Саша не считал себя трусом. Напротив, трусы были глубоко противны ему. Саша их презирал.

Однако, войдя в голубой зал женской школы, где были расставлены столики для шахмат, и увидев множество ребят и собравшихся возле столиков учителей, среди которых внушительнее всех выглядел Анатолий Лаврентьевич с красной лентой распорядителя на рукаве, Саша, хотя ему предстояло всего лишь быть зрителем, перетрусил самым бессовестным образом. Торжественность обстановки его поразила.

Юлька! Что-то с ней будет?

Юльку окружили подруги. Они шептались с ней, дергали ее за рукава и передник. Юлька едва успевала отвечать.

Ребята-болельщики жались вдоль стен. Известное дело — мальчишки храбры только в тех случаях, когда можно пускать в ход кулаки.

Зазвенел колокольчик. Алеша Чугай, тоже с красной лентой на рукаве, высоко поднял над головой колокольчик и трезвонил, объявляя начало турнира.

Организатором турнира в женской школе был Анатолий Лаврентьевич, поэтому понятно, что именно он перед началом финальной встречи произнес вступительное слово. Наверное, это была очень умная речь. Саша и Костя не поняли ничего — они просто не слышали. Пока Анатолий Лаврентьевич говорил, мальчики раздобывали удобное место, откуда без помех можно было бы наблюдать самый ответственный стол, где разыгрывалась партия на первенство.

Турнир начался.

И тут Саша впервые увидел Аллу Твердислову, о которой ходило столько удивительных слухов. Анатолий Лаврентьевич, например, называл свою ученицу очень талантливой. Кто-кто, а уж семиклассники знали цену похвалам Анатолия Лаврентьевича.

Вот он сказал что-то Алле, должно быть ободрительное: она улыбнулась в ответ. Видно по всему — ничуть не волнуется. Если бы Алла не была соперницей Юльки, скорее всего она понравилась бы Саше. У нее серые спокойные глаза, просто зачесанные прямые гладкие волосы. А как она весело и открыто смеется, чуть розовея от смеха! И нисколько не важничает перед Юлькой, хотя Юлька рядом с этой уверенной десятиклассницей — совсем обыкновенная, незаметная девочка.

Очевидно, и Костя подумал то же; вид у него был не очень веселый.

Белые открыли игру.

Ребята толпились вокруг первого столика, на остальные они не обращали внимания. На классной доске, подвешенной к стене, Алеша Чугай, вслух поясняя, записывал мелом один за другим ходы Юльки и Аллы.

Девочки сосредоточенно и серьезно играли.

Коля Богатов запоздал. Он пришел после десятого хода. Бросив взгляд на доску, где Алеша Чугай пояснял очередную запись, Богатов быстро оценил обстановку: преимущество на стороне черных, они заняли надежные позиции. Они овладели центром, а белые только развивают фигуры. Черных ведет расчетливая, умная рука. Что-то она предпримет с конем, над которым вдруг нависла угроза?

В зале тишина. Коля Богатов не проталкивается вперед, чтоб посмотреть, кто там играет черными. Алла, он в этом уверен, но все же не хочет смотреть.

Следующего хода, который многое скажет, приходится долго ждать, очень долго.

Задача! Черный конь попал в довольно-таки глупое положение. Призадумаешься над таким положением!

Но вот Алеша Чугай заносит на доску сделанный ход.

Конь спасен. Зал перевел дыхание.

Кто-то крикнул:

— Молодчина!

Коля Богатов повернулся спиной к шахматным столикам. Он решил ни за что не смотреть, кто играет черными, до самой победы.

Как ему хочется поздравить Аллу!

Однако белые тоже не дураки! Новый ход, и теперь черные должны думать о защите пешки. Эту пешку никак нельзя отдавать.

Э! Не переходят ли черные к оборонительной тактике?

Но какую странную штуку выкинули белые! Кто, сумасшедший, осмелится бросить начатое наступление и без всяких видимых поводов перейти в атаку на другом участке? Что это — глупость или маневр?

Черные нервничают. По тому, как передвигаются фигуры, можно догадаться — общий план утерян. Каждый ответный шаг — защита.

Что такое делается на шахматной доске? Буря! Бешеный натиск белых, безумные темпы!

Черная ладья взята. Шах королю!

Зал тихо ахнул. Это был вздох восхищения.

Алеша Чугай звякнул колокольчиком.

Богатов поймал взгляд Алеши и прочел в нем растерянность и изумление.

«Неужели?» испуганно подумал Богатов и, нетерпеливо раздвигая ребят, пробрался ближе к столику.

Саша заметил — он зашел с той стороны, где лучше видна Алла. Он следил за игрой Аллы с тем же выражением то отчаяния и страха, то надежды, почти мольбы в глазах, с каким побледневший от волнения Костя наблюдал за сестрой.

«Ого! Какие они оба болельщики!» промелькнуло в голове Саши. Однако некогда об этом размышлять.

