К началу 1975 г. иркутский завод сдал первые полсотни МиГ-23БМ, необходимые для комплектования одного авиаполка. В отличие от обычной практики, при которой перевооружение велось постепенно, по эскадрильям, что упрощало работу предприятиям МАП и позволяло не снимать полки с боевого дежурства, было принято решение разом перевести на новую технику целый полк, с тем, чтобы на его базе в полном объёме провести войсковые испытания. Предстояло оценить эксплуатационную пригодность машины, собрать необходимую статистику по надёжности самолёта, систем и оборудования в повседневной работе, выявить особенности в обслуживании, недоработки и конструктивно-производственные недостатки. Ответственность за последние возлагалась на ОКБ Микояна и завод-производитель. На предыдущих этапах доводки обычно все их искоренить не удавалось, хотя опыт и квалификация испытательных бригад, работавших в тесной связи с конструкторами и способных на месте устранять дефекты, были существенно выше среднего уровня строевого состава. Сложившаяся процедура войсковых испытаний как раз была направлена на «отлов» этих недостатков с принятием мер промышленностью — доработками конструкции, изменениями в ходе серийного производства и поправками в регламенте эксплуатации. Параллельно отрабатывались организационные мероприятия при работе с новой техникой — методики подготовки лётного и технического состава, штаты, нормативы и наряды сил на обслуживание, проводился хронометраж операций с выявлением «узких мест».
Войсковые испытания МиГ-27 проводились на базе 722-го апиб. Выбор обосновывался освоенностью в полку близких по типу МиГ-23Б и МиГ-23БН, при том, что его лётчики и техники имели наибольший в ВВС опыт работы с истребителями-бомбардировщиками. Это, по мнению командования, облегчало переход на сходный по конструкции и эксплуатационным особенностям самолёт. В полку сохранилась созданная для МиГ-23БН учебная база, классы которой, обновив с учётом отличий МиГ-27, можно было использовать при переучивании.
722-му апиб отводилась роль лидера в эксплуатации МиГ-27. При намечавшемся массовом поступлении МиГ-27 в ВВС его опережающее использование этим полком позволяло не только оперативно выявлять дефекты, но и в повседневной работе нарабатывать рекомендации для других частей, которые вслед за лидером переходили на новую машину, используя Смуравьёво как базу для стажировки. Естественно, войсковые испытания (по существу, опытная эксплуатация в строю) предъявляли повышенные требования к лётному и техническому составу; тут положительно сказывалось знакомство с предшественником — МиГ-23БН.
Переучивание 722-го полка проводилось не только в липецком 4-м ЦБП и ПЛС и на собственной учебной базе. Лётчики и техники командировались на завод, где в агрегатных и сборочных цехах вплотную знакомились с конструкцией и получали наставления от заводских испытателей.
Одновременная подготовка двух МиГ-27 от одной машины АПА-5Д позволяла ускорить выпуск истребителей-бомбардировщиков в полёт, Смуравьёво, 722-й апиб.
По времени начало войсковых испытаний МиГ-27 совпало с наступлением Нового, 1975 г. Календарное совпадение было случайным — обычный учебный год в частях начинался и завершался осенью, с прохождением итоговой проверки. Перевооружение полка на МиГ-27 осуществлялось по полному штату, с получением всех самолётов в течение месяца. Решением МАП и командования ВВС переброска машин с завода проводилась не как обычно, «своим ходом», а на транспортниках Ан-22.
Техники, проходившие стажировку в Иркутске, занимались приёмкой и загрузкой машин на заводской лётно-испытательной станции. Дома истребители-бомбардировщики встречали группа из 10–12 человек от полка и заводская бригада. Для выгрузки привлекались еще 15–18 человек под началом инженера полка или начальника ТЭЧ, встречавших каждый Ан-22. Выгрузка первых комплектов, включавших расстыкованный фюзеляж, хвостовую часть на тележке, ложементы с консолями и стабилизатором, щитки, отдельные агрегаты, ЗИП и множество ящиков с инструментом, аппаратурой и средствами обслуживания продолжалась заполночь, занимая у аэродромной команды по 10–12 часов. Затем, освоившись, машины стали принимать за три-четыре часа.
Всего полк получил 43 МиГ-27 — больше штатного количества в 40 машин (по 12 в каждой из трёх эскадрилий и ещё четыре в звене управления). Три самолёта добавили с учётом обеспечения войсковых испытаний, чтобы избежать сбоев на случай выхода техники из строя или других непредвиденных обстоятельств, не исключая и лётные происшествия. Учебно-боевые спарки в 722-м апиб были получены ещё вместе с МиГ-23БН, причём последние передавать в другие части не торопились, сохраняя на период освоения новой техники, и только с полным переходом на МиГ-27 отогнали за Урал.
