел Берегарда. Вид у него неважный.

5 ноября

Мы до сих пор не знаем, вступила Маргарет в орден или нет. Нам ничего не говорят. Хотя, зачем говорить, мы же обычные аплос. Мы простые, но, тем не менее, мы приспешники Апокрифоса.

6 ноября

Пришел Николас Бокровски и сказал, чтобы сегодня в полночь в Зале Посвящения пришли все Калитерос и триста аплос. Я попал в их число. Не знаю, зачем нас позвали, но Бокровски был взволнован.

7 ноября

Только что вернулся из Зала Посвящения. Пока я полон эмоций, сразу запишу все, что требуется. Маргарет Ламберт вручали черный браслет. Рафаэль официально передал ей свои полномочия. Как она ответила на первый вопрос? Как? Как, черт возьми? Это невозможно! Помню себя полгода назад. Я впервые пришел в орден и Берегард меня спросил: «50 раз Давид просил и Урия простил». Ответа я до сих пор не знаю. Мне кажется, никто не знает. А Маргарет взяла и ответила на вопрос. Интересно, а о чем спросили ее? Сегодня я не пошел домой, а остался в общежитии ордена. Я пишу, а вся комната ходит на голове — все говорят об одном. Я видел, как Рафаэль улыбался, провозглашая её Кириархикос Ватмос. Волчья улыбка, ничего не скажешь.

9 ноября

Грядут перемены. Серьезные перемены.

13 ноября

Маргарет отменила Кодекс Тождества, который принял Рафаэль. Политика ордена пошла по наклонной. Рафаэль не может справиться со своей возлюбленной. Она хитра и расчетлива. Как она получила Черный Рассвет? (Джесс спросит)

— Я так понимаю браслет Черной Зари и Черный Рассвет — это одно и то же, — она повернулась к Марку.

— Скорее всего. Читай дальше!

14 ноября

Маргарет отменила набор в орден Апокрифос. Мне кажется, что она в сговоре с Золотой Зарей. Она хочет разрушить культ.

16 ноября

Странно. Сегодня она ничего не отменила. Наоборот — ввела кое-что новое. Адам Йетс по праздникам приносил в жертву козленка. Рафаэль отменил принесение кровавой жертвы, а его женушка вернулась к истокам. Карим сказал, что сегодня в Зале Посвящения ритуально закололи пятилетнюю девочку. Маргарет лично вонзила нож ей в грудь. Как я понимаю, Калитерос и Аплос относятся к рангу непосвященных, но хитрый Карим все равно увидел тайный ритуал. Ничего не понимаю, куда смотрит Рафаэль?

20 ноября

Начинаю обращать внимание на то, что не могу каждый день писать в дневнике. Наверное, я боюсь Маргарет. Только не могу понять, как одно соотносится с другим?

22 ноября

Карим сказал, что Маргарет в конец обезумела. Она пила кровь. Человеческую кровь. Может, завтра она выпьет кровь из меня? Ламберт опасна и безумна!

24 ноября

Мы с Каримом ищем сторонников, чтобы воплотить в жизнь заговор. Мне восемнадцать лет, Кариму — восемь. Он даже не состоит в ордене. Его родители тут, а он вечно бегает в общежитии. Пусть Карим не Аплос, но Маргарет он ненавидит больше меня.

26 ноября

Затея провалилась. Не знаю, как Маргарет узнала, но всех бунтовщиков наказали. Не представляю, как я не попал в их число, но мне чудом повезло. Джону отрезали правую руку по локоть, Мартину выкололи глаза, Кариму отрезали язык, а Монику убили. Маргарет сказала, что такие недостойные Аплос не должны показывать на нее пальцем, смотреть, плохо говорить и просто находиться рядом. Культ личного самосовершенствования превратился в культ самоубийства. Отсюда пора бежать.

30 ноября

Через пару дней хочу бежать отсюда. Аплос режут, как баранов, а они молятся на Маргарет, словно на божество. Она младшая сестра дьявола. Маргарет, как Противник рода людского, самый тонкий и глубокий психолог. Только теперь я понимаю, что в ордене почти все слабаки, раз охвачены такой любовью к ней. Она знает, как запудрить мозги и подчинить себе человека.

2 декабря

Побег не получился. Сегодня встретился с сестрой Маргарет — Эвелин. Господи, как они похожи! Они невероятно похожи. Она такая же красивая, если не красивее сестры. Она вступила в орден и получила звание Корифос. Больше в орден никого не принимали, но для сестры Маргарет сделала исключение.

4 декабря

Рафаэль вместо того, чтобы выкинуть с трона Маргарет, лебезит перед ней. Даже мнение о нем поменялось. Идиот. Самый настоящий идиот, преклоняющий спину перед женщиной. Пресмыкающийся перед ней. Все пошло прахом. Я до сих пор в ордене и надеюсь непонятно на что. Может, на Эвелин?

15 февраля 1935 г.

Потерял дневник и на два месяца канул в небытие. Произошло столько ужасных вещей, что даже, не знаю с чего начать. Мыслей был целый миллион, но когда сел писать, ничего не осталось.

Рафаэль с Маргарет провели «свадебный» обряд. Говорили что-то про призвание духов, демонов. Мы все оказались под колпаком. Маргарет запретила покидать орден. Троих непокорных неделю назад выловили в реке. Как-то не хочется оказаться на их месте. Хм, мысли закончились.

16 февраля

Я всегда знал, что от чрезмерной злобы можно заболеть. Прошел слух, что Маргарет чем-то больна. Могила всегда забирает молодых и хороших. Маргарет будет жить вечно. Жизнь несправедлива.

18 февраля

Забыл сказать, что деятельностью ордена заинтересовалась полиция. Семинары по эзотерическим дисциплинам уже не проводят почти месяц. Апокрифос стал похож на орден «Мрачной тени», которые практикуют только человеческие жертвоприношения. Как любопытно — люди знают, что происходит внутри ордена, но ничего не делают. Об этом уже в газетах пишут. Мне кажется, что кровавая политика Апокрифоса кому-то выгодна.

25 февраля

Понедельник был монотонным до невозможности. Я почти ничего не делал, а устал, будто вернулся из шахты. Рафаэль ходил в полицию и давал показания. Полгода, максимум год — и всех нас посадят, как соучастников. Лучше тюрьма, чем электрический стул. Только сегодня обнаружил в себе тягу к жизни. Любопытно, как мы начинаем ценить свою жизнь, когда она подвергается опасности. (Это мне сказала Эвелин Ламберт)

Кстати, об Эвелин. Она разочаровала меня. Я думал, она пойдет против сестры, но она, видимо, боится её настолько, что ни в чем не противоречит ей. Беда, да и только!

1 марта

Сегодня встретились с Каримом. Он сильно привязался к Рафаэлю. Я заметил, что Рафаэль поддерживает всех, кто против его возлюбленной.

30 апреля

Ездил на родину в Дели. Хотел остаться, но не смог. В ордене много друзей, которым нужна моя помощь.

1 мая

Берегард сказал, что сегодня снова был проведен «свадебный» обряд. Сколько они их делают? Кто-то сказал, что вызывали Гоетийского Зепара. В библиотеке нашел трактат по демонологии и все прочел про него. Полный бред, но все же…

3 мая

Белла, Мирра и Лизбет. Тройняшки, с которых сняли кожу по приказу Маргарет. Мое терпение лопнуло. Пусть меня убьют, посадят, но я скажу все до последнего слова!

На этом месте дневник обрывался. Либо это была последняя запись, либо остальное просто-напросто вырвали. Джесс молча закрыла дневник и отложила его в сторону. Марк размышлял над услышанным. Последняя запись Мохандаса послужила ему билетом в один конец. В том, что автора сего творения постигла насильственная смерть, Марк почти не сомневался. Габриэль говорил, что Маргарет была чудовищем. Эвелин высказывалась о ней не с лучшей стороны. Готфрид, Мария и целый орден со слов Габриэля ненавидели её. Что ж, после откровений Шаатри, Марк тоже стал, мягко говоря, недолюбливать Маргарет Ламберт. Безусловно, она делала жестокие и необъяснимые, с точки морали, поступки, но лично ему она ничего не сделала. Мы начинаем проклинать мучителей только тогда, когда его изуверства затрагивают нас и наших близких. В ином случае ненависть будет не совсем полноценной. Услышав последние три строчки дневника, Марк содрогнулся. Убить трех детей — свирепая жестокость. Грех, вопиющий на небо об отмщении. Пока Джесс читала, у Марка с языка соскочили пару ругательств, но в том и дело, что с языка. Когда мы ненавидим искренне, проклятие черной стрелой летит из нашего сердца, из самой души. Марку было недостаточно воспринимать информацию только одними ушами. Несмотря на свою вспыльчивость, ему было совершенно наплевать на Маргарет и её поступки. Но и симпатию он ей не проявлял. Жизнь, как она есть! К счастью или, к сожалению, люди устроены таким образом.

Джесс еще несколько раз прочла про себя все, что было написано. Каждый раз она откладывала дневник в сторону и бесстрастным взглядом смотрела в землю, видимо, думая над словами Мохандаса.

— Люблю читать дневники! — сказала Джесс. — Каждый раз находишь в нем что-то новое.

— Вообще-то любой дневник — вещь сугубо личная, — произнес Марк.

— Это первый чужой дневник, который я прочла, — Джесс подняла тетрадь и показала её Марку. — Я сама уже лет шесть веду дневник. Иногда откроешь его, полистаешь и видишь на перемены, возникающие в тебе и твоей голове.

— Не знаю. Я никогда не заводил таких штучек. Зачем она?

— Замкнутые люди выливают туда все свои горести и печали, — Джесс выпятила нижнюю губу. — Дневник — самый лучший друг, которому ты можешь выдать самое сокровенное.

— А потом все самое сокровенное кто-нибудь прочтет и посмеется. Нет, спасибо! Чтобы тайны писать на листе бумаги!

Марк положил руки на колени, а сверху улегся головой.

— Не нужно хранить его, где попало и никто ничего не найдет! — сказала Джесс. — Ты читаешь свой собственный дневник и поражаешься проблемам, которые сейчас для тебя — сущий пустяк. Ты наблюдаешь свое взросление. Набираешься ума и опыта на своих ошибках. Этот дневник, — она потрепала его по переплету. — Часть истории! Ему больше сорока лет и он переносит нас на целую эпоху назад. Здесь записаны такие вещи, которые никто никогда не расскажет! Мне от всего сердца жаль Мохандаса, а еще больше мне жаль Маргарет.

— Не понял? — Марк свел брови.

— Когда узнаешь про подобных людей. Узнаешь их поступки и действия, тебе хочется, чтобы ад существовал и обошелся с ними подобающим образом.

— Если она и правда была такой, тогда ад слишком легкое наказание для нее! — тихо сказал Марк.

— Серьезно? — Джесс улыбнулась. — Что может быть хуже ада? Ад — это апогей наказания. Символ вселенской кары.

Марк перебирал в голове все варианты, но не нашел, что сказать, чтобы защитить свою точку зрения.

— Ладно, — он щелкнул пальцами. — Пусть будет по-твоему. Ад — это плохо и все такое, но…

— Марк, — резко сказала Джесс. — Тут еще есть запись!

— Что? За эти полчаса ты пролистала дневник вдоль и поперек! Снова Мохандас?

— Нет, почерк женский, писали быстро! К тому же написано вверх тормашками, — она перевернула дневник и стала читать:

Калимэайна воздаст наш дар. Калимэайна передаст послание. Калимэайна лежит на заклание. Она страшна, Она прекрасна, Она непостижима… Пришла расплата за наши страсти…

На этом запись обрывалась. В книге был вложен лист бумаги. Джесс посмотрела на Марка, но ничего не сказала. Она развернула лист и стала читать:

Зал Заклания. Именно так его назвала Маргарет-чернобраслетница. Внизу стоят пять человек. Их лица закрыты масками, поэтому я не могу узнать кто есть кто. На Кургане Духа лежит молодая девушка. Её волосы черны, как ночь, глаза, как синее море, губы, как спелые вишни. Она красива, она жутко красива. Именно за свою красоту она и поплатится жизнью. Я не знаю её имени, но теперь она Калимэайна — новое тело для богини смерти. Красота олицетворяет смерть! Кириархикос держала её в темнице три дня и три ночи. Кормила лучшей едой, поила лучшим вином. Она её готовила. И вот она лежит на камне, без сознания. Руки связаны, а ноги закованы в тяжелые кандалы. Один из жрецов наклоняет голову Калимэайны, а Маргарет берет в руки шипастый нож и сильно прижимает его к горлу несчастной. Капает кровь, каждая капля вдвое больше предыдущей. Девушка приходит в себя, начинает стонать и хрипеть. Жрец подходит к ней и сильным ударом вонзает нож в грудь. Кровь клокочет, словно водопад. Грудь разрезают и извлекают сердце. Маргарет берет его в руки и возносит к небу. Калимэайна довольна, она получила свою жертву.

Внизу стояла подпись: К.а. С.

Джесс закрыла дневник и посмотрела на Марка. Он, по всей видимости, пребывал в глубоком шоке. Сначала они просто услышали про жертвоприношение, а потом услышали, как оно подробно расписано. Марк заговорил первым:

— Что движет людьми в совершении таких ужасных поступков? Уверен, это только единичный случай, но, признаюсь, мне и его хватило за глаза, — он почесывал лоб. Это написал Шаатри?

