Несчастья сэра Джорджа Дрейка, пожалуй, начались уже на совещании. Был чудесный майский день, оживлявший даже Рассел-сквер, но совсем не майское настроение пышным цветом расцвело в кабинете сэра Джорджа. Они доползли уже до середины повестки дня, когда явился Тим Кемп, о котором вот уже целую неделю не было ни слуху ни духу, — все такой же невинный ангелочек, выглядевший, однако, еще подозрительней, чем обычно. Он явно пережил в Дербишире целую сагу из джина пополам с безумием.

— Господин генеральный секретарь, тысяча извинений, — сказал он, — я надеялся поспеть вовремя. — Он говорил серьезно, тщательно выговаривая слова, как разговаривает крепкий на голову человек, который вот уже несколько дней ни на минуту не протрезвился. Никола Пемброук, Джун Уолсингем, Джоан Дрейтон разом просияли, завидя его. И быть может, именно это вызвало раздражение сэра Джорджа.

— Очень мило с вашей стороны, что соблаговолили посетить нас, мистер Кемп. — Сэр Джордж произнес это тем многозначительным, ироническим тоном, за который ученики так часто не любят своих учителей.

— Пустое. — Кемп улыбнулся ему. — Не угодно ли выслушать мой отчет прямо сейчас, господин генеральный секретарь?

— Конечно, не угодно. Дело терпит. Мы заняты другим. Речь шла об этом художнике, Неде Грине…

— Я только что с ним говорил, — сказал Кемп, как всегда ловко встревая в разговор. — Случайно встретились в «Плуге» и вместе пошли еще куда-то — в Люксембургский спортклуб, кажется… Нед нисколько не изменился, так что глядите в оба.

И он ткнул трубкой сперва в сторону Спенсера, а потом — сэра Джорджа.

— Так вот, когда меня перебили, я хотел сказать, — продолжал сэр Джордж с высоты своего достоинства, — что разговаривал с мистером Грином и завтра мы с женой ждем его к обеду. Между прочим, будет и Филипп Баториг, который, как всем вам, вероятно, известно, является министром высшего образования.

Он сделал эффектную паузу, словно ждал овации, и с досадой перехватил несколько взглядов, украдкой брошенных через стол на Кемпа.

— Я, разумеется, подниму вопрос об организации Дискусом персональной выставки работ Грина. — Сэр Джордж посмотрел на Джералда Спенсера, который заерзал на стуле, спеша выразить свой восторг. — Но поскольку вы тоже будете присутствовать на обеде — кстати, не забудьте захватить свой проект, — то сможете уточнить разные мелкие практические вопросы.

Спенсер покачивал головой, как кобра под взглядом заклинателя. И тут Кемп тоже начал кивать и кивал все время, пока при участии Никола Пемброук обсуждалась возможность устроить концерт из произведений Маунтгаррета Кемдена, дабы умилостивить старика; а потом он попросту начал клевать носом. Пришлось разбудить его, когда дошло до пункта «Разное», чтобы он отчитался о ходе переговоров с леди Бодли-Кобем.

— И мне незачем подчеркивать, мистер Кемп, — сказал сэр Джордж сурово, — что, поскольку вы якобы занимались проектом этой Бодли-Кобем целую неделю, у вас должны быть важные новости.

— О, само собой. — Кемп вынул из внутреннего кармана пачку конвертов и разрозненных листков и начал их перебирать.

— Ну что же вы, милейший. Вам, может быть, делать нечего, но у нас дел хватает. Да и вообще вся затея с Бодли-Кобем — сплошная чушь.

Кемп посмотрел на него.

— Это почему же?

— Потому, Тим, милый, — сказала Никола, — что многие из нас уже пробовали ее уговорить, но ничего не вышло…

— Мистер Кемп, — прервал ее сэр Джордж, — будете вы отчитываться или нет? Если нет, я попрошу вас объяснить причину вашего отсутствия на службе. И если это объяснение будет…

— Вот, не угодно ли взглянуть! — воскликнул Кемп, показывая два замусоленных клочка бумаги. — Но прежде я должен объяснить, что Аннабела… то есть леди Бодли-Кобем…

— Вы зовете ее Аннабелой? — Джун Уолсингем даже взвизгнула от смеха и долго еще хихикала вместе с Никола Пемброук и Джоан Дрейтон.

