Братца на несколько дней отпустили домой, он слоняется по квартире и клянчит денег:

— Ну хоть пятерочку дай, а?

— Я тебе уже давала, у меня сейчас нет, — ответила я.

— Ну, систер, ну, тебе жалко для брата?

Пришлось дать десяточку. Братец обрадовался и побежал на улицу.

Позвонила Нана и радостно сообщила:

— Я решила поступить в Институт культуры на факультет дирижеров!

— Чего? — удивилась я.

— Что слышала. Это очень даже престижная профессия.

— А почему именно туда?

— Я вчера сходила в гости к своей знакомой, она в институте работает. Там как раз стояла кучка студентов с этого факультета. Такие красивые мальчики, все как на подбор.

— И? — спросила я.

— Что «и»? Что «и»? Поучусь пару месяцев, зацеплю кого-нибудь, замуж выйду.

— Но они же все бедные студенты, — заметила я.

— Ну, не все бедные, есть и детки обеспеченных родителей. К тому же я сделала очень интересное открытие. Мужчину надо брать, пока он юн и неопытен. Зачем мне усатые дядьки с темным прошлым? — сказала Нана.

— Ну дерзай, — ответила я.

Господи, когда она наконец выйдет замуж, я торжественно обещаю поставить пятьдесят, нет, сто пятьдесят свечек.

Полетела на работу на крыльях. Как я по ним соскучилась, даже по Пробину и зануде Башковитому. Ворвалась в студию.

— Ну как? — поинтересовался Пробин.

— Выздоровела, — ответила я.

— Точно?

— Точно.

— А мы вакцинацию сделали.

— Какую вакцинацию?

— Обычную. Позвонил я врачихе, которая тебя обследовала, она сказала, что у тебя очень редкий вирус гриппа и нам всем необходимо пройти вакцинацию. Семьсот гривен отдали ей за уколы.

— Ну, здоровее будете, — улыбнулась я.

Молодец врачиха, мало того что с меня деньги содрала, так еще и на наших дуралеях семьсот гривен заработала. Интересно, что она им вколола?

Пошла проверять почту: сто писем — девяносто пять из них спам, четыре запроса на создание сайта и одно от Урсулы.

Эмили, — пишет она, — карты Таро говорят, что тебя ждет большая радость. Но это не связано с сэром Геем, с ним по-прежнему все туманно, но над головой твоей скоро засияет звезда. По поводу банок я тебе еще напишу. Кстати, про карты мы подумали и даже предложили одной парочке мазохистов засунуть их в одно место. Конечно, мы использовали не Таро, а обыкновенные. Говорят, ощущения очень необычные, но банки круче. Напиши мне, как их правильно засовывать.

Похоже, у Урсулы проблемы с чувством юмора.

Написала ответ:

Урсула, дарлинг. Над головой моей звезд пока не наблюдается. Лучше бы твои карты дали ответ на вопрос, который связан с сэром Геем. Карты надо аккуратно свернуть трубочкой, заклеить клеем и обмотать ниточкой, на всякий случай, чтобы не раскрутились. И засовывай их, куда душа пожелает. Целую-обнимаю. Пиши.

Сижу как на иголках, жду ответа из издательства. Читатели моего журнала голосуют за меня на сетевом конкурсе имени Ролеска. Кстати, за неделю, пока я сидела дома и писала роман, меня внесли в друзья еще двести человек. Конкурс совершенно дурацкий, определяют лучших авторов в номинациях «Жизнь», «Литература», «Веселье».

В категории «Жизнь» лидирует Аморалиус, в «Веселье» несколько девушек, которые пишут так, что можно повеситься от тоски, а в «Литературе» несколько человек, в числе которых я. Мелочь, а приятно. Популярность моя растет как на дрожжах. И если сначала было просто прикольно, то теперь я понимаю, что быть звездой очень даже нелегко. Это только со стороны кажется, что ты сидишь себе, попиваешь мартини, а вокруг тебя носятся поклонники и папарацци с камерами. А на самом деле все намного сложнее: за минуту славы ты расплачиваешься бессонными ночами, постоянными страхами — а вдруг не получится, а вдруг народу не понравится, а вдруг вдохновение пропадет?