Первые десять МиГ-27 собирали в ТЭЧ полка вместе с заводской бригадой, остальные — своими силами. Стыковался фюзеляж, навешивались консоли и стабилизатор, щитки шасси и МРК-30М, отлаживались системы, расконсервировался и опробовался двигатель и, наконец, подвешивались держатели вооружения и проверялось оборудование. Вся сборка занимала три дня. Самолёты приподнесли массу сюрпризов, будучи откровенно «сырыми» даже для установочной партии. Практически полковая приёмка заменяла собой заводских военпредов и технический контроль: на трёх машинах не работал МРК-30М, на четырёх трубопроводы имели потертости и касания о каркас, на семи — неправильно собраны основные колёса, на шести — не закрывались фонари и на девяти — стояли неработающие генераторы. САУ была разрегулированы на всех без исключения МиГ-27.
МиГ-27 у арочного укрытия на аэродроме Смуравьёво. Перед самолётом — одна из изготовленных в полку тележек со специальной лабораторией инструментального контроля (СЛИК).
Тем не менее все дефекты удалось устранить на месте, и уже через девять дней после доставки первый МиГ-27 поднялся в воздух. Облёты поначалу проводились заводскими испытателями, затем к ним подключились лётчики полка (несмотря на отсутствие в части пилотажного тренажёра). Все 43 самолёта были подготовлены в срок и облётаны по 10-часовой программе без каких-либо происшествии по вине личного состава. МиГ-27 имел свои особенности в пилотировании, отличные от вывозных спарок и МиГ-23БН, что не исключало ошибок со стороны лётчиков. При всей преемственности, он был тяжелее, что требовало на посадочной глиссаде скорость держать выше во избежание просадки. В сочетании с «избыточно хорошим» обзором, дававшим эффект близости бетонки, это часто приводило к высокому выравниванию и приземлению с перелётом. В переучивании пришлось делать особый упор на расчёт посадочного манёвра: вырабатывая навык, лётчики подряд выполняли по три-четыре захода без касания полосы, уходя на второй круг с высоты выравнивания, чем экономилось и время, и ресурс (руление и повторный взлёт отнимали 15–20 мин, а каждая посадка вызывала изрядную встряску конструкции).
К подвеске на МиГ-27 готовят авиабомбу ОФАБ-100-120.
Работа группы вооружения никогда не была лёгкой — чтобы снарядить самолёты эскадрильи, всю массу ракет и бомб приходилось перетаскивать на собственных плечах.
Следом за 722-м апиб к освоению МиГ-27 приступил 642-й апиб. В декабре 1975 г. его лётчики и техники прошли в Липецке теоретическое переучивание, а с весны 1976 г. в полку уже начались полёты.
Переход на новый самолёт и в Смуравьёво, и в Вознесенске проходил без особых проблем и легче, чем в своё время переучивание на МиГ-23БН. Всё же положительно сказывались полученные на «двадцать третьих» навыки, да и в конструкции МиГ-27 был учтён опыт эксплуатации предшественников — как МиГ-23БН, так и МиГ-23М, «торивших дорогу» со всеми трудностями и проблемами новизны. Строевая эксплуатация «двадцать третьих» массово началась двумя годами раньше, и к приходу МиГ-27 значительная часть дефектов и «узких мест» машин, имевших много общих агрегатов и систем, была изжита, а эксплуатационная пригодность и характеристики к 1975 г. доведены до вполне приемлемых, особенно на фоне первых МиГ-23, о которых буквально с содроганием вспоминали и лётчики, и техники.
Постепенно всё большую долю времени стала занимать отработка боевых задач. Практически каждая лётная смена включала полёты на полигон со стрельбой и бомбометанием, вскоре начались и пуски ракет Х-23. Уже через три месяца одна из эскадрилий полка приняла участие в проводившихся на Дальнем Востоке учениях «Амур-75». Местный личный состав только начал освоение полученной техники и не был в полном объёме готов к боевой работе, из-за чего и решили задействовать коллег из Смуравьёво. Оставив свою технику дома, лётчики и техники одной эскадрильи в марте 1975 г. прибыли в Степь, и на самолётах 58-го апиб «показали класс», летая на полигон и решая боевые задачи.
Войсковые испытания МиГ-27 в 722-м апиб завершились к началу 1976 г. с общим налётом 1130 ч. Работа лидерного полка дала богатый опыт. Самолёт показал себя удачной и надёжной машиной, однако не лишённой «детских болезней» и недостатков (на выявление которых и была направлена опытная эксплуатация). Отмечалось, что большинство их относилось к разряду конструкторско-производственных, из-за них отказ в воздухе приходился на 50 ч налёта, а всякого рода неисправности на земле — на 2,8 ч наработки (по всем системам вместе). Всего за год, с января 1975 г. по январь 1976 г., имели место 46 отказов в полёте и 800 — на земле, с преобладанием неисправностей бортового оборудования и вооружения. Их максимум, в полном соответствии с теорией надёжности, пришёлся на начало массовой эксплуатации весной и резко, вдвое, упал к осени, когда машина была лучше освоена, а системы — доработаны.
