Никто не знает, когда, где и при каких обстоятельствах было придумано название «человек-лягушка». Это и помогло неизвестному автору названия избежать упрека в ошибке. Определение было бы более точным, если бы он сравнил подводного пловца не с лягушкой, а с рыбой. Ласты, изобретенные Луи де Корьё в 1936 г., получали все большее и большее распространение до тех пор, пока разразившаяся война не пресекла на время это легкомысленное увлечение. Резина требовалась для более важных дел, чем подражание рыбам. В результате в 1943 г., когда английское Военно-морское министерство отдало распоряжение сконструировать плавательный костюм «человека-лягушки», включая ласты и все прочее, то в Англии не нашлось ни одной пары ластов. Никто, кажется, даже не знал, как их делать и как они вообще выглядят.

Помогла фотография в американском журнале, изображавшая очаровательную голливудскую кинозвезду, которая стояла у края плавательного бассейна с ластами на своих драгоценных ножках (хотя надела она их неправильно). Немедленно в Вашингтон был послан заказ на образцы. К этому времени в подводной войне, которую вели вражеские стороны друг против друга, определенными успехами были отмечены боевые действия водителей торпед, или «колесниц», как их называли во флоте, и сверхмалых подводных лодок Первыми подводными «возницами» были итальянцы: их «колесницы» появились еще в первую мировую войну. У лейтенанта медицинской службы Паолуччи и у инженера-механика ВМС майора Розетти (у каждого самостоятельно) родилась идея организации подводного нападения на австрийские корабли, стоявшие на якорях в югославском порту Пула. В 1918 г. они познакомились и вместе построили торпеду, управляемую человеком. Их «колесница» имела двадцать три фута в длину и по форме напоминала сигару; в движение она приводилась сжатым воздухом и плавала со скоростью два узла. Верхом на торпеде сидели один позади другого два человека и плыли под водой. На поверхности были видны только их головы. Розетти управлял торпедой, сидя сзади, а Паолуччи — спереди. На них были резиновые костюмы с воздушными карманами для поддержания плавучести.

Однажды темной, безлунной ночью Розетти и Паолуччи погрузили свое новое судно на торпедный катер в Венеции и пересекли Адриатическое море. В четверти мили от волнореза у Пулы их спустили на воду. Чтобы не выделяться на фоне воды, головы они обмотали блестящей материей.

Гавань Пула была ограждена несколькими оборонительными линиями. Первым препятствием была стальная сетка. Сойдя в воду, итальянцы перелезли через сетку, а потом перетащили и свою «колесницу». Но как только они поплыли по направлению к волнорезу, перед ними замаячил темный силуэт корабля. Розетти протянул руку к детонатору. Он уже готов был взорвать секретное оружие, а вместе с ним и себя с товарищем, но с корабля их не заметили, и они продолжали плыть до тех пор, пока не добрались до волнореза. Итальянцы намеревались пробраться вдоль мола до самого входа в гавань, но по нему ходили часовые; чтобы остаться незамеченными, они держались стены мола. Итальянцы плыли, прижавшись к ней, но даже и в таком положении иногда видели часовых.

К часу ночи, все еще оставаясь незамеченными, они достигли гавани. Рассвет наступал в четверть шестого. Времени у них оставалось лишь на то, чтобы добраться до цели и вернуться обратно к ожидавшему их торпедному катеру; утром маскировка будет уже невозможна, и их легко увидят.

Один раз итальянцы уже пытались прокрасться морским путем к австрийским судам в порту Пула. Для этого они снарядили моторный катер с приделанными к нему гусеницами — подобие танка-амфибии. Но эта попытка была неожиданно пресечена: катер заметили и задержали, когда он перебирался через сетку.

Итальянцы были так близки к цели, что австрийцы, всерьез обеспокоенные, усилили свои оборонительные рубежи, преградив вход в гавань деревянным боном длиной сто восемьдесят футов, усеянным острыми трехфутовыми шипами.

Итак, у входа в гавань «возниц» ждал неприятный сюрприз. Они остановились, ухватились для большей устойчивости за бон и устроили экстренное «тактическое совещание». Начавшийся отлив вырвал из-под них торпеду и понес ее в открытое море. Паолуччи поплыл за ней и поднырнув, поймал вдвоем они вернули торпеду к бону.