Решила порадовать читателей еще одним рассказом. Благо в перерывах между написанием романа и приемом гостей я успела накатать еще пять рассказиков.

Арутюн Вагаршакович

Благополучно завалив вступительные экзамены в институт иностранных языков имени Брюсова, я вполне серьезно сообщила родителям, что год буду заниматься рисованием, а затем собираюсь поступать в художественное училище. Маман схватилась за голову, папа сообщил, что не потерпит еще одну сумасшедшую художницу в нашем роду, и спустя неделю родители за уши потащили меня в коммерческий юридический институт. Становиться юристом мне никак не хотелось, зато очень хотелось моей маман.

На следующий день за ужином довольные родители поставили меня перед фактом, что деньги за мое обучение уже заплачены. Пришлось надевать костюм и тащиться на занятия. Институт мне не понравился сразу. Не знаю, что замышляли его основатели, возможно, они лелеяли мечту о супер-юристах, которые будут хорошо разбираться в философии, владеть несколькими иностранными языками, знать футурологию и еще кучу дисциплин, помимо юриспруденции, но в результате вышло так, что программа обучения представляла собой сборную солянку.

Преподаватели были все как на подбор.

Уж не знаю, кто как, а Арутюн Вагаршакович в прошлой жизни точно был обезьяной и, видимо, за свои многочисленные обезьяньи кармические заслуги переродился в человека. В этой жизни Арутюн Вагаршакович преподавал философию, но даже это не помогло ему избавиться от обезьяньих повадок. Он прыгал по аудитории, кривлялся и корчил рожи. На первом занятии Арутюн Вагаршакович окинул взглядом аудиторию, в которой было тридцать девушек, и сообщил, что женская привычка красить губы уходит корнями в глубину веков и упирается лбом в наших далеких предков обезьян, самки которых таким способом пытались привлечь внимание особей противоположного пола. Будучи человеком любознательным, я заинтересовалась предметом и спросила:

— А чем обезьяны губы красили?

— У них жопы красные были! Ими они внимание и привлекали! — сообщил философ.

Ребята захихикали, девочки покраснели. После уроков делегация добропорядочных армянских дЭвушек, прибывших со всех уголков Армении в столицу в целях пополнения чемоданов трусами-покрывалами-лифчиками-ночнушками и прочей хренью, а также дипломами юридического института, направились к декану. Краснея и бледнея, студентки начали лепетать, что отказываются посещать уроки философии, поскольку преподаватель позволяет себе говорить непристойности. Толком объяснить никто ничего не решался, пришлось взять инициативу в свои руки и поведать декану историю о происхождении губной помады. Декан побагровел и вызвал философа. Тот заявил, что ничего крамольного не совершал и ежели он, декан, желает, чтобы в головах дЭвушек, окромя мыслей о шмотье, красных яблоках и столичных женихах, было хоть немного полезной информации, то придется потерпеть его присутствие. А уж как он будет преподавать предмет — это его проблемы. Декан вышел с кислым лицом, развел руками и сказал:

— Не могу выгнать, не могу… Потерпите немного, всего полгода.

В ответ дЭвушки заявили, что ноги их не будет на занятиях по философии.

На следующую лекцию Арутюн Вагаршакович пришел довольный до невозможности и с порога заявил:

— О! Сидят дурачки, ждут меня!

Дурачки обоих полов, все как один, были на месте: и дЭвушки, и мальчики. Не явилась только Анна Авакян, которая сидела в инстутском буфете, точила пирожные и всем своим видом выражала протест мерзкому философу. Через четыре месяца Анна поправилась на десять килограммов, а наша группа приобрела весьма и весьма ценные познания из области философии, а именно:

1. Все мы рано или поздно переболеем триппером. Лечат его бицелином.

2. Бабы по большей части своей дуры и думают одним местом.

3. Существуют два типа людей: материалисты и идеалисты. Мы ни к одному из этих типов не принадлежим, поскольку произошли от баранов.

4. Юристов из нас не получится.

5. Арутюн Вагаршакович не намерен выслушивать наш бред на экзамене и, учитывая трудное материальное положение, разруху в стране и приближающийся Новый год, с удовольствием примет скромные подарки.

