Серая «Газель» подъехала к дому, в котором жила бабка Вардитер, и мужчины, сидящие за столиком во дворе, поднялись как по команде и выстроились в ряд. В квартире на пятом этаже все было готово к встрече Лусине. Стекла и зеркала были занавешены белыми простынями, посреди гостиной стоял крытый ковром стол, вокруг которого сидели облаченные в черные одежды женщины. На стене висела фотография Лусине в траурной рамке.

Из кухни доносился запах вареной баранины. Накануне Гор, родной сын Артура и Гоар, и Оганес, дальний родственник, привезли из деревни барана. Наблюдая, как двое крепких мужчин достают из багажника отчаянно сопротивляющееся и блеющее животное, Анна содрогнулась. Мужчины привязали барана на лужайке во дворе, где его тут же окружили дети.

– Зачем вы привезли живого барана? – возмутилась Гоар, услышав блеяние.

– Жарко, если бы вчера зарезали, мясо бы испортилось, – ответил Гор.

– И где вы его резать собираетесь? Во дворе, что ли?

Мужчины переглянулись и пожали плечами.

– Везите его за город. Зарежьте где-нибудь и возвращайтесь!

Гор отвязал барана, с помощью Оганеса погрузил его в багажник, и они уехали в неизвестном направлении. Через три часа вернулись с разделанной и порубленной на куски тушей. Весь вечер младший сын Гора – пятилетний Мушех бегал по двору и рассказывал соседским ребятишкам о том, как они везли из деревни барана.

В восемь часов утра мужчины вышли из дома и расселись на лавочках перед подъездом. Неспешно и спокойно, как будто ничего не произошло, они принялись обсуждать свои дела. И лишь по отросшим щетинам всех собравшихся можно было догадаться, что в семье произошло горе.

Когда машина с гробом выехала из-за угла, они замолкли и встали полукругом перед подъездом. Гроб с телом занесли на пятый этаж и аккуратно опустили на стол. Одна из женщин, соседка Вардитер, поставила у подножия гроба две свечи. В шесть часов вечера скорбно заплакал дудук. Началась траурная панихида, которая длилась весь вечер и ночь до двух часов следующего дня. Все это время в квартире находился священник, который сначала отпел душу усопшей дома, потом во дворе и на кладбище, к которому двинулась похоронная процессия. Анна машинально делала все, что ей говорили, – разносила соседям завернутую в лаваш хашламу, стояла перед подъездом с ведром воды, полотенцем и мылом и по старинному армянскому обряду поливала водой руки приехавших с кладбища людей, чтобы те оставили слезы за порогом дома.

Все происходящее чудилось ей сном – тягостным и бессмысленным. Всматриваясь в разношерстную толпу родственников, она ловила себя на мысли, что не помнит никого из этих людей. В то же самое время собравшиеся недобро косились на нее, шушукались по углам и замолкали, стоило ей пройти мимо.

На следующий день после похорон самые близкие родственники накрыли «сладкий стол» и поехали на кладбище, прихватив с собой букет гвоздик, хунк и вязанку тоненьких прутиков.

Артур разжег возле могилы дочери небольшой костер, зачерпнул пригоршню хунка и бросил в огонь. С минуту он постоял молча, потом перекрестился и уступил место жене. Следом за ней подошли Вардитер и Анна. За последние два дня старуха ослабела настолько, что не могла передвигаться самостоятельно. Поддерживаемая Анной, она наклонилась, бросила ладан в огонь и покачала головой:

– Э-э-х, Лусо…

– Теперь твоя очередь, – сказал Артур.

Анна зачерпнула горсть и сжала кулак.

– Прощай, – прошептала она, разжимая руку над костром.

Тонкая струйка дыма взвилась в небо, источая едва уловимый запах смолы. Процессия постояла еще минут пять и двинулась к выходу. У ворот кладбища Анна краем глаза заметила худощавого черноволосого парня, который словно крался за ними, то замедляя, то ускоряя шаг. Анне показалось, что она видела его на похоронах сестры. Она повернулась и в упор посмотрела на него. Парень вздрогнул, опустил глаза и остановился возле могилы с белоснежной двухметровой стелой, на которой был высечен образ святой Мариам.