Начался дождь, и они надеялись, что часовые уйдут в укрытие. В любом случае у них не было иного выхода, кроме как взобраться на бон и перетащить через него торпеду. Они рискнули и незамеченными перебрались на другую сторону бона. Здесь их ждали три линии противоминных сеток. Они перетащили через них торпеду и, поплыв дальше, наткнулись еще на три сетки. Паолуччи предположил, что они по ошибке плыли обратно и возвратились к тем же сеткам, но Розетти убедил его в том, что ошибки не было.

Плыть было все труднее. Убыстрялось встречное течение, дождь усиливался, а их силы слабели. Торпеду опять понесло в море, так что им пришлось с трудом поворачивать ее и тащить обратно к сегке. Положение создалось отчаянное, и требовались решительные меры.

Розетти привязал конец троса к носу «колесницы» и нырнул в воду, под сетку. Паолуччи в это время оставался с торпедой. Вынырнув по другую сторону последней сетки, Розетти ухватился за нее и потянул за трос, протащив под ней своего товарища вместе с торпедой. «Колесница» затонула, но они погрузились на дно и подняли ее. «Горючее» для двигателя наполовину было уже израсходовано.

Шел четвертый час утра. Им стало ясно, что катер, поджидавший их в море, уйдет раньше, чем они успеют к нему вернуться, а других средств транспортировки для выхода из зоны противника они не имели. Впереди их ждала если не смерть, то плен. Но об этом они не думали. Все их помыслы сводились к тому, как добраться до цели и поразить ее всей мощью своего оружия.

Их целью был крупнейший из стоявших в этой гавани кораблей — линейный корабль «Вирибус Унитис».

Все время шел дождь. Они увидели первый корабль и начали, крадучись, обходить его. На это ушел еще час. А между тем дождь перешел в ливень.

«Вирибус Унитис» стоял на своем месте, его теперь хорошо было видно, даже слишком хорошо, ибо он был освещен. Итальянцы рассчитывали нанести удар под прикрытием темноты, а тут оказалось светло; при таком ярком свете нельзя было и надеяться, что их не заметят.

Налицо было явное пренебрежение правилами безопасности. Но итальянцы даже не задумались над тем, почему корабль оказался незатемненным. Их беспокоили лишь возможные последствия этого. А причина заключалась в том, что для австрийцев, находившихся в порту Пула, война уже закончилась: в этот день (30 октября) рухнула Австро-Венгерская империя.

Не зная этого, Розетти и Паолуччи готовились нанести удар, хотя и понимали, что их могут легко увидеть. Но не успели они приступить к делу, как торпеда пошла ко дну кормовой частью. Розетти оказался в воде под торпедой. Паолуччи попытался помочь ему, но это лишь ускорило погружение торпеды. Однако она всплыла снова. Сев на нее, они поплыли мимо линкора. Удалившись от корабля ярдов на сто, они выключили двигатель и по течению поплыли назад. Но они плохо рассчитали силу течения, и их опять отнесло от цели. С трудом вернулись они обратно, и на этот раз им удалось подплыть по течению прямо под носовую часть корабля.

Торпеда была снабжена двумя легко отделимыми боеголовками с магнитными устройствами, называемыми «пиявками», с помощью которых они прикреплялись к корпусу вражеского судна. Иными словами, это были магнитные мины. Розетти нырнул и присоединил к подводной части линкора одну из мин, установив дистанционный взрыватель на 6 час. 30 мин. утра. Было четверть шестого. Паолуччи держал торпеду, но он не мог противостоять течению, и его опять понесло вместе с торпедой. После получасовой борьбы он притащил ее наконец обратно. Затем была прикреплена вторая мина.

Между тем наступил рассвет. Наконец часовые заметили их, подняли тревогу, захватили в плен и взяли на борт «Вирибуса Унитиса».