В один прекрасный день самый решительный из всех «баранов» нашего курса принес список даров, который составил Арутюн Вагаршакович. Дары были действительно скромными: масло, водка, курага, изюм, вино, тушенка, макароны, сигареты и прочие продукты, без которых не обходится ни один новогодний стол, а также свечи и канистра бензина. Поделить сии подношения между собой мы не смогли, поскольку все старались выбрать себе что-нибудь попроще, и дружной гурьбой отправились к Арутюну Вагаршаковичу.

Преподаватель, восседавший в аудитории подобно римскому императору, принял нашу делегацию и заявил, что сам напишет, кому что нести. Мне достались двадцать килограммов топленого масла и блок сигарет. Сигареты в принципе можно было купить на рынке, но представив себе, сколько сливочного масла придется перетопить моей маман и сколько канистр бензина сжечь (в связи с отсутствием электричества еда в то время готовилась на примусах), чтобы получить эти самые двадцать килограммов, я ужаснулась. Маман, выслушав меня, заявила, что ничего топить не собирается, разве что меня, если я не сдам экзамен.

Пришлось пойти к Арутюну Вагаршаковичу и с виноватым видом сообщить, что топленого масла я принести не могу, но зато могу заменить его четырьмя пятилитровыми банками растительного маргарина «Вита» или «Нова». Арутюн Вагаршакович тяжко вздохнул и согласился, но потребовал в придачу пару килограммов фиников.

«Хрен с тобой, золотая рыбка!» — подумала я. На том и разошлись.

Подсчитав на следующий день свои карманные деньги, которые копила на кожаную куртку, я пришла в уныние. Денег хватало в аккурат на финики и сигареты. И снова я пошла к Арутюну Вагаршаковичу и предложила принести финики с сигаретами и вызубрить все конспекты наизусть. Говоря это, я рассчитывала, что сердце философа дрогнет и ради науки он пожертвует проклятым маргарином. Философ выслушал меня и ответил, что знания — это, конечно, хорошо, а вот жена и дети кушать хотят.

Хмурая, я вышла из аудитории и увидела стоящего в коридоре сокурсника Артура. Мы пошли в парк, сели на скамейку, закурили, и выяснилось, что Артуру тоже надо нести чертов маргарин, но не четыре, а целых шесть банок Денег у Артура не было, поскольку он благополучно растратил их на подругу-балерину. И тут в голове моей созрел коварный план.

Поскольку встреча с Арутюном Вагаршаковичем после сдачи экзамена нам не грозила, было решено «кинуть» философа. План состоял в следующем. Купить одну банку «Виты». Найти еще девять пустых, благо маргарин был популярен и найти банки не составляло труда. Напихать в банки какой-нибудь дряни и залить сверху маргарином.

Артур обрадовался и предложил пойти еще дальше, а именно: купить блок «Мальборо», высыпать весь табак, припрятать, а сигареты начинить травой и аккуратно запечатать. Такое мне было не под силу, но Артур хитро улыбнулся и взял это на себя.

На следующий день я побежала к бабке и стала клянчить пять пустых банок из-под маргарина. Бабка расставаться с банками категорически не хотела, поскольку хранила в них крупы, муку и прочие сыпучие продукты. Дядька тоже пожмотился. Он сделал из банки копилку, куда откладывал деньги на свадьбу. Пришлось выкрасть одну пустую из чулана и побегать по соседям. Соседи тоже расставались с банками неохотно, каждый приспособил их под свои нужды.

За два дня до экзамена на кухне у Артура открылся цех по производству «левого» маргарина и фальшивых сигарет. Вскоре к нам присоединились еще два сокурсника, которым философ заказал домашнее вино. Вино было благополучно распито, а в бутылки аккуратно налили водички, предварительно подкрасив ее акварелью. Получилось не очень правдоподобно, но, учитывая, что бутылки были темного цвета, решили, что сойдет и так.

