Ночью мне снился Грач и его ассистентка Оля. Грач порхал под потолком лаборатории, где мы дегустировали квас и слабоалкоголку, размахивал эскизами сайта и пел песню: «Владимирский централ — ветер северны-ы-ы-ый». Проснулась я в холодном поту, и выяснилось, что звуки песни доносились из машины, стоявшей под окнами.

Выпила чаю и пошла на работу. По дороге встретила жену Васьки, которая тащила полные сумки детского питания «Малыш» для подкормки поросят.

— Они ведь тоже дети, — сказала она.

Да уж, если так пойдет, то окрестным младенцам нечего будет есть, поскольку Васькина жена скупит все детские консервы.

Перед офисом встретила Юлю, которая застужала нас с Мимозиной, когда мы выходили из кабинки туалета, где читали объяснительную для жены программиста.

Юля стоит с сотрудницей из соседнего офиса и курит. Увидела, что я приближаюсь, ткнула соседку в бок, и они обе, как по команде, уставились на меня.

Проходя мимо, услышала, как Юля прошептала соседке:

— Она — бутч. Видишь, ходит всегда в кроссовках и рваных штанах. Не красится никогда. А Мимозина более женственная.

Ничего не поняла из их разговора: кто такая бутч, при чем здесь женственность Мимозиной и мои штаны? Да и какое их собачье дело, крашусь я или нет?

Мишкина нет, решила залезть в ЖЖ и посмотреть, не ответил ли кто-нибудь на мой пост о замечательном мужчине, которого я встретила. Написали многие. Даже Злоедрючка не поленилась:

Хи-хи. Дура ты наивная, идеальных мужиков не бывает.

Еще одна барышня оставила следующий комментарий:

Когда я познакомилась с моим мужем, он был таким нежным, таким внимательным и заботливым, цветы мне дарил, в кино водил, а сейчас, падла, лежит на диване в вонючих носках, и хрен его с места сдвинешь. Тарелки за собой не вымоет, скотина чертова.

Написала ей ответ:

Не все мужчины такие плохие, просто вам не повезло.

Другая девушка поделилась:

А я замужем уже пятый раз. Могу сказать одно: сволочи они все. Кастрировать их надо при рождении, чтобы бабам жизнь не портили.

Точно, причем кастрировать без наркоза, — поддакнула ей Дрючка.

Топить, как котят слепых, — написала еще одна.

А лучше вообще замуж не выходить, — продолжила тему третья.

Не выдержала и написала им такой ответ:

Вы, девушки, недобрые очень, поэтому и мужчины вам такие попадаются — злые.

Слово «бутч» не дает мне покоя. Решила поискать в Яндексе, что оно обозначает.

Яндекс выдал кучу ссылок. Пошла по первой попавшейся. Вот тебе раз. Бутч — женщина, которая в лесбийском союзе берет на себя роль мужчины. А я тут при чем? А Мимозина при чем? Неужто Юлька заподозрила нас в том, что мы занимались в туалете чем-то неприличным?

Прибежала Мимозина.

— Знаешь последние новости? — выпалила она с порога.

— Знаю, мы с тобой лесбиянки, я — бутч, а ты моя жена, — ответила я.

— Я этой сплетнице покажу, я ей такое устрою, будет пятый угол искать, дура несчастная.

Выяснилось, что о моих с Мимозиной наклонностях уже знают сотрудники всех офисов на нашем этаже.

Мимозина куда-то убежала, через несколько минут вернулась и стала как-то подло хихикать.

— Ты чего? — спросила я.

— Ничего, я Юльке вирус отправила по электронной почте.

— Откуда?

— Из соседнего офиса, там у меня знакомый программист работает, Вадька, друг мой давнишний. Он ей зараженный файл отправил. Как только она его откроет, у нее на экране начнут появляться голые мужики.

— И долго они будут появляться? — поинтересовалась я.

— Долго, ой долго, — довольно улыбнулась Мимозина, — пока систему не переустановят, а для этого придется Вадьку вызывать и деньги ему платить.

— Тоже хорошо, — вздохнула я.

