Достопочтенный маркиз Чарльз Уильям Эдмунд Александр Гордон-Фицстюарт Гэрлок, кавалер ордена Подвязки, член Тайного совета, кавалер ордена Виктории первой степени, и его супруга маркиза Элен Виктория Мария Кристина были в тот вечер дома. Они были дома в Гэрлок-хаусе для всех политических и светских знаменитостей Лондона. Парк-Лейн здесь напоминала забитую до отказа выставку самых больших и дорогих автомобилей. У главного входа стояли факельщики. В холле выстроились двумя шеренгами рослые лакеи, при этом вид у них был такой, словно они в любой момент могли запеть хором. Несмотря на специальный наряд полиции, не позволявший автомобилям и прохожим скапливаться перед особняком, простолюдины, преимущественно женского пола, десятками подходили к самым ступеням и заглядывали в широко распахнутые двери, чтобы полюбоваться зрелищем, куда более эффектным, чем оперетта, и к тому же бесплатным. Роскошные автомобили непрерывно высаживали светских и политических знаменитостей, и эти важные персоны сверкающим потоком текли вверх по ступеням, проходили через холл и поднимались по великолепной витой лестнице, встречаемые улыбкой хозяйки дома. На леди Гэрлок были все фамильные драгоценности, отчего она из довольно еще красивой женщины средних лет превратилась в подобие разукрашенной новогодней елки. Поздоровавшись с хозяйкой дома, гости следовали дальше, в огромную библиотеку и гостиную, которые были уже переполнены, а лестница, нижний холл и наружные ступени между тем принимали все новых и новых гостей, двигавшихся плотным потоком. Начинался грандиозный прием.

В углу библиотеки, где народу было поменьше, стояли вплотную друг к другу и шепотом переговаривались два человека. В своих мешковатых костюмах, без всяких крестов и лент, оба они казались здесь посторонними. Один был высокий, костлявый, в очках, другой маленький, коренастый, с багровым лицом и огромными грубыми руками. Однако коренастый имел полное право находиться здесь. Он получил приглашение, ибо действительно был важной персоной. Это был Джозеф Паддаби, профсоюзный лидер, член парламента от Ладденстальского округа в Западном Рединге, в прошлом министр его величества. Высокий же человек был самозванцем. Его имени не было в списке гостей леди Гэрлок. Это был мистер Том Хебблсуэйт, агент по закупкам Ладденстальского кооперативного товарищества, которого дела службы снова привели в Лондон. Костюм, болтавшийся на нем, был взят напрокат только утром, когда Джо Паддаби, друг мистера Хебблсуэйта, заявил, что он, Хебблсуэйт, должен пойти на прием вместо Джека Мурмана, одного из коллег Джо по лейбористской партии, сурового пролетария, который отказался от приглашения, не желая пользоваться гостеприимством этих бездельников. Мистеру Хебблсуэйту очень хотелось посмотреть на высшее общество, и он дал втянуть себя в эту авантюру, но она вызывала у него сомнения. У него до сих пор был сомневающийся вид.

— Знаешь, Джо, — шептал он, — когда объявили: «Мистер Джон Мурман» и надо было идти наверх, меня даже пот прошиб. Вдруг, думаю, сейчас кто-нибудь возьмет да скажет, что я не Джек Мурман. Вот бы я влип в историю.

— Да нет, — ответил мистер Паддаби. — Тут толчется столько народу, что никто никого не знает. Можешь не волноваться. И пользуйся случаем, пока ты здесь. Тебе не мешает поглядеть на такую вот вечеринку. Теперь их будет не слишком много, — добавил он сурово. — Мы уж об этом позаботимся.

Мистер Хебблсуэйт огляделся. Большинство людей было ему совершенно неизвестно, но он узнал нескольких политических деятелей, знакомых ему по газетным фотографиям и рисункам. Происходящее напоминало одновременно и грандиозную театральную массовку и ожившую политическую карикатуру. Все это было очень странно и сбивало с толку. Впрочем, мистер Хебблсуэйт получал бы больше удовольствия, если бы не сознание того, что он проник сюда обманным путем. Он в первый раз видел высшее общество вблизи и пока что был о нем не особенно высокого мнения. Лишь очень немногие производили впечатление по-настоящему значительных людей, да изредка попадались красивые женщины. Но большей частью женщины, даже самые красивые, были, на его взгляд, слишком разодеты, слишком накрашены и обвешаны бриллиантами. Он старался кое-что запомнить для миссис Хебблсуэйт, которая непременно захочет узнать все подробности, когда он станет рассказывать ей об этом вечере.

