Монады

Пригов Дмитрий Александрович

По материалам прессы

 

 

Если в пищу – то да

(Гражданская лирика)

2002

Как и во всяком рассудительном деле, в данном случае важна правильная постановка вопроса, чтобы не получить ответ, типа известного анекдота:

– Ты любишь помидоры?

– Если в пищу – то да. А так – нет.

Собственно, определение гражданской лирики досталось нам, дошло к нам от прошлых времен традиционного жанрового определения и членения поэзии. В нынешнем оформлении – где-то от времен сложения, осмысления, конституирования и социализации профессиональной поэзии. Для России – начало XIX века. Но и тогда это не было определено, вернее, определяемо однозначно. Скорее, ситуативно и контекстно. Хотя, конечно, присутствовали постоянные темы и знаковые элементы – народ, родина, простой и угнетенный человек, геройство и смерть, жертва и враги. Ну, пара-другая чегонибудь еще в подобном же роде. Во многом этот набор, сохраняя основные свои элементы, конечно, зависел и от конкретной социополитической ситуации, с ее новыми проблемами и, соответственно, каждый раз несколько по-новому конструировавшей образ героя, обремененного гражданской ответственностью.

Понятно, что поэт, литератор, производитель стихов, будучи, естественно, рожденным, проживающим и внедренным в социальный контекст эпохи, политические события и каждодневную окружающую жизнь, является, по сути своей, существом социально-гражданственным, что и проявляется в его поступках, оценках, говорении и, в разной степени редуцированности, в его писаниях.

Но, очевидно, говоря именно о гражданской лирике, мы имеем все-таки в виду некую специальную умышленность высказывания, его отрефлектированность и определенные жанровые признаки.

Хотя и здесь не все так просто и обязательно в своей эксплицитной выраженности. В пример можно привести сознательную позицию индивидуалистской лирики в обстановке и контексте тоталитарных режимов и идеологий, становящуюся гражданским жестом и позицией. Даже жестом вызывающим. Припомним всем известных итальянских герметистов, да и подобных же авторов в собственном отечестве.

В наше время при наличии такого разнообразия одновременно актуальных поэтических практик, школ и направлений, откровенное сюжетно-дидактическое выражение идей гражданственности может объявиться скорее как стилистические черты одного из традиционных направлений, в пределах которого вполне возможны способы прямого манифестирования подобного. В этом в значительной степени можно углядеть и атавистические черты времен, когда поэзия была больше, чем поэзия – публицистика, информационное сообщение, нравственно-этическая проповедь и духовно-мистическое откровение. Мы не говорим уж о тех неправдоподобных временах, когда она действительно была магией, составной частью религиозного ритуала и мифом. В пределах же некоторых направлений современной поэзии – летризме, например, или звуковой (саунд) поэзии – подобное просто невозможно по самой сути этих направлений, оперирующих не логически построенными связными предложениями в их интенции стать социокультурно обоснованным высказыванием, а чистыми знаками, суггестией звучания, если и переводимыми в привычный контекст литературы, то достаточно сложными вспомогательно-объяснительными или интерпретационными процедурами.

В наше время вообще несколько изменился модус и способ существования искусства в обществе и культуре. Основные актуальные поведенческие и культурно-эстетические жесты несут в себе принципиально культуро-крицитическое значение, что вообще может быть воспринято как жест гражданский по своей основной сути. То есть они изначально подвергают сомнению и испытанию любой тип институционального и властного говорения и идеологии. Естественно, возникает сомнение в возможности высказывания таким образом и в пределах такой поэтики неких положительных гражданских и просто человеческих идеалов. Но в наше время хорошо прочитываемых жестов (наравне и не хуже текстов) явление самого способа такого поведения предъявляет обществу и культуре тип свободного человеческого поведения, не способного быть легко ангажируемым всякого рода тотальными и тоталитарными идеями и фантомами. Разве не литературно-гражданская позиция? Разве не положительный пример? В то же самое время, любое откровенное пафосное заявление ныне сразу же отбрасывает автора в зону поп-культуры, если уж и вовсе не китча. В общем помещает в область традиционных жанров и способов как письма, существования художника по примеру прошедших веков (в зависимости [от того], из какого времени заимствуется стилистика), так и способов восприятия подобного рода текстов и авторской позиции читателем и потребителем. И как раз ровно противу авторского желания прямого и искреннего высказывания, в подобном случае жанрово-поведенческая сторона превалирует над содержательно-тематической. Хотя в границах общего эстетического воспитания, синхронных эстетических восприятий, предпочтений, пониманий и ожиданий как у авторов, так и у читателей, подобное вполне может быть и неактуальным. Просто даже и не прочитано. И в пределах одновременного существования многочисленных художественных и поэтических практик это само по себе ни хорошо, ни плохо. Просто для творцов, в первую голову, важно понимание своей позиции и обусловленности ее проявлений – то есть культурная вменяемость, а для публики – хотя бы наличие подобного рода проблемы.

Так что, в пределах всего вышесказанного, не столько гражданская лирика, сколько гражданская социокультурная позиция в наше время вполне может существовать как жанровая цитата, как культурно-критицическая позиция и как способ литературоведческого вчитывания в тексты неких знаков судьбы и сопутствующего определяющего и истолковывающего их контекста.

 

47-я азбука (Разоблачительная)

1985

Предуведомление

Вот она, Азбука, как кристалл магический для глаза умеющего, глаза могущего, хотящего, волящего и видящего всех их, под покровом словесным наготу свою позорную кощунственно прикрывающих.

АТМАН – Ассоциация Тайных Масонских Активистов Новороссийска

БЕНЦ – Большой Еврейский Националистический Центр (шпионажа, диверсий и убийств – Прим. автора)

ВЕПРЬ – Всемирное Еврейское Подпольное Руководство (мягкий знак на конец есть тайное свидетельство обильных кровавых человеческих жертвоприношений во время массовых акций. – Прим. автора)

ГОВНО – Главная Организация Внутриеврейского Национального Обжидомасонивания

ДЕМОН – Дальневосточная Еврейско-Масонская Организация Необоритов

ЕВРОПА – Европейская Всемирная Революционная Организация Подпольных Асмодеев

ЖМЕНЯ – Жидо-Масонское Еврейское Националистическое Яврейство

ЗЕНКИ – Западно-Еврейская Национальная Комиссия Инкубов (жидо-масонская. – Прим. автора) И тому подобное, и тому подобное, и тому подобное!