— Ну, раз ее зовут Аннабелой, а мы с ней друзья, я так ее и называю. — Кемп для пущей внушительности вынул изо рта трубку, потом снова сунул ее в рот. — Мы с ней, когда ехали в ее дом в Дербишире, встретили в Бейкуэлском баре одного архитектора… Этот архитектор золотой малый, некто Людовик Шоттер…

— Ах, Шоттер! — Это подал голос Джералд Спенсер. — Я знавал его одно время. С ним произошла какая-то скандальная история. И потом он пьет как лошадь.

— Действительно, ему не повезло, — подтвердил Кемп. — Но без сомнения, это способный и очень милый человек. Ну, мы и прихватили его с собой. Нам как раз нужен был специалист — и вот пожалуйста.

— А был в этой вашей компании хоть один трезвый? — поинтересовался Нейл Джонсон, смягчив свои слова добродушной улыбкой.

Кемп немного подумал, прежде чем ответить.

— Нет, совсем трезвых не было. Но подробности потом, Нейл. Генеральный секретарь хочет, чтобы я доложил о деле, и он совершенно прав. — Он улыбнулся сэру Джорджу, который ответил ему уничтожающим взглядом. — Так вот, Шоттер округленно определил стоимость перестройки дома в сто восемьдесят пять тысяч фунтов…

— Что за вздор! — вскричал сэр Джордж.

— А ежегодные расходы мы определили совместно, — продолжал Кемп, не обращая никакого внимания на этот возглас. — После того как дом будет соответствующим образом перестроен и в нем соответствующим образом поселятся двадцать пять деятелей искусств, при условии, что каждый будет еженедельно вносить примерно восемь фунтов, эти затраты составят девятнадцать тысяч шестьсот фунтов. Каковую сумму, вместе с расходами на перестройку в размере ста восьмидесяти пяти тысяч фунтов, должен внести Дискус…

— Что за бред! — Сэр Джордж, багровея, снова сорвался на крик. И хватил кулаком по столу. — Сроду такого не слыхал! Смотрите у меня, если вы хотя бы намекнули этой сумасшедшей Бодли-Кобем и тому архитектору, что Дискус может согласиться на подобную нелепость! — Тут ему в голову пришла ужасная мысль. — И смотрите, если вы сделали какое-нибудь публичное заявление. Давал кто-нибудь из вас интервью журналистам?

Кемп посмотрел на него со снисходительным удивлением.

— Имея за плечами большой опыт государственной службы, я, сэр Джордж, всегда избегаю иметь дело с прессой. Но мне показалось — знаете, тот вечер был хоть и веселый, но такой суматошный, — что леди Бодли-Кобем и Людовик Шоттер кое-что сказали девушке из «Бакстон уикли геральд».

— Ах, черт!

— Вам это представляется несколько преждевременным?

— Преждевременным? Да это просто дурацкая пьяная болтовня.

Кемп собрал свои листки, запихнул их обратно во внутренний карман, потом встал, исполненный торжественного достоинства.

— Послушайте, шеф, вы послали меня к леди Бодли-Кобем договориться о деле, которое до сих пор вам никак не удавалось протолкнуть. Вместе с тем вы сказали мне, что Дискусу нужно сделать что-нибудь громкое в области театра. Я занялся этим делом. Я осмотрел дом, который будет предоставлен в наше распоряжение. Я привлек самого квалифицированного консультанта, какого мог найти. Я представил примерную смету затрат. Что еще мог я сделать?

— А ведь он прав! — воскликнула Никола. — Мы только напрасно тратили время и силы на эту женщину, но Тим не из таких.