Наступил самый острый момент борьбы.

Если обстоятельства неотвратимо и грозно оборачиваются против вас, невозможно не утратить спокойствия.

Алла Твердислова утратила его. На щеках ее вспыхнули два красных пятна. Алла думает, опустив глаза на доску. Надо найти верное убежище для короля. К чему так долго обдумывать ход, когда он единственный?

Алла запуталась. Это всем ясно.

Снова шах королю. Снова зал ахнул.

Только чудо может спасти Аллу, и больше ничто… Все взоры теперь обращены к Юльке. В задних рядах поднимаются на цыпочки, чтобы хорошенько ее разглядеть.

Юлька — полный хозяин игры. Она вынуждает черных ходить и что-нибудь непрерывно терять. Каждый шаг черных — потеря. Несчастный приговоренный король, несчастная Алла!

Мат королю!

Алеша Чугай отчаянно зазвонил в колокольчик. Восторженный рев огласил голубой зал женской школы:

— Да здравствует Гладкова! Ура!

Семиклассники, которые слишком долго соблюдали порядок, принялись, словно по команде, боксировать. Бокс, стихийно возникший, в одну секунду, как эпидемия, заразил весь зал. Саша и Костя пытались проникнуть к столику победителя. Их отталкивали.

— Юлька! — звали Костя и Саша.

Напрасно. К ней невозможно пробиться.

— Ух, ты! — сказал Костя со счастливым и измученным видом.

Он уже готов был отойти куда-нибудь в сторонку и там переждать, но Саша с новым напором энергии врезался в толпу. Они прорвались к Юльке в самое время: Анатолий Лаврентьевич, только что кончив поздравительную речь, пожимал руку чемпионке женской школы. Кто бы подумал, что Юлька с таким достоинством сумеет принимать поздравления! Она не расплывалась в улыбке и только кивала направо и налево, как настоящая победительница.

Чемпионку окружили десятиклассники.

Алеша Чугай, прославленный шахматист и спортсмен, с невыразимым удивлением разглядывал темноглазую, чуть скуластую девочку; с ней ему предстояло встретиться на междушкольном турнире.

Сережа Вихров вырвал листок из блокнота.

— Стой, девочка! Легкий поворот головы. Так. Позвольте представиться: художник Вихров. Корреспондент школьной газеты. Да стой же ты, чемпион! Привыкай относиться к славе спокойно.

Но верх торжества наступил в тот момент, когда появился Коля Богатов, на время исчезнувший из зала. Поднимая над головой, чтобы не смять, он нес цветы — лиловые ирисы на высоких зеленых стеблях.

Даже семиклассники затаили дыхание.

В полной тишине Коля Богатов сказал:

— Победительнице турнира от десятого класса мужской школы.

Юлька молчала. Слишком уж много почестей, она была подавлена ими. Кроме того, ни для кого не секрет: цветы, из-за которых Коля Богатов опоздал на турнир, предназначались Алле Твердисловой.

Кстати, где Алла? Только теперь о ней вспомнили, все спрашивали:

— Где Твердислова?

И Юлька, воспользовавшись моментом, шепнула Косте и Саше:

— Давайте убежим отсюда!

Они постарались убежать, если можно назвать бегством шествие через переполненный зал. Саша впереди расчищал дорогу.

— Вон наша Гладкова, — говорили девочки. — Поздравляем, Юля! Теперь тебе осталось победить Чугая. Умница, Юлька!

Саша готов был наслаждаться шумом и славой до поздней ночи, но Юлька хотела поскорей улизнуть.

Костя спросил:

— Ты очень устала? У тебя, наверное, болит голова?

Должно быть, Юлька и верно устала.

В раздевалке они встретились с Аллой. Присев на батарею, Алла натягивала ботики. Рядом ждал Коля Богатов, держа на плече ее шубу.

Он смешался, увидев Юльку, и, не зная, как быть, почему-то стал так, чтобы загородить Аллу.

— Ты тоже уходишь? Почему ты так рано уходишь? — спросил он.

Алла подняла голову.

— А! — сказала она и засмеялась.

Тогда Коля Богатов с жаром сказал Юльке:

— Ты сегодня талантливо играла. Блестяще!

— Да, очень хорошо! — согласилась Алла, с ласковым любопытством глядя на Юльку. — И ведь еще в седьмом только классе!

Юлька покраснела, как краснела только она, почти до слез, и протянула Алле цветы:

— Возьми. Нет уж, пожалуйста! Все равно я не успокоюсь, пока ты не возьмешь. Все равно они твои.

И Саша и Костя ни за что не отдали бы эти цветы, лиловые, чуть поникшие ирисы, свидетели первого триумфа! Как могла Юлька расстаться с ними?

Но она, словно освободившись от ноши, быстро сбежала со ступенек крыльца. Мальчикам пришлось ее догонять.