КЕБУЦА – Коалиция Еврейских Блядских Убийц Ца-Ца

ЛЕЙКА – Ливанско-Еврейская Йошкаролинско-Китайская Ассегментация

МУРЛО – Масоны Убийцы Бляди Леваки Оппортунисты. Но, но я их всех! всех вижу! вот они где у меня! О, как я их всех вижу! – насквозь! навылет! навзничь! навскидку! наотмашь!

ПИЗДА – это уже наша, наша родная Патриотически-Историческая Заградительно-Душеспасительная Абарона

РИМ – это уже опять они: Римско-Иудейская Империя Масонов

СОС – снова они: Североеврейское Общество Семитов (жидомасонское – Прим. автора)

ТОПОР – Террористическое Еврейское Подполье Масонских Революционеров. У-у-у-у, как я их всех вижу! до самого имени их подноготоного!

ФЕС – говорю я: Фашистским Евреям Смерть!

ХУЙ – отвечают они, что значит: Хабито Убито Йебито – и чем полностью себя разоблачают

ЦЫЦ – говорят они и снова разоблачают себя

ЧУКЧА – и снова разоблачают себя! а дальше уж совсем просто:

ШИШ – Эпдропия Кардикала Жидомасонской Богарнавы

ЩУГУ – Еврейский Импрессиял Адвакативных Резисторий

ЫДЗОБА – Какаака Ипуука Тукоока Жидовоока Ласкаака Пуукока

ЭОЙРА – Еврище Сранище Ыытоще Масонище Укруще Щакрощуеще

ЮКАГАВА – это уже не они, хотя и не мы еще, но все-таки к нам поближе

ЯГВЕ – это, это я, в смысле: Я – ГЛАВНЫЙ ВЕЛИКИЙ ЕВРЕЙ всем прочим жидам на погибель страшную!

 

Гибельная красота

1995

Предуведомление

Этот сборник – один из многочисленных в мировой практике примеров (особенно начиная с конца XVIII века) воспевания и отпевания гибельности романтических гибельных же идеалов и красоты. Воспевание – это было бы, пожалуй, несколько поверхностное восприятие как самих стихов, так и интенций, их породивших, так как уже атмосфера мелкого демонизма сугубо на бытовом уровне является неманифестируемым способом демистификации и критицизма, обнаруживанием и выявлением уровня рассматриваемого феномена. Прямые отнесения к уголовной, маргинальной и мещанской традициям придают некий шарм и приятный флер всему этому непотребству соответственно эстетических и нравственных оценок упомянутых субкультур в случае каждого конкретного читателя.

1 |00775 Прозрачная как тень осока                  Растет у самой автострады                  Где мы весь день в траве высокой                  Недвижные лежим в засаде                  Кортеж промчался – взрыв и шум                  Вопли —                  Отлично сделанное дело                  Я друга трогаю: Бежим! —                  И вижу, по рубашке белой                  Медленно-медленно                  Расползается красное пятно
1 |00776 Идет по улице Одессы                  Современный молодой повеса                  Он брелочками поигрывает                  Что-то там в уме выгадывает                  Девушке легко подмигивает                  Что-то бабушке подсказывает                  С улыбкой                  Но пуля влетела – и нет молодца                  Лишь тихая стекшая бледность лица                  Как лужица в сторонке
1 |00777 Полонез Огинского играют                  Собрались друзья одеты в черное                  Молчаливые, сурово-удрученные                  Друга в путь последний провожают                  быстрым перебросилися взглядом:                  Видишь, двое в элегантном сером                  Сзади там стоят возле ограды? —                  Понял! – Ну, давай! Но только Серый                  Без шума
1 |00778 Под сводами большого храма                  Пламя дрожащее свечи                  И он стоит со свежим шрамом                  На молодом лице, молчит                  Крестится                  И                  Склонившись к образу, вблизи                  Его он шепчет: Пронеси                  Господи!                  Завтра рискованное дело
1 |00779 В бассейне девушки купаются                  А рядом юноши сидят                  за столиком                  Креветки свежие едят                  Все это славно запивается                  Белым вином                  Вдруг помянули имя Влада                  Да – вспоминают – был что надо                  Парень                  Жаль его
1 |00780 Ну, мне пора идти, Малышка                  Как звать тебя? да ты не трусь                  Пакет тяжелый этот, слышь-ка                  Припрячь, а если не вернусь                  К вечеру —                  А видимо я не вернусь                  Бери себе! живи, не трусь                  И ни в чем себе не отказывай                  Там достаточно
1 |00781 Ну что, прощаемся, ребята?                  Идут, выходят лишь наружу                  Как очередь из автомата                  Их всех в одну большую лужу                  Укладывает                  И все стихает в тот же миг                  Пока еще сбегутся люди!                  И долго еще меж людьми                  Об этом деле память будет                  Бродить

 

Дети жертвы сексуальных преступлений

1998

Предуведомление

В свете распространения идей либерализма, прав различных национальных, культурных, религиозных и сексуальных меньшинств, в той же степени и интенсивности, но в гораздо-гораздо большей болезненности, обьявилась и проблема насилия над детьми. В ее вынужденной радикализации перед лицом непомерной массы инерции и молчаливого недоверия и просто нежелания повернуть в ее сторону заспанное лицо буржуазного общества (вообще склонного к насилию) эта идея объявилась примерами достаточно агрессивной и мучительной синдроматики. Порой навязывая наиболее впечатлительной части социума мании и фантомы неких архетипических сцен насилия, якобы произошедших с ними в далеком, уже подзабытом и фантазийно-воскрешенном детстве. Но надо признать, что повсеместно насилие над детьми, в том числе и сексуальное, издавно явлается вполне обычной практикой человечества, являя одну из основных aнтропологических антиномий – противостояния воли к власти и приверженности к любви.