— Между нами говоря, Джо, — заметил он, — если не обращать внимания на их одежду и драгоценности, так у нас на ладденстальском благотворительном базаре публика ничуть не хуже.

— Нет, брат, куда лучше, — усмехнулся мистер Паддаби.

— А видишь вон там старушенция — не человек, а парфюмерный магазин! — сказал мистер Хебблсуэйт.

Но тут к мистеру Паддаби подошел его высокопоставленный политический коллега, и ему пришлось покинуть своего друга. Оставшись один, мистер Хебблсуэйт почувствовал себя как-то неуютно. Почти все гости, очевидно, были знакомы между собой; они собирались группами и, беседуя, переходили из комнаты в комнату. Неприятно быть одному, а еще неприятнее при этом знать, что тебе вообще не полагалось бы здесь находиться. Мистер Хебблсуэйт побродил взад вперед, а потом, как обычно делают люди, оказавшиеся на приеме в одиночестве, сделал вид, что ищет своих друзей, которые должны быть где-то здесь, в дальнем углу. Какая-то старая дама с впалыми накрашенными щеками и огромным кривым носом бросилась к нему, пронзительно крича что-то в знак приветствия.

— Здравствуйте, — смущенно сказал мистер Хебблсуэйт, который видел эту мегеру первый раз в жизни.

Но не успел он договорить, как старуха поняла свою ошибку. Ее рот со стуком захлопнулся, а глаза сделались ледяными и страшными. Не извинившись, она повернула назад, и мистер Хебблсуэйт увидел ее лопатки, напоминавшие пару ощипанных кур. Лопатки быстро удалялись, и он шепотом высказал им вслед все, что думал о них и об их обладательнице. Тут ему впервые встретился высокий человек с солдатскими усами.

— Виноват, — сказал усатый, в упор глядя на мистера Хебблсуэйта, — вы мистер Коркоран, если не ошибаюсь?

— Нет, — ответил мистер Хебблсуэйт, которому этот человек с солдатскими усами не понравился. Он чем-то неуловимо отличался от остальных гостей. Он был во фраке, но все равно сразу чувствовалось, что он находится при исполнении служебных обязанностей.

— Я должен ему кое-что передать, — сказал усатый. — Прошу прощения. Вы на него похожи, но теперь я и сам вяжу, что ошибся. Вы мистер… э-э…

И он замолчал, ожидая, что ему подскажут фамилию.

Мистер Хебблсуэйт стал перед альтернативой: не называть своей фамилии, что, конечно, произведет невыгодное впечатление, или назвать ее, что означает новую альтернативу — Мурман или Хебблсуэйт. В первом случае может оказаться, что этот человек знает Мурмана. Если же он назовет свою настоящую фамилию, то тем самым разоблачит себя как незваного гостя. Но последнее, вероятно, не так уж страшно. И он рискнул.

— Хебблсуэйт моя фамилия, — пробормотал он.

— Да-да, мистер Хебблсуэйт, — повторил усатый и, кивнув, отошел.

Мистер Хебблсуэйт быстро двинулся в противоположную сторону. В этом человеке, в его солдатских усах и пристальном взгляде было что-то неприятное. Пять минут спустя, когда мистер Хебблсуэйт праздно глазел из угла на болтающую толпу, он почувствовал на себе чей-то взгляд и повертел головой: усатый стоял между двумя группами гостей метрах в десяти от мистера Хебблсуэйта и выжидательно смотрел на него. Мистер Хебблсуэйт снова принялся бродить взад-вперед, думая, не разумнее ли было бы уйти совсем. Джо Паддаби куда-то запропастился.

Тут мистер Хебблсуэйт заметил, что почти все гости направляются к дверям в дальнем конце библиотеки, и услышал произнесенное кем-то слово «ужин». Он сразу отбросил мысль о бегстве. Было уже начало двенадцатого, он успел проголодаться и почувствовать жажду. Кроме того, стоило ли идти на прием в высшее общество, если теперь он упустит возможность узнать, что и как высшее общество ест и пьет. Ни один йоркширец не смог бы уйти в такой момент. Поэтому мистер Хебблсуэйт двинулся вместе со сверкающим потоком, который струился к дверям библиотеки, стекал вниз по нескольким ступенькам и вливался в большой красивый зал, где стояли столы, ломившиеся от еды и напитков.

