Из девяностошестикопеечной тетради
(Дабл сборник)
1976
Китайцы
1.
2.
Искусство графического портрета
1.
2.
3.
После ночного разговора с друзьями
Орфей
1.
2.
3.
Болевые точки
1978
Предуведомление
Строчки, следующие сразу за предуведомлением, которых ради и возникло оно, не являются начальными строками неосуществленных стихотворений, не цитатами, не коллажами, не… В общем, ясно, что они «не», но что же они «да»? В этом-то и вопрос.
Всегда существовала мечта о некоем роде писания, большего, чем писания, в котором бы жизнь говорила сама, а не была бы разыграна в масках слов и приемов. Но, очевидно, это и останется вечной мечтой. Порой ее исполнением представляется введение в строгое общество литературных правил новых приемов и интонаций. Но очень скоро, если их не удается выпереть из приличного дома, они приручаются и становятся своими людьми. А все хочется не рядиться в зверя, а вроде бы открыть дверь и будто бы выпустить якобы настоящего зверя. Сначала, чтобы поверили, что настоящий, достаточно было назваться зверем. Потом потребовалась маска, потом шкура, потом пришлось и запаху подпустить, вонью подвонять. И ко всему привыкли. И так и надо. Кому нужны среди шахмат настоящие королевы? А все хочется выпустить на сцену настоящего льва, или дога, или осу хотя бы.
Но какое отношение все это имеет к небольшому количеству слов, помещенному в конце сборника?
Для поэзии в жизни существуют три реальности: эйдиум, психиум и ситуативность. Существуют и три, соответственно, способа привода их в поэзию — размышлительный, переживательный и описательный. Принято, что самый объективный, незаинтересованный в интерпретации — это описательный. Но, наверное, адекватным (то есть, когда будто бы жизнь говорит сама) для эйдиума является размышлительный метод, для психиума — переживательный, для ситуативности — описательный. Естественно, что в жизни ни этих реальностей, ни этих методов в чистоте мы не находим, они определяемы лишь акцентацией. Для чего же их нужно вычленять? — Просто по-другому я не умею.
Темой этого сборника является ситуативность. Но вместо описаний ситуаций и положений я попытался отыскать их, как бы это выразить — болевые точки, нервные узлы, прикосновение к которым вызывают боль, судорогу во всем теле ситуации.
Эти фразы и словосочетания не есть резюме или венец ситуаций, они есть их интонационные центры. Некоторые фразы являются пограничными, ключами перевода из одной ситуации в другую.
Так, например: «Я вас лично об этом прошу» — является медиатором между сферой личного и общественного. Обратнонаправленной фразой является: «Не имею права». Слова «в этой жизни» стоят на границе между реальным и загробным. Фраза «Подумаешь!» является ключом ситуации перевода из одной системы ценностей в другую. И тому подобное. Ну и, конечно, все они вместе являются некой целой картиной ситуативности жизни.
Очевидно, что всякая поэзия есть реконструкция жизни, соединенная с ней узкой горловиной поэтического преобразования. В данном случае, как упоминалось выше, предпринята попытка как можно больше расширить эту горловину, понеся потери в строгости отбора и четкости реконструкции.
Весьма нищенские утешения
1980
Предуведомление
Весьма нищенские утешения. И вправду: нищие образы, нищие рифмы и размеры, нищая фразеология, нищий словарь. Все это было бы весьма милым и занимательным декоративным курьезом, когда бы эти стихи не являлись единоутробной дитятей нашего нынешнего языка и языкового мышления, которые даны нам здесь и сейчас и которые должны прожить, как судьбу, честно, нечужеродно, с прислушиванием и угадыванием.
С точки зрения возвышенной словесности можно было бы, конечно, деликатно не замечать этого нищенства, когда бы не его далеко нешуточные претензии. Как, впрочем, и у этих стихов.
Позитивный сборник умеренной радости
1983
Предуведомление
Всегда хочется сказать в стихе, да и во всем творчестве в целом, явить, так сказать, в своей поэтической позе нечто позитивное, положительное. Но в то же время нельзя себе позволить оскорбить и ту часть мыслящего и глубоко чувствующего населения, да и просто, непременную часть самого себя и любого смертного существа, которая пристально всматриваясь в жизнь замечает ее неизбежную конечность и тленность и мужественно, с пониманием Высшей воли на то, принимает это как истину мира сего.