— Не расслабляйся, сейчас будем логотипы тестировать, которые Швидко вчера сделал, — сказал Мимозина и пошла созывать народ.

Ох уж эти тестирования, опять все будут говорить что попало. Ромашкина в тестировании участвовать отказалась, сославшись на шквал работы. Врет ведь, сидит, смотрит на Леголаса на экране и вздыхает. Несчастный человек Надо ей Толкиена вернуть. Что-то неинтересно мне его читать. Основных персонажей я уже знаю, а вникать в подробности скучно.

Сели в круг, Мимозина раздала всем по листику с распечатанными логотипами, и началось тестирование.

— Какие ассоциации у вас возникают при виде этих логотипов? — спросила она.

— Мне они напоминают маяки, — сказал Чайка.

— А мне стрелы, — ответил программист.

— Во времена моего детства у бабки на хуторе мужик жил, такой же был длинный и корявый, мы его еще Смертью дразнили, — вздохнул технический дизайнер.

— По-моему, это похоже на мужской половой орган, — сказал коммерческий директор, поглаживая свою бородку.

— А у тебя одно на уме, — заметила Мимозина.

— А мне говно напоминает, — изрек арт-директор, — потому что Швидко решил в очередной раз отмазаться и нарисовал что попало.

Благо Швидко в этот момент не было в офисе, а то бы он точно врезал Мишкину.

— А ты что думаешь? — спросила Мимозина.

— Я вижу что-то похожее на строящуюся башню — логотип ведь для строительной компании? — высказалась я.

— Много ты понимаешь, — буркнул Мишкин и пошел курить.

— Спасибо, все свободны, — проговорила Мимозина и отправилась что-то печатать.

Я решила составить компанию арт-директору в курилке, поинтересовалась драгоценным здоровьем его кошек и напомнила, что сегодня мне нужно показывать эскизы сайта. Мишкин рявкнул, что он не кретин, что эскизы давным-давно готовы и ждут меня.

Поблагодарила его и пошла в офис. Мимозина сидит перед компьютером и лихорадочно клацает мышкой. Программист бегает вокруг нее с криками, что какая-то сволочь снова заразила нас вирусом.

Подошла поближе. На экране у Мимозиной скачут голые мужики.

— Все, конец, вырубай комп скорее, — заорал Челочкин.

Мимозина вместо адреса Юльки из соседнего офиса дала Вадьке-хакеру свой.

Пришел Швидко и написал мне письмо: завтра мы приглашены на ужин к Юле Назрановой и Семену. Поинтересовался, понравился ли мне фильм.

Написала в ответ, что картина достаточно странная и он мог бы предупредить меня, что она не для семейного просмотра.

Швидко извинился и сказал, что принес мне еще один японский фильм, о летающих феях.

Я поинтересовалась, нет ли там откровенных сцен.

Нет, там только целуются, — ответил он.

Пока программист чинил комп Мимозиной, мы с ней пошли пообедать.

— Тебе не кажется, что со Швидко происходит что-то странное? — спросила она.

— Нет, а с чего ты взяла?

— Да так Какой-то он ходит возбужденный, радостный. Логотипы эти в виде фаллических символов. Наверно, у него баба завелась, — сказала Мимозина и многозначительно посмотрела на меня.

— Ну, я этого не знаю, — ответила я.

— Точно? — не унималась Мимозина.

— Точно.

— Надо с ним поговорить. Бабы бабами, а работа прежде всего.

Как же, так я тебе и скажу, что у нас роман в самом разгаре. Потом будешь дуться на меня.

Вернулись в офис. Компьютер починили, и Мимозина села работать. Отправила заказчику листовку с огурцами.

Через пятнадцать минут позвонил клиент: в целом его все устраивает, но огурцы на тарелке надо разложить веером.

— Мы сегодня все переснимем, — заверила Мимозина.

Вызвала фотографа. Тот возмутился и категорично заявил, что раскладывать огурцы веером — моветон и признак дешевизны.

— Так в дешевых ганделыках огурцы подают, — сказал он.

— Переснять! — стукнула кулаком по столу Мимозина.

Фотограф охнул и полез в холодильник. В холодильнике стоит банка с опятами: огурцы и помидоры пропали.