— Шампанского, сэр? — предложил слуга.

Мистер Хебблсуэйт согласился. Здесь было множество чудеснейших яств, и мистер Хебблсуэйт, отличавшийся прекрасным аппетитом, надежным желудком и интересом ко всему богатому и незнакомому, принялся усердно воздавать им должное. То же самое делали и остальные гости. Мистер Хебблсуэйт всегда думал, что в высшем обществе люди едва прикасаются к еде и вину, но скоро понял, что ошибался. Он заметил старуху с впалыми накрашенными щеками и огромным кривым носом — ту, которая приняла его за другого. Она яростно пожирала что-то, как старая хищная птица.

— Точно тебя две недели не кормили, — вполголоса сказал мистер Хебблсуэйт.

Теперь он почувствовал себя гораздо лучше и свободнее. Он приписал это действию еды. О нескольких бокалах шампанского, выпитых почти подряд, он как-то не подумал. В жарких переполненных комнатах ему захотелось пить, от еды жажда только усилилась, а шампанское было восхитительное, холодное и искристое, и он пил его как простой лимонад. В результате все стало казаться мистеру Хебблсуэйту больше и ярче, и он почувствовал себя здесь вполне своим человеком, а не подозрительным чужаком, непрошеным гостем, зрителем без билета. Неведомое прежде ощущение благополучия овладело им. Он был в мире со всем миром, даже с этим миром титулов, бриллиантов, румян, звезд и лент. Ведь если хорошенько приглядеться, это все очень неплохие люди.

И он, Том Хебблсуэйт, — тоже славный малый, и удачливый к тому же. И уж само собой, если бы усатый появился снова, они бы с ним потолковали как два старых приятеля. Сейчас у мистера Хебблсуэйта было именно такое расположение духа. В эту-то минуту и начались по-настоящему его приключения, и вечер леди Гэрлок превратился в сказку из «Тысячи и одной ночи», а мистер Хебблсуэйт вернулся домой в Ладденсталь с рассказом, в истинность которого его друзья так и не смогли поверить.

Вот как это произошло. Утолив голод и жажду, мистер Хебблсуэйт захотел покурить; он заметил, что гости берут сигары из коробок, стоящих на столе в углу зала, направился туда же и выбрал себе сигару — не очень большую, но превосходную. Раскурив ее, он уже хотел отойти от стола, как вдруг увидел хозяйку дома леди Гэрлок, которая беседовала с какой-то дамой. Среди множества драгоценностей на леди Гэрлок было великолепное жемчужное ожерелье. И вдруг на глазах мистера Хебблсуэйта оно словно по волшебству соскользнуло с ее шеи и исчезло. Больше никто этого не заметил, в том числе и собеседница леди Гэрлок. Сама леди Гэрлок была поглощена разговором. Все остальные ели, пили и болтали. Мистер Хебблсуэйт не мог ошибиться. Жемчужное ожерелье только что было расстегнуто и украдено.

Он быстро сделал несколько шагов вперед и как раз успел увидеть человека, отходившего сзади от леди Гэрлок. Этот человек не имел ничего общего с теми похитителями драгоценностей, которые иногда возникали в воображении мистера Хебблсуэйта. Он был пожилой, маленький, большеголовый, с огромной розовой лысиной, густыми рыжеватыми бровями и кудрями того же цвета, росшими возле самых ушей, и напоминал маленького круглого розового зверька, у которого вылезла почти вся шерстка. Но мистер Хебблсуэйт готов был поклясться, что именно этот странный субъект сейчас украл ожерелье.

Отойдя от леди Гэрлок, пожилой человечек остановился и обвел зал быстрым хитрым взглядом. Он встретил осуждающий пристальный взор мистера Хебблсуэйта, и его нелепое лицо сразу же прояснилось. Он залихватски подмигнул мистеру Хебблсуэйту, потом ухмыльнулся, шагнул в сторону и смешался с толпой жующих, пьющих и болтающих.