К их удивлению, экипаж корабля оказался не австрийским, а югославским, о чем свидетельствовали надписи на околышах матросских бескозырок. Предыдущей ночью, за несколько часов до того, как Розетти й Паолуччи отправились из Венеции, югославы захватили корабль и свезли австрийского адмирала на берег. Вот почему корабль был освещен: югославы праздновали победу. Такова была ирония войны— опасное и изнурительное плавание итальянцев оказалось бессмысленным.

Да, бессмысленным, но, тем не менее, успешным. Когда их взяли на борт, линкору оставалось жить всего тридцать пять минут.

Они попросили, чтобы капитан (югослав по фамилии Вукович) немедленно дал им частную аудиенцию. Капитан принял их.

— Вашему кораблю угрожает неотвратимая опасность, — сказал Розетти. — Я просил бы вас срочно распорядиться об оставлении судна вместе со всем личным составом. Розетти не объяснил, в чем дело, но Вукович и сам догадался.

— Покинуть корабль! — скомандовал он. — К днищу прикреплена итальянская мина. Вы можете еще спастись, — сказал он, обращаясь к итальянцам.

Последние не стали ждать вторичного приглашения и прыгнули за борт. Паолуччи от усталости начал тонуть, но Розетти поддержал его, и они поплыли к берегу. Вслед за ними шла шлюпка, полная матросов с линкора. Решив, что итальянцы пошли на хитрость и солгали, желая спастись бегством, югославы догнали их и вместе с ними вернулись на корабль. Паолуччи взглянул на корабельные часы. Они показывали 6 час. 27 мин. утра.

Их стали снова обыскивать и допрашивать, а между тем часы пробили 6 час. 30 мин. В ожидании взрыва итальянцы обнялись. Но взрыва не последовало. Значит, у них все-таки ничего не получилось, хотя они и хорошо поработали!

Однако через четырнадцать минут снизу послышался взрыв, поднялся столб воды, и корабль начал тонуть. Нет, они все же сделали свое дело!

Команда покинула корабль. Итальянцы думали, что только одни они и остались на борту, но тут появился капитан Вукович, надевая на ходу спасательную куртку. Он остановился, чтобы пожать им руки, и показал на шторм-трап, свисавший с борта. По шторм-трапу они спустились на воду и с трудом поплыли к шлюпке. Сидя там, они видели, как тонет линкор, а вместе с ним и капитан. Но погиб не он один.

Итальянское правительство наградило обоих «возннц» крупными денежными суммами. Все эти деньги они пожертвовали вдовам погубленных ими югославских моряков. Подводная операция такого типа была первой в истории. Она не могла оказать никакого влияния на ход гервой мировой войны. Но на ход второй мировой войны влияние было значительным.

В 1935 г. Италия снова оказалась в состоянии войны: Муссолини воевал с Эфиопией. Имелось опасение, что английский Средиземноморский флот окажет помощь Эфиопии, и на базе в Специи два молодых инженера-механика начали разрабатывать план создания секретного оружия. Оружие, которое они придумали, было секретным, но не вполне новым. Лейтенанты Тезей и Тоски были воспитаны на опыте таких людей, как Розетти и Паолуччи, и знали историю, происшедшую в Пуле, наизусть. Их судно оказалось разновидностью «колесницы» или управляемой торпеды. Оно тоже было рассчитано нa двух человек и имело отделяемые магнитные мины. Но мотор приводился в движение уже не сжатым воздухом, а электричеством; главное же отличие нового секретного оружия от примененного в Пуле заключалось в том, что «возницы» вместе со своей «колесницей» могли полностью уходить под воду. В связи с этим возникла надобность в подводной дыхательной аппаратуре. Конечно, аппараты нужны были автономные, ибо при наличии каких-нибудь надводных устройств погружение под воду теряло смысл. По этой же причине нельзя было применить и аппарат с разомкнутой системой дыхания. Искусственное легкое, основанное на принципе Рукейроля — Денейруза (например, аппарат Ле Приера), оказалось бы непригодным, потому что человек, пользующийся им, пускает пузырьки воздуха, по которым нетрудно проследить за его движением. Итак, итальянцам нужен был автономный дыхательный аппарат замкнутой системы циркуляции воздуха. Им оставалось только поблагодарить противников за то, что такой аппарат они уже изобрели.