Именно этим и объясняются все оговорочные определения, смиряющие прыть безудержного буйства слов «радость» и «уверенность в жизни».
На их и наше 19-е Октября
Лирико-информационные сообщения
1983
Предуведомление
Вот газета. Что нового в газете? Да ничего. Что вчера было новым — сегодня уже картинки быта и жизни, изящные или неизящные. А не выйдет газета — тревога: случилось что? — жизнь вслух не подтвердилась.
Вот так и у меня — зачем много пишу? А чтоб жизнь подтверждалась.
Из Мухоморов
Стихи переходного периода
1983
Предуведомление
Стихи переходного периода.
Какого переходного? Куда переходного? Откуда переходного? Зачем переходного? Переходного ли? Да и бывает ли вообще переходный? Не вся ли наша жизнь переходная?
Что приобретаем? Приобретаем ли? Что можем приобрести? Что хотим приобрести? Чем оно лучше? Что оставляем? Да есть ли, чего оставлять? Да стоит ли приобретать?
Но не скучно ли без перемен?
Не страшно ли? Ее есть ли перемены знак жизни? Но как различить? Как понять? Как оценить?
Как решиться?
Мои нежные милые ласковые стихи
1984
Предуведомление
Стихи мои, свидетели живые! — мог бы воскликнуть я, — бегите, бегите, искренностью себя проливайтесь на этот мир цветов, деревьев, небес искрящихся, зверей и тварей, людей и детишек нежнокожих и невинных, ласкайте их, будьте с ними как спасители и утешители — не мог бы сказать я, — оглядывайте мир взором чистым и несокрушимым, обозначая место встречи нашей с истиной, правдой, счастьем, судите их всех, возжелавших превзойти вас и отвергнуть, судите их судом невидимым, но оттого не менее явным и нелицеприятным, судите, но и спасите их! — стоит ли говорить об этом.
Поэзия гуманитарных измерений обыденой жизни
1990
Предуведомление
Как сразу же бросается в глаза, понятно с первых же строк — многие сценки и сюжетики из этой неидентифицируемой жизни весьма искусственны и приведены лишь с одной целью помянуть сладостную кружку пива, роскошный автомобиль, или сверкающий на локтевых сломах ослепительный кожаный лиловый пиджак.
Да так оно и есть в нашей жизни.
Актуальные стихи
1991–93
Предуведомление
Актуальные стихи — так ведь стих как стих сам в себе и собой презентируемой действительности всегда актуален. Тем более что строки, отделяющие время написания от момента напечатывания и обнародования, делают так называемые актуальные стихи вполне неактуальными в терминах актуальности актуального, и на фоне стихов всегда актуальных они как бы вдвойне неактуальны — и как стихи, и как некая актуальность.
Так что ничего не оставалось делать, как собрать их отдельно в виде такого вот вневременного монструозного образования, чтобы не мешали стихам и актуальности как таковым.
Разнообразная жизнь в лесу
1993
Предуведомление
Да, собственно, сборник-то никудышный. Он не только что предуведомления не стоит, он не стоит и бумаги на него затраченной. А уж времени! А уж времени, затраченного на написание его! А уж времени, потраченного на написание всего объема стихотворений, включая и выброшенные по причине уж и полнейшей их невыносимости даже для меня. Да и вообще, писать стало как-то ни к чему. Да и читать. Да и не только мне. Так что, надеюсь, это все и не будет никем прочитано, даже мной, так как после вот этого напечатыванья вряд ли я когда-либо переверну хоть одну его страничку. Ну, разве что для отвращения и стыда.
Выходы в зимний двор
1994
Предуведомление
Не надо говорить, что двор — больше чем двор. Это ближайшее окультуренное немножко пространство чужой земли и природа. В то же самое время, это и переход от одного к другому. Но и в то же самое время — это часть своего в противостоянии истинно чужого. Но и в то же самое время — это примиренная природа, пришедшая к нам, напомнить о себе и о своих преимуществах. В то же самое время — это пространство проб и экспериментов в овладении природой. Ну, а зимний двор на его переходе в весенний есть просто усиливающий признак к основной онтологемме.
