1

На завтрак доктор Солт выпил большую чашку кофе и съел маленький ломтик хлеба с медом. Потом он раскурил трубку и, открыв дверь, вышел на улицу, чтобы полюбоваться утром, таким тихим и прекрасным. Было что-то около девяти часов. Вскоре к нему подошел Гуч, молодой человек, живший на втором этаже, но часто отсутствовавший, так как по профессии он был коммивояжером.

— Доброе утро, доктор Солт. Когда вы покидаете нас?

— Скоро. В начале будущей недели, вероятно. Мне еще надо закончить кое-какие дела.

— Сдать квартиру?

— Да. Одна супружеская чета уже давно готова в нее въехать.

— Симпатичные люди? — заинтересовался Гуч.

— Ни то ни се. Манекены. Впрочем, возможно, я несправедлив, — торопливо поправился доктор. — Я их видел раз или два. Они могут оказаться вполне приличными людьми.

— С радостью уезжаете?

— Семи лет в Бекдене для меня вполне достаточно. Хотя он и не хуже других таких же городов.

— То же самое я говорю своей жене Джоан. Она ждет не дождется, когда мы выберемся отсюда. Жутко на меня давит. Ну вы же знаете этих женщин.

— Их физиологию — безусловно. А все остальное — едва ли.

— Интересный вы человек, доктор. Ладно, мне пора бежать. До встречи.

Солт послал вслед торопящемуся по своим делам Гучу колечко дыма и отправился звонить сержанту Бродбенту в полицейское управление.

— Вы не могли бы выполнить две моих просьбы, сержант? Пожалуйста, договоритесь со старшим инспектором Гарстом, чтобы он принял меня сегодня около пяти часов. И еще мне надо выяснить, не вызывали ли в понедельник вечером в клуб «Юнайтед Фэбрикс» «скорую помощь». Если да, то в какую клинику она потом отвезла пациента. Я буду ждать вашего звонка по телефону пятьдесят два — триста семнадцать. Благодарю вас, сержант Бродбент.

Медленно и методично Солт убрал со стола, перемыл посуду и расставил ее по местам. Затем, усевшись за письменный стол в углу гостиной, он просмотрел счета и заполнил несколько чеков. Ему предстояло заплатить за квартиру и аренду врачебного кабинета, а также уплатить налоги. Разложив чеки по конвертам, он принялся надписывать адреса, и тут зазвонил телефон.

Это был сержант Бродбент.

— Старший инспектор зайдет к вам в пять часов, доктор Солт. Я дал ему ваш адрес, но ничего не сказал о вашем запросе насчет «скорой помощи». Постарался выяснить это сам. Ни в клуб, ни куда-нибудь рядом в понедельник вечером «скорую» не вызывали. Это вас удивляет, доктор?

— С утра я ничему не удивляюсь. Иногда мне приходится удивляться по вечерам.

— Вы чувствуете себя одиноким, доктор?

— Нет. Но спасибо за внимание, сержант.

— Не стоит. Не хотите рассказать, как идет ваше расследование?

— Пока ничего интересного. Правда, есть одна смутная идея, но… Еще раз спасибо. — Положив трубку, доктор на какое-то время застыл без движения, стараясь вспомнить фамилию врача, ассистента доктора Беннета, о котором упоминал Дьюз. Потом вспомнил — Леммерт. Он поспешно пролистал телефонный справочник и, найдя номер Леммерта, вздохнул с облегчением. Ему бы не хотелось разговаривать с ним в фабричной клинике, под одной крышей с Дьюзом, Эйриксоном и сэром Арнольдом.

— Говорит доктор Солт, — произнес он, когда какая-то женщина с очень милым голосом взяла трубку. — Мне необходимо увидеться с доктором Леммертом. Я не отниму у него много времени и могу приехать через пять-десять минут.

После небольшой паузы женский голос ответил, что доктор Леммерт должен вот-вот уехать, но, если доктор Солт его действительно не очень задержит, он согласен встретиться. Тон, которым говорила с ним женщина на другом конце провода, давал понять, как Солту повезло, что через пять-десять минут он воочию увидит неподражаемого, восхитительного доктора Леммерта.