Для борьбы с англичанами итальянские подводники взяли на вооружение несколько измененный аппарат Дэвиса, предназначенный для выхода личного состава из подводных лодок. Проект одобрили, видоизмененную «колесницу» построили и в январе 1936 г. успешно провели ее испытания. Был отдан приказ о строительстве новых управляемых торпед, а также организована секретная школа для подготовки личного состава. Но война с Эфиопией закончилась, а военно-морской флот Великобритании так и не вмешался в нее. Новое оружие сдали на хранение, личный состав распустили, школу закрыли. Прошло четыре года, и Италия вступила в войну гораздо более широкого масштаба. Тоски и Тезей начали все сначала. Через два месяца новые водители торпед были готовы нанести первый удар. К этому времени было построено четыре торпеды, управляемые человеком. На каждую приходилось по два водителя; одна команда из двух человек оставалась в резерве. В числе десяти находились Тоски и Тезей. Их целями были два английских линкора и авианосец, стоявшие на якорях в порту Александрия. Сначала торпеды вместе с командами отправили в Тобрук, захваченный в то время итальянцами. Там торпеды должны были закрепить на палубе подводной лодки и вывезти на расстояние четырех миль от Александрийской гавани; из этой точки и предполагалось подготовить удар. Подводной лодке предписывалось, спустив торпеды на воду, возвратиться в Тобрук. Разработать план возвращения подводников на базу не было возможности.

Торпеды, как и намечалось, доставили на подводную лодку; водители попрощались с друзьями и взошли на борт. Перед плаванием подводной лодке предстояло совершить пробное погружение, чтобы проверить сопротивляемость торпед давлению. Лодка выходила из залива на испытания, а в это время над нею пролетали три английских самолета-торпедоносца. Они быстро изменили курс, и одна из торпед подорвала подводную лодку. Лодка затонула вместе с «колесницами» на глубине пятидесяти футов.

Все водители торпед спаслись. Они немедленно начали нырять, чтобы выяснить, остался ли кто-нибудь из экипажа лодки в живых. Водолазное снаряжение затонуло, поэтому они вынуждены были нырять без него, пока из Тобрука не привезли новые кислородные аппараты.

После тщательного обследования затонувшей лодки Тезей наконец сообщил, что он слышал голоса, доносившиеся из кормового торпедного отсека. Установив связь с отсеком, водолазы выяснили, что там ждут помощи (по крайней мере, надеются на нее) девять человек.

Трудно было бы найти лучшую спасательную команду, чем водители торпед. Все они были специально отобраны как самые смелые, выносливые и опытные подводники. Лишенные возможности выполнить задание по потоплению кораблей в Александрии, они использовали все свои навыки для выполнения другой, возможно, еще более трудной задачи — спасения девяти человек, запертых в торпедном отсеке. В лодке имелась спасательная камера, через которую можно было бы выйти, но беда заключалась в том, что ее наружную крышку взрывом зажало так сильно, что нельзя было ее открыть.

Водители торпед трудились при свете подводных прожекторов всю ночь, стараясь открыть камеру. Одновременно двое из попавших в западню напирали на крышку изнутри. Уже на рассвете водолазы прикрепили к крышке конец троса и с помощью лебедки, установленной на тральщике, наконец оторвали ее. Подплыв к камере, водители торпед столкнулись лицом к лицу с теми двумя, которые толкали крышку изнутри, но они давно уже были мертвы. Внутренняя крышка спасательной камеры тоже оказалась зажатой. Люди в лодке находились на грани безумия и смерти. Непрерывно накапливавшийся углекислый газ в сочетании с газами, выделявшимися затопленными батареями аккумуляторов, довел их до последней степени отравления.

Водолазы сообщили им, что у них осталась только одна возможность спастись.

— Откройте внутреннюю крышку спасательной камеры и затопите отсек. Крепко держитесь друг за друга, чтобы напор воды не сбил вас с ног. Как только отсек наполнится водой, выходите через горловину люка и выбирайтесь наверх.