Поезд снег ночь
1994
Предуведомление
Так грустны, таинственны, манящи пролетающие ночные поезда. Но ровно в той же степени таинственно и маняще все, пролетающее за окном безумного поезда, если ты стоишь у темного, таинственно-оживляющего твои мечты и собственные фантазии стекла. Что только ни причудится, чему только ни умилишься, и чего только ни возжелаешь, возникшего в его магическом свечении — и все впустую. Вот, поезд прибывает на конечную станцию, все хмуро одеваются, подхватывают свой багаж и бегут, забывая, как обстоятельства предыдущих жизней и рождений, все эти картинки манящего иного бытия, которым не дано быть замененными.
* * *
* * *
Мне часто в голову приходят рассуждения, что наша жизнь вот так же, как поезд, проносится мимо вспышек каких-то жизней или жизненных образований, укутанных в некую снежную мглу
* * *
Мне, да и не только мне, представляется, что эти огоньки, мелькнувшие за окном, как бы суть только зарождение жизней, но могущих образоваться в них и без моего оплодотворяющего явления им, да и поезд летит, улетает в снежную мглу
* * *
Часто представляется, что в этих окнах и крохотных огоньках за окном проносящегося поезда и есть истинная жизнь, стоит только спрыгнуть с поезда, постучаться, да куда там — поезд летит, летит в снежную мглу
* * *
* * *
Иногда беглого взгляда из окна пробегающего поезда под случайно упавшим светом достаточно, чтобы разглядеть целую паутину неведомых следов на снегу, ведущих неведомо куда
* * *
Иногда достаточно быстрого случайного пятна света из проходящего поезда, чтобы разглядеть в окно какую-то копошащуюся массу, скопившуюся под чем-то красным, еще подрагивающим на черно-белом снегу
* * *
Иногда беглый взгляд при слабом случайном свете луны вдруг выхватит среди снежных просторов что-то черное, лохматое, быстро разбегающееся, тянущее свои извивающиеся конечности вослед окнам поезда, и страшный гул сотрясает вагоны, и все успокаивается
* * *
Так вот у ночного окна вдруг забудешься, представишь себе что-то в неясном светлом пятне, и снова летишь, летишь вдоль заснеженных постоянств
* * *
Так у ночного окна вдруг представишь себе дом, свет, тепло, жена в углу сидит и как-то странно, словно не видя тебя, и не ведая, смотрит на тебя, я ей говорю: Что ты? Что так глядишь? — а она молчит, она видит ночной поезд среди снежных заносов, видит светлое окошко, стоит кто-то — и все
Расчеты с жизнью
1995
Предуведомление
Как неверны, мучительны, а порой и просто трагичны наши с жизнью расчеты. А все из-за того, что неправильно найден и неверно прилагаем эквивалент. Собственно, нынешний мир рыночных расчетов породил, дал нам прямо в руки, абсолютный и чистый эквивалент прозрачного перевода всего во все с небольшими затемнениями по краям в маргинальных зонах, могущими быть и не принимаемыми во внимание. Я, конечно же, под этим эквивалентом понимаю деньги. Если отнестись к ним как к генеральному мировому медиатору (наподобие средневекового философского камня), то жизнь предстанет нам тотально конвертируемой и совсем в иных стоимостно-оценочных категориях.
Жизнь станет на твердое основание. Все станет на свои места.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Стихи написанные
в самолете Берлин — Москва
в автобусе Лондон — Киль
в поезде Самара — Москва
в поезде Москва — Самара
в самолете Лондон — Будапешт
в самолете Будапешт — Лондон
в поезде Лондон — Бангор
в поезде Берлин — Кельн
и т. д.
1997
Предуведомление
Это стихи, действительно, были написаны в перечисленных средствах транспортного передвижения. Это было бы не очень уж и отличительным свойством, так как кто не писал в поездах, автобусах, самолетах, метро, трамваях, троллейбусах, такси, вертолетах, кораблях, катерах и машинах. И я писал, и очень часто, и очень много. Но у этих стихов есть и другое отличительное, объединяющее их, если не качество, то принцип.