1

Я иду и что-то резко вдруг останавливает меня посреди улицы Я вижу мерцающий кошачий взгляд И жуткие видения встают со дна опрессивной памяти Как я одинокий лежу в каком-то загородном доме И они в черном входят в мою детскую комнату Подходят и легкими движениями холодных рук С двух сторон От ступней по голеням и коленям И от головы по нежной коже шеи и ключиц Приближаются, приближаются к центру Я вскрикиваю, пытаюсь вырваться Что ты, парень? – говорит мне улыбаясь милиционер Ражим кулаком охаживая мой, Уже посиневший бок

2

Судьи подробно расспрашивают И просят показать И мне, взрослому здоровенному мужчине Неудобно показывать пальцем на этого сморщенного Сенильно подхихикивающего старичка В своей цветущей молодости и силе Проделывавшего надо мной свои непристойные екзерсисы Над слабым моим и дрожащим тельцем Нет, нет! Грех насилия и позор не стареют! Я сбрасываю штаны и бросаюсь к нему И на нем подробно и с жестоким удовольствием В обратном соотношении воспроизвожу все, между нами тогда происходившее

3

Низкие тучи спускаются над ночной изрытой дорогой А я маленький, тоненький мальчонка Бегу в ужасе от родительского дома Где только что под ударом огромного, непомерно тяжелого для моих худеньких рук топора Прямо вываливавшегося из моих пальцев Рухнул окровавленный отец Хватавший и обхватывавший меня Срывавший с меня рубашонку и штанишки Исходя пеной из кривого ухмыляющегося рта А теперь лежит А я вот здесь, несомый ужасом и безумием

4

Когда ей приходит время рожать Она как бы заранее видит Тянущиеся к нему со всех сторон лохматые руки Дяди ли Отца ли Деда ли Брата Не рождайся! Не рождайся! – кричит она ему Уже высунувшему слабую головку А, ладно, рождайся! Не ты первый, не ты последний! Я и сама пришла через это И ничего – не умерла

5

Когда его почти насильно вытащили из угла Куда он забился, сжавшись почти до полного самоуничтожения Тело его, казалось, чернело одним сплошным синяком Уже много позже, почти разучившись говорить Он поведал, как его родной дядя заставлял его ртом делать это И когда он однажды укусил его за это Дядя воя и матерясь долго бил его Они оба кричали от боли Пока не услыхали соседи Дядя исчез Но он почти до седых волос все уверял, что дядя вернется и все начнется сначала

6

Уже дрожащим дряхлым стариком лет восьмидесяти Ему горько-прегорько припомнилось Как его, лет уж двадцать-тридцать назад почивший дядюшка В далеком-предалеком детстве Домогался и домогался его И он бросил разыскивать чью-то могилу Разрывая ее старческими скрюченными пальцами И вдруг представилось, что он все перепутал Что это он в чужом детстве Домогался тельца собственного племянника И вот он теперь почти уже расслабленным скелетом Забился в сырой угол им самим только что выскорбленной могилки

7

Его старого, желтоватого, дрожащего Два безучастных представителя власти Подводят к ограде И он указывает – вот тут, в этом углу Он и закопал мальчика Я не хотел! – бормочет несчастный, — Он умер от испуга Инсульт у него, наверное, случился У нынешних детей это бывает

8

Я шел ясным, ясным днем В далекой, далекой стране И вдруг мне ясно-ясно представилось Что в детстве кто-то изнасиловал меня — Сосед ли, прохожий ли, Дядя родной ли — Вот его красные пупырчатые руки Тянутся к моим застиранным трусикам Трогают резиночку Оттягивают ее, подтянутую узелочком Вот, вот, вот, вот, вот! И стало невыносимо горько среди всего этого чужого и чуждого благополучия Восстанем! – ад внутри нас!

 

Из сборников «По материалам прессы»

2004–2005

Предуведомление

Давно подмечено, что всякие слова, поставленные соответствующим образом, могут обретать значение стиха. Собственно, поэзия не в словах, а во взгляде, фокусе. Вот и я обратился к простым и прямым выдержкам из ежедневной прессы. Выдернутые из привычного контекста и способа написания и вставленные в иной контекст c иным построчным делением, они обрели значение стихов. В данном случае, понятно, не оценивается их качество, удачность, убедительность или высокий духовный полет. Просто констатируется факт. Понятно, что я не первый прибегаю к подобному, но всегда, заметьте, спокойно, без амбиций, уважительно и ненавязчиво. Да в своей деятельности я вообще мало чего изобрел. А зачем? Все известно. Просто немногие понимают это. Или делают вид. Практически, я ничего не изобрел. Просто интенсифицировал и акцентировал чужие приемы. А что, зазорно? Нет.