Люди в лодке обсудили данные им указания и ответили, что не станут их выполнять. Голос рассудка должен был им подсказать, что у них есть только одна возможность спастись, но беда в том, что они уже почти лишились рассудка. Все же водолазы попытались побудить их к действию.

— Если через полчаса вы не сделаете то, что вам сказано, мы предоставим вас самим себе, — объявили они и в подтверждение своих слов поднялись на поверхность.

Прошло около двадцати девяти минут, и на голубой глади моря появился столб бурлящей воды. Все-таки они открыли люк! И вот первый из них с пронзительным криком вынырнул на поверхность. Тоски, ждавший поблизости, чтобы в нужный момент прийти на помощь, впоследствии написал об этом моменте замечательные по взволнованности слова: «После двадцатичетырехчасового пребывания в стальном склепе, в полном мраке, доведенный почти до безумия, задыхаясь от отравленного газами воздуха, этот человек, вырвавшийся из мучительной агонии и увидевший солнце, жизнь, мир, издает громкий крик, заявляя о своем праве на жизнь. Это был вопль новорожденного, усиленный в сто раз энергией его двадцати лет. За ним, с короткими интервалами, следуют другие, и глаза некоторых из нас блестят от невыплаканных слез».

Последний член экипажа не мог выбраться самостоятельно. Тогда к лодке спустился рослый русоволосый водитель торпед по имени Луиджи де ла Пене и фактически выволок его. Этот человек спасся, но два других погибли при подъеме на поверхность. Они не выпускали воздух из легких и умерли от кровоизлияния.

Таким образом, первая попытка использовать управляемые человеком торпеды окончилась печально для итальянских подводников. Но их утешало то, что секретное оружие осталось нераскрытым. Противник даже и не подозревал о его существовании. Знаменательно, что это положение не изменилось и после второй попытки. Целью итальянцев опять были корабли, стоявшие в Александрии. Снова терпеды и люди были подвезены на подводной лодке к месту, откуда легче нанести удар. Затем повторилась та же история: подводная лодка была замечена и потоплена, только уже не самолетом, а английскими миноносцами, с которых сбросили на нее глубинные бомбы. Спасшихся членов экипажа взяли в плен и отправили в Александрию.

В списке захваченных в плен оказался лейтенант Элиас Тоски. Ему, как и остальным, сказали, что для него война кончилась. Фактически же она для него даже и не начиналась, но он промолчал.

Неудачей окончилась и третья попытка. Итальянская подводная лодка под командованием принца Валерио Боргезе доставила три управляемые торпеды вместе с личным составом в район английской военно-морской базы Гибралтар, начав таким образом его трехлетнюю подводную осаду. Боргезе получил из Рима сообщение о том, что за молом стоят два английских линкора. Подводная лодка спустила торпеды на воду и ушла. Поскольку поблизости находилась нейтральная и дружественная Испания, итальянцы не боялись возвращаться на базу после выполнения задания.

Первая торпеда, которой командовал Луиджи де ла Пене, сразу же пошла ко дну и там осталась. Он и его товарищ сбросили с себя дыхательную аппаратуру и поплыли к испанскому берегу. Тезей командовал второй торпедой. Она шла очень хорошо, но у экипажа что-то случилось с дыхательной аппаратурой, и он также вынужден был пристать к берегу. Неудача постигла и третью пару водителей торпеды, носивших оперные имена Бириндели и Пакканипи, хотя они были очень близки к успеху. Несмотря на малую скорость, их торпеда дошла до точки, отстоявшей от линкора «Бархэм» на восемьсот футов. Водители легли на курс, но затем вместе с торпедой погрузились на дно, на глубину сорока пяти футов. Едва торпеда коснулась грунта, как Пакканини объявил, что у него кончился кислород. Бириндели отправил его на поверхность, приказав не шевелиться там. Сам же продолжал плыть, то и дело натыкаясь на камни. Когда до цели оставалось около двухсот ярдов, отказал двигатель. С полчаса Бириндели пытался тащить торпеду сам, но вдруг почувствовал первые симптомы отравления углекислым газом и решил прекратить борьбу. Бежать на нейтральную территорию ему и Пакканини было трудно. В конце концов они вылезли на берег у доков, попытались хитростью ускользнуть, но были задержаны и взяты в плен.