Солт почему-то представил себе брюнетку с большими карими глазами, которые не отрываются от обожаемого доктора Леммерта.

Так оно и оказалось.

Доктор Солт никогда прежде не встречался с доктором Леммертом и с первого же взгляда решил, что хорошо было бы больше с ним вообще не сталкиваться.

Этот высокий, стройный, моложавый мужчина был просто набит амбициями. Поэтому Солт решил действовать быстро и жестко.

Куда вы отправили пациента, по поводу которого вас вызвали в понедельник вечером в клуб «Юнайтед Фэбрикс»? — спросил он, глядя на Леммерта в упор.

— Простите?

— Вы сказали, у вас мало времени, у меня тоже, так давайте не тратить его попусту. Я говорю об Эдварде Калуорфе, владельце книжного магазина в Хемтоне. Я друг этой семьи. Дочь мистера Калуорфа будет у меня во второй половине дня. Она имеет право знать, где находится ее отец. Итак, доктор Леммерт, слушаю вас.

Все амбиции доктора Леммерта, зиждившиеся лишь на принадлежности к «Юнайтед Фэбрикс», паре рюмок бренди с самим доктором Беннетом по вечерам в клубе, куда его только что наконец приняли, да еще, может быть, на беззаветной преданности огромных карих глаз, рухнули, и он оказался совершенно беззащитен перед этой стремительной атакой. Если бы Солт сначала откашливался, потом долго извинялся, прежде чем задать пару робких вопросов, у доктора Леммерта хватило бы времени сообразить, что он вполне может указать на дверь этому человеку, пристающему к нему со всяким вздором. Но Солт застал его врасплох. Леммерт колебался, не зная, что отвечать. Отрицать очевидное он не смел.

— Ну? — Солт не сводил с коллеги жесткого взгляда.

— Этот человек… он был найден недалеко от клуба «Юнайтед Фэбрикс», возле пустующего дома.

— Вы имеете в виду поместье Уорсли?

— Да. Он был контужен. К тому же у него барахлило сердце. Мы привели его в сознание, но у этого человека был эмоциональный стресс. Ему предписан полный покой, назначены успокоительные средства… — Голос доктора Леммерта упал до еле внятного шепота.

— Почему не была вызвана «скорая помощь»?

— Чтобы выиграть время, мы воспользовались фургоном компании.

— Не морочьте мне голову. Вы старались выиграть не время, а нечто другое. Куда доставили пострадавшего?

— Туда, где ему обеспечен лучший уход.

— А я и не утверждаю, что его бросили в подвал. Я спрашиваю, где он находится?

— Под надлежащим медицинским контролем, доктор Солт. — Леммерт, очевидно, уже оправился после жесткого натиска. — Компания взяла на себя все расходы, несмотря на то что этот человек не имел права находиться на принадлежащей ей территории. Он мой пациент, а не ваш, и я не понимаю, почему вы так настойчиво интересуетсь этим случаем. Я не обязан давать вам отчет, тем более что за прошедшие два дня больной почти поправился. А теперь извините, но…

— Минуту, Леммерт. Я не буду на вас давить. Но я все равно скоро узнаю, где находится Калуорф. Со мной будет его дочь. И при малейшей попытке мошенничества вы и ваш таинственный госпиталь подставитесь как следует. Вы не вызвали «скорую помощь», не оповестили о несчастном случае и сейчас отказываетесь давать информацию о пострадавшем его семье. А если вы или ваша сиделка введете Калуорфу какой-нибудь психотропный препарат, я утоплю вас в неприятностях, гарантирую вам это. Можете так и передать Эйриксону или Доннингтону. И не вздумайте со мной шутить, иначе вы пожалеете о том дне, когда впервые услышали о «Юнайтед Фэбрикс». Всего вам доброго.

2

Сев в машину и раскурив наконец совершенно остывшую трубку, Солт принял решение нанести еще один визит миссис Пирсон. Осторожно следуя по Олтон-стрит, где дети играли прямо на проезжей части, он думал о том, что, в то время как здесь за полсотни лет не был положен ни один новый кирпич, на строительство двух особняков на лондонской Даунинг-стрит израсходовали три миллиона фунтов стерлингов. Впрочем, люди всегда заслуживают то, что в итоге имеют.