— Нет, здесь почерк другой, — хмуро заметила Джесс. — Мужской, но отличается от письма Мохандаса. Внизу стоит подпись К.а. С. Здесь более изощренный стиль. Ужасно, это просто ужасно! Они там все чокнутые!

— Я понимаю, что все это плохо, но у нас есть заботы посерьезнее, — Марк строго посмотрел на Джесс. — Скоро появится Рафаэль Даэнтрак и мы станем прислужниками Аида. Если мы отсюда выберемся, обещаю посвятить тебе целую неделю подобных разговоров. Вот как уберу завал на работе — сразу же займусь тобой, — Марк улыбнулся противоположной клетке. — Но сейчас нужно биться за свою жизнь. Если нужно будет убить — я убью! Кого угодно, хоть Эвелин! Лишь бы спасти наши жизни. Они безумны? Хорошо. Мы будем играть по их правилам.

Марк пристально смотрел на Джесс, и его лицо выражало уверенность. Она сидела, удивленно подняв брови. Осталось только удостовериться в его словах на деле.

* * *

Хижина Габриэля сгорела дотла, оставив после себя дымящиеся руины. Габриэль Дель Айт был егерем, охотником и просто опытным человеком. Он прошел весь лес вдоль и поперек, но так и не сумел найти место обитания Апокрифос. Также он не смог найти дом, в котором жила его сестра. Вернее он не знал, что у него вообще существует сестра. А, если быть еще точнее, то он знал, что южнее есть дом, но не знал, кто в нем обитает. Если от его дома двигаться на юг, то через пять миль можно наткнуться на маленький развалившийся домик. Габриэля интересовало только спокойствие леса. Все волнующие его разум и воображение события, происходили севернее его хижины. Вся живность обитала возле каньона, и ему не было нужды ходить на юг, проверять, ставить капканы, разведывать местность и знакомиться со своей сестрицей.

Одним словом — все эти годы в лесу было две хижины. В данный момент осталась всего одна, и к ней прямо сейчас направлялся Рафаэль Даэнтрак. Он был не один. Его сопровождал Джеймс Уокер. Путники были одеты абсолютно одинаково — в серый балахон ордена. Различие заключалось лишь в том, что у Рафаэля капюшон был синего цвета, а у Джеймса — зеленого. Под стать своим браслетам.

Полчаса назад Пит высадил их у восточного Кургана Духа, и остальную часть пути они прошли пешком. Единственная дочь Мария через доверенных людей сообщила, что Марк Аскерт и Джессика Тернер сидят в её узнице и ждут своего часа. По мере приближения к дому Рафаэль очень волновался. На кону стояло его слово — воля Терастиос. Он затеял этот глупый план. Много раз Рафаэль соглашался сам с собой, что затея была и в самом деле глупой, но он не озвучивал этого вслух.

Иногда под влиянием эмоций или сильного душевного волнения человек способен на необъяснимые вещи. Вчера ты в порыве гнева ударил друга, а сегодня сожалеешь об этом. В пять лет ты плакал из-за спущенного мяча, а в пятнадцать думаешь — какой же ты был идиот. Сказать проще: в разное время года, суток, под влиянием эмоций, стресса и волнения одну и ту же ситуацию мы воспринимаем по-разному. Именно об этом сейчас и думал Рафаэль, что затея положить браслет и преследовать его нового владельца — сущий бред. Но за свои слова, а тем более действия, нужно отвечать. Рафаэль посмотрел на домик, прищурил глаза и двинулся в его сторону. Джеймс беспокойно поглядывал на него и за всю дорогу не произнес ни слова. Дверь домика отворилась и на крыльце показалась Мария. Весь её внешний вид являл собой спокойствие и собранность. Каждый раз, когда Рафаэль видел серьезное выражение лица своей дочери, он невольно улыбался и думал, что Мария — лучшее из всех его творений! После его смерти она примет власть над орденом. Но плохие мысли вновь захлестнули его: «Какой к черту орден? Мы горстка идиотов, которые ничего не делают. Мы давно отошли от идеи отцов-основателей! Пора, наверное, бесславно завершить историю ордена Апокрифос, который существовал менее ста лет».

Мария вышла к нему навстречу и обняла его. Рафаэль крепко прижал её к себе и поцеловал.

— Ты почему такой хмурый? — спросила Мария.

— Не знаю! В последние два дня сам не свой!

— Не будем терять времени! — Мария развернулась и пошла к двери. — Они сидят в клетках, которые мы пару лет назад приспособили под кроликов.

Сказать по правде, кролики там никогда и не жили. Высота, длина и ширина одной клетки составляет два метра. Каких размеров должен быть кролик, чтобы жить в таком особняке? Эти решетки сделал Готфрид и сказал всем, что будет приручать диких животных. На самом же деле в отсутствие Марии, в тех клетках он пытал и мучал детей. Об этом знал только Карим, который по причине своего увечья не мог рассказать об этом кому-то еще.

Рафаэль с Джеймсом двинулись следом за Марией. Она не пошла в дом, а направилась в маленький сарайчик, в котором находились узники. Сарайчик по габаритам был чуть меньше дома, но за счет углубления в земле его площадь была больше. В сарае было пусто, потому что в нем ничего не хранили. Три человека прошли по доскам и стали спускаться по лестнице, которая вела в темницу.

— Где Удобный? — спросил Джеймс.

Удобным они называли того слабоумного, который пару раз приходил в темницу к Марку с Джесс. Он и в самом деле был слабоумным. Удобный мало говорил и легче всего ему было общаться с детьми. Его имя никто не знал, и Джеймс назвал его «Удобный». Кличка прочно закрепилась за ним, став его настоящим именем.

— Сидит в доме, — ответила Мария. — Ты собираешься отвезти их к Слезе, отец?

На последней ступеньке Рафаэль замер. Он оглядел клетки и совершенно не торопился с ответом. Он сосредоточился на своей основной цели и сделал хмурую физиономию.

— Мария, оставь нас с Джеймсом.

Весь её вид говорил о том, что она была против такого решения, но пойти против воли отца для нее всегда считалось преступлением. Она стрельнула глазами, кивнула головой и стала подниматься по ступенькам. Рафаэль двинулся к самой первой клетке, а Джеймс следовал за ним по пятам. Волнение внезапно появилось у Даэнтрака, и по объему только воздух превосходил уровень адреналина в его крови и крови людей, находившихся в клетках. Марк Аскерт сидел у стены, закрыв глаза и положив голову на стену. Минуту назад он слышал голоса и понимал, что явились по его душу. Несмотря на то, что в темнице стоял полумрак, Марк заметил небольшую тень перед собой. Он открыл глаза и увидел Рафаэля.

— Рафаэль Даэнтрак, — произнес он. — Я представлял тебя немного иначе.

Марк заметил, за собой необычайное спокойствие. Голос был ровным, руки не дрожали, а ладони не потели. Он разглядел Рафаэля. Ростом с него. Был одет в серый балахон, с синим капюшоном. Волосы, едва тронутые сединой и лицо, покрытое немногочисленными морщинами. За два дня, Марк успел насмотреться на глаза разной степени выразительности. У Габриэля они были суровые, у Эвелин — спокойные, у Джеймса — проницательные, у Готфрида — испуганные, у Марии — холодные. Рафаэль объединял в себе все качества и прибавлял одно новое — бессердечность. Его глаза были пылающими и бессердечными. Они проникали в глубину мозга и заставляли сердце биться чаще. Рафаэль стоял молча, наверное, минут пять и за все это время ни разу не моргнул. Марк пытался биться с ним в зрительной дуэли, но уже через несколько секунд его глаза заслезились. Сильный взгляд и лицо, ставшее маской. Улыбка Моны Лизы не шла ни в какое сравнение с легкой ухмылкой Рафаэля Даэнтрака. Если бы Да Винчи жил позже на пятьсот лет, ему было бы с кого писать новый шедевр.

— А ты значит Марк, — сказал Рафаэль. — Это Джеймс! — он указал рукой, на стоящего рядом человека.

Марк бросил быстрый взгляд на Джеймса и проговорил:

— Уже познакомились! — Марк встал на ноги и подошел к клетке. — Значит, ты есть тот легендарный Терастиос Рафаэль! — с сарказмом произнес он. — Я даже запомнил все ваши наименования. — Марк бродил по клетке взад-вперед. — Что стоите? Располагайтесь! Чувствуйте себя, как дома.

Джесс сидела в углу и молча наблюдала за происходящим.

— Рафаэль, по-моему, это ошибка, — сказал Джеймс. — Посмотри на него. Он похож на клоуна! Пристрелить их здесь и дело с концом. Ты ошибся насчет него, браслета и Маргарет.

Марк немного поутих, когда услышал «пристрелить их». Он сел на свое место и молча уставился на них. Глядя на спокойствие духа Рафаэля, он невольно понимал, что с этим человеком шутки плохи. Тут ему в голову пришла идея. Марк вновь поднялся с насиженного места и подошел к клетке.

— Давай начистоту! — Марк схватился руками за стальные прутья. — Ты хотел, чтобы кто-то нашел твой браслет и привел к тебе ту, что умерла много лет назад. Верно?

Рафаэль усмехнулся.

— Ты нашел, что я хочу?

— Маргарет не нашел! Зато нашел… — Марк сомневался говорить одно единственное слово. — Я нашел Эвелин. Эвелин Ламберт.

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Зато Джеймс сделал вопросительный взгляд.

— Эвелин? Та безумная старуха, что жила с Габриэлем, — сказал Рафаэль.

Марк понял, что это провал, но постарался не показывать своего разочарования.

— Я похож на идиота? — спросил Рафаэль. — Да, она сестра Маргарет. Я знаю, что она давно живет в этом лесу, но это ничего не меняет. Не так давно я придумал план. Глупый план, но наполовину он сработал. Осталось увидеть, как воплотиться в жизнь его вторая часть.

— Только не понятно, что требуется от нас, — сказала Джесс.

Рафаэль обернулся и увидел девушку, которая стояла возле решетки и держалась руками за прутья.

— Всему свое время, моя дорогая! — ответил Рафаэль. — И почему вы все такие нетерпеливые? Вам подавай все и сразу, — он повернулся к Марку. — Нынешнее поколение мало читает и говорит, что жизнь обошлась с ними плохо. Я не удивлен! Пятьдесят лет назад мой дед говорил то же самое про меня. Времена меняются, люди остаются те же! Я могу отпустить вас. Даю руку на отсечение, что вы тут же направитесь в ближайший полицейский участок, — Рафаэль стал бродить между клетками, заложив руки за спину. — Но, услышав вашу историю, полицаи покрутят у виска. Ибо то, что расскажете вы — полная чушь, по сравнению с тем, что им уже доводилось слышать! Из вашего побега или вашей смерти я для себя не извлеку ничего полезного, но вот что я вам скажу! — он что-то прошептал на ухо Джеймсу, тот кивнул и направился к лестнице. — В моей жизни было три сна. Три вещих сна! Первый сон приснился, когда мне был двадцать один год. Я вступал в орден и провалился на первом вопросе. У меня было твердое убеждение пойти туда завтра и ответить на второй вопрос. Вы два счастливчика, — он обратился к Марку с Джесс. — Все, кто слышал мой второй вопрос, уже мертвы. Даже Джеймс не знает его! когда я пришел, меня спросили: «Что освещало землю в первый день, если светила небесные Господь создал в четвертый?». Хотите подумать?

Марк не знал, что в какой день создавалось. Да и думать ему не хотелось. Зато у Джесс брови были выше лба.

— Я читала Ветхий Завет, но никогда не задумывалась над этим, — она стояла, положив руки на затылок. — Какой ответ?

Рафаэль усмехнулся.

— Вы даже думать не то, чтобы не хотите. Вы не можете! Я, наверное, никогда бы не ответил на вопрос, но накануне мне приснился сон. Мой сон и был ответом на вопрос. Сидя перед Адамом Йетсом я сказал: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. В Библии есть много спорных моментов и это один из них. По вере вашей, да будет вам». Двумя предложениями я сокрушил Йетса, — на минуту Рафаэль замолчал, затем вздохнул и посмотрел на Джесс. — Второй сон мне приснился накануне восхождения Маргарет. В моем сне черный волк с красными глазами преследовал маленького сурка с синей шерсткой. На следующий день все стало ясно!

— А третий сон? — спросила Джесс.

— Третий приснился чуть более недели назад. В моем понимании сны не делятся на пророческие и простые. За всю жизнь мне приснилось всего три сна! У наших главных конкурентов — Золотой Зари был один сумасшедший сонник. У него было серьезное заболевание, от которого ему снились только ужасные сны.

— Лавкрафт? — спросила Джесс.

— А ты умная девочка! — Рафаэль улыбнулся ей. — Если ему снились десятки снов за ночь, то мне всего три за всю жизнь. Возможно, я не помню остальных, но три пылают, как огонь. — Рафаэль подошел к клетке Марка. — Мне приснилась черная кошка с красными глазами. Она сидела у Кургана и говорила тихим голосом, как у Маргарет: «Забудь прошлое, живи настоящим». Рядом с кошкой бегали два белоснежных котенка, которые типичным для животных образом пометили синий браслет, — он закрыл глаза. — Уже целую неделю, я схожу с ума! Если первые два пророчества раскрылись за два дня, то здесь произошла немалая заминка.

— И в чем суть сна? — спросил Марк. — Я здесь причем?