– Это случайно не наш родственник? Мне кажется, что я видела его раньше, – спросила Анна у Гоар.

Гоар прищурилась и взглянула на парня. Тот сидел на корточках, поправляя лежащие у надгробья красные гвоздики.

– Нет, я его не знаю. Может, это друг Лусине?

– Может. Идите, я вас догоню, – Анна похлопала тетку по плечу и пошла к стеле.

– Простите, вы друг Лусине? – спросила она.

Он молча поднял глаза.

– Вы друг моей покойной сестры Лусине?

– Нет, я не знаю никакой Лусине. Вы ошиблись. Я пришел на могилу матери.

– Но это могила мужчины, – заметила Анна, прочтя на стеле мужское имя – Саркис.

Парень ничего не ответил. Он вскочил и побежал по гравиевой дорожке, ведущей в глубь кладбища.

– Подождите! – крикнула ему вслед Анна, но тот махнул рукой «оставьте меня в покое» и скрылся за поворотом.

«Еще одна тайна», – подумала Анна и поспешила к выходу.

Родственники стояли возле машины Артура и о чем-то спорили.

– Она не хочет ехать с нами в деревню, говорит, что поедет домой. – Гоар с надеждой посмотрела на Анну. – Поехали с нами.

– Мы поедем домой, – тихо, но твердо сказала старуха.

– Мама…

– Я сказала, что мы поедем домой, и точка.

Артур, который все это время стоял, облокотившись о дверцу, и равнодушно наблюдал за женой и тещей, бросил сигарету и махнул рукой:

– Гоар, поехали! Долго мы будем здесь стоять? По дороге разберемся. Не хочет – пусть едет домой.

– Хорошо. Но мы довезем их до дома.

Старуха молча кивнула и залезла в машину.

– Не переживай, я в порядке, – обратилась она к дочери, когда машина затормозила возле подъезда.

– Лучше бы ты с нами поехала, мне было бы спокойнее. На семь дней вернулись бы вместе.

Поддерживая друг друга, Анна с бабушкой поднялись на пятый этаж. Вардитер достала из кармана платья ключ, вставила его в замок и повернула три раза. Дверь открылась, и Анна снова почувствовала страх, который охватывал ее каждый раз, когда она переступала порог этого дома.

– Свари нам кофе. Еще не разучилась? – спросила Вардитер.

– Нет. Что-что, а кофе варить я умею. Ты ведь меня научила.

Вардитер кивнула и зашаркала в гостиную.

Заваривая кофе, Анна слышала доносящийся из комнаты скрип дивана и тяжелое дыхание бабушки. Она вошла с подносом, на котором стояли две чашки ароматного кофе, и вздрогнула – старая женщина сидела на диване с прикрытыми глазами, откинувшись на спинку и открыв рот. Сквозь узкие щелочки виднелись белки глаз – пожелтевшие, покрытые тонкой сеточкой красных сосудов. Анне стало жутко. Ей показалось, что старуха умерла.

Она поставила поднос на журнальный столик и села на краешек дивана. Старые пружины застонали глухо и протяжно, Вардитер открыла глаза и протянула руку к чашке.

– Хороший кофе, правильный, – зевнула она, сжимая скрюченными пальцами покрытую позолотой ручку чашечки.

– Может, поспишь?

– Посплю. Ты тоже приляг. – Старуха кивнула в сторону двери, ведущей в комнату Карине. – Твоя сестра жила там. Не боишься призраков?

– Нет.

– И это правильно. – Старуха взбила подушку в форме валика и легла на бок, подперев дряблую, морщинистую щеку сухой ладошкой. – Хорошо, что ты не боишься привидений. Я тоже не боюсь, хотя я их вижу. Ты тоже когда-нибудь научишься их видеть.

Анна накрыла ее лежащим у изголовья пледом и заботливо погладила по плечу:

– Спи.

Ей вдруг до боли стало жаль эту маленькую, высохшую женщину с острыми коленками, выпирающими из-под клетчатого пледа.