Мистер Хебблсуэйт двинулся следом за ним. Ему удалось не потерять из виду эту подпрыгивающую розовую лысину на всем пути через зал до самых дверей, в которых она и исчезла. Все еще попыхивая сигарой, мистер Хебблсуэйт тоже вышел и поднялся в опустевшую библиотеку. Странный пожилой человечек был там; увидев мистера Хебблсуэйта, он помахал рукой, словно они играли в какую-то игру, и опять засеменил прочь. Он отворил дверь между двумя огромными книжными шкафами, которой мистер Хебблсуэйт до сих пор не замечал, и скрылся. Мистер Хебблсуэйт, сжигаемый охотничьим азартом, не задумываясь, последовал за ним и взобрался по короткой витой лестнице, которая привела его к раскрытой двери в небольшую уютную комнату, очевидно, кабинет. В этом кабинете перед камином стоял пожилой человечек.

Мистер Хебблсуэйт понял, что сейчас не время ходить вокруг да около.

— Послушайте, — начал он резко. — Я видел, как вы взяли внизу ожерелье.

— Ничего вы не видели, — раздраженно сказал человечек.

— Нет, видел, — сказал мистер Хебблсуэйт.

— В таком случае у вас очень острое зрение, — ответил тот по-прежнему раздраженно. — Откуда, черт побери, такое зрение у человека в очках?

— Вы признаёте, что взяли его, — сказал мистер Хебблсуэйт осуждающе.

— Ну да, признаю, но только для того, чтобы избежать споров. Ненавижу споры. Говорят, говорят, говорят, — закричал этот странный человечек, — а что толку? Конечно, я взял его, и вы должны согласиться, что это была тонкая работа, дьявольски тонкая. Как по-вашему?

И он с задумчивым видом склонил голову набок.

— Я не говорю, что это было сделано плохо, — согласился мистер Хебблсуэйт. — И вообще я бы вряд ли это заметил, если бы не смотрел в ту сторону.

— Отлично сказано! — Человечек протянул руку. Вы мне нравитесь. Как вас зовут?

Мистер Хебблсуэйт назвал себя.

— Престранная фамилия, должен заметить, — продолжал человечек. — Но вы от этого не хуже, ничуть не хуже. И вы мне нравитесь. Ну, вам, наверное, хочется взглянуть на ожерелье.

Он погрузил правую руку в левый внутренний карман, потом в левый задний карман, после чего обшарил правый внутренний и задний карманы левой рукой. Результат был поразительный. Он высыпал на маленький столик сверкающую груду драгоценностей: жемчужное ожерелье, несколько других ожерелий, часы, браслеты и еще разные украшения, которые мистер Хебблсуэйт не успел рассмотреть.

— Боже! — воскликнул мистер Хебблсуэйт, вытаращив глаза на эту груду золота, платины и драгоценных камней. — У вас неплохой улов, а?

Странный человечек довольно засмеялся.

— Тонкая работа, знаете ли, очень тонкая работа, мистер Хебблсуэйт, — сказал он удовлетворенно. Потом с конфиденциальным видом добавил: — Но знаете, у меня бывало и лучше. Много, много лучше. Впрочем, и это недурно, правда?

Он любовно провел пальцами по груде драгоценностей. Затем поднял голову и лукаво поглядел на мистера Хебблсуэйта.

— Постойте-ка. Это никуда не годится. Нельзя просто так стоять и глазеть. Сейчас мы с вами наденем маски. Где-то они у меня были.

Он снова начал рыться в карманах и на этот раз извлек оттуда две фальшивые бороды и несколько шоколадных конфет.

— Так вот, — продолжал он торжественно, — тот, кто хочет рассматривать эти безделушки, должен надеть…

И без лишних церемоний он нацепил нелепую рыжую бороду, отчего приобрел совсем уж фантастический вид, а вторую — остроконечную черную — протянул мистеру Хебблсуэйту.

— Сейчас же наденьте, — скомандовал он.

Теперь вечер совершенно выбился из колеи и стал похож на дурной сон. Но мистер Хебблсуэйт еще сохранял способность воспринимать происходящее и слышал голос здравого смысла, настойчиво уговаривавший его не надевать эту дурацкую бороду. Он понял, что перед ним безобидный старый сумасшедший, который, по-видимому, больше всего любит красть драгоценности или, может быть, только делать вид, что крадет их. Судя по тому, как он знал дом и как спокойно покинул библиотеку и поднялся в эту уединенную комнату, он был родственником или другом хозяев дома. Между тем, пока эти мысли проносились в голове мистера Хебблсуэйта, он не сделал никакой попытки надеть бороду.