— Вы — два котенка — приведете меня к правде! Я не жду, что пепел Маргарет склеится, и она восстанет из мертвых. Нет! Просто я запутался, а вы поможете мне! — он порылся в полах балахона и извлек две таблетки, — кто хочет пойти со мной?

Марк подозрительно косился на таблетки, а Джесс отпрянула к стене.

— Никто не хочет? Ладно! Сделаем по-другому, — он достал револьвер. — Кто хочет пойти со мной! Я всегда даю выбор: таблетка или пуля?

— Это яд?

— Не знаю! — лицо Рафаэля оставалось бесстрастным.

— А если я не возьму?

— Тогда она получит пулю! — она пригрозил револьвером Джесс.

— Ладно, давай сюда свою таблетку!

Рафаэль засунул револьвер в карман и положил таблетки в разные руки.

— Тебе правую или левую?

— Левую, — сказал Марк.

Рафаэль кинул ему таблетку и подошел к клетке.

— Глотай!

Марк наскоро разжевал безвкусную таблетку и проглотил её. Для достоверности он показал Рафаэлю язык, слегка белый у корня. Даэнтрак стоял и улыбался.

— Вся наша жизнь похожа на язык! Корень — горький, бока — кисло-соленые, а кончик — сладкий. Смекаешь, Марк? Сладкий вкус чувствует только краешек языка.

— При чем тут жизнь и язык? — спросил Марк, вспоминая сравнение дерева и человека.

— В жизни много горького, кислого и соленого. Одним словом: проблем в жизни намного больше. Ты решаешь одну проблему, а появляются две новые. Жизнь трудна и сладкого в ней мало! — Рафаэль повернулся к Джесс. — А ты ешь то, что осталось!

Джесс удивлённо подняла брови.

— Я считаю до трех! — предупреди Рафаэль.

Джесс протянула руку и взяла таблетку. Она осмотрела её со всех краев, а потом осторожно запихнула в рот.

— Жуй, а то еще подавишься, — он хитро улыбался.

Джесс прожевала таблетку и открыла рот, показывая, что он пуст. Рафаэль кивнул головой и полез рукой в карман балахона, из которого он достал точно такие же часы-медальон, как у Марии.

— Четыре пополудни! Пока пообщайтесь, я скоро приду.

Рафаэль посмотрел на каждого из узников и стремительно покинул темницу. Как только хлопнула дверь, Джесс тут же подошла к клетке.

— Что за таблетку он нам дал? — она потрогала живот. — Я все жду, когда же у меня кишки свернутся в клубок, тело парализует, а изо рта пойдет пена.

Марк прислушивался ко всем процессам, происходящим в его организме. Пока ничего дурного не происходило, но он ждал самого худшего. С виду спокойный Рафаэль в глубине души был коварным и безумным. Неудивительно, что самые отъявленные маньяки и убийцы внешне были абсолютно обычными. У них имелись семьи, дети, работа и хобби. Хотя убийство для них и было хобби. Глядя на Рафаэля, Марк понимал, что столкнулся именно с таким типом личности. Хладнокровный, расчетливый и совершенно непредсказуемый. За двадцать минут общения он нисколько не напугал Марка, но все же посеял в его душе маленькое зернышко страха.

— Как он тебе? — поинтересовался Марк.

— Обычный человек с тяжелой судьбой. — Джесс сидела и кусала ногти. — Самый обычный представитель человеческой расы, за исключением того, что от его глаз идет дурная аура. От его взгляда кожа холодеет. Такое чувство, будто я вернулась к тем идиотским камням, — она зевнула во весь рот. — Рафаэль разумный человек и он не причинит нам вреда.

— Хотелось бы в это верить!

Марк положил голову на стену и глубоко вздохнул. Все тело ломило, ноги болели, а на заднице уже, наверное, образовались пролежни. Желудок уже третий час требовал пищи и воды. Голова гудела, а шишка на лбу неприятно пульсировала. Марк подумал, что находится в этом лесу четвертый или пятый день, а ему казалось, что прошел месяц. Тачки больше нет, в своем городе он числится безвестно отсутствующим, а жизнь вообще пошла под откос. Он не знал, увидит ли еще свой родной Марвилль живым! Конечно же, увидит! Думай о хорошем, и оно обязательно сбудется! Марк посмотрел на противоположную клетку и подумал, что уж слишком подозрительно тихо. Джесс сидела, опустив голову на грудь, а руки валялись на полу, словно плети. У Марка внутри все похолодело. Вот тебе и «не причинит вреда». Он вскочил на ноги и бросился к краю собственного обиталища.

— Джесс! Джесс! Джеее — ссс.

Он кричал так громко, что слюна долетала до соседней клетки.

— Джесс, очнись!

Марк подобрал остатки веревки, которая когда-то сковывала его и швырнул в Джесс. Веревка попала в прутья и упала на землю. Он так кричал, что не слышал, как у клетки появился Рафаэль.

— Что ты с ней сделал?

Рафаэль сделал виноватое выражение лица, а потом улыбнулся.

— Я предоставил ей выбор, а ей просто не повезло!

— Ты убил её! — Марк неистово колотил по решетке. — Ты мерзавец!

— Она съела таблетку снотворного, идиот, — успокоил его Рафаэль.

Марк успокоился и непонятно стал смотреть на Рафаэля.

— Снот… снотворного? А почему я не уснул?

— А ты скушал простой мел! Понимаешь? Это у меня юмор такой, — Рафаэль засмеялся. — Люблю делать такие штучки. Люблю играть в случайность. У всех людей равные шансы: пятьдесят на пятьдесят.

В темницу спустился Джеймс со своим фирменным винчестером. Марк только сейчас обратил внимание, что точно такой же ствол был у Исаака Леви. Следом за ним приковылял Безымянный. Он открыл клетку Джесс, взвалил её на плечи, словно она была пушинка, и вышел в проход. Рафаэль открыл клетку Марка.

— Прошу на выход, — сказал Джеймс, угрожая ему ружьем. — И без фокусов.

Марк медленно вышел и отправился за Безымянным. Следом за ним двинулся Джеймс с ружьем. Замыкал все это шествие Рафаэль Даэнтрак. Он шел за Безымянным по пятам, и скоро оказался на улице. День клонился к вечеру, и солнце было уже не таким, как пару часов назад. Но и этого было достаточно, чтобы ослепить глаза Марка. Он зажмурился и прикрыл лицо рукой.

— Идем туда же? — спросил Джеймс.

— Да! Пит, возможно, уже ждет нас, — ответил Рафаэль.

* * *

От домика Марии Даэнтрак двигалась процессия из пяти человек. Хотя, если сказать точнее, то шли только четверо. Удобный, Марк, Джеймс и Рафаэль шли в сторону Кургана Духа, а Джесс безжизненно болталась на плечах Удобного. Они шли к камню, как понял Марк, самой короткой дорогой. Когда они с Джесс покинули землянку Эвелин, то сильно отклонились от курса. Они отошли от дома Марии примерно милю, а вдалеке Марк стал узнавать деревья, опоясывающие поляну домика Габриэля. Домик, который Джеймс сжег одним взмахом. «Да они жили почти впритык, и Габриэль знал, что тут жила женщина? А знал ли он, что она была его сестрой? Может он и знал, но ничего не сказал». Как подметил про себя Марк, Габриэль был не слишком с ними откровенен. Чрезвычайно скрытная личность — ничего не скажешь. Дорога от одного домика до другого занимала меньше часа.

Перед самым вечером лес буквально кишел звуками. Где-то вдалеке трещал дятел, со всех сторон раздавался щебет мелких птичек, а на небольшой сосне и встретился гигантский ворон. Марк даже насчитал 65 кукований кукушки. «Класс! Значит, жить мне долго и счастливо еще сорок лет!» — с сарказмом подумал он. «Постойте! Какие птицы? Ведь их тут не было никогда!».

— Рафаэль, можно вопрос? — осторожно спросил Марк.

Тот подозрительно посмотрел на Марка, щелкнул пальцами и произнес:

— Валяй!

— Мне кажется или в лесу поют птицы?

Джеймс засмеялся.

— Парень, да у тебя музыкальный слух!

— Очень смешно, — процедил сквозь зубы Марк. — За пять дней или сколько я тут уже нахожусь, я не видел ни одного зверя. Видел только в вяленом виде, на тарелке!

— Когда у старины Рафаэля хорошее настроение, природа тоже радуется жизни, — громко сказал Рафаэль. — Птички поют, волки молчат, а лоси сами идут в капканы, освежёвывают себя и вялятся. Вот так живет лес, когда у меня хорошее настроение!

— А если серьезно? — спросил Марк.

— Мы сами не знаем, — ответил Джеймс. — Как будто все звери договариваются молчать в один день, а в другой устраивают оперные арии, соревнуясь между собой. Странно, но мы привыкли!

Они пробрались сквозь кустарники и вышли на лесную поляну Габриэля. Остатки дома печально смотрели на них, внушая противоречивые чувства.

— Прям Помпеи! — сказал Рафаэль и два раза хлопнул в ладоши. Удобный остановился и вопросительно посмотрел на него. — Джеймс, обязательно было сжигать дом?

— Ты сам сказал, сделать все что нужно, чтобы притащить этих двух, — Джеймс кивнул головой в сторону Марка.

— Сколько вас было? Семеро? И не смогли поймать двух котят? — Рафаэль подошел к руинам.

— Дель Айт оказался отчаянным сукиным сыном! Ты же знаешь, что он ветеран Кореи, а такие не дают потрогать себя голыми руками.

— Знаешь, почему он оказал такое сопротивление? — Рафаэль стоял спиной к Джеймсу. — Не потому, что он порезал сотню желторотых! В его жилах текла моя кровь, вот почему он порешил половину твоих людей.

Джеймс сделал саркастическую мину, но Рафаэль этого не увидел.

— Он положил четверых! Один — четверых! Ты слышишь? — Рафаэль повернулся к нему. — А моя дочь скрутила их обоих. Это тоже о чем-то говорит!

Марк видел, что Джеймсу уже надоело выслушивать унижения в свой адрес и горделивые слова Рафаэля о своих детях. Джеймс положил ружье на плечо и произнес:

— Может, зайдем туда? Посмотрим, что осталось?

— Что там может остаться? — сказал Марк. — Я вижу только целую гору угля и сажи.

— А тебя никто не спрашивает, — резко сказал Джеймс.

Марк заметил, что оружие только у Джеймса, по крайней мере, на виду. Рафаэль предусмотрел побег, зная, что он один ни за что не убежит. Слабоумный знает десять слов, Рафаэль идет, даже не думая об узнике, а у Джеймса винчестер всегда находится на плече. Будь Джесси на ногах, можно было бы подумать о побеге. Здоровяку и двум типам в балахонах ни за что за ними не угнаться! Все было бы прекрасно, но мешает «если бы».

Рафаэль скомандовал двигаться дальше. Удобный, а для Марка Безымянный, вновь возглавил шествие. Сейчас дорога была хорошо знакома, потому что пару дней назад Марк с Габриэлем двигались по ней к камню. Тогда они шли около двух часов, при том, что шагали не очень быстро. Удобный, обладая двухметровым ростом и гигантским шагом, задавал темп ходьбы, из-за чего все были вынуждены двигаться с удвоенной скоростью. Марк оглянулся назад и посмотрел на Джеймса. Тот шел с соломинкой в зубах, смотря по сторонам. У Марка уже появилась легкая одышка, а этим стариканам хоть бы что. Лоб покрылся потом, а футболка прилипла к спине. Августовский вечер выдался не на шутку жарким.

— Рафаэль, а почему ты во второй раз оставил свой браслет? — поинтересовался Марк.

— Ты о чем?

— В челюсти лося был твой браслет. Мы с Габриэлем закопали его у того камня, к которому сейчас направляемся, а кто-то повесил его на рога. Зачем?

— Мы подали вам знак, — ответил Джеймс. — Раскопали все браслеты у камня и развесили, как новогодние игрушки. А браслет? Браслет…

— Он мне больше не нужен! — перебил Рафаэль. — Это бессмысленная, ненужная мне сейчас вещь. Я рад, что он пропал!

Марк подумал, что браслет, вероятнее всего, остался в доме и после пожара утерян навсегда. Ненужная вещь, но…

— Тогда зачем нужны мы?

— Свое слово нужно всегда держать! Я честен сам с собой и с другими, — Рафаэль откинул со лба запотевшие волосы. — В жизни я схитрил всего дважды!

— Да ну? — с усмешкой спросил Джеймс. — Это когда же?

— Первый раз, когда Александр Берегард вступал в орден, а второй раз я подыграл своей дочери.

«Старикашка пропитан тайнами насквозь», — подумал Марк.

— Я сам экзаменовал Берегарда. На первом вопросе он провалился, а на второй — ответил.

— То есть, как это ответил? — Джеймс остановился и повернулся к Рафаэлю.

Удобный встал, как вкопанный, а Джеймс подошел в упор к Даэнтраку.

— Я вижу, ты смутился? — голос Рафаэля был холодным, как декабрьский рассвет.

— Смутился? Я впервые слышу такое! Если он ответил на вопрос, тогда почему он стал Корифос?

— Я и говорю, что схитрил! Чтобы в ордене появился второй Терастиос! Ни за что! Я немного изменил ответ, и Берегарду пришлось прийти в третий раз. Удобный! Топай вперед, не останавливайся, — крикнул Рафаэль шагающему здоровяку. — А второй раз…

Внезапно послышался щелчок, а потом громкий вопль Удобного. Он резко скинул Джесс с плеча и руками схватился за левую ногу. Капкан! Джеймс выплюнул соломинку изо рта и рванулся к товарищу.