Недавно я прочитал поздние стихи Василиска Гнедова, наирадикальнейшего авангардиста двадцатых с его малевичеподобной «Поэмой конца». А в чем-то и почище Малевича. И вот под конец жизни по разным причинам выпихнутый из культурной жизни, живя где-то в полукурортном городке, работая на какой-то бухгалтерской должности, что ли, продолжал он перебирать слова, слагая их в стихоподобные организмы, единственно запомня из далекого отрубленного прошлого, что стихи это что-то поделенное на короткие строчки, записываемые столбиком друг под другом и наделенные некими перекликающимися созвучиями на концах. В общем-то, все так и есть. Но в случае с крутым авангардистом это выглядит наиудивительнейшим образом, но и в то же время до невозможности обаятельно. Да, именно это и есть уровень поэзии, неотличимый от простого жеста, простой интенции письма. Вот это и хотелось осознать и воспроизвести, тем более, что такое, вообще-то, всегда изначально присутствовало в моем способе бытования в поэзии.
Где я это видел
1998
Предуведомление
Ну, основной позыв написания этих текстов так прост и явен. Почти на каждом шагу возникает вопрос: а где это я видел? И моментально выстраивается ряд той или иной длины. Именно имплицитное содержание как самого перечисления, мысленного перенесения в различные ситуации различных мест, так, собственно, и многообразие собственного содержания перечисленных топонимов моментально заслоняет конкретность и порой значимость данной, взывающей к отдельному персональному ее восприятию, встречи. Но таков уж человек. А мы представляем вам частоповторяющийся мгновенный механизм редукции искреннего к культурному.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Где я сиживал I
1998
Предуведомление
Все мы сиживали во многих местах. И что? Ничего. Практически невозможно в сколь-нибудь компактном виде представить все эти случаи в пределах какого-нибудь сочинения. Но есть возможность как-то это дело упорядочить, вычленить основные структуры, что ли. Вернее, определить некоторые основные параметры, определяющие принцип антропологически-социального сидения. Вкратце, сел, посмотрел перед собой, вправо, влево, вспомнил, что привело тебя сюда. При прокатывании достаточного количества материала жизненных обстоятельств через эту конструкцию, все упорядочивается и через определенное время обнаруживаешь, что описывать дальше нет никакой необходимости. Все и так ясно. Надо отыскать другой канал прокачки или другой сборочный стол.
Где я сиживал II
1998
Предуведомление
Прочитав все эти сборники, эти сидения и присаживания, я обнаружил, что запечатлелись в большинстве своем западные по всякого рода институциям общественного сервиса — ресторанам, кафе, гостиницам, самолетам, поездам, забегаловкам и пр. Не то, чтобы в России я имею гораздо меньше возможностей присесть. Пожалуй, в России сидение есть слишком фундаментальное значение (во всяком случае, до последнего времени). В то же время в западной социокультурной жизни эти повторяющиеся и воспроизводящиеся присаживания как бы служат мелким пунктиром, точками перерыва в поступательном монотонном пути. Именно в этом смысле они здесь и приведены.
Интерьеры
1998
Предуведомление
Отделение внешнего от внутреннего, своего от чужого, человеческого от природного — все это сошлось, сконцентрировалось и объявилось в интерьере. И человек выстраивает целые оборонительные рубежи между ними (естественно, в пользу своего и внутреннего, поскольку, они слабы и ограничены относительного мощного и нескончаемого внешнего и чужого). Они обретают вид магических орнаментов, заговоренных растений, плодов и листьев, окон и дверей, которые человек хочет заставить функционировать в режиме полупроводников. Т. е. выпускать его самого свободно и вольно орудовать снаружи и, по возможности, не впускать ничего иного внутрь, кроме им самим дозволенного и желанного к увеличению богатства и комфорта. Ну, естественно, внешнее само просачивается мелкими незаметными струйками в это благоустроенное жилье, в дивно и персонально строенный космос, хотя бы в виде постоянной одолевающей энтропии. Против нее пускаются средства чистки, мойки, ремонта, выдворения, выселения, выкидывания, уничтожения, сжигания, требующие постоянной энергии и неусыпного внимания. Это, собственно, и есть жизнь с ее нужным героизмом.