В планере частыми были трещины по сварке бака-отсека № 2, разрушения прижимных пластиковых щитков крыла и деталей гребня, встречались трещины по сварке титанового хвостового кока фюзеляжа. Случались отказы агрегатов и течи по гидросистеме. Наибольшее число дефектов приносила топливная система, где частой была негерметичность крыльевых кессонов по крепежу панелей, фюзеляжных баков и стыков труб, о которой сигнализировали грязные потёки керосина. Частым был невыпуск тормозного парашюта из-за заедания кинематики створок, отказывал МРК-30М, но подлинным бичом стал массовый односторонний износ покрышек основных колёс — большой развал делал своё дело; колёса сначала касались бетонки наружной «щекой» и истирались сбоку уже после двух десятков посадок.
За лётную смену самолёты выполняли по четыре-пять полётов.
Техник следит за газовкой своего МиГ-27, Смуравьёво, 722-й апиб.
По двигателю Р-29Б-300 за первые два года эксплуатации МиГ-27 зафиксировали 157 неисправностей (всего 4,4 % замечаний по самолёту в целом), в полёте — 11. Наибольшее количество дефектов относилось к масляной системе, причём в половине случаев она оставалась работоспособной, а барахлил сигнализатор стружки в масле. Более серьёзным было разрушение лопаток перепуска воздуха из-за трещин, а едкое масло ВНИИНП-50-1-4Ф доставляло проблемы в эксплуатации. В то же время наиболее неприятные последствия повлёк «человеческий фактор»: 20 двигателей в полках пришлось заменить «по бестолковости» — из-за попадания в них всякого мусора и забытых в воздухозаборниках рукавиц, чехлов и фуражек. Как оправдывались виновные, «так и тянет в него что-то положить — удобно, и под рукой».
Показательными были данные по надёжности электрооборудования МиГ-27: отказ в полёте приходился на 282,5 ч налёта, неисправность на земле — на 45,2 ч работы, что втрое-вчетверо превышало показатели аналогичных систем МиГ-23М в начале его службы — там отказы приходились всего на 80 и 10,3 ч, соответственно. Однако наработка не дотягивала до заданных нормативов в 1200 и 60 ч, что было объяснимо на этапе опытной эксплуатации (со временем дефекты «вычерпывались» и положение значительно улучшилось).
В обслуживании МиГ-27 укладывался в общие нормативы. Предварительная подготовка истребителя-бомбардировщика, обеспечивавшая две лётные смены, выполнялась группой из 11 человек: техник и механик, закреплённые за самолётом, и девять специалистов из групп обслуживания по вооружению, оборудованию и РЭО. На одну машину затрачивали 2 ч 10 мин, всю эскадрилью, за счёт параллельной работы, удавалось подготовить за 6 ч. Предполётная подготовка зависела в основном от снаряжения боеприпасами: если при подвеске пары ракет Р-3С или Х-23 хватало и часа (вместе с запуском двигателя и выруливанием), то загрузка 18 стокилограммовых бомб требовала полтора часа, а шести «пятисоток» — без малого двух часов, из которых на саму подвеску тратили 45 минут.
Больше всего на времени подготовки МиГ-27 сказывались длительная проверка систем под током, занимавшая полчаса перед вылетом, и большое количество проверок со специальной контрольной аппаратурой, которая придавалась «в россыпи» и ее приходилось носить от самолёта к самолёту. Особенно требовательной была инерциальная курсовертикаль ИКВ, без которой невозможна была работа ПрНК. Требовалось выставить ИКВ в рабочее состояние перед самым полётом, раскручивая гироскопы, и сразу после этого запустить двигатель. Если цикл подготовки срывался или запуск откладывался, нужно было 15 мин. ждать полной остановки гироскопов ИКВ, а затем повторять выставку. Эта капризная система считалась слабым местом самолёта, «в значительной мере регламентируя боеготовность частей, вооружённых МиГ-27».
Целый ворох претензий вызвало состояние дел по вооружению — много рекламаций предъявлялось по отказам держателей, неисправностям цепей управления и арматуры, но особенно ущербным оставался вопрос снаряжения самолёта боеприпасами. Сами держатели имели несовершенную конструкцию и не отвечали требованиям унификации — разные типы бомб, блоков и пусковых устройств требовали «индивидуального подхода» с перестановкой упоров и подготовкой замков. Тележки-податчики для боеприпасов были крайне неудобны в работе, тяжелы и ненадёжны. Для ракет, блоков и бомб разных калибров служили свои комплекты ложементов, переставлявшихся под каждый вариант загрузки с подгонкой и откручиванием дюжины болтов, причём под разные места подвески на самолёте требовались разные ложементы. Громоздкие «тачанки» с гидроподъёмником вообще толком не удавалось подкатить под машину (мешало шасси), из-за чего тросы лебёдок шли косо, грозя срывом бомбы.