— Медвежий! — он отложил ружье и достал нож. — Два часа назад проходили по этой тропе, и ничего не было.

— Это Эвелин или наш недруг, — Рафаэль внимательно осматривал округу. — Помоги ему! — он толкнул Марка к Джеймсу.

Марк подошел сначала к Джесс, и удостоверился, что с ней все в порядке. Несмотря на такое падение, она даже не пришла в чувство. Марк не зная зачем, положил руку на лоб, на шею и на запястье. Потом он подошел к Джеймсу.

— Что мне делать?

— Держи его, если сил хватит!

Капкан был зафиксирован на тяжелую цепь к близстоящей сосне. Удобный больше не кричал, а просто стонал. Джеймс прорезал его штаны и осмотрел рану. Всю ногу залило кровью, а из зубьев капкана были видны белые крошки костей. Джеймс засунул ветку в зубы Удобному.

— Рафаэль, это не Эвелин!

— Значит браконьеры! — Рафаэль сложил руки за спиной и ходил возле них.

— Почему не Эвелин? — спросил Марк.

— Это медвежий капкан. Он обладает страшной силой. Если бы в него попал ты, твою ногу переломило, словно спичку, но Удобного просто так не заломить!

— Кого?

— Удобный! Прозвище у тебя такое, да? — Джеймс взъерошил волосы на голове у здоровяка с веткой в зубах. — Прозвали мы его так!

— А я его Безымянным называл, — тихо сказал Марк.

— Хватит разговаривать, — прервал их Рафаэль. — Ты! — он обратился к Марку. — Берешь её на себя, и мы двигаемся дальше.

— А как же он? — с недоумением спросил Марк.

— Мы не сможем его достать! — Рафаэль показал пальцем на капкан. — Эту штуковину взводят вдвоем! Пружины слишком тугие. Нам не под силу его раскрыть! Все, что мы можем — ампутировать ногу! Ты полевой хирург?

Марк молчал. Его жутко колотило, а спокойный голос Рафаэля нервировал до невозможности. Пусть ему не нравился этот, как они его называли, Удобный. Но нельзя взять и бросить человека на произвол судьбы. Нельзя!

Джеймс взял свой винчестер и поднялся на ноги.

— Бери девчонку и идем дальше. Тут недалеко осталось! Рой недавно попался в капкан и ничего. Живой, хромает, правда, но главное — живой. Хотя там была не такая здоровенная штука, как здесь!

Марк стоял на месте и не двигался. Если он никуда не пойдет?! Они убьют его? Что за бред! Он им нужен живым, поэтому сейчас будет стоять здесь и не сделает ни шагу. Рафаэль словно прочитал его мысли.

— Ты не понял с первого раза, — он извлек револьвер из балахона.

— Этот твой вечный блеф уже надоел, — дерзко ответил Марк.

Лес. Вечер. Пять человек. Один спит, второй сидит в капкане, а еще трое стоят и выясняют отношения. Удобный оглядывал всех троих, иногда тяжело вздыхая и часто моргая. Лицо побледнело, а со лба лился пот, затекая в глаза. Рафаэль подошел к Марку и положил руку на плечо.

— Тебе его жалко?

— Его да! Тебя — нет!

Рафаэль отошел от Марка. Он взвел курок, направил дуло на Удобного и ленивым движением нажал на спусковой крючок. Послышался выстрел и Удобный завалился на бок. В его затылке появилась ровная дырка, из которой маленькой струйкой вытекала кровь.

— Что за черт! — заорал Марк. — Ты что творишь?

Рафаэль направил револьвер на Марка.

— Я уважаю людей, которые слышат мою просьбу с первого раза! Не разочаровывай меня! Ты берешь девчонку, и мы идем дальше. Ты меня понял?

Марк смотрел на Рафаэля со всей ненавистью. Его сердце было готово сломать ребра и выпрыгнуть из груди. Он глубоко и тяжело дышал, думая, что сейчас ему тоже придет конец. Рафаэль же невозмутимо стоял и ждал, пока Марк сделает то, о чем его попросили. Ни один мускул не дергался на его лице, а пульс, наверное, остался тот же, что и минуту назад. Марк подошел и потрепал Джесс по щеке. Ему не хотелось тащить её. К тому же, если они оба будут двигаться своим ходом, у них будет больше шансов сбежать. Он сильно ущипнул её за руку, и, наконец, Джесс открыла глаза.

— Что случилось? — спросила тихим голосом. В этот момент она до ужаса походила на азиатку. — Мы в лесу?

— Да! поднимайся, нам нужно идти!

Марк помог Джесс подняться. Её лицо выражало непонимание до тех пор, пока она не увидела мертвое тело. Увидев Удобного, Джесс вскрикнула и прижала ладони ко рту.

— Девчонка пусть идет первой. Джеймс следом за ней, — распорядился Рафаэль. — А ты идешь со мной, — он пригрозил пистолетом Марку.

— Можно я пойду первый? — сказал Марк. — Вдруг впереди встретится еще нечто подобное, тогда основной удар приму я!

— Пойдем как волки? — спросил Джеймс. — Слабые впереди, сильные сзади?

— В стае волков сильные идут впереди и обороняют слабых! — сказала Джесс.

— Да ну? — усмехнулся Рафаэль. — Ты у нас эксперт по волкам? Вы два наивных чада! — Рафаэль сурово посмотрел на Джесс. — Объясняю! Я много лет живу в лесу и знаю, как движется настоящая стая. Слабые и больные — впереди, сильные — сзади. Слабые разведывают местность, топчут снег и принимают на себя все опасности и невзгоды. Ты, — он толкнул Марка. — Иди вперед и собирай на свои ноги все капканы! Вздумаешь бежать — ствол Джеймса тебя остановит. Не убьет, но остановит!

В этот раз Марк не стал спорить. Он перешагнул через тело Удобного и направился прямиком к камню. За ним проследовал Джеймс, Джесс и Рафаэль. Сейчас они двигались именно в таком порядке. Солнце садилось за горизонт все ниже и ниже, предвещая скорое наступление ночи и вечера. Где-то вдалеке был слышен стук дятла, который, видимо, все никак не мог достать из дупла своего червячка. Вообще под вечер щебет птиц практически исчез, невольно нагоняя тоску предстоящей ночи.

На протяжении всего пути Марк думал о возможном побеге. Кругом сотни деревьев. Стоит только в нужное время и нужном месте напрячь все свои силы в мозгу, икрах, бедрах и пуститься наутек. Осталось только намекнуть об этом Джесс. Но как он это сделает, если сзади идет Джеймс и тычет в него своим ружьем? Ничего страшного. До камня идти еще около часа, и он обязательно поймает свой момент.

— Рафаэль, — заговорил Джеймс. — Ты так и не рассказал до конца ту историю. Ты обхитрил Берегарда и свою дочь. Вот про Марию ты не рассказал.

Рафаэль улыбнулся.

— Моя дочь жаловалась, что вопрос на получение Корифос был слишком легким. Честно сказать, она и на него не сумела ответить! Проше говоря — я подарил ей зеленый браслет. Таким образом, она стала пятым Корифос в истории ордена!

Джесс, которая молчала с самого момента, как пришла в себя вдруг заговорила:

— Пятым? За семьдесят лет существования культа было всего пять Корифос?

— Йетс, Берегард, Джеймс, Бокровски и моя дочь. — Рафаэль загнул пять пальцев на руке. — По одному черному и синему носителю наручных регалий. Около сотни желтых и тысяч тридцать — белых. Как-то так! — заключил он.

— А Габриэль точно не состоял в ордене? — спросил Марк, оглядываясь назад.

— Нет! Он вообще оказался в этом лесу только из-за Эвелин Ламберт. А она, в свою очередь здесь из-за меня, — произнес Рафаэль. — Не знаю, правда, её истинного настроя, но мне кажется, что это так.

— Стойте! — резко сказал Марк. — Тут что-то есть!

Джеймс обошел его и внимательно стал осматривать каждый дюйм земли.

— Что там? — поинтересовался Рафаэль.

— Ничего не вижу, — ответил Джеймс.

На самом деле, там ничего и не было. Марк специально сказал так, чтобы отвлечь Джеймса и встать рядом с Джесс. Он стоял от нее в трех шагах и делал неловкие топтания на месте. Спустя несколько секунд Марк оказался прямо рядом с ней.

— На счет три — разбегаемся в разные стороны! — шепотом произнес Марк.

— Ничего здесь нет, болван! — Джеймс подошел к ним. — Будь уверен, что настоящую ловушку ты не заметишь.

Марк молча смотрел на него. Джеймс стоял в расслабленной позе, а его винчестер был направлен в землю — самый удобный момент. Марк посмотрел на Джесс и медленно кивнул головой. Сначала один раз, потом второй, а на третий закричал:

— Беги, Джесс!

Марк со всей силы толкнул Джеймса и бросился со всех ног, не зная куда. Пробежав около двадцати шагов, он услышал выстрелы. Это стрелял Рафаэль. Марк оглянулся, чтобы посмотреть, куда побежала Джесс. Она летела, не замечая земли под ногами в совершенно противоположную сторону. Джеймс уже встал на ноги, а Рафаэль перестал палить из револьвера. Марк остановился. Он слышал их разговор, но не мог понять о чем. Голова лихорадочно соображала, что ему делать в этой ситуации! Нужно было сделать большой крюк, чтобы встретится с Джесс. Она, наверное, от страха бежит, куда глаза глядят и остановится только тогда, когда выплюнет легкие или попадет в объятия капкана. Марк услышал, как голоса становятся ближе и решил, что надо делать ноги. Где-то недалеко здесь должен быть Курган, который следовало обойти стороной. Марк прошагал около пятидесяти метров и услышал непонятный звук, исходивший неизвестно откуда. Казалось, кто-то стоит и быстро-быстро размахивает чем-то. Чем дольше Марк стоял и прислушивался, тем громче становился звук, рассекающий воздух. Внезапно наступила тишина, и боковым зрением Марк увидел стремительно летящий камень. Глухой удар, тихий вздох, падение на землю и тьма в глазах.

* * *

Вечер. Солнце почти спряталось за горизонтом, забирая с собой свет и тепло. У северного Кургана Духа собралась целая толпа неизвестных. Недалеко стояли два пикапа, которые доставили сюда всех людей. Джесс лежала в одном из кузовов, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, а Марк лежал прямо возле камня с высеченным греческим сокращением ордена Апокрифос. Он находился в полуобморочном состоянии и плохо понимал, где и что происходит. Голова болела, кружилась и просто находилась в ужасном состоянии. Марка привели в сознание, но он все равно лежал и не мог открыть глаза. Сердце колотилось с удвоенной силой, тошнота подступала к горлу, в ушах стоял шум, а запястье жутко болело. Такое чувство, что его руку начинили сотнями мелких раскаленных черепков. Боль становилась немного меньше, если Марк сосредотачивался на других вещах. Но мысли перемещались из руки в голову и так до бесконечности. Наконец, нужда заставила его открыть глаза. Он схватился здоровой рукой за камень и выблевал желчь. Слюна капала изо рта, руки тряслись, лицо горело, а голова разрывалась от боли. Марк чувствовал, что на шее запеклась кровь, а рана на лбу покрылась легкой коростой. Люди, стоящие рядом, молча наблюдали за ним. Никто не говорил ни слова, потому что молчал Рафаэль. Он вышел вперед и сел на корточки. Позади него находилось, по меньшей мере, десять человек.

— Что я говорил тебе насчет побега? — сказал Рафаэль.

В данный момент Марк не располагал к беседе. Его волновало только, где сейчас находится Джесс и все ли с ней в порядке. Он вытер губы и попытался сесть поудобнее. Как только его глаза увидели окружающих людей, а мозг стал немного соображать, Марк только сейчас понял, что теперь его песенка спета. Рафаэль сидел перед ним, Джеймс стоял немного позади, а лица всех остальных были прикованы к нему. Двое из находившихся здесь, пару дней назад преследовали его в лесу. Кажется, одного звали Уилл, другого Рой или он что-то путает. Марк мельком оглядел каждого и остановил свои зеленые глаза на Рафаэле Даэнтраке.

— Что мне сейчас с тобой делать? — спросил тот.

Марк на секунду закрыл глаза и медленно проговорил:

— Залатать мне башку, загипсовать руку и отправить домой вместе с Джесс.

— Отличный план! Просто отличный! — Рафаэль похлопал в ладоши. — Ты какой-то побитый, Марк! Я хотел тебя отвезти к себе, показать свои апартаменты, — он встал на ноги. — Кстати, где девчонка?

— В машине лежит, — сказал Джеймс. — Что делаем дальше? Пора двигаться. Темнеет.

Небеса молчали, лес молчал, Рафаэль молчал. Стояла мертвая тишина, которую нарушало лишь беспокойное дыхание Марка.

— Тебе не кажется, что мы слишком долго играли в скаутов? Слишком долго занимались ерундой? Отпусти их, пусть идут! — Джеймс холодным взглядом смотрел на Марка.