Старуха зевнула еще раз, закрыла глаза и спустя минуту захрапела. Стараясь не шуметь, Анна прошла в комнату, отодвинула книги и нашла за ними тетрадь в синей обложке. На цыпочках она прокралась на кухню, открыла окно, закурила сигарету и стала листать тетрадь. «12 декабря 1994 года»… «16 декабря»… Записей было немного, но все были написаны черной шариковой ручкой, за исключением последней, которая, судя по всему, была сделана недавно. Запись синей гелевой ручкой была датирована двадцатым июня две тысячи восьмого года и называлась «Прощальное письмо». Анна затушила сигарету и углубилась в чтение. Тишину нарушил звонок телефона. Анна увидела старенький зеленый аппарат, стоящий на деревянной полке возле холодильника.

– Алло?

– Здравствуйте, – послышался в трубке взволнованный мужской голос. – Господи! У вас даже голоса похожи.

– Простите, кто вы?

– Меня зовут Сергей. Вы видели меня на кладбище. Неловко получилось…

«Остерегайся Сергея», – вспомнила Анна слова сестры.

– Меня зовут Арев, вернее Анна, – ответила она дрогнувшим голосом, превозмогая невольный страх. – Я – сестра Лусине.

– Я знаю, кто вы, – сухо ответил мужчина. – Я… Я бы хотел с вами встретиться как-нибудь, если вы не против. Можете записать мой номер телефона?

– Да-да, конечно. Если хотите, мы можем встретиться сегодня. – Голос Анны снова дрогнул, на этот раз от нетерпения.

– Разве вам не надо отдохнуть?

– Мне не хочется. Где мы можем встретиться?

Собеседник на том конце провода явно обдумывал ответ.

– Хорошо, давайте сейчас. Это даже к лучшему. Вы знаете кофейню возле оперного театра?

– Я найду ее.

– Нет, не найдете, там их много. Встретимся возле Лебединого озера.

– Я выхожу.

На цыпочках Анна прокралась в коридор, обулась и осторожно заглянула в гостиную. Бабка Вардитер лежала на диване, оглашая комнату раскатистым старческим храпом. Анна закрыла дверь и побежала вниз по лестнице.

Она без труда добралась до оперного театра, нашла озеро, в котором обитали лебеди и из-за которых оно, собственно, и получило свое название, и стала бродить вокруг, рассматривая праздношатающихся людей.

Семейная пара – муж и жена сидели на каменной балюстраде и, придерживая мальчика лет двух, показывали руками в сторону плавающих лебедей:

– Смотри, это лебедь. Правда, он красивый?

Мальчик смеялся и топал ножками, пытаясь вырвать из крепкой родительской хватки свою ручонку.

Навстречу Анне шла девушка – стройная, в короткой юбке, на каблучках-шпильках. Улыбаясь, она помахала рукой кому-то, кто находился позади Анны, и пронеслась мимо, обдав Анну шлейфом приторно-сладких восточных духов. Анна оглянулась и увидела юношу, идущего навстречу девушке с алой розой на длинном стебле. Поравнявшись, влюбленные поцеловались и в обнимку двинулись дальше.

Вечерело. Двое стариков сидели на лавочке в тени дерева, играли в нарды и о чем-то спорили. Проходя мимо них, Анна услышала обрывки фраз: «А я тебе говорю, что старый президент был лучше. И не спорь со мной, Гурген…» – «Да нет же, Самвел, не лучше, вот я тебе сейчас расскажу одну вещь…»

Вдалеке виднелось летнее кафе, битком набитое отдыхающими. Люди сидели под зонтиками, пили кофе и лениво рассматривали прохожих. Разморенный от жары сонный город к вечеру наводил на своих обитателей дрему, которая проявлялась в их неспешных, слегка заторможенных движениях.

– Здравствуйте, Арев, – послышался голос за спиной.

Анна обернулась и увидела того самого парня, с которым разговаривала на кладбище.

– Здравствуйте, Сергей.

Теперь она как следует его разглядела. Высокий, худощавый и… очень красивый. Волоокий, с длинными загнутыми ресницами и густыми, сходящимися к переносице, бровями, которые, несмотря на свою непропорциональность, не портили его лица, а напротив, придавали некую ироничность и беззащитность. На мгновение Анна забыла обо всем на свете, залюбовавшись его идеальным носом, яркими, по-детски пухлыми губами и волевым подбородком, который обрамляла аккуратная бородка.

Она смотрела на него, не в силах отвести глаз, в то время как он испепелял ее взглядом, исполненным боли. С минуту они стояли молча, смотря в глаза друг другу, будто пытаясь прочесть мысли.