Миссис Пирсон, хотя и не была одета для приема гостей, обрадовалась появлению Солта.

— Ах, доктор, — весело начала она. — Пегги прислала письмо. — Они опять сидели в комнате, полной тяжелых запахов. — Она решила пока пожить в Бирмингеме у тетки и подыскать там работу, лучше в кинотеатре — ведь в Бирмингеме много кинотеатров, а у моей Пегги есть опыт. А убежала она потому, что пришел какой-то противный парень, приказал ей держать язык за зубами, ударил по лицу, да еще так наподдал ногой по урне, куда она бросает оторванные контрольки, что они все разлетелись. Пегги думает, что это из-за Норин. Правда, доктор?

— Думаю, да, миссис Пирсон. Но вы можете написать ей, что, если она захочет вернуться, пусть возвращается, только не на этой неделе, а на следующей. Так и напишите, можете сослаться на меня.

— Обязательно, доктор Солт. Вы считаете, все будет хорошо? Тогда я сегодня же напишу ей, чтобы возвращалась.

— Теперь о Норин. У вас остались ее вещи?

— Я их пальцем не трогала, доктор, пальцем не трогала. Ведь я каждый день жду, что она вернется домой. Тут ей два письма пришло, так я их спрятала на кухне за коробкой с чаем. И даже сержанту о них не сказала, потому что это не его дело. А вам, наверное, стоит их показать, а, доктор?

— Да, пожалуйста, миссис Пирсон.

— Тогда подождите, я мигом. — И она оставила его наедине с трубкой.

— Ох, должна вам сказать, — заявила миссис Пирсон, вернувшись, — я никогда вас таким не видела, доктор. Я всегда говорю своей приятельнице миссис Мастон, что стоит только на вас поглядеть, как мне сразу легче делается — такой вы всегда жизнерадостный. А сейчас у вас глаза такие грустные, просто сердце сжимается.

— Мысли у меня невеселые, миссис Пирсон. Я думаю, Норин умерла.

— Ой, нет! — Она замахала руками.

— Да, — кивнул доктор. — Вот почему я все еще здесь, миссис Пирсон. Не могу уехать из Бекдена, пока не узнаю, что случилось с Норин Уилкс. Бесполезно хранить письма до ее возвращения. Она не вернется.

— Я так и знала, так и знала! — запричитала миссис Пирсон. — У меня еще с той ночи появились дурные предчувствия. Я говорила об этом Пегги. А она смеялась надо мной, дескать, ты тут изводишь себя, а твоя Норин давным-давно во Франции. Ах, бедняжка Норин. Но вы уверены в этом, доктор?

— Я не могу пока ничего доказать. Но вы ведь всегда доверяли мне, правда?

— Господи, доктор, да кому же тогда доверять, если не вам? Ох, я так расстроена. Извините, мне надо отлучиться на минуточку.

Она так и продолжала сжимать в руке два письма. Лишь когда миссис Пирсон опять вернулась из кухни, а ее любимая бутылочка — на свое место в буфете, доктор Солт сказал:

— Я должен забрать у вас эти письма. Если до них доберется полиция, некоторые люди, которым я симпатизирую, могут оказаться в неприятном положении.

— Возьмите их, доктор, вам виднее, что надо делать.

— А теперь я хочу, миссис Пирсон, чтобы вы зашли в комнату Норин и тщательно осмотрели ее вещи. Там могут оказаться еще письма или записки, которые не предназначены для чужих глаз. Принесите мне их тоже. Это очень важно.

— Хорошо-хорошо, как скажете. — Она двинулась к двери, но задержалась на пороге. — Вы думаете, это случилось в ту же ночь двенадцатого сентября?

— Да, в ту ночь или наутро.

— А как вы думаете, это… Ну, от болезни или ее убил кто? То есть я хочу сказать, вы думаете, Норин могли убить?