— Если я отпущу их, то стану похож на фараона. Фараон пожалел потраченное понапрасну время, нарушенные принципы и пошел в погоню за Моисеем. — Рафаэль посмотрел на Джеймса. — Зачем отпускать, если все равно потом поймаешь? Похоже, ты был прав, когда сказал, что вся эта затея полная чушь. Это был сон, обычный сон и ничего более. Но если я что-то начал, обязательно закончу до конца!

— Да брось, Рафаэль! Хватит уже громких речей и пустого сотрясания воздуха! Чего ты добьешься, убив его? Какая тебе польза от этого?

Рафаэль резко повернулся и гневно посмотрел на него. Взгляд Джеймса не дрогнул. Внезапно произошло то, чего, наверное, не ожидал никто! Рафаэль поднял руку вверх и в ладони обнаружился револьвер, который он тут же направил Джеймсу в лоб. Джеймс засмеялся!

— И что сделаешь? — он демонстративно бросил ружье. — Стреляй же!

Рафаэль взвел курок. У камня Апокрифос из ничего выросла напряженная ситуация.

— Мы говорили не об этом, — произнес Рафаэль. — Ты спросил у меня, какая польза от убийства человека? Если я пристрелю тебя здесь и сейчас, мне от этого будет колоссальная выгода, потому что ты, наконец, заткнешься! Как тебе такой вариант?

— Превосходно! Мне нужна пуля, иначе я не замолчу! — саркастически произнес Джеймс.

— Успокойся, Джеймс! Я понял тебя, — Рафаэль сделал виноватый вид. — Ты мой лучший друг и я никогда в тебя не выстрелю!

Рафаэль ослабил курок, опустил пистолет и обнял Джеймса. Тот немного опешил от такого резкого поворота событий. Марк только видел сначала смеющегося Джеймса, а потом маску боли застывшую на его лице. Рафаэль отошел от него и спустя секунду Джеймс Уокер рухнул на землю. На его балахоне, в области сердца стала появляться красное пятно, которое стремительно растекалось. Джеймс лежал на боку и задыхался в предсмертной агонии. Марк невольно встретился взглядом с его проницательными глазами. Джеймс смотрел на него, и через какое-то время в его глазах что-то погасло навсегда. Пару дней назад, такое коварное убийство потрясло бы Марка, но не сейчас. Его текущее физическое состояние оставляло желать лучшего. К тому же он видел смерть Удобного. Он не мог думать или сосредоточиться на чем-то, кроме своей кровоточащей головы. Может быть, ему становится плевать на всех и даже на себя? Рафаэль подошел к нему и вытер о рукав окровавленный стилет.

— Я сказал, что никогда не застрелю его! Теперь ты понимаешь, парень, что значит держать свое слово?

— Ты ненормальный! — все, что мог ответить ему Марк.

— Грузите его в машину! Едем к водопаду! — распорядился Рафаэль. — Все имеет свои границы. Даже человеческое безумие! — он подобрал винчестер возле тела Джеймса.

Немой Карим подошел к Марку и предложил помощь, чтобы подняться. Как только он вытянул руку, Рафаэль рассмеялся.

— Это он так пытается загладить свою вину перед тобой! Сначала камешком пробил черепушку, а потом на собственной шее донесет тебя до Слезы. Карим — он такой, не любит насилие!

«Да уж, не любит! Чуть мне голову не снес», — уныло подумал Марк и протянул руку укротителю, который не позволил ему покинуть лес.

Пит, хромой Рой и еще один человек сели в кабину пикапа, а еще двое залезли в кузов. Марка посадили в кузов другого автомобиля. Не считая его, Джесс и Рафаэля, в машинах разместились ровно десять человек. Из них визуально Марк представлял только пятерых. Остальных он не знал. Рядом с ним сел Уилл, держа в каждой руке по кольту. Рафаэль решил предпринять все меры безопасности для того, чтобы узник не сбежал во второй раз, но это было лишним. Физическое состояние Марка было отвратным, не говоря уже о внутреннем.

Он чувствовал, что его сила воли заметно пошатнулась. Еще немного давления на него и тогда он точно сломается. Будет кричать, орать и умолять Рафаэля пощадить ему жизнь. Сейчас, как никогда, Марк хотел жить. Он безумно хотел жить. Жизнь ужасно несправедлива! Он вспомнил слова Эвелин о том, что злые всегда на коне, а праведные — в страданиях и лишениях. Нет! Марк не считал себя праведником. Ведь мир не делится на праведных и неправедных. Для него мир делился на хороших и плохих. Он всегда представлял себе каждого человека в виде Инь и Ян. Какой бы черной ни была душа, в ней есть маленькая капля добра, как в светлой есть капля зла.

Куда они вообще едут? К какому водопаду? Габриэль что-то рассказывал про каньон, речку и водопад. Если это был тот самый тайный водопад, то зачем они едут на машине? Габриэль говорил, что водопад недалеко от камня, тогда зачем столько людей и целых две машины? Возможно, дорога через лес затруднена и поэтому они делают такой крюк по разбитой лесной дороге. Сейчас они выедут на трассу и поедут, по всей видимости, в сторону Траунда. А это значит, что есть шанс наткнуться на кого-нибудь и позвать на помощь. Его нигде не прячут и не скрывают — его открыто везут в кузове пикапа на виду у всех. Такие умозаключения даже вселили в него надежду.

Марк огляделся и только сейчас понял, что Джесс нет рядом. Видимо, она была в другой машине. Перед ним сидел Карим и внимательно наблюдал за ним. Марк сразу понял, что это и есть тот самый Карим из дневника Мохандаса Шаатри. Это ему отрезали язык по приказу Маргарет. В дневнике он описан, как восьмилетний мальчик и поэтому видеть его таким взрослым было непривычно. Он был раза в два старше Марка. Черные волосы, нос с маленькой горбинкой, маленькие губы и немного впалые щеки. Смуглая кожа и типичные арабские черты лица говорили о том, что он был, скорее всего, выходцем из Алжира или Египта. Глаза Карима были темны, как ночь. Они, словно два маленьких черных скарабея, бегали по Марку, разыскивая место, куда же можно укусить. Час или два назад, эти два метких глаза и камень в праще сильно укусили Марка. Так сильно, что пробили череп.

Уилл сидел рядом и даже не думал контролировать Марка. Он смотрел на природу. Оглядывал каждую травинку и каждое дерево. Они ехали по ужасной дороге, которая массажировала задницу. От такой качки у Марка снова появилась тошнота. Он решил закрыть глаза и задуматься о чем-нибудь другом. Когда глаза повсюду сновали, его начинало тошнить еще сильнее. Организм всегда найдет, что можно выблевать. В отсутствие еды из человека выйдет желчь. Очень предусмотрительно, ничего не скажешь! Несмотря на то, что Марка тошнило, ему очень хотелось есть. Помимо чувства голода, его мочевой пузырь и кишечник жаждали немедленного опустошения. Еще и горло пересохло. Наверное, так выглядит предсмертная агония! Марк всегда был против убийства тяжелобольных, но сейчас ему хотелось попросить Уилла нажать на курок. «Тьфу, что за мысли?» — он поспешил отогнать от себя дурную мысль. А о чем еще думать? В глазах мельтешит от езды, в разбитую башку лезут дурные мысли!

Марк открыл глаза, посмотрел на Карима и снова закрыл. Разум увидел картинку и стремительно стал создавать идеи. В момент, когда Рафаэль убил Джеймса, его посетила такая мысль! Что такое сила? Почему никто не остановил Рафаэля. Их больше, они моложе и сильнее. Может, хватит уже слушать советы старика? Но почему-то все пресмыкаются перед ним. Ведь любой из них будет следующим в этом хороводе мертвецов. Рафаэль один, а их десять человек и все боятся его, как огня. То же самое было с Марком, когда Эвелин мучала Готфрида. Он бы мог остановить её одним ударом кулака, но почему-то не сделал этого. Возможно, сила — это обладание мудростью и уверенность в своих действиях?

— Тормози! — Уилл постучал в окно. — Нужно отлить! Карим, ты со мной?

Карим грозным взглядом посмотрел на Марка и что-то показал пальцами.

— Да брось! Взгляни на него! Он еле ходит — никуда не убежит. Пошли!

Уилл шустро выпрыгнул из кузова, а Карим недолго думая шмыгнул следом за ним. Марк даже растерялся от такого поворота событий. Вот сейчас — самое время для побега. Но почему-то ему не хочется бежать. Он так хорошо сидит, и голова прошла. Только он хотел сорваться, как из кустов стали появляться очертания Уилла. Нет, это был не он. Телосложение женское. Эвелин?

— Эвелин? — чуть не крикнул Марк.

Она залезла в кузов и уселась напротив него. Марк прекрасно её видел, не смотря на то, что час назад начало смеркаться. Но мрак не торопился побеждать день. Стало светлее. Значительно светлее и непонятно почему.

— Эвелин, нужно идти! Они сейчас придут! — Марк хотел подняться, но не смог.

— Не придут! Они попали в силки Габриэля.

«Силки?» Марк оглянулся назад и посмотрел на людей в кабине, но к его удивлению там никого не было. Что происходит?

— Я умер? — с недоумением спросил Марк.

— Может да, а может, и нет! Я ведь жива, значит и ты живее всех живых. А голова пройдет! Не беспокойся!

Марк потрогал свой лоб и обнаружил, что раны больше нет.

— Что за хре…?

— Сидишь и думаешь Марк, какой человек самый сильный?

— В смысле?

— Какой человек самый сильный? Ведь ты об этом думаешь уже целых полчаса! Один может поднять лошадь, другой может неделю не есть, третий может подкову зубами разогнуть. Для тебя сила понятие зримое или незримое?

«Зримое или незримое?! Что, черт возьми, это значит? Нам бежать надо, а она тут сидит и заливает!»

— Я считаю сильный тот, кто одинаково силен морально и физически.

— Давай сразу уберем физический аспект, ибо именно он как раз и не является показателем человеческой силы. Что вообще для тебя слово «сила», какое можешь дать толкование?

— Ну, — Марка это начинало немного злить, — Сила — это, — Марк вздохнул. — Сила — это совокупность качеств человека, образующих его внутренний стержень. Как-то так, я думаю. «Нет, я сказал сам себе как-то по-другому». — Сила — это обладание мудростью и уверенность в своих действиях, — вспомнил Марк.

— Говоришь как истинный философ! И какими качествами, по-твоему, должен обладать такой человек?

— Сила воли и духа, терпение и выдержка.

— Ты считаешь себя таким?

— Нет, я бы так не сказал. Терпение мне точно нужно тренировать. Волей я никогда не отличался. Далеко мне до этого всего! А что Вы, Эвелин, думаете по поводу силы? В чем она заключается?

— Сильнее тот, кто усмирил свои страсти! Он обладает колоссальной силой, и даже дьявол обойдет его стороной. Когда я пытала Готфрида, почему ты не остановил меня?

— Не знаю! Почему Рафаэля никто не останавливал?

— Я остановлю его!

— Каким образом?

— Черная кошка — это я! Белые котята — это ты и Джесс. Я не дам в обиду своих детей.

Эвелин улыбнулась ему.

— Ночь надвигается, — она обвела рукой небо. — Жди меня, Марк.

Марк посмотрел на небо и улыбнулся. Напряжение отступило, боль прошла! Все было прекрасно. Он посмотрел на Эвелин, но на её месте никого не было.

— Эвелин! — крикнул Марк. — Где ты? Эвелин!

— Заткнись идиот, — кто-то толкнул его в плечо. — Чего орешь?

Марк повернулся и увидел Уилла, который все так же сидел возле него. Свет куда-то пропал. В лесу наступила ночь. Марк, понял, что это был сон. Всего лишь сон…

Машина внезапно остановилась и Карим выпрыгнул из кузова. Марк услышал приближающиеся шаги. Из-за борта, как тень, появился Рафаэль.

— Вылезай! Ты пришел к своей Голгофе.

Сквозь мрак и холод, голос Рафаэля звучал еще мрачнее, холоднее и страшнее. Кожа на руках Марка покрылась мурашками, а из глаз побежали слезы! Это последняя ночь в его жизни!

* * *

Шум стоял невообразимый! Марк понимал, что рядом находится водопад, про который он столько всего слышал. Справа он увидел небольшой каньон, посреди которого текла маленькая речушка. Марк еще не видел водопад, но судя по потокам воды, которые обрушивались с высоты, там должно находиться нечто колоссальное. Опять же, если посмотреть на речку, то можно было предположить, что водопад был не таким уж и большим. Сквозь тьму, Марк увидел, как Рафаэль пропал из виду. Спустя минуту он понял, что тот стал спускаться по ступенькам, которые были сделаны прямо в камнях. Как только Марк спустился на две ступеньки вниз, перед его глазами предстала Слеза. Он так и не понимал, почему его так назвали, но спрашивать ни у кого не стал. Вода падала более чем с десяти метров. В другой ситуации Марк бы насладился водопадом, низвергающим воду при свете луны, но сейчас ему было не до этого. Голова, которая и до этого сильно болела, теперь просто раскалывалась от такого взрывного звука. Каждый шаг эхом отдавался в черепной коробке, пронзая болью каждый нерв. Иногда сзади подталкивал Карим, которого напрягало излишняя медлительность Марка.

Наконец, они оказались непосредственно перед водопадом. Рафаэль что-то крикнул и Карим схватил Марка за руку. Точно таким же образом Уилл схватил Джесс. Рафаэль Даэнтрак натянул на голову капюшон и скрылся за потоком воды. Карим потянул Марка к самому краю водопада, где напор воды был минимальным. Люди подходили в водяной стене и один за другим пропадали за ней. Марк, увидев такое необычное препятствие, немного растерялся, не смотря на то, что его крепко держали.