После этого двое парней сели подделывать сигареты, а мы с Артуром стали топить маргарин. Сначала заполнили банки камнями, но они получились слишком тяжелыми. Тогда уже подвыпивший Артур предложил взять немного камней и переложить их старым шмотьем, которое в избытке имелось в квартире, доставшейся ему по наследству от покойных бабушки и дедушки. Предложение одобрили и выпили еще по бокальчику вина за бабушек-дедушек и нашу предприимчивость. Артур притащил из комнаты целый ворох старого шмотья. Камни были обмотаны кальсонами, трусами, носками и даже бабушкиным лифчиком и залиты тоненьким слоем маргарина, после чего банки выставили на балкон. Через полчаса мы их открыли, улыбнулись и, удовлетворенные результатом, пошли пить дальше.

О том, что Арутюн Вагаршакович, умудренный горьким опытом, решит перестраховаться, мы не знали. В день экзамена преподаватель-взяточник завалил почти всех, кроме тех, кого завалить было никак нельзя. В эту группу входили внуки-дети-правнуки-родственники других преподавателей и пара человек, умудрившихся вызубрить наизусть все конспекты и книги по философии из всех библиотек, имеющихся в городе Ереване.

После экзамена Арутюн Вагаршакович сообщил, что завтра он принимает дары у себя дома, а послезавтра ставит долгожданные четверки в наши зачетки.

Утром возле дома Арутюна Вагаршаковича выстроилась очередь. Мы с Артуром были десятыми по списку. Вышедшие перед нами хмурые сотоварищи, чье вино мы выдули у Артура на кухне, сообщили, что Арутюн Вагаршакович все вскрывает и проверяет. Отпив прямо из горла мнимого домашнего вина, преподаватель побагровел и выставил ребят вон, торжественно пообещав, что скорее каменный Давид Сасунский слезет со своего коня и почешет тому яйца, чем они получат положительные оценки по философии.

На четвертый этаж мы поднимались с дрожью в коленках. Арутюн Вагаршакович встретил нас черный как туча. Вскрыл пачку с финиками, единственное, что мы не подделали, ибо подменить финики, упакованные в целлофан, можно было разве что бараньими какашками, но травить ни в чем не повинных детей и внуков Арутюна Вагаршаковича совесть нам не позволила, да и баранов в городе не было. После этого мздоимец внимательно осмотрел блок сигарет, но вскрывать не стал.

Подошла очередь «Виты». Арутюн Вагаршакович открыл каждую банку, понюхал, закрыл, довольно улыбнулся и пообещал завтра же поставить нам столь долгожданные и честно заработанные четверки.

Весь вечер я молилась, чтобы Арутюн Вагаршакович не вздумал закурить, а его жена пожарить что-нибудь на маргарине. Вероятность последнего была весьма высока, учитывая, что больше готовить было не на чем.

Но видимо, в тот вечер боги, решившие, что Арутюн Вагаршакович позабыл о своем святом долге учить армянских юношей и дЭвушек мыслить философски и занялся весьма богопротивным делом — поборничеством, решили его наказать.

На следующий день мы с Артуром получили четверки. Спустя месяц, уже после Нового года, Арутюн Вагаршакович выловил меня в коридоре и заявил, что я, конечно, далеко ушла от своих предков обезьян, поскольку умудрилась придумать такое, но, ежели еще когда-нибудь наши пути пересекутся, он заставит меня сожрать все конспекты, откопать мощи Канта и Гегеля, превратиться в обезьяну и потом снова эволюционировать в человека, и только после этого подумает, заслуживаю ли я хотя бы тройки. Я сделала удивленные глаза и пошла дальше по коридору.

Позже выяснилось, что сигареты, начиненные травой, Арутюн Вагаршакович презентовал какому-то важному человеку в университете, дабы тот принял его на работу. Подвох же с маслом всплыл, когда жена Арутюна Вагаршаковича, готовя ужин при свечах, плюхнула на сковородку кусок маргарина и обнаружила в нем какую-то тряпочку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся фрагментом лифчика покойной бабушки Артура.

Позвонила Олька и сказала, что ей срочно нужна моя помощь. Они с Ваней решили завязать с исламом, поскольку задолбались молиться по пять раз в день и не пить водку.

— А я при чем? — удивилась я.