Глядя на ее перепуганное лицо, Солт сказал:

— Вы имеете право на подобный вопрос, миссис Пирсон. Но, ответив на него, я, возможно, навлеку на вас неприятности. Все, что я сказал вам сейчас, относится к моим предположениям. Но если мы прочитаем письма Норин, я смогу рассуждать с большей ответственностью.

— Да-да, конечно. — Она ушла.

Доктор повертел в руках два нераспечатанных письма. Конверты были надписаны аккуратным строгим почерком, на них стоял хемтонский штемпель. Ему было противно это делать, но он вскрыл письма и прочел их, тяжело вздыхая и не замечая, что его трубка погасла. Затем Солт сложил письма и сунул их во внутренний карман пиджака.

Через несколько минут вернулась миссис Пирсон. Она умудрилась так напудриться, что ее горестное лицо приобрело странный фиолетовый оттенок.

— Вот все, что я нашла. — Она протянула доктору больше десятка сложенных листочков бумаги. — Они были спрятаны под бельем. Я их не читала. И не хочу читать.

— И я не хочу, но вынужден. — Солт сунул листочки в карман. — Иначе можно упустить некоторые важные обстоятельства.

— А если бедняжка Норин и вправду умерла, что мне делать с ее вещами?

Солт встал:

— Подержите их пока у себя. А потом делайте с ними что хотите.

— У Норин ведь нет родственников. Никого.

— Думаю, по крайней мере один близкий человек у нее есть. Спасибо, миссис Пирсон.

3

Прочитав все письма, врученные ему миссис Пирсон, доктор Солт составил список частных клиник, которые им с Мэгги предстояло посетить. Он оказался весьма кратким. Потом Солт решил снова заняться собственными делами и принялся упаковывать книги, уже не раздумывая о том, стоит ли сохранять ту или другую. Около двенадцати раздался звонок в дверь.

На девушке были блекло-синие джинсы, черный свитер и небрежно наброшенная на плечи норковая шубка. Она была без головного убора, и ее длинные волосы хотелось немедленно вымыть. Словом, дорогая потаскушка с помятым лицом.

— Вы и есть доктор Солт? — спросила она.

— Да. А вы кто?

— Эрика Доннингтон. Впустите меня ради Бога, не стоять же нам на пороге. Если хотите, будем считать это визитом к врачу, я заплачу вам столько же, сколько мы платим нашему семейному доктору, этому старому ослу Беннету.

— В этом нет необходимости.

Солт посторонился и пропустил ее в гостиную.

— Бог мой! — поразилась Эрика. — У меня в комнате вечно все вверх дном, но вот где настоящая свалка! Как вы, врач, умудряетесь жить в таком развале?

— Просто я скоро уезжаю и собираю вещи.

— Может быть, предложите мне сесть?

— Подождите. — Он снял книги с одного из кресел. — Попробуйте присесть сюда. Теперь, когда вы знаете, куда пришли, я бы хотел узнать, зачем.

— Что — зачем?

— Зачем вы пришли? Вам не нужна консультация врача, однако вы хотите мне заплатить не меньше, чем доктору Беннету.

— Ох, как вы прямолинейны, доктор. Я думала, вы другой. Во всяком случае, после всего того, что я слышала о вас вчера вечером. Остальное объясню, если дадите мне выпить. Джин с тоником, тоника совсем немного. Вы тоже выпьете со мной. Ненавижу пить одна.

Он внимательно посмотрел на нее, молча кивнул и отправился на кухню. Налил себе немного чистого виски и с двумя стаканами вернулся в гостиную, обдумывая, как себя вести с этой девицей. С людьми такого типа он всегда был холоден и почти жесток, но сейчас особый случай. Следовало разыграть симпатию и попытаться кое-что выведать.

Он протянул ей стакан и сказал:

— Итак, мисс Доннингтон, вчера вечером вы впервые услышали обо мне.

— Прошу вас, зовите меня Эрика. Иначе скоро вам захочется осмотреть мои миндалины, оттянуть веко…

— Исключительно за наличные, Эрика. Так что случилось вчера вечером?