— Задержи дыхание! — обернулся и сказал Уилл. — А лучше заткни нос. Вода попадает в самые неожиданные места.

Марк задержал дыхание и вошел в стремительный водный поток. Жуткий холод, мурашки по всему телу, мимолетное наслаждение разбитой головы и вот они стоят по ту сторону Слезы. Как странно было наблюдать темноту там и такое хорошее освещение здесь. Рафаэль и три человека рядом с ним держали в руках зажжённые факелы и ждали остальных. Марк знобило от такого душа. Он невольно подумал, что этим ребятам следует сделать потайной ход, который будет сухим. Из всех членов ордена над этой мыслью ломал голову недавно ушедший из бренного мира Джеймс Уокер. Но Марк понял, что надо отдать должное Рафаэлю, который придумал такое хитроумное укрытие. Если кто и находил это потайное укрытие, то умертвлялся на месте. По крайней мере, так подумал Марк.

Он вырвал руку от крепкой хватки Карима и направился к Джесс. Она стояла совершенно одна. Её лицо было каким-то детским и потерянным. Как только она увидела Марка, то налетела на него вихрем, чуть не сбив с ног. Джесс так крепко обняла Марка, что у него затрещали ребра.

— Что это? — она осторожно задела запекшуюся кровь у него на лбу. — Черт, я даже вижу белизну твоего черепа, — в её голосе звучал испуг. — Тебе надо залатать голову…

Карим толкнул Марка и указал следовать за Уиллом. Факелы слабо освещали пещеру, но мельком оглядеть окружающие объекты можно было с легкостью. За водопадом была не то пещера, не то грот. По сути, грот — это часть пещеры, но здесь каменным ответвлений было множество. Пещера тянулась под землей примерно на пятьдесят метров, постепенно расширяясь. По крайней мере, невооружённым глазом можно было рассмотреть только такое небольшое расстояние. Высота входа была около восьми метров. Местами потолок становился выше, местами наоборот сужался так, что приходилось нагибаться. Марк поражался тому, какие прекрасные места могут скрывать земные недра. Ему было интересно узнать, как далеко протянулись эти пещеры? Они шли около десяти минут, как вдруг остановились. Рафаэль сказал слово на непонятном языке и все ушли. Остался только Карим. Он жестом пригласил Джесс с Марком войти в маленькую пещеру и сам вошел следом. Пещера была такой же маленькой, как и землянка Эвелин. Её освещало четыре факела. Воздух здесь был плотным и тяжелым. Марк сразу заметил, что здешний воздух крайне скуден на содержание кислорода. Уже через пятнадцать минут после пребывания в этих пещерах, голова стала болеть еще сильнее, а на виске отчаянно пульсировала жилка. Карим показал пальцем на угол и велел им сесть там. В углу Марк увидел то, чего, по его мнению, здесь быть не должно. Среди груды непонятных палок стояла инвалидная коляска. Коляска, которая была до боли знакома.

Спустя десять минут появился Рафаэль с какой-то женщиной. Марк подумал, что это была Мария, но потом увидел, что оказался неправ. Вошедшая женщина оказалась той самой, которая привезла в магазин инвалида Джерри. Именно та коляска, по всей видимости, стояла в углу. Марк смотрел то на Рафаэля, то на женщину, то на коляску. Рафаэль прочитал его мысли и сказал:

— Неужели я не похож на Джерри?

Женщина возле него усмехнулась.

— Марк! Оказывается, мы с тобой уже виделись! Тогда в магазине это был я! — Рафаэль бродил по маленькой пещере взад-вперед, а кольт Карима был наставлен на Марка. — Хорошо меня загримировали, да?!

Марк думал, что никогда так в жизни еще не ошибался. Если он каким-то чудом выживет, то больше никому не сможет доверять. Никому, кроме Джесс. А он еще помог этой даме с коляской. Джесс чуть не всплакнула от умиления и жалости, когда смотрела на мнимого инвалида. «Кому вообще можно верить?» — негодовал Марк.

— Зачем весь этот спектакль с переодеванием? — спросила Джесс.

— Ты думаешь, что мы живем здесь? — спросил Рафаэль. — После расформирования ордена меня преследовали власти, но я оказался хитрее. Уже много лет я живу в Сентлере под личиной инвалида-Джерри. Конспирация, так сказать! Что вам там наплел Габриэль по поводу ордена? Небось сказал, что нас тут целая сотня, — Рафаэль сделал саркастическую гримасу. — Видел, кто шел вместе с нами? Видел? Вот это и есть остатки великого Апокрифос, — он поднял руки вверх. — Нас всего двенадцать! Все живут и работают в Сентлере. Когда-то давно я перебрался сюда, чтобы следить за сыном. Я думал, когда он немного подрастет, я смогу ему все объяснить, но мой план провалился. Эвелин настроила его против меня раньше, чем я смог что-либо предпринять. Потом вернулся Джеймс с Каримом и мы сколотили то, что по привычке назвали орденом. Хотя стоит признать, что это была обычная шайка. Один психопат Готфрид чего стоил.

Рафаэль вдруг замолчал. Дама, до сих пор стоявшая в проходе, бесстрастно смотрела на факел. Карим, казалось, не моргал и не дышал, а только сосредоточенно держал на мушке Марка. «Интересно, все оглохнут, если он спустит курок?»

— Это отличная история, Рафаэль, — сказала Джесс. — Но мы тебе зачем? При чем здесь я, Марк, браслет и все такое? В чем вообще дело? — её голос дрожал.

— Браслет тут не при чем, а вот вы двое! — он покачал пальцем. — С самого начала я внушил вам мысль, что вас преследуют из-за браслета. Габриэль, сам того нехотя, также сказал вам, что браслет причина всех ваших бед. Клавдия, принеси мою сумку, — он обратился к женщине. — Но именно браслет тут совершенно ни при чем. Несмотря на то, что Маргарет отменила Кодекс Тождеств, мы с Уокером придерживались его. У нас был свой неписаный кодекс, наподобие того, что был раньше. Чтобы уничтожить орден, навсегда уничтожить, нужно сделать три непростых задания. Убить того, в чьих жилах течет твоя кровь, убить лучшего друга и убить того, кто тем или иным образом связан с оккультизмом. Связан так, что сам не подозревает об этом. Сначала я не понимал, как можно осуществить первые два пункта, но все оказалось проще простого. Когда Джеймс вломился в дом Габриэля, первостепенной задачей было убить его, а вас привести ко мне. Смерть Джеймса поставила галочку во втором пункте. Теперь остался самый сложный! — Рафаэль встал. — Когда я рассказывал вам про свой сон, я говорил чистую правду. Члены ордена верят во всякого рода предзнаменования, пророчества, символы и мистические совпадения. Браслет нужен был для того, чтобы проверить судьбу! Судьбу, которая уникальным образом все сделала! Это просто невероятно. Габриэль — мой сын, Джеймс — друг, а ты, Джесс — третья жертва!

— Что? — она выпучила глаза. — Какая жертва? Ты совсем свихнулся?

— Человек, который тем или иным образом связан с оккультизмом, — повторил Рафаэль. — Твоя бабушка была в секте, да? Я жил в Сентлере много лет и знаю каждого жителя. Каждую его тайну.

— Была, но не в вашей! — огрызнулась Джесс. — Как это вообще связано? Лучше бы вы преследовали нас из-за браслета! Глупо, но хотя бы логично!

— Что значит уничтожить орден? — спросил Марк. — Разве он не уничтожен?

— Это ты будешь ликвидировать организацию лишь бумагами и никчемными подписями. Нет! Здесь все намного мистичнее! — Рафаэль ходил, положив руки за спину. — Это целый культ! Все оккультные ордена формировались и распускались по-разному. В Апокрифос была уникальная иерархия членов. Ритуалы и обряды, совершенно не похожие на те, что совершали в других культах. Орден сформировался необычно и уйдет в небытие тоже необычно! И вот еще что! Я совершенно не понимаю вашего недоумения по этому поводу! Думаете, у вас есть выбор? — он усмехнулся. — Наивные. Какие же вы наивные!

— Ты говоришь «необычно»? — спросил Марк. — Это безумие! Вы все тут свихнувшиеся кретины, которые думают непонятно чем! — он повысил голос. — Культы, ордена, браслеты — все это полнейшая чушь! Совершенно не…

— Кем бы ты меня не считал и как бы не называл, это не спасет тебя! — Рафаэль посмотрел на него. — Я ненормальный, я безумный, я псих! Ты разве этого не понял! Во всем виновата Маргарет! Это она сделала из меня безумца!

— Только не надо все валить на женщин, — тихо проговорила Джесс. — Я тоже не испытываю глубокой симпатии к Маргарет Ламберт, но не надо во всем винить других. Это минимум, не по-мужски.

Рафаэль подошел к ней и нанес ей пощечину. Джесс упала, а звук от удара еще несколько секунд перемещался от одной стены к другой. Марк встал и толкнул Рафаэля здоровой рукой, но Карим уже обрушил на его затылок рукоять револьвера. Рафаэль показал пальцем сначала на свой лоб, а потом на Марка. Карим кивнул головой и нанес удар все той же рукоятью прямо в лоб Марка. Резкая пронзительная боль и быстрая потеря сознания. Карим схватил Джесс и обвил свою правую руку вокруг её шеи, немного прижимая.

— Где Клавдия, черт возьми! — негодовал Рафаэль. — Этих двоих надо связать! Так общаться намного проще. Сейчас будем играть в судьбу!

Карим, услышав последнее слово, ухмыльнулся. Он крепко держал Джесс, но надо признать, что она не оказывала сильного сопротивления.

— Сюда бы позвать кого-нибудь! — Рафаэль уже хотел выйти из пещеры, но передумал. — Где веревка?

Он стал рыться в углу и в скором времени нашел длинную веревку в инвалидной коляске. Рафаэль достал нож и на глаз перерезал её напополам.

— Карим, не стоит так напрягаться! Что ты как маленький!

Немой слуга нанес резкий удар по затылку Джесс, и она также потеряла сознание. Карим засунул револьвер за пояс и подошел к Рафаэлю.

— Сейчас нужно связать их особым образом: полностью обездвижить! Когда играешь с судьбой, лишние движения ни к чему!

Карим посадил Марка к стене и стал перевязывать веревкой безжизненное тело. Левую руку он плотно привязал к телу, ноги стянул аж в трех местах, а правую руку зафиксировал так, чтобы локоть не функционировал, а двигались только предплечье и ладонь. Затем он взял Джесс, посадил к противоположной стене и сделал то же самое.

— Затягивай туже! Ничего с ними не случится! Этот уже не жилец, — Рафаэль показал на Марка, — еще чуть-чуть и я увижу его мозги. Кажется, ты дважды переборщил с ударом.

Карим мельком оглядел Марка и сделал хмурое лицо. Сначала он засадил камнем так, что пробил череп, а теперь он сделал эту зияющую трещину в два раза больше. Марк сидел у стены, а из его раны текла густая кровь. Или ситуация была такой забавной или Карим что-то вспомнил, как вдруг на его лице растеклась улыбка.

— Ты чего лыбишься? — спросил Рафаэль.

Но как немой может передать все свои чувства? Силы всех жестов будет недостаточно, чтобы заменить одно слово. Карим сделал пару шагов, как вдруг прогрохотал разрушительный выстрел. Немой выпучил глаза и посмотрел на свою грудь, где растекалось кровавое пятно. Сотни маленьких капелек крови попали на лицо Рафаэля. Он быстро вытер лицо, а потом вопросительно уставился в сторону прохода. В нем стояла Эвелин с дымящимся револьвером. Рафаэль даже не стал доставать оружие из-за пояса, потому что было поздно. Эвелин прицелилась в него и сказала:

— Сядь! — она кивнула дулом в сторону инвалидной коляски.

— Кто к нам пожаловал! Эвелин Ламберт! Чем обязан?

— Я сказала, сядь! — она сделала акцент на последнем слове и взвела курок.

— Эй, эй! Полегче! — Рафаэль встал возле коляски, но не сел в нее. — Давно не виделись, Эвелин!

Она ничего не сказала, а только посмотрела на Марка и его окровавленную голову.

— Как ты нашла нас? А я всегда считал тебя глуповатой! Вы с сестрой на самом деле были небо и земля, — Рафаэль потянулся к карману, но Эвелин шикнула на него. — А знаешь…

— Достань оружие и положи его на землю, медленно!

Рафаэль улыбнулся, засунул руку в балахон и достал револьвер. Он не собирался хитрить. Все так же улыбаясь, Рафаэль положил пистолет на камень и подошел чуть ближе.

— Если ты явилась по мою душу — действуй быстрее! Скоро здесь будет людей больше, чем может вместить эта маленькая пещера. Зачем ты пришла? За мной? — Рафаэль выпучил глаза и показал рукой на грудь. — За этими милыми обезьянками? — он показала на Джесс. — Да брось! Тебе уже нечем заняться?

— Свора Джеймса сожгла дом, Габриэль убит, а мне тебе в ноги кланяться? Приведи Джесс и Марка в чувство. Я хочу, чтобы они увидели твою смерть.

— Интересно, как я это сделаю? — Рафаэль развел руками.