— Понимаешь, нас теперь хотят убить, говорят, что из ислама просто так никто не уходит, — всхлипнула Олька. — А у тебя знакомый работает в уголовном розыске, пусть он их припугнет.

— Это не мой знакомый, а знакомый нашего директора Пробина, — ответила я.

— Один хрен, поговори, а? Мы готовы шестьсот гривен заплатить, только бы от нас отвязались.

— Поговорю, — пообещала я, — давай координаты тех, кто тебя запугивает.

— Ага, пиши.

— Жди звонка, — обнадежила я Ольку.

Пошла к Пробину и попросила его помочь спасти подругу Пробин сначала отказался, но, услышав о сумме в шестьсот гривен, приободрился и сказал, что деньги ему не помешают, поскольку у его новой подруги скоро день рождения. Взял у меня листок с адресами, заперся в кабинете, спустя час вышел и проговорил:

— Злодеи будут поставлены на место, деньги неси.

Позвонила Ольке и сообщила, что она может смело пустить свою хиджабу на тряпочки и должна принести мне шестьсот гривен.

— Ваня занесет! — радостно воскликнула Олька.

— Олька, может, хватит уже, а? — спросила я. — Уже которую по счету религию меняете, раз в неделю у вас новые убеждения.

— Мы тоже так решили с Ваней, все равно истина в Каббале и нигде больше, — ответила Олька и бросила трубку.

Швидко прошел мимо, наклонился ко мне и прошептал:

— Нам вечером надо поговорить, я тебя в кафе приглашаю.

— О’кей, — согласилась я.

Интересно, о чем он хочет со мной поговорить?

Позвонил Грач и сказал, что карта им очень понравилась и они ждут меня в Киеве для подписания актов. Предложил мне подумать над новым сайтом для их дочернего предприятия. Поинтересовалась, сколько литров крови они выпьют из меня в этот раз?

— Много, — хихикнул Грач.

Да уж, работа менеджера имеет свои плюсы и минусы. С одной стороны, масса новых знакомств, интересных людей, колоссальный опыт, с другой — ни один проект не обходится без курьезов. Впрочем, это не так уж и плохо: закаляет характер. Я не знаю, кто как относится к своей работе, а я благодарна судьбе за тот шанс, который она мне дала. Я никогда не думала, что смогу руководить людьми, отстаивать свою позицию, находить выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Спасибо Липкину, который решил уехать в Москву, спасибо всем, кто поверил в меня и поддержал, если бы они только знали, как я им благодарна. А уж как я благодарна Пробину, который сегодня осчастливил меня зарплатой, просто слов нет.

Ромашкина купила себе кассету с музыкой из «Властелина колец». Все расселись на диване, сидят, пьют пиво, слушают музыку. Вот как проходят наши рабочие будни: то мы машинки гоняем, то друг на друга орем, то пьянствуем, то музыку слушаем. Студия спит — проект идет.

Письмо из издательства пришло вечером, когда я уже собиралась выходить. Очень понравилось то, что я прислала, и меня ждут в гости. Ура, ура, ура! Вот оно, счастье! Все у меня получилось: и проект сдала, и книгу написала. На радостях позвонила маме и рассказала, что моя писанина понравилась. Мама меня поздравила и пообещала приготовить что-нибудь вкусное на ужин.

— Только давайте сегодня попозже поужинаем, а то у меня свидание.

Пошли с Швидко в кафе, по дороге похвасталась и ему своими успехами. Какой-то он странный, всю дорогу молчит, видно, что волнуется. Спросила, все ли у него в порядке.

— Да, просто нервничаю немного в преддверии нашего разговора, — ответил он.

Что за разговор? О чем он хочет со мной поговорить? Не нравится мне это, ох не нравится. Неужели он решил со мной расстаться? Только не сейчас, когда я так счастлива, когда наконец-то сдала свой первый серьезный проект, когда все у меня налаживается. Мне еще книгу дописывать, а он сейчас как скажет что-нибудь, как ляпнет, так я потом и двух слов не свяжу, я же себя знаю. Вроде я и не заикалась последнее время о замужестве, о чем нам разговаривать? Обошли четыре кафе — ни одного свободного места. На нервах выкурила полпачки и сгрызла все ногти.