Человечку это надоело.

— Надевайте маску! — закричал он, повышая голос почти до визга. — Надевайте, говорят вам. Мы должны быть готовы ко всему. Для чего, вы думаете, я таскаю их с собой? Надевайте сейчас же!

Чтобы на время успокоить его, мистер Хебблсуэйт нацепил бороду. Она очень удобно надевалась на уши. Его вид привел человечка в неописуемый восторг.

— Вот теперь другое дело, — воскликнул он. — Ну давайте поглядим, что тут у нас, хотя, должен сказать, я ожидал большего. Вечера Элен уже совсем не те, что были. Ешьте шоколад.

— Нет, спасибо, сегодня я сыт и без шоколада, — сказал мистер Хебблсуэйт сквозь бороду.

— Мне кажется, Хебблсуэйт, — строго сказал человечек, — что вы не умеете радоваться жизни. Вас этому не научили. А я… — Тут он взял шоколадную конфету и торжественно раскусил ее. — …Я люблю приятно проводить время. Впрочем, я старше вас и больше знаю о мире, верно? Я бы сказал — чертовски верно.

В этот момент зажужжал телефон, стоявший возле мистера Хебблсуэйта. Его собеседник подбежал к аппарату и схватил трубку.

— В чем дело? — закричал он нетерпеливо. — Да, это я. Я слушаю. Да. Должен? Ну хорошо, если я должен, я иду.

Он положил трубку и взглянул на мистера Хебблсуэйта, которого, как видно, считал теперь своим сообщником по какому-то грандиозному преступлению.

— Меня просят вниз, — сказал он. — Никуда не уходите. Я сейчас вернусь.

— Но я не собираюсь здесь оставаться, — возразил мистер Хебблсуэйт.

— Нет уж, пожалуйста. Вы должны остаться, иначе выйдет черт знает что. Стерегите эти безделушки. И ешьте шоколад. Вы должны есть шоколад. Я ненадолго.

Он вышел, не сняв своей фальшивой бороды. Мистер Хебблсуэйт, тоже не снявший фальшивой бороды, остался один в чужой комнате, в чужом доме перед столом с драгоценностями на много тысяч фунтов. Сидеть здесь было глупо. Наверное, лучше всего снять эту идиотскую бороду, тихо спуститься по лестнице и убраться из дома, предоставив леди Гэрлок самой обнаружить свое ожерелье. Но едва он подумал об этом, как снаружи на лестнице послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и в комнату вошел громадный детина, которого мистер Хебблсуэйт меньше всего ожидал встретить. Это был один из тех рослых лакеев, которых он видел внизу в холле. Мистер Хебблсуэйт узнал его по голубой ливрее. Но больше он ничего не мог узнать, потому что лакей был в черной маске. Мистер Хебблсуэйт глядел на него, раскрыв рот. Если б этот человек не держал в руке револьвера, можно было бы подумать, что он явился сюда прямо с маскарада или из финала какой-нибудь оперетты.

— Стой, где стоишь, приятель, — сказал лакей, подходя ближе. — И не шевелись. Я тут по делу, так что мне сейчас не до шуток!

— Что это значит? — вскричал мистер Хебблсуэйт.

— Ага, вот оно! Я так и думал, что его светлость захватит свой сегодняшний куш с собой наверх. Отлично, отлично! Эй, отойди-ка подальше! Давай-давай, еще дальше! И ожерелье тоже здесь. Отлично, лучше просто не придумаешь. Ну, это мне, а ты забирай остальное. Счастливо оставаться, Распутин!

Он схватил ожерелье и еще несколько вещей, повернулся и пошел к двери. Холодная наглость этого налета так взбесила мистера Хебблсуэйта, что он бросился вперед, готовый к опасной схватке с вооруженным противником. Но, очевидно, лакей не имел намерения применять силу, предпочитая уйти быстро и бесшумно. Рука мистера Хебблсуэйта лишь коснулась его спины. Лакей одним прыжком выскочил из комнаты, захлопнул дверь перед носом мистера Хебблсуэйта, и не только захлопнул, но даже запер на замок. Он предусмотрительно вынул изнутри ключ, когда вошел в комнату, и теперь мистер Хебблсуэйт был взаперти и напрасно терял драгоценное время, дергая дверную ручку.