— Как угодно! Делай, что угодно, но чтобы через пять минут они были бодрые. И сделай что-нибудь с Марком. Если ему не оказать помощь, он не доживет до завтрашнего дня.

— К сожалению, моя дорогая я не терапевт и не хирург, — Рафаэль присел, будто делал реверанс. — А где Клавдия? Я попросил её прийти полчаса назад, а она…

— Она мертва, — спокойно сказала Эвелин. — Мы пересеклись с ней на развилке у водопада. Клавдия так торопилась, что не заметила мою руку с камнем. Хотя, может она и жива, но удар вышел хороший. Та самая Клавдия, которая была твоей сиделкой? Сиделка поддельного инвалида. Что за идиотизм! — Эвелин убрала пистолет и села на высокий камень, который служил стулом. — Сядь, Рафаэль! Поговорим, как в старые добрые времена!

— Старые добрые? — Рафаэль подошел к Джесс и стал тормошить её. — За всю жизнь, в общей сложности, мы говорили минут двадцать. Клянусь, Эвелин, сейчас мы установим новый рекорд! О, кажется, мои чудные движения привели девчонку в чувство.

Джесс стала мотать головой и через несколько секунд открыла глаза. Она посмотрела на Рафаэля, на Марка и перевела взгляд на Эвелин.

— Эвелин! — сдавленным голосом произнесла Джесс. — Как ты сюда попала?

— А теперь Марка, — сказала Эвелин. — Только осторожно, у него серьезная рана.

— Это Карим постарался, — Рафаэль слишком много улыбался. — Сначала камешек, потом ударил. Беда парню, одним словом. А ты взяла и застрелила его, — он посмотрел на тело Карима.

Джесс сидела и пыталась освободиться от пут, связывающих её вдоль и поперек, но все впустую. Рафаэль подошел к инвалидной коляске и вытащил бутылку абсента. Он сделал глоток, подошел к Марку и разбрызгал алкоголь ему на лицо. Ничего не произошло. Рафаэль сделал глоток и повторил процедуру.

— Черт, перевожу такой божественный напиток, — он сделал глоток. — Прекрасно! Превосходно, — еще глоток. — Так на чем мы закончили? Точно! На рекорде! Вот сейчас Эвелин, мы установили с тобой рекорд. Выпьем за это?

— Хватит дурачиться, Рафаэль! Когда-то я считала тебя эталоном. Сверхчеловеком! А ты оказывается болван. Еще какой!

— Черт, как голова болит, — у Марка вырвался тихий стон. — Что такое? — он попытался правой рукой дотронуться до лба, но веревка не позволила ему этого сделать. А ты как тут оказалась? — Марк посмотрел на Эвелин.

— Я здесь для того, чтобы прояснить ситуацию! Поговорим с Рафаэлем, а потом подумаем, что делать дальше! — Эвелин на мгновение закрыла глаза. — Зачем ты все это затеял? В чем смысл? Маргарет? Не надо себя обманывать, скажи правду!

Веселое выражение лица Рафаэля мигом пропало. Взгляд снова стал суровым и невозмутимым. Он оставил бутылку возле Марка и сел на противоположный от Эвелин камень.

— Я заблудился, причем очень давно, — Рафаэль усмехнулся. — Хотя это будет неправильно. Вся моя жизнь — поиск выхода из бесконечного леса. Из непроглядного мрака! Когда я попал в орден, мне казалось, что моя жизнь началась с чистого листа, но…

— Но все пошло прахом, потому что у тебя появился комплекс власти! — перебила Эвелин. — Моя сестра тут не при чем!

— Все дело в твоей сестре! Маргарет взорвала мой мозг своими выходками! Но я не мог убить её. У меня были свои принципы, которые были для меня важнее всего.

— Важнее всего для тебя был Синий Колосс и горячая постель с Маргарет Ламберт. Не оправдывайся, Рафаэль!

— Что ты сказала? — он сдвинул брови.

— Повторять дважды я не стану!

— В минуты слабостей, эти слова мне постоянно говорила Маргарет! Никто другой…

— Она была моей сестрой, — Эвелин засмеялась. — Маргарет мне все рассказывала!

— Рассказывала? Да вы ненавидели друг друга!

— Не буду скрывать, но самый ненавистный человек для меня это моя сестрица. Тебя я тоже ненавижу, но не настолько!

— А я что тебе сделал?

— Переспал с какой-то учительницей, а она понесла от тебя. Человек принципов говоришь? Да ты самый настоящий нытик!

— Тогда для чего ты приютила у себя Габриэля? Ведь он плоть моей плоти!

— Мне нужно было оставить хоть какое-то напоминание о тебе. Твоя маленькая копия, — Эвелин улыбнулась. — Когда Габриэль вырос, он совершенно не походил на тебя в молодости. Я воспитала в нем воина, а не тряпку, жалобно стонущую от нападок женщины.

— Как я понимаю, эти слова были направлены в мой адрес! Ты вообще кто? Эвелин Ламберт! Туповатая Калитерос! Ты даже руку не смеешь на меня поднимать!

— Это интересно почему? Потому, что твой Ватмос выше моего?

— Данный факт уже является моей неприкосновенностью! Только Заря может мне указывать!

— Какой же дурак! Уверена, тебя много раз обманывали, но чтобы так сильно, как это сделали мы с сестрой…

— С сестрой? — тон Рафаэля стал беспокойным. — Что за чушь ты несешь?

Маргарет закатала левый рукав и показала зеленый браслет!

— Почему на левой? — спросила Джесс.

— Видишь! Даже девчонка шарит, где надо носить браслет, — Рафаэль погладил лоб. — А взрослая женщина не может отличить правую руку от левой.

Эвелин минуту молча смотрела на Рафаэля, а потом закатала правый рукав. На запястье покоился браслет Черной Зари. Даже сквозь полумрак пещеры, Марк разглядел его блеск. Прошло столько лет, а он ничуть не потерял своей новизны. Если Ручей или Колосс покрылись мелкими царапинами, то Черной Заре все было нипочем.

Рафаэль, увидев браслет, улыбнулся.

— Так вот, кто украл браслет у Маргарет! А мне пришлось выуживать информацию из Мишель. Помнится, она не пережила раскаленные стальные пластинки под ногтями, — у Рафаэля был совершенно невозмутимый вид. — Значит, ты обокрала свою родную сестру! Зачем тебе он? Ведь ты не могла его просто взять и надеть!

— Я хочу рассказать тебе одну маленькую тайну! Тайну обмана Рафаэля Даэнтрака.

— Звучит грандиозно! — Рафаэль усмехнулся. — Что еще за обман? Какую тайну? Ты хочешь сказать, что… Нет! — он вскочил и рванулся к Эвелин.

Она ничего не поняла, но успела быстро достать пистолет. Рафаэль бежал не к ней, а к Эрику с Уиллом. Они стояли в проходе и целились в Эвелин. Даэнтрак хотел закрыть её, но было поздно: в пещере прогремели два оглушительных выстрела. Эвелин только успела посмотреть в глаза Уилла и упала, сраженная наповал. Рафаэль поднял её голову и убрал кровь с губы. Она смотрела на него полуоткрытыми глазами и пыталась что-то сказать, но вместо слов изо рта вытек большой сгусток крови.

— Кретины! Вы что натворили! — Рафаэль тряс Эвелин, в которой еще были признаки жизни. — Можно было обойтись и без оружия? Она мне даже не угрожала, а вы сразу за пушки схватились, — он постучал по лбу. — Вы идиоты!

Рафаэль нащупал в кармане Эвелин пистолет, и решение пришло само собой. Даэнтрак посмотрел на Уилла и Эрика, чтобы убедиться, что оружие не направлено на него. Рафаэль резко поднялся и сделал два выстрела! Уилл упал сразу, а Эрик еще смог зарядить кольт, но очередной выстрел в грудь повалил его. Эрик упал на каменную стену и медленно сполз по ней.

— Это был глупый поступок, — признал Рафаэль. — А с вами мне что делать? — он отошел от Эвелин и осмотрел тела. Когда он удостоверился в том, что они более не представляют опасности, Рафаэль бросил револьвер на Уилла и схватился за голову. — Ну и натворил же я дел!

Джесс испуганно смотрела на тело Эвелин. Марк опустил голову на грудь. Его жутко тошнило, голова разрывалась на куски, а сломанное запястье не давало покоя. В данный момент ему было плевать, что помимо него, Джесс и Рафаэля, в пещере валялись три трупа. В этом мире для него больше ничего не осталось, кроме сокрушительной, изнуряющей тело и дух, боли. Боли, заставляющей забыть обо всем на свете. Марку хотелось одного — забыться, заснуть, умереть, но не лежать здесь связанным с пробитым черепом и выслушивать Рафаэля и его игру в судьбу.

Однажды Маргарет затащила Рафаэля в кино. Там показывали какую-то нудную мелодраму, в конце которой возлюбленная умирает. Она лежит на руках своего любимого, который содрогается от рыданий. Девушка говорит ему: «Я люблю тебя» и умирает. Истерзанный горем, мужчина закрывает её глаза и плачет. Плач перевоплощается в крик и фильм заканчивается. Конец. Титры. К сожалению, в жизни происходит не так, как в кино. Когда Рафаэль повернулся к Эвелин, она уже испустила дух — последнее слово не сошло с её губ. Одно мгновение отделяло ложь от истины, но злая пуля помешала этому. Эвелин Ламберт окончила свой земной путь, так и не сказав, в чем заключался обман Рафаэля. Она унесла свой секрет в могилу, как когда-то это сделала её сестра.

Рафаэль подошел к ней и посмотрел на закрытые глаза. Почему он почувствовал такое облегчение, когда умерла Маргарет и такую печаль, когда умерла Эвелин? Ведь они даже толком не общались. Маргарет, по непонятной ему причине, презирала сестру. Рафаэль тоже недолюбливал Эвелин, но теперь он посмотрел на эту ситуацию с другой стороны.

В потайном месте, за стремительным потоком водопада, в маленькой пещере, предназначенной для «игры в судьбу», гром выстрелов раздавался так же часто, как и слова, выходящие из уст людей. Немой Карим лежал ничком на животе, Эрик сидел точно в такой же позе, как Марк, за исключением того, что он был мертв. Уилл лежал на боку с открытыми, ничего не выражающими глазами, а два выстрела выбросили Эвелин со стула. Она лежала с закрытыми глазами и легкой улыбкой на лице. Если бы не сбились её волосы, а из уголка рта не бежала кровь, можно было подумать, что Эвелин спит. Она умерла, и тайна умерла вместе с ней. Там где лежала Эвелин, лежала и Маргарет. Все было бы, довольно просто, если бы не было так запутанно.

* * *

— Что там говорила Эвелин? — спросил Рафаэль у Джесс. — Она здесь для того, чтобы прояснить ситуацию?

— Хватит фарса! — тихо сказал Марк. — Хотел убить? Так сделай это! Я вижу, что убийство тебе дается легче всего!

Марк только сейчас обнаружил, что его отчаянная тяга к жизни вдруг куда-то исчезла. Когда каждая клеточка мозга заполнена отвратительной болью, прекрасная жизнь превращается в пытку и бессмысленное стремление все изменить.

— Ты прав! — Рафаэль сел на место, где сидела Эвелин. — Растолкую пару моментов и скажу, в чем заключается моя затея.

Рафаэль вздохнул и потер пальцами под носом. Джесс смотрела на него, не уводя глаз и не моргая.

— Затея с браслетом полная ерунда — согласен. Именно из-за него вы попали сюда. Я не мог просто притащить вас сюда или кого-то другого, — он уточнил. — Также я не могу убить вас…

— Их же убил! — сказала Джесс. — Джеймса застрелил, а сейчас рука дрогнет?

— Они встали на моем пути! — пояснил Рафаэль. — Вы мне ничего не сделали! Для нас это была забавная игра. Охота на людей! Признаться, таким мы еще не занимались. Ребята закисли, вот я придумал такую забаву. Для меня Поклонение Синего Колосса было сакральным. Браслет никто не должен был взять, потому что у второго Кургана людей нет и никогда не было. Вы взяли браслет и привели Эвелин ко мне! Все-таки сон был пророческим. Один из семьи Ламберт все же пришел сюда. Она спасла вас. Точнее сказать, одного из вас! — Рафаэль встал и подошел к стене.

Марк поднял голову, а Джесс побледнела. Никто не знал, что за игру ведет Рафаэль.

— Видите, в стене сделаны два отверстия? Примерно, два года я даже не обращал на них внимания. Лишь неделю назад, я узнал, что в этой пещере Готфрид играл с двумя девочками. Хотите узнать, в чем заключается суть?

Джесс молчала. Она ничего не говорила, а только тихо всхлипывала. Джесс уже давно смирилась со своей участью и понимала, что Даэнтрак их убьет. Убьет и глазом не моргнет. Марк телом находился здесь, а душой витал неизвестно где. Вся эта обстановка, видимо, интересовала только Рафаэля.