Естественно, многое хочет вползти в доверие к человеку, прильнуть к его теплу и осмысленность. Оно плачет, взывает, трется о двери и косяки дома. Иногда прорвав оборону врывается в дом, но не имея навыка к замкнутому житью и стабилизирующему самоконцентрирующемуся движению внутрь и внешнему застыванию, проносится (к счастью для человека) сквозь его человеческий космос, правда, иногда с немалым ущербом, но постоянно компенсируемым последующими усилиями человека. Правда, некоторые пронесшиеся мимо, иногда возвращаются и бывают милостиво усыновляемы человеком. Об этом, собственно, и речь в этом сочинении.
* * *
Сквозь интерьер проносятся Ленин, Троцкий, кони, быстрое насекомое, чей-то разговор: Чуешь, Сашко? — Чую, дедусь! монголы на низкорослых кобылах, кто-то в смазанных сапогах, расстегаи и пельмени, сумчатый волк, пуля со смещенным центром и сумрак
Все пусто, возвращается какая-то смятая старая скатерть, весенний свет, прозрачная ваза, ветка сирени в ней, да, и мелкий сквознячок — это и есть суть местного интерьера
* * *
Сквозь интерьер проносятся базисные основания, 1-я Конная, СО2, киргиз на осле, вспугнутые монахи, единорог и белый бурундук, бородатый мужик с криком: За одну слезинку ребенка! танковый дивизион и кондр
Все пусто, возвращается постель, условно белые смятые простыни, человек с повязкой на голове, ночной горшок, да, еще шепот из соседней комнаты: Батюшки, неужели так плох? — это и есть дух местного интерьера
* * *
Сквозь интерьер проносятся дождь, революция, пиратские и торговые судна, китайское Дао, атомная бомба, возгласы: Сюда! Сюда! измерения черепа, катаракта и самиздат
Все пусто, возвращаются окно слева, стол у окна, женщина у стола, яркий фиксированный внешний свет, падающий на письмо, да, еще портрет на стене — это и есть иероглифический знак местного интерьера
* * *
Сквозь интерьер проносятся огромное количество мягких и твердых вещей, сирийцы, проходят афганцы, облака и собаки, золото, камни, кефир, хлеб
Все пусто, возвращается высокий потолок, длинные гардины из золотистого штофа на окнах, картины на стенах, стол посреди, за столом трудноразличимый человек, да, подбегающая еще к нему собака — это и есть призрак местного интерьера
* * *
Сквозь интерьер проносятся фурии, трехголовые твари, хор девушек из оперы Верстовского «Аскольдова могила», футболист сборной Бразилии, англичане, ведущие на костер Св. Жанну, косматая корова, сталелитейное производство и квасная бочка
Все пусто, возвращаются мраморные колонны, статуи на высоких подиумах, ярко раскрашенные панели, ровный ряд окон, да еще далекий гулкий звук чьих-то шагов в пустынном пространстве — это и есть загробная жизнь местного интерьера
* * *
Сквозь интерьер проносятся воды, львы, зайцы, Эйнштейн и Лоренц, самураи, направляющиеся в Корею, стадо мамонтов, убегающих от преследующего их стада диких людей
Все пусто, возвращаются какие-то разрозненные вещи, стены испорчены, то ли после бомбежки, то ли перед ремонтом, вбегает человек, спохватывается и убегает, обо что-то ударяется, издали слышны его чертыхания и мат — это и есть отсутствие местного интерьера
* * *
Сквозь интерьер проносятся белогвардейцы, Джесси Оуенс, эсэсовцы, процесс пауперизации масс, эпидемия чумы, первые адепты буддизма и огнепоклонники
Все пусто, возвращается огромный письменный стол, покрытый чем-то зеленым, тяжелый письменный прибор, кожаное кресло, тяжелые гардины, огромный портрет Ленина в рост, за окнами выстрелы и крики — это и есть метафизика местного интерьера
* * *
Сквозь интерьер проносятся толпы болельщиков, космические ракеты, отряды Сомосы, носильщики паланкинов, раздетые и разутые, крупные алмазы, чьи-то тихие всхлипывания: Но он же обещал! бетонные блоки, балет Большого театра и глубокая афазия
Все пусто, возвращаются длинный овальный стол, заставленный чайниками, блюдами, вазочками, вареньями, большим самоваром и бублики, за столом крупная женщина, за окнами тревожная предреволюционная атмосфера — это и есть знаменитое: Остановись, мгновенье! ты прекрасно! — местного интерьера
* * *
Сквозь интерьер проносятся Три сестры, женщины Возрождения, суфражистки, виртуальная реальность, масса сплющенного железа, носороги, куропатки и рябчики, почва, разные ингредиенты разного, Лев Толстой, иконопись, 14 век, сабиняне, фарисеи и спартаковцы
Все пусто, возвращаются пещера, мерцающий огонек костра, шкуры, вбегает дикий зверь и тут же от огня бросается прочь — это и есть кошмар местного интерьера
* * *
В стенах интерьера могут быть вещи 15, 11, 9 и 2 столетий, вещи нашего времени, космобоги, герои, будущее и все останки всех прочих стен и крыш, ненужное и запредельное
Но если приглядеться, при слабом расширяющемся свете видна лишь пустота, но что-то шевелится и закручивается, или это только кажется, это и есть модель местного интерьера
Всё никак
1999
Предуведомление
Есть такие ситуации, которые не могут быть разрешены монотонным инерционным продолжением начатого процесса. Нужны решения оригинальные, порой неожиданные, лежащие как бы совсем даже на другом векторе событий. Опасные иногда. Но решаться надо.