1 |00782 Вернувшись из командировки                  Муж обнаруживает в спальне                  Своей                  Какого-то мужчину                  Незнакомого                  Не знает даже, что спросить                  А где жена? —                  Жены и нет                  Отсутствовал лишь год он, а                  Квартира продана                  Жена ушла                  Октябрь 2001 года
1 |00783 Жена Маккартни снимет свой протез                  Чтобы солидаризироваться с инвалидами                  И жертвами автомобильных катастроф                  Придет на костылях                  Оставив свой протез                  Столь совершенный – чудо современных технологий                  Что разглядеть его не смог и Путин                  Во время личной встречи                  Руку жал                  Улыбался                  Смотрел                  А и не рассмотрел                  А вот теперь рассмотрит                  Теперь-то любой рассмотрит
1 |00784 В Катаре судят двух агентов                  Российских                  Засланных прямехонько с Москвы                  Они взорвали Яндарбиева-чеченца                  Но их поймали                  И судят                  На двоих у них четыре адвоката —                  Катарец                  Американец                  И двое русских                  Поскольку по законам Катара                  В суде преступника имеют право представлять                  Лишь граждане Катара                  То все остальные могут числиться лишь консультантами                  Они и числятся                  И не зря
1 |00785 На поле нынешней партийности                  Расклад довольно непростой                  Учитывая маргинализацию                  Причем стремительную                  Российских коммунистов                  Вперед выходит поколенье патриотов —                  Так заявил Рогозин                  А что уж заявил Рогозин —                  То Рогозин заявил
1 |00786 Наследный принц Арабских эмиратов                  Шейх Махамед бен Рашид аль Мактун                  В возрасте сорока девяти лет                  Женился на принцессе иорданской                  Красавице двадцати пяти лет                  На свадьбе оба семейства                  Присутствовали                  То есть, два короля и прочие особы —                  Кто их считал
1 |00787 Ичкерьи первый президент                  Джохар Дудаев                  Был убит                  Прямым ракеты попаданьем                  В апреле 21-го числа                  1996 года                  Девять ближайших человек                  На сельском кладбище его похоронили                  И никто с тех пор не знает                  Места его захороненья                  Так как все девять убиты были                  По чьему-то распоряжению                  А, может, был десятый?
1 |00788 Некий Максим Илларионов                  Всего четырнадцати лет                  Голову на рельсы положил                  Так Сатана ему велел                  Повелел                  И отрезанная голова…                  А что, отрезанная голова?                  Она и есть – отрезанная голова                  Но Сатана…
1 |00789 В престижной школе                  Юго-Западного округа                  Монстр завелся —                  То есть ученик шестого класса                  Миша Неспокоев (Фамилия, ясно дело, изменена по всем                                                                    понятным причинам).                  Он – сын завуча этой школы                  И ответственного лица                  Всех бьет и даже укусил                  Одноклассника за глаз                  Глаз вспух и после операции                  Потерял пятьдесят процентов зрения                  Такой вот монстр                  Такая школа                  Такие времена
1 |00790 Под Псковом                  В чертовом овраге                  Регулярно пропадают люди                  Вот сгинула бригада лесорубов                  В 1988-ом году                  Со всеми их пилами и топорами                  Исчезли десять кулаков                  С детьми и женами                  В 1931-ом                  Группа грибников из Ленинграда                  В 1974-ом                  И не нашли                  Бог знает, что такое                  А, может, врут
1 |00791 Кровавой расправой                  Закончилась пирушка                  На 16-ой Парковой улице                  Хозяин квартиры                  Одной рукой перехватив                  Свою жилицу                  За талию                  Выбросил в открытое окно                  А после выбросился сам                  По пьяни, конечно                  И умер на месте                  Жилица же, удивительное дело —                  Выжила
1 |00792 Крайне необычный                  Даже небывалый, уникальный                  Несчастный случай                  Произошел                  На Юго-Западе столицы                  Двадцатидвухлетнему бригадиру ремонтников                  Струей воды из гидростата                  Буквально голову разорвало                  Такой был напор воды                  Непредполагаемый                  Обычно не превышающий                  Семи атмосфер                  А тут вот такое
1 |00793 Останки красноармейца                  Нашли в Калининграде                  А рядом с ним немецкие останки —                  Два офицера и три солдата                  Красноармейцем, видимо загубленные                  Во времена                  Второй Великой Отечественной войны                  На гимнастерке красноармейца                  Обнаружили медаль за отвагу                  За номером 12202 809                  Видимо, эти немцы                  Не единственные                  Загубленные им во времена войны
1 |00794 Свел счеты с жизнью прямо в тире                  Двадцатилетний юноша                  Приставив пистолет Марголина                  К виску                  И выстрелил                  Оставил лишь записку:                  Мама, я ухожу, прости!                  И ушел                  А мама – прощай его
1 |00795 Серийный убийца                  Два года орудовал                  В Красноуфимске                  Перебрался в Екатеринбург                  Этот вывод сделали дознаватели                  По сходству преступлений                  Которые убийца совершал                  Против пенсионеров                  Убивая их ударами молотка по голове                  Забирая все сбережения                  И ценные вещи                  А какие ценности-то у наших пенсионеров                  Обделенных жизнью                  И властью                  Господи, что дальше-то будет
1 |00796 След кровавой расправы                  В зале игральных автоматов                  Обнаружил под утро                  Мeнеджер компании                  Он вошел и остолбенел                  В луже крови у входа                  С простреленными лбами                  Лежал охранник и кассир поодаль                  Женщина-кассир                  Так вот и остолбенел                  Мeнеджер
1 |00797 Утром в понедельник                  Молодая мамаша                  Вышла прогуляться                  В дачном городке                  Тут вот ей зачем-то                  Понадобилось вернуться домой                  Оставив младенца                  А он в пруд залез                  Когда она вернулась                  Уж как там ни старалась                  Младенца оживить                  Не удалось.                  Да                  Вот                  А бывают случаи, когда и удается
1 |00798 Запредельный цинизм                  Проявили                  Два тридцатилетние убийцы                  Они прежде ногами забили                  Свою жертву                  А после ножом                  Кухонным                  Мясо срезали и бросали в унитаз                  Спускали                  Унитаз и засорился                  Они – что за бредятина! —                  Вызвали слесаря                  Тут все и обнаружилось                  Уж и не знаешь, по поводу чего                  Тут изумляться
1 |00799 Полиция его поймала                  В итоге —                  Сорока двух лет                  И всяких смешаных кровей                  Что нельзя сказать —                  Араб там, или негр                  И он признался                  Во всем                  Что это он убил близняшек                  Так просто —                  Он шел                  Глянул в окно                  Они сидят                  Двадцати шести лет                  Обе                  Кажется                  Постучался, зашел и убил                  Да, именно в таком порядке —                  Постучался, зашел, огляделся                  Улыбнулся и убил
1 |0080 °Cвою встречу                  В Бочаровом ручье                  Путин с Лукашенко                  Начали с уверений                  Что проблем нет                  К финалу же переговоров                  Оптимизму поубавилось                  Проблем оказалось навалом                  А у кого их нет?                  Так что же, ради них                  Отказываться от оптимизма                  Столь нужного нам                  В это непростое время
1 |00801 Вторая книга                  Философского трактата                  Президента Туркмении                  Сапармурада Ниязова                  В просторечье и в простонародье —                  Туркменбаши                  Опубликована                  И возможность ее прочесть                  Первыми имели                  Депутаты национального парламента                  Туркмении                  Пока еще до нас дойдет…
1 |00802 Свою судимость первую он приобрел                  Еще в далеком                  Тыща девятьсот восьмидесятом                  Он был обвинен                  В предумышленном убийстве                  И изнасиловании                  Он скрылся на территории Чечни                  Сколотил собственную банду                  Промышляя убийствами                  И похищениями людей                  Но по своему влиянию, конечно                  Он уступает Шамилю Басаеву                  А то!                  Кто ему не уступит
1 |00803 Их поиск продолжается неделю                  Даже больше недели                  Они ограбили Народный банк                  Называю друг друга —                  Шнапс и Толстяк —                  Клички, наверняка                  Найдут?                  Не надут?                  Найдут, найдут
1 |00804 Как сообщил                  Центральный банк России                  Объем депозитов и ликвидов                  Привлеченных кредитными организациями                  Вырос в России                  До двух тысяч двухсот пятидесяти                  Триллионов                  Что, естественно, не только приятно                  Но и важно
1 |00805 Ликвидация крупного наркодиллера                  Была проведена                  Сотрудниками Главного управления                  По борьбе с незаконным оборотом наркотиков                  Вадим Петров                  Главарь наркомафии                  Успел купить виллу в Сан-Марино                  И домик в Испании                  Для родителей                  А также замок во Франции                  Уже для самого себя                  Родного                  Любимого                  И вот теперь…                  И вот теперь обидно                  У всех обида на всех                  И у меня тоже