— Да, ловко он меня, черт возьми… — подумал вслух мистер Хебблсуэйт, отворачиваясь от упрямой двери. — Что теперь делать? Позвонить им — кто бы ни были эти таинственные «они» — по телефону и рассказать обо всем? Или ждать, когда вернется страшный пожилой человечек — очевидно, лорд Такой-то, — который твердо обещал вернуться. Хотя, по-видимому, смешно принимать всерьез обещания его эксцентричной светлости, потому что у розового человечка явно не все дома. Размышляя об этом, мистер Хебблсуэйт снова подошел к столику и машинально протянул руку к оставшимся драгоценностям. Теперь хмель прошел, и голова не так сильно кружилась, как во время погони за его клептоманской светлостью, но от этого он отнюдь не стал чувствовать себя лучше. Наоборот. Все по-прежнему расплывалось у него перед глазами, но утратило всякую привлекательность. Ощущение благополучия исчезло, едва отхлынул золотой поток шампанского. Началась легкая головная боль Мистер Хебблсуэйт сел, продолжая перебирать в руках драгоценности. Но о них он не думал. Он думал о том, что делать дальше.

Дальше он изумленно и растерянно уставился на нового посетителя, который стоял у двери, рассматривая его с торжествующим блеском в глазах и с широкой насмешливой улыбкой — такой широкой, что не могли скрыть даже его солдатские усы. Ибо это был все тот же подозрительный высокий человек с солдатскими усами. Вид мистера Хебблсуэйта, судя по всему, доставил ему большое удовольствие.

— Так, так, так! — воскликнул он. — Вот мы где, и так чудненько заперлись! И кое-что другое тоже здесь. Так, так, так! Должен вам сказать, вы весьма умны — до известного предела. Но, как часто бывает, вы слишком быстро перешли этот предел. Ну, снимайте бороду. Это вам не детский утренник.

Мистер Хебблсуэйт с досадой обнаружил, что его борода все еще красуется на прежнем месте; он сорвал ее и швырнул на пол.

— Я и забыл о ней, — воскликнул он.

— И не только о ней, друг мой, — сказал посетитель.

— Знаете что, — закричал мистер Хебблсуэйт, — перестаньте воображать! Вы, конечно, думаете, что очень отличились, а вот я думаю, что вы сделали большую ошибку.

— Ну, еще бы, — сказал детектив с убийственной иронией. — Когда я внизу спросил, как вас зовут, вы назвали мне фамилию, которой нет в списке гостей. Разумеется, это была моя ошибка. Затем я нахожу здесь, в жилой части дома, где вы сидите, нацепив фальшивую бороду, с крадеными драгоценностями в руках. Это тоже моя ошибка. А на прием без приглашения вы зашли случайно. И теперь сидите здесь, чтобы немного остыть? А фальшивую бороду вы надели просто потому, что имеете обыкновение надевать в ночные часы, чтобы не мерз подбородок. Что же касается этих вещиц, которые у вас в руке, то вы их видите впервые, не правда ли? Еще бы!

И детектив неестественно расхохотался.

Мистер Хебблсуэйт понял, что со стороны он должен казаться подозрительнейшей личностью. После стольких обвинений он действительно начал чувствовать за собой какую-то вину. Из-за этого человека с солдатскими усами, у которого словно на лбу написано «детектив», он целый вечер чувствует себя виноватым.

— Итак?

— То, что вы сказали — как я попал сюда и все такое, — в общем почти правильно. И я в самом деле впервые вижу эти вещи, которые у меня в руке. Если хотите знать, их тут оставил другой человек.

— Продолжайте, — сказал детектив, иронически улыбаясь.

— Если вы думаете, что я жулик, то, как по-вашему, какого дьявола я тут сижу? — спросил мистер Хебблсуэйт с некоторым раздражением. — И второе. Если вы такой умный, может, вы объясните, как я сумел запереть себя в этой комнате. Вы не могли не заметить, что дверь была заперта — вы же сами ее отперли.

Очевидно, это озадачило детектива, потому что он начал потирать подбородок.

— Что ж, послушаем, что вы расскажете.