В присутствии
2000
Предуведомление
Взаимоотношения названия и самого текста весьма неоднозначны. Мы избрали весьма узкий аспект из этой необозримой по объему проблемы — отношения тавтологические. Открывается сразу несколько смыслов и, соответственно, возможностей толкования.
Текст, следующий за названием, и почти полностью воспроизводящий его может нести на себе значения:
1. Удивления — Надо же, действительно, все так и есть!
2. Подтверждения — Да, так именно и есть!
3. Повторения — порой название и сам текст разделяют года, безмерная пропасть пропадания и вдруг — вот-те на! Оказывается, выжило? все так и есть, как заявлено и через многие годы и расстояния. Даже больше — оно только и есть. Во всяком случае, ничего нового не наросло. А оно — вот оно! Сохранилось в первоначальной чистоте и свежести, от времени и расстояния нарастив даже дополнительную пыль значений и смыслов. Ну, мы не останавливаемся специально на ориентальном колорите и мотивах. Просто в тех краях, в пределах тамошнего ментального и психологического климата все подобное более открыто, ясно и доходчиво
В присутствии утки, наблюдающей меня
На ступеньках храма в пережидании дождя
Разговаривая с человеком о смысле жизни
Ночью пишу стихотворение о бессоннице
О фонтане, бьющем из самой глади пруда
Размышляя о чем-то неземном
За мытьем посуды в чужом доме
Проезжая на поезде станцию Икэбукуро
В постели, не зажигая света
На тенистой поляне занимаясь любовью
В метро, глядя в лицо неимоверной красавице, думаю
На кладбище наблюдая мертвеца
За кружкой пива ожидая приятеля
Переругиваюсь с кошкой в самом неприглядном виде
Собирая ненужные камушки на берегу моря
Над чужой книгой, безумно завидуя
У окна задумавшись, не вижу смысла умирать
Не зная где, не зная что, решаю
Мысленно дискутируя с некоторыми, идеализирующими пьянство
Глядя на некоторых пропадающих в не зависящей от них нищете
На огромной сцене выступая с другими поэтами
Ем смородину и ощущая неимоверную кислость во рту
Не дочитав газету, бросаюсь навстречу
На улице вослед некоему думаю
В самом себе недоволен собой, осмеливаюсь нечто предположить
Смотря картину Падение Берлина
Пытаясь закончить стихотворение, впадаю в отчаяние
Пригодные места
2001
Предуведомление
Это о том, что, в общем-то все пригодно для всего, но все-таки каждое пригодно в большей степени для некой специфической функции и в том предназначение этого.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Стихи которых и не должно бы быть
2005
Предуведомление
Предуведомления не было и не будет. Поскольку что за польза в предуведомлении, к тому, что практически не написано. Вернее, не должно было быть написанным. Хотя, именно что, выходит, предуведомление-то и должно быть. Стихов может не быть. А предуведомление — должно. Поскольку, как понять-то, что происходит. Вернее, что ничего не происходит. Вот и выходит, что происходит одно предуведомление. Вот и произошло. А следом, понятно, произошли стихи, которых вроде бы не должно было быть. Но коли есть предуведомление, как стихам-то не быть? Никак нельзя.