Несмотря на то что в руках у англичан оказались итальянцы — водители торпед, тайна оружия все еще не была раскрыта.

Остальные четыре человека улетели в Италию и вернулись на свою базу. То же сделали команды еще трех торпед, доставленных в Гибралтарский пролив: они тоже не смогли подорвать ни одного судна.

Затем была предпринята аналогичная попытка неподалеку от порта Ла Валетта (о. Мальта). Этот рейд представлял собой комбинированную операцию: в нем участвовали две торпеды и быстроходное надводное судно. Одна из торпед была уничтожена вместе с личным составом, два водителя другой — взяты в плен (без торпеды). Одним из пленных был Тезей. Теперь в руках у англичан оказались оба изобретателя.

Прошел уже год, как Италия вступила в войну, но еще ничего не достигла при помощи управляемой торпеды, хотя она и не утратила своих достоинств. Боргезе, ставший теперь командиром отряда управляемых торпед, продолжал пользоваться Гибралтарским проливом «для учений», как он выражался. Наконец в сентябре 1941 г. водителям торпед удалось-таки добиться успеха. Сначала они подорвали два танкера, а потом едва не потопили и третий — водитель уже прикрепил к винтам боеголовку, но его товарищ, прочтя на корме название судна, обнаружил, что это «Польенцо» из Генуи. Этот танкер, захваченный англичанами, служил теперь противнику, но все же его построили в Италии… «Родственное» чувство возобладало, и мина была снята с «Польенцо». Впоследствии этой миной был подорван английский моторный катер «Дерхем». Англичане все еще не знали, каким оружием их бьют; однако английские водолазы обыскали гавань и достали со дна части итальянских торпед и дыхательной аппаратуры. Все это было отправлено в Англию для изучения. Итальянцы решили совершить еще один рейд на Александрию. Там стояли на якоре линкоры «Куин Элизабет» и «Вэлиент», составлявшие половину отряда линейных кораблей английского Средиземноморского флота. Пока шла подготовка к нападению на эти корабли, немцы потопили два других линкора — «Арк Роял» и «Берхем». Итальянцы — водители торпед мечтали полностью освободить «свое» море (так они его называли) от линейных кораблей противника.

Боргезе принял на борт своей подводной лодки три торпеды и пробрался сквозь минные заграждения к точке, расположенной поблизости от западного маяка гавани. Море было спокойно, ночь темна. Водители торпед, руководимые Луиджи де ла Пене, покинули лодку. Напарником де ла Пене был тоже ветеран — Эмилио Бьянки. Это были хладнокровные и опытные люди. На место они прибыли раньше назначенного времени, открыли коробки с едой и закусили. Они подплыли к сетевым заграждениям у входа в гавань.

Все шестеро высунулись из воды, чтобы посмотреть, что делается за боковым заграждением. Они увидели людей, стоявших в конце мола, слышали их голоса, видели моторный катер, непрерывно курсировавший по гавани и сбрасывавший глубинные бомбы. Потом позади них появились три английских миноносца и блеснули прожекторами. Зажглись световые ориентиры, показывавшие вход в гавань, открылся бон, и итальянские торпеды вошли в нее вслед за миноносцами.

Де ла Пене направился к «Вэлиенту». У него сильно промокал костюм, от чего ему стало очень холодно. Он быстро преодолел противоминную сеть и, подплыв к корпусу корабля, потрогал его руками. Вдруг торпеда, неизвестно по какой причине, начала тонуть. Де ла Пене нырнул. Торпеда лежала на грунте. Бьянки на ней не было. Де ла Пене поднялся на поверхность — и там его не видно; значит, надо обходиться без него. Де ла Пене возвратился к торпеде, попытался завести мотор, но без успешно. Но тут он нащупал трос, запутавшийся в винте. Ему ничего не оставалось, как самому подтащить торпеду под корабль.