Мистер Хебблсуэйт рассказал о том, как он воспользовался чужим приглашением, и дошел до знакомства со странным пожилым человечком.

Тут детектив прервал его.

— A-а, это дядя ее светлости, лорд Хорнихолд. Он конечно, немного того… Знаменит своими кражами. Драгоценности ему не нужны, сами понимаете, но ему нравится красть их. Итак, вы последовали за ним сюда?

— Да, и вот часть его сегодняшнего улова, — сказал мистер Хебблсуэйт, — но лучшая часть уплыла, и как раз сейчас, пока мы разговаривали.

И он торопливо рассказал о приходе лакея в маске.

— Дело серьезное, — воскликнул детектив. — Я здесь затем и нахожусь, чтобы предотвращать такие случаи. Этих молодцов тут двенадцать, из них четверо новых, их специально нанимают для больших приемов. Умный жулик мог легко это сделать. И все одного роста, в одинаковых ливреях, да ваш еще был в маске. Вы его не опознаете. Конечно, если он здесь — хотя, если он умен, он будет здесь.

— Я попробую опознать его, — сказал мистер Хебблсуэйт решительно. — Не говорите «нет», дайте мне просто поглядеть на них. И заберите эти вещи. Они мне не нужны.

Он передал драгоценности детективу.

— Только, пожалуйста, без фокусов, — сказал детектив предостерегающе. — Я ведь еще не видел вашего жулика в ливрее, не забывайте об этом.

Они тут же спустились в холл, где нашли восьмерых из двенадцати лакеев. Ни слова не говоря, мистер Хебблсуэйт быстро обошел вокруг них и отвел детектива в сторону.

— Видите вон того, возле статуи? Это он. Скажите дворецкому, чтобы он попросил его зайти в какую-нибудь маленькую комнату, и проверим, прав ли я.

Детектив подозвал к себе дворецкого, что-то шепнул ему, и дворецкий отправил этого лакея в маленькую приемную прислуживать двум джентльменам. Два джентльмена уже поджидали его там, и не успел он шагнуть через порог, как был схвачен.

— Попался! — воскликнул мистер Хебблсуэйт. Теперь выверните-ка ему карманы.

Возможно, у детектива были свои недостатки, но выворачивать карманы он определенно умел, и через минуту на свет появилось ожерелье леди Гэрлок и другие пропавшие вещи. Револьвера не нашли очевидно, похититель решил для большей безопасности избавиться от оружия. Вскоре его тоже по соображениям безопасности — отправили в специально предназначенное для этого место.

— Один из новеньких, — пояснил детектив, но настоящий жулик, и притом умный. По-моему, я его где-то видел. Но как вы умудрились опознать его?

— Не все провинциалы так глупы, как может показаться, — ответил мистер Хебблсуэйт. — Ну, слушайте, если вам интересно. Там, наверху, прежде чем он дошел до двери, я чуть-чуть задел его рукой, а в руке у меня случайно был кусок шоколада, который запачкал его куртку. На голубом шоколад хорошо виден. Никто бы не заметил этого пятнышка, если бы не искал его, но я-то знал, что искать, и стоило мне обойти вокруг них, как я его нашел.

— Чистая работа! Ну, скажу я вам, вы меня избавили от больших неприятностей. Ее светлость быстро обнаружила пропажу ожерелья, но она думала, что его взял ее дядя, как и другие вещи. А этот хитрец позвонил наверх в кабинет его светлости в надежде, что тот оставит там свою добычу. Он, должно быть, все время следил за ним, прислуживая во время ужина. Знаете, вы здорово меня выручили, и, если хотите, я представлю вас сейчас ее светлости и расскажу о том, что вы сделали.

— Боже избави, — воскликнул мистер Хебблсуэйт, — а вот если вы хотите меня выручить, добудьте мое пальто и шляпу, выпустите меня отсюда и, когда я уйду, не впутывайте меня в эту историю. Хватит с меня высшего общества. Что-то оно не в моем вкусе.

— Извольте, — ответил детектив, — пусть будет по-вашему.

— Вот и отлично, — сказал мистер Хебблсуэйт, еще не понимая, что теперь уже ни один человек не поверит в его приключение на Парк-Лейн. — Выпустите меня потихоньку отсюда, и я побегу к себе. Если бы вы знали, как я хочу спать!