 

Свинцовые мерзости

2004

Предуведомление

Что возбуждает что – слово чувство, или чувство слово! И оканчивается ли чувство в слове и слово в чувстве? Где объединяющий их жест? Ясно где.

1 |00806 Вот жалуется, что во власти                  Какой-то заговор коварный                  А сам, а сам со сладострастьем                  Совсем, совсем еще недавно                  Сам эту власть боготворил                  И укреплял, и на крови                  Между прочим                  Тех самых                  За кого ныне радеет                  Как бы радеет
1 |00807 Тревожный запах костерка                  Под мост заглянешь – два недужных                  Худых и нищих старика                  Кошку какую-то на ужин                  Себе                  Поджаривают                  Ты скажешь: Глупые, ленивые! —                  А они всю жизнь, собака, вкалывали                  Чтоб вы жестокие лукавые                  Одновременно и глумливые                  Немногие                  Присвоили себе почти все достояние страны
1 |00808 Ах, видишь ли, им террористы                  Единственно мешают, блядь                  Чтобы самим все взрывать                  Единственно                  Губить, давить и в тогах чистых                  Являться им избравшим нациям                  На всяких там инаугурациях                  Приемах                  И презентациях
1 |00809 По телевизору в программе                  Она вещает назидающе                  Что вот великосветской даме                  Менять наряды часто надо еще                  Ко всему обременительному прочему                  И улыбается, как Будда                  А деньги-то берет откуда?                  На эти неимоверно и бессмысленно дорогие наряды? —                  Молчит                  Не отвечает                  Сами, так сказать, из воздуха берутся

* * *

А может, может это просто инерция и привычка хаять все вокруг, не замечая позитивных перемен и сдвигов, а?

* * *

Ага, конечно – привычка! А молодой парень, забитый милиционерами просто потому, что не понравился им – тоже позитивный сдвиг? тоже привычка?

* * *

А лукавые суды? а продажные депутаты? а власти всех мастей и уровней! а подлая пресса? а все эти художники, артисты, подстеленные подо всех вышеперечисленных!

* * *

А эти законы, суды, прокуроры, ОМОНы, резиденции, церковные бородачи, телевизионные дивы! – не та же самая материя?

* * *

А эти мерседесы, бутики, казино, боулинги, сауны, бараки, холодные дома и опустошенные деревни! – не та же самая материя?

1 |00810 Кричат – кричи себе, кричи!                  Тут все давно уж откричали                  И это вовсе не грачи                  Они и не были грачами                  Никогда                  Все это вороны и фрики                  Ты слышишь страшные их крики? —                  Слышу! —                  Вот тебе и весна

 

Из цикла эссе «ru.sofob»

2006–2007

ЭВРИКА!

Национальная идея? Нет ничего проще. Проглядывая некоторые публикации, я обнаружил, что отыскать ее предельно просто. Вернее, их. Надо обернуться назад. Чуть-чуть повернуть голову, скажем, в сторону недавних сталинских времен. Хотя нет, нет, там коммунисты. Тогда к началу ХХ века. Хотя тоже нет – там уже декаданс и разложение. Тогда вывернем голову еще пуще к славным александровским временам. Но оказывается, что Россия испорчена и изнасилована уже со времен ужасного Петра. А тут и вовсе – выходит, еще христианство сгубило великие арийско-рунические корни истинной русскости. И так вот приходится оглядываться, оглядываться, оглядываться… Вплоть до подсечного земледелия. Голова бы не отвернулась! Может, на нем, на подсечном, все-таки остановимся, а?

Да вот незадача – на каждый из пяти представленных здесь идеалов уже есть по четыре суровых и непримиримых критика. А сколько всех прочих критиков от всех прочих идеалов! А просто критиков! Хотя, конечно, смирив себя, можно позаимствовать от каждого что-то. Тем более что заимствование и есть истинно российская традиция. Собственно, за всю знаемую и более-менее исторически вычленимую российскую историю мы позаимствовали религию, государственное устройство, промышленность, архитектуру, театр, балет, музыку, литературу и изобразительное искусство. Все виды и жанры внутри родов искусств. Натюрморты, пейзажи, куртины, баллады, новеллы, симфонии, квартеты, оперы, пленэр, классический ордер, ассамбляжи, эскизы, оратории, дивертисменты, драма, комедия, строфика, ямб, хорей, композиция, колонны, архитрав, колорит, архитектоника, па-де-де, офорт, гравюра, оркестр, дирижер, академия и прочее, и прочее, и прочее. И ничего – живы. Иконы, барокко, рококо, классицизм, ампир, романтизм, сентиментализм, реализм, символизм, импрессионизм, футуризм, кубизм, экспрессионизм, авангардизм, сюрреализм, концептуализм и… Да, что там еще-то осталось? Но, родные мои, сие нисколько не есть в уничижение или оценка качества участия наших соотечественников в каждом из родов помянутой здесь деятельности. Вовсе нет. А русский роман – так ведь и вовсе чудо что такое! И высшее достижение мировой словесности. Хотя как жанр, род апроприации действительности и социально-адаптивная модель, увы, тоже, тоже заимствован. А и ничего.