Надо было спешить, ибо Бьянки (или его тело) могли в любой момент заметить и взять на борт; поднимется тревога, и сбросят глубинные бомбы. Де ла Пене находился на глубине шестидесяти футов, где неразбавленный кислород действует как смертельный яд. Он спешил и тянул изо всех сил, с каждым рывком приближая торпеду на несколько дюймов к цели. Он так замутил илом воду, что даже не мог разглядеть стрелку компаса, так что пришлось ориентироваться лишь по шуму поршневого насоса, доносившемуся с линкора.

Прошло не меньше сорока минут прежде чем он оказался у корпуса «Вэлиента», ударившись о него головой. Прикрепить мину к килю он не сумел, поэтому завел ее под носовую часть. Она должна была сработать и там, если корабль будет стоять на месте. Он поставил дистанционный взрыватель на пять часов утра и поднялся на поверхность, где сбросил с себя кислородный аппарат. Свежий воздух подействовал на него ободряюще, и он стал медленно отплывать от корабля. Вдруг раздался крик, по воде зашарил луч прожектора, нашел его; с корабля дали пулеметную очередь. Он остановился, поплыл обратно, вылез на одну из швартовых бочек линкора. Но там уже был кто-то, — кажется, еще один водитель. Не веря своим глазам, он увидел, что это Бьянки; тот еще не оправился от кислородного отравления. Находясь на дне, он потерял сознание, а когда всплыл на поверхность и пришел в себя, то устроился на швартовой бочке, чтобы не вызывать тревоги, пока командир подготавливал взрыв.

Когда де ла Пене карабкался на бочку, его заметили; подошел английский катер и взял его и Бьянки на борт. По их «лягушечьим» костюмам можно было сразу определить, с какой целью они здесь находятся. Их немедленно подвергли строгому допросу — сначала каждого в отдельности, потом обоих сразу. Ни тот, ни другой не сказал ни слова. В четыре часа их доставили на борт «Вэлиента», и здесь повторилась история Розетти— Паолуччи: диверсантов, успешно завершивших операцию, взяли на корабль, который они же обрекли на гибель, и вместе с которыми могли погибнуть сами. Капитан Чарльз Морган спросил их, где заложена мина. Но они ничего не сказали, и тогда их посадили в корабельный карцер. Охрана предлагала им ром и сигареты, стараясь выпытать нужные сведения. Бьянки заснул. Де ла Пене смотрел на часы. Прошло два часа с тех пор, как он заложил мину. Без десяти минут пять де ла Пене попросил встречи с капитаном.

«Я сказал ему, что через несколько минут его корабль взорвется, что помешать этому никак нельзя и что, если он хочет, то может отправить свою команду в безопасное место. Он снова стал спрашивать, где я заложил мину, но я не ответил, и он опять отправил меня в карцер». Так впоследствии рассказывал де ла Пене об этой встрече. Если бы он сообщил тогда капитану Моргану, где находится мина, то корабль можно было бы еще спасти; для этого достаточно было сдвинуть его с места.

Когда Де ла Пене шел от капитана, он слышал, как раздалась команда: «Покинуть корабль!» и увидел людей, бегущих на корму. Придя в карцер, он обнаружил, что Бьянки исчез. Его, видимо, куда-то увели. Томимый мучительной неизвестностью, он ждал, когда наступит последняя минута. Неужели взрыв опоздает? Или мина вообще не взорвется? Но механизм сработал совершенно точно. Раздался грохот, корму корабля приподняло, погас свет, карцер наполнился дымом. Судно начало крениться. Де ла Пене открыл иллюминатор и попытался вылезть через него, но не смог. Корабль лежал на грунте, продолжая крениться на борт. Без особой надежды на успех он попробовал открыть дверь. К его удивлению, она оказалась незапертой. Он вышел из карцера и пошел по безлюдной палубе. На корме работало несколько человек под руководством капитана Моргана. Де ла Пене спросил его, что он сделал с Бьянки. Тот не ответил, а вахтенный офицер велел ему замолчать. Де ла Пене прошел дальше по корме и встал рядом с офицерами, наблюдавшими за линкором «Куин Элизабет». Если и на нем заложена мина, то пора бы ей взорваться. В то же мгновение раздался взрыв, и линкор «Куин Элизабет» начал тонуть. Третьей целью был танкер. Он был тоже подорван. Впервые за всю войну итальянский флот занял господствующее положение в Средиземном море.