– Вы любили ее. Я вижу это в вашем взгляде, – прошептала Анна. – Вы любили мою сестру?

– Вы так похожи, господи… – Мучительная гримаса исказила его лицо.

– Мы близнецы, а они всегда похожи.

– Может, пойдем в кафе?

– Кажется, там нет мест, мы можем сесть на лавочку возле озера.

– Вы тоже не любите кафе, потому что не можете себе позволить сорить деньгами?

– Нет, я зарабатываю достаточно, просто все места заняты… Хотя вы правы. Я не люблю кафе. Там слишком людно.

– Хм, странно. – Он достал из кармана пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и предложил сигарету Анне.

– Спасибо. А что вам показалось странным? Кстати, может, перейдем на «ты»?

– Да так, пустяки. Мне интересно, как человек, который боится людей, может работать журналистом? Да, давай на «ты».

– С чего ты взял, что я кого-то боюсь? Я не боюсь, просто не люблю людные места, и, кстати, откуда ты знаешь, что я журналистка?

– Твоя сестра иногда рассказывала о тебе.

– И что же она рассказывала? – поинтересовалась Анна, выпустив тонкую струйку дыма.

Они пошли к лавочке. Ловким щелчком Сергей отправил окурок в урну и тут же закурил новую сигарету. «Нервничает», – подумала Анна и села рядом с ним.

– Так все же, что она обо мне рассказывала?

– Всякое. Иногда хорошее. Иногда – не очень.

– Вот как? Кстати, можно мне еще сигарету? Скажи, вы встречались?

– Бери, – он протянул пачку и чиркнул зажигалкой. – Мы не встречались, вернее, встречались, но… Знаешь, я не хочу ничего рассказывать. Все, что я скажу сейчас, будет звучать как оправдание, а я не хочу оправдываться. Я уже давно не знаю, чего я хочу. Просто мне захотелось… Впрочем, неважно, что мне захотелось…

– Она предупредила, что я должна остерегаться тебя. Почему?

– Не знаю. Возможно, она боялась, что я причиню тебе боль, какую в свое время причинил ей. Что она еще говорила про меня?

– Больше ничего. Просто просила быть осторожной. Кстати, ты знаешь что-нибудь о нашем отце?

– В общих чертах. Знаю, что Лусине искала его, но, кажется, так и не нашла.

– Она оставила мне свой дневник. Там есть кое-какие упоминания о нем и старые записи, датированные декабрем 1994 года.

Сергей вздрогнул, словно увидел призрака, и с ужасом посмотрел на Анну.

– Где ты нашла этот дневник?

– На полке за книгами. Она оставила его на тот случай, если я приеду в Ереван. Ты чем-то напуган? – Анну насторожил встревоженный вид ее нового знакомого. «Главное, не проболтаться, что дневник у меня в сумке», – подумала она.

– Он сейчас у тебя?

– Нет, конечно. Зачем мне таскать его с собой? А почему ты спрашиваешь?

– Отдай мне его. – Сергей наклонился к Анне и прошептал: – Отдай, пожалуйста. Я хочу знать правду.

Анна невольно отшатнулась. Ей показалось, что она услышала голос сестры: «Отдай, гадина, как же я тебя ненавижу, отдай!» Стараясь не выказать своего волнения, она спокойно ответила:

– Если бы Лусине хотела оставить его тебе, то наверняка так бы и поступила. Но судя по тому, что она этого не сделала, тебе незачем его читать.

– Даже в этом вы похожи, – усмехнулся он и посмотрел на лебедей, медленно скользивших по зеленоватой глади воды.

– Что важного в этом дневнике?

– Я не знаю, – пожал плечами Сергей, – но хотел бы знать. Мы расстались в декабре девяносто четвертого. Возможно, там есть записи про твоего отца, но меня интересует другое. Я хочу знать только одно – простила ли Лусине меня хотя бы в своих мыслях? Я знаю, она бы никогда мне этого не сказала. До последнего вздоха она делала вид, что не простила меня. Но дневникам ведь не врут, правда?

– Не врут, конечно. Кстати, почему ты решил встретиться со мной?