— Спасибо вам, Никола. — Он снова посмотрел на сэра Джорджа. — Важно не то, сколько мы там выпили, важно, много ли нам удалось сделать. Я сделал то, что меня просили. Очень жаль, если, по-вашему, все это пьяная болтовня. Даже если вы так считаете, вы могли бы удержаться от подобных выражений. Мне кажется, — продолжал он мягко, — что вы часто ведете себя так, будто здесь птичник, а сами вы — надутый индюк. Но я не хочу вас обижать. Так вот, если вам угодно, чтобы я представил свой доклад в письменном виде, по всей форме, вы его получите…

— Не нужен мне ни ваш доклад, ни вы сами, Кемп, — сердито отрезал сэр Джордж.

— Я останусь здесь, пока меня не переведут на другую работу, — заявил Кемп. — Я хотел предостеречь вас насчет Неда Грина, но вы отказываетесь меня слушать. А главное — я случайно встретился с одним сотрудником казначейства и мог бы предостеречь вас насчет некоего Джонса, который вскоре должен здесь объявиться. Но чего ради? — Он встал из-за стола и направился к двери. Однако не дойдя до нее, остановился и, вынув изо рта трубку, ткнул ею в сэра Джорджа, который, как и все, повернув голову, смотрел ему вслед. — Мне жаль вас, Дрейк, потому что вы начисто лишены интуиции и проницательности. Кстати, — он посмотрел на Нейла Джонсона, — где этот ваш зав театральным отделом, Хьюго Хейвуд?

— В отпуске, Тим, — ответил Джонсон. — В Ирландии.

— В Ирландии? — Кемп посмотрел на сэра Джорджа. — Ну, теперь добра не жди. Вот увидите. И помните про некоего Джонса из Министерства финансов, — добавил он мрачно. — Счастливо оставаться.

После ухода Кемпа воцарилось молчание, и тут сэр Джордж вдруг обнаружил в себе ту интуицию и проницательность, в которых ему только что было отказано. Он не мог избавиться от чувства, что ему откуда-то угрожает опасность, что темные силы, которые он, разумный человек, и назвать-то не может, грозят ему, что три женщины, которые теперь смотрят на него с враждебностью и презрением, как разъяренные ведьмы, сговорились и отдали его на растерзание какой-то зловещей, непостижимой силе. Он попытался убедить себя, что это нелепо, но тревожное чувство не покидало его.

— Ну, на сегодня, кажется, все. — Он посмотрел на Джералда Спенсера и переменил тон. — Я хотел бы поговорить с вами, Джералд, насчет завтрашнего вечера. Будет Грин, Филипп Баториг с женой, вы с вашей женой… как ее…

— Доротеей, — поспешил подсказать Спенсер.

— Да, конечно, с Доротеей. Потом одна старая подруга Элисон, Мюриэл Теттер, тонкий знаток искусства, — в общем всего восемь человек.

— Просто великолепно!

— Я уже говорил вам, что не надо надевать вечерний костюм? Лучше бы, конечно, в вечерних туалетах, но Грин и слышать об этом не хочет. А Баториг приедет прямо из парламента. Мы хотели пригласить вас всех в ресторан, но потом я решил, что удобнее будет поговорить в домашней обстановке, и Элисон заказала обед на дом. За столом о делах ни слова, но как только дамы выйдут, я расскажу Баторигу о нашем плане устроить выставку Грина, ради его же блага. Я думаю, мы все успеем утрясти, прежде чем присоединимся к дамам, но, конечно, если вы захотите потом отвести Грина в сторону и обсудить всякие подробности, я не вижу к этому препятствий. Если хотите, Джералд, я скажу Элисон, чтобы она дала вам такую возможность.

— Это будет великолепно! — воскликнул Спенсер, буквально сияя от восторга. — Я совершенно уверен, что все удастся как нельзя лучше.

Джералд издал еще несколько восторженных звуков и, извиваясь, выплыл за дверь, оставив сэра Джорджа в более приятном расположении духа. И все же его еще окружали какие-то остатки молчания, наступившего после ухода Кемпа: мерцающая и бесформенная тень, предостерегающий шепот, неуловимый, как призрак, смутное беспокойство, которое не в силах были заглушить никакие, даже самые радужные перспективы.