Де ла Пене нашел Бьянки в офицерской столовой. Их свезли на берег и поместили в лагерь для военнопленных. Та же судьба постигла и остальных четверых водителей торпед: все они были взяты в плен. Они не смогли доложить командованию о своем огромном успехе, а англичане, естественно, не собирались докладывать за них. Линкоры получили серьезные повреждения и ни в каких активных боевых операциях уже не участвовали. Но место стоянки не было достаточно глубоким, поэтому они не затонули. Оба корабля стояли на ровном киле, и с суши, а также с воздуха казалось, что с ними ничего не случилось. Над палубами натянули тенты, надраили медь, открыли доступ экскурсантам. В котлах поддерживался пар, как если бы оба корабля были готовы выйти в море. Поскольку противник не использовал свое преимущество, то полагали, что он не был осведомлен об успехе операции.

Между тем внимание итальянцев снова было привлечено Гибралтаром. Кроме водителей торпед, аналогичные операции проводили «люди-лягушки», заплывавшие в гавань с побережья Испании с магнитными минами на спине и груди. Военно-морское командование в Гибралтаре приспосабливало свою оборону к борьбе с новой опасностью. Организацию боевых действий против подводных диверсантов возложили на лейтенанта Уильяма Бейли. Его назначили на пост, имевший необычное название— РМСО, или «рендер майнс сейф офисер» (офицер службы безопасности от мин). Это была очень опасная работа.

Время от времени сбрасывались глубинные бомбы, чтобы отпугнуть водителей торпед и «лягушек», которые могли оказаться где-нибудь поблизости. Однако от этих бомб страдали только рыбы. Бейли намеревался осуществить проверку подводной части корабельных корпусов и даже разработать тактику подводного боя и попросил дать ему добровольцев, чтобы провести с ними учения по спуску под воду на небольшие глубины. Так была сформирована первая группа для боевых действий под водой. Руководителем группы назначили Бейли.

Однажды Бейли, осматривая корпус судна, увидел, как к нему приближается какая-то темная фигура. Думая, что это акула, он выхватил нож. Но то была не акула, а «человек-лягушка», итальянец. Бейли ударил его ножом. Человек повернулся и поплыл прочь. На нем были ласты, и это помогло ему уйти. Но нож Бейли прорезал на нем костюм и он, по-видимому, не смог вернуться на базу.

В декабре 1942 г., через год после рейда итальянцев на линкоры «Бэлиент» и «Куин Элизабет», группа Бейли добилась эффектной победы над вражескими, водителями торпед. В гавани, куда прокрались водители, стояли два линкора и два авианосца, но все торпеды были уничтожены глубинными бомбами. Три водителя были убиты, двух взяли в плен, и один вернулся на базу. Пленных допросили, желая узнать, с какой базы они действуют. Те ответили, что их доставили сюда на подводной лодке. Англичане поверили. Лишь после заключения перемирия с Италией они узнали, что у итальянских водителей торпед имелась постоянная база — поднятый со дна танкер, стоявший в заливе Алхесирас, почти под самым носом у англичан. В подводной части этого судна итальянцы проделали большое отверстие, через которое и выпускали торпеды.

Бейли и его товарищи начинали почти на пустом месте. Для дыхания под водой они пользовались аппаратами «ПСАД», а из одежды, кроме купальных трусов, ничего не имели. Но в Англии проводились большие экспериментальные работы в области подводной войны, и в конце концов англичане создали снаряжение, которое превосходило итальянское. Осенью 1943 г. пал Рим, и с Италией было заключено перемирие. Это случилось как раз в тот момент, когда принц Валерио Боргезе готовил свой самый дерзкий рейд — массированный удар по судам, стоявшим в Нью-Йоркской гавани. Операции в районе Гибралтара закончились, и многие итальянские водители торпед перешли на сторону противника. Совместно с английскими водителями торпед они участвовали в операции против двух итальянских крейсеров, захваченных немцами, и находившихся в гавани Специя, — там, где подобным операциям было положено начало. На этот раз сентиментальность не помешала итальянцам принять участие в потоплении крейсера «Болцано».