— Ладно — знать не хотите, а играть будете! — Рафаэль посмотрел на Джесс. — Я вам сейчас рассказываю со слов. Мне самому не довелось увидеть это собственными глазами, но, как мне рассказывал Ральф, тут была целая потеха. Готфрид укладывал на пол двух девочек без сознания. Хотя, чаще всего это были разнополые дети. Связывал им ноги и ждал, когда они очнутся. Дети приходили в чувство и первое, что они видели — такого же испуганного ребенка. Готфрид кидал между ними нож и объяснял правила. Правила были просты: убить другого и выжить. Кто выживет — тот свободен, — Рафаэль усмехнулся. — Все люди одинаковы, независимо от возраста. Маленькие детки, едва увидев нож, начинали плакать. Они отказывались причинить умышленный вред другому человеку, чтобы спасти свою жизнь. Ребята думали, что у них равные шансы, ведь если никто не возьмет в руки нож — выживут оба! Но Готфрид никогда не говорил о второй части игры. Если они откажутся спасти свою жизнь — он пристрелит их обоих. Пристрелит через эти самые дырки, — Рафаэль показал рукой на отверстия в стене. — Отсюда он наблюдал за ними, а потом стрелял, в случае отказа. Когда человеку предоставлен такой выбор, Homo Sapiens становится зверем. Прописная истина — лицо человека открывается в опасности и на смертном одре! Не смотри, как жил человек — посмотри, как он будет умирать! Не смотри, какой он смелый, отзывчивый и добрый. Загони его в угол и приставь пушку ко лбу, и я вас уверяю, что он сделает все, чтобы спасти свою шкуру.

Казалось, что Рафаэль разговаривает сам с собой. Факелы в пещере светили уже не так ярко. Марк и Джесс сидели без движения, и складывалось впечатление, что Рафаэль разговаривает не то с покойниками на каменном полу, не то со стенами пещеры. Путы сильно стягивали руки и ноги Джесс. Даже сквозь полумрак, она отчетливо видела, что её запястье вспухло и изменилось в цвете. По внешним и внутренним ощущениям, лодыжки сильно натерло, но у Джесс не было возможности заглянуть под джинсы. Марк положил голову на грудь, пребывая в полукоматозном состоянии. Казалось, что боль стала уже привычной, а голова просто-напросто не ощущалась. Марку чудилось, что тело, начиная с шеи, принадлежит ему, а голову поставили чужую. Возможно, головная боль стала чуть меньше из-за обострившегося чувства голода и наполненного до отказа мочевого пузыря. К тому же, позывы в нижней части живота, так же отвлекли его от разбитой головы. Стоило признать, что все эти обстоятельства немного взбодрили Марка, но не внесли ясности в его мозг.

— Заставлять шестилетних детей делать такое — полнейшее безумие! Признаюсь, я только недавно узнал о потехах Готфрида, — Рафаэль поднял свой пистолет и сел на место. — Я хотел его наказать, но Эвелин опередила меня. В любом случае он был негодяй, но спасибо ему за идею! Теперь к делу!

Рафаэль достал барабан из револьвера и вытащил все пули, кроме одной. Затем он взял револьвер Эвелин и сделал то же самое с ним.

— Бросать между вами нож не имеет смысла. Несмотря на то, что Марк изрядно потрепан, физически он все равно, сильнее Джесс. Однако, надо заметить, что слабый пол в критический момент может продемонстрировать невероятные чудеса.

Рафаэль подошел к Джесс и аккуратно поднял ее. Сделал три шага в сторону Марка и посадил её перед ним. Как только он от нее отошел, она стала падать. Рафаэль уложил её, а сам взял инвалидную коляску и поставил около Джесс. Затем осторожно поднял её, оперев на коляску. Потом Рафаэль схватил Джесс за правую руку и подвигал в разные стороны, чтобы убедиться, что угол движения крайне мал. Точно такие же манипуляции он проделал с рукой Марка. Рафаэль встал между ними и внимательно осмотрел каждого. Затем взял два револьвера и вставил их каждому в руку.

— Сначала я хотел убить только Джесс! — сказал Рафаэль. — Потом вас обоих, но я решил сыграть в судьбу. Вместо холодного оружия у нас огнестрельное. У вас есть пять минут, чтобы сделать свой выбор! Кто останется жив, того я отпущу. Если вы откажетесь — умрете оба. Клянусь вам в этом. Слово Терастиос превыше всего, — он сжал руку в кулак и прижал к левой стороне груди.

Рафаэль сел на корточки и руками зарядил оба револьвера. Правая рука Джесс, привязанная к телу, сильно дрожала. Когда револьвер был заряжен, слезы побежали из глаз Джесс с удвоенной силой. Марк ничего не говорил. Его лицо было абсолютно бесстрастным, а голова тряслась. От страха.

— Повторю еще раз, господа, насчет времени. У вас ровно пять минут! — Рафаэль пошел к выходу. — Можешь выстрелить в стену, Марк, чтобы пуля срикошетила десять раз и перебила веревки. — Он саркастически ухмыльнулся. — Не затягивайте!

Рафаэль Даэнтрак стремительно покинул комнату, оставив после себя невыносимую гнетущую атмосферу. Стояла мертвая тишина, было слышно только жужжание мух, которые летали над телом Карима. Холодная пещера, сокрытая под землей, факелы, едва разгоняющие неестественный мрак, стена, забрызганная кровью и вязкие багровые лужи, разливающиеся из-под тел мертвецов. Это не место сокрытия ордена Апокрифос — это склеп.

Марк впервые попал в ситуацию, где требовалось мыслить стремительно. Убить человека иначе убьют тебя — суровая игра. Готфрид собирал здесь детей, которые не знали друг друга. Рафаэль заставляет убить друга. У него всего пять минут, но пока он думает головой, а не инстинктами. Перед глазами не летят моменты жизни, страхи или сомнения. Марк сидит, левая рука привязана к телу, а пистолет наведен на Джесс. В конечном итоге, в неведомых глубинах серого вещества появились светлые мысли, если их можно так назвать. Убийство Джесс, что уже является несуразицей, никак не укладывалось в его голове. Если даже допустить такой вариант, то Марк не верил ни единому слову Рафаэля. Пусть лучше убьет обоих, чем Марк осквернит себя таким ужасным поступком, а что касается Джесс — у нее не хватит духу. Время медленно двигалось и верное решение пришло! «Я не сделаю этого!».

Из отпущенных пяти минут в бездну небытия ушли целых три. Через две минуты здесь появится Рафаэль и посмотрит, что происходит в пещере. В случае провала, количество трупов увеличится до шести.

Из-за пелены слез на глазах, Джесс не видела Марка. Несмотря на то, что они сидели в шаге друг от друга, его очертания расплывались. В голове Джесс мыслей не было вообще никаких. Пустота, тьма и страх — больше ничего. Когда-то бабушка-Келли сказала ей, что за жизнь нужно бороться всеми средствами и способами, не гнушаясь методами. Ничего сверхъестественного в этих словах не было. Просто бабушка никогда не попадала в подобные ситуации. Джесс сделала свой выбор! Пусть Рафаэль нажимает на курок дважды!

Время истекло, но Рафаэль не появлялся. Человек сурового образа жизни и строгих принципов оказался не пунктуальным! Что тут скажешь? Если человек не может вовремя прийти на место, значит, он не отвечает за свои слова и поступки. Даже, если он палач и опаздывает на место казни. Будучи в разном настроении и расположении духа, время идет для человека по-разному. Радость вспыхивает, как спичка, испаряясь в один миг, а горе, словно тлеющие угли. Горят, тлеют, трутся друг о друга и медленно разрушают себя. Сейчас ситуация была похожа на красные угли и серый пепел. Послышался звук в каменном ответвлении пещеры. Несколько секунд и Рафаэль стоял в проходе. В его руке был кольт, а глазах стояла холодная сосредоточенность — предтеча убийства. Он перешагнул через тело Эрика и обошел распластавшегося Уилла.

— Время вышло! — объявил Рафаэль. — А вы живы! Оба, — он подошел к Джесс. — Кто хочет получить пулю первым?

Он приставил дуло к виску Джесс, но тут же убрал. Потом сел на каменный стул, и его нога высунулась из-под балахона. На Рафаэле были рваные штаны, и Марка обуяло чувство посмотреть на его одежду под балахоном.

— Даю вам ровно минуту! Всего шестьдесят секунд! — он достал часы и уставился на циферблат.

Когда человек знает время своей смерти, вплоть до последней секунды, о чем он думает? Какие мысли в его голове находятся в приоритете? В разбитой голове Марка была пустота — он готов умереть. Джесс сосредоточенно смотрела на него. Она больше не плакала. Даже руки перестали дрожать. Она не ожидала от себя такой стойкости в такую трудную минуту. Последнюю минуту.

Послышался щелчок: Рафаэль взвел курок. Время на исходе. «Отправь» пулю другу или прими её сам. Марк закрыл глаза, разжал руку и револьвер упал на землю. Несмотря на то, что пистолет был заряжен, каким-то образом он не выстрелил. Джесс снова заплакала и поняла, что тяга к жизни победила. Нажатие на курок, сотрясающий воздух выстрел, и все кончено. Все? Марк сидел, а изо рта лилась кровь. Пуля прошила насквозь его шею. Как только он хватал ртом воздух, из дырки на шее кровь хлестала со страшной силой. Марк не мог вымолвить ни слова, а извергал из себя только страшные булькающие звуки. Смерть подступала к нему и дошла да самого горла в прямом смысле этого слова. Агония сняла напряжение и на джинсах помимо крови, стало растекаться пятно мочи, которую уже не мог держать мочевой пузырь. Джесс не могла вынести подобной картины. Она уткнулась в грудь и рыдала навзрыд. Пистолет упал на ноги, а сверху на него лились слезы таким же стремительным потоком, как и водопад, что скрывал людей и их страшные дела.

Звуки, исходящие от Марка, стали намного тише. Он сделал два тяжелых вздоха, посмотрел пустыми глазами на Джесс и уронил голову на грудь. Рафаэль до последнего момента держал пистолет на взводе. Он хотел облегчить страдания Марка, но это не понадобилось. Рафаэль положил пистолет на свое седалище, а сам достал из балахона нож. Одним стремительным движением он освободил руки Джесс, перерезал веревки на бедрах и лодыжках. После он бросил нож возле неё, взял пистолет и покинул пещеру мертвецов.

Джесс, по всей видимости, еще не до конца осознавала, что происходит и что она натворила. Помутнение рассудка закончилось лишь тогда, когда она поняла, что руки могут двигаться, а кровь свободно циркулирует по венам. Она потерла сначала запястья, а потом быстрыми движениями растерла распухшие лодыжки. Джесс боялась смотреть на Марка. Когда она стала подниматься, старалась не бросать взгляд в его сторону. Ноги подкосились, но она схватилась за инвалидную коляску, которую Рафаэль использовал в качестве опоры. Спину так сводило, что Джесс казалось, будто выпуклые части кресла отпечатались на ней. Ноги были ужасно слабые, а все тело ломило. Джесс пребывала в состоянии, близком к помешательству. Она медленно стала двигаться к выходу, обходя мертвые тела, которые наполняли пещеру и разум Джесс непостижимым ужасом. Она подобрала револьвер Карима и заткнула его за пояс.

Наконец, она вышла к месту, где пещера расходилась в трех направлениях. Джесс пыталась сосредоточиться, чтобы вспомнить по какому пути она пришла сюда. Она решила пойти по центральному ходу. На протяжении всего пути факелы освещали дорогу. Лишь перед входом в очередное просторное ответвление, два «настенных маяка» не пылали. Увидев очередную комнату, она поняла, что пришла не туда, но любопытство взяло верх. Джесс остановилась перед самым входом и еще минуту решалась зайти или нет. Рядом послышался выстрел, от которого Джесс вздрогнула и тихо вскрикнула. Она вошла в комнату и увидела настоящую бойню. Теперь она поняла, куда отлучался Рафаэль на эти пять минут. Поняла, каким образом он собирался уничтожить культ. Джесс стояла и наблюдала такой бесславный закат ордена Апокрифос. Два человека валялись у стены с ножевыми ранами. У одного было три рваных раны на животе, а у второго перерезано горло. Остальные тела беспорядочно валялись, где попало. Кругом стояли коробки с алкоголем, еда, пустые бутылки и множество белых браслетов. Джесс обошла взглядом всю комнату и увидела Рафаэля. Он сидел, перед кустарно выполненным камином, в деревянном кресле-качалке. Голова была опущена, а рука безжизненно свисала, облеченная в браслет Синего Колосса и Черной Зари одновременно. В его виске зияла маленькая дырка, из которой тихо струилась кровь. Джесс поспешила убраться из этого зловещего места.

В этот раз она пошла по правой ветке пещеры. Спустя десять минут, Джесс услышала шум водопада, который на долю секунды поднял ей настроение. Она подумала, что не знает, в какой части леса находится. Не знает куда идти и как идти! Джесс подошла к Слезе с обратной его стороны и остановилась. Ночь. Страшный лес, в котором она пребывает уже неизвестно какой день. Она подавлена, слаба, голодна и несчастна. Она только что убила человека, которого считала своим другом. Человека, которому доверяла, которого любила. Человека, которого предала и коварно убила. Ей нет прощения.

Джесс прошла сквозь холодный поток воды. Нервные окончания утомленного тела приятно взбодрила Слеза. Она стояла возле водопада, а на улице шел снег. Глубокая ночь, тьма неба, шум водопада, тишина леса и снег в конце августа. Даже природа сошла с ума. Джесс была наполнена страхом до предела, а темная ночь еще больше вгоняла её в тоску. Она встала на камень, посмотрела на водопад и громко закричала. Она кричала, пока не сорвала голос и не надсадила глотку. Джесс упала на колени и стала с силой колотить камни и щебенку, изранив руки в кровь. Убей того, кто был твоим лучшим другом. Убей и живи, но как с этим жить?