— Слушай, может, ты мне скажешь, что происходит, а? Давай в парке на лавочке сядем и поговорим, — робко предложила я.

— Нет, в парке нехорошо. Такие вещи на лавочках не обсуждают.

Значит все-таки расстаемся. Решил завести меня в кафе, подпоить и сказать, что больше не хочет меня видеть. То-то он последние несколько дней где-то пропадал, Кошкиной звонил — наверно, решил снова наладить с ней отношения. Надо взять себя в руки и ни словом, ни жестом не показать, что расстраиваюсь по этому поводу. Я человек сильный, переживу и такое.

В «Занзибаре» оказался свободный столик. Сели и заказали шампанского. Хочет подсластить пилюлю? Закурила сигарету, посмотрела на него и сказала, что слушаю его очень внимательно.

— Я люблю тебя, солнышко, — начал он.

— Я тебя тоже, — ответила я и поперхнулась шампанским.

— Я знаю, что я не сахар, прости, что истрепал тебе нервы.

— Не трепал ты мне ничего, меня никто не заставлял с тобой встречаться, — и я снова поперхнулась.

— Нет, я же вижу, на тебе лица нет. Ты пытаешься казаться веселой, но это не ты, не тот человек, которого я знал раньше. Я виноват перед тобой и понимаю, что, может быть, говорить что-то уже поздно, но…

— Слушай, — перебила я его и закурила очередную сигарету, — ты или говори или нет, потому что сейчас ты действительно начинаешь трепать мне нервы.

— Мне трудно это сказать. Я никогда никому этого не говорил, — вздохнул он.

— Тогда не говори, — пожала я плечами и опустила глаза, чтобы он не увидел, как наворачиваются слезы.

— Нет, скажу, обязательно скажу. Вчера я твердо решил тебе это сказать, а просто боюсь, что тебе это не понравится.

Ну что за кишкомот хренов этот Швидко, ну все у него не по-человечески, вечно он не может ничего толком объяснить. Права была Мимозина, и сто раз права была Нана, когда говорила, что пора завязывать с такими отношениями. Какого черта я их не слушала? Чтобы сидеть сейчас, давиться шампанским и глотать слезы? Ну почему я полюбила такого человека? Почему я готова простить ему все на свете, почему мне так больно сейчас?

— Сереж, мне уже пора, — сказала я и стала собираться.

— Ты выйдешь за меня замуж? — робко спросил Швидко.

— Что?

— Выходи за меня замуж, я этого очень хочу!

Я подняла глаза и увидела его добрые зеленые глаза, которые смотрели на меня с надеждой, глаза, которые я представляла себе каждую ночь, лежа в постели и мечтая о нем. Я больше не могла сдерживать слез, они хлынули из глаз и потекли ручьями. Он взял меня за руку и прижал ее к своей щеке.

— Ты выйдешь за меня замуж? — прошептал он.

— Вот козел, такую красивую бабу до слез довел, — процедил сквозь зубы парень за соседним столиком.

— Это слезы счастья, — ответила я, закрыла лицо руками и прошептала: — Господи, спасибо тебе! Спасибо, Господи!

Вы не знаете, как пройти собеседование? Вы на «вы» с таким новшеством, как Интернет? Вы боитесь перемен, которые давно стучатся в вашу дверь, и ждете, что вот-вот на вас свалится приличная работа?

Тогда эта необыкновенно тонкая сатирическая комедия современной жизни между офисом и домом именно для вас! Вы увидите себя в осторожных сначала и с каждым днем все более уверенных шагах настоящей женщины, которая, как говорится, «слона на скаку остановит и хобот ему оторвет».

В комнате переговоров учредитель критически осмотрел меня и выдал:

— А скажите-ка мне, что бы вы сделали, если бы стали президентом?

К такому повороту событий я была совершенно не готова, и зазубренное «владею ПК, английским, целеустремленная, амбициозная, готова работать до потери пульса, интересует карьерный рост» вылетело из головы, как пробка из бутылки.

— Президентом? — переспросила я.

Комнату переговоров огласило урчание голодного желудка «у-у-у-р-р-р», и тут меня поперло…