Единственным истинным местным изобретением (в смысле, обладает копирайтом) является супрематизм Малевича. Да, еще советский строй (правда, как историософская идея обоснованный и порожденный опять-таки на Западе), в своих конкретных разработках необыкновенно удачно и результативно экспортировавшийся по всему свету.

А так, за исключением двух последних помянутых феноменов, кстати, весьма подозреваемых в качестве истинности их русскости, мы сейчас счастливо (или несчастливо) живем вполне соответственно старинной всегдашней русской традиции – заимствуем у Запада и тут же дико его за все это поносим. Что и требовалось доказать – мы нашли, вернее, вычленили чаемую и истинную русскую идею. Значит, и живем мы в самое что ни на есть русское время. Посему и подлежим критике приверженцев всех других идеалов и других русских идей. Что же, смиренно примем эту критику, не предавая и собственной правоты.

ИСКРЕННОСТЬ – ВОТ ЧТО НАМ ВСЕГО ДОРОЖЕ

Искренность людей, переживших некие неординарные события, не подлежит оспариванию или насмешкам, если она не связана с прямым преступанием закона. Это и личные переживания, и всенародные, если в них затянуты огромные массы людей. Но это еще не причина безусловного следования сему и безотчетного доверия. Естественно, колонны ветеранов войны достойно проходят по главным площадям главных городов. Но не меньшие колонны посаженных, расстрелянных, загубленных (отнюдь не вражеской жестокостью и произволом) в пределах тех же военных и самых предвоенных лет могли бы пройти по тем же площадям. Эта немалая составляющая Великой победы как бы не принимается во внимание. Да, но искренность! Да, но горькая искренность других! И одна не в укор другой, но в дополнение. Скорее, в укор нам, по естественной склонности человеков бежать сложностей и осложнений, выплащивающих исторические картины. Тем более что известно, куда порой благими намерениями и пафосной искренностью дорожка выложена. К примеру, тому же Робеспьеру искренности было не занимать. Как игривости и цинизма памятному Нерону. Но для их жертв разница была небольшая. Только разве в том, что жертвы Робеспьера были, в основном, столь же искренни.

Однако по-прежнему в расхожих беседах и пафосных заявлениях искренность поступков является индульгенцией всему переживаемому и пережитому. И так же спокойно служит отрицанию или незамечанию всего сопутствующего и неприятного к поминанию. Помнится, в одном интервью Иосиф Давидович Кобзон на вопрос, как же это он пел такие сомнительные на взгляд интервьюера песни, вроде «Малой Земли». А что, резонно отвечал певец, там ведь погибло великое множество людей. Почему нельзя петь? Действительно, и там погибло великое множество. Тут мы полностью на стороне исполнителя. Если бы он несколько лукаво не пытался избежать ответа на тот вопрос, который ему задавали и который он отлично понимал. Собственно, до явления миру во всем его величии много-лауреата всех премий и многажды героя всех войн Леонида Ильича Брежнева что-то не спевал Иосиф Давидович этой песни. Ах да, ее же просто тогда не существовало. Но ведь и после безвременной кончины вождя как-то не слышал я этих звуков и слов. То есть вопрос прост и откровенен – выбор репертуара в немалой степени есть акт идеологического и политического предпочтения, еще до самого факта искреннего артистического вживания и переживания исполняемого материала. Но певец пожелал не заметить этого. Так ведь и Ленин всегда живой! Так ведь мы и «Сталина имя в сердцах своих несем». Действительно – всегда живой, и действительно – всегда в сердцах. Какой тут вопрос – почему не спеть? Так и Хорст Вессель – такой молоденький, мальчишечка совсем еще! И действительно – умер. Я вполне рассчитываю на многие возражения по поводу положения в один ряд героев Малой Земли и фашистика Хорста Веселя. И принимаю их. Но так ведь искреннему переживанию благородных артистов нет предела. Они ведь искренни. Как помните, несколько из другой области и несколько с другими акцентами, но все же.

У старушки вырос кабанчик, а зарезать она его, бедненькая, не может. Ну, не может! Зовет местных хулиганов сотворить это злодейство. Они соглашаются. Из сарайчика несутся вопли, крики, ругань. Наконец выходит один весь в крови.

– Как, зарезали? – с надеждой вопрошает старушка.

– Ну, зарезать не зарезали, а пиздюлей навешали.

Вот так вот. Вот она, великая и неосуждаемая искренность!

И что же из всего этого следует? Ну, может, не следует с непреложностью, но хотя бы желаемо? А то, что в нашей сегодняшней жизни нам весьма потребны, хотя бы на паритетных началах с искренностью и цинизмом, которых ныне навалом, – разумность и добропорядочность.

МЫЛО НЕ ЕСТ

Я радио почти не слушаю. Не то что в старые добрые советско-антисоветские времена.

Но тут вот, блуждая по эфиру, наткнулся я на отмеченную с тех еще помянутых времен «Свободу». Радио «Свобода». Идет дискуссия известных массмедийных господ Венедиктова и Гордона по поводу какого-то неведомого мне письма первого господина в некую редакцию с неприятием позиции второго господина. Какие-то там упреки.

Ну, не важно. Не читал. Не знаю. Мнения не имею.

Но задержался, так как известный телеведущий являет и объявляет себя в народе и в обществе в образе и позе интеллектуала. А это мне интересно. Прислушался. Разговор идет понятно о чем – о Ходорковском. Гордону не нравится отношение к этому делу подведомственного Венедиктову радио. Сам же он вполне согласен с приговором. Даже больше. По его сведениям, злодейский Ходорковский пытался подкупить не менее 300 депутатов Думы, чтобы изменить государственный строй (этот сюжет постоянно возвращался во время эфира).