— Во-первых, я набралась. Для меня это обычное дело. Не с утра, а к вечеру, конечно. Слушайте, но вы не выглядите таким уж умным.

— Знаю. — Он раскурил трубку и в упор молча посмотрел на Эрику.

— Наверное, вам уже сказали, что я с приветом?

— Мне никто ничего не говорил о вас, Эрика.

— Ну-ну. А Джилл Фринтон? Я по ней с ума схожу, и мне плевать, если об этом известно в городе. И вот вчера, нагрузившись, я поняла, как чертовски мне хочется ее видеть, хотя и знала, что она может меня не впустить. Но у нее сидел новый дружок из этих рослых, темноволосых красивых чертяг, и он просто пожирал ее глазами.

— Ах, да, Алан Калуорф. Так что же там произошло?

— А вы как думаете? Они быстро меня спровадили. Но через час или два я вернулась. Окна темные. Его автомобильчик стоит у дома. А они, конечно, в постели. Можете себе представить, что я пережила. Слова «ревность» здесь мало. Со скоростью восемьдесят миль я рванула за город, чтоб как следует остудить голову. Это был ад!

— Понимаю, Эрика. Мне жаль вас. Но при чем тут я?

— Я слышала, как Джилл говорила по телефону Дьюзу, что вы — голова. А до этого о вас говорил мой отец. Так почему все только и твердят о докторе Солте? Между прочим, вам непременно нужно так глазеть на меня?

— Профессиональная привычка — врач должен быть предельно внимательным. Кстати, если ваш отец — сэр Арнольд Доннингтон, я встречался с ним во вторник утром у старшего инспектора полиции Гарста.

— Готова держать пари, он вам не понравился.

— Я бы так и сказал, если бы ваш отец не был столь влиятельным человеком.

— Он такой консерватор. Наверное, поэтому мы с Дереком рано начали валять дурака.

— Может быть, он давал вашему брату слишком много денег?

— Не смешите меня. Отец держал бедного Дерека на коротком поводке, особенно после того, как братец вылетел из Оксфорда. Если бы не я — у меня-то есть собственные деньги, наследство от матери, — Дерек не знал бы даже, чем заплатить за двойное виски с содовой. С чего вы взяли, что у Дерека много денег?

— Слухи. Говорят, он собирался увезти свою девушку на юг Франции и еще снять ей здесь роскошную квартиру или даже виллу в окрестностях Бекдена.

— Господи Боже! Не знаю, кто мог наболтать такое. Джилл? Вряд ли. Но она сказала определенно, что доктор Солт — голова.

— Может быть, и так, — задумчиво проговорил доктор. — Кстати, вчера вечером я встречался с мистером Эйриксоном. Что вы можете о нем сказать?

— Он тоже голова, но я не люблю его, а он — меня. Впрочем, мы почти не видимся. К тому же я вообще не люблю мужчин. Вот его жена мне нравится, она похожа на Джилл, а Джилл чертовски привлекательна для мужиков и таких несчастных, как я. А вам она нравится? Вы еще не влюбились в нее? Только не говорите, что вы почти старик. Не надо. За ней и настоящие старики увиваются. Аж на коленях стоят.

— Я никогда до этого не опускался, Эрика.

— Может, вы мне еще нальете?

— Нет. По двум причинам. Во-первых, вам хватит, а во-вторых, у меня нет джина, придется за ним бежать, а я занят. Так что как-нибудь в другой раз.

— А еще говорили, вы голова, — сказала она, поднимаясь со стула. — Да у вас на плечах просто пустой горшок. Вы не обиделись?

— Меня это не трогает, — усмехнулся Солт. — А теперь вон отсюда!

Она остановилась, пораженная:

— Как вы со мной разговариваете?

— Так же, как вы со мной.

— Заткнись, проклятый клоун! — крикнула Эрика, бросившись к выходу. — Что вы все понимаете в моей жизни! — И она хлопнула дверью.

Доктор подошел к окну. Он посмотрел, как Эрика плюхнулась в свой «ягуар» и умчалась, поморщился и пошел в кухню готовить себе омлет. Он проголодался.