Буксировка МиГ-27 с помощью установки для проверки гидросистем УПГ-300.
МиГ-27 во время лётно-тактических учений, аэродром Лунинец, май 1976 г.
Сама комплектация средствами обслуживания, мягко говоря, уступала требованиям — боевой полк получал тележки для бомб из расчёта одна на десять машин (что, как отмечалось, «не позволяет одновременно снабжать боеприпасами даже два рядом стоящих самолёта»). Оружейникам приходилось довольствоваться дедовскими методами — таскать тележки с бомбами и вручную цеплять последние на держатели, впрягаясь втроём-впятером. При подвеске варианта шести «пятисоток» подготовка эскадрильи МиГ-27 для вылета по тревоге занимала 3 ч 15 мин.
Для комплексной проверки бортового оборудования в полку своими силами разработали и изготовили тележки с контейнерами СЛИК (спецлаборатория инструментального контроля), на которых монтировалась аппаратура разных групп обслуживания. Соорудили и универсальную тележку для вооружения, но проблемы это не решило — самоделки так и остались единичными. Впоследствии появились заводские универсальные тележки-подъёмники, более практичные. Однако, в конце концов, варианты максимальной загрузки, для которой требовалось оборудовать держателем и центральную подфюзеляжную «баковую» точку, не прижились — слишком долго и неудобно приходилось снаряжать такой «ёжик».
К эксплуатационным недостаткам относились, прежде всего, слабая унификация, требовавшая специального инструмента, и затруднённый доступ ко многим агрегатам. Так, чтобы добраться к топливному фильтру, шарниру крыла или узлам навески щитков, приходилось тратить в 10–15 раз больше времени, чем на саму работу. Для зарядки гидроаккумулятора требовалось снять люк, на котором крепился правый хвостовой бомбовый держатель, отвернув 30 винтов четырёх разных типов. Крепёж люков осуществлялся винтами, замками и болтами 40 типоразмеров, не имевших маркировки; их легко было перепутать, после чего в одних местах слишком короткие винты не обеспечивали надёжное крепление, а в других — слишком длинные выходили внутрь отсеков, грозя смять агрегаты и порвать жгуты проводов.
При отработке боевого применения выявились новые проблемы конструкции. Они не ограничивались дефектами вооружения — то и дело после стрельб и пусков ракет встречались отказы и поломки, особенно по вине мощной пушки, пятитонную отдачу которой полностью не могли погасить демпферы крепления. Чаще всего страдали электроника и оборудование: залп выбивал предохранители, разрушал фидеры и соединения, обесточивал аппаратуру и оказывался фатальным для прецизионной техники, в лучшем случае заставляя переходить на ручные режимы. Ударной волной сминало створки передней стойки, практически всегда при стрельбе разлетались посадочные фары. На этот случай пришлось ввести специальную памятку по подготовке самолёта: фары перед вылетом на стрельбу снимались и заменялись заглушками (это занимало 2,5 ч). Саму стрельбу рекомендовалось вести не предусмотренными короткими очередями по 75 снарядов с отсечкой (не говоря уже о длинных в 225 или, без остатка, в 300 снарядов), а только ограниченными по 30–40 выстрелов. Полную зарядку 300 патронами осуществить было трудно из-за того, что требовалась очень тщательная, «ювелирная», укладка ленты. На это времени недоставало, и в строевой эксплуатации ввели зарядку укороченной лентой из 260 патронов. После пуска ракет Х-23 почти всегда вырывался люк закрытия узла централизованной заправки топливом из-за его неправильного крепления на самолёте.
В конце января 1976 г. в Смуравьёво провели лётно-техническую конференцию по обобщению опыта эксплуатации МиГ-27.
По мере освоения и накопления опыта самолёт заслужил хорошую репутацию — достаточно сказать, что за первый период службы МиГ-27 в полку не было ни одного лётного происшествия, и ни одна машина не была потеряна. После этого МиГ-27 массово пошёл в части ВВС, а 722-й и 642-й апиб, вместе с липецким центром, стали базовыми для стажировки переучивавшегося лётного и технического персонала. 722-й апиб и в дальнейшем оставался лидерным по МиГ-27 — с появлением новых модификаций они также сперва направлялись на «обкатку» в Смуравьёво, а уже послужившие машины передавались в другие полки.