— Где?! Кто сожрал?! — взревела Мимозина.

Подозрение пало на вечно голодного Швидко. Швидко покрутил пальцем у виска: он даже и не знал о том, что в холодильнике стоят огурцы. Дизайнер Чайка робко посмотрел на Мимозину и вздохнул:

— Мы с Мишкиным вчера их съели. Сидели допоздна, проголодались, магазины уже все закрыты. Я думал, что они больше не понадобятся.

— Ты бы меньше думал, — ответила Мимозина и отправилась к директору просить денег на закупку новых огурцов. Не обращаться же снова к производителям.

Директор начал возмущаться, деньги выделил, но обещал обязательно вычесть эту сумму из зарплаты прожорливых сотрудников. Заслали офис-менеджера в магазин. Та вернулась через час с обычными солеными огурцами, какие продают бабушки на рынке, поскольку других не нашла.

— Один хрен, что те, что эти, — флегматично заметила она.

Разложили огурцы на тарелке и стали переснимать. Благо не на моем столе. Вынесли в коридор стул, установили свет, поставили на стул тарелку с огурцами и стали фотографировать. После съемки Мимозина огурцы спрятала и торжественно пообещала собственными руками задушить того, кто посмеет к ним притронуться, пока она не позволит.

Позвонил Грач, предупредил, что он в командировке и отправлять ему эскизы сегодня нет смысла.

— Завтра можете прислать. Видите, как я к вам хорошо отношусь, не тороплю вас без нужды, — сказал он.

Вечером пошли гулять со Швидко. Он сообщил мне, что последнее время его организм отказывается принимать алкоголь. Врет, наверно, думает, что я пьющего любить не буду.

Пришла домой. Мама плачет, папа бегает по квартире и размахивает руками, обзывая братца последним идиотом.

— Неужто комиссию прошел? — поинтересовалась я.

— Да, — всхлипнула мама.

— А чего тогда плачем?

— Так он получил положительный ответ: годен к службе в армии, у-у-у, идиот проклятый, — пригрозила мама кулаком.

Братец вздохнул и рассказал мне, что честно собирался косить под идиота и даже спрятал в кармане кусочек мыла, чтобы в нужный момент засунуть его в рот и начать пускать пузыри, но, пока стоял в коридоре, познакомился с хорошими парнями, которые рассказали ему много хорошего о службе в армии.

— Вот я и решил, чем я хуже других, пойду послужу, — закончил он свою речь.

— Ну, дело такое, — ответила я.

— Не плачь, — сказал папа, поглаживая маму по голове, мы его определим в Харькове служить, я сам пойду договариваться.

— Ладно, только в Харькове, чтобы его не заслали куда-нибудь в Западную Украину к бендеровцам, — всхлипнула мама и обняла брата, который, в свою очередь, разревелся и сказал, что маму очень любит.

— Мне Сережа новую кассету дал, — сказал я.

— Опять извращения какие-нибудь? — спросила мама.

— Нет, хорошее кино. Я, кстати, вчера перепутала кассеты, их много лежало на столе. Это вообще не его была, а нашего арт-директора, — соврала я.

А что, не портить же человеку репутацию из-за какого-то несчастного Тецуи — железного человека.

На этот раз родители остались довольны, мама даже прослезилась, когда одна из ведьм превратилась в облако и улетела. Сказала, что человек, который коллекционирует такие фильмы, — очень романтичная и добрая натура.

— Он хоть не пьет? — поинтересовался папа.

— Нет, что ты, он и капли в рот не берет, — заверила его я.

Предупредила родителей, что завтра иду в гости.

— Платье свое надень выходное, — сказала мама.

— Нет уж, спасибо, — ответила я.

Кому бы подарить это злосчастное платье? Подарю-ка я его Ольке, точно. Завтра же позвоню и скажу, что у меня для нее есть подарок. То-то она обрадуется.

Легла спать и решила, что неплохо было бы еще раз визуализировать Грача, чтобы наверняка сработало. Сегодня Грач визуализируется намного легче, даже нос получился. Повторила ему еще раз все, что говорила вчера.