– Сам не пойму. Увидел тебя сегодня и понял, что должен позвонить. После нашего расставания с Лусо все пошло наперекосяк. Мне тридцать три года, но иногда кажется, что я и жил-то всего несколько дней в декабре девяносто четвертого, а все остальное время… – Сергей махнул рукой. – Черт знает что!

– Это были дни, проведенные с моей сестрой?

– Да. Она никогда не рассказывала тебе обо мне?

– Ты кажется забыл, что мы с ней не общались гораздо дольше. Так что я ничегошеньки про тебя не знаю, кроме того, что мне надо тебя опасаться.

– Ты приехала надолго?

– Еще не ясно. Лусо хотела, чтобы я нашла нашего настоящего отца, но я пока не уверена, что готова к его поискам. Все произошло так стремительно. Живешь себе, строишь планы, а потом – бабах! – Анна развела руками и грустно вздохнула: – Я не знаю, Сергей, надолго ли я здесь. Мне надо во многом разобраться, в том числе в себе.

– Понимаю, – кивнул он. – Если понадобится моя помощь – звони. Вот мой номер телефона. – Он достал из заднего кармана джинсов бумажник, вытащил визитку и протянул ее Анне.

Краем глаза Анна заметила в бумажнике фотографию сестры, которая, судя по всему, была сделана в студенческие годы.

– Я подумаю, спасибо за предложение. В любом случае, если я решусь на поиски своего отца – помощь мне не помешает. Расскажи мне о Лусо.

– Что именно?

– Как она жила, чем занималась.

– Работала в местной газете и на телевидении. Жила с бабушкой. Я же говорю, мы давно не общались.

– У нее был кто-то?

– Нет, не думаю.

– Почему?

Сергей задумался и посмотрел на пару с ребенком, которые все еще сидели на балюстраде и кормили лебедя хлебными крошками.

– Так почему?

– Сколько лет ты не была в Армении?

– Шестнадцать.

– За это время многое изменилось, а многое, наверно, не изменится никогда.

– Я не понимаю тебя. Какое отношение это имеет к моей сестре?

– Прости. Это я так, озвучиваю мысли. Я не знаю, почему твоя сестра не вышла замуж. Может, она написала об этом в своем дневнике?

– Возможно. Я его еще не читала.

Сергей посмотрел на часы и спрятал в карман пачку сигарет. Анна поняла, что он собирается уходить.

– Тебе уже пора?

– К сожалению. Уже поздно, а мне еще надо поработать.

– Чем ты занимаешься?

– Я художник. Пишу картины. Если захочешь – могу показать. – Он встал и протянул руку. – Проводить тебя до метро?

– Спасибо, я поеду на такси.

– Тогда до такси?

Они медленно двинулись по аллейке, и Анна, привыкшая ходить быстро, намеренно замедляла шаг, стараясь оттянуть момент расставания. Она была уверена – ее собеседник что-то недоговаривает. Что-то важное, касающееся ее сестры.

Они остановились возле белой «Нивы», из открытых окошек которой доносилась армянская музыка.

– Такси надо? – Мужчина в бейсболке посмотрел на Анну сквозь опущенное стекло.

– Да, надо. Довезете девушку до дома. Ну, до свидания, – улыбнулся Сергей.

– До свидания. Я позвоню, если мне понадобится твоя помощь.

– Конечно, звони, хотя… – Он задумчиво посмотрел на Анну. – Может, после прочтения дневника Лусо ты передумаешь?

– Все может быть. Кстати, когда тебе удобнее звонить?

– В любое время. Я живу один, если ты это имела в виду.

Анна села в машину, назвала адрес и помахала Сергею рукой. Он помахал ей в ответ, и пока машина не скрылась за поворотом, Анна видела его, стоящего на тротуаре с сигаретой в руке.

Бабка Вардитер спала. Услышав шум в коридоре, она открыла глаза и крикнула:

– Арев, ты куда-то уходишь?!

– Нет-нет, спи.

Вардитер приподнялась, протерла глаза и удивленно посмотрела на внучку:

– Почему ты не спишь?

– Уже иду.

Дождавшись, когда старуха уснет, Анна включила ночник и достала из сумки тетрадь в синей обложке. Устроившись поудобнее, она открыла ее и произнесла вслух: «1994 год. 12 декабря».