— Костя, — распорядилась Юлька, — сходи за Джеком, Саша захватит его отсюда.

Костя был сердит на сестру за цветы.

— Нет, я просто тебя не пойму! Тебе подарили такой красивый букет, а ты…

— Не стоит об этом говорить, — нехотя ответила Юлька. — Ведь Богатов его приготовил для Аллы.

— Ого, самолюбица!

И Костя поспешил домой, выделывая ногами фигуры, словно вырвавшийся на свободу веселый молодой жеребенок.

— Слушай, Юля, я предчувствовал, что ты победишь, — сказал тогда Саша. — Хочешь, прочту одно стихотворение, если только не будешь смеяться.

— Что ты, когда я смеялась!

Они свернули в пустой, тихий сквер и стояли вдвоем на дорожке, залитой ярким светом луны.

— Стихотворение называется «Советская девочка», — объявил Саша. Он произносил слова неверным голосом, потупив голову, ни разу не подняв глаза:

На последнюю фразу у Саши едва хватило дыхания.

Мороз. Снег скрипел под ногами. Все сверкало кругом, снежинки вспыхивали тут и там синими и зелеными огоньками, гасли и опять зажигались, как будто играя в прятки. Юлька и Саша молча шли по белой аллее, сердце у Саши тревожно и быстро стучало. Он ведь знал, что Юлька совсем обыкновенная девочка, но сейчас, когда все так таинственно — тишина, безмолвные тополи, мерцание снежинок — и особенно после стихов, Юлька казалась непохожей сама на себя. Саша робко вглядывался в измененное лунным светом лицо. Какая-то новая, прекрасная девочка идет рядом с ним. О чем она думает? Саша хочет спросить и не смеет…

Но вот они вошли в тень, которую их пятиэтажный дом отбросил на снег, разделив таким образом сквер на две половины. Здесь погасшие снежинки не вели хоровода, и Юлька снова стала собой: чуть выдающиеся скулы, покатый лоб из-под высоко сдвинутой шапки, только иней густо запушил ресницы и брови да темные глаза неспокойно блестят.

Юлька разжала смерзшиеся губы:

— Ты написал про героиню. Наверное, у нас есть такие девочки. Но ведь не про меня же ты написал.

И тут из-за угла выбежал Костя с Джеком на поводке. В несколько скачков они настигли Сашу и Юльку. Со счастливым лаем Джек кинулся к Юльке.

— Здравствуй, Джек! Ну вот, я победила! Костя, а знаешь, теперь-то мне кажется — я не буду никогда шахматисткой. Нет, не суметь!

— Как не будешь? — воскликнул пораженный Саша. — Ты должна стать мировой чемпионкой. О тебе напишут в газетах. Ты и сама напишешь книгу: «Мои дебюты. Ю. Гладкова». Тебе будут дарить корзины цветов, а не какие-нибудь два-три ириса. Везде твои фотографии, снимки! В кино — везде ты. Юлька, как тебе в голову пришло сомневаться?!

— Так интересно играть, — и слушая и не слушая Сашу, вслух вспоминала Юлька, — все забываешь на свете! Когда черные начали наступление и я заранее угадывала все ходы Аллы, как было интересно! А когда ребята закричали «ура», и Анатолий Лаврентьевич стал поздравлять, и тут еще десятиклассники собрались вокруг, мне сделалось страшно, так страшно! Я чуть не призналась, что нечаянно выиграла. Я подумала — а вдруг и верно случайно? Но я хочу непременно добиться, чтоб наша школа в междушкольном турнире вышла на первое место.

— Ага! Все-таки хочешь! — крикнул, радуясь, Костя.

— И с Чугаем помериться хочешь?

— С Чугаем? Конечно! — ответила Юлька. — Не успокоюсь, пока не добьюсь над Чугаем победы. Нет, нет, нет!

Она говорила и смотрела туда, где тень от дома обрывалась резкой чертой. Там на снегу зажигались и гасли, снова вспыхивали и мерцали разноцветные искры. Белый сквер был торжественен, тих и задумчив, как в новогоднюю ночь. И луна заливала всю землю и небо ярким холодным сиянием.

— Теперь никогда не захочешь остановиться, — сказал Костя. — Уж я знаю, Юлька, тебя!

— Тебе, наверно, больше не хочется быть ни учительницей, ни хирургом? — спросил Саша.

— Наоборот, очень хочется, — лукаво ответила девочка. — А как же Ботвинник: инженер и мировой чемпион!

Юлька смеялась. К ней вернулись веселость, уверенность и привычка командовать.

— Саша, думай о завтрашнем сборе. Вдруг возникнет новая мысль! Что-то будет? Что будет? До свидания. Бери с собой Джека!

И она убежала по белой дорожке, и Костя ушел вслед за ней.

А Джек грустно поплелся за Сашей, недоумевая, должно быть, почему мальчик так молчалив.