Я так понимаю, что интеллектуал не питается мифами. Как раз наоборот – пытается разобраться с ними. Подвергает их критике и анализу. Значит, коли Гордон – интеллектуал, данная проверка и анализ проведены.

Тогда ситуация просто невозможная. Как же это согласиться со справедливостью приговора? Надо кричать во весь голос, во всю мощь интеллектуальной глотки, что измена. Попытка изменения государственного строя.

Судили за какие-то денежные недоимки, а здесь налицо переворот, за что у нас полагается расстрел! Но нет. Все спокойно. Беседа размеренно течет дальше с перечислением каких-то мелких претензий друг к другу по поводу каких-то неточностей.

И в завершение еще один весьма показательный сюжет. На вопрос Венедиктова, как бы он отнесся к использованию властного ресурса в деле изменения государственного строя, телезвезда честно отвечала, что ему (или ей) было бы неприятно. Понятно, чего уж приятного. Но вот использование денег в подобном же деле – преступление. Тоже понятно. Вернее, непонятно. Изменение государственного строя – оно и есть изменение государственного строя.

Вообще-то для интеллектуала власть если не первая опасность, то все равно первой подпадает под подозрение. Именно этот самый властный ресурс. Претензии на абсолютное владение ситуацией (особенно в таком централизованно-бюрократическом образовании вроде нашего). Большие деньги, понятно, опасны теми же самыми претензиями. Но Гордон упорно не хочет видеть руку власти в этом деле. Не хочет и не хочет.

Да, там еще промелькнул сюжет о прямой попытке Ходорковского подорвать безопасность страны желанием продать акции какой-то иностранной фирме. Опять-таки, это вопрос именно к власти, которая должна контролировать подобное (или попускать – как ей приятнее). Акции же и созданы, чтобы продаваться.

Все время диалога я пытался понять, что это за такая позиция интеллектуала с серьезной позой лица и размеренно непреклонной интонацией голоса? Да и понял.

Как говорится: дурак, дурак, а мыла не ест. Вернее, интеллектуал, интеллектуал, а знает, где вовремя остановиться.

Во всяком случае, мне так представилось.

ПОСТОВОЙ

Не помню точно. Излагаю как запомнилось и с чужого голоса.

В самый момент злосчастного ввода советских танков в злосчастную же Чехословакию немногочисленная группа тогдашних мужественных диссидентов вышла с протестом на Красную площадь. Известный грузинский литературовед Гия Маргвелашвили тут же бросился на почтамт и отправил прямо-таки кричащую телеграмму Белле Ахмадулиной. Она была краткая. Что-то типа: Белла – ты Пушкин. И в данном случае к тому великому почитанию Ахмадулиной, которым был преисполнен Гия, как и весь грузинский народ, прибавлялся всеми ясно и легко прочитываемый (в тот период всеобщей литературной продвинутости и задвинутости) сюжет с декабристами. В смысле, что их, декабристов, дело погибать на площади, а поэт должен быть сохранен для высшего служения. Тем более что в нашем случае трагический исход был неминуем и абсолютно предсказуем. Нельзя разбрасываться поэтами для столь низменных забот, как всякие там протесты или революции. Опасения вполне понятны. Но надо заметить, как модель поведения это могло скорее бы быть предназначено интеллектуалу, чем поэту. Поэт, ведь он – всегда дитя, игрушка и игрище страстей, бросающих его в пекло самых невообразимых историй и переживаний. Где же ему место, как не в первых рядах ликующей толпы?

Припомнилась мне эта история по причине проигрывания подобного сюжета буквально в недавнее время на пределах всем нам родной Украины. В Москву приехали два наивиднейших украинских поэта – Андрухович и Жадан – поведать о собственном весьма активном и заметном участии во всенародном движении по прозванию «Оранжевая революция». Их вполне эмоциональные рассказы о произошедшем на удивление спокойно и даже скептически приняло московское интеллектуальное сборище (разве только за исключением эмоционального В. Ерофеева). И понятно. Тот, кто совпал с восторгом победительной народной массы, кто испытал эйфорию всенародного единения, вряд ли может передать это чувство, вернее, даже некоторое высшее экстатическое напряжение спокойным партикулярным обитателям более-менее налаженной жизни. Так бывает всегда. Но ведь и мы испытывали нечто подобное не далее как в 90-х годах. Так что вряд ли спокойствие и скептицизм аудитории можно было списать на нудность и невежество, как у каких-нибудь швейцарцев, не ведавших ничего подобного на протяжении нескольких последних столетий.

Начались разговоры и обсуждения. Высказывались подозрения по поводу главных фигурантов украинских событий. Оно и понятно. Поминались и американские деньги. Хотя что они?! Что эти смехотворные деньги по сравнению с деньгами и всем административным и массмедийным аппаратным массивом действующей власти (попробуйте, переведите это на денежный эквивалент)! Без затрат и малое городское гуляние не устроишь. Ничего в этом зазорного нет.

Поминался и личный опыт столкновения со всякого рода проявлением национальных эмоций. А где их нет? Да еще в периоды почти катастрофических пертурбаций?! Многое говорилось справедливого и несправедливого о справедливом, явном и еще сокрытом, имеющем быть в недалеком будущем. В общем, народ-то у нас умный, начитанный, въедливый, наученный на собственном горьком опыте всего подобного и многого другого специфического, почти нигде не воспроизводимого. Ой, прости нас Господи!

Но меня в этом всем волновала одна проблема. Она вряд ли может быть темой всенародного обсуждения. Но коли собравшиеся назвали себя интеллектуалами (есть такие!), так и есть проблема – позиция интеллектуала в подобных событиях. То есть, если выразиться более наукообразно, точка его локации. Дело в том, что интеллектуал – это не просто умное и образованное социальное существо. Умных и образованных полно. И поумнее нас найдутся. Какой-нибудь Леонтьев на телевидении что – разве глупый? Нет, далеко не глупый. Премного даже умный и образованный. А Павловский – умница! И прочие. И прочие. Но интеллектуал (пусть в моем, скажем, конкретном виде и образе он выйдет что и поглупее вышеназванных) – это не просто умная и образованная человеческая личность, но некое такое специально выведенное существо для проверки и испытания на прочность всевозможных властных мифов и дискурсов. Как, скажем, собака, натасканная на наркотики. В этой должности нет никакой ущербности и никаких преимуществ перед другими. Просто должно быть понятие добровольно принятого на себя служения, культурная вменяемость и соответствующие нормы профессиональной или, вернее, корпоративной этики, если такая существует и может существовать в наше время. И, скажем, переход на службу во власть или добровольное служение ей (не будем судить, хорошо это или плохо, во многом оно зависит еще от сути самой власти), при всей твоей неземной образованности и бесподобном уме выводит тебя за страту интеллектуалов. Их судьба – испытывать социокультурные проекты. А ты уже подрядился обслуживать какой-то один из них. Опять-таки, повторюсь, в этом нет какой-то принципиальной преимущественности, но только чистота понимания своей позиции и, соответственно, цены твоего высказывания на свободном рынке идей и оценок. Естественно, подобным образом описанная позиция и жизненная стратегия вполне нелегка и подбирает себе личностей с подходящей психосоматикой. В смысле, могущих переносить подобное странное и, признаемся, в эмоциональном и порой в простом житейском отношении нелегкое положение, приводящее порой к почти тотальному одиночеству в окружающем социуме. Посему естественен и часто реализуем соблазн интеллектуалов (поход во власть мы уже поминали) встать на баррикады или даже уйти в террористическое подполье вместе с обиженными и угнетенными, столь честно и ревностно досель защищаемыми от давления и террора власти. Этот отчасти понимаемый и даже извиняемый жест является попыткой преодоления тотального одиночества, а порой и отчаяния. Но, согласно все той же удручающе холодной и почти нечеловеческой логике нашего предыдущего рассуждения – измена чистоте позиции. То есть попытка участвовать в реализации одного из социокультурных проектов, который, как и все другие, уже до момента своей реализации, несет в себе бациллу тотальности и насилия, что оценивать и упреждать и есть миссия интеллектуала. Это все с некоторыми сомнениями и в явном смущении (если – как, впрочем, и всегда – не с внутренним смятением) я высказал милым и воодушевленным участникам украинской революции. То есть…

Или, вернее… Собственно, не… Ой, совсем я запутался с вами.

Вспоминается рассказ, весьма популярный во времена моего детства. Назывался он «Честное слово». Некий мальчик, играя с сотоварищами, был поставлен своим как бы начальником сторожить некий будто бы склад, пока не будет получено разрешение покинуть пост. Друзья убежали и, наигравшись, разошлись по домам. А про своего часового и позабыли. Уже вечер. Темнота. Безлюдие. А мальчик-то маленький и беззащитный. Редкие жалостливые прохожие, узнав, в чем дело, уговаривают нашего упрямца идти домой. А он не может. Он честное слово дал. Он рыцарь своего бессмысленного честного слова. А может, и осмысленного. Он стоит на посту. А кто его поставил – ищи теперь, свищи.

РАЗНЫЕ ИСТОРИИ

Когда же события из актуальных превращаются в исторические, подлежащие спокойной рефлексии, а не моментальному вскипанию чувств и следом инстинктивно вздымающейся в волнении груди и объявлению легкой прозрачной влаги, бегущей из глаза по впадинам лица – татары, 1812, 1945 год? Совсем еще недавно мы жили, так сказать, в вечности, когда одинаково горючей слезой плакали над кончиной злосчастного Пушкина и недавней смертью своей матери. Конечно, история – вещь охлаждающая. Особенно в наше время, когда длина исторической памяти измеряется не столетиями, а уже десятилетиями.

Помните весьма горький анекдот – в автобусе пожилой человек стоит над сидящим юношей и справедливо ему выговаривает:

– Ветераны стоят, а молодежь сидит. А я в 41-м ногу потерял.

– Старик, – трогательно отвечает юноша, – я в 41-м не езжу.

Вот она – утеря длительной исторической памяти. В мое время 41-й имело только одну актуальную контекстную расшифровку – война.

Но что поделаешь, все уходит в сплющенную даль исторической неразличимости. Вот я уже в музее египетской немыслимой старины спутываю их бесчисленные древние царства. А между ними тысячелетия!

Вспоминается, как в мою давнюю поездку в Армению каждый второй разговор с интеллигентными людьми, чего бы он ни касался, заканчивался полными налитых слез глазами по поводу геноцида 1915 года. А ведь к тому времени лет 70 наросло, три поколения! Я не знал, да и поныне не знаю, как оценивать подобное.

Это почему-то пришло мне в голову при нынешней перепалке со странами Прибалтики по поводу празднования победы 1945 года. Да, действительно, в нашем контексте реакция на эту дату вполне однозначна. Однако это заранее предполагает, что есть одна-единственная история с единой логикой. Но можно представить себе, что существуют разные истории и разные исторические контексты, в пределах которых вполне как бы несомненные даты и события выстраиваются самым разнообразным способом. Очевидно, что для татар и русских случившееся в тысячелетней давности объявляется в разной значимости и перспективе. К счастью, все это удалено уже в охлаждающие исторические дали. К тому же принцип – победителей не судят! – работает только однонаправленно. Для прибалтийцев же, хотим мы того или нет, – названная дата связана с порабощением, причем не отягченным никаким чувством собственной общенациональной вины (каковая налицо у немцев).

Кстати, на недавнем культурном мероприятии я повстречал одного достаточно молодого латиноамериканца, вообще не ведавшего о Второй мировой войне. Парадокс, кажется, – а реальность.

На другой же выставке в Южной Корее после открытия сидели мы за столиком в кафе – литовский художник, южнокорейский и я. Литовец так красочно рассказывал о своей родине, что южнокорейский коллега мог выразить только сожаление, так как ему не довелось побывать в столь прекрасной стране.

– Так приезжай! – воодушевился литовец. – Приглашение пришлю.

– Там у вас война, – ответил опечаленный азиат.

– Да нет. Война в Югославии. – А это было, действительно, самое жаркое время на Балканах.

– Вот я и